Но, это было 'зарубкой на будущее' — в настоящем же банкиры трудолюбиво занялись регулированием финансовых потоков из Европы в США и обратно, и, в значительно меньшей степени, потоков из Европы в Азию, имея своей целью удержание экономик ведущих стран от коллапса, неизбежным последствием которого стал бы приход красных. Нельзя сказать, что у них не получалось вовсе, поскольку им удалось надежно предотвратить коллапс экономики в Великобритании и Франции — но в США и Германии дела обстояли намного хуже, в особенности, во второй. Удавалось предотвратить немедленный коллапс немецкой экономики — но не медленное сползание к нему, с вполне понятными политическими последствиями. На фоне феноментальных успехов советской экономики дело не ограничивалось неуклонным ростом поддержки сторонников Тельмана — откровенно говоря, практически всех влиятельных людей Германии трясло при одной мысли о том, что 'Красный Эрнст' может стать канцлером — но, вот приход к власти лидера влиятельной прорусской военной группировки генерала фон Шлейхера был воспринят совершенно иначе (в РеИ генерал фон Шлейхер действительно был канцлером Германии, хотя и очень недолго В.Т.). Вот фон Шлейхер, несмотря на намертво прилипшие к нему прозвища 'красный генерал' или 'социальный генерал', был птицей совершенно другого полета — и его поддерживали не только военные, но и часть промышленников, резонно решившая, что частичные уступки много лучше полного краха и гибели (соответствует РеИ — во многом, именно поэтому Гитлер приказал эсэсовцам ликвидировать фон Шлейхера, вместе с его правой рукой, шефом Абвера, генералом фон Бредовым, во время 'ночи длинных ножей' В.Т.).
Немалых трудов стоило добиться отставки фон Шлейхера с поста рейхсканцлера — но, к прискорбию американцев, англичан и их сторонников в германской элите, проблему в целом это никак не решало. Вообще, классические методы не давали требуемого результата — так что оставалось лишь прибегнуть к экстраординарным ходам.
В 1932 году братья Даллесы, совместно с Шахтом, встречаются с неким австрийским художником-акварелистом (соответствует РеИ В.Т.). Точное содержание беседы советским разведчикам выяснить так и не удалось — но, судя по тому, что после этой беседы на пребывающих на грани банкротства нацистов проливается форменный золотой дождь, главный борец с англо-американской плутократией (подлинное определение Гитлера В.Т.) и видные представители этой самой плутократии сумели обо всем договориться. В частности, золотой дождь, изливаемый исполняющими обязанности Зевса банкирами на занимавшую должность Данаи НСДАП, выразился в сборе Шахтом 3 миллионов марок у немецких промышленников — до этого они денег Гитлеру не давали. Помощь, оказываемая Гитлеру, не ограничивается только финансированием — власть предержащие оказывают беспрецедентное по тем временам давление на фон Гинденбурга, категорически не желающего видеть 'богемского ефрейтора' на посту имперского канцлера, дело доходит даже до использования компрометирующих материалов (соответствует РеИ В.Т.).
Требуемый результат достигнут в январе 1933 года — Гитлер становится рейхсканцлером, таким образом, коммунистической идеологии противопоставляется агрессивная идеология национальной исключительности немцев.
Естественно, сыгравший столь большую роль в приходе к власти Гитлера Шахт не остается безработным — точнее, он принимается за выполнение новой стратегической задачи, заключающейся в подготовке немецкой экономики к войне. Этим он и занимается, занимая с 1933 года должность президента Рейхсбанка, а с 1934 — добавив к ней должность рейхсминистра экономики. Умнейший прагматик Шахт не пытается 'изобретать велосипед', а просто и незамысловато адаптирует советскую схему двухконтурного финансирования экономики к условиям Германии, введя в оборот векселя МЕФО, являвшиеся немецким аналогом советского безналичного финансирования народного хозяйства, с той разницей, что в Германии векселя МЕФО использовались только для финансирования тяжелой промышленности.
Высочайший уровень организации, присущий и немецкой экономике, и германской системе управления, золотой ливень американских кредитов, дополненный финансовым гением Шахта, очень высокий средний уровень квалификации немецких работников, дополнительно стимулируемый яростным желанием вырваться из нищеты и жаждой мести за прошлые унижения, дали свои плоды — к 1939 году Германия была готова воевать на суше.
Конечно, ей всячески помогали — сторонники концепции 'аристократического нацизма' в Великобритании, самой известной — но далеко не единственной, и, даже не самой влиятельной! — была 'кливденская клика' леди Астор, сделали все, чтобы привести к власти сторонника умиротворения Германии посредством предоставления ей сначала возможности объединения всех немцев в одном государстве, а, затем, и свободы рук на Востоке Невилла Чемберлена.
Отдельного упоминания заслуживают труды 'клики умиротворителей', совместно с их французскими единомышленниками, по блокированию усилий той части французской элиты, которая понимала, что антикоммунизм Гитлера совершенно не означает безопасности Франции. Образно говоря, многократно провозглашенное Гитлером желание искать колонии на востоке Европы не гарантирует Деву Марианну от по-немецки добросовестного изнасилования всеми известными бошам способами — а в познаниях колбасников на сей счет сомневаться не приходилось, опыт общения был накоплен изрядный. Но 'умиротворители', считавшие 'опасностью номер один' 'красных' выиграли партию с разгромным счетом — и все системы безопасности, такими трудами выстроенные здравомыслящими людьми, были даже не деактивированы, а просто сданы фюреру.
С другой стороны, никакое подыгрывание Гитлеру со стороны элит США, Великобритании и Франции не помогло бы Германии, если бы она была слаба в экономическом и военном отношении. Если военное могущество Третьего Рейха было результатом неустанных трудов германского офицерского корпуса в целом, и, генералитета, в частности, то первым в ряду создателей экономической мощи нацистской Германии по праву считался Ялмар Шахт.
К началу войны с Польшей особо ценного, без малейшей иронии, кадра, снова выводят из-под возможного удара — Шахт начинает критиковать финансовую политику Германии, заявляя, что финансы страны перегружены долгами. Первой реакцией разведчиков на столь самокритичные заявления Шахта, явно не лишенного чувства юмора, стало цитирование Гоголя: 'Унтер-офицерская вдова сама себя высекла!'. Гитлер снимает Шахта с поста президента Рейхсбанка, но, оставляет ему должность министра экономики. Действия предельно логичные — Рейсбанк передается в управление сподвижнику Шахта Вальтеру Функу, сам же Шахт получает возможность концентрировать свои усилия на управлении экономикой, координируя свои действия с зарубежными коллегами, благо поста директора БМР от Германии его никто не лишал.
Так проходит два года — Германия воюет с 'западными плутократиями', исправно покупая у них все необходимое; правда, у Третьего Рейха явная нехватка иностранной валюты, но при наличии настоящих друзей по ту сторону Ла-Манша и Атлантики это не становится неразрешимой проблемой — награбленные в Европе ценности, от золота до картин великих живописцев исправно продаются через доверенных людей, а на полученную таким образом долларовую выручку закупается все, чего не хватает Рейху, от нефти и нефтепродуктов, до синтетического каучука и подшипников.
В 1942 году Шахт окончательно уходит со всех государственных постов. Теперь он почти безвылазно находится в Базеле и Женеве, координируя финансовые операции и систему зарубежных закупок Третьего Рейха. Разумеется, пост директора БМР по-прежнему остается за ним.
Вот этого, в высшей степени интересного, человека советским военным и морским разведчикам предстояло пригласить в Москву.
Послесловие 3
Ровно через неделю, 22 марта 1944 года, разведчики отчитывались перед Вождем. Подробно доложив о жизненном пути Шахта, о его семье — в 30-е банкир женился по любви на очень красивой женщине на 30 лет моложе, которая родила ему двух дочерей, о его особняках в Женеве и Базеле, охраняемых серьезной частной службой безопасности.
— Захватить Шахта можно, товарищ Сталин — закончил доклад генерал-лейтенант Ильичев. Это очень сложная операция, поскольку охраняют его отнюдь не любители; еще труднее будет организовать его вывоз в СССР — но это возможно. Под вопросом захват его личного архива — наверняка он хорошо спрятан, и, маловероятно, что он находится на одной из его вилл — скорее всего, он находится в абонированных Шахтом сейфах нескольких банков, возглавляемых его личными друзьями, которые просто не допустят к сейфам никого, кроме него самого.
— Заставить его можно? — наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнес Сталин.
— Если захватить его семью, которую он просто обожает — да — твердо ответил начальник ГРУ — но не факт, что это нам поможет — после его похищения весь этот международный финансовый террариум встанет на дыбы. Конечно, они поднимут по тревоге всех, кого только возможно — поэтому везти банкира обратно будет просто бесполезно, поскольку его друзья, увидев его, немедленно поднимут тревогу, невзирая ни на что. Штурмовать же банки, одновременно устраивая сражения с швейцарской полицией и армией, бессмысленно.
— Штурмовать швейцарские банки не нужно — согласился Император — да и Швейцария не объявляла Советскому Союзу войны. Но, в капиталистических странах банки иногда грабят — не так ли, товарищи?
— Пока у нас нет точной информации о местонахождении архива, планировать что-то невозможно, товарищ Сталин — твердо сказал Ильичев.
Сталин кивнул, соглашаясь.
— Хорошо, товарищи — констатировал Император. А что Вы можете сказать о руководстве БМР в целом?
— Разрешите, товарищ Сталин? — попросил разрешения 'Иванов'.
Бремя вождя.
17 марта 1944 года, Ближняя дача.
Сталин ходил по комнате, так ему лучше думалось — в очередной раз надо было принимать решение, от которого зависело очень многое. Даже не так — от этого зависело, какие позиции будут у Советского Союза на Дальнем Востоке.
Итак, Япония — единственная промышленная держава среди азиатских стран, единственная страна в Азии, сумевшая стать великой державой — и, восстановить этот статус в мире 'Рассвета'. Страна, географическое положение которой позволяет контролировать большую часть западного района Тихого океана.
Нация первоклассных рабочих, крестьян и воинов — и, объект искренней, глубокой ненависти всех народов Дальнего Востока за свою жестокость, не знающую пределов. Народ, бесконечно преданный своим традициям, завещанным предками — и, в то же время, нация, способная кардинально менять свою жизнь, если она убеждалась в том, что ее прежний путь был ошибочен.
Страна, в мире 'Рассвета' ставшая форпостом США против СССР и его союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе, стратегическим барьером, препятствовавшим операциям советского ТОФ в возможной войне — и одной из важнейших опор 'Пакс Американа'.
Китай — ключевая континентальная держава на Дальнем Востоке. Страна, ныне пребывающая в неописуемой разрухе, уничтожаемая беспощадной гражданской войной всех против всех и иностранной агрессией — но, в мире 'Рассвета' сумевшая стать второй экономикой мира, создать заслуживающие серьезного отношения вооруженные силы. Самый большой численно народ в мире, долго, очень долго находившийся в нищете и невежестве — но, сумевший переломить судьбу, построив великую державу. Нация, одно время искренне считавшая Советский Союз 'старшим братом' — но, стоило ей немного восстановиться, кстати, с советской помощью, благодаря которой Китаю досталась построенная японцами в Маньчжурии тяжелая промышленность, не говоря уже о построенных СССР многочисленных заводах, фабриках, электростанциях, подготовленных в СССР специалистах, как многовековые имперские амбиции Срединной Империи вернулись. И дело было не в Хрущеве, и, даже не в Мао: в данном случае, Никита был прав, отказавшись от предложенного Мао курса на развязывание Третьей Мировой войны, результатом которой, по мнению Мао, должна была стать победа коммунизма во всем мире — то ли у Никитки хватило ума понять подоплеку этого 'щедрого' предложения, то ли сработал инстинкт самосохранения. Равно и вопрос вождя возрожденной Срединной Империи не отменял того основополагающего момента, что этот лидер оставался таковым ровно до того момента, пока он выражал чаяния китайской элиты и народа, мечтавших о возрождении былого могущества.
Про себя Сталин был готов признать свою ошибку, заключавшуюся в том, что во второй половине 40-х он взял курс на возрождение Великой Срединной Империи — после ознакомления с материалами из мира 'Рассвета' это было очевидно. Советский Союз сам, своими руками, вырастил одного из своих опаснейших врагов — и ведь тогда, в 40-е, вполне в возможностях СССР было дробление Китая на несколько враждующих между собой государств, которые не могли бы представлять собой действительной угрозы интересам Страны Советов.
Впрочем, 'китайский вопрос' можно было немного отложить — 'японский' же требовал безотлагательных мер.
Сталин взял со стола трубку — отказ от курения дался ему тяжело, но от привычки держать в руках пусть и незажженную трубку, он отказываться не стал.
Итак, японская элита.. В наличии имеется один из лидеров консервативной группировки армейцев, премьер-министр и военный министр Хидэки Тодзио. Потомственный военный, очень жесткий человек, даже для самурая, блестящий тактик, наделенный острым и быстрым умом — но не стратег. Признанный вождь 'квантунцев', которые и вознесли его к вершинам власти, эталонный русофоб и антикоммунист — но, совсем не сумасшедший, что он доказал и во время известного совещания высшего руководства Империи Восходящего Солнца 3 июля 1941 года, когда Тодзио, выступая от лица Императорской Армии, высказался против нападения на СССР. Он доказал это и в мире 'Рассвета', отдав в начале 1944 года приказ по Армии о недопущении военного конфликта с Советским Союзом (подобный приказ был в РеИ В.Т.), и здесь — только тут такой приказ был отдан во второй половине сорок третьего года.
Что еще можно сказать о генерале Тодзио: любящий муж, отец и дед; безжалостный и беспощадный борец за власть, сыгравший значительную роль в разгроме возглавляемой генералом Араки фашистской группировки 'Кодо-ха' в Армии, после февральского мятежа 1936 года — собственно, он с самого начала выступил против мятежа, изрядно при этом рискуя; японский империалист, посвятивший свою жизнь служению Империи и Тэнно; японский националист, расчищавший для 'нации Ямато' 'жизненное пространство' такими методами, что от их лицезрения в действии вывернуло бы наизнанку охранников фашистских концлагерей; безусловно, на свой лад, человек чести — после капитуляции Японии попытался застрелиться, правда, неудачно; на Токийском трибунале, состоявшемся в мире 'Рассвета', счел ниже своего достоинства отвергать предъявленные обвинения..
