Бегущая по мирам

— Нет! — вдруг резко воскликнула ее сестра. — Не надо. Уходите!

* * *

— У вас есть что-нибудь новенькое по этому делу? — спросил комиссар.

Стоявший перед ним навытяжку человек в штатском кивнул:

— Из морга исчез труп Рувира. Санитар божится, что тот вдруг встал и ушел.

— И кишки прихватил? — фыркнул, закуривая, комиссар.

— Нет, — обиженно ответил подчиненный. — Санитар этот — запойный пьяница, но после этого случая он не хочет выходить на работу.

— Выходит, еще один? — комиссар выпустил сизое колечко.

— Труп могли и украсть! — возразил полицейский.

— Отпечатки сняли?

— Ничего интересного. Но мои люди выяснили, что не так давно в одну из клиник поступил человек, подвергшийся, по словам его знакомого, нападению со стороны хулиганов. Он был в очень тяжелом состоянии в результате интоксикации тем же препаратом, что обнаружили в тканях Рувира. Этот человек — близкий друг Александера.

— Вот как? — брови комиссара взлетели вверх. — Почему же они нам не сообщили об этом случае?

— Видимо, врач получил на лапу.

— Интересно-о...

— Да, и еще насчет сбежавшего покойника: наши эксперты утверждают, что теоретически этот препарат можно выделить обратно в чистом виде из мертвых тканей — или как там сказать по-научному...

— Теоретически? Что они имеют в виду?

— Можно, но никому пока это не удавалось.

* * *

— Девчонки хотели еще что-то рассказать или показать, черт его знает, но потом вдруг передумали. — закончил свой рассказ Джем.

— Ты и так много узнал... — подытожил Очкарик.

— Подумать только! Ведь я еще тогда решил, что с этим самым Обществом не все чисто!

— Абсурд. Что ты можешь поставить им в вину? Они зарегистрированы, у них имеется разрешение властей, существуют филиалы в других городах, а что касается передачи в их собственность дядюшкиного дома, — все законно, я проверил это, когда ты просил, через знакомых юристов. Нам не к чему придраться.

— Но отец этих девчонок пользовался услугами прохиндеев из Общества!

— И что? Хочешь знать, к ним бегает половина города — сейчас, видите ли, стало модным лечить нервы, — и большинство живы-здоровы, причем, среди них полно богатеев почище твоих знакомых...

-... и все они неврастеники! — ехидно докончил Джем.

— Большие деньги — большая морока, — серьезно ответил Очкарик. — Кроме того, людям зачастую хочется просто выплакаться в чужую жилетку, а серьезно страдают немногие. В Обществе же работают солидные специалисты. Твой знакомый мог, конечно, страдать каким-то расстройством нервной системы, а его родственники этого не замечали или не хотели замечать. У этой истории есть подозрительный душок, но у нас нет доказательств причастности к этому Общества, ведь умерший перечислял деньги во многие организации.

— Доказательства будут! — упрямо пообещал Джем.

— Зачем тебе вообще во все это ввязываться? Какое это имеет отношение к пропаже твоего дядюшки?

— А аптекарь? Аптекарь, с которым у него были неизвестно какие общие дела? У него ведь тоже был шрам, как у той старухи с парохода и у этого филантропа!

— Ну и что? Мало ли, какие у людей бывают шрамы, вон рубцы после удаления аппендикса тоже у многих похожи!

— Я не стану спорить, а ты кончай меня поучать. Лучше скажи, нашел что-нибудь про этого проклятого белого слона?

— Ага! Как грязную работу — так мне! — и на лице Очкарика появилось самодовольное выражение, как бывало всякий раз, когда представлялся случай блеснуть эрудицией.

Однако, вопреки ожиданиям, он не сообщил ничего существенного.

— Я нашел лишь краткое упоминание о неком культе, незначительно распространенном в Центральной Африке. Его последователи поклоняются мифическому белому слону: он забирает их души после смерти и перевозит в потусторонний мир — что-то вроде африканского Харона... Куда ты собираешься?

— Хочу наведаться еще раз к девчонкам. Может, они передумают.

— Кстати, я бы на твоем месте заехал в Музей: его директор большой спец по Африке — вы ведь хорошо знакомы?

— Были... — буркнул Джем.

* * *

В этот раз Джем и Лейтенант встретились в большом супермаркете.

— Кто пытался убрать Головастика?

— По слухам — кто-то из своих. На его месте я тоже подумал бы на тебя.

— Я что, один у девушки клиент?!

— Не думаю...

— Мы должны от него избавиться! Ты обязан мне помочь! Что, хочешь получить свое за красивые глазки?!

— Не нервничай, время еще есть. Теперь о деле: со спасителями чужих душ разговаривать будешь сам, если что узнаешь — оставишь условный знак в уговоренном месте или свяжешься со мной по коннектору. С девчонками — поаккуратней, они уже доложили в Отдел по расследованию убийств, что приходил какой-то педик. Там очень этим заинтересовались, так как в определенных кругах муссируются сплетни, что его грохнул любовник...

— Ну, спасибочки!

— ... и последнее: как я узнал, твой старикашка отсидел в свое время за то, что проводил над людьми недопустимые опыты. Какие — не удалось выяснить: официальную документацию уничтожили и все материалы по этому делу засекречены, но я полагаю, нам и не нужно этого знать — целее будем.

— Я сам буду решать, что нужно, а что — нет!

* * *

Директор Музея встретил Александера прохладно.

— Чем могу быть полезен? — сухо осведомился он.

— Бросьте дуться, старина, — развязно воскликнул Джем. — Ведь мы в расчете!

Коротышка нахмурился:

— Тем более я удивлен, что вы вдруг заявились.

— У меня к вам сугубо деловой разговор...

— Хотите всучить еще какую-нибудь подделку?

Джему с трудом удалось разыграть искреннее удивление — неожиданный удар пришелся ниже пояса:

— Позвольте, о чем это вы?!

— А вы не знаете? — маленький человечек аж покраснел от негодования.

Джем, разумеется, догадывался, но продолжал глядеть на собеседника невинными глазами.

— Экспертная комиссия установила, что коллекция старинных предметов, принадлежавших якобы жрецам майя, и привезенная вами из Южной Америки — почти сплошь подделка. Надо отдать должное — очень искусная и добросовестная подделка...

— Но, помилуйте! — это было десять лет назад, я тогда был еще студентом и не мог так уж хорошо разбираться... Не хотите ли вы сказать, что я сам это все и смастерил? — нагло вопросил Джем. — И куда, в таком случае, смотрели эксперты в то время?

— Ну, не знаю, не знаю... — начиная остывать, пробубнил Директор. — Среди частных коллекционеров тоже идут разные кривотолки насчет вас... Откровенно скажу, господин Александер, ваша репутация может сильно пострадать!

"Самое время дядюшке вылезти из подполья," — подумал Джем, — " не сегодня-завтра вся эта военная чехарда, дай Бог, закончится и как бы за меня не принялись всерьез..." — а вслух спросил:

— И кто же это распускает обо мне грязные сплетни?

— Понятия не имею... — сердито отозвался коротышка.

— Давайте забудем о наших недоразумениях, — миролюбиво предложил Джем. — Лучше скажите мне вот что: вам известно что-либо о так называемом культе Белого Слона? Он зародился где-то в центральной части Африки ближе к западным берегам...

Коротышка призадумался.

— Да-а... — протянул он, — среди некоторых африканских племен существует такое поверье, что души умерших переселяются в слонов, но в то же время другие утверждают, что образ разгневанного слона могут принимать демоны...

"Весьма похоже на правду...". Джем невольно поежился. Перед его внутренним взором живо встала картина: огромное чудовище на фоне звездного неба.

— ...белый же слон — это скорее обобщенный символ веры в прекрасную жизнь там, за гробом: восседая на нем, душа умершего попадает в рай.

— А в наше время?

— Сейчас, насколько я знаю, он почти забыт.

Джем задумался над услышанным: он не очень-то был склонен к мистике, считая, что у всякого "чуда" есть рационалистическая основа, просто люди не все еще знают о том мире, где сами обитают.

— Вас еще что-нибудь интересует?

— Да, — поспешно ответил Джем, — я хотел показать вам одну вещицу — мне подарил ее студент-араб на память... Что вы о ней скажете? — и он достал маленькую коробочку.

В ней лежало украшение: замысловатая завитушка, в которой после долгого изучения можно было угадать человеческую фигурку с копьем, прикрепленная к плетеному узкому кожаному ремешку. Аль Ами вытащил эту коробочку в ресторане, когда они все уже были изрядно навеселе, и провозгласил:

— А эт-ту штучку я подарю тому, кто угадает, что здесь лежит!

Когда очередь дошла до Джема, он сказал:

— Талисман... — и выиграл.

Коротышка извлек на свет божий лупу в черепаховой оправе.

— Слоновая кость...примерно прошлый век, но на глаз, конечно... Это что-то вроде сувенира — такие дарили непременно с каким-нибудь пожеланием. Но много вы за нее не возьмете, — подковырнул он, возвращая безделушку. — Гораздо полезнее будет держать ее при себе, скажем, во время поездки на Ближний Восток, и вытаскивая при всяком удобном случае, сообщать, кто вам ее подарил. Ведь этот араб, наверняка, птичка высокого полета... И позвольте откланяться. Я спешу.

Часть 2

Джем долго размышлял над предостережением Лейтенанта насчет сестер убитого, но все же решил еще раз наведаться к ним: " Пусть видят, что мне нечего бояться".

Видимо, потому что он явился к ним в своем обычном облике, они приняли его гораздо приветливее, чем в прошлый раз. Или они просто выполняли инструкции, данные следователем.

— Я все-таки взглянул бы на то, что вы мне не захотели показать, — объяснил он. — Даю слово, что никто ничего не узнает.

Они заколебались, наконец Кати сказала:

— Почему это вас так интересует — я имею в виду то, что случилось с нашим отцом... с братом?

Он ответил честно:

— Потому что с одним моим близким родственником произошла странная история — я не хочу вдаваться в подробности, поскольку и сам ничего толком пока не понял, — но боюсь, что его миллионы уплывут у меня из-под носа так же, как уплыли у вас деньги вашего отца. Согласитесь, такое — довольно неприятно.

Они согласились: сам того не ожидая, он нашел к ним нужный ключик.

Одна из сестер принесла картонный ящик. Там лежал видеодиск и стопка газетных вырезок. Молча, она вставила диск в видеомагнитофон и включила телевизор. Запись была не очень хорошего качества. Звука не было. Сначала они увидели салон большого авиалайнера. Пассажиры занимались обычными делами: спали, ели, читали... Затем монотонная обстановка полета неуловимо изменилась. Крупным планом мелькнуло взволнованное лицо стюардессы, потом — кабина пилотов: множество цветных кнопочек, тумблеров, рычажков... Снова пассажирский салон — среди людей поднялась паника, это было понятно даже без слов. Резко изменился ракурс, самолет трясло...

— Да они падают! — воскликнул Джем.

Последним кадром был распяленный беззвучным криком слюнявый ротик ребенка...

На экране замелькали полосы, а потом вновь появилось изображение — тоже самолет, только другие люди — и почти такой же конец.

— Потрясающий натурализм! Будто снимали скрытой камерой...

— Вы считаете, это кино? — спросила Кати, пристально глядя на него.

Они досмотрели пленку до конца. Остальные сюжеты были примерно такими же, только актеры разные. Отличался по содержанию лишь последний фрагмент: самолет, судя по всему, остался цел, только какие-то бандитского вида парни, которые перед этим устроили что-то вроде захвата воздушного судна, открыли люк в багажном отсеке и выпрыгнули наружу с немыслимой высоты: камера бесстрастно зафиксировала проплывающие вверх облака, — так, как это увидел бы падающий вниз человек. На этом запись кончилась.

— Классно снято! — оценил Джем, — Хотя, качество могло бы быть и получше... — и оборвал сам себя, заметив устремленные на него мрачные взгляды. — Что?.. Хотите сказать, это — документальные кадры?! .

Кати подала ему одну за одной газетные вырезки. В них описывались различные случаи авиакатастроф.

— Папа просто с какой-то педантичностью вырезал такие заметки из газет, — пояснила она.

Он бегло просмотрел их и пожал плечами:

— Здесь везде пишут, что находили черные ящики, но нигде ни словечка о том, что были найдены или уцелели какие-либо фотоматериалы. Это и невозможно! Я не говорю, что пленка неминуемо должна быть испорчена — нет! Но предполагать, что в каждом роковом рейсе непременно находился человек, который хладнокровно все это снимал... Абсурд! Хотя выглядит все очень достоверно.

Сестры снова переглянулись, и одна из них достала из ящика целую газету, примерно четырехдневной давности. На развороте была большая статья, посвященная дерзкому ограблению банка.

Пятеро рецидивистов совершили ограбление средь бела дня, перебив кучу людей, захватили заложников, и потребовали самолет. Их просьбу удовлетворили и даже позволили им подняться в воздух, но когда собирались посадить их на военный аэродром, пилот неожиданно сообщил, что бандиты выпрыгнули. При этом он заявил, что они выбросились из самолета без парашютов. Ему не поверили и налетчиков долго искали в предполагаемом районе приземления, но ничего не нашли. Тут же были помещены и фотографии троих головорезов — Джему они показались знакомыми, и вдруг его словно током ударило: он же только что видел их на экране!

— Не знаю, что и сказать... — растерянно произнес он. — Но даже если это подлинные съемки... Как эти записи могли попасть к вашему отцу? Чем он занимался?

— Недвижимостью.

— А он любил летать?

— Он никогда в жизни этого не делал — он боялся, — презрительно ответила Кати.

— И еще он мечтал ограбить банк... — невпопад заметила ее сестра.

— Он умер в тот же день, когда было совершено это преступление, — продолжала Кати.

— Хотите сказать, ваш папочка все это подглядел? — усмехнулся он, желая разрядить слишком уж напряженную обстановку.

— Вот это мы и собираемся выяснить! — сказала Кати, и в ее руке появился... пистолет.

— Вы хотите сдать меня в полицию?

— Нет, — кровожадно ответила Кати. — Мы только хотим узнать, где нам искать свои деньги. Вам придется немного задержаться у нас в гостях. Не двигайтесь!.. — прикрикнула она, заметив его попытку встать. — Мы отнюдь не собираемся шутить...

Незадачливые наследницы продержали его в подвале два дня, пока к ним не нагрянула с обыском полиция: Очкарик заявил о его исчезновении. За эти дни девицы поработали над ним на славу: почище, чем Головастик со своими дружками.

— Знаешь, — сказал Джем, провожая взглядом полицейскую машину, увозившую "гостеприимных" хозяюшек, — сдается мне, что и братца своего они же укокошили: так у них профессионально все получалось.

— Им надо было подойти к тебе с другой стороны, — хихикнул Очкарик, — и держу пари — ты бы не устоял!

* * *

— Больше я никуда не отпущу тебя одного, — заявил Четыре Глаза, когда они вернулись к нему домой. — От тебя и так немного осталось.

За окнами лил дождь. Где-то вдали погромыхивало, и было непонятно — то ли это гром, то ли разрывы снарядов.