Неудавшаяся история

— Ты куда? — возмутился нагруженный сумками Лис.

— Только что применили проклятье. Кто-то мог пострадать.

— Сла-ава, — заныл юноша, пытаясь нагнать меня. — Если человеку понадобится помощь — он попросит.

— Поверь, после качественной волшбы жертва может и не успеть заблаговременно оповестить окружающих о скорой смерти, — усмехнулась я и поспешила вперед, словно ищейка, двигаясь туда, где во рту обжигало от привкуса мрака.

Пункт второй: не принимайте ведьмовского участия; нечистая не поступит от сердца, ибо ею правит тьма.

Шелестела осока. Болото весело чавкало, когда я перепрыгивала с одной кочки на другую. Сзади слышалась неразборчивая ругань Лиса, который умудрился оступиться и на собственном примере оценить глубину трясины. Теперь он источал своеобразный запах тухлятины и скрипел зубами от гнева.

А я безрассудно неслась вглубь топи подобно лисице, унюхавшей след добычи. Чернеющая пропасть, исходящая от чар, засасывала. Я приблизилась к ней вплотную. Вдохнула спертого воздуха. Тот сгущался, пощипывал кожу. Раздвинула длинные стебли колыхающегося на ветру камыша и вгляделась в место, притоптанное мхом и пузырящееся жижей болота. Вроде пусто.

Тонущего человека я заметила в последнее мгновение, иначе тело полностью бы засосало в хлюпающую воду. Снаружи оставался лишь кусок его рубашки да согнутый локоть.

Совместными усилиями мы с Лисом вытянули несчастного и, не особо задумываясь над его сохранностью, потащили недвижимое тело к ровной поверхности. Как только ноги почувствовали под собой твердь, я скинула с себя спасенного и присмотрелась к нему. Утопленником оказался нестарый и, похоже, окончательно мертвый мужчина. Широко распахнутые синие глаза бездумно всматривались в сверкающее первыми звездами небо. Губы не шевелились, грудь не вздымалась. Длинные черные волосы склеившимися прядями налипли на белесые щеки.

— Мертвечина, — без особого сожаления произнес Лис, отряхивающийся от тины.

— Не успели. — Я поводила рукой около глаз утопленника.

— Или он окочурился заранее, а туда скинули, чтоб замести следы.

— Возможно. — Пальцы почти отстранились от мертвеца, но замерли перед самым носом. — Погоди, он дышит.

Я надавила на грудь мужчины. Из приоткрывшегося рта полилась мерзкого зеленая жидкость. Но, что отчасти добавляло надежды, не болотного происхождения.

— Его прокляли, — продолжила объясняться я, пока Лис, разорвав рубашку на утопленнике, определял, стучит ли сердце. — Чары затратные, сильные, но не самые страшные. Ведьмак побеспокоился не о мощи, а о том, чтоб парень до самой смерти ощущал мучительную боль.

— Хм, и правда, дышит. Может, оклемается сам?

— От проклятья? Ну-ну.

— И что делать? — Лис ещё пару раз нажал под ребра, но жижи меньше не становилось. Она так и текла нескончаемым потоком.

Достойных вариантов маловато. Или напоить несчастного зельем, которое снимет проклятье. И которого у меня нет. Или оставить его и дождаться, когда ядовитая жидкость разъест органы. И это стало бы хорошим выходом, не будь я такая человеколюбивая. А можно помочь ему тем же, что почти принесло смерть.

— Не одолжишь нож? — Я вытянула ладонь, в которую Лис вложил снятый с бедра клинок.

На этот раз глубокая рана не обожгла болью. Привыкаю. Старые шрамы белеют и исчезают, новые — забываются. Вторым движением я рассекла обмякшую руку утопленника, а затем повернулась к замершему Лису.

— Достань из бокового кармашка сумки мешочек с красноватым порошком.

Он непростительно долго копался, но, наконец, подал голос:

— Этот?

Я кивнула, насыпала щепотку в поставленную лодочкой ладошку. Защипало так, будто ополоснула рану чистым спиртом. Из глаз покатились слезы. Выждав пару болезненных мгновений, я сжала мужские пальцы своими.

Рябина — прекрасный избавитель от порч. И всякий знахарь знает: если напоить проклятого отваром из рябиновых ягод, то вскоре, недели через две, он оклемается. Увы, времени в моем распоряжении не было, посему пришлось ускорить процесс. Я смешала волшбу на крови с порошком из засушенной рябины и парочкой других, менее безобидных, трав. И представила, как зеленая гадость исчезает из тела утопленника.

Кончики пальцев привычно кольнуло. Сердце предательски екнуло, но после его отстранило разрастающееся чувство упоения. Небольшое головокружение бесследно исчезло. От напряжения кровь пошла носом, но я стерла её рукавом.

Результат не заставил ждать. Жидкость в уголках мужских губ побелела и вспенилась, потекла по подбородку. Кулаки его сжались намертво — мои косточки хрустнули, и я зашипела от боли. В "утопленника" словно вселились пресловутые бесы: он метался по земле, корчился в болезненных судорогах, ногтями впивался в тыльную сторону моей ладони. Глаза оставались остекленевшими. Из горла не вырвалось ни единого звука.

Я стиснула зубы, отсчитывая мгновения и не разжимая хватки.

Грудь "утопленника" в последний раз вздыбилась и резко опустилась. Всё закончилось. Лис испуганно наклонился к мужчине.

— До сих пор дышит, — убежденно оповестил он.

— А ты чего ждал? — слабо хихикнула я. — Что я такая милосердная и решила его прикончить?

Не задумываясь о том, что вся рука в крови, я стерла ею стекающий по лбу липкий пот. И уже после, переведя дыхание, пристально уставилась на раскинувшееся тело.

Вдалеке слышалась задорная птичья трель, провожающая уходящий на покой день. Разгорался алеющий закат, который слепил не хуже полуденного солнца. Голоса подвыпивших жителей Выгодска доносились смыто, неразборчиво. Время будто остановилось. И когда мужчина со вздохом вскочил на ноги, я не на шутку испугалась. От неожиданности.

— Кто ты? — прохрипел недавний мертвец, сжимая окровавленными пальцами шею, словно пытаясь стянуть виселичную петлю.

— Не думай над этим. — Я помогла мужчине не рухнуть на колени.

— А я — Лисан-дэро-кодльонор, — безмятежно произнес варрен, словно чье-либо спасение давно стало обыденностью.

Во взгляде мужчины появилось недоумение. Он рассматривал порез и посыпанную рябиновой смесью кожу. Запахнул разорванную рубашку. Неестественно громко вобрал воздух. И отшатнулся, как после удара.

— Ты — ведьма! — неожиданно изрек он.

— Замечательно. — Голос наполнился печальной язвительностью. — Я их спасаю, кровушки не жалею, а вместо "спасибо" сплошные обвинения. Голубчик, скажи-ка лучше, как ты умудрился попасть в болото?

Вразумительного ответа я и не ждала. Мужчина, не размениваясь на объяснения, ринулся ко мне. К сожалению, в его планах не стояли жаркие объятия со спасительницей. Он, ничуть не раздумывая, обхватил мою шею и принялся стискивать её.

Я хрипела и царапала мужские пальцы ногтями.

Лис опомнился буквально сразу, но его замешательства хватило, чтобы я попрощалась с сим бренным миром и размечталась о перемещении в более гостеприимный. Юноша оттолкнул незнакомца и повалился вместе с ним. Спасенный был слишком слаб, последние силы он потратил на попытку удушения, поэтому не смог оказать сопротивления.

— Как ты умудряешься влипать в неприятности после добрых поступков?! — бурчал Лис, с трудом удерживаясь на дрыгающемся мужчине.

Я забулькала и захрипела, пытаясь хоть что-то сказать.

— Ведьма... — сипел "утопленник". Вены на его напрягшихся руках отчетливо проступили.

— Я тебе жизнь спасла! — Не выдержав, я наклонилась вплотную к мужскому озлобленному лицу, чуть ли не соприкасаясь носами. Голос сипел. — Предпочитаешь гнить в топях? Благодарил бы, а не визжал, словно чести лишился.

Мужчина сник. Он прикусил нижнюю губу и, сощурив голубые глазища, пробормотал:

— Спасла? Чернокнижьем?

— Знала бы, что мертвецы нынче привередливые, не помогала бы.

— Тебя отпускать? — заботливо спросил Лис, не убирая колена с живота мужчины.

— Да, впредь буду благоразумным, — огрызнулся тот. — Что со мной случилось, ведьма?

— Тебя прокляли, — скучающе сказала я. — Другая, более осмотрительная чернокнижница. И неудивительно, если ты на всех набрасываешься с кулаками.

Он почему-то усмехнулся.

— Такова уж профессия.

— Ты ловишь ведьм? — сообразил Лис.

Варрен хоть и отпустил охотника, но преградил ему путь до меня. Я стояла столбом и нескромно вглядывалась в угловатые черты, пытаясь вспомнить, где моя многострадальная дороженька могла пересечься с этим темноволосым хамом. Что-то в нем было отчасти знакомое.

— Да. — Мужчина мотнул подбородком. — Но твою подружку, так и быть, трогать не стану.

— Вот спасибо! — Я отвесила ему шутливый поклон. — Удружил. А удушение списать на благодарственное рукопожатие?

— Прощай, ведьма. — Он брезгливо взглянул на заляпанные грязью штаны. — Благодарю за помощь.

— Если что, мы остановились вон там, — невесть зачем прокричала я вслед пошатывающемуся охотнику. Тот не обернулся.

Лис сверлил его недобрым взором ровно до тех пор, пока высокая фигура не скрылась за поворотом. Затем варрен осмотрел и ощупал меня.

— Синяки останутся, но жить будешь. Зачем ты выдала, где мы живем? Наберется силенок, возьмет двух дружков и придет по наши души.

— Да бес разберет, зачем, — робко повела плечами я, зашагав обратно к дому.

Щеки налились коварным румянцем. Моя вера в добро когда-нибудь доведет до собственноручно вырытой могилы. Зато я встретилась с настоящим охотником и осталась жива. И судя по опыту, иногда те оказываются беспомощны против нашего брата.

Гаденыш попался симпатичный. Я думала, охотники старые, испещренные шрамами вояки. Ан нет, молодой совсем.

— Забудь, авось пронесет, — пробурчал друг. — Лучше скажи, почему народ не разбредается по постелям, а идет обратно к площади?

Я и сама приметила, что людские стайки выходили из калиток и единодушно выбирали маршрут, ведущий к линиям базарных рядов.

— Узнаем, — уверила я Лиса и подбежала к вдрызг пьяному парню.

Тот в ужасе отпрянул. По-моему, даже протрезвел.

— Девушка, вы ранены?

— Я? — Бровь удивленно вскинулась. — А, нет. Малость ободрала руку. Не подскажите, куда все спешат?

Паренек икнул и боязливо ответил:

— Если погода хорошая, то рынок открыт и по ночам. Торговцы ради такого дела цены занижают, да и толкучки меньше.

— Спасибо, — тепло оскалилась я. — Лис! Пойдем за покупками?

— Ты неисправима, Слава, — взвыл варрен. — Чуть головы не лишилась! А то, что мы пропахли болотом, тебя не смущает? Неужели не хочется отдыха?

— Там всё равно крысы, — грустно фыркнула я, бросая один за другим молящие взгляды на Лиса. — Ну, пойдем! Пожалуйста.

Он закатил глаза, но поплелся за толпой галдящего народа.

— Хоть бы сумки положили, — хмурился он. — Нашла себе двуногую лошадь. Умалишенная. Тебя ж люди испугаются.

— Не беспокойся.

Я достала из рюкзака флягу с водой и скоренько ополоснула лицо с руками. Затем обмотала ладонь какой-то рубашкой — предположительно, лисиной, — и счастливо засвистела, стараясь не замечать появляющегося на ткани кровавого пятна.

Считается ли хорошим поступком тот, который сделан без особого на то хотения? Если да, то сегодня я стала чуточку добрее.

Пункт третий: не вздумайте терять ведьму из виду; вы обязаны знать ведьмовские ходы наперёд.

Ночной базар оказался столь же красивым, как и дневная копия. Зачарованные кристаллы, развешенные на каждом столбе, создавали видимость сотен маленьких солнц, и никому не мешала подступившая темнота. Покупателей едва ли убавилось, скорее — наоборот.

Я погрузилась в гущу людской возни. Изогнутые линии торговых рядов с самыми причудливыми товарами привлекали взор, заставляя ошарашено оглядываться в поисках нужного маршрута. Призывали к вниманию торговцы, сплошь плутоватые, зазывающие окриками да свистами.

— Так и будем стоять посреди дороги? — Лис нетерпеливо пихнул меня к ближайшему прилавку.

На нем были разложены украшения из недрагоценных камней, с вкраплениями перьев заморских животных и обвитых травами-оберегами. Кулоны смотрелись громоздко, неладно, и я отошла от них.

Лис, чересчур заинтересовавшийся изящными кинжалами, свильнул направо. Он скрылся за чьими-то головами, а я с удвоенным удовольствием — никто не пыхтел над ухом — принялась осматривать легкое струящееся платье.

— Берите, милая, — подмигнула молоденькая торговка, оторвавшаяся от созерцания собственных ногтей. — Сидит отменно! Сама ношу похожее.

На её великолепной фигурке платье служило, казалось, второй кожей, но меня боги обделили и настолько пышной грудью, и такими плавными изгибами. Я уж молчу про улыбчивое веснушчатое личико, за одно которое можно простить любые недостатки тела.

— Все мужчины вашими будут, — убеждала девушка, наматывая золотистый локон на тоненький пальчик.

— Да нужны ли они вообще? — рассудительно спросила я, разглаживая невидимые складки на невероятной ткани.

— Истину говорите, — расхохоталась девушка. — Берите, полцены скину.

Рука потянулась к кошельку, но разум завопил: "Куда тебе, дурная? К ведьме поедешь в платье до щиколоток?" Внутренний голос обычно нес всякую ахинею, но сегодня правда оказалась на его стороне. Денег мало, а трат хватает: куртка разваливается на лоскутки, штаны протерлись, сапоги расклеиваются.

Пришлось трагично всхлипнуть и попрощаться с платьем, перебираясь к более необходимым вещам.

Водоворот ночных гуляк увлек за собой. Менялись палатки, тропинки, запахи корицы мешались с ароматом пирожков. Минимальный походный набор я купила сразу, потому как особо не выделывалась в выборе кожи или наличии карманов на новой рубашке. Монеты перекочевывали к продавцам, и те расцветали, как небо на рассвете. Мужчины-палаточники отвешивали разнообразные комплименты, от самых приличных из которых розовели щеки, а от излишне заковыристых — появлялся удушающий кашель.

— Как зовут красавицу? — начал разливаться соловьиной трелью очередной торговец, выловив меня из людского потока.

— Рада... — задумалась я. — Или Слава...

— Не важно, мне и так, и так приятно познакомиться с вами, — пресек он. — А я — Миодраг. Возьмите сапожки. Пятый месяц хожу с ними. Никому не подходят! То нога вываливается, то натирают, то жмут. Но я увидал вас и как понял: вашими станут.

Я едва бросила беглый взгляд на пустующий лоток, как коротышка-торговец достал словно из пустоты два высоких сапога из идеально выделанной черной кожи. Сапоги шнуровались шелковой перекрестной тесьмой по всей поверхности голени, имели непривычный кругловатый носик и высокий — с палец — каблук.

— Ой, какие милые... — только и вымолвила я.

— Примерьте, — Миодраг любезно помог мне усесться на стульчик.

Обувь налезла так, будто шилась специально для меня. Ничто не тянуло ногу, не приносило неудобства или раздражающего натирания на пятке. Если бы не каблук, то я бы, не раздумывая, схватила эту невероятную пару сапожек.