Стёпка замер, стараясь не упустить чем-то зацепившую его мимолётную мысль. Стоп-стоп-стоп! О чём это я только что подумал? Сначала о предназначении, потом про возвращение домой, а затем, кажется, о второй половине демона?.. Точно — о половине!.. Вот же оно, вот! И почему я сразу не сообразил, ещё там, в ущелье, когда Ванька кровью капал? Словно затмение какое-то нашло! А ведь не так уж и трудно было догадаться, на поверхности ведь лежит...
Взбудораженный неожиданным озарением, он сполз с кровати, босиком прошлёпал к потайному магическому шкафчику, в котором они на всякий случай держали склодомас и эклитану, потянулся к дверце... Нет, решил в последний момент, подожду лучше до утра. Завтра, всё сделаем. Спешить некуда, время ещё есть.
Хозяин отвечай-зеркала понимающе покивал и убрёл в стеклянную глубину — отдыхать от забот праведных. Хотя... Какие заботы у отражения? Ни есть, ни пить, ни со злом всемирным бороться.
Стёпка улыбался, глядя в тёмный потолок. Его ужасно радовало, что на этот раз он обошёлся без подсказок гузгая и без навеянных чужими заклинаниями пророческих снов. Своим умом, между прочим, допетрил, реально есть чем гордиться... Так что, похоже, теперь одной заботой у демонов-исполнителей стало меньше. Или, точнее, одной загадкой меньше, а заботой больше. Потому что непонятно, что потом будет и чем вся эта история завершится.
Утром, после завтрака, он извлёк из тайника склодомас, положил его на стол, погладил по холодной узорчатой рукояти.
— Вот что, Ванес,— объявил торжественно, — Сейчас я тебе кое-что важное скажу... Ты готов услышать страшную тайну?
— Только не говори, что ты догадался где лежат сокровища! — испуганно воскликнул Ванька, сплюнув в блюдце виноградные косточки.
— Тьфу на тебя! Какие ещё сокровища?
— Те самые!
— Не-не-не! Это совсем другая тайна.
— А, ну ладно, — успокоился Ванька. — Тогда давай, валяй. И что это за тайна?
— Мы с тобой дураки, — сказал Стёпка.
— Чево?
— Дураки, говорю, мы с тобой.
— Это разве тайна?
— Ну-у... Э-э-э... — растерялся Стёпка.
— Вот тебе и э-э-э, — хихикнул Ванька. — Но я согласен только на половину.
— На какую половину? — не понял Стёпка.
— На твою. Ты — точно дурак. А я — нет.
— И ты тоже. Я первая половина, а ты вторая. Или, если хочешь, наоборот, — Стёпка решил не обращать внимания на Ванькины подколки. — До такой простой вещи додуматься не могли. Если бы не я, так бы мы и не знали, что делать с этим склодомасом. А я теперь знаю. Этой ночью догадался, пока ты спал.
— Это ещё гоблинская бабушка надвое сказала, правильно ли ты догадался, — проворчал Ванька. Похоже, он завидовал, что тайну склодомаса повезло раскрыть не ему.
— Правильно, можешь не сомневаться.
— Ну-ну.
— Без "ну". Помнишь, почему нас по отдельности нельзя убить? Потому что мы с тобой — как бы две половинки. Если наш вес сложить, получится примерно один взрослый демон...
— Ты это мне уже сто раз говорил.
— А на склодомас, между прочим, только твоя кровь попала. Понял? Кровь половины вызванного Смаклой (ну, как бы Смаклой) демона. Вот он и не включается. Ему ещё и моя кровь нужна.
— Чур, я тебя резать буду! — Ванька тут же подхватил со стола нож. — Сто лет об этом мечтал! Давай руку!
— Что-то ты сегодня больно весёлый, — буркнул Стёпка. Руку резать ему не хотелось. Тем более, тупым столовым ножом. Пусть даже он и серебряный.
— Потому что я знаю, где сокровища искать, — довольно объяснил Ванька. — Кровянь скорее склодомас, и пойдём. Это недалеко, рядом совсем.
— Другой нож нужен.
— А этот чем тебе не нравится?
— Он такой же тупой, как и ты.
— Ладно, на первый раз "тупого" прощаю. Зато он серебряный, а серебро, если хочешь знать, всех микробов убивает. И рана от него получается чистая.
— Рану ты можешь себе нанести. В любую часть тела, могу даже показать в какую, — отмахнулся Стёпка. — А мне нужно добыть всего лишь капельку крови.
Подходящий нож отыскался на одной из стен, там, где висели для красоты всякие щиты, мечи и прочие декоративные орудия убийства. Впрочем, не слишком и декоративные. Нож был настоящий. Сделать разрез на своей руке оказалось не просто. Сначала Стёпка нацелился на запястье, но разглядел под кожей слишком близкие вены с сухожилиями и передумал. Если ненароком перережешь — мало не покажется. Потом он решил сделать надрез на ладони, но пожалел и ладонь. Потому что ходить с больной рукой по замку в такое время не слишком весело. Руки для защиты нужны и для эклитаны. В итоге он зажмурился и кольнул кончиком ножа подушечку мизинца на левой руке. Самый бесполезный палец, а надо же как пригодился. Боль была мгновенная и острая. Жаль, что порошка больше не осталось. Ходи теперь, истекая кровью. Впрочем, у нас ещё свисток есть.
Он потянулся к склодомасу, но Ванька вдруг схватил его за рукав:
— Погоди, не мажь! А вдруг оно сейчас сработает и сразу нас домой зашвырнёт? А я сегодня домой пока не собираюсь, я на сокровища посмотреть хочу.
Стёпка выдернул рукав, и слизнул с мизинца набухшую алую капельку:
— Не зашвырнёт. Мы же пока главного не выполнили. Только готовимся.
Он занёс руку над склодомасом, и опять вмешался Ванес:
— Стой! Это что же получится? Это же тогда получится, что у склодомаса будет два хозяина! А мне тогда что? У тебя и меч, и гузгай, и дракон, а теперь ещё и склодомасик мой прибрать задумал! Не слишком ли тебе жирно, Стёпочкин? Рожа не треснет?
— Дурак ты, Ванька, и не на половину, а целиком. Сто лет мне твой склодомас не нужен, я просто хочу, чтобы он в полную силу заработал... И всё, не мешай мне! У меня уже кровь почти не идёт, я не хочу ещё раз палец резать, у меня, между прочим, лишних мизинцев нету.
Капля крови моментально впиталась в поверхность камня. Стены комнаты на краткий миг исказились, словно в кривом зеркале, и где-то глубоко под землёй отозвалась низким гулом памятная по прошлым разам струна. И всё. И тишина. И даже весь Летописный замок, казалось, замер на миг, прислушиваясь к тому, что там у него такое странное в подвалах вдруг пробудилось и объявило о себе.
— "Ты разве не слыхал?"
— "Чаво?"
— "Гуднуло чтой-то под ногами."
— "Да то верно чародеи опять балуют. Тута энто часто быват."
— "И как табе, кум, не боязно с ими жить?"
— "Боязно с высосом один на один повстречаться, а чародеи плохого не сотворят."
— "Ну, оно, может, и так."
Засунув пострадавший мизинец в рот, Стёпка смотрел на жезл. И Ванька смотрел. Однако никакого суперчудесного преображения со склодомасом не произошло. Почему-то он вообще не изменился.
— Моя кровь сильнее, — с довольным видом объявил Ванька. — От моей вон как тогда загудело, а после твоей жиденькой — еле-еле. Потому что я — хозяин жезла. Я его нашёл.
— А это что? — удивился он, осматривая склодомас со всех сторон. — Дырка какая-то. Раньше её здесь точно не было.
В торце рукоятки зияло аккуратное отверстие.
— Это, наверное, чтобы ремешок крепить, — сообразил Ванька. — Неудобно же его за поясом таскать. Выпадывает всё время.
— А мозги у тебя из ушей не выпадывают? — поддразнил друга Стёпка. — Для ремешка было бы сквозное отверстие поперёк рукоятки. А здесь вглубь... И резьбы нет... Спорим, не отгадаешь, для чего это сделано?
Ванька дунул в отверстие, потом попробовал засунуть туда указательный палец.
— Да фиг его знает! У меня с утра мозги что-то не фурычат.
— И кто из нас дурак?
— А склодомасом по кумолу?
— Но-но, поаккуратнее с многократным победителем весичей и вампиров. Я ведь и ответить могу.
— Не ты, а гузгай.
— Тебе от этого легче не станет. Ну ладно, без шуток. Когда я жил в доме Угроха, его дочь, Боява, учила меня на мечах сражаться. Она в семье младшая, примерно нашего возраста... Правда, недолго учила, оказалось, что гузгай и так всё умеет. Ну, ты видел вчера... Так вот. Мы сражались не настоящими мечами, а учебными. И чтобы во время тренировки случайно не поранить друг друга, ну, по голове там чтобы не прилетело или руку не сломать, в рукояти мечей вставляют специальные заклятки, неболючками называются. Трубочки такие берестяные с оплаченными заклинаниями. Лупишь потом этими мечами друг друга изо всех сил — и не больно.
— И что? Хочешь сказать, что это дырка для заклятки?
Стёпка вздохнул и красноречиво поднял глаза к потолку.
— Ладно, — сдался Ванес. — Уговорил. Тогда вопрос: где взять заклятку для моего жезла? Их у тебя есть? Их у тебя нет. И что будем делать?
— По башке тебя будем бить этим жезлом, пока твои жидкие мозги не зафурычат, — пообещал Стёпка. — У тебя в кармане что лежит?
Ванька полез в карман, долго смотрел на превращённый ключ от квартиры, затем отцепил от него превращённый же брелок. Трубочка превращённого ключа даже на первый взгляд подходила к отверстию идеально.
— Вставляем? — спросил Ванька. И сам же себе ответил: — Вставляем.
Он аккуратно задвинул ключ в рукоятку, под конец ему даже пришлось приложить небольшое усилие... Что-то щелкнуло, камень засиял яркой синевой, Ванька от неожиданности вздрогнул и торопливо положил склодомас на стол. В глубине земли, где-то намного ниже замковых подвалов, ещё раз прогудела струна.
Дум-м-м-м!!!
— "Опять гуднуло, кум! Нет, ты как хошь, а я нынче же до дому поеду. Нынче же."
Мальчишки в четыре глаза уставились на склодомас.
А он потерял вдруг всю свою вековую старинность и выглядел теперь так, словно только что вышел из цеха по изготовлению магических жезлов. Рукоятка заблестела свежим лаком, камень в навершии приобрел потерянную за многие годы глубину и прозрачность, бронзовые кольца избавились от потёртости... Почему-то сразу было понятно, что теперь жезл — стоит только пожелать — тотчас вызовет демонов огня. Ясное дело, что мальчишки этих демонов вызывать пока не собирались. Потому что неизвестно ещё, чего от них можно ждать. А вдруг они всё здесь пожгут? Вдруг они настолько злобные, что набрасываются даже на того, кто их вызвал?
— Как новенький, — с уважением проговорил Ванька, разглядывая склодомас со всех сторон. — Круто получилось, да? Как будто батарейку вставили.
— Стареньким он мне нравился больше, — решил Степан подразнить друга. — В нём тогда суровая такая древняя могучесть была... А сейчас — тьфу! На китайскую игрушку стал похож. Глянь, там нигде не написано "мэйд ин чайна"?
— Не нравится — не смотри, — отмахнулся Ванька. — А мне и так хорошо. У тебя эклитана, между прочим, тоже как новенькая.
— А ведь и правда! — непритворно удивился Стёпка. — Ха! Вот так фокус! Думал тебя подколоть, а получилось наоборот. Ножик-то у меня точно в Китае сделан. Выходит, и эклитана почти китайская.
Ванька, конечно же, не упустил случая отомстить. Он по-восточному сложил руки перед грудью и сильно прищурился:
— Завидоваись товарисю? Отенно, отенно нехоросо.
Он осторожно тронул рукоять склодомаса, и хотя ничего страшного не произошло, на большее осторожный с некоторых пор экзепутор решился не сразу. Походил вокруг, пооблизывался, словно кот на сметану, и только когда Стёпка нарочно протянул к склодомасу руку с жадно скрюченными пальцами, жезл был схвачен и крепко прижат к Ванькиной груди.
— Но-но-но, — предупредил Ванес. — Нечего тут всяким посторонним китаисям тянуть свои загребущие грабки к моей прелести! Эклитану свою лапай, понятно!
— Ты лучше на себя в зеркало глянь, — посоветовал ему Стёпка. — Отенно, отенно удивися кое-тему.
— И чему же?
— Шибко ты на одну неприятную личность стал похож. На ту, которая вот так же про свою прелесть любила говорить. У меня даже стих про тебя подходящий сочинился. "Ванька в пещере нашёл склодомас — Горлумом Ванька станет сейчас".
Побледневший Ванес торопливо положил жезл на стол и даже зачем-то вытер об себя руки. Вспомнил, как вот так же безрассудно схватился за людоедский меч.
— Всё-всё-всё! Не хочу в этого гада превращаться. Хватит с меня и Людоеда. Я, конечно, шутки понимаю, но что-то меня и в самом деле слишком сильно к этому склодомасу тянет. Как магнитом прямо. Щас как присосётся, фиг потом отвяжешься от него. Пошли лучше за сокровищами. Они нас давно уже ждут.
Стёпку сокровища точно не ждали, но он уже понял, что переспорить настырного друга ему не удастся. И потому придётся снова куда-то идти, куда-то лезть, куда-то спускаться, надеясь, что вся эта скучная кладоискатель лабуда надолго не затянется и потом можно будет заняться по-настоящему серьёзными делами... И почему Стёпка был таким глупым, он и сам впоследствии не мог понять.
А пока он взял со стола склодомас и всучил его другу, прямо-таки насильно впихнул в руки:
— Бери и не дёргайся. Теперь его нельзя оставлять без присмотра.
— Вчера вечером же оставляли.
— А сегодня уже нельзя. Сам-то подумай! Доберётся до него Никарий какой-нибудь или оркимаг — и тю-тю твой склодомас в чужие руки. На нас же потом Иффыгузов и натравят, чтобы не возмущались.
— С чего бы это? Он же только на нашу кровь отзываться должен.
— А ты проверял?
— А отец-заклинатель, между прочим, говорил, что в эту комнату никто чужой войти не сможет.
— Всегда что-то случается в первый раз. Но если ты так уверен, я молчу, делай, как хочешь.
— Ладно, — нехотя согласился Ванька. — Уговорил.
Он с опаской взвесил склодомас в руке, потом попробовал засунуть его за пояс джинсов — и вдруг с удивлением обнаружил, что у него на поясе висит уже не склодомас, а вполне себе приличный кинжал в кожаных ножнах. В рукояти кинжала приглушённо синел знакомый камень.
— Капец! — взвыл Ванька. — Теперь я, как ты!
Он сдёрнул кинжал с пояса вместе с ножнами, и тот в ту же секунду вернулся в прежний вид.
— Ну держитесь, гады! — пообещал Ванька, победным жестом поднимая склодомас над головой. — Демоны-экзепуторы идут.
* * *
Демоны шли, но пока не на битву с гадами и не на борьбу с мировым злом, а просто к ближайшей лестнице.
— Опять в Жабий колодец? — поинтересовался Стёпка нарочито бесстрастным голосом.
— А куды ж ещё! — воодушевлённо подтвердил Ванька, поглаживая нож-склодомас. — Летописный замок шибко громадный, потому в нём других местов для хранения сокровищ нету. Энто тута окромя тебя кажному демону ведомо. Хошь у кого поспрошай. Хошь у прислуги, хошь у самого отца-заклинателя.
— Ну ты и балабол, — удивился Стёпка. — Может, ты ещё и по-гоблински говорить научился?
— Ар айва коше-кос яр-и-яр, — тут же выдал Ванька. — Кеш-мекеш?
— Тухас-мархас, — не остался в долгу Стёпка. — Турды?
Пожилая гоблинша, шедшая им навстречу с полной корзиной свежевыстиранного белья, и расплывшаяся в приветливой улыбке при виде Степана, услышав их диалог, вытаращила глаза и застыла на месте, словно заколдованная. И долго потом с испугом оглядывалась на уходящих по коридору мальчишек.
— Интересно, что мы такое сказали? — вполголоса спросил Ванька. — Видал, как её перекосило?
— А ты что, не знаешь, как этот твой мекеш переводится?
