— Ни о ком из ваших мужчин нельзя сказать, что они, как говорится, моряки, так ведь? — заметил капитан Рорк, задумчиво помолчав.
— Ну, мистер МакКензи провел некоторое время на рыбацких лодках в Шотландии, — ответила я, бросая пустую бутылку в сеть. — Но я бы не могла назвать его компетентным моряком, пожалуй.
— А, — капитан отпил еще немного.
— Ладно, — сказала я, наконец. — А что?
Он опустил свою бутылку и громко срыгнул, потом моргнул.
— О. Ну, мэм, сдается мне, я слышал, как один из молодых людей говорил, что скоро должна случиться рондейвуз, в новолуние, верно?
— Да, — ответила я, насторожившись. Мы старались рассказать капитану как можно меньше, не зная, был ли он как-то связан с Боннетом. — Новолуние наступит завтрашней ночью, не так ли?
— Так и есть, — согласился он. — Но вот что я хочу сказать — когда говорят "новолуние", то имеют в виду ночь, да? — он заглянул в пустое горлышко своей бутылки, затем поднял и в задумчивости подул в нее, издавая глубокий звук "у-у-уг".
Я поняла намек и вручила ему еще одну полную бутылку.
— Премного благодарен, мэм, — сказал он, выглядя счастливым. — Видите ли, в эту декаду месяца течение изменится около половины одиннадцатого — и это будет отлив, — добавил он с ударением.
Я посмотрела на него непонимающим взглядом.
— Так вот, если присмотреться повнимательней, мэм, вы увидите, что вода уже наполовину отступила, — он указал на юг, — и все же, близко к берегу протягивается линия глубоких срединных вод. Но лишь наступит ночь, ее уже не будет.
— И? — пока я по-прежнему не могла уловить суть, но капитан был терпелив.
— Ну, как только вода сойдет полностью, уж точно будет легче рассмотреть все рифы и заливы. И если бы вы плыли к берегу на лодке с малой осадкой, то именно это время и стало бы самым подходящим. Но, если рондейвуз должна случиться с чем-то большим, любым судном, которое погружается в воду глубже, чем на четыре фута... что ж, тогда, — он сделал глоток, и указал донышком своей бутылки на точку в дальней части острова. — Вода там глубока, мэм — видите, какой цвет? Будь я кораблем любого размера, то не нашел бы места безопаснее, чтоб кинуть якорь, как раз во время отлива.
Я внимательно разглядела участок, на который он указал. Определенно, вода там была более глубокого, сине-серого оттенка, гораздо темнее, чем волны, окружавшие его.
— Вы могли бы объяснить нам это и раньше, — сказала я, с некоторой нотой упрека в голосе.
— Уж я-то мог, мэм, — искренне согласился капитан, — да не знал, хотите ли вы это слышать.
Затем он поднялся и медленно побрел на корму, не выпуская пустую бутылку из рук, и рассеянно выдувая из ее горлышка звук "уууг-уууг-уууг", будто далекий противотуманный горн.
Когда солнце растворилось в морской глади, Роджер и Йен показались на берегу, и Мозес, матрос капитана Рорка, подгреб на шлюпке к берегу, чтобы забрать их. Затем мы подняли паруса и медленно продвигались вдоль побережья Окракока, пока не нашли Джейми, махавшего нам с крошечной песчаной отмели.
Бросив якорь на ночь недалеко от берега, мы кратко обменялись результатами поисков — а точнее, их отсутствием. Все трое мужчин были истощены, измучены жаждой, жарой и ходьбой, и, несмотря на потраченные усилия, едва ли хотели ужинать. Особенно Роджер, он выглядел подавленным и бледным, и не проронил почти ни слова.
Тонкий серебряный серп ущербной луны поднялся в небе. Почти не разговаривая, мужчины взяли свои одеяла и в считанные минуты уснули, устроившись прямо на палубе.
Несмотря на количество выпитого пива, сон ко мне не шел. Я сидела рядом с Джейми, обернув собственное одеяло вокруг плеч, чтобы защититься от ночного холода, и разглядывала низкую темную и загадочную громаду острова. Возможное место стоянки, которое показал мне капитан Рорк, было невидимым в темноте. Я задавалась вопросом, узнаем ли мы, если корабль придет сюда следующей ночью?
* * *
НА САМОМ ДЕЛЕ, корабль прибыл этой ночью. Я проснулась на заре, мне снились трупы. Я села, сердце колотилось, как молот, Рорк и Мозес стояли у поручней, в воздухе витал ужасный смрад. Этот запах невозможно было забыть, и когда, поднявшись на ноги, я подошла к поручням, чтобы осмотреться, то вовсе не удивилась, услышав, как Рорк прошептал, кивая на юг: "Работорговец".
Корабль стоял на якоре примерно в полумиле от нас, а его мачты чернели на фоне бледнеющего неба. Хоть и не огромный, парусник наверняка был слишком велик, чтобы пройти по мелким каналам вглубь острова. Я долгое время наблюдала, и, проснувшись, Джейми, Роджер и Йен присоединились ко мне — но никаких шлюпок с корабля спущено на воду не было.
— Как вы думаете, что он там делает? — спросил Йен. Он говорил тихо, присутствие невольничьего судна всех заставляло нервничать.
Рорк покачал головой; ему это тоже не нравилось.
— Будь я проклят, если знаю, — сказал он. — Не ожидал увидеть такую штуковину в таком месте. Вовсе нет.
Джейми потер свой колючий подбородок. Его стошнило за борт уже через несколько минут после пробуждения, хотя качка была очень легкой. Он не брился уже много дней, и с запавшими глазами и зеленым, покрытым щетиной, лицом, он выглядел еще более неопрятным, чем сам Рорк.
— Вы сможете пройти борт о борт с ними, мистер Рорк? — спросил он, глядя на неволльничий корабль. Роджер бросил на него резкий взгляд.
— Ты же не думаешь, что Брианна на борту?
— Если она там — мы это выясним. А если нет — то, возможно, узнаем, к кому приплыл этот корабль.
Уже полностью расцвело, когда мы приблизились к судну, а на палубе столпились несколько матросов, с любопытством разглядывавших нас через поручни.
Рорк громко прокричал, спрашивая разрешения подняться на борт. Ответ последовал не сразу, но через несколько минут появился огромный мужчина с авторитетным видом и сердитым выражением лица.
— Что вам нужно? — проворчал он.
— Подняться на борт, — крикнул Рорк в ответ.
— Нет. Убирайтесь.
— Мы ищем молодую женщину! — прокричал Роджер. — Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов!
— Любые молодые женщины на этом корабле — мои, — капитан — если это он и был — заявил твердо. — Валите, сказано же вам, — он развернулся и сделал жест своим матросам, которые бросились врассыпную, но тут же возвратились с мушкетами.
Роджер сложил руки рупором около рта.
— БРИАННА! — проревел он. — БРИАННАААА!
Кто-то из мужчин поднял ружье и выстрелил, пуля просвистела у нас над головами и прорвала парус.
— Ох! — воскликнул Рорк в гневе. — Да что с вами такое?
Единственным ответом была череда дельнейших выстрелов, после чего были открыты затворы на ближайших к нам пушечных отверстиях, и внезапно появились длинные черные носы нескольких пушек, а вместе с ними вырвалась волна еще более сильного смрада.
— Господи Боже, — сказал Рорк, пораженный. — Что ж, если вот так вы настроены, ладно, черт вас подери! — прокричал он, размахивая кулаком. — Черт вас дери, я сказал!
Мозес, меньше заинтересованный в риторике, установил парус сразу же после первого выстрела и уже был у румпеля; мы проскочили мимо невольничьего корабля в безопасные воды в несколько мгновений.
— Ладно, что-то происходит, — заметила я, оглядываясь назад. — Имеет оно отношение к Боннету, или нет.
Роджер вцепился в поручни так, что даже костяшки пальцев побелели.
— Так и есть, — сказал Джейми. Приложив руку ко рту, он состроил гримасу. — Вы сможете держать его в виду, но в недосягаемости, мистер Рорк? — новая волна вони нечистот, разложения и безнадежности настигла нас, и Джейми сделался цвета прогорклого жира. — И, пожалуй, против ветра тоже?
Мы были вынуждены выйти довольно далеко в океан и менять галс, чтобы подстроится под все эти разнообразные требования, но потом вернулись назад и бросили якорь на безопасном расстоянии, так, что невольничье судно было едва видно. Здесь мы и оставались до конца дня, по очереди следя за странным кораблем в подзорную трубу капитана Рорка.
Однако, ничего не произошло: шлюпки спущены за борт не были, и никто не приплыл с берега. И когда все мы молча сидели на палубе, наблюдая, как звезды появляются в безлунном небе, корабль поглотила тьма.
ГЛАВА 107. НОВОЛУНИЕ.
ОНИ СТАЛИ НА ЯКОРЬ задолго до рассвета, и маленькая лодка отвезла их к берегу.
— Где мы? — спросила Брианна хриплым от долгого молчания голосом — Боннет поднял ее затемно.
По дороге они трижды останавливались в неизвестных бухточках, где загадочные мужчины появлялись из чащи, выкатывали бочки или выносили тюки, но ее не высадили ни в одной из них. Это был длинный низкий остров с густым, поросшим кустарником лесом, покрытым туманной мглой, он выглядел призрачно под угасающей луной.
— Окракок, — ответил он и наклонился вперед, внимательно всматриваясь в туман. — Немного дальше к порту, Дэнис.
Моряк на веслах сильнее наклонился вперед, и нос лодки медленно развернулся, направляясь все ближе к берегу.
На воде было холодно; она была благодарна за плотный плащ, которым Боннет укутал ее, прежде чем подать ей руку. Даже теперь холод ночи и открытого моря слегка пронимал, отчего ее руки дрожали, а пальцы рук и ног онемели.
Пираты тихо перешептывались, получая дальнейшие распоряжения. Боннет спрыгнул, оказавшись по пояс в мутной воде, и побрел в тени, энергично отодвигая заросли, и перед ними вдруг показалась темная и блестящая вода скрытой бухты. Лодка прокладывала путь под нависающими деревьями, потом приостановилась, чтобы Боннет с плеском и брызгами смог перевалиться через борт.
Послышался звонкий вскрик, так близко, что она дернулась, сердце бешено колотилось, но потом она поняла, что это была всего лишь птица где-то в болоте неподалеку. В остальном, ночь была тихой, тишину нарушал лишь плеск весел.
В лодке также находились Джош и африканцы народности фулани; Джош сидел у ее ног сгорбленной черной массой. Она чувствовала, как он дрожал. Расправив полу своего плаща, она укутала Джоша и положила руку ему на плечо, чтобы взбодрить, насколько могла. Он опустил свою руку на ее и крепко сжал; так, соединившись, они и плыли медленно в темную неизвестность под деревьями, с которых капала вода.
К тому времени, когда лодка достигли небольшого причала, небо просветлело, и полосы окрашенных в розовое облаков простирались над горизонтом. Боннет выпрыгнул и протянул ей руку. Нехотя, она отпустила Джоша и встала.
Наполовину скрытый деревьями виднелся дом. Он был сделан из плоских досок и утопал в клочках тумана, казалось, что он ненастоящий и в любой момент может исчезнуть.
А вот вонь, донесенная ветром, была достаточно настоящей. Она никогда раньше не чувствовала этого запаха, но слышала от матери красочное описание и сразу же его узнала — запах невольничьего судна, что стояло на якоре. Джош тоже узнал его, она слышала, как он вдруг вдохнул, а затем забормотал спешно, так быстро, как мог — это была молитва Деве Марие на гэльском.
— Отведите этих в барак для рабов, — Боннет отдал приказ морякам, толкнув к ним Джоша и махнув на африканцев. — Потом возвращайтесь на корабль. Скажите мистеру Ордину, что мы отплываем в Англию через четыре дня; пусть позаботится об остальной провизии. Возвращайтесь за мной в субботу, за час до прилива.
— Джош! — она позвала его, и он оглянулся, с глазами, белыми от страха, но моряк толкнул его вперед, а Боннет потащил ее в другом направлении, вверх по направлению к дому. — Подожди! Куда он повел его? Что ты собираешься делать с ним? — она зарылась ногами в грязь и схватилась за мангровое дерево, отказываясь двигаться дальше.
— Продать его, что же еще? — в его тоне звучало безразличие, как к Джошу, так и к тому, что она отказывалась идти. — Идем, дорогуша. Ты знаешь, что я могу тебя заставить, и знаешь, что тебе это не понравится, — он протянул руку, отдернул край ее плаща и сильно ущипнул ее за сосок в доказательство.
Вспыхнув от гнева, она запахнула плащ обратно и плотно в него завернулась, словно это могло как-то успокоить боль. Он уже развернулся и шел вверх по дороге, уверенный, что она последует за ним. К своему бесконечному стыду, она пошла.
* * *
ДВЕРЬ ОТКРЫЛ чернокожий мужчина, почти такой же высокий, как Боннет, и даже шире в груди и плечах. Широкий вертикальный шрам пролегал между его глаз, почти от линии волос до переносицы, этот шрам выглядел, как специально нанесенная родоплеменная метка, а не результат несчастного случая.
— Эммануэль, дружище! — Боннет горячо поприветствовал мужчину и втолкнул Брианну перед собой в дом. — Смотри-ка, что кот притащил, а?
Чернокожий оглядел ее с головы до ног с сомнением.
— Она чертовски высокая, — сказал он, в его голосе слышались африканские переливы. Он взял ее за плечо и повернул, пробежал рукой вниз по спине, ненадолго задержавшись на ягодицах прямо через плащ. — Но хороший толстый зад, — нехотя добавил он.
— А то. Что ж, пристрой ее, и потом расскажешь мне, что к чему. Трюм почти полон, я подобрал еще четверых, нет, пятерых черных. Мужчин может взять капитан Джексон, а вот женщины — на этот раз есть кое-что особенное, — он подмигнул Эммануэлю. — Близнецы.
Лицо чернокожего застыло.
— Близнецы? — в его голосе послышался ужас. — Вы привели их в дом?
— Да, — твердо ответил Боннет. — Эти фулани, они шикарные. Английского не знают, не обучены — но, я уверен, они пойдут, как диковинка. Кстати, были известия от синьора Рикасолли?
Эммануэль кивнул, хотя на его лбу залегла борозда, суровая линия шрама натянулась в отчетливую букву "v".
— Он будет здесь в четверг. Месье Гаувенер приедет тогда же. А мистер Говард будет здесь завтра.
— Отлично. Теперь я хочу позавтракать. Думаю, ты тоже голодна, дорогуша, а? — спросил он, повернувшись к Брианне.
Она кивнула, разрываясь между страхом, глубокой обидой и утренней тошнотой. Ей нужно было что-то съесть и быстро.
— Хорошо. Отведи ее куда-нибудь, — он махнул рукой вверх к потолку, указывая на комнаты наверху, — и покорми ее. Я буду у себя в кабинете, найдешь меня там.
Не дожидаясь подтверждения приказа, Эммануэль схватил ее рукой за шею, словно клещами, и толкнул вперед к лестнице.
* * *
ДВОРЕЦКИЙ — если бы Эммануэля можно было назвать таким домашним термином — втолкнул ее в маленькую комнату и закрыл за ней дверь. Мебель в комнате была, но немного — каркас кровати с голым матрасом и одним шерстяным одеялом и туалетный горшок. Последним из перечисленных объектов она с облегчением воспользовалась, потом быстро провела осмотр своей комнаты.
В комнате было одно окно, маленькое, с металлической решеткой. Стекла не было, только ставни внутри, в комнате чувствовалось дыхание моря и кустарникового леса, с которым соперничал запах грязного затасканного матраса. "Эммануэль, возможно, был поверенным слугой, но точно не был похож на домоправительницу", — подумала она, пытаясь не унывать.
Знакомый звук долетел до нее, и она вытянула шею, чтобы рассмотреть. В окно было видно немного — только грязный песок с белыми измельченными ракушками вокруг дома и верхушки низкорослых сосен. Если прижать лицо к окну, то можно было увидеть небольшой кусочек далекого пляжа, с белыми накатывающимися волнами. Она увидела трех лошадей, проскакавших по берегу и исчезнувших из вида — только ветер донес звук их ржания, потом пробежали еще пять, а затем еще одна группа из семи или восьми. Дикие лошади, потомки испанских пони, оставленных здесь за столетие до этого.
