Селина заливалась смехом ясно и беззаботно как ребенок. Здесь ее волосы были зеленые, будто состояли из травы, также как и ее неестественно длинные зеленые ресницы. На ней платье из травяных стеблей, украшенное распустившимися цветами. Глаза, сменившие цвет на оранжевый, блестят, переливаются блеском как снежинки на солнце. Сзади ее необычное платье дополнено воротником из цветущих листьями веток. Здесь она представала в образе эдакой богини природы. Ее нынешний образ представлял собой Альтер эго, выдуманное, что в этом месте фактически означает созданное для жизни в виртуальном пространстве. Все происходит в Инфосреде, виртуальном пространстве открытом, вернее подаренном заботливыми Духами своим любимым артэонам. В маленьком отдельном кусочке этого вселенского информационного пространства, принадлежащем Селине, который она приукрасила в соответствии со своими вкусами. Здесь все как в ее ожившей фантазии. Все происходит фактически в ее сне. Вокруг разноцветные лесные заросли с деревьями до неба, с грибами в высоту с четырехэтажный дом. Они на небольшой полянке кружатся вместе с Рурханом, взявшись за руки. Рурхан здесь всего лишь гость, выглядит как обычно, за его спиной даже висит армидейский плащ ставший ему привычным. Здесь не работают законы физики, здесь нельзя упасть и больно удариться, они безостановочно кружатся как на карусели. Она хихикает, не может остановиться, ей безумно весело играть в своей фантазии. Нахирон скрывшись за деревом за ними молча наблюдает.
Вдруг в одно мгновение все остановилось. Все звуки, вообще все. Селина замерла на месте как изображение, поставленное на паузу. Рурхан замер в непонимании. Нахирон вышел на поляну.
— Ты это сделал? Это ты все остановил? — спросил он у Нахирона.
— Да.
— Зачем. Бесишься от того что сам не можешь поиграть с ней?
— Нет. Просто пришло время.
— Что ты с ней сделал? — он смотрел на Селину, которая замерла как замороженная. — Ты как-то мучаешь ее? Ей больно?
— Какая боль, о чем ты? Я взломал ее разум, я все контролирую. Этих мгновений она не запомнит, для нее всего этого вообще никогда не происходило. Не забывай — ты здесь нелегальный гость. Ты здесь только благодаря мне. Если бы ни я, висел бы ты сейчас превращенный в кусок льда и видел редкие сны. Мне пришлось взломать ее сознание только чтобы, потом удалить из него все эти воспоминания об играх здесь с тобой. Ведь тебя здесь быть не должно, ты не артэон и доступа к этому миру оживших снов не имеешь.
— Какое время пришло? О чем ты?
— Время битвы. Пришло время Рурхан спасти то, что нам... вернее тебе — дорого в этой жизни. Я должен оправдать пользой свое появление.
— А тебе это все недорого?
— Я смотрю на мир через тебя. Все твои ценности — мои ценности. Мы две разные крайности одной сущности. Теперь если ты не против, я хотел бы с ней попрощаться.
— Зачем тебе это? Раз ты ничего не чувствуешь.
— Ты чувствуешь за нас обоих. Я лишь глядя на нее твоими глазами понимаю ее ценность. Хочу сказать ей кое-что, хоть и знаю, что это опять столкнет меня со своей пустотой. Разреши мне.
— Мое разрешение так важно?
— Естественно, ведь мы же разумные существа. Без твоего одобрения я на нее не взгляну.
— Да прощайся, конечно. Не спрашивай больше.
Он отключил Рурхана начав хозяйничать в воплощенной в Инфосреде фантазии Селины. Фантастический лес вокруг исчез. Все заполнил яркий свет. Осталась только одна она с улыбкой замершая на месте как изображение, поставленное на паузу. Из окружающего света возникла погруженная в ночную темноту комната Селины. Место их первой встречи. Так он думал, ей будет спокойнее и проще вспомнить кто он. Сам себя он воплотил в тот же облик, в котором виделся с ней в прошлый раз — броня, сверху нелепо прикрытая небольшим черным плащом. Перед зеленой богиней природы, в образе которой здесь представала Селина, он опустился на колени. А затем запустил ее, будто сняв с паузы. Она, оглядевшись, узнала комнату, не убирая с лица улыбки.
— Привет ангел хранитель! Мы снова во сне?
— Привет моя прекрасная принцесса. Какое это чудо что ты узнала меня.
— Глупенький! Ты же ведь просил, чтобы я запомнила! Как я могла не запомнить?!
— Верно. Прости, — если бы он был способен, то расплылся бы в самой теплой улыбке на свете.
— Я здесь выгляжу совсем не к месту, — в образе богини природы она выглядела нелепо на фоне домашнего интерьера.
— Это же сон, здесь нет ничего нелепого, как и невозможного. Это твоя ожившая фантазия. Ты просто спишь.
— Надеюсь, этот сон не закончится страшно?
— Нет. Этот не закончится. Я тебе обещаю, — сказал он, поднявшись с колен. Она сама порхнула в его объятия. — Моя принцесса я хотел попрощаться, — прижал он ее к себе аккуратно бережно и в то же время крепко. — Я ухожу и не знаю когда вернусь. Но если вернусь, то обещаю что снова приду к тебе. Мы еще полетаем над ночным городом.
— Ты какой-то не такой, — она не могла не почувствовать его внутренний холод исходящий вопреки словам и действиям. — Ты не грустный, но и не улыбаешься. Ты будто пустой...
— Ты права как никогда. Я не могу почувствовать твое тепло, вопреки сильному желанию. К сожалению, я получился неспособным чувствовать и поэтому остаюсь лишь твоим сновидением. Ты даже не представляешь, как бы мне хотелось коснуться тебя в реальности. Я думал, что смогу разумно осознавать твою значимость, твою ценность. Разумно любить тебя без бури эмоций, быть с тобой просто разумно осознавая твою ценность. Но я ошибся. Эмоции, порой приводящие к катастрофам, несмотря на все свои разрушительные проявления, в действительности есть высшее благо, они дают возможность чувствовать эту жизнь. Без них все теряет смысл. И лучше заблудиться в них, под их давлением совершить ошибку, но главное жить, чем без них бессмысленно существовать. Без эмоций я пуст, я никогда не смогу жить как все вокруг. Я никогда не смогу быть с тобой. Все это разумное осознание чьей-либо ценности без эмоций — на деле полная чушь. Без эмоций, без л... л... лю-бви мы мертвы, мы есть пустота. Теперь я понимаю, почему вы артэоны так пытаетесь сохранить в себе простое людское начало, так боитесь растерять в себе связь с жизнью. Все это только чтобы ни кануть в пустоту.
— Ты что-то странное говоришь... — не понимая его, она испугалась.
— Не бойся малышка, — прижав ее к себе, он выдал улыбку только чтобы ее успокоить.
— Вот видишь! Это другое дело! — она тоже улыбнулась.
— Это в какой-то мере больно. Невыносимо. Осознавать твою прелесть, быть к ней так близко, но не уметь ею наслаждаться, не уметь ее истинно понимать. Касаться тебя и ничего не чувствовать, при этом все же твою истинную ценность осознавать глядя на мир его глазами. Все разумное идет к черту. И эту ошибку я не могу исправить. Я ведь иду туда только ради тебя. Меня заботит только твоя безопасность. Ты есть та самая ценность, что определяет мое существование. Ведь если мы не устоим вас всех, включая тебя Селина, может не стать в один миг. Не станет Армидеи. Только ради тебя я буду уничтожать их — очередных врагов, которые, по сути, лично моими врагами не являются, но они косвенно угрожают тебе. Следовательно, они мои враги, вопреки всему разумному. Только ты определяешь смысл моего существования и мотивы поступков, остальные для меня не важны. Только из-за тебя я все еще здесь...
— Кого уничтожать? — испуганно спросила она.
В следующую секунду она исчезла. Все вокруг потемнело. Он вышел из ее сознания, отпустил ее, оставшись один в темноте. 'Время пришло', — сказал он сам себе. Резко легкая невесомая темнота сменилась тяжестью, вокруг все стало серым непонятным. Он очнулся в криокапсуле. Собственное тело стало невероятной обузой. Дышать было тяжело, да и казалось нечем. Теснота, руки скованны ремнями, так что не пошевелиться. После мира живых снов Инфосреды, в котором осталась она, реальность казалась тяжелым невыносимым грузом. Казалось непонятным: как в этой тяжести вообще можно существовать? Не успел он прийти в себя как понесся по какому-то узкому кишкообразному тоннелю куда-то вниз. Из хранилища акрополя просто так одну нужную капсулу не извлечь. Возможно только единое всеобщее в порядке очереди пробуждение. Если пробудиться нужно кому-то одному, то капсула остается на месте, а этот кто-то по подсоединенной 'кишке' — как называли это устройство, покидает капсулу. 'Кишка' представляла собой устройство похожее на огромный шланг, снизу автоматически подсоединяющийся к капсуле. Пролетев по переплетениям 'кишки' несколько сотен метров вниз, вылетев из нее, он свалился на мягкий пол. После долгого сна вновь воспринимать реальность сложно. Все тело с непривычки ломит, мышцы не хотят слушаться. В пустой плохо освещенной комнате с мягким полом, где он оказался на стене висят инструкции с зарядкой, которую нужно сделать, чтобы реанимировать мышцы после выхода из крио сна. Зарядку он делать не стал, пошел как есть, поначалу шатаясь из стороны в сторону будто пьяный. Специальный лифт вел в главный зал акрополя, туда, где стоит телепорт связующий это стальное и холодное царство сна с поверхностью, вернее с подземельями ЦентрЦитадели. Скрипом и шумом наполняя это пустое огромное замершее в сонной тишине хранилище, лифт поднимал его наверх, к воротам на поверхность.
В глубине шахты вентиляции, куда мог добраться только он, на одном из технических уровней подземелий ЦентрЦитадели Нахирон спрятал свой костюм. По сути это самый обычный бронекостюм, золотистого цвета, как и у солдат Армидеи (это специально чтобы не выделяться). Только некоторые бронепластины немного увеличены и укреплены, от чего он в костюме выглядит немного шире обычного армидейского солдата. Плащ черного цвета — два сложенных крыла скрепленные друг с другом, свисают за его спиной. Долгожданная маска, наконец, скрыла верхнюю часть его лица, теперь никто не увидит в нем Рурхана. Облачившись в свое снаряжение, можно сказать, приняв естественный облик, став собой, он выбрался на карниз ЦентрЦитадели где-то на седьмом этаже.
Где-то впереди, далеко за городскими кварталами у внешних стен поток оборотней столкнулся с армией Армидеи. Гремела битва, из места столкновения в небо поднимались столбы черного дыма. Тысячи снарядов местной артиллерии не прекращая устремлялись туда. Яркими светлыми шарами оставляя после себя след черного дыма летели пучки плазмы, со свистом оставляя после себя след из розовой пыльцы летели мины. Плазмометы развернутые на Лунной площади, что раскинулась внизу, стреляли не прекращая. В воздухе летали тысячи крылатых тварей сбрасывающих на место столкновения бомбы. От непрекращающейся бомбардировки весь город буквально дрожал. Казалось в шуме ночного ветра можно услышать крики умирающих солдат и рычание безумных тварей доносящееся оттуда. Глядя туда, на поднимающиеся клубы черного дыма, слушая раскаты грома от взрывов снарядов, предвкушая схватку, он вдруг почувствовал себя нормально. Вот она атмосфера, в которой он будет чем-то естественным. Все, что было до этого, попытки жить среди артэонов, попытки понять что-то прекрасное, прикоснуться к красоте, научиться жить, все это было лишним для него. Издевательством над собой. Грохочущая вдалеке битва, безумие, в котором все разумное, прекрасное идет к черту, время и место где жуткие твари рвут друг друга, вот она его возможность реализовать свой потенциал, оправдать свое появление. Можно сказать его стихия. Он стал сосредоточием космической тишины и умиротворения, будто мудрец всю жизнь скитающийся в поисках смысла бытия и наконец, его отыскавший. 'Рурхан. В этом хаосе мы должны, прежде всего, защитить то, что нам дорого', — сказав это, он спрыгнул вниз.
Его черный плащ, висящий за спиной, разошелся на два крыла, которые резко раздувшись, в несколько раз увеличившись в размерах, расправились у него за спиной. Полые крылья внутри были наполнены волшебным веществом, которое в контакте с воздухом становилось подобием легкого гелия, из-за которого крылья разрастались, до четырех метров каждое, и появлялась возможность зависать, парить в воздухе. Ненадолго зависнув на уровне третьего этажа, оттолкнувшись от стены ЦентрЦитадели, он растворился в темноте.
Крылатая тварь, под управлением наездника пополнив боезапас, по высоте в сотню метров над землей двигалась к месту битвы. Внезапно на ее спину позади наездника откуда-то сверху приземлился Нахирон. Он тут же одним прикосновением усыпил наездника, и чтобы его бессознательное тело не свалилось, привязал его поводьями к спине твари. Затем снял с головы наездника контактный обод дающий управление крылатым чудовищем. Разорвав контакт, отстранив наездника от управления, он сам, силой своего разума установил контакт с оставшейся неуправляемой крылатой тварью. Взяв огромную летучую мышь под свой контроль, на ее спине он двинулся к месту столкновения.
Батальон Джейсона продолжал стоять на отведенной ему улице. Где-то впереди другие батальоны, стоящие у самых врат уже приняли бой. Оттуда спереди из охваченных огнем улиц доносились звуки битвы. Им был дан приказ удерживать отведенный рубеж, двинуться туда вперед и помочь своим товарищам они не могли. Порядок битвы был расписан как действия в спектакле. Первые несколько рядов к фронту солдаты со щитами и копьями. Следующие ряды наготове с луками. Джейсон, укрыв лицо забралом, приготовив лук и стрелы, стоял далеко не в первых рядах. Сердце стучало как сумасшедшее, и его нельзя было успокоить. Как ему казалось, под воздействием безумия — он все для себя решил. В этой славной битве он видел финал своей разломанной пополам жизни. Раз он как все вокруг не может делить свою жизнь на две части, оставаясь счастливым в одной из них, значит нужно со всем этим кончать. Он устал и больше не может разрываться. Так если счастливым артэоном быть не получилось, остается стать до конца чудовищем. В огне и дыме этой битвы он решил погибнуть, погибнуть как чудовище, положить конец своим метаниям. Родина простила ему грехи, он снова стал обычным рядовым, больше всего ему хотелось сказать родине 'спасибо' кучей перебитых врагов. И если жить, как все вокруг не получилось так хотя бы умереть без красных отметин на плечах, запомниться всем не как безумец, а как простой солдат выполнивший долг до конца. Надвигающаяся битва это не шутка, не стычка с дикарями на юге, это будет бойня, шансы выжить в которой равны нулю. И эту бойню сейчас, в своем нынешнем состоянии он рассматривает как подарок судьбы, надежное лекарство от своего безумия, способное спасти от всех проблем разом. Пусть все разрушится вокруг и в конце все вспомнят о своих жизнях и попытаются спастись, он же решил, что должен устоять и достойно уйти. О любимой, как и об оставленной вне завесы Малдурума светлой жизни он сейчас не вспоминает. От напряжения и томительного ожидания схватки у него началась дрожь в груди. 'Вот он главный момент в вашей жизни, момент реализации всех ваших знаний и умений солдаты. Теперь главное выложиться на полную!' — подливает масла в огонь видимо кто-то из офицеров откуда-то из-за спины Джейсона. Неожиданно в воздухе над головами раздался яркий оглушительный взрыв. Одна из мин в воздухе случайно попала в летучку несущую очередную порцию бомб к месту битвы. От детонации мины сработал боезапас, который огромная летучая мышь несла на себе, произошел мощный взрыв наездник и крылатое чудище погибли, вот так просто случайно. 'Ну, блин придурки!' — расстроился старый сержант глядя на произошедшую в небе кровавую случайность войны, наглядно демонстрирующую как запросто и глупо все может кончиться.
