— Дык... Всё люблю. Чтобы наваристо было и погорячее.
— Ну вот, значит, правильно зашёл. Смотри, нам уже несут, сейчас и тебе закажем. Девчонки, этого великого чародея тоже нужно накормить.
Весняна и Удоба, две смешливые служанки, в мгновение ока накрыли на стол, принесли тарелку и гоблину. Стёпка, уже наученный негорьким опытом, прижимал ладони к щекам, чтобы исключить любые покушения на поцелуй. Весняна напоследок всё же изловчилась и чмокнула его в затылок. Ванька завистливо вздохнул. Где-то далеко, в другом мире поперхнулась вдруг непонятно почему сидящая перед ноутбуком Маринка Бекетова. Между прочим, Весняна эта была родом из самого Кряжгорода. А в замок она попала, потому что отца её, известного мага-травника, пригласили в замок на освободившуюся должность преподавателя "зельеварения." К слову, на Северуса Снейпа он был абсолютно не похож. Он был толстенький, румяный и очень позитивный. И обучал студиозусов не изготавливать зелья, а успешно защищаться от всевозможных ядов.
— Смакла-то что делает? — спросил Стёпка, глядя на то, как гоблин аккуратно ест деревянной ложкой горячие щи. — Дрэгу небось уменьшил и к невесте отпустил?
— Не, — качнул своими лохмами Глукса. — Они в Растопье усвистали поутру. К пятизвону возвернуться должны. Смаклу дядько Сушиболото попросил тамошним вурдалакам грамотки отвезть. Ну и ишо кое-чегось.
Ого! Смакла уже самостоятельно летает с заданиями от ополченских предводителей! Стёпка без труда задавил в себе глупую вспышку ревности. Сам ведь хотел, чтобы гоблин привыкал к самостоятельности. Вот и пусть привыкает. И не важно, что он ещё маленький. Успеет ещё повзрослеть. Уже почти повзрослел. Наверное, на весь здешний мир он единственный дракончий, летающий на таком большом звере. Самый маленький наездник самого большого дракона.
— Слушай, Глукса... — начал Ванька. — Ты же, говорят, могучим чародеем можешь стать. Говорят, силы магической в тебе дофига... Много, говорят, в тебе силы.
— Брешут, — отмахнулся Глукса. — Силов во мне ещё не шибко много. Отец-заклинатель учит меня, как их поболе накопить... Ой, не то я чтой-то сболтнул. Он же мне строго-настрого...
— Не боись, мы никому не скажем, мы же демоны, — успокоил расстроившегося гоблина Стёпка. Он уже догадался, с какой целью Ванес начал этот разговор. "Туды токмо чародеи войтить могут."
— Точно, никому, — подтвердил и Ванька. — Нам твоя помощь во как нужна! Есть тут рядом один шибко заколдованный тайный вход неизвестно куда... Да ты не торопись, а то подавишься. Мы подождём, я вот тоже ещё заваруху не допил.
* * *
— Ну что?
Ванька смотрел на Глуксу так, словно от гоблина зависело жить Ваньке или умереть.
— Чичас спробую.
Глукса медленно подошёл к стене, постоял, забавно повертел лохматой головой, неторопливо вернулся к мальчишкам.
— Отшибает память-то, — глубокомысленно заметил он. — С умом зачаровано.
Мальчишки переглянулись. Маленький гоблин с первого раза догадался о заклинании забывчивости, а им для этого потребовался чуть ли не целый час. Обидно, понимаешь!
— Расколдовать сможешь?
— Тута не колдун, тута сильный чародей зачаровывал. Мне не совладать. Не умею ишо.
Не успел Ванька огорчиться, как гоблин добавил:
— Токмо в энту дверь и так войтить можно. Без чародейства.
— Как? — спросили в один голос два очень умных демона.
Простодушный Глукса, даже и не подумав кичиться своей догадливостью, буквально в нескольких словах объяснил, что нужно делать.
Два очень умных демона сделали всё точно так, как он сказал.
И у них получилось.
Глава пятнадцатая,
в которой выясняется, что сбывшаяся мечта приносит не только радость
— Слишком резкий (из-за заклинания) переход из света в полумрак заставил Стёпку на несколько секунд замереть на пороге.
— Осторожно, — сказал Ванька из темноты. — Здесь лестница крутая. И барахло разное навалено.
— Глукса, ты с нами? — спросил Стёпка.
— А и схожу, — согласился гоблин. — Шибко меня тянет туды глянуть. Я в энтом замке, почитай, нигде покудова и не бывал...
Однако, не успел он ступить и шагу, как на стене, справа от расколдованного входа прорисовалось знакомое хмурое лицо. Скользнув настороженным взглядом по Степану, оно уставилось на гоблина.
— Глукса, тебя отец-заклинатель ждёт, — неживым голосом произнесло лицо. — Поторопись, будь добр.
И ещё раз покосившись на Стёпку, растворилось в камне.
— Отец Феридорий, — поёжился Глукса. — Завсегда меня находит. Ох и сердючий дядька!.. Побёг я. Посля туды гляну.
Гоблин вприпрыжку убежал. Не научился ещё ходить важно и степенно, как подобает настоящему чародею. Стёпка вздохнул. И в самом деле — ни от кого не спрячешься в этом замке. Расколдовали тайный вход, называется. Все уже знают. И всем, кроме двух бестолковых демонов, это не интересно. Ладно, пойдём посмотрим. Ванька уже, верно, несметные сокровища по второму разу пересчитывает.
Ванька сидел на старой корзине и смотрел, как Стёпка осторожно спускается по захламлённой лестнице. Самосветки на стенах светили вполнакала, но всё было хорошо видно. Особенно хорошо были видны сваленные в кучу старые метлы, корзины и ветхое тряпьё.
— Я тебя ждал, — сказал Ванька. — А где Глукса?
— Его Феридорий к отцу-заклинателю отправил. Ты был прав про Федю.
— И этот нас выследил, — вздохнул Ванька. — Никуда не спрячешься. Ты знаешь, я думал, что мы хоть немного умные, а мы такие тупые!
— Просто не догадались, — пожал плечами Стёпка.
— Мелкий гоблин из глухой деревни догадался, а мы...
— Он не догадался, он знал. Он ведь чародеем будет. Для него все эти магические штучки — обычное дело.
— Если бы магические! — с горечью воскликнул Ванька. — А так... Стыдоба!
Заклинание забывчивости преодолевалось и в самом деле без какой-либо магии. Всего-то и нужно было встать напротив входа на безопасном для памяти расстоянии, выбрать взглядом место на стене сбоку от заколдованного входа, лучше всего какой-нибудь приметный камень в кладке и идти прямо к нему, как бы для того, чтобы просто его потрогать. И желательно не слишком усердно думать о зачарованной двери. И всё — заклинание забывчивости не срабатывает. Коснулся намеченного камня — и будь счастлив, входи, куда хотел, и радуйся. Просто до невозможности. Не для средних, как говорится, умов. Кто и для чего укрыл эту дверь таким образом, Глукса объяснить, разумеется, не мог, сказал лишь, что вход зачарован давно, лет, поди, более ста назад. Видать, в те времена это было кому-то шибко нужно. А так-то энто лёгкое заклинание, в тайге колдуны свои укрывища такожде от чужих прятали. Ежели точно не знаешь, где оно, навряд ли отыщешь. Не будешь же ходить по лесу с "перекосяченными вот энтак" глазами.
— Дальше пойдём или вернёмся? — спросил Стёпка. — Лично я за то, чтобы вернуться. Ну какие здесь сокровища?
Ванька ответить не успел. Кто-то заслонил вход и шумно потопал вниз по лестнице. Это был, как ни странно, Пыжля.
— Догадалися? — весело спросил он. — Я так и думал, что догадаитися. Дык демоны ж, понятно...
— А ты зачем сюда? — спросил Стёпка, хотя вообще-то собирался сказать "ну и гад же ты, Пыжля!"
— Я за метлой, — пояснил гоблин, спускаясь вниз. — И ведро тоже прихвачу.
Это был уже не смешно. Ванькин энтузиазм потух окончательно. У Степана в душе даже жалость шевельнулась. Такие мечты были у Ванеса, такие надежды, а тут — ведро с метлой...
— Пыжля, — спросил он. — А что там внизу?
— Дык... подвалы ж тама, — притормозил гоблин. — Хочите глянуть?
— Подвалов мы ещё не видали, — проворчал Ванька.
— Призрак в том подвале, говорят, является, — сообщил гоблин, почесав в затылке.
— Призраков мы ещё не видали, — отмахнулся Ванька.
— Говорят, он кладезь потаённый стережёт, — продолжил Пыжля. — Брешут, верно. Нету тама никакого кладезя.
— А вот кладезь — это интересно, — тут же подскочил экзепутор. Отпихнув корзину, он стал спускаться в неприветливый полумрак. Стёпка с Пыжлей шагали следом.
Лестница привела их в небольшое помещение с низким потолком и одинокой самосветкой. В затхлом воздухе терпко пахло мышами. И совсем не пахло сокровищами. Стёпка смотрел, скучая, на темнеющие проходы, на таящиеся по углам лохматые тени. Поднадоели ему, честно говоря, подземелья, перестали волновать. Всё уже в них видано, почти всё испытано, самое интересное сейчас наверху, на свежем воздухе...
— Ну и чё? — спросил Ванька. Пыльный пол и свисающая с потолка паутина не вдохновляли и его.
— Так что вон тама проход к хозяйской кладовой, — пояснил Пыжля, сверкая в полумраке чёрными агатами раскосых глаз. — Токмо он намертво заложон. Вон тама — узилище было в задавние времена. Его тоже не пойми сколь лет тому камнем битым утрамбовали. Мне об том батя сказывал. А ежели вон туды шагать, то прямиком угодишь в склеп. Токмо я туды не пойду. Шибко пугливый я насчёт мертвяков. Даже и не зовите, всё одно не пойду.
— Что за склеп? — спросил Стёпка, просто чтобы что-нибудь спросить.
— Старый склеп могильный, — пояснил Пыжля вполголоса. — В него ещё из придела войтить можно, ежели отец Вироний разрешит. Там в гробах каменных князья помёрлые лежат, чародеи да бояре знатные... Ежели вы туды пойдёте, вы энту дверь посля себя прикройте покрепче, а то боязно мне: вдруг тамошние мертвяки ночью во двор выползут. Шибко я их боюся.
— Ладно, Пыжля, прикроем, — пообещал Ванька. — Значит, нет здесь кладезя, говоришь?
— Дык и нету, — гоблин притопнул ногой по каменному полу. — А иначе разве ж таскал бы я воду ажно через весь двор? Я бы тады из энтого кладезя воду для котлов черпал.
Стёпка не удержался, хихикнул. Уже слегка воспрявшего Ванеса подстерёг очередной облом. Оказывается, кладезь — это не клад, а всего-навсего колодец. Да и тот — потаённый.
Пыжля о ведре с метлой, похоже, и думать забыл. Ему интереснее было с демонами, а и то — ну что за радость полы мести и котлы от жира песком оттирать?
— А что вы здеся отыскать думаетя?
— Да так, — отмахнулся Ванька. — Ничего такого. Просто посмотреть хотели.
— Вона чё, — явно не поверил гоблин. — Оно конешно...
Кстати, припомнилось Стёпке, Пыжля-то этот совсем недавно занимал не последнее место в ряду недругов Смаклы. И хотя был он из них не самым вредным и не самым подлым, но крови у бывшего младшего слуги попил изрядно. Мог и подзатыльник дать, и прозвищем обидным наградить. И даже не со зла, а всего лишь от скуки или забавы ради. Это с ним Смакла, вернувшись в замок, выяснял отношения... А так ведь и не подумаешь, нормальный, вроде, пацан, весёлый, лёгкий в общении, болтливый только чересчур и любопытный не в меру. Прилип как банный лист и уходить не собирается. Намекнуть бы ему как-нибудь, чтобы не обиделся...
— Ну ладно, Пыжля, ты как хочешь, а мы в склеп всё же заглянем, — протянул Ванес, уже, похоже, придумавший, как избавиться от нежелательного спутника. — Вот прям щас туда и пойдём. Шибко нам со Стеславом на мертвяков посмотреть хочется. О жизни загробной с ними поболтать. О том о сём... Во, слышишь? Уже, кажись, кто-то там костями гремит... Сюды, кажись, идут. Да точно сюды!
Любопытного гоблина тут же как ветром сдуло. Только пыль на лестнице взвихрилась, да потревоженная корзина, прыгая по ступеням, скатилась к ногам мальчишек.
— Ловко ты его, — признал Стёпка. — Только здесь всё равно ничего нет. Даже кладезя.
Ухмыляющийся Ванька ткнул пальцем в темноту:
— А может, и есть. С колодцем я, конечно, лопухнулся, признаю, зато кое-что другое увидел. Вон там.
Над одним из проходов был выбит в камне силуэт дракона. Уже почти неразличимый под слоем вековой пыли. Каким чудом Ванька сумел разглядеть его, непонятно. Но ведь разглядел.
— Такой же знак. Идём?
— Пыжля сказал, что там склеп, — предупредил Стёпка.
— Ну и что? Тоже мертвяков боишься?
— Не, мертвяков не боюсь, — сказал Стёпка и на всякий случай выдвинул эклитану. — Я немороков опасаюсь. Они пострашнее любого мертвяка будут.
Ванька лишь презрительно фыркнул:
— Откуда тут немороки? Здесь же вокруг все свои... Ну, или почти все. Хотя да... ты прав, разные здеся и тута личности встречаются. Высосы там всякие, Пыжли ещё...
— Ага, — подтвердил Стёпка. — Пыжля точно на неморока смахивает. Особенно, если ему ведро вместо шлема на голову напялить.
— И метлу в руки заместо меча, — хихикнул и Ванька. — Страшный Пыжля-неморок, убегай, кто может!
— Надо было его с собой взять, чтобы он своим видом врагов разгонял.
После Пыжлиных объяснений у мальчишек создалось впечатление, что добраться до склепа очень просто, что он чуть ли не в двух шагах. Но они шли, и шли, и шли, спускаясь всё ниже, а склепом, как говорится, и не пахло.
Ваньку это не смущало. Потому что, чем глубже — тем лучше. Потому что настоящие клады и прячут подальше от чужих глаз, где-нибудь в самых дальних подвалах. Дойти бы только туда. Переходы ветвились, раздваивались и расчетверялись. Ванька на каждой развилке безошибочно сворачивал в нужном направлении, ориентируясь — ну, конечно же! — на почти без труда обнаруживаемый им княжий знак. Стёпку это поначалу здорово удивляло. Сам он этих драконов видел только тогда, когда его тыкали в них чуть ли не носом. После пятого или шестого по счёту знака он удивляться перестал. Видимо, Ванькино желание отыскать сокровища настолько обострило его зрение или нюх, что он сумел бы найти правильную дорогу даже с закрытыми глазами.
Однако, если подумать, знаков этих было слишком много, словно кто-то заранее прошёлся по подземельям и любезно разметил для демонов путь.
Вполне оправданные сомнения невольно закрадывались в Стёпкину голову. "Как-то всё слишком просто, — думалось ему. — Не бывает так. На ловушку похоже".
— Зря мы это затеяли, — сказал он. — Вот увидишь, ничего мы здесь не найдём.
— Зато не скучно, согласись, — оглянулся Ванька. Глаза его горели азартом первооткрывателя. — Подземный ход, знаки всякие, то-сё... Призраки, может быть, появятся...
И призрак тут же появился. Как будто услышал. Обнаружилось впереди нечто непонятное и слегка светящееся, затем это нечто неторопливо принялось оформляться в полупрозрачную человеческую фигуру.
Ванька, уже слегка закалённый встречами с обитателями потустороннего мира, пугаться не поторопился, только руку на всякий случай положил на нож-склодомас, Стёпка встал рядом. Когда призрак обрисовался полностью, стало понятно, что дорогу им преградил очень старый чародей в почти истлевшей мантии, весь сморщенный, ссохшийся, почти лысый, с редкой белой бородой, и сам весь белый и прозрачный, как, впрочем, и положено нормальному привидению. Ненормальным в нём было лишь чрезмерное обилие призрачных же украшений: на руках, на шее, на груди, даже на жезле. И все они тихонько позвякивали и побрякивали при каждом его движении.
Чародей смотрел на мальчишек пустым взглядом и беззвучно шевелил сморщенными губами, словно искал и не мог найти нужные слова.
