Остановившись у одного из экранов, протеанин дал глазам возможность 'соединить усилия' и внимательно прочёл таблицу, развёрнутую на всю площадь настенной пластины. Сводная 'сетка', позволяющая предварительно оценить, с кем как следовало поступать. Сотни фамилий, имён, вторых имён, которые у имперцев-землян до сих пор называются 'отчествами'. Другие подробные характеристики, отмеченные условными обозначениями. Не было необходимости вызывать на соседний экран таблицу-легенду.
Несколько секунд Явик просматривал таблицу, мысленно поделив её на три части-уровня. В 'подвале' — консерваторы, наиболее опасные из-за своей закоснелости и уверенности, что им-то точно ничего не грозит. Несколько сотен фамилий.
Таких протеанин жалеть и щадить не собирался. 'Огребут по полной'. Как же ярок и чёток земной имперский русский язык! Не зря земляне, желая выразиться непечатно, переходят на русский мат, который после Третьей Мировой стал интернациональным явлением, понимаемым без перевода.
Чуть выше — вторая треть. Эти традиционно 'колеблются', пытаясь усидеть — если не на трёх, то на двух стульях точно. Флюгерируют, мечутся, ищут, где лучше. И не понимают, не разумеют, что лучше нигде уже не будет. С ними можно методом 'кнута и пряника', но, поскольку они, видимо, ещё не уразумели, что 'лафа кончилась', надо сначала по полной программе задействовать именно кнут. Время пряников придёт потом, позднее. Возможно — много позднее. Как получится.
Сейчас основной маркер — Цитадель. Что-то решать надо будет — в целом и, в общем — только после того, как маяки огромной станции окажутся далеко за кормой уходящей на крейсерской скорости 'Нормандии'. А пока... Пока надо нажимать. Так нажимать, чтобы хребтина у этих 'колеблющихся' трещала. И не в переносном, а в прямом смысле.
На самом верху таблицы — те, к которым можно применить мягкую, но очень чёткую и точную, а главное — непременно глубокую коррекцию. Они — активисты, но их нужно сделать практически несменяемыми активистами, такими, каких легче уничтожить физически, чем заставить отступить или сдаться.
Явик сделал два шага вправо, остановился у другого экрана, нажал когтями на сенсоры вспыхнувшей виртуальной клавиатуры наручного инструментрона.
Верхняя треть сводной таблицы плавно и быстро скопировалась на пространство экранной пластины. Теперь — можно работать. Воздействие будет дистанционным, изощрённым и главное — малозаметным. И — непонятным. Может, реципиент, как тот же Аленко, к примеру, попавший под воздействие со стороны пережившего значительную по силе и мощи встряску Шепарда, что-то и ощутит, но вряд ли он поймёт точно и чётко, откуда и что ему 'прилетело'.
Здесь не нужно особо напрягаться или даже входить в 'однозадачный' режим. Явик скользил взглядом по строкам с фамилиями и идентификаторами и ощущал, как на Идене очередной разумный органик становится чуть-чуть другим. Таким, каким он должен быть, а точнее — стать, чтобы закрепиться в ранге 'активиста', 'локомотива'. Как угодно можно было обозначить людей, сориентированных на реальное полное решение достаточно широкого, но всё же достаточно ограниченного спектра задач и проблем.
Главное, чтобы Иден остался кузницей кадров Сопротивления. Главное, чтобы планета была надёжно защищена и в кратчайшие сроки её сельское хозяйство было развито максимально полно. А там — и промышленность, в первую очередь — перерабатывающая — подтянется. Следом — транспортники, кладовщики, складские работники. Надо сделать всё, чтобы Иден сохранил свою ценность как мощнейшая, входящая в пул самых грандиозных поставщиков продовольствия житница.
Минута истекала за минутой, но Явик не обращал на это особого внимания. Взгляд протеанина продолжал скользить слева направо по строкам, в поле зрения всё чаще появлялись изменяющиеся в лучшую сторону показатели людей, уже прошедших процедуру мягкой коррекции.
Явик не стремился непременно жалить, он позволял себе растянуть воздействие на несколько секунд или даже минут. Да, приходилось учитывать состояние здоровья, тела, психики, обстоятельства, в которых пребывал конкретный разумный органик. А то ведь вздрогнет или дёрнется всем телом, другие заметят, начнутся расспросы. Возрастёт непонимание. Кто-то возьмёт случившееся 'на заметку', сложит 'два и два'... Вряд ли он докопается до полной истины, но до частичной — вполне может докопаться. Нельзя недооценивать оппонента или собеседника. Потому что он — личность. Сложная, неоднозначная, незашоренная на чём-то единственном.
Час, другой, третий. Спешить, торопиться здесь нельзя. Фамилия за фамилией, строка за строкой. На каждого разумного органика — когда несколько секунд, а когда несколько минут требуется потратить. Зато можно надеяться, что эти — не только люди, кстати, но и представители многих других рас разумных органиков — не отступят, сделают всё так, как надо.
Явик дошёл до последней строки таблицы, погасил экран, отошёл на середину каюты, опустился на колени, замер. Надо отдохнуть. Работа с теми разумными органиками, которые составляли 'болото', требует внимательности и большей сосредоточенности. Минимальными усилиями здесь не обойдёшься. Потому... Надо хотя бы на час 'выключиться', снизив активность до предела.
Протеанин закрыл глаза. Расслабление пришло в тело и разум почти мгновенно.
Время отдыха всегда быстро заканчивается. Очнувшись, Явик поднялся на ноги, подошёл к экранам, привычно активируя инструментрон. Вспыхнули два знакомых экрана. На одном развернулась во всю площадь пластины главная таблица. На другом, повинуясь командам, отданным протеанином с инструментрона, проявилась копия средней части таблицы. 'Болото', 'колеблющиеся'. Могут переметнуться к 'консерваторам', а могут стать резервом для 'активистов'. Могут, конечно, продолжить 'выбирать', 'тормозить'. Одной трети 'активистов' может не хватить для достижения гарантированного успеха в противостоянии, даже если эти 'активисты' будут тянуть как магистральные грузовые звездолёты или их маневровые станционные 'коллеги'. Нужна, крайне необходима вторая треть. А будет ли она состоять из консерваторов или из 'болотовцев' — не столь уж и важно.
Главное — две трети, а не одна. Потому что одна треть — это гарантированное поражение в противостоянии со Жнецами. Противник — силён, мощен, отлично вооружён. 'Креветки' и их пилоты учли опыт предыдущей войны. Сложной, тяжёлой, а главное — длительной. Вряд ли все павшие расы сопротивлялись столетиями или тысячелетиями. Может быть, были среди них несколько, сумевших столь долго огрызаться... Но и их усилий, хочется верить, максимально возможных, не хватило для окончательной победы над Жнецами. Да, нельзя исключать, и, может быть, следует даже верить в то, что им, погибшим, перед смертью удалось один или несколько раз нанести серьёзный ущерб гигантским полумашинам.
Теперь становится опасным долго обмениваться ударами с 'креветками'. Война должна окончиться победой над ними. Окончательной и бесповоротной. И для этого протеанину придётся применить некоторые свои расовые возможности и способности. Понравится ли это нынешним разумным органикам? Нет, не понравится. Потому что никому из них не хочется чувствовать себя слабым или глупым. Или — и тем и другим.
Нельзя ослаблять Иден и его жителей. С Идена чуть не началась Жатва. Наблюдатель-Назара ушёл в не изученные районы Галактики, но он, безусловно, передал максимум информации о происшедшем. Другие Жнецы теперь осведомлены, а значит, успеют выработать меры противодействия. И зачислят 'Нормандию' в список приоритетных целей, куда попадёт, а возможно — уже и попал Иден-Прайм.
Число таких целей будет расти. Достаточно нормандовцам появиться на Цитадели — и Станция окажется в этом 'списке на уничтожение'. Удастся ли 'креветкам' на этот раз нанести гигантскому сооружению тяжёлые множественные повреждения — неизвестно. Вероятнее всего, Жнецы — постараются. Именно постараются. Пытаться — не будут. Будут стремиться к тому, чтобы разумные органики поняли и осознали — Цитадель больше не является для них защитой.
Если так... То надо сделать всё, чтобы в самое ближайшее время на Станции остались только те разумные органики, которые ведают, что Станция — не такое уж и комфортное место для бездумного времяпрепровождения.
Разум протеанина делал своё дело, выводил из спячки нужные возможности. Взгляд Явика заскользил по строкам. Возможно, что эти разумные органики, не все конечно, некоторые из них... почувствуют что-то необычное, но вряд ли поймут, что это и откуда.
Далеко не все медики могут чётко и точно диагностировать болезнь по нескольким слабым симптомам, которые приходится едва ли не вслепую нащупывать — пациенты и сами не знают, как обрисовать свои ощущения словесно и главное — понятно для медика.
Постепенно протеанин нащупал разумы тех людей, информация о которых была в средней части таблицы. Началась работа.
Час. Второй. Третий. Четвёртый.
Явик смутно видел строки, графы, столбцы. Расстояние — достаточно большое, на поддержку импульсов уходит много сил. Да ещё надо учитывать, что цели — разумные органики — далеко не всегда в пределах 'прямой видимости'. Потому процесс — и дольше и сложнее. А впереди — самое сложное: консерваторы. По ним придётся 'бить' комплексно. И отдыхать после работы с 'болотовцами' можно будет не больше двух часов — время сейчас очень дорого, Цитадель — всё ближе.
Можно было бы начать работу с 'консерваторов'. И направить на них значительную часть 'перевоспитывающего влияния'.
Можно. Только... Не следует торопиться, не следует проявлять свою мощь сразу и полностью. 'Консерваторов' достаточно немного одёрнуть, продёрнуть и передёрнуть. Не надо их вводить в искушение, перед которым невозможно устоять. Разумный органик так устроен, что бесконечно долго в постоянном, так сказать, режиме, он не способен 'гнуть свою линию'. Всякие уникумы, которым это реально удавалось — явления единичные и общей картины не меняющие. Надо и среди консерваторов видеть тех, кого надо 'подкорректировать', а остальные... Пусть и дальше охраняют стабильность всеми силами и средствами. Должно же быть что-то достаточно постоянное в этом мире взаимоотношений? Должно. Так что консерваторы вполне подходят на эту роль. Многие. Не все.
Чёткость контуров предметов в поле зрения всех четырёх глаз восстановилась за несколько минут. Явик прикоснулся когтями к сенсорам своего наручного инструментрона. Экраны погасли, протеанин привычно отошёл на середину каюты.
В этот момент в дверь постучали. Не поворачивая головы, Явик уже понял: пришёл Шепард. Что-ж, напарнику позволительно видеть своего коллегу в не слишком боевом состоянии. Щёлкнул дверной замок, повинуясь нажатию сенсора на браслете.
Шепард переступил порог, остановился:
— Яв... Прости, я чувствую, ты сейчас должен отдохнуть. Я не...
— Пустое, Джон, — проговорил протеанин негромко и без тени стрекотания в голосе. — Я действительно несколько утомлён работой, но мне потребуется всего два часа. Максимум — два часа, — уточнил он. — Потом я буду снова в форме. — Явик остановился в центре каюты, опускаясь на колени. — Я подремлю. Ты можешь остаться, можешь уйти. Через два часа у меня — особо сложный этап запланированной работы. Полагаю, он займёт не меньше четырёх часов. Очередные сутки будут... закончены, — чуть запнувшись, уточнил протеанин, касаясь когтями нескольких сенсоров на вспыхнувшей виртуальной клавиатуре инструментрона. — Пересылаю тебе несколько файлов. Можешь просмотреть. Это — ход и результаты работы, которую я сегодня планирую завершить. А сейчас... Прости, мне необходимо снизить активность до предела, чтобы накопить энергию для сложной и напряжённой работы. — Явик чуть склонил лобастую голову и закрыл глаза.
Старпом, не говоря ни слова, развернулся — быстро и почти бесшумно — 'на месте кругом' и вышел из каюты, плотно закрыв за собой дверь.
Щёлкнула задвижка. Отметив это, протеанин погрузился в расслабленное состояние.
Старпом шёл по коридору, направляясь в БИЦ, просматривая на экране наручного инструментрона переданные протеанином файлы. Явик и раньше надолго уединялся в своей каюте и не для того, чтобы отдохнуть в тишине и покое. Нет, он напряжённее всего работал в своей каюте, да ещё и очень ценил, когда его оставляли в полном одиночестве.
Ничего удивительного в таком стремлении единственного, оставшегося 'на свету' протеанина не было — не всем и далеко не всегда следовало знать, какие возможности или какие способности применяет Явик для того, чтобы решить очередную сложную проблему или задачу.
Вот и в этот раз протеанин попросил напарника уйти. Выглядел Явик неважно, был слаб. Не предельно, конечно, но, вероятнее всего, он снова влиял на ситуацию на Иден-Прайме, возможно, что и не ограничивался своей сферой ответственности — протеанским наследием, размещённым на этой колонизированной землянами планете. А там, насколько мог судить Шепард, было сложно.
Первый шок, вызванный столь многоуровневым и эффективным воздействием со стороны экипажа и команды 'Нормандии' у иденцев, вероятнее всего, прошёл или очень ослабел. Местные жители попытались вернуться к своим привычным занятиям, вполне резонно полагая, что если фрегат уже приблизился к Цитадели, значит... его обитатели не будут влиять на жизнь иденцев столь же эффективно и результативно, как раньше, когда фрегат вместе со Жнецом находились на одном стояночном поле.
Возможно, кому-то из иден-праймовцев и казалось, что протеанин — не так прост, но... В разумных органиках, не избалованных частыми встречами и близким общением с представителями Старших Рас, поистине трудноистребимо стремление создать для себя сверхкомфортные условия жизни. Ясно же, что большинство иденцев совсем не знают, насколько могуч Явик. Может, это неведение нормативно? Хорошо, если большинство иден-праймовцев об этом не догадываются, а ещё лучше — если вообще не задумываются.
Явик... он по-прежнему считает почти всех нынешних разумных органиков примитивами. В любом возможном смысле этого слова. Пятнадцать рас против сотни... И — протеане, тысячелетиями возглавлявшие управленческую структуру Империи. Явик вынужден начать активно использовать свой расовый потенциал, потому что иначе практически невозможно или невероятно трудно будет развернуть развитие ситуации в нужное русло, добиться необходимых результатов, способных обеспечить переход к паритету с 'креветками', а затем — и к победе над расой полумашин.
— Джон, — из отсека, где размещалась теперь служба РЭБ, вышел Андерсон. — На Иден-Прайме усилилось брожение. Явик... действует, — полувопросительно-полуутвердительно произнёс командир фрегата-прототипа.
— Вероятнее всего, дело обстоит именно так, командир, — остановившись в шаге от 'первого после бога на борту', Шепард повернулся к собеседнику лицом. — Я только что был в каюте у Явика. Он очень утомлён.
— Наверное, не сделав никакого перерыва для отдыха, использует дистанционные методы воздействия на ситуацию на Иден-Прайме, — задумчиво сказал Андерсон. — Что-ж, в данной ситуации, когда нам нужно удержать Иден под контролем... Это — разумно. Цитадель — ближе, обстановку на ней мы отслеживаем плотно. Готовим списки проблем и вопросов, которые нужно решить. Взгляните, — командир фрегата достал из поясной скафандровой укладки ридер, подал его старпому. — Собранная РЭБовцами свежайшая информация по Идену.
