— Понимаю, что повторяюсь, Джон, — продолжил Андерсон. — Все мы, отмечаю, повторяемся всё чаще и чаще... Может быть — потому, что чувствуем близость грани, а может быть — потому, что хотим поглубже вглядеться, пока ещё возможно, внутрь самих себя, — он сел в кресло, откинулся на спинку, положил руки на подлокотники. — Я распорядился. Явика будут охранять. Конечно, мы учли, что против его технологии невидимости наши средства слежения бессильны, но тогда, когда потребуется, мы постараемся его 'прикрыть'. Надо будет многое пояснить тем, кто попытается 'нестандартно' приблизиться к нашему сокоманднику.
— Можем не успеть, — коротко бросил Шепард. — Явик сам решит проблему 'контакта'.
— Решит, — согласился Андерсон. — А мы ему — поможем. Ему надо чувствовать нашу поддержку. Знать, что мы ему поможем. Всем, чем сможем — поможем. Это — важно. Я не убеждаю ни тебя, ни себя, Джон, в этом, но чувствую важность озвучивания этих слов. Явик, уверен, знает, что мы, можно сказать, обречены возвращаться на Цитадель. Вряд ли сможем в ближайшее время организовать базу на какой-нибудь другой станции, даже на 'Омеге'. Цитадель — важна. И думаю, Джон, пусть даже эта мысль покажется тебе крамольной... Цитадель — выстоит войну со Жнецами. И станет уникальной космической станцией послевоенного, послежнецовского периода. Потому нам будет важно, чтобы Явик почувствовал себя на Цитадели спокойно и свободно. Здесь, думаю, наша помощь и поддержка будут необходимы.
— Я читал разработки по направлениям деятельности Штаб-Квартиры на Цитадели, — сказал Шепард. — Впечатляет. Полагаю, что многое...
— Очень многое, — подтвердил Андерсон, — надо будет сделать быстро и качественно уже в ходе первого визита на Станцию. Явик, уверен, будет в режиме невидимости посещать многие районы Цитадели. Мы — тоже, пусть и не в режиме невидимости. Максимум — в режиме скрытности.
— Найлус и Сарен будут очень недовольны, если мы не воспользуемся их помощью, — отметил Шепард.
— У них у самих будет полно проблем, — уточнил Андерсон. — Им придётся 'отработать' Корпус Спектров, а там, по предварительным данным, собранным стараниями Ингвара и его коллег, проблем — предостаточно. И без Сарена и Крайка там... не разобраться. Так что... если и уделят наши турианцы внимание нашим общим проблемам — хорошо, но лишать их возможности действовать самостоятельно... Нет, этого делать не следует.
— Понимаю, — коротко ответил Шепард. — Вы правы, Дэвид. Пусть турианцы сами разбираются с членами Корпуса Спектров. Сарен — легендарный Спектр, Найлус — самый молодой. Такой тандем остановить и затормозить — проблематично, — продолжил старпом. — Всё же, командир, надо сделать всё, чтобы подстраховать наших партнёров.
— Намекаешь, что Спектры заберут нас и фрегат под своё покровительство? — Андерсон внимательно посмотрел на Шепарда.
— Это — самый легкопросчитываемый вариант, командир, — не стал отрицать старпом.
— Что-ж, согласен. Самый легкопросчитываемый, — сказал Андерсон. — Вы правы, Джон, — командир фрегата помолчал несколько секунд. — Чиновники нас попытаются ещё не раз запихнуть в официальные структуры верховного командования сил Сопротивления. Этот вариант им привычен, комфортен, удобен и всякое такое прочее. А нам... Нам такое — противопоказано. В этом я — уверен. Нельзя впутывать в эту чиновничью карусель ни Бенезию, ни Крайка, ни Артериуса, ни, тем более, Явика, — добавил Андерсон. — Мы будем связаны по рукам и по ногам, а нам это — вредно. Так уж получилось, Джон, что чиновники Альянса Систем недосмотрели и вы стали моим заместителем, а я — командиром фрегата-прототипа. Сам, уверен, понимаешь, что в нормальных условиях чинуши такого бы не допустили. Я — в опале, ты — отстранён, потому что бюрократы сами не разобрались, что такое произошло на Акузе.
— Разобрались, — негромко, почти шёпотом сказал Шепард. — Только озвучивать и делать доступной эту информацию им... небезопасно, что ли.
— Правильно говоришь — небезопасно, — согласился Андерсон. — Потому-то на Цитадели, нам обоим — может не поздоровиться. Есть там посол Альянса. Удина его фамилия. Довольно тёмная личность. Своеобразная, я бы сказал. Коротко скажу тебе, Джон. Он — опасен. Ты ведь подозреваешь, что к происшедшему на Акузе приложил руку 'Цербер'?
— Подозреваю, — сказал Шепард. — Продолжаю подозревать.
— Вот. Я думаю, что Удина как-то связан с 'Цербером'. Без этой структуры, как убеждает меня Ингвар, теперь в Альянсе мало что обходится.
— 'Цербер' слился с Альянсом, — громкость голоса старпома упала до шёпота.
— Слился, — подтвердил Андерсон. — Это следовало ожидать. Сам Альянс — изначально проблемен. А тут... Структура повышенной маневренности, для которой закон не писан. Ни официальный, ни моральный. Кроме одного — выжить и сохранить своё влияние в любых условиях и при любой власти, — командир фрегата замолчал на несколько секунд. — Ты прав, 'Цербер' плотно 'пасёт' Цитадель. По самым разным причинам. И если он не проявлял себя на Иден-Прайме, то на Цитадели... думаю, попытается поактивничать... в нашем направлении. Потому, Джон, Явика, обоих турианцев и Бенезию придётся охранять. Им это, знаю, может не понравиться. И — не понравится. Но... Если 'Цербер' служит Жнецам. То... Сам понимаешь, он попытается нажать на нас, повлияв на наших партнёров. Как — сам знаешь, озвучивать не буду.
Шепард коротко кивнул. Ситуация завязывалась в непростой узел. И ведь не разрубишь такой узелок одним ударом... Осторожно придётся, неспешно. А времени на такие 'реверансы' — мало. И с каждым часом — всё меньше. Война — ползучая, гибридная, уже идёт и может в любой момент перейти в острую, активную, открытую фазу. И тогда — будет сложно. Гораздо сложнее, чем сейчас. Для спецназовцев уровня Андерсона — вполне нормальная рабочая обстановка, но таких спецназовцев мало для галактической войны.
Андерсон прав. Нельзя сейчас втискивать нормандовцев в прокрустово ложе чиновничьих игр.
Явик делает всё, чтобы удержать ситуацию с протеанскими артефактами на Идене под контролем. Кроме него это никто лучше не сделает. Его сфера, его ответственность, его право. Вмешиваться остальным расам — хоть Старым, хоть неофитам вроде землян — нельзя. Навредить — легко, а поступить правильно, не зная многих деталей и взаимосвязей — трудно. Пока фрегат в полёте, все нормандовцы — рядом, а на Цитадели придётся каждому выделить отдельный участок работы. Иначе — не успеть.
— Джон... — послышался тихий голос Андерсона, снова вставшего с кресла и отошедшего теперь уже не к иллюминатору, а к рабочему столу. — Идите к себе. У вас осталось совсем мало времени до вахты у Карты. Отдохните. Если сможете — подремлите.
Шепард встал, подошёл к двери каюты, разблокировал защёлку и, отодвинув створку в сторону, вышел. Автоматика вернула створку на место.
Андерсон не стал активировать защёлку. Незачем.
Мигнул светодиод на экране настольного инструментрона, коротко и мелодично тренькнул сигнал. Командир фрегата нажал несколько сенсоров. Экран осветился, выстроились 'лесенкой' окна с новоприбывшими от службы РЭБ докладами.
Первыми стояли три файла, содержащие информацию об изменениях, происшедших на Идене. Читая текст, Андерсон дивился тому, как много успел сделать протеанин. Профильтровал весьма успешно всех сотрудников археологических партий, лишив бонз теневого бизнеса по обороту протеанских артефактов очень многих ценных источников 'новых поступлений'. Многих — отстранил, использовав законные основания, многих — отодвинул в сторону, лишив возможности продолжать участвовать в прибыльном 'деле'.
Протеанин 'закручивает гайки'. Его первое, мягкое предупреждение — оказалось краткосрочным по воздействию. Что-ж, этого следовало ожидать. На Цитадели, скорее всего, придётся поступить так же — сначала действовать мягко, а потом, в следующий прилёт на Станцию, придётся добавить жёсткости.
Сдерживать Явика можно только в этот раз. Да и он сам не будет проявлять агрессию. Хотя... Может. Предусмотреть всего — невозможно. Пусть уж лучше цитадельцы знают, что даже один представитель Старшей Расы — очень силён. Надо цитадельцам почувствовать, пусть и в первом приближении, кто такой Явик.
Иденская 'Четвёрка'. Результаты и ход очередного этапа борьбы за сохранение протеанского наследия
Несколько суток. Суммарно — несколько десятков часов прошло с момента ухода 'Нормандии' с Иден-Прайма. Можно было бы и уточнить, что эти сутки следует мерить по земным стандартам, а не по иденским, но... Какая разница-то?!
Джессика полностью самостоятельно исследует уже восьмую по счёту башню. Та, которая была ближе всего к селению, тоже вошла в это число. Теперь освоение башен идёт на Идене поистине 'ковровым' методом. Терять такие сооружения, оставлять их стоять просто так? Да никогда!
Теперь башни оживали. Возможно, они вспоминали свою молодость, когда протеане, осваивавшие Иден, только-только начали их строительство. Эти шпили, на многометровую высоту поднимавшиеся в небо Идена, утверждали своим присутствием непокорный дух разумных органиков. Если уж эти каменные исполины — ну нравится людям всё мерить на свои стандарты — выстояли пять десятков тысяч лет, то ещё одну тысячу, как минимум, они точно простоят. Благодаря собранным Джессикой данным строители и инженеры с проектировщиками разработали 'веер' технологий, позволяющих укрепить башни, сделать их маловосприимчивыми к ударам зарядов и к возможным землетрясениям. Чем чёрт не шутит, может Жнецы и тектоническим оружием побаловаться вздумают.
С башен очень удобно было вести наблюдение. И дедовским методом — с помощью подзорных труб и биноклей и с помощью видеокамер и всевозможных сенсоров. Потому на башни была возложена ещё одна задача — обеспечение плотного контроля недоступности продолжавшихся археологических раскопок для чужаков. Конечно же, было сделано всё, чтобы поставить под наблюдение и контроль поведение и деятельность — как гостей, так и сотрудников археологических экспедиций и партий. Недоверие друг к другу — тоже хороший останавливающий фактор. Знаешь, что за тобой следят — и ведёшь себя в строгих рамках. Не знаешь — тоже ведёшь себя нормативно, потому что подозреваешь: рыпнешься — не помилуют, ввалят по самые гланды.
Мальчишки... Луис и Мигель... Неугомонные, заводные. Они взяли на себя все проблемы, связанные с физическими нагрузками. Так что Ванессе и Джессике осталась чисто интеллектуальная работа. Повышенное внимание к деталям дополнилось воспитанным и укреплённым стараниями протеанина вниманием к взаимосвязям — и девочки образовали тандем, способный, как это часто бывает, свернуть горы в прямом и в переносном смысле.
Приходилось согласовывать свои действия, координировать работу многих сотен других детей и подростков, распределяться по площадкам. Надо было ориентировать охранников-взрослых — будь то ополченцы, полицейские или военнослужащие — на задержание чужаков, как минимум ведущих себя хоть в малой степени подозрительно, принимать участие в опознании задержанных нарушителей периметров территорий археологических площадок.
Явик оказался прав, намекнув всем четверым, что эта работа будет продолжаться и после того, как 'Нормандия' покинет планету.
Так и случилось. Да, однотипной работы оказалось с избытком. Взрослые часто называют такую работу рутинной и шутят, что жизнь человеческая, да, наверное, не только человеческая, состоит из рутины процентов этак на восемьдесят. Что-ж, вполне возможно.
Явик был чёток и последователен в своих рекомендациях и советах. Он сразу предупредил, чтобы 'четвёрка' и её добровольные помощники и сподвижники не пытались выходить за рамки, очерченные основной задачей — контроль протеанского наследия. Да, на первый взгляд эта работа была не слишком объёмной и не слишком сложной, но все члены 'четвёрки' быстро и полно убедились в том, насколько первый взгляд бывает и обманчив и ошибочен. В границах района, если бы Явик того пожелал, работа по охране и контролю над протеанским наследием была бы выполнена за эти несколько десятков часов. Или несколько земных суток — кому как удобнее считать, тот пусть так и считает. Но... Явик сразу сориентировал 'четвёрку' на то, что эту работу необходимо выполнять в масштабах всего Идена. А это — совершенно другие, резко расширившиеся рамки, разом усложнившие задачу.
Одно дело — разбираться в коврово-индивидуальном режиме, пусть и ежедневно, с десятком — тремя археологических площадок и пятнадцатью — тридцатью протеанскими башнями. И на этом остановиться, начав поиск других направлений для приложения своей активности. И другое — иметь возможность защищать протеанское наследие в пределах атмосферного щита целой планеты!
Информации оказалось — Ниагара отдыхает со своими объёмами водосброса. Луис и Мигель скооперировались, но у них оказалась 'долгоиграющей' и проблема поддержки изучения обнаруженной на территории района подземной скальной, ни разу не протеанской базы, а это... Это уже — слишком серьёзно.
Удалось, правда, доказать, что иннусанонцы не являлись строителями этой базы, но, по ряду признаков, использовали её пространства для удовлетворения собственных потребностей. Что-ж, закономерно. То, что создано одним разумным органиком, может быть применено и адаптировано другим разумным органиком, а также — перестроено или вообще разрушено.
Проявились и другие направления. 'Четвёрка' изучала свой родной район под новыми углами зрения, с новых, ранее неведомых позиций. Ряды последователей, сочувствующих и помощников Мигеля, Луиса, Ванессы и Джессики множились, работа приобретала системность и последовательность, распределялась и контролировалась 'пирамидально'.
На стратегическом уровне далеко не всё выглядело заслуживающим определения 'тишь да гладь'. Всё же прошли только несколько земных суток, удалось, конечно же, развернуться, придать своей деятельности общепланетный характер, но одновременно, как и предупреждал протеанин, 'полезли' вперёд и вверх многочисленные проблемы. А за ними — ошибки и неизбежные в таких условиях вопросы, вплоть до полупанического: 'Да что же это такое деется-то, а?!'.
Приходилось отвечать на самые неожиданные и сложные вопросы, быстро спускаться со стратегического на тактический уровень и не менее быстро возвращаться 'наверх', потому что из окопа вид совсем другой, более узкий, чем с наблюдательного пункта планетарной армии. Именно армией и становилась 'четвёрка' — особой, предельно нестандартной, потому что в ней были только дети до шестнадцати-восемнадцати лет. Да, были поползновения расширить рамки вверх, доведя предельный возраст лет этак до двадцати пяти, но... Остановились вовремя, потому что тогда пришлось бы 'четвёрке' делиться с более старшими новоназначенцами-командирами не только формальной и фактической властью, но и информацией. А вот этого уже нельзя было допускать ни в коем случае. У взрослых — свои уровни доступа, протеанин, как знали все члены 'четвёрки', поработал с юношеством, взрослыми и пожилыми иденцами очень серьёзно и сейчас у каждого 'этажа' 'возрастной пирамиды' были свои сферы деятельности и ответственности.
