Здорово, что он за нас, подумал Стёпка обрадованно, тоже отходя в сторону, только устоит ли этот воин против сразу троих? Он крупнее любого из рыцарей и явно сильнее, но он один, а мы ему явно не помощники.
— Поздорову ли, Гатторихс? — пророкотал воин, и в его голосе мальчишки явно расслышали насмешку. — Поздорову ли, трижды битый, трижды бежавший и единожды сгинувший?
— И чего бы тебе не лежать в своём гробу, Верхогор? — гневно прошипел Шервельд. — Наши дела тебя не касаются. Покойся с миром, старик, и не мешай нам выполнять свой долг.
— Пока ты пакостишь живым, мне не будет покоя. Помнишь, я обещался срубить у тебя второй рог? Время пришло.
— Ты всё такой же, как я посмотрю. Напрасно, видимо, говорят, что горбатого могила исправит. Позволено ли мне будет спросить: кто оборвал твою презренную жизнь? Кем мы должны гордиться и кому возносить хвалу?
— Мою жизнь оборвала смерть, — усмехнулся Верхогор. — А большего тебе и ведать незачем.
— Так умри же заново! — возопил Шервельд, потрясая клинком.
Ванькино лицо, освещённое призрачными огнями, торчало над саркофагом. Вздумай сейчас Алексидор стрелять молнией — лучше мишени не придумаешь. Но пока всем было не до взъерошенной демонской головы. Все смотрели на сближающихся противников.
И вот они сошлись. Клинки призрачных мечей грянули друг о друга беззвучно, но с почти ощутимой силой. Щедро брызнули во все стороны искры... В глазах зарябило от мелькания, вращения и пересечения багрового с белым. На что-то это было очень похоже, на что-то уже много раз виденное... Эти искры, этот свет, эти пылающие мечи... Вспоминать было некогда. Схватка завораживала нереальностью происходящего. Призрак сражался с призраками. Мёртвый пытался одолеть мёртвых, защищая живых. Случалось ли когда-либо такое под этим небом?
Милорд ловко орудовал своим клеймором (или эспадоном?), но под натиском Верхогора отступал всё дальше и дальше. Его подручные не слишком уверенно прикрывали спину своему предводителю. Кажется, они боялись неистового богатыря. Или просто боялись ещё раз умереть.
— Милорд, вы же так надеялись, что наши пути больше не пересекутся! — крикнул Стёпка, в надежде хоть на секунду отвлечь милорда Шервельда и тем самым помочь воину. — Зря вы сюда явились!
— Мы тебя уничтожим, проклятый демон! — в бессильной злобе стонал рыцарь, едва успевая отражать сокрушительные удары. Не помогал ему новый меч, видимо, как был он при жизни неудачником, так и остался таковым даже после смерти.
Верхогор теснил врагов, не зная устали.
— Мы били вас при жизни, побьём и теперь! — весело грохотал он. — Мёртвые не должны вредить живым!
И мрачный зев призрачной могилы всё отчётливее маячил за спинами унылых милордов.
Полыня, между тем, сдаваться не собирался. Колдовской силы в нём было предостаточно. Впрочем, как и в Алексидоре. Что-то они там в своём углу схимичили, какие-то заклинания использовали, и в ответ на их подлые старания в склепе стали появляться новые действующие лица. Багровые силуэты выступали из темноты, поводили по сторонам горящими взглядами и, опознав в сражающемся богатыре врага, с готовностью обнажали мечи или же поднимали наполненные магией посохи. А за их спинами из каменных стен всё выходили и выходили поднятые враждебной волей бесплотные, но смертельно опасные в своей злобе персонажи. Не все из них при жизни носили боевые доспехи, были тут и колдуны и, возможно даже, маги. Внушительная армия (точнее, толпа) недружелюбно настроенных призраков готова была задавить любого, кто осмелился бы им противостоять. И откуда только они здесь взялись? Можно было подумать, что Летописный замок построен буквально на костях... Хотя, если вспомнить, сколько за минувшие столетия было их, осаждавших замок и павших под его стенами... Если вспомнить, сколько раз замок был захвачен, а потом и отбит... Тут, умеючи да желаючи, не одну армию поднять можно.
Каким бы могучим и опытным воином не был Верхогор, выстоять в одиночку он бы не смог. И это стало ясно всем. И даже демонам.
Однако испугаться мальчишки не успели.
Без какой-либо магии, без какого-либо явного призыва над всеми саркофагами возникли вдруг фигуры могучих воинов и не менее могучих чародеев. Нарушенное ли Алексидором и Полыней равновесие пробудило их от вечного сна, клубящийся ли под потолком избыток магической энергии, или же почуяли они присутствие множества вражьих сущностей, посмевших (пусть и не по своей воле) нарушить их покой, — было уже неважно. Они пробудились, они вернулись в мир живых и они готовы были вновь крушить и гнать врага.
И с новой силой грянул бой.
Это было красивое и грандиозное зрелище — сражающиеся в темноте склепа призраки давно ушедших в небытие воинов. Багровые рыцари в рогатых шлемах и развевающихся плащах беззвучно и страшно бились с серебряными витязями в ослепительных кольчугах. Огненные маги обменивались страшными заклинаниями с чародеями в белоснежных мантиях. Алые сгустки пламени сталкивались с ледяными копьями, пурпурные молнии бессильно гасли в туманных вихрях, пугающие чёрные лезвия смертельных проклятий вонзались в мерцающие щиты... По стенам метались тени и отблески, тут и там сталкивались мечи и взрывались, взаимноуничтожаясь, заклинания, магическая ткань сущего дрожала и прогибалась, безжалостно разрываемая и пронзаемая призрачным оружием и вполне осязаемой ненавистью, которую не смогла погасить даже давно свершившаяся смерть всех участников грандиозной битвы.
Светлые побеждали. Как и сто лет назад, как и много столетий тому — они побеждали. Здесь был их дом, место их вечного упокоения, здесь они были сильнее... Они вообще были сильнее и отважнее. Ни один рыцарь, ни один колдун не сумел прорваться сквозь заслон к мальчишкам. Светлые сущности стояли — нет, не насмерть — они стояли за жизнь. И ни один из них не погиб заново, ни одного не развеяло злое заклинание, — они ушли в своё время в бессмертие и потому были непобедимы. Вражьи рыцари один за другим или растворялись в воздухе или просто отступали, исчезая в стенах. Маги с колдунами, не устояв против чародеев, либо проваливались сквозь пол, либо красочно взрывались, разлетаясь на призрачные ошмётки, либо уносились прочь, спасая свою никчёмную нежизнь.
Сражение, вскипев яростной волной, столь же быстро и погасло. Последние вражеские маги лопнули мыльными пузырями.
Милорд Шервельд, обнаружив, что остался в гордом одиночестве, горестно взвыл и со всей дури впечатался в ближайшую стену, только драный плащ взметнулся багровым крылом. Не захотел рыцарь умирать ещё раз, решил, что позорный побег лучше красивой окончательной гибели. И на поле призрачной битвы остались только светлые воины и чародеи. Неторопливо и с достоинством возвращаясь в свои саркофаги, они кивали напоследок мальчишкам, мол, мы своё дело сделали, теперь ваша очередь, держитесь, юные демоны, ещё ничего не кончено, жизнь — это вечный бой, а настоящие герои сражаются со злом и после смерти, вам это ещё предстоит, но вы не спешите, у вас ещё и по эту сторону много незавершённых дел...
Верхогор ушёл последним. Прошагал мимо, коснулся бесплотной рукой Стёпкиных волос, подмигнул Ваньке, улыбнулся в бороду и погас над своим саркофагом.
Битва призраков была почти беззвучной, но столь яростен был её накал, что воображение и слух дополняли её настоящим грохотом, лязгом и скрежетом. И в ушах, казалось, ещё звучали хриплые проклятья и звон клинков. И угасающие отзвуки сражения всё слабее метались по тёмным углам. И немало времени прошло, пока в склепе, наконец, не стало тихо.
Стёпка настороженно вглядывался в полумрак. Ванька шумно дышал за его спиной и тоже таращился по сторонам.
— Ушли? — спросил он.
— Сбежали, — поправил Стёпка. — Оба сбежали. Сидор, ты где?
Никто не отозвался. Только гулкое эхо, дробясь, прокатилось по склепу от одной стены до другой. Братья-негодяи предпочли отступить. Устрашились мести рассерженных предков или просто осознали, что им тут больше ничего не светит.
— Вот так, — сказал Стёпка, трогая языком прикушенную губу. — А потому что — нечего.
* * *
— Клубилась потревоженная призраками пыль веков, метались под сводами отголоски только что завершившегося сражения, а в саркофагах с чувством выполненного долга укладывались на привычные места души давно умерших воинов и князей.
— Это было круто! — Ванька восторженно оглядывал опустевший склеп. Глаза его горели ярче камня в навершии склодомаса. — Как они их, а!.. Всех разогнали!
Стёпка вдруг ощутил холодное прикосновение чего-то отвратного. Он оглянулся.
— Не всех, — сказал он негромко. — Ты, Ванька, только не пугайся, но, кажется, сюда вампиры идут.
— Да я уже и сам... почуял, — шёпотом отозвался Ванька. — Аж мурашки побежали.
Скользящие, вкрадчиво двигающиеся серые фигуры выскользнули из-под арки центрального входа. Вампирская троица целеустремлённо приближалась к мальчишкам. Где-то в темноте маячили Алексидор с Полыней. Оказывается, не сбежали гады, а за подмогой кинулись. Высосов на помощь призвали, знали, чем демонов можно взять, раз уж у самих не получилось.
Ванька попятился, выставив перед собой склодомас. Вампиры были уже близко. Впереди летел, едва касаясь пола, Згук. Ну а кто же ещё? Реванша возжелал предводитель кровососов. Ночью захватить не получилось, на турнире победить не смог, решил здесь отыграться. А за спиной у него, вот уж не удивительно — худой Строк и странный Ниглок. Не зря эта парочка, получается, во дворе замка отиралась, демонов они выслеживали, подходящего момента ждали для нападения... Вот и дождались. Царапнула Стёпку нехорошая догадка насчёт того, что знали вампиры, куда собираются мальчишки, что всё было подстроено. Хотя о сокровищах пока никто даже не заикнулся. Значит, не знали?
На посторонние мысли времени уже не осталось. Вот опаснейшие враги, вот верная эклитана. Действуй, демон, пришёл твой черёд. Сражайся и не обращай внимания на накатившую безнадёгу и подступивший к самому горлу страх. Это не твоё малодушие, это их гнилая магия, высосы по-другому не умеют...
Вампиры обнажили оружие, разошлись по сторонам, отрезая все пути к выходу из склепа. На Ваньку они даже не смотрели. Все трое не отрывали взгляда от Степана.
— Продолжим, демон, — предложил Згук, поигрывая двумя изогнутыми клинками. — Мы, как мне помнится, не закончили наш спор.
— По-моему, у нас была ничья, — возразил Стёпка. Он осторожно отступал, чтобы его не обошли со спины.
— Не тот спор, — усмехнулся Згук. — Другой. О том, что ты всех не защитишь.
— Думаете, не защитю?
— Попробуй для начала защитить себя... и своего друга.
Вампир прянул вперёд, налетел серым коршуном, в лицо пахнуло чем-то нечистым, болотным... Эклитана с готовностью встретила вампирские клинки. Зазвенела сталь, замельтешило перед глазами, удары сыпались один за другим, впервые Стёпка пожалел (гузгай пожалел, чего уж там), что у него всего одна эклитана. А что? На турнире левой рукой управлялся, управился бы и с двумя мечами... Згук шёл напролом, точнее, намерение у него такое было — с ходу проломить Стёпкину защиту, задавить напором, ошеломить, а там и бери демона тёпленьким... Но не вышло, не срослось. Противник у него был не простой, не абы кто — демон иномирный с неистовым гузгаем в груди.
Первый приступ они отбили сравнительно легко, однако обольщаться было рано. Вампир, не снижая темпа, стриг воздух мечами, давил, искал прорехи в защите, рассчитывал, что демон вдруг да и допустит роковую ошибку... Надеясь на своё мастерство, веря в свою силу и немалый опыт, Згук нападал один, отведя подручным роль зрителей. И Строк с Ниглоком не двигались с места, только гипнотизировали Ваньку пристальными взглядами тусклых глаз. Ознобливо ёжащийся Ванька старательно не смотрел в их сторону. Боялся, что загипнотизируют. А сам то и дело косился на склодомас, проверяя, не восстановилась ли в нём полностью магическая энергия. И с сожалением замечал, что камень светится едва ли вполсилы.
Стёпка полностью отдался во власть гузгая, потому что это был единственный способ не только победить, но и выжить. На этот раз всё было иначе, совсем не так, как на турнире. Не было ни восторженной толпы, ни атмосферы праздника, ни мандража перед началом сражения, ни успокаивающей уверенности в том, что даже если и проиграешь, то ничего в общем страшного не произойдёт — сейчас проигрыш был равнозначен смерти. Потому и бой был простой до жути. Честный такой бой без правил.
Гузгай, довольно легко отбив яростный вампирский натиск, перешёл в нападение. Ему не было нужды осторожничать с противником, стиль боя которого он уже успел изучить. Шутки кончились, теперь всё будет всерьёз. И Згук это понял. И мерзкая ухмылка с его лица исчезла довольно быстро. Пяти секунд не прошло, а ему уже пришлось уйти в глухую защиту. Для него это было не только непривычно, но и обидно. Но он ничего не мог поделать. Стёпка (и гузгай) были явно сильнее и опытнее (как?! почему?! откуда?! проклятый демон слишком молод!). По склепу вновь словно стальной вихрь пронёсся. Мечи высекали искры, чудом не ломаясь; казалось, что у бойцов не по две, а по меньшей мере по четыре пары рук, что они умеют двигаться в десятки раз быстрее обычного человека. Стёпка побеждал. Не мешала ему ни разница в возрасте (и в силе), ни очевидная разница в боевом опыте, ни отсутствие оружия в левой руке. Он побеждал, и это заставило выбитого из колеи вампира отступать и делать обидные ошибки. Высос потерял темп, потерял кураж, споткнулся, поставил неловкий блок, за который кого-либо иного сам высмеял бы без малейшего снисхождения, — и в итоге оба меча, жалобно взвизгнув, вылетели из его рук.
Изображать из себя благородного витязя Стёпка на этот раз не желал. Обезоружив противника, он тут же нанёс ему смертельный, как ему показалось, удар... Жалеть вампира? Скажите это тем несчастным, у которых он выпил кровь. Клинок пронзил грудь предводителя высосов насквозь — и ничего не произошло. На серой хламиде появилась ещё одна прореха, сам же вампир остался цел и невредим. Стёпка, чертыхнувшись, выдернул эклитану. Нафига я себя Д'Артаньяном вообразил, меч не шпага, им рубить надо, а не колоть. Пусть бы этот побегал без одежды.
Згук опешил на секунду, затем закинул голову и расхохотался, обнажив мерзкие клыки:
— Твой меч не создан для борьбы с детьми сумрака! — воскликнул он. — Ты не сможешь убить меня. Ты проиграл, демон!
Он раскинул руки и подставил грудь под удар.
— Попробуй ещё раз! Прямо в сердце!
— Обойдёшься, — сказал Стёпка, пятясь и впервые до зубовного скрежета жалея, что у него не простой меч, а магический, который почему-то никого не желает убивать. А ведь так верилось, что он выкован как раз для борьбы с вампирами. — Хорошего понемногу.
— Згук-наан, может, довольно уже с ними возиться, — подал Полыня голос с безопасного расстояния. — Времени осталось мало. Князь будет недоволен.
— Ты прав, колдун, — не стал спорить Згук. — Я надеюсь, что мы ещё поиграем в эти игры... После того, как демоны станут вам не нужны.