Маскарад или Сколько стоит твоя любовь?

Лифт дёрнулся, остановился, и створки неохотно поползли в стороны. Максим подтолкнул меня вперёд и с грозным видом направился в сторону лестницы.

— Хэй, а... Макс, подожди! — бросилась за парнем, за которым хлопнула дверь. — Квартиры в другой стороне!

— А мы не в квартиру идём, — ошарашил Смольный. Я замерла с открытым ртом и непонимающе смотрела, как он поднимается ещё выше, на чердак. Дёрнул железную решётку — не открылась. Просунул руку между двух прутьев, пару секунд шарил с той стороны, пока не раздался тихий щелчок и дверь распахнулась.

— Я туда с тобой не пойду, — попятилась я.

— Твоё право, — безразлично дёрнул плечами Максим и нырнул в темноту.

— Ма-а-акс, — осторожно позвала я, вытягивая шею. Никто не ответил.

Пытается напугать? Или это они на пару с Морозовым придумали весёлое развлечение? Ну, да, издевайтесь над наивной Ксюшей, как хотите. Вот только я туда не пойду! Бред какой-то! Морозов не может жить на чердаке. Кто, вообще, живёт на чердаке?! Это нарушает все нормы пожарной безопасности!

Я сильно тряхнула головой, сдула со лба чёлку, прилизав её на левый бок и на всякий случай сменила очки на контактные линзы. Первые будет жалко, если разобью. Где ещё найду подобный раритет? На заказ — долго. Однозначно пора делать коррекцию зрения.

Поняла, что тяну время и ищу отговорки, чтобы не лазить в эту чёрную дыру. Ладно, Ксюха, не трусь, ничего страшного с тобой не сделают. А раз Максим так долго не возвращается, значит, хозяин сих хором... дома. В голове не укладывается, что место жительства может быть... таким.

Поправила рюкзак и, задержав дыхание, несмело полезла на чердак. Будем считать это весёлой забавой, когда ещё удастся побывать в комнате ужасов?

Как ни странно, всё оказалось не так уж и страшно. Стоило пролезть в решётку, пройти на ощупь по ступенькам вверх, и я наткнулась на ещё одну дверь. Мощную, железную, с огромным висячим замком, болтающимся на ручке.

Потыкала пальцем замок и уважительно присвистнула. Эту орясину никаким ломом не сбить. Потянула дверь на себя, та с тихим скрипом поддалась. Ну, вот и момент истины. Либо сейчас они оба выпрыгнут на меня и попытаются напугать, либо Морозов самый психованный псих в мире.

Я осторожно просунула голову в появившуюся щель и в лучших традициях дешёвых фильмов ужасов поинтересовалась:

— Есть кто?

Мне, разумеется, не ответили, только в глубине чердака что-то глухо брякнуло. Перед глазами сразу появилась картинка, как Морозов стукнул лучшего друга по голове и теперь с маниакальным выражением на лице тащит его в своё паучье логово, чтобы замотать Макса в куколку и потом съесть...

Обозвала себя дурой и вошла внутрь. Дверь закрылась, стукнув меня по заду. Будто специально подталкивает. Прямо мурашки по всему телу.

— Это не смешно. Это реально не смешно, — нравоучительно говорила я, надеясь быть услышанной. Но пока ничего более кошмарного, чем мои фантазии, впереди не наблюдалось. Просто полутёмное помещение, свет в которое проникал через несколько покрытых слоем пыли окон. А ещё впереди тускло горел электрический свет. Туда-то я и направилась.

Первое, что ощутила — жуткий запах сигаретного дыма. Такое чувство, что здесь несколько дней непрерывно курили человек двадцать.

Нацепила на нос ворот толстовки и вошла в пустой дверной проём.

Единственная лампочка свисающая на проводе с потолка, освещала небольшое пространство, отгороженное наскоро сбитыми из фанеры и досок тонкими стенками. Имелось окно, но его обстоятельно занавесили тёмным покрывалом. В углу напротив окна валялся всякий хлам, в том числе несколько мечей, кольчуг и ещё какие-то непонятные для меня вещи. Рядом стоял грубо сколоченный стол, заваленный бумагами, из-под которых выглядывал край ноутбука. Такой же грубый стул стоял полубоком, вмещая на себе настольную лампу без лампочки. Всю правую стену занимала напольная вешалка, как в супермаркетах, радуя не особо большим разнообразием тёмных вещей. Под ней несколько пар ботинок и... и всё. Или почти всё.

Под окном располагался королевского размера матрац, на котором полусидя развалился сам хозяин сего безобразия. Макс возвышался над Тимофеем, как ангел возмездия, и пытался что-то вбить в дурную голову друга, но тому было всё равно. В ушах — наушники от плеера, в зубах — сигарета... и полупустая бутылка из-под пива у изголовья.

— И он здесь реально живёт? — отмахиваясь от сигаретного дыма, непонятно у кого спросила я. Однако этот простой вопрос произвёл куда больше эффекта, чем вся грозная тирада Максима. Морозов встрепенулся, вырвал наушники из ушей, сунул недокуренную сигарету в пустую консервную банку, изображавшую пепельницу, и намертво вцепился в меня взглядом.

— Что... она... здесь... делает? — слова выходили из него рывками, и можно было с уверенностью сказать: Морозов в ярости. Или в одном шаге от неё.

Значит, он не хотел, чтобы я знала вот про это? Такого адреса мне бы точно не дали в деканате.

Несколько долгих-долгих секунд (а может и минут), я играла с Чудовищем в гляделки, стараясь не потонуть и не задохнуться в глубине его почерневших глаз, потом всё-таки смогла отвести взгляд. Но одно для себя уяснила точно: сейчас никаких пререканий. Скажу, что хотела и уйду.

— Я пришла извиниться, — рассматривая мыски своих сапог, тихо сообщила я.

— Не понял? — привстал Тимофей. Максима он словно не замечал, а Смольный не будь дураком, отошёл в сторону, снял со стула лампу, переставив на пол, сел и притих. Похоже, ему тоже было интересно. Только зрителей сейчас не хватало.

— Я пришла извиниться, — повторила чуть громче и мельком взглянула на Морозова. На его лице читалось самодовольство.

— Не слышу, что ты там бормочешь, — Тимофей оттопырил ладонью ухо и подался вперёд. Захотелось посоветовать ему приобрести слуховой аппарат, раз такие проблемы со слухом. Смолчала.

— Я пришла извиниться! — громогласно объявила я и с вызовом уставилась на парня. Морозов, сродни чокнутому профессору, рассмеялся, запуская пятерню во вздыбленные волосы, и от души почесался. Вши у него там, что ли? Или скорее блохи, а может, ещё какая хрень. Поживи в этих условиях, и не такое заведется.

— Макс, она серьёзно? — впервые за всё время обратил он внимание на друга.

— Вид был решительный. Она меня чуть не загрызла — заставляла везти к тебе, — сдал Смольный.

Гад! Хоть бы врать научился!

Снова промолчала.

— Ну, раз так... — Тимофей почесал бровь и дружелюбно улыбнулся. — Извиняйся.

Словно рыба, несколько раз безмолвно открыла-закрыла рот. Слов не было, а те, что имелись для извинений не подходили.

— Я жду... Оксана, — продолжил издеваться Морозов. А в глазах такое удовлетворение...

— Я уже извинилась, — твёрдо произнесла я и развернулась, намереваясь как можно скорее покинуть... Сколько ни старалась, не смогла подобрать подходящего слова для этого местечка. Притон психопата? Хоть бы окно открыл, здесь задохнуться можно!

— Стой!

Всего лишь короткое слово, но сказанное так, что холодеет кровь в жилах. Я застыла, сглотнула и закусила нижнюю губу.

— Повернись.

Ещё один приказ — и тот, кто его отдал, стоит прямо за спиной. Разум твердил: "Беги!" — но тело не реагировало. Я не могла обернуться. Да я дышать боялась. Опять этот неконтролируемый страх...

Тогда Морозов развернул меня сам.

— Ты снова меня боишься... — прошептали его губы и расплылись в довольной улыбке. А в глазах — азарт хищника, загоняющего добычу.

Но я не добыча!

Тело среагировало моментально и рвануло прочь.

Слишком медленно. Морозов перехватил меня, так же, как тот гопник в "Сдвиге", прижал спиной к своей груди, и снова его ладонь оказалась на моей шее...

И обманчиво-ласковый шёпот в самое ухо.

— За что ты собиралась извиняться?

— Я обидела тебя, напомнив о родителях... — прошептала в ответ. Наверное, стоило бояться, только страшно больше не было. Даже наоборот...

Возникло непреодолимое желание сильнее прижаться к его телу, откинуть на него голову.

Пересилила, теперь уже до боли закусила губу, и наваждение отступило. Начало трясти, как в лихорадке, а Тимофей вновь принялся растирать мои плечи.

— Я принимаю твои извинения, — шепнул он, перестав быть опорой для моего заледеневшего тела. И я сорвалась с места.

Не помню, как добралась до улицы. Кажется, пробежала все шестнадцать этажей, напрочь позабыв о лифте, но оставаться там, наедине с ним...

"Он был не один, дура!" — напомнила себе и схватилась за голову. Что сейчас было? Не хочу, чтобы подобное повторялось!

Хочу!..

Хочу... домой!

Я бешено заозиралась по сторонам и побежала на шум дороги, виднеющейся сквозь деревья. Поймала машину, назвала адрес и свернулась калачиком на заднем сидении.

— Ты не переборщил? — пребывая в лёгком шоке от увиденного, спросил Макс.

Тимофей громко выдохнул, провёл рукой по лицу и на негнущихся ногах добрался до матраца. Сел и уставил в одну точку. Ту, где в темноте исчезла Ксюша.

— Тим? - так и не дождавшись ответа, позвал Максим.

— Нормально, — сглотнув, отозвался Морозов. Рука потянулась к сигарете, выглядывающей из пачки, но он остановил себя. И без того дышать нечем.

— Макс, открой окно.

— Слушаюсь, Ваше королевское Величество, — поднявшись со стула, Макс сердито отвесил глумливый поклон и прямо по матрацу, не снимая ботинок, дошёл до окна. Рывком стянул покрывало и резко распахнул раму. В комнату, если хоть один нормальный человек сможет назвать это комнатой, ворвался свежий и сырой осенний ветер, выгоняя наружу сигаретный дым.

Максим, не стесняясь, уселся рядом с другом и протянул старую разбитую мобилку.

— Твой.

— А я думал, потерял, — забирая телефон, безрадостно хмыкнул Тимофей и нажал несколько кнопок.

— Ты его у Оксаны забыл. Сел.

— Она не любит имя Оксана, — машинально поправил Морозов.

- Оу... даже так...

И несколько минут молчания, когда каждый обдумывал своё.

Тимофей по-прежнему пребывал в неподвижности. Максим старался держать себя в руках, чтобы снова не начать орать на друга. Пора было объясниться.

— Сам расскажешь? — вытащив из пачки сигарету, наконец, начал серьезный разговор Смольный. Переломил её пополам и отправил в пепельницу. Такая зависимость Максиму не нравилась. В общем-то, как и любая другая. Но лучше так, чем порошок или таблетки.

— Нечего рассказывать. На работе был, потом здесь, — наблюдая за действиями друга, покаялся Тимофей. Макс недоверчиво вздёрнул бровь, отправляя в банку-пепельницу очередную "казнённую" сигарету. Потом вздохнул и чуть нервно рассмеялся.

— Да, точно. Сейчас ты скажешь, что приезжал, но меня здесь не было.

— Тим.

— Отвали. Я чист. Это всё Ксюха...

Максим скривился. Сам ощутил на себе разрушительное действие... Ксении, раз девушке так больше нравится. А когда сегодня в аудитории был к ней настолько близко...

— Она меня бесит, — непреклонно заявил Тимофей и крепко зажмурил глаза. Открыл и со злостью ударил кулаком по матрацу. - Стоит ей появиться рядом, хочется злить стерву. И пугать. Я кайфую от эмоций, которые появляются в её глазах в такие моменты. Ум-м-м... — обхватив голову руками, простонал он. — Кажется, я подсел на другой наркотик.

— Кажется, ты просто влюбился, — констатировал Максим и облёгчённо выдохнул. Как гора с плеч. Наркотик по имени Ксюша в пределах разрешенного. Главное, теперь самому на него не подсесть. Малышка удивительна. Не похожа на других. Ну, разве только на Тима. Но это легко поправить.

А надо ли? Отбирать понравившиеся игрушки у лучших друзей... точнее единственного друга, ради того, чтобы переспать с девушкой, не в его правилах. Красоток вокруг полно... Та же Женька, положившая глаз на Тима. Но такая, как Ксения, одна.

Макс сломал последнюю сигарету и с горечью посмотрел на Тимофея. Он сидел с ошарашенным видом и что-то беззвучно шептал. Похоже, пытался просчитать, как подобное могло случиться и случилось ли вообще.

Глава 8. Прости, если сможешь.

Работу я сдала в пятницу, после окончания второй пары психологии. Зная повадки Ознобина зачитывать подобные характеристики вслух (уже успела наслушаться на переменах в понедельник), быть опозоренной перед половиной института второй раз не хотелось.

— И могу я узнать, что это? — поинтересовался психолог, когда ему на стол легли два листика. Один из них был титульным.

А чего он хотел? Третьего тома "Войны и мира"? Пообщался бы с Морозовым сам, посмотрела бы, сколько он напишет.

В целом, подводя итоги нашей совместной двенадцатидневной работы, я поняла одну удивительно неприятную вещь. Всю информацию о моём напарнике можно было изложить парой слов: Морозов — козёл! Говорят, краткость — сестра таланта. В моём случае просто не было выбора. Всю неделю Монстр ни разу не попадался на глаза: в институте отсутствовал, ко мне домой не заглядывал. А я больше не собиралась навещать его — одного визита на чудо-чердачок хватило. Ждать, пока Его Величество очнётся и вспомнит о нашей работе, я не собиралась, поэтому отправилась сдаваться в одиночестве. Смольного, кстати, после чердака я тоже не видела. Совпадение?

— Это психопортрет Тимофея Морозова! — гордо заявила я Ознобину и развернулась, намереваясь уйти.

— Постойте, Родионова. Разве Вы не должны были работать на пару с Морозовым?

— Должна, — кивнула я, мысленно удивляясь, какая хорошая у Ознобина память. Ладно, мою фамилию он мог прочитать на титульнике, но помнить того, с кем должна была работать... Нет слов. Я имею в виду, приличных.

— К сожалению, господин Морозов куда-то исчез, а ждать, когда же он соизволит дописать и сдать свою часть работы... У меня на это нет времени.

— Исчез, говоришь?.. — психолог задумчиво потёр подбородок, пару секунд всматривался в меня. Потом перевёл внимание на мою работу и указал на стул перед его столом.

— Садись. Раз такое дело, проверю сразу — выскажу своё мнение.

Я внутренне возликовала, плюхнулась на стул и поняла, что мне страшно. Нет, страх был не похож на тот, который возникал рядом с Морозовым. Это была самая обычная боязнь получить "двойку" и весьма нелестное мнение относительно моих писательских талантах.