— Да, Раста, проследи, чтобы все, кто не будет участвовать в ночных работах, спали. Всех остальных это тоже касается. Понимаю, это будет непросто, но завтра нас ждет трудный день.

Мы спустились с бастиона. Все разбежались по своим делам — готовить команды к предстоящим работам.

— Нимли, ты знаешь, где охотники расположились на ночь?

— Да. Они разбили лагерь у третьего бастиона.

— Пойдем. Надо среди них отобрать охотников на ночную охоту.

Мы пересекли долину. Гномы с шумом организовывали команды будущих землекопов и тех, кто будет их прикрывать от случайно прилетевшей со стороны кочевников стрелы. В лагерь отправили посыльных за инструментом и материалами. Работать гномы умеют очень организованно. Недаром их строители считаются лучшими мастерами. За организацию намеченных работ можно было быть спокойным. И это при отсутствии четкой иерархии. Авторитет признанного мастера имеет среди гномов огромный вес. Ни один кузнец или плотник не станет спорить с мастером-строителем о том, как лучше выкопать укрытия для засады. Они мастера в своем деле. Ни один мастер-строитель не станет оспаривать участок работы, назначенный ему выбранным старшиной. А как иначе? Если кто-то из уважаемых мастеров выбран руководить общим ходом работ, ему и распределять, кому какой участок достанется.

В лагере стрелков горело несколько костров. Они недавно закончили ужин и планировали укладываться спать. Увы, придется эти планы потревожить. Части из них спать этой ночью не придется, так будет лучше для всех нас. И для них в том числе. Крепость обороны важна для всех. Их семьи тоже находятся в этой же долине.

Питались охотники отдельно. Я было предложил доставлять из временного лагеря еду и на них, думаю, гномы не отказались бы. Не согласились сами охотники, заявив, что у них тоже есть женщины, которые могут приготовить обед, и детишки, которые этот обед доставят. Уважаю. Не сидеть на шее у приютивших тебя соседей хорошее устремление. Утром и вечером из временного поселения людей отправлялись повозки с приготовленной горячей похлебкой. Отличие было лишь в том, что они были запряжены лошадьми, а не быками, как у гномов.

При нашем приближении разговоры стихли. Десятки глаз смотрели на нас вопросительно. Почти все охотники знали, что обороной у гномов командую я. Было ли это для них темой для разговоров. Скорее всего. Открыто изумления никто не высказывал, не знаю уж, из каких соображений.

Я откашлялся и, найдя взглядом одного из охотников, что прибыл к нам в лагерь вместе с Растой, обратился к нему.

— Хорошо ли разместились ваши семьи? Есть ли жалобы, пожелания?

Охотник встал и поспешил ответить: "Спасибо, милсдарь. Главное, что они разместились там, где нет тилукменов, а мелкие трудности мы переживем".

Верный подход, но пора переходить к делу.

— Тогда у меня вопрос. Есть ли среди охотников те, кому приходилось промышлять ночью?

— Как ни быть? — охотник постарался скрыть удивление. Терпение — хорошее качество для охотника.

— Мне необходимо, чтобы через полчаса сотня охотников была готова заступить в ночной дозор. Завтра они будут отдыхать. Ночью же они постерегут наш сон от сюрпризов. Думаю, никто не хочет спать и ждать неожиданно прилетевшую со стороны поля стрелу?

Охотники зашумели. Аргумент всем показался веским.

— Кто пойдет, разберетесь сами, — добавил я. — Мы будем ждать отряд в центре линии обороны. Там я объясню пришедшим, что им надо будет делать.

Мы с Нимли развернулись и отправились обратно. Не успели мы отойти метров на сто, как гномы грянули песню. Команды землекопов отправились готовить укрытия для стрелков, вместе с ними отправились команды, которые должны были установить блоки для троса. Хорошая идея. Будь у нас достаточно троса, я натянул бы его в два, а то и в три ряда. Но троса столько не было. Хватало лишь на то, чтобы перекрыть долину один раз.

— Что это за песня? — спросил я удивленно.

— Песня встречи весны, — Нимли смотрел на меня, не понимая, чем вызван мой вопрос. — Что-то не так?

— Да нет, вполне подойдет. Главное, чтобы было громко.

Песня звучала напевно. Она здорово подходила к празднику. Хорошая песня, вот только не походная. Придумать им что ли парочку бравых маршей? Здесь бы подошло что-то вроде: "броня крепка и кони наши быстры". Кони? Ну, не танки же. О танках гномы не имеют никакого представления. А что, "кони наши быстры" тоже звучит неплохо. Правда, гномы предпочитают воевать пешком. Да, незадача. Ладно, об этом еще будет время подумать на досуге.

— Фух, фух, фух, — сработали три камнемета. Я было подумал, что Раста решил добавить зажигательных шаров. Поднял взгляд вверх и не увидел светящихся зарядов. Значит, стреляли камнями?

— Высовываются гады, — Раста спешил поделиться тревожной новостью.

— Попал?

— Вряд ли. Шустрые, — Раста от досады крякнул. — Появляются на полном скаку, бросают в ямы что ни попадя и исчезают.

Понятно, тилукмены готовят пространство для будущей атаки. Среди ям на полном скаку не промчишься. Потихоньку шагом? Это под постоянным огнем камнеметов.

— По всему фронту засыпают? — поинтересовался я.

— Ха, по всему им и за три ночи не засыпать. Засыпают середину шириной шагов на пятьсот. То есть метров двести пятьдесят, если учесть, что шаг гнома покороче, чем у человека.

Я забрался на небольшой постамент, который Раста оборудовал для наблюдения за неприятелем. В мерцающем пламени осветительных шаров то там то здесь мелькали тени, появлялись всадники, спеша бросить в яму мешок с песком и поскорее умчаться обратно в спасительную тьму. Да, попасть в тилукменов из камнемета будет сложно. Разве что повезет. Здесь бы шрапнель подошла, а камень, как ни велика его поражающая мощь, всего один.

— Знаешь что, мастер Раста, а попробуй зарядить баллисту не одним камнем, а россыпью мелких, вот таких.

Я отобрал из горы зарядов камень весом с килограмм.

Раста посмотрел на меня с сомнением: "Такой камень если и долетит до ям, то совсем потеряет скорость. На излете он него будет мало проку".

Я кивнул соглашаясь: "Знаю. Зато попасть в кого-нибудь будет гораздо проще. Если и не побьем врагов, то спеси поубавим".

— Это так, — согласился гном. — Сейчас сыпанем гороху.

— Сам-то спать собираешься? Завтра будет непростой день.

— Я вообще могу не спать.

Ну, что тут скажешь? Я улыбнулся вслед упрямому гному.

Пока мы разговаривали, начали подходить охотники. Для того чтобы собраться, им понадобилось меньше получаса.

— Мы готовы. Люди собрались, кочаны пополнены стрелами. Срезней и бронебойных пополам, — сказал охотник, с которым я начинал разговор в их лагере.

Опытный лучник лучше знает, какая стрела для какой цели подойдет. Для охоты обычно применяют срезень. Его наконечник имеет форму рыбки. Кроме пробивной силы он обладает хорошими режущими свойствами. Раны, нанесенные такой стрелой, бывают весьма обширны, даже при попадании по касательной. Эти стрелы очень эффективны, но порой предпочтительнее бронебойные. Бронебойный наконечник имеет большую жесткость. У тех стрел, что изготовили гномы, бронебойные наконечники имели форму трехгранной вытянутой пирамиды, с хорошо закаленным острием. Такая стрела легко пробивает легкие доспехи, а на небольшом расстояния бывает опасна и для более тяжелых. Выбор стрел зависит, в первую очередь, от тяжести доспехов, применяемых противником.

С доспехами у тилукменов дела обстояли неважно. Кольчуги и панцири имели только тысячники и некоторые сотники. Те воины, что познатнее или побогаче, имели хорошо выделанные кожаные доспехи. У некоторых они были расшиты небольшими металлическими пластинами. Личная ханская тысяча была полностью экипирована такими доспехами. В остальном же войске хорошие кожаные доспехи имел лишь каждый десятый. Остальные обходились плотной одеждой (войлочной или кожаной). Защита так себе. На расстоянии в двести шагов ее пробивал даже срезень, бронебойная стрела за все триста пятьдесят.

— Задача у вас будет такая, — я обвел взглядом собравшихся людей. Все были серьезны и внимательны. Люди подошли поближе, чтобы слышать все, что я им скажу, несмотря на песню, которую распевали гномы. — Возьмете с собой толстые кожаные плащи или войлочные накидки. Так, чтобы можно было не опасаясь пролежать не один час на земле. По всему фронту долины сейчас копаются укрытия, примерно полсотни. Это будут места ваших засад. Смотрите внимательно. На тех, кто забрасывает ямы, не обращайте внимания — их слишком много. Ваша задача — не пропустить всадников за ловушки. Как маскироваться, не мне вас учить.

— Дело знакомое, знаем. В войне участвовать не доводилось, а вот сидеть в засаде и скрадывать зверя — дело привычное.

— Засад пятьдесят? — спросил один из охотников.

— Вы, наверное, хотите знать, чем будут заняты остальные? — дождавшись подтверждающих кивков, я продолжил. — Дело найдется для всех. По десять человек направятся вдоль скал и выберут себе позиции в их тени. Остальные три десятка перекроют узкий рукав. Там никаких приготовлений не ведется, да и ни к чему они там. Укрытий там столько, что можно разместить три сотни стрелков, а не три десятка. В общем-то, все. Те, кто пойдет в узкий рукав, может отправляться прямо сейчас. Остальные выдвигаются, как только смолкнут песни.

Охотники разулыбались. Причина этого не заставила себя долго ждать.

Один из охотников толкнул другого: "Ну что, Дилой, гони пять медяков! Я тебе говорил, что гномы не просто так поют!"

— С тобой спорить, в убытке останешься, — пробурчал незадачливый Дилой.

— А ты не спорь.

— Зато я врагов больше настреляю.

— Может, поспорим?

— Га-ха-ха, — разлилось по округе.

— Нет уж, знаю я тебя, Ойли.

Я тоже улыбнулся, слушая эту дружескую перепалку.

— Может, возьмете арбалеты? — несмотря на то, что большая часть собиралась здесь, вооружение продолжала поступать, пусть и не такими темпами, как раньше. Вот и сегодня вечером с очередным обозом доставили три десятка ручных арбалетов и пару тысяч болтов к ним. — Лежа из арбалета стрелять удобнее, чем из лука.

— Дилой, возьмешь арбалет? — спросил Ойли, хитро прищурившись.

— Только после тебя.

— Спасибо, мы лучше с луками, — обратился Ойли ко мне. Пока эту машинку взводишь, из лука можно выпустить десяток стрел, да и привыкли мы к лукам.

— Тогда не высовывайтесь слишком. Маскируйтесь за камнями и в тени. Те, кто пойдет вдоль скал.

— Это уж непременно. Лишний раз подставлять свою голову под стрелу желающих нет.

— Что ж, удачи вам.

Смех стих, и охотники стали переговариваться вполголоса, распределяя кому, где занимать позицию. Через пять минут первая группа отделилась и двинулась в сторону узкого ущелья. Минут через двадцать песня гномов стихла, и все остальные охотники двинулись занимать места в приготовленных укрытиях.

Лагерь погружался в тишину, если не считать мерного фуханья баллист. Раста стрелял не слишком часто, примерно раз в пять минут. Иногда попадал, судя по тому, что равномерное улюлюканье кочевников сменяли крики, ругательства и ржание коней.

Несмотря на это, работы по забрасыванию ям продолжались. Тилукмены думали, что перехитрили нас, мы — что перехитрили их. Трос был размотан поперек долины, пропущен через блоки, сейчас гномы доделывали вороты, на которые он будет наматываться.

— Маловато одного троса будет, — пробурчал Нимли.

— Согласен. У тебя еще есть идеи?

— Может, перегородим долину фургонами?

Я покачал головой: "Ничего не получится. Тилукмены не будут создавать затор перед видимым препятствием. Подожгут его стрелами издалека. Выиграем пару часов времени и лишимся всех фургонов — неравноценный обмен. На трос я надеюсь лишь потому, что он до поры не будет виден скачущим всадникам".

— Это так, — согласился Нимли.

17.

— Одепр, воины готовы?

— Да, мой хан. Разреши я возглавлю отряд лично? — отозвался предводитель отборной тысячи хана Тулума.

— Нет, ты останешься в лагере. Отобранные тобой три сотни пусть действуют самостоятельно. Или ты не уверен в своих сотниках?

В голосе хана прозвучала явная угроза. Как в шипении змеи, что предупреждает противника о возможной опасности. Одепр покрылся холодным потом. Это он-то, испытанный воин. Ужас, который иногда внушал ему хан, был для Одепра загадочен и непонятен. Он не сказал бы, что хан был с ним слишком суров. Но когда Одепр слышал в голосе хана нотки, подобные только что прозвучавшим, он вдруг понимал, как шатко равновесие, которое называется "благосклонность хана". Случалось такое нечасто и, как правило, неожиданно. Вот и сейчас Одепр хотел лишь лично принять участие в ночной вылазке, а со слов хана получилось так, что он не уверен в сотниках своей тысячи — отборной тысячи хана Тулума. Тех сотниках, которых он сам назначал или одобрял назначенных Тулумом. А если они недостаточно хороши, то кто недосмотрел? Он, Одепр. А это уже серьезный проступок.

— Уверен, сотники справятся с задачей, — поспешил заверить Одепр. И почувствовал, что угроза миновала. Хан Тулум стал таким же, как обычно — гроза и на это раз прошла стороной. Одепр мог спорить и возражать хану, но только не в такие моменты, как тот, что только что миновал.

С наступлением темноты запылали сотни костров — тилукмены прощались с павшими в бою соплеменниками. По крайней мере, большинство из них. Около полутора тысяч всадников были отобраны для того, чтобы забрасывать ямы-ловушки, наполовину заполненные угодившими в них лошадьми, нашедшими здесь свой последний приют. Ямы-ловушки должны были стать их могилой, забросанные песком, который для удобства транспортировки тилукмены набирали в небольшие мешки из холста или старых отслуживших шкур.

Три сотни из личной тысячи Тулума имели совсем иное задание. Они должны были незаметно приблизиться к порядкам гномов и забросать их стрелами. В темноте прицельной стрельбы добиться сложно, но хан и не ставил задачи — нанести противнику существенный урон. Главное было — поднять в лагере гномов тревогу, заставить их построиться в боевые порядки, не дать спать и набираться сил для будущего сражения.

Одна сотня направилась в обход скалы, разделяющей ущелье на две половины — она должна была двигаться по узкому рукаву. Там, где не удалось прорваться днем, решили пройти ночью, стараясь не шуметь и не привлекать внимание. Две оставшихся сотни должны были двигаться по другую сторону разделительной скалы.

Два десятка всадников из отборной ханской тысячи двинулись вперед, горяча коней. Их задачей было — погасить ближайшие к скале осветительные шары, обеспечив тем самым безопасный проход сотен на расстояние выстрела по порядкам гномов.

В битве им не довелось принять участие, зато сейчас выпал шанс себя проявить. Не зря они считались лучшими из лучших, не зря хан Тулум отобрал их среди тысяч молодых кочевников. Пришла пора себя показать. Им удалось лишь приблизиться к шарам. Прилетевшая из темноты стрела попала в горло одному из всадников. Это послужило сигналом — стрелы летели из темноты, безошибочно находя свои жертвы. Тилукмены закрутились на месте, пытаясь определить, откуда летят стрелы. Те, кто успел, схватили луки и начали стрелять в ответ, стараясь поразить лучников, спрятавшихся в темноте. Стреляли наудачу и на звук спускаемой тетивы. Продлилось это недолго — через полминуты два десятка кочевников остались лежать на земле. Выпущенные наугад стрелы не достигли своей цели — невидимого лучника, притаившегося в укрытии, поразить не так-то просто.