На лице Лиары отразилось замешательство, она кивнула, встала и подошла к пианино в углу, куда Шепард положила коробку. Она провела по нему пальцами, и на ее лице появилась слабая улыбка. — Этот меч очень старый, любовь моя. Это самая древняя часть долгой истории моей семьи. Этим клинком в древние времена сражалась злая Молчаливая королева, он благословлял церемонии бракосочетания и похороны, им бросали вызов во время нашествия рахни и он убил трех военачальников во время восстаний кроганов.

Она сделала жест рукой, из кончиков ее пальцев потекла биотическая энергия, и шкатулка открылась, обнажив лезвие в форме полумесяца, слабо светящееся серебром в свете ламп над головой.

— Это бьющееся воинственное сердце дома-Хранителя, непрерывный прилив нашей древней гордости, напоминание о тех временах, когда дом Т'Сони был могущественным и уважаемым, а не просто тень его былой славы.

Ее улыбка была печальной, когда она посмотрела на Шепард.

— В глубине души я радуюсь тому, что здесь безопасно и не осквернено падением моей матери... но я не понимаю, как это может помочь нам с моей матерью.

Шепард нахмурилась.

— Ты не можешь им воспользоваться?

Лиара пожала плечами, осторожно вынимая его одной рукой из шелкового чехла и поднося к лицу. Слегка нахмурившись, она сосредоточилась на лезвии, и бледный варп-огонь бесшумно вспыхнул по его краям, расползаясь по глифам, выбитым на его поверхности, окрашивая их в более темные, яростные оттенки синего.

Голос Лиары был задумчивым и тихим, как будто она читала по памяти.

— Это название — "Ночной туман океана", и его придумала я... как это произносят люди? Моя прабабушка, шестикратно удаленная от нас. На его изготовление у нее ушло два столетия. Каждая матриарх дома обучала своих дочерей владению мечом, умела держать его в руках и проникаться историей клинка. Я уже держала в руках "Туман наступившей океанской ночи", когда едва вышла из детского возраста.

Огонь в камине погас, и Лиара опустила кончик лезвия, пока оно мягко не уперлось в черную плитку.

— Я тренировалась с ним, наверное, несколько недель, в общем. Достаточно, чтобы продемонстрировать его остроту и использовать в церемониальном смысле. Для прикрытия основных атак и защит.

Лиара снова подняла его, держа обеими руками, и нежно поцеловала, прежде чем положить обратно в шкатулку, благоговейно накрыв шелком.

— Моя мать сражалась с этим клинком два столетия, против пиратов, кроганов и кого похуже. Она была мастером в этом деле. Если бы я померилась с ней силами в танце клинка... это закончилось бы тем, что я осталась бы без головы или еще хуже.

Шепард скрестила руки на груди.

— Тогда зачем отдавать это нам? Тебе, я имею в виду.

Лиара пожала плечами, с торжественной осторожностью закрывая шкатулку.

— Я не знаю, Сара. Возможно, чтобы отправить мне сообщение. Чтобы верховный Соларх лично покинула Тессию и отправилась в Цитадель, чтобы передать мне варп-меч моей матери... она советует мне остерегаться силы моей матери. Лиара опустила взгляд. — И покончить с силой моей матери... жизнь. Даже если это будет стоить мне моей собственной жизни.

Она улыбнулась, когда выражение лица Шепард исказилось от гнева.

— Есть один способ, с помощью которого я могла бы использовать это оружие против своей матери, — это зарядить его варп-энергией, пока оно не разорвется на части. Взрыв матрицы eezo, которая придает силу этому оружию, очень разрушителен, его достаточно, чтобы сокрушить даже защиту моей матери. Это, конечно, убило бы нас обоих, но снова очистило бы имя Т'Сони, даже если бы им владел чистокровный негодяй, который никому не нужен.

Шепард пересекла комнату и положила руку на плечо Лиары.

— Это не так. Мне плевать, что она задумала, убить себя, чтобы остановить Бенезию, — это не выход из положения. То, что она делает, — это не твоя вина... и не твоя обязанность исправлять это.

Выражение лица Лиары было напряженным.

— Так принято в нашем обществе, Сара. Ребенок — это совокупность родительских наставлений, их направленность, их..... цели. Тем более в родословных Тридцати. В сознании многих азари старая поговорка "Зараженные реки берутся из зараженных земель" имеет очень глубокий смысл. Моя... моя собственная семья считает, что если бы я проводила больше времени дома, пытаясь стать такой, какой хотела стать моя мать, она, возможно, не встала бы на тот путь, который выбрала.

Шепард сердито сплюнула.

— Это проклятая ложь, Лиара. Твоя мать, судя по тому, что я видела в твоих воспоминаниях, была одержима идеей контролировать ситуацию. Я не знаю почему, но мне ясно, что она потеряла это чувство задолго до того, как ты ушла, чтобы осуществить свои мечты. Она ценила тебя не за тебя самого, а за твой потенциал!

Шепард кипела от злости, когда развернулась и принялась расхаживать по комнате.

— А что касается того, чтобы восстановить доброе имя своей семьи? Чтобы ты умер за эти ходячие куски дерьма? Пошли они в ад. Я должен сказать, что мне нужно переосмыслить, насколько ужасной была моя собственная проклятая жизнь, после того, как я увидел, с каким дерьмом ты мирилась. Мои родители продали меня ради очередного кайфа, но, по крайней мере, они не издевались надо мной всю мою жизнь. Предполагается, что твоя семья должна поддерживать тебя, любить тебя. Вот что мне всегда говорили. Они ни хрена не делали, только смотрели на тебя свысока и покушались на твое право быть самой собой. Они причиняли тебе боль, отгораживались от тебя, заставляли чувствовать себя вещью, а не личностью, и они никогда, никогда не заботились о тебе.

Она развернулась на каблуках, сверкая глазами.

— И если ваше проклятое правительство начнет еще что-нибудь из-за того, что вы несете ответственность за преступления Бенезии...

Лиара почувствовала жар гнева Шепард, скрытый страх и беспомощное отчаяние от того, что она не могла помочь Лиаре почувствовать себя лучше. Это было похоже на факел, сжигающий тени горя и неадекватности, и она слегка улыбнулась, увидев сердитое выражение на ее лице.

— Я не... чувствую себя ответственным за то, что сделала моя мать. Как и подобает ребенку, я переживаю, что сделал недостаточно для этого... дайте ей понять, что я ценю то, чему она меня научила, и почему. Что, возможно, мне следовало приложить больше усилий, чтобы взглянуть на вещи ее глазами, хотя бы для того, чтобы у меня осталось о ней больше хороших воспоминаний. — Она выдохнула и снова погладила коробку, стоящую перед ней.

— Я не заставляла ее так извращаться, как это делает она, и я не собираюсь растрачивать свою жизнь на угоду своей семье, когда я только сейчас обрела смысл жизни, Сара. Не бойся этого. — Она постучала по коробке. — Но верховный Соларх, я полагаю, пытается предложить мне достойный способ спасти имя моей семьи, если я решу им воспользоваться. Именно так поступила бы... послушная дочь.

Шепард возмущенно фыркнула, и Лиара улыбнулась.

— Сара, я не позволю намерениям Верховного Соларха, какими бы они ни были, принудить меня к чему-либо. На ум приходит урок, который я усвоила давным-давно.

Она пожала плечами, поворачиваясь лицом к роялю, и ее улыбка стала шире. Неуверенными пальцами она коснулась клавиш, пробегая по белой и черной слоновой кости, извлекая нежные ноты, простую, медленную мелодию.

Шепард остановилась, наблюдая, и Лиара нерешительно сыграла еще несколько нот.

— Когда я был моложе, во время моей третьей экспедиции... мы попали в песчаную бурю. Мне не терпелось вернуться и исследовать окрестности, меня переполняло беспокойство. Одна из исследователей привезла с собой клавиатуру — подарок от своего возлюбленного-человека, который умер несколько лет назад.

Она осторожно коснулась клавиш, поднимаясь по шкале, вспоминая.

— Именно в это время я впервые узнала больше о людях, о знаках, которые я вытатуировала на своем лице, которые вы называете бровями. Доктор Орлена играла для нас, когда песчаная буря обрушилась на наше маленькое убежище.

— Я помню, как была очарована музыкой, ее простотой и спокойствием. Доктор Орлена сказала мне, что клавишные и музыка — это все, что у нее было, чтобы напоминать ей о потерянном возлюбленном, но, хотя она ужасно по нему скучала, она ценила эту потерю. Она принимала его как должное, пока он не ушел, и ей было так ужасно грустно, когда она сказала мне никогда не расставаться с тем, что делало меня счастливой.

Лиара коснулась еще нескольких клавиш, ноты поднялись, а затем снова упали, получилась простая трагическая мелодия.

— В то время я, как дурак, думал только о том, что должна еще больше отдаться своей работе. Я хотела показать своей матери, что мой выбор имеет ценность, что я не откажусь от него, чтобы сделать ее счастливой, и я прокомментировала это так. Она бросила на меня очень обиженный взгляд — даже сегодня я не могу выбросить это из головы — и сказала, что работа — это не то, что поднимет меня, когда я буду сломлена, или успокоит, когда мне будет больно, или заставит захотеть жить перед лицом смерти.

Лиара закончила отрывок из песни, которую играла, по-прежнему тихо.

— Там я узнала, что иногда самым ценным для нас является то, чего от нас ожидают другие, или даже то, чего, как нам кажется, мы хотим. Это те вещи, которые взывают к нашей душе, когда мы спокойны. Напоминание о том, что мы всего лишь искры от костра, вспыхивающие на несколько мгновений перед наступлением темноты. Что мы не можем сохранить все, чем дорожим, если не уделим время тому, чтобы по-настоящему дорожить этим.

На мгновение воцарилась тишина, почти осязаемая, и Шепард обнаружила, что затаила дыхание. Лиара провела пальцем по двум последним клавишам, и последняя затихающая нота была горько-сладкой.

Азари оглянулась через плечо на Шепард. — Я не оставлю тебя одну, Сара. Я никогда не подчинюсь желаниям тех, кому, как ты сказала, никогда не было дела ни до меня, ни до моей боли. Я просто хочу, чтобы вы поняли кое-что из того, что мой народ считает важным для меня.

Лиара улыбнулась, и на ее глаза навернулись слезы.

— И еще... почему я никогда не смогу вернуться домой, к огненным деревьям и приливам Тессии. Никогда не услышу шум прибоя и не прогуляюсь по ее серебристым пляжам. Никогда не почувствую ароматного тумана шанта, распространяемого в лесу, или смеха детей на Девичьей аллее. Если у меня и будет семья, то это будем мы с тобой, а не они. — Лиара сглотнула, печаль в ее голосе была приглушенной, но слышной.

Шепард слегка выдохнула и печально вздохнула. Она действительно не знала, насколько велика была вероятность того, что Лиара будет отрезана от мира, когда ввязывалась в это.

— Я знаю, как тебе больно, Лиара. Я... никогда больше не увижу Землю. Никогда не ходи по старой аркологии и не грейся на солнышке. Но меня наказывают за то, что я сделал, по моей вине. Тебя... наказывают за то, что сделала твоя мать. И это... просто несправедливо.

Лиара пожала плечами. — Я поняла, что жизнь очень редко бывает справедливой, Сара. Но я теряю дом, который презирает меня, и семью, которая меня не любит, чтобы заполучить тебя. — На ее губах снова появилась легкая улыбка. — Я не против такого компромисса.

Шепард рассмеялась. — Тогда все в порядке. Она помолчала, раздумывая, что сказать после такого разговора, затем указала на пианино. — Я... не знала, что ты играешь на пианино.

Лиара кивнула. — Моя мама всегда подчеркивала, что нужно искать свет в темноте. Лиара отвернулась от пианино и посмотрела Шепард в глаза. — Не волнуйся о моей судьбе, Сара. Я счастливее с тобой, чем был бы одна на берегах Тессии, не сомневайся. Я просто хочу, чтобы мой народ видел во мне что-то еще, а не бесполезную жертву.

Шепард почесала в затылке. — Что ж, их потеря, а моя выгода. Поскольку меч не очень понравился, у меня есть для тебя кое-что еще. Останься здесь ненадолго, мне нужно взять его и убедиться, что он готов. Она оставила Лиару за пианино, поднялась наверх и открыла оружейную комнату.

Кали выключила мини-производство, но не раньше, чем оно завершило работу Шепард. Она взяла две детали, разложенные на столе, и соединила их, улыбаясь, когда блок питания загудел с почти зловещим звуком, а дробовик принял форму пистолета. Она остановилась, чтобы прикрепить рукоятку к основанию оружия, проверив, правильно ли закреплена прорезиненная рукоятка, которую она установила, а затем датчик давления, который действовал как спусковой крючок.

Получившееся в результате оружие было дымчато-серовато-черного цвета, почти двадцать пять сантиметров в длину и пяти в ширину, с похожим на пещеру стволом, который не сулил ничего, кроме мучительной смерти. Блок патронов был закреплен по всей длине ствола в неглубоком металлическом углублении под стволом, а рукоятка была обернута резиновой накладкой в виде пазла для лучшего захвата. Теплоотвод располагался в верхней части задней части оружия, отводя излишнее тепло вверх и вперед к кончику ствола, что предотвращало подъем дульного среза. Переключатель режимов легко нажимался большим пальцем на левой стороне оружия.

Она взяла простую кобуру, которую купила специально для этого, проверила, подходит ли она, затем вышла из комнаты и направилась вниз. Лиара смотрела на тактильный экран, настроив его на саларианский канал "Science Weekly".

Шепард прочистила горло, пряча пистолет за спину. — Я... Я немного подумала. Насчет боя, в который мы ввязываемся. Я знаю, что у тебя уже есть оружие, легкий пистолет. Это довольно хорошая модель, без модов, но достаточно прочная для легкой работы.

Лиара кивнула, склонив голову набок, и Шепард пожала плечами.

— Проблема в том, что мы собираемся не на легкую работу, а, возможно, на сражение с гетами, коммандос, кроганами и Бог знает с кем еще. На данный момент, если бы гребаные протеане восстали из мертвых и попытались меня убить, я бы не был так шокирована. Пистолета не всегда будет достаточно.

Губы Лиары сложились в мягкую улыбку.

— И, как говорит ваш генерал фон Грат, оружия слишком много не бывает?

Шепард усмехнулась.

— Именно так. Так... Я собирался показать тебе, как пользоваться тем дробовиком Бенезии, который мы нашли, но эта штука — монстр, предназначенная для бойца ближнего боя, для кого-то, кто больше похож на меня, чем на тебя. Все, что вам было нужно, — это гибкость, хороший дробовик для работы в закрытых помещениях и хороший тяжелый пистолет для боя на дальних дистанциях. К сожалению, оба этих оружия очень тяжелые.

Лиара кивнула.

Шепард слабо улыбнулась и положила пистолет, который она сделала для Лиары, на кухонную столешницу. — Итак... Я вроде как сделала для тебя оружие собственного дизайна. То, что я уже давно обдумывала.

Лицо Лиары оставалось неподвижным, когда она шла вперед, ее изящные руки осторожно двигались, когда она вынимала оружие из тканевой кобуры. Ее правая рука легла на рукоять, которую Шепард спланировала и изготовила так, чтобы она идеально подходила по размеру, пока она изучала плавные углы и темный цвет.