— Вот как? Ваши родители здесь похоронены? — несмотря на прозвучавшую реплику, в голосе незнакомца не было ноток удивления. — Позвольте спросить, а кем они были при жизни? Имею в виду профессию или ремесло.

— Отец — ученый, доктор физических наук, в одно время работал в закрытом НИИ. Потом преподавал в Московском физико-техническом... Мама... мама у меня была педагог, лингвист. Ее специализация — языки и диалекты романской группы... Но последние несколько лет жизни она преподаванием не занималась, только изредка писала научные статьи.

— Так, так... — задумчиво сказал незнакомец. — Вы сказали, что они, эти двое достойных людей, ваши приемные родители?

Дэн и сам не понимал, зачем он отвечает на вопросы этого странного типа. С другой стороны, кроме этого невесть откуда взявшегося незнакомца здесь больше и поговорить-то не с кем.

— Да, именно так. Они усыновили меня, когда им было далеко за пятьдесят.

— А имени своих настоящих родителей вы что, не знаете? Хотя бы родной матери?..

— Мне их имена неизвестны, — сухо сказал Логинов. — Врачебная и юридическая тайна... и все такое прочее. Знаю только, что после родов меня поместили в Дом малютки.

— В какой именно? В Москве их много.

— В Дом ребенка номер десять... он находится в Весковском тупике.

— В Десятый? Странно...

Мужчина обмерял его быстрым взглядом — всего разом, от мокасин до макушки.

— Странно, — повторил он. — Очень странно.

— А что странного? Не понимаю.

— В тот Дом ребенка, о котором вы говорите, передают лишь детей с весьма серьезными дефектами. В основном, с выраженными симптомами поражения центральной нервной системы.

Дэн криво усмехнулся.

— Я уже думал об этом. То, что я стою здесь перед вами, означает, что диагноз врачей в моем случае оказался неверным.

— То, что вы стоите здесь, как и то, что вы сюда вообще попали, означает еще кое-что, кроме сказанного вами.

— Не понял, к чему вы клоните?

Мужчина, выставив вперед руку — ладонью к земле — некоторое время стоял молча. Он даже глаза закрыл, словно прислушивался к чему-то.

— Хорошие люди, — сказал он негромко. — И могилка у них правильная... Каррарский мрамор... Да, да, настоящий, добытый из лучшего рудника в Алуанских Альпах, а не какая-то китайская подделка.

Мужчина в дождевике перешел к другому захоронению, которое находится по соседству. Он не торопился отвечать на только что прозвучавший вопрос. Могила, к которой они только что переместились, имеет временную — деревянную — оградку. Сам могильный холмик еще не успел осесть; усопший был захоронен всего несколько дней назад. У изголовья вкопан деревянный — тоже временный — крест. В том месте, где сходятся перекладины, помещена табличка, на ней — фотография. На затянутом в целлулоид снимке запечатлен совсем еще молодой парень интеллигентного вида, с аккуратной бородкой и умным взглядом серых глаз, смотрящих на мир через линзы очков. По обе стороны могильного холмика прислонены венки с траурными лентами: на могиле и у изножья выложены живые и искусственные цветы.

— Вот это — неправильная могила, — в тоне незнакомца прозвучали недовольные нотки. — А вы что скажете, молодой человек?

— Я его знал, — прерывисто вздохнув, произнес Логинов. — Артем Бородин. Его сбила машина... Я видел, как их сбил джип — Артема и... и Любашу! Это несчастье произошло у меня на глазах.

Незнакомец, а вслед за ним и Логинов, перебрались к другой могиле, расположенной невдалеке. Она выглядела примерно так, как место упокоения Артема Бородина. Только венков и цветов на ней было раза в два больше...

— Что произошло после, я толком не помню... — Дэн заставил себя посмотреть на фотографию красивой светловолосой девушки, помещенную на табличке, прикрепленной к временному надгробному кресту. — Нет, не могу! — Он отвернулся в сторону, украдкой смахнув набежавшую слезу. — Зачем вы меня сюда привели?! Что вам всем от меня нужно?!

— Я думал, это вам от меня что-то нужно, — мужчина бросил на него удивленный взгляд. — Так, так... Я вижу, ваши познания о жизни и смерти, о метаморфозах, о человеческой душе и прочих тонких материях, весьма отрывочны!

— Никому еще не удавалось вернуться с того света... — Дэн, помолчав, добавил уже гораздо тише. — Так говорят. Хотя лично я думаю... хочу так думать, что случаются и исключения из общего правила.

— Сколько времени прошло, уточните? — спросил незнакомец. — С момента их биологической гибели, имеется в виду?

— ДТП случилось тридцатого апреля... около двух часов дня.

Мужчина поднял к серому, затянутому кисеей тумана, небу. Некоторое время беззвучно шевелил губами; выглядело это так, как будто он производил в уме какие-то расчеты.

Затем он в упор посмотрел на Логинова; взгляд его был настолько странен, что у Дэна даже мурашки по коже побежали.

— Напомните, как вас зовут?

— Даниил Логинов. Можно просто — Дэн.

— Это ваше настоящее имя? Хотя... не отвечайте. Пусть будет так — Дэн Логинов. Там, — он показал сначала на небо, затем ткнул пальцем под ноги — там знают всех и каждого, и знают не только по именам, но и по делам.

— Вы хотели мне что-то сказать, — поторопил его Дэн. — Говорите же!

— Сначала спрошу. Что вам известно о термине "клиническая смерть"?

— Хм... Я не медик...

— Скажите своими словами.

— Это некий этап умирания организма...

— Продолжайте!

— Это еще и как бы переходный период между жизнью и смертью... На данном этапе прекращается деятельность сердца и дыхания, полностью исчезают все внешние признаки жизнедеятельности организма.... Человек впадает в кому... Или это уже что-то другое? Эй!.. — Дэн уставился на незнакомца. — Мы что, на экзамене в медицинском колледже?

— Так вот, юноша, — сказал тот серьезным тоном. — Так называемый "первый срок" клинической смерти длится от трех до пяти минут. Есть варианты, когда в ходе грамотных реанимационных мероприятий и при наличии соответствующего оборудования людей оживляют и после более продолжительного срока, исчисляемого десятками минут... Это так называемый "второй срок" клинической смерти.

— Я опять не понимаю, куда вы клоните, — угрюмо произнес Логинов.

— В большинстве случаев, при превышении пятиминутного срока человек если и не умирает, то теряет собственную идентичность, — незнакомец как ни в чем ни бывало продолжил свою странную лекцию. — Эти процессы губительно отражаются на коре головного мозга.

— Моя девушка... и ее знакомый умерли несколько дней назад. Их, как видите, успели уже и похоронить! О каких "пяти минутах" вы мне тут толкуете?!

— Вот именно, — незнакомец кивнул. — Если человека не удается вернуть после пяти минут клинической смерти, то как вы, Логинов, собираетесь сделать то, что вы задумали? Вы же сами только что сказали, что они умерли, то есть, умерли истинно, биологической смертью еще несколько дней назад!

Мужчина красноречиво показал рукой на уставленную венками и осыпанную цветами могилу девушки.

— Извольте сами убедиться — их уже похоронили!

— Вижу, не слепой — выдавил из себя Дэн. Вскинув голову, он мрачно посмотрел на этого странного мужика. — А кто вы, собственно, такой, чтобы задавать мне такие вопросы? Откуда вам известно, что я обо всем этом думаю?! У вас есть хотя бы имя?

— Имя у меня, конечно, есть, — незнакомец усмехнулся. — Подобно вам, подобно тому, как вы называете сами себя — Дэн...

— Меня так друзья называют!

— ...я при знакомстве с вами решил назвать себя коротко и просто — Гера.

— Гера? — удивленно переспросил Логинов. — Это что, сокращение от имени Георгий? Или же — Герасим?

— Вам понадобится посредничество, — проигнорировав вопрос, сказал мужчина. — Лучше меня вам никого не найти.

— А вы сами-то кто будете... Гера?

— По жизни?

— Ну да.

— Бригадир перекрестка... Такой мой ответ вас удовлетворит?

Дэн уставился на этого странного субъекта. На какое-то мгновение их взгляды встретились, пересеклись, примагнитились. Дэну почудилось, — когда его взгляд странным образом прошел сквозь этого человека, сквозь его глазницы — что он видит заключенное в треугольник огромное око. И, что поразило еще сильней: око само вглядывалось в него...

Но это было секундное наваждение; мужчина смотрел на него пристально, внимательно, ожидая реакции на прозвучавшие только что слова.

— Я не очень понимаю, что это означает — "бригадир перекрестка"?! Вы что... из этих, которых называют братками? Спрошу прямо... вы — бандит, Гера?

Мужчина вдруг рассмеялся.

— Хорошая шутка! Надо будет запомнить.

— Ничего смешного не вижу! — угрюмо сказал Логинов. — Вы, Гера... или как там вас, крышуете это самое кладбище? Я правильно вас понял?

— Верно, крышую... если пользоваться привлеченной вами терминологией, — продолжая посмеиваться, сказал мужчина в дождевике. — И не только это. Подо мной много кто ходит.

— А... ну да. Вы же — "бригадир"?!

— Бригадир, — подтвердил "Гера". — Я знаю всю могильную братию. И владельцев фирм по оказанию ритуальных услуг хорошо знаю... Ну, не всех, конечно... — Бригадир поправил себя. — Тут я несколько загнул... Слишком много их в последнее время развелось, за всеми не уследишь.

— Но вы-то к этому стремитесь? Я где-то читал про кладбищенскую мафию. Теперь вижу, что это все не домыслы, но чистая правда.

— Кладбищенская мафия? Гм, гм... Пока вы ничего не поняли, как я вижу.

— Куда уж мне! Я в ваших бандитских делах и понятиях не разбираюсь.

— Ладно, скажу иначе. Меня, молодой человек, знают многие серьезные и влиятельные люди в этом бизнесе. И они, хотите, верьте, хотите, нет, считаются со мной.

— Я так понимаю, вы взимаете мзду с родственников и близких усопших?

— Взимаю, — подтвердил Бригадир. — Но не со всех, не с всякого первого-встречного. Только с тех, кто готов заплатить за проход через перекресток. С тех, кому нужны мои услуги.

— Ну, так с меня особо нечего взять.

Мужчина смерил его долгим взглядом.

— Если бы с вас нечего было взять, не было бы и нашего разговора. Готовьте деньги, Логинов! Учтите, времени у вас осталось совсем немного. Помните, что было мною сказано ранее про критические "пять минут".

— Деньги? — опешил Логинов. — У меня их нет. Но... спрашиваю чисто из интереса... сколько надо? Какую сумму нужно собрать? И в какой валюте?

— Неправильные могилы, — "Гера" кивнул в сторону двух свежих захоронений. — И вопрос ваш тоже неправильный. Повторяю, лучше меня вам посредника не найти.

Мужчина накинул на голову капюшон; легким кивком попрощался с изумленным таким поворотом юношей. Потом повернулся и пошел — как показалось, поплыл — между рядов могил в ту сторону, откуда, собственно, и появился.

— Эй... бригадир Гера! — крикнул вдогонку Логинов. — Вы не оставили координат! Как же мне с вами связаться, если даже я найду деньги?!

— Занимайтесь своими делами, — долетело из опустившейся зеленоватой мглы. — Когда придет время, я дам о себе знать.

Дэн вновь остался в полном одиночестве. Он не мог себя заставить подойти к могиле, выложенной венками и цветами; он также не мог смириться с мыслью, что его девушки, его Любаши, больше нет в живых.

Он сел на скамью — на ту самую лавку, на которой он провел ночь (если здесь, в этом пространстве, вообще уместно говорить о делении времени на дни и ночи). Непонятно кем и когда принесенные плед и подушка, пока он общался с этим странным типком, назвавшим себя "бригадиром перекрестка", также незаметно были кем-то и унесены.

Некоторое время он сидел недвижимо, обхватив голову руками...

В какой-то момент ему почудилось, что он слышит звук колокольчика. Дэн вскочил на ноги. Прислушался к этим ритмичным — невдалеке как будто что-то позвякивает! — звукам. Взял с лавки сумку с лэптопом, повесил ее на плечо и двинулся в том направлении, откуда долетает этот звук.

Пройдя через полосу мглистого тумана, он оказался подле стены кладбищенской ограды. Она, эта стена, вдруг подернулась мерцающей, перламутровой дымкой... А затем и осветилась уже знакомым ему золотистым сиянием.

Логинов выставил вперед руку; так, как это уже с ним было однажды, когда он через открывшийся в стене проход покинул компанию Окулиста и человека в черном, после чего оказался в этом кладбищенском мирке. Он хотел убедиться, что глаза его не обманывают. Хотел удостовериться, что то, что он видит, не оптическая иллюзия, не какой-то хитрый фокус с линзами или лазерными установками...

И точно так же, как это было уже с ним, его рука прошла сквозь стену.

Теперь уже он видел свою руку, до локтя ушедшую за линию стены — она осветилась в розовато-золотистый цвет, как и то пространство, что лежит там, что начинается за этой гранью. Дэн, задержав дыхание, как ныряльщик перед прыжком в воду, шагнул в открывшийся перед ним проем.

Он оказался в некоем пространстве, ограниченном теперь уже двумя стенами, идущими — тянущимися — куда-то вдаль параллельными линиями; расстояние между ними составляет на глаз примерно двадцати шагов.

Атмосфера здесь иная, нежели на кладбище. Это межстенное пространство залито ярким дневным светом, как могло показаться на первый взгляд. Но, именно что на первый. Потому что ни самого дневного светила, ни неба не видно. Не было здесь и теней, что тоже само по себе удивительно.

У противоположной той, через которую он сюда вошел, стены, вплотную к ней, видны несколько закругленных каменных ступеней. Чем-то это напоминает церковную паперть...

Сравнение уместно еще и потому, что на этих ступенях обнаружилось некое человеческое существо непонятного возраста и пола.

Именно оно, это одетое в мешковатые одеяния существо, сидящее на ступенях "паперти", издавало ритмичные металлические звуки, которые Дэн поначалу принял за звуки колокольчика — в чумазой, с ногтями в траурной каемке руке у побирушки жестяная кружка с мелочью, которую он — или она — время от времени встряхивает... Рядом с ним (или с ней), ступенькой ниже, у самых ног, лежит черная кошка. Передние лапы ее вытянуты, глаза лениво прижмурены. Судя по расслабленному виду, эта представительница рода Felis catus всем довольна; ее ничто не беспокоит, она не голодна; компания побирушки ее вполне устраивает.

— Молодой человек, не проходите мимо! — послышался голос, при звуках которого Логинов вздрогнул. — Подайте, сколько не жалко! На благое дело прошу, не для себя!..

Дэн подошел ближе. Остановился у нижней ступени; уставился на человекоподобное существо, устроившееся чуть выше, на верхней каменной ступени. На нем, как на капустном кочане, наверчено, кажется, сто одежек... Бесформенный, явно не по размеру, блекло-серый, с меловыми и мазутными разводами плащ, которым побрезговал бы последний московский бомж. Вдобавок он еще и рваный: там, где на левом предплечье надорван рукав, в прореху виден свитер неопределенного цвета.

Брюки на нищем мешковатые, с дырами на коленях; сквозь дыры проглядывают старые линялые синие "треники". Разношенные ботинки с побуревшими загнувшимися вверх носами — без шнурков... Лицо грязное, чумазое; это существо, похоже, не мылось уже несколько месяцев.