Триада миров. 3. Внутренний мир

Меня вновь отвлек цветок. А вернее охапка в руках черноволосого. Такие же ,как и бородатого, тоже пульсируют. Так и тянет дотронутся. Я вернулась к первому человеку и потянулась к бутону.

Разряд энергии, меня откинуло в сторону. Турвальская роза в руке мужчины осыпалась пеплом.

— Джек, что произошло?

— Не знаю.

Я удивилась — мне стала понятна их речь. Значит, седого зовут Джек. Разум упорно молчал, лишь внутри скребло от имени. А Джек стоял и смотрел сквозь меня. Я почувствовала как задрожала моя сеть, бывшая мне домом и тюрьмой. Точно, он сканирует поле. Пусть. Тут есть еще цветы. Они нужны мне.

В это раз удар был еще болезненней. Я пыталась собраться, успокоить всплески. Хранитель выронил розы на землю:

— Что за черт?

— Турвальские розы хранят жизненную энергию. Хельга здесь. Она собирает силу, — ни один мускул не дернулся на лице Возрожденного.

— Это спасет ее?

— Убьет. Чужеродная жизненная энергия опасна для тех, кто находится в промежуточном состоянии.

— Ты так спокойно говоришь об этом, — возмутился хранитель, растаптывая цветы, чем вызвал у меня вопль возмущения, который, естественно, не услышали. Вопль? Я тоже могу говорить?

Растерзанные цветы мигнул последний раз и погасли.

— Перегорело, — Джек закрыл глаза, — и я понимаю ее стремление закончить существование. В свое время я в шунгитовой долине хотел таким образом уйти. Брогин не дал.

Ну да, он же был на моем месте, очевидно помнит этот кисель, размывающий разум и желание жить. Но он послушался, а я Брогина прогнала. И еще раз пошлю. Пусть рискнет помешать.

Накатывавшиеся обрывочные воспоминания терзали мысли. А потом. Меня накрыло. Тот сгусток энергии, которым я была штормило и бросало из стороны в сторону, заставляя выть и задыхаться от боли. Шунгитова долина, дети, Зосим, бал, резиденция, озеро, дети, Шунгитова долина. Камни... Кольцо! Я вспомнила их. И легче не стало, стало лишь больнее. Кольцо на его руке блеснуло в свете солнца и я увидела те три камня, светящиеся энергий. Шунгит. Потянулась, сжавшись. Удар, боль. Меня вновь откинуло, а Джек осознал свои слова и закричал:

— Хельга, не вздумай!

Поздно. Я мчалась по невольной подсказке. Да больно, да выворачивает наизнанку, но я становлюсь живее. Я уже вспомнила все! Вытерплю! Сейчас мне никто не поможет, только я сама!

Однако они успели раньше, очевидно пошли порталом.

— Хельга, я прошу тебя, не надо! — кричал Джек, пытаясь засечь меня. Я чувствовала, как он ищет, сканирует поле. Увернулась и замерла.

— Джек, — настороженно сказал хранитель, — ты в порядке? Я не чувствую ее. Изменений в поле нет, как там.

— Она здесь, — убежденно ответил то, озираясь, словно меня можно было увидеть.

— Джек, пять лет мы приходили к каньону в день ее гибели. Никогда она о себе не давала знать.

— Ты видел, что произошло с цветами.

— Да, но ты сам сказал.... Джек мы ничего не можем сделать. Если все, что ты рассказывал — правда, то.... Она может и не помнить нас.

Я фыркнула. Пока вы меня не разбудили — и не помнила. А теперь.... Я вернусь, Алексин. Хотя бы ради того, чтобы надрать тебе уши за неверие. Только уйдите. Без вас будет легче, если я ошибусь. Если все же камни меня убьют.

А камни пульсировали, завлекая энергией, хранящейся в них. Такой вкусной, такой нужной, такой опасной.

Джек и Алексин долго пробыли в долине шунгитов. Из их разговора я узнала, что Лоджиен, периодически присылавший отчеты и фотографии детей, перестал выходить на связь. Последнее от него послание содержало лишь одно слово " Опасно". Средний мир оставался по-прежнему закрытым. А совершенно недавно на счета семей, которые потеряли своих близких в результате нападения архитов, стали поступать деньги. Отследить поток, откуда приходили солидные перечисления не удавалось. Первыми своеобразную компенсацию получили родители Тория и Анжелики. Того самого моего одноклассника и его девушке из Внешнего мира, в честь которых я назвала наших детей.

Маленький Зосим радовал окружающих своим забавными выходками и рассуждениями. Джек потихоньку учил его истории мира, теории управления энергополем. С мальчиком решили исправить те недостатки, которые допустили в моей воспитании.

Вечерело. Алексин уже давно молчал. Джек сидел на одном из камней. Я ждала.

— Джек, — тихо позвал хранитель.

— Да, ты прав, пора идти. Я ошибся, — он встал и вздохнул.

— Просто ты ее любишь.

— Возможно.

Они исчезли. Я огляделась и приблизилась к камню, на котором сидел Возрожденный. Сзади раздался голос:

— Шунгиты убивают нас, выпивая нас, — Брогин собственной персоной.

— Как вернулся Евгений? — проигнорировала я его предупреждение.

— Понял, что должен вернуться. Но у него был тот самый нужный запас жизненной энергии, который позволил возродиться. Ты же его отдала отцу.

— Брогин, слушай...

— Прежде чем ты меня опять пошлешь, сразу предупрежу. Если тебе удастся вернуться, то не спеши радоваться. После обретения тела у тебе два часа, чтобы добраться до места, где все началось.

— Что именно?

— Твой путь. У кого-то это начало пути к смерти, у кого — начала новой жизни, места, где круто изменилась жизнь.

— Евгений? — я смотрела на старого Странника. Наверно, таким видели его отец и его друзья, — седовласый высокий худой мужчина с пронзительными черными глазами.

— Он вернулся к месту, где погибла его мать.

— Брогин...

— Да?

— Исчезни! — хулигански воскликнула я и подошла вплотную к камню. Мне показалось, или он усмехнулся?

Прикосновение сродни раскаленному куску железа. Хочется отпрянуть, но я заставляю себя сгорать, погружаясь в камень, который жадно втягивает меня. Вокруг чистая энергия, что переполняет, разрывает тело изнутри. Тело?

Опускаю взгляд и вижу ноги в кроссовках. Мои старые потрескавшиеся пыльные. Я не успела удивиться, как меня выкинуло силой со дна каньона сквозь камни и лед. Откуда лед?

Я лежала на твердой почве в пыли и плакала. Пальцы судорожно перебирали мелкий гравий, вцепляясь в землю, до скрипа ногтей. Ветер нещадно кружил в вихре лепестки и листья растоптанных цветов, которые били по мне и я их чувствовала. Чувствовала!!! Аромат, структуру — все!!

— Хельга, время! — голос Брогина вырвал из эйфории.

Я подскочила. На мне те же самые джинсы с черепами, истрепанные и порванные, окровавленные туника и топ с дырой в месте, куда вошел каменный осколок. Туника наполовину истлела, и была брезглива брошена мной на землю.

— Это промежуточная стадия. Пока тело слушается, но с каждым мгновением оно начнет вспоминать прошлое. Спеши.

— Брогин...

— Да исчез я, исчез!

— Спасибо!

Я развернулась и бросилась вперед, пока могла, пока возможность быть человеком опьяняла.

— Беги, девочка, беги.

Путь лежал в сторону резиденции. Оттуда я сбежала во Внешний Мир, оттуда отправилась на смерть. Любое начинание шло из отцовского дома.

Выбравшись с недоступных земель, с огорчением осознала две вещи. Первое, силы начинали иссякать, причем по нарастающей, и чем меньше оставалось время, тем больше я теряла сил. Но самое отвратительное было то, что меня не видели. Машины по шоссе проносились со свистом, не обращая внимание на мои размахивания руками, прыжки. Выйти и перегородить дорогу не рискнула, испугавшись быть сбитой и вновь умереть, не успев окончательно возродиться. Пять минут потеряны на тщетные попытки. Оглушенная воскрешением, я забыла, что могу строить порталы. Но даже вспомнив, потерпела фиаско. С первого раза не удалось. Со второго раза портал выкинул меня на том же шоссе метров через триста, вымотав физически. Мне надо было пройти не менее тридцати километров.

Не дождетесь! Стиснув зубы, бросилась в очередной портал и... Продвинулась на пять километров. Голова закружилась, но я упрямо строила порталы, не обращая внимания ни на шум в ушах, ни на головную боль, ни на слабость. Уже позже оглядываясь назад, я содрогаюсь и восхищаюсь собственным упрямством и упертостью, лишь благодаря им добралась до резиденции.

Я осела на ступени, пытаясь успокоить сердце, что грозилось вырваться из грудной клетки. Самые большие ссадины начинали болеть, внутри кости потрескивали, обжигая огнем. Самая большая рана, а точнее пробоина в груди, начала несмело сочиться кровью.

— Поторопись, девочка, — Брогин вновь проявился.

— Меня не видят?

— Ты не принадлежишь ни мертвым, ни живым. Энергополе хорошо маскирует тебя, надеясь забрать. Хорошо, что ты сообразила, что машина могла тебя сбить. Для живых все тихо и спокойно, всплеска они не почувствовали.

— Почему ты не идешь на возрождение?

— Один раз рискнул пойти. Тогда на вас напали в Сочи. Помнишь? Даже зависшим нужен вожак. Это моя обязанность. Как только пересечешь порог резиденции, я не смогу тебе помочь. Постарайся довериться инстинктам и рефлексам. У тебя осталось двадцать минут.

Я подскочила, и в глазах тут же потемнело.

— Девочка, — позвал Брогин.

— Что?

— Ты забыла прогнать меня.

— Брогин, я думала, ты уже ушел.

Он рассмеялся и исчез.

Ступени я преодолела с гордо поднятой головой, но на четвереньках. Все равно не видят, а силы стоит экономить, тем более у левой ноги стала побаливать ступня, словно вывихнутая. Войдя вовнутрь я замерла.

Величественные стены из природного мрамора, пышная отделка золотом и малахитом. Высокие потолки с хрустальными люстрами, на окнам тяжелые портьеры из темного бархата с позолотой. Все так знакомо. Все так пасмурно И враждебно. Словно старая резиденция потеряла свою искорку. Я помнила игру огней на стенах и картинах. Сверкающий начищенный пол, на котором мы катались с Алексиным в одних носках, словно на коньках. Мне было всего пять лет. Картинка сменяется другой. В этом коридоре я увидела газету с той статьей, где Приам меня обвинил в домогательстве. Точно, вон в той нише я ревела, пока меня не нашел Алексин. А потом разговор с отцом в кабинете, где прятала взгляд. И далее каждое утро с гордой поднятой головой и трясущимися поджилками торжественное шествие по этому коридору под конвоем хранителя, чтобы ехать в школу: "Ваше высочество, вы принцесса. Будьте ей до конца". А вот там меня настиг первый переход. Тогда я думала, что боль невыносима. Только сейчас понимаю, как я ошибалась.

Доковыляв до разветвления коридора, задумалась. Жилые покои были направо, рабочие и официальная резиденция налево. Времени осталось пятнадцать минут, и бежать я уже не могла. Чувствовала, что начинаю задыхаться, сделала движение в сторону комнаты и вдруг... Я не почувствовала, нет. Я четко увидела себя, бегущую по коридорам, а за мной несутся два сотрудника службы безопасности. Вот я рассыпаю им под ноги садовый инвентарь, сворачиваю, скользя еще в один коридор и подлетаю к малому приемному залу. Вспомнила! Я тогда своровала визы...Так вот начало пути. Маленькое бунтарство.

Резко развернулась и, забыв про боль, бросилась со всех сил, что еще остались. Мне казалось что я несусь со всех ног. Пот лил ручьем, выедая глаза, я задыхалась, а горло разрывало от сухости. Периодически темнело в глазах и лишь хорошая память помогала упрямо продолжать путь. Осложняло задачу то, что приходилось лавировать среди работников и посетителей. Несмотря на вечер, переплетение коридоров были многолюдны. Однако ни отца, ни хранителя, ни Джека я не встретила. Джек. Бросив украдкой взгляд на руку, удостоверилась — кольцо на месте.

До зала я добралась когда мне оставалось лишь пять минут. Ставки сделаны, выбора больше нет. Я опустилась без сил на пол возле стола и приготовилась ждать. Минута, две. Ничего не происходило. А внутри начинала накатывать паника, а вдруг ошиблась? Вдруг надо было идти в кабинет отца? Или к себе? Я чувствовала, как внутри утихает боль, сменяясь странным холодом, который успокаивал боль, дарил покой и замораживал своим смертоносным дыханием. Сомнений не было, я вновь умирала.

Взгляд упал на окно. Там на подоконнике лежал журнал. Вспышка! Я вспомнила, как прятала сворованные визы в журнал мод. До окна метров пять, именно до того, которое нужно. Осталось три минуты. Часы тикали в голове, словно насмехаясь надо мной. Глупо и смешно, но ползу на четвереньках, спотыкаясь. Руки подворачиваются, не выдерживая нагрузки. Шаг, еще один. Схватиться за подоконник и подтянуться. Я задыхаюсь, но упрямо , закусив губу до крови, встаю на ноги и хватаю журнал.

В тот же миг меня пронзает тысячами иголок. Тело, онемевшее за пять лет в определенной изломанной позе, начинает гнать кровь по застывшим жилам, даря незабываемые ощущение. Судорогой сводит каждый миллиметр кожи, каждую мышцу. Я каталась по полу, кричать не было сил, настолько больно было. Кости ломались и вновь сращивались, раны начинали стягиваться, сжигая изуродованное тело в агонии. Горло саднило, схватывая в спазме кашля, любой вздох был колючим и обдирающим. Легкие, забитые каменной пылью, стремились от нее избавиться. Я едва успела повернуться набок, когда меня начало рвать. Сердце не выдерживало, то пропуская удары, то вновь ускоряясь. Удар, еще удар и оно замерло... Мимолетное мгновение растянулось в бесконечную вязкую резину ожидания. Наконец, долгожданный толчок в груди, и словно исправная машина, сердце забилось ровно и четко, гоня кровь и помогая восстановиться. Боль становится терпимой, и мне даже хватает сил отползти от окна до стола.

Вот и глаза перестают слезиться, потихоньку начинает выравниваться дыхание. Рана на груди не тревожит, и даже слегка запеклась, лишь небольшие капельки крови напоминают о ней .Кашель уже не мучает и даже вернулся слух. И я улавливаю звуки снаружи. Позабыв про боль, ныряю по энергетическим линиям и улыбаюсь. В сторону зала спешил отец в сопровождении охраны.

— Ваше величество, мы услышали странный шум и...

— Алексина и Джека вызвали?

— Их с утра нет.

— Мы уже здесь, — они появляются из портала. Спокойный хранитель и хмурый Возрожденный.

— Что случилось? — Алексин осматривался по сторонам

— Буквально минуту назад сильный всплеск и все пропало. Удалось засечь лишь направление, — поясняет отец и жестом отпускает стражу, — вы где были?

— Там, — отрезал Джек, прислушиваясь, — затем слегка прогулялись и засекли активность Среднего мира. Похоже, они начали снимать блокаду. Вызнать не успели, рванули к вам, Ваше величество.

— Джек, — поморщился отец, — здесь никого нет.

— Ошибаетесь, здесь есть по крайней мере один живой..., — он запнулся и нервно сглотнул, — кажется, я схожу с ума...

— Мы оба..., — Алексин выглядел растерянным.

А я... Завизжала от восторга, понимая, что получилось. Что я жива! Меня почувствовали как человека. Я визжала, мотая головой и стуча кулаками по полу, не в силах справиться с эйфорией. Жалобный скрип и грохот дверей об стену, меня хватают с двух сторон, а я лишь повторяю как мантру:

— Получилось, получилось, получилось!

— Хельга! — хранитель вцепляется в плечи, пытаясь рассмотреть ранения,а я лишь морщусь и смеюсь.