И потому Дарен принялся за подготовку к отлёту: облазил весь грузовик, протестировал точки съёма данных, отрегулировал софт синхронизатора и даже попробовал отъюстировать синхроклетку с магистралями передачи воздействия.
Дело муторное, но жить-то хочется.
— — —
Вечером Дарен взялся за систему жизнеобеспечения. Блокадник "Твёрдые намерения" построен по нормальной для Федерации схеме таких кораблей: впереди жилой модуль, рубка и большинство инженерных систем, дальше длинная труба хребтового тоннеля, позади реакторы и двигатели. На хребет вешают либо захваты для контейнеров, либо крепят десяток-другой стационарных трюмов; сейчас там висели два трюмных модуля с разным корабельным имуществом, а с другой стороны зацепился малый челнок. Через тоннель тянулись и коммуникации, те же вентиляционные короба; их постоянно приходилось чистить от жирной пыли, да и клапана требовали внимания.
Один из клапанов давно барахлил, а теперь на схеме горел ещё и красный глиф системы подготовки газовой смеси. Это планетникам хорошо: воздух бесплатен и поставляется самой природой, а на корабле поддержание правильного состава атмосферы посложнее загрузки картриджей с тяжёлыми элементами для термометаллического реактора. Не дай четверть, один из двадцати стандартных компонентов окажется не в той концентрации, и что? Если Волька просто начнёт зевать во время стыковки — считай, легко отделался. А если чего серьёзнее?
Конечно, есть пилотажные искины, которые капитана или пилота подстрахуют... но не на "Твёрдых намерениях". Искин немалых кредитов стоит. Дальше ясно, так?
На блокаднике стояло всего два больших искина — навигационный, для расчёта прыжков, и технический, на который завязана вся инженерка. Самый минимум для корабля такого класса, даже в местных лоханках искинику монтировали поприличнее.
Дарен взял стремянку, чемодан с инструментами, встал на роллеры и поехал к барахлящему клапану. На месте пришлось залезть в вентиляционный короб целиком, только задница торчала наружу.
Провозился с четверть часа; и тут за штанину кто-то подёргал. Дарен от неожиданности вздрогнул, больно треснулся головой об стенку, и с тоской протянул:
— Это ты, неугомонная?
— Вылазь! — радостно крикнула Волька. — Надо всё обсудить!
— Чего обсуждать-то? — проворчал Дарен и провернул винт грубой настройки клапана. Заслонка заскрежетала, а на схеме изменилось значение коэффициента местного сопротивления воздушному потоку.
— Фиолетка, мы едем в Фиолетку! — былая тихоня совершенно преобразилась. Она протиснулась рядом с инженером, просунула голову в клапан и принялась вопить: — Бу-бу-бу! Теперь всё изменится!
Вопль растёкся громогласным эхом по венткоробам, оглушив инженера. Стало ясно, что на сегодня работа закончена. Волька, как оказалась, хранила в себе скрытые запасы энтузиазма, да такие, что становилось страшно. Пилот-лихач хорош на истребителе, а не на честном и солидном торговце.
Дарен проверил работу привода клапана, скинул в схему новые данные и вылез наружу, вытащив заодно и девушку. Поставил на роллеры стремянку, прицепил чемодан, да и отправил прямиком в инженерный пенал. Роллеры, вихляя, и едва не роняя груз, уехали.
Волька в нетерпении бегала по коридору туда-сюда, едва не приплясывая.
— Ну? — Дарен уже устал от этой активности, потому подхватил девушку под руку и повёл в сторону жилого модуля. — Рассказывай.
— Да что ты как мороженый? — возмутилась Волька. — Ты что, каждый год в Фиолетку ездишь?
— Ни разу не был, — пожал плечами инженер, — да и не хотел бы.
— Эх! Не понимаешь... Ты в имперском мире родился, в Федерации?
— Я ж говорил.
— Тогда понятно, — девушка в задумчивости куснула губу и потёрла нос. — Вам, высочникам, про Фиолетовый ужасы рассказывают, вот и боитесь.
— А вам другое говорят?
— А мы сочиняем эти страшилки! — гордо заявила Волька. — Не так всё там плохо, как считают. Если по краешку ходить, не забираясь в Безмолвие, то не хуже чем тут. Одно время люди там жили, пока Скрежет совсем не распоясался.
— Вот-вот...
— Да ладно, я ж и не предлагаю в Фиолетке дом ставить. Но прошмыгнуть-то можно!
— Вот скажи, чем ты-то так довольна? Ты же местная, знаешь, почему люди оттуда сбежали. А на совещании от радости прыгала.
— Да это ж настоящий подарок! Я — пилот! Любой пилот мечтает заполучить такие маршруты, где никто не летает. Ну, или почти никто. Представляешь?! Я же узнаю редкие гиперцепочки...
— Ты пилот, да... — Дарен помрачнел, но девушка этого не заметила. — И что, цепочки продашь потом?
— Нет, конечно, — махнула рукой Волька. — Тут ведь главное что? Главное — ты там был и трассы знаешь. Вот ты себе навыки покупаешь, верно? Инженерные, энергетика всякая, вентиляция и прочее.
— Конечно, куда без навыков?
— А для нас, пилотов, хороший маршрут — это как новый, редкий навык. Каждый опытный летун собирает личную коллекцию, иногда люди цепочками меняются, но чаще нет, просто указывают в сертификатах — такое-то, мол, количество и столько систем в цепочке. Когда на бирже в найм берут, то смотрят преимущественные сектора... в общем, сложно всё, но Фиолетка — это яркая строчка в резюме. Всем в глаза бросится. И даже если ищут пилота для других секторов, то внимание-то обратят. Плохого пилота в Фиолетку не возьмут!
Она пробежалась вперёд, танцуя. Остановилась и принялась кружиться.
— Фиолетка, Фиолетка!
Простой светло-серый до того комбез Вольки выпустил кокетливую юбочку и расцвёл яркими зелёными и лиловыми полосками. Дарен только головой покачал: вот ведь, совсем ребёнок. Подарку обрадовалась.
Кстати, подарок!
— А пойдём-ка ко мне, я тебе сувенир на базаре купил.
— О! — Волька тут же подскочила, схватила за руку и поволокла. — Давай, давай! Ты должен показать, как живёшь. Но смотреть буду сама, не мешай.
Жилой блок у грузовика простейший, состоит из пеналов всего двух типов: для старших офицеров и команды. В принципе, пеналы почти одинаковые, кубометров по двести, из трёх помещений: спальня, гигиеничка и главная комната. Люди оформляли их, как хотели, даже могли двигать внутренние стены. При желании можно нарезать пенал на большее количество комнат, но кому это надо?
А вот в дизайне всяк горазд стараться, и потому Вольке было интересно. Сама она за три месяца службы несколько раз перекрашивала стены, перевешивала полки, двигала шкафы и расставляла светильники, наклеивала на стены то светоплёнку, то окна, но никак не могла успокоиться.
Ведь подумать только — собственный пенал! На родной станции и того не было.
...Вскоре Дарен и Волька добрались до жилья инженера. Парень остановился у порога, а Волька проскользнула внутрь и с некоторым разочарованием огляделась. Большую комнату инженер изрядно захламил техническим барахлом — на столах, на полу, и даже подвешенным к потолку. На длинных верстаках и стеллажах лежали потроха дронов, стояли какие-то приборы, валялись куски тонких энерговодов, наборы микрофрез, короба и ящички разных размеров. Филиал инженерного склада, да и только.
Бардак плавно стекал на пол и продолжался там: за три года работы на блокаднике Дарен накопил множество нерабочих механизмов, восстановлением которых занимался вечерами. Впрочем, собирал Дарен не только технический хлам. В правом углу топорщилась огромными иглами редкая гартойская вазон-трелла, половину одной стены заняла здоровенная старая картина в простой стальной раме, писаная вручную в довольно мрачном стиле — червонным золотом по угольному полотну, а на другой — нашлась полка с настоящими печатными каменными книгами. В дальнем углу высилось нечто неясное, накрытое отрезом плотной тёмной ткани.
Неугомонная Волька тут же уцепилась за книги, вытащила сразу три, полистала и аккуратно вернула на полку. Покосилась на инженера, стоящего у двери, выхватила из треллы органокерамический заострённый прут, сделала несколько фехтовальных движений и с сожалением воткнула иглу обратно.
Огляделась ещё раз и резюмировала:
— А у тебя интересно, хоть мусора могло быть и поменьше.
— Ну...
— Сувенир-то где?
Инженер кивнул в сторону спальни. Девушка тут же порозовела.
— Не, ты меня не так поняла, — поспешил оправдаться Дарен.
— А я и не думала ничего! — покраснела пуще прежнего Волька.
Дарен лишь рукой махнул, да и проскользнул мимо девчонки в спальный бокс.
— Где-то тут, где-то... — рылся он в вещах. — Ага! Вот.
Волька приняла чашку и просияла. Некрасивая, с грубовато вылепленным лицом и длинным носом, девушка в этот миг показалась Дарену живым светлячком; восторгалась так искренне, что Дарена кольнуло острое чувство зависти. Когда же он разучился так светло радоваться?
А нахальный зверь тем временем устроил прятки, скрываясь от девушки, и та принялась вертеть подарок, чтобы углядеть яркое пятно. Волька прищурилась и восхищённо воскликнула:
— Да это же лиса!
— Лесиа? — попробовал на вкус слово Дарен.
— Лиса! А, ты ничего не понимаешь! — досадливо махнула рукой рыжая. — Такой классный зверь, с ушами...
— С ушами, ага. Уши видел.
— И хвост у него зачётный. Смотри, сейчас прыгнет!
Дарен честно попытался увидеть хвост, но куда там! Мелькнуло светлое, да исчезло в траве.
Девушка ещё полюбовалась подарком, затем обошла комнату, осмотрела скудную обстановку, заглянула во все углы и встала посерёдке.
— Слушай, а у тебя тут присесть негде?
Дарен мысленно хлопнул себя по лбу и выдвинул из стены диван. Спальню он обычно держал в собранном виде, ведь по утрам полчаса-час проводил в симтем-тренажёре, разучивая странноватый боевой комплекс, который достался ему по случаю. Но то ли учил плохо, то ли навык палёный, а вчера эти умения никак не пригодились.
Волька растянулась на диване, вертя в руках кружку и разглядывая коленца, которые откалывал необычно оживившийся игреневый зверь. Дарен присел рядом. Но постепенно и девушка мрачнела, и рыжее животное перестало прыгать, устроилось под кустом и зыркало оттуда, время от времени поводя ушами.
Девушка со вздохом протянула кружку Дарену:
— Не могу я её взять. Это ведь лиса.
— И... что? — Дарен забрал отвергнутый подарок и оглядел его. Зверюга закрыла глаза и уронила голову на лапы. В чём тут проблема, парень не понимал. Чашка как чашка, для кофе пойдёт.
— Понимаешь, — Волька замялась, — эта вещь из прежних времён. Очень старая, очень. Такие привозят иногда из Фиолетового сектора. Мы, наша станция, этим жили — люди летали в Фиолетку, глубоко не ныряли, но иногда находили заброшенные планеты, а то и корабли. Обычно руины и рухлядь, конечно же. Но случалось откопать похожие штуки...
Инженера пробил озноб. Четверть, низинники всё-таки сумасшедшие. Таскаться за посудой и прочим бытовым барахлом туда, где легко отхватить серьёзных проблем? Но хоть стало понятно, почему девушка Фиолетового сектора не опасается, — он ей привычен.
— По-моему, у вас там все психи, — сказал инженер. — Не проще ли напечатать?
Девушка бледно усмехнулась.
— Ты плохо представляешь, как живут люди за Периметром. Какое "напечатать"? Где чертежи брать, расходники? Кто лицензии продаст? Да, всякую ерунду можно сделать. Простые ложки, простые вилки, простые кружки, простой двигатель для гиперпрыжка с дальностью этак на пять световых.
— Ну, и? Если уж гипергенератор можете...
— Да пошутила я насчёт двигателей! Корабли у нас только те, которые на свалках нашли, ну или сумели купить у торговцев, они на заказ иногда пригоняют. И всё старое, древнее даже, ведь мы очень долго связи ни с кем не имели. Не знаю, как вышло, но на нашей станции оказались только внутрисистемники, и пару тысячелетий мы варились в своём соку. Представляешь, в сети читала: когда закончились лицензии у докторов, то совсем плохо стало. Люди жили по шестьдесят-семьдесят лет, — девушку передёрнуло, — и всё! Умирали!
— Но потом до вас кто-то добрался?
— Да, и повезло ещё, что не пираты. А может и пираты, — задумчиво протянула девушка. — Но как-то договорились... У нас появилось два межсистемных корабля. И наши потом летали в Фиолетку, искали нужные вещи в оплату и на продажу.
Она забрала кружку у Дарена и принялась разглядывать. Рыжий зверь проснулся, приоткрыл правый глаз и зевнул. Через миг — исчез в кустах, только палая листва шоркнула. Волька постучала по стенке кружки в особом ритме и картина тут же изменилась, масштаб уменьшился, купа кустов обратилась в целую лесостепь. На горизонте виднелась серая извилистая полоска, то ли горы, то ли низкие тучи.
Дарен взял сувенир, тоже постучал, но ничего не произошло. Девушка мягко улыбнулась:
— Так не работает, а вот как — объяснить непросто. Учиться надо.
— Ладно. Одного не пойму, что ты такого в этой "лисие" увидела?
Волька перевернулась на живот и подползла ближе к Дарену.
— Понимаешь, Дар, — прошептала она, — в этой кружке — целый мир. Не знаю, как они сделали, но тут уместили планету со всеми её лесами, морями, степями... Зверей мало, а людей совсем нет, но скажу тебе — этот мир где-то есть, вот прямо сейчас. Настоящий мир, представляешь? И неважно, сколько тысяч лет с тех пор прошло, он именно такой, как показывает чашка.
— Они — это кто?
— Не знаю. У нас никто не знал, но некоторые верили, что это предки наши. Оставались небольшие запасы подобных вещей, то ли раньше в Фиолетовом нашли, то ли, и правда, от дальнего прошлого... Ты не представляешь, что началось, когда пришлось распродавать, — Волька помрачнела. — Я читала, многие были против, но их убили. Наверное, всё-таки к нам пираты прилетели.
Она уткнулась лицом в диван и замолчала. Дарен неожиданно для себя погладил её по голове; волосы были сухи, но приятны. Волька мурлыкнула, потёрлась длинным носом о бедро Дарена и того ещё раз кольнуло, теперь тёплым и прямо в сердце.
— Эх, ладно, — Волька перевернулась на спину и раскинула руки, лежа с закрытыми глазами. — Понимаешь, семья-то у нас бедная, но один раз дяде повезло: привёз интересный груз. Вот денег и хватило... на мою подготовку. Поменяли на два десятка пилотских навыков до четвёртого уровня. А младшим сестрам не досталось, ходят в местную бесплатную школу, да что там выучишь, самостоятельно по учебникам...
Дарен молчал и перебирал волосы Вольки. Та продолжала делиться историей своей жизни:
— Хотя и не скажу, что жили хуже других, не голодали. Питались как все, а из еды, знаешь, вот пришёл грузовик с тауреновым мясом — и вся станция полгода ест это мясо. Но это ещё хорошо, раньше вообще местный криль жевали, да с гидропоники кой-чего. Поваров толковых нет, только последние годы начали завозить. А кто накопил денег да взял первые модели, позже поняли что поспешили — картриджи нестандартные к ним, из какого-то занюханного баронства на том краю оранжевых секторов, куда ни Федерация, ни Ламахария ещё не дотянулись.
