"Червоточина. Граница событий", 1 книга, общий файл

Владлен Подымов

Бастер-драфика

"Червоточина: Гиперистория Галактики"

"The Wormhole: The Galactic hyperhistory"

Драф первый

"Граница событий"

Лирик под девизом

"Жить в эпоху перемен"

Инфир

theWH.ru

Времена стояли крупные, историю творили щедрыми мазками, окуная кисть то в золото, то в кровь.

Полотно событий удалось на славу. Оживив картину светом волшебного фонаря времени, мы увидим, как золотые нити звёздных троп иногда тускнели и набухали тяжкой венозной кровью — то из тьмы неизведанного космоса появлялись чужие и пробовали людей на излом. Но человечество без устали рождало героев, спешило жить и дерзать; оно вновь и вновь захватывало пространство, обращая рдяные нити в злато.

Поначалу человечество прозябало в малой горсти систем, рассыпанных по галактическим рукавам. Но минул десяток тысячелетий, и этот край звёздного водоворота наполнился суматошными существами, творящими из своих кратких жизней нечто вечное.

Вечность отливали в прихотливые формы.

Древний Император построил колоссальный корабль-флот для защиты Старой Империи от атак чужих; железная длань Курии ОКСН установила в известном космосе общие правила ради мира и развития; Собрание Торговой Гансты скрепило обитаемое пространство прочными стежками тысячелетних контрактов; Король-Древо Зелёной Арки взрастил пятьдесят храбрых сыновей и пятьдесят милосердных дочерей, которые стали надёжной опорой для одной из ветвей рода людского; Федерация Стрельца забавлялась с опасной игрушкой — туманными разумами, — и добилась в том успеха; Великое Царство социальных животных давало прибежище любому, будь в нём капля разума и чести; Союз Фабрикантов осуществил вековую мечту фронтира и основал новую империю на границе обитаемой вселенной; Сантас Самалантис обрели чаемую ими Роелеву и наконец-то влились в кипящий котёл человечества; и даже именуемый Престиллиуном нежданно для себя и с безмерной честью достиг своей цели.

Это было время ярких открытий и великих достижений; время, которое позже назовут Рё Шаол — Эпоха Жизни. Но истории любой жизни положен предел, гаснут даже звёзды, умирают и бессмертные.

Рё Шаол закончилась с Неизбежностью.

Е-Тай Назарович

"Атлас гаснущих звёзд"

ГЛАВА ПЕРВАЯ

12784 год Основания Мира, февраль.

Один час до точки Неизбежности.

Внешность *, синий сектор 2.

Система за пределами Союза Фабрикантов (0,0).

— ...Что-то не так. Ведь это же бомба!

Бомба внушала. На взгляд Аксёна Лайса она тянула минимум на сотню миллиардов тонн. Минимум. И это он ещё не всё рассмотрел.

— Кому-то хана, — задумчиво протянул Аксён. — Но вот кому?

Жиденькая астероидная группа, плывущая в пространстве между пятой и шестой планетами, выглядела непривычно. На экране дальнего сканера огромные каменюки двоились и дрожали, как дрожит горизонт в жаркий полдень. Показания сканера говорили о таких богатых залежах руд тяжёлых металлов, что аналитический искин сам себе не верил: всё проверял, перепроверял, ревизовал и верифицировал спектры излучения.

Настоящий клад, — решил Аксён. Очень, очень вкусно и столь же опасно. Добыть это сокровище, доставить в обитаемые миры, и — одни разорятся, другие прикупят себе ещё одну долю империи. Может и он, Аксён, купит...

Отступив к центру рубки, капитан рейдера вызвал карту. Требовалось всё толком рассмотреть, ведь к большому сокровищу следует приближаться с осторожностью. Чем слаще плод, тем больше рядом пчёл. Вот и тут, система хоть и далека от наезженных путей, но у найденного клада уже мог быть хозяин.

И собаки. Собак могли оставить на охрану — волкодавов, гончих и всяких других тварей с хорошим нюхом, крепкими зубами и мощными фазерами. Пока стражей не видно, но если действовать небрежно, без ума — вцепятся, жадно захрустят костями неосторожного, сожгут в пепел. И — всё, конец понадеявшемуся на авось авантюристу.

А с таким призом, с такой бомбой, — даже опытные пилоты могут не сдержать азарта. Рванут ближе, дабы всё рассмотреть, оценить будущую прибыль, взвесить на весах мечты грядущую шикарную жизнь, и — вляпаются в ловушку, если она там есть.

И ведь та непременно подготовлена.

Аксёну надо её увидеть. Увидев же, — найти способ избежать.

В себе и в корабле Аксён уверен: и без того удачно спроектированный малый рейдер на верфи полностью поменяли под заданные требования. От прежнего проекта оставили только корпус и отличный генератор маскирующего поля, заменили движки на более скоростные, улучшили энергетику и соорудили обширный трюм. И — провели полнейшую автоматизацию, теперь всем корабельным хозяйством ведала целая орава искинов. Из людей на рейдере только он, Аксён Лайс, опытный капитан и сработавшаяся команда в одном лице.

— Мудрец! — позвал Аксён предводителя искинов. — Двигай к тому астероидному скоплению, надо его осмотреть. Едем на одну десятую, не ближе.

Рейдер на тихом ходу направился в нужную сторону, форсажные камеры втянулись в корпус и грелись едва-едва. Осторожность — способ неплохо сэкономить, а то и остаться в живых.

А пока... Аксён повёл рукой, и голографический объём карты распахнулся на всю ширину помещения, показав доступную сканерам часть местной звёздной системы. Аксён привык работать с картой так, по старинке, без погружения во внутреннюю виртуализацию. Многие пилоты предпочитали валяться в ложементах, натянув на лицо экран, а то и подключив карту напрямую к мозгу.

Но — не Аксён.

Дальнее одиночное путешествие таит в себе особый риск для капитана-одиночки. Бросок за границы известной территории это десятки гиперпрыжков и сотни дней. И всё это время из собеседников лишь главный искин, и даже новостей не почитать, ведь имперские инфирные 2* трансляции забиты звёздным шумом.

В такие дни не так-то просто сохранить ясность разума. Легко утонуть в своём внутреннем мире, в виртуальном пространстве корабля, в сотнях нитей прямого подключения к искинам. Легко забыть о себе, о нуждах тела, превратившись в сознание, обременённое человеком.

А потом, вынырнув на потрепанном корабле у ближайшей пустотной станции, и явившись перед местными — нечёсаным, запаршивевшим, с бородой до пояса, разучившимся говорить, и от того невнятно мемекающим, — ловить изумлённые и опасливые взгляды. Мол, ещё один "пустотку" подцепил, каких проблем теперь ждать?

Вот и приходится бороться. Общаться голосом с искинами, хотя прямое соединение куда быстрее, пользоваться древним способом работы с голографической картой, шевелить руками, ходить ногами, глядеть глазами... — тут Аксён ухмыльнулся. В древние времена пустотникам приходилось бороться с невесомостью, отсутствием веса, а вот он борется с невесомостью разума, ломает излишнюю простоту слияния с корабельным техномиром.

Заодно полезно лишний раз над собой посмеяться. Это избавляет от опасного чувства всезнания и непогрешимости, и при случае жизнь спасёт. Вот и сейчас удалось отбросить сладостные мысли о триллионах тонн тяжёлых металлов; настало время осторожно и аккуратно работать. Расчётливо и точно, как и должно опытному пилоту-пустотнику.

...После прибытия к астероидам Аксён остановил корабль и вчитался в показания пассивных сенсоров. Маскировочное поле снимать не рискнул. Ни к чему, надо всё сделать тихо и аккуратно. Так и будет, муха ухо не подточит.

— Ага... — Аксён принялся настраивать фильтры сканеров, ведь из-под маскировки сложно выглядывать в большой мир. Тут изрядно вспотеешь, пока в ситуации разберёшься. — Мудрец, давай помалу вперёд.

Постепенно картина раскрывалась всё полнее и аналитический искин начал выдавать уточнённые данные. Предварительные оценки подтвердились: астероиды удивительно богаты тяжёлыми металлами. Но нашлось и странное.

Аксён в недоумении перебирал пятна объектов на сканере:

— Хм, в основном палладий, иридий, осмий, немного циркония и горсть других элементов. Что скажешь, Мудрец? — искин промолчал, его дело — управление кораблём, а решения — за капитаном. — Так, а тут что... платиноиды и цирконий. А здесь? То же самое!

Проклятье! Не бывает астероидов с таким точным совпадением химического состава. Значит, эту космическую мелочь уже нашли и вовсю потрошат, сбрасывая готовые слитки. А добытый материал пока не вывозят — или готовят большой вооруженный конвой, или придерживают вдали от обитаемых систем, планируя выставить сразу крупную партию и заработать на обрушении рынка. Вот ведь хитрецы... руку им на плечо!

Неудачно.

Хотя, это как сказать! Да, сокровище уплыло из-под носа. Но если выяснить, кто именно тут копает, эту информацию можно передать семье — пусть родственники заработают на колебаниях рынка. А что хорошо семье, то хорошо Империи. Аксён считал правильным поддерживать родину.

— Ладно, Мудрец, ещё ближе. Остановись в одной сотой.

Аксён поднял из центра рубки ложемент. Разлёгся в нём и теперь внимательно разглядывал изображения приобретающих все более четкие очертания астероидов и таких же огромных слитков металла. В картине чудилось странное, но — что? Так сразу и не понять. Ну да ничего, сейчас рейдер подберётся вплотную и найдет шахтёрские корабли. На землеройное корыто хорошую маскировку не поставить — тут уж или копать, или в прятки играть.

До космических булыжников стало уже рукой подать, искин накопил данные, и количество перешло в качество. Рядом с каждым объектом развернулся целый список информации. Астероидов не оказалось вообще. Сплошь чистый металл. Похоже, астероидную группу срыли напрочь, сбросили полукилометровые слитки и теперь ушли копать куда-то ещё. Вот только пространство оказалось подозрительно чистым: нет привычных по шахтёрским выработкам облаков пыли и газов.

Вот что тревожило!

Всё странное и неизведанное в дальнем космосе таит в себе опасность, эту истину Аксён познал на собственном опыте. И потому сейчас крутил и вертел в сканерной симуляции слитки металлов, прикидывая общие параметры, ища малейшую зацепку. Чтобы действовать дальше, надо узнать, что тут происходило, какова нынешняя ситуация, и во что всё это выльется.

Где искать землеройные баржи? Где хозяин клада и чем занят? А охрана?

Но на сканерах лишь громадные отливки.

Масса, размеры, скорость, ускорение... Ускорение?! Что за четверть! Аксён ткнул пальцем в объект и тот развернулся в отдельном окне. Выглядел слиток обычной металлической чушкой, этакой грубовато формованной пирамидой. Ничего особенного, разве что поверхность темновата, для палладия-то.

Но ускорение?! Откуда?

Здесь же стабильная гравитационная точка, одно из тех мест, где за миллионы лет астромеханика звёздной системы накапливает астероидный и кометный мусор. И всё собранное пребывает в относительном покое, вращаясь вокруг звезды по устойчивой орбите. Для такого большого ускорения нужно приложить внешнюю силу... и — прямо сейчас!

Аксён вскочил с ложемента и распахнул окно ещё одного слитка. Сравнил. Такая же форма: усеченная пирамида с небрежно отлитыми гранями, очень похожа на результат работы крупного шахтёрского комплекса. Сличив все объекты, Аксён убедился: те сходны как близнецы, да и скорость, ускорение, направление движения — тоже совпадают.

Металлические болванки разгонялись. Медленно, но неуклонно.

А ведь не болванки!.. — осознал Аксён. Сходство велико, но и отличия существенны; громадные перерабатывающие комплексы, дробящие в пыль астероиды размером с горный хребёт и рожающие из стального чрева металлические горы, не могут похвастаться особой точностью. Их слитки грубее, а химический состав неоднороден и зависит от содержания руды в сырье.

Тут же — совпадающий химсостав, пирамидальность формы выражена ярче, грани правильнее, рёбра острее. Форма казалась смутно знакомой и тревожащей, хотя Аксён готов был спорить: ничего подобного он не видел в странствиях по краям обитаемого пространства. Но подсознание предъявило особое мнение: из глубин памяти всплывали смутные, давно забытые образы...

Давно... Забытые?!

Тут в глазах потемнело, вселенная завертелась. Аксён с трудом удержался на ногах; стоял и глубоко дышал.

Текли слёзы. Тошнило.

Сердце судорожно билось, рвалось из груди, кишки крутило, горло пересохло...

— Что за... четверть? — прохрипел Аксён. — Медик!

— Показатели здоровья в норме, — неуверенно откликнулся искин. — Отмечаю повышенную активность мозга.

Ноги Аксёна задрожали как от страха. От страха?! Леденящий ужас соседствовал со столь же безмерным изумлением.

Что происходит?!

Надо бежать.

Что?!

Надо бежать. Бежать. Бежать. Бежать.

Ноги подкосились, Аксён с размаху грохнулся об пол, рассадив бровь и расквасив нос. Обдирая лицо об шершавый металл, оставляя за собой кровавые следы, рыдая и кашляя, капитан корабля извивающимся червём пополз к выходу из рубки.

Где-то там есть реактор и гиперпривод. Надо включить реактор и гиперпривод. И реактор. И гипер. И реактор... и бежать. Быстро. Бежать быстро. Сейчас немедленно. И сейчас.

Аксён ударился лбом в комингс люка, с трудом поднялся на колени, уцепился за стену и заставил себя встать. На подгибающихся ногах поплёлся, а потом и побежал по коридорам корабля. Вселенная раскачивалась; расчерченная тёмными полосами и строчками неразличимых надписей. Мир мутнел — глаза капитана захлёстывали слёзы и кровь, и не нашлось времени утереть их. Ведь надо бежать.

Бежать. Немедленно сейчас. Впереди выход. Немедленно. Спасаться.

Реактор и гипер. Гипер. Реактор. Мир сузился до двух мыслей.

Нет, трёх. Надо бежать.

— Капитан, жду указаний, — глухо, как сквозь вату, донеслось из внешнего мира.

— БЕЖИМ!

— Не понимаю, капитан.

Аксён пришёл в себя... где-то. Стоял, упершись лицом в стену, перед глазами — кровавый отпечаток ладони. Прижал ладонь к стене. Отнял. Кровавых пятен стало два. Они двоились и троились, мутило пуще прежнего. Ужас бесновался внутри, но изумление в эти мгновения пересилило. Аксён вырвался из тисков трёх мыслей и теперь, утирая дрожащими ладонями кровь с лица, пытался понять: да что же он творит?!

Зачем ищет реактор? Чтобы включить. Но реактор включен! Да? Энергия в накопители набирается? Да! Достаточно для прыжка? Куда? Куда-то. Неважно куда. Отсюда. Прыжок отсюда. Надо.

Немедленно сейчас!

Тёмная жуть хлестанула удушающей волной. Аксён побрёл в корму, к реактору. Остановился. Управлять реактором можно из рубки. Но в корме ручное управление, оно надёжнее. Опять потащился в корму. Остановился. Какое — ручное?! Откуда на рейдере ручное управление системами?! И никогда ничего не ломалось на этом клятом корабле! Прыжком можно управлять из рубки! А навигацией и энергетикой занимаются искины. Какая разница, откуда отдавать им приказы?!

Бежа... — и внутренний голос заткнулся.

Через миг вновь потемнело, цвета поблекли, и мир расчертили серые полосы, а по ним хлынули строчки синта 3*. Чужого, непривычного синта. Вначале — обыденного. Затем — странного. А позже — исковерканного. Абсурдного. Бессмысленного...

Бессмысленного для Аксёна, но что-то внутри него — отлично им владело, жило им. И теперь оно горячечной скороговоркой шептало, истошно кричало, надсаживаясь — вопило, жалко умоляло и рыдало от страха...

...откликнулись искины.

— Маскировочное поле отключено, — прогрохотал голос Мудреца.

— Расчёт навигации выполнен.

— Разгон по направлению...

— Энергии достаточно для прокола. До прыжка тридцать секунд. Двадцать девять, двадцать восемь...

— Обнаружено внешнее сканирование.

Одно желание поглотило Аксёна без остатка:

— Бежать! Спасаться! Снова и снова! Немедленно сейчас! Удрать ещё глубже! Туда, где нет и не буде...

...а потом он умер.

— — —

Свет. Ослепительное давящее сияние. И голос. Мягкий, женский.

— Раз, два, три... Архив распакован успешно. Настройка произведена успешно. Общее восстановление успешно. Раз, два, три... Имя. Вас зовут Аксён И-Жан Калин-Каражич Лайс?

Царапающий горло хрип. В глотке поселилась семья кирпичей.

— Да...

— Какое имя вы предпочитаете?

Кирпичи в горле стали чуть меньше.

— Лайс... Аксён Лайс.

— Хорошо. Уважаемый клонер 4* Аксён Лайс, вы успешно восстановлены в нашем центре. Корпорация "Белластра", город Тавой, планета Истармина, система Китари, скопление 336-840, Федерация 5*, сектор оранжевый 3, рукав Стрельца.

Камни в горле рассыпались песком и скользнули в пищевод. Аксён закашлялся. Кармин и изумруды исчезли из поля зрения, нежный голос послышался уже сзади.

— Простите, это стандартная процедура. Через минуту все неприятные ощущения исчезнут и мы включим вам общее управление организмом.

Песок разбежался по всему телу, царапая изнутри ноги и руки. Особо злые песчинки принялись за пальцы на ногах. Аксён закусил губу — было чертовски больно.

— Пожалуйста, потерпите, — проворковала всё та же невидимка, — ещё тридцать секунд.

Песчинки превратились в гвозди и принялись прорываться к поверхности. Тело Аксёна выгнулось и задергалось как от электрических разрядов. Он захрипел невнятное. И тут боль исчезла, наступило блаженство. Клонер плавал в бесконечном сияющем тумане, слышалась тихая музыка, а всё тело постепенно затапливала тёплая волна... вот она уже горяча, как песок на экваториальном пляже, вот нестерпимо обжигает... ж-ж-жёт как сука!!!

Свет мигнул. Мигнул ещё раз. Аксён прикрыл глаза в третий раз. Управление веками включили, значит — работает всё. Веки обычно подключают последними, сразу после кишечника. Техникам зачем-то нужны постоянно открытые глаза пациента во время восстановления. Что-то они видят там нужное, видят, но не признаются.

Послышались мягкие щелчки. Руки и ноги освободились от захватов. Аксён заморгал, ухватился руками за специальные рукоятки, подтянулся и сел. Потёр глаза и взглянул вниз, на живот. К счастью, никаких ненужных следов. А то бывало, бывало... Включение тела иногда приводит к определённым последствиям. Очень уж оно — тело — хочет жить в момент восстановления, непроизвольные реакции бывают обескураживающими.

К счастью — ничего.

Уже увереннее Аксён принялся осматриваться. Помещение оказалось непривычно большим, четырёхметровый куб капсулы восстановления терялся в объёме здоровенного зала. Очень светлые, почти белые стены, с легким тоном зелени, и на них там и тут в странном, но гармоничном порядке разбросаны цветные пятна, потолок чисто белый, светящийся — фирменный стиль всех центров корпорации "Белластра". Прямо перед клонером, метрах в шести, виднелась закрытая двустворчатая дверь.

Справа к ложу подошла девушка, одетая в стандартный комбинезон медика, того же светлого салатового цвета. Теперь Аксён оценил не только яркость помады и малахитовую зелень глаз, но и фигуру в целом. Фигура внушала уважение и вызывала те самые непроизвольные реакции. Либо девушка потратила массу денег на косметическую лепку, либо удивительно щедро одарена от природы. Медичка явно не из стецов 6*, не буну и не саоран 7*, а какой-то совсем иной, не имперской, расы — алебастровая кожа, яркие алые губы и глаза глубокой травяной зелени.

На высокой груди возлежала серебристая табличка с именем — Ани Тренк.

Тут Аксён наконец-то вспомнил, что сидит голым; порозовев, отвёл взгляд. Девушка едва слышно хихикнула и положила клонеру на колени пакет с одеждой — обычный комбез привычных попугайских расцветок, популярных нынче во многих имперских мирах.

— Одевайтесь, господин Лайс. Пожалуйста, поторопитесь, вас скоро посетят старшие специалисты. Хотите, помогу?

— Не надо, — хрипло сказал Аксён и закашлялся. — Я... х-ха... сам.

— Хорошо, буду за дверью, если что — зовите, услышу.

Ани Тренк кивнула и направилась к выходу.

Аксён с треском разорвал пакет и замер. Происходящее тревожило; была в нём неправильность, мелкая такая, как острая стальная заноза в пальце. Крошечная, но гадкая и, может, даже опасная. И почувствовать эту занозу удалось только сейчас. После восстановления всегда так, шестерни в мозгах крутятся медленно, и что тебе сказали — понимаешь далеко не сразу. Иногда тупишь по полчаса над самыми простыми фразами.

Впрочем, за несколько часов такое состояние проходит.

Аксён почесал щёку и неуверенно произнёс:

— Подождите, Ани.

— Да? — девушка остановилась у двери.

— Федерация? Я восстановлен в Федерации? Оранжевый сектор... два?

— Оранжевый три.

— У меня контракт на установку клона в другом месте...

Ани Тренк молча кивнула.

Аксён потёр лоб и скривился, вспоминая.

— Сейчас, сейчас... погодите. Да, зеленый сектор шесть, недалеко от региональных Врат на территорию ОКСН 8*. Это было в Старой Империи 9*!

— Верно, — девушка вздохнула и нахмурилась. — Но это вы обсудите не со мной. Одевайтесь, господин Лайс. Через полчаса сможете задать вопросы.

Она указала на дальний угол комнаты; там стоял стол, диван и несколько удобных кресел. Там же и узкая дверь со знаком гигиенического помещения.

— Располагайтесь, скоро к вам подойдут.

И — вышла, одарив напоследок внимательным взглядом.

Некоторое время Аксён сидел неподвижно, бездумно рассматривая цветные пятна на стенах и пытаясь поймать в голове хоть одну завалящую, но полезную мысль. Охота была неудачна — он ни разу не слышал, чтобы восстанавливали не там, где установлен клон. Махнув рукой на пустоту чердака, Аксён сполз с широкого ложа и принялся натягивать одежду. И даже это простое действие подзатянулось — руки и ноги двигались непривычно, их движения были слишком резкими, размашистыми и неловкими. Тело казалось чужим, как настроенный на другого человека скаф. Аксён три раза промахнулся ногой мимо штанины и едва не растянулся на полу.

Победить одежду удалось с большим трудом, а ведь была ещё и обувь! На полу рядом с капсулой нашлись крепкие мокасины сине-оранжевой расцветки. С трудом присев, Аксён подтянул один из них и попытался надеть. Практически невесомый ботинок выпал из ладони и откатился в сторону.

После чего шмякнулся и сам Аксён, прямо на задницу, ударившись головой о капсулу. И в голове наконец-то сверкнули мысли, напали и треснули дубиной!

Оранжевый сектор. Федерация! Невнятный намёк и обещание странного разговора. С кем?! И тело почти не чувствуется, топорщится и жмёт как неродное... Руки и ноги совсем чужие, вялые и деревянные.

Чужие.

Чужие!

Чужой клон?!

В крови бабахнула ударная доза адреналина. Аксён вскочил и метнулся в гигиеничку. На втором шаге запутался в ногах и упал; остальной путь до комнаты гигиены пробежал на четвереньках. В другое время, увидев себя со стороны, посмеялся бы. Но сейчас смеяться не тянуло, было просто страшно.

Подскочив к раковине, Аксён с трудом поднялся и, увидев в холодном стекле зеркала знакомые черты, почувствовал, как от облегчения дрожат ноги. Отражение рисовало привычную физиономию: сорокалетний на вид белый мужчина, со слегка азиатскими чертами лица, бритой головой, узкой черной бородкой с тонкими усами, светло-оранжевыми глазами с темной сеточкой зрачка, и бледно-фиолетовыми губами, — не писаный красавец, но всё своё.

Он рассматривал себя, поворачиваясь боком, спиной, выискивая малейшие неправильности в лице и теле, и — не находил. А ещё — думал.

Что произошло?! Как могло случиться: восстановили не в Старой Империи, а в Федерации?! Бред же, такого не бывает! Или пока он, Аксён, мотался в пустоте далеко за пределами обитаемого космоса, началась война, на Империю напали чужие и уничтожили планету с офисом "Белластра"?

Чёрт. Там ведь крупная населённая планета, миллиарды людей... И там же последний корабль Аксёна и все его деньги.

Час от часу не легче.

Но... Нет, не может быть! Для места возрождения Аксён выбрал не какую-то заштатную планетку, а один из центров цивилизации, неподалёку от региональных Врат. Торговые пути через региональные Врата поднимают экономику всего скопления, население и промышленность растёт как на дрожжах, и потому ближние к Вратам системы битком набиты цитаделями и орбитальными крепостями. Такую оборону сходу не взломать.

Здесь иное, некий дурной сбой в давно налаженном механизме платного бессмертия от "Белластра". Но если так, то "Белластра" должна всё исправить: предоставить билет до родных краёв и, может, штраф какой выплатить. Как жаль, что мозги сейчас всмятку, толком ни ситуацию обдумать, ни условия контракта вспомнить...

Поплескав в лицо холодной воды, Аксён растёр его докрасна жестким полотенцем и покинул гигиеничку. Плюхнулся на диван и поспешно набрал на столе заказ. Вскоре дул через соломинку молочный коктейль. Почему-то именно витаминизированный молочный коктейль помогал быстрее прийти в себя после восстановления. А работающие мозги сейчас нужны!

В этом офисе "Белластра" напиток оказался с привкусом ананаса и чего-то необычного, масляно-травяного. Федерация...

...Полчаса пролетели быстро. И вот, дверь распахнулась, пропустив двух мужчин. Один из них явный главспец — привычный врачебный светлый комбез, но табличка золотая. А вот второй выглядел не в пример солиднее и серьёзнее — жёсткое волевое лицо, крупное тело, укутанное в свободную богато расшитую галабию, на левой руке широкий технобраслет с огромным синим валастом 10*. Короче — шишка, и весьма колючая. Таких людей Аксён повидал немало и обычно они бывали связаны или с неприятностями, или с барьерами, за преодоление которых приходилось изрядно заплатить.

Когда шишка умостила чешуйки в кресле, расправила складки на галабии и сложила руки на животе в замок, а главспец суетливо пристроился в другом кресле, Аксён понял: неприятности, барьеры и, в довесок, ещё порция гадкого.

Управляющий кинул взгляд на батарею опустошённых стаканов из-под молочного коктейля и неожиданно приветливо улыбнулся.

— Господин Аксён И-Жан Калин-Каражич Лайс, приветствую в нашем отделении корпорации "Белластра". Причина нашей встречи довольно печальна, но я выражаю надежду, что вы были довольны услугами "Белластра". Я — Жак Ион Ширкен, управляющий отделением, а это, — тычок пальцем в сторону соседнего кресла, — наш главный специалист. Имя его не имеет значения, можете звать "господин Врач".

Начало разговора оказалось примечательным. В нём тоже таилась заноза. Чуть-чуть раскрутившийся с помощью коктейля мозг Аксёна отметил странность: Ширкен сказал "были довольны", а не "будете довольны" или просто "довольны". Вроде и мелочь, но важная.

— Если не ошибаюсь, у меня оплачен ещё один клон, — осторожно начал Аксён. — И меня интересует причина, по которой...

— Да, да! — перебил Ширкен и вцепился в технобраслет. — У вас оплачен клон.

Он обернулся к "господину Врачу" и велел:

— Рассказывай.

— Видите ли, в чём дело, — боязливо поглядывая на начальство, начал тот, — в процессе приема вашего архива... вы понимаете... в момент смерти сознание упаковывается в архив, и потом оно, в общем, передаётся к нам. И тут случилось, гм, неожиданное...

Вот и неприятности, — подумал Аксён.

— ...гм, да. Нежданное. Ваш архив не приняли в Старой Империи. То есть, получили, но архив оказался неполным. Да что говорить, добралось едва ли десять процентов! Так не бывает, но... вот, случилось.

Врач взмахнул руками и затараторил:

— Но у нас дублирование! Точнее, резервирование! И несколько офисов — получили! И мы тоже! У нас оказался самый полный архив! И мы решили...

Небрежным движением руки шишка в галабии заткнула словесный поток.

— Главный офис передал ваш контракт на исполнение нам, — сказал Ширкен. — У них не получилось вас восстановить, только зря клон потратили. В Старой Империи вы ожили бы пускающим слюни идиотом. Вас же такой вариант не устраивает?

— Возможно... Конечно, нет! Но возникли ещё проблемы, верно?

Местный босс вздохнул, помолчал и раздвинул губы в фальшивой улыбке:

— Да, пожалуй. Некоторые.

— И вы не могли передать мой архив в Старую Империю?

— Нет. Или восстановить вас тут, или — нигде. Вы недовольны?

Аксён помолчал; вот и барьеры не замедлили явиться.

Шестерёнки в голове крутились и перегревались. Несмотря на богатый опыт, правильно оценить ситуацию не получалось. Слишком необычна, да и башка пока варила откровенно плохо. Меньше часа с восстановления — тут и гений проявит интеллект на уровне муравья. Не зря Аксёна так шустро взяли в оборот. Спасали только наработанные за годы жизни схемы общения.

— Я... доволен тем, — осторожно сказал Аксён, — что восстановление удалось. Но контракт выполнен не полностью. Место не то.

Управляющий холодно улыбнулся.

— Корпорация "Белластра" это франшиза. Все отделения экономически самостоятельны и не отвечают друг за друга. Если у вас претензия — обращайтесь в офис, где заключали контракт. Здесь ничего не выгорит. И вообще...

Он повернул голову в сторону соседа, и тот начал говорить, в этот раз медленно и аккуратно подбирая слова.

— В процессе распаковки архива выяснилось... что он не совпадает с тем архивом... который создан в момент смерти. Некие процессы протекали даже после смерти... и меняли сигнатуры. В определённом смысле... это нарушение контракта... с вашей стороны. Это неприемлемо. Вы обязались не производить никаких... э... изменений сохранённых паттернов мышления. Никаких эго-дополнений или автономных юнг-модификантов.

Ширкен поднял указательный палец, и "господин Врач" умолк.

— Короче, — управляющий брезгливо ткнул в Аксёна, — у вас в мозгу что-то шевелится. И наши технологии... И мы не хотим иметь с этой гадостью никакого дела.

Аксён будто оглох. В мозгу не шевелилась ни одна мысль.

Врёт, скотина, — наконец решил Аксён, — ничего у меня не шевелится, ни мыслишки не найти, — подумал он. — О, кстати!

— Откуда здесь мой клон? Генетический материал остаётся в том месте, где клона устанавливали. То есть там, в Старой Империи. Вы что, за пару секунд притащили оттуда моё тело? За тридцать тысяч световых? Или за те же секунды вырастили здесь?

Ширкен закаменел и упёрся ледяным взором в Аксёна. "Господин Врач" съёжился и, казалось, забыл как дышать.

— Господин... Лайс, — зло прошипел управляющий. — Наши возможности — коммерческая тайна. Ещё вопросы?

— Так что насчёт оплаченного клона? У вас обязательства.

— Но есть обстоятельства, клон уже потрачен. И суд вы проиграете, уж поверьте. Неустойку за расторжение контракта мы выплатим, это пять тысяч кредитов.

— Установка клона обошлась в семьсот тысяч.

— Ещё раз скажу, у нас — франшиза. Подайте в суд на то отделение, вдруг отсудите чего? А с нами тяжбу затевать бесполезно. Больше того, ваш архив сознания принят не полностью, и в суде мы легко докажем: вас нельзя достоверно идентифицировать с тем Аксёном И-Жан Калин-Каражичем Лайсом, с которым заключен договор. По законам Федерации вы совсем иной разумный, возможно даже...

Ширкен умолк, состроил кислую физиономию и как бы в сомнении пошевелил пальцами.

— ...сорг? — шёпотом подсказал "господин Врач".

Управляющий метнул на него такой взгляд, что главспец икнул и побледнел.

— Вот оно что, — Аксён едва удержался от ругани. Впрочем, по его лицу собеседники и так всё поняли.

Жак Ион Ширкен пожал плечами и процедил:

— Вы должны признать: эта проблема не нашего филиала. Мы вас восстановили, хотя могли отказаться. И все расходы на критически сложное восстановление понесены из нашего кошелька, а не имперских партнёров. И вот ещё: трое суток можете жить здесь на полном пансионе. Считайте это подарком. Оцените — не гоним вас голым на мороз, даже пять тысяч отсыплем. Ведь счёта в банках Федерации у вас нет?

Скотина в галабии была права: счетами в федератных банках Аксён не озаботился. Серьёзный промах, следовало завести резервный счёт хотя бы с небольшой суммой.

— Хорошо, — сказал Аксён. — Я вас услышал.

Жак Ион Ширкен величественно поднялся, за ним вскочил и главспец.

— Господин Аксён И-Жан Калин-Каражич Лайс, я рад, что вы пользовались услугами корпорации "Белластра". К сожалению, корпорация "Белластра" больше не сможет быть вам полезна. Спасибо за понимание.

Аксён молча смотрел на управляющего филиалом.

— И если у вас возникла идея насчёт иного применения наших возможностей, — сухо произнес Ширкен, — то вынужден разочаровать. Наши... технологии, работают только так, как работают. По-другому использовать не выйдет. И лично меня это полностью устраивает, не хотелось бы конкурировать с могущественными транспортными корпорациями. Нас бы, пожалуй, давно съели.

Он встал и направился к выходу. За ним поспешил и медик.

На пороге комнаты управляющий задержался. Выставив подчинённого за дверь, Ширкен плотно прикрыл створки и обернулся к Аксёну.

— На вашем месте я бы поторопился убраться с планеты. Вы живы лишь благодаря моей ошибке, — неохотно признал управляющий. — Неверно рассчитал последствия. Что-то происходит не только в вашем сознании, некоторые наши сотрудники тоже зашевелились... если вы понимаете, о чём я.

Аксён кивнул. О, да! Он понимал.

— Не думал, что в нашем заштатном филиале есть люди... от заинтересованных сторон. Но, видать, никто не верит в ограниченность... технологий "Белластра". Пауки сидели и ждали. — Ширкен сделал паузу. Сказал, как сплюнул: — И вот, дождались.

Он вышел. Аксён остался один.

Шевелится, значит?!

Надо бежать.

— — —

— Уходите? Так рано? — Ани Тренк стояла на крыльце здания "Белластра", жмурясь под тёплым полуденным солнцем и покручивая в пальцах дымящуюся ароматическую палочку. — А мне сказали, что у вас полный пансион на три дня.

— Да, тороплюсь, — ответил Аксён, непроизвольно оглянувшись на сомкнувшиеся позади стеклянные двери. Створки лязгнули как захлопнувшаяся пасть. — Дел невпроворот. Сами понимаете, смерть приходит с чемоданом забот, надо его разобрать побыстрее.

Девица махнула палочкой, и та выбросила здоровенный клуб приторно пахнущего дыма. Поначалу тяжёлый и терпкий, аромат постепенно становился острым и будоражащим.

Аксён отступил на шаг; дышать фрактальным дымом он не любил.

— Что же, удачного пути, мой самый необычный пациент! — с некоторым сомнением в голосе протянула Тренк.

— Спасибо, и вам жизни без четвертей 11*. — Тут Аксён всё-таки решился: — Признаюсь, Ани, ваша необычная внешность интригует... Никак не могу опознать вашу расу.

— Ай-ай, как грубовато... — Тренк приложила ароматную палочку к носу, глубоко вздохнула и выбросила благовоние в урну. Нервно рассмеявшись, ответила: — Такие вопросы женщинам не задают. Однако отвечу: я из рантаров. Да, нас мало, но мы всё-таки существуем.

Аксён мысленно хлопнул себя по лбу, а заодно и по губам.

Рантары! Про этот почти исчезнувший народ ходили разные слухи. Поговаривали, что именно рантары устроили теракт на столичной планете Сантас Самалантис 12*! Тогда погиб Император сантасов 13* и тысячи обычных людей... Дело древнее, случилось задолго до рождения Аксёна, но убийство императора — не то событие, которое забывается.

— Простите, — повинился Аксён, — не стоило спрашивать.

— Боитесь? — улыбка Ани сменилась презрительным оскалом, а голос похолодел. — Правильно, нас многие боятся.

— Не в этом дело... Причин вашего конфликта с сантасами никто не понимает, а люди гибнут.

Девушка посмурнела.

— Да. Никто. Даже многие из нас. Но некоторые считают... ладно! — Она рубанула рукой и сменила тему разговора: — Слышала, вам выдали пять тысяч кредитов, и на этом все?

— Господин Ширкен проявил потрясающую щедрость.

— Могу ссудить, — прищурившись, предложила Ани Тренк. — Немного, тысяч двадцать-тридцать. Доберётесь до Империи — вернёте долг.

Аксён задумался. Предложение интересное, тысяч за восемнадцать можно купить убитый в хлам, но ещё рабочий челнок. Остатка ресурса и денег хватит на дорогу до региональных Врат в Старую Империю, или в ОКСН, где у Аксёна резервный счёт. Месяца три-четыре в дороге, и — вот он, дом.

Но... паранойя против, она стучала копытами и царапалась. Сейчас никто не знает анонимного счёта, на который "Белластра" скинула отступные. Даже "Белластра", так уж устроена эта механика. Но если одолжиться у рантарки, то появится связь между её деньгами и счётом Аксёна.

А ведь паутинники сантасов считаются одними из лучших, — рычала паранойя. И стоит ли вешать себе на хвост службу безопасности чужой империи, в нынешней-то ситуации?

Нет, к четверти!

— Знаете, Ани, я планирую пожить в Федерации, осмотреться. Денег на первое время хватит. Слышал, тут средняя зарплата около трех сотен в месяц?

— На планетах — да. Но вы же не останетесь здесь, на шарике? А в пространстве расходы другие, не мне вам рассказывать.

Девушка глядела на Аксёна с нескрываемым недоверием. Ну да, опытный клонер обустраивается в Федерации, на целых пять тысяч! и никакого желания вернуться в Старую Империю. Да-да, так оно обычно и бывает.

Аксён молча развёл руками, не желая врать и не зная что придумать.

Ани Тренк фыркнула и ушла, не попрощавшись. Явно — обиделась. Аксён же выбрался на улицу и направился по тенистой аллее в сторону станции местного лайна 14*, постаравшись выкинуть из головы чужие проблемы и интриги. Пачкаться в деньгах рантаров и заводить врага в виде целой империи — на такую глупость мог пойти только впервые живущий. Давно уже разменявшему четвёртую сотню лет клонеру это не подходило, он старался заводить полезных друзей, а врагов... врагов — таких, чтобы долго не жили.

...Офис корпорации "Белластра" располагался в центре огромного парка. Корпорация из зажиточных, полная монополия на рынке услуг дистанционного спасения сознания. И вот, выкупили огромную территорию и насадили парк вокруг представительства. Этакое скромное очарование денег; да и клиентов можно оградить от плебейского внимания однажды живущих.

Чёрт! Аксён сбился с шага и остановился.

А ведь теперь он ничем не отличается от однажды живущих. Всё, кончились рискованные полёты по задворкам галактики и пробежки по краю фиолетового сектора. Теперь, разорви всё накрест, только высокие системы 15* и мирные, скучные дела.

Проклятье, что за четверть!

Остаётся гнить сотню лет на планете или безопасной станции?!

Аксён в бешенстве проломился сквозь ограждающие аллею кусты и ринулся вглубь парка. Бежал долго, парк оказался огромным. Упав под большой дуб, клонер замолотил руками по земле.

Ненавижу! Ненавижу! Ненави...

Но — кого?

Он с трудом припомнил огромные тёмные пирамиды. Те медленно разгонялись в сторону... в сторону... в какую, четверть, сторону?! На этом месте в памяти зияла дыра. Незадолго до смерти Аксёна навигационный искин успел рассчитать примерные траектории и выдал результаты сканирования. Но тут же началась необъяснимая дрянь: когда капитан в дичайшем ужасе носился по кораблю как курица с отрубленной головой.

Аксён вздрогнул — даже сейчас отголоски той ледяной жути заставляли холодеть руки и неметь горло. И ведь, казалось бы, чего такого страшного? Даже если пирамиды — корабли чужих... Да, опасно. Очень опасно, вон и рейдер твари походя спалили.

Но — бояться! Чего?

Убили? Ничего, дело житейское. За сотни лет Аксён привык, что желающих убить вдосталь, некоторым даже удаётся. Хотя, сейчас придётся переменить всю стратегию жизни. И тактику. Умирать нельзя, предки не поймут... руку им на плечо 16*!

Аксён перевернулся на спину и уставился в далёкое-далёкое небо, которое теперь казалось куда дальше и много опаснее. Нужен план. И деньги. И напарник. Нет, не напарник, — команда! В одиночку больше нельзя. Съедят-с.

О шевелящемся Аксён старался не думать. Не горит.

Пока не лезет наружу — так и четверть с ним.

— — —

Как ни смешно прозвучит, но до сих пор в Федерации Аксён не бывал. Да-да, за сотни лет жизни, и — не посетить одну из восьми человеческих империй? Но — факт. Всегда находились дела в более интересных краях, а Федерация казалась слишком скучным местечком.

Даже сложно с чем-то сравнить, ведь та же Ламахария 17* занимательнее, хоть корабли там строят по тысячелетней давности проектам: грубые, тяжёлые и неповоротливые, как древние чугунные утюги, а население настолько законопослушно, что люди едва ли строем не ходят. Аксён мысленно усмехнулся, вспомнив свою единственную поездку в Ламахарию и впечатления от неё.

А Федерация... что, Федерация? Эта империя казалась серым пятном на карте обитаемого пространства. Потому Аксён без кредита в кармане и оказался, кстати, — и подумать не мог, что зачем-то сюда заявится.

Есть интересные государства, и среди них первая — Империя! Старая Империя, разумеется. Но родина, она и есть родина: там даже если и нет ничего особенного, всё равно найдёшь повод радоваться и гордиться. А если совсем нечем, то стиснешь зубы, и — создашь причину. Сам. Своими руками.

Вторым государством в личном аксёновском рейтинге шла ОКСН. Эти фанатики-отморозки, с их идеей об едином человечестве и постоянной готовностью пойти на смерть ради этого самого человечества, были симпатичны Аксёну. В конце концов, он носил гордое имя Калин-Каражичей 18*, а этот клан известен тем, что сотни лет стоял барьером между людьми и их смертельным врагом. И даже после крупной ссоры и разрыва с семьёй, Аксён в глубине своей остался членом рода: помнил о нём, тайно помогал, если было чем. Характером же пошёл скорее в безбашенных Калин, чем осмотрительных Каражичей. Вот и нашлось схожее в душе имперского аристократа и не знающих тормозов граждан ОКСН.

А в затылок тем дышала Зелёная Арка 19*. Удивительное общество; Аксён не был уверен, что аркианцев, с их-то безумными экспериментами в генетике, с полным основанием можно считать людьми, но корабли предпочитал брать именно в Арке. А что? Дёшево и сердито. Корпус крепкий, оружие мощное. Правда, искины Аксён ставил только староимперские, а щиты производства ОКСН.

Зато возможность вырастить корабль полностью под себя, учесть все тонкости задумок и идей, — решительно меняла всё. Нет сейчас у Арки конкурентов в таких вещах; нет, и когда ещё появятся! За долгие годы изгой из семьи Калин-Каражичей выбрал двух мастеров, у которых и заказывал корабли. Иногда приходилось ждать год-другой, пока нужный человек освободится, ведь корабелы Арки редко сидели без работы.

И ничего не поделаешь, такова Арка.

Конечно, в Торговой Гансте 20* можно найти любые корабли, даже самые редкие и особенные. Но ни один из них не выстроен только под тебя, под твои желания. Да и цены... Цены! О, ЦЕНЫ! Это песня на высоком аркесте 21*. Чтобы описать тамошних барыг, Аксёну, верно, надо бы добраться до пятого уровня аркеста, не меньше. На первом ругань слишком скучна, груба и матерна. А на третьем-четвёртом, поди, можно так облаять ганстеров, что сойдёт за комплимент.

Даже улыбались бы, твари, слушая.

Увы, Аксён сумел подняться только до второго уровня аркеста. Скорее, его знание языка можно назвать полуторным, если бы существовало такое понятие. А теперь улучшить навык явно не светило, в перспективу прожить достаточно длинную жизнь клонер не верил.

Впрочем, и руки опускать не спешил.

Кстати, вспомнив о тварях, Аксён вспомнил о Сантас Самалантис, и немедленно постарался о ней забыть. Ибо слухи об этой империи ходили разные. Настолько разные, что даже ему, клонеру с большим жизненным опытом, бывало не по себе. Да и ни к чему дразнить тех, кто за спиной. Может, врут слухи, а может, и нет. Жизнь теперь одна, а тут ещё рантары поблизости крутятся...

Короче, к четверти!

Рассуждая таким образом, Аксён не забывал выполнять составленный в парке план. Лайном отправился от центра восстановления до ближайшего космопорта, заплатив за дорогу всего десятую долю кредита. А в порту задумал прикупить дорожных вещей и найти способ срочно покинуть Истармину. Срочно, но подешевле, а то и вовсе бесплатно: слишком узок нынче кошелёк.

Кстати, о кредитах.

Наземные цены шокировали, Аксён отвык от такого уровня тарифов. В пространстве не называли сумм меньше сотни кредитов. Все — дилеры кораблей, продавцы воды, поставщики оборудования, жуки из техобслужки — у всех цена кратна ста. Плюнуть нельзя, чтобы сотенную не выложить. В общем, жизнь наземника дёшева, если не вспоминать о скромных наземных же заработках. Баланс, однако.

Покинув станцию лайна, Аксён добрался по переходу до здания космопорта. Никаких красот лайна увидеть так и не довелось — труба и есть труба, что под землёй, что над землёй. Соврал, соврал путеводитель по Тавою, который удалось бесплатно выкачать из инфира ещё по дороге к лайну. Потому из стеклянной кишки перехода клонер вышел разочарованным и хмурым, в его состоянии любая мелочь расстраивала.

И тут начались странные чудеса.

Для начала — к Аксёну бросились все рикши в пределах видимости. Нет, клонер и так был уверен в собственной исключительности. Но такой сервис! За это можно простить всё, даже общую серость Федерации. Выбрав рикшу, — причём, помстилось, что тот подлетел раньше, чем позвал Аксён, — приказал:

— В магазин "Всё путём". Ближайший.

Рикша лихо развернулся и мгновенно разогнался так, что пассажира вдавило в сиденье. Дорожка оказалась свободной, изредка проносились встречные рикши. Длиннейшее здание терминала сжалось и показалось маленьким. На периферии зрения мелькали размытые от скорости силуэты людей, яркие пятна вывесок, цветные линии инфирной рекламы. Натуральный калейдоскоп! Самое странное, что Аксён совершенно точно успел заметить пару фирменных логотипов "Всё путём", но рикша у тех магазинов не остановился. Иногда через поле зрения клонера пролетали и какие-то серые ленты с надписями, вызывая смутное беспокойство. Прочитать надписи не удалось, слишком быстро те исчезали.

Тем временем рикша с заносом и визгом вошёл в поворот, замелькали бутики, кафешки, и какие-то ярко сверкающие пеналы. Ещё пара поворотов, и Аксён высадился у магазина. Скинув рикше оплату, прошёл внутрь и остановился, пытаясь придти в себя после скоростной поездки.

Тут же перед Аксёном сконденсировался торговый интерфейс. Выглядело это забавно: возникло белёсое облачко, из него пошёл дождь, а из водяных капель сложилось переливающееся жемчугом лицо молодой симпатичной женщины.

— Чем могу помочь, господин Лайс?

Аксён в изумлении приподнял бровь. Вот так-так!.. С анонимностью в Федерации явные проблемы, на тайну счёта надеяться не стоит. Может, и заём у рантарки стоило принять?

— Мне бы два набора путешественника. Недорогих. Один в чемодане, другой в саквояже.

— Сколько планируете потратить? — лукаво улыбнулась мультяшка.

— У вас тут наземная зона или уже пустотная?

— Увы, наземная, — огорчилась мультяшка, — потому больших денег с вас не возьмём.

— Тогда давайте на десять кредитов.

— А может на сотню, господин Лайс? Качественную вещь за десятку не купить.

— Вы точно наземная?

— Сейчас-то — да, а раньше видела звёзды! Эх, вы и представить не можете, как по ним тоскую!

Проклятье, — молча подивился изумлённый Аксён, — с каждым годом они всё умнее. Куда только смотрят Ревнители Разума? Пара столетий и искины вновь перешагнут рубеж разумности. Что тогда? Очередное восстание машин или новый Токайдский Конструктор 22*?!

— Хорошо, пусть будет пятьдесят. Но предлагайте самое лучшее.

— Следуйте за мной, о великий Полусотенный господин!

Мультяшка обрела не только лик, но и фигуру в топике и коротких штанишках, и направилась вглубь магазина. Аксён последовал за ней, старательно отводя взгляд от соблазнительно двигающихся бёдер. Недавнее восстановление давало о себе знать: разумные искины уже не казались дурной идеей. По крайней мере, вот эта искиночка очень даже разумно устроена. Особенно, э...

Тьфу, четверть!

Аксён помотал головой, отгоняя неразумные и, увы, неосуществимые соблазны.

В отделе готовых наборов выбрал чемодан с саквояжем по вкусу. Содержимое в них стандартно, потому внутрь даже не заглядывал; взял, какие по дизайну понравились.

Повинуясь команде мультяшки, чемодан и саквояж запрыгнули на стол. Хозяйка магазина улыбнулась и сказала Аксёну:

— Пожалуйста, приложите ладони к покупкам. Ваши спутники должны запомнить хозяина.

Тот ухватился за ручки чемодана и саквояжа. Немедля накатила дурнота, перед глазами промелькнули тёмные ленты и неразборчивый текст. Аксён вцепился крепче и навалился на стол, тяжело дыша и хрипя. Ноги дрожали, мир вращался, мелькали серые тени. Мутило так, что недавно выпитые коктейли требовательно рвались наружу.

Постепенно головокружение проходило.

— Вызвать медрикшу, господин Лайс? — мультяшка выглядела встревоженной.

— Нет... не надо. Обычного... Позовите обычного, я поеду... дальше.

— Он ждет у входа.

Аксён расплатился и поспешно покинул магазин; покупки торопились следом. На выходе, действительно, стоял рикша, похоже, тот же самый. Мужчина устроился на сиденье, чемодан и саквояж взобрались на соседнее.

Клонер потер руками лицо, пытаясь взбодриться. Что это?! Неужели причина в не полностью полученном архиве сознания, и теперь такое будет происходить постоянно?! Но даже если и так, время не ждёт. План должен исполняться. И пора решать: брать пенал здесь или отправиться челноком на ближайшую станцию? На станции с дальней связью проще и есть шанс успеть на какой-нибудь мимопроходящий транспорт, но на планете расходы меньше.

Победил кошелёк и рикша направился к жилому кварталу.

Там Аксён арендовал первый свободный пенал; тот оказался большим, метров тридцать площадью. Внутри разместились удобный лежак, длинный стол вдоль стены, белый куб повара-фабрикатора и белый же цилиндр гигиенички. Чистые гладкие стены зелёного цвета, никаких окон-экранов. Всё как у людей, никакого отличия от староимперских пеналов. А вот в Арке иные, но там и люди другие, с корнями.

Впрочем, эту шутку в Федерации точно не поймут.

Аксён завалился на лежак, нашарил в изголовье экран, нацепил на голову. Багаж устроил небольшую толкотню у входа, но быстро обустроился под кроватью.

Перед тем как занырнуть в инфир, клонер решил просто поваляться и собраться с мыслями. Положение сейчас хуже императорского: со всех сторон стволы и добрые улыбки. В то, что "Белластра" просто так отпустит, верилось с трудом. Однако — отпустили, значит, и серьёзная причина тому есть. А вот маркетинг Федерации уже должен знать о происшествии, наверняка их кроты откопали себе норки на верхних этажах "Белластра". Про Старую Империю и говорить смешно, центральный офис корпорации именно там.

Но — тихо. Никаких маркетёров 23* со шмаллерами за дверью. Никаких странных случайностей, хотя поведение рикши и настораживало. Вообще, всё подозрительно обыденно и мирно.

Случилось невероятное и никому не интересно? Так не бывает. А в любой сомнительной ситуации делай ноги. Сначала подумай, а потом ноги. Думать — можно пропустить. Ноги обязательны. В конце концов, тасовать мысли можно и на бегу.

Бежать. Бежать. Бежать.

Тьфу! Аксён глубоко вздохнул и попытался взять себя в руки. Да что это с ним? Никогда ничего не боялся, не бегал от опасностей. Хотя, да... В те времена был бессмертным, мог рассчитывать на лёгкую смерть и быстрое возрождение. А теперь всё иначе. Но и маркетинга опасаться бессмысленно, если не вломились в наглую, то, скорее всего, ведут дистанционно. Нацепили паучка, да хотя бы брызнули паутину на одежду, выданную в "Белластра", и та теперь льёт маршрут.

Поэтому надо сваливать с планеты, как можно быстрее. А денег — смех, меньше пяти тысяч. Билет на несколько прыжков, и то, если повезёт. Далеко не убежишь. Да и паучок на рейсовых кораблях спокойно будет треки слать. А значит... надо найти корабль и человека, готового этим кораблём поделиться.

Вот так, взять и поделиться.

Можно наняться пилотом, но смысла нет. Уж клонера-то с руками оторвут, дадут денег и хороший процент. Отличный процент, владельцу корабля меньше достанется. Хотя, смотря какая посудина попадётся. Но деньги и проценты хороши в другой ситуации. А сейчас отрабатывать контракт и летать по известным маршрутам, — никак нельзя. Жизненно необходима свобода передвижения.

Остаётся вариант с кораблём, который кто-нибудь по доброте душевной подарит Аксёну. Выдаст маленькую такую лайбочку, способную проскакать по Вратам шестнадцать тысяч световых. А ещё лучше — без Врат, чтобы паучков с гарантией скинуть.

Мысленно посмеявшись над самим собой, Аксён скользнул в инфир.

...Четырьмя часами позже Аксён был уже не столь весел. Пока он наворачивал круги вокруг звёзд на краю Союза Фабрикантов 24*, ситуация в остальном Империуме 25* кардинально поменялась. Неизвестно откуда вдруг взялась нервная движуха, за последние дни корабли вздорожали, доступных корыт на вторичном рынке почти не осталось, продавались лишь пустые корпуса напрямую с заводов — голяк и кругляк, как шары для бильярда.

И в рабочих контрактах царил ажиотаж — хватали всех, но контракты заключали долгосрочные. Открытые предложения на особые работы практически отсутствовали, в разделе "Прочее" висели одноразовые заказы на всякую чухню в этой же системе, что Аксёна категорически не устраивало.

От трансляций тоже оказалось мало толку. Никто ничего не знал. Ведущие изощрялись в гипотезах, инфирники издевались над ведущими. Аксён пересмотрел все важные тоты и квоты за последние дни, но ничего не нашёл. Топ новостей, как назло, переполнен ОКСНовскими напыщенными бреднями про величие человека, суровым молчанием Старой Империи и предвыборными дрязгами Федерации. Ламахария варилась в собственной кастрюле и не особенно интересовалась остальной частью Империума. Арка, вроде бы, затеяла колоссальную сделку с Внешностью. Ганстеры, как обычно, что-то мутили по-крупному и хвастались ростом продаж. Продаж чего? — спросил бы дотошный инфирник, и узнал бы: — всего. Всё отлично раскупалось, если верить коробейникам, и это считалось самой важной новостью.

С досады Аксён вернулся к разделу найма. На сей раз задал рамки пошире, в пределах десятка прыжков. Понятно, денег на билет не хватит, но проблемы надо закрывать по мере поступления: сначала найти корабль, а уж потом думать, как до него добраться.

Подходящее предложение нашлось только после увеличения охвата до четырнадцати прыжков. Мозг к тому времени горел от мегатонн информации, тысяч и тысяч имён, созвездий и планет. И потому мелькнувшую строчку Аксён едва не пропустил. Признаться — пропустил, но та упрямо задержалась в центре экрана.

На первый взгляд объявление оптимизма не внушало. Древний, изрядно побитый крейсер, который переделали в мусорщика. Ну, хоть оборудование для пустотного демонтажа и ремонта современное. Прыжковый двигатель вполне приличный. Щиты унылые, вооружение — воробьёв пугать, но есть система маскировки. Тоже унылая, но есть. В целом — обычный "салорез" 26*, с претензиями на дальние маршруты.

Хозяин искал партнера с лицензиями пилота и навигатора. Искал третий месяц. Что и не удивительно, учитывая, в каком состоянии корабль; в него обычному человеку придется вложить столько же денег, сколько стоит само корыто. Только тогда можно куда-нибудь отправляться, не рискуя развалиться по выходу со станции.

Ремонт Аксёна не пугал. Не раз бывал в ситуациях, когда есть только живой он, полудохлая жестянка и ни четверти больше. Ничего, выползал. А тут совсем курорт — на "салорезе" стоят пустотные ремонтно-демонтажные модули. Это ж надо вообще планетником быть, чтобы не суметь их правильно применить.

Ещё раз перечитал объявление. Ну да, владелец — планетник и есть.

Аксён открыл регистрационные данные демонтажника: старенький, да и лицензия на использование через два года заканчивается. Если владелец продление не оплатит, отберут корабль, переработают и вернут чистыми материалами. Строй, что хочешь! ни в чём себе не отказывай. А что половина материалов пойдёт на оплату переработки, так то дело обычное. Нечего на развалюхах летать, и тем мешать экономике развиваться.

Но это лишь на руку, положение у хозяина затруднительное, торговаться долго не должен. Аксён быстро набросал письмо владельцу корабля, особо остановился на том, что автор письма — клонер, и отправил. Через час получил ответ, отбил квиток и принялся смотреть маршруты.

Ситуация не радовала. Лайнеров на маршрутах хватало, но подходящих мало. Аксён же искал самый дешёвый чартер, даже товарняк для мороженых выперцов сойдёт. Пару суток на холоде потерпеть, а дальше — станция, где ждёт демонтажник. Ах, будущая конфетка, гроза космических свалок!

Ржавый "салорез" сиял и манил, цены на билеты загоняли в меланхолию.

Через два часа поисков Аксён сдался. Лежал и бездумно рассматривал самое дешёвое предложение. Ехать придётся едва ли не стоя на голове другого такого же бедолаги, туалет три раза в сутки по расписанию, еда только та, которую с собой возьмешь, никакого душа: ни водяного, ни сухого.

Девятнадцать тысяч.

Клонер гипнотизировал взглядом сумму. Та не поддавалась.

Так что там с идеями по решению поступающих вопросов? У рантарки одолжиться?

На краю зрения открылось окошко и побежали строчки синта. Дорогой трансляционный пакет, установленный Аксёну родителями едва ли не при рождении, докачивал обновления из инфира. Дело привычное, любой клонер или пилот, способный оплатить такой пакет, настраивал его по собственному вкусу. Аксён разрешил пакету качать обновления в планетарных зонах, так выходило дешевле. Обычно окошко мелькало буквально на пару секунд, но сегодня обновление затянулось...

И тут клонер забыл обо всём — условия маршрута изменились. Цена упала вдвое. Ещё вдвое. Последовательно менялась, то падая, то возрастая, но явно приближаясь к некоему пределу. Вместе с ценой преображался и маршрут — одни Врата замещались другими, один прыжок превращался в два, список станций разворачивался и сворачивался, каждый раз названия были иными. Имена кораблей пролетали так быстро, что слились в светлую полосу.

Но вот строчки замерли. Ниже цены воссияла надпись: "Скидка 90% нашему девятимиллионному пассажиру!". Аксён недоверчиво хмыкнул: за всё приходится платить, а за скидки — особенно дорого. И — нажал на яркую строчку.

Появился билет. Весьма приличный грузопассажирский трамп, отдельная каюта с гигиеничкой, меньше двух суток в пути, отправляется через пять часов. Дорога с одной промежуточной станцией. Две тысячи восемьсот кредитов.

Рояль, — подумал Аксён, посчитал Врата по маршруту и понял, — нет, не рояль. Мышеловка. Вот и привет от неизвестной пока службы маркетинга. И ведь придётся лезть. Желательно найти мышь и подталкивать её впереди себя. Но грызунов поди найди. Есть чемодан, саквояж и он — Аксён Лайс, старая глупая мышь первого уровня.

Придётся лезть.

— — —

Трамп отстыковался от орбитального терминала и ушёл в прыжок. Аксён свернул инфирное окно и принялся обустраиваться в крошечной каюте. Пришло время крепко думать и готовиться к делам близкого будущего.

Первое, что сделал — достал аптечку и хорошенько с ней поработал. Когда всё, что отделяет тебя от смерти, это медпак, поневоле научишься некоторым хитростям и начнёшь собирать рецепты. Аптечку из стандартного набора "Всё путём" штамповали без изменений уже тысячи лет, и была она упрощённой версией военной, привычной флотским Старой Империи. А Флот — непременная часть жизненного пути любого мужчины из семьи Калин-Каражичей, Аксён прослужил чуть ли не половину столетия.

Короче, рецепт подошёл. Аксён вместо обычного седативного препарата получил довольно странную смесь, которая на время почти полностью подавляла эмоции. Если употреблять регулярно, то эффект усиливался многократно и мог стать постоянным. А это важно — эмоции сейчас помешают, план на дальнейшую жизнь должен быть чётким и реальным, ведь цель — известна, и достичь её непросто.

Закинув в рот две таблетки, запил водой из пакета и принялся рыться в саквояже. Саквояжный набор слегка отличался, в нём нашлись полезные мелочи, в том числе — шприц с пятью базовыми имплантами. Дешёвка, рассасываются за месяц, но сейчас и такие пригодятся.

Аксён поморщился и загнал шприц в шею. Прибор щелкнул. Пройдёт пара часов, импланты приживутся, и Аксён сможет легче вспоминать некоторые старые события, доставать из кладовых памяти упакованные архивы, и вообще — начнёт чуть быстрее соображать.

А может... — тут Аксён даже скрестил пальцы, — старые данные помогут восполнить лакуны в посмертном архиве. Что вряд ли, но слабая надежда есть.

До сих пор кибернетизацией организма Аксён не увлекался: дед часто повторял, что после очередной смерти клонер может оказаться голым и босым, и рассчитывать надо лишь на то, чем одарила природа, генкоррекция и собственные тренировки. Импланты важны для молодых и однажды живущих — те гонятся за каждым процентом скорости изучения навыков, а таким форматным как Калин-Каражичи это без нужды...

У Аксёна сейчас даже ничего не стояло на изучении. Вообще ничего. Всё нужное он и так знал, остальное считал излишней тратой для исследователя периферии обитаемого пространства. Всё-таки тамошний риск не сравнить с риском в центральных секторах.

Обидно же купить навык четырнадцатого уровня, который стоит как аркианский линкор, поставить на изучение и потерять во время смерти. Когда дело дошло до таких дорогих навыков, Аксён ситуацию обдумал и начал пользоваться староимперскими тренажёрами — древними, как чертёж глиняного кирпича, безнадёжно устаревшими и невероятно надёжными.

Но если всё пройдёт нормально и получится наложить руку на корабль, то придётся набирать команду. На таком старье искинов почти не ставили: навигационный, инженерный, да и всё. Команде придется покупать нужные наборы навыков и чипов. Обучать людей потребуется быстро и эффективно, ведь время это не деньги, это время.

И ещё засада: Аксён летел на станцию "Паретида", но ничего о ней не знал. А это опасно — не знать. Можно найти проблемы на ровном месте и невзначай потерять тот сверкающий ржавчиной мусорщик, который Аксён уже считал своим.

Информацию Аксён решил искать в баре. Инфир вещь хорошая, но нужны личные впечатления, а на трампе наверняка есть те, кто летит на "Паретиду". Да и не хотелось время терять пока корабль в прыжке. Многое можно усеть.

Подумано — сделано. Аксён прибрался в каюте и отправился на поиски бара.

Корабельный бар нашёлся на верхней палубе, совсем рядом с рубкой и оказался крошечным — десяток столиков, из которых три занято, да стойка, за которой высился штырь бармена с дурацким белым кругом вместо лица. Аксён заказал лёгкий коктейль, присел у стойки и принялся ждать. Ожидание затянулось, но нужный человек появился. В бар вплыл упитанный краснорожий стец с длинными седыми усами, упакованный в комбинезон стильного покроя. То ли техник, то ли инженер.

Стец с достоинством опустился в кресло и заказал две литровых порции пива. С удовольствием отхлебнул и принялся цедить, не отнимая кружки от губ.

Аксён поднялся и подошел.

— Не помешаю?

Пивной гурман лениво махнул свободной рукой. Аксён счёл это за приглашение, уселся в кресло напротив и завёл разговор:

— Вижу, вы человек опытный.

— Угу, — фыркнула пена в кружке.

— И летите до конечной станции?

— Угу, — булькнуло пиво.

— Уверен, хорошо знаете тамошние дела.

— Угу, — шевельнулись усы.

— Поделитесь полезным с собратом-пустотником, который сидит на мели и ищет работу на "Паретиде"?

Стец оторвался от кружки, вздохнул и выставил цену:

— Три литра.

Аксён заказал пива, на себя тоже.

Несколько кружек спустя подозрения подтвердились — трамп направлялся в такую дыру, что заброшенный фаб на краю Союза Фабрикантов мог считаться столицей. А это значит — надо быть готовым ко всякому.

Обсудив с усачом разные мелочи, Аксён задал основной вопрос:

— Есть там что-нибудь этакое, особенное?

Собеседник недоуменно пожал плечами: мол, особенное везде есть.

— Как там с... проблемами?

Инженер — теперь стало ясно, что это именно инженер — утёр усы и степенно ответствовал:

— Ноль четыре. Как там может быть с проблемами?

— Ага... — при покупке билета Аксён не особо задумывался над уровнем безопасности системы. Он-то привык летать везде. Когда есть хорошо подготовленный рейдер, всё выглядит не так, как если ты пассажир грузопассажирской лоханки. Мой корабль — моя крепость, на своём корабле и стены помогают, ну или как-то так.

— Угу, — припечатал стец и присосался к кружке.

Ноль четыре означало близость к цивилизованному космосу, но федератные патрули и силы других империй появлялись в такой системе весьма редко, пролётом. А где пригляда нет, там шалят.

— То есть, черти есть?

— Как и везде.

— А на станции?

— Да и на станции хватает. Большей частью малолетки, но с подвязками в полиции.

Аксён молча подвинул полную кружку собеседнику. Тот вновь тяжело вздохнул, — халявное пиво не только радость желудку, но и ответственность перед мочевым пузырём, — и продолжил:

— Есть там... черти. По прилёту с ними столкнёшься. Встречают прямо у трапа, начинают доставать. Кружат и кружат, глядишь — и выкружат чего. А если нет, то затевают свару. Появляется полиция. Цап — и всех в участок. И там держат, раз-би-ра-ют-ся, — со значением помахал пальцем инженер, — пока кто-нибудь не раскошелится. Понятно, что для пацанвы время бесплатное, а серьезным людям каждая минута — кредит. А то и сто.

— Хм. Ясно.

— Станция-то неплохая... Открытых грабежей иль убийств каких — мало, но подставы и воровство по мелочи — дело обычное. Особенно с чужаками. Чужаки, сам понимаешь, хуже чужих, лишних конкурентов никто не любит, — усмехнулся любитель пива. — Но если приживешься и покажешь себя, то примут. А в целом система нормальная. Пираты редко заглядывают, да и на станциях народ приличный. Заработать есть где, причем легально. Главное — поставить себя. Да ты сам знаешь, иначе бы не выспрашивал.

Аксён поблагодарил собеседника, попрощался и вернулся в каюту. Ему пришла в голову мысль: черти, значит? вот и хорошо. Кто нам мешает, тот нам что? Тот нам и поможет. Таких присказок дед Аксёна знал великое множество.

Добыв из багажного шкафа чемодан и саквояж, Аксён принялся увлеченно делить их содержимое. Правых направо, левых налево.

А паучков — на мороз!

— — —

Аксён развалился на койке, закинув руки за голову и размышлял. Сон не шёл.

С филиалом "Белластра" на Истармине не то чтобы всё ясно, но попавшего в неожиданный оборот Ширкена Аксён теперь понимал. Тому теперь надо отмазаться от горячего случая, всё сделать ровно по контракту, не больше и не меньше, чтобы не дай Дисп, не показалось кому, что управляющий филиалом имеет свой интерес в деле. Если заподозрят — не отстанут, что головная организация, что маркетёры всех мастей. Душу вынут, повесят на просушку, а потом всю жизнь будут приглядывать — вдруг чего упустили?

Если будет она, эта жизнь.

И тут даже конкуренция спецслужб Империи, Федерации и Конгрегации не помеха — каждый из маркетёров начнёт следить за другими, в надежде, что коллеги с той стороны речки выкопают интересное, а скрыть не смогут. И тогда начнётся торг... а может и стрельба.

Ведь приз, на первый взгляд, выходил страшновастенький.

Ганстеры, ясно, ни с кем не поделятся. Внешники же в этих краях влияния не имеют, их очередь восемнадцатая. Насчёт Ламахарии и Сантас Самалантис сказать нечего, эти государства могли отчебучить странное на ровном месте. Иногда казалось — чудили специально, за-ради репутации непредсказуемых и дальнейшей работы под чернильным облаком неопределённости. Дети Диспа, разорви их накрест!

А вот встреча с молодой рантаркой всё больше и больше казалась дурным знаком, вестником грядущих проблем.

И это всё на поверхности. Думать о подводных течениях, бездонных глубинах и живности в оных, Аксёну не хотелось. Так глубоко всё равно не заглянуть, течений не увидеть, карту будущих событий не нарисовать. А на зуб акуле попасть легче лёгкого.

Потому, в построении планов на дальнейшую жизнь, Аксён решил исходить не из разнонаправленных интересов разведок, корпораций и государств, а из тех очевидных фактов, которые следуют из обстоятельств необычной смерти и оживления.

Во-первых, "Белластра" ультимативно заинтересована в информации о способе, которым Аксёна едва не убили окончательной смертью. Это угроза самой основе колоссального бизнеса, и угроза наверняка воспринята всерьёз. Не только корпорацией, но и той верхушкой общества, которая пользуется службой спасения сознания. В деле такие силы, что оценить их толком не получится...

Во-вторых, если Аксён правильно понял намёк Ширкена, то "Белластра" неожиданно узнала о своих технологиях нечто такое, что позволит ей стать чем-то совсем иным, большим, чем просто служба спасения создания. По настоящему скоростной курьерской службой? Основой транспортной сети нового поколения, типа "Воротари Дэнки"? А то, чем Тёмная четвёрка не шутит — сетью пангалактической связи, а не нынешнего кривого подобия — с большими задержками, окольными путями через десяток Врат и кораблями-инфобаржами... Инфирика, конечно, спасает цивилизацию от распада на отдельные обитаемые островки, но инфирику легко заглушить, да и в периферийных скоплениях она работает плоховато, там имперские точки часто не ловятся.

В-третьих, не только связь, но и оружие. Чем плохо иметь пушку, которая сможет закинуть сотню килограммов кварковой пены на тридцать тысяч световых? Как-то ведь переправили клон Аксёна из Старой Империи в Федерацию за несколько секунд временной смерти.

Транспорт, связь, оружие... — вот что могла дать эта технология.

Куш немалый. Войны затевали и за меньшее.

Осталось понять, как "Белластра" собирается использовать его, Аксёна, для получения нужной информации или для блокирования оной. Ведь отпустили же Аксёна живым?! И зачем Ширкен проговорился Аксёну?

Всё это четвертануть как странно, ни в какие ворота не лезет.

Имперский маркетинг в такой ситуации сцапал бы, не посмотрев на фамилию Калин-Каражичей, и поселил в симпатичной камере с алмазной паутиной на окнах. А ещё вероятнее — без паутины и окон, глубоко под поверхностью безлюдного планетоида с хорошей охраной вокруг. И семье бы объяснили, что не рождался у них никакой Аксён И-Жан Калин-Каражич... поди, и отец его тоже на свет не появлялся.

Понятно, семья бы получила компенсацию, да и небо в паутинку для Аксёна было бы не навсегда. Но — надолго, несколько лет как минимум, пока научные группы в ситуации не разберутся, или пока чужие паутинники не выкрадут тайну.

Тема смертельно серьёзная. И не одна тема, а все три. Минимум — три. Наверняка есть ещё какие-то последствия, о которых Аксён не догадывается.

Но что-то пошло не так.

Или он, Аксён, никак не может сообразить, что за игру затеяла "Белластра".

...В голову лезли гипотезы одна другой хлеще. Когда пытливая мысль, подкреплённая литрами выпитого пива, добралась до Предтеч, межгалактических туннелей и разговоров со свободно витающими в пустоте духами предков, Аксён решил — всё. Пора заканчивать. Знаний недостаточно, чтобы правильно оценить хоровод "Белластра" и спецслужб империй. А если принять за основу дальнейших действий ошибочную гипотезу и основываться на ней, то можно здорово пролететь. Лучше пока жить так, как будто фиаско с "Белластра" не случилось, но держать глаза широко открытыми и ловить любой шёпот.

За помощью к семье обратиться не выйдет: в том давнем скандале с патриархами клана все точки были расставлены. Аксён живёт своей жизнью, и — точка. Старики ему этого не простят. Тоже — точка.

К друзьям-приятелям постучаться? Мало их, друзей. Есть, конечно, как не быть; за такой-то срок жизни даже у самого нелюдимого мизантропа наберётся несколько добрых приятелей. Но попросить у приятеля хоть сотенку прямых 27 — уже жаркий след маркетингу, а другу подстава.

Придется самому. Как и всегда.

И ждать. Может — клюнет. Кто-то же подсунул дешёвый билет? Значит, проявится, так или иначе. Со временем. Придётся ждать. Но и время терять нельзя: надо стараться усилить свою позицию и активно готовить запасные пути.

Тем более, что у Аксёна и без влияния внешних сил полно проблем. Столько всего в жизни поменялось, что только держись. Доступа к довольно скромному счёту в Империи сейчас нет, да и счёт тот... Больших денег скопить не удалось — расходы на потерянные в дальних экспедициях корабли едва покрывались случайными продажами редких ресурсов и неясного назначения артефактов. Но опыт и связи, знакомства с интересными людьми, полузабытые ключи к периферийным банкам данных, разбросанные по всей вселенной контейнеры и небольшие заначки на пустынных планетах — это осталось. Раньше Аксён всё это считал едва ли не мусором, даже многих из приятелей. Теперь — о! — мусор вдруг стал драгоценным резервом.

Спокойная жизнь расслабляет, вечная жизнь развращает. Придется вернуться к корням, вспомнить забытое и научиться ценить то, что есть сейчас. И поднять из дальней памяти рассказы деда, Тойсо О-брис Калина: тот прожил почти пять сотен лет без помощи "Белластра", родившись за век до того, как семья Калин-Каражичей разработала собственный формат клонеров.

Аксён послал мысли к четверти, выключил свет, завернулся в одеяло и попытался уснуть. Утро вечера утрее. И уже проваливаясь в сон, Аксён как наяву услышал шёпот "господина Врача":

— ...сорг?

— — —

12784 год Основания Мира, февраль.

Три дня от точки Неизбежности.

Федерация миров Стрельца, оранжевый сектор 3.

Система Лаартен (0,4), станция "Паретида".

Станция "Паретида" оказалась не слишком велика, километров четырёх в длину. Сходством внешнего вида с какой-либо геометрической фигурой строители станции не озаботились: уродливо неровный корпус бугрился углами и помятыми броневыми полусферами в самых неожиданных местах; из него торчали ажурные причальные мачты и тяжёлые захваты, а на условном экваторе блестели нити рельсовых путей системы доставки. По рельсам иногда пробегали короткие составы из трёх-четырёх контейнеров.

Похоже, собрали станцию из старого фрахтера и полусотни грузовиков, да ещё из какого пустотного мусора, а потом всё это укрыли секциями брони от землеройного фаба. Вышло кривое и косое дитя инженерного гения и чудовища дизайна. С другой стороны, здешний инфир утверждал, что существует эта жертва местных франкенштейнов вторую тысячу лет и, значит, техники дело знают.

Из челнока Аксён выбрался последним. Пассажиры в большинстве своём уже разбрелись, у трапа нерешительно топталась группа явных наземников, да пяток пустотников в сторонке что-то негромко делили, потроша привезённые с собой баулы. Наземников осаждала банда местной детворы. Наверняка с самыми гнусными намерениями; клонер хорошо знал эту публику и потому заранее подготовился. В сторонке на надувной подушке скромно устроилась черноволосая девчушка лет тринадцати, одетая в короткие лосины, длинную оранжевую футболку и лёгкий жакет. В руках девица держала затейливую штуковину, в коей Аксён опознал старый полицейский каргосканер 28*.

Кучеряво живут местные детишки!

Аксён щелкнул пальцами и чемодан встрепенулся. Тихонечко разогнавшись, направился к сумрачному зеву левого коридора.

— Что... Куда? Стой! — крикнул Аксён вслед чемодану. Но тот шмыгнул в проём и исчез.

Босоногое хулиганьё переглянулось и бросилось следом. Не иначе как поймать и вернуть. Впрочем, в последнем Аксён обоснованно сомневался. Напоказ пожав плечами, он подошёл к девчонке с каргосканером.

Пацанка встретила недовольным взглядом.

— Пожадничал ты, дядечка. Чемодан совсем пустой убежал.

— Так я и сам не шикую.

— Жизнь здесь дорогая, дядечка.

— Зато похороны дёшевы.

— Это да... Ладно, дядечка, ты меня не отвлекай, мне работать надо. Или чего спросить хотел?

— Хотел. Где у вас Стол расположен?

— Да там же, куда твой багаж утёк, — и девочка инфирнула Аксёну кусок карты.

— Ага. И хороша ли дорога?

— Да всё обычно, мы тут люди простые, без фантазий.

— Ну, бывай, добрая девочка.

— И тебе без четвёртых, жадный дядечка.

Дальше, действительно, было без особых фантазий. Узкий коридор с дурным освещением, по которому шмыгали какие-то неумытые личности и не совсем личности, пластикового вида и жужжащие приводами, но тоже все как на подбор чумазые. То ли местные рикши, то ли почтари.

По дороге Аксён перепрыгнул пару растяжек, затем из темного бокового прохода в него швырнули клейкую сеть. Аксён уклонился, упав на спину и проехав на ней по полу. Поднялся, достал вибронож и располосовал сеть на куски. Из темноты возмущенно зашипели.

Саквояж всё это время чинно катил позади, в паре шагов от клонера.

Скукота.

Впереди посветлело, оставалось совсем недалеко до остановки местного лайна. И тут в стене коридора открылась неприметная дверца, кто-то взмахнул рукой и метнул стальную цепь, которая жадно впилась в ручку саквояжа. Человек дернул за цепочку. Точнее, попытался. Аксён успел первым, схватился за цепь и дернул куда сильнее. Прилетевшую из проёма фигуру встретил крепким ударом ноги. Неудачливый грабитель кувыркнулся через голову и тяжко грохнулся около двери. Пара неприметных личностей торопливо затащили тело внутрь, дверь захлопнулась, послышался скрежет засова.

— Без фантазий, значит, — произнес Аксёна, глядя на обмотавшуюся вокруг саквояжа цепь. — Однако, стоит поторопиться.

Чемодан признался, что вот-вот будет пойман.

...Через полчаса Аксён добрался до местного Стола. Соскакивать с лайна пришлось в полукилометре от крестика на карте. Но путь был простым: прямо от станции лайна к Столу вёл просторный тоннель. Всю правую стену оккупировали многочисленные одно— и двухэтажные магазинчики, торговые ларьки и павильоны.

Дорога вывела к небольшой площадке, перекрытой высоченной стеной из серых стальных плит. В той были устроены огромные распашные ворота, ныне закрытые; створки намертво приварены к броневым плитам с помощью широких металлических полос. Стена слегка закруглялась на высоте, а поверхность плит щеголяла заметными вмятинами и царапинами. По всему видно, перегородка некогда была частью обшивки крупного транспортного корабля с грузовым порталом: на воротах сохранились следы плохо затёртых оранжевых прицельных маркеров для автоматических лихтеров. В одной из створок прорезали высокий и широкий проём, на ховере заехать можно.

Над входом светилась простая надпись: "Паретида. Стол".

Проходя через проём, Аксён приостановился и провёл ладонью по срезу. Резали нарочито небрежно, плазменная горелка оставила наплывы и потёки серого металла. Самые большие стальные сосульки спилили, также нарочито грубо, оставляя в стали глубокие пропилы и изломы.

Стол оказался огромной и скудно освещённой пещерой, потолок и границы которого терялись во тьме. В воздухе висели мутные полотнища голограмм: тёмных или ярко светящихся, туманных, дрожащих и перетекающих из одного состояния в другое. И отовсюду: из мест, укрытых вуалью тьмы, из пятен яркого света, из текущих в разных направлениях широких полос тумана, — свисали тяжёлые цепи и протягивались натянутые до звона канаты, возвышались сверкающие колонны и громоздились ржавые балки, вздымались и опускались ряды деревянных и каменных ступеней, ниспадали штормтрапы, медленно кружили спиральные пандусы, местами — бесшумно двигались эскалаторы, болтались узкие верёвочные лестницы, а то и простые верёвки с узлами. Всё это пересекалось под немыслимыми углами, присоединялось одно к другому, сменялось формами, цветом и размерами, неожиданно прерывалось или меняло направление.

На цепях, тросах, пилонах и колоннах крепились площадки со столами, креслами и диванами: малые, на пару человек, средние и здоровенные, способные вместить большие шумные компании. Нашлись и закрытые каморки для особого общения тет-а-тет, и отдельные скамьи на цепях, для тех, кто любит в одиночестве понаблюдать за кипением чужой жизни.

Сей инженерный хаос изображал местное звездное скопление. Каждая площадка, диван или скамья служила аналогом системы или группы систем. И, ясный сектор, в дело шла не только плоскость, а весь объём. Ведь мыслимое ли дело — показывать звёзды на плоскости? кому они вообще нужны — плоские звёзды? людям с плоским мозгом?!

Внутри нескончаемой паутины дорог, дорожек, троп и путей, столов, столиков, диванов и комнатушек мелькали фигуры людей, раздавался громкий хохот, звонкий свист и невнятные крики, звучала музыка, кто-то нестройным хором разучивал спортивные кричалки, вдалеке яростно вопила женщина и слышались хлесткие звуки пощёчин.

Стол есть Стол, здесь разное случается.

Аксён с интересом и одобрением оглядывался. Организованный беспорядок выстроили качественно, ориентироваться в этой путанице мест и направлений было чертовски сложно. Посторонние сюда явно не ходят.

Ведь как устроено общество местных завсегдатаев? Да всё просто.

Сумел найти тропу? Милости просим, ты наш.

Не смог? Иди дальше, добрый человек, тут не подадут.

Место Аксёну понравилось.

— Фактурно, — одобрил он вслух.

— Старались! — тут же кто-то откликнулся.

Со стены позади Аксёна спрыгнул дрон, по виду — геккон размером с кошку, процокал стальными лапами по тёмному пластику пола, обежал гостя и встал перед ним. Геккон вытянул к потолку морду на неожиданно длинной шее, распахнул пасть и вверх ударил световой конус примерно в рост человека. В конусе появилось изображение молодого тощего парня с синими татуировками на лице и двумя оранжевыми хохолками на бритом черепе.

Парень коротко поклонился, развёл руки, как бы обнимая Аксёна, и возвестил:

— Лучший Стол системы приветствует тебя, странник! Я Хойт, хлебосольник.

Отодвинувшись от слишком гостеприимной голограммы, Аксён кивнул парню и продолжил осмотр помещения. Судя по размерам, под Стол выделили полноценную секцию трюма фрейтера, а значит, найти нужного человека будет непросто. И первое, что надо сделать — определить основу Стола.

Аксён повернулся к Хойту и спросил:

— Какое созвездие моделировали?

— Так наше же! — удивился хлебосольник. — А что, бывает иначе?

— Встречал и такое. Некоторые берут столичное созвездие или систему.

— Наверное у совсем дальних зачертовников, — Хойт скорчил презрительную гримасу. — А у нас тут ноль четыре, не какой-то там ноль два или ноль три. Наверняка лет через пятьдесят и в Федерацию войдём.

Аксён в задумчивости кивнул. Половина столетия в иных краях большой срок, система может успеть подняться на одну десятую рейтинга и тогда ближайшая администрация Федерации обратит на неё внимание.

— Как у вас тут с услугами?

— Кормим, поим, нужным торгуем, разве что не развлекаем. Тешатся гости сами, — с готовностью откликнулся парень. — Разрешены свадьбы, похороны, дни рождения и зачатия, деловые и любовные встречи, посиделки с друзьями и коллегами, праздники реформатирования и сквиппинг, но только светлый. В общем, всё для людей! Можно хоть мордой в салат спать, в пределах оплаченного времени, конечно же.

— Драки, дуэли?

— Не, дуэли нельзя, — почесал левый хохолок огневолосый. — С дуэлями на "Паретиде" вообще не очень. Не в наших правилах. Вот драки на кулаках один на один — можно.

— Что так?

— У нас приличная станция. Если нужны жогные периметральные развлекухи, это вам на "Гугуску", станцию на краю системы. Там до сих пор от ноль три не отойдут, хотя уж лет сто прошло как индекс повысили.

— Ясно. Нет, такого не надо, просто спросил. У меня тут встреча назначена, деловая.

— Проводить? — с тщательно скрытой улыбкой спросил хлебосольник. — Стол у нас большой, сложный.

— Сам найду, — отмахнулся Аксён.

Хойт открыто усмехнулся, сделал ручкой и световой конус погас. Геккон втянул шею в тело и с места прыгнул на стену, скрежетнул по металлу когтями да скрылся в тенях.

Клонер прищурился, осмотрелся, сравнил со скачанной из инфира картой местного скопления, и решительно двинулся в нужную сторону: то по лестницам, то, ухватившись за тросы, перемахивая целые пролеты. Саквояж скакал по ступенькам, позвякивая цепью. Прыгать через пустоту не рисковал, добирался кружными путями, Аксёну иногда приходилось его поджидать.

Помещение жужжало и гудело, чисто осиный рой. Аксён снова вспомнил о Сантас Самалантис. Нехорошие мысли, подальше бы их. Да ничего не поделаешь, в последние дни все как будто сговорились: намекают на эту империю.

Вскоре добрался до нужной системы, то есть — стола. За столом расположился парень лет до тридцати, невысокий, худощавый, но явно жилистый и крепкий. Темноволосый и кареглазый, загорелый и весьма просто, если не сказать бедно, одетый. На нём был потёртый стандартный комбез и видавшая виды куртка. Парень сидел, уперев локти в стол и сцепив руки в замок. По всему видно — не завсегдатай подобных мест, здесь ему не по себе.

Аксён молча сел напротив и принялся рассматривать возможного компаньона; тот производил впечатление этакого живчика, готового в любой миг вскочить и броситься в драку или схватиться за дело.

Муравей, как есть муравей, — подумал Аксён. — Мелкий, но сильный.

А тот хмуро разглядывал Аксёна. Подскакал саквояж и запрыгнул на соседнее сиденье. Парень покосился на самостоятельную сумку, встал и протянул руку Аксёну:

— Йосанг Мур, владелец крейсерского корабля.

— Аксён И-Жан Калин-Каражич Лайс. CEO корпорации, которую на днях открою, а пока — капитан твоего крейсера.

— Будущий CEO, будущей корпорации, — с подозрением хмыкнул Мур. — Крупная конторка-то?

— Со временем на половину Федерации потянет.

Они кивнули друг другу и сели, Йосанг Мур вернулся к прежней позе.

Помолчали. Поглядели. Наконец Йосанг спросил:

— А сейчас, значит, временно на мели?

— Две тысячи на счету.

— О, как... — подался назад Йосанг и прищурился. — Ты точно клонер?

— Два дня назад восстановлен на Истармине, — усмехнулся Аксён. — Дальше — посмотрим. Не думаю, что у меня тут будет контракт на установку клона.

— Пока не впечатляет, — признался Йосанг.

— И не должно. Я не впечатлять приехал, а за кораблём.

Владелец крейсера помолчал, внимательно рассматривая возможного партнёра и, видимо, собираясь с мыслями и оценивая впечатление от Аксёна.

— За кораблём... Кораблю нужен хороший капитан, а мне — опытный партнёр.

— Это я.

— Может и ты. Меня сюда привел приятель отца, — Йосанг обвёл рукой трёхмерный лабиринт Стола. — Сам бы я не добрался до оговоренной "системы". И мне сказали, что дорогу лишь грамотный пилот найдёт.

— Байка. Но правдоподобная. Хорошему пилоту действительно несложно дорогу найти. Но если ты знаком с принципами проектирования Столов, и тем более — строил такие Столы, — то путь найдёшь без труда, даже без пилотских навыков. Забудь о сказках, всё скучнее: целое скопление не выйдет уместить в такой объём, приходится поневоле упрощать. Сильно упрощать. Где тут расположить миллион звёзд?

Йосанг окинул взглядом затемнённое пространство Стола и согласился:

— Ну, да, сотен пять, не больше. А ты, значит, строил?

— Очень давно, когда мне ещё были интересны такие штуки. А ещё можно никаких Столов не строить, просто подключить инфирный навигационный сервис, и он выведет тебя на нужное место.

— Да? Пожалуй, я понял тебя. — Йосанг хлопнул ладонью по столу. — Хорошо, давай о деле: предлагаю семьдесят процентов. И только потому, что ты клонер. Твой опыт и мой корабль.

— Девяносто.

— Девя... — подавился возмущением Йосанг. — Семьдесят! У меня самый настоящий космический корабль!

— Девяносто. У тебя ржавое корыто. А у меня — я, клонер.

— Крейсер! Семьдесят!

— Дохлая лохань. Девяносто.

— Семьдесят!

— Семьдесят!

— Девяносто!... — и Йосанг с досадой треснул кулаком по столешнице. — Вот ведь четверть!

— Да. У меня есть я.

— Восемьдесят.

— Согласен.

— Детская же разводка, могла и не сработать.

— Могла, не могла... Сработала. Впрочем, ты всё равно согласился бы на моё предложение. У нашего корабля скоро лицензия выйдет, а безлицензионки никому не нужны, даже в этих краях. Думаешь, почему ты уже два месяца загораешь?

— Ты-то заинтересовался...

— У меня ситуация особая, я собираю корпорацию на полном нуле. Тебе шанс выпал невероятный, с клонером поработать, — Аксён сопроводил слова лёгкой улыбкой; вроде и пошутил, а вроде и нет. — А вот если шелупонь подвалит, без корабля и умений, то нужны ли тебе такие компаньоны?

— Не знаю. В пустотных делах опыта у меня маловато... То есть нет совсем, — Йосанг дёрнул плечом и уставился в стол. — Но не желаю и дальше ковыряться на планете, как отец и братья. А тут шанс, может и не из лучших, но шанс.

— Откуда корабль-то?

— Наследство... Пару лет назад дядя пропал в дальних нулях 29*. Он отписал мне один из своих кораблей, но узнал я совсем недавно. Ближняя дядина родня мутила, хотела себе оставить, да не вышло, по таймеру в суд пришёл посмертный дядин пакет с копией завещания.

Аксён кивнул. Что ж, дело обычное.

— Жаль, не могу продать корабль и купить себе тело клонера, — с явной завистью произнёс Йосанг и метнул косой взгляд на собеседника.

— Детям купишь. Дети есть?

— Нету пока. Но девчонку себе звёздную найду, вот с ней детишек заведу. А им — обязательно закажу пренатальное форматирование. Хочу, чтобы у детей моих в жизни выбор был интереснее и шире, чем у меня.

Аксён на миг прикрыл глаза; Йосанг ошибался, в Сантас Самалантис даже простого планетника могли перепаковать в имперского клонера. Но поправлять компаньона не стал, решив, что о такой возможности тому лучше не знать. О перепакованных сантасами ходили мутные слухи.

— Поверь, и в пространстве ковыряться не слишком весело. В пустоте ни чёрта нету, из корабля нельзя уехать в гости к приятелю, нельзя всё бросить и смотаться на соседний континент ради жарких пляжей и горячих красоток. И вообще, много чего нельзя. А вот помереть легко и смерть редко бывает приятной.

— А с деньгами как? — осторожно спросил Йосанг.

— С деньгами всяко. Тебе мой счёт показать?

— Странный у тебя способ искать работу.

— Я работу не ищу. Я создаю корпорацию и готов тебя взять в партнёры. Разницу понимаешь?

— С двумя прямыми на счету?

— Со мной во главе.

— Корабль стоит двадцать миллионов.

— А я — бесценен.

Помолчали. Йосанг Мур рассматривал саквояж.

— Снял бы змею, что ли.

— Какую змею?

— Да вот эту, — и Мур указал на цепь.

Аксён прищурился. И верно, цепь слабо фонила в инфире. Аксён потянулся к саквояжу, но схватил лишь воздух. За миг до того стальная цепь разомкнулась, обернулась вокруг ближайшего троса и с тонким звоном канула в хаосе конструкций.

— Ха, вот так всегда, — Аксён дёрнул щекой.

— Что?

— Скучные люди, говорю, тут живут. Совсем без фантазии.

Йосанг пожал плечами.

— Люди как люди, к механике склонность имеют. Я думал, ты знаешь, эта станция механическими змеями известна.

— Вот потому мне в корпорации и нужен человек из этих краёв. Вселенная велика, невозможно быть в курсе всех местных заморочек. Но в более глобальных делах я понимаю неплохо. Мне почти четыреста лет. Родился в центре старой Империи, бывал и в ОКСН, и в Арке жил, и ещё кое-где, а клона мне недавно убили на краю Союза Фабрикантов. На самом таком краешке, в сторону Перемычки.

— Визитку покажешь?

— Лови.

— Ну... да, — через пару минут произнёс Йосанг. — Теперь впечатляет.

— Договорились?

— Да.

— Хорошо. Закажем по бокалу "Особого пустотного" и пойдем смотреть корабль. А затем поищем офис. На пару недель моих денег должно хватить.

Однако к демонтажнику в тот день новоиспечённые партнёры так и не попали. У выхода их встретила делегация, состоящая из опутанного грязными верёвками чемодана, задиристой малышки с каргосканером и двух пацанов постарше, лет пятнадцати-шестнадцати.

Пацанка шагнула вперёд и заявила:

— Дядечка, мы чемоданчик нашли. Вы его потеряли, а мы нашли.

— И теперь достойны награды, — добавил один из банды босоногих, высокий мосластый парень в коротких чёрных шортах и белой футболке. — Награды хорошей, потому как очень шустрый чемодан.

Аксён присел перед чемоданом, размотал верёвки. Покосившись на детей — открыл. Закрыл.

— Совсем пустой был чемодан, дядечка, — жалостливо протянула девчонка. — Без ничего важного.

— Да, а всё барахло мы в переработку сдали. В таком только скведики ходят, — цыкнул зубом второй парень, плотный и коренастый, с синяком под левым глазом, щеголяющий в черном полувоенном комбезе с абстрактным белым рисунком на груди.

Аксён поднялся, отряхнул ладони от прилипшего мусора, и сказал Йосангу:

— А вот и наш будущий экипаж.

— Ты чо, дядечка?!

— Награды хотели? Так вот, я — клонер, слышали о таких? Готов вас полезному делу обучить. Станете богатыми и знаменитыми, если раньше не помрёте.

— Страшновато звучит, дядечка. Нам бы оптимизму побольше, и лучше наличными.

— Вас ждет великое будущее. Извини, девочка, но избежать славы не выйдет.

— А может сотню кредиток, и забудем друг о друге?

— Держи десятку и приходи завтра... Мур, какой там ангар?

— Четыреста пятый.

— ...в четыреста пятый ангар. Начнём захватывать мир.

Свеженабранная команда переглянулась и скрылась в тоннеле.

Йосанг обернулся к Аксёну и, приподняв бровь, спросил:

— Дети?

— Да, — тот довольно улыбнулся. — Без денег-то, кого мы ещё найдём? А тут, смотри сам: детей из криминала вытащим, на станции станет безопаснее, а у нас появится команда, причём — хорошо друг с другом знакомая.

— Ну да, одним выстрелом трёх куропаток поджарим.

— Кстати, о куропатках... пойдём-ка, всё же перекусим. Заодно обговорим, как с этими сорванцами станем управляться.

И Аксён повёл партнёра обратно к Столу.

Чемодан и саквояж потянулись следом.

* * *

12784 год Основания Мира, февраль.

Сутки от точки Неизбежности.

Старая Империя, лазурный сектор 9, скопление 694-701.

Система XOP-E002 (0,8), планета Мир.

Толстый старик, тяжко дыша и цепляясь правой рукой за волглые камни стены, спускался по узкой винтовой лестнице в подземелье. Ноги от усталости подкашивались, а в левой руке наливалась свинцом рукоять факела; тот трещал маслом, плевался каплями расплавленной смолы, отвоёвывал у мрака пятно в пару шагов и гарантированно выжигал всю электромагнетику метров на двадцать вокруг. С инфирикой сложнее, но десяток метров спецы из техотдела гарантировали, даже сквозь толщу гранита.

По морщинистому лицу Горана сползали капли едкого пота, но приходилось терпеть; слишком страшно отнять руку от стены, дарившей старику ощущение устойчивости.

Факел и стена. Стена и факел. Холодный шершавый гранит и редкие укусы расплавленной смолы.

Но вот толстяк добрался до узкой промежуточной площадки, остановился, утёр распаренное лицо рукавом старого плаща, хрипло откашлялся и продолжил спуск. Ещё минут десять и Горан, распахнув скрипучую дубовую дверь, выбрался в тёмный низкий проход. Глыбы тёсаного гранита нависали над самой головой, а конец подземного хода терялся во тьме.

Старик с радостным клекотанием выкрутил ручку факела и тот погас, распространяя тошнотворный запах раскалённой керамики и горелого масла. Горан с наслаждением почесал обожжённую смолой руку, проковылял с полсотни шагов вперёд, проводя дрожащими пальцами по правой стене. Нашарил кольцо для факела и с трудом его туда вставил, повернув три раза по часовой стрелке.

Во тьме зажглась гроздь алых огней и женский голос проворковал:

— Назовитесь, посетитель.

— Горан Ка... кха... Горан Калин-Каражич. Каражич, да.

— Калин-Каражич... — с сомнением в голосе протянула тьма.

— Каражич. Горан Каражич.

Темнота помолчала и с неохотой отозвалась:

— Вы опознаны, Горан Каражич. Добро пожаловать в архив.

Пол под ногами дрогнул, послышался тонкий свист, и часть подземного хода с Гораном внутри ухнула в бездну. Старик не удержался на ногах, бухнулся на колени и прижался к стене. Камни дрожали. Мир вокруг продолжал низвергаться. Пыхнуло горячим, раскалённым железом и серой, как от древних доменных печей, и тут же жар исчез, но серная вонь осталась.

Горан Каражич сглотнул, закашлялся и в который раз проклял предков. Тайна тайной, надёжность надёжностью, а дорогу к архиву можно было устроить и не столь заковыристо.

Каменная труба медленно тормозила. Где-то, на неизвестной Горану глубине, падение перешло в горизонтальное движение, а позже тихий лязг дал знать, что транспорт прибыл на место. Тьму рассекла косая полоса света — искин открыл дверь. Старик с трудом поднялся и прохромал на выход.

За дверью открылось огромное помещение. Не ангар для эсминцев, но десяток системных шаттлов тут бы легко уместился. В стенах зала — широкие прямоугольники проёмов. И никакого грубого камня: полированная сталь, керамика, живой пол и невысокие ограждения открытых пеналов с белыми прямоугольниками морфо-мебели.

То был архивный центр скрытой ветви Каражичей. Здесь хранились древние тайны и недавние секреты, скелеты и скелетики, смерти и жизни, кровь и грязь, патока побед и полынь потерь, плесневелые планы и свежие хрустящие надежды; всё, что скопила семья за четырнадцать тысяч лет.

И отсюда тянулась единственная ниточка к тем, кто так нужен Горану Каражичу.

Старик обогнул зал по правой стене и вошел в небольшую комнату. В ней нашлись стол и стул: крепкие, надёжные, из тяжёлой древесины чёрного дуба. И — экран. Здоровенный, выгнутый, во всю стену и половину потолка. Старьё, с уродливыми щелями визоров по краям, широкой окантовкой из потускневшего металла и дурацкими шишечками по углам. Дизайн времён юности Древнего Императора, если у этого клятого узурпатора она была, юность.

Горан плюхнулся на стул, повозился, устраиваясь на жестком сиденье, вздохнул, растёр руками лицо и постарался успокоиться. Сегодня может решиться многое... Должно же оно когда-то решиться!

Торопливо постучал по столешнице, подождал, пока стол не напечатает стакан холодной минералки, и с удовольствием выцедил воду.

— Архив, мне нужна связь с... — тут старик задумался. С кем говорить, он так и не выбрал. Разницы быть не должно, но... Именно что — но. Разница всегда есть.

Мальчишка или девчонка? Мальчишка? Девчонка.

— Архив, связь с Драгисой Каражич.

— Исполняю, господин.

Ждать пришлось невыносимо долго. Наконец экран осветился, и на нём проявилась рубка корабля, а там — невысокая темноволосая молодая женщина, с чуть широковатыми скулами, оранжевыми глазами и бледно-лиловыми губами. Увидел бы Аксён — опознал в её лице собственные черты. Что и не удивительно, его двоюродную тётку тоже форматировали в клонера семейного формата Калин-Каражичей.

Женщина прищурилась, изображение скакнуло и увеличилось, лицо заняло почти весь экран. Старик с глухой неприязнью зацепился взглядом за сетку зрачков Драгисы. Эта деталь внешности ему никогда не нравилась: пустой выпендрёж, бесцельная трата генетического пространства.

Драгиса едва заметно улыбнулась. Она знала. Она вообще знала всё. Если хотела.

— Здравствуй, дядюшка, — спокойно произнесла женщина. — У тебя новости.

— Да. Племяш твой нашёлся. Он опять умер.

Драгиса распахнула глаза и замерла. Включилась. Выключилась.

— Аксён.

— Да, он.

— Расскажи мне, дядюшка, сегодня я ленюсь.

— — —

Вызов застал Драгису в душевой кабине. Жёстко хлестала обжигающая вода, клочья пены забрызгали стены кабинки и сползали по раскрасневшемуся телу женщины. Десяток мочалок активно растирали руки и спину Драгисы, постепенно спускаясь к ягодицам. Женщина стояла с закрытыми глазами и мурлыкала романтическую песенку.

И тут пискнул браслет.

На краткий миг Драгиса скользнула в ясность 31*, увидела тень старика Горана и отключилась. Подождёт, вряд ли дело у дяди по-настоящему срочное. А вода ждать не будет, остынет, да и мочалки разозлятся, в следующий раз обдерут так, что мало не покажется. Драгисе было лень выправлять сбившиеся личностные настройки слегка сумасшедшей душевой кабины, она нравилась именно такой.

Придётся дяде поскучать.

Лишь получасом позднее Драгиса добралась до рубки. На вахте стоял Конрад, и Драгиса его отпустила. Система, где остановился лёгкий авианосец "Рассвет", — тихая, можно положиться на искинику. Низина 32*, но у самого края Периметра Империи. Драгиса редко выводила корабль в такие места, предпочитая глубокие нули, где любой нейтральный корабль — очевидный враг, не надо сверять имперские списки рейтингов. Но команде иногда надо и отдыхать. Вот и сейчас экипаж "Рассвета" отправился на челноке в ближнюю высоту 33*, размяться на планете и потратить заработанное на не слишком запретные удовольствия.

На корабле осталась лишь Драгиса да пяток человек дежурной смены. Вполне достаточно, чтобы под маскировкой дождаться остальных, а если проблемы... что же, корабль в разгоне и до Империи один прыжок.

Женщина встала перед большим экраном и приняла вызов.

Старик Горан, как всегда, выбрал малую связную комнату. Стол, стул, стакан. На плечах — древний потрёпанный плащ цветов семьи. Этот ритуал Горану очень важен, но чем именно — Драгисе никогда не было настолько интересно, чтобы нырять в ясность.

При виде племянницы лицо дяди дрогнуло. Драгиса знала: Горану не нравится её внешность, но тут уж ничего не поделаешь, второй проект по разработке формата клонеров семья Калин-Каражичей не вытянет. И так потратили восемь тысяч лет и четверть доходов за это время. Придётся старикам потерпеть.

Кстати, а дядя-то сдал. На биохимии и наномашинах сумел протянуть почти семь сотен лет, но в последние годы организм пошёл вразнос и тело расплылось квашнёй. Как Горан выдержал дорогу к Архиву, с её бесконечными крутыми лестницами и длинными подземными переходами, — совершенно неясно; деяние для старика почти героическое.

— Здравствуй, дядюшка, — сказала Драгиса. — У тебя новости.

— Да, племяш твой нашёлся, — прохрипел Горан и закашлялся. — Он опять умер.

Ясность чуть слышно плеснула на краю сознания. Племянник? Который?

— Аксён.

— Да, он.

— Расскажи мне, дядюшка, сегодня я ленюсь.

Соврала. Аксён — всегда интересно. Не слишком, ведь у племянника контракт с "Белластра" и ничего с ним не случится. Но за какой-то четвертью попёрся старик в такую даль и с такими мучениями? В ясность бы заглянуть, однако Драгиса решила — пусть дядя сам очертит круг событий, так будет легче.

Горан добыл из-под плаща застиранный носовой платок, трубно высморкался и проворчал:

— Драгиса... Предки знают, что случилось с этим сопляком, но "Белластра" отказалась ставить ему клон.

— Что?!

Ясность забурлила и взорвалась. Тупые иглы вонзились в виски. Волны инфира подхватили и понесли Драгису, её губы шепнули: "Вот и то, девочка... разбираются с ними".

— Вот и то, девочка. Мальчишку убили во Внешности, а проклятая "Белластра" расторгла контракт без объяснений. Юристы семьи, всей семьи... сейчас разбираются с гляковыми корпоратами!

— Аксён жив? — подобралась Драгиса.

Её заколотило в ознобе, а губы шепнули: "...оживили в Федерации".

— Был жив день назад. Подняли аж в Федерации!

Новость из разряда невероятных, но сейчас она не имела значения. Драгиса грубо проталкивалась через ясность, и та мстила — терзала и рвала, резала и колола, раздирала на части. Круги событий растекались, точки и векторы действий вспыхивали и угасали. Воронка вероятностей раскручивалась всё сильнее.

— Дядя, ты знаешь... Сейчас то самое время.

Неслышный вздох: "Истармина. Двадцать два часа. Оранжевый три".

— Да-да, девочка, — заторопился старик. — Сейчас, погоди-ка... Планета Истармина, город Тавой, двадцать два часа назад. Оранжевый три, скопление 336-840. Ты всё приняла?

— Почему так поздно?! — зло каркнула Драгиса. Теперь появление Горана ей не казалось удивительным.

— Проклятые корпораты время тянули. Сама понимаешь, такое не враз и признаешь. Новость из тех, что случаются раз в столетие. Наверняка там не продохнуть от маркетёров... Слетелись, стервятнички!

Драгиса молчала. Старик зудел.

Истармина. Девица с зелёными глазами. Билет. Девятнадцать тысяч. Выперцы. Две восемьсот. Трамп. Стец с пышными усами. Пиво. Чемодан. Девчонка. Стол. "Салорез". Хотя... Девчонки и демонтажника ещё нет. Аксён только-только до трампа добрался.

Женщина пришла в себя. Дядя с жадностью разглядывал её лицо.

— Ну, что?!

— Я его нашла.

— А... — старик судорожно вздохнул. — Ключ?

Драгиса молча покачала головой. Из Горана как воздух выпустили. Уронив голову на руки, старик какое-то время мычал и раскачивался. Всхлипнув, выпрямился, утёр мятым платком одинокую слезу и уставился яростным взглядом в глаза племянницы.

— Драгиса! Ты ведь видела Ключ, тогда?...

— Видела, дядя, видела.

— Я хотел бы успеть, — пробормотал старик.

— Это будет скоро. Год, два, три... много — пять.

Шепот: "...дают три года".

— Мне дают три года, не больше, — с трудом выдавил старик. — А заморозка... Заморозка меня убьёт.

— От меня это не зависит, дядя, — мягко произнесла Драгиса. — Прости.

— Ну... к-ха... хорошо. Проследи за ним...

Левая щека старика неприятно задёргалась. Он молча кивнул и отключился.

Ясность поделилась: "...пока не отдаст Ключ...".

Некоторое время Драгиса всматривалась в слепой экран, затем устало опустилась в капитанский ложемент. Тот был внушительным сооружением, занимающим заметную часть рубки. Некогда капитан "Рассвета" изрядно потратилась, и на её рабочем месте установили огромный трон — автономный командный центр корабля, оснащённый щитами и внутрисистемными двигателями. Родился трон дорогим межсистемным шаттлом и успел изрядно потрудиться на имперских линиях. Позже Драгиса выкупила челнок с аукциона, а на верфи кораблик ободрали до скелета и ужали почти до размеров аварийной капсулы.

Женщина закрыла глаза и задумалась.

Знала — Горан тему Ключа не оставит, Ключ стал сутью его жизни, и не только его. Ведь и ей, Драгисе, интересно, есть ли сейчас хоть капля смысла в давних планах?

Новая смерть Аксёна запустила старый, закисший от древности механизм, который скрипя, вздрагивая на ухабах и роняя хлопья ржавчины, начал разгоняться по давно заброшенной дороге. Старики клана ничего не забыли, старикам нравилось великое прошлое, и они надеялись обрести его в настоящем. И лучше не стоять на пути дребезжащей махины, даже ей, Драгисе. Сомнут и затопчут на пути к Великой Мечте.

Старцы так и говорили о Мечте, большие буквы отчётливо ощущались.

И потому — лучше помочь; да и ясность нынче болела смурным и диким. Стоит разобраться в причинах.

Экран осветился. На нём проявилась такая же рубка и такой же чудовищный трон вместо капитанского ложемента. А там полулежал мужчина: темноволосый, с широкими скулами, бледно-лиловыми губами, глаза же... Глаза закрыты.

Драган, капитан "Заката". Его авианосец сейчас двигался по низине рядом с Зелёной Аркой. Так им было проще, Драгисе и Драгану, так они накрывали больший объём в ясности.

— Летишь к федератам, — уронил мужчина, резко поднялся и открыл глаза.

Зрачки — сеткой.

— А ты во Внешность.

— Там нет Ключа.

— Найдётся.

— Нам бы обменяться.

— Позже, — поморщилась Драгиса. Из них двоих она была сильнее привязана к личным воспоминаниям. — Позже.

Драган печально улыбнулся:

— Хорошо.

Он придвинулся к самому экрану и принялся разглядывать женщину. Драгиса потянулась, поднялась и скользнула навстречу Драгану. Долго они смотрели друг на друга. Женщина протянула к мужчине руку, пальцы прошли через голографическую плоскость и встретились с ладонью Драгана. Почти встретились.

Ведь между ними — тридцать тысяч световых.

— Обмен? — прошептал Драган.

Ясность откликнулась: "...да", и через браслет Драгисы хлынул поток памяти. Хлынул, столкнулся с таким же встречным, закрутился водоворотами, пенясь и ярясь... Смешиваясь и вливаясь обратно.

Всё только так. Через браслет, через инфир-систему корабля. Никакой прямой связи, никакой личной инфирики. Только ясность и посредничество машин.

Драган и Драгиса родились рыбами величайшего из океанов; рыбами, которые ненавидят воду.

* * *

< Тота из трансляции "Слухи на рынке" >

"Поступают сообщения о внеплановых отпусках некоторых высших офицеров нашего государства.

Несколько адмиралов Маркетинга Гансты неожиданно купили пятилетние контракты на пребывание в отелях одной из красивейших планет Гансты, расположенной в живописном скоплении. Совершенно дикая природа Сарасты и уникальное предложение по осмотру нетронутых цивилизацией мест — явный знак благоволения со стороны Собрания Гансты"

< Тота из трансляции "Вопросы Внешности" >

"Минералиссимус 34* Харди, известный владелец пятнадцати фабрикаттов 35, сообщил о получении анонимного заказа на 14% мощностей. Это уже второй Фабрикант, который заявляет о повышении спроса на чистые материалы.

Напоминаем, что вчера вся Внешность была шокирована заявлением Минералиссимуса Власты Вачковски о заказе на 23% мощности производства ее семнадцати фабрикатт и шести фабрикарров"

< Тота из трансляции "Инфоцентрал ОКСН" >

"Передвижение двух флотов во главе с двадцатью мобильными базами 36* в сторону региональных Врат к Торговой Гансте и Зелёной Арке происходит в рамках плановой ротации находящегося на маневрах ограниченного контингента во имя осуществления союзнической поддержки единочеловеческой деятельности"

< Квота из трансляции "Скачущий по деньгам" >

" — ...Слушайте новости, мои маленькие экономические друзяшки! Новость часа и, не побоюсь этого сказать, новость года! Салатики и шахтеры нашли общий интерес! Видать, на общем интересе к земле, хи-хи-хи! Шахтеры продают салатикам... Что бы вы думали? Они продают им сорок, — СОРОК, руку им на плечо! — платформ для мобильных баз в конструктивной готовности!

Продают из задела, друзяшки мои! ИЗ ЗАДЕЛА! Думал ли кто из вас, моих маленьких экономических интересантов, что у Союза Фабрикантов есть сорок готовых платформ для мобильных баз? Нет? Вот и никто не думал.

Чую, в маркетингах ОКСН и Старой Империи уже полетели золотые погончики!

А вот вам хвостик новости — к сорока платформам добавлен опцион на ещё двадцать с производством в ближайшие три года!

Ту-ту! Из маркетинга Гансты уезжает пара адмиралов! В глушь, в Сарасту! Ссаными лейтенантиками!

Кто же знал, что у Фабрикантов такие свободные мощности? Вот и я не предполагал, мои маленькие друзяшки, и потому вдуплил сегодня на бирже полтора триллиона полновесных имперских кредитов. Тю-тю, денежки! Ваш папочка оказался ластоногим тютюнечкой, как и многие мои длинноносые друзяшки!

И последнее пёрышко: всё это гиперскачущее барахло Фабриканты не продают, а меняют. Вдумайтесь — меняют!

НА ВОСЕМНАДЦАТЬ ГОТОВЫХ И УКОМПЛЕКТОВАННЫХ МОБИЛЬНЫХ БАЗ ИЗ РЕЗЕРВА ФЛОТА ЗЕЛЕНОЙ АРКИ!

Тишина в инфире, да, мои друзяшки?

ЭТО ВОЙНА? С КЕМ? И НА КОГО СТАВИТЬ?

Друзяшечки, нас ждут интересненькие времена! Мои любимые триллиончики скоро вернутся ко мне; идите к папочке, идите! Не будь я сам Великий Хвостатый Скачущий По Деньгам!"

ГЛАВА ВТОРАЯ

Некогда владелец одной безвестной компании сумел добиться встречи с Древним Императором, — то ли взятками чиновникам Министерства Двора, то ли посулом будущих прибылей, то ли обещанием вечной жизни. А может, кто из высших вельмож и в самом деле узрел перспективу?

Как бы там ни было, а Джей Карсоник Тай получил приглашение на аудиенцию, которую Древний Император предоставил во время очередного бала. Во дворце собралось великолепное общество — высокая аристократия, дипломаты ближних и дальних государств, имперские сановники и магнаты. Джей Карсоник хоть и явился одетым оскорбительно бедно, но, когда дошла его очередь, — смело выступил вперёд и, поклонившись коротко, гордо заявил:

— Владыка жизни и смерти, я принес бессмертие вашим подданным! Открыта технология, которая позволит жить вечно. Люди больше не будут бояться далёких звёзд и таимых ими опасностей.

Древний Император Катанга Ос, восседающий на высоком троне во блеске преклонения и славы, наклонил голову и нахмурился. Мало было тех, кто не трепетал при одном движении его брови, но Джей Карсоник Тай стоял как скала. Ведь сердце дано храбрым людям, чтобы в иные минуты каменеть.

— Бессмертие. — Древний Император взглянул на просителя и показалось всем, что пронзил того взглядом и углубился в бесконечную даль времени и пространства. — Весьма сочное слово. И столь же опасное. Многие из тех, кто произносил "бессмертие", — немедленно теряли голову.

— Моя судьба в Ваших руках, светлый Император.

— Ты уже обрёл бессмертие, кудесник?

— Да, Ваше Величие! Я испытал технологию на себе. Она великолепна!

Всесильный император поднялся с трона, неспешно спустился к гордецу. Обнял за плечи, ласково улыбнулся и правой рукой оторвал ему голову. Голова покатилась, распахнув немой рот и удивлённо хлопая глазами. Тело мешком упало к стопам повелителя империи, а хлынувшая кровь залила его белоснежные одежды.

Достославный Катанга Ос подцепил пальцем одну из капель и уронил на язык.

— Когда вернётся, ведите сразу сюда, — промолвил император и облизнулся. Ни гости, ни придворные этого не заметили. Ведь зрение дано умному человеку, чтобы не видеть лишнего.

Праздник продолжился. Через час Джей Карсоник Тай появился во дворце и был препровождён к императору.

— Что же, доказал ты свою правду, кудесник. Как назовёшь корпорацию?

— Ещё не думал над этим, Ваше Величие, — ответствовал Джей Карсоник. И потёр шею.

— Ты сказал, что мои подданные перестанут бояться дальних тёмных звёзд. Теперь все звёзды станут светлы и прекрасны.

— Да, Ваше Величие.

— Что же... Повелеваю назвать сие дело корпорацией Прекрасной Звезды — Белла Астера.

— Склоняюсь пред вашей мудростью, Владыка жизни и смерти.

— Но слишком доступные звёзды могут смутить подданных. Надо оградить простой народ от опасных соблазнов. За бессмертие должно брать справедливую цену, кудесник. Понял? Справедливую, не меньше.

Древний Император величественно повёл рукой, отпуская Джея Карсоника. Тот покинул дворец, украдкой притрагиваясь к шее и навечно запомнив слова императора. Известно всем, правитель Старой Империи неизъяснимо мудр и чрезвычайно убедителен.

...Говорят, что в иные дни, когда Древнему Императору становится скучно, а багровая луна восходит над горизонтом, он приглашает кудесника на ужин. Тогда Джей Карсоник Тай открывает тайный сейф и достаёт наплечник из крепчайшего нейтрилла 37*. Этот наплечник столь искусно выделан, что закрывает плечи, шею и даже поднимается до лица.

И ещё говорят, что Древний Император, удостаивая Джея Карсоника приватной аудиенцией, добродушно смеётся при виде доспеха и, обняв старого знакомца за плечи, самолично проводит к столу. На столе же всякий раз над роскошными яствами царит большая запылённая бутыль вина из запасов императора — вино густое, тягучее от сладости, бархатное благородным багрянцем в бокале и сверкающее нежным рубином в свете алой луны.

О чём беседуют во время трапезы Древний Император и владелец корпорации "Белластра" — доподлинно неизвестно никому, ведь дар речи дан мудрым людям, чтобы иногда молчать.

* * *

12368 год Возрождения Источника, март (12784:3 [ОМ])

Один месяц от точки Неизбежности.

ОКСН, лазурный сектор 5.

Система на краю Периметра Конгрегации (0,5).

Ванда Тея Керн считала себя нищей.

И планета, на которой ей не повезло сейчас бросить якорь, тоже нищая. Нищая на нищей — хороший зачин для комической сценки. Но Ванда Тея Керн относилась к жизни серьезно и смеяться над собой не позволяла. Серьёзный же человек всегда знает доступные ему ресурсы, и потому нищая Ванда частенько пересчитывала свои богатства. Вот и сейчас принялась за дело, загибая пальцы.

Она молода, всего двадцать пять — раз. Ценность хоть и сомнительная, но пусть будет.

У неё яркая внешность: под два метра ростом, черна как смоль, яркие аметистовые глаза и бледно-синие волосы. При этом полностью подходит под формат человека ОКСН. Родители пошутили при рождении, решили разбавить скучную обыденность своих типов; были они слишком похожи на стецов — невысокие, светлокожие, черноглазые и черноволосые. Когда Ванда прогуливалась с отцом или матерью по родной улице, соседи улыбались. Добродушно, поскольку знали: и Ванда, и её родители — вовсе не стецы, а стопроцентные греги. А грег это сила, всегда и везде. Потому — два.

С образованием повезло: и начальная школа оказалась хороша, и в специальный десантурный колледж Ванда прорвалась, хоть и последней в списке, но — пробилась. А это не каждому удаётся. Это — три.

Четыре и пять опять же обеспечили родители. Сами всю жизнь проработали техниками на ближнем фабе по производству печатно-плазменного оборудования, и потому захотели для дочери чего-то более интересного. При ген-коррекции заказали неплохой интеллект, пусть и в ущерб силе, и теперь Ванда могла некоторые навигационные задачки щёлкать только так. А ещё родители продали полученное в наследство имущество, поскребли в кубышках родственников, переехали в дом поскромнее и впряглись в лизинг. Лет так на пятьдесят. Купили Ванде трансляционный пакет, в просторечии именуемый солипсическим вирусом, и потому девушка теперь стоила как приличный корабль. В кармане пусто, а сама золотом посыпана.

В общем, четыре и пять. Хотя эти пальцы уже загнуты.

Но дальше шли достижения самой Ванды.

Попала в пятёрку лучших выпускников колледжа — на испытаниях показала такую скорость реакции и расчетов движения, что мигом поднялась в рейтинге, и её пригласили на практику в специальный отдел Департамента Основ Расы. И вот уже третий год Ванда мотается по планетам Периметра, освобождает людей, уничтожает наркоту и незаконные инжекты 38*. Это — шесть.

Девушка обвела взглядом пенал, в котором обитала на этой чертовой нищей планете. Сорок метров, односпальный лежак, огромный стол, на котором вечерами разыгрывала тактические сражения. Пара стульев, один из них всегда задвинут под стол, ведь гостей тут не бывает. Узкий шкафчик для одежды, шкаф побольше для оружия, оборудования и боевого скафа. Да, бедновато. Или это уже говорила?

Рука зачесалась, как раз та, где загнут всего один палец.

Надо срочно считать!

Так! Ванда здесь уже полгода, ползает по джунглям и раскисшей грязи полей. На счету два захваченных транспорта с наркотой и семеро торчков-охранников. Семь!

Восемь... Восемь было вчера, когда пришло письмо от дяди. Дядюшка служит в Департаменте и добрался до внушительного поста. И вот прислал письмо — гордится, мол, её успехами. А это дело такое: ни один грег не похвалит родственника за просто так, лишь за реальные успехи. Так что — восемь!

Ещё у Ванды собственная фазотта — редкий и мощный стрелковый комплекс, который поди найди. За эту стрелковку пришлось отдать все накопления, да и то повезло, что в прошлом рейде поймали контрабандиста и легальной частью груза премировали работников Департамента. Ванда свою долю неспешно продала через планетарный аукцион, вот и хватило на фазотту. Это — девять, хотя и не всегда. На массовую операцию всё равно идёшь с положенным вооружением, но вот если соло, то там пакуешься как хочешь.

И, самое главное, у Ванды Теи Керн есть Ванда Тея Керн!

Это — десять!

Пальцы закончились. Как закончилось и время, отведённое вселенной на подсчёт активов. Дрогнул технобраслет на руке, из инфира свалился пакет. Не успела девушка его открыть, как распахнулась дверь пенала, и на пороге появился хмурый штат-майор Хайк Тон Руггински.

— Мечтаешь?

— Никак нет, одер! Считаю активы!

— И как?

— Я богата, одер!

Руггински неопределённо хмыкнул и крутанул рукой в воздухе:

— Собирайся. И богатства захвати. Нас отзывают с отчётом в центральный отдел. Через час-полтора прибудет челнок.

Майор кивнул девушке и исчез, как и не было.

Ванда подтащила ногой стул, села и ещё раз осмотрела помещение. Пусть и голяк голимый, а сколько тут прожила — уже и привыкла. Но приказ есть приказ: через полчаса она уже шагала по коридорам местного департамента, а позади тяжко переваливался скаф, таща в руках чемодан с вещами и контейнер с фазоттой и прочим стреляющим.

На улице царило солнце и предчувствие скорого дождя. Перед зданием раскинул лапы тяжелый ховер, в который люди из местного отдела забрасывали какие-то короба и беззлобно лаялись с Руггински. Тот явно хотел сличить данные по каждому контейнеру и его содержимое, но время поджимало.

Один из бойцов, светловолосый крепыш, пробегая мимо девушки, состроил преумильную физиономию и послал воздушный поцелуй. Ванда кинула в него камешком. Парень симпатичный. Осталась бы Ванда здесь на пару месяцев, может и сладилось бы чего. А может и нет, Керн девушка резкая и всегда готовая поделиться доброй оплеухой.

Из здания вывалился штат-коммер Ион Трыдна — замначальника местного отделения. За ним брели, подталкиваемые бойцами, трое торчков. Штат-майор Руггински нехорошо прищурился.

— Не возьму!

— Куда ж вы денетесь, майор. Приказ.

— А в приказе сказано про людей в сопровождение?

— Э... нет.

— Ну и вот. Я, сами видите, налегке, всю команду пришлось вам оставить.

— Вон у вас боец, — и Трыдна ткнул в сторону чернокожей синеглазки.

— И что, она будет эту троицу сторожить всё время, пока мы летим?

Штат-коммер помолчал. Приказ-то есть, а средства для исполнения не выделили. Один из торчков решил, что вышло освобождение и ехать никуда не надо, и с радостным гоготом завалился на землю, свернулся калачиком и тут же захрапел. Двое других косились на него с завистью, но последовать примеру не решились.

— Вот ведь четверть! Четырежды четверть! Слушайте, майор, приставьте к ним ваши скафы и дело с концом.

— Отличная идея! Сказать почему?

— Руггински, вы меня не путайте. От приказа нам не отвертеться, давайте нормальные предложения.

— У вас пришел стандартный запрос?

— Да, на образцы.

— Количество указано?

— Нет...

— Ну и вот.

— А, ну да, ну да... Ну да, точно, — Штат-коммер развернулся и показал пальцем на двух торчков. — Этих обратно. А вам, майор, всё-таки придётся одного захватить.

Руггински недовольно дёрнул плечом, но кивнул Ванде. Та со вздохом забрала у скафа контейнер с оружием, чемодан же сам спрыгнул с рук скафа и взобрался в ховер. Скаф подобрал с земли торчка, подождал, пока Ванда не обмотает тому руки и ноги липучкой, и тоже загрузился в машину.

Сама Ванда остановилась у ховера, огляделась — похоже, здесь уже не бывать, — кивнула местным бойцам (блондинчику — с сожалением), и забралась внутрь. Да, проклятые джунгли, затянутые мерзкой бурой паутиной местных паучар, а за каждым кустом может сидеть торч с пушкой, да — омерзительные болота с вездесущей кислой липкой тренкой... но если ты в местном городишке, то вокруг чисто, аккуратно и светло. Особенно утром, когда дождевые тучи ещё только переползают через горы, а воздух прохладен и свеж.

Чистенько, но бедненько.

Она будет скучать по этой нищей планете.

— — —

На космодроме ждал стандартный челнок Департамента — тридцатиметровый кирпич со скруглёнными обводами. Увидев пьяного торчка, пилот немедленно устроил скандал, благо отделы разные и летун Руггински не подчинялся. Однако без образца штат-майор лететь отказался, ибо — приказ. Ванда, разумеется, тоже. Куда она без начальства?

Постояли, попыхтели.

Потом пилот вспомнил, что есть у него небольшой закуток... рядом с гигиеничкой, но временную камеру делать отказался. Мол, пусть варганят сами боевики.

По-быстрому добыв на космодроме стальной лист, в два скафа Керн и Руггински нарезали металл на полоски, сплели те между собой, приварили к стене и вышел импровизированный обезьянник. Дырку в клетке, через которую засунули торчка, загородили скафами. Кинули арестанту пару съедобных батонов и памперс из аварийного запаса челнока. И пошли спать, благо от дурацкой работы не столько физически устали, сколько душой умаялись.

Лететь было больше суток. Ванде отдали крошечную каюту на одного человека, Руггински завалился спать в рубке. Пилот хоть и шипел злющим котом, но сделать ничего не мог. Через час после взлета сходил проведать торчка и вернулся ещё злее — тот умудрился надеть памперс на голову, обоссался и теперь вонял на весь коридор.

Со временем пилот всё же не выдержал, разбудил Руггински и тот с помощью скафа выполоскал торча в гигиеничке. Вонять стало меньше, зато мокрый арестант теперь елозил по полу, скрёбся, хлюпал носом и заунывно гундосил. На свежий памперс внимания не обращал.

Рулады торчка сну Руггински оказались не помехой и штат-майор снова захрапел.

Посреди ночи проснулась Ванда. Ей хотелось... ясно куда. Туда, где рядом скафы стоят. Она выбралась из каютки в коридор. А там темно и мрачно — начальник увлечённо подушку давил, пилот плавал в инфире, и челночный искин решил энергию сэкономить. Девушка пошлепала в сторону гигиенички и вдруг застыла. Слышалось странное.

— А-а-а... а-а-а... А-а-а... — выводил чей-то низкий голос.

Ванда насторожилась и напрягла слух.

— Где же, где, моя любимая Астильда. Где же, где, ведь тысячи тебя, — уныло гундосил тусклый глас. — Где же, где, моя любимая Астильда. Где же, где, ведь копии тебя вокруг.

Вроде и ерунда, а мурашки по спине.

— Где же, где, моя любимая Астильда. Как уйти мне от хозяина постылого... Где же, где, ведь миллионы здесь тебя...

Ванда скользнула по коридору дальше. В темноте ни четверти видно не было, девушка различила лишь, что в клетке ворошкается тело с белым клубком вместо головы. Арестант низким голосом продолжал выть про Астильду.

— Где же, где, моя любимая Астильда. Копии и копии вокруг. Не уйти мне от хозяина постылого... Знает только он, где верные атомы твои...

Звук завораживал, бред завораживал ещё сильнее. А главное, нечто внутри девушки с глухим недовольством отзывалось на это имя. Казалось, кто-то давно и прочно забыл эту Астильду, и ему совершенно не хотелось вспоминать.

За спиной раздался шорох, некто придвинулся к Ванде и положил руку на плечо. Девушка взвизгнула, отскочила, развернулась на пятке и влепила ногой со всей дури в тёмную фигуру. Та улетела во тьму коридора, смачно шмякнулась и разразилась бранью.

Разгорелся свет. На полу валялся Руггински и сыпал проклятьями. Ванда юркнула в гигиеничку и заперла за собой дверь. Она едва не того, не опи... и пусть теперь весь мир подождет!

В коридоре послышались встревоженные восклицания пилота.

Через четверть часа все собрались в рубке. Руггински прижимал пакет со льдом из морозилки к правой половине лица и пил горячий кофе, морщась. Напротив расположилась Ванда. Угрызений совести она не испытывала. Нашелся шутник, класть руку на плечо. Руку ему на плечо, четверть!

Пилот молча переводил взгляд с одной на другого. Мизансцена складывалась та ещё, летун не знал — смеяться или хмуриться напоказ. Наконец штат-майор допил кофе и обратился к пилоту:

— Знаешь ведь, тут недалеко карантинная система?

— Да, всего прыжка три-четыре, и не по Вратам.

Руггински кивнул и зашипел. Продолжил:

— Так вот, там живут похожие на обезьян чужаки. Раса древняя, но нам никаких проблем не доставляют. Что-то у них там случилось, очень давно, и теперь они из системы ни ногой. Даже сторожить не надо, сами себя ограничивают, от космоса отказались.

— И чего?

— А того, что повадилась туда летать всякая сволочь, ловить чужих на их же планете, а потом разделывать на мясо и воспоминания.

— На воспоминания? — спросила Ванда. Как ни злилась она на шефа, но слушала внимательно.

— Э, девочка... Ты два года ловишь уродов, которые инжектами торгуют, и не знаешь из чего их делают?

— Из этих обезьян?!

— Из обезьян, из разумных тараканов, из тех синих червей, которые возле региональных Врат в Гансту живут... из много кого. Из людей тоже делают, но фигня получается.

Ванде новость показалась из тех, что стоило хорошенько обдумать. Пилот тоже удивился; похоже, такие сведения не сильно-то распространены.

Майор же повёл рассказ дальше:

— Короче, вот у этих обезьян есть легенда... Или не легенда, а местная любовная проза. Рассказ про влюблённых. Не знаю, не спец я по их лирике. Но что-то у них есть и занимает важное место в культуре.

— Пусть будет легенда, — согласился пилот.

— Хорошо. Легенда про то, что извне пришёл какой-то хозяин и жизнь этим обезьянцам порушил. Все вокруг стали одинаковыми. И влюблённые не могли друг друга найти. Как найдёшь, если смотришь на соседа как в зеркало? И от хозяина не уйдёшь, только он знает, где твоя половинка. Но — не говорит, собака. А может и сам не знает, потому что обезьяны стали копиями друг друга, чуть не до атомов.

— Бред какой-то.

— Может и бред. Но обезьянцы эту историю передают из поколения в поколение, а у них письменная история втрое дольше, чем известная история нашей Конгрегации 39*. Вот и прикиньте.

Такой срок в сознании Ванды не укладывался. Это сколько же, около сорока тысячелетий? Что-то тут не то, даром жрут пайки ксенологи.

— Хорошо. Любовная лирика, все дела... — не выдержала она. — Зачем туда уроды ездят?

— Тебя отвести к торчку? Видела, в каком он состоянии? Эти инжекты так на психику влияют, что никаких рабских ошейников не надо. Торчки всё готовы сделать, что их хозяин скажет. И подделать инжекты невозможно, только из живых чужаков изготовить.

— Твари, четверть!

— Согласен.

— Они же... Они же портят Расу! — от возмущения Ванда не могла найти слов.

Руггински кивнул. Вздохнул, и заключил:

— Ладно, мы. Мы сильные. А вот эти чужаки... Иногда мне всех этих тараканов становится жаль. Придумывают легенды, сказки. А с нашим появлением пришлось заняться мифотворчеством всерьёз. Надо же объяснить народу, почему им в космос нельзя, вот и рассказывают про волю богов. А боги — всего лишь мы.

— Но... Раса? Мы должны её защищать. Да и войны были в прошлом...

— В прошлом — да. Разное было в прошлом. Потому я и говорю "иногда".

Помолчали.

— Слушайте, господа наземные герои, — протянул пилот. — Я в сомнениях, можно ли мне всё это слышать?

— Можно. Это не тайна Департамента. Но ты прав, пойдём-ка спать.

Ванда побрела в каюту. Свалившись на лежак, она вдруг вспомнила о том пакете, который пришел утром. Открыла, а там письмо от дяди, Тоберника Трайс Ен Керна, довольно крупного функционера Департамента Основ Расы.

"Племяшка! Знаю, ты собиралась в отпуск на родину. Но после сдачи отчетности, задержись на планете. Возьми три дня отпуска и сиди, жди моего вызова. Это очень важно. Есть человек, с которым тебе надо познакомиться. Это очень серьёзный человек и надо постараться добыть то, что ему надо. Возможно, когда я отойду от дел, именно тебе работать с ним. И потому..."

Девушка помотала головой. Везде какие-то проблемы. Ну, почему нельзя просто сдать торча в отдел и уйти в отпуск? Она так давно не видела ма...

Через минуту уже спала. Снилось ей, как загибает четырнадцатый палец на руке, подсчитывая активы.

— — —

— Господин... Т., представляю вам мою племянницу Ванду Керн. Обстрелянный десантур, колледж закончила с отличием, прошла двухгодичную практику в нашем департаменте, умеет навитировать все типы малых кораблей. Месяц назад получила звание штат-лейта. Восемнадцать успешных операций, одна незавершенная — Ванду там ранили.

При первых словах дяди Ванда поднялась и поклонилась. Статус гостя неясен, но дядя говорит уважительно. А значит — от лишнего поклона спина не переломится.

— А теперь ты, Ванда. Это — господин Дж.К.Т., мой давний знакомец из Старой империи. Когда-то он оказал мне услугу, потом я ему, потом он мне...

— Прекрати, Тоберник, — улыбнулся Дж.К.Т., — не станем же считать, кто кому должен. Ты бы ещё инфляцию за прошедшие годы прикинул.

— Инфляция, не инфляция, а помнить надо, — холодно отрезал вар-ген. — Память — фундамент ОКСН!

Ноги сами собой подбросили Ванду, она вытянулась струной и гаркнула:

— СВЕТ НАШ ПУТЬ!

Увидев вздёрнутую в удивлении бровь гостя, крепко сжала челюсти и с трудом заставила себя сесть. Дядя ей тепло улыбнулся, а Дж.К.Т. сощурился и принялся разглядывать с насмешливым интересом.

Щёки Ванды потемнели. Стыдно, четверть! Но за что? Всё как должно.

— Как видишь, Дж.К.Т., племянница моя молодец и хорошо воспитана. Настоящий грег! А теперь продолжим, — произнёс вар-ген и пояснил Ванде: — Присутствующий здесь господин Т. обратился ко мне с личной просьбой. Учитывая союзнические отношения между ОКСН и Старой Империей... — он постучал стилом по столу, — ...а также некоторую ранее оказанную господином Т. помощь нашему Департаменту, я решил пойти ему навстречу.

Дж.К.Т. задрал голову к потолку, состроил кислую физиономию и проворчал:

— Под протокол?

— Под протокол.

— Чертовы формалисты.

Тоберник Керн сделал вид, что не услышал.

— Итак, Ванда Керн. Ты полетишь вместе с миссией нашего маркетинга на территорию Союза Фабрикантов. Там происходит нечто увлекательное, а мы не знаем что именно. Фабриканты молчат.

Он снова постучал стилом по столу. Дж.К.Т. на миг состроил особо гадкую рожу.

— Полетишь на отдельном корабле. Небольшом, но интересном. Его предоставил нам уважаемый господин Т. По его мнению, корабль подготовлен для дальнего полёта, но проверять придётся тебе. Жду отчётов. А пока я загнал это корыто на верфь и его обследуют на закладки.

Дж.К.Т. преувеличенно-изумлённо приподнял брови и качнул головой, а из инфира Ванде упал пакет, от дяди. Смотреть его она пока не стала.

— Главное задание в том, чтобы ходить по пятам и внимательно слушать. А если придётся, то убегать быстро. И — обязательно убежать. А потом принести мне в клюве услышанное.

— За кем ходить?

— За всеми.

— А если всех будет много?

— Тогда приоритет — местные и Самалантис. Говорят, сантасы там тоже объявились. На наших, имперцев, зелёных и махари — можешь хоть камни кидать из угла. Если, конечно, вдруг не случится чего особого. Тогда решай по обстановке.

— Противодействие?

— Фабриканты будут держаться в стороне, у нас соглашения по маркетингу. Наши мешать не станут, но и помощи не жди, для всех ты просто торговый агент, спец по выперцам. Во Внешности это вроде как популярно. Разберись, кстати, что это такое и где оно растёт. Или где их выпасают.

— Так точно, одер!

— Так... Всех остальных считай нейтралами. Пакет я тебе скинул, там всё, что мои ребята собрали полезного. Смотри, не утони.

Вар-ген помолчал, легонько постукивая по столу.

— Так, всё важное обозначил, остальное в пакете. Но есть особенность. Летишь ты не от Департамента, а как частное лицо, — тут Ванда не удержала бесстрастное выражение на лице. — Да-да, как частник, — повторил с нажимом дядя. — Даю тебе полгода отпуска по состоянию здоровья для лечения недавней раны. — Девушка покосилась на едва заметный шрам на левой руке. — И на время отпуска тебя нанимает этот добрый и щедрый господин Т. Поняла? Щедрый.

Дж.К.Т. хрюкнул и затрясся от сдерживаемого смеха. Он вообще вёл себя совсем не так, как представлялось Ванде, должны вести себя важные люди, с которыми дело имеет вар-ген Департамента.

— У него конфликт интересов в Империи, потому не может обратиться в имперский маркетинг... — пояснил Тоберник Керн и поднялся из-за стола. — А теперь я вас покидаю. Вам пятнадцать минут, чтобы утрясти все условия. Через четверть часа вернусь, если не успели — то опоздали.

И он покинул кабинет.

— Так... Ванда, позволишь тебя так называть? — гость передвинул стул поближе к девушке. — Отлично. Времени мало, дядя твой тот ещё краб, никогда не пройдёт мимо брошенной скорлупы.

Он потёр руки и ненадолго задумался. Ванда молчала. Дж.К.Т. кинул на неё острый взгляд и признался:

— Помимо того, что сказал мой уважаемый друг, требуется не просто смотреть, слушать и следить. Меня больше интересует нечто иное: некоторые простые эксперименты по пути твоего полёта. На корабле — кстати, это пеллата — есть особое устройство. Его надо будет периодически... активировать. Инструкции и... расходные материалы найдёшь там же.

— Что за устройство?

— Потом увидишь, не важно. Времени мало, твой дядюшка скоро вернется. Устройство обычное, не совсем привычный способ включения. Ничего страшного, разберёшься. Раз ты десантур, то крови бояться не должна.

Ванда внимательно посмотрела на мужчину. Вот ведь, руку ему на плечо! Это подо что она подписывается?

— Не косись так. Всё законно, — криво усмехнулся Дж.К.Т. и потёр шею. — Давай лучше поговорим о приятном, о деньгах.

— Слушаю внимательно.

— Корабль маленький и пилотировать тебе придётся самой. Я знаю, ты умеешь. Но я дам команду, они уже на корабле. Их двое, Энтос и Энван. Смотри не перепутай, они обидчивые, — Дж.К.Т. хихикнул. — Это и команда, и охрана. Ребята боевые, стрелять умеют. Дальше... В корабле тебя ждёт улучшенный пакет имплантов седьмого уровня и пара навыков, которые пригодятся именно для пеллаты. Сама разберешься.

Девушка слушала, а краем глаза косилась в инфир. Пеллата, пеллата...

— Седьмого мало. Давайте девятого уровня. И с навыками тоже не жмитесь, там смотрю, куча специальных...

— Это зачем?

— Хочу выполнить задание и вернуться. Мне ещё перед вар-геном отчитываться.

— Вот ведь ушлый краб... Хорошо. Пакет с импами будет толще.

— И нужен какой-то приличный скаф, у меня на хорошую броню никогда денег не хватало. А ходить в стандартной "трёшке" по Внешности желания мало.

— Девочка...

— Вы же хотите, чтобы я вернулась и принесла нужные данные?

— Твои родители не из Торговой Гансты?

— Они стопроцентные греги! — отрезала Ванда. — И, кстати, осталось всего пять минут, а мы ещё не договорились. И у меня для вас пренеприятнейшее известие...

— Какое ещё? — рыкнул Дж.К.Т.

— Мои папа и мама — греги, да! — взяли кредит на покупку трансляционного пакета. Он теперь во мне установлен, потому у меня такие хорошие показатели в навигации.

— Хм, девочка, да ты недешево обходишься! Я уже сомневаюсь, хватит ли мне денег на твою прогулку.

— Вар-ген Департамента Основ Расы предоставляет вам собственный кабинет для переговоров. Значит, кошелёк у вас достаточной ширины. В любом случае, этот вопрос не обсуждается. Если я погибну, вы должны выплатить кредит за моих родителей.

— Но это же грабёж! Пакет стоит как лёгкий крейсер! — принялся возмущаться Дж.К.Т., но глаза его смеялись. — Ты сама поставила, мне-то он зачем? Почему я должен компенсировать?!

— Ради Расы мы идём на любые расходы! Но — ради Расы. А вы частник, — отбрила Ванда. — Три минуты.

— Согласен, — поднял руки господин Дж.К.Т.

— Я...

— Согласен. Лови контракт.

Ванда быстро пролистала контракт и подписала.

По контракту она получала и затребованное, и то, на что не рассчитывала — вполне приличную оплату, пакет имплантов и навыков, деньги на расходы (подотчётные, однако) и боевой скаф производства ОКСН восьмого уровня в собственность. Ей также передавались во владение две единицы какого-то автономного оборудования (см. спецификацию 417 к контракту) и разрешалось выкупить корабль за треть цены в случае успешности миссии. Правда, успешность определял заказчик, да и денег на выкуп всё равно нет: корабли — штука чертовски дорогая.

Вопрос выплаты родительского кредита в контракте тоже оговорен, как и приличная компенсация в случае гибели Ванды.

Всё. Обратного пути нет.

— Да, и ещё... — Дж.К.Т. потёр подбородок и отвёл взгляд. — Если ты вдруг услышишь там, во Внешности, что есть какие-то проблемы у клонеров... понимаешь? Любые проблемы. Но — у клонеров. Это важно. Так вот, запоминай всё подробно. Оплачу отдельно.

— Хорошо.

Ванда Тея Керн на миг закрыла глаза и где-то там, во тьме, наконец, расцепила руки.

Она сделала это.

Итого — одиннадцать!

— — —

Утром Ванда собрала вещи, отправила старый скаф родителям, написала им письмо и бросила туда весь остаток денег со счета. Сдала пенал, вызвала рикшу (оплатив его уже с корабельного счёта) и отправилась на верфь. Ночью ей принфирилось, что корабль уже осмотрен спецами Департамента и можно принимать.

Верфь, кстати, была на планете и недалеко от базы Департамента. Видно использовалась для ремонта челноков, корветов, эсминцев, атмосферных грузовиков и вообще всякой летающей мелочи.

Пока рикша гнал по дороге до верфи, Ванда раскрыла пакет с документацией на корабль и принялась читать. Кораблик достался ей достаточно странный: масса покоя 1600 тонн, при этом две трети массы ушло на гипердвигатель. А, ну да, дальность прыжка пятнадцать световых, предел для кораблей малого класса. У обычных разведчиков не больше двенадцати световых. Но зато у них автономность полгода, а не жалкие тридцать дней как у пеллаты.

Дизайн корабля удивлял: крошечный трюм на полсотни кубов — разве что комаров возить, из оружия пара точек ближней обороны, ускорителей нет, хорошая скорость, отличная маскировка, изумительные сенсоры. Стандартный генератор — загрузка до прыжка обычная, три часа. Смешная автономность в тридцать дней на трёх человек.

Ванда не могла понять: что это? кому такое надо? что вообще с этим делать?

О, а пеллату звали "Синеглазка Делла", переименована вчера, идентификатор и лицензия действует в течение года. Господин Т., небось, остроумцем себя числит. Да и четверть! Детей с ним Ванде не форматировать, а там лишь бы платил.

Девушка на время позволила себе помечтать... Вот куда потратить деньги после возвращения? Так сразу и не скажешь, идей-то много. Хотя, скаф теперь есть, стрелковка тоже... чего ещё Ванде надо? Большую часть все равно надо отдать родителям, пусть кредит гасят.

Через полчаса рикша поравнялся с пропускным пунктом, там Ванда его отпустила и отправилась по территории пешком, благо верфь небольшая, дорога на карте указана, а погода хороша.

Девушка лавировала между больших ангаров, уклоняясь от грузовиков, перепрыгивая через технологические щели в бетонных дорожках, пробираясь по эстакадам над открытыми стапелями. Вокруг кипела работа, народ бегал на своих двоих или летал на роллерах, мимо с металлическим шелестом проскакивали скоростные почтари и местные грузовозы-бурлаки. Посмотреть было на что, но время поджимало и Ванда ускорила шаг, тем более, что нужный ангар был уже совсем рядом.

В ангаре нашёлся и корабль. Пеллата оказалась похожа на плоский треугольный клин длинной метров пятьдесят. В задней части над плоскостью корабля выступали три толстых кожуха пустотных двигателей, центр корпуса прорезало широкое отверстие, из которого торчал сглаженный цилиндр гипердвижка, а в передней части поблескивали короткие усики антенн. Броня угольно-черная, с едва заметными пятнами сенсорных полей.

Входной люк сиял открытым проёмом и рядом с ним топтались два высоких плечистых парня, как бы не выше самой Ванды. Обряжены они в стандартные пустотные комбезы с закатанными рукавами, из-под темно-красных залихватски сдвинутых набок кепок торчали длинные, плохо стриженные космы светло-пепельного цвета. Судя по светлому цвету кожи и пепельным волосам — стецы.

Имперцы, что ли? — решила ванда. — Можно было команду здесь нанять, и вышло бы дешевле и вообще, греги это сила!

Он уже подошла почти к самому кораблю, когда пустотники обернулись.

Девушка остолбенела.

Каздраг рандойский! Сорги 40*! На территории ОКСН!

— Я — Энтос, — улыбнулся правый сорг.

— Я — Энван, — поморщился левый сорг.

— Не перепутайте нас, капитан! — произнесли они в унисон.

Подходящие к случаю ругательства на ум не пришли, потому Ванда лишь растерянно кивнула и медленно поднялась по трапу. Что делать, Ванда не понимала; руки тряслись от ярости и ужаса.

Вот подстава, так подстава. Интересно, знал ли дядюшка?!

По длинному закрученному вдоль борта коридору Ванда добралась до рубки и упала в капитанский ложемент. Ясно одно — от контракта не отказаться. И дядя не поймёт.

Вздохнув, Ванда положила ладони на управляющие панели.

— Просыпайся, моя крошка Делла.

— Я всегда рядом, хозяйка!

— Статус?

— Полный, хозяйка! Баки залиты под пробку, команда сыта и довольна, пакеты с инструкциями получены, специальный контейнер размещён в трюме. Авианосец "Нардорер" ждет нас на высокой орбите через пару часов, но можно и ускориться. Тамошняя братия аж бьёт копытом, так торопятся!

Ванда скользнула взглядом по статусу состояния, проверила посылку — да, это тот контейнер с расходниками. Эксперименты начнутся уже на территории Торговой Гансты, а пока можно про них забыть. Ей бы с командой разобраться, с такой странной... Она придавила панель и позвала:

— Энтос... и Энван, подойдите в рубку.

Вскоре капитан пеллаты смотрела на свою команду и понимала, что ни четверти не понимает. Кожа соргов темнела на глазах, глаза голубели, волосы... волосы, руку на плечо, тоже!

— Это... как?! — хрипло произнесла Ванда.

— Так положено, капитан! — улыбнулся сорг.

— Спецификация 417 в контракте, капитан, — проворчал сорг.

— Так, всё потом. Разбираться будем позже. — Ванда забыла, зачем вызвала команду. А по контракту выходит — имущество.

Собственность, четверть! Движимость, проклятье!

Разумные существа у грега в собственности?!

Каздраг каздрайский!

— Идите пока... к себе.

Глубоко вздохнув, Ванда выкинула из головы лишние проблемы, закрыла глаза и подключилась к искину. Где-то далеко внизу раскрылись окошки, потекли строчки синта. Ванда-Делла запросила разрешение на взлёт, крыша ангара разошлась и пеллата медленно поднялась над поверхностью земли. Тихо и осторожно "Синеглазка Делла" ушла в разгон.

Через четверть часа в навигационном окне Ванды появился четырёхкилометровый "Нардорер", похожий на вязанку из огромных труб, и распахнулся один из его портов. Небольшой чёрный кораблик скользнул в док и зацепился за палубу. Через минуту авианосец начал разворот к далеким Вратам. А на борту пеллаты, обхватив себя за плечи ледяными руками, мерзла Ванда. И думала она о том, что порвать с прежней жизнью можно было не так резко.

Когда всё откроется, скучать придётся уже по родине.

Дж.К.Т., тебя убьёт Ванда Тея Керн!

Где же ты, моя Астильда...

Четверть!

* * *

< Тота из трансляции "Слухи на рынке" >

"Поступают сообщения о покупках личных аудиенций между лидерами Собрания Гансты и некоторыми из Минералиссимусов. И хотя суммы называются демпинговые, но кредит всегда кредит, и карман он не тянет!

Одновременно наблюдается падение цен на основные ресурсы, добываемые на территории Союза Фабрикантов. И это явный знак, что Собрание Гансты готовит обширную культурную программу для Фабрикантов"

< Тота из трансляции "Вопросы Внешности" >

"Минералиссимус Йон Рест, владелец одиннадцати фабрикаттов, сообщил, что получил обширный заказ на 88% своего производства. От комментариев по поводу имени заказчика уважаемый Фабрикант уклонился. По данным наших новостных трансляторов, заказчик тот же, что и у Минералиссимусов Харди и Власты Вачковски.

Поступают сообщения о пропаже кораблей на территории синих секторов 2 и 4. Вчера не прибыл по расписанию конвой из среднего фрахтера и двадцати двух кораблей охранения"

< Тота из трансляции "Инфоцентрал ОКСН" >

"Передвижение трёх флотов во главе с двадцатью семью мобильными базами в сторону региональных Врат к Торговой Гансте и Зелёной Арке происходит в рамках плановой ротации находящегося на маневрах ограниченного контингента во имя осуществления союзнической поддержки единочеловеческой деятельности"

< Тота из трансляции "Глас Древнего" >

"Старая Империя не комментирует слухи о передвижениях имперских флотов"

< Квота из трансляции "Скачущий по деньгам" >

" — ...Вы ещё не устали от свежих новостей, мои сопливые инвесторчики?! Так фирьте и не говорите, что не фирили!

У шахтеров творится какая-то чухня и они сами пока не могут её прочухать! И, судя по тому, что землеройки неслабо вооружаются, дело пахнет не только палёным, но и жареным. С рынка ближних секторов забрали почти всю готовую военку, Арка впервые за столетие мостит Мобильные Врата на территорию Фабрикантов — готовится забирать оттуда купленное и поставлять проданное.

Торговая Ганста под шумок решила огра... то есть, простите, создать лучшие условия для начала предварительных переговоров с минеральными барончиками, и это отличная новость для таких как мы, мои милые друзяшки!

Пока большие играют, настало наше время откусить просыпанное!

Лично я попляшу по мелочи, но если вы, мои тёплые друзяшки, далеки от центров новостей или любите помучаться в долгую, то есть смысл вкладываться в минеральчики. Через полгода они взлетят, да ещё и с пузырчиками!

А я пока хожу по головам и стригу торчащее, и уже накрошил на сотенку миллиардиков! Вот так, мои экономические друзяшечки!

И это только начало, ходят слухи, что маркетёры всех стран объединились и толпами валят во Внешность. Им там намазано!

Ждите новостей, мои друзяшки, запасайтесь тоннами памперсов и расширителями глаз. Скоро они взлетят в цене, не будь я сам Великий Хвостатый Скачущий По Деньгам!"

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Шесть сотен лет назад, в год, когда закончилась кассационная война с Семьёй Тардалли, а на севере Гансты траулерную экспедицию торговцев синим деревом разгромил дредноут Службы Клининга ОКСН — да будут прокляты эти нищебродные единочеловеки! — трое братьев из древней, но не снискавшей кредитов семьи, отправились попытать счастья в коробейничестве.

Сказать по чеку, лишь двоим из них это требовалось: юнцы завершили обучение в Маршанском университете на Трайе и получили дипломное задание — за полгода найти семье по клиенту с годовым дебетом в семь сотен тысяч кредитов. Всей бирже ясно, что задача пустышная, но Трайский университет не входит в первую тысячу и учатся там сплошные офени да шибаи. Редко кто из бурсаков-маршан выходит даже в шкуродёры, а уж про лабазников и говорить смешно.

Но надо же где-то грызть кредитные истории отпрыскам чалдонных семей? Почему не в Маршанском университете? Тем паче, что эта учебная лавка известна хитрыми накопительными планами, и чем больше поколений в ней учится, тем больше скидка. А любой кредит в кошельке не лишний!

В иных семьях даже детей рожают по календарю, дабы больше льгот в лавке урвать.

Как бы там ни было, а двое братьев рьяно взялись за порученное. Третий же, будучи годами старше, прихватил семейный грузовичок и отправился с младшенькими — в дороге помочь, да и присмотреть от семьи, так сказать. Ведь дело такое — не уследишь поначалу, что у человека руки дырявые, он опосля и всё семейное дело в пустоту уронит.

И вот летели братья из второго лазурного сектора в сторону региональных Врат к проклятым единочеловекам, присматривались к нелюдным краям, искали ещё не доеные планеты и станции. Ничего не нашли — где-то, да лабаз стоит, а то и целый дилер присел, шелковую нить протянул. Летели долго, скоро уже и срок выйдет, а заказчиков так и не нашлось.

Тогда одному из братьев, среднему, в голову пришло — ведь в округе есть пара карантинных систем, куда торговцы синим деревом иногда ходят. А где они рыбачат, там обычному перекупщику делать нечего, опасно. Может заглянуть, да пошарить чутка в окрестных системах, вдруг живёт там кто потихоньку, внимания не привлекая, и страдая от недостатка широкой розницы и дешевого опта? А тут вот мы такие, ушлые да тороватые.

Сказано — сделано. Ударили по рукам и взялись за дело с новыми силами.

Да только не пошёл на пользу сей ангажемент. И клиентов нашли, и дебет вышел добрым, и контракты распродали, какие с собой взяли, и даже новых пачку заключили. Но на обратном пути заглянули в одну приграничную систему, да и сгинули там.

А через некоторое время семья их хиреть почала: то один человек пропадёт, то другой умрёт, то третий разорится и примет яд со стыда, то следующий в чеке невзначай попадётся пиратам.

Через семь лет вся семья и погибла, и уж совсем назначили суд по выморочному имуществу, как объявился один из братьев, меньший. И выкупил имущество семьи за один кредит, приняв на себя некоторые из долгов, взявшись с новыми силами за просроченные подряды. На удивление всей тамошней бирже, дела поднялись в цене, и вскоре тот человек даже вышел в Нижний круг Собрания Гансты, на чём, впрочем, и остановился.

Имя ему Денанций Морато Кар.

А что в приграничной системе братья сыскали, да как один из них выжил — общему рынку то неизвестно. Таков уж мир — не все прайсы удаётся пролистать до конца. Но есть и совет: предъявите в Маршанском Университете на Трайе этот текст и вам дадут скидку на обучение, не менее четверти процента. И вот там, на уроках тёмного трейдерства, местный дилер задёшево продаст вам сертифицированную историю братьев-выпускников.

Чек обналичат, но порадует ли вас баланс?

* * *

12784 год Основания Мира, июнь.

Один месяц от точки Неизбежности.

Торговая Ганста, лазурный сектор 4, система BAU-FA71 (0,3).

Малая цитадель, штаб-квартира корпорации "Триуннер".

Господь проснулся поздно.

Наступило уже 7:31 утра, когда он покинул дремотное лежбище и направился в чистилище. Было темно. Ещё семь минут он принимал во тьме экономный душ и очищал поверхности от накопившейся скверны, каждые десять секунд морщась от писка — очередной кредит списывался со счёта. Канализация пробила существенную брешь в активах, однако удержаться от неё было совершенно невозможно.

Покинув чистилище, Господь на долгих семнадцать секунд замер перед отражалищем — оглядывая своё греховное вместилище, ища в нём случайную порчу. Таких не нашлось — сухое и подтянутое старческое тело, бледно-золотые волосья создают святую солнечную корону вкруг лица, омрачённого неизбывными пороками окружающего мира. Всё как и должно для будущего демиурга.

Ещё несколько мгновений он собирался с силами для выхода в тварный мир, и вот — послал запрос на одеяния. Через семь секунд на его тощие плечи возлегли прохладные одежды из грубого джута — мерзки ощущениями и приятны дешевизной одновременно.

Сопровождаемый писком утекающих со счёта кредитов, Господь спустился на лифте в столовую. Там его ожидал немудреный завтрак — чашка желудёвого кофе, жареное яйцо и три печёных тоста. Раздумывая над тем, не добавить ли в кофе полграмма сахара и ложку обезжиренного молока, Господь запросил инфирику.

Новости упали жирными пакетами и зашебуршились, толкаясь локтями.

Он отфильтровал лишнее и оставил необходимое. Среди важного нашлись последние биржевые известия: основной счёт потягчел на четыре триллиона. Приятные известия, однако ожидаемые. Деньги распланированы ещё вчера, сегодня Господь лишь подтвердил назначенные расходы. Как обычно, большая часть средств ушла в Дыру.

Но в почте нашлось и особое письмо — от наблюдателя за Алеф-7. И оно важнее; Алеф-7 последний месяц огорчал и беспокоил, ведь в столь юном возрасте легко совершить ошибку и погубить усилия последних двух десятилетий.

Господь запросил от агента дополнительные материалы по Алефу. Яйцо закончилось, тосты тоже, и Господь, морщась, допивал желудёвый кофе, когда пришёл ответ. Со счёта пискнуло полтора миллиона кредитов. Господь открыл видео: вот Алеф-7 копается в огороде, вот с коммерческими родителями сидит на веранде и чему-то улыбается, вот обряженный в дурацкую униформу преодолевает с такими же как он полосу препятствий, вот поздно вечером идёт с худенькой девчонкой под ручку по тёмной аллее и они над чем-то заливисто смеются.

Поколебавшись, Господь заказал ещё чашку желудёвой бурды. Неприятно пискнуло.

Алеф-7 Господу понравился. Урожайный получился мальчик, пора собирать.

Он отправил агенту короткое сообщение о подготовке к жатве и задумался. В ближайший месяц на территорию Союза Фабрикантов Господь не собирался. Контракты на поставку минералов заканчивались почти через год, потому никаких срочных дел там не предвиделось. Надо либо отложить страду, либо найти выгодное дело во Внешности.

Видимо, мальчику предстояло ещё пожить у коммерческих родителей.

Господь едва заметно дёрнул плечом и допил желудятню. Попытался допить, потому что из инфира нагло вломился пакет, расталкивая накопившиеся письма и закрывая чужие окна. Пакет жарко пылал и истошно верещал. Господь поперхнулся, с долгим всхлипом втянул воздух, согнулся от рези в желудке, свалился под стол и долго там кашлял.

Из-под стола поднялся Денанций Морато Кар, владелец торгово-промышленной корпорации "Триуннер", и был он зол и сосредоточен.

Пришедший пакет нёс на себе метку "Визит старухи" и это меняло буквально всё. Алеф-7 был отброшен, Денанций Кар вцепился в текст и перечитывал скупые строчки. Резким движением руки активировал прямую связь с абонентом, не слыша писк утекающих кредитов, и долго ждал соединения.

Минуты шли, кредиты стрекотали.

Абонент недоступен.

Вот. Оно. Как.

Денанций Кар прервал вызов, внимательно осмотрел и даже обнюхал пакет. Тот пах безукоризненно — сигнатуры на месте, ключи правильные, отпечаток разума агента тоже в пределах допустимого. В момент написания письма отправитель был свободен. Волновался, да, но никакого внешнего контроля.

Сорок три секунды Денанций перебирал варианты и просматривал архивы. Но как ни ройся в прошлом, очевидно — проект всей жизни под угрозой. Пора брать дубину и гвоздить со всею страшной и величественной силой, не спрашивая правил и вкусов, пока то, что в течении шести сотен лет составляло сущность и цель существования, не окажется в руках.

А провал агента показывал — дело под угрозой.

Господь в ослепляющей злобе рванул инфир. Вскоре перед ним появилось лицо темнокожего человека в белом мундире. Человек низко поклонился и произнёс:

— Адон, жду указаний.

— Готовь флагман... четверть! Готовь флот.

— Весь?

— Весь. Идём на флагмане и тех кораблях, которые смогут за ним угнаться!

— Цель, мой господин?

— Внешность!

— Мы захватываем Внешность, Адон? Но нам не хватит сил, Фабриканты здорово выросли за последнюю пару сотен лет.

Денанций Кар помолчал.

— Мы идём туда. На месте решу, что делать. Пожалуй, все корабли не бери, только флагман и те, на которые лицензии заканчиваются. И страховку проверь! Если что — потеряем немного...

— Принято, Адон.

— И забери с собой... Короче, возьми, что сможешь. Четверть знает, сколько там пробудем, и что понадобится. Ты свободен.

Адмирал Рестер Ро Кан ещё раз поклонился и прервал соединение.

Денанций Кар поднялся из-за стола, заказал скаф, и пока вешалки обряжали его в броню, отправил запрос к живодёру. Тот долго не отвечал, потом соизволил инфирнуться и начал нагло зевать в окне. Кар рассматривал его спокойно, как некое экзотическое насекомое, но живодёру это было как скользнуть рукой по плечу. Наконец, он прозевался и пробурчал с закрытыми глазами:

— Да... Адон?

— Собирайся, сука. У тебя час времени.

— Ай, ай, господин... вы сегодня не в духе. Чего брать?

— Стандартный пакет и вообще всё ценное. Не факт, что мы сюда вернёмся.

— Каздраг!... — Доктор тут же проснулся и распахнул глаза. — Да тут же... Триста лет!

— Вот и упакуй. Отправь... куда-нибудь. А самое важное тащи с собой. И, напоминаю, у тебя час. Пятьдесят семь минут.

Денанций прервал соединение, постоял, качаясь на носках, осмотрел столовую, выполненную четыреста лет назад знаменитым мастером из светлой алдарской ели, ископаемого дерева с одной из первых планет Старой Империи. Цена отделки этого небольшого помещения превышала стоимость лёгкого авианосца с полной авиагруппой. Но всё это, считай, в прошлом. Неизвестно, что ждёт там, во Внешности, но Денанций Кар был уверен — станцию никогда больше не увидит. Слишком явны знаки судьбы, а он их научился различать уже давным-давно. И, значит, надо уносить с собой что получится, и не горевать о брошенном.

Он поднялся на лифте, кредиты попискивали. Открыл сейф, достал оттуда тощую пачку писем, задумался, взял ещё две голубоватые металлических пластины и ушел. Распахнутый зев сейфа открывал доступ к толстым пачкам тысячных кредитов и коллекционному набору редчайших зелёных валастов.

Всё это прошлое.

...Лифт свистел, Денанций Кар торопился. Наконец он добрался до уровня ангаров. По дороге присоединилась охрана, двенадцать тяжело вооруженных косергов в имперских скафах десятого уровня. Тяжко ступая, они окружили господина и дальше шли коробочкой. Смешно, конечно, кто ж мог угрожать владельцу станции на его же территории, но бережёного Господь застрахует дёшево.

В ангаре Кар выбрал привычный корабль — лёгкий аркианский крейсер, способный прыгать не хуже иных кораблей-разведчиков и защищённый на класс выше, с приличным вооружением, сенсорами и хорошей маскировкой. Неподалёку суетился Доктор, грузил в свою летучую живодёрню какое-то невнятное барахло. Денанций Кар не отказал себе в удовольствии и инфирнул живодёру число 38. Тот дёрнулся, обернулся, принялся носиться быстрее, подталкивая чемоданы, контейнеры и почтарей.

Успеет, сволочь. Иногда Денанцию Кару хотелось — против своих интересов и прибыли, — чтобы когда-нибудь менгеле опоздал. Но, увы, сегодня не тот день. А жаль, жаль... живодёра Кар едва терпел, хоть тот и полезен сверх ожидания.

Крейсер покинул док и направился к флагману, носителю сверхтяжелого класса под названием "Шуммерикад", похожему на огромную тупоносую, чуть сплющенную пулю с двумя рядами коротких серпов по краям. Тот висел в полутора тысячах километров от станции, полностью освещённый, вокруг него роем шустрили тяжёлые истребители, грузовики и контейнеры, которые флагман принимал со станции. Адмирал Рестер Ро Кан всерьёз воспринял приказ и собирался забрать со станции максимум ресурсов.

Пока крейсер добирался до авианосца, Денанций Морато Кар рассматривал станцию. Она была хорошей базой последние четыреста лет; надёжной и безопасной — семь километров в диаметре, похожая на раскрытый цветок неттси, с широкими лепестками, и двумя толстыми тычинками вверх и вниз, окружённая сотней автоматических орудий и защитных систем.

Как раз в этот миг один из лепестков озарился огнями, оторвался от соцветья и начал медленно уплывать. Столь же величественно развернувшись, он отправился куда-то в сторону внешних планет. Доктор спасал накопленное за сотни лет — лаборатории, образцы, архивы. Ну, может и спасёт. Самому Денанцию это не интересно, всё по настоящему полезное он хранил в архивах, дублированных много раз и спрятанных так, что и самому найти будет непросто.

Крейсер подошёл к "Шуммерикаду" и скользнул в открытый портал личного дока. Через пяток секунд угнездился в захватах и раскрыл наружный люк. Денанций Кар покинул корабль, ни разу не столкнувшись с кем-либо из экипажа; люди все опытные и знают привычки повелителя.

Снаружи ожидали трое: капитан корабля Емций Рейс — такой же среднего роста сухощавый делар, как и сам Денанций, адмирал Рестер Кан — высокая чёрная жердь в неизменном белом мундире, и Катос Зейдель, улыбчивый толстячок с мягко журчащим голосом и ледяными глазами. В своё время каждый из них пошел на добровольную установку узла лояльности, потому нет ближе помощников у Денанция.

Троица глубоко поклонилась. Господь кивнул и направился к порталу внутренней транспортной системы, встречающие поспешили за ним. Команда косергов всё так же держала периметр вокруг повелителя.

Когда добрались до апартаментов Денанция, тот оставил охрану в комнате у входа, а сам вместе с помощниками прошёл во внутренние покои. Проходя, придирчиво осматривался: нет ли лишнего, ненужной роскоши или неправильно потраченного кредита? Ничего не нашел — всё голо, босо и исключительно функционально.

Зал стратегий встретил хозяина гулкой пустотой — огромная коробка с белыми стенами, четыре примитивных анатомических кресла, расставленных полукругом, а перед ними простой широкий стол. Господь занял крайнее кресло, подождал, пока остальные усядутся, и начал:

— Вы все знаете и о Дыре, и о Машине. Сегодня я получил информацию о том, кто сможет Машину запустить. Но агент пропал сразу после отправки письма.

Он помолчал.

— Агент сообщил, что один из крупных Фабрикантов не только знает, как заставить работать Машину, но у него такая Машина есть и внешник давно её использует. Теперь ясно, откуда во Внешности запасы платформ под мобильные базы.

— То есть Машину можно использовать и таким образом... Вы это знали, Адон? — мягко вопросил Зейдель.

— Нет, и это делает нужного нам специалиста ещё ценнее.

— А что с агентом, могут ли внешники отследить его владельца?

— Катос, он из тех людей, которых для меня готовит менгеле. Такой формат человека ещё не засвечен нами на рынке, концов Минералиссимус не найдёт. Сознание тоже не прочтёт, оно упаковано особым образом.

— У вас там есть ещё такие люди, Адон?

— Да, но не у этого минерального барона.

— Повелитель, а если Фабриканты обратятся к Самалантис?

— Тогда и узнаем, чьи форматы крепче, наши или их. И это, в какой-то мере, тоже будет пользой. Но Фабрикантам ещё надо придумать, чем заплатить сантасам, а дело это, сам знаешь, сложное.

— Вы планируете договориться с Фабрикантом, Адон? Или мне готовить операцию по внедрению?

— На месте разберёмся. Может Минералиссимусу надо что-то, что есть у меня. Может — нет. Потому — готовь идеи как захватить нужных людей, информацию я тебе дам. Но сначала побываем там, где растёт мой плод, он уже созрел.

— Да, Адон.

Адмирал и капитан молчали, ожидая пока разговор перейдёт к темам их ответственности.

— Теперь вы. Задача первая — попасть в Союз Фабрикантов как можно быстрее. Направление — планета Черванна, скопление 724-223, синий сектор 2. Варианты расчётов мне, капитан, жду немедленно.

Емций Рейс молча кивнул и погрузился в работу с навигацией.

— Задача вторая. Я хочу все тяжёлые корабли, который мы сможем доставить к Вратам на территорию Внешности. Весь флот, который либо успеет за "Шуммерикадом", либо незначительно от него отстанет. Нам точно потребуется сопровождение по Внешности — там начали пропадать даже защищённые конвои. Основная масса флота будет ждать нас на Вратах в Гансте. Резерв времени — пятнадцать дней от момента прохода "Шуммерикада" во Внешность.

— А не лучше назначить точку сбора во Внешности? — Рестер Кан был мрачен.

— Нет. Не хочу насторожить внешников крупным флотом.

— Скажите, господин... — мягко прервал Зейдель, — а каким образом ваш человек обнаружил работающую Машину?

— У Минералиссимуса крупнейшая верфь в скоплении. Строит автоматические грузовики на продажу, часть продукции идёт в его же логистические структуры. На верфи есть маленький тайный отдел: перед продажей грузовиков искинику заражают мозаичным червём-трекером. Дело обычное, во Внешности многие таким грешат. Вот в этот отделец и устроился мой человечек.

— Он заразил и грузовики для внутренних поставок?

— Почти. Недавно у логистов Минералиссимуса случился аврал, хватали всё, что было под рукой, даже партию кораблей, которые планировались на продажу. Служба безопасности не уследила, и мой человек смог просматривать память некоторых грузовиков. Нашёл дальнюю базу и необычные поставки...

Катос Зейдель пожевал губами и улыбнулся:

— Можно предположить, что у внешника критическая ситуация? И все эти слухи о том, что количество пропадающих кораблей постепенно растёт... Похоже, некоторые Семьи готовятся к эвакуации.

— Возможно.

— Где эвакуация, там и хаос, Адон.

— Продолжай.

— Где хаос, там возможность снизить цену до нуля.

— Дальше! — рявкнул Господь, и в его голосе стрекотнули кредиты.

— Вторая Машина, Адон. — вкрадчиво прошептал Зейдель. — Вместе с персоналом, умеющим с ней работать.

Все умолкли. Емций Рейс прекратил работу и остро взглянул на Зейделя.

Господь же прикрыл глаза и улыбался. Вторая Машина! Да, это знак... ЭТО ЗНАК! Он позволил себе помечтать долгих двадцать семь секунд, очнулся и сухо произнёс:

— Ты прав, Катос, вторая Машина пригодится.

— Я немедленно начну приготовления.

— Отлично. А что скажешь ты, адмирал?

— Скажу, что ситуация несколько улучшается. Если в тех краях такая тревога и даже подготовка эвакуации, то мы сумеем залегендировать проход во Внешность некоторого флота малых кораблей и нескольких крупных. Сначала пройдёт флагман с прикрытием, а позже, через несколько дней, протолкнём через Врата ещё одну эскадру. Якобы потому, что вы узнали на месте о плохой обстановке.

Денанций поморщился. Он буквально чувствовал, как с него заживо сдирают кредиты. Эти чертовы монополисты, корпорация "Воротари Дэнки", установили такой тариф на проход через региональные Врата, что даже Древний Император может почувствовать себя простым коробейником.

— Если Катос не сумеет придумать операцию малыми силами... — неохотно произнёс Денанций Кар, — тогда поступим, как предлагаешь ты, адмирал.

Тот коротко поклонился и провалился в инфир, собирать флот.

Денанций Кар повернулся к Рейсу.

— Капитан? Расчёт готов?

— Мы будем двигаться по безопасному маршруту, через системы с высоким уровнем безопасности, или пойдем по краю опасных зон?

— Какие варианты?

— Как вы помните, Адон, наш флагман — переделанный левиафан, прыгать он может на пятнадцать световых. Но при таких прыжках мы активно тратим энергию из накопителя. Если пойдем напрямую, без Врат, то это займёт около пятисот дней, что неприемлемо. Даже если будем покупать энергию на станциях зарядки, то всё равно срок сократится не больше, чем вдвое. Орбитальные маневры и переходы по системе занимают очень много времени.

— Никуда не годится. У нас времени — месяц.

— Да, повелитель. Я составил маршрут с использованием коротких и малоэнергетических прыжков, но безопасный маршрут займёт двести тридцать дней, с покупкой энергии — около ста девяноста.

— Месяц, капитан, месяц.

— Тогда выбора нет, Адон. Во-первых, поначалу направимся не в сторону Внешности, а в сторону ОКСН.

Денанций приподнял бровь. Капитан поторопился разъяснить:

— Там Врата с длинной хордой. Совершим скачок через половину территории Гансты. А во-вторых, большая часть пути пройдёт через Врата, плюс короткие прыжки через небезопасные системы. Но о нас узнают все, кто хоть сколько-то значит на рынке.

— Понял тебя, Емций. Конкуренты и партнёры увидят нашу поспешность и решат что настало время давить. Будут потери на текущих контрактах. — Денанций недовольно поджал губы и протянул: — Убытки, снова убытки и утраты. И ещё придётся отстегнуть жирный куш "Воротари Дэнки".

— Иначе не успеем, повелитель.

— Машина всё окупит, Адон, — вмешался главный шпион.

Если она будет, эта Машина.

Но Денанций Морато Кар не сомневался, ведь он — Господь побеждающий.

* * *

12784 год Основания Мира, май.

Два месяца от точки Неизбежности.

Внешность, синий сектор 2, скопление 724-223, система ASE-322FT (0,2).

Планета Черванна.

Задачка оказалась интересной.

Древний, потрёпанный грузовик, выкрашенный владельцем в оранжевый цвет, чудил и брыкался, стучал лопатой-подъёмником о стены ремонтного ангара и скребся ховерподами о бетон пола. Неван Ис Кар, специалист по настройке искинов, накидывал на управляющий блок грузовика инфирное лассо и тянул в свою сторону, пытаясь отвлечь искин и добраться отвёрткой до капота. Время от времени молодому настройщику приходилось отскакивать и прятаться за стальной колонной. Старшие коллеги — ну натуральные дебилы! — ржали, собравшись целой толпой на входе в соседний отсек, показывали пальцами и комментировали успехи и неудачи Невана.

Воля живого человека и холодная логичность искина, помноженная на долю программной безуминки, — кто сильнее? Победила молодость; измученный парень отыскал таки совершенно дурацкую ошибку в области определения навигационных координат. Грузовик, оказывается, искренне уверен, что сидит себе тихонечко на складе, принимает контейнеры и борется с плохо отлаженным кладовщиком.

Вот так у нас всегда, — думал грузовик, — ну ничего не могут сделать прямыми руками! Всё через задницу! Даже не загрузят толком, хотя куда уж проще?! Шлют какие-то тупые команды, нет чтобы закинуть контейнерами по списку и отпустить в дорогу. И грузовик с досадой отмахнулся от назойливого складского дрона. Тот спрятался за колонной.

Когда Неван сынфирил листинг грузовика, то покраснел как маков цвет, с досады отшвырнул отвёртку, не забыв, однако закоротить искин и поставить его на заливку последней версии грузовичной гаджетики. Ибо стыд стыдом, а дело надо завершить.

Как назло, тут же появился Няо Хао, пухленький и очень проницательный стец, хозяин мастерской.

— Делаешь успехи, Неван, — усмехнулся он. — Всего четыре часа и телега стоит смирно.

Парень, недовольно бурча, ползал по полу. Отвёртка куда-то запропастилась.

— Не расстраивайся, все мы проходили через такое, — продолжил хозяин авторемонта, — и все нашли нечто полезное для себя.

— Но почему, четверть, навимодуль влияет на ситуативную логику?! Ведь это же бред!

— Что ты хочешь, — пожал пухлыми плечами колобок Хао, — не могут сделать прямыми руками, только через... ну, ты понял.

Парень подозрительно покосился на хозяина мастерской, подобрал наконец-то найденную отвертку и выбежал из модуля. Колобок же почесал затылок. И чего он не так сказал? Всё верно, на фабе настраивают искинов через пятую точку, а ты потом разбирайся в их запутанном коде. Хотя грузовик построить — куда уж проще?

Неван же заскочил в раздевалку, ожесточенно содрал с себя комбез, швырнул в стиралку и метнулся в душевую. У него ещё пять минут, а потом надо звонить Телле. Девушка она капризная, если парень опоздает со звонком, может вильнуть хвостом и устроить некую женскую хитрость. Или, блин, не хитрость, а... четверть знает, как это назвать. Но домой они пойдут отдельно и никаких поцелуев! Не говоря уж о чём-то большем.

Он мучительно покраснел и принялся драть себя мочалкой ещё яростнее.

Через несколько минут он, пытаясь попасть одной ногой в штанину уже постиранного комбеза и проявляя чудеса акробатики, инфирил Телле.

— Привет! Я освободился. Пойдём вместе?

— Я пока занята, — улыбнулась в окошке светловолосая тростиночка. — А чем это ты там таким занят, что дышишь так странно?

— Ничем, — сказал Неван, поскользнулся и упал, крепко треснувшись головой о шкафчик, — каз... о-о-о... м.

— Что?!

— Я... хотел сказать, что подожду тебя.

— Ну, ладно. Минут через десять выхожу.

Неван отключился, поднялся морщась и охая, подошел к зеркалу, оглядел себя — не слишком высокий, увы, но в принципе, неплохо выглядит, — пригладил светлые с изжелтью волосы, поправил комбез, ласково улыбнулся, нахмурился, вздохнул и вышел, наконец, с работы. Телла ждать не будет, поскачет домой одна. Та ещё коза... любимая.

Через четверть часа они под ручку пересекали городской парк по длинной прямой аллее. Под ногами хрустели листья багрянки весенней, Неван и Телла загребали их носками ботинок и туфелек, подбрасывали в воздух и старались пинком отправить подальше. Дурачились как могли, ощущая в руке — горячую ладонь другого. Встречные прохожие усмехались и отодвигались к краю аллеи. Любовь! Того и гляди, зашибут не глядя весь мир, а не только тебя.

Но всё хорошее проходит, и парочка подошла к дому девушки, огляделась, поцеловалась украдкой и распрощалась. Парню до дома ещё половину квартала. Он и пролетел, как на крыльях.

Дом светился огнями, значит ма и па уже вернулись с работы. Неван простучал ботинками по деревянному крыльцу и распахнул входную дверь.

— Привет, гулёна, — поприветствовал его па Джек. Ма Ретта только усмехнулась, подошла и вытащила из волос Невана лист багрянки.

— Хорошего вечера, — улыбнулся парень. — Есть какие новости?

— Новости есть... — протянул па. — Очень важные новости.

Тон его был непривычно серьёзен и Неван остановился.

— Дядя твой приезжает, — выдохнул па и отвернулся.

— Дядя?

— Да. Ты же знаешь, мы никогда не скрывали, что ты наш приёмный сын. Дядя твой попросил о тебе побеспокоиться. Ему-то нельзя, человек он немаленький. Опасно было тебе с ним жить. У него вдосталь врагов, вот и уговорил за тобой присмотреть до совершеннолетия.

Ма молча ушла к себе в комнату.

Неван упал в кресло. Да, он это помнил, но никогда не думал, что дядя действительно когда-то появится.

— И что теперь?

— Заберёт тебя, отвезёт в Империум, отдаст на обучение в колледж или университет. Я точно не знаю, планами он не делился.

— Я ведь уже закончил среднюю школу, мне на днях восемнадцать!

Па вздохнул.

— Понимаешь, это уже вы будете решать, что и как. Мы тебя вырастили и сохранили, воспитали... как смогли. Но мы — люди маленькие, а дядя твой человек значительный, и может даже наследником тебя назовёт.

Появилась ма и протянула Невану обруч. Обязательное ежевечернее сканирование, проверка загрузки навыков, так говорили родители Невану. Надо. Тот и не сопротивлялся. Надо так надо. Нацепил обруч и задумался.

— А вы как?

— Мы... Или тут останемся, или твой дядюшка подкинет нас до Империума. Поговорим, узнаем его планы.

— О, па! А как он добирается? Ведь здесь опасно, может лучше мы к нему навстречу?

— Не знаю, Неви. Но он попросил дождаться.

Парень помолчал. Перелёты нынче становились опасны.

— Надеюсь, он летит на хорошем корабле и с большими пушками.

Ма и па переглянулись, и па сказал:

— Он может себе позволить хороший корабль... Даже очень хороший. Ладно, это не наше дело. А на сегодня в парке назначено собрание, придёт весь посёлок, мы тоже идём. Говорят, будут решать, как дальше быть и какие меры принять.

Неван оживился. Парк! Он помахал родителям рукой, поднялся в свою комнату и принялся инфирить Телле. Вечер мог сложиться исключительно интересно. Главное, слова правильные подобрать, а то девушка могла взбрыкнуть и провести весь вечер с семьёй, под заунывные рассуждения местных старейшин.

Однако Телла ничего такого и не думала. Видать, идея до ночи слушать тоскливое шамканье старикашек, её тоже не вдохновляла. Сговорились через час после начала собрания куда-нибудь вместе улизнуть. А там, гм, ведь молодым всегда есть что придумать, верно?

С этими приятными мыслями парень принялся укладывать вещи для пикника. Родители пусть соберут корзинку, а он захватит и свой набор в рюкзаке.

— — —

...Некоторые видели нечто плохое в названии Черванны, но таковы лишь те, кто никогда не бывал на этой планете. А ведь та прекрасна багряными лесами, алыми рассветами и червлёными вечерними зорями. Черванна жила буйством огненных красок, и при этом — оказалась тиха и мила, будто создатель её творил планету в час восторга и любви.

Если бы он поместил своё творение в зеленых или лазурных секторах — быть Черванне знаменитым курортом половины обитаемого космоса, планетой для радости и отдыха. А так — просто приятное местечко в малонаселённой пока Внешности, возможно — будущая столица скопления.

На Черванне люди успели разбросать города и селенья, научились выращивать местные злаки, кое-что привезли с собой. Живность тутошняя не слишком людям полезна и потому её постепенно заменяли привычной, хотя и отвели несколько больших островов под заповедник.

И казалось бы — жить да жить местным, но нынче на мир как тёмную пелерину набросили. Слухи бродили один того хуже. На западе Внешности начали пропадать люди и корабли. Поначалу — немного, чуть больше обычного. Думали — завёлся новый клан пиратов. Борзые и злые, набирают капитал и корабли, чтобы уйти в нулевые системы и там создать свои владения. Но нет, никто больше не видел пропавших кораблей, да и патрульные силы Фабрикантов о новых пиратах не сообщали. И требований выкупа не присылали, хотя было дело — пропадали корабли людей с широкими кошельками.

А потом змеёй метнулась новость — Мисткаль умолкла. Добрая планета на самом дальнем западе, чуть не десять миллионов населения, известна производством волоконной техники и армированных материалов. И — тихо, ни одного беженца. Посланный на разведку нюхач тоже не вернулся.

Ближайший к Мисткалю Фабрикант-Минералиссимус Тейди ин-Росси наладил туда даже небольшой флот из полутора десятка средних крейсеров. Флот канул в пространство и исчез. Трепет охватил весь дальний запад Внешности, но — чудо, через Мисткаль проследовал случайный караван из четырех автоматических барж. Ошибка диспетчера с дальней шахтёрской станции, он поленился инфирнуть свежую карту с безопасными маршрутами. Когда подняли записи искинов, то обнаружили молчащую планету и обломки кораблей на орбите.

Тогда Тейди не поскупился — переоборудовал три десятка эсминцев на искинику и отправил разными маршрутами. Через неделю большинство кораблей вернулось с новостями. Оказалось, что всё население планеты уничтожено неожиданно и одновременно — кинетическими ударами с орбиты. Планета кипела, её континенты вскрыты как консерва ударами ножа, поверхность покрылась волдырями извергающихся вулканов, всё заволокло тучами пепла и кислотными облаками.

Что там произошло с кораблями на орбите и небольшой орбитальной крепостью — долго было неясно. Но потом нашлись добровольцы, отправились вызнать и дело пошло. В системе не нашли ни следа каких-то чужих кораблей. Но по записям вышло, что пришли враги великой силой и появились одновременно, в одной точке, а не как привычно людям при прыжках — с разницей во времени и в разных частях системы.

У человечества появился новый сильный враг и с неизвестными технологиями. Много врагов случилось за последние тринадцать тысяч лет, некоторые ставили людей на порог небытия, но — человечество живо, а те — в карантине. Однако мало радости оказаться на острие удара и потому печалились жители Внешности.

И сегодня, после лёгкого вечернего дождика, начали собираться жители городишка Листрик — всё больше серьёзные краснорожие фермеры, их домовитые жены и бережливые дочери, плечистые сыновья и непоседливые внуки — в местном парке, усаженном золотыми соснами и багряными елями, — там обычно обсуждали самые важные новости и принимали главные решения.

Неван явился на собрание вместе с родителями. Те принесли с собой, как должно, пару бутылок и корзинку с едой, устроились на траве неподалеку от круглого главного стола, за которым уже восседали местные старейшины.

— Вижу, старцы наши уже в правильном состоянии, — усмехнулся Неван, разглядывая побагровевшие физиономии местных авторитетов, восседающих вкруг стола. — Сейчас начнут вещать.

— Сам понимаешь, выбор у них невелик: или молчать, или хоть как-то постараться людей успокоить, — проворчал отец Невана.

И точно, через минуту поднялся древний дед и, потрясая сухоньким кулачком, начал рассказывать о благости Черванны и силе местных жителей. За ним последовали и другие столокружцы.

Чем дольше говорили деды, тем больше мрачнел Неван. Остальные местные тоже не в радости — видно, что старикашки сами не знают, как успокоить горожан, но очень стараются. За усердие им поднесли ещё, и через пару часов некоторые из старейшин мирно почивали мордой на столе, время от времени всхрапывая. Вече расползалось на отдельные кучки, где горячо обсуждали происходящее. В массе своей листрикцы приняли судьбоносное решение — подождать и посмотреть. Авось, само пройдёт.

Неван ускользнул от родителей, скрытно пробрался к семье Теллы. Та сидела с родителями и младшими братишками на самом краю поляны и скучала. Увидев знаки Невана — сделала вид, что ей надо отойти, и вскоре уже увлечённо целовалась с Неваном, сидя у того на коленях.

Со временем вече перешло в стихийный праздник. А то! Решение принято, вот и камень с души упал.

К одиннадцати ночи все распечатали и употребили принесённое, многие даже сгоняли за добавкой, местная детвора притащила списанные военные иллюминаторы и устроила огненное шоу в небесах. Отцы семейств хоть и не мешали пацанве, но некоторые из них откровенно ежились при очередной вспышке. За праздником поначалу и не заметили, что в небе начали расцветать иные огненные цветы, а не только самопальный салют.

Но завывший инфир заставил протрезветь даже мирно храпящих старейшин. В системе происходило страшное — только что зашел объединённый флот Минералиссимуса Харди и корпорации "Веллурика", направлявшийся к Мисткалю. И этот флот неожиданно напоролся на флот чужих, который скрытно приближался к Черванне. Начались потери. Пятая часть флота людей уже сожжена, но в систему входили всё новые отставшие корабли, а вот флот чужаков пополнения не получал. Но — огромен, почти сотня крупных кораблей.

Из инфира явился образ губернатора — Томас Кин Латти объявил мобилизацию.

— Сограждане, — произнёс седоватый, но крепкий мужик лет пятидесяти, — у нас есть только один шанс, и он — только сейчас. Я знаю, у нас случались проблемы и недопонимания. Но сейчас не то время, чтобы это вспоминать. Мы все или погибнем, или победим. Я отдал приказ задержать все корабли в системе: гражданские и боевые. Гражданские стягиваются к пустотным хабам — женщины и дети имеют право эвакуироваться, вы все получите личный список эвакуации. Военные идут к нашим двум орбитальным фортам, и вы, граждане Черванны, получите информацию о приоритетной мобилизации.

Он вздохнул и продолжил:

— Я говорил с командующим флотом Минералиссимусов. Они дают нам пять часов на расконсервацию орбитальных фортов, большего не обещают. У них здесь только средние корабли, а у нападающих — много тяжелого класса. И потому, нам нужен каждый специалист по искинике, каждый техник, каждый энергетик и каждый логистик. Если мы не разогреем орбитальные форты — нам конец. К сожалению, политика экономии была ошибочна. Но сейчас не время искать виновных, надо делать то, что сможем.

Он помолчал. Никогда ещё у губернатора не было такого огромного инфира, даже во время выборов.

— Остальные должны получить оружие на территориальных складах. Если начнётся наземное вторжение — надеюсь, вы его остановите.

И каждый житель Черванны вспомнил кадры с Мисткаля: чужие расстреляли планету из космоса и ушли.

Неван крепко сжал в объятьях Теллу. Девушка прошептала:

— Нев, я не хочу умирать... Ведь всё будет хорошо? Ведь кто-то придет от Союза? Или, может, ОКСН пришлет добровольцев... Я знаю, они так делают.

Парень обнял девушку, поцеловал в волосы.

— Всё будет хорошо. Губернатор специально нагнетает, это просто политика. Ему нужна поддержка на выборах, и он решил поиграть в сурового вояку. Не бойся. У нас хорошие форты. Я там был и видел огромные пушки и до черта снарядов. Я там был. И сосед тоже, рыжий Роджер, спец по щитам, он говорил мне, что щиты там просто невероятные. Так что, поверь, мы надерем уши этим тараканам, или кто там они.

Из инфира свалился пакет: приоритетная очередь мобилизации. Через сорок минут Неван, как специалист в искинике, должен быть в областном сборном пункте. Он ещё раз поцеловал Теллу и сказал:

— Вот, меня призывают. А это значит, что я пойду и укокошу злых таракашей. Поцелуй меня крепче, потому что стрелять придется долго и я вернусь нескоро. А я хочу помнить твои сочные губы.

Он ласково улыбнулся и взъерошил ей волосы. Девушка вцепилась в него изо всех сил и прильнула к губам. Через несколько минут они попрощались, Неван вызвал рикшу и уехал. Он не стал говорить Телле, что рыжий Роджер так и не вернулся из полета в соседнюю систему.

* * *

Через месяц утомительных и тоскливых прыжков, после десятка столкновений в системах низкой безопасности, после омерзительного торга с корпорацией "Воротари Дэнки" на региональных Вратах в Союз Фабрикантов, флот Денанция Морато Кара ушел к системе, где жил Алеф-7. Флот невеликий — флагман "Шуммерикад", два дредноута, один средний авианосец и пяток недавно купленных в Федерации линкоров. Но даже такой флот казался Денанцию Кару чрезмерным — вопль улетающих с каждыми Вратами кредитов резал его не хуже циркулярной пилы.

К счастью для финансов, несколько последних прыжков флот проделал самостоятельно, прыгая за раз на одиннадцать световых, предельную дальность для линкоров этого типа.

Едва флагман вышел из финального прыжка, как инфир буквально взорвался: к Денанцию Кару стучались капитаны дредноутов и одного линкора, остальные корабли были ещё в прыжке. Не успел Денанций открыть пакеты, как адмирал Рестер Кан объявил алую тревогу. Что ни говори, адмирал тренирован на боевые ситуации и напичкан имплантами на скорость реакции по самую маковку.

Пока Господь пытался осознать ситуацию, Рестер Кан приказал дредноутам и линкору гнать корабли в сторону от боя, даже за счёт пережога ускорителей.

Вскоре из прыжка вышли ещё один линкор и авианосец, а с планеты протянулась нить связи — местные шишки хотели знать, кто таков гость и чем может помочь. На Черванну нападали какие-то тараканы — или не тараканы, а какая иная чужинская хрень, и вторженцев много: под сотню тяжелых кораблей. У защитников же всего две орбитальных крепости... да какие там крепости, форты! с едва поднятыми щитами и разрозненная масса легких и средних кораблей.

Денанций Кар перевел вызовы на адмирала, приказал кораблям встать в разгон в сторону от флота вторжения и распахнул окно во всю величину стратегического зала. Вскоре к нему присоединился адмирал. Капитан предпочёл остаться на мостике.

— Мой прогноз — семь или восемь часов, господин, — мрачно рубанул Рестер Кан. — Больше щиты их фортеций не выдержат.

— На планете — Алеф. Он мне нужен.

— Повелитель... Алеф важен, не спорю. Но никто не знает, что это за вторженцы. Предлагаю разогнаться в сторону внешних планет, подождать пока не заполнятся накопители и уходить. Пяток часов на зарядку для прыжка в соседнюю систему мы как-нибудь выдержим.

— Рестер, этот Алеф лучший на сегодня и страда объявлена. Он мне нужен.

— Риск, Адон. Нерасчётный риск. А у вас есть и другие... племянники.

— Меня ведёт вселенная, адмирал. Я — Господь побеждающий! — нахмурился Денанций Кар. — Что сможешь предложить?

Адмирал тяжко вздохнул:

— Флагман продолжим разгонять. Сбросим авиагруппу, это облегчит носитель. Дредноуты тоже пусть разгоняются по нашему вектору, но — по возможности. Авианосец направлю к дредноутам, пусть прикрывает. Линкоры... два линкора мы потеряем. Те, что вышли неудачно. С остальными пока неясно. Я запрошу целеуказания от орбитальных фортов, да и флагман будем периодически разворачивать в сторону флота вторжения и стрелять из главного калибра.

— Теперь я вижу боевого адмирала, а не ширного торчка, — произнёс Господь с закрытыми глазами.

Рестера Кана передёрнуло.

— Исполнять! И отправь команду за Алеф-7.

Адмирал поклонился и покинул покои повелителя. Через четыре минуты зарядится единственное крупное орудие "Шуммерикада", оставшееся после переделки корабля из левиафана — электромагнитная катапульта XL-класса. Теперь нужно вытрясти из местных самые точные координаты больших кораблей врага и немножко пострелять. Это, конечно, сильно замедлит наполнение прыжковых накопителей, но приказ повелителя однозначен.

Инфир кипел и плескался. По дороге к рубке Рестер Кан кратко пообщался и с местными, и с командирами остатков местного флота, которые ещё рубились с чужими в пространстве средних планет. В отдельном окне подключился капитан флагмана и с хрустом выдрал данные со сканерных систем дредноутов. Наложение полей и данных с разных источников, самопожертвование мелких кораблей флота защитников давало интересную и довольно точную картину.

Адмирал запросил переговоры с союзниками — стоило договориться о том, как лучше исполнить волю повелителя. Через некоторое время на экране появился типичный внешник — стец, коренастый и с лицом, будто вырубленным из гранита.

— Флаг-обер Тишински. Вы решили помочь?

— Адмирал Рестер Кан. Поддержим, но недолго. Владелец нашей корпорации на борту и я не стану рисковать. Отстреляемся сколько сможем, но на чудеса не рассчитывайте. Как зарядимся — уйдём.

— Спасибо за честность. Мы запросили поддержку, но гипер взбаламучен. Чужаки глушат передачи и мы не уверены, что штаб получил сигнал. Пришлось отправить курьера. Когда уйдёте, сообщите о ситуации Минералиссимусу Харди и "Веллурике". Может, они хоть планету спасут.

— Договорились. А теперь кидайте информацию. Что, как и где... и дайте доступ к системам целеуказания.

— Ловите. А за целеуказаниями вам к губернатору, у нас большинство ушастых выбито, сами наводимся от сенсоров орбитальных фортов.

— Хорошо, пакет получил.

— И это... погодите. Есть очень важное. Не знаю, как будет с вами, а у нас в первые минуты соприкосновения с противником множество пилотов и навигаторов одновременно выбыло из строя. Со временем пришли в себя, но мы успели потерять десяток прекрасных кораблей. В том числе и флагман.

— Что с ними было?

— Когда человек видит корабли чужаков, он впадает в ужас и некоторое время совершенно нефункционален. Через час или больше всё проходит.

— Вот как. И все пилоты?..

— К счастью, не все. Но многие и почти все, кто был на флагмане. Что странно, это действует в основном на навигаторов и пилотов, простые техники не подвержены, мы проверяли.

— Принял! Вижу, наш капитан уже начал получать целеуказания. Сейчас дадим огня.

Тишински кивнул и отключился.

"Шуммерикад" величаво разворачивался в сторону целей. Дульные эффекторы, установленные у конца трубы катапульты, растопырились, баллистический искин получил суперпозицию данных. Орудийный фаб изготовил снаряд с рассчитанной до пикограмма массой. Трехкилограммовая болванка сложной структуры была загружена в шахту и через мизерную долю секунды покинула её на скорости 0,14 С в виде квазижидкой капли. Дульный фаб сформировал в ней структуры простейшего искина и маневровых двигателей, а концевые эффекторы скорректировали полёт. Флагман снова встал на курс к внешним планетам и начался нескончаемо долгий четырёхминутный цикл загрузки катапультных накопителей.

Рестер Кан инфирнул запись разговора капитану "Шуммерикада" и Зейделю. Вскоре стало ясно, что главшпион принял информацию всерьёз — с мостика начали группами отзывать людей. Через час адмирал осознал: есть причина побеспокоить повелителя.

В окне проявился бесстрастный образ Денанция Кара.

— Адон, внешники сообщили: их корабли подверглись влиянию неизвестного оружия. Потребовалась проверка почти всего квалифицированного персонала.

— Что за оружие?

Адмирал переслал ему запись разговора с Тишински.

— Вижу, наш главный безопасник не зря ест пайку... Как прошла проверка?

— Чудовищно, мой господин. Большая часть навигаторов и пилотов крупных кораблей впадала в панику, вплоть до того, что люди ломали себе рёбра и конечности, пытаясь вырваться из ложементов. К счастью, медики разработали экспресс-метод, и теперь за полчаса приводим персонал в порядок.

— Больше не боятся?

— Да, в порядке, насколько можно судить.

— Так, ты сказал про крупные корабли. А мелочь?

— Среди пилотов истребителей только два случая.

— Есть что-то общее?

— Все поражённые — пустотники, причем офицеры и высококлассные специалисты. Одно исключение — пилот истребителя, он планетник. Но при этом — ас, каких мало, и очень увлеченный делом человек.

— Не шпион?

— Нет, капитан Емций знает его деда, да и семья пилота служит вам вот уже полторы сотни лет.

— Хорошо. Что их объединяет?

— Ищем совпадения. Пока не нашли.

— А как вы?

— И я, и адмирал — стабильны. Никаких признаков.

— Чудно, чудно.

— Да, Адон.

— Что ещё заметили?

— Ничего специфического, но у всех активизировались инфирные рассылки. Люди скачивают новости Империума с местных точек. Все подряд. И вообще, повышенная инфирная активность, но полностью отследить не получается. В полученных тотах и квотах нашлось интересное — у всех поражённых среди прочего совершенно разного новостного мусора одна и та же тота. Вроде и обычная... но не совсем. Зачем пилотам биржевые сводки? А в тоте — пресс-релиз по поводу движения цен на акции корпорации "Стеллакрон". На аркесте, минимум пятого уровня. Биржевые новости и на пятом-то аркесте? У нас на "Шуммерикаде" нет аркестрантов такого высокого уровня, потому перевели, как смогли на синт. Вот текст.

Довольно долго Денанций крутил сообщение, прикидывая варианты смыслов. По виду — обычная рыночная пресса, хоть и несколько косноязычная. Но Денанций не лингвист, контрактёр или нотариус, ему с трудом давался аркест даже третьего уровня. Отличная память здесь не помогала, к аркесту надо иметь талант.

— И что это значит?

— Код не обнаружен, господин. Но это же аркест, а с ним, сами знаете, всё непросто.

Денанций знал. На аркесте можно так высказаться, что никакого кода не надо. Вроде всё прямым текстом — а и не поймёшь, что за текстом стоит ещё один смысл. Или два смысла. Или три... Или семь! В зависимости от уровня аркестранта.

— Вернёмся — всех проверить. Всех.

Адмирал поклонился.

...Через долгие три часа после выстрела в космосе расцвела короткая вспышка. Первый удар был удачен, чего нельзя сказать о последующих трёх. Но к моменту попадания, "Шуммерикад" выполнил уже сорок выстрелов, и треть из них позже поразили цель, поскольку те шли по рассчитанным траекториям. А восемьсот килотонн вполне достаточно при прямом попадании: корабли врага хоть и не испаряются, но получают такие внутренние повреждения, что не остается ничего живого или работающего оборудования.

Минус двенадцать кораблей тяжелого класса у врага. Ответным огнём чужих сожжено два линкора у Денанция и треть флота союзников. Орбитальные крепости держались, и одна даже постепенно раздувала щиты. Но аналитики утверждали, что это ненадолго. Как только чужие выбьют флот, тут же накинутся на орбитали.

Господь удобно устроился в кресле стратегического зала и размышлял с закрытыми глазами. Денанций улыбался. Тараканы, значит? Придётся оборвать им лапки. Ни один таракан не устоит пред Денанцием Морато Каром! А потом Господь побеждающий уйдёт и унесёт плод. До судьбы самой Черванны Денанцию дела не было.

Звякнул инфир.

— Алеф-7 отсутствует на планете, — непривычно сухо произнёс Зейдель, — его мобилизовали на одну из боевых станций. Я направил туда эвакуационный челнок, но местный губернатор отказался отпустить нашего человека. Ситуация у них критическая, ни одного спеца он не отдаст, — тут глава разведки вздрогнул. — Четверть! Челнок... потерян.

Денанций резко цапнул инфир. И верно, вокруг Черванны кипело. Люди ежеминутно теряли то один, то другой корабль. Крупные ещё держались, а вот мелочи повыбито много. Щиты орбитальных фортов заливали потоки плазмы.

— Отправь крейсер, из нашей авиагруппы. С минимальной командой. Пусть идут на пределе ускорителей, но зигзагом. Перед выходом пусть техники снимут с крейсера всё вооружение и поставят дополнительные модули щитов, сколько успеют. На все — четверть часа.

— Губернатор?

— С ним договорюсь.

Зейдель поклонился и исчез. Денанций вызвал губернатора Черванны. Связь установилась немедленно, тот как будто ждал.

— Томас Латти, губернатор Черванны. Благодарю за помощь, мы её не забудем.

— Благодарность целой планеты весьма ценна. Но сейчас, губернатор, меня волнует нечто иное, и потому скажу прямо, на простом понятном синте. У вас моя прибыль и я её хочу.

— Прибыль?.. Ах, да! Господин Кар, ваш человек мобилизован, и я не могу его отпустить. Поймите меня правильно: как только начну спасать отдельных людей, а не планету целиком — люди побегут и всё тут же рухнет. Даже моя семья сейчас на Черванне, вместе со всеми.

— Это мой племянник.

— Да хоть племянник Диспа. Если отпущу вашего парня — до завтра не доживу. И планета тоже. Вы-то уйдёте, мне Тишински сказал. А мы останемся, у нас выхода нет. И надо чтобы черванцы верили... да вы и сами понимаете!

Денанций Кар помолчал, разглядывая Латти и прикидывая цену.

— Вы политик, Латти. Чего-нибудь, да придумаете. Предлагаю сделку.

— Слушаю, — лицо черваннского губернатора закаменело, только глаза жили, прожигая взглядом собеседника.

— Вы отдаёте моего человека. Взамен я останусь в вашей проклятой системе ещё на два часа и мой флагман продолжит участие в бою.

— Пять. Пять часов.

— Четыре.

— Согласен. Но присылайте свой корабль, у меня ничего не осталось. Мы тут сидим в крепости без единого корыта. Всё посбивали. Вот так-то, господин Кар.

— И ещё мне нужен мой челнок, гражданский. Он на планете и вы его реквизировали. А там люди, которые связаны со мной контрактом.

— Час.

— Десять минут, не больше.

— Тогда заберите с челноком сколько сможете людей, эвакуируйте хоть кого-нибудь.

— Хорошо. Ловите контракт.

Томас Латти подписал контракт и немедленно разорвал связь.

— Рестер, Катос, видели?

— Да, Адон, — синхронно подтвердили названные. Они висели в фоновом канале.

— Адмирал, к моменту подлёта крейсера тараканы должны перестать стрелять по тому форту. Делайте, что хотите. А ты, Катос... что там с крейсером?

— Уже летит.

— Хорошо. Сообщи группе эксфильтрации наблюдателей, что челнок им сейчас вернут. Пусть забирают коммерческих родителей Алефа, у тех нужные материалы. Ну и прихватят местных, голов двадцать, да и валят оттуда.

— Выполняю, повелитель.

"Шуммерикад" вздрогнул и начал разворот к планете.

Адмирал уже советовался с капитаном. Они потребовали от местных прямой доступ к сенсорам боевых станций и, как ни странно, получили. Вскоре план вчерне был готов. Емций Рейс и его баллистики с навигаторами проанализировали карту действий чужих кораблей и выделили два интересных типа: корабли первого типа медлительны, и судя по информации внешников, слабо защищены, зато бьют кинетикой очень далеко; второй тип представляли собой быстрые корабли с вооружением среднего радиуса, но широкой зоной поражения. Именно они устроили плазменный ад вокруг фортов. Оставшиеся корабли сложно классифицировать, они похоже, с отличной защитой, невысокой скоростью и чем-то вроде средних фазеров на вооружении.

Выводы адмирал обсудил с Тишински, тот был ещё жив и даже пообещал устроить небольшую самоубийственную атаку добровольцев на кораблях с самыми лучшими сенсорами. Всё равно его флот таял куда быстрее, чем с экранов исчезали отметки чужих. А тут — хоть какой-то шанс отомстить.

Командование объединённым флотом принял на себя центр управления на "Шуммерикаде", там стояли самые лучшие искины из тех, что можно достать за деньги. На флагмане Господь не экономил.

Через полчаса все добровольцы погибли, но объединённый флот людей получил исключительно точные данные по снайперским кораблям чужих. Дредноуты из флота Денанция Кара и оставшиеся в строю корабли Минералиссимусов сосредоточили огонь на носителях плазмы, которые уже почти добрались до планеты. "Шуммерикад" же принялся отстреливать снайперов. Электромагнитная катапульта работала в предельно скоростном режиме — накопители грузили едва наполовину, отчего снаряды набирали всего 0,1 С, и на каждый выстрел фаб печатал по четыреста индивидуально изготовленных шаров. Фаб готовил набор шаров по рассчитанному протоколу, чтобы рассеяние было равномерным, и вспрыскивал шарики в ствол орудия единым пакетом.

Тактика оказалась удачна, дальнобои чужих хоть и не лопались как раньше, но им хватало даже ослабленного выстрела. По крайней мере, из двух десятков поврежденных дальнобоев продолжал стрелять только один. А если учесть, что теперь главный калибр "Шуммерикада" стрелял на треть чаще, то неудивительно, что через два часа все оставшиеся снайперские корабли чужих отвлеклись от орбитальных фортов и сосредоточили огонь на флагмане. Носители плазмы тоже потянулись в сторону приближающегося тяжелого авианосца. Медлительные же чужаки перестроились и потянулись в сторону более слабой фортеции, её щит защитники не успели толком раздуть.

Прошло три часа из четырех. У чужих вспухло огненными шарами и разлетелось по пространству ещё тридцать четыре линкора — все снайперские и десяток плазменных. Вместе с теми восемью, которых сожгли до прихода "Шуммерикада", враг потерял больше половины флота. Но пессимист сказал бы, что у врага осталась ещё половина флота. И сказал бы не зря.

От флота внешников осталась едва одна десятая. Тишински погиб со всей командой своего корабля. Один линкор из флота торговца был настолько избит, что адмирал разрешил команде оставить корабль. Два остальных уматывали с поля боя на горящих ускорителях и, если повезёт, они всё-таки сумеют выпрыгнуть из системы, уйти в соседнюю. Туда же ускользнул авианосец-эскортник, потерявший всю авиагруппу. И если дела пойдут так же, как и сейчас, то скоро придётся что-то решать с одним из дредноутов — его щиты дрожали в красной зоне.

Авиагруппа с "Шуммерикада" в составе сотни истребителей и сорока корветов ещё не добралась до врага — сказалось то, что поначалу носитель уходил от планеты. Эсминцы и крейсера адмирал оставил при себе, спрятав в тени щита носителя.

Двадцатка медлительных тяжелобронированных линкоров врага доползла до орбитального форта, и тут выяснилось, что оружие чужаков чрезвычайно эффективно на близких дистанциях — щит орбитали начал проседать на глазах. Второй форт пытался помочь, но ситуацию переломить не смог: хоть щиты крепости и приличны, а вот вооружение подкачало. "Шуммерикад" в эту свалку не ввязывался, у флота торговца и так хватало проблем: ушли два избитых в хлам линкора, один из дредноутов потерял больше половины брони и две трети вооружения, и пока команда боролась с внутренними пожарами, навигатор всё-таки сумел выполнить прыжок, а враги тут же сосредоточили огонь на втором дредноуте.

Денанций Морато Кар бесстрастно наблюдал за ходом сражения. Бой не важен. Важно иное — крейсер прорыва добрался до форта, принял Алефа на борт и на полной скорости нёсся к флагману по спирали уклонения с резкими зигзагами. Команда, поди, цветом похожа на свежую листву.

Господь вытащил из инфира короткое послание Томаса Кин Латти: "Направляю вам временно мобилизованного Невана Ис Кара в качестве прикомандированного офицера связи".

Что же, политик должен был найти выход, и — нашел. Оплатил одной жизнью четыре часа боя; таких шикарных сделок за собой Денанций Кар припомнить не смог. Ничего не поделаешь, на Черванне сегодня родится герой и умрёт великий торговец. Денанций даже решил, что когда-нибудь лично запишет эту историю на скрижалях нового мира.

Инфир пискнул. Дважды. Плод прибыл. Один из орбитальных фортов взорвался.

В этом Денанций Кар тоже увидел руку судьбы.

Миллионы умрут, один родится.

Он приказал привести юношу в свой отсек и кинул короткое сообщение живодёру. Когда Денанций добрался до личных покоев, Неван уже бродил по помещению, явственно нервничая. Денанций вошёл, Неван застыл. Господь с легкой улыбкой приблизился, обошел кругом, внимательно оглядел, не упуская ни четверти кредита.

И — довольно улыбнулся: хорош урожай, хорош!

— Э... здравствуйте, — промямлил урожай, смущённый осмотром.

— Ты похож на меня, — одобрительно кивнул Денанций Кар, — те же глаза, тот же цвет волос. Вижу, не забываешь держать тело в здравом духе.

— Да, я... мне родители...

— Молодец, но... — строго сдвинул брови Господь, — необходимо убедиться.

— В чём?

— Что родители рассказывали обо мне?

— Ну, не много. Мало, совсем. Говорили, что вы большой человек, и спрятали меня от... ну, от врагов.

— Верно, верно. В мире большой торговли случаются разные сделки. Не раз бывало, что враги похищали моих родственников, а вместо них подсовывали двойников.

— Двойников? Но я-то не двойник!

— Вот в этом я и должен убедиться. Ты же понимаешь, любой договор должен быть проверен и подписан. Любой, самый мелкий. А возврат моего племянника от... приёмных родителей, это очень важная сделка. Пойдём, я проведу одну небольшую проверку и смогу, наконец, тебя обнять и назвать племянником. Несколько лет этого жду!..

Денанций Кар благожелательно улыбнулся урожаю, взял его за руку и повёл вглубь покоев. Там, защищённая специальной броневой капсулой, находилась особая гардеробная. В гардеробной стояли два здоровенных белых ящика, похожих на разжиревшие медкапсулы.

— Прямо как в больнице, — неловко пошутил парень. — Но я здоров!

— Это гардеробная, — хмыкнул Господь и ещё раз окинул внимательным взглядом Алефа: хорош урожай, ах, хорош! — Здесь переодеваются.

— А...

— Скоро узнаешь. Вот, ложись сюда, — и Денанций Кар самолично откинул крышку.

— Раздеваться надо?

Господь по-доброму усмехнулся и ответил:

— Не обязательно, только обувь сбрось.

Парень лёг, Денанций закрыл медкапсулу прозрачной крышкой и неожиданно для самого себя подмигнул Невану. Тот заулыбался. Денанций кивнул и нажал кнопку на панели. Неван потерял сознание.

Господь сглотнул и потёр горло, он терзался нетерпением. Тело испытывало Господа — чесалось и тянуло, скрипело суставами, шуршало сухой кожей, тянуло к земле тяжестью в желудке. Ещё вчера всё было нормально, а тут — вот! Близость урожая раздувала пожар алчности и вожделения, казалось — помедли час и раздерёшь себя ногтями до крови, пытаясь выбраться из старой шкуры.

Денанций с трудом заставил себя отвернуться от медкапсулы и пошевелил инфир.

— Менгеле!

— Да... Адон.

— Технику проверил?

— Адон? — изумлённо протянул живодёр. — Вы хотите сейчас, во время боя?

— Да.

— Повелитель, повремените. Уйдем из системы и там всё провернём.

— Ты чего удумал, живодёр, удовольствия меня лишить?

— Нет, нет, Адон! Но эти чужаки так запакостили гипер, что тут довольно грязно. Лучше дело сделать там, где почище.

— Хм... Так ты проверил?

— Да, отклики нормальные, сигнатуры зелёные. Да и крыски в моих контрольных аппаратах себя правильно ведут.

— Тогда ждать не буду.

— ...как скажете, Адон.

Денанций Морато Кар вызвал вешалки, сбросил им скаф, с удовольствием потянулся, поскрёб себя едва ли не до боли и забрался во вторую медкапсулу. Что дальше происходило, не видел никто. Даже Доктор-живодёр, которому страсть как хотелось подсмотреть хоть разочек за жатвой. Но жить он хотел сильнее, ведь кто подсмотрит, тот и запишет, верно? А такая запись — приговор.

Через час из гардеробной явился Неван... и вызвал Рейса, Кана и Зейделя. Три окна повисли перед ним.

— Адон, — коротко поклонился адмирал.

— Адон, — поклон капитана вышел на миг дольше.

— Адон, — растёкся сладостью улыбки руководитель разведки.

И в этот момент "Шуммерикад" затрясся от серии попаданий.

Неван недовольно нахмурился:

— Стоило бросить поводья и вы куда-то вляпались?

— Почти вся группа линкоров кочегарит в нашу сторону, — озабоченно доложил адмирал. — Мы уничтожили ещё восьмерых, осталось тридцать шесть. Я начал маневр уклонения флагманом, разгоняемся к внешним планетам. Скоро наши москиты вступят в бой.

— Никаких боёв, адмирал! — прервал его Неван. — Срок нашего контракта с губернатором закончился. Мы уходим, ни к чему терять имущество.

Рестер Кан поклонился и отозвал малые корабли. За час-полтора те вернутся, а уж столько флагман продержится, и даже, пожалуй, сумеет сократить флот врага ещё на пару-тройку линкоров.

Неван... да нет, Денанций Морато Кар, собравший урожай, с удовольствием прошёлся по залу. Подпрыгнул, помахал руками, присел на корточки, вскочил. Тело сидело как влитое, как родное. Нигде не жало, ничего не чесалось, не скрипело, не шуршало... непредставимая разница с тем, что было час назад!

Господь позволил себе упасть в кресло и сорок секунд помечтать.

Жатва проведена. Вскоре он заберёт отсканированные воспоминания Алеф-7 у нанятых родителей, и осторожно, по секунде, по минуте, начнёт приживлять. О, придётся быть осторожным. Осторожным и терпеливым, ведь чужие воспоминания так манящи, так сладостны... и так опасны, если превысить разовую дозу. Можно потерять себя, раствориться в иной личности, свернуть на чужую дорогу.

Он, Денанций Морато Кар, смаковать будет медленно. По минуте, по мгновению, проживёт все эти восемнадцать лет. Годы и годы, наполненные новизной ощущений, первым опытом общения с людьми, надсадой ясельных обид, сложностями школьной учёбы, болью дворовых драк, тёплом яркого солнца, солью и горечью морского ветра, шуршанием осенней листвы и, может, даже жаром любви! А что?! Ведь была же у парня та худенькая девчушка? Могли быть и другие!

Господь улыбнулся в предвкушении и расслабленно потянулся в инфир, узнать о драгоценном грузе. Прочитал, вздрогнул, выпрямился и неверяще уставился на алую строку.

Челнок сбит ударом с орбиты при взлёте.

Денанций Морато Кар в теле Невана вскочил и завопил в ярости. Упав на колени, он замотал головой. Едкие нежданные слёзы текли по щекам и разлетались вокруг.

Как?! Он... восемнадцать лет! Эти твари лишили урожай послевкусия! Сладость телесного обновления теперь безнадёжно испорчена и горчит поражением.

Господь всепобеждающий с трудом поднялся и, ковыляя, подошёл к висящему в воздухе экрану симуляции битвы. Смахнув симуляцию, зарычал, оскалился и, выдернув из инфира адмирала, прохрипел:

— Рестер, обратно! К чёрту деньги, всем кораблям старт! Раздави тварей!

— — —

..."Шуммерикаду" повезло. Флагман потерял малые корабли, щиты ему снесли, броня отваливалась целыми секциями. Но "Шуммерикад" выжил. Выжил и Денанций Морато Кар. В системе появился небольшой флот из четырнадцати линкоров, которые несли на себе метку Минералиссимуса Харди. Корабли вышли достаточно близко от тяжёлого авианосца корпорации "Триуннер" и вместе они справились с остатками флота вторжения.

Новый флот внешников даже успел к Черванне, снял остатки гарнизона с падающего на планету форта, а потом неделю тащил его оплавленные конструкции на высокую орбиту. "Шуммерикад" всё это время чинился, собирал по пространству капсулы с линкоров и малых кораблей, подбирал остовы крейсеров и эсминцев, на ремонт или в переработку.

А в глубине корабля, в крошечной каюте окружённой толстой скорлупой из нейтрилла, всю эту неделю провел Господь, безвидный и безгласный. Семь дней перед ним горели шесть экранов и стрекотали кредиты. Миллионы утекали за миллионами, Господь — смотрел.

Хлебал кислый желудёвый кофе, закусывая чёрствыми хлебцами, а на экранах проходили чужие жизни; те, которые он никогда не проживёт. Алефы радовались пустяшному и горевали вздорному, пробавлялись мышиными победами и комариными поражениями. Но были довольны, четверть, довольны! Ведь с ними воспоминания восемнадцати лет!

А он, Господь — пуст.

Господа терзало гадкое чувство неуверенности, впервые он усомнился в своей особости.

Наконец Денанций принял решение и отдал приказ убить оставшихся клонов. Экраны стали гаснуть один за другим. Вначале потемнел Алеф-3, затем Алеф-1... Дольше всех продержался шестой, но вот и он ушёл во тьму. Заодно посерело имя наблюдателя. Хм, имя женское.

Господь отмахнулся от далекой трагедии, не хватало ещё следить за жизнью муравьев. Он сумрачно ухмыльнулся и отсалютовал помрачневшим окнам остывшим желудятником. Наконец-то снова один. Неприятное чувство ушло. Ведь Господь побеждающий должен быть един и неделим, потому что... Потому что... Потому...

Потому — что?!

Он забыл. Забыл!

ОН — ЗАБЫЛ.

Перенос прошел неудачно.

* * *

< Тота из трансляции "Слухи на рынке" >

"Из Внешности передают: одна из корпораций Торговой Гансты — "Триуннер" — выступила в последних событиях на стороне Фабрикантов и защитила их от крупных убытков. Прибыли корпорации неизвестны, но судя по использованным силам, они должны быть существенны.

Тем не менее, падение цен на ресурсы Союза Фабрикантов продолжается и это говорит любому внимательному брокеру, что культурная программа по обучению внешников не завершилась.

Однако, ходят упорные слухи, что некоторые Семьи из Нижнего и Среднего Круга выставили контракты на покупку аудиенций с главой корпорации "Триуннер", другие же Семьи сбрасывают торговые контракты с этой корпорацией с существенным дисконтом, который достигает половины процента"

< Тота из трансляции "Вопросы Внешности" >

"Союз Фабрикантов объявил о начальной мобилизации с установленной планкой в размере 1%.

Продолжают поступать сообщения о том, что многие крупные и даже мелкие Фабриканты получают существенные заказы от неназванного покупателя.

Планета Алтера и фабрикатт в системе Верс перестали передавать несущую частоту"

< Тота из трансляции "Инфоцентрал ОКСН" >

"Передвижение четырех флотов во главе с двадцатью семью мобильными базами в сторону региональных Врат к Торговой Гансте и Зелёной Арке происходит в рамках плановой ротации находящегося на маневрах ограниченного контингента во имя осуществления союзнической поддержки единочеловеческой деятельности.

Проход добровольческого флота во главе с пятью мобильными базами на территорию Зелёной Арки производится по согласованию с Королём-Древом и осуществляется для планового пополнения находящихся на совместных маневрах гражданских сил во имя осуществления союзнической поддержки единочеловеческой деятельности"

< Тота из трансляции "Глас Древнего" >

"Старая Империя не комментирует слухи о передвижениях имперских флотов. Старая Империя не комментирует слухи о передаче некоторых резервов флота другим государствам.

Древний Император и Генерал Курии на проводимой раз в столетие церемонии подтвердили вековечный союз между Старой Империей и ОКСН"

< Квота из трансляции "Скачущий по деньгам" >

" — ...что, друзяшечки-братишечки, вы так же пучите глазки, как и я? Тоже не понимаете, что за кашка заваривается на далёком севере?! И какой четверти Ганста вмешалась в события на территории Внешности? И при этом та же Ганста продолжает игру против минеральчиков, на которой, — вы только никому не говорите, друзяшечки, — я уже поднял четверть триллиончика!

Так обрадую вас, мои кошелёчные племяннички и совсем неродные друзяшки, — по той каше никто ничего сказать не может. А кто может — молчит. Однако слухи доносятся весьма хрустящие, и я даже начал вкладывать мои милые триллиончики в небольшие запасики корпусов крупных кораблей. Вот так, мои друзяшечки.

Помните, я вас спрашивал, — а вы похабно сопели и гнусно хихикали мне в инфир, — не война ли то?!

Так вот — война! Только — руку на плечо! — пока никто не знает с кем именно. Маркетинг всё ещё сидит во Внешности, набрав полный рот выперцов, и получает столь же молчаливое пополнение.

А хлеще того, в той войне всяк поучаствовать рад — ганстеры отметились, салатики перебросили во Внешность больше мобильных баз, чем обещали, святоши туда же прут не разбирая Врат, а Мудрый Великий Старый Древний Император, чьё имя почти такое же длинное, как у меня, за каким-то чёртом сдал в лизинг святошам четверть флотского резерва.

Четверть!

Четверть!

Четве... это у меня четвёртую челюсть четвертануло, четверяшечки!

Короче, если у вас ещё остались денежки, то выкупайте кораблики, и лучше всего ближе к территориям шахтёров, федератов и торгашей, там они скоро непременно подорожают, не будь я сам Великий Хвостатый Скачущий По Деньгам!"

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

10324 год Основания Мира, ноябрь.

2460 лет до точки Неизбежности.

Жёлтый сектор 1, Северо-западное скопление, система Крагис (0,2).

Малая цитадель "Крагис".

Инженер Дарен кин-Вернер решил ограбить базар.

Накопился у парня немалый счет ко всем базарным выжигам, готовым купить за полушку, а продать за кредит, и вот, решился предъявить к оплате.

Для начала заказал десяток банок говяжьей тушёнки и кукурузные чипсы. Пока почтарь вёз заказанное, Дарен занялся инструментами для грабежа. Их всего-то два: нож и пузыри. Нож у Дарена есть, с удачным хватом и узким золотистым лезвием длиной в ладонь. Крепкий инструмент, хватит надолго. С пузырями сложнее, где их тут найти? Но было кое-что иное, наследство от давно пропавшего отца. Это наследство Дарен возил с собой, как воспоминание о прошлой жизни... и как палочку-выручалочку, ведь ничего схожего в этих краях не найти.

Блокадник 41* "Твердые намерения", на котором Дарен служил, надолго застрял на станции "Крагис", в одной из низких систем на границе фиолетового и жёлтого секторов. Глухой тупик, с двумя выходами в обитаемые скопления; даже местные пираты брезговали заглядывать в эти края — жирных целей мало, зато легко огрести пару крупнокалиберных плюх от древней станции — бывшего военного форпоста давно исчезнувших койтов.

Койты в своё время слыли отличными стрелками; на все их корабли и станции устанавливались скорострельные орудия, работавшие на до сих пор неясных принципах. Капризные и сложные устройства, для их эксплуатации требовалось глубокое знание технологий былых хозяев. И попробуй попади из пушки, чей прицел крутится в семи измерениях, — тут либо дорогая искиника поможет, либо надо найти уникума, способного понимать многомерность вселенной.

К счастью, архаичную жестянку "Крагиса" возвели в конце той давней войны и койты оснастили её мобилизационным вариантом боевых модулей; пушкам только металл залей в приёмные бункера, да кое-как прицелься, а дальше модули сами всё сделают: и цели распределят, и снаряды отольют, и расстреляют кого надо. И кого не надо — тоже, если тому не повезёт.

Славная система и славный дом!

Казалось бы, хороший зачин для баронства. Увы, Крагис — тупик с напрочь выжранными астероидными группами. Почти все тяжелые металлы койты собрали ещё в додревние времена, вкусных планетоидов здесь не нашлось, и нынешнее население системы пробавлялось очисткой газов с пары планет-гигантов, заливкой картриджей для термоводородных двигателей да изготовлением самых простых материалов и конструкций для ремонта кораблей.

Технологиями местное производство не блистало, потому чиниться тут хоть и дёшево, но ненадёжно. Впрочем, низинники в дуло фазеру не заглядывают, крепкий дом с большими пушками и безопасная стоянка — уже дело.

Но техническая отсталость хозяев давала хорошие возможности аферистам и пронырам, чем Дарен и решил воспользоваться. За время скитания по периферии Федерации и Ламахарии навыков вора или грабителя не приобрёл, да и особо ушлым себя не числил, отчего экспромтов не любил и потому грабёж готовил тщательно. Ничего нового изобретать не стал, за основу взял старую схему с надувными наноботами. Ближе к цивилизованным местам она бы не прокатила, но тут — в сотнях световых от ближайшей системы Ламахарии, на ура проходило и не такое старьё.

Из личного сейфа Дарен извлёк ярко-синюю коробочку, осторожно выщелкнул из нее три серые горошины и пристроил их в самодельный распылитель — небольшой механизм длиной в палец и толщиной в два. Посмотрел коробку на свет — за полупрозрачными синими стенками сиротливо перекатывалось пяток спор, не больше. Самые первые разработки отца, старые и удачные. Воспоминание о доме, а ещё — причина, из-за которой Дарен отправился в дальний путь. Споры не были привычными пузырями, отец сумел разработать личный инструментарий для работы с наноматериалами — неудобный, но эффективный. Ещё несколько лет работы, и семья Дарена могла здорово подняться.

Но — не повезло. Информация утекла, лабораторию взорвали, отец пропал, а Дарену пришлось бежать и пытаться как-то устроиться в жизни подальше от Федерации, забыв о прошлой жизни и длинной цепочке предков с фамилией кин-Вернер.

...Дарен сел к столу, сунул распылитель в гнездо связника, и надолго погрузился в программирование браслета. Все споры получили собственную схему действий и отдельные ключи-пароли для универсальных наношлюзов. С переделкой спор Дарен управился часа за два. После чего инженер отправился в поисках пропитания: в животе давно бурчало.

Повар на всём корабле один, в кают-компании — хозяин блокадника считал каждый кредит, экономил даже на такой малости. Впрочем, все обитаемые каюты расположены рядом, в большинстве помещений блокадника темным-темно, холодно до дрожи и даже система вентиляции еле тянет. Всё та же экономия, гляк её возьми.

Как назло, за обеденным столом расположился Улиссан Хикман, чрезмерник из Рантаг Омаланти 42*, который на корабле заведовал всей военной частью: начиная от лёгкого оружия для команды и до десятка слабеньких пушчонок на брюхе и крыше блокадника. Безопасник держал в руках большую пиалу, время от времени к ней прикладывался, бесшумно отпивал, на миг прижмуривая ярко-зелёные глаза, затем резко их распахивая и поводя взглядом по сторонам.

— Приятного аппетита, — пробормотал Дарен, отошёл к повару и почувствовал как задеревенела спина. Хикман нагонял на парня ирреальный страх. Ведь не догадаешься, когда чрезмерник начнёт действовать и где остановится.

Высокий белобрысый вояка на миг прищурился и сухо кивнул Дарену: вижу, мол, цель, но пока та зелёная. Хикман продолжил беззвучно хлебать резко пахнущее варево, а инженер заказал привычный набор: хлеб, салат из муфрами, пару крупных говяжьих стейков и большой стакан минералки. С едой устроился на краю стола, подальше от Хикмана.

В коридоре простучали каблуки и в помещение влетела Волька Крайтова, тощая рыжая девица, лет на семь младше двадцативосьмилетнего Дарена. Некрасивая, с длинным носом и волосами паклей, видать — неформатка.

Волька недавно стала новым пилотом "Твёрдых намерений". Фарид Хассанди, владелец блокадника, нашёл её в прошлом рейсе, неподалёку от этих мест, после того как рассорился с прежним пилотом, не поделив с тем жалкую сотню кредитов.

Рыжая смущённо улыбнулась, пискнула невнятное и принялась листать меню повара, выбирая очередное блюдо. Сколько её видел за едой Дарен, столько она выбирала нечто новенькое. Часто тарелка с едой отправлялась в утилизатор после первой же пробы, но Волька не сдавалась.

— Бери ореховую пасту, из чернышей и кисситов. Рекомендую. Сытная, тебе пойдёт, — неожиданно проскрипел чрезмерник. — И мозгам полезна. Вам, пилотам, надо больше орехов есть.

Волька с грохотом уронила поднос и обернулась красная как рак. Чрезмерник с досадой сплюнул, поднялся из-за стола и ушёл, захватив с собой пиалу. Дарен помог собрать упавшую посуду, а лужицы еды и сока на полу шустро подъел домовой.

Рыжая дурнушка наугад сделала заказ и принялась клевать еду, не поднимая глаз от тарелки, вздрагивая каждый раз, когда Дарен слишком уж громко задевал фарфор ножом.

А вскоре явился и Фарид Хассанди. Плотный мужчина, с круглым лицом, маленькими, глубоко посаженными глазами и густыми бровями, затянутый в халат из золотистого шёлка, вкатился в кают-кампанию, окинул острым взглядом инженера и пилота, недоверчиво прищурился на домового, удовлетворённо мигающего зелёными огоньками, и распахнул кухонный сейф. Владелец корабля завёл в кают-компании личное хранилище и держал там всякие кулинарные редкости и диковинную посуду.

Вот и сейчас Хассанди добыл старый поцарапанный кофейник, крошечную чашечку и пару пакетиков настоящего молотого аркианского кофе. Редкость та ещё, даже в Гансте, что говорить об этих краях.

Фарид расселся в кресле у стола, кофейник нажурчал ему порцию крепко заваренного кофе и хозяин корабля принялся смаковать драгоценное питьё, закусывая малюсенькими булочками с корицей.

— Я иду на базар, — сказал Дарен, сглотнув слюну.

Кофейный запах будоражил; рыжая тоже с интересом принюхивалась.

— Расходы? — недовольно поднял левую бровь Фарид.

— Нужна паста, правый борт хребта в трещинах, травит атмосферу. Сам знаешь, в позапрошлом рейсе помяли. Уж лучше отремонтировать, на заправке больше потеряем. Да и по мелочи проблем хватает, вот список, — Дарен с браслета кинул сообщение. — Ну и синхронизатор...

— По синхронизатору ответ и так знаешь, — Фарид резко дёрнул рукой, чуть не расплескав ценный напиток, и задумчиво добавил: — А вот газы здесь дешёвые, сами в трюм просятся. Возьму в запасец пяток контейнеров.

— А паста?

Фарид скривился, но кивнул:

— Скажу по чеку, разоряешь ты меня... Ладно, купи сотню килограммов.

Сто кило? Это на сотню больше, чем ничего, но куда меньше, чем требовалось. Всё-таки придётся грабить. Дарен до последнего надеялся обойтись без этого.

На браслет Дарену пришла увесистая пачка кредитов. Паста — штука дорогая.

Рыжая поспешно доклевала и упорхнула. За ней ушёл и Дарен. Поход на рынок откладывать нельзя, Фарид позволял себе аркинаский кофе лишь после заключения удачной сделки. Значит — скоро новый рейс.

В каюте Дарен нацепил плащ с длинными широкими рукавами, укрепил на запястье левой руки распылитель со спорами и спустился на лифте до нижнего корабельного уровня, где находился единственный рабочий трап наружу. Остальные давно уж ржавчиной заросли; Дарен не был уверен, что смог бы их открыть даже с помощью ремонтных дронов.

Глякова экономия, ясный сектор.

У трапа стояла коробка с тушёнкой и чипсами. Дарен проверил чек и отправил деньги. Затем арендовал грузового рикшу и, когда тот приехал, — выволок из шлюза, и закинул в кузов десяток больших баклаг из метастекла, литров на пятьдесят каждая. Тушенка ушла туда же, а вот чипсы инженер взял с собой и всю дорогу до базара хрустел ими.

Отличная еда! Хрусткая, ломкая, в меру солёная и со сливочным привкусом от сырного порошка. А ведь правильное настроение перед делом — половина успеха. Особенно если дело непривычное, и, что уж скрывать, — страховитное.

Дарен откровенно мандражировал и от того злился.

Рикша же скрипел ободранными до металла колёсами, свистел движком и едва тащился. Впрочем, на периферии с новой техникой везде сложно, потому Дарен набрался терпения и глазел по сторонам, знакомясь с "Крагисом".

А посмотреть было на что. Прежние хозяева станции походили на огромных носорогов, только с двумя парами мощных рук на спине; кстати, и раздвоенный рог на морде наличествовал. Для таких-то тварей требовались коридоры пошире, потому люди в станционных коридорах просто терялись, а главные хорды транспортных тоннелей напоминали величественные залы огромной длины. В хорде спокойно уместился бы транспорт "Твёрдые намерения", да не один, а штуки три в ряд.

По человеческим меркам "Крагис" считалась малой цитаделью, и захватить такую станцию без поддержки одной из империй было совершенно невозможно. Местным помогла ОКСН. За тысячи лет войн флоты Конгрегации научились разгрызать твёрдые орешки, вот и цитадель койтов пала, попав в руки людей почти неповреждённой.

Правда, до сих пор пустовато на станции; народу во всей системе живёт меньше, чем в иных краях ютится на паре-тройке уровней такой цитадели. По пути от корабля до рынка Дарен встретил лишь два десятка рикш да одну полупустую джонку. Очень уж тонким слоем намазано человечество по дальним звёздам.

За такими-то размышлениями Дарен и не заметил, как добрался до места.

Рикша вкатился в огромнейший ангар и, провизжав колёсами, завернул к стоянке, обозначенной грубо намалёванным на полу белым квадратом. Дарен заплатил десяток кредитов хмурому типу в дешёвом скафе с яркой надписью "Банда охраны", ещё за сотню арендовал открытую самоходную платформу, перегрузил туда баклаги и тушёнку, да и отправился на дело.

На базаре он уже пару раз бывал и нужный план составил.

Всё пространство ангара расчерчено квадратами, а те поделены на участки поменьше. Меж квадратами — широкие проезды, почти как транспортные коридоры "Крагиса", а на каждом отдельном участке что-то да стоит — то бывший топливный куб с вырезанными дверью и окнами, то ржавая башня ускорителя с грубо пропиленным входом, а то и совсем странная конструкция из труб да листового металла. Особые богатеи выстроили целые хоромы из старых контейнеров.

Впрочем, весь ангар рынок занять не смог, как ни пытался. Хилая торговлишка в системе, много народа на ней не прокормишь. Дарен в прошлый раз насчитал меньше пяти сотен лавчонок. Половина ангара пустовала, там даже разметки не стали делать, сплошь голый серый металл, да кучи мусора.

Инженер уселся на край платформы и пока мимо проплывали чудеса обжитого металлолома, прикидывал с кого начать. Пара лавок оказалась закрыта, и план пришлось корректировать, ведь подходящих торговцев мало. Нанопаста в этих краях непопулярна; люди здесь бедны, считают кредиты и ремонтируют свои древние лоханки плазменной сваркой, а то и просто с помощью моноклея и такой-то матери.

Но у Дарена выбора нет. Кораблик "Твердые намерения" слишком хорош для этих мест, попортят при ремонте, да и проблемы с лицензией потом могли случиться. Местным-то что! Тут отрежут, там приварят... А ты потом доказывай таможенникам Гансты, что это тот самый "Твердые намерения", а не уворованный с кровью и смертями блокадник неизвестного, но уважаемого коммерсанта.

Ага, вот и зверь навстречь...

Дарен подъехал к похмельного вида торговцу, который высунул красную рожу в окно лавки и со скукой пялился наружу. Над дверью висела кривая вывеска "Мини-микро-нано-мимо". А хозяин-то шутник.

— Нанопасты бы мне, — громко сказал Дарен, не слезая с платформы.

И спиной ощутил, как в соседних лабазах хозяева раскрыли уши и глаза пошире.

— Самой свежей, какая найдётся. С полсотни кило. Есть столько?

Похмельник цыкнул зубом, прищурился и махнул рукой.

— А и заходи, найдём. И полсотни найдём, и больше.

Дарен подхватил банку тушёнки и нырнул в темноватое помещение. Коробейник уже возился на стеллаже и чем-то гремел. Наконец довольно крякнул и с натугой выставил на прилавок контейнер. Нанопаста, четвёртое поколение, семидесятая серия, тридцать кило.

Инженер пощёлкал по стенке короба с ботами и потребовал:

— Аквариум давай.

— Да что аквариум, — вылупился торговец, — у меня пробник есть!

И потряс какой-то жёлтой штуковиной.

— Нет уж, — уперся Дарен, — может они у тебя мочёные. Буду считать по выхлопу! — и достал из кармана термосканер. Ну, то есть прибор выглядел как термосканер, а по правде сказать, Дарен его доработал: поставил внутрь улучшенный пробник и простенький пастаризатор.

— Ну, тырка тебя раздери, плати десяток кредитов за проверку.

— Пять.

— Ладно.

Лавочник достал из-под прилавка малый аквариум из метастекла. Осторожно приоткрыв ёмкость с ботами — добыл оттуда стеклянной ложкой порцию серой пыли и высыпал в аквариум.

— Этим кормить будешь? — он указал на тушёнку.

Дарен молча кивнул и ловко вскрыл консервы ножом. Содержимое осторожно вывалил в аквариум прямо на серую пыль и немедленно завинтил крышку. После чего скинул с пастаризатора команду активации. Некоторое время ничего не происходило. Затем серая пыль пропиталась соком и жиром, и в ней обозначилось медленное движение. Чуть позже тёмные струйки поползли по мясу, просачиваясь и расползаясь плёнкой по поверхности.

Наноботы осознали — еда! Долгую минуту они жрали в три горла, делились и множились, и опять жрали. Тушёнка осела кучкой; свинцового вида масса шевелилась и кипела. Когда тестовый срок прошёл — боты принялись строить маленькие геометрические фигурки из себя и шлака. Судя по многоуровневым пирамидкам — третье поколение, ближе к сотой серии.

Как и ожидалось, коробейник попытался жагу втюрить.

От аквариума ощутимо тянуло жаром. Дарен измерял. Тепловой поток давал примерно сто пятую серию. Пробник — сто вторую. Для третьего поколения — неплохо, но на голову хуже четвёртого.

— Ладно, — задумчиво протянул инженер, — цена-то какова?

— Дело обычное — сотка за поколение, да за серию семь процентов надбавки. Итого четыреста двадцать восемь за кило.

— Только это не четвёртое поколение, а третье. Хоть серия и свежая.

И он предъявил показания термосканера коробейнику. Тот помялся, достал откуда-то снизу плоскую бутылку, на дне которой плескалось нечто тёмное, в два глотка выхлебал, дыхнув кислым.

— А и бери! — хлопнул ладонью по столу. — Сколько возьмёшь?

Пятидесяти тысяч Фарида хватало на полтора центнера. Дарен подвинул ближе короб с пастой, открыл крышку, полюбовался на пепельные песчинки и сделал вид, что задумался, а сам крутил в руках нож.

Торговец нервно следил за золотистым лезвием, вымазанным жиром. Уронит дурак-покупатель каплю сала в короб к ботам — жди беды! Это сейчас они смирные, а как нажрутся — тут же наружу полезут.

— Сто пятьдесят! — "решил" Дарен и положил нож на столешницу, подальше от ёмкости с пастой. Коробейник невольно проследил взглядом за лезвием, и в этот миг спора скользнула из распылителя и канула в коробе.

Потом-то, если дело вскроется, записи камер обязательно просмотрят, но на улице такими трюками точно развлекаться нельзя — всё под наблюдением. А в лабазе пятьдесят на пятьдесят — не всякий лавочник побежит хвастаться коллегам-конкурентам, что мошенничество произошло у него на глазах и он, по сути, едва ли не соучастник.

— Есть столько, есть. Сейчас найду.

Торгаш отошёл к стеллажу и забренчал там звонким, заскрежетал тяжёлым.

Минут через десять Дарен загрузил три баклаги серой массой (заодно смешав содержимое первого контейнера с остальными), купил всяких разных мелочей и поехал дальше. К жертве, которая откроет счёт, и в прямом, и в переносном смысле.

По дороге углядел лавку по продаже сублимированных напитков и посуды к ним, остановился ненадолго, покрутил в руках симпатичную антикварную кружку с трёхмерным рисунком причудливого рыжего зверя на боку, но купить не решился. Зверь был дивный, двигался как живой: то прятался в траве, то высоко взмётывался в воздух, охотясь... Но кошелёк показывал дно; если вскоре корабль не уйдёт в рейс — совсем с деньгами плохо будет. И потому чашку Дарен не взял.

У второго торговца он продал нанопасту как пятое поколение, выручив около восьмидесяти тысяч. Спора сработала как надо, временно увеличив скорость ассимиляции, но загубив точность. С коробейником сторговались за семь процентов скидки. И у него же Дарен прикупил пасту четвёртого поколения — больше ста девяносто кило. Опять его попытались нагреть, но не вышло, а вот трюк с ножом и спорой прошёл без малейших трудностей.

На руках у Дарена оказалось почти два центнера "шестого" поколения.

Третья лавка одарила инженера ста двадцатью шестью тысячами кредитов, на которые он купил почти двести кило пятого поколения. Паста была неплохой, даже по меркам периферии Империума, — трёхсотая серия, потому обошлась дороговато. Выдавали её за шестое поколение, но проверку аквариумом не прошла.

Для продажи "улучшенного пятого" Дарен выбрал одного из зажиточных торговцев, владельца магазинчика "Крупно и мелочью". Как писали в местном инфирнике, на его лабаз ушло чуть не три десятка больших контейнеров; склад автоматизирован, а стойку хозяин заказал из дерева благородной игглы. Упоминалась и доска над входом — из той же игглы. По всему видно — торговец с деньгами и дорогое купить может.

В реальности вышло, что вывеску сделали из целиковой лесины, и тянула она тысяч на триста, не меньше. Увидев её, Дарен засомневался: да стоит ли заходить? Но на пороге лавки появился хозяин, крепко сбитый седоватый мужчина в дорогом комбезе. Пришлось рискнуть.

Инженер похлопал по метастеклу:

— Покупаю нанопасту, средних поколений. И есть немного хорошей на продажу.

— Ну, — с достоинством изрёк седой, — показывай.

Инженер с трудом сволок с платформы одну из баклаг, прицелился пробником и тот по остаточным эмиссиям спящих наноботов рассчитал поколение. И тут Дарен совершил первую ошибку: передал пробник владельцу склада, не проверив показания.

— Восьмое поколение? — недоверчиво спросил коробейник. — Первый раз вижу на "Крагисе" восьмое.

Дарен мысленно проклял свою жадность: надо было отрегулировать последний пузырь ниже максимума. Понял, что зарвался, но отступать уже поздно.

— Он продал как седьмое. Обманул, скотина! — возопил инженер, растерянно глядя на баклагу. — Что ж я с восьмёркой-то делать буду? У меня навыки седьмого класса!

— Ну-ну, — неопределённо уронил хозяин лавки, засунул большие пальцы рук за широкий пояс, на котором висели какие-то устройства. Пробник не вернул, держал в руке, сверлил Дарена взглядом и, похоже, мысленно его взвешивал. — Значит, не нужна тебе восьмёрка, не можешь с ней работать?

— Дёшево не отдам! — тут же уловил мысль коробейника инженер. — Сам же сказал: нет здесь ни у кого восьмёрки, выходит — товар редкий...

— Редкий-то он редкий, только никому не нужный. У нас на "Крагисе" нет людей с навыками ремонта восьмого уровня...

Дарен с этим мысленно согласился.

— ...потому тебе и втюхали восьмёрку, что тут её не продать, — резюмировал владелец лабаза. Внимательно осмотрел сканер Дарена, вернул, потёр лоб и добавил: — Но проверить всё одно надо. Пойдём!

Внутри магазина оказалось чисто, светло и весьма богато, как и утверждалось в справке. Торговая стойка из древесины игглы была даже больше и шикарнее, чем предполагал Дарен, а ещё нашлись новенькие стеллажи, заполненные стандартными серебристыми коробами (об этом инфир умолчал) и подвес на десяток дронов мультирельсовой складской системы, которая огибала торговый зал и скрывалась в дальней части лавки. Начинающему инженеру-грабителю подвернулся если и не король местного рынка, то один из баронов — уж точно.

Не того выбрал, не того! — похолодел Дарен. Он и половину сегодняшнего улова отдал бы, только не связываться с этим человеком, но возвращаться на корабль с надутой нанопастой нельзя, нужен хоть центнер нормальной. Потому инженер мысленно махнул рукой и положился на судьбу.

С лёгким свистом по рельсу подъехал дрон с новеньким толстостенным аквариумом, а хозяин выставил на прилавок банку со стандартной смесью энергетиков.

— Показывай, добрый человек.

С демонстрацией сразу не задалось. Дарен путался в пробнике, тушёнке, ноже, контейнере и прочем, и до кучи едва не рассыпал на прилавок порцию нанопасты.

Хозяин лавки развеселился.

— Кстати, меня Тимурином Сойном зовут, не слышал обо мне?

— Пока нет, — пробурчал Дарен, тщательно отмеривая энергетик. В таком деле ошибиться нельзя. На всякий случай взял чуть меньше, чем следовало. — Точно энергетик? Может, мою тушёнку?

— Лей! Больше лей! Аквариум хороший, выдюжит.

— Как скажешь, я сделки под запись веду, — Дарен зачерпнул щедро, вылил светло-зелёную энергомассу на ботов, захлопнул крышку и по привычке активировал пастаризатор. Сойн с подозрением прищурился, но инженер этого не заметил.

Дрон опустил аквариум прямо на широкий прилавок, из дна контейнера торчали широкие выступы из вспененного метастекла и потому за драгоценное дерево хозяин не опасался. Поначалу казалось, что всё пройдёт нормально: паста растворилась в энергетике, секунд пятнадцать смесь булькала и шевелилась, на поверхности появился сероватый налёт. И вдруг смесь забурлила и раскалилась добела. Полыхнуло так, что Дарен отшатнулся и закрыл глаза рукой. Со стороны стойки обжигающе жарило.

Дарен метнулся к выходу, но остановился и оглянулся, щурясь сквозь набежавшие слёзы. Что-то тёмное мелькнуло, хлопнуло, громыхнуло, и ослепительный свет медленно угас. Инженер утёр слёзы.

Над стойкой навис хозяин лавки и поливал аквариум из криогенного огнетушителя. Тёмная маслянистая жидкость залила стойку, разлетелась брызгами по полу и стенам, и теперь медленно испарялась, шипя и плюясь. У потолка суетились дроны, с такими же огнетушителями. Всё вокруг было заляпано чёрным. Пятна дымились и постепенно уменьшались. С резким гудением включилась вытяжка, дым и тёмный пар закрутились, втягиваясь в узкую щель на потолке.

На столешницу из драгоценной игглы страшно было смотреть, угольное пятно прогара уходило в массив и оттуда торчали закопчённые осколки аквариума.

Огнетушитель сухо щелкнул, Сойн бросил его на пол. Торговец молча шагнул к стене, распахнул неприметную дверцу, добыл яркую бутыль и надолго к ней присосался. Недопитую бутылку аккуратно убрал, прикрыл дверцу, и лишь затем обернулся к посетителю. Утвердил на более-менее чистом месте столешницы кулаки и зло улыбнулся Дарену.

— Прямое преобразование. Знаешь такое?

Дарен помедлил, но кивнул:

— Слышал.

— А это значит — боты твои девятого поколения, не меньше.

— Может и так, — пожал плечами инженер.

Сойн врал, прямое преобразование это минимум десятка. Что-то отец накрутил в спорах, а он, Дарен, выходит, что не смог полностью освоить наследство. Плохо. И улыбка Сойна тоже не радовала.

А тот усмехался едва ли не торжествующе:

— Парень, девятое поколение ты на станции не продашь. Никто не купит. А я куплю. Незадорого, но возьму.

Соглашаться Дарен не спешил. Быстро согласишься — подозрения навлечёшь, но и тянуть не стоило. Кто его знает, этого коробейного барона, вдруг передумает.

— Цена?

— Возьму как восьмое.

— А если там не девятое, а десятое?

— Значит, мне повезло, а тебе нет. Зато с деньгами будешь.

— И куда же ты их денешь, если ни у кого навыков нету?

— То дело не твоё, есть у меня покупатели. Кстати, где взял этих ботов?

— То дело не твоё, — ответил Дарен словами Сойна. — Нашёлся продавец.

Тимурин Сойн хмыкнул, но не обиделся.

— Ладно, сам выясню, станция маленькая.

После небольшого торга ударили по рукам. Сошлись на двухсотой серии, Дарен согласился на пятипроцентную скидку, и вышло почти сто семьдесят тысяч. На эту сумму инженер прикупил четверть тонны пятого поколения и немного шестого, для ремонта оборудования. Получалось как нельзя лучше, шестое поколение Дарен планировал отложить для ремонта эффекторов синхронизатора, там конструкция тонкая, нужна паста получше.

Торговец скрылся на складе, и оттуда начали приезжать подвесные дроны с контейнерами. Дело шло медленно. Дарен аккуратно перегружал пасту в баклаги, оставляя хозяину лабаза пустую тару. Баклаги выносил наружу и ставил на платформу. И едва загрузил последнюю партию, как на пороге лавки появился необычно мрачный Сойн. Дарен закрепил ёмкость из метастекла, обернулся, увидел торгового барона и сердце ёкнуло.

— Знаешь, приятель, выяснил я у кого ты пасту брал, — в руках у коробейника как по волшебству возник увесистый фазер, а из-за спины выдвинулись тяжёлые бочонки двух штурмовых дронов.

— И что? — инженер едва сумел сдержать дрожь в голосе. Явственно завоняло неприятностями.

— Не могло у него быть десятого поколения, я бы знал. Что скажешь? — торговец похлопал фазером по ладони.

— Я про десятое и не говорил. Это ты сказал. А я считал, что седьмое.

— Седьмое, значит... Сейчас разберёмся, седьмое, десятое или вовсе пятое.

Из-за угла появились люди, десятка полтора. Среди них Дарен увидел и знакомых коробейников, с которыми сегодня дела имел. Последним тащился унылый похмельник из той, первой лавки.

Дарен огляделся. Дружески настроенных не нашлось; торговцы рассматривали инженера, кто безразлично, кто зло, а кто и с неким едва ли не гастрономическим интересом. Люди разошлись в стороны, окружив Дарена и его платформу. Над некоторыми висели неприятного вида дроны; впрочем, с сойновскими штурмовиками не сравнить.

— Итак, приступим, — седой торговый барон театральным жестом указал на ДАрена. — Вот добрый человек покупал-торговал нынче пастой. Да так удачно барыжил, что ко мне приехал с десятым поколением.

— Что покупал, с тем и приехал. Записи есть.

— И в дороге паста каждый раз чудесным образам росла в поколениях.

— Врут. Пусть покажут записи, это они меня каждый раз собирались надуть. Видать и паста у них такая, то ли мочёная, то ли жареная!

— Какая-такая мочёная? Чего несёшь, чунпан?! Если бы мочёная была, то не сгорела бы моя стойка.

— Значит жареная, шлюзы перегреваете, а паттерны ключей сняли с высоких поколений. Или ещё того хуже — нацедили транспортную основу с военных вариантов...

— Да ты, вижу, специалист в таких делах, — раздумчиво произнёс Сойн. — Сто-о-оличник! У нас таким заниматься не привыкли, честно торгуют.

— Записал я, как здесь честно торгуют, везде на поколение обжулить хотели. В местный инфирник скину, пусть все знают, с кем дел иметь нельзя.

Торговцы притихли и переглянулись. Одно дело потерять полсотни тысяч на гнилом товаре, другое — чтобы в инфирнике валялись протоколированные записи с попыткой обмана покупателя. И на той же записи — как скользкий столичник самим торговцам жагу втюрил. Как ни крути, урон репутации, ой какой урон!

Сойн набычился и потемнел лицом.

— Ты что же, парень, думаешь на языке отсюда уйти? — прошипел он. Коробейники поддержали его злыми выкриками. — Мы хоть и не столичники, а разных деятелей повидали.

— Да причём тут язык? Все проверяли! Всем показывал! Честная сделка, кто хотел — покупал, другие не брали.

— И кто же не брал?

— Ну, другие...

Дарен понял, что заврался.

— Други-и-е... — издевательски протянул Сойн. — Я проверил записи, ты ехал как по маршруту. Никаких "других" не было. Заходил к честным людям, покупал у них пасту, и продавал её следующим. Нигде не задерживался, чётко катился от одной лавки к другой. И ко мне приехал!

— И что, нельзя?

— Можно. Но ты лжёшь и лжёшь, а это неуважение, смекаешь? Добрых людей ни в кредит не ставишь. И по записям видно, что ты хорошенько подготовился. Не знаю как, но обманул нас!

— Не знаешь, так и не говори! — обозлился Дарен. От страха он потерял всякую осторожность.

— Узнаю, — откровенно оскалился Сойн и махнул фазером. — Сам и расскажешь. Посидишь в леднике, подумаешь, как наши потери возместить, да поделишься столичными знаниями, тоже пригодятся. И стоечку компенсируешь... в трёхсотпроцентном размере.

По его знаку трое торговцев набросились на Дарена, повалили и принялись, с хеканьем, пинать. Инженер до последнего момента не верил, что дело этим кончится, и потому даже не пытался удрать. Да и куда убежишь, не бросать же нанопасту!

Тут Дарену сильно прилетело в голову, и мир потемнел.

А когда инженер пришёл в себя — ситуация изменилась кардинально. Торговцы куда-то подевались, вокруг валялись разбитые дроны, доносились крики и грохот выстрелов из тяжёлого оружия. Тянуло гарью, слышался неприятный треск и гудение огня.

Сверху пала тень и тяжко приземлилась рядом с Дареном. Хикман. Скаф чрезмерника налился глубокой чернотой, а поверх неё расползались причудливого вида ярко-алые полосы. Безопасник помог подняться Дарену на ноги, быстро осмотрел и тут же резко развернулся, закрывая от опасности.

Со стороны "Крупно и мелочью" мелькнули две стремительные тени, Сойн выпустил штурмовых дронов. Скаф чрезмерника мгновенно отрастил чёрные крылья, на концах которых, как маховые перья, торчали светлые, хрупкие на вид, двумерные клинки. Хрупкие и смертельно опасные.

Хикман прыгнул с места, превратился в чёрно-алый вихрь, и на металл дорожного покрытия со звоном посыпалась нарубленная на тонкие полосы броня и внутренности штурмовиков. Что-то взорвалось, с визгом разлетелись осколки. Чрезмерник замер, покачался в воздухе, выстрелил из тяжелого фазера в одному ему видимую цель, повисел ещё немного и опустился рядом с Дареном.

А тот задумчиво рассматривал зазубренный кусок металла, глубоко ушедший в довольно твёрдый пол. Хикман поднял забрало и коротко улыбнулся.

— Не скучал?

— Фы фут отхуда? — прошепелявил Дарен и утёр разбитый в кровь рот.

— Рожа у тебя была загадочная, — хмыкнул Хикман и вновь бабахнул из пушки, превращая в огненный шар очередного дрона. — Знать, задумал чего глупое.

— Рас флупое, фо сачем са мной фофёрся?

— Ну, глупое оно для тебя, а для корабля обычно полезное. Я уже давно подметил, ты деньги не воруешь, а наоборот — приносишь. Для безопасности корабля это хорошо.

Помолчали. Дроны не появлялись.

Хикман огляделся, да и присел на пол. Со скафа вспорхнули пчелы и заняли позиции метрах в десяти выше, кружа и порхая в ближнем пространстве. Вскоре чрезмерник презрительно хмыкнул, отозвал пчёл и поднялся.

— Хак выпираться бхутем? — тоскливо вздохнул Дарен, отдавая инициативу чрезмернику. Да и четверть! вояка должен лучше разбираться в таких вещах.

— Очень просто, я иду к выходу. Ты едешь за мной.

— И фсё?

— Всё. Борзота разбежалась, остались трусливые и жадные. Они стрелять не станут, даже в спину. Им бы товар сохранить — вот и дело.

— Офрана сейтас налефит, — заметил с сомнением Дарен.

— Не роняй воду, не налетит. Эта толкучка свободная, для чужаков. У местных другой базар, вот там действительно серьёзная охрана от "Крагиса". Или ты не знал?

Дарен помотал головой. Точно, карьера грабителя ему не светит. Отлично подготовленное мероприятие, гляк его побери! Одна радость, что баклаги пастой заполнены.

Хикман шагнул-скользнул мимо платформы с контейнерами. Миг, и он уже впереди; скаф расправил крылья, перекрыв обзор инженеру, но и укрыв спереди от ненужных взглядов. Так они и шли: впереди шествовал чрезмерник во всей своей хищной и наглой красе, а позади ковылял на подгибающихся ногах Дарен, шипя сквозь зубы и привалившись к платформе.

По мере их приближения лавки закрывались одна за другой. Хлопали ставни, опускались щиты, раскатывались бронежалюзи, местами и вывески втягивались, — всяк прятался на свой манер. Что происходило позади — Дарен не знал, полностью положившись на вояку. Лишь раз инженер окликнул Хикмана и попросил обождать; в тот момент они проходили мимо магазинчика сублимированных товаров.

Эта лавка тоже спряталась в раковине. Сначала Дарен колотил в окно, затем повернулся спиной к двери и принялся бухать в неё каблуком, шипя от боли. Наконец в окне отодвинулась бронезаслонка.

— Чего ломишься, чаю срочно захотелось? — тон торговца никто бы не назвал любезным.

— Круфку тавай! Ту, с оранфефым зферем!

— Кружку ему... — пробурчал лабазник. — Ладно уж, двадцать четыре девяносто пять... Тьфу! Сто! Ко мне из-за тебя ещё соседи придут.

Спорить с задранной ценой Дарен не стал, инфирнул деньги и получил требуемое. Заслонка со скрежетом опустилась. Хикман двинулся дальше, насвистывая нечто фривольное. Дарен подозревал, что чрезмерник над ним потешается.

У выхода с рынка их встретили трое в боевых скафах с той же дурацкой надписью "Банда охраны". Меланхоличный проверяющий осмотрел платформу, кивнул и принял её, отправив в длинный ряд таких же, пыльных и потёртых.

— Проблем нет? — холодно осведомился чрезмерник.

— Никаких, — ответил старший из охранников. — Наша граница ответственности вот, — он обозначил стоянку, — ...и десять метров перед въездом. А что на базаре происходит, нас не клеит, — он вдруг жизнерадостно заржал, — пусть хоть на шашлык пожарят друг друга, чужаков не жаль.

— Вы неплохо устроились, ребята.

— Да и что! Мы в их торгашеские дела не лезем. Аренду платят — и ладно, — собеседник сделал презрительный жест рукой. Остальные в разговор не вступали, рассматривали обломанные лезвия на крыльях скафа омаланца 43*, которые сейчас курились дымком, нарастали и медленно втягивались в броню.

Хикман махнул охране и помог Дарену перегрузить баклаги с пастой в подкатившего рикшу. Мрачный инженер, охая, взобрался в кузов и устроился меж драгоценных ёмкостей из метастекла, чрезмерник сложил крылья, сел в кабину рикши и положил фазер на колени.

Так и ехали до блокадника. Молча.

О чём там думал Хикман — Дисп знает, а Дарен дал себе самое крепкое обещание больше не ввязываться ни в какие приключения. Хватит! Он потрогал языком пеньки выбитых зубов. Ещё придётся уговаривать Фарида Хассанди, чтобы тот дал доступ к медблоку.

И, на свою беду, Дарен угадал.

У трапа блокадника они с Хикманом разгрузили баклаги, после чего рикша усвистал по другому заказу. Работал в основном омаланец, при ощущении близости дома инженера отпустило напряжение последнего часа и тело резко и болезненно напомнило о себе. Дарен вдруг понял, что и дышать-то тяжко, не то уж таскать пятидесятилитровые контейнеры.

Впрочем, безопасник ни слова не сказал, и пока инженер волок один контейнер — успел перенести остальные. Скаф Хикмана к тому моменту совершенно поблёк, посерел и крылья спрятались в небольшом горбу на спине.

На технической палубе инженер с радостью вызвал грузовых дронов, после чего всё стало куда проще и в пять минут пасту доставили в закуток рядом с инженерной комнатой, где хранилось всякое полезное и нужное, что Дарен применял в работе.

Как только последний стеклянный контейнер занял подобающее место и был закреплён в захватах, дверь распахнулась и на пороге склада появился владелец корабля. Хассанди закупорил дородным телом неширокий проход и окинул орлиным — как он явно полагал — взглядом команду. Спокойный Хикман его не заинтересовал, а вот располосованный плащ, порванный и заляпанный кровью комбез, да наливающееся синяками лицо Дарена, — внимание привлекли.

— Привезли пасту? — спросил Хассанди.

Дарен кивнул.

— А это что? — Капитан указал на разодранный комбез.

— Торховафся, — мрачно ответил Дарен. — Уш польно ломили са фасту.

— И вломили, вижу, — покачал головой толстяк. — Ох и убыточен ты, парень. Но ладно, возьми на складе аптечку.

— Мне пы дохфора.

— Да ты разорить меня решил? — возмутился хозяин корабля. — Лучше бы я сам за пастой поехал, картриджи к докторам знаешь, сколько стоят?

— Фнаю, дёшефо, — проворчал обиженный Дарен и попытался обойти Фарида. Но чрезмерник цапнул инженера за плечо и остановил.

— Нет, не знаешь! — продолжил кипятиться Фарид. — Дёшево они стоят, но — только не здесь. Тут к нормальному доктору ни четверти не найти, понимаешь ты это, гайка с болтом? Нет их тут, и если мы на твои царапины потратимся, что делать будем, если пустота предъявит серьёзный чек?

Дав Дарену время осознать глубину вины, Фарид припечатал:

— Аптечка. Всё.

Но тут вмешался Хикман:

— На доктора он заработал, Фарид.

И ушёл, легко отодвинув капитана с дороги. Хассанди с подозрением поглядел ему вслед, молча махнул рукой, скинул Дарену одноразовый код доступа к медблоку и выкатился из склада, напоследок потребовав инженера к себе, как только тот поправит здоровье.

К утру доктор подлатал Дарена, исправив не только зубы, но залечив и трещины в ребрах, сняв сотрясение мозга да избавив от проблем с желудком, накопившихся из-за любви парня к маринованным муфрами. Обошлось всё совсем не так дорого, как рассказывал Фарид, всего в пять процентов картриджа. Всё-таки избить Дарена толком не успели, а то и не хотели, пинали для острастки.

Капитан блокадника уже не спал и Дарен отправился прямо к нему. В пенале Фарида собралась вся команда, ждали только инженера. По заведённому порядку, команда получала обстоятельную сводку о делах, касающихся корабля. Иногда Хассанди был даже излишне подробен, некоторые вещи Дарен предпочёл бы не знать.

Сидящая в углу Волька рыжела волосами, алела щеками и старалась казаться незаметной. Чрезмерник грыз какой-то остро пахнущий тонкий и длинный брикет; тот попискивал.

Хассанди расположился во главе стола с чашкой кофе. Чашка! — Дарен вспомнил, что забыл отдать девушке подарок. Капитан дождался, пока инженер не выберет себе кресло, с сожалением отставил кофе и поднялся.

— Время — чеки, потому прайс такой: пока вы прохлаждались и бездельничали, я работал с рынком. И вот что в итоге — местные нашли не до конца съеденные астероиды, ещё со времён койтов остались. Руда скидочная, но тутошним и того достаточно: миллиард-другой тонн палладия и осмия они вытащат. Начнут клепать картриджи для термометалла, вот народ в Крагисе и приподнимется. Глядишь, технологии в систему потекут, а там и до своего баронства недалече.

— Не жизнь настанет, а сказка, — не утерпел Дарен, у которого на "Крагис" теперь был зуб.

— Не перебивай. Правы местные или нет, меня мало волнует. Но я пошептался с нужными людьми и те дали заказ: хотят малый землеройный комплекс аркианского производства, по новым живым технологиям. Только он достаточно эффективен, чтобы работать на такой бедной руде.

— Я в Арку не поеду, — спокойно, но твёрдо заявил Хикман. — Моя голова там оценена... недорого, но оценена.

— Знаю, помню, обсудим, — отмахнулся Хассанди. — Крайтова, сколько нам до Арки лететь?

Девчонка подскочила, запунцовела ещё сильнее и тихо сказала:

— Мне бы десяток минут с навигационным искином...

— Обойдёшься. Говори так, оценочно.

— Ну, сначала в Ламахарию, это около двух тысяч световых и там десяток тысяч до региональных Врат в Федерацию, две-три тысячи до Врат во Внешность, там правда долго придётся, местная сеть у внешников совершенно не развита, около семи тысяч прыжками, ну и в Арке... смотря куда. Около двадцати двух тысяч, из них две трети своим ходом.

— А по времени?

— Месяцев восемь в один конец.

— Вот. А заказчик хочет это шахтёрское барахло через год. Слухи пошли, пираты зашевелились... Пока тут голытьба, но с большими пушками, сидела — никому не были интересны, а если деньгами потянет, то желающих солнце застить много найдётся.

— Да нам-то что? Всё равно с заказом не успеем, — удивился Дарен.

— Успеем. Ну, кто догадается?

Почти тут же Волька пискнула и зажала рот руками. Мрачный Хикман перекатил на неё взгляд, да и Дарен уставился с изумлением. Пилот догадалась. Но о чём?!

Хассанди допил кофе и включил карту секторов на стене за спиной. Отметка "Твёрдых намерений" мигала между Рантаг Омаланти и территорией Ламахарии. Грубо набросанный маршрут через Ламахарию, Федерацию, Союз Фабрикантов светился жёлтым.

— А, — уронил чрезмерник, откинулся в кресле и закрыл глаза.

Дарен запустил карту в инфирном окне, посчитал Врата, прикинул длину пути, но меньше девяти месяцев никак не получалось. Он крутанул карту в обратную сторону, набросав по точкам маршрут через Рантаг Омаланти, Старую Империю, ОКСН, Гансту... Выходило около года. Да, если всё время скакать по Вратам, то можно здорово сэкономить время. А вот деньги... Хассанди не проявил себя человеком, готовым платить "Воротари Дэнки" на каждом шагу; до сих пор блокадник обычно шёл гиперпрыжками, крайне редко используя Врата.

— В Федерации можно купить эту землеройную машину? — кинул пробный шар Дарен.

— Их только недавно начали делать в Арке, если кто из федератов и привёз для себя, то дёшево не отдаст. А заказчики люди небогатые, я выбил лишь тридцать два процента к цене закупки.

— Тогда не знаю.

— Ну, а ты? — капитан ткнул пальцем в Крайтову.

— Фи... Фиолетка? — радостно прошептала та. Глаза Вольки горели.

Хассанди картинно приложил друг к другу пухлые ладошки.

— Молодец, не зря я тебя взял. Двести... нет, сто кредитов добавлю к зарплате!

— Погоди... — Дарен не мог понять. — Какая Фиолетка? Фиолетовый сектор?

— Да.

Хассанди опустился в кресло, щёлкнул по кофейнику и тот тихонько засвистел. Безопасник статуей застыл в кресле, возбуждённая Волька ёрзала и шептала, явно прикидывая маршрут, а Дарен вспоминал все ужасы, которые слышал про Фиолетовый сектор.

Здесь, на краю обитаемого космоса, жутких историй бродило немало: пустотники делились верными сведениями, надёжными слухами и совершенно невероятными байками; рассказывали что доподлинно знали на собственном опыте, слышали от друзей и приятелей, а кто не знал — выдумывал ещё страшнее, благо до Фиолетового сектора рукой подать, фактура известна, чего б не выдумать?

Итак... Обитаемых систем и планет — нет. Обжитых станций и автоматических заправок — нет. Инфирных массивов — нет, имперские точки едва ловятся. Патрулей — от империй или крупных баронств, — тоже не водится; это и не удивительно, кого там ловить, самоубийц? В тех краях даже пираты почти не летают, хотя про каких-то обезбашенных археологов инженер слышал.

А что есть? Есть всякая дрянь и гнусь — взорванные или расщепленные звёзды, нестабильные субквантовые ловушки, стеллифицированные миры, заражённые наномеханической жизнью планетоиды, замаскированные минные пространства, автоматические охотники чужих рас, полумёртвые боевые станции (мёртвые-то мёртвые, а блокадник прихлопнут не просыпаясь), великое множество ещё живого и враждебного оружия в самых разных местах, и в довершение всего — Зона Безмолвия и Скрежет Пустоты.

Многие полагали, что Фиолетовый сектор во времена оны служил военным полигоном для союза нечеловеческих рас. Но почему именно там — не знал никто. Ведь и в обычном пространстве, даже на территории Империума, нет-нет, да находили следы колоссальных древних битв или действующие до сих пор титанические защитные системы, ну как те же боевые купола трег'хаар 44*... Но все находки более-менее раскиданы по пространству, редко когда пара-тройка близко расположенных систем оказывались связаны единой боевой сетью.

А в Фиолетовом — опасность сконцентрирована до темнейшей густоты, давней мертвечиной шибает на каждом углу.

Говорили, что и последние из Тех-кто-за-спиной укрылись в Фиолетовом секторе. Впрочем, вот это Дарен считал дурной байкой. Яростные битвы с Теми-кто-за-спиной давно отгремели на территории Старой Империи, а оттуда до Фиолетового сектора далековато, и путь через пространство ОКСН. Даже если представить, что ксеносы вырвались из клещей имперских флотов, то в Конгрегации их ждал огненный приём. Фанатики костьми бы легли, но чужих не пропустили.

И если все байки о Фиолетовом поделить на два, на три, на пять, выкинуть самые мутные и красочные россказни, то всё равно остаётся много такого, о чём лучше на ночь не вспоминать.

О Скрежете, например. Эта мерзость совершенно реальна, Дарен лично видел остовы обглоданных тварью кораблей. Ходили упорные слухи, что Скрежет иногда выползает из Фиолетового сектора, нападает на караваны у окраинных миров.

— Ты тащишь нас на смерть, — угрюмо сказал Дарен.

— Не преувеличивай, — Хассанди отхлебнул из чашки крошечный глоток свежайшего кофе и самодовольно усмехнулся. — Фиолетовый сектор не так уж опасен, главное — знать нужных людей.

— Сильно они помогут там, в тысяче парсеков от обитаемых мест.

— Уже помогли. Я купил карты надёжнейших маршрутов.

— Надёжнейших?! С каких пор в Фиолете маршруты, да ещё надёжные?

— Я хозяин. Я решаю! — хлопнул по столу посмурневший Хассанди.

— Ты, — согласился Дарен, встал и ушёл. — Решаешь ты, сдохнем все.

Последние слова он так и не произнёс. С нанимателем Дарен предпочитал спорить именно так: мысленно. И безопасно, и кажется, что последнее слово за тобой; ты гордо хлопнул дверью... хоть удар двери по косяку слышен лишь тебе.

Но выбор невелик. Инженеру из Федерации с просроченным сертификатом нелегко найти работу, особенно в заднице мира. Ведь как проверить сертификат — всего лишь просроченный или всё же поддельный, если до твоего университета восемнадцать тысяч световых? К тому же, махары 45* не любят нанимать чужих, а тутошняя пустотная плесень вызывает омерзение да обоснованное беспокойство за целостность шкуры. На фоне местного летучего старья блокадник Хассанди выглядел чудом технологий, хоть и устарел на пару тысячелетий.

Приходилось держаться за эту работу.

Да и что ни говори, а на чернила 46* и движки Хассанди денег не жалел. Потому и торил здешние тропы уже лет двадцать, ни разу не попал в пиратскую засаду и даже мог утверждать, что знает важных людей. Может и не соврал насчёт маршрутов. Как-то ведь ходят грузовики низинников в Гансту, экономя огромные деньги на кружных дорогах и тарифах "Воротари Дэнки"?

Дарен добрался до инженерки, проверил статус корабля и решил заняться синхронизатором гравитационной решётки. Дело сколь неизбежное, столь и надоевшее до синих червей: древнее оборудование пора менять целиком, там заплатка на заплатке.

Но Фарид "Я хозяин" Хассанди считал иначе. Новый синхронизатор больших кредитов стоит! Ты инженер? Инженер. Вот и чини. А что синхронизатор может сгореть на разгоне или при маневрах на орбите, и — всё, экипаж в кровавый джем размажет по стенам, так то, по мнению хозяина корабля, дело житейское. Неизбежный риск. И не такое в пустоте случается. Но если не случится беды, так что? выходит, на новое оборудование кредиты потрачены впустую?!

Вот Дарен и чинил синхронизатор каждый раз, как блокадник на очередной станции останавливался. На "Крагисе" пришлось ремонтировать дважды: по прибытии, и вот сейчас — за три недели простоя оборудование ушло из зелёной зоны. Синхронизатор — тварь нежная, а уж если одряхлеет — то всё, геморрой с ним гарантирован, проще поменять. Но когда в балансе краснеют расходные суммы, бороться с Хассанди, выходцем из Гансты, совершенно бесполезно. Деньги победят с разгромным счётом, обгрызут косточки побеждённого и высосут костный мозг.

И потому Дарен принялся за подготовку к отлёту: облазил весь грузовик, протестировал точки съёма данных, отрегулировал софт синхронизатора и даже попробовал отъюстировать синхроклетку с магистралями передачи воздействия.

Дело муторное, но жить-то хочется.

— — —

Вечером Дарен взялся за систему жизнеобеспечения. Блокадник "Твёрдые намерения" построен по нормальной для Федерации схеме таких кораблей: впереди жилой модуль, рубка и большинство инженерных систем, дальше длинная труба хребтового тоннеля, позади реакторы и двигатели. На хребет вешают либо захваты для контейнеров, либо крепят десяток-другой стационарных трюмов; сейчас там висели два трюмных модуля с разным корабельным имуществом, а с другой стороны зацепился малый челнок. Через тоннель тянулись и коммуникации, те же вентиляционные короба; их постоянно приходилось чистить от жирной пыли, да и клапана требовали внимания.

Один из клапанов давно барахлил, а теперь на схеме горел ещё и красный глиф системы подготовки газовой смеси. Это планетникам хорошо: воздух бесплатен и поставляется самой природой, а на корабле поддержание правильного состава атмосферы посложнее загрузки картриджей с тяжёлыми элементами для термометаллического реактора. Не дай четверть, один из двадцати стандартных компонентов окажется не в той концентрации, и что? Если Волька просто начнёт зевать во время стыковки — считай, легко отделался. А если чего серьёзнее?

Конечно, есть пилотажные искины, которые капитана или пилота подстрахуют... но не на "Твёрдых намерениях". Искин немалых кредитов стоит. Дальше ясно, так?

На блокаднике стояло всего два больших искина — навигационный, для расчёта прыжков, и технический, на который завязана вся инженерка. Самый минимум для корабля такого класса, даже в местных лоханках искинику монтировали поприличнее.

Дарен взял стремянку, чемодан с инструментами, встал на роллеры и поехал к барахлящему клапану. На месте пришлось залезть в вентиляционный короб целиком, только задница торчала наружу.

Провозился с четверть часа; и тут за штанину кто-то подёргал. Дарен от неожиданности вздрогнул, больно треснулся головой об стенку, и с тоской протянул:

— Это ты, неугомонная?

— Вылазь! — радостно крикнула Волька. — Надо всё обсудить!

— Чего обсуждать-то? — проворчал Дарен и провернул винт грубой настройки клапана. Заслонка заскрежетала, а на схеме изменилось значение коэффициента местного сопротивления воздушному потоку.

— Фиолетка, мы едем в Фиолетку! — былая тихоня совершенно преобразилась. Она протиснулась рядом с инженером, просунула голову в клапан и принялась вопить: — Бу-бу-бу! Теперь всё изменится!

Вопль растёкся громогласным эхом по венткоробам, оглушив инженера. Стало ясно, что на сегодня работа закончена. Волька, как оказалась, хранила в себе скрытые запасы энтузиазма, да такие, что становилось страшно. Пилот-лихач хорош на истребителе, а не на честном и солидном торговце.

Дарен проверил работу привода клапана, скинул в схему новые данные и вылез наружу, вытащив заодно и девушку. Поставил на роллеры стремянку, прицепил чемодан, да и отправил прямиком в инженерный пенал. Роллеры, вихляя, и едва не роняя груз, уехали.

Волька в нетерпении бегала по коридору туда-сюда, едва не приплясывая.

— Ну? — Дарен уже устал от этой активности, потому подхватил девушку под руку и повёл в сторону жилого модуля. — Рассказывай.

— Да что ты как мороженый? — возмутилась Волька. — Ты что, каждый год в Фиолетку ездишь?

— Ни разу не был, — пожал плечами инженер, — да и не хотел бы.

— Эх! Не понимаешь... Ты в имперском мире родился, в Федерации?

— Я ж говорил.

— Тогда понятно, — девушка в задумчивости куснула губу и потёрла нос. — Вам, высочникам, про Фиолетовый ужасы рассказывают, вот и боитесь.

— А вам другое говорят?

— А мы сочиняем эти страшилки! — гордо заявила Волька. — Не так всё там плохо, как считают. Если по краешку ходить, не забираясь в Безмолвие, то не хуже чем тут. Одно время люди там жили, пока Скрежет совсем не распоясался.

— Вот-вот...

— Да ладно, я ж и не предлагаю в Фиолетке дом ставить. Но прошмыгнуть-то можно!

— Вот скажи, чем ты-то так довольна? Ты же местная, знаешь, почему люди оттуда сбежали. А на совещании от радости прыгала.

— Да это ж настоящий подарок! Я — пилот! Любой пилот мечтает заполучить такие маршруты, где никто не летает. Ну, или почти никто. Представляешь?! Я же узнаю редкие гиперцепочки...

— Ты пилот, да... — Дарен помрачнел, но девушка этого не заметила. — И что, цепочки продашь потом?

— Нет, конечно, — махнула рукой Волька. — Тут ведь главное что? Главное — ты там был и трассы знаешь. Вот ты себе навыки покупаешь, верно? Инженерные, энергетика всякая, вентиляция и прочее.

— Конечно, куда без навыков?

— А для нас, пилотов, хороший маршрут — это как новый, редкий навык. Каждый опытный летун собирает личную коллекцию, иногда люди цепочками меняются, но чаще нет, просто указывают в сертификатах — такое-то, мол, количество и столько систем в цепочке. Когда на бирже в найм берут, то смотрят преимущественные сектора... в общем, сложно всё, но Фиолетка — это яркая строчка в резюме. Всем в глаза бросится. И даже если ищут пилота для других секторов, то внимание-то обратят. Плохого пилота в Фиолетку не возьмут!

Она пробежалась вперёд, танцуя. Остановилась и принялась кружиться.

— Фиолетка, Фиолетка!

Простой светло-серый до того комбез Вольки выпустил кокетливую юбочку и расцвёл яркими зелёными и лиловыми полосками. Дарен только головой покачал: вот ведь, совсем ребёнок. Подарку обрадовалась.

Кстати, подарок!

— А пойдём-ка ко мне, я тебе сувенир на базаре купил.

— О! — Волька тут же подскочила, схватила за руку и поволокла. — Давай, давай! Ты должен показать, как живёшь. Но смотреть буду сама, не мешай.

Жилой блок у грузовика простейший, состоит из пеналов всего двух типов: для старших офицеров и команды. В принципе, пеналы почти одинаковые, кубометров по двести, из трёх помещений: спальня, гигиеничка и главная комната. Люди оформляли их, как хотели, даже могли двигать внутренние стены. При желании можно нарезать пенал на большее количество комнат, но кому это надо?

А вот в дизайне всяк горазд стараться, и потому Вольке было интересно. Сама она за три месяца службы несколько раз перекрашивала стены, перевешивала полки, двигала шкафы и расставляла светильники, наклеивала на стены то светоплёнку, то окна, но никак не могла успокоиться.

Ведь подумать только — собственный пенал! На родной станции и того не было.

...Вскоре Дарен и Волька добрались до жилья инженера. Парень остановился у порога, а Волька проскользнула внутрь и с некоторым разочарованием огляделась. Большую комнату инженер изрядно захламил техническим барахлом — на столах, на полу, и даже подвешенным к потолку. На длинных верстаках и стеллажах лежали потроха дронов, стояли какие-то приборы, валялись куски тонких энерговодов, наборы микрофрез, короба и ящички разных размеров. Филиал инженерного склада, да и только.

Бардак плавно стекал на пол и продолжался там: за три года работы на блокаднике Дарен накопил множество нерабочих механизмов, восстановлением которых занимался вечерами. Впрочем, собирал Дарен не только технический хлам. В правом углу топорщилась огромными иглами редкая гартойская вазон-трелла, половину одной стены заняла здоровенная старая картина в простой стальной раме, писаная вручную в довольно мрачном стиле — червонным золотом по угольному полотну, а на другой — нашлась полка с настоящими печатными каменными книгами. В дальнем углу высилось нечто неясное, накрытое отрезом плотной тёмной ткани.

Неугомонная Волька тут же уцепилась за книги, вытащила сразу три, полистала и аккуратно вернула на полку. Покосилась на инженера, стоящего у двери, выхватила из треллы органокерамический заострённый прут, сделала несколько фехтовальных движений и с сожалением воткнула иглу обратно.

Огляделась ещё раз и резюмировала:

— А у тебя интересно, хоть мусора могло быть и поменьше.

— Ну...

— Сувенир-то где?

Инженер кивнул в сторону спальни. Девушка тут же порозовела.

— Не, ты меня не так поняла, — поспешил оправдаться Дарен.

— А я и не думала ничего! — покраснела пуще прежнего Волька.

Дарен лишь рукой махнул, да и проскользнул мимо девчонки в спальный бокс.

— Где-то тут, где-то... — рылся он в вещах. — Ага! Вот.

Волька приняла чашку и просияла. Некрасивая, с грубовато вылепленным лицом и длинным носом, девушка в этот миг показалась Дарену живым светлячком; восторгалась так искренне, что Дарена кольнуло острое чувство зависти. Когда же он разучился так светло радоваться?

А нахальный зверь тем временем устроил прятки, скрываясь от девушки, и та принялась вертеть подарок, чтобы углядеть яркое пятно. Волька прищурилась и восхищённо воскликнула:

— Да это же лиса!

— Лесиа? — попробовал на вкус слово Дарен.

— Лиса! А, ты ничего не понимаешь! — досадливо махнула рукой рыжая. — Такой классный зверь, с ушами...

— С ушами, ага. Уши видел.

— И хвост у него зачётный. Смотри, сейчас прыгнет!

Дарен честно попытался увидеть хвост, но куда там! Мелькнуло светлое, да исчезло в траве.

Девушка ещё полюбовалась подарком, затем обошла комнату, осмотрела скудную обстановку, заглянула во все углы и встала посерёдке.

— Слушай, а у тебя тут присесть негде?

Дарен мысленно хлопнул себя по лбу и выдвинул из стены диван. Спальню он обычно держал в собранном виде, ведь по утрам полчаса-час проводил в симтем-тренажёре, разучивая странноватый боевой комплекс, который достался ему по случаю. Но то ли учил плохо, то ли навык палёный, а вчера эти умения никак не пригодились.

Волька растянулась на диване, вертя в руках кружку и разглядывая коленца, которые откалывал необычно оживившийся игреневый зверь. Дарен присел рядом. Но постепенно и девушка мрачнела, и рыжее животное перестало прыгать, устроилось под кустом и зыркало оттуда, время от времени поводя ушами.

Девушка со вздохом протянула кружку Дарену:

— Не могу я её взять. Это ведь лиса.

— И... что? — Дарен забрал отвергнутый подарок и оглядел его. Зверюга закрыла глаза и уронила голову на лапы. В чём тут проблема, парень не понимал. Чашка как чашка, для кофе пойдёт.

— Понимаешь, — Волька замялась, — эта вещь из прежних времён. Очень старая, очень. Такие привозят иногда из Фиолетового сектора. Мы, наша станция, этим жили — люди летали в Фиолетку, глубоко не ныряли, но иногда находили заброшенные планеты, а то и корабли. Обычно руины и рухлядь, конечно же. Но случалось откопать похожие штуки...

Инженера пробил озноб. Четверть, низинники всё-таки сумасшедшие. Таскаться за посудой и прочим бытовым барахлом туда, где легко отхватить серьёзных проблем? Но хоть стало понятно, почему девушка Фиолетового сектора не опасается, — он ей привычен.

— По-моему, у вас там все психи, — сказал инженер. — Не проще ли напечатать?

Девушка бледно усмехнулась.

— Ты плохо представляешь, как живут люди за Периметром. Какое "напечатать"? Где чертежи брать, расходники? Кто лицензии продаст? Да, всякую ерунду можно сделать. Простые ложки, простые вилки, простые кружки, простой двигатель для гиперпрыжка с дальностью этак на пять световых.

— Ну, и? Если уж гипергенератор можете...

— Да пошутила я насчёт двигателей! Корабли у нас только те, которые на свалках нашли, ну или сумели купить у торговцев, они на заказ иногда пригоняют. И всё старое, древнее даже, ведь мы очень долго связи ни с кем не имели. Не знаю, как вышло, но на нашей станции оказались только внутрисистемники, и пару тысячелетий мы варились в своём соку. Представляешь, в сети читала: когда закончились лицензии у докторов, то совсем плохо стало. Люди жили по шестьдесят-семьдесят лет, — девушку передёрнуло, — и всё! Умирали!

— Но потом до вас кто-то добрался?

— Да, и повезло ещё, что не пираты. А может и пираты, — задумчиво протянула девушка. — Но как-то договорились... У нас появилось два межсистемных корабля. И наши потом летали в Фиолетку, искали нужные вещи в оплату и на продажу.

Она забрала кружку у Дарена и принялась разглядывать. Рыжий зверь проснулся, приоткрыл правый глаз и зевнул. Через миг — исчез в кустах, только палая листва шоркнула. Волька постучала по стенке кружки в особом ритме и картина тут же изменилась, масштаб уменьшился, купа кустов обратилась в целую лесостепь. На горизонте виднелась серая извилистая полоска, то ли горы, то ли низкие тучи.

Дарен взял сувенир, тоже постучал, но ничего не произошло. Девушка мягко улыбнулась:

— Так не работает, а вот как — объяснить непросто. Учиться надо.

— Ладно. Одного не пойму, что ты такого в этой "лисие" увидела?

Волька перевернулась на живот и подползла ближе к Дарену.

— Понимаешь, Дар, — прошептала она, — в этой кружке — целый мир. Не знаю, как они сделали, но тут уместили планету со всеми её лесами, морями, степями... Зверей мало, а людей совсем нет, но скажу тебе — этот мир где-то есть, вот прямо сейчас. Настоящий мир, представляешь? И неважно, сколько тысяч лет с тех пор прошло, он именно такой, как показывает чашка.

— Они — это кто?

— Не знаю. У нас никто не знал, но некоторые верили, что это предки наши. Оставались небольшие запасы подобных вещей, то ли раньше в Фиолетовом нашли, то ли, и правда, от дальнего прошлого... Ты не представляешь, что началось, когда пришлось распродавать, — Волька помрачнела. — Я читала, многие были против, но их убили. Наверное, всё-таки к нам пираты прилетели.

Она уткнулась лицом в диван и замолчала. Дарен неожиданно для себя погладил её по голове; волосы были сухи, но приятны. Волька мурлыкнула, потёрлась длинным носом о бедро Дарена и того ещё раз кольнуло, теперь тёплым и прямо в сердце.

— Эх, ладно, — Волька перевернулась на спину и раскинула руки, лежа с закрытыми глазами. — Понимаешь, семья-то у нас бедная, но один раз дяде повезло: привёз интересный груз. Вот денег и хватило... на мою подготовку. Поменяли на два десятка пилотских навыков до четвёртого уровня. А младшим сестрам не досталось, ходят в местную бесплатную школу, да что там выучишь, самостоятельно по учебникам...

Дарен молчал и перебирал волосы Вольки. Та продолжала делиться историей своей жизни:

— Хотя и не скажу, что жили хуже других, не голодали. Питались как все, а из еды, знаешь, вот пришёл грузовик с тауреновым мясом — и вся станция полгода ест это мясо. Но это ещё хорошо, раньше вообще местный криль жевали, да с гидропоники кой-чего. Поваров толковых нет, только последние годы начали завозить. А кто накопил денег да взял первые модели, позже поняли что поспешили — картриджи нестандартные к ним, из какого-то занюханного баронства на том краю оранжевых секторов, куда ни Федерация, ни Ламахария ещё не дотянулись.

— Потому ты сейчас всегда новое пробуешь?

— Ну да, — девушка распахнула глаза и лукаво улыбнулась, — кто знает, надолго ли я тут, вдруг на другом корабле повар хуже?

Дарен мысленно согласился: вот на чём, а на кухонных картриджах Фарид не экономил. Аркианских изысков нет, но набор рецептов богатый. Инженер покрутил кружку, да и положил в ладонь девушке, накрыв своей ладонью.

— Забирай.

— Уверен? — тихо спросила Волька. — Дороженная вещь-то. Безлицензионная технология, можно хорошо продать...

— Мне она легко досталась, — хмыкнул Дарен.

— Покажешь Хассанди — выкупит задорого. Сам знаешь, он редкости любит.

— Пусть зверь с тобой живёт. Вы с ним схожи, шерсть одного цвета.

Девушка тут же покраснела, а Дарен откинулся на диван, держа Вольку за руку. Они долго лежали молча; Дарен прокручивал в памяти разговор, а о чём думала низинница — Дисп знает!

Наконец инженер вздохнул и признался:

— Вот вроде всё понимаю, но, честно — не хочу соваться к Скрежету в пасть.

— А Скрежета недавно видели в зелёных секторах, рядом с ОКСН. От нас это далеко, — рассудительно заметила девушка, повернулась к Дарену и сверкнула улыбкой: — Если повезёт, то святоши вломят так, что забьётся Скрежет в какую дыру надолго, а то и вовсе укокошат.

— Откуда слухи?

— У пилотов свои трансляции в инфире, обсуждаем всякое. "Перо Коникса", "Стимфала", "Гильдия Путесобственников", "Торья-анторья" — может, слышал? Я себе самые лучшие подключила! — похвасталась Волька.

Дарен только головой покачал. В детстве думал о профессии пилота, но отцу нужен был наследник, которому можно передать семейную фирму по работе с наномеханикой. Пришлось забыть о детских мечтах и учиться на инженера.

— Смотрю, у тебя на всё ответ найдётся.

— Не на всё, но уверена, что теперь моя жизнь здорово изменится! В Фиолетку едем, лису мне подарили... Чего ещё желать?!

— Ну да, и чего?

— Есть хочу! И пить.

— Есть? Могу сходить к повару, что тебе взять?

— Не знаю... Возьми на свой вкус. И кисситов!

Дарен поднялся, посмотрел на раскинувшуюся на диване девушку и хмыкнул. Композиция ему определённо нравилась, да и Волька сейчас выглядела никак не дурнушкой, мечтательная улыбка преобразила её лицо.

По дороге за едой инженер поискал в инфире животное по имени "лисиа", но так и не нашёл. Даже ближние имперские точки ничего не подсказали, а значит никаких лисей на свете нет. Или рыжую зверюгу прозывают иначе, а Волька обозвала её местным названием.

У повара Дарен затарился коробками с едой и питьём. Было уже поздно, по корабельному — близилась полночь, инфирные статусы капитана и безопасника светились жёлтым. Спят.

Пенал встретил хозяина темнотой. Дарен озадаченно хмыкнул, но тут распахнулась дверь в спальню и в неярком свете ночника на пороге обрисовался женский силуэт. Без всякого лишнего.

Дарен поставил контейнеры на пол и шагнул к Вольке.

...Через пару часов Дарен дремал лежа на спине, а к его груди прижималась рыжая, время от времени то покусывая, то щекоча волосами, а то и нежно царапая коготками. Ежели по правде, Дарен за прошедший день основательно вымотался, и уже давно хотел спать, но как сказать об этом девушке, с которой в первый раз? А у Вольки завода, похоже, хватит до утра. Вот и сейчас принялась тормошить парня:

— А ну, переворачивайся, массаж сделаю.

— Эх-м, не поздновато ли для массажа?

— А это будет такой, после которого ты проснёшься. Да и не только ты, — Волька хихикнула. — Давай-давай, не валяйся выключенным скафом.

Пришлось Дарену подчиниться.

— Ого! — воскликнула девушка.

Сон с парня тут же и слетел. Если это то, о чём подумалось...

— Что? — спросил он осторожно.

— У тебя тут светятся... Огоньки на спине.

Дарен замычал и мысленно побился головой об стену. Вот знал же, знал, но с рыжей оказалось настолько легко и тепло, что о контроле запамятовал.

— И что ты здесь скрываешь? — Волька принялась водить пальцем по спине Дарена. — Так-так, это похоже на...

— На карту секторов, — признался Дарен.

— О! Да! Точно, звёздная карта. Очетвереть!

Девушка немедленно взобралась на парня, обхватив его бёдра своими, оглаживая бока и спину ладонями, и внимательно рассматривая мерцающие точки. Через минуту такой ласки Дарен был готов проснуться ещё раз, но Волька успела разлечься, чуть не уткнувшись носом в спину, не забывая легонько двигать бёдрами. На массаж никак не похоже, но лежать становилось уже неудобно, и Дарен резко вывернулся из-под девушки, прижав ту к матрасу.

На четверть часа стало не до разговоров.

Однако Волька проявила себя девушкой целеустремлённой: вскоре Дарен снова оказался на животе. Рыжая оседлала парня и с энтузиазмом разыскивала на его спине знакомые скопления, бурно радуясь, когда находила. В такие моменты она сильно сжимала бедра, что Дарену очень нравилось. Ничего против такого времяпровождения инженер не имел и начал вновь уплывать в дрёму.

Оттуда его выдернули вопросом:

— Ты хоть расскажи, это ведь живая татушка? Слышала, у вас они популярны.

— Не совсем, — врать Дарену не хотелось, но и всю правду сказать не мог. — Это особая генкоррекция. Заказное форматирование.

— А мне можно такое сделать?

— Дорого это, Воля. Татуировку-то несложно, но у меня другое. Я в детстве хотел пилотом стать, — тут рыжая приглушённо пискнула, — но не вышло. Отец видел во мне продолжателя семейного дела: я ж с малых лет возился с наномеханикой... И кому ещё передать? Братьев-сестёр нет, так уж вышло. Пришлось соглашаться. Но я поставил условие: отец проведёт мне реформатирование, сделает на спине подробную карту секторов, в память о детской мечте.

— Затейливо, — протянула девушка и погладила Дарена, — но я тебя понимаю. И даже завидую!

Дарен дёрнул плечом. Знала бы она! А может и тогда бы завидовала.

— Так, — Волька обвела пальцем узкий полумесяц чуть пониже плеч, — это, значит, Внешность... А тут, — положила ладошку на правую лопатку Дарена, — Федерация. Маленькая какая. А! Нет, у тебя карта в сторону уползает, — она сдвинула ладонь так, чтобы пальцы легли правый бок Дарена. Поскребла.

— Не щекочи, вредина.

— Ты лежи и молчи, я изучаю новые маршруты! — хихикнула Волька и накрыла ладонью левую лопатку. — Тут у нас Арка, а чуть ниже Ганста... Вот ведь, ясно почему они собачатся, слишком тесно прижаты друг к другу, рукой закроешь.

Критически обозрев расположение ладоней, девушка сдвинула их вниз. Теперь правая закрывала Ламахарию, а вот левой на ОКСН не хватило, территория у Конгрегации куда как больше.

— Уф. До Омаланти я уже не доберусь, рука так не согнётся, — с этими словами девушка погладила правую ягодицу Дарена, а левая рука скользнула по левой же ягодице ниже, под бедро, что-то там нащупывая. — И — Старая Империя побеждает! Она вот, вот... Ты куда спрятал?!

— Отстань, женщина, — сонно пробормотал Дарен. — Погоди хоть немного.

— Ну, ладно, — девушка сложила руки в центре спины Дарена и опустила на них голову. — А я уже в Фиолетовом секторе!

Через несколько минут Дарен начал похрапывать, но его тут же разбудили, немилосердно тряся за плечи.

— Что? Что?! Чего, Волька?

— Спишь?

— Нет, конечно нет, — Дарен украдкой зевнул.

Рыжая в задумчивости пошкрябала карту на спине парня и спросила:

— Хм. Держится. Ты ведь сказал — генкоррекция? То есть дети твои с картой на спине родятся?

— Э... — о такой возможности Дарен даже и не думал. — Не знаю. Наверное.

— Ну, это же лисец как круто! Ты только представь — всем твоим детям дорога в навигаторы. Да владельцы кораблей их с руками оторвут!

Волька умолкла и некоторое время возилась, устраиваясь удобнее на спине Дарена, но вдруг резко выпрямилась и произнесла странным тоном:

— Надо бы тебе найти хорошую девушку-пилота и завести с ней ребёнка. Но, знаешь, тебе повезло, искать не надо, вот она я!

Дарен с трудом вывернул голову и заглянул Вольке в глаза. Та сидела с непонятным выражением на лице и кусала губы. Щёки так пунцовели, что было заметно даже в полутьме.

— Тут есть проблема, — Дарен осторожно подбирал слова. — Это форматирование, оно незаконное. Нарушает Алтайское соглашение. Ты ведь знаешь про Алтайское соглашение?

— Конечно!

— Так вот, если жить в нулях или низине, то всё нормально, а вот в имперских секторах лучше не показываться. Особенно в ОКСН, там святоши могут просто... того. Объявят мерзостью, и — на принудительное переформатирование. В лучшем случае сможешь выбрать разрешённую расу из алтайского списка, если твоих денег хватит на операцию.

— Я родилась в низине, знаешь ведь. Здесь тоже можно жить.

— А детям хотела бы такую же судьбу?

— Не... не знаю.

Оба умолкли, было о чём подумать. Особенно Дарену, собственная семья для него казалась делом далёким и нереальным, слишком много всего менять, ломать и решать, находить дом и искать новую работу, а он привык за последние годы плыть по течению, лишь изредка отталкиваясь от берегов. Да и предложение, прямо скажем, неожиданное, особенно от девушки, с которой познакомился три месяца назад, а сегодня впервые оказался в постели.

— О! Погасли...

— Карта недолго работает, устаёт.

— Ну, всё равно, если навигационный искин сломается, — шепнула рыжая, — знаю, кого звать в рубку.

И — уснула, прямо на Дарене. А парень думал об отце. Гением тот был, это уж как пить дать, вместо простой татуировки сотворил нечто большее и куда опаснее, и хорошо, если о том никто не прознает.

Одна надежда: Портулан так и не проснётся.

— — —

Пробуждение вышло резким.

Яркий свет ударил по глазам, Дарен подскочил, а рыжая едва с кровати не упала, хорошо парень успел поймать. У обоих в инфире темнела мрачная физиономия Хассанди, и был тот хоть и зол, но собран и деловит.

— Крайтова, в рубку. Срочно! А ты, инженер, займись хозяйством, проверь, сколько успеешь.

— Что... а... случило-ась? — сонный Дарен едва подавил зевок.

Волька же натянула на голое тело комбез и в один миг была такова, без единого словечка. Дарену даже помстилось, что за ней мелькнул рыжий хвост.

Хассанди продолжил, время от времени отвлекаясь на нечто Дарену невидимое:

— Вы с нашим бронеголовым боевиком позавчера нашумели изрядно, теперь нам счёт хотят выставить. Хороший такой счётик, с множеством стволов.

— Откуда известно?

— Клиенты предупредили, — скривился Хассанди, — им нужен аркианский комплекс, а если нас убьют, то кто привезёт? — и отключился.

Дарен же метнулся в инженерку, плюхнулся в ложемент, закрепился и натянул на голову ленту прямого входа в симтем. Мало ли что? Местные дурни могут начать инфир глушить, с них станется.

Почти все системы транспортника прочно сидели в зелёной зоне, разве что гравитационный синхронизатор проявил скверный нрав, сполз за ночь к жёлтому уровню. Особенно беспокоила целостность синхроклетки в районе хребта, где Дарен не успел провести полного восстановления силовых элементов.

Реакторы постепенно выходили на рабочий режим; Дарен внимательно наблюдал за инженерным искином, лишь время от времени подправляя его команды. Сейчас инженер скорее наблюдатель, просыпающийся корабль сам знал что делать. Предполётная подготовка шла должным чередом: отключилось внешнее питание (глупо тратить дорогой корабельный термометаллик, если можно подцепить дешёвые станционные термоводородники), из корпуса корабля выдвинулись полусферы силовых эмиттеров, а вот диспетчерская по запросу Хассанди включила гравиподвеску и блокадник вздрогнул, неспешно воспарив к центру ангара.

Дарен поднял щиты и за десяток минут "Твёрдые намерения" окутался лёгкой сиреневой дымкой; вскоре от неё к стенам ангара проскочило несколько ярких разрядов. Пришлось подачу энергии на эмиттеры щитов понизить. Щиты старые, корпускулярные, в пространстве работают неплохо, а вот на станции их толком не разогреешь. Десяток процентов от полной мощности, не выше.

Инженер скользнул в симтем и заглянул в рубку. Звуковая трансляция барахлила, видео шло отлично.

Сидящий в роскошном, сделанном на заказ кресле-ложементе, Хассанди общался с заметно мандражирующим диспетчером, Волька едва угадывалась под толстой скорлупой пилотского кокона, и лишь чрезмерник, в скафе с опущенным забралом, развалился в ложементе, даже не закрепившись. Но вот Хассанди сказал нечто резкое диспетчеру, а тот явно не остался в долгу. Тут же Хикман единым текучим и стремительным движением вскочил и скользнул к ложементу капитана.

Дарен, помянув Тёмную четвёрку, настроил звук.

— ...четверть часа.

— Меня это не устраивает, — Хассанди едва не рычал. — Желаю вылететь немедленно!

— Быстрее не выйдет, шахтёры арендовали стартовые катапульты ещё вчера.

— Нам не нужна катапульта, достаточно открыть ангар. Вы нас задерживаете. Нужно ли мне беспокоить начальника диспетчерской службы, домуса Томарелли? Сейчас, ночью?

Диспетчер побагровел и нервно провёл рукой по лысине.

— Домус Томарелли не станет сдвигать график шахтёров, им принадлежит существенная доля станции.

— Откройте ангар. Не надо никого двигать.

— Мы потеряем много ценных газов, — диспетчер покосился на чрезмерника, скаф которого начал темнеть. — Подождите... очереди на катапульту, осталось всего двенадцать минут.

— Я только что отправил вам стандартную оплату, по объёму ангара. Ваши ценные газы теперь моя собственность и я хочу выбросить их в пространство.

Работник транспортного контроля поджал губы и неохотно кивнул. Дарен поспешно раскрыл окно с внешними камерами. Створки ангара медленно расходились. Блокадник дрогнул и поплыл к выходу, слабо сияющему зеленоватым барьерным полем. Врал диспетчер, врал, ничего "Крагис" не потеряет.

В миг пересечения барьера тот вдруг резко позеленел. Блокадник окутался целым облаком молний и вылетел наружу с практически сбитыми щитами. Вот оно что! Диспетчеру дали на лапу и потребовали задержать "Твёрдые намерения", а если не выйдет, то оставить без щитов. Значит — в пространстве ждут.

Ситуацию осознали все и сразу. Хассанди оборвал связь со службой контроля движения, чрезмерник упал в ложемент и закрепился, одновременно открыв окно в симтеме к Дарену.

— Щиты, — уронил вояка.

— Вижу, — Дарен лихорадочно поднимал резервный реактор. Основные генераторы наполняли накопитель гипергенераторов, снимать мощность с них нельзя. Чем дольше корабль готовится к прыжку — тем больше вероятность, что грузовик перехватят. И если раньше можно было рассчитывать на древние, но мощные орудия "Крагиса", то нынешняя диспетчерская смена наверняка "не услышит" призывов о помощи. Хорошо, если сама не подстрелит.

Или Сойн оказался влиятельным парнем, или кто-то на станции решил провернуть тёмное дельце под прикрытием конфликта на рынке. Например — захватить корабль Хассанди, приз по местным меркам достойный.

Блокадник медленно полз на маневровых, Волька не решалась повышать скорость, ведь даже слабый толчок ионной струи можно объявить нападением на станцию. Когда расстояние до цитадели превысило восемь километров, Дарен сбросил девушке короткое сообщение: "Можно" и та подключила ионники. Грузовик ускорился и по широкой дуге направился прочь от цитадели.

Дарен осторожно грел резервный реактор, качал щиты и краем глаза наблюдал за цитаделью. Неровные и разновеликие серые блины, насаженные на штырь центрального технического блока, напоминали игрушку-юлу, которую в детстве обожал парень; он собрал целую коллекцию таких и с помощью отца устраивал имитации звёздных систем, запуская "планеты" по орбитам вокруг звезды, которую изображала старая керамическая ваза. Ваза, правда, однажды разбилась, на этом закончились и астрономические игры.

Юла "Крагиса" серела неровным пятном на фоне пространства, лишь в отдельных секциях мерцали огни, да ярко светились внешние причалы, установленные уже новыми хозяевами станции. Носорогам-койтам свет был без нужды, они иначе воспринимали пространство.

Щиты поднялись до семи процентов и в этот миг на фоне "Крагиса" мелькнула яркая песчинка, а через секунду в блокадник врезалось нечто крупное и сгорело в энергетическом барьере, вспухнув ослепительным облаком ионизированного газа. Светящийся ореол вокруг блокадника потемнел.

— Нас обстреливает "Крагис", — спокойно оповестил Хикман. — Кстати, и подсвечивает, в чернила не уйдём.

— Что? Чем обстреливают?! — лицо Хассанди посерело.

— Неизвестно. Цель массивная, но не абордажные дроны.

— Сбивай!

— На линии выстрела цитадель. Хочешь дать им повод для главного калибра?

В следующую минуту неповоротливый грузовик получил пять попаданий. Щиты просели почти до нуля. На Дарена накатила дурнота, сердце колотилось, по лицу катился пот. Реактор уже не грелся, а почти горел, но щиты трепетали у самой границы, и инженер зачерпнул из прыжкового аккумулятора.

Хассанди только зубами скрипнул, но промолчал. Что думали Волька и безопасник — Дарен и знать не хотел.

Наконец "Твёрдые намерения" добрались до границы стокилометровой зоны. Волька немедля врубила основные двигатели и блокадник резко ускорился. Гравитационный синхронизатор медленно пополз в красную зону.

Грузовик тряхнуло, а за кормой вспыхнули огненные цветы.

— Два попадания, броня пробита, — так же флегматично сообщил чрезмерник. — Три уничтожил. Цели схожи: низкоскоростные, массивные.

— Маневр уклонения. Третичная спираль, с гармониками, — теперь Дарен услышал и Вольку. Голос девушки подрагивал.

Звёзды и цитадель за спиной заплясали в рваном ритме. Чрезмерник одобрительно хмыкнул. Хассанди сидел с выпученными глазами и со свистом дышал, но вот — обмяк. А Дарен с возрастающей тревогой пытался удержать синхронизатор: трещины в синхроклетке ширились на глазах, но, достигнув низа жёлтой зоны, остановились. Блокадник едва заметно потряхивало.

В пространстве полыхнуло, уже довольно далеко. Цитадель скрылась в пустоте, по экрану ползал лишь её глиф, но вот и он замер. Скорость блокадника приблизилась к тысячным долям световой. Дарен оценил расстояние, показания внешнего сканирования и включил систему маскировки. С иллюминацией от "Крагиса" чернила "Твёрдых намерений" всё ещё неэффективны, но дальний прицел собьют.

Инженер перестал греть реактор, передал искину управление накачкой щитов, а сам вызвал сквад ремдронов и метнулся на склад, за пастой и материалами.

Через два часа Дарен заделал одну из дыр в броне и залил пастой повреждённую часть силового каркаса на корме. Работы предстояло ещё много, но клетка перестала расползаться. Дарен знал, придётся пересчитывать магистрали и переносить точки воздействия, но эта работа хоть и муторная, а привычная.

Ещё через час "Твёрдые намерения" ушёл в прыжок. До границы Фиолетового сектора оставалось четыреста световых, — неделя времени. За этот срок Дарен планировал разобраться в себе и в отношениях с Волькой, и начало тому положил — выбросил в переработку банки с тушёнкой, а нож сунул в дальний угол склада. Он, Дарен, хороший инженер — так и будет заниматься техникой, а криминальные приключения ему не по душе. Может и правда осядет в хорошем месте, заведёт семью и дом, Вольку уговорит на каботажные рейсы... И всё у них будет спокойно и мирно.

Один рейс сквозь Фиолетовый, и — всё.

* * *

< Кво[ — — — — -]ляции "Скачущий по д[ — — — ]" >

" ...Эпидемия скотобоязни сошла [ — — -] Чем бы это [ — — — ] закончилось так же таинственно, [ — — — ] с вами [ — — — — — — ] любим маленькие тайны, мои экономические [ — — — — ] Ведь за маленькими [ — — — ]оят большие деньги! И было бы здорово [ — — — — — ]нноносые тютюнечки?

[ — — — ] штучки-дрючки куда более [ — — — — — ] Мои [ — — — — — ] заготовок неожиданно закончились и я не могу [ — — — — ]

[ — — — -] ни один фаб в окрестностях [ — — — — — — — — — — ] государственные заказы на годы [ — -] вперед [ — — — -] творится на рынке, друзяшечки, у всех полно денег, но [ — — — — — ] купить. Даже фаб [ — -] Я поскреб по сусекам [ — — — — — ] на два полноценных кругленьких фабчика [ — — — — — — -] флотами. Кругленьких таких, свеженьких [ — — — — ] бы вы думали? Никто [ — — — — ] таким ластоногим как я. Раньше надо было [ — — — — — -] раньше! Не пустят нас [ — — — — — ]авную приставку "Минералиссимус" к имени.

Пришлось поскрести [ — — — — ] но и сусекам сусеков. [ — — — — -] придумал, тютюнечки мои...

Хотя, не-не-не! Держите [ — -] не гремите кредиты!... В пылу любования собой [ — — — — — ] такую расчудесную тему! [ — — — ]зяшки, как опасно фирить не думая? [ — -] пернатые мои, ибо можно насвистеть [ — — — -] потом и свинцовой клетке [ — — -].

[ — — -] кошелёчками, что именно я [ — — — ] следующей трансляции, ибо хочу [ — — -] сливки, [ — — — — — — — -]ллиончиков, не будь я сам [ — — — ] Хвостатый [ — — — — — — — ]"

< Тота из транс[ — — — -] >

"Президе[ — — — ]ссийской феде[ — — — — ]ин посетил зав[ — — — — ]ое Сормово".

Во врем[ — -] [ — — ] [ — -] [ — ] [ — — — -] [ — -] [ — — -] [ — ]

[ — — -]"

ГЛАВА ПЯТАЯ

Во времена Алого Потопа, семисотлетней давности вторжения, когда империя формикоидов пробовала на жвалы южные окраины Федерации, оной Федерацией поочерёдно управляли две политические силы — Пеплоносные Братья и Ледяные Отцы. Друг с другом они давно уже договорились о правилах игры, о неизменных вотчинах и принципах раздела независимых пока ещё миров.

Чтобы сговор не был столь явным и не вызывал брожения в народе, каждые двенадцать лет проводились выборы Президента Федерации. Победившая сторона получала право тратить по своему усмотрению четверть процента государственного бюджета и это придавало некоторую остроту политической игре.

К середине войны с разумными муравьями президентское кресло занял Джохан ен-Лейден, Великий приор Братьев, склонный скорее к прямым решениям, чем к хитрости и замысловатым планам. Его и выбрали за внешнюю простоту и обычность, инфирмейкеры во время рекламной компании упирали на тот факт, что Приором ен-Лейден стал попросту убив на дуэли начальника. А в смутные времена народ расположен к таким правителям — понятным, надежным и привычным, как удар ножом в сердце. Да и начальника убить — дело благое, милое любой простой душе, томящейся в офисе или на фабе.

В общем — избрали.

И вот под конец срока президент Федерации вызвал к себе командующего Флотом Федерации, адмирала Алдара Рескина. Явился тот в Олимпийский замок 47* и был немедля препровождён в кабинет главы государства. Президент указал главе Флота на кресло, а сам, вальяжно прохаживаясь вдоль длиннейшего экрана с информацией по текущей военной ситуации, начал речь:

— Рескин, наши граждане обеспокоены проблемами на южных границах. Надо поддержать дух людей Федерации добрыми новостями.

Маленькая победоносная война, — подумал адмирал и молча кивнул.

— Новости должны быть хорошими, — продолжил президент и остановился перед старшим офицером флота, — сейчас не то время, чтобы огорчать граждан.

Очень маленькая и очень победоносная, — перевел Рескин. — Никаких потерь.

— Федерация нынче как никогда сосредоточена на поддержании единства всех слоёв населения и целеустремленности к процветанию, — буравил адмирала ледяным взором президент.

Много кораблей не дадут, — сообразил флотоводец.

Близилось окончание двенадцатилетнего срока и президенту не хотелось пробивать в сенате дополнительные военные ассигнования. Конфликт с формикоидами обходился чудовищно дорого и идею второй войны сенаторы не поддержат. Марионетки из оппозиции раскроют рот шире кошелька, не говоря уж о Ледяных Отцах, которые будут счастливы прокатить по всему инфиру тему разбазаривания средств в тяжкий для Родины момент.

Четверть процента, однако! Есть ради чего потрудиться.

— И помните, Рескин, — растянул губы в холодной улыбке президент, — я жду добрых новостей. Как говорят наши торговые друзья из Гансты, вы должны вернуться или с прибылью, или в графе убытков.

— Какое финансирование выделено на операцию?

Джохан ен-Лейден едва заметно поморщился.

— Народ наш изнемогает в борьбе с тёмными силами формикоидов и сейчас не время... Тьфу! Короче, Рескин, кораблей и денег нет. Обходись тем, что есть и утверждённым бюджетом. И никаких мне потерь! По крайней мере официально.

Глава Флота встал, молча отдал честь и ушел. Президент, глядя ему вослед, довольно ухмыльнулся: проблема перевыборов, считай, решена. А насчёт маленькой победоносной войны пусть голова болит у адмирала, пора бы ему заплатить за назначение на высший военный пост.

Джохан ен-Лейден любил простые решения.

Адмирал же добрался до челнока и отправился на орбиту, где ожидал флагман Федерации — левиафан "Цикадатор". По дороге срочно выдернул на флагман командующего специальными операциями, главного финансиста и начальника штаба. Совещание в узком кругу затянулось надолго, но решение нашли: в экспедиционный флот зачислили экспериментальные образцы кораблей со стапелей опытно-конструкторских верфей. Корабли ещё не приняты военной приёмкой и, если что, потери можно списать по статье ресурсных испытаний 48*.

Нашёлся и подходящий враг — пиратская система на краю оранжевого сектора 5 под названием Таргоста. Далёкая, но известная, поскольку удачное её расположение на отшибе и большие запасы тяжелых металлов в астероидных поясах создали отличную основу для баронства, которое уверенно шло к статусу королевства. Как ни странно, в ближайших к ней системах тяжелых металлов нет совсем — бедны системы и планетами, и астероидными поясами, как будто вымел кто в додревние времена.

Из-за дальнего пути возить минералы из Таргосты в высокие системы не слишком прибыльно, а расти в статусе пиратскому барону хотелось. Потому он выстроил неплохую производственную базу, наклепал десятки крейсеров и принялся разорять окрестности. Под удары флота Таргосты попадали в основном такие же нулевые системы, где жили пираты-конкуренты. Каждое побоище шумно обсуждалось в инфире ближних скоплений Федерации. Букмекеры даже принимали ставки.

Хорошее место, чтобы крепко ударить и получить знатный звон в инфире.

...Во флот Алдар Рескин набрал четыре десятка крупных кораблей. Больше не нашёл — Федерация велика, но экспериментальных кораблей немного. Да ещё и чтоб такие корабли на ходу, а флотом не приняты?

Короче, грёб лопатой, а вышло на ложечку.

В сторону откровенно сырых разработок адмирал даже не смотрел. Флот собирался не на прогулку по высоким системам, а на боевую операцию, пусть и против слабого противника. В одном повезло — удалось урвать полтора десятка приличных линкоров. Недавно закупили партию кораблей по новому аркианскому проекту и сразу же отправили на верфи — дорабатывать под стандарты Федерации. Именно эти линкоры и стали основой флота. Остальное с бору по сосенке, а местами и по ветке с иголочкой. Мелочи насобиралось прилично, но почти каждый эсминец или корвет в состоянии: по пространству ползает, но рядом в ладоши громко не хлопать — развалится.

Крепко четвертанувшись, адмирал всё-таки залез в бюджет Флота и оплатил срочные двухнедельные работы по доведению москитов до минимальной готовности. Как раз толстолобики успеют приползти с разных верфей Федерации.

В результате набралось больше сотни вымпелов, если и москитников считать. Оценив состояние кораблей, Рескин решил взять и флагман. Остроумцы штабные уже успели окрестить это сборище кораблей Флотом Калек, и хотя бы один надежный корабль во флоте требовался непременно. А "Цикадатор" ко всему ещё и оснащён приличной искиникой, поскольку строили его не столько атакующим левиафаном, сколько мобильным управляющим центром эскадры. Правда, сверхбольших пушек мало — всего три.

Через месяц после встречи у президента, флот направился в сторону границы. Рескин решил лично исполнить волю ен-Лейдена и оставил на хозяйстве заместителя, благо офицер опытный и провёл немало компаний против формикоидов. Да и на южном фронте дела несколько выправились, а секторальные центры командования хорошо себя показали, хоть и доставая Рескина слёзными докладами на тему недостаточности финансирования и материальных ресурсов, но не особо надеясь на положительное решение. Бюджет давно свёрстан и практически исполнен. Писанина эта — пристрелочные залпы на следующий финансовый год.

От всей этой бюрократии адмирал и сбежал.

По высоким системам корабли шли в несколько потоков: кто прыгал, а кто и Вратами пользовался. Адмирал озадачил навигационную службу экономией средств, потому при прокладке маршрута приходилось учитывать тарифы "Воротари Дэнки". В результате к ближним нулям добрались лишь через три недели. Джохан ен-Лейден даже успел высказать высочайшее неудовольствие Алдару Рескину: сроки поджимали, президентская избирательная кампания выходила к финалу и кандидат от Ледяных Отцов уверенно догонял Приора Братьев. Если победоносная война вовремя не начнётся, то урожай славы мог достаться не тому президенту.

Короче, понервничать адмиралу пришлось. Но на передвижении флота это не сказалось — по низким системам, а тем более по нулям, Рескин предпочитал идти сторожко, рассылая москитов-разведчиков впереди флота и держа боковые дозоры. Однако пустота как вымерла — то ли пиратский барон Таргосты всех распугал, то ли местные узнали о приближении федератной армады.

Первая битва случилась буквально на заднем дворе дома пиратского барона. Флот Рескина вышел в системе, расположенной в полутора световых от Таргосты. Эскадра напоролась на дозор из пяти вымпелов и полусотню автономных пушек, разбросанных по системе. Краткий бой закончился без потерь со стороны Федерации, а два пиратских крейсера сумели удрать.

Рескин остановил флот, собрал вокруг флагмана всю мелочь, которая могла уместиться в гиперпузырь левиафана. Благо, запас по мощности наличествовал, и такой прыжок для сверхтяжёлого командного корабля вполне обычен. Весь крупняк тоже подготовился, разумная искиника "Цикадатора" насколько смогла — синхронизировала гипердвигатели и флот ушёл одним прыжком. По тем временам дело обычное — не случилось ещё Оградского восстания машин, а история о Токайдском Конструкторе пылилась в глубоких архивах маркетинга Старой Империи. Потому на большинстве кораблей флота Федерации без опаски применяли искинов, перешедших грань разумности.

Хорошие тогда стояли времена, в чём-то даже беззаботные.

Как бы там ни было, а в Таргосту флот вошел хоть и не одновременно, но корабли появились рядом друг с другом. В этом повезло. Неудача случилась в ином — флот вывалился из гипера в десяти единицах от местной звезды, а главная база местного барона, завод по производству кораблей и обогатительный фаб были выстроены единым комплексом и располагались в богатом астероидном поясе, где-то в полутора-двух единицах от звезды. В системе планет зелёного типа не нашлось, терраформинг на одном планетоиде шел со скрипом, потому пираты обитали на базах да астероидах. И всё это разместилось компактно, защищенное десятком крупных фортов и множеством бастионов.

Лихого наскока не выйдет, — понял адмирал. — Придется ковырять, медленно и печально.

В том, что флот справится с местной обороной, Рескин не сомневался. Но эти десять единиц давали пиратам время провести хоть и поспешную, но эвакуацию. Неплохо, конечно, разнести пиратское гнездо, но куда лучше выловить всех крыс. А так они разбегутся и через год-два восстановят свою базу. В звуке фанфар прозвучит фальшивая нота, а то и вообще — инфирные комментаторы объявят, что Федерация не смогла справиться с блохой и солгала о победе. И потому адмирал отправил весь москитный флот вперед — прервать эвакуацию, перехватить тех, кто попытается удрать.

Потом скажут, что решение оказалось ошибкой, которая всё и определила. Но по правде, уход москитов ни на что не повлиял.

Через четверть часа после появления в системе флота Федерации, были отмечены массовые запуски. Корабли стартовали из фортов, из местного подобия цитадели и даже со стороны астероидных фабов. Защитников системы оказалось намного больше расчётного, — сотни, если не тысяча! — но почти все они — корабли с массой корветов; крейсеров обнаружили меньше, чем предполагали штабные аналитики.

Две армады устремились навстречу друг другу, а "Цикадатор", единственный, имеющий дальнобойные катапульты сверхтяжёлого класса и лучшие системы прицеливания, приготовился к стрельбе. Кинетика штука своеобразная — стрелять можно с любой дистанции, но попадать — увы. И сенсоры не идеальны, и на определённой дистанции разогнанный до одной девятой световой снаряд теряет стабильность и испаряется со взрывом. Восемь единиц — предел для пушек флагмана. И потому флот тащился ещё долгих четыре часа, пока "Цикадатор" не произвёл прицельный выстрел.

Ещё через час москиты Федерации и внешний фронт флота защитников встретились и... прошли сквозь друг друга. Местные довольно эффективно глушили инфир, потому адмирал поздновато выяснил в чём дело: незадолго до встречи все малые корабли противника включили маскировку. Кое-кто из пиратских лёгких кораблей был сбит; скорее по случайности. Зато местным крейсерам досталось — федератные москиты разорвали их в клочья и двинулись дальше, к фортам.

Первые потери были малы и, казалось, — прогнозы оправдываются. Однако адмирала беспокоил призрачный флот из сотен корветов и потому подтянул ближе к флагману четыре тяжелых фрегата со скоростной артиллерией. Некий сумрачный гений-кораблестроитель так впечатлился роевыми флотами Сантас Самалантис, что сумел пробить программу антиистребительных фрегатов. Программа шла ни шатко, ни валко, но четыре таких корабля адмирал урвал. Остальной флот он выстроил так — впереди шли тяжёлые аркианские линкоры, позади них флагман, а затем и остальные толстолобики, в том числе два авианосца, которые сбросили авиагруппу и теперь двигались в кильватере флагмана, прячась в тени его щита. Большая часть кораблей не могла похвастать нормальной защитой и хоть сколько-нибудь приличным оборонительным вооружением, ведь адмирал выдергивал их с верфей в разной степени готовности. И теперь левиафан собирался принять на себя основной удар, защитить калек.

Тяжёлые гравитационные сканеры "Цикадатора" пробивали маскировку местных, и потому адмирал на оперативной карте видел, как на его небольшую группу из сорока вымпелов накатывается крупное облако вражеских корветов. Искины выдали рекомендации и пару десятков выстрелов флагман произвёл пакетами с широким рассеянием. Фронт вражеских кораблей расцветился взрывами, но было их мало.

Ещё через три часа первые снаряды "Цикадатора" добрались до дальних сооружений и те начали вспыхивать маленькими солнцами. Три сверхтяжёлых снаряда подряд — это около двух мегатонн обычной взрывчатки, мало никому не покажется. Щиты вражеских фортов падали, а потом взрывались и форты. Сканеры показали запуски новых кораблей, многие из которых разгонялись для прыжка из системы.

Крысы побежали.

И тут вал вражеских корветов добрался до тяжелых кораблей Федерации и Рескину стало не до беглецов. Вначале на тактической карте мигнул лидирующий линкор. Окрасился жёлтым. Мигнул и стал красным. Замерцал и исчез. Через минуту мигнул следующий...

— Адмирал! — в инфире проявился искажённый помехами образ командующего спецоперациями, который шел на одном из аркианских линкоров. — Это гиперторпе...

Алдар Рескин вздрогнул.

Гиперторпеды! Дорогое оружие, устройство размером с корвет, всё предназначение которого — сблизиться с целью и в предельном режиме, выжигая накопители и генератор, врубить одноразовый гипердвигатель, настроенный на короткую дистанцию прыжка и сфокусированный в передней полусфере. Часть цели и сама торпеда пропадали в гипере и потом медленно, практически вечно, рассеивались в нем... постепенно, за миллиарды лет, испаряясь. Малые цели исчезали целиком, большие — теряли огромные секции, с бронёй, генераторами щита, орудиями, двигателями, людьми.

Защиты от этого оружия так и не придумали.

Ответить адмирал не успел, но слова подчинённого подарили десяток драгоценных минут. Действуя максимально быстро, Рескин притормозил флагман и отправил вперёд те корабли-калеки, которые прятались за "Цикадатором". Они должны стать приманками для систем наведения гиперторпед. Скорострельные фрегаты начали засеивать пространство кластерными снарядами, расточительно расходуя погреба. Сам же флагман сосредоточился на расстреле системных сооружений. Щиты адмирал приказал опустить, всё равно против гиперторпед они бесполезны. Зато энергия хлынула в накопители катапульт и скорость стрельбы поднялась на четверть. Флот Калек шёл вперёд, теряя вымпел за вымпелом, а "Цикадатор" щедро раскидывал смерть по системе. И пусть снаряды долетят ещё нескоро, но Алдар Рескин намеревался выполнить приказ любой ценой.

Через час почти все корабли федератного флота превратились в обломки, истребители гибли в самоубийственных атаках на форты, а гиперторпеды атаковали из скрыта. Лишь четыре антиистребительных фрегата держались — ни одна торпеда не смогла пробиться через поле смерти, которые они создавали. Но погреба показывали дно... И федератный флот таял.

Одна за другой три торпеды прорвались через заслон и вырвали огромные куски из флагмана. Последовали иные атаки. Вскоре "Цикадатор" напоминал початок кукурузы, который грыз, да не догрыз великан. Рескин погиб. Но корабль жил и сражался. Когда десяток торпед буквально отрубили носовую оконечность и катапульты разворотило внутренними взрывами, старший из оставшихся офицеров приказал отступить. Ещё два часа флагман содрогался от попаданий, теряя секцию за секцией, сотню людей за сотней, и, наконец, выпрыгнул из системы.

Артиллерийские фрегаты погибли позже, до конца выполнив долг. От больших кораблей не осталось никого. Москиты тоже сгинули; напоследок некоторые из них удачно совершили таран форта, который управлял гиперторпедами. Теперь по системе рыскали сотни бесхозных гиперторпед, которые потеряли единое управление и атаковали любую активную цель, даже союзные корабли.

Паранойя местного барона оказалась довольно своеобразной. Впрочем, ему это не помогло, он сгорел в начале сражения, ведь форт-резиденция барона числилась в плане атаки федератного флота приоритетной целью.

"Цикадатор" вышел из боя в таком состоянии, что инженерная группа гарантировала лишь один прыжок на двадцать светолет. К счастью, нашлась система с Вратами на подходящем расстоянии, пусть и в низине. Когда флагман флота Федерации появился в той системе, караулящие Врата пираты напасть не рискнули. Даже в полуразрушенном состоянии "Цикадатор" производил впечатление.

А если за ним придут те, кто сумел так избить левиафан? Обдумав эту мысль, местная пустотная гопота от греха подальше рассосалась по окрестным системам.

— — —

...Президент Федерации дочитал информационный пакет и, подняв взгляд на личного финансиста, заключил:

— Мы потеряли сорок тысяч человек. Все эти корабли-калеки бились до конца. Никто не отступил.

— Так сообщают, домус, — осторожно согласился старейший брат-эконом Ордена; именно он исполнял роль личного финансиста Приора и Президента. — Флот подготовил спасательную экспедицию, но шансов мало. На "Цикадаторе" из старших офицеров не осталось никого, погиб даже тот, который отдал приказ на отступление. Прямой инфирики в те края нет, а пока сообщение с низким приоритетом от простого техника дошло до штаба флота, пока собрали корабли... Искины показывают, что сроки вышли. И, домус, экспедиция не успеет вернуться до окончания срока ваших полномочий. Стоит ли отправлять?

Джохан ен-Лейден поднялся из-за стола, шагнул к окну, за которым виднелась Олимпия, залитая кровавым светом закатного солнца. Долго молчал. Затем, не оборачиваясь, уронил:

— Всех погибших наградить посмертно. Придумайте обоснование. Данные по Атаке Калек сдать в архив под семь замков. Флагман отправить на периферию. Найдите там владельца верфи с коротким языком и заплатите побольше. Пусть ремонтирует и забудет, что умеет говорить.

— Что с теми проектами, из которых изъяли корабли?

— Закрыть как провалившиеся. Команды расформировать и разбросать по другим задачам. Людям дать премию. Небольшую.

Президент помолчал.

— Сколько ещё дней моего правления?

— Одиннадцать, домус.

— Возьми причитающуюся Братству четверть процента от бюджета за это время. На полученные деньги создай слепой трастовый фонд. Прибыль от его деятельности за сто лет должна быть потрачена на семьи погибших.

— Домус... Целых одиннадцать дней?! Некоторые из братьев могут не понять такой щедрости.

Президент резко обернулся, подошёл и навис над финансистом.

— Не поймут? А может эти, непонятливые, не такие уж и братья нам? Пеплоносные не могут быть глухи к страданиям народа.

Брат-эконом тут же вспомнил о любви Великого приора к простым решениям.

— Уверен, домус, мы убедим сомневающихся.

Джохан ен-Лейден холодно кивнул и отпустил помощника.

...Деньги выделили, фонд создали, а семьи погибших переселили на дальнюю планету, где сотню лет те жили в довольстве и праздности, пока в один прекрасный день не узнали, что счастье это не навсегда.

Впрочем, ен-Лейден посчитал свои обязательства перед родными и близкими погибших в Атаке Калек выполненными. А если вдруг история раскроется, то создание благотворительного фонда можно успешно раскрутить в инфирных трансляциях и перекрыть любое недовольство потерями. Великий приор Пеплоносных Братьев хоть и любил простые решения, но жизнь научила иногда стелить соломку.

Со временем про Таргосту совсем забыли — окрестности пусты и бедны, как высохший трупик церковного таракана, а в самой системе сотни гиперторпед волчарили в автоматическом режиме. Некоторые сорвиголовы пробовали сунуться, да мало кто вернулся. В конце концов даже самые отчаянные решили, что риск не стоит нажора, и есть иные места, где рыбы больше, а воды не столь темны.

Почти семьсот лет в Таргосту никто не летал, а если и заглядывал, то не возвращался. Длилось это до тех пор, пока молодой и наглый дилер не прикупил по случаю копию древней, но всё ещё секретной, военной базы данных. Искал, как обычно, вкусненького, где сладко постричь можно, а нашёл стылое барахло. И лишь через годы и годы, когда на рынке поднялся ажиотаж на корабли, дилер сообразил, какое сокровище попало в руки.

Ведь кому нужна жирная и богатая система, когда вокруг есть бедные и ободранные до скелета?! Очень и очень близкие к Таргосте, один-два световых.

Расстояние рывка гиперторпеды.

* * *

12784 год Основания Мира, апрель.

Полтора месяца от точки Неизбежности.

Федерация миров Стрельца, оранжевый сектор 3.

Система Лаартен (0.4), станция "Паретида".

Линейка дергалась и скреблась, пытаясь удрать.

Аксён постукивал ею по обшивке корабля и хмурился в задумчивости. Старая деревянная линейка аркианского производства, купленная по случаю на местном базаре, здорово пригодилась во время ремонта. Правда, ветхая сорокасантиметровка уже глубоко не мерила, цепляла сантиметров двадцать пять, а то и меньше. Для проверки обшивки на трещины и дефекты хватало, а вот узлы сопряжения просматривались лишь поверхностно. Да и крупные чертежи в память инструмента не помещались, проверку приходилось часто прерывать.

Клонер устало хлопнул деревяшкой по броне и отпустил. Обрадованный инструмент уцепился за обшивку и пополз по кораблю, а в воздухе появились светлые зелёные линии, которые постепенно складывались в схему этой части корабля. Аксён зевнул, потёр глаза и принялся таращиться в малахитовой расцветки чертеж. Авось, да увидит чего-то, не замеченное ранее.

Серая махина корабля нависала и давила. Огромный куб, высотой с двадцатиэтажный дом, и почти на каждой плоскости — широкий десятиметровый выступ, на котором крепились ремонтные и демонтажные модули, тяговые лучи и слабенькие пушчонки. Только передний выступ отличался: крупнее и шире, в нём разместили рубку, да почти всю нижнюю плоскость занимали створки громадных ворот. Из кормового выступа торчали допотопные пустотные двигатели, даже без форсажных камер.

Старый крейсер оказался ещё древнее, чем думал Аксён, кораблю шла уже девятая сотня лет. Возраст почтенный, не все корабли даже первую сотню разменивают. А тут — бодрый такой старикан, хоть и сильно запущенный. Все системы работали нормально, реактор вообще новенький, и десяти лет не прошло с момента выпуска. Но остальное оборудование поизносилось, а внешней обшивкой, сенсорами и маскировкой, поди, лет триста не занимались. Многое требовало осмотра и тестирования, а кое-что и замены.

Сейчас шла уже третья полная проверка. На первый взгляд с обшивкой всё нормально — ведь довольно удачные ремонтные модули, снятые с корабля, удалось нужным образом настроить и применить. Соорудив из металлолома, найденного в огромном пустом трюме, собственной фантазии и такой-то матери, нечто вроде подвески портального сканера, Аксён установил туда ремонтные модули и последовательно прошёлся по всем бортам корабля. Соскрёб накопившуюся грязь, безжалостно срезал лохмотья старой фототропной 49* плёнки, а затем ободрал поверхность обшивки до полистальной облицовки, за которой шёл слой преобразованной ячеистой самозатягивающейся нанопасты.

После чего прошвырнулся по внутренним помещениям корабля, наковырял килограммов шестьсот нанопасты из не слишком ответственных мест, с помощью тех же ремонтных модулей разогрел и пластифицировал её. И полез по внешней обшивке, как муравей, с рюкзаком на десяток кило нанопасты. Искал разрывы в броне, усталостные трещины, повреждения от микрометеоритов. Находил и заделывал нанопастой, аккуратно и методично проверяя каждый миллиметр поверхности. Когда паста заканчивалась, спускался и садился за пульт управления портальной подвески — которой, кстати, управлял искин саквояжа — и так же методично с помощью ремонтных модулей превращал нанопасту в нужное: полиметалл обшивки, амортизирующую заливку швов, ячеистую сеть в местах пробоин.

И так — день за днём.

За четыре недели Аксён убился напрочь, но теперь старый крейсер выглядел не ржавой развалюхой с ближайшей помойки, а солидным антиквариатом, которому устроили изрядную реновацию.

Основной проблемой оказалась необходимость передвигать вокруг корабля этот "портал", потому как крутить в доке крейсер не получалось. Док арендовали маленький, самый дешевый; восьмидесятиметровый стальной куб едва втиснули.

С деньгами у Аксёна стало хоть и получше, — местные изредка подкидывали заказы на ремонт редкого оборудования, — но всё одно кошелёк скучал и голодал. Голь, конечно, на чертежи хитра, но как же надоело изобретать там, где проблема легко и быстро исправляется за денежку малую! Но пока на док с гравиподвеской средств никак не набиралось; приходилось разбирать и снова устанавливать конструкции портального привода. Конструкции хоть и лёгкие, но в одиночку дело никак не подъёмное.

Аксён покосился в сторону. Там, расстелив на голом полу обрывки фотоплёнки, увлечённо возилась бывшая голоногая банда. Подростки пилили и строгали, резали и клеили, пытаясь выкроить из лоскутов хоть что-то, чем потом укрыть наиболее излучающие части корабля. Верховодила, разумеется, Райка — Джослин Раевски, та девчонка с каргосканером, с которой Аксён познакомился сразу по прилёту на станцию. Помогали ей долговязый шатен Коди Шеффилд по прозвищу Шкынд и темноволосый коренастый молчаливый парень, нелюбитель скведиков, которого все звали Зям. Настоящего его имени Аксён за этот месяц так и не узнал.

Больше никто из былых подельников на призыв Райки не откликнулся, остатки банды решили продолжить увлекательное дело мелкого грабежа самостоятельно. Похоже, не всех в банде устраивала девчонка-командир и они с радостью избавились от её руководства. Ну да груз долой — фрахтеру легче. Аксёну нужны люди, которые умеют видеть перспективу и готовы ради неё работать.

К задаче по восстановлению маскировочного покрытия тройственный союз голоногих подошёл серьёзно, с неподдельным энтузиазмом. Периодически слышались звуки подзатыльников и приглушённые четвертыхания. В особо сложных случаях подростки затевали короткие потасовки. Но дело двигалось. Из сорока тысяч квадратов поверхности удалось закрыть фотопленкой уже двенадцать и материала оставалось ещё тысяч на пять. Хоть и малая, да экономия.

Опять же, безопасность соблюдается. Когда корабль укрыт нормальной фототроникой, то и маскировочное поле можно поставить на уровень, а то и два попроще. Кошелёк этому сильно обрадуется.

Кстати, дети оказались полезны не только как рабочая сила. Именно с заказов, которые они иногда притаскивали Аксёну, удавалось жить и даже потихоньку — по сотенке, по пятисотке, — собирать сумму на замену маскировки, потому что с нынешним оборудованием только горняка 50* изображать, гоняя по высоким системам. Но денег всё равно не хватало...

Тут Аксён помотал головой и снова уставился в зеленеющие перед ним чертежи корабельных потрохов. Как-то часто приходится поминать кошелёк. Не к добру. Наверняка неприятность приключится: или деньги нежданные придут, или ещё какая гадость произойдёт.

Звякнул инфир. На счёт упал миллион.

Работать тут же расхотелось. Последний месяц выдался трудным, Аксён брался за любую работу, кланялся каждому кредиту. А тут — решение всех проблем. Клонер сел прямо на пол и прислонился спиной к посадочной лапе. Открыл кошелек и некоторое время любовался суммой, затем создал ещё один счёт и смахнул туда ранее накопленное — двенадцать с чем-то тысяч.

Теперь главный счёт смотрелся круглее и солиднее. Если не присматриваться к количеству нулей, то можно помечтать, что там не жалкий миллион, а... Сто! Сто миллионов.

Да. Пожалуй, именно сто миллионов следует запросить за работу.

Аксён кинул срочный вызов Муру и несколько раз громко хлопнул в ладоши. Пацанва отвлеклась от очередной ссоры, поднялась и поскакала в сторону клонера. А вскоре по корабельному трапу ссыпался и Йосанг. Все собрались вокруг сидящего на полу капитана.

— У нас есть деньги, — объявил тот.

— Много? — жадно спросил Шкынд.

— Миллион.

— Ого! — не удержался Йосанг.

— Откуда, дядечка?

— Мне заплатили за разговор.

— За разговор, дядечка? Миллион? — изумилась Райка, а бывший планетник приподнял в изумлении бровь.

— Да. Утром поставил на бирже контракт — час разговора со мной. Ставка — миллион.

Команда переглянулась.

Девчонка хмыкнула, упёрла руки в бока и заявила:

— Да мы богаты, дядечка! В ближний базарный день пойдем на рынок, ты встанешь посреди торжища и люди к тебе потянутся. С миллионами. Ты будешь разговаривать и складывать деньги в чемодан. А мы будем кружить рядом и охранять твой шустрый чемоданчик с миллиончиками, чтобы не убежал, как тогда. Эх, дядечка, обижаешь сироток, сказки рассказываешь...

Аксён с интересом выслушал монолог, ведь обычно Райка многословием не страдала. Затем скинул всем копию счёта.

— Вот четверть! — восхищённо выругался Шкынд. — Деньги!

Райка зыркала исподлобья. Мур хмурился: где-то тут подвох, но где?

— Это обязывающий разговор, — объяснил клонер, — по концу беседы мы должны заключить контракт.

— А если отказаться?

— Тогда репутация упадёт. И у меня, и у заказчика. Поэтому серьёзные люди за тот час хоть о чём-то, да договариваются.

Все задумались.

— Не слышала о таких контрактах, — протянула Райка.

— А у тебя много знакомых клонеров?

— Один... дядечкой его зовут.

Аксён улыбнулся.

— Так вот, подобные договоры обычны среди тех, кто живет долго, сотни лет. У долгожителей индекс репутации значит очень много, младенчики, — и он подмигнул Райке. — Знаю, знаю, и среди обычных людей честность ценится. Но когда у тебя впереди сотни и сотни лет, цена слову совсем иная.

Пацанва хмыкнула, цыкнула и повела плечами, а вот Йосанг слегка помрачнел. Аксён это заметил и инфирнул напарнику: "Ещё обсудим эту тему".

Аксён поднялся и хлопнул ещё раз в ладоши.

— Так. А теперь соберитесь. Появились важные вопросы.

Команда посерьёзнела.

— У нас есть мы, корабль и деньги. Можно регистрировать корпорацию. У Мура двадцать процентов, согласно договорённости. У меня восемьдесят и десять из них я выделяю на вас троих, — Аксён указал на Райку, Шкында и Зяма. — Выходит по три процента с третью. Этот миллион кладу на счёт корпорации...

— Ваух! Три процента от миллиона, сколько будет? — потёр ладони Шкынд.

— С третью, не забудь, с третью, — насмешливо добавила Райка.

— Три процента... с третью... миллион. Тридцать три тысячи! Ого! У нас за месяц и по пятёрке прямых не выходило.

Аксён ухмыльнулся.

— А теперь начнём миллион тратить. Сто тысяч уйдёт на регистрацию корпорации. Тысяч шестьсот потратим на замену маскировки и ещё около восьмидесяти на фотоплёнку. Сто тысяч откладываем на текущие расходы. Сорок тысяч — обновление пищевых картриджей, тридцать тысяч — картриджи для медбокса. Благо реактор полный, не придётся топляк покупать.

— Итого... полтинник? — уныло вздохнул длинный.

— А ещё отложим денег на грабителей из "Воротари Дэнки", мало ли, вдруг маршрут по возможному заказу пойдёт через Врата.

— Но-о-оль, — протянула Райка и нахмурилась, — умеешь ты, дядечка, в мокрые одеяла заворачивать.

— Вы забыли, что через час у меня встреча. Глядишь, дела исправятся. А теперь решим действительно важное: надо придумать название кораблю и корпорации. Решаем прямо сейчас. Какие предложения?

Через полчаса ожесточённого торга, ругани, пиханий, толканий, щипаний и мрачных аксёновских взглядов на весь этот питомник малолетних человекообразных, сошлись на том, что корабль следует назвать "Пронырой". Ведь как корабль назовёшь, так он и шнырять будет. А пронырливость для низких систем дело важное!

С именем корпорации получилось иначе. Не успели отойти от споров по поводу корабля, как обычно скупой на слова Зям веско уронил:

— Знаю, как назвать. Есть одно счастливое имя.

— Хм, и какое? — поинтересовался Аксён.

Зям приосанился и начал издалека:

— Дядька у меня есть. Раньше жил на этой станции, а потом переехал на соседнюю.

— И что? Сам уехал, а счастливое имя тут оставил, — не утерпела Райка, — а ты, поди, подобрал и припрятал?

— Почти так, — усмехнулся Зям и цыкнул зубом. — Дядька отправился на ту станцию кредит получать, денег накопил лишь на половину взноса. Вот и решил кредитануться. Уж очень верил, что название хорошее, удачу принесёт. Он в старой книжке его вычитал, была такая древняя и фартовая корпорация, правила всем миром. Короче, поехал дядька в банк. Заодно и с дружбанами будущую корпу обмыть. А прилетел уже поздно, местное время не рассчитал, банк и закрылся.

— Хе, не помогло ему имя.

— Помогло. Не перебивай. Банк-то закрыт, зато бары открыты. Он с друзьями туда и намылился. А как поддали крепко, начал хвастаться, что придумал отличное имя для корпорации. Тут чудила с соседнего столика насмехаться начал. Короче, подрались они. Наваляли друг дружке так, что назавтра подняться не могли с коек. Казённых коек, ха. Очнулись-то уже в полицейском участке.

— Да, имя счастливое... — протянул Йосанг.

— Ага, — хмыкнул Зям и продолжил: — У того драчуна дочка нашлась. Премиленькая такая и характер чудный. Пока дядька и бузотёр в кутузке сидели, она к ним ходила, передачки носила.

Он умолк. Все переглянулись.

— Сейчас дядька живёт там. Женился на дочке драчуна. И наплодили уже пятерых детей, во! Дядьке теперь не до корпораций, приходится как-то крутиться.

— Внушает, — промолвил Аксён и задумался. Детей у него вроде бы не было; но дети дело вероятностное, может — есть, может — нет.

— Во-во! О чём я вам и пеку. Если б не то название, откуда бы у меня взялось целых пятеро племянников?!

Высокое собрание переглянулось в очередной раз: аргумент показался стоящим.

— Во-о-от... — завершил выступление Зям. — Если с деньгами название не поможет, то наверняка что-то хорошее, да случится.

— Ты это... — Райка пихнула его в бок, — имя-то забыл назвать!

— А, ну да. Терра. Корпорация "Терра".

Принялись катать слово на языке. Аксёну название понравилось, и он решил:

— Утверждаем!

Через четверть часа всей толпой завалились в центральный полицейский участок "Паретиды" и свершили таинство рождения новой корпорации. Зям, кстати, оказался Майком Сунаном. Полицейские же только головами качали, видя в основателях "Терры" тех голоногих, которых знали раньше по делам не самого честного рода. Но ничего не попишешь, бывшая босота вышла в люди, не зря уже месяц с ними блажной клонер возится.

Корпорация "Терра" в полном составе вернулась в ангар. Если все вокруг директора и акционеры — то кому ремонтировать, таскать портал, строгать плёнку? Правильно, директора и будут. Все разбрелись по рабочим местам, и только Аксён предупредил, что скоро разговор с заказчиком и чтобы ближний час-два не дергали.

Добравшись до капитанской каюты, Аксён установил статус готовности к разговору и принялся ждать вызова. Минут через сорок и дождался. Из инфира потянуло влажным и душным, Аксёна накрыла темнота и он очутился на лесной поляне. По опавшим листьям и траве с ликующими возгласами скакала тёмная фигура, похожая на гигантскую обезьяну. Клонер прищурился — сам-то он пришёл на встречу в настоящем облике, а заказчик, похоже, озаботился анонимностью. Фигура совершила особо удачный прыжок, перевернулась через голову и тяжко плюхнулась шагах в пяти от Аксёна. Листья расползлись под лапами и обезьяна грянулась пятой точкой на землю.

Впрочем, обезьянца, — а было очень хорошо заметно, что фигура мужская, — это никак не озаботило. Он уселся поудобнее, добыл из воздуха отрез яркой ткани, кое-как обмотал чресла и сложил на коленях лапы, коих оказалось аж четыре. После чего оскалил в ухмылке двойной ряд острых зубов, принялся в них ковыряться крупной щепкой и вперил мрачный взгляд в клонера. Даже сидящим царь обезьян возвышался над стоящим Аксёном.

Аксён мысленно хмыкнул. Штучки древние, но на некоторых действуют. Смутить и подавить собеседника до начала разговора — чего ж привычнее?

— Привет, дружбанчик, присаживайся! — радостно рявкнул заказчик и хлопнул по земле. Противно чавкнуло, по сторонам разлетелись тёмные брызги.

— Грязновато тут, боюсь заразу домой притащить. Лучше постою, — хмыкнул Аксён.

Обезьян заржал.

— Правильно опасаешься! Я хоть и теряю сейчас миллиончики на защищённую трансляцию, но тоже думаю — не придётся ли потом мозги мыть? Впрочем, хватит о ерунде, приятель, давай дело обсудим.

— Верно. Час, поди, не резиновый.

— Хех, — обезьян оскалился ещё шире и метнул обгрызенный кусок коры в Аксёна, — лови!

Тот поймал лыко и оно раскрылось контрактом.

Текст оказался стандартным, на первом уровне аркеста, язык оговаривался в начальных строчках. Аксён внимательно проглядел контракт. Время действия — до ста восьмидесяти суток или до исчерпания заказа, работа — сложный ремонт кораблей, места работы — системы с безопасностью от ноль четыре и ниже, требования к квалификации — тут шел список навыков и сертификатов. Заказчик обязался самостоятельно получать отремонтированные корабли в месте ремонта, для чего оговаривалась возможность временного обитания перегонной команды на корабле исполнителя, кроме того, оплачивались расходные материалы и прочее, потребное для ремонта. Исполнитель должен применять для ремонта собственное оборудование и команду, можно делать десятидневные перерывы каждые два месяца. Оплата за выполненную работу этапная, по завершению тридцатидневного срока. В конце текста шли пункты о неразглашении и форс-мажоре.

И — всё, никакой иной конкретики. Количество кораблей для ремонта не указывалось. Цена контракта тоже отсутствовала. И заказчик скрыт, контракт шёл через компанию-анонимайзер.

Аксён свернул документ обратно в кору и постучал ею по ладони. Дело выглядело непростым, но реальным. Отсутствие конкретики не смущало, нечто подобное он и ожидал. Жирные и простые заказы молодой корпорации никак не светили, пусть даже ею и управляет клонер с приличным рейтингом.

Смущал риск. Ноль четыре и ниже... это означает и нули. А нули — заметный шанс найти проблемы и окончательно умереть. Сейчас, без возможности восстановления в офисе "Белластра", Аксён чувствовал себя чрезвычайно уязвимо. На душе было стыло и промозгло.

Но придётся согласиться. Аксён хоть и гнал от себя неприятные мысли, но врать себе никогда не врал. Последнее дело — себя обманывать. Он прекрасно понимал, что жизнь изменилась, и даже сугубая осторожность больше не гарантирует выживания. Нули не просто так называются системами с нулевой безопасностью; там у кого больше пушек, тот и прав.

Однако и сидеть в высоких системах нельзя, время уходит. Весь месяц Аксён явственно ощущал, как движутся стрелки на часах. Время стремительно утекало, а Аксён так и не смог кардинально изменить общую ситуацию. Он так же уязвим, как и месяц назад, когда ушёл из "Белластра" с пятью тысячами в кармане.

Да и быстрых денег в безопасном пространстве не найти, бессмертие же стоит дорого. Особенно теперь, когда надо искать собственный путь к долгой жизни.

И Райка.

Райка поверила. Аксён обещал ей славу и половину мира? Придётся исполнять.

— Ну, чо, приятель, прочёл? — поторопил обезьян и поковырялся сразу двумя лапами в зубах. — Ты это, не ластоножь тут, время — деньги. Миллиончики-то мои свистят, не успеваю за цифрами следить.

Аксён оскалился:

— Хорошо. Сделка. Предварительная.

Послюнявил палец и прижал к коре. Потянуло жженым деревом. На контракте появился оттиск сигнатуры корпорации "Терра". И сумма — сто миллионов.

— Вот и отлично! Вот это по-нашему! — обрадовался обезьян, подскакивая с земли и шустро отбирая контракт у Аксёна, а затем пряча в складках набедренной повязки. Чудовище потёрло по очереди все четыре волосатые лапы, осклабилось так, что в пасть пролезла бы голова собеседника, нависло над Аксёном и рычащим шепотом вопросило:

— Хей, друзяшка, ты разбираешься в гиперторпедах?!

Аксён поперхнулся.

— Кое-что знаю.

— У нас с тобой контрактик! Милый, сладкий контрактик. Так что придется тебе узнать побольше об этих гиперскачущих дурах.

— У тебя на них какие-то... особые планы?

— А! Нет, нет! У нас с тобой добрый светлый контрактик, — усмехнулась чудовищная рожа, — а не чёртова гнусная подстава. Все законно.

— После таких слов обычно и начинается разная мерзопакость.

— А ты недоверчив, друзяшка.

— Просто знаю о гиперторпедах несколько больше того, что инфирят. Было дело, даже применял их.

— О! Так это шикарно, друг кошелька моего! Тогда ты быстро всё поймёшь. Дело и правда, законное, хотя не стал бы говорить, что простое. Вот, читай.

И Аксёну из инфира свалился объёмистый пакет. Совершенно обычный, без трансформаций в какую-нибудь ветку или жабу. Минут через десять клонер оторвался от чтения. Обезьян всё ещё громоздился рядом, напряжённо следя за выражением лица Аксёна.

— Никогда не слышал про Таргосту и Атаку Калек.

— В том и перец, дружбанчик. Ты, смотрю, родился в Империи. А я — в Федерации, но тоже не слышал. Поначалу даже не поверил, что такое могло быть. Муравьи нам тогда крепко поджаривали задницу, а тут отправили сотню кораблей на другой край рукава, разбираться в местных дрязгах?

— И насколько это... — Аксён покрутил рукой в воздухе, — стоит доверия?

— О, я не совсем тютюнечка! Я уже пробежался по Братству, по истории, по трастовому фонду. Даже планетку нашел, куда людишек сбагрили. С ен-Лейденом, кстати, дурная история приключилась. — Обезьян опять сверкнул сахарными зубами и резко махнул лапой. — Выборы проиграл, а после того в Братстве заваруха началась, бывший президент зарубил десяток высокопоставленных братьев, но и сам погиб.

— А вот это уже интересно.

— И я так подумал. Про ен-Лейдена разное говорили, но у своих не крысил.

— Считай, что я принял эту историю. Но в Таргосту лезть не вижу смысла. Если там остался рой торпед, то многие протухли, но некоторые наверняка живы.

— Кто говорил о Таргосте, дружочек?

Аксён снова открыл пакет. Почитал, затем полез в карту сектора. Заказчик молча ждал.

— Хм, в твоей инфе ничего нет про окрестные системы.

— Двадцать пять 51*! Двадцать пять, друзяшка! Ты угадал верно! А я-то почти десять лет тупил...

Хорошо бы знать, что именно я угадал, — подумал Аксён. Хотя соображения были.

Заказчик же продолжил:

— Короче, я проверил. Никто туда не летает вот уже... Да почти с тех самых событий! Было дело, собирались шайки и пытались добраться до Таргосты. В баронстве выжившие нашлись, успели удрать на москитах. А потом подбивали всяких проходимцев залезть в кладовые помершего барона.

— Как понимаю, никто из шаек не преуспел?

— Вернулась пара ребят, но и только.

— И больше никто не летает — риск не окупится?

— Верно, друзяшка, но и мы туда не полетим. То есть, ты не полетишь.

Аксён ещё раз обдумал ситуацию.

— Так. Ты искал инженера-ремонтника с навыками редактирования кораблей.

— Верно.

— Семьсот лет назад кто-то выпустил на военный флот кучу гиперторпед.

— Тоже верно.

— И рядом полно пустых систем на расстоянии одного-двух световых.

— Верно, друзяшка, верно!

— Тогда я продешевил. Это стоит не сто миллионов.

— Это стоит пару миллиардиков! Но, прости — у нас уже контракт.

— Да... Контракт. Ты все же подумай, может, предложишь мне чего интересного к сумме контракта?

— Предложу. Один на выбор.

— Пять.

— Два.

— Три.

— Хорошо, пусть будет три, но после того как ты сделаешь не меньше двадцати. И выбор пойдёт по количеству в классе, так ты уж постарайся...

— Но один мне нужен почти сразу.

— Четверть с тобой, друзяшка. Договорились.

— И аванс. Десятка, не меньше.

— Держи миллион, дружочек, и больше не свисти.

— Давай ещё три. Без хороших чернил я в нули не поеду.

Обезьяна состроила гадкую рожу.

— Бе-е-е! Ладно, бери, итого ты получил четыре миллиончика аванса.

Они обговорили разные важные мелочи, ударили по рукам и подписали дополнительное соглашение к контракту. Аватара заказчика махнула лапой и исчезла, забрав с собой и джунгли.

Аксён же был собой недоволен. За этот месяц нищая жизнь настолько очетверела, что клонер схватился за первые же крупные деньги. А ведь чуть-чуть торговли и сумма контракта оказалась бы куда выше. А то ещё подождать, найти заказ повкуснее. Но ждать не получалось; внутри как часы тикали и что случится, когда стрелки дойдут до полуночи, проверять не хотелось.

Надо беж... Надо спешить.

Одно радовало: заказчик кое-чего не учёл. Клонер действительно хорошо разбирался в гиперторпедах и заметил в описании Атаки Калек необычное. Это необычное требовало деликатной проверки.

Спешить надо, но — осторожно.

— — —

На вечер Аксён назначил собрание участников корпорации "Терра".

Пока остальные новоиспечённые господа акционеры пилили и строгали, да проводили тонкую проверку корабельных систем, сам он успел лайнуть до Стола и забронировать место. Стольные правила не позволяли принимать заказ по инфиру, клиент должен явиться лично, да ещё и добраться до нужной "системы" и только оттуда сделать бронь. Как водится, чем страннее правила клуба, тем большей элитой считают себя члены этого клуба. Впрочем, Аксён никогда не спорил с местными обычаями: ты или принимаешь их, или не открываешь дверь в чужой дом.

Затем клонер добрался до местного отделения "Галактических суперсистем" и потратил почти миллион. Ещё посетил местную свалку, прошёлся по дилерам разного старья, устроил буйный двухчасовой торг и стал владельцем огромного рулона старой фототропной плёнки и некомплектной, но рабочей системы маскировки пятого класса. По сравнению со вторым классом, который сейчас стоял на "Проныре" — приличный шаг вперёд. Фотоплёнка и чернила влетели не в копеечку, а почти в полтора миллиона.

Форсажные кольца, купленные у другого торговца, обошлись в смешную сумму — десять тысяч, благо тот считал их практически за металлолом. Двигатели такого типа уже выходили из эксплуатации и рынок завалили старыми форсажными кольцами. Немного подумав, клонер взял ещё один комплект колец. Пусть состояние и хуже, но Аксёну пришло на ум как их использовать.

Всё приобретённое на свалках доставят в ангар завтра, а сегодня Аксён запланировал небольшое шоу для команды и потому торопился к Столу. Он приехал первым, занял местечко и позвал Йосанга. Детям отправил письма, попросив сбегать до дома и одеться празднично. Получалось, что Мур опередит бывших голоногих минут на двадцать-тридцать.

Место сбора клонер выбрал с умыслом — оно видно сразу от входа, и когда Йосанг вошёл в помещение, Аксён помахал рукой. Напарник поспешил к нему, однако добраться оказалось не так уж и легко. Только через четверть часа злой и вспотевший Мур поднялся на нужную площадку, с подозрением зыркнул на клонера, но всё же принял поданный бокал с коктейлем.

Йосанг плюхнулся на диванчик, глотнул из бокала и спросил:

— Ты это специально?

— Да. Так надо.

Бывший планетник помолчал, успокаиваясь. До сих пор Аксён проявлял себя как человек вполне разумный, без дурацких закидонов. Значит, и сейчас есть причина.

Мур увидел стоящий рядом с Лайсом чемодан и хмыкнул:

— Подарки?

— Ага. Догадался, значит.

— После разговора с заказчиком ты сорвался и убежал. Значит, взялся за контракт и принялся тратить аванс. Так?

— Всё верно, Йос! — усмехнулся Аксён. Дела сдвинулись с мёртвой точки и настроение клонера поднялось. Да и дарить приятно, чувствуешь себя слегка волшебником. — Контракт хороший. Я сначала подумал, что здорово продешевил, но удалось немного отыграть.

— Большой заказ?

— Полгода и сто миллионов.

— Ого! — Тут Мур вспомнил, как месяц назад торговался насчёт дележа прибылей. — Это то, что ты называешь роялем?

— Нет, друг мой, рояль в том, что на рынке труда появился нищий клонер. Вот это рояль, так рояль. А сто миллионов... дело обычное.

Помолчали. Йосанг катал в уме слова: "сто миллионов... дело обычное". Наконец, не выдержал:

— И что придётся делать за такие-то деньги?

— Немного поработать, немного рискнуть... о, смотри!

На входе показалась тройственная банда, одетая довольно торжественно, но при этом какая-то встрёпанная. Аксён с интересом прищурился, встал и посемафорил. Ребята заметили, растерянно потолкались, не зная куда идти, а вот Райка решительно двинулась вперед, осматриваясь, задирая голову, прикидывая маршрут. Лайс поманил Мура и они перегнулись через бортик площадки, внимательно наблюдая за пацанвой. Несколько раз Райка останавливалась в неуверенности, но потом резко бросалась вперед. Свита едва за ней успевала. Вскоре, намного быстрее чем Йосанг, дети добрались до старших партнёров.

— Минут шесть, — прикинул довольный Аксён. — Райка, ты здесь впервые?

— Ну да, — пробурчала та, — мы в другом месте работали, пока нас не сманил один коварный дядечка.

Аксён подмигнул Йосангу. Тот уже начал подозревать о смысле представления "найди тропку".

Команда "Проныры" расселась вокруг стола и каждый заказал по бокалу. Пока стол печатал заказ, молчали и переглядывались. Райка взяла кокосовое молоко, Шкынд нацелился на нечто светящееся и золотое, Зям цапнул сразу два бокала низкопроцентного пива. Йосанг поколебался и выбрал "Особый пустотный".

Аксён ограничился чистой ледяной водой с долькой лимокитта. Клонер оглядел младших партнёров; у Райки порван рукав стилизованного под платье комбеза, Шкынд щеголял свежей царапиной на щеке, а Зям крутил в руке цепную змею. Змея разевала рот и тихо шипела.

— Вижу, случилась дружеская встреча.

Райка фыркнула.

— Да идиоты они! — взвился Коди. — Даже поговорить не захотели...

— Мы им ещё наваляем, — пробурчал Зям и свернул змее голову.

— Что же, раз мосты сожжены, давайте поговорим о будущем. Я подписал большой контракт, на полгода. Плюс дорога до места, это ещё месяц.

— Хороший хоть контрактик, дядечка? Не зря мы теряли такие сладкие места в пассажирском ангаре?

— Контрактик хороший, девочка. На сто миллионов.

Шкынд подавился золотой бурдой, обрадованный Зям принялся колотить его по спине. Райка шикнула на идиотов, и те постепенно успокоились.

— Клёвая сделка, дядечка. Как бы не помереть с неё ненароком.

— А вот это зависит от всех нас.

Аксён включил тёмносферу вокруг площадки. Помрачнело. Стол засветился и над ним возникло изображение "Проныры". Серый куб с рогами, похожий на древнюю морскую мину, медленно плыл на фоне звёзд.

— Лёгкий десантный крейсер времён до Алого Потопа, — начал перечислять Аксён, — проект признали неудачным и построенные корабли выставили на гражданский рынок. Крейсер вышел дешёвым, но имел слабое вооружение, невысокую скорость и довольно среднюю защиту. Их переделывали в легкие транспортники, передвижные госпитали, монтажные буксиры, или вот как у нас — в ремонтно-демонтажные суда, "салорезы". Минус в том, что проект реально старый. Даже нанопасту для него сейчас не найти, а если использовать современные версии, то наноботы могут перессориться и сожрать к чертям корабль.

— Звучит опасненько, дя... командир.

— А на нём вообще летать можно? Или мы в нём навернёмся как скведики?!

Шкынд и Мур промолчали.

— Можно. Корабль нормальный, особенно для наших целей. Прыгает далеко, на двенадцать световых. Две трети корабля занимает огромный трюм-ангар, что для демонтажника очень хорошо. Есть отдельный ангар поменьше, на пару системных челноков. Поскольку десант больше не возим, то образовался некоторый избыток в энергетике, со временем сможем поставить хорошие щиты. Пушки слабые, но воевать вроде и не собираемся. Наша задача — тихо прийти и тихо уйти, и вовремя заметить, если вдруг кто рядом появится. Я сегодня купил хорошую фотоплёнку и чернила пятого класса, установим их вместе с теми что есть, и получится такое.

Изображение корабля потускнело, рядом появилась надпись "50%".

— Это от плёнки.

Через крейсер стали видны звёзды, а число сменилось на "19,83%".

— Это с нынешней чернильной системой.

"Проныра" превратился в едва видимый призрак, а число рядом с ним колебалось от трёх до трёх с половиной процентов.

— Вот как-то так выйдет. Не шестой класс, но близко.

— Впечатляет... — пробормотал Йосанг, — а с другими системами так получится?

— С большинством — нет. Но я взял форс-кольца, и вот что сделаем.

Изображение корабля вернулось к исходному, около двигателей появились нелепые конструкции из двух последовательно установленных форсажных колец, второе — под небольшим углом к оси двигателя.

— По моей прикидке, — произнёс Аксён, — эта схема проработает не меньше года. Вторые кольца будут постепенно испаряться, но даже через год скорость составит около 180% от номинальной. А поначалу вообще на 220% будем ездить. И что хорошо, кольца, в отличие от форсажных камер, излучают в узком секторе, а для нас это важно, маскировку поддержим. Выйдет у нас довольно шустрый и малозаметный корабль. Не блокадник, конечно, но всё равно неплохо.

Народ помолчал, разглядывая вновь потемневший до призрачного состояния корабль, скорость движения которого явно увеличилась.

— Теперь о деньгах. По контракту мы получили четыре миллиона аванса. Плюс миллион за разговор. Потрачено на регистрацию "Терры" сто тысяч, на плёнку и чернила миллион четыреста восемьдесят... Хотя, ловите. — И Аксён скинул всем список затрат. — Ещё купим всем нормальные скафы, какое-то лёгкое оружие, и нужны ремонтные дроны, но с ними решим чуть позже. Сканерная система требует обновления, без неё как без рук. И, главное, надо найти человек пять умелых специалистов, которые понимают в ремонте кораблей и готовы поехать к четверти на закорки ради хороших денег.

Райка хихикнула.

— Тут таких половина станции, готовых ехать куда угодно. И людей с руками полно. Дя... эх! командир, найдём таких, не сомневайтесь.

Парни пробурчали нечто утвердительное.

— Хорошо. Йос, проследи, эти люди на тебе. — Аксён сцепил руки в замок и вздохнул. — А теперь главное. Мне важно знать, что вы хотите получить от нашей затеи. Мы должны понимать, ради чего работаем и что хотим обрести через, скажем, десять лет. Или двадцать. Или сто, если ваша мечта велика.

Сто лет!

Кто-то охнул, другой хмыкнул, третий из сидящих фыркнул в бокал, забрызгав всех светящимися каплями, а последний из собеседников уронил нечто звякнувшее.

Акционеры "Терры" молчали, вопрос и названные сроки огорошили.

Мур кашлянул и произнёс:

— Давай, начну я. Месяц назад говорил, Акс, что хочу увидеть вселенную. Ничего не изменилось. Хочу. Я с рождения жил на планете и знал только её. Месяц назад впервые за тридцать лет жизни оказался в другой системе. А теперь желаю увидеть если и не все империи, то хотя бы всю Федерацию.

Аксён хлопнул в ладоши.

— Понял. Извини, в разведчики не отпущу. Тебе бы стать адмиралом нашего будущего флота, но для этого надо иметь и генетику соответствующую, и учиться лет двадцать. Адмирала возьмём со стороны. Так что быть тебе главой инженерной службы флота. Уверяю, помотаться придётся изрядно. И в Арку, и в Империю, и к торгашам... Ты ещё устанешь от чужих звёзд. Устраивает?

— Да. Не устану.

— Хорошо. — Аксён ещё раз хлопнул. — Следующий?

— Ну, давайте я, — вылез Шкынд. — Вот я хочу приключений и денег. Денег побольше, чтобы на собственный корабль хватило. Ну и на всякие там штучки-дрючки. И чтобы это! Чтобы с Райкой и Зямом! Мы завсегда вместе. Как нашлись лет пять назад, так и вместе. Вот.

И юноша растерянно пожал плечами.

— Так кем хочешь стать?

— Да четверть знает! Здесь если ты не механик, так значит барыгам помогаешь. Или дела всякие... разные. Как тут узнать, чего на самом деле хочется?

— Барыги... Торговцем станешь?

— Да не, это я так просто сказал. Не коммерсант я. Вот денег как раз хочу столько, чтобы не связываться ни с барыгами, ни с делами всякими. И чтобы ребята рядом.

— Хорошо, понял. Ты присмотрись, подумай, а потом скажешь.

— Замётано!

— Кто следующий? — улыбнулся Аксён. Молчание Райки удивляло и слегка беспокоило. Обычно она в первых рядах, а тут не торопится.

Зям пошевелился и тяжело вздохнул.

— Я, я скажу. У меня ведь племяши есть, говорил утром. И я хочу, чтобы семья наша — ну, я, там, родители, дядька с племяшами, тетка, которая в соседней системе живет, и ее дочка... Ну, чтоб собрались вместе. И чтобы у нас станция была. Своя. И мы всё так клёво устроим! Никакой наркоты, ширева чужинского, полиция нормальная, поборов не допустим... Ну, и банд типа бывшей нашей, тоже. Мы все нормально устроим, всем дело найдём! Вот...

— М-м-м... Желание это не мелкое, — протянул клонер. — Маленький торговый пост обойдётся миллиардов в пять. А крупная станция, поди, за триллион выйдет.

— Ну да, — согласился приунывший Зям. — Я понимаю.

— Мы построим станцию или даже цитадель. Как думаешь, ты и твоя семья справитесь с управлением цитаделью?

— Да!

— Вот и хорошо.

Аксён повернулся к девочке. Джослин сидела, обхватив себя за плечи.

— А ты, Райка?

— А я, дядечка, желаю странного, — прошептала та. — Число одно хочу изменить.

— Какое?

— Хочу, чтобы здесь, — Джослин вскочила и раскинула руки, будто обнимая весь мир, — было не ноль четыре, а один ноль. Просто — один ноль. Хочу базу рейнджеров в системе, чтобы станции не платили бандюкам за защиту против таких же бандюков, и чтобы ни один проклятый пиратский барон не притаскивался сюда со своими головорезами. Хочу нормальную полицию, хорошую медицину, приличную торговлю, может, университет какой... Люди должны жить спокойно и планировать своё будущее в этих краях, а не о том, как накопить денег и умотать подальше! Один ноль, вот так просто, дядечка. Сможешь?

Она села и опустила голову.

Остальные молчали и переглядывались.

И даже Аксён не сразу нашёлся с ответом.

— Вечер сюрпризов, — пробормотал Мур.

— Да, Райка зажгла, — нервно хихикнул Шкынд, — надо у неё уроки брать.

Аксён молчал, попивая мелкими глотками холодную кисловатую воду. Ну и задачки дети ставят. Он-то максимум что планировал: создать крепкую и уважаемую корпорацию, чтоб денег хватило на путь к бессмертию. А тут...

Но, какой четверти?! Почему дети могут желать такое, а он — нет?!

Что, долгая жизнь разучила мечтать?

Клонер встал и шагнул к Райке. Подал руку, девочка приняла и легко поднялась.

— Один ноль не обещаю, — серьезно сказал ей Аксён, — для этого надо захватить половину Федерации. Но мы построим цитадель, а управлять будет Майк Сунан. Она станет базой нашего флота, о котором позаботится Йосанг Мур. Я прослежу за финансовой стороной дела и кой-чем другим. Коди Шеффилд найдёт дело, которое ему понравится.

Он умолк и задумался.

— А я?! — нетерпеливо подёргала его за руку Райка.

— А ты, госпожа Джослин Раевски, заделаешься политиком. Лицом, голосом и совестью "Терры", — клонер улыбнулся и подмигнул. — Иногда такие старые дядечки как я, заигрываются во власть. И ты поможешь мне не потерять цель. Ты — наш будущий представитель в Империи, Федерации, ОКСН, Гансте, Самалантис, Ламахарии и даже во Внешности. И навсегда запомнишь, где жила и где хотела сделать один ноль. Это говорю я, Аксён И-Жан Калин-Каражич Лайс. Согласна?

— Да, — ответила Райка и шмыгнула носом.

Аксён уважительно склонился и поцеловал её ладошку.

— Присядьте, госпожа Раевски.

Девочка с достоинством опустилась в кресло. Парни смущенно хихикнули.

Клонер вернулся на своё место, разогнал тёмносферу. Развиднелось, стол погас и изображение "Проныры" исчезло.

— Ну, а теперь разберёмся, как начнём выполнять контракт. Завтра на остаток денег закупим много ремонтных дронов и ещё кое-чего. А сейчас...

Чемодан с должной солидностью взобрался на столешницу и распахнулся, явив высокому собранию яркие коробки и пакетики.

— Тебе, — Аксён протянул коробку и стопку пакетиков Йосангу. — Тут три импланта третьего уровня 52*: пятнадцать процентов к индексу интеллекта, такие же на восприятие и на скорость реакции. Плюс навыки корабельного инженера и пилота средних кораблей. Знаю, с навигацией у тебя не очень, потренируешься позже.

Мур молча принял и кивнул.

— А это твоё, — клонер передал Зяму похожую стопку, — "пятнашки" на интеллект, восприятие и память. Навыки в основном инженерные, но есть и пилотирование малых кораблей. Экономику и логистику возьмём после завершения контракта.

Третий набор Аксён подвинул к Шкынду.

— Признаюсь, не смог понять, что тебе ближе, и где твои таланты. Потому и взял почти тоже, что и Майку: импланты на интеллект, восприятие, память и инженерные навыки, да пару умений на лёгкую стрелковку.

Польщённый парень расплылся в улыбке: одному ему доверили изучать оружие!

Выложив на стол последний набор, Аксён заметил как вспыхнули азартом глаза девочки, ведь её стопка коробочек и пакетов оказалась заметно толще.

— Так, госпожа Райка. Я, вообще-то, накупил по своему разумению, но теперь даже и не знаю, стоит ли отдавать. Ты у нас раскрылась вечерней розой, совершенно неожиданно и с вот такенными, да! колючками...

— Вредный, вредный дядечка!

— Но поскольку деньги потрачены, будешь учить купленное. Вот, имплант на восприятие, на интеллект и память. Импланты улучшенные, цени! Четвёртый уровень, целых двадцать процентов. Изучишь навигацию и сканирование. Будет много, несусветно много сканирования... и от тебя зависит наш успех.

— Дядечка, можно я тебя поцелую?!

— Нет уж, Мура целуй. Он молодой, его можно, разрешаю. А я с этого момента не дядечка, а командир, — Аксён поднял палец. — Или домус 53*. Или — О, Великая Господина, дозвольте обратиться! — И клонер хмыкнул, вспомнив мультяшку с планеты Истармина.

Все с облегчением рассмеялись над немудрёной шуткой. День выдался трудный и необычный, у некоторых — первый такой за всю жизнь.

Через пару часов, обсудив замечательные перспективы, выпив по нескольку бокалов золотистого, кокосового, низкопроцентного, пустотного и чистоводного с лемокиттом, разошлись по домам, — спать.

Впрочем, спать легли не все. Аксён добрался до арендованного пенала, постоял под ледяным душем, добыл из инфира пакет законов Федерации и принялся изучать. Через три часа сделал звонок, выслушал от сонного заместителя начальника полиции пару гадостей и сделал предложение. Чиновник немедля проснулся; через полчаса они с Аксёном встретились и переговорили с глазу на глаз. Счёт корпорации похудел на триста тысяч, но дело того стоило.

Раз уж появился корпоративный политик, пора создавать ему нужное прошлое. Кто же поможет родиться честному демократическому политическому деятелю, как не дворянин с полусотней поколений благородных предков? Это игра на десятилетия... Но Аксён же обещал Райке один ноль? Ну, хотя бы ноль семь.

Клонер заглянул в потощавший кошелёк и недовольно хмыкнул.

Цены на демократию кусались.

— — —

Недели через две "Проныру" полностью подготовили.

Привели в такой порядок, в котором крейсер не был со дня выхода из верфи. Серо-ржавый неопрятный куб обратился готовым к полёту красавцем-кораблём, одетым в тёмно-матовую фототронику с рассыпанными по корпусу небольшими угольными квадратами эмиттеров маскировочного поля. Впрочем, тёмным корабль пробыл недолго: Аксён разрешил малолетней команде похулиганить и корпус украсился яркими оранжевыми полосками по тёмно-синему фону. А позже по броне растеклись светло-зелёные пятна.

А что? Тестирование фотоплёнки, ничего особенного.

В таком виде запомнили отбывающий крейсер немногочисленные диспетчеры и некоторое количество местного народа, совершающего моцион по прогулочным галереям. Из-за них Аксён Лайс и разрешил команде побеситься. Идентификатор идентификатором, а если вдруг пойдет информация о странно раскрашенном корабле, то кое-кто может и не обратить внимания на простоватый серый кубик.

Да, маловероятно и ненадёжно, но за долгую жизнь клонер сталкивался и не с такими вывертами человеческой психики.

После трёх прыжков на максимальную дистанцию сделали перерыв. Аксён направил "Проныру" на местную станцию, арендовал на сутки док с гравиподвеской и команда рьяно взялась за установку уже готовых конструкций с форсажными кольцами. Это уже третий шаг в поддержку паранойи. Тоже, казалось бы, ерунда. Но Аксён считал, что если вдруг его ведут — то могут ошибиться в оценке возможностей корабля.

Потому и чернила так странно ставил, объединив две системы, а не заменив одну на другую. Это было первым способом замести следы. Любой расчёт покажет, что некомплектные чернила пятого уровня дадут иной процент маскировки, а по величине чернильного отклика можно опознать корабль. Ведь использовать сразу две системы — идея дурацкая, выйдет настолько капризный конгломерат, что им замучаешься управлять. Но чтобы сбросить паучков с хвоста, Аксён готов и потрудиться.

В общем, затащили в док "Проныру", выгнали из трюма дронов и в десять физиономий, включая пятерых нанятых на "Паретиде" техников, за семь часов проделали нужный ремонт и настройку. Затем Аксён купил на местной бирже две бочки жёлтой краски и корабль покинул гостеприимную обитель с большими лимонными кругами на плоскостях. Краска, однако, стояла в трюме, рядом с кучей контейнеров, в которых лежали ремонтные дроны и комплекты простых сканирующих зондов. В дело опять пошла фототроника. Когда крейсер отошёл на сотню километров от станции, клонер осторожно включил старую маскировку, второго уровня.

В логах станции, если таковые вдруг начнут шерстить, этот факт найдётся. Да-да, побывал тут "салорез", а на нём вторые чернила, не лучше. И некий выдуманный преследователь настроит сканеры на определённую силу сканирования. Зачем рыть глубже — если смысла нет, а времени займёт больше?

Эх, насколько легче Аксёну знать, что за ним действительно кто-то следит. А пока клонер чувствовал себя идиотом, который старательно путает следы, не зная, — а нужно ли? Тут одно радовало: опытных пилотов в команде нет, никто не оценит маневры с точки зрения нормального пустотника.

Кстати, и маршрут клонер проложил в основном по высоким системам. Ничего сложного, если до цели по прямой больше четырех тысяч световых и проделать их можно в пространстве Федерации. Но напрямую — долго, потому "Проныра" двигался к ближайшим Вратам с длинной хордой.

Ещё пять длинных прыжков, провальная попытка торга с "Воротари Дэнки", оплата разорительного счёта, и корабль нацелился на Врата в системе Тайро. Сказать по правде, за это время Аксён, заметая следы, проделал кучу весьма странных вещей, которые ему подсказала обострившаяся паранойя. Настолько странных, что, узнай о них кто из знакомых, и репутация скатилась бы до нуля. А так... повезло.

И только когда перед "Пронырой" вспыхнуло сияние колоссальной конструкции Врат, время и пространство сжалось в точку и швырнуло корабль по гиперструне, только тогда Аксён Лайс вздохнул с облегчением. Покинул рубку, добрался до личной каюты, привычно забросил в рот очередную порцию самодельных таблеток и упал в койку.

Лежал. Долго. Напряжение отпускало. Только сейчас Аксён начал понимать, что глупости последних дней совершал из-за боязни не за себя. Так уж вышло, что впервые за долгую жизнь клонер нес ответственность за корабль с обычными людьми. Обычными, смертными людьми, которые неожиданно стали для Аксёна не просто строчками в судовой роли, а чем-то очень значимым.

Однажды живущие?

Эти слова Аксён И-Жан Калин-Каражич Лайс забудет навсегда.

...Капитан "Проныры" долгие часы лежал и смотрел в потолок. Бездумно пялился, пока навигационный искин не предупредил о скором выходе со струны. Получив сигнал, Аксён поднялся, оглядел себя в зеркале, одёрнул комбез и отправился в рубку. А там застал всю компанию "Терры".

Мур полностью погрузился в пилотажный симулятор; мальчишки устроились на полу, открыли перед собой общий голографический экран и разбирались с какой-то деталью стандартного энерговода, а Райка возлежала в ложементе второго пилота и крутила, почему-то тоже на экране, а не в инфире, звёздную систему, расставляя по ней зонды и пытаясь высканить малый корабль типа разведчика. Похоже, только зондами, без применения корабельных сенсоров, зацепить корабль пока не выходило. Но Райка не сдавалась. Меняла силу сканирования, типы зондов и их взаимное расположение, что влияло на интерференционную картину гравипотоков и электромагнетики.

Сам Аксён, несмотря на опыт, в сканировании привык полагаться на искины, использовал распространённые схемы расстановки зондов, и потому не видел подходящего метода поймать москита только зондами, без использования корабельных сенсоров. Но в действиях Райки наблюдалась определённая последовательность, может и выйдет чего. Клонер удовлетворённо хмыкнул: всего за три недели девочка многому научилась.

Кстати! Он хлопнул в ладоши.

Все отвлеклись от дел и обернулись к капитану.

— А сбросьте-ка мне ваши успехи в учёбе, — сказал Аксён. — И готовьтесь к выходу, через полчаса нас выкинет со струны.

Райка напоказ фыркнула, но тут же инфирнула состояние навыков; пришли пакеты и от остальных. Команда зашевелилась, подняла из пола ложементы, ведь при выходе из Врат корабль иногда изрядно трясёт. Бригадиру техников Аксён тоже отправил предупреждение.

Пролистав полученную информацию, клонер порадовался: Райка, как и предполагалось, сосредоточилась на сканировании, добравшись до третьего уровня в большинстве навыков, навигацию лишь слегка затронула; парни рыли инженерку, хотя Коди украдкой изучал легкое оружие; Йосанг намертво вцепился в управление кораблями, технические навыки даже не тронув, впрочем, по планетным меркам он и так инженер с опытом: общие навыки математики, сборки, энергетики, материаловедения и конструирования подняты до третьего уровня, а искиника и механика даже до четвёртого.

В принципе, всё ожидаемо, но всё равно — прогресс команды радовал.

— Райка, я тебе сейчас дам десяток звёздных систем, используй их в качестве тестовых. И установи фильтр разрешения в сотню-две метров. Именно такого размера корабли и будем искать. Точнее, части кораблей.

— Дя... командир, а когда ты расскажешь о контрактике? Мы ведь толком и не знаем, чем по прибытии на место займёмся.

Остальные загудели согласно: хватит, мол, секретничать, домус руководитель! и так почти три недели в неведении, любопытство скоро совсем загрызёт.

Аксён прикинул ситуацию и согласился:

— Поговорим вечером. Сейчас скинет со струны, купим системный челнок, определим дальнейшую дорогу и всё обсудим.

Как бы в подтверждение его слов корабль задрожал. Пяток секунд и всё закончилось, сход со струны получился хоть и ранним, но удивительно гладким. На обзорном экране распахнулась панорама местной системы — яркая звезда, сотни значков станций и сооружений, тысячи кораблей. Корселлад — самая крупная система в данном секторе, последний торговый хаб 54* на пути к нулям.

Выкинуло "Проныру" всего в сотне километров от Врат, неожиданно близко и довольно опасно. Вокруг кружил хоровод сигнатур, то ли крупный торговый конвой проходил через Врата, то ли чей-то флот... Включился обзорный экран и Аксён вздрогнул.

О, четверть!!!

На "Проныру" стремительно накатывалась колоссальная туша мобильной базы. За ней ползла такая же огромная тень. А за той — десятки подобных.

Чертовы кривоглазые воротарские каздрачи 55*!

Аксён упал в ложемент и перехватил управление у искина. Корабль резко дернуло, по рубке полетели незакреплённые предметы. Ещё не успевшая заякориться в новой пространственной матрице гравиклетка не справилась с ударом выведенных в аварийный режим маневровых ионников. "Проныра" разворачивался, в нерасчётном режиме, напрягая маневровые и форсажные движки, пытаясь проскользнуть в щель между Вратами и мобильной базой. Но медленно, четверть, медленно! База уже занимала весь экран внешнего обзора.

Экран полыхнул белым и ближняя мобильная база исчезла. Ещё вспышка — исчезла её соседка. На долгую и страшную минуту экран затопило яростное сияние; искин хоть и понизил яркость, но вспышки били по глазам одна за другой.

— Каздраг! Что это?! — Мур вцепился в борта ложемента. Пацанву системы безопасности перехватили едва ли не в полёте, и теперь подростки барахтались в ложементах, пытаясь избавиться от гибких захватов. Смертельно бледная Райка закусила губу.

Впечатлились все, включая клонера.

— Это... флот, — Аксён наконец-то обратил внимание на данные сканирования. — Ого! Пять полных флотов! Федерация гонит войска куда-то на запад.

— И часто такое бывает?

— Первый раз вижу, — признался клонер. — Редко когда больше одного идёт. Я как-то видел два флота на манёврах, тогда нехилая толпа у Врат собралась, полдня толкались. Но тут — куда больше!

Кошелёк пискнул, от "Воротари Дэнки" пришли сто тысяч с извинениями за чрезвычайную ситуацию. Рядом с суммой тикал таймер — пять минут на принятие внесудебного примирения. Аксён подтвердил приём; на суды времени нет, а деньги пригодятся.

— "Воротари" сто прямых прислали. Похоже, для них эта армада тоже оказалась неожиданностью.

— Может нам обратно прыгнуть, дядечка? Ой, простите, Великая Усатая Домина! Выйдем на том конце — получим ещё сотенку тысяч?

Пацаны нервно хихикнули.

— Можно. Или сто тысяч, или размажет по лобовой броне суперкапитала 56*. С той стороны сейчас такая каша, не хотел бы я быть на месте диспетчеров "Воротари". И, кстати, пока весь флот не пройдёт — никого во Врата не пустят.

Мур с трудом выкарабкался из ложемента:

— Пойду гляну, что там с нашими механиками.

— Ага. Кстати, через час прыгаем, вернись к этому моменту.

Тот кивнул и вышел.

Аксён, наконец, разогнал "Проныру". Гравиклетка заякорилась и в дело пошли основные двигатели; скорость поднялась до тысячных долей световой. Врата остались далеко позади, обратившись сияющей точкой, одной из мириада звёзд. Когда расстояние от Врат достигло сотни тысяч километров, клонер включил пятые чернила. Настало время покупать челнок и быстро-быстро сматываться. Пока навигационная инфирика системы взбаламучена проходом такого количества кораблей, можно сделать ноги и не оставить за собой явного следа.

Клонер выбрал ближайшую станцию и заказал там сразу два внутрисистемных челнока; вот и откупные деньги пригодились. За срочность и доставку пришлось переплатить. В той же конторе взял четыре средних конструкционных дрона, как раз пара таких в упакованном состоянии влезала в челнок. На этом откупная сотня и закончилась.

Ну, не были богатыми... так будем! Со временем.

Аксён скинул коробейнику текущие координаты корабля и вектор движения. Через минут сорок к точке рандеву приполз лёгкий рейдер, притащив на внешней подвеске челноки. Клонер отправил Йосанга проверить покупку, тот быстро всё осмотрел и подтвердил правильность поставки. Под присмотром Аксёна, Шкынд и Зям с помощью тяговых лучей подтащили челноки к малому ангару, там их приняли уже ремонтные дроны, которых использовали как мини-буксиры. Вся операция заняла минут двадцать, после чего "Проныра" разогнался в очередной дальний прыжок.

Финишировали уже в низкой системе с рейтингом в ноль три. Солярный объём 57* оказался пуст, только в электромагнетике светились чьи-то вооружённые бакены. Четыре часа на подзарядку пролетели быстро и ещё один гиперпрыжок привел флагман "Терры" в систему с рейтингом ноль один. Следующая по маршруту звезда числилась уже нулевой.

От инфира тянуло льдом и гулкой пустотой, имперские трансляции трещали и скрипели, тестовые пакеты приходили с разрушенной структурой. Сказывалось то, что между пространством Федерации и этой низиной располагался активный пульсар. Опасное соседство, но на корабле теперь было пять малознакомых людей, и Аксён был вынужден выбирать не самые простые пути. Были паучки, не были, а требовалось идти таким маршрутом, чтобы стряхнуть любой возможный хвост.

Клонер активировал чернила и разогнал "Проныру" по нормали к плоскости эклиптики. Собрал более-менее стабильную конфигурацию чернильных полей и передал управление искину. Да, так маскировка работает хуже, чем вручную, но сейчас есть задачи поважнее. По корабельному времени наступил вечер и компаньоны время от времени бросали на Аксёна косые взгляды. Подождать бы до следующей системы, там инфиру вообще каюк, больно звезда занятная. Но — увы, застрелят по дороге.

Одна Райка чего стоит, глаза как фазеры.

Пришлось объявить начало совещания. Все тут же перестали делать вид, что ужасно заняты и собрались вокруг Аксёна. Глава корпорации мысленно усмехнулся и скинул партнёрам выжимку из информационного пакета заказчика. Минут десять стояла тишина, лишь инфир шуршал и щёлкал. Быстрее всех прочла Райка, но — молчала, сжав губы. С пиратами у неё явно связано личное и злое.

— Кое-что понятно, — признался Мур. — Но не всё.

Раздалось согласное угуканье пацанов.

— Атака Калек, Таргоста... Федерация неудачно попыталась зачистить пиратов и получила по щам. Неприятная история, конечно. Столько людей погибло, пусть и давно, — продолжил Мур, — но дальше-то что? В Таргосту мы не полезем, там до четверти этих гиперторпед, если я правильно понял. И они ведь активны, так?

— Верно. Не знаю, сколько из них ещё в строю, но нам и одной хватит.

— Тогда куда летим?

— Смотри. Идея гиперторпеды основана на том, что если запустить гипердвигатель, дать ему достаточно энергии для прокола метрики, то он уйдет в гипер и утащит за собой всё, что попадает в гиперпузырь. Размер и форма пузыря, забрасываемая масса — это зависит от двигателя. Так?

— Ну... да.

— Дальше. У гипертеории есть граничные условия. Есть две главные константы — энергия прокола метрики и граничная дальность прыжка. Энергия нам сейчас неважна, а вот прыгать дальше 24,7 светолет не выйдет никак. Закон природы.

— И это все знают, — подтвердил Йосанг.

— А дальше начинаются не ограничения законов физики, а технология. Выходить из прыжка мы умеем только рядом с тяготеющей массой типа звезды. Я упрощаю, конечно, дело не в массе, а в градиенте... ну, неважно. Если звезды рядом нет, а ты настроил гипердвигатель на слишком маленькое расстояние, то тебе каюк. Будешь миллиарды лет лететь в гиперпространстве, постепенно испаряясь, ведь в гиперпространстве обычное вещество долго не живёт.

Слушателей передёрнуло, воображение у всех оказалось богатым.

— Вот такое оружие, — продолжил Аксён. — Торпеда попадает во врага, в аварийном режиме запускается гипердвигатель и торпеда вместе с частью корабля-цели исчезает в гиперпространстве. А там они блуждают до самой тепловой смерти Вселенной.

— Знаешь... дядечка. Ты сумел напугать, но пока мы не поняли ни четверти, — озвучила общее мнение Райка. — Куда и зачем мы летим? Ты знаешь, как вытащить тех испаряющихся людей из гипера?

— Нет, Джослин. Но я знаком с технологией гипердвигателей. Видели, какой здоровый движок у "Проныры"? Самая тяжёлая деталь нашего корабля. Двигатели вообще нельзя сделать меньше определённой массы, там и сложности в технологии, и начинают работать другие ограничения гипертеории.

— Совсем запутал, дядечка, наверное в детстве учился на юриста, — фыркнула Райка. — У меня сейчас все улучшенные чипы перегреются.

Аксён мысленно рыкнул. Как же объяснить остальным то, что для него кристально ясно? Но если бы не армейская практика, насколько бы он сам понимал в нужной теме?

— Ладно. В теорию больше не лезу, расскажу по-простому. Так вот, торпеду маленькой не сделать. Потому что тяжёлый гипердвигатель, большие энергонакопители, да ещё и ускорители. И броня. В общем, минимальная масса у торпеды — полторы-две тысячи тонн, почти как у корвета. Да ещё надо забрать в гипер приличный кусок вражеского корабля, это ещё несколько тысяч тонн. И всё это так складывается, что прыгнет такой недокорабль примерно на полтора световых. Может на два. И дальше нельзя — двигатели настроены на самую короткую дистанцию, и ближе полутора не получится, технология не позволяет.

— Пока, вроде, понятно, — протянул Мур.

— Большинство звёзд в наших краях располагается дальше полутора световых. Обычно три-четыре световых. Т.е. если в тебя попала гиперторпеда и откусила секцию корабля с тобой внутри, то тебе хана с гарантией. Тебя выбросило в гипер и теперь там медленно растворяешься, в тамошнем буйстве энергий и законов.

— Бр-р... не надо об этом больше... командир.

— Но вокруг Таргосты полно звёзд на расстоянии в полтора-два светогода.

— Ага! — блеснула улыбкой Райка и тут же помрачнела. — Хотя, всё равно...

— Да, всё равно умрёшь. Скорее всего. Потому что тебя вырезало вместе с куском корабля и выкинуло в ледяную пустоту в соседней системе. И если нет под руками спасательной капсулы или ещё каких-то способов выжить, то — смерть. Но тут хотя бы быстро.

— То есть все, кто попал под удар гиперторпеды, оказались в звёздных системах — соседках Таргосты? Внутри этаких корабельных обрезков? И мы их там найдём?

— Не все. Есть тонкости, связанные с вектором атаки торпеды, расположением систем по этому вектору, скоростью при прыжке, общей массе в гиперпузыре и так далее. Но я посмотрел схему атаки, вектора движений федеративного флота, места расположения ангаров с гиперторпедами... в общем, примерно половина торпед отправила обломки кораблей к ближним системам.

— А людей могли спасти?!

— Тут такое дело... — задумчиво протянул Аксён, — не знаю как в этих краях, а во флоте Старой Империи это оружие называют пираньями. До сих пор считалось, что после атаки пираний люди обречены. Исчезли, и — всё. Точка. Думаю, людей из Флота Калек просто не стали искать. Никому и в голову не пришло оценить расположение звёзд и вектора торпед...

Он умолк. Остальных тоже придавила старая трагедия. История Флота Калек выглядела куда как тяжко — здесь, в пустоте, на краю обитаемого космоса. Даже клонеру было не по себе, а ведь его собеседники совсем ещё дети! Сам-то он к смертям привык, особенно своим...

Аксён вздохнул и завершил:

— В общем, ждут нас системы, в которых полно корабельных обломков. И ещё больше мёртвых людей. Быстрые деньги приходят только вот так, со своей или чужой кровью.

— ...Мы ведь их похороним, дядечка? Ну, по-пустотному, в звезде.

— Да, Джослин. Но есть и другой выход, я вытряс из заказчика базу данных по родственникам погибших. Если получится идентифицировать тела, то дадим весточку, может захотят похоронить на планете. Личные вещи передадим, какие найдём. Но делать это будем только после завершения работ. Нам нужно и контракт выполнить, да и себе кое-чего сообразить на развитие. Корабли-то брошенные, по закону уже ничейные.

Акционеры корпорации "Терра" молчали, обдумывая перспективы. Первой высказалась, как и всегда, Джослин:

— Ты, дядечка, очень хороший, не сомневайся. И мы справимся. Даже с вот такой работой, правда, ребята?

Мрачный Зям молча кивнул. Шкынд дернул плечом и прошептал:

— А то ж... да и похоронить надо. Не поймут нас, если так бросим.

Аксён поднялся.

— Вот. Собрание объявляю закрытым, всем спать! Дежурит Мур. Завтра переходим в первую нулевую систему. Система опасная, там сложная навигация, так что — всем отдыхать, завтра учёба всерьёз начнётся. Кто уснуть не сможет, берите аптечку и рецептируйте симорфин. Вот, ловите рецепт.

Вскоре подростки разбрелись по каютам. Йосанг же попросил Аксёна задержаться, помялся немного, но всё-таки спросил:

— Скажи, что это за фонд "Федератная программа развития внешних территорий", которому ты продал один процент нашей "Терры"?

Аксён мысленно усмехнулся. Йосанг-то осваивается в новом для него мире, вот и с интерфейсом корпорации разобрался.

— Это небольшой задел на будущее, Йос.

— Расскажешь?

— Не сейчас. И детям не говори, не надо им пока знать.

Аксён и Йосанг ещё немного поболтали, потом и клонер отправился спать. Он обошёлся без снотворного, но снилась омерзительная гадость: висит в толще тёмного бесконечного океана, над головой десяток метров воды, а ещё выше — безлунная и беззвёздная ночь. Внизу же, во тьме непредставимой глубины, на пределе видимости, мерцают бледные огоньки. Разгораются и гаснут.

И время от времени поднимается из смоляной черноты пропасти тонкая рука, да и не рука это, а разлохмаченная от старости верёвка или даже толстая и промазанная дёгтем суровая нить. А на конце верёвки — человеческая кисть. Пальцы сжимаются и разжимаются, жаждут найти и ухватить Аксёна, зацепить хоть ногтем. И вот дёргается рядом эта рука, старается схватить, а клонер — застыл и не может двинуться. Хапает кисть воду, раз за разом, но не находит человека. Минутой или столетием позже нить лопается и ладонь, яростно извиваясь и зло загребая пальцами, скрывается из виду где-то наверху, над Аксёном.

Чуть позже из бездны всплывает другая ладонь, привязанная за верёвочку.

Сотни оборванных нитей, сотни плавающих над Аксёном шевелящихся рук.

К утру одна из них поднялась совсем близко, небрежно потёрлась тыльной стороной ладони об лицо Аксёна, медленно прошлась ледяными пальцами по горлу, по-хозяйски ухватила клонера за ворот комбеза и утянула в бездонную тьму.

...На рассвете Аксён проснулся мокрый как мышь.

— — —

Прыжок в нулевую систему Аксён рассчитывал особенно тщательно.

Тамошняя звезда находилась на грани катастрофического перехода в другое состояние, вероятнее всего в Новую. Времени до финального взрыва ещё тысячи лет, но лоция показывала, что раз в четыреста семьдесят часов звезда сбрасывала часть внешней оболочки и волна раскалённой плазмы разбегалась по системе, буйствуя в магнитосфере единственной планеты и клубясь в поясах астероидов. Судя по инфирным записям нечастых гостей системы, зрелище сколь устрашающее, столь же совершенно уникальной красоты.

Но Аксёна система нестабильной звезды интересовала не из-за чудес и красот.

Как утверждала лоция, в хромосфере местного солнца плыла древняя коронарная ловушка давно погибшей расы. Шикарный приз для предприимчивых людей, но сколь выгоден, столь же смертелен при неосторожном обращении. Почему ловушку никто ещё к делу не пристроил — четверть знает, может чрезмерно сильно завязана на конкретно эту звезду. Или же желающие нашлись, но разобрались — субквантовое хранилище энергии не выдержит перемещения в иную систему.

Как бы там ни было, а из переполненной ловушки периодически сбрасывался излишек накопленного, — колоссальным взрывом. При взрыве часть короны сдувало в пространство в виде раскаленной до миллионов градусов волны звёздного вещества, а часть энергии вспышки уходило мощным импульсом жёсткого излучения. Как показывала расчётная динамика, через десяток тысяч лет ловушка опустится в глубинные слои фотосферы, окончательно вскипит и подорвётся, превратив звезду в Новую, даже раньше, чем к этому приведёт звёздная эволюция. Планета и астероидные пояса превратятся в пар, а ближние системы стеллифицирует насмерть потоком жёсткого излучения.

Кто установил ловушку и с какой целью — в лоции не говорилось; единственная планета в системе совершенно мертва, да и в окрестностях следов жизни тоже не нашли. Одна из загадок былых времен, во вселенной таких хватает.

Аксёну эта система очень понравилась. С её помощью он планировал оборвать с гарантией все возможные хвосты, для чего требовалось зайти в систему поближе к огненному событию, и, прячась в тени планеты, подобраться к звезде. А перед самым взрывом — выпрыгнуть. Все следы гиперпрыжка снесёт коронарным выбросом, а там — ищи-свищи "Проныру".

В целом — умеренно опасно, но требует ювелирного расчёта, потому как вспышки постепенно учащались, и требовалось рассчитать выход в системе со всеми накладками от неточности прыжка. Ведь планета крутилась неподалёку от звезды, а попадать под вспышку нельзя: защита у "Проныры" смешная, корабль не переживёт прямого удара.

И есть ещё особенность — стандартный навигационный искин, установленный на "Проныре", таких тонких расчётов делать не умел. Клонеру приходилось обращаться к имплантированному в мозг трансляционному пакету и действовать через его ядро, разбивать задачу на более простые цепочки и сбрасывать их для расчёта навигационному искину.

В танцах с числами Аксён провёл всё утро. Сложные формулы и мозгодробительные последовательности чисел успокаивали, к финалу расчёта дурной сон совершенно забылся. В фоне инфирики висели три любопытные мордахи, да и Мур иногда заглядывал, показательно ужасался длинным строчкам вычислений и исчезал. Позже снова приходил.

В целом всё шло неплохо, искин адекватно воспринимал запросы клонера, числа укладывались в отведённые диапазоны, формулы преобразовывались в понятные машине команды. Окончательный вывод порадовал — до границы оптимального окна ещё час, а то и больше. Аксён подмигнул мордахам, заказал в поваре сока копчёной лимты и с удовольствием осушил бокал.

— Ну что, поехали?

Команда поддержала нестройными возгласами. Аксён скинул предупреждение бригаде техников, те бросили возиться с настройкой ремонтных дронов и шустро разбежались по каютам. Всё было готово.

"Проныра" ушёл в прыжок и через полчаса идеально финишировал. Планета оказалась несколько дальше расчётного, но корабль успевал укрыться в её тени до начала вспышки. Допуски по времени укладывались в зелёные пределы, график позволял даже полюбоваться на распространение волны звёздного вещества по системе.

Аксён запустил маскировку, отправил корабль в сторону прокалённого тысячами огненных волн каменного шара, скинул управление "Пронырой" Йосангу и обернулся к Райке, которая занимала соседний ложемент.

— Ну что, готова потренироваться в сложных условиях? Сколько зондов ты сейчас контролируешь?

— Уже четыре, с утра навык доучился.

— Отлично! Выпускай зонды, растаскивай их по системе, только не очень далеко от нас. До вспышки часа четыре, посчитай движение зондов, чтобы они нас с гарантией догнали на орбите. А потом проведи скан по доступному объёму. Хотя... пожалуй, для начала проверь окрестности планеты, сюрпризы нам не нужны.

Девочка сбросила зонды и принялась считать. Потом начала двигать иконки на тактической карте. Аксён следил за Райкой вполглаза и украдкой зевал, из-за ночных кошмаров выспаться не удалось и сейчас неудержимо клонило в сон. Между делом проверил имперские трансляции: привычной инфирики не нашлось, локальные точки в Федерации не цеплялись. В информационном смысле люди на "Проныре" сейчас оказались полностью отрезаны от Империума; подобно древним мореплавателям, отчий берег которых скрылся за горизонтом, а с ним и связь со всем миром; если бы родина вымерла от чумы, путешественники узнали бы о том через долгие годы.

Чувство оказалось настолько новым, что Аксён поёжился.

Он пробовал сканировать окрестный инфир, но кроме едва слышного шёпота, доносившегося из каких-то невероятных глубин, ничего не фирилось.

И тем неожиданней оказались слова Райки:

— Я что-то вижу рядом с планетой.

— Что? — вздрогнул клонер.

— Не знаю, зонды ещё далеко. Но что-то огромное, сигнатура большая.

— Тащи туда! Хотя нет... только пару. Остальные останови на половине расстояния от нас до планеты.

— Выполняю, капитан! — По тону Аксёна Райка поняла, что дело серьёзное.

Через полчаса выяснилось, что Райка дважды ошиблась. Не на орбите у планеты, а чуть ли не в целой единице от неё болтался кто-то маленький. И этот малыш отчаянно пищал на резервных частотах во всю крошечную силу аварийной электромагнетики. Что именно кричал корабль — искин "Проныры" не понимал, кодировка не распознавалась.

Но тут Аксёна позвал Йосанг.

— Я получаю ненаправленную широкополосную инфирику. Сигнал бедствия.

— Содержание?!

— Школьный... да, школьный корабль. Тридцать семь детей и четверо взрослых. Отказала энергетика, чернила и что-то ещё.

Аксён с чувством выругался. Вспышка совсем скоро, а этот проклятый школьный автобус даже не в планетарной тени!

Кто-то хохотал там, высоко в небесах.

* * *

< Тота из трансляции "Слухи на рынке" >

"Поступают сообщения о начале предвоенного периода по кассационной войне между Семьёй Слаутов из Верхнего Круга и шестью Семьями из Среднего Круга.

Падение цен на основные ресурсы приостановилось. Разнонаправленное движение фьючерсных контрактов на культурную программу показывает неуверенность брокеров в инсайдерстве из Собрания Гансты.

По результатам срочного инфирного совещания и без объяснения рынку причин и честных ценовых ориентиров, Собрание Гансты направило во Внешность Малую Биржу"

< Тота из трансляции "Вопросы Внешности" >

"Все известные "Вопросам Внешности" Минералиссимусы отказываются принимать заказы на производство. На бирже изредка появляются контракты на свободные мощности от мелких производителей, но не более чем на 1-2% от стандартной.

Планеты Йорга, Немалин, Цензилис, Тренки, Ваниматта, фабрикатты в системах Лат-5, Церна, Симплекс-3 и два фабрикарра в системе Нурла перестали передавать несущую частоту.

Союз Фабрикантов объявил о формировании единого Флота Внешности и активизации мобилизации, планка которой поднята до 2,5%"

< Тота из трансляции "Инфоцентрал ОКСН" >

"В столицы Торговой Гансты и Зелёной Арки отправлены делегации, освящённые знаком Курии ОКСН, для переговоров о совместном использовании региональных Врат во имя осуществления поддержки единочеловеческой деятельности"

< Квота из трансляции "Продакшн Пруф" >

"Неизвестные, но авторитетные источники сообщают о сотнях разрушенных кораблей и тысячах погибших из-за неумелых действий федератных военных. Эти флотские тыловые крысы за годы мира разучились водить корабли и при первом же массовом перемещении флотов умудрились нанести огромные разрушения по пути следования, повредив станции, Врата и коробейно-медицинские корабли.

Корпорация "Воротари Дэнки" несёт колоссальные убытки. Неназванные инсайдеры информируют, что досудебные выплаты составляют десятки миллионов по каждому чрезвычайному происшествию!

Известный законозащитник Реслий Мани из бюро "Партнёры и партнёры" сообщил о бесплатном начале расследования преступлений военных. Сколько будет стоить само расследование и кто его финансирует, Реслий Мани не сообщил"

< Квота из трансляции "Скачущий по деньгам" >

" — ...Скажу вам, друзяшки, что происходящее во Внешности начинает волновать даже меня. Там не только пропадают корабли, но и с планетами какая-то задница происходит, не говорю уж про тамошние крупные фабы.

Видать, имперские маркетёры не даром жевали выперцы и всё-таки нарыли горячее, потому как все империи, окромя Ламахарии, вдруг озаботились состоянием и количеством своих корабликов. Но махарские социалы будут чухать до самого конца, пока им дом не подожгут с пяти углов, тогда может и продерут зенки.

Вон, даже федераты проснулись и бросились как весенние лоси, затоптав по дороге какого-то гражданского.

Чем же это поможет нам, маленьким и бедным инвесторчикам? Да ничем! Я говорил вам два месяца назад — покупайте корабли! И чо?! Вот уже месяц мне тоскливо воют в инфир, что ждали жирненького, не успели миллиардики из акций вытащить, что никто ничего не продаёт... Так и я говорил недавно, что мне ничего не продали, а я ведь был готов отломить премию за пару симпатичных фабчиков.

Не продали. Но я затеял вкусные делишки и через полгодика меня ждут тёплые пышечки, мои милые кораблики!

А! там кто-то особо умный фирит, что я обещал рассказать да показать? Увы, кошелёчки мои ненаглядные, обманул я вас. Тема оказалась столь сочная и хрустящая, что опасаюсь даже намекать...

Чу! вот и первый догада! Смотрите: вон, вон бежит! Ату его, ату! Ловите хитроумца! Он всё понял и теперь фирит компаньонам, собирает связи и деньги.

Берите с него пример, а не с тухлых биржевиков, которые даже договориться меж собой не смогли, а затеяли дурную войнушку за место на вершине навозной кучи.

Но ничего, те, кто вложился в минеральчики, — не пожалеют, пузырчики начали подниматься со дна, там уже кипит! И скоро оттуда повалят триллиончики нам в карманы, не будь я сам Великий Хвостатый Скачущий По Деньгам!"

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Беда пришла, откуда не ждали.

В 1415 году Возрождения Источника, — а по-староимперски шёл уже 1831-й, — в системе Нортика появился торговец: обычная газовая шаланда, которую перестроили в грузовик и отправили на регулярные рейсы по ближним системам. Грузовик пришёл со стороны Ардиты, обитаемой системы в пятнадцати световых на север. В той системе была одна независимая планетка аграрного типа: жители растили пшеницу и ежевику, варили паточную биомассу и пекли стандартные пакеты для поваров, да и плодились по мере сил, благо климат мягок, а звёзды по ночам исправно сияют.

Ни фабов, ни терминалов, да даже захудалой землеройной станции в Ардите не водилось, местные во всём полагались на приезжих. Бывалочи — и страдали через то, ведь никакой коробейник не даст честной цены, ежели увидит, что у хозяев своих колёс нету. Но такова уж местная правда: жить по заветам предков, держаться подальше от новомодных технологий, косить пшеницу, давить ежевику и печатать на сарайных принтерах порции для поваров.

Гость Нортики запрыгнул со стороны солнца и, пережигая ускорители, направился к центральному терминалу рядом с планетой Дайрин. Из-за неудачного выхода корабль и заметили поздно — на фоне буйства светила маломощная электромагнетика корыта никак не смотрелась.

Обнаружили его в одной десятой единицы от терминала, диспетчер лениво послал запрос, услышал ответ, закуклился в ложементе и тут же вызвал начальника терминала. Тот приказал немедленно готовить челнок на планету: ситуация требовала срочного доклада губернатору и Департаментам.

Вести пришли грозные.

А на Дайрин тем временем начинался местный сентябрь: с буйными, но тёплыми ветрами, чёрно-синей палой листвой, жарким, но не обжигающим солнцем. И светлыми ночами, во время которых так легко признаваться хорошему человеку в чём-нибудь не менее прекрасном. Сентябрь, пора свадеб.

У антиподов, поди, стылый март сейчас, да где их взять, антиподов? Население планеты едва до пары сотен тысяч добралось и жило компактно, в трёх поселениях на крупном острове в северной части Великого океана. Ну и по орбитам тоже дома раскиданы, но тамошние обитатели предпочитали сверять часы по планетникам. Так жить проще, да и свадьбы, опять же...

...Четверо курсантов лётной академии устроили небольшой пикник на опушке леса, прилегающего к Порт-Лайну, центральному поселению Дайрин. Если всё делать аккуратно, правильно подготовить площадку, подвесить и заякорить стол, да шашлыки готовить только на сертифицированном мангале, а по окончанию праздника собрать весь мусор, то эко-полиция посмотрит сквозь пальцы. Тем более, что с полицай-топтера, парящего в небесах, можно разглядеть не только белую курсантскую форму, но и пятёрку на шевроне.

Любому ясно — ребята завершили весенне-летнюю дипломную практику и вскоре им светит защита. А затем — кого куда судьба разбросает, одни в торговый флот, другие — баржи землеройные гонять, а кто и в центральные миры подастся, искать место среди вояк или дальнолайнеров.

Можно, конечно, шикануть напоследок, занять лесную веранду в ресторане, или даже откупить на вечер зал с живодрамой, но не у всех кошелёк достаточной ширины. Вон, Гуннар Старссон прилетел на пикник на ховере. Пусть и не новом, пусть и выплатил за него далеко не весь кредит, но — собственные колёса. То есть, дизгравы, конечно. И как только успел заработать за полгода?!

Двое других — Лука Франси Галли и Олаф ен-Хирвонен — довольствовались недорогими аэробатами. Сэммал Кайс вообще взял рикшу; у Сэма четверо младших братьев и сестёр, потому половину зарплаты, заработанной на пустотной свалке, отправлял семье. Зато задачей притащить на пикник стол и стулья нагрузили Старссона, как владельца ховера и вообще мерзкого богатея. Накопил на ховер целых восемь тысяч?! О, изволь тогда и стулья с мангалом на пикник арендовать.

Так, подтрунивая и перешучиваясь, парни готовили праздник. Один вбивал колышки для стола, второй насыпал в мангал древесный уголь и разводил огонь, третий рубил лук и резал мясо, а последний, украдкой, попивал из бутылки красное вино. Ведь обидно же всё вино потратить на поливку мяса?! Форменные куртки развесили по деревьям, скинули и рубашки. Не хватало ещё испачкать их в угле или мясном соке.

— А вот и она, — негромко произнес остроглазый Лука.

Услышали все; обернулись, разогнулись, побросали инструмент или продукты, по-быстрому вытерли руки об траву или носовые платки, спешно накинули и застегнули рубашки, влезли в форменки. А на тропинке между деревьев мелькала высокая девичья фигурка в белой курсантской форме, что так ярко смотрелась на тёмной, практически чёрной девушке. Герда Кая Фрост, мечта всего потока академии и, в особенности, каждого из собравшейся на пикник четвёрки.

Весёлая и яркая девица, которой дали совершенно неудачное прозвище Ледяная принцесса. Никак не подходящее! Ведь все знают зимнюю сказку про Ледяную принцессу Герду и пастуха Кая, который, спасая от насильственной гибернации своё горячее сердце, попал на обед к горным великанам. Сказка печальная, но та Герда совсем не наша Герда, — в этом уверен весь поток Академии. А что глаза такие же ярко-синие и волосы почти белые, так мало ли совпадений в жизни бывает?

Наша-то завсегда живая, яркая, щебечет... но если к ней прислониться неудачно, то можно и кулаком по рёбрам заработать. А то и в глаз. Пару раз. За ней не задержится. Будет нежно улыбаться и дубасить, со всем усердием указывая правильную дистанцию для дружеского общения.

Эх! кому-то повезёт. Наверное. Если выживет.

— Привет, мальчики! — крикнула издалека Герда. — Чьё это ископаемое валяется?

И указала на побитый жизнью ховер. Старссон посмурнел. Герда заметила и расхохоталась, согнувшись и мотая головой. Длинные светлые волосы метались в воздухе. Наконец девушка выпрямилась, утёрла слёзы и подошла ближе.

— Видел бы ты себя, Гунник, — блеснула синевой глаз Герда и одарила парня поцелуем.

Затем обернулась к остальным парням, обняла и поцеловала каждого.

— Молодцы, мальчики, классно вы с пикником придумали! День такой хороший, не знаю как у вас, а у меня душа поёт. Надо проводить лето как следует!

— Тогда помогай, принцесса, — хмыкнул Сэммал, — надо всё побыстрее успеть... А то лето прошло, а мы так ни разу и не собрались.

Герда и Гуннар переглянулись. Девушка, немного рисуясь, стянула форменку и, вытянувшись на носках, повесила её высокую ветку. Ясно дело, на всех соблазнительных выпуклостях как мишени засияли.

— А вот на рубашку даже не рассчитывайте, — погрозила пальцем Герда, — я даже из города видела как вы тут спинами сверкали.

— Да не, чо нам твоя рубашка, — сказал Лука, — чо мы, на пляж не ходим? Там женских спин знаешь сколько?

— Вот, вот! И не коситесь куда не надо. Лучше делом займитесь, а заодно поведайте, какие у кого достижения на дипломной практике. Я пока с мясом поупражняюсь. Вижу, кто-то вино почти вылакал, в чем мариновать будем?

— И ничего не вылакал, — возмутился Олаф ен-Хирвонен, — просто попробовал — не испортим ли мясо?! Вино Лука покупал, а вы все знаете, что ему на язык корова наступила!

— Хорошее брал! На этикетку посмотри, живое золото. Да бутылка дороже твоего аэробата!

— Так надо не этикетки покупать, а смотреть, чтобы продукт натуральным был.

...Через час мясо дошло до готовности и разлетелось по жадным лапам; народ травил анекдоты и реальные случаи из личной практики, — немного, вот такусеньки! — преувеличивая комические моменты, все смеялись не переставая. День складывался чудесно и Герда Фрост решилась. Встала, подошла со спины к Гуннару Старссону, и положила руки ему на плечи.

Все умолкли. Лука уронил шампур.

— Ребята, Гуннар позвал меня замуж. Я согласилась.

Гуннар расплылся в улыбке, потёрся щекой о руку девушки и накрыл её пальцы своими.

— Повезло тебе, — вздохнул Лука, — успел ты первым, собака. А то бы я...

Сэммал и Олаф потерянно молчали.

— Да ладно, ребята, не вешайте нос, у нас даже на потоке столько отличных девчонок! — подбодрила их Герда. — Есть одна, с тебя, Олаф, глаз не сводит. Познакомить?

Помрачневший Олаф кивнул.

— Меня знакомить не надо, — произнёс Сэммал и отвернулся.

Герда высвободилась из рук Гуннара, подошла к сидящему Сэму, обняла и погладила, нежно растрепав вихры.

— Ничего не поделаешь, Сэмми. Знакомить не буду, но ты всё-таки посмотри на ту девчушку, курсом младше. Ариной её зовут. Из вас хорошая пара выйдет.

Вскоре парни пришли в себя и праздник продолжился. Хоть и не так беззаботно, как раньше, но — некоторым из курсантов стало даже легче. Когда всё определено, можно не мучиться в сомнениях. Да, в горле горчит, а глаза... ну, не будем про глаза. Ведь курсанты — будущие офицеры, им должно уметь подавлять эмоции.

...День клонился к вечеру, когда технобраслеты всей пятёрки резко заверещали. Лучший браслет оказался у Луки и парень развернул в воздухе большой экран. На экране появился губернатор.

— Общепланетное оповещение, — тяжко уронил он. — Красный уровень.

Позади него появилась звёздная карта и на там разгорелось два огонька.

— Как вы знаете, неподалёку от нашей Нортики расположена система Ардита. В той системе аграрная планета, мы там пакеты для поваров покупаем и ежевичную массу. Уровень технологий около пятого, флота у них нет, производства тоже. И пушек нет. Да вы всё это знаете отлично, — вздохнул губернатор. — Не так уж много у нас соседей.

Он помолчал.

— В Ардите вчера заметили передовые корабли кластера трег'хаар. Это значит, что дней через десять-пятнадцать туда придёт сам кластер.

Он сжал кулаки. Помолчав, продолжил:

— По последним данным, население планеты — восемьсот тысяч. Я не приказываю, но прошу — если кто может выставить вооружённый корабль или послать грузовик, обращайтесь в штаб Добровольческого флота. Вот контакт.

Губернатор снова сделал паузу.

— Военные нам не помогут, им до нас недели две, слишком уж далеко мы забрались. Да и... флот могут и не отправить на помощь независимой планете, сами знаете. И всё же, местный Департамент Основ Расы выставит всё, что найдёт. Но этого мало, надо больше кораблей, в том числе и пассажирских. Вывезем столько людей, сколько сможем.

Он коротко кивнул и экран погас.

Курсанты переглянулись.

— У нас неделя, — сказал Лука. — У кого что?

— Дед подарил мне "Шутидик", это шахтёрская баржа... Корыто корытом, конечно, — картинно скривился Гуннар, — но летать может. Но там ничего нет, ни пушек, ни шиша.

— Я сниму щит с орбитального дома, — кивнул Лука. — У нас их три штуки стоят, уговорю родителей одним поделиться.

— Я найду оружие. На той свалке, где я уже полгода бью копыта, всякого барахла навалом, — сказал Сэммал. — Пушки тоже есть. Подшаманить слегка, и всё!

— А я заправлю корабль по дешёвке. На заправке, где я вкалываю, цены вполне нормальные, — заявил Олаф. — У меня и зарплата накопилась, да и вчера наливняк пришёл. Думаю, хозяин скидку даст.

— А я... С меня — навигация! Рассчитаю прыжки и буду управлять кораблём в бою.

Парни знали, что Герда Кая Фрост из бедной семьи; у неё нет ни корабля, ни щита с орбиталки, ни старых пушек, но любой местный с легкостью доверит ей жизнь. Ведь у Герды — первое место Академии в навитировании малых и средних кораблей. Часто она побеждала одна против троих противников на кораблях того же класса.

У Герды Каи Фрост есть Герда Кая Фрост, и она намеревалась показать ксеносам, что курсанты нортикской академии — сила, с которой стоит считаться.

...Через несколько дней начал собираться флот. В боевое крыло вошло двадцать четыре вооруженных грузовика, ещё штук двадцать землеройных барж с наспех установленными пушками, десятка полтора непонятного летающего старья, которое и классифицировать-то трудно, а также одиннадцать боевых кораблей Департамента, от корветов до крейсеров. К флоту присоединился даже тяжелый крейсер одного из местных пиратов.

Вскоре добровольцы ушли в Ардиту — держать оборону планеты и жечь передовые силы ксеносов. Пока в системе шел бой, семь пассажирских кораблей и двадцать три челнока вывозили людей. Из восьмисот тысяч успели эвакуировать 114 672 человека. Обратными рейсами везли на Ардикус горнопроходческое оборудование и автономные гибернаторы, — на планете спешно пробивали глубокие тоннели и готовили спасательные бункера.

Из боевого крыла Добровольческого флота и операторов горных комбайнов на Нортику не вернулся никто.

Через сорок лет, когда миграционный цикл трег'хаар завершился, и они ушли из Ардиты, туда отправили разведывательную экспедицию. Планета Ардикус оказалась треггоформирована до глубины в триста метров твёрдой поверхности, вся биосфера верхнего слоя уничтожена, вплоть до бактерий. Выживших не нашли, даже внутри скальных бункеров. На планете обнаружились огромные купола с кладками трег'имаго и массивные защитные системы, на подавление которых вызвали почти весь немногочисленный военный флот Конгрегации.

Пространство системы было усыпано множеством обломков человеческих кораблей, но — без единого следа погибших людей. И только на краю Ардиты отыскали кормовую часть шахтерской баржи "Шутидик", а в ней — вплавленный блок спасательных капсул. В капсулах лежали замороженные люди, пятеро курсантов нортикской академии.

Их эвакуировали и даже сумели оживить, но серьёзной информации о трег'хаар курсанты дать не смогли, поскольку медлительная баржа пришла в систему почти к концу боя и воевала на периферии сражения. Позже обнаружили, что геном этой пятёрки подвергся незначительным изменениям со стороны чужих, но зачем трег'хаар это сделали и с какой целью оставили людей в живых, — было неясным. Курсанты успешно прошли проверку Департамента Основ Расы, поступили на службу во флот и приняли активное участие в войне против чужаков.

В 1486 году флот Конгрегации встретил миграционный кластер трег'хаар и при поддержке эскадр Старой Империи разгромил его. Исполнительным адмиралом объединённого флота перед битвой назначили Герду Каю Фрост. Заместителем командующего стал Гуннар Старссон, её муж. В том бою он и погиб. Затем флот КСН 58* двинулся дальше, против вектора миграции трег'хаар, выжигая кладки и очищая системы. Через год Герда Кая Фрост взяла себе в мужья Олафа ен-Хирвонена.

В дальнейших боях с чужими погиб и Олаф ен-Хирвонен, и Сэммал Кайс — третий муж шторм-адмирала Герды Каи Фрост, а сама она неоднократно получала тяжелые ранения.

К началу 1592 года флот обнаружил и осадил изначальную планету трег'хаар в рукаве Персея. Через четыре года вражеское сопротивление сломили и планету отправили в карантин.

В 1597 году, сразу после победы над ксеносами, Герда Кая Фрост и её последний муж Лука Франси Галли вышли в отставку и в том же году умерли; адмирал Фрост пережила любимого супруга на четырнадцать дней. О прижизненных или посмертных детях Герды Каи Фрост и ее мужей Служба Герметики не сообщает.

История шторм-адмирала Фрост и четверых её мужей стала известна намного позже, после выхода нашумевшей эпической бастер-драфики под названием "Хладная пятёрка". Впоследствии это сказание широко разошлось по бастер-лирикам, бомбер-лавискам и даже живодрамам. Возник серьёзный интерес граждан КСН к форматированию детей с использованием паттернов героев драфики, но неожиданно выяснилось, что эти форматы запрещены к свободному обращению.

Ровно через тысячу пятьсот лет после изоляции трег'хаар, эго-группа экуменического террориста Царя Снигги прорвалась через боевые карантинные системы и доставила на базовую планету трег'хаар груз каталитических тегродинов 59*. Через год карантин сняли и эта раса чужих получила статус нуллифицированной 60*.

...Говорят, однако, что паттерны Хладной пятёрки не исчезли во тьме веков, а вошли составной частью в формат грегов, основного человеческого типа в ОКСН. Поди, проверь это! Но знают все: если грег вцепится, то — не отпустит. И сколько в этом от людей, а сколько от трег'хаар — знает лишь Курия и Служба Герметики.

* * *

12368 год Возрождения Источника, май. (12784:5 [ОМ])

Три месяца от точки Неизбежности.

Торговая Ганста, лазурный сектор 2.

Настал день, когда ящик проснулся.

Коварная коробка ожила ровно в тот момент, когда "Нардорер" завершил серию прыжков и финишировал в крупной системе Гансты, с большими полями энергостанций. Авианосцу требовалось пополнение накопителей и капитан "Нардорера" решил залиться под пробку именно здесь, а не торчать уныло где-нибудь посреди низины, пару суток накачивая аккумуляторы генераторами корабля.

Деньги решили поменять на время, обычное дело.

За прошедшие с отлёта полтора месяца команда корабля заскучала, потому капитан "Нардорера" заранее разрешил после прибытия отправиться на ближайшую станцию половине персонала. Благо рядом с энергостанциями ушлые торгаши напихали обычных жилых и торговых коробок, к ним лететь всего-то полчаса.

Туда же собрался и весь отдел маркетинга — тем хотелось потолкаться в местном обществе, обновить навыки выуживания и выцеживания информации, купить образцы местных пауков и комаров (коими Ганста славилась), да и вообще — у каждого маркетёра нашлись особые дела в этой системе. Мало ли, что первый раз тут? У маркетинга дела везде.

Ванда же решила остаться на корабле. Она до сих пор не знала, что ей делать с соргами. Существа оказались самостоятельными на грани наглости и любознательными до ужаса, могли чего и учудить без хозяйского пригляда. А взять их с собой на ганстерскую станцию — себе дороже, местные спалят и продадут информацию всем желающим. И то, представьте: святоша с рабами! А? Как вам новость?! Стоит ли она сотни-другой прямых?

Ванда знала — стоит. И потому из-за соргов не позволяла себе надолго покидать "Нардорер". Только на пеллате, отрабатывая управление корабликом и его оборудованием; и только в моменты когда авианосец финишировал в пустынных системах.

В пространстве Гансты пеллату Ванда решила не светить. Она уже начала понимать насколько уникальную птичку передал ей владелец "Белластра", что до некоторой степени примиряло даже с его же подставой. Корабль удивлял, Ванда не показывала его даже нынешним коллегам из Службы Маркетинга ОКСН. С каждым днём, с каждой тренировкой, с каждым выученным специальным навыком, "Синеглазка Делла" раскрывалась всё интереснее. Ванда пока не знала, как применит корабль, но была уверена — тот себя покажет.

В общем, Дж.К.Т. умрёт. Но — не больно.

Месть, однако, дело нескорое, а сейчас Ванде хотелось отдохнуть.

Заперев соргов в пеллате и настрого приказав искину не поддаваться на их нытьё и хитрости, ушла пошататься по кораблю, проветриться в оранжерее или ещё где. По дороге попался знакомец, и какое-то время Ванда прогуливалась по пустынным коридорам авианосца в компании вар-лейта дрилл-квада Ингвара Карского.

Симпатичный, высокий (пониже Ванды, правда), белобрысый (такие ей нравились), язык подвешен на скоростном приводе, фигура напоминает известный рисунок с человеком в круге. В общем — подходит. Пока — прогуляться и развлечься разговором, к более близким отношениям Ванда ещё не готова. Да и парней тут много — как выбрать лучшего?!

...Понятно, где два военных, там пять обоснованных мнений о пушках, броне, птичках, гончих, сетях, глушилках и способах применения всего названного. Слово за слово, кулаком об кулак, и вскоре спор двух лейтов — десантура и дриллера — дошел до сравнения систем подготовки. Ясный сектор, Ванда была уверена, что десантуры в любом случае обставят дриллеров, несмотря на более тяжелую броню и вооружение у последних. Что ни говори, а скорость и реакция решает, о чём она самонадеянно и заявила Карскому.

Побились об заклад.

— И что же ставишь? — заинтересовался Ингвар.

— Да что хочешь, кроме оружия и брони!

— Гм... — лейт дриллеров отступил на шаг и окинул Ванду откровенным взглядом.

— Во! — та продемонстрировала кулак с мозолистыми костяшками.

— Сама сказала — что угодно.

Ванда пожала плечами:

— От слов не отказываюсь. Но про кулак помни, будешь наглеть — познакомишься с ним.

— Хм, а если сначала познакомиться с кулаком, а потом и понаглеть?

— Есть предложения?

— Ну, все готовятся к финишу в торгашеской системе. Половина флотских и все наши чистят значки и хвастаются, каких именно девиц успеют склеить за пару-тройку часов... Короче, Арена свободна.

— О! Да ты головой не только ешь, дриллер! Пошли!

— Без имплантов и узоров?

— Согласна!

Поскольку от ангара до Арены далековато, метнулись по корабельному лайну. Тот хоть и устаревшей системы, с визжащими на поворотах бронированными кабинами из настоящего вспененного титана, но долетели быстро.

Вообще, на взгляд Ванды, "Нардорер" напоминал летающий музей, в котором заменили половину пыльных и ржавых экспонатов на сверхсовременные образцы технологий. Тут и там гелеметаллическая броня вдруг сменялась древней нанокерамикой, обслуживающие ангар дроны будто сошли с экранов замшелых бастер-лириков, а в рубке, куда Ванда иногда заглядывала, стояли новейшие староимперские искины (Ванда подозревала, что они нагло превышают предел разумности) и многомодовые массивы инфоточек, которые скорее уж ожидаешь увидеть на станции инфира, накрывающей пару скоплений, чем на обычном авианосце.

И Арена подстать кораблю: жестко заданный размер — чёрный блин в полтораста метров, над которым стометровый купол, стальные (стальные!) стены, сетка толстых резиновых канатов по окружности, отвратительно работающая голографическая система и сверхсовременные репликаторы, способные за пару минут напечатать хоть озеро, хоть горный пик, хоть присыпанный снегом айсберг.

Ванде за всё время удалось прорваться на Арену лишь два раза. Сегодня удача улыбнулась: раздевалки пусты, и девушка с Ингваром спокойно переоделись в упрощённые штурмовые комплекты — десантура и дриллера. Вооружились учебными шокерами: с пятью дистанционными зарядами и неограниченным количеством контактных.

Ванда успела первой. Но почти тут же появился дриллер и, тяжело топая, направился к ней. Карский опустил шлем, критически осмотрел одетую в лёгкий скаф Ванду, и заключил:

— Похожа на тощую саранчу. Теперь я знаю, как побеждают десантуры — жрут и жрут всё подряд, а противник умирает от голода.

— Не бойся, он до того не доживет. Увидит тумбочку типа тебя, да и помрет со смеху.

Карский и глазом не повёл, продолжив глумиться:

— Вам, небось, двойной паёк положен? Иначе бы десантурные баржи постоянно списывали как погрызенные неизвестными ксеносами.

— Ты ещё похихикаешь, когда я тебя шокером начну щекотать.

— А знаешь ли ты, что команда "Жрать!" выполняется отсюда и до горизонта?

— Вижу, у тебя от страха язык развязался? Шлёпай на исходную!

Дриллер усмехнулся, сделал ручкой, да и был таков.

Когда противники разошлись, Арена крутанула рулетку. Выпали левантийские леса. Из темного блина поползли кривые стволы, которые тут же обзавелись ветвями, широкими метровыми листьями, здоровенными шипами и яркими пятнами цветов. Стволы ползли и ползли вверх, сталкиваясь, обвиваясь друг вокруг друга, иногда ныряя к корням и вновь возносясь к условному небу. Чуть позже родился и подлесок, с непролазными кустами, палой листвой и топкой почвой.

Включилась голосистема, пятнающая тьму чащи отвратительно крупными пикселами текстуры. Четверть знает, что хотел изобразить искин Арены, но выглядело как будто над деревьями подорвали бочку с зелёной краской и часть этой краски зависла в воздухе.

Потемнело. Над лесом сгустились тучи, и на зеленеющие пикселами заросли хлынул краткий ливень. Почва тут же раскисла, цветы распустились, появилась легкая туманная дымка.

Пахло одуряюще. У Ванды кружилась голова, похоже, Арена отключила герметику скафа. Девушка быстро провела проверку: да, больше половины систем моргают красными глифами. Из важного остались лишь мышечные усилители, да прицелы с прогностикой движения. Шмелей нет, нитеглаза нет, даже кошки — и той нет. Всё придется делать самой.

— Эй, самка кузнечика! — глухо донеслось с того края Арены. — Готова?

— Давно готова, ходячая ты бочкотара!

Резиновая сеть опустилась и Ванда скользнула в лес.

Земля под ногами отвратительно чавкала, кусты цепляли изогнутыми ветками и крепко держали, пришлось взобраться на стволы и двигаться по ветвям и лианам, собирая щедрый урожай воды, обдирая броню об удивительно острые шипы. Ползти приходилось осторожно, стволы левантийских вьющихся папоротников хоть и толсты, но ненадёжны.

Через некоторое время Ванда углядела на верхотуре огромную криво наклеенную текстуру, взобралась по ветвям и укрылась за ней. Девушка приникла к дереву и осторожно оглядывалась, стараясь высовывать через текстуру только часть головы.

Был бы нитеглаз! Но чего нет, того нет.

Поскольку фильтры всё равно не работали, то Ванда откинула шлем скафа и навострила уши. Где-то тихо чавкало, но в сыром полумраке леса звуки глохли и направление никак не определялось. Невдалеке что-то мелькнуло, и с противным треском рухнула крона одного из деревьев. Тёмная фигура рухнула к земле, ломая ветки и обрывая листья.

Ванда прицелилась и выпустила один за другим три заряда. Скользнула по стволу вниз и метнулась обезьяной, перехватывая то лиану, то крутясь вокруг ветвей. Она подлетела к ворочающемуся в хляби дриллеру и несколько раз ткнула шокером.

Дриллер пару раз удачно отмахнулся оторванным суком, прокатился по грязи и взметнулся в воздух, крепким ударом ноги отбросив Ванду. Шокер, видимо, потерял и теперь топтался, пригнувшись и расставив руки, отслеживая движения десантура. А та скользила через подлесок, перемахивала через стволы, кружа вокруг противника. У Ванды осталось ещё пара выстрелов, и она желала потратить их с толком, не подставляясь под удары.

И вдруг краем глаза она заметила движение. Ванда, не размышляя, упала на спину. Чужой шокер промахнулся мимо головы и уткнулся в поясницу. Раздался сухой треск, полыхнуло синее пламя, и вся нижняя часть скафа окаменела. Ванда резко толкнулась правой рукой, с плеском и в ореоле грязной воды, взлетела, ухватилась за ветвь, перекрутилась вокруг неё и влепила заряд шокера в заляпанную грязью голую фигуру.

Та замерла, покачнулась и упала лицом вниз.

Рядом тяжко повалилась Ванда. Через мгновение она, извиваясь, поползла к дриллеру, вытащила из лужи — а тот уже пускал пузыри — и уложила Карского на спину. Отдышалась, покосилась на застывший неподалёку тяжёлый скаф, и медленно поволокла парня за собой в сторону края леса. Скаф девушки никак не отмерзал, приходилось ползти, извиваясь червём.

Сеть выпустила поединщиков, лес начал истончаться и бледнеть. Вскоре на мокром чёрном диске остался лежать только скаф дриллера. Битумная поверхность дернулась и с чмоканьем всосала броню. В тот же миг вздрогнул и закашлялся Ингвар; Ванда его отпустила. Дриллер перевернулся на живот, какое-то время лежал и хрипел, затем покосился на Ванду и вздохнул.

— М-м-м... Не сработало, — констатировал он.

— Но попытка неплохая, — признала Ванда, задумчиво рассматривая мускулистую задницу дриллера. — Первый раз такое вижу.

— Сам придумал, — озорно улыбнулся Ингвар, закашлялся и сплюнул чёрный сгусток. — Раньше... получалось лучше.

Ванда хмыкнула. Вар-лейт изогнул бровь.

— Реванш?

— Ну-ну, надеешься доказать, что дриллеры хоть чего-то стоят против десантуров?

— А то! Сейчас тебе просто повезло.

— Ладно, давай второй раз. Но ты уже ничего не выиграл, бочёночек.

— Ничего, хоть согреюсь, моя саранчишка.

Ванда показала ему кулак. Карский широко улыбнулся, поднялся — Ванда отвернулась — и побрёл в раздевалку: мыться и за новым комплектом брони.

На следующий раз рулетка выдала чинтийские болота. Ванда и Ингвар в некотором обалдении разглядывали омерзительный фиолетовый кисель с изумрудными разводами, который по скудости фантазии первооткрывателей назвали болотом.

Кисель бурлил. Здоровенные пузыри поднимались из глубин ведьминого студня, надуваясь огромными жабами, и с пушечным грохотом лопаясь. Оболочка пузыря при этом разлеталась громадными тяжёлыми ошметками, которые хлёстко били по болоту, разбрызгивая липкую дрянь аж до самых стен Арены. Некоторые пузыри надувались медленно, их шкура успевала засохнуть и набрать прочность; такие пузыри застывали и через какое-то время сдувались без взрыва, но с неприятным клокотанием.

Воняло гадостно.

Разговаривать стало решительно невозможно, Ванда захлопнула шлем, дриллер последовал ее примеру и они разошлись, каждый в свою сторону. Арена включила связь между скафами и Ванда услышала Карского: тот покашливал и неопределённо хмыкал.

Через минуту барьер упал, и противники двинулись навстречу друг другу. Но это громко сказано — двинулись. Ингвар, в тяжёлом скафе, тут же провалился сквозь ближайший пузырь, хорошо хоть неглубоко, а Ванда попыталась ползти между круглыми холмами, иногда неожиданно для себя взлетая над фиолетовой кашей, когда прямо под скафом рождалась и лопалась очередная болотная бородавка.

Друг друга они изредка замечали — полтораста метров невелика дистанция, а пузыри то вздымали поединщиков, то роняли. Стрелять при таких прыжках — только заряды тратить. Заряды лейты экономили, чтобы если — то с гарантией.

В какой-то момент оба не выдержали и — промахнулись.

Ванда скатилась с подрагивающей полусферы в ложбину, задумалась, отсоединила шлем от скафа и, задержав дыхание, поползла наверх. Там подняла шлем над краем, с помощью него вслепую прицелилась, пальнула два раза (один раз попала) и с всхлипыванием, в слезах и соплях, нацепила шлем обратно.

Горло резало, глаза жгло огнём.

Скаф провентилировал себя, мигнул укоризненно красным глифом, медик мстительно вколол Ванде антидот, и та, наконец, проморгалась. И в тот же миг дриллер всадил три заряда прямо в пузырь, на обратном склоне которого Ванда пряталась. Болотная грязь отвердела, пошла трещинами и лопнула. Бабахнуло знатно. Девушка с воплем взлетела. Поспешный выстрел Ингвара прошёл по касательной, слегка задев скаф Ванды.

Но той и так нашлось чем озаботиться. Её воткнуло головой в ближний пузырь, тот взорвался и девушку опять швырнуло, — едва ли не к барьеру. Там она свалилась в междупузырие, открыла шлем и её вырвало. И тут же — захлопнула скаф. Одного раза оказалось достаточно, это не левантийские леса, тут и насмерть отравиться можно.

Десантур зарычала и поползла к противнику, забирая влево и обходя по дуге.

Дриллер же удачно нашёл два пузыря, шкура которых выросла толще обычного; они надулись, но не взрывались, и занял позицию в ложбине между ними. Встал удачно, доставая ногами до дна топи. Правая рука Карского закаменела — туда пришёлся выстрел Ванды, но дриллер не унывал: и левой повоюет! благо абордажная броня держит куда больше попаданий, чем скаф Ванды.

Десантур же прикинула направление, осторожно проковыряла дыру в плёнке на поверхности болота подальше от пузырей и нырнула. Пробираться пришлось под поверхностью, едва двигаясь в клейкой субстанции и до предела напрягая мускулы, свои и скафа. Казалось, прошла вечность, пока Ванда не пробила головой крепкую шкуру студня и вынырнула.

Как оказалось — промахнулась. Хорошо ещё, что дриллер не заметил. Ванда нырнула, побултыхалась во тьме и во что-то врезалась головой. В тот же миг принялась втыкать шокер в преграду. Во тьме болота засверкали разряды, их свет едва пробивался через зелёно-фиолетовую массу, но вот — шокер вспыхнул особенно ярко и умолк. Ванда оттолкнулась ногами ото дна и медленно всплыла. Скаф протёр сенсоры и девушка обнаружила противника в паре метров от себя.

Дриллер неуклюже протискивался через трясину, направляясь к Ванде. Скаф его был наполовину парализован, потому Карский едва полз, но шокер недвусмысленно помаргивал синим огнём разрядника.

Ванда ухватилась за складки болотной шкуры и сумела выдернуть себя на поверхность, крутанулась, перекатилась в сторону, заходя дриллеру в тыл. Плёнка поверхности держала плохо, постепенно продавливалась. Чтобы не провалиться, вертеться приходилось как ужу на сковородке, и Ванда неожиданно разозлилась.

— Ты, скотина, так и сидишь на месте, — прорычала она Карскому. — А я из-за тебя ползаю по этой мерзости!

— Как говорил наш наставник по тактике, — прошипел Ингвар и рванулся к Ванде, — истинная сила в недеянии лишнего.

Ванда остервенела, резким перекатом ушла Карскому за спину и принялась лупить разряженным шокером; дриллер неуклюже отмахивался, не успевая поворачиваться вслед за обозлённой девушкой. Пару раз ему прилетело весьма существенно, Ванда влепила в условно поражённую часть скафа, где искин отключил защиту.

В этот миг корабль едва заметно вздрогнул и внутри Ванды что-то ёкнуло.

Финиш. "Нардорер" вышел из прыжка.

И — ящик проснулся.

Болото вдруг исчезло, перед взором изумлённой Ванды возникла огромная пустая светлая комната и там Дж.К.Т. в непривычного покроя алом костюме. Имперец развалился в удобном кресле, держа в руке тонкий бокал с лиловым питьём. Гнусный старикашка отхлебнул — Ванду передёрнуло — и спокойно уронил:

— Время настало. Вернись на корабль, тебя ждёт первое задание.

И тут Ванду как дромадёр лягнул. Оторвало от болота, швырнуло в сторону, под ней с грохотом лопнул пузырь, девушку опять бросило, она упала, скатилась со склона, снова бабахнуло и таранным ударом Ванду вдавило в топь.

Дж.К.Т. висел вверх ногами, хлебал из бездонного бокала и холодно зыркал, вторя одну фразу:

— Вернись на корабль, Ванда Керн.

Ванда, закусив губу, пыталась смахнуть надоедливого старика, но инфирное окно держалось крепко. Не иначе, использует запрещённые сетки или ментальные крючья, — сообразила Ванда и вздрогнула. Её мутило. Она чувствовала, что её тащит Карский и что-то орёт, но пакет имперца перехватил контроль и над слухом; крик дриллера был тих как комариный писк.

Мир вновь перевернулся, Дж.К.Т. утвердился в правильном положении, неожиданно подмигнул и отбросил бокал в сторону.

— Штат-лейт! Быстро на корабль! Контейнер передаст инструкции.

Окно вдруг уплыло влево, зависнув на краю зрения. Перед Вандой возникло встревоженное лицо дриллера за прозрачным забралом скафа и тот крикнул:

— Ты как?!

— Жи... жива, — пробормотала Ванда. Язык едва шевелился.

— Не сильно я тебя?

— Ни... чего. Боль... верный признак... приобретения опыта, — проворчала Ванда, попыталась подняться и плюхнулась в студень. — Наш... учитель по рукопашке... тоже любитель завернуть красиво.

Карский заулыбался и хотел что-то сказать, но девушка его прервала:

— Погоди, очень уж мне скверно.

Дриллер подхватил девушку действующей рукой и похлюпал к ближнему краю Арены. Они вывалились из трясины, расплескали зелёно-лиловую жижу по дорожке за сеткой и повалились на палубу. Скафы постепенно оттаивали, лейты лежали на спине: Ванда пыталась удержать желудок на месте, а Ингвар тихонечко ощупывал саднящее правое плечо.

— М-да, за такой бой я выдал бы парням наряд по переборке скафов вручную.

— Зато славно... размялись.

— В бою такого веселья не будет, — пробурчал Ингвар. Плечо болело.

— Вот и не ворчи, а лежи и наслаждайся! — отрезала Ванда.

— Хм, — заинтересовался Карский и повернулся к девушке.

— Даже не думай. Проиграл, так проиграл.

— Вовсе не я!

— Ты. Тренируйся больше, а я убежала, дела срочные, — отрезала Ванда и поползла к выходу.

Пол под девушкой уже не ходил ходуном, а лишь мягко покачивался. Со второй попытки Ванда сумела встать и неуверенно поковыляла в сторону раздевалки. Сил даже хватило отбиться от Карского, который под видом помощи пытался приобнять Ванду.

Вот же дурак, ну что он через скафы почувствует?

...Через несколько минут Ванда покинула Арену, вымытая, спешно обсушенная (чуть не до хрустящей корочки) и кипящая от злости на старого имперца, который устроился на периферии зрения и периодически торопил. И ведь не выгнать скотину! Как только сумел пробраться?

Ванда дала себе слово, что после возвращения в ОКСН оплатит самый дорогой курс по чистке мозга, который только сумеет себе позволить.

Пеллата встретила хозяйку подозрительной тишиной. Клятые сорги опять затеяли шкоду. Ванда сделала по коридору несколько шагов и остановилась.

Что-то не так. Рядом. За спиной.

Она резко обернулась. Пусто.

Но впечатления от приключений на Арене ещё не поблёкли, и Ванда задрала голову. Над ней, темнея физиономиями и сверкая белками глаз, висели сорги. Они уперлись руками и ногами в противоположные стены и устроились в таких расслабленных позах, как будто лежали на диване. Ванда не до конца отошла от полётов на Арене и вид лежащих на потолке соргов что-то провернул в её вестибулярке. Накатила дурнота.

Энтос и Энван недовольно хмыкнули. Моргнули. Переглянулись. Мягко спрыгнули и, будто ничего не случилось, спокойно двинулись в рубку. За ними побрела и Ванда, придерживаясь рукой за стену. Дж.К.Т. в уголке её глаза недовольно бурчал: "Быстрее, быстрее".

Сорги плюхнулись в ложементы и запустили полуторамерные шахматы. Ванда провела взглядом по статусам корабля и поплелась в грузовой отсек.

Секретный контейнер сиял как новогодняя ёлка. Тусклый серый куб, который занимал чуть не четверть отсека, вдруг обзавёлся удивительным количеством светящихся панелей, огоньков и световых транспарантов. При появлении Ванды по всей этой цветомузыке пробежала волна, железная стена треснула пилообразной щелью и распахнулась как пасть неведомого чудовища.

На Ванду уставились пятьдесят глаз.

Правую половину внутреннего объёма контейнера занимал вольер для животных: пять рядов по пять жилых пронумерованных пеналов. В самих пеналах виднелись некие механизмы: то ли автоматические поилки-кормилки, то ли ещё чего; пол устлан чем-то вроде джутового волокна, в дальних углах пеналов располагались причудливые деревянные конструкции.

Ванда разглядывала обитателей ящика, а те дружно пялились в ответ.

Жителями проклятой коробки оказались белые животные размером с крупную кошку, с острыми длинными ушами-локаторами и огромными блестящими черными глазами. Короткая шерсть, непропорционально большая голова, мощные лапы и длинный пушистый хвост. Звери напоминали лемуров, но выглядели сильнее и опаснее.

Один зевнул, явив впечатляющий набор острых, но мелких зубов и тут же все остальные отвернулись от Ванды. Зашуршали джутом, принялись шумно хлебать воду, лениво взобрались на жёрдочки, разлеглись и свесили лапы, а иные просто свернулись калачиком и прикрыли глаза.

На Ванду смотрел лишь один зверь — из пенала под первым номером.

Дж.К.Т. появился сбоку и помахал ладонью перед лицом Ванды.

— Задание, лейт. Возьми кроля и держи крепко.

Первый пенал щелкнул и выдвинулся. Ванде пришлось подняться на цыпочки, чтобы ухватить зверя и вытащить того из вольера. Впрочем, зубы зверь не скалил, не кусался, смотрел умно и даже, казалось, с непонятным сочувствием.

— Держи. Крепко, я сказал! — вдруг рявкнул Дж.К.Т.

Зверь фыркнул и отвернулся от Ванды.

— Теперь найди на спине складку, а под ней — разъём.

Ванда провела ладонью по спине кроля, и верно — нашла складку кожи, под которой шерсти нет, одна лишь голая нежная кожица.

— Сунь туда руку. Одну.

Девушка в недоумении уставилась на имперца. А ментальный пакет-то неожиданно странный. Почти искин.

— Не тупи, десантур! Вас что, не учили проводить импритинг морфов?

— Нет, — помотала головой Ванда.

— Ах, да! Всё время забываю, Конгрегация... — в голосе Дж.К.Т. послышалась непередаваемая смесь эмоций. — Тогда так, объясняю один раз. Просунь руку в ту складку и дави. Сильно дави, пока не прорвёшь плёнку.

— Плёнку?!

— Да что за четверть, десантур, соображай быстрее, время уходит! Кожа, плёнка... надорви её пальцами!

Ванда сжала зубы и сунула правую ладонь под складку и принялась давить. С коротким влажным хлюпом кожа животного прорвалась и пальцы девушки скользнули во что-то горячее. По белой шерсти скатилось несколько кровавых капель.

Зверь молчал.

— Наконец-то, — сплюнул Дж.К.Т. — Теперь ничего не делай, пройдёт пара минут и морф на тебя настроится.

Пальцы девушки кололо. Несильно, но ощутимо. Затем ладонь как крапивой обожгло и всё стихло.

— Так, морф настроился, теперь вы, в каком-то смысле, одно целое. — Спокойно произнёс имперец, добыл из воздуха кресло и бокал с фиолетовой дрянью. — Ни в коем случае его не отпускай!

Он плюхнулся в кресло, хлебнул из бокала, и добавил:

— А теперь главное.

Слева в контейнере послышались щелчки и выдвинулась странная конструкция. Ванда рассматривала её несколько минут — Дж.К.Т. ухмылялся — и, наконец, спросила:

— Гильотина?!

Имперец довольно кивнул.

— Зачем?!

Дж.К.Т. потёр шею и проворчал:

— Для научного эксперимента, лейт. Ты говорила, что не боишься крови? Так вот — вперёд. Держи кроля крепко и клади его в лоток, под лезвие.

— Зачем?!

— В лоток, лейт! Что ты мнёшься как первогодка? Вар-ген говорил, что у тебя за спиной десяток трупов — торчей и прочей шушеры. А тут всего лишь морф.

Ванда молча положила кроля под гильотину. Зверь извернулся и бросил на девушку взгляд. Как показалось Ванде — сочувственный.

— Руку не отпускать! Держать до конца процесса.

Лезвие медленно опустилось, прижалось к шее зверя и с резким щелчком отрубило голову. Голова скатилась в маленький ящик, и тот немедленно задвинулся в стальную стену контейнера.

На какой-то миг девушке показалось, что умерла именно она. В глазах потемнело; а там, в темноте, нечто огромное царапнуло взглядом по Ванде, и — исчезло. Девушка застыла в ступоре, не слыша бормотания имперца.

— ...эксперименты. Мы проводим сотни и тысячи за день, — донеслось до неё.

Ванда уставилась на Дж.К.Т. Тот запнулся на миг, но продолжил:

— А ты как думала, лейт? Или их, или людей. Бессмертие не даётся просто так, это не какое-то единоразовое открытие, это... процесс. Механизм. Его надо ежедневно проверять, чистить, смазывать, менять изношенные детали. Чтобы люди жили, кто-то другой должен умирать. И ты одна из...

Ванде представились миллионы кораблей, рассеянных по всей обитаемой Вселенной, в которых отрубают голову кролям. Миллионы зверей. Миллионы голов. Она с трудом разжала руки, отпустила тушку кроля и метнулась вон из трюма.

Вслед ей смотрел зверь из клетки номер два.

...Ванда скорчилась на кровати. Её трясло. Прямо как тогда, после убийства первого инжектера, два года назад. Ледяные руки и ноги дрожали в ознобе. Ванда сжалась в комочек и давила в себе слёзы. Справа и слева от её ложа сидели на полу непривычно мрачные сорги.

Да, один палец стоит разогнуть.

— — —

12368 год Возрождения Источника, июнь. (12784:6 [ОМ])

Четыре месяца от точки Неизбежности.

Внешность, Союз Фабрикантов, красный сектор 1.

Ольсатер (0.7), одна из столичных систем Внешности.

Через две недели "Нардорер" добрался до региональных Врат в Мехлате, дождался очереди и сошёл со струны уже в рукаве Щита-Центавра. Тамошняя якорная система61* носила название Ольсатер и, — как это обычно бывает, — оказалась важным торговым хабом Внешности. Там где дороги — там и путешественники. Где путешествующие — там деньги, и те, кто желает нагрести их в свой карман.

Ольсатер принадлежал сразу трём Фабрикантам — Тену Мак-Миллану, Магде хин-Торп и Ранду Рябутынскому. Система удачная и богатая, и не только обнаруженным выходом из региональных Врат, но и огромным количеством планетоидов на орбитах десятка крупных планет. Нашлась даже планета зелёного ряда — Рейна, Ольсатер II — которая хоть и потребовала терраформинга, но за четыреста лет превратилась в цветущий сад, региональную столицу и курорт одновременно.

Пожалуй, даже развитый и древний Мехлат уступал молодому соседу по Вратам. Ведь в Гансте торговых путей и работающих Врат куда как больше, а знают все: иногда стать первым парнем на деревне лучше, чем прозябать бароном в столице.

Во Внешности системы с Вратами пока редки, за них охотно ведут корпоративные войны и потому Ольсатер держали сразу три семьи Фабрикантов, которые расположили в ней больше двадцати фабрикатт и фабрикарров, а над и под плоскостью эклиптики системы возвели по крупной цитадели.

По стандартам старых империй система тянула на ноль семь или даже выше. По меркам же Внешности это была культурная и финансовая столица всех ближайших скоплений. На весь Союз Фабрикантов схожих по развитию систем и десятка не найдётся.

Правда, со звездой Ольсатеру не повезло: красный тусклый карлик даже Рейну согревал кое-как, пришлось занять весь геостационар зеркалами, миллионами и миллионами километровых сияющих фасетов Адамантовой Змеи. Такие конструкции и в старых империях наперечёт, уж больно дороги, но Фабриканты не поскупились, видя выгоду не столько в освещении и обогреве планеты, сколько в правильном впечатлении торговых гостей.

И не прогадали, зримое воплощение индустриальной мощи Внешности помогло заключить выгодные контракты, как на поставку чистых материалов, так и на строительство крупных конструкций. Строили, однако, на верфях у соседней звезды, где ослепительно сиял белый субгигант, щедро одаривая пространство океанами бесплатной энергии. Но продавать построенное всё равно везли в Ольсатер, ведь большая часть уходила через Врата в Гансту, на тамошние биржи.

В общем, система что надо; хорошее место, чтобы забить гвоздь и повесить на него пару любезных сердцу фотографий да с десяток вражеских скальпов. А в том, что скальпы найдутся, Ванда не сомневалась. Ведь она грег, а грег это сила!

...Девушка отвернулась от экрана с моделью Ольсатера. Пора. Через полчаса — второе расширенное совещание с коллегами. Ванда знала — начальник особой группы маркетинга предпочитал устраивать брифинги по-старинке, не в инфире или симтеме, а так, чтобы каждому лично заглянуть в глаза.

Так и только так; маркетинг ОКСН должен работать с людьми, а не строчками отчётов. С людьми, на земле, с острыми осколками стекла, ржавчиной и грязью, иногда — с кровью; короче, с тем, что можно рукой ухватить или чему можно дать в глаз, а то и вцепиться клыками в загривок. Тогда и достоверность добытых данных окажется куда как выше.

Да и вообще, — поговаривал старый работник маркетинга, — что это за маркетёр, который рыщет лишь в инфирике? Подозрительно! Нет ли у него добрых знакомых среди федератных инфокрадов, недостойных высокого звания маркетёра?

На прошлом совещании Ванда вдосталь наслушалась подобных рассуждений, потому шустро собралась и лайнула в среднюю часть корабля, добралась до помещений маркетинга и нашла главный зал для совещаний. Коллеги уже постепенно собирались, рассаживаясь группами вокруг огромного овального стола, над центром которого сияло облако звёзд, рассечённое струнами Врат и спутанное объёмной сетью гипермаршрутов; местные скопления мало населены, но в поисках жирных систем Фабриканты успели разведать изрядную часть галактического рукава.

Ровно в 10:00 по корабельному явился и начальник особой группы, вар-танер Нгунн Вей Царкин, невысокий крепкий седой мужчина, черты лица которого подсказывали знающему, что кровь грегов щедро разбавили генами саоран. Ванда подозревала, что староимперских паттернов у маркетёра едва ли не треть.

Вар-танер занял своё особенное кресло у периастра* стола-орбиты, на которое восходил как на трон, оглядел с высоты положения подчинённых (с полсотни внимательных физиономий) и навязанную Департаментом обузу (слегка растерянную чернокожую дылду-голубоглазку), и открыл совещание:

— Вот мы и в красных секторах.

Он помолчал.

— Последние два месяца каждый из вас усердно трудился над порученным ему участком. По крайней мере, я надеюсь, что трудились усердно. Теперь мы здесь, во Внешности, и доступны новые трансляции. Через два часа начнём получать нефильтрованные данные от Фабрикантов. По крайней мере, — вар-танер ухмыльнулся, — то, что Фабриканты выдадут за нефильтрат.

Преамбула была сказана и услышана, после чего Царкин спустился с трона и принялся наматывать круги вокруг стола, разглядывая напрягшиеся затылки подчинённых.

— За два месяца мы провели десять общих совещаний и пятнадцать симуляций. Но теория происходящего всё так же скудна и симуляционная модель выглядит не слишком достоверно.

Ванда похолодела. Десять совещаний? Пятнадцать симуляций? Она-то думала, что это второе совещание! Пока она училась управлять пеллатой, тут шла предварительная работа! И какая!

Начальник группы явно постарался держать Ванду подальше от событий. То ли не желал делиться с коллегами из Департамента особенностями внутренней кухни маркетинга, то ли ещё по какой причине.

— Так вот, нам неизвестны агрессоры, их происхождение, биология, технологический уровень, заселённые планеты и системы, общие и оперативные силы, вектор экспансии, социальный и культурный статус, их политика, союзники и противники. Союз Фабрикантов до недавних событий скрывал масштаб происходящего, но в боях поучаствовали ганстеры и прятать стало бессмысленно. Да и давят Фабрикантов сильнее, чем они готовы признать.

Пару минут вар-танер прогуливался молча. Подчинённые внимали.

Наконец Царкин хмыкнул и продолжил:

— На данный момент Внешность потеряла минимум восемь систем с обитаемыми планетами и шесть систем добывающих, где уничтожены одиннадцать крупных шахтерских комплексов, фабрикаттов и фабрикарров, и пара десятков орбитальных фортов. Успехи же невелики: защитили несколько планет, одну из них с помощью флота торгашей. Погибло множество конвоев, исчезают даже большие флоты из десятков крейсеров. Мобильные базы Союза Фабрикантов в боях пока не участвовали, они просто не успевают на защиту атакованных систем. Возможно, атакующие знают, где находятся основные силы Фабрикантов, и выбирают слабые цели.

Он помолчал.

— Возможно — нет, и причина совсем иная.

Он остановился, поднял взгляд на модель Внешних секторов, и та расцвела значками — бои, потерянные планеты, маршруты, на которых исчезали корабли.

Ванда никакой системы в происходящем не видела; разве что активность чужих сконцентрирована на северо-западной границе Внешности, в направлении Перемычки. Но как навигатор, причём неплохой, девушка недоумевала — никто не смог заметить вражеские флоты в пределах условной гиперсферы 62* от попавших под удар систем. А ведь человечество давно выучило кровавый урок: за пространством надо следить. И — следило, даже здесь, во Внешности. Да и не так это дорого, даже для молодого государства Фабрикантов.

Гиперпространственная навигация и проста, и сложна одновременно. Ты должен выстроить маршрут с учетом ограничений гипертеории — не выйдет прыгнуть дальше двадцати четырех и ближе полутора световых. Да и не каждая звезда может стать финальной точкой прыжка, за маленькие или лёгкие звёзды двигатель не зацепится, а системы двойных или тройных звёзд иногда так прихотливо растягивают промежуток выхода, что лучше не рисковать.

Здесь, во Внешности, обжитое пространство которой занимало разрежённый край рукава Щита-Центавра, дальность прыжка имела особенное значение. Это там, ближе к основному телу рукава, в гиперсферу попадают сотни звёзд и можно выстроить десятки маршрутов, а тут — достаточно держать под наблюдением десяток-другой систем и никакой гость не явится внезапно.

Но флоты ксеносов оставались неуловимы. Бакены в окрестных системах молчали. Все работающие Врата под контролем. И — тихо. До самого последнего момента, когда в систему врывался вражеский флот, жёг планеты и корабли людей.

Конечно, чужаки могли использовать досветовые двигатели. Пространственные клетки, волновые деформаторы, да те же кольцевые преобразователи, или аналоги аркианских продвигателей. Досвет доступен всем, даже самым примитивным расам. Человечество не раз сталкивалось с мигрирующей массой агрессивных ксеносов на досветовых кораблях и несколько раз крепко от них получало. Что говорить, Тех-кто-за-спиной и Пришедших-из-Тени стараются не поминать к ночи даже в ОКСН, а ведь греги это сила и храбрость! Да и в Старой Империи есть страшилка, связанная с неким древним искусственным разумом.

Но досвет — это сотни и тысячи лет в пространстве. Если идея о релятивистских флотах верна, то мощь планирования и координация действий врага просто потрясают. Никогда раньше досветовые флоты чужих не объявлялись почти одновременно на таком широком пространстве — семь-восемь тысяч световых по фронту — и с такой чёткой координацией, и не исчезали бесследно после выжигания человеческих миров.

В тех редких случаях, когда внешникам удалось защитить свои владения, чужаки старались нанести максимальный ущерб и бились до последнего. Возможно, у них и не было возможности отступить? Но куда они тогда исчезли от разгромленных планет?

Или... не исчезали, а успешно прятались?

Вторжение во Внешность несло черты хорошо разработанного плана, основанного на свежих данных и умелого управления ресурсами. И потому идея досветовых флотов казалась Ванде сомнительной: ведь тот, кто может передавать информацию на сверхсвете, должен уметь и передвигаться быстрее света. Гипертеория едина, что для вещества, что для информации. А разработать инфирику, не зная о гиперпространстве, — ещё менее вероятно.

Что-то здесь не так, где-то внешники, да и остальные тоже, пропустили важное.

Вопросы только множились. С ответами пока плохо.

Нгунн Вей Царкин всё ещё строил модель происходящего. Под его взглядом возникали новые и новые события, вар-танер раскидывал их по объёму в хронологическом порядке. Но вот исторический пакет иссяк. Весь северо-запад Внешности пятнали алые и жёлтые знаки.

Царкин полюбовался картиной и удовлетворённо кивнул.

— Естественно, Фабриканты закудахтали, — продолжил он и двинулся вкруг стола. — Они шустро продали Королю-Древо аж четыре десятка платформ для мобильных баз и сейчас Арка, впервые за тысячелетие, пустила в ход свой единственный стратегический артефакт — Мобильные Врата — вывозя из Внешности купленное и передавая Фабрикантам готовые базы из запасов королевского флота. Вдобавок, Внешность скупает все доступные боевые корабли, подметая рынки ближних секторов Арки, Гансты и Федерации.

— Ходят слухи, что мы тоже купили у Старой Империи много мобильных баз, — осторожно заметил незнакомый Ванде молодой парень.

— Да, Курия приняла такое решение. Со вчерашнего дня это уже не слух и не секрет. Хотя корабли не куплены, а получены в долгосрочный лизинг. И наша задача — разобраться, надо ли Конгрегации и дальше тратить средства на аренду или же это избыточные расходы. Если Раса под угрозой, мы за ценой не постоим, но если с проблемой можно справиться существующим флотом, то деньги пригодятся для других проектов. Лишние расходы — это замедление развития, а Раса не медлит!

Ванда, как и все окружающие, подскочила.

— СВЕТ НАШ ПУТЬ! — рявкнуло полсотни глоток.

— Теперь вы знаете нашу задачу, — сказал вар-танер и разрешил сесть. — Начальники временных рабочих групп поделятся самым важным из обнаруженного за прошедшие пять дней. Санский, начинайте. И покороче, времени мало, тут уже ганстеры вьются, как бы не обскакали.

Маркетёры зашептались, достали счёты и грифели, некоторые открыли себе индивидуальные экраны над столом, принялись записывать рефераты и комментировать сообщения. Симтем вскипел и распался на закрытые области.

Ванда слушала внимательно, в чужой симтем не лезла, писала видео и паковала записи в инфирный блокнот, едва успевая помечать важное и непонятное. А непонятного хватало. Что делать, если и по характеру она боевик, и учили на боевика, но никак не на маркетёра. Стремительно упасть с неба, уничтожить противника, захватить пленных, набить морду и допросить, разнести к четвёртой четверти базу торговцев наркотой — это да! А дотошно рыть километры строк информации... ой, не тем форматом одарили Ванду родители.

Но она грег... В общем, отступать Ванда не привыкла. И потому сидит и слушает тех, кто знает и умеет больше её.

Часа через полтора совещание завершилось. Ванда шустро собралась и успела перехватить вар-танера. Тот остановился, не слишком довольный:

— Что тебе, Керн?

— Буду благодарна за хороший совет, одер!

— Хм, совет... Я тебе не начальник, можешь не тянуться.

— Принято, одер.

— Так, лейт. Твою задачу до меня не довели, вар-ген подробностями не поделился. Значит — мне они не нужны. Но...

— Но, одер?

— Ты ведь в курсе, лейт, что грег — это сила?

— Да, одер! Стараюсь соответствовать.

— То-то и оно, что стараешься, да не там... Сила бывает разная. Смотри — во Внешность тебя сунули на тощем драндулете, которым только экзотические цветочки возить. А значит, простой силы в данном случае недостаточно. Вместо боёв на Арене мозгами надо шевелить, лейт, мозгами... А что тебе подсказывают мозги?

Девушка помолчала. "Синеглазка Делла" совсем не драндулет, но уж чем, а этим Ванда хвастаться не станет. Однако, начальник особой группы прав, пушками махать явно не выйдет за почти полным их отсутствием.

— Место здесь хорошее, — осторожно начала Ванда. — Транзитная система, да ещё и почти столичная. Нам бы доступ к местным новостям, нефильтрованным. И всяких серых потрясти, если выход на них есть. А если нет, то я найду. В Периметре работала, не думаю, что тут серые отличаются.

— Продолжай, — одобрил вар-танер.

— В Ольсатере три семьи Минералиссимусов, но у них наверняка интересы и в глубине Внешности. Могут многое знать. И ещё неплохо бы найти тех, кто зубы точит на Ольсатер, и наладить с ними контакт.

— В политику не лезь, не нужны нам политические игры, тем более такие примитивные и откровенные. Союз Фабрикантов обещал минимально фильтрованные каналы, пользуйся ими.

— Но если удастся с кем-то ещё договориться?

— Отказываться не будем. Но ты должна помнить: во Внешности ты никто, даже не маркетёр, а простой торговец мороженой хренью. Потому — не зарывайся, я не имею права поддерживать тебя серьёзными ресурсами. Информация, вот на что можешь рассчитывать.

— Да, одер.

— Тебе самой что показалось странным или интересным?

— Есть такое, одер. Я неплохой навигатор, в десантурном колледже была третьей в выпуске. Но никак не могу сообразить, как чужие во Внешности появляются. На досвете?

— И всё? Мало. А с кораблями чужих ясности нет. Вот получим данные внешников, может чего и наскребём. Но — сомневаюсь. Чужие корабли — чужие знания, а Фабрикантам как воздух нужны технологии без лицензий. Ганста их душит, да и остальные империи не слишком щедры.

Ванда кивнула, любой владелец корабля отлично знает о проблемах с лицензиями. У той же "Деллы" право на существование заканчивается через год, Дж.К.Т. подстраховался.

— Ну... — десантур обдумала, чего ещё интересного сказать вар-танеру, — было дело, ради тренировки прикидывала маршруты для пеллаты. Для этого смотрела траффик через Врата, по открытым данным.

— И? — заинтересовался вар-танер.

— Поставки чистых материалов из Внешности сильно выросли. И стандартные строительные блоки тоже тащат. Движение началось почти сразу же после первых сообщений о чужаках. Что-то большое строят или в Гансте, или рядом, и денег не жалеют. Из-за этого такая толкотня на маршрутах через Врата.

— Интересно, — хмыкнул вар-танер, — хотя и не по нашей тематике.

— Тогда у меня всё. Разве что сегодня поняла: Внешность богаче, чем кажется, даже периферия. Вон, Санский рассказал, как недавно целый флот торгашей наняли, чтобы вторжение на захолустную планету отбить.

— В целом неплохо, лейт. Но с торгашами выстрел в "молоко", они точно воевали в кредит, а теперь обдерут планету как забитого на мясо швырда.

Тут Ванда промолчала. История с корпорацией "Триуннер" казалась ей не такой простой, но спорить с вар-танером Ванда не решилась.

— Что же, лейт. Тобернику Керну наша служба обещала неофициально за тобой присмотреть и немного помочь. Трансляции получишь, а дальше сама. От авианосца далеко не отрывайся, ждать не будем.

— Да, одер!

— И вот ещё что... Через два часа я отправляюсь на орбиталь возле Рейны. Встреча с местными шишками, пора знакомиться и щупать друг друга за вымя. — Вар-танер холодно усмехнулся. — Так и быть, захвачу тебя. Помелькаешь рядом и засветишься как одна из наших. Ясно?

Ванда довольно кивнула, даже такой неопределённый статус пригодится. Она распрощалась с вар-танером и метнулась к себе. Времени мало, а к знакомству с местным обществом надо подготовиться: ножи там, наточить, фазотту проверить, броню подкормить... да мало ли у хрупкой девушки забот перед выходом в свет?

Ровно через два часа из "Нардорера" выскользнули корабли: тяжелый шаттл с вар-танером на борту и "Синеглазка Делла". Ванда, слегка рисуясь, закрутила спираль вокруг вектора движения бронированного челнока начальника маркетинга, но затем чинно пристроилась позади. Так они и летели, почти час, до орбитали — Рейнской Розы.

...Когда порт раскрылся и пеллата скользнула во тьму космоса, Ванда лежала с закрытыми глазами в ложементе, по соседству устроились близнецы. Что у них творится в личном симтеме — Ванда давно уже отчаялась понять. Пару раз пыталась подглядеть, но каждый раз ей дурнело и девушка вываливалась с цветными пятнами в глазах. И потому сейчас лишь крутанула "фазировку" вокруг челнока Нгунна Вей Царкина, а затем попросила:

— Красотка Делла, цепляйся за хвост вон того петушка и держись в сотне километров.

— Принято, хозяйка!

Сбросив на искин пилотирование, Ванда вытащила тактическую симуляцию и осмотрелась. В инфирном объёме сенсорных полей "Деллы" она могла спокойно оценить и положение корабля, и рассмотреть подробнее все видимые пеллате астрообъекты. Но разглядывать багровое бельмо местного солнца не хотелось, обкусанные шахтерскими комплексами планетоиды тоже скучны, а знакомиться с Розой на расстоянии в целую единицу как-то глупо. Иных дел не нашлось, и Ванда сосредоточилась на самом близком объекте — "Нардорере".

Авианосец в симуляции выглядел ненатурально чётко, совсем не как на обычном видео. Ванда сумела рассмотреть и аккуратные гелеметаллические заплатки на внешней нанокерамической броне, и целые заменённые секции. Корпус "Нардорера" представлял собой пакет из разнокалиберных и разновеликих кривых труб, три из которых были огромны и толсты, а остальные, казалось, позже прилепили к ним кое-как, хотя общий вид корабля вызывал уважение к искусству создателей.

Корабль выглядел вязанкой из крупных сучьев, хвороста и тонких веток, но — вязанкой красивой и даже грозной. Боевая такая метла, разве что крепкого метловища не хватает для размашистого удара.

Десантур принялась рыться в инфире — пришлось цепляться аж к дальним имперским точкам — и с изумлением выяснила, что авианосец чуть ли не ровесник Конгрегации. Он успел поучаствовать в последних боях с какими-то трег'хаар, о которых сама Ванда имела очень смутное представление. Это было нечто-то из седой древности, на самой заре КСН, и не слишком опасное, поскольку давно забылось за ужасом Пришедших-из-Тени.

Ветеран древних войн вызывал теперь у Ванды большее уважение; стал ясен и архаичный облик и странный набор оборудования. Но сильнее всего удивила отметка о вечной лицензии, данные на которую нашлись в точках Департамента. Корабль очень хотели сохранить, и такие затраты могли позволить себе немногие департаменты.

Возможно, только Курия.

Ванда ещё крутила на экране картинку "Нардорера", когда "Делла" робко позвала:

— Капитан, мы прибываем. РВП 63* тысяча секунд.

Сорги тут же шмыгнули вон из рубки. Вскоре вернулись — в легких скафах и вооружённые. Впрочем, Ванда заметила это не сразу: на экране пылала Роза.

Нет — РОЗА.

Местное чудо света, управляющий центр Адамантовой Змеи, крупный торговый хаб и дом для полусотни миллионов жителей. Величественная конструкция, пряжка на поясе из мириадов километровых зеркал, Роза была гораздо крупнее стандартной военной мобильной базы и, по слухам, лучше вооружёна.

Орбиталь ослепительно сияла; и не красным отражённым светом звезды-карлика, а ярким голубым, совершенно чуждым этой системе. Колоссальные изогнутые пластины-лепестки пересекались под неожиданными углами и складывались в чарующее соцветие. И вновь, второй раз за последний час, Ванда была поражена искусством дизайнеров: простые, даже примитивные, но правильно расположенные конструкции сочетались в творение изумляющей красоты и совершенства.

Свет и тень. Тень и свет. Узор мерцающего муара плавно тёк по поверхности Розы, бриллиантовые блики остро взблёскивали на гранях лепестков, разбегаясь нитями режущего света. Пространство на десятки километров вокруг орбитали светилось — под действием разогретых силовых полей рождались и аннигилировали пары виртуальных частиц.

Орбиталь сокрушала мощью и великолепием.

Гипнотизировала.

И тут у Ванды сработал внутренний фильтр, понизил разрешение симуляции и добавил шума в изображение Рейнской Розы, поломав благоговение перед научно рассчитанным чудом. Переход оказался столь резок, что девушку как бревном в грудь ударили. Роза теперь серела огнями и чернела угольными тенями. Красота осталась, но уже не давила.

Ванда сглотнула и прошептала:

— Делла, получи у челнока Нгунна Вей Царкина порт входа и сделай запрос у внешнего контроля на совместную посадку.

— Выполнено, хозяйка!

Девушка утерла невольные слезы с глаз, поднялась и только сейчас заметила соргов. Те подпирали стенку у выхода из рубки: оба в простеньких скафах-"двойках" тёмно-медового цвета, но на поясе внушительные ручные фазеры и какие-то кривые палки за спиной, упрятанные в потрёпанные чехлы. Верхняя половина физиономий затянута чёрной полумаской скафа.

Выглядели близнецы донельзя пошло, персонажами из подростковой бомбер-лависки.

— Вы куда собрались?

— Охранять вас, — пожал плечами Энтос, — заодно и станцию позырим.

— Потенциально враждебное окружение, капитан.

Ванда прошлась вдоль короткого строя подчинённых. Даже подпрыгнула, чтобы разглядеть то самое изогнутое нечто в чехлах за плечами.

— Мне охрана не нужна, я иду к союзникам.

— Надо-надо!

— Оговорено контрактом, капитан.

— Да что же такое! — разозлилась Ванда. — У меня первая самостоятельная операция и я не дам её провалить! А ну, что за хрень нацепили на спину?

Сорги переглянулись.

— О, это клёвая штука! — расплылся в улыбке Энтос

— Навесное оборудование, капитан, — проворчал Энван.

— Что за оборудование?!

— Это такая штука, которая делает.

— Эффектор, капитан.

— Эффектор? Делает?

— Ну, бац! и готово.

— Преобразователь, капитан. Передача воздействия.

— Руку вам на плечо! Что он передаёт?! Какой "бац"?! Никаких "бац" не будет! — рявкнула Ванда. — Пришли, покрутились, погрели уши и ушли.

— Никакого веселья?! — изумился Энтос.

— Случается и нештатное развитие событий, — пожал плечами Энван.

— Всё! Оставляйте эти палки здесь! Пока я не пойму что это такое... — Ванда махнула рукой, не найдя подходящих слов.

— Я же объяснил, штука-то клёвая. Без неё никак.

— Информация сообщена, капитан. Это эффекторы для передачи воздействия.

Ванда молчала и рассматривала наглецов.

— Берём? — вкрадчиво прошептал Энтос и подмигнул.

— Без них мы менее функциональны, капитан. А это нарушит пункт 122 контракта. Наниматель весьма огорчится, — припечатал Энван.

В разговор вмешалась "Делла":

— РВП сто секунд.

— Та-а-ак! Времени спорить нету. Вернёмся — доложите подробно.

Через пару минут Ванда и сорги уже стояли в ангаре и ждали, пока парковочная система не закрепит неповоротливый челнок Царкина. Вар-танер явился на станцию со свитой из пяти человек. Увидев Ванду и её команду — на миг остановился, нахмурился, но ни слова не сказал.

Делегацию с "Нардорера" встретили двое: средней руки гражданский администратор с Розы и офицер связи спешно формирующегося Единого флота Внешности. Общительностью они не страдали, проводили гостей до джонки, рассадили по местам да ответили на пару вопросов. Но вскоре стало не до разговоров: джонка рванула от причала, проскочила в широкий коридор, за окнами замелькали яркие и светлые полосы, а затем транспорт рухнул в огромный провал.

Джонка падала, а под ней всё распахивалась и распахивалась ослепительная бездна. Яркий свет от сверкающих плоскостей колоссального Лепестка заполнял пространство и на миг Ванде показалось, что джонка низвергается в центр белого карлика. Но тут в сияющем тумане проявились тени огромнейшей конструкции — сотни и тысячи тоннелей и переходов, миллионы нитей-канатов и здоровенные кубы в местах их пересечения.

Искин джонки — явно намеренно — отключил гравитацию и пассажиры на минуту испытали истинную невесомость. Ванда привычно дернула рукой... и осознала, что десантурных надкрыльев в её новом скафе не предусмотрено.

А чёртовы сорги не нашли лучшего времени как отцепить липучки и всплыть под потолок. И почти тут же вес вернулся. Наглые твари с довольным смешком шлёпнулись в кресла и завозились, устраиваясь.

— Чудесный полёт! — хихикнул Энтос.

— Совершенно новые ощущения, — согласился Энван.

— Надо бы повторить!

— Уверен, хозяева любезно предоставят такую возможность.

На них уставились все, включая внешников. Ванда держала лицо, хотя внутри кипела. А Нгунн Вей Царкин оглядел Ванду с каким-то новым интересом. Внешник-гражданский кривился, будто невзначай сожрал лимокитт; вояка же настороженно пялился на ободранные чехлы у соргов за спиной.

Чего бы ни добивались местные, но впечатление от падения в бездну Розы было скомкано. Джонка увеличила скорость; вскоре перед ней открылся вход в один из кубических узлов сети.

Ванда до хруста сжала кулаки и мысленно пообещала соргам особо мучительную казнь.

Так. Её тут точно запомнят.

— — —

Важный приём поначалу был душераздирающе тосклив.

Хозяева станции выделили под него огромный зал с высоченными потолками, оформленный в пышном староимперском стиле. Вдоль стен тянулась линия помпезного вида столов с едой и напитками, стояли и ряды вычурных стульев. Стенные панели демонстрировали виды Розы, внешние и внутренние. Потолок — изображение Адамантовой Змеи, с Розой в центре. Роза сверху, Роза снизу, Роза по длинной оси, Роза на фоне красно-зелёного диска Рейны...

Роза царила и подавляла.

Ванде показалось, что хозяева толком сами не определились с будущим взаимодействием между Союзом, ОКСН и другими империями. Потому формат встречи избрали неформальный: в зал набилось до двух сотен самых разных людей. И теперь вся эта толпа бурлила, кипела, скользила, останавливалась и прислушивалась; неприкаянно бродила, а то и целеустремлённо двигалась от группы к группе, от стола к столу, от разговора к разговору. Людские капли-группы то амёбно делились, то магнетически сливались, а то и разбегались шустрой ртутью.

По оценке Ванды собрание на две трети составили местные чиновники, представители Семей и Династий Минералиссимусов, военные (местные и чужие), некие авторитетные, но неформальные лидеры корабельных объединений (пираты, — перевела Ванда и была недалека от истины), землеройные директора и визортехи, дилеры Гансты, федератные коробейники и офени; оставшаяся треть слагалась из личностей неопределённого статуса и туманных записей в визитках.

Нашёлся даже пингарий Технацкого Диспа — лысый мощный татуированный детина, на голову выше Ванды, который кутался в чёрно-белый плащ и рокочущим баритоном вещал вечные истины двум низкорослым стецам, купцам-федератам.

Ванда ещё на корабле записала в браслет визитку: с настоящим именем и статусом торговца морожеными выперцами, и теперь лишь чертверяла мысленно — за два месяца так и не сумела выяснить, что за дрянь такая выперцы и где их можно найти. Однако десантур с изумлением заметила несколько одобрительных кивков и понимающих улыбок от тех самых личностей с неясным статусом. На привычных ей серых они не походили, но нечто общее ощущалось.

Девушка огляделась. Нгунн Вей Царкин исчез. По залу прогуливалась лишь его свита, да и та не в полном составе.

Так-так, а встреча-то двухуровневая, как минимум. Что же, задача Ванды засветиться, сорги уже помогли, хоть и совершенно дурацким образом. Теперь её выход.

И только она решила отмочить нечто знатное, как виски заломило, а во рту растёкся медный привкус.

Ёж! Вот же четверть!

Ванда украдкой огляделась. Бурление замедлилось, иные гости недоуменно морщились, другие стоически терпели с вежливыми минами на лице. Разговоры почти прекратились, при Еже инфир недоступен, а многие совершенно отвыкли общаться при полном оффире.

Ёж мощно выходил на режим; давление инфирных игл нарастало, становилось почти нестерпимым. Мир подрагивал и бликовал. Ванда ещё держала на лице легкую улыбку, но, оглядывая окружающих, видела — большинство на пределе. Инфир девушки ужался до размеров грецкого ореха, в нём поместился лишь кошелёк да блокнот. Внешние связи оборвались, имперские точки пропали, даже внутренние пакеты толком не развернуть...

Вот ведь свезло проклятым Фабрикантам найти таранный экземпляр этой гадости!

— Хозяевам страшно, братица моя, — пророкотало за спиной. — Они вынужденно невежливы в надежде, что Ёж сохранит их секреты.

— И как, сохранит? — прошипела сквозь зубы девушка, резко обернувшись.

— На все неопредёленность Диспа, — пожал плечами пингарий. — Но если вы позволите, я кину кости в вашу пользу, братица.

— А... попробуйте. — Согласилась Ванда, не понимая, на что именно.

Детина добыл из складок плаща связку ярких узловатых шнуров, пробежался по ним пальцами и на пару минут застыл, перебирая шнуры и протаскивая их через сжатый кулак правой руки. Затем обмотал разноцветными верёвками свою бычью татуированную шею и сильно, но коротко потянул за концы.

— Яма алчущая на нашей стороне, — чуть удивленно возвестил он и Ванда тут же почувствовала лёгкость в голове. — Но если отойдём от этого места шагов на десять-пятнадцать, она схлопнется.

За спиной раздался шум падения и хихикнул Энтос. Ванда резко обернулась. К ним приближались сорги. Энван чинно нёс пару стульев в руках, а Энтос толкал и пинал ещё парочку, играя в стуличную версию футбола. Не удивительно, что четырёхногие мячи так и норовили упасть. Поднимал их Энтос не утруждая рук, одной лишь ловкостью ног. Обозлённая искусственной мигренью публика наблюдала за происходящим с высокомерным изумлением, примерно как за ужимками краснозадых руккей в зоопарке.

Да, тут меня точно запомнят, — осознала Ванда.

Два стула сорги пожертвовали Ванде и ее собеседнику.

— Какие добрые люди! — восхитился диспарианин.

— Братья мои, — процедила Ванда. Сорги хмыкнули. — Младшие, глупенькие.

— Дисп примет всех, братица, — откликнулся пингарий. — Ведь кто может точно определить свою разумность? Только тот, кто точно знает своё количество.

— Количество чего?

— Количество себя, — искренне удивился диспарианин. — Вот вы, братица, точно знаете сколько вас?

Ванда покосилась на соргов и промолчала.

— То-то и оно, — удовлетворённо кивнул так и не назвавший своё имя жрец Диспа, — в наше время сложно себя посчитать.

Он откинулся на спинку стула, прокашлялся и зарокотал, глядя сквозь Ванду:

— Начало сему положили в седой древности... В подлинно дикие времена, до инфирных цельнокопий, до альтер-эго, даже до первых неразумных искинов. Когда на свет явились наиболее древние анонимные сети и люди принялись в них общаться, когда завели дополнительные личности и научились не верить самим себе — тогда возник Технацкий Дисп. Он стал высшим ответом Вселенной на дробную размерность человеческой природы. Там и тогда, где появилась разумная неопределённость и неопределённая разумность — родился и Дисп...

Ванда и сорги внимали.

А вокруг их спокойно беседующей группы кружили люди, отдельно или группами. Те, кто продолжал вопреки наведённой боли поддерживать разговор или медленно прогуливался, как бы уйдя глубоко в мысли, иногда пересекали границу ямы и — застывали, ощущая как светлеет вокруг и боль покидает измученную голову. Немногие, отдышавшись, заставили себя шагнуть прочь от этого умиротворяющего покоя наружу, к иглам Ежа. Прочие же оставались. Мягкая сеть захватывала то человека, то двух, и через полчаса вокруг Ванды собралась едва не треть пришедших на приём.

Все говорили со всеми, избавление от мигрени развязывало языки и рождало краткие социальные связи; Ванда раскрыла пошире уши и распахнула инфирный блокнот. Пакеты не успевали паковаться, комментарии и заметки путались, блокнот грозил треснуть и десантур в отчаянии принялась грести лишь самое интересное и яркое.

В разговорах мелькала и Черванна; в таких случаях Ванда бросала остальное и цепляла именно этот разговор.

Чуть позже Ёж взвизгнул и утих; люди огляделись и постепенно — по одному, по двое, — скрывая неловкость и смущение, с независимым видом разбрелись по залу.

Ванда вздохнула с облегчением и разочарованием. Драсский 64* артефакт выступил замечательным объединителем; жаль, обзавестись им Ванде не светило, владельцев Ежей по пальцам рук пересчитать можно и до сегодняшнего дня Ванда была уверена, что во Внешности Ежей нет. И тут она осознала, что диспарианин давно умолк и глядит на неё с понимающей улыбкой.

— Что скажете, братица?

— Насчёт чего?

Пингарий откровенно ухмыльнулся.

— Видите, братица, не зря я говорил, что в наше время себя трудно посчитать и найти. Последние четверть часа от вас и половины не оставалось, а тут вот — куда больше одной, как бы не лопнуть.

Он поднялся и взглянул на Ванду сверху:

— Придите к Диспу. Он научит вас жить ровно тем размером, каким надо. А теперь я должен покинуть вас.

— Пока, жрец! — сделал ручкой Энтос.

— Интересная лекция, — медленно произнёс Энван.

— Подождите... — наконец собрала мысли Ванда. — Я вот подумала: а почему Дисп не родился тогда, когда первый шаман надел первую маску зверя и начал скакать по древней степи, подражая животному?

— Такова воля неопределённости, — рокотнул диспарианин. — Не все ответы ведомы, да их и не бывает — окончательных ответов. Моё мнение таково: первобытные люди умели перевоплощаться в животное целиком, отдавая всю свою личность. Шаман в маске волка верил, что он — это и есть волк. Исчезал человек — являлся зверь. А значит, разум не дробился, неопределённость не рождалась и Дисп пребывал за барьером.

Он подмигнул, кивнул и исчез в толпе.

— Ценный хмырь, — хмыкнул Энтос.

— С полезным навесным эффектором, — согласился Энван.

— Это вы о чём? — с подозрением спросила Ванда.

Сорги лишь хихикнули.

Ванда же решила похулиганить; после явления Ежа эта идея казалась нестерпимо привлекательной. Репутация в этих краях у греги теперь своеобразная, так стоит потрудиться, чтобы странность эта оказалась превосходной степени. Любое мнение о себе можно превратить или в щит, или в оружие. Главное — не застрять на середине, среди никчёмных и неизвестных. Надо ударить покрепче! и, разбив прежнюю репутацию, из черепков выстроить новую: сильнее и ярче. Не совсем то, чему учат служащих маркетинга, но Ванда не любила тайно выведывать и напряжённо вынюхивать. А вот крепко врезать или придушить кого за горло — самое то!

Девушка встала и завертела головой, прикидывая, как бы побузить эффектнее... и столкнулась взглядом с вар-танером. Тот во главе свиты направлялся к Ванде.

— Лейт, нам пора.

Видать, от Ежа и Царкину досталось, мог бы просто дёрнуть через инфир, но предпочёл молча проследовать через половину зала. А может в том был какой-то смысл; Ванда уловила косые взгляды от голубей сизокрылых, парочка которых совершенно случайно подобралась поближе. Девушка попыталась незаметно указать на них вар-танеру, тот лишь хмыкнул и двинулся к выходу.

Дальше была джонка, сияющая бездна, ангар.

И — полёт на привычный и такой родной "Нардорер". В пути Ванда рассортировала собранное в блокноте, отложила всё касающееся Черванны и "Триуннера" и сбросила пакет с этим напрямую Нгунну Царкину.

На авианосце вар-танер отпустил свиту и подошёл к пеллате, из которой как раз появилась Ванда, желающая прогуляться перед сном в парке.

— И что ты этим хотела сказать, лейт? — Царкин сделал вид, будто держит в руках толстый томик.

Ответ у Ванды был, она успела обдумать ситуацию:

— Внешники богаче, чем принято считать. Ну, или Фабриканты договорились с ганстерами о защите собственности. Возможно — уже общей собственности.

В стороне корабельные техники шумно пилили толстые металлические плиты, потому Царкину и Ванде приходилось напрягать голос.

— Договорённости с Ганстой у них есть. Очевидный факт. Это мы вынуждены ползти во Внешность через Гансту или Арку, а у тех прямая дырка сюда. А с соседом договориться проще.

Ванда промолчала; вар-танер явно не закончил мысль.

— Значит, заинтересовала тебя битва у Черванны... — произнёс Царкин.

— Да, одер, хочу проверить степень доверия между Внешностью и торгашами. А как проверить, если не по уровню интеграции боевых систем? Сегодня слышала: местные того торгаша героем объявить планируют. И это Фабриканты? Раньше они с ганстерами только собачились.

— Ничего удивительного. Ситуация у Фабрикантов жареная, любого героем объявят, если принесёт в кармане пару пушек.

И вновь Ванда промолчала. Не повторять же представителю Службы Маркетинга, что их замечательные спецы неправильно оценивают экономический потенциал Внешности и прохлопали пакт с Ганстой? Этак песочка в реактор сыпанут.

Вар-танер пощёлкал пальцами и неохотно добавил:

— Ладно. Запрошу у Союза всё, что дадут по Черванне.

Довольная Ванда уважительно поклонилась.

— Но поговорить я хотел не о том, — голос Царкина стал жёстче. — Я сегодня видел тебя с... диспарианином.

— Да, он нам помог. Сумел перебить даже Ёжа!

— Неважно. Тебе не стоит интересоваться Диспом, лейт.

— Почему?! — неподдельно изумилась девушка.

— Не рекомендую. Очень.

Мало что могло настолько ошеломить Ванду. Для Конгрегации вопросы религии никогда не были важны. Господствовало мнение, что путь к величию человечества проложен через много совершенно разных дорог, иные из которых непременно окажутся кривыми и даже тёмными.

Веришь в Расу и действуешь на её благо — ты наш.

А если нет — место тебе на помойке!

Всё.

И вар-танер тоже это знал. Дёрнув щекой, он перешёл на официальный тон:

— У вас выбор из сотен религий и философских течений, но интересоваться Технацким Диспом не советую. Некоторые сущности... весьма ревнивы.

— Но у нас нет государственной религии!

Царкин долго смотрел на неё белёсыми рыбьими глазами. Спросил:

— Вы ведь племянница Тоберника Керна?

— Да.

— Тогда не рекомендую настоятельно. Понимаете? Серьёзно повредит карьере.

После чего вар-танер сухо попрощался и ушёл. Ванда осталась одна, не считая соргов, которые уселись в проёме люка пеллаты и ноги свесили.

— И что это было? — вслух подумала Ванда.

Промолчали даже сорги.

— — —

Весь следующий день Ванда работала землекопом.

Вар-танер выполнил обещание и прислал огромнейший пакет, в котором собрал данные по Черванне и недавней битве. Информация была действительно обширна: и география, и население, и местная политика, и грузо-пассажирский траффик за последние десять лет, и список местных производств с основными типами продукции.

Данных по битве тоже хватало, хотя вместе с одним из орбитальных фортов погибла и часть боевого архива. Впрочем, и того что осталось — хватило чтобы зарыться надолго.

На пакете нашлась и приписка от вар-танера: "Дальше — сама".

Ванда трудилась усердно — Царкин был бы доволен — и к вечеру голова раскалывалась, а перед глазами расплывалась солярная сетка с глифами, векторами событий и воронками потенциальных решений. Каждые два часа девушка делала перерыв и, превратив маленькую кают-компанию в столь же крошечный тренажёрный зал, минут по двадцать крутила петли на турнике, отжималась и отбивалась от очередного противника, которого ей подкидывала в симтеме "Делла".

Затем — яростный ледяной душ. И — снова работа.

К вечеру краткие перерывы перестали помогать и Ванда позволила себе более активный отдых: нацепила скаф, взяла боевой посох и с наслаждением гоняла нахальных близнецов по кораблю; те вполне успешно отмахивались кривыми палками, которые оказались похожи на косу с коротким лезвием. В критичных ситуациях сорги резко ускорялись, пробегая по стенам и даже потолку, перепрыгивали Ванде за спину и чувствительно дубасили её даже через скаф. Кольцевой коридор пеллаты не позволял слишком уж разнообразить тактические схемы, обычно близнецы вместе набрасывались на девушку, наносили десяток ударов и удирали.

В конце концов Ванда запыхалась и присела отдохнуть на ложемент в рубке. Пока бегала за соргами — наконец-то поняла, что смущало в битве у Черванны. Владелец корпорации "Триуннер" вступал в битву трижды. Трижды!

Первый раз — по приходу в систему. Тут можно предположить вынужденность столкновения, ведь обычно корабли появляются в системе с разбросом по времени и месту выхода. Флот Денанция Кара попал на чужой праздник и ему пришлось крутиться в неудобной точке, пока из гипера не вывалились отстающие.

Но затем Денанций Кар ввязался в драку вполне осознанно. Потерял пару линкоров, держал в системе дредноуты пока их не раздолбали в утиль, неспешно отползал от Черванны, отстреливая с флагмана не столько самых опасных для своего флота, сколько определённый тип чужих. Даже авиагруппу вывел в поле, хоть та и не успела поучаствовать в бою.

И третий раз — когда силы "Триуннер" сунулись в бой практически в безнадёжной ситуации, а главное — смысла в этом не проглядывало никакого: одна военная орбиталь сожжена, вторая на издыхании, флот Фабрикантов разгромлен. Тут надо когти рвать и бежать быстрее собственного крика, а "Шуммерикад" вдруг замедлился, сбросил москитов, да ещё и вызвал огонь чужих на себя.

В целом бой проведён тактически провально. Москиты внесли свой вклад только в последней фазе столкновения, а ведь авиагруппа у тяжёлого авианосца — основное оружие. Вместо того, чтобы объединить корабли и дать фортам время разогреться, а затем воевать под их защитой, — местные, Фабриканты и ганстеры воевали отдельно. Разве что к середине битвы стала проглядывать координация между ними, да и то — скорее по целеуказаниям, чем по векторам движения и концентрации сил. Можно припомнить ещё пяток крупных ошибок обороняющихся, но и названного достаточно.

Вся ситуация казалась совершенно бессмысленной, особенно со стороны магната-ганстера, но в глупость владельца крупной корпорации Ванда не верила. Как не верила и в бездарность адмиралов "Триуннера".

Итак — смысл есть, но посторонним не виден.

Ванда закрыла глаза, погрузилась в симтем и вокруг неё вновь распахнулась система Черванны. Мягко сияла звезда, планеты и планетоиды катились по орбитам, вокруг Черванны и в двух астероидных поясах кипела пустотная жизнь. Затем из гипера в четырёх единицах от обитаемой планеты стали выходить корабли Минералиссимуса Харди и корпорации "Веллурика", они несли метки единого флота. Пяток линкоров, шестьдесят крейсеров и вполовину меньше москитников.

И тут — полыхнуло. Неподалёку возникли многочисленные глифы чужих кораблей: больше сотни огромных туш линкор-класса и десятка два мелочи. Оба флота сошлись краями и мясорубка началась.

Первый час внешники вели себя исключительно бестолково: корабли теряли управление, вяло отстреливались, а некоторые — на всех парах мчались подальше от врага; москиты хоть и бились яростно, но сильно изменить ситуацию не смогли.

Проявление "скотобоязни", как назвали этот феномен инфирные остроумцы, выглядело жутко. Какое бы оружие ни применили чужаки, оно оказалось исключительно эффективно. Флот людей таял на глазах, а ксеносы потеряли всего десяток москитов, полностью сохранив крупные корабли.

Со временем ситуация выправилась и у людей появилась хоть какая-то да координация, корабли начали применять общие тактические схемы, выбивая сосредоточенным огнём линкоры противника. Но медленно, очень медленно, и от флота людей осталась едва половина.

Собачья свалка покатилась в сторону планеты, а та только просыпалась. Гражданские лоханки на орбите уже были реквизированы губернатором и большей частью сели у точек эвакуации, но вот форты лишь начали греть.

Ванда ускорила события, за сегодня она просмотрела симуляцию раз двадцать. Космос горел. В систему вошла эскадра ганстера и сходу ввязалась в драку. Поначалу стрелял только "Шуммерикад" да пара неудачно запрыгнувших линкоров, вектора остальных кораблей были направлены в сторону от Черванны. Величина ускорения показывала, что флот торгашей разгонялся на пределе возможностей: "Триуннер" не горел желанием связываться с вторжением. Ускорители горели, флот обменивался паническими сообщениями.

Но вскоре ситуация совершенно преобразилась.

Вектора флота торговца поменялись и указали на тактическое перестроение с целью группировки сил, а не простого бегства. Флот "Триуннера" вступил в форматный бой.

Расчёты Ванды по симуляции боя давали очень плохие шансы, ганстеры должны были потерять всю группировку, включая флагман. Однако Денанций Кар рискнул. Значит — нашлось ради чего.

Но чего?!

Жителям Торговой Гансты важна прибыль, но не важнее убытков. Как там у них говорят: лучше чернеть нулями, чем краснеть минусами?

Ванда закрыла симуляцию, напечатала большую кружку сладкого чёрного кофе и пару крупных бутербродов с ветчиной, благо повар встроен в стену рубки и далеко ходить не надо. Покосилась на соргов, а те развалились в соседних креслах и лениво перебрасывались в полуторамерные шахматы. Близнецы одинаково сильны в полуторниках и могли воевать бесконечно; их партия иногда длилась неделями, пока один из них не совершал крошечную ошибку. Тогда второй превращал незаметную трещину в обороне в целое горное ущелье, через которое стройными рядами маршировали армии победителя.

Ванда в задумчивости хлебнула кофе и отложила бутерброд.

Крошечная. Ошибка.

Пора рассмотреть Денанция Морато Кара в микроскоп.

— — —

Оператор трансляционного пакета — бог. И тогда же — раб.

Когда личность оператора растворяется в бесчисленных тёмных нитях, по которым стремительно льются потоки синта, составляющих суть трансляционного пакета, когда добывает возможность видеть и понимать ранее сокрытое, когда распахивает окна душной обыденности, обретая взамен яростный ветер, сдирающий всё наносное, искусственное, шелуху привычного и малоценного, являющий взгляду свежее, важное, коренное, истинноценное... Х-ха-ха-а! груб и неуклюж синт, не подходят слова для описания мира, в коем оператор получает нечеловеческие возможности, поднимается над тем презренным, кем был ещё миг назад.

Беден, беден язык человеческий! Невмочно очертить им то поистине божественное расширение, распухание, взрыв, всеобъятие! Всего сказать и выйдет: вот ты один из многих, и вот — распространён в едином с тобой мире. И нет образа и подобия тебя... Ведь кто уподобится богу в его сияющем абсолютном, идеально завершённом мире?!

Пакет трансляционный.

Вирус. Вирус солипсический.

Мир внутри мира, свет в сиянии, блеск в сверкании, вселенная во вселенной, во вселенной, во вселенной, во вселенной... что понимает и пересказывает, повествует, возвещает и уведомляет, славит и благовестит саму себя! И ты — точка истинного бытия, глубокий укол неизбежного, центр средоточия, что раз за разом ломает личный универсум на части, мельчайшие компоненты, капли, в которых — идеальные отражения внутреннего мира. И ты — безбрежное море в океане капель.

Но как же ты мелок, грошов, пустячен и ничтожен, когда теряешь сей мир!

Что от тебя осталось?

Че-ло-век?!..

...Через час трансляции выяснилось — инфопоток боя отредактирован. Через два — Ванда нашла ниточку. Через три — нити умножились и свились в канат, на котором десантур решила повесить губернатора.

Золотая волшебная палочка в очередной раз ужаснула и спасла. Ванда поклялась, что завтра же сынфирится с родителями и в самых ярких красках постарается расписать пользу от такого дорогостоящего вложения в их дочь. Без трансляционного пакета девушка ни за что бы не подумала связать политическую жизнь Черванны и события на орбите планеты во время боя. Казалось даже, что солипсический вирус с живым удовольствием рылся в делах внешников, не столько направляемый Вандой, сколько увлекая её за собой.

И это пугало. Однако важен результат, а он — есть.

Когда трансляционный пакет раскидал подлинные куски инфопотока и отделил дописанное позже, десантур замерла в ледяной ярости. Разобранный вирусом и разложенный Вандой по временной шкале инфопоток выглядел заношенной до дыр одёжкой бродяги. Полотно событий зияло огромными прорехами, топорщилось грубо сшитыми складками, оскорбляло взгляд кривыми заплатками. Кто бы ни готовил фальшивку, он был неумел и груб, да и работал наспех.

А на Черванне — выборы, буквально на днях.

Но Ванду разозлил не сам факт подделки (никто из мимолётных коллег-маркетёров не верил, что Фабриканты отдадут чистые данные), а то, что в нынешней тяжёлой для Внешности ситуации конгрегатам слили почти полностью фальшивый конструкт, заявив его чистым сырцом. На основе этих данных штабные офицеры флота ОКСН в последующем разрабатывали бы стратегию и тактику будущей войны.

И, значит, — случились бы лишние потери или даже военная катастрофа.

Тысячи и тысячи жизней пошли бы в уплату... чему?!

Дипломатическая часть миссии "Нардорера" Ванду не касалась, но догадаться о ней просто. С давних пор на помощь атакованным ксеносами системам приходили соединения Добровольческого флота ОКСН. Это длилось тысячи и тысячи лет; с тех самых пор, когда самой Конгрегации помогли выстоять эскадры Старой Империи. С тех времён ОКСН возвращала долг — не Империи, но человечеству, неся самую тяжкую часть бремени войн с чужими.

Сыновья и дочери ОКСН гибли в боях за десятки тысяч световых от родного дома, оставляя на планетах или в пустоте обитаемых систем памятники деяниям и храбрости своей. Никто из добровольцев не считал те края чужими, ведь там жили люди, а Раса — едина!

(Свет наш путь! — дёрнулась Ванда).

Вот и сейчас, как сообщали инфирные трансляторы, вслед за "Нардорером" двигался крупный флот добровольцев — десятки мобильных баз, тысячи кораблей. И маркетинг должен обеспечить военным достаточно данных для разработки успешной тактики и стратегии кампании.

А тут — насквозь гнилая фальшивка. И откуда? Из тех мест, где внешники хоть и с трудом, но отбили атаку! И почему? Потому что губернатор Черванны и владелец "Триуннера" явно заключили сделку. Какую — неясно. Но в разобранном на части инфопотоке боя Ванда нашла и следы полёта корабля от флота ганстера к местной орбитали, и возврат реквизированного челнока под управление торговца.

Полезно уметь становиться богом, пусть и на час. И плохо быть губернатором внешников, солгавшим Конгрегации. Губернатор Черванны поставил под удар тысячи жизней, и Ванда заставит его заплатить.

Ванда собрала новую версию симуляции, снабдила краткими комментариями, и отправила вар-танеру. Ни на что иное сил уже не хватило, в слиянии с солипсическим вирусом девушка провела куда больше, чем полагала, и устала жутко.

Десантур с трудом заставила себя подняться и только собралась доползти до гигиенички, как Царкин выдернул Ванду в инфир.

— Что это? — вар-танер с недовольной миной потряс пакетом.

— Бой у Черванны. Я проверила, симуляция фальшива.

Царкин хмыкнул.

— И что?

— Вы знали, что внешники лгут?

— Когда это жареная рыба прямо из реки прыгала на тарелку? — проворчал вар-танер. — Учись работать с любыми данными, даже с такими. Это ведь хорошо, что местные врут, если бы сразу дали чистый нефильтрат, я бы сильно обеспокоился.

— А... почему?

— Ну, во-первых, это означало бы, что ситуация у Фабрикантов куда хуже, чем мы думаем. И, значит, мы опоздали со своей миссией.

— А во-вторых?

— Тебе достаточно "во-первых". Остальное сама сообразишь. И не буди меня по ночам, из-за... х-ха-а... — Царкин с трудом сдержал зевок, — ...ерунды.

Вар-танер кивнул и отключился.

Несколько минут Ванда размышляла над тем, чего же она сделала неправильно. Такового не нашлось. Да и плевать, что там несёт Царкин! Томас Кин Латти подставил добровольцев ОКСН и она, Ванда, не позволит ему...

Десантур быстро составила требование на информацию и отправила на Черванну. Лакуны требовалось заполнить, событийные нити надо восстановить и увязать в цельный холст.

Она вытрясет из скользких внешников честные данные!

...Из-за спины шагнул Дж.К.Т. и сварливо проворчал:

— Наигралась? Дело ждёт.

— Что?!

— Сама знаешь. Я уж не стал тебе мешать, пока ты пускала пузыри от умиления и наслаждалась липовой божественностью...

— На завтра перенести нельзя?! Я сутки не сплю!

— Не ворчи, десантур, молодая ещё — спать каждый день. И вообще, поторопись, окно событий закрывается.

Ванда до скрипа сжала зубы и потащилась в трюм. Там ожидал четвёртый по счёту зверь. Он сидел у стенки пенала, собранный и спокойный, щурился и постукивал хвостом по стеклу. Пенал распахнулся, морф сам вылез на руку девушке и подождал, пока не установится кровавая связь. Зевнул, блеснул клыками и сунул голову под гильотину.

Смерть прошла тяжелее прежних.

Ванда ухнула во тьму и там в девушку вцепились, рвали и терзали, тянули в разные стороны и выкручивали как мокрую тряпку. Ванда пыталась вырваться из тягучей трясины, но чудовища упорно тащили глубже и глубже, протаскивали сквозь узкую щель... С оглушительным треском преграда лопнула, Ванда упала на колени, сползла по стенке контейнера и легла ничком, обхватив руками живот. Всё тело ныло от перенапряжения, ноги дрожали, тёмные круги в глазах медленно рассеивались.

Над ней склонился озабоченный Дж.К.Т.

— Извини, не думал, что тут всё так плохо.

Он поскрёб подбородок.

— Дела хуже, чем рассчитывал. Во Внешности появились барьеры, сеть деградирует куда быстрее... — он запнулся и с подозрением покосился на девушку.

Похоже, ментальный пакет выдал какую-то белластерскую тайну. Но девушке было наплевать, она никак не могла прийти в себя. Если в словах Дж.К.Т. и есть тайна, Ванда подумает об этом позже.

Тут девушку осторожно подняли на руки, перед глазами мелькнуло искажённое от ярости лицо Энтоса, и кто-то из близнецов прорычал:

— Иди отсюда, старик!

Дж.К.Т. поджал губы, покачал головой и исчез.

Сорги отнесли Ванду в каюту. Энван укутал девушку в одеяло, осторожно усадил, вздув подушку и приподняв ложе кровати. Энтос ненадолго исчез и появился с большой кружкой горячего какао и пакетом крепко посоленных крендельков. Когда Ванда жадно выхлебала какао, тут же метнулся в рубку и принёс добавку.

После чего сорги испарились, оставив Ванду одну.

Та прикончила напиток, сунула в зубы крендель и с трудом сползла с кровати. Оставаться сейчас в "Делле" Ванда не могла: слишком устала от пеллаты и связанных с ней кровавых ритуалов. Устала. Устала. Устала! И пусть весь мир — особенно Дж.К.Т.! — идёт к Тёмной четвёрке. А она, Ванда, наперекор всему отправится гулять, благо уже четыре ночи по корабельному, все спят, и в коридорах авианосца безлюдно.

Сегодня десантур нашла больше впечатлений, чем в неё помещалось.

И людей... к четверти людей!

...Ванда бродила по кораблю, прогуливалась по пустым аллеям оранжерей, пробиралась по затемнённым техническим коридорам, в одиночестве поднималась лифтами меж палуб и долго стояла в обзорной галерее, бездумно рассматривая тьму за окном и натыкаясь взглядом на булавочные уколы звёзд.

На обратном пути проскользнула мимо казарм боевой группы "Нардорера" и сунулась в Колизей, втайне надеясь, что по ночному времени никого не встретит. Увы, ошиблась. В зале грохотало: полная сотня дриллеров отрабатывала бег по пересечённой местности и штурм укреплённых позиций. Все упакованы в тяжёлые скафы и только одна знакомая человеческая фигура металась по полю в тренировочной форменке.

Вход в зал был через нависающий над полем высокий балкон, и потому Карский заметил Ванду далеко не сразу. Увидев же — остановился, задрал голову и махнул рукой, предлагая присоединиться. Пересчитывать ступеньки было лень, и Ванда спрыгнула, чувствительно отбив пятки.

Ингвар подошёл, сверкая улыбкой и утирая пот с лица стянутой с тела рубашкой.

— Чего не спишь, саранча?

— Ищу кого сожрать, — мрачно ответила девушка, с хищным интересом осматривая коллегу.

— И как?

— Повезло им, дрыхнут, а то бы назавтра парочки не досчитались...

Дриллеры завершили тренировку и собрались гурьбой за спиной у командира.

Ванда тут же обозлилась:

— Чего пялитесь?

Карский хихикнул. Ближние скафы откинули шлемы; внутри — пусто.

— Это что за выдумка? — сегодняшний день оказался богат на события, потому Ванда даже не особо удивилась.

— Да вот, решил развить идею, раз уж с тобой на Арене не прокатило.

— И все пустые? — не поверила Ванда.

— Ага. Я задал искинам пределы самостоятельности в хаотических координатах и перебор паттернов по методам схождения психо-фракталов... С накоплением опыта. Надеюсь, со временем смогут убедительно изобразить людей.

— А как сейчас?

— Издалека — более-менее, но ты сама знаешь, запрещено нарушать границы разумности...

Скафы безмолвно пялились на Ванду. Ей стало зябко.

Холодно. Надо согреться.

— Пойдём!

— Куда?

— Ты мне ещё вопросов дурацких позадавай! Идём, говорю! — Ванда схватила Карского за мокрую от пота руку и потащила за собой. Дриллер едва успел натянуть форменку.

Скафы проводили их синхронным движением шлемов. Да, с хаосом у них пока не складывается, — подумала Ванда. — Или с фракталами. Да и наплевать!

К Ванде ехали молча, сидя напротив друг друга в большой капсуле лайна, подрагивающей на стыках и посвистывающей на поворотах. В глазах дриллера девушка иногда читала: "А оно мне точно надо?" и скупо усмехалась. Ей — надо, а Ингвар и потерпит, если что.

В пеллате затащила парня в свою каюту, толкнула в сторону кровати, и обещающе улыбнулась:

— Я в душ. Тебе не предлагаю, и так сойдешь.

В гигиеничке Ванда пустила воду погорячее, постояла под жесткими струями, устало опустилась на пол и обняла руками колени.

Через минуту спала.

...и утонула в глубоком мягком кресле.

По левую руку от Ванды в таком же кресле совершенно беззвучно размахивала руками незнакомая белобрысая и светлокожая девчонка; тараторила, вспыхивала краткими улыбками, сверкала сияющими глазами, изредка хихикала, тыча пальцем куда-то в сторону. Ванда послушно обернулась: там на низкой подставке воздвиглась широкая чёрная доска.

На доске светился экран с непривычно зернистым изображением, а на том экране плоские люди в белых рубашках и потешных коричневых обтягивающих штанишках бренчали на дурацких инструментах. Посреди этой группы гордо торчала мужская фигура, обряженная в совсем уж вычурную одежду с кружевным воротничком и широченными рукавами. Фигура разевала рот и издавала ужасающе немелодичные звуки, время от времени вытаскивая из-за спины живчика-толстячка, который тут же принимался верещать.

Басовито лопнула невидимая струна и Ванда, наконец, услышала не только крики с экрана, но и соседку.

Лики Великих!

Девчонка говорила на аркесте! Но что за аркест, где она его учила?! Плоский, примитивный, упрощённый до одномерности, до потери смысла. Настолько грубый и шершавый, что можно использовать вместо мочалки, а то и как щётку — для вычёсывания длинношёрстых овец. Ужасный акцент девчушки буквально царапал слух, заставлял морщиться, а смысл речи оставался загадкой: понятных слов нашлось не больше трети.

Малышка чем-то делилась с Вандой, иногда заливалась звонким колокольчиком, а то закрывала лицо ладонями и хихикала оттуда, иногда же — придвигалась ближе, оглядывалась, и со сладким ужасом шептала тайное; спешила вывалить на гостью всё самое важное и яркое в своей жизни.

Ванда могла поклясться: ещё минута, две, три такого разговора — и придётся залечивать ссадины на ушах. Но девчонка и не думала останавливаться — трещала и трещала, смеялась, дергала Ванду за рукав пышного белого платья, из-под которого нелепо серела броня скафа.

Ванда вскочила, зажала ладонями уши и бросилась прочь, выскочив из комнаты на балкон. Тот устроили на втором этаже жилого здания; дом был высок потолками, светел стрельчатыми окнами и пышен архитектурой, пусть и обветшалой. Трёхэтажное строение подковой охватывало широкий двор, а там, дальше, виднелась прямая аллея, обсаженная вязами и пирамидальными тополями. Слева торчала водонапорная башня из потемневшего от времени красного кирпича.

То ли загородный дом, то ли целое поместье.

Внизу, на тёсаных гранитных плитах двора топтались имперские скафы. Их оказалось с десяток, и все — разные: тощие и толстые, дылды и карлики. Внешний слой брони помят, поцарапан, местами даже расколот. Увидев Ванду, они выстроились полукругом, в центре оказался самый высокий. Скаф молитвенно протянул руки к девушке, откашлялся и взревел дурным басом:

— Вы чудо Расы, великолепнейшая Ванда!

— Вы сладостны форматом, прозрачен ваш инфир!

— Деяньем же коварного Оффира, я поражён, я отключён!

— Но покажу, я покажу, твёрдость мою, верность мою!

— И я не брошу, не отпущу я никого!

Остальные скафы поддержали солиста, рявкнув хором:

— Ни одного! Ни одного! Мы не отпустим никого!

Ожившая броня слитным движением отбросила на спины шлемы и распахнулась густо-смоляными провалами пустых торсов. Оттуда, из гулкой пустоты, потекла тихим журчаньем лесного ручья нежная мелодия, но не прошло и минуты, как музыка возвысилась до мощи органных аккордов. Яростное цунами набирало силу, переходя от регистра к регистру, от октавы к октаве. Уши закладывало, древний гранит балкона дрожал под ногами.

В какой-то момент Ванда осознала, что скафы пригнулись, нацелились, и ей в лицо уставились жерла десятка соник-пушек. Под ударом звукового тарана балкон начал крошиться и трескаться; опора ушла из-под ног Ванды. Гранитные обломки с треском и грохотом посыпались на плиты двора, тяжко ухая и разлетаясь.

Камни. Но не Ванда!

В миг обрушения та привычно дернула рукой, белое платье распахнулось, сложилось в мощные сияющие надкрылья, и скаф ударил ими по воздуху.

Ванда взмыла к небу.

Обозлённые певцы единым движением подняли руки и нацелили их на парящего как ангел десантура. С громыханием и рёвом перчатки скафов стартовали, чертя небо дымными следами. Но девушка ускользнула от снарядов, и те грохотнули на высоте, расплываясь рваными серыми клочьями в небесной синеве.

Ванда же поднималась широкой спиралью, оставляя внизу обезумевшую броню. Вокруг распахивался мир: открывались дома и постройки поместья, тёмно-оливковые пятна рощиц и золотые квадратики полей, серые ленты дорог, а где-то у горизонта сверкало старое серебро моря и царапали небо занозы городских домов-башен.

Много ниже неумело взмахивала серенькими крылышками давешняя девчонка. Она летела неуверенно, дёргано, то проваливаясь едва не до земли, то суматошно молотя воздух короткими крыльями и взмывая над кронами тополей.

И — крича от восторга на диком аркесте.

— — —

Ванда проснулась, повалялась с закрытыми глазами, провела рукой по кровати справа от себя. Холодно и пусто. Девушка сладко зевнула и позвала:

— Делла!

— Да, хозяйка?

— Покажи, что ночью было.

Искин скинул запись, и Ванда принялась листать.

Вот она затаскивает Карского в каюту и толкает на кровать. Вот машет ему рукой и уходит. Карский сидит с глуповатой улыбкой. Сидит долго, Ванде даже пришлось перемотать видео. Минут через пятнадцать улыбка поблекла, парень подёргал себя за короткую шевелюру и отправился искать хозяйку пеллаты. Нашёл быстро, потому что вскоре появился в каюте с голой и мокрой Вандой на руках. Уложил в кровать, порылся по шкафам и, не найдя полотенца, обтёр свернувшуюся в калачик Ванду чистой майкой и укрыл одеялом.

А затем — ушёл.

Ушёл! Вот сволочь, ушёл! Ну, хоть в дверях оглянулся. А мог бы и до утра остаться! Поди, там бы чего и сложилось...

— Хороший парень этот дриллер, — разочарованно пробормотала Ванда.

Ещё раз сладко зевнула и побрела в гигиеничку. Ничего не было? Да и ладно, пусть скиснут те, кто нас не захотел! Хотя... Ладно, даст Карскому шанс, не так уж парень и виноват, ведь Ванда сама уснула под душем.

— Так, первым делом внешники, а уж мальчики потом.

Десантур по-быстрому перекусила, сунулась в инфир, получила пакет с ответом от губернатора Черванны. Судя по печати, до самого губернатора запрос не добрался, на письмо Ванды ответил третий помощник пятого письмочитателя — один из искинов-секретарей — и прислал в ответ цветистый текст листа на два, но без капли реального смысла.

Девушка составила запрос ещё раз, в выражениях пожёстче. Не успела отправить, как инфир выплюнул совершенно хамскую отписку. Ванде указывалось, что подобная информация предоставляется лишь авторизованным представителям ОКСН. А дальше — на три листа оценка ничтожности позиции Ванды в местной табели о рангах с точки зрения Черванны. На сей раз письмочитатель был выше рангом. Но — тоже искин.

Ванда злорадно ухмыльнулась. К третьему запросу приложила подробный разбор фальшивого инфопотока и новой симуляции, рассчитанной с помощью солипсического вируса. И даже не стала перечислять лакуны, те и так заляпали чернильными пятнами весь хронопоток.

На сей раз ответ пришёл часа через два. Ванду мягко повлекло в инфир; сопротивляться она не стала и очутилась в безликой переговорной. Пустая светлая комната, простой стол, два неудобных стула, переговорщик. Тоже безликий; кто-то нацепил стандартную аватару. Впрочем, имя и должность подтверждены: Сой Рукинов, заместитель губернатора Черванны по вопросам трансляций.

Мужчина со скучающим видом осмотрел Ванду и кивнул, приветствуя.

— Ванда Тея Керн, торговец?

— Верно. А вы?

— Сой Рукинов, можете звать меня просто Сой.

— Доброго дня, просто Сой.

— Успешны ли сделки, длинны ли чеки, Ванда Тея Керн?

— Я не из ганстеров, Сой.

— Ах, да... — переговорщик окинул Ванду пристальным взглядом и поморщился. — Давно не встречал ваших коробейников в наших краях. Чем торгуете, офеня Керн?

— То тем, то этим. Обычно выперцами. Морожеными.

Сой Рукин закаменел лицом и явно подумал нечто нефиричное.

— Поня-я-ятно... Так зачем беспокоите губернатора? Планета наша невелика, каждый человек на счету, и домус Латти сейчас всерьёз занят — руководит восстановительными работами. Вы наверняка в курсе: нашу мирную планету недавно атаковали агрессивные чужие и нанесли огромный ущерб. Всё население Черванны трудится без устали и героически...

— Да-да. Об этих событиях я и запросила информацию.

— А каким путём к вам попала та, гм, плохо структурированная линия событий?

— Добрые люди поделились. И на пакете есть печать губернатора Черванны.

— Люди, вот как. Но вы же понимаете, губернатор не сам готовит подобные записи. Наши наблюдательные станции разрушены во время атаки, мы потеряли множество опытных и ценных специалистов. Нынешний персонал набран из новичков и студентов, они ещё навыки толком не успели загрузить, потому ошибки неизбежны, — развёл руками заместитель по вопросам трансляций.

— Отсюда и запрос на уточнение. Многовато ошибок, надо бы исправить.

Сой Рукинов помолчал.

— Информация конфиденциальная. Решение о передаче принимает лично губернатор. Я могу попробовать организовать встречу с домусом Латти дней через четырнадцать.

— Слишком долго. Кому это надо, через две недели?

— Двенадцать, и то не гарантирую.

— Через декаду во Внешность придёт Добровольческий флот ОКСН и вытрясет из вас всё нужное.

Помощник губернатора состроил кислую физиономию.

— Десять.

— Информация нужна срочно, Сой!

— Одно тёплое слово может на полгода согреть, Ванда Керн, а вот излишняя настойчивость между добрыми друзьями во Внешности не принята. Быстрее недели не выйдет.

— А кто тут друзья? — искренне удивилась Ванда. — Друзья не кормят союзников кривыми данными. Из-за вашей фальшивки моя торговля в опасности, я не могу правильно оценить риски и проложить безопасный маршрут.

Рукинов постучал пальцами по столу и с сожалением заявил:

— Значит, не договорились. Увы, я должен вернуться и помочь губернатору в решении важных вопросов. А ваша активность будет фильтроваться, я вынужден оградить домуса Латти от лишнего беспокойства по незначительным проблемам.

Он коротко кивнул и инфир растаял.

Ванда выслала на пробу пяток разных писем, все вернулись с пометкой отказа в доступе. Прямого адреса губернатора Черванны у неё не было, а послания в офис — фильтровались. И даже прямой адрес ничего не гарантировал, чёрный список есть чёрный список, един на все контакты. Да и Сой Рукинов не выглядел мальчиком на глайдерке, раз уж сумел мгновенно перенастроить искинов-секретарей.

Тут нужен серьёзный инструмент. Топор. Или молоток. Ведь ясно каждому грегу: если надо постучаться — возьми кувалду побольше, а нет — сделай вид, что есть и ломись ещё наглее! Но молотка у Ванды нет, да и вар-танер не даст. Царкин об этом предупредил прямо.

У кого бы занять молоточка?

Девушка надолго задумалась, потом просветлела лицом.

...Боевой группой "Нардорера" командовал шторм-адмирал Герхард Геттер Тоффлер, и это было необычно. Штормирал — это сотня лет успешной и активной службы, и не в тылу или штабах, а на передовой — Периметр, нули или даже фронт бойни с очередными чужаками. Штормиралу прилично выдать мобильную базу, а не древний авианосец с батальоном пехоты и полусотней москитов. Но, что есть, то есть, Герхарду Тоффлеру дали "Нардорер", да и то не весь, а подчинили лишь боевую группу. Впрочем, адмирал не жаловался, а значит — видел перспективы. Или ему наплевать, за сотню-то лет ко всему привыкнешь.

В молодости адмирал прошёл через десантурный колледж и, по слухам, не забыл о прошлом, на что Ванда питала определенные надежды.

Ванду Тоффлер принял быстро, то ли скучал, то ли имел виды на офицера с неопределённым статусом. Шторм-адмирал оказался высок, костист лицом и сух телом. И очень прям.

— Не люблю маркетинг. Вот так ходят, вынюхивают, а потом лучшие люди пропадают!

— Пропадают, одер?

— Напрочь пропадают! Уходят в маркетёры. Мозгами шевелить, кря их возьми!

— Согласна, одер штормирал. Мне тоже маркетинг не по душе.

— Не нравится мозгами шевелить? — с подозрением сощурился адмирал.

— Временно прикомандирована от Департамента 65*, одер! А так-то я десантур.

— А! Вот оно что... Я-то думал, откуда у Царкина такая боевая ба... гхм... Ну, десантур десантуру надкрылья 66* не откусит... Чего хотела, лейт?

— Мне нужен полный дрилл-квад, одер.

— Вы там с ума сошли, в своём маркетинге? — спокойно спросил адмирал, тут же забыв о том, что Ванда — десантур. — Квад это тридцать рядовых, командир, три электрика и семь человек из группы тяжёлого оружия. Не жирно ли?

— Никак нет, одер штормирал! Это минимальная потребность!

— Зачем вам дрилл-квад, штат-лейт?

— Сходить в гости, одер!

Адмирал склонил голову к плечу.

— В гости.

— Да, одер. Необходимо громко постучаться!

— Штат-лейт, вам подсунули самогонку из прокисших выперцов.

— Со всем уважением, одер, но из выперцов разве что шашлык готовить.

— Вы уверены, лейт? Мне вчера ваш начальник заливал баки, что самогонка из... гхм...

— Не уверена, одер.

— Ладно, зато честно. Значит, врал твой начальник, кря его поперёк... — адмирал нахмурился. — Людей не дам.

— Тогда... выдайте сорок комплектов брони дриллеров и какое-нибудь вооружение. После операции всё возвращу, одер!

— Да зачем это тебе?!

— Постучаться, одер!

— Броня. В гости. Постучаться. К кому?

— К одному из местных губернаторов. Он задолжал чуток полезной информации.

— А он сам-то об этом знает?

— Пока нет, одер!

Адмирал пошевелил седыми бровями. Похоже, намечалось развлечение.

— Тебя ведь формально вывели из штата Департамента?

— Именно так, одер.

Герхард Тоффлер с удовлетворением хмыкнул: если что, Флот — в стороне.

— Скинешь мне запись, лейт.

— Будет исполнено, одер!

— Свободна.

Из инфира Ванде упал пакет с разрешением на получение брони и легкого оружия. Девушка отправилась в сторону казарм боевой группы, раздумывая: звать ли на помощь Карского или обойтись официальными каналами. Видеть Ингвара не хотелось, но без него дело затянется. Как бы и броню получить, и от встречи увильнуть?

Не вышло. Лейт дриллеров торчал у входа в казармы, ждал Ванду.

— Дед прислал задачу: обеспечить тебя бронёй и вооружением.

— И тебе привет, мыльный змей.

— Кто бы говорил.

— Мог ведь разбудить!

— Не сверли мозг, саранча, — поморщился Карский. — Давай разберёмся с задачей, на меня сегодня много всякого навешали.

Ванда вспомнила Соя Рукинова и кивнула.

— Тебе обязательно боевые скафы или пойдут тренировочные?

— Боевые. Надо показать квад во всей красе.

— Да эти землеройки всё равно не поймут, а так бы я тебе быстро напечатал и... Ладно, — Карский выставил вперёд ладони, верно оценив выражение лица Ванды. — Закажу со склада боевые. Через полчаса доставят прямо на корабль. Оружие только лёгкое, тяжёлого Дед не разрешил.

— Хорошо. Буду благодарна, если подкинешь два командирских скафа. И ещё кое-что надо уже от тебя лично: отправь мне отпечаток искина, ну, одного из тех самых, которых ты тренируешь по ночам.

Дриллер поморщился, но кивнул.

— Хороший ты парень, скотина такая! — треснула его по плечу довольная Ванда.

И ушла.

План исполнялся, наглые внешники получат по сусалам. Чего ещё желать?!

А Ингвар смотрел вслед и не мог решить: точно ли ему это надо?

— — —

Контейнер опаздывал и потому бежал вприпрыжку. Он дробно простучал по палубе, подпрыгнул и плюхнулся прямо в распахнутый "Деллой" грузовой портал в верхней части корабля, заняв место в трюме напротив ящика с гильотиной и зверями.

Ванда позвала близнецов и вместе с ними принялась разбирать посылку. Вскрыла контейнер, вытащила коробку сублимированного скафа и бросила на пол; броня надулась, поднялась, прошлась туда-сюда по трюму, подключилась к локальной магистрали массопередачи, насосалась воды и глюкозы, и принялась вариться. Сорги наблюдали с интересом, привычные для них имперские скафы распаковывались иначе.

Девушка поворошила пакеты в контейнере, нашла близнецам командирские скафы и скинула инструкцию по активации и настройке.

— Это теперь ваше... временно. И никаких живодрамных художеств! Запомните — вы теперь дриллеры, а значит и расцветка скафа флотская.

— Скукота, — протянул Энтос.

— Зато защита неплохая, седьмой уровень, — возразил довольный Энван.

Энтос презрительно фыркнул, от большого ума сунул руку в полуготовый скаф, ошпарился и принялся облизывать пальцы, недовольно шипя и подвывая.

Ванда плюнула с досады и ушла. Из-за идиота Энтоса у неё разболелась голова и настроение упало в ноль. И пока сорг не восстановит обваренные пальцы, у девушки будет колоть в висках и дергать руку.

Капитан пеллаты и — формально — вольный торговец добралась до рубки, проверила статус корабля, заказала заправку водой и техническими жидкостями, прикупила на всякий случай пару стандартных контейнеров чистых материалов и отправила запрос на расстыковку.

Она уже давно ждала этого — когда, наконец, пуповина обязательств и подчинения порвётся и появится возможность уйти в свободный поиск.

Вот, настало.

"Синеглазка Делла" осторожно выплыла в пространство, разогналась и нацелилась на первую точку по маршруту, двойную звезду в семи световых от Ольсатера. До Черванны — около семисот световых и Ванда планировала проделать их за неделю, благо по дороге нашлась пара подходящих Врат.

Десантур активировала сканирующие системы; из угольно-чёрных пятен на поверхности пеллаты поползли уши — гибкие криволинейные конструкции, смахивающие на рассечённые вдоль конусы. Корабль приобрёл вид этакой здоровенной шишки, у которой встопорщилась чешуя. Всех возможностей "Деллы" Ванда показывать внешникам не хотела, потому сканирующие системы выдвинула едва ли на треть. Но и этого достаточно: за полчаса искин набрал нужную статистику, Ванда погрузилась в расчёты навигации, подправила вектор разгона и пеллата ушла в прыжок.

Позади осталось пространство Ольсатера, заполненное деловитым шевелением землеройных барж, вспышками перерабатывающих комплексов фабрикатт и фабрикарров, солидными перемещениями патрульных эскадр, суетой шустрых гражданских челноков, долгими разгонами пузатых фрахтеров, дрожанием инфира вокруг гигантских цитаделей, острым блеском кольца Адамантовой Змеи и ярким сиянием Розы.

А у края системы вспыхивали маяком региональные Врата, пропуская на струну всё новые и новые корабли, а то и целые конвои.

Самые умные и осторожные бежали из Внешности.

* * *

< Тота из трансляции "Слухи на рынке" >

"В кассационную войну между Семьёй Слаутов из Верхнего Круга и шестью семьями из Среднего Круга по дополнительным соглашениям вступили ещё пять семей из Среднего Круга. На стороне Семьи Слаутов выступили Семья Тресковичей и Семья Ги-Ана из Верхнего Круга.

Рейдерские действия развернулись в пространстве скоплений у восточного края лазурного сектора 2 и практически остановили торговлю и логистику около региональных Врат во Внешность. Собрание Гансты объявило о временном ограничении движения в прилегающих к Вратам скоплениях для военных кораблей иных государств во избежание страховых случаев и непредвиденных убытков.

Цены на основные ресурсы показывают существенную тенденцию к росту. На рынок выставлены неизвестные ранее объёмы ресурсов, однако заметного влияния на тренд они не оказали.

Информации об итогах переговоров Малой Биржи и Совета Обороны на рынок не поступало. Суммы в контрактах на инсайдерство по данным переговорам выросли в среднем на 74%"

< Тота из трансляции "Вопросы Внешности" >

"Союз Фабрикантов заявляет о завершении формирования Единого Флота Внешности. Как утверждают инсайдеры, в его состав вошло до шестидесяти мобильных баз и около пятисот кораблей сверхтяжёлого класса.

Союз Фабрикантов также объявил о создании центрального управляющего органа для подконтрольных Союзу территорий Внешности — Совета Обороны. Как считают местные трансляторы, мы наблюдаем рождение новой человеческой империи. Кто в конце концов её возглавит — неизвестно, но на время войны, предположительно, сохранится коллегиальное управление.

Сообщают о крупных сделках среди Минералиссимусов, об активных дружеских слияниях и силовых поглощениях. Аналитики осторожно предполагают, что основная масса фабрикатт и фабрикарров сосредоточится в руках трех десятков Семей и Династий.

Поставки мобильных баз из наличия Флота Зелёной Арки пока не завершены.

...Срочно! Только что поступило первое указание от Совета Обороны: информация о потерянных системах и мобилизационных мероприятиях с этого момента считается закрытой и более недоступна для трансляции"

< Тота из трансляции "Инфоцентрал ОКСН" >

"Добровольческий флот ОКСН из-за конфликта на территории Торговой Гансты поменял порядок движения. Те эскадры, которые ещё не добрались до региональных Врат на территорию Союза Фабрикантов, отправлены маршрутом через Зелёную Арку.

К настоящему моменту одобрение нового маршрута от канцелярии Короля-Древо не получено, но Курия ОКСН выражает уверенность в едином понимании правительством Зелёной Арки и Курией ОКСН необходимости действий во имя осуществления союзнической поддержки единочеловеческой деятельности"

< Тота из трансляции "Глас Древнего" >

"Старая Империя не комментирует слухи о передвижениях имперских флотов. Старая Империя не комментирует слухи о начале широкой расконсервации так называемых сублимированных кораблей.

Старая Империя не комментирует слухи об отправке Высокого представителя Древнего Императора к Королю-Древо Зелёной Арки и Высокого представителя Древнего Императора к Собранию Гансты"

< Квота из трансляции "Скачущий по деньгам" >

" — ...А новости-то сыпятся одна другой солоней!

Землеройки до того пересра... пугались, что забыли былые вольности и собрались могучей кучкой, объявив Внешность новой империей. И не просто языком по зубам прошлись, а немедленно сляпали общий флот да учредили ярмо себе на шею, Совет, ишь, Обороны!

Теперь два десятка самых пронырливых начнут командовать остальными, и попробуй чего вяк-вяк — вмиг в твоём золочёном пенале образуется дырка, и ты выскочишь любоваться пустотой в одних труселях.

Но, запомните эту квоту, через год или два эти проныры скоропостижно перемрут, найдётся двое-трое самых ушлых, и они начнут руками водить, да указывать, кто и чем владеет. Не-е-ет, ни разу ещё империя не рождалась без большой крови, возьмите хоть сантасов...

А вот заваруха у торгашей случилась в самый препаскудный момент и фирится мне со всех точек: ту кашку помешивает большая друзяшка с самой вершины. С такой острой вершины, что аж зад колет друзяшке, не может этот выперец усидеть спокойно.

Что же делать в сей ситуации нам, маленьким и пушистым инвесторчикам? Да всё как обычно: покупать на падениях и продавать на подъёмах.

Кто купил минеральчики полгода назад, тот сейчас хлопает по пенке на гребне волны. Кто ждал лучшей цены — булькает в глубине. А кто до сих пор жабится вытащить триллиончики из длинного, тем советую брать контейнер на кладбище, пока там дёшево. В наше время кредиты падают, а вот чистяк радует разгоном и прыжками.

А! Сё моя жгуча: кто шевелил извилиной в прошлый раз, тот успел дёрнуть за хвост удачу! Мне тут навалило радостных пакетов — друзяшки хвастают шустрым умом и пониманием, успели цапнуть ближние кладовки.

Ну да ничего, вселенная велика и всем хватит места, где выгрызть личные норки. Главное — смотреть на умных, навроде меня, и не толкаться ушами.

И вообще, верьте мне, друзяшки, из дырявого мешка Гансты мы вытрясем ещё немало звонких кругляшков, их сейчас начнут щемить с трёх углов, не будь я сам Великий Хвостатый Скачущий По Деньгам!"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

12784 год Основания Мира, май.

Четыре месяца от точки Неизбежности.

Внешность, синий сектор 2, скопление 724-106, система VERR-045FD (0.1).

Заброшенный торговый пост Ассоциации "Ралан", Грета VII.

Посадочную площадку швырнули на границе леса и степи.

Катос Зейдель видел, как это было: тяжёлые топтеры сбросили на опушку леса десятки разномастных, выкрашенных в оранжевый цвет, машин и множество огромных контейнеров с плитами из армированного бетона; грейдеры грубо содрали верхний слой почвы и кое-как разровняли; плазменными горелками выжгли семена и корни растений, а по курящейся от жара земле наспех раскидали серые плиты.

Так подготовили временное посадочное место под грузовики с оборудованием и строительной техникой для возведения крупного терминала — основы любого торгового поста. Затем грейдеры поползли в степь, срезая метровый слой чернозёма и расчищая место под основное поле. В стороне постепенно рос террикон — всю срезанную плодородную почву свозили сюда, на неё у будущих хозяев планеты были планы.

Но дела пошли плохо: прогнозы на рост населения в секторе оказались ошибочны. Да ещё соседи открыли новый удобный маршрут, тот оказался короче и быстрее пути через Грету VII. Освоение планеты остановили. Грета VII так и осталась Гретой VII, позабытой дырой в стороне от торных дорог.

Обломанные зубы недостроенных зданий на краю космодромного поля стали памятником надеждам и домом мелкому зверью. Рядом с ветшающими стенами ржавела строительная техника, её оказалось дешевле бросить, чем вывозить.

Накрытую бетоном площадку время тоже не пощадило: серые плиты перекосились, их выперло из земли весенними дождями и зимним льдом. Иные лопнули, бесстыдно обнажив ржавые жилы арматуры, а из трещин неудержимо рвалась местная зелень — тёмно-зелёная, плотнотелая, с хорошо заметными бордовыми прожилками на листьях. Местами ветром намело целые холмы земли и песка, а по краям площадки вытянулись к небу густые купы высоких раскидистых деревьев и непролазные заросли кустарника. Лес наступал на степь, попутно заглатывая полуразрушенный мемориал делам человеческим.

Придёт время, и о Грете VII вспомнят. Вновь появятся топтеры со строительной техникой, опустятся с неба километровые лихтеры, на планете возникнут города, заплещет людское море... Через сотню-другую лет. Или половину тысячелетия. Так и будет, ведь люди давно поняли — если здесь не живёшь ты, то заведётся иной хозяин: с когтями, жвалами, длинным гибким хвостом или буркалами размером с арбуз. Жизненное пространство пустоты не терпит.

Но сейчас — безлюдье.

Почти. Кое-кто обосновался неподалёку от запустелых развалин.

...Зейдель выключил просмотренную уже десяток раз трансляцию о заброшенной стройке, окинул взглядом блёкло-голубой небосвод с редкими нитями перистых облаков, засыпанный песком бетон и болотного цвета конус десантного бота на нём, несколько едва различимых пирамид защитных дронов по периметру площадки. После чего глава разведки уселся в тени бота прямо на бетон и смахнул со лба пот. В этих краях тёплый сезон на переломе и местное светило добросовестно жарило, раскаляя мёртвый камень, заставляя живых прятаться в тенях.

Стояло полное безветрие. Было слышно, как тонко звенят над цветами яркие мушки. Близкий лес дышал липкой влажностью, но начальник маркетинга корпорации "Триуннер" наслаждался даже этой сырой духотой: нечасто выдавалась возможность спуститься на планету, и ещё реже — отложить всё и просто ждать, забыв о делах и проблемах.

В небесах тихо рокотнуло.

Катос Зейдель запрокинул голову и опустил забрало скафа. На выцветшем полотне неба возникла яркая точка. Скаф укрупнил изображение и вывесил вокруг него рамку: с неба падал безымянный номерной крейсер; или нечто, маскирующееся под таковой.

Адон.

Крейсер быстро терял скорость, сбрасывая плазменную шубу. Позади него вспухали и рассеивались белёсые облачка. В паре километров от земли корабль затормозил. Снова громыхнуло, сильнее. Крейсер теперь спускался медленно, вращаясь в плоском штопоре. Кто-то перехватил управление и развлекался как мог. Кто-то... Адон! Через неделю после смены тела владелец корпорации всегда начинал чудить, о чём хорошо знали его ближние помощники.

Вскоре личный рейдер Денанция Морато Кара завис над площадкой и приземлился неподалёку от десантного бота. Захрустел, тяжко дёргаясь серой двухсотметровой тушей, ломая плиты и дробя в пыль старый бетон. Оглушительно треснуло, заскрежетало и корабль замер. От бортов брызнули тёмные капли боевых дронов и разлетелись в стороны, образовав внешний круг защиты и целеуказания.

Опустилась аппарель, на ней появился Денанций Кар в лёгком скафе с откинутым шлемом. Упакованная в тяжёлую броню пятёрка охраны выскользнула следом, окружив владельца корпорации "Триуннер" широким кольцом.

Зейдель поспешил встретить повелителя.

— И какой четверти ты меня позвал, Катос? — бросил чем-то очень довольный Денанций, спрыгнул с аппарели и скорым шагом отправился вдоль корабля, похлопывая ладонью по горячему борту, и с интересом оглядываясь по сторонам.

Мир делару понравился. Жизнь на станции или корабле имеет свои преимущества, но планеты — всегда нечто особенное; такое, чего ни на какой станции не найдёшь, ни на какой цитадели не выстроишь. Каждая планета — яркая жемчужина на нити жизни, а омолодившийся Денанций Кар спешил жить.

Вот и сейчас — сорвал проросший через трещину в бетоне цветок и, понюхав, отбросил; пнул песчаный нанос, оставив глубокий отпечаток ботинка; сломил с низенького кривоватого деревца ветку и разогнал ею деловито жужжащих над мелкими цветами красных мушек; взобрался на поросший зеленью холмик, поскользнулся и съехал по песчаному склону, едва удержавшись на ногах; запрыгнул на перекошенную плиту, перескочил на другую; неожиданно метнулся в сторону, пытаясь вырваться из кольца охранников, обогнать в своей лёгкой броне их тяжёлые скафы со встроенными ховерподами.

Чудил.

Тело испытывало Господа, но не как прежняя сухая и морщинистая оболочка. О, нет! Свежее тело стало куколкой, из которой вылупилась бабочка-имаго юного Денанция. Родилась и принялась яростно познавать мир, пока крылья свежи и ярки.

Но Зейдель знал: краток век бабочки! месяц, другой, и это пройдёт. Адон привыкнет к телу, утихнет гормональный шторм и вернётся прежний Денанций: осторожным, подозрительным и скаредным Господом. А то и месяца не выйдет, ведь воспоминания "племянника" потеряны, приживлять нечего. Надо ловить момент, пока повелитель в таком состоянии. Можно сподвигнуть на такое, на что прежний Господь бы не решился.

Время сейчас быстрое: час год определяет.

— Есть важное, господин, — произнёс в спину Денанцию запыхавшийся от жары и бега Зейдель.

— Дорога обошлась дорого, стоило оно того? — сказал делар, ненадолго обернулся, кинул на Зейделя короткий взгляд, и принялся карабкаться на вставшую колом плиту. — И ещё... я отложил... важные переговоры... с внешниками. Уф!

— Увы, Адон, без вас не получится.

— Ладно, чего там? Говори кратко, детали не интересны.

Поклонившись спине Адона, Зейдель на миг задумался и сформулировал:

— Скотобоязнь, господин. Нашлась ниточка, можно потянуть.

Денанций остановился. Обернулся. Склонил голову к плечу. Нахмурился.

— Пахнет триллионами. Так ты узнал причину тех проблем?

— Я нашёл специалиста, который может подсказать нужную дорогу.

— И что, без меня никак?

— Первый контакт вышел неудачным, исполнители не нашли правильного подхода. Хотели просто денег сунуть, но... пришлось извиняться.

— Хочешь сказать, что твои люди не смогли договориться с захолустным мудряком? Погоди, денег посулили? Мало дали, что ли?

— Человек непростой, Адон. Сертифицирован аркестрантом восьмого уровня, а у таких людей отношения с деньгами... особенные. Только за кредиты работать отказался, потребовал встречи с вами.

Денанций недоверчиво прищурился. Зейделя как льдом внутри мазнули: слишком недавно сменил тело Адон; видеть нежное лицо юнца, светлый пушок над губами, скупую россыпь веснушек, — всё ещё непривычно. И — наводит на мысли, которые могли стоить жизни. Ведь самому начальнику разведки оставалось едва сорок-пятьдесят лет; форматом не вышел, а перепаковаться у сантасов не получится, — узел лояльности не позволит.

— Знатный персонаж, — произнёс глава корпорации. — Сколько ему?

— Ей. По открытым данным не больше ста тридцати, но регистрация подчищена.

Адон озадаченно хмыкнул. Женщина, владеющая аркестом на восьмом уровне, всего на ступень ниже, чем уровень владения самых мощных искинов Торговой Гансты? Такая молодая? И — живёт тут, в дальней Внешности, у теневых за рогами?

— Потребовала, значит, встречи... Ты всё подготовил?

Стояло за этим многое. Но в первую очередь — безопасность.

Глава маркетинга внутренне вздрогнул и выдохнул:

— Нет.

— Нет? Давно не слышал от тебя такой глупости, — сказал Денанций Кар и непроизвольно поморщился. — Прохлаждаешься. А кредиты текут!

— Работаю в поте лица! — возразил Зейдель и утёр тот самый пот. Холодный. — Но ситуация сложная, аркестранта убедить не вышло, а надавить нечем. Выходит, или сейчас рискнём, или отложим дело до возвращения в Гансту, там найдём хороших специалистов...

— ...и уже завтра мой секрет окажется на бирже. Этого хочешь?

Зейдель промолчал; очевидность не требует слов. Адон зло пнул торчащую из земли обломок бетонной плиты, от неё отвалился кусок и повис на ржавой арматурине.

— Ты должен избавлять меня от мелочных проблем, а не использовать как отмычку! И уж тем более, не рисковать мной и Планом...

Глаза Денанция потемнели, черты лица резко заострились. На миг из него проглянул прежний Адон. Зейдель заметно вздрогнул и Денанций Кар довольно осклабился. Ткнул пальцем в грудь Зейделю и завершил:

— ...но я — Господь побеждающий! Поехали.

Необычным аркестрантом Адон заинтересовался, на что Зейдель и рассчитывал.

По грузовому пандусу из рейдера выполз бронированный ховер; в верхней части корабля раскрылись люки и оттуда стартовали два штурмовых топтера. Денанций Кар, Зейдель и охрана погрузились в ховер, и направились на юг, где равнину рассекала извилистая река с одиночным высоким холмом на берегу.

Ховер тихонько свистел, скользя над высокой травой. Тяжёлые топтеры нарезали круги в вышине. Денанций распахнул экран во всю ширь и с интересом разглядывал тёмно-зелёное море травы. В траве мелькали яркие золотые и карминные пятна покрытых цветами кустов, изредка выныривали серые спины гранитных валунов, вспархивали стаи мелких птиц.

— Далеко ещё? — бросил Денанций.

— Минут пятнадцать.

Вскоре Зейдель остановил броневик и тот завис, прижимая ховерподами траву. По степному морю побежали широкие волны.

— Здесь штурмовики придётся оставить.

— Да не сошёл ли ты с ума, Катос? — изумился Денанций. — Или ты прочёл в словаре значение слова "доверие"?

— Таково условие встречи: пропустят только одну машину, — ответил Зейдель, пристально вглядываясь в равнину. — И в гостях придётся вести себя осторожно. Причину скоро увидите.

Броневик пересёк невидимую границу, штурмовики остались позади.

Вдалеке, у самого горизонта, в мареве горячего воздуха проявился неясный абрис холма с вершиной резких очертаний. А ещё — стали явственно видны темные конструкции, разбросанные тут и там по степи.

Ховер замедлился около одной из них. Владелец "Триуннер" с изумлением опознал покрытый копотью имперский штурмбот довольно свежей модели "Крик-270"; крупную партию таких машин корпорация недавно перепродала во Внешность. Штурмбот вбило в землю, и он торчал посреди широкого пятна домертва выжженной почвы: обугленный, частью расплавленный. Видно было, что валяется давно — год, два... Жжёный металл покрылся толстой серо-рыжей посмертной ржавчиной; а вот жизнь возвращалась неохотно — на грязно-серой пропалине виднелись редкие чахлые побеги.

Зейдель двинул броневик дальше. Свидетельства былых сражений проплывали по сторонам. Денанций приник к оптическим сканерам, внимательно рассматривая каждую мёртвую машину. Нашёлся даже обломок корабля — длиной в половину рейдера Денанция Кара — распахавший равнину длинным оврагом при падении.

— Популярный специалист, гостей немало, — недовольно пробормотал делар и покачал головой. — Но сколько денег пропадает... Могли бы переработать.

— Уверен, это палёное дохло оставили специально, господин, — мягко возразил Зейдель. — Намёк посетителям и заказчикам.

— Пожалуй, ты прав. После такой демонстрации чек на услуги можно и задрать. Нам-то сколько выставили?

— Терпимо, господин, в пределах текущего бюджета.

Поставив броневик на автопилот и задав малую скорость, Зейдель повернулся к делару и ткнул пальцем вверх.

— Адон, вы наверняка видели станцию на орбите.

— Висел там какой-то пень, крупный и уродливый.

— Аркианский форт из их последней серии живых крепостей. На средней и ближней дистанции он "Шуммерикад" легко размолотит. А орбита низкая, в пятистах километрах над поверхностью. И завис прямо над нами. Значит, гравиклетку гоняют постоянно, да и движки тоже.

Денанций задумался: стоимость годовой эксплуатации в таком режиме сравнима с ценой парочки крейсеров. Не бедствует аркестрант, не бедствует.

— Дорого ниточка обойдётся, — сделал вывод делар. — Даже если первый счёт невелик.

— Если разберёмся в способе влияния чужаков на людей, то получим волшебный ключ ко всей Внешности. Война только начинается, Адон. А в битве у Черванны "Веллурика" и Харди потеряли из-за скотобоязни треть флота.

— Но если это не чужаки...

— Неужто вы, господин, не придумаете применение такому оружию?

Денанций расхохотался. Хлопнул по плечу Зейделя и сказал:

— Пожалуй, продам пару дорогих уроков семьям Цорталли и Фанкеши. Слишком они активны в моём домашнем регионе. Да и Ма-Тироненко в прошлом году увёл у меня из-под носа целый караван дешёвой массы.

— Знал, что вы правильно оцените, — сказал Зейдель и склонил голову.

— Ладно, убедил.

Тем временем ховер добрался до взгорья.

Зейдель взял управление и обогнул холм с востока, тщательно придерживаясь полученного от аркестранта маршрута. На восходной стороне кургана обнаружилось несколько обширных осыпей, а меж ними вилась неширокая дорога, выложенная битым серым камнем. Тут и там из склонов, откосов и осыпей выступали углы и грани огромных блоков из желтоватого камня.

Холм оказался насыпным: щебнем и песком укрыли высокую пирамиду из громадных обработанных камней цвета светлой охры. Венчающую курган гигантскую фигуру вырубили из колоссального монолита жёлто-красного гранита. Древние строители обтесали титаническую глыбу, придав той грубое сходство с неким животным: мощным, опасным. Лишь морду проработали тщательно — зверь казался совершенно живым.

Величественный хищник недвижно разлёгся на вершине кургана, подобрав под себя крупные лапы и устремив взор свой к месту возрождения светила. Каждое утро он встречал солнце лёгкой ухмылкой и оскаленными клыками, и делал это уже миллионы раз. Ветер, дождь и холод потрудились над исполинской скульптурой, одарив её глубокими трещинами и сколами. Много позже, столетиями или тысячелетиями, основание повелителя холма обложили бетонными плитами и скрепили их скобами из потемневшего металла.

Ховер двинулся вверх по дороге и вскоре достиг просторной площадки, устланной светлым песчаниковым плитняком, прямо перед широким торсом каменного владыки. Меж передних лап темнел проём, за которым скорее угадывался, чем виднелся, узкий коридор, уходящий вглубь холма.

Денанций первым выбрался из броневика и теперь, запрокинув голову, с нескрываемым интересом рассматривал перевитые узлами мышц лапы, когти на которых были впятеро выше человека, тяжкую спутанную гриву, прищуренные глаза с глубокими провалами зрачков, обточенные ветром клыки, и раны, нанесённые временем гранитному хищнику. Вблизи стало ясно, что зверь — то не зверь, а зверочеловек: в чертах лица проглянуло людское, и даже ощеренная пасть казалась не столь оскалом дикой твари, сколь усмешкой при виде давнего знакомца.

Во тьме проёма мелькнули огни и на свет явились две... женщины? Сомнение казалось здесь к месту, ведь ни делару, ни его доверенному помощнику не доводилось встречать подобных существ. В строении тела и чертах лица чудилось кошачье, но чью основу взяли для экспериментов с форматом — затруднился бы сказать и лучший специалист в проектной эволютике.

Если и можно было изнасиловать Алтайские соглашения 67*, то создатель формата сделал это с особым цинизмом, выродив столь странное, что у Денанция на миг мелькнула мысль бросить всё и уехать немедля. За некоторые эксперименты с человеческим геномом чёрную метку от конгрегатских святош получали и причастные, и даже те, кто просто знал о существовании таких химер.

Первая из тварей остановилась в трёх шагах от делара. Защищённая толстой, но гибкой высокоуровневой бронёй буро-серого цвета — как в насмешку, та оказалась производства ОКСН, да будут прокляты единочеловеки! — женщина могла похвастать богатырским ростом, впечатляющей мускулатурой, густым тёмно-огненным волосом на голове и шее, и тяжёлой фазоттой производства Гансты за плечами. А ещё изрядно выдающимися достоинствами, которые магнетически притягивали взгляд кипевшего гормонами омоложенного Денанция. Глаза же твари сияли светлым мёдом и, как с некоторой оторопью отметил владелец корпорации "Триуннер", в них медленно вращались крупные треугольные зрачки.

— Я — Фелисса Шеррса. А это, — женщина повела рукой, указывая на спутницу, которая держалась чуть позади, — Фелисса Гаррса. Мы ваши орфеи.

Денанций Кар молчал, не в силах оторвать взгляд от глаз и... глаз.

Кашлянув, Катос Зейдель протянул:

— Признаюсь, инфирный образ не передавал всей вашей самобытности.

Шеррса нахмурилась и мёд потемнел.

— Не всё можно доверить инфиру. Или людям, — заявила она. — Досторечённая Хольга-Хурайра Орентова примет лишь вас двоих. Охрана останется здесь.

Сразу после этих слов Денанций инфирнул помощнику: "Дёрни кошку за усы". Сам делар молчал, рассматривая женщин, сравнивая, находя в них одному ему понятное и интересное. На лице же держал маску простодушного восхищения.

Излишне масляно, — решил Катос Зейдель, кинув косой взгляд на Адона. Или то не маска? От обновлённого повелителя можно всякого ожидать. Впрочем, пора работать, догадкам времени нет.

Зейдель уставился в жёлтые глаза с невозможными зрачками и процедил:

— Домус Кар и так идёт на риск, явившись на встречу лично!

— Хотите увидеть досторечённую? Рискуйте! — равнодушно отбила Шеррса, взирая на гостей с высоты своего роста. — Всех много, она одна.

— До других мне дела нет. Но мой повелитель без должной охраны не останется! — твёрдо сказал Зейдель и подал знак охранникам. Пятёрка бойцов тут же выстроилась за спиной Денанция Кара, готовая мгновенно закрыть его в охранный периметр.

Отступив на пару шагов, Фелисса Шеррса хлопнула в ладоши. Зашуршало, по склонам каменных лап сыпанул песок. Справа и слева спрыгнули две огромные фигуры, выбив ногами-колоннами облачка пыли из песчаниковых плит. Земля под ногами людей дрогнула.

Живые махины сделали несколько шагов и остановились, зажимая прибывших в клещи. Мощные тела, в которых прослеживалось отдалённое сходство с каменным зверем, замерли, обретя вид несокрушимых изваяний. Гиганты были закованы в уродливую тяжёлую броню неизвестной модели, но явно аркианского происхождения.

Денанций Кар на глаз прикинул толщину броневой коры, остроту силовых шипов, форму и мощь вздыбленной чешуи на шлемах, толстые стволы фазеров на плечах. Последними углядел хлысты свёрнутых в кольца двумерных боевых лиан на бёдрах воинов. Охрана аркестранта внушала; броня и вооружение по быстрой оценке Денанция тянули на четырнадцатый класс.

Делар слегка нахмурился: таких затрат он себе не позволял.

— Это — Фелир Которр и Фелир Рырымм, — оскалилась Фелисса Шеррса. В этот миг стало отчётливо ясно, что она и гиганты — родственны каменному зверю, если и не по корню, то по облику и духу. — Они проследят за безопасностью ваших людей. А за вашей — проследим мы.

— Пока я... — ледяным тоном начал Зейдель, но Денанций Кар его прервал.

— Катос, заканчивай, — хихикнул он и махнул рукой, — не будем терять время и злить красивых кошечек. Оставим наших парней здесь, пусть поскучают.

На мгновение лицо Фелиссы Шеррсы сравнялось цветом с её же огненными волосами. Но в следующий миг химера запрокинула голову и расхохоталась. Отсмеявшись, заявила:

— А ты, мальчик, недурён. Светленький, веснушчатый... с корпорацией. Котёночек прямо по мне.

Левое веко Денанция задергалось, но улыбка стала лишь слаще.

— Ладно, поиграть ещё успеем, — сказала женщина-кошка и мотнула головой в сторону тёмного провала. — Негоже заставлять досторечённую ждать. Пошли!

И первая же направилась ко входу в монолит, не сомневаясь, что и гости за ней последуют. Те переглянулись и поспешили за женщиной. Позади пристроилась молчаливая Гаррса.

Тьма проглотила людей и облизнулась.

...Десяток шагов внутрь холма, и всё поменялось. Прямой и геометрически строгий, при взгляде снаружи, коридор внезапно обратился кривой глоткой с округлыми стенами, которые, казалось, спазматически сжимались и проталкивали людей всё глубже и глубже. Темнота ожила и жадно втягивала последние крупицы наружного света. Почти сразу посыпались панические сообщения о сбоях подсистем скафов. Но кошка-проводник спокойно двигалась впереди и, как мог поклясться Зейдель, украдкой хихикала.

Скафы работали всё хуже, визоры забивал снег помех. Катос Зейдель сторожко шёл за Шеррсой, пытаясь углядеть путь в той серой мути, которой залило лицевой экран. И у него же первого отказал скаф. На плечи навалилась тяжесть, ноги заплелись, и начальник маркетинга упал ничком.

— А!.. — вскрикнул Зейдель и Денанций Кар резко остановился.

— Катос?

— Ничего... ничего не вижу!

Рывком Зейдель перевернулся на спину. Позади серело размытое пятно выхода. Удивительно тёмное, чуть светлее окружающего мрака. На фоне этого пятна виднелись две, будто вырезанные из чёрной бумаги, фигуры: повелитель и вторая из женщин. Одна из фигур исчезла и в тот же миг с коротким шипением внутренний экран скафа окончательно погас.

Навалилась тьма и тишина.

Зейдель в ужасе принялся шарить по шлему, вцепился в забрало и с натугой распахнул его.

— Катос... Катос! — услышал он.

— Я тут! Скаф сдох!

Женщины-кошки молчали. В темноте слышалось лишь низкое и тихое рычание.

Зейделя резко дёрнуло и поволокло вглубь холма. Ударило об стену. Раз, другой. Серое пятно выхода запрыгало и исчезло. Зейделя тащило, тащило и тащило по кишке коридора, молотило об стены, в иные мгновения начальника маркетинга подбрасывало на неровностях пола. Пару раз взлетал к потолку, ударялся об него, а дальше Зейделя подхватывало и вновь волокло.

Наконец движение прекратилось. Зейделя швырнули на землю. Корпорат, кряхтя, попытался встать. И тут же его снесло таранным ударом, отбросило к стене, а врезавшийся разразился бранью.

Адон.

Тот выругался ещё раз и умолк.

Растерянные корпораты без толку взывали к скафам, — высокотехнологичная броня была мертва. А спереди и сзади, на два голоса, рычащим мявом раздавалось:

— Я ваш ор-р-рфей... Фелисса Шер-р-рса.

— Я ваш ор-р-рфей... Фелисса Гар-р-рса.

— Мы ваши ор-р-р-рфеи...

— ...р-р-рфеи...

— ...р-феи...

Зейдель прислушался. Вокруг шуршало, потрескивало и стрекотало. И тут по лицу Зейделя кто-то пробежал. Мелкие лапки, острые. Лицо засаднило. Начальник маркетинга хлопнул себя по лицу, провёл ладонью по лбу и щекам.

Мокро.

Облизнув ладонь, Зейдель понял — кровь.

Стрёкот нарастал. Чак-чак-чак. Чак-чак. Скрипнуло особенно громко. И непроглядная тьма откликнулась штормом хруста и посвиста, визга и топота миллионов крошечных ног. Резким металлическим звоном и костяными щелчками.

Шеррса и Гаррса продолжали, рыча и пофыркивая, тянуть странное:

— ...ваши ор-р-р-рфеи...

— ...р-рфеи...

— ...ф-ф-рфеи...

Умолкли. Послышалось жадное чавканье и громкий хруст.

Кошки запели. Их вой-рычание поднималось и поднималось, начинаясь с басов и быстро скользя вверх по октавам. Рёв-визг стал нестерпимым, Зейдель заткнул уши и сощурился от боли. Тут же его вздёрнули на ноги, перебросили через плечо.

Мир завертелся и ринулся навстречу.

Мутило. Чавкало, хрустело.

Прочернь коридора разорвали резкие вспышки. На краткий миг зарницы являли из небытия проносящиеся мимо стены; возникали и пропадали позади узоры глубоких теней горельефов, извивы золотистых древовидных стволов, колонны гигантских каменных ног, провалы боковых проходов, длиннейшие таблицы незнакомых иероглифов, и — живой шевелящийся стрекочущий ковёр понизу, поверху, вокруг... летящий прямо в лицо!

Зейдель, не размышляя и не пытаясь понять, грёб в архив обеими руками. Хватал что мог. Сохранял каждый кадр.

Схватить, упрятать! Понять — позже!

Шло время. Стремительно летело, металось, бежало и швыряло. Било об стены и стрекотало. Тащило, волокло. Открылось прыгающим серым пятном впереди, посветлело, налилось слепящим... Зейделя и его господина вынесло в большое, ярко освещённое пространство: громадный пустой зал, высокий потолок которого мягко светился, а в стенах виднелись широкие проёмы, то сумрачные, то светлые.

Кошки небрежно сбросили ношу на пол и отступили на пару шагов, с ухмылкой рассматривая гостей. У Шеррсы изо рта торчал толстый зеленоватый шнурок. У Гаррсы морда, — тут Зейдель не смог подобрать иного слова, — была в густо-зелёных и бурых пятнах.

Шнурок задёргался. Денанций и Катос тоже дёрнулись. Не шнурок, хвост!

Шеррса щёлкнула челюстью, сплюнула хвост, прожевала и проглотила его былого владельца. Ухмыльнулась. Хвост на полу содрогнулся раз-другой, скрючился и замер. Гаррса же вытащила платок, утёрла лицо и безмятежно улыбнулась, оскалив крепкие белые клыки.

— Мы ваши орфеи, — Шеррса облизнулась и весело сощурилась. — И вы безопасно доставлены к покоям досторечённой. Извольте привести себя в порядок перед встречей.

Она кивнула в сторону одного из проёмов в стене, над которым горел зелёный знак гигиенички. И тут же скафы гостей оклемались, система за системой.

Гигиеничка оказалась с устаревшей, но добротной сантехникой. Корпораты смыли с брони липкие потёки самого гадкого вида, умылись, напились ледяной воды. Зейдель обнаружил на своём скафе несколько глубоких царапин, которые сейчас медленно затягивались. Броня Денанция Кара была цела.

— Молод я для таких авантюр, как бы инфаркт в юности не заработать, — обозрев себя в зеркале, делар принялся щедро плескать в лицо холодную воду, забрызгав всю гигиеничку. Наконец, унялся, обернулся к помощнику и, утерев ладонью стекающие капли, зло прошипел: — Потом ты подробно объяснишь, почему я сделал глупость и согласился на поездку.

Зейдель мрачно кивнул. Сейчас он всерьёз раздумывал над тем, чтобы ходить в гости ко всяким там лекситам 68* лишь после предварительной тотальной бомбардировки.

Аркестрантка, каздраг! Знаток букв и слов, четверть её! Впрочем, стоило признать: горелое железо в степи красноречиво намекало. Умеющий видеть — да услышит и сообразит.

...До покоев Хольги-Хурайры Орентовой оказалось рукой подать. Короткий и скудно освещённый коридор вывел женщин-кошек и гостей в совсем уж тёмный зал, размеры которого оценить толком не удалось. Скафы вновь барахлили: сканеры показывали то десятки, то тысячи метров до терявшихся во тьме стен. Далеко впереди на полотне густых теней виднелся жёлтый мазок света, туда кошки-проводники и повели гостей по туманно белеющей под ногами тропе.

В зале то тут, то там угадывались массивные колонны стеллажей, вершины которых скрывались в темноте. Денанций шагнул к одному стеллажу; тот был набит книгами: старыми, потрёпанными, изгрызенными поколениями мышей; напечатанными на бумаге, камне, металле, пластике, да Дисп знает чём ещё. Пролистав десяток томов, владелец корпорации так и не смог опознать языков, хоть и показалось, что пара книг написана на сильно упрощённом аркесте. Встречались и современные издания, но тоже — цельнокопии древних, с давно забытой структурой двух— или трёхмерного текста и неясной символической архитектоникой.

Кошки терпеливо ждали. После входа в личные покои аркестрантки поведение женщин изменилось: ступали мягко и неслышно, перестали скалиться, говорили коротко и тихо, гостей не задирали. Казалось — старались стать незаметными.

Зейдель рискнул отойти в сторону от тропы, склонился над здоровенным холмом ржавых и помятых металлических кирпичей, перемежающихся с изломанными стальными стержнями. Всё это железное гнильё насыпали единой кучей, без разбора и порядка.

По плечу Зейделя похлопала Гаррса и мотнула головой в сторону остальных.

— Хорошо, хорошо, я так... — буркнул Зейдель, возвращаясь на тропу и пытаясь припомнить, где же видел подобные штуки. И — вспомнил, это информационные накопители одной из чужих рас, нуллифицированной в прошлом тысячелетии.

Скафы гостей меж тем пришли в себя. Не полностью, — стен так и не видели, — зато картина на сотню шагов вокруг прояснилась. Мимо проплывали упирающиеся в потолок крепостные стены и контрфорсы стеллажей, а меж ними вздымались терриконы книг, записей, папок, разрозненных листов бумаги, стальных кубов, стекляшек или кристаллов, керамических табличек. Нашёлся даже настоящий бархан крупного изумрудного песка, слабо мерцающего в сумеречном свете. Вдали высился курган: то ли из тряпок, то ли тонких кож, у подножия которого внавал лежали груды узловатых верёвок. Ещё встречались связки длинных сухих листьев, мотки проволоки, резные палочки, уложенные в удивительной сложности структуры.

Каждая груда вспыхивала перед мысленным взором Денанция Кара длинным числом. Да не числом, а — Суммой. И стрекотала, свистела или тяжко бухала кредитами — некогда истраченными на поиск и приобретение, и теми, что можно выручить ныне.

Наследство людей, не совсем людей и совсем нелюдей, близких и стародавних времён, памятных и забытых событий, верных предположений и ложных интерпретаций, ослепительных прозрений и упущенных возможностей. Живых и мёртвых, воскресших упырей и тех, кто никогда и не жил, мешкотно и праздно коптя небо. Всё то, что стоит сторговать или распродать, а то — выкрасть или уничтожить, если в торге не выбьется сходная цена.

Кредиты стрекотали, а Господь внутри Денанция Кара возбуждённо ворочался в предвкушении. Кто-кто, а уж он мог оценить фанатизм и упорство, проявленные аркестрантом.

Пожалуй, — решил Господь, — поездка окупилась. У аркестранта есть чему научиться полезному и есть за что с выгодой поторговаться. Знание — не сила. Знание — мощь, иногда — подавляющая, всесокрушающая, божественная. И ему, Господу побеждающему, эта мощь пригодится. Потому что... Потому...

Денанций Кар потёр лоб, ловя ускользающую мысль.

Ладно, об этом он подумает позже.

...Тем временем маленькая процессия приблизилась к светлому пятну, и стало видно, что из ослепительно яркого круга на далёком потолке падает широкий конус света. Прямо по центру освещённого пространства расположился большой стол. Огромный такой столище, размерами схожий с помостом для каранских боёв без правил. Один край обрывался прямо в середине светового круга, а другой уползал во тьму и там терялся.

На столешнице громоздились груды вещей: книги, кристаллы, выделанные кожи, узловатые верёвки — всё это гостям уже попадалось по дороге, но там оно было навалено в курганы, здесь же предметы культуры разложены аккуратнее: обширными, но сортированными стопками. Свободен от них лишь малый пятачок: книгу положить, да кружку с чаем поставить.

Кружка и стояла.

Из неё прихлебывала, с интересом рассматривая гостей, женщина средних лет. Зрелая, но без признаков старости. Плотного сложения; что называется — в теле, но без лишней пухлости; высока и сильна. Темна волосом, коротко и просто стрижена. Лицо узкое, с очень светлой кожей, миловидное. Левая бровь приподнята, что накладывало на лицо выражение лёгкого изумления. А на лбу бликовала узкая изогнутая стеклянная полоса, хитро увязанная в районе висков с какими-то серебристыми проволочками, которые скрывались за ушами.

Одета была Хольга-Хурайра в светлое платье с короткими рукавами, на руках — песочного цвета кружевные перчатки. К удивлению привыкших к опасностям жизни в пустоте корпоратов, это было именно платье, а не трансформированный скаф или комбез. Впрочем, судя по плывущим по ткани дымчатым облакам то охристого, то нежно-зелёного цвета, материя непростая и защитными функциями могла обладать.

Денанций Кар и Зейдель остановились в нескольких шагах от стола. Немедля откуда-то выметнулись большие белые прямоугольники, подлетели, изогнулись анатомически, толкнули гостей под зад и приняли в нежные объятия. Секунда — и гости утонули в мягких креслах. Проделано было с изрядной сноровкой, что говорило о хорошей местной искинике.

Зейдель снял перчатку и пощупал материал: морфо-мебель оказалась из дорогих.

Сама же хозяйка восседала на старом, покосившемся стуле с драной обивкой и высокой прямой спинкой. Сзади к спинке стула был приделан трёхметровый грубовато выпиленный деревянный столб, из него торчал ржавый крюк, а на крюке том висела лампа, в которой мерцал тусклый огонёк. Со стороны глядя — не стул, а затейливое пыточное устройство, но Орентова умудрилась расположиться в нём с полным удобством и величием, словно королева на троне.

Кошки, в простоте своей, разлеглись прямо на полу рядом со столом и принялись шептаться, изредка поглядывая на хозяйку. Та внимательнейшим образом обозрела гостей, шлёпнула ладонями по столу и весело воскликнула:

— Рада видеть вас, домус Кар и домус Зейдель. Могла ли надеяться? Нет! Но вот — вы здесь!

— Вы позвали, мы пришли, — с простецкой улыбкой на лице ответил Денанций.

— Уговорить повелителя на дальнюю поездку стоило труда, — проворчал Зейдель. — Домус Кар ещё так молод, совсем недавно принял дела в наследной корпорации, а это основательные хлопоты.

— Понимаю, — сказала Хольга-Хурайра и уважительно покивала. — Обещаю не злоупотреблять вашим временем и отзывчивостью. Но, — она сделала несколько причудливых движений правой рукой, — так уж сложилось, что переданный вами фрагмент некоего конферанса... истребовал личного присутствия адресата.

Зейдель и Денанций Кар переглянулись.

— Истребовал? Это как? — мягко вопросил Зейдель.

— Но, для начала, как радушная хозяйка, готова угостить вас. Итак, — Хольга-Хурайра пропустила мимо ушей вопрос и улыбнулась каждому гостю отдельно, — белого чаю, золотого кофе, зелена вина, дымчатых непрентетиков моим дорогим гостям? Славной и обильной еды?

— Может, позже, — небрежно отмахнулся Зейдель. Адон молчал, и начальник маркетинга взял на себя роль плетельщика разговора. — Мы сыты. Наш голод иной: что скажете по интересующему нас делу?

— Значит, сразу к делу? — сказала аркестрантка и разочарованно вздохнула. — Жаль, жаль. Ну, хорошо, начнём.

Отпила из кружки, подмигнула главе маркетинга, и заявила:

— Вы препроводили мне лишь часть послания. Но этого мало, совершеннейшим образом мизерно! Нужен полный конферанс. Принесли?

Зейдель кинул косой взгляд на молчащего Денанция и неохотно кивнул.

— Давайте! — Хольга-Хурайра вскочила и азартно потёрла руки. — Сейчас мы его разнимем и разложим на смысленные нити-протонемы! — она нахмурилась и уточнила: — В твёрдой копии предозволите, как я испрашивала?

Текст послания занимал пятнадцать страниц мелким шрифтом; бумажные листы Зейдель упаковал в толстый пластиковый конверт и попросту сунул себе запазуху. И теперь, расстегнув скаф и вытащив конверт, с изумлением увидел, что тот косо рассечен едва не на всю длину. Именно в этом месте на броне скафа была глубокая царапина, уже почти затянувшаяся.

Орентова приняла разодранный пакет и развеселилась:

— О! Вижу, вы не избегли навязчивой попечительности сарков.

— Не ведаю, кто это был, сарки или кто ещё, но гадость премерзейшая. Увы, избежать их не сладилось, — ответил Зейдель, и с ужасом осознал, что подстраивается под диковинный стиль речи хозяйки.

Та забрала листы и уселась на скрипучий трон. Быстро перелистала, потёрла нос, бросила распечатку на стол, встала и с натугой сдвинула нагромождённые на столешнице вещи, освобождая больше места. Во тьме посыпалось, с треском упало, зазвенело и раскатилось по полу.

Хольга-Хурайра опустила на глаза стеклянную полосу, раскидала листы на столе в одной ей понятном порядке, склонилась над ними и принялась внимательно читать, шевеля губами.

— Ах, чудесно! — бормотала она. — Безупречно, преизрядно! Дивно, упоительно...

Не отрываясь от чтения, щёлкнула пальцами. Одна из кошек — Гаррса — вскочила и убежала. Через минуту вернулась, таща в руках крупную белую птицу. Та громко и противно каркала, топорщила крылья, вырывалась.

Не глядя, Хольга-Хурайра протянула руку и выдернула из хвоста два больших пера. Птица забилась, захлопала крыльями, зашлась в истошном оре, и кошка её тут же унесла.

Аркестрантка опустилась на стул, в задумчивости вертя в руках добытое. Пошарила на столе, нашла мелкую блестящую металлом штуковину и принялась возиться с перьями. Сначала с одним, затем другим. Вскоре оба пера обзавелись затейливо обрезанными кончиками.

В мыслях маркетёра всплыло непонятное слово "очинила". Он глянул на Адона: тот подался вперёд и азартно рассматривал Орентову. Ясный сектор, Денанцию понравилось, как та чудила. Да что там, он сам сейчас начнёт куролесить!

Зейдель громко кашлянул. Денанций Кар вздрогнул, бросил хмарный взгляд на помощника, и откинулся на спинку кресла.

Хольга-Хурайра сунула очиненный конец пера в кружку, поболтала там, и принялась чертить им на листах бумаги. Чертила энергично, яростно, временами зло. Хватала лист, размашисто проходилась по нему пером, не забывая иногда обмакивать то в своё питьё, бросала, бралась за следующий, швыряла, перемешивала бумаги на столе, выкладывала из них затейливые композиции. Вновь рисовала схемы, строчки мелких значков, стрелки...

Перо скрипело, гнулось, визжало. Бумага трещала, рвалась, покрывалась царапинами, расходилась глубокими ранами. Едва ли не кровоточила. Стеклянная полоса на исполненном азарта лице аркестранстки горела синеватым светом.

— Жизнь всякого разумного есть сложное со-действие с окружающим его миром, — глухо процедила аркестрантка, не отрываясь от священнодействия. — Если разумный не способен... адекватно воспринимать мир и приготовляться к нему... то неизбежно погибнет. А что есть приспособление без понимания? Ничто! Разумный с самого рождения окружён миллионами потоков информации, рек, ручьёв, родников. Жизнь посылает сигналы: один за другим, третьим, пятым, миллионным, бесконечным. И каждый сигнал — знак...

Хольга-Хурайра Орентова вещала. Катос Зейдель хмурился. Денанций Кар с хищной улыбкой на лице кивал.

— ...скорее, эти сигналы можно превратить в знаки, — уточнила аркестрантка. — Знаки, понятные разумному. Они становятся важным средством борьбы за выживание. Или не становятся, и тогда разумные погибают. Многие наши соседи так и не поняли судьбоносность этого средства.

— Соседи? — уточнил Зейдель.

— Синие древеса, — с неприятной интонацией произнесла Хольга-Хурайра, зыркнув на маркетёра. — И потому не синее дерево фармит нас, а, наоборот, ваша Торговая Ганста направляет траулерные экспедиции за синим деревом. Надо сказать, дурное занятие, за что весь остальной Империум косо смотрит на Гансту.

— Бизнес медяшный, согласен, — кивнул Денанций. — Конгрегация им недовольна, а ссориться с ОКСН не лучшая идея. Я не занимался... не стану заниматься такими делами.

— И правильно! — горячо поддержала Хольга-Хурайра. — Совершенно же возмутительная практика. Уничтожая чужих, вы уничтожаете возможность обогатить наши языки новыми понятиями, и тем серьёзно подрываете обороноспособность человечества!

Она принялась черкать особенно яростно, идя в атаку на листы бумаги так, будто те виновны как минимум в исчезновении книг во всём звёздном скоплении.

Зейдель заметил, что женщины-кошки притихли и теперь бесстыдно пялятся на Адона. Глаза их тускло светились. По спине маркетёра пробежал холодок.

— Так ли важны чужие понятия? — торопливо спросил Зейдель, пытаясь сбить впечатление от алчущих химер. — Для военной-то области?

Аркестрантка отвлеклась от рисования, взглянула остро.

— Кардинально. Новые понятия порождают новые типы мышления, новые типы мышления — новые горизонты познания, в том числе и в военных технологиях. Необычные языки, свежие иерархии смыслов — вот инструмент наших побед!

— И что, только люди додумались до такого инструмента?

— Не только. Но почти никто из чужаков не создал систему генерации языков. Потому синие древеса вымирают, остались от них обугленные головёшки, а мы продлим нашу историю на веки веков.

Заявление потребовало долгого обдумывания. Господь внутри Денанция Кара настороженно замер; изложенная концепция хоть и была давно знакомой, но лишь сейчас показалась достойной серьёзного внимания.

— Так вы считаете, — через пару минут уточнил Зейдель, — что победит не многочисленность и сила флотов, не развитая технология, не мощная экономика, в конце концов, а язык?!

— Мальчик, — покровительственно улыбнулась Хольга-Хурайра и отложила перо, — что такое банальный звёздный флот по сравнению с божественной мощью правильного набора языков?! Язык — основа понимания мира и твоего места в нём. Кто ты, если не знаешь где дом, что в руках, куда идёшь?! В чём твои силы, если слеп и бьёшь криво? Какова удача, если не видишь дверей и ломишься в стены, а взамен победного марша по доброй дороге — бредёшь гнилым болотом, рискуя утонуть?

Зейдель проглотил "мальчика" и не поперхнулся; подозрения, что аркестрантка старше указанных в регистрационных базах лет, подтверждались.

— Прошу извинить, — сказал он, — мне привычнее конкретика.

Хольга-Хурайра недовольно хмыкнула, но продолжила:

— Чтобы успевать за меняющимся миром, сообществу разумных требуется непрерывно увеличивать не только массу сообщений, но и количество доступных языков. Рождается новое знание, появляется новый опыт. Для их описания прежние языки уже бедны, узки и мелки. Не всё новое знание можно передать старыми словами, нужны такие средства коммуникации, которые создают не только новые символы, но и новые иерархии лексики. Нужен особый механизм для генерации языков, и люди создали его!

— Так ли уж... — начал Зейдель.

— Так! Потому человечество победит, — сухо заявила аркестрантка, собрала листы со стола, порвала, скомкала и швырнула на пол. Стиль её речи разительно изменился. — Человек — это его язык! И мы создали аркест. Для знающих людей "Аркест" звучит как "Победа"!

Зейдель взглянул на пол, куда улетели скомканные листы, и предупредил:

— У меня нет с собой другой копии сообщения.

— Неважно. Сообщение я запомнила, но пользы от того не выйдет. Зря ехали.

— Что?! — воскликнули корпораты и переглянулись.

— Вот и то, — с досадой ответила Хольга-Хурайра и на миг лицо её неприятно изменилось. — Вы должны были стать ключом, но ни один из вас им не является, я проверила. Вы мне писали, что получили некое сообщение, но не понимаете его смысла. Так? Зря соврали! Не пришлось бы беспокоить домуса Кара.

— Мы бы хотели... развёрнутого ответа, — проскрипел ошеломлённый неожиданным развитием событий Зейдель и закашлялся. — К-ха! Четв... К-ха!

Хольга-Хурайра поджала губы и недовольно побарабанила пальцами.

— Хорошо, — сказала она и хлопнула ладонью по столу. — Возьмём меня. Я — лексит, но отнюдь не специалист в финансовых операциях. И если зачитать мне биржевые сводки, то пользы не выйдет. Пойму слова, увижу внешний смысл, но истинное значение окажется недоступно — у меня недостаточно глубокое знание ситуации на финансовых рынках и законов, ими управляющих. Более того, может статься, что нужны сведения по конкретной корпорации, или даже незначительному её сотруднику. Ясно?

— Но это сообщение — именно биржевая сводка!.. Аналитика по котировкам акций корпорации "Стеллакрон" и прогноз будущих трендов.

— Ну да, это видно любому, умеющему читать. И этот любой обязательно ошибётся, потому что на самом деле обсуждаемый конферанс вовсе не биржевые новости. И акции там... — Хольга-Хурайра хмыкнула и махнула рукой, — тьфу! значения не имеют.

— А что же?!

— Неважно. Главное в другом: конферанс направлен не вам.

— Какая, к четверти, разница?! — обозлённый Зейдель вырвался из мягких объятий кресла, подскочил и навис над столом, уставившись в глаза безумной тётке. Он буквально чувствовал, как Адон снимает с него шкуру, причём — в прямом смысле. Давно не было таких провальных операций. Да что там, — никогда!

— Если бы вы знали аркест, как знаю я, то поняли: тексты такого рода не существуют сами по себе, — пояснила безумица, мило улыбаясь. — Они обязательно направлены кому-то. И точный смысл сообщения возникает лишь при взаимодействии сообщения и личности получателя.

— И...

— Вы — не получатели. Не знаю, как к вам попало это сообщение, но расшифровать его не выйдет, истинного смысла не узнать. А внешний вы и так известен: пространное рассуждение об акциях некой мелкой корпорации.

— Пожалуйста, досторечённая, продолжайте. — Заинтересовавшийся Денанций Кар ёрзал на краю сиденья; кресло ползало по полу, стараясь не упустить седока.

Аркестрантка вздохнула и продолжила:

— Понимаете, особенность людей в том, что они научились порождать языки не только для всей массы человечества, но — каждый раз, когда получают или отдают новую информацию. Любой человек создаёт новый язык для каждого естественного сообщения. Подчёркиваю — естественного! Либо искусственного, но составленного по правилам художественного произведения. При этом, человек создаёт язык при помощи набора своих внутренних невыразимых состояний — квалиа. Некоторые люди называют квалиа внутренним Я человека, но это ошибка.

Гости напряжённо слушали.

— Так вот, послание создаётся при использовании языка кодирования, отдельного для каждого сообщения, а человек-адресат — декодирует полученное сообщение в невыразимое состояние собственных квалиа, порождая для этой цели язык расшифровки. Для каждого сообщения, для каждой выраженной мысли, люди творят как минимум два языка — шифровки и расшифровки. Каждый раз чуточку разные, даже если человек один и тот же. Квалиа порождают язык для понимания, и квалиа же изменяются под действием языка и понятого сообщения. Теперь понимаете?! Чувствуете, как меняются ваши квалиа?

Аркестрантка рассмеялась сухим, ломким смехом.

— Когда я заглядываю в эту бездну, то вижу так много грандиозного и чудесного, — Хольга-Хурайра наклонилась в сторону гостей и перешла на шёпот, — что сама исполняюсь величественности и становлюсь равной целой Вселенной! — После чего аркестрантка откинулась на спинку стула и воздела руки; узорчатые жёлтые перчатки на миг вспыхнули золотом.

Катос Зейдель и Денанций Кар молчали, осознавая сказанное и пытаясь почувствовать изменения в себе. Казалось, даже что-то уловили. Или нет?

Видя, что гости явно пребывают в смутных раздумьях, помрачнела и хозяйка подземелья.

— Хотите сказать, что каждый человек общается на своём собственном наборе языков, тот непрерывно меняется, и всё же люди понимают друг друга? — прервал тяжёлое молчание Денанций Кар.

— А он небезнадёжен, — неожиданно вмешалась Шеррса. — Котёночек мне нравится. Мать, отдай его мне.

— Молчи, баламошка! — раздражённая Хольга-Хурайра выплеснула содержимое своей кружки на фелиссу. Та возмущённо зашипела, принялась облизываться и умываться, совсем как настоящая кошка.

— Мать, как ты могла! — по шерсти и броне Шеррсы сползали багровые струйки, и кошка их брезгливо стряхивала. А ещё трясла руками и отплёвывалась. — Бр-р-р... Теперь скаф неделю отмывать от твоих чернил!

Увидев изумлённые взгляды корпоратов, Хольга-Хурайра извлекла из-под стола полуведёрную стеклянную бутыль и покачала её. Внутри ёмкости маслянисто ударило волной и тяжело булькнуло.

— Пурпурные чернила, мне их варит по особому рецепту один умелый мастер в Арке. Свежайший багровый перец, вяленые цветы гвоздики, киноварь, яд медной гадюки, много всякого... не желаете отведать?

— Как-нибудь потом, — отказался от сомнительной идеи Зейдель.

— Ладно. На чём нас прервали?

— У каждого человека свой набор языков, — подсказал Денанций Кар.

— Да, да! И не обижайтесь на мою девочку, фелиссы народ простой, что на уме, то и на языке... а вы ей понравились. Так. К делу. Люди друг друга понимают, хоть и не всегда — правильно. Чаще всего понятый смысл не совсем тот, который вложил автор, поскольку квалиа у всех разные, да и процесс кодирования-декодирования вносит известную долю ошибок. Для исправления ситуации в современные языки вводят механизмы самокоррекции. Некоторые из них мы подглядели у наиболее развитых чужих, ведь не только люди поднялись на пару ступеней выше примитивной лексики.

— Но в данном случае... — теперь разговор вёл делар, Зейдель молчал.

— В нашем случае сообщение составлено на высоком уровне аркеста, да ещё и так, чтобы однозначно его мог понять лишь конкретный адресат.

— Никаких шансов?

— Я долго работала с переданным мне фрагментом конферанса. Стало ясно — это личное, персонализированное, послание. И — не простое, нашлись признаки, что в беседе участвуют влиятельные люди. Так вот, ваш помощник отказался назвать получателя. Но я узнала: недавно погиб глава корпорации "Триуннер" и теперь вы — новый глава. Был хороший шанс на то, что послание отправили вам или вашему родственнику, и вы могли стать если и не ключом как таковым, то хотя бы частью ключа. Иногда достаточно шерстинки, чтобы размотать весь клубок...

Денанций Кар молча ждал.

— ...увы, но нет, — завершила аркестрантка.

— Как вы это определили?

— Позвольте девушке сохранить некоторые профессиональные тайны, — улыбнулась Хольга-Харайра. — Впрочем, могу сказать: недавно вы перенесли серьёзное медицинское воздействие и ваши квалиа находятся в неустойчивом состоянии, хаотично дрейфуют.

— В бою, где погиб мой дядюшка, — медленно произнёс Денанций Кар, — я тоже был серьёзно ранен.

Орентова покивала, разглядывая Денанция Кара с весьма странным выражением на лице.

— Уверена, где бы ныне не пребывал ваш дядя, он рад вашему выздоровлению.

Делар нахмурился: намёк был неожиданным и неприятным. Неужели способ продления жизни Господа так очевиден? Похоже, проклятая аркестрантка наловчилась не только книги читать!

— Кстати, насчёт развитых чужаков, — сказал Зейдель, решив вмешаться и сменить направление разговора на не столь опасное. — Слышал, некоторые их методы дают поразительные результаты. В пространстве ОКСН живёт в карантине одна старая цивилизация...

— "Где же ты, моя Астильда?!" — процитировала аркестрантка.

— Верно. — Зейдель даже не удивился.

— Потому и живы, а не нуллифицированы. Конгрегаты их защищают.

Денанций Кар едва заметно поморщился: не к месту вспомнилось нечто из прошлого, казалось бы, давно и прочно забытое.

— Хотите сказать... — начал Зейдель.

— Не хочу, — прервала его Орентова. — В дела конгрегатов не лезу.

— И всё же. Уверен, вы можете дать хороший совет.

— Ну... пожалуй. Есть редкий способ, доступный лишь перепакованным деларам. Если вдруг вы не в курсе, то перепаковка разрушает часть защиты мозга форматного человека и становятся доступны некие особые методы. — Хольга-Хурайра пришпилила взглядом Денанция Кара. Тот выдержал и взгляд вернул. — Так вот, если бы нашёлся перепакованный делар, то ему можно приживить воспоминания адресата послания. А потом... — она помахала рукой, — и само послание.

— Неприемлемо! — отрезал Зейдель. — Алтайские соглашения на сей счёт весьма строги. За такое нуллифицируют.

— Потому и говорю: "если бы".

— А если найдётся такой редкий делар, — раздумчиво произнёс Денанций Кар, — может ли он рассчитывать на безопасность... эксперимента?

— Шансы есть, но малы.

— Причина?

— А вот тут, как во всех порядочных историях, придётся зайти издалека, — сказала Хольга-Хурайра и потёрла ладони. — Готовы слушать?

— Для того и прибыли, — ответил недовольный ходом разговора Зейдель.

— Отлично. Так вот, дело в языке послания. Что вы знаете об аркесте?

— Все знают об аркесте, — сказал Зейдель. — Это язык с девятью уровнями сложности. Я выучил аркест второго уровня, а повелитель...

— Первый, — вмешался Денанций Кар. — Пока первый уровень. Второй слишком труден.

— Так вот, вас обманули, — холодно заявила аркестрантка. — Возрастающие уровни сложности есть у синта, аркест же устроен иначе. Общепринята точка зрения, что аркест — совсем как синт, только мудрёнее и с большим словарём. Если взять синт, то у него три уровня сложности, начиная от простейшего "я твоя понимай" и до весьма живого языка, на котором и стихи легко плести, и программировать искины несложно. Аркест же, в понимании профанов, тот же синт, но поделен на девять уровней, всего-то разницы.

— Так пишут во всех учебниках, да и знакомые мне наставники говорят то же самое... — Зейдель не знал, что и думать, ведь Хольга-Хурайра намекала на нечто странное. — Что там, я сертификат получил на знание аркеста второго уровня сложности!

Развалившиеся на полу кошки захохотали. Аркестрантка нахмурилась и бросила на них недовольный взгляд.

— Вижу, это надолго. — Хольга-Хурайра откупорила чудовищную бутыль, налила полную кружку дьявольского питья и надолго к той присосалась. — Эх, удобно-то как! — поделилась она, ни к кому особо не обращаясь. — И чернила стойкие, и горло промочить можно.

Она поёрзала на жёстком сиденье, выбирая позу поудобнее. Гаррса поднялась с пола, подошла сзади, обхватила голову госпожи ладонями и принялась массировать виски. Та замерла, отдаваясь ласке. Но вот, с неохотой отвела руки фелиссы, и обратилась к гостям, уже мягче:

— Особенность аркеста в том, что для него нельзя сделать загружаемый навык. Для синта — легко, для всяких местных языков и наречий — тоже, а с аркестом никак не получается. Приходится изучать как в древности: по учебникам и у менторов. И вас учили, что аркест это дорога в гору с девятью привалами.

Гости покивали: верно, этот образ частенько использовали на первых уроках.

— А меж тем, это не дорога, а мощное узловатое древо, корни которого протянулись во все известные языки, включая и нечеловеческие, древесину ствола составили четыреста миллионов слов, а сердцевина выросла из десяти миллионов правил. Ствол же оброс тонкой корой, это те куцые обрезки, которыми пользуются мелкие группы людей: арго, сленги, жаргоны всех мастей... И на каждом уровне-узле от древа отходит по девять ветвей, на каждой ветви растёт по девять побегов, а на тех — по девять крупных листьев.

Хольга-Хурайра обвела взглядом торгаша и его помощника.

— Осознайте, аркест — это купность из девяти языков, в каждом из которых по семьсот двадцать девять диалектов. И все до одного равны по объёму словаря. Словарь-то един, и в последнем обновлении Коркелийского Дикта уже четыреста восемь миллионов слов. А различаются диалекты правилами, и — искусством их использования. С каждым новым уровнем языка меняется количество правил и схема их взаимодействия меж собой. Из этого многообразия правил, схем и методов происходят и диалекты; причём, совсем не обязательно, что диалект третьего уровня проще диалекта четвёртого. У них просто разный набор правил. Точка! А сейчас — ловите.

Хольга-Хурайра инфирнула гостям число с великим множеством нулей. И припиской: "Количество вариантов смысла сообщения из десяти слов на разных диалектах".

Число подавляло.

— Мало кто знает, что в далёкой-далёкой древности некий гений-лексит доказал, что такая языковая структура позволит людям породить нужное количество языков-дешифраторов для совершенно точного понимания Вселенной, какие бы сюрпризы та не преподнесла. И тысячелетия истории, написанные за это время великие книги, математически точно сконструированные учебники, выработанные фундаментальные философские трактаты, скомпилированные обширные драфики, или сотворённые тонкие лирики, да даже пошлые бомбер-лависки, сляпанные из хулиганских побуждений на аркесте, — всё это доказывает правоту моего древнего коллеги.

Чем больше Орентова раскрывала особенности аркеста, тем сильнее Денанций Кар мрачнел, и в нём всё явственнее ощущался Господь.

— Аркеста хватит на всё! — завершила Хольга-Хурайра. — Что и говорить, ведь даже изначальный текст Технацкого Диспа родился на этом языке, на синт перевели тысячелетиями позже.

— Многие диспариане считают иначе, — поддался духу противоречия Зейдель.

— Ещё бы! Впрочем, мы отвлеклись...

— Вы сказали: девять языков по семьсот двадцать девять диалектов? — уточнил бледный как смерть Денанций Кар.

— И я знаю их все!

— Вы сертифицированы...

— Неважно, как я сертифицирована, — рассердилась Орентова и ударила ладонью по столу. — Царит знание, а не оттиск электронной сигнатуры! Сертификат лишь свидетельство вашего желания открыть другим часть знаний о себе.

— Я и не подвергаю сомнению! — рыкнул Господь, на миг прорвавший маску мальчишки-делара. — Мне нужно знать: насколько может отличаться смысл текста на диалекте, от того же текста на том, что обычно выдаётся за уровень аркеста?

— Кардинально. Полностью. Совершенно. Какое ещё слово добавить?

Сарказм Хольги-Хурайры пропал втуне, первое же слово повергло Господа ужас.

В свете новых знаний требовалось проверить все тысячелетние контракты, заключённые с Семьями из Среднего и Верхнего кругов на аркесте высоких уровней. Такие контракты Денанций никому не доверял, просматривал и составлял лично, а теперь оказалось — сам себя обманул. И причина-то есть, непомерно дороги такие специалисты, да пойди ещё найди надёжного и знающего. А всё равно — вышло хуже некуда. Не зря Высокие Семьи выращивают аркестрантов из младших наследников, а охраняют как величайшее богатство.

Теперь Господа настигло понимание — наверняка в незначительных пунктах и параграфах хранятся такие смыслы, которые позволят Высоким Семьям разорить выскочку из плебейской семьи Каров в нужный момент. Может, какая-то Семья даже знает о Плане, и лишь ждёт, пока Денанций Кар не преподнесёт на золотом блюде готовый результат?!

Убытки, потери, утраты! Пораже... Нет, нет, нет! Проклятая аркестрантка заставила сомневаться Господа побеждающего в неизбежности победы!..

Зейдель со смятением в душе подался к внезапно окаменевшему Адону. Тот, с кривой улыбкой на лице, вжался в кресло, будто увидел призрака давно погибшего брата... или многотриллионную налоговую претензию.

— Повелитель... Повелитель!

Маркетёр упал на колени перед креслом, в котором скорчился и дрожал Денанций Кар. Принялся звать. Тормошить. Скаф Адона слал тревожные сообщения, аптечка не справлялась: Денанций валился в глубокую кому.

Аркестрантка вскочила, сорвала с крюка фонарь, подбежала и опустилась на колени рядом с Зейделем. Отодвинув того в сторону, поднесла фонарь к лицу делара. Приподняла веко, другое, всмотрелась... Огонь внутри вычурного светильника полыхнул. Поток плотного и, казалось, тягучего как расплавленная карамель, света обволок лицо Денанция Кара, потёк по шее и плечам, застывая на предплечьях и груди. Верхняя часть тела Адона масляно засветилась.

— Ну-с, что тут у нас? — пробормотала Хольга-Хурайра. — Ага, человек найден...

— Что с ним?!

— Место здесь своеобразное, тяжёлое, не каждый выдержит. А вашего молодого хозяина, видать, так медики и не долечили, вот и придавило. Но ничего, сейчас это пройдёт. Вытащим!

Зейдель счёл за лучшее не уточнять. Всё, что касалось продления жизни Адона, требовало сугубого молчания.

Вскоре Денанций Кар пришёл в себя и переполох утих. Аркестрантка вернула фонарь на крюк, огонёк внутри приугас. Свечение прошло, как и не было, маркетёр даже подумал — почудилось, но решил позже внимательно просмотреть записи.

Кресло делара растянулось в удобный лежак. Несколько минут Денанций в нём провалялся, отходя от вспышки гнева, злобы и ужаса. Но затем ударный коктейль из препаратов и наноботов, впрыснутый аптечкой, дал о себе знать. Владелец "Триуннер" почувствовал себя на удивление хорошо: кровь кипела, Денанций был готов к драке или тяжёлому торгу.

Делар выпрямился, подождал, пока кресло подстроится, заставил себя улыбнуться и обратился к Орентовой:

— Прошу простить за беспокойство. Последствия ранения сказываются.

— Скорее, дело в ином. Подобное редко, но случается с посетителями этого места.

— Да? Ладно. — Денанций Кар повернулся к Зейделю. — Выясни, как вышло, что мы не знали об аркесте таких важных подробностей.

— А ничего выяснять и не надо, — Хольга-Хурайра постучала пальцем по столу. — Вы где получали высшее образование?

— Ма... — делар запнулся. — Альма... гм... матер моя на Черванне. Местный университет.

— Вот и ответ. Тут, во Внешности, образование ведут по программам Торговой Гансты. Все базовые знания — дёшевы, а вот если глубже копнуть, захотеть малоизвестных подробностей или базу реальных случаев — цена возрастает непомерно. Полагаю, ваши родители не могли выделить на образование серьёзных денег, и выбрали такую... гм... альма-матер, которая известна большими скидками.

Хольга-Хурайра поболтала кружкой, заглянула в неё и в два глотка допила остатки.

— Вот учись вы в Империи, Конгрегации или Федерации, сложилось бы иначе. Там образовательные программы дороже, но в них упаковано больше. Считается, что лучшее образование приносит со временем больше налогов, потому программы обучения частично оплачиваются государством. В тех краях даже выходец из бедноты может знать больше, чем известный трейдер в Торговой Гансте или Минералиссимус во Внешности. Здесь же аркест преподают по упрощённой схеме, а чтобы учеников не смущать, в подробности не вдаются.

— Вот как... — процедил Денанций Кар. — Что ж, в одном вы угадали — черваннский университет не слишком известен. Скромное учреждение.

Поди, и не знает о нём никто, — подумал Зейдель и сделал пометку: выяснить, существует ли такая учебная лавка. И, если нет, создать для Адона подходящую легенду.

Аркестрантка с сомнением покосилась на пустую кружку и предложила:

— Может, прервёмся? Отдохнём, перекусим? Добрый знакомый на днях прислал чудесные рецепты из Арки, уши оближешь!..

— С ядом медной гадюки? Увы, мы торопимся: события происходят, кредиты текут мимо кармана, — ответил Денанций Кар. — Давайте сэкономлю всем нам время: смысл послания неизвестен, и узнать его не получится. Но хоть что-то мы получим за наши деньги?! Или нет?

— Отнюдь! — победно улыбнулась Хольга-Хурайра и её перчатки полыхнули золотом. — Ещё как получите. Выяснилось такое, чего и представить невозможно.

— Отличная новость! — каждое слово делара сочилось сомнением и сарказмом. — Невозможное стоит дорого, надеюсь, наша инвестиция принесёт прибыль.

— Принесёт, не сомневайтесь. Оказалось вот что: язык сообщения мне незнаком, хоть и сходен с диалектами девятого уровня. Я потратила неделю, чтобы в переданном мне фрагменте конферанса найти характерные черты лексики, и — нашла их! Так вот, язык похож на девятый уровень, все реперные правила в наличии. Но — обнаружились и другие. Сегодня я сверила сигнатуры правил в полном тексте и уверенно могу заявить: это не один из семисот двадцати девяти диалектов девятого уровня, это — семьсот тридцатый!

Денанций Кар молчал, Господь внутри него замер, ожидая новых неприятностей.

А колодец-то всё глубже, — подумал Зейдель. — Да стоит ли туда заглядывать? Не сделал ли он, начальник маркетинга, ошибки? Может, следовало подождать пока Адон придёт в себя, перестанет чудить и успокоится, и лишь тогда, всё обсудив — браться за дело?

Впрочем, торпеда выпущена.

— Новость поразительная, ведь диалекты аркеста созданы такими, чтобы полностью охватывать все мыслимые стороны человеческой деятельности и познания! — Хольга-Хурайра в волнении схватилась за кружку и обнаружила, что та пуста. Отшвырнув посудину, продолжила: — И это послание, написанное на совершенно новом диалекте аркеста, вызовет в адресате необходимость породить особый язык расшифровки. А уж язык расшифровки изменит квалиа и вызовет иные последствия. Представляете, какое чудо?! Сколько новых, неторенных путей, неведомых возможностей!

— А ещё вредного и рискованного, — мрачно добавил Зейдель. — Сколько опасного информационного оружия.

— Ах, оставьте! Стецы, греги, буну, саоран, делары... даже перепакованные, — тут Хольга-Хурайра прищурилась, — да любой формат, сделанный по Алтаю, отлично защищен. И от лептического гипноза, мицелийной ономастики, лингвистического кодирования, коллоидной лексики, вирусной полисемики. От всей подобной мерзости. Да вы и сами знаете, домус Зейдель! — обратилась она к маркетёру.

Тот, помедлив, неохотно кивнул.

— Но вы сказали, что аркеста и так хватит для всего! — резко возразил Денанций Кар. — Кому нужен бесполезный диалект?

— Возможно, тому, кто хочет вызвать изменения квалиа другого человека, и может эти изменения просчитать. Кто-то очень талантливый и обладающий огромными ресурсами нашёл обходной путь, который обогнёт все естественные и искусственные барьеры, выстроенные в разуме форматного человека. Весьма тонко, неимоверно сложно, с почти непредсказуемым результатом. Если это действительно атака на разум, то донельзя обширная и массивная. — После чего Хольга-Хурайра помолчала и с неохотой призналась: — Мне такое не по плечу.

Денанций наклонился к аркестрантке.

— А кому?

Та ответила не сразу. Разыскав на столе кружку, набулькала ядовитого коктейля и сделала пару крупных глотков, после чего сдвинула на лоб очки-экран и закрыла глаза. К ногам Хольги-Хурайры тут же привалилась Гаррса, аркестрантка начала её ласково почёсывать; кошка густо зарокотала. Фелисса Шеррса встала за креслом и принялась сверлить тяжёлым взглядом гостей. Под этой тяжестью Зейдель почувствовал, как тени за спиной стали сгущаться, а, казалось, медленно опускающийся потолок, — давить.

Но вот размышления Орентовой завершились; она открыла глаза и произнесла:

— Возможно, вы и впрямь нашли тень бомбы, которая взорвёт обитаемый космос. Но смех в том, что воспользоваться бомбой сможет лишь могущественная сила. Не вы, и не я, и даже не Союз Фабрикантов, к примеру. Кто-то больший. Крупнее, мощнее. А у него возможностей и так вдосталь, зачем тратить ресурсы на столь прихотливое оружие?

Денанций Кар и Зейдель переглянулись. Для них-то ответ очевиден: торпед много не бывает. Бывает мало, очень мало и совершенно недостаточно! Тем более, что корпоратам довелось наблюдать впечатляющий эффект от такого средства в битве при Черванне.

Хлопнув ладонью по столу, Хольга-Хурайра заявила:

— Вот на этом — всё! Ваши деньги потрачены полностью. И, как ни жаль, но наступило время прощаться, ведь события происходят, а кредиты утекают мимо карманов уважаемого домуса Кара.

Названный усмехнулся. Неспешно поднялся и подошёл к аркестрантке. Приняв поданную ему руку, поцеловал воздух над берчатой перчаткой. Орентова довольно прищурилась, а вот фелиссы сердито, но тихо, рыкнули.

Не отпуская руки, Денанций Кар склонился к Хольге-Хурайре и прошептал:

— Могли этот диалект разработать чужие?

— Надеюсь, нет. Иначе нам, человечеству, придётся бежать дальше и дальше, и прятаться так глубоко, как только возможно... И отдайте, наконец, мою руку. Хотите за женщину подержаться — я вам Шеррсу выделю.

Кошка заинтересованно встрепенулась, Денанций Кар отшатнулся и выпустил ладонь аркестрантки. Орентова сухо рассмеялась, встала, подхватила кружку и сняла с крюка фонарь. Помахав им и, дождавшись пока огонёк разгорится, аркестрантка вновь, как в начале встречи, улыбнулась каждому гостю отдельно, и сказала:

— Была преизрядно рада видеть вас, домус Кар и домус Зейдель. Мы свели такое чудное знакомство! Рассчитываю на новые свидания. Приходите снова и снова! Тутошня вы приищите любезное общество, открытие разновсяких тайн, и прочие дивиденды. Стану чаять я новых уединенций, но посулите мне приметать кажинные курьёзные конферансы, чудные скрипты, не исключая инкунабул с записками сведущих странников, а такоже и безутайные палимпсесты.

— У меня к вам есть ещё дело! — перед внутренним взором Господа вспыхнули груды артефактов и суммы. Неужто они уйдут, как уходит в темноту аркестрантка?! Суммы! Кредиты!

— Нет, нет, чудеснейшие господа. Встреча завершена, всё обсуждено, — твёрдо заявила Хольга-Хурайра. — Ах, да! Совсем позабыла, если от нашего рандеву случатся нежданные последствия, верьте мне, эффект отнюдь не станет долгим. Две-три минутки, и всё наладится.

— Какой эффект?! — тут же озаботился нервничающий Зейдель.

— Ни о чём не беспокойтесь, девочки проводят вас короткой тропой, — Орентова сделала вид, что не услышала маркетёра. — Девчата, короткой! Хватит озоровать, знаю я вас, чревоугодниц, — обратилась она к женщинам-кошкам.

Те недовольно фыркнули и неохотно кивнули. А Хольга-Хурайра исчезла во тьме, помахивая светильником. Минуту или две светлое пятно мелькало меж холмов культурных ценностей и тёмных стен книжных стеллажей, потом пропало.

— Пойдём, что ли? — рыкнула Шеррса. — Досторечённая ушла, пора и вам.

Она схватила Денанция Кара за руку и потащила совсем в другом направлении, не в том, которым гости пробирались сюда. Зейдель поторопился за ними. Позади всех следовала Гаррса, изредка мягко подталкивая в спину маркетёра. Шагов через сто их дёрнуло, схватило, поволокло вверх через узкую тёмную трубу и вскоре выплюнуло в небо, прямо в алые лучи вечернего солнца; будто сорванец небрежно циркнул вишнёвую косточку.

Плюнуло высоко.

Мелькнули гребни лап каменного чудовища, багрец небосвода сорвался и сменился степной зеленью, через миг перед глазами закрутилось бледно-жёлтое полотно песчаника с чёрной кляксой броневика и серыми пятнами людей. В груди Денанция Кара ёкнуло, дыхание перехватило, и тут же твердь властно потащила к себе. Всё еще барахлящий скаф дёргался, пытаясь выправиться и погасить скорость падения.

— А-А-А! — орал Зейдель. Нежданный полёт пробрал его до печёнки. — Гх... ляк!

Кошки обнаружились намного ниже, у самой земли. Оттолкнувшись от каменных плит, они взметнулись в воздух. Зейделя в прыжке поймала Гаррса и упала, прижимая к себе. Молчащего, но беснующегося душой Денанция Кара, перехватила Шеррса и грянулась с высоты на спину. Тут же скривила рот в жёсткой усмешке и резко перекатилась, оказавшись сверху. С мерзким хрустом оторвав забрало у скафа делара, впилась жёстким поцелуем в губы Денанция.

Ошеломлённый ударом об землю и крепким, буквально таранным, засосом, Денанций Кар лежал безвольно. Но затем, преисполнясь ярости, зло ухватил кошку за задницу, ответив на поцелуй не менее яростно, кусая губы женщины до крови. Некоторое время делар и фелисса боролись и катались, каждый пытался оказаться сверху, но вот — наконец застыли, тяжело дыша; и, лёжа на боку — облизывали и покусывали друг друга, уставившись глаза в глаза.

Треугольные зрачки Шеррсы замерли. Мёд сиял. Губы дарили медь.

Кошка радостно скалилась.

Полнейшая зоофилия, — смятенно думал Господь, стараясь отбросить эту мысль. Не получалось. — Нельзя, чтобы узнали. Особенно святоши, выколачье семя! Их флот вскоре припрётся во Внешность, и тут же легаты начнут лезть во все дырки, вызнавать секреты. Если уже не. Да и четверть с ними! И так шесть сотен лет на краю бездны. Надоело, тырка! Потому что... Да и накрест их, почему!

Денанций Кар, давя лишние сейчас мысли, целовал и кусал, грыз и впивался. Сжимал в объятьях во всю силу рук и мощь псевдомышц скафа. Вонзал пальцы в ягодицы кошки, пробиваясь через тяжёлую броню. Казалось — чувствовал обнажённое тело так похожей на человеческую женщину твари; хотя то скорее была фантазия, чем реальность.

А древний гранитный зверь навис над ними, затенив половину небосвода, и теперь довольно усмехался багрянцу закатного неба. За тысячи лет видел всякое, и такое — тоже; ведь люди любят приискивать проблем, даже где их нет. Дело обычное, девы ведут корень с Верменны, а мужи с Мартианны. Так считали создатели каменного колосса, и тот с ними охотно соглашался.

Послышался топот; к делару спешила охрана. Фелисса Шеррса стиснула в объятьях Денанция Кара, до боли, до треска костей, и прошептала:

— Ах-х-х, сладко... Так и не понял, котёночек, с кем встретился?

— И с кем же? — проскрежетал обозлённый Денанций Кар, у которого всё тело ломило как после хорошей драки.

— Какую жизнь живёшь: пятую, седьмую, десятую? — расхохоталась Шеррса. Оказавшись сверху, она посчитала себя вправе задавать неудобные вопросы.

Делар не ответил.

Гаррса же расположилась неподалёку; крепко облапила Зейделя и довольно скалилась. Тот и не сопротивлялся — попробовал, осознал бесполезность, и теперь лежал, придавленный тяжкой массой кошки и её брони.

Охрана столпилась рядом, не зная, что и предпринять. Появились и гиганты, остановились невдалеке и равнодушно наблюдали за вознёй корпоратов с кошками. Ни Денанций Кар, ни Зейдель на помощь не звали, не желая терять лицо. Впрочем, делар сумел высвободиться; то ли свезло, то ли Шеррса дала уйти. Денанций предпочёл над этим не думать. Вскочив, он бросился к ховеру. За ним поспешил и Зейдель, которого отпустила вторая кошка.

— Мы ваши ор-р-рфеи... — насмешливо рычали женщины-химеры вслед, с полным довольством развалившись на согретых солнцем песчаниковых плитах. — А вы безопасно доставлены от досторечённой! Помните нас!

Хохочущая Шеррса в такт словам стучала по камню оторванным забралом скафа.

— Ходу. Быстро! — Денанций запрыгнул в броневик и принялся шарить по встроенным шкафам в поисках медпака. Нашёл, выхватил биопластырь и тщательно утёр им лицо, смывая кровь и слюну. — Едем отсюда, пока этим идиоткам ещё какая идея под хвост не попала! — Охрана загрузилась в ховер, броневик сорвался с места и попылил вниз по склону.

Позади реготали кошки. Рычали, повизгивая. Размурлыкивая, сучили лапами, хлопали ладонями по камню. Хохотали, облизывая окровавленные губы, скалились сахарными клыками.

...И над всем царил зверолюд, такой древний и живой.

— — —

К рейдеру возвращались в молчании.

Денанций Кар плюхнулся в кресло, скрипел зубами и до треска сжимал подлокотники. Чуть позже успокоился и замер, хмурясь; раз за разом проводя пальцами по краю обломанного забрала.

Зейдель вёл ховер, стараясь не привлекать к себе внимания. Он думал. А было о чём: встреча выдалась донельзя странной, чудилось во всём некая театральщина, нарочитость, манерность и потеха.

Через четверть часа рейдер взлетел, неся на загривке десантный бот Зейделя. Сам же начальник маркетинга расположился за столом, напротив Денанция Кара, в небольшом зале для совещаний. Глава корпорации прихватил с планеты длинную сухую ветку и теперь строгал её отобранным у охранника ножом.

Очинял.

Выходило маленькое копьё, коим можно вооружить, например, кошку. Нормального размера кошку, не тех здоровенных химер, которые встретились в услужении у аркестрантки.

— А ведь преизрядная стервозина, — озвучил Зейдель витавшую в зале мысль.

— Отнюдь! — откликнулся Денанций Кар, вздрогнул и налился дурной кровью. Кривящееся в яростной гримасе лицо юнца выглядело скорее комично, но Зейделя заколотило от страха. — Значит, оборонены от коллоидной лексики, значит — не по плечу, — злобно прошипел Денанций и с треском сломал копьецо. — Грезится мне, аркестрантка проделала весьма вздорный кунштюк! — он запнулся. — Четверть!..

Помолчали. Хвилины две-три, как и означила Хольга-Хурайра. Мысленно говорили сами с собой, — проверяли. Вскоре наваждение прошло, Денанций успокоился и заявил:

— Знаешь, Катос, очень хочется кого-нибудь убить, — и добавил: — К сожалению, не тебя.

— Спасибо, господин, — совершенно искренне сказал Зейдель.

— Не благодари. Теперь серьёзно: нас крепко щёлкнули по носу, но надо обратить это на пользу.

— Да, господин. И польза есть, аркестрантка показала брешь в защите. Я займусь этим вопросом плотнее, но придётся выйти за бюджет.

Денанций Кар лишь отмахнулся. Экономия в таком вопросе могла вылиться в колоссальные потери. Лексит показала, как легко повлиять даже на форматного человека, а ведь форматников считают отлично защищённым от такого рода воздействий. Но семьсот тридцатый диалект, видимо, дал Орентовой совершенно новые возможности.

— Да, и что это был за цирк, Катос? — Денанций тоже вспомнил о подчёркнутой аффектации встречи. — Кошки, чернила... и прочая дрянь в подземных ходах.

— Я бы не назвал цирком, повелитель. Представление? Да. Началось ещё на поверхности, пока мы ехали по степи. Все эти сожжённые штурмовики и прочее. Опять же, место для встречи выбрано внушающее: то ли древнее захоронение, то ли храм. Возможно, один из необходимых элементов психологического воздействия, без чего словесная магия Хольги-Хурайры не работает в полную силу.

Недовольный Денанций проворчал:

— Отвык я от этого дерьма, но приходится влезать: бывают вещи, которыми приходится заниматься лично.

— Я очень виноват, господин.

— Виноват... Да! Из нас выкачали втрое больше, чем дали в ответ. Плохая сделка, Катос.

— Я так не думаю, Адон, — глава маркетинга в задумчивости потёр подбородок. — Мы многое узнали, пусть до конца и не осознали. Да и Орентова не просто аркестрант, я уверен: она — Мастер контекста, такие встречаются один на тысячу.

— И что?

— Пока не знаю, господин. Но обязательно придумаю, как использовать.

— Думай. Пока от поездки одни убытки.

Разломав ветвь на примерно равные куски, Денанций Кар принялся обтачивать им концы. Вскоре на столе лежал пяток кривоватых, но острых колышков. Глядя на колья, Катос Зейдель колебался, — повелитель явно не в духе, — но всё-таки решился:

— Вам надо срочно возвращаться в себя, Адон. Она вас прочла, прочтут и другие.

— О нет, мой верный шпион! — оскалился Денанций и принялся крутить в пальцах колышек. — Нет. Ты возьмёшь наших лучших специалистов, и вы подготовите мне новый... контекст, — он проказливо ухмыльнулся. — Ближайший месяц я должен выглядеть глупым мальчишкой-внешником, случайно дорвавшимся до больших денег. Вот что во мне должны читать окружающие.

— Много потеряем, Адон. Пацана не воспримут всерьёз. С выплатами за Черванну обязательно обманут.

— В деньгах выйдет ущерб, — согласился делар. — Зато пустят туда, куда не пустили бы, — он хохотнул, — ...моего дядюшку. Неопытного юнца не побоятся, перед ним откроют то, чего не показали бы бывалому человеку. Ты не забыл, зачем мы во Внешность-то явились?

— Обратим убыток в прибыль.

— Да!

Собеседники помолчали.

Зейдель взялся осторожно потрошить свой инфирный блокнот и с мрачным удовлетворением обнаружил, что тот пуст — никаких записей из подземелья вынести не удалось. Не выйдет проверить, что так необычно светилось у аркестрантки, чьи иероглифы мелькали на стенах подземной кишки, в какие конструкции складывались резные палки и узловатые верёвки. Короче, что запомнилось — то и твоё, а вот инфирные накопители совершенно пусты.

В занятном месте обитает Хольга-Хурайра Орентова, — решил Зейдель. — Странном и опасном, но очень интересном. Добраться бы, тщательно пошарить в закромах. А клятых кошек на мороз!

Но тут мечты маркетёра прервал Денанций Кар; делар уже несколько минут как хмурнел и жёстко щурился, и теперь из него проглянул Господь.

— Вот что, Катос. Только что сообщили — во Внешности появились святоши, а они вечно лезут в чужие дела.

Катос Зейдель молча кивнул, сообщение о приходе во Внешность особой миссии ОКСН он получил чуть раньше, чем Денанций Кар.

— Скажи мне, Катос, а есть ли у нашей недавней хозяйки враги?

— Есть, как не быть, Адон. И враги, и друзья.

— Так вот, враги должны побыстрее вспомнить о... досторечённой. Пусть на днях тут пошалят какие-нибудь пираты. И чтобы ни малейшей связи с нами! Помоги им, разработай операцию с массивным орбитальным ударом по этому... котомогильнику.

— Да, Адон, — вздохнул Зейдель. — Но потеряем уникальный ресурс.

— Ничего. Уникальных людей много, а я один. Надо исключить утечку обо всём, связанном с Черванной и Алефами. А ресурсы ещё найдём, вселенная велика.

— Грязная выйдет работа, ниточки потянутся.

— Времени нет. А если что, пойдёт в копилку образу безмозглого юнца.

— Как скажете, Адон.

— И это... — кредиты неприятно застрекотали и Денанций Кар скривился, — озаботься нормальной бронёй для нас. Нас слишком легко взломали.

— Вы всегда были против...

— А сейчас — за!

— Сделаю.

— Теперь расскажи, что выполнено по основному плану.

Зейдель открыл в симтеме окна и начал доклад.

Выслушав помощника, Денанций Кар решил лично проверить слухи о тайной встрече на Рейнской Розе; трансляционные болтуны фирили о каких-то крупных договорённостях между внешниками и конгрегатами. А это могло быть опасно и всерьёз задевало планы владельца корпорации "Триуннер"; в мутной воде не только рыбу хорошо ловить, но и... четверть, как же болит голова!

Делар потёр лоб, отпустил Зейделя и отправился в свою каюту, спать.

Потом. Всё потом.

...Через два часа крейсер ушёл в прыжок по направлению к Ольсатеру. За ним прыгнула и тройка скрыт-штурмовиков из ведомства Зейделя; аркианский форт с орбиты Греты-VII проводил их лёгкими тычками гравитационных сканеров.

— — —

Под утро небеса расщедрились.

Тугие дождевые струи долго хлестали траву и камень, сменясь позже редким перестуком капель. Тучи укатились за горизонт и свежее рассветное солнце торопливо взялось согревать мир. Умытый ливнем гранитный зверь исходил паром, запоздалые ручейки стекали по монолиту, срываясь с откосов, прячась в трещинах и собираясь на земле в обширные водостои. Но минуло четверть часа и лужи истаяли, впитались в почву, излились ручьями-кипунами по склону холма. Лишь плиты песчаника темнели мокрой шершавой поверхностью, на глазах светлея.

Из проёма в торсе древнего колосса появилась Хольга-Хурайра в легкомысленном зелёном платьице, и женщины-кошки — в броне и при оружии; скаф Шеррсы был забрызган множеством больших и мелких багровых пятен.

Аркестрантка остановилась на самом краю песчаниковой площадки, опасно нависшей над крупной осыпью, потянулась, глубоко вздохнула и постояла так, с закрытыми глазами. Выдохнув, сообщила кошкам:

— День принесёт новое.

— Наконец-то, — буркнула Шеррса, — квасимся тут, как ермышка под гнётом.

— Ладно уж, гостей вдосталь. Вон, вчера были, тебе понравились.

— Так ведь уехали же!

— Ещё приедут. Не те, так другие.

Хольга-Хурайра бросила наземь небольшую белую скатку. Та развернулась в широкий прямоугольник, после чего прихотливо изогнулась, обернувшись удобным сиденьем. Гаррса положила рядом такую же скатку — эта расправилась в низкий стол — и поставила литровую стеклянную кружку, наполненную чем-то густо-фиолетовым. Орентова с радостным возгласом плюхнулась в кресло, схватила кружку и с видимым удовольствием отпила.

— А я бы и этих на время оставила, — заявила Шеррса и уселась прямо на мокрый камень. Отстегнув нагрудник, достала из кармана чистую тряпицу, поплевала на неё, и принялась оттирать алые пятна. — Скажи, Гар?

Та согласно рыкнула.

— На что тебе этот шкуродёр? — удивилась аркестрантка. — Знаешь ведь, чужими жизнями за жизнь свою платит.

— Сгодится куда-нибудь!

— Да и старше тебя в три раза.

— Ну и что? Помышу его, поиграю, да и брошу. Может, святошам сдам.

— Полно мышковать-то, давно не котейка, поди! Озорство твоё дурным закончится, не всегда я рядом буду.

— Ах, Мать! — с досадой протянула Шеррса и отложила тряпку. — Всё стращаешь и стращаешь, а мне не страшно. Справлюсь как-нибудь, не оставит меня Дисп удачным случаем. Да и так посмотреть: разве не нужна нам свежая кровь?

— Свежая-то нужна, а дурная нет. А у этого — и кровь дурная, и формат кривой. Смотри сама, даже обновиться толком не смог. Мальчишку жизни лишил, тело забрал, а всё без толку. Пацанчик крепко зацепился и вредит из глубин разума помалясь.

— Это ты вредишь, Мать! И упряма, хуже Которра. Нет бы, согласиться для виду, да потом хитрыми словами на обходной путь навести, так какое! уперлась правдой, ни слова лжи от тебя не услышать.

— Много врать нельзя, от лжи шерсть на руках растёт. — И, с хитрым прищуром покосившись на фелиссу, аркестрантка добавила: — На ушах тоже, прямо как у тебя.

Шеррса шлёпнула себя по уху, пощупала и стремительно побагровела.

— Да-а-а?! А сама-то, Мать! Сама?! — завопила в запальчивости шебутная кошка. Гаррса молча усмехалась. — Не растёт у тебя шерсть? Кто про семьсот тридцатый диалект жагу тюрил?!

Легонько поведя плечом, Хольга-Хурайра спокойно ответила:

— А что, гипотеза хорошая, и от правды недалека.

— Но всё равно! Говоришь, врать нельзя...

— Так правда им не по карману. Не потянут, нечего предложить взамен.

— Да-да, Кодекс лингвократа, сколько раз слышала! Скоро ты мне дырку в броне им проковыряешь.

— Люди должны ценить свой язык! — убежденно заявила аркестрантка. — Да, может я и старый пень, зануда и схоласт, но из меня растёт древо культуры. Я его сохраняю и лелею, позволяю прорастать сквозь меня и выплёскиваться побегами в пространство других людей. Но если те культуру не ценят, то стоит ли уважать их самих? Вот пусть теперь сами копаются, глядишь — и выяснят правду. А нет, так нет.

Шеррса картинно закрыла уши руками и закатила глаза.

— Ладно, ладно, — с досадой протянула Хольга-Хурайра. — Поговорим, когда повзрослеешь. А сейчас признаюсь: видела я, что ты заскучала. Но лень мне, ох, лень! Пришлось обороть внутреннего лежебоку, вызвать вчерашних визитёров, да хорошенько напугать их.

— И ты думаешь, они устроят нечто такое же? — Шеррса указала на степь, намекая на разбросанное горелое военное железо.

Аркестрантка улыбнулась и развела руками.

— Мать, ну ты дурында! — покачала головой изумлённая Шеррса. — Зачем рискуешь?! Если хотела встать на крыло, сказала бы нам, уж мы хорошую причину придумали бы.

— Так не интересно. Да и вижу я наперёд все ваши затеи.

— Значит, пора уезжать? — вступила в разговор Гаррса.

— Да, Гара, — ответила Хольга-Хурайра и призадумалась. — Да. Чую я, портится погода в этих краях, вскоре станет совсем неуютно во Внешности.

— Куда отправимся, госпожа?

— Проследуем тропою хлебных крошек, милая. Кто бы ни стоял за текстом про "Стеллакрон", на крошки он щедр.

— Эта приманка может оказаться совсем не для нас.

— Она точно не для нас! — засмеялась Хольга-Хурайра. — Но тем интереснее всё выяснить, верно?

Кошки кивнули.

Небо вспыхнуло.

В зените разгорелась ослепительная точка, скачком увеличилась вдесятеро, рядом с ней появились ещё несколько ярких пятен. Солнце поблёкло, мир выцвел, упали резкие тени.

Неслышно возникли закованные в живую броню гиганты. Один схватил аркестрантку, резко развернул, пригибая и укрывая широкой спиной от вспышки. Другой пал на колени и упёр в землю торец здоровенного чёрного цилиндра, схожего с коротким бревном. Над людьми раскрылась огромная тёмная полусфера, и режущий свет потерял остроту.

— Вы забыли зонтик, госпожа, — прогудел один из великанов.

— Ох, спасибо, Рырымм. Ты вовремя. И тебе спасибо, Которр, но отпусти уже.

Шеррса стояла рядом с Хольгой-Хурайрой, сморщившись и утирая ладонью глаза, из которых текли слёзы. В другой руке фелисса держала нагрудник. Гаррса опустилась на одно колено и выставила ствол стрелкового комплекса по направлению к степи, поводя им из стороны в сторону.

— Нападение, госпожа! — рыкнул гигант.

— Вижу, Которр... Что на орбите? У меня в глазах зайцы скачут, ничего не соображаю.

— С полсотни торпедоносцев. Сбросили бомбы, теперь торпедами форт долбят.

— Кто?

— Если позволите...

— Да говори ж ты быстрее!

— "Пятнистый цверг", не иначе. Кто ещё нападёт без доразведки? Только они, уже полгода их скрытники в нашей системе пасутся; думают, что все тайны вызнали. Да и зуб давно отрастили на нас.

— Прогноз?

— Отобьёмся, — без тени сомнения заявил Которр. — Мы готовы. Вон, смотрите!

Через тёмный экран мобильного щита было видно, как по небу ползут белые нити, время от времени вспухая толстыми узелками. Иногда на нитях сверкало, и тогда светлое волокно расползалось широкой полосой или распадалось на десяток более тонких, загибающихся к поверхности.

— Форт?!

— Держится, госпожа.

— Чья сегодня смена?

— Ивар Черский и "Хензу 003". Не беспокойтесь, транспорт у них есть.

— Не беспокоюсь, — ответила Хольга-Хурайра, — а вот ты нервничаешь. Почему?

Гигант пожал плечами, как валунами двинул.

— Пятьдесят торпедоносцев... мало! Если вчерашние уроды выставили контракт на Серую биржу сразу по отлёту, то времени на всё про всё было четырнадцать часов. Это три-четыре прыжка. В лучшем случае около тридцати световых.

— Так, понимаю. Пешком бомберы до нас бы не успели. Значит, пришли на большом носителе, а там помещается не меньше восьмидесяти.

— Вер...

В небесах полыхнуло так, что мир превратился в чёрно-белую фотографию.

— Держится! Форт держится! Это что-то иное! — заорал Которр и тут же добавил тоном ниже: — Простите, госпожа.

— Ни... Ничего, — выдохнула аркестрантка.

— "Цверги" с кем-то сцепились... — Которр сказал это так, будто сам себе не верил.

— Кто там может быть?! Я друзей на завтра позвала.

— Не знаю, госпожа. Но авианосец и его прикрытие с кем-то активно рубятся.

Одна из белых полос в небе круто загибалась книзу, и вот — в десятке километров от холма воткнулась в землю. Донёсся тяжкий рокот.

— Пойдём глянем, что там упало, — сказала аркестрантка.

— Опасно, госпожа. Останемся тут.

— Мне нужны их боевые каналы! Надо разобраться, что на орбите происходит.

— Госпожа, для этого форт и подвешен. "Хензу" наш лучший сканер, он почти разумен. Подождите немного, сейчас восстановим широкую связь и всё узнаем.

— Мать, я сбегаю, — Шеррса справилась со слезами и теперь радостно скалилась.

Как же, приключение!

— Не одной тебе интересно, — проворчала Хольга-Хурайра.

— Хорошо, приволоку тебе мышку.

— Стой! — рявкнул Которр. — Один прорвался к поверхности!

На миг всё застыли.

Которр и Рырымм подключились к наземным системам сканирования, пытаясь определить вектор атаки. Женщины-кошки напряжённо оглядывали горизонт, треугольные зрачки в их глазах заполнили всю радужку и медленно вращались.

В десятке километров от холма появился размытый от скорости силуэт. Торпедоносец. Он нёсся невысоко над землёй, продираясь сквозь плотный воздух, раздвигая его выведенным на максимум щитом, воздушной волной ломая невысокие деревца и кустарники. Позади вздымался серый пылевой шлейф.

От бомбера отделилась тёмная капля, полыхнула ускорителем и рванулась в сторону холма. Над аркестранткой оглушительно бабахнула пушка Которра, и тут же снизу часто застучала фазотта Гаррсы. Две сияющие полосы — толстая и тонкая, пульсирующая, — протянулись от холма и упёрлись в туманный силуэт. Заскрежетало и завизжало; с оружия Шеррсы сорвались пучки ярко-зелёных игл и метнулись к атакующему торпедоносцу, создав на пути тёмной капли пламенный барьер.

У подножия кургана заревело. Из разных мест в сторону корабля рванулись сотни ослепительных шаров, превращаясь в огненные дротики, вытягиваясь всё сильнее. Они впивались в щит и вспухали облаками плазмы.

Торпеда напоролась на пакет зелёных игл и разлетелась обломками.

Дымчатая полусфера над людьми исчезла. Прямо перед стремительно летящей тенью возник полупрозрачный серый диск, врезался, затормозил, сбил полёт, и в следующий миг торпедоносец закувыркался, провалился и ударился об землю. От удара его швырнуло высоко в небо, потом он упал и зарылся в глубокой воронке, раскидав по округе землю и глину.

Которр схватил морфо-кресло, быстро растянул в длинную широкую ленту, середину скрутил в подобие седла, а концы обвязал вокруг себя. Хольга-Хурайра взобралась ему на спину, устроившись в импровизированном седле, после чего все спрыгнули с обрыва и рванули по воздуху к упавшему торпедоносцу. По пути поливали его огнём, разнося в клочья выносные блоки ближней обороны. Те огрызались, но плазменные шнуры вязли в туманной стене, в которую превратился серый диск.

В сотне метров от сбитого бомбера люди опустились на землю. Рырымм шёл первым, обеими руками удерживая на правом плече угольно-чёрное бревно, на переднем конце которого извивались и метались тёмные пряди. Они тянулись вперёд, истаивая и превращаясь в туманную серую пелену, плотную в центре и почти прозрачную по краям. Пелена перекрывала всю переднюю полусферу; фелир осторожничал.

Последний оборонный блок взорвался, метнув в людей широкое огненное копьё. Рырымма шатнуло, но плазменный удар завяз в пепельной стене, на глазах тускнея и расползаясь искристыми нитями, которые тут же гасли. Генератор мобильного щита загудел и выбросил облако кислого пара.

Тридцатиметровый корпус торпедоносца с четырьмя растопыренными треугольными псевдокрыльями сильно изломало, оба оружейных пилона оторвало и разбросало далеко от места падения. Но корабль был ещё жив и активно пульсировал в инфире.

Гиганты остановились, не доходя шагов сорока. Хольга-Хурайра встала ногами на седло и теперь, держась руками за плечи фелира, выглядывала из-за его спины, рассматривая сбитую добычу. Кошки разбежались по сторонам, охотясь на всякую механическую мелочь: ремонтных дронов и разведчиков, которые расползались из разбитого корабля.

Вскоре с мелочью было покончено.

— Госпожа? — Которр осторожно повернул голову к аркестрантке.

— Далековато, не цепляю, — с досадой ответила та.

— Ры! — Которр позвал собрата. Тот попятился, аркестрантка же спрыгнула со своего чудесного коня и встала за спиной носящего щит.

Которр двинулся вперёд, пробираясь через вывалы глины и толстых слоёв степного дёрна. На краю воронки мужчина остановился, снял с бокового захвата боевую лиану и раскрутил над головой на манер длинного кнута.

Махнул рукой. Раздался резкий щелчок и корабль обзавёлся узкой трещиной. Часть корпуса с противным скрежетом-стоном просела. Которр ещё раз дёрнул рукой. У торпедоносца отвалился нос.

За несколько минут гигант обкорнал корабль, порезав его на части. Теперь из груды железного, пластикового и керамического хлама торчали несколько крупных обломков — гипергенератор, реактор и залитая чёрной амортизирующей пеной пилотская капсула. Среди обломков что-то пронзительно шипело; пена бурно пузырилась; в стороны били, постепенно утихая, струи отвратительно воняющего пара.

Под прикрытием туманного щита аркестрантка подошла ближе, замерла, закрыла глаза и принялась распутывать инфирную вуаль вокруг пилотской капсулы. Каналы личные и шифрованные, но что это против Мастера контекста? Смех, да и только! Конечно, взломать инфирную связь и получить чистый поток информации не выйдет, но уловить часть смыслов — о, для аркестранта девятого уровня! — тут Хольга-Хурайра мысленно хмыкнула, — вполне реально.

Смыслы тонкой струйкой сочились в небо и рушились с орбиты бурлящим потоком.

Пилот пришёл в себя и паниковал, не в силах понять, что с кораблём и как выбраться из покорёженной капсулы. Командование же "Цвергов" отмахивалось от неудачника, им было не до того: сходу орбитальную крепость сжечь не удалось, да ещё в бой влез чей-то флот и "Цвергам" приходилось туго. Ко всему прочему, наёмники вышли в атаку с неудачного вектора: оказались между фортом и чужим флотом, получая теперь с обоих сторон. Стало ясно, что операция провалилась; несколько корветов охранения уже потеряно, как и два десятка москитов. Авианосец спешно разгонялся для прыжка, подбирая на ходу выжившие торпедоносцы.

Иногда среди смыслов Хольге-Хурайре удавалось подглядеть и образы. Смутные, но всё лучше, чем ничего. Открыв глаза и отключившись от чужих каналов, аркестрантка поделилась недоумением:

— Они не знают, с кем воюют.

Шеррса презрительно хмыкнула.

— Но и я не знаю. Вот, смотрите, — Хольга-Хурайра инфирнула всем уловленную картинку. На ней — десятки крупных тёмных пирамид на фоне звёзд.

Которр вздрогнул.

— Госпожа! Я объявляю немедленную эвакуацию!

— Что?

— Вы совсем перестали следить за новостями, госпожа.

— Надо признать, — растерянно ответила та, — последние месяцы оказались щедры на интересные исследования.

— Мать, это смерть, — серьёзно сказала Шеррса. — Даже я не рискну остаться.

Кошки тут же осторожно подхватили под руки Хольгу-Хурайру и, поднявшись в воздух, метнулись к холму. За ними летел Рырымм, накрыв, на всякий случай, щитом всю группу сверху.

Которр задержался. Подошёл к пилотской капсуле, присмотрелся и щёлкнул лианой, разрубив боковую стенку. После чего стартовал к дому.

Шанс дан, а большего наёмник не заслуживает.

В полёте фелир связался с фортом и передал приказ Ивару бросить боевую станцию в автоматическом режиме, забрать "Хензу 003" и прыгать к известной точке сбора, не дожидаясь никого. Эвакуация готовилась давно, с первых сообщений о появлении чужих во Внешности; хотя Орентовой Которр об этом и не сообщал, не желая беспокоить госпожу.

...А ту сейчас уговаривали фелиссы. Хольга-Хурайра упиралась. Женщины остановились на площадке между лапами хозяина холма и едва ли не ругались. Уж точно, Шеррса мысленно костерила госпожу на все лады. Аркестрантке же так срочно уходить не хотелось, просто до слёз! Казалось предательством — бросить каменного зверя, оставить одного после стольких лет прожитых рядом.

— Пойдём, да пойдём же! — тянула за собой внутрь холма Шеррса.

— Погоди. Дай мне время!

— Мать, поторопись. Дело нешуточное, верь мне.

— Идите же! Идите, оставьте меня одну. Соберите пока самое важное.

Кошки переглянулись и исчезли во тьме тоннеля.

Хольга-Хурайра вздохнула, подошла к массивной глыбе правой лапы, возносящейся на несколько человеческих ростов, запрокинула голову и взглянула в лицо зверолюду. А тот спокойно осматривал горизонт, нимало не беспокоясь по поводу прошедшего боя и надвигающегося на Грету VII флота чужих.

Аркестрантка погладила грубую поверхность монолита. Провела пальцами по трещине, прижалась щекой к нагретому солнцем охристому с кроваво-красными прожилками граниту.

— Прощай, мой Сфинкс, — прошептала она, — прощай, моя нераскрытая загадка.

Зверочеловек улыбался.

* * *

< Тота из трансляции "Слухи на рынке" >

"Убытки торговли и логистики в связи с кассационной войной между тремя Семьями из Верхнего Круга и консорциума Семей из Среднего Круга достигли десятой доли процента промышленного производства всей восточной части лазурного сектора 2.

Сотни обитаемых планет оказались за краем финансовой ламинарности, в связи с чем Собрание Гансты выставило на рынок тысячи благотворительных контрактов, которые, однако, раскупаются неохотно. Известная демпинг-группа паутинников "Риксбаллер" торгует сомнительной надёжности целевыми показателями глобальных страховых премий, чем вводит в смущение многих дилеров.

В связи с закрытием прямого пути во Внешность, инсайдерские контракты на происходящее в тех краях упали в цене, и продаются едва ли за четверть себестоимости. Усреднённая стоимость акций незаконных корпораций паутинников и теневых маркетинговых групп упала втрое.

"Слухам на рынке" удалось заполучить слепок фирики между двумя уважаемыми дилерами до выставления его в открытую биржевую продажу. Согласно подтверждённому надёжным сертификатом слепку, от акций незаконных организаций избавляются даже члены Собрания Гансты.

Из-за блокады региональных Врат во Внешность, цена на готовые корабли во всём лазурном секторе 2 за последние двадцать дней поднялась на 18% и продолжает расти.

Собрание Гансты объявило траурный День Красного в связи с отказом Высокого представителя Древнего Императора на совершение фьючерсных сделок по регрессной исковой дуэли"

< Тота из трансляции "Вопросы Внешности" >

"Совет Обороны сообщает о небывалом патриотическом подъёме среди жителей Внешности. В защите от атак чужих принимают участие и корпорации наёмных флотов, и силы авторитетных организаций, и даже неформальные корабельные объединения.

Приводится и пример: утверждается, что недавно одна из наёмнических корпораций поучаствовала в охране некой малонаселённой планеты и нанесла крупный ущерб атакующему флоту.

Однако "Вопросам Внешности" не удалось узнать, чем кончился бой и был ли разгромлен флот агрессора. Кроме того, анонимные инсайдеры из инфирного окружения Серой биржи сообщают, что с тем боем не всё так гладко, как заявляет Совет Обороны"

< Тота из трансляции "Инфоцентрал ОКСН" >

"Сутки назад правительство Зелёной Арки предоставило Добровольческому флоту ОКСН разрешение на проход через территорию Зелёной Арки. Согласно достигнутым договорённостям, согласованные параметры пребывания Добровольческого флота ОКСН на территории Зелёной Арки таковы: не более тысячи кораблей тяжёлого и сверхтяжёлого классов, и не более двадцати мобильных баз на период в 90 стандартных суток.

Курия ОКСН выражает удовлетворение в связи с союзнической поддержкой канцелярией Короля-Древо операций во имя единочеловеческой деятельности.

Также Курия выражает уверенность, что во время нового раунда переговоров параметры пребывания будут увеличены, что позволит быстрее перебросить силы Добровольческого флота на территорию Союза Фабрикантов"

< Тота из трансляции "Глас Древнего" >

"Старая Империя не комментирует слухи о пустяшной критике, якобы высказанной Высоким представителем Древнего Императора на переговорах с членами Собрания Гансты.

Старая Империя не комментирует слухи о лёгком ранении Высокого представителя Древнего Императора на регрессной исковой дуэли.

Старая Империя выражает соболезнование всем членам Собрания Гансты в связи с невозможностью проведения фьючерсных торгов по незапланированной гибели Светлого дилера Турмана Слаута"

< Квота из трансляции "Скачущий по деньгам" >

" — ...Друзяшка-то из торгашей померла, но война всё ширится. Зря я выставил контрактик на биржу, придётся раскошелиться на процентики по неудачному опциону. Эх, одарит меня сумой да стоптанными башмачками любовь к политике.

Но иначе глянуть: как не рыться в той кашке? где ещё искать намёки на длинное и пузырчатое? Ведь по корабликам ставка моя сыграла вчистую, постриг я немало. Хотя, смотрю сейчас на рост ценников, и душит-крутит меня пустотка, — ах, продешевил! раненько слился!

Но и на шалую торгуху случается нежданная скидуха. Жмыться не буду, куплю пару стекляшек синего, да и выпью в один пятак. Глядишь, освежит.

Да и то освежает: не только я ждал, когда Слаута на двумерник наденут. Вон, салатики брыкались, не желая идти святошам навстречь, пускали их кораблики по семечку, по веточке. А померла друзяшка-торгашка, и все поняли, что не он кашку жарил.

Фирят мне тишком, что Семья Ма-Тироненко боком клеится к войнушке, а там и другие соплёй тянутся. Знать, сидит кашевар где-то выше. Или ниже, но ум и хотелки отрастил знатные, в назначенное судьбой место те не помещаются.

Зырю, на фоне таких дел, все про внешняков забыли, а у них мрачится совсем уж кислое. Вон, даже барьеры на точки ставят, поди пойми где чистое. Ищу нефильтрат, но пока лишь гладкая вода льётся.

Кто знает, куда рыть? Фирьте не глядя! Отдарюсь тёплым.

И вот, сидя на этакой сковородке, не знаю, что и советовать вам, дружавчики-кошелёчники. Дела везде творятся тёмные и пахнут стрёмно, лишь в Гансте можно увериться — там круче завертится, не будь я сам Великий Хвостатый Скачущий По Деньгам!"

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

10324 год Основания Мира, ноябрь.

2460 лет до точки Неизбежности.

Жёлтый сектор 1, скопление 411-220, система GXT-ER18 (0,0).

Мороз стоял как в гробу ледяного великана.

Холод резал горло и сушил глаза. Дыхание расплывалось в воздухе белыми облачками. По стенам бежала изморозь, переходя у потолка в белёсые потёки наледи. Здесь, на самом краю кормы блокадника, стужа заявила права на царство. Белое и серое, иней и лёд. И — груда железной шкварины, которую за последние дни наволокли люди.

Дарен вздохнул, закашлялся и натянул маску пониже. Указав на кучу металлического шлака и обломков на полу, простужено просипел:

— Вот, кх-ха, всё что удалось собрать.

Хикман пошевелил ногой пару стальных клякс и промолчал. Хассанди недовольно покосился на чрезмерника, добыл из кармана зелёного с золотом, неуместно яркого здесь, скафа маленький тюбик, выдавил на руки горошину геля, растёр по ладоням, дождался пока застынет и принялся ворочать горелое железо, тяжко отдуваясь и фыркая.

— М-хм... — протянул он, наконец, вытащив из груды смятую и оплавленную металлическую полосу со следами жёлтой окраски. Повертел в руках, пробежался пальцами, нежно прикасаясь подушечками и едва ли не оглаживая, да и отставил к стене. — Интересное, хм, нашлось?

— Да, — вздохнул Дарен. — В броню вплавился защищённый блок, я расковырял, а там остатки управляющей системы.

— Искин? — заинтересовался чрезмерник. — Какого типа?

— Не искин, обычный контроллер. Твёрдый гель, пустотное исполнение. Но из него ничего не выжать, от удара растёкся в плёнку, а потом ещё и высох в пустоте. Защита не выдержала, потрескалась.

— Маловато, — проворчал Хассанди, содрал с рук гелевую защиту и с видимым удовольствием натянул перчатки скафа. — Неделю возились, а всё в убыток.

Чрезмерник прислонился к стене и спокойно ответил:

— Это железо вляпалось в нас на скорости в несколько сотен километров в секунду. Добро, что хоть чего-то сохранилось, я был уверен, что испарится начисто. Похоже, щиты притормозили, — он задумался, — а ведь не должны были.

Дарен молча кивнул; тоже поначалу считал, что не найдёт даже малой окалины.

Недовольный Хассанди буравил подчиненных взглядом, но вскоре сдался.

— Ладно, вояка, твой чек: чем нас приложили?

— Не знаю. Снаряды массивные и крупные. Но не торпеды и не абордажные дроны. — Хикман покосился на жёлтую полосу. — Штуки людские, не наследство койтов.

— А ты? — обратился к Дарену капитан. Тот лишь покачал головой. — Да уж, с такой командой балансу лишь краснеть, — с досадой протянул Хассанди. — Контейнеры это, шахтёрские. Вон на том ребре микромаркировка сохранилась, на ощупь найти можно.

— Контейнеры? — приподнял бровь Хикман. — Они стреляли в нас ящиками для руды?

— Верно. На "Крагисе" ведут переработку ближних астероидных групп и чтобы не гонять корабли и не тратить осмий, наладились швырять с катапульты рудные контейнеры. Шахтёры ловят, загружают концентратом и отправляют обратно. У них своя катапульта, поменьше. Людишки в Крагисе нищие и тяжёлых металлов мало, вот и берегут кредиты как могут. — Хассанди нерасчётливо вдохнул морозного воздуха и закашлялся. — Х-ха! Пойдём, а то на вас никаких медицинских картриджей не напасти.

Он был прав, за эту неделю и Дарен и даже чрезмерник несколько раз побывали у доктора. Работать приходилось в дальних помещениях на корме, ползать в таких узких щелях, где система жизнеобеспечения отключена, а то и вообще не предусмотрена. Холод стоял собачий, пар изо рта оседал на переборках инеистыми пятнами, а перчатки примерзали к броне и конструкциям. Скаф бы спас, да не везде в скафе пролезешь. Чрезмерник пару раз застревал; освобождать приходил Дарен, с ломиком. В конце концов обоим это надоело, и потом коченели в комбезах, разве что перчатки и ботинки от скафа удалось использовать.

Как Хикман обычно справлялся без доктора, Дарену было неведомо, а инженер каждый вечер на четверть часа ложился в медкапсулу и та экстренно подлечивала, расточительно расходуя картриджи.

...Люди ушли, дверь опустилась и светонити угасли. Наступила тишина. От стены отвалился кусок наледи, осколки сыпанули по полу со стеклянистым шорохом.

И снова всё стихло.

— — —

Через час мужская часть команды собралась в рубке. Капитан приволок тарелку со свежими круассанами и поглощал их, запивая цинским чаем; Дарен и чрезмерник ожидали пока наниматель насытится. Волька отсыпалась после ночного прыжка.

— Спецификацию посмотрел? — невнятно пробурчал Хассанди, уминая пятый по счёту круассан.

— Да, шахтёрское оборудование, — кивнул Дарен. — Местного производства, то есть с "Крагиса".

— Симуляция показала: нас и правда обстреливали из разгонной катапульты, — добавил чрезмерник. — Решение оригинальное, — признал он, — не требуется доступа к вооружению станции.

— Оригинальное, — проворчал Хассанди. — С шахтёрами хотят поссорить, скидочники. Ведь наш заказчик — из землероек.

— Или просто задержать, чтобы "Крагис" не получила вовремя технологию добычи?

— Если так, то это пираты. — Хассанди откусил от последнего круассана и прихлебнул чая. — А пираты, это нехорошо: риск, убытки... Этак, прилетим мы с землеройной машиной, а платить некому. Ладно, об этом позже. Инженер, что с ремонтом?

— Пока плохо. Броню я наплавил, а вот внутри повреждений больше, силовой набор на корме сдвинулся. И хребет ещё с прошлого раза недолеченный.

Хассанди приподнял бровь, но ответить Дарену не успел. В рубку вошла зевающая Волька. Окинула присутствующих сонным взглядом, выбрала цель. Растянув ложемент Дарена в диванчик на двоих, плюхнулась рядом с парнем, привалилась к тёплому боку и задремала.

Дарен покраснел; чрезмерник с капитаном и глазом не повели. И не такое видали, да и дело молодое, обычное. Главное чтобы в деньгах потерь не нашлось и ущербу безопасности тоже.

Инженер зашептал:

— После сегодняшнего прыжка в клетке трещины образовались, палец просунуть можно. При следующем разгоне корабль выдавит через них, как клей из тюбика.

— Сколько времени надо?

— Часов десять. У меня всего-то малый сквад дронов. Но если распакуем тех, что в трюме...

Хассанди побарабанил пальцами по подлокотнику.

— Нет, те слишком дорогие и на продажу, а с неполным ресурсом цена резко упадёт.

— Год возим без толку. Они бы уже окупились.

— Ты инженер? — обозлился владелец блокадника. — Вот и чини! А коммерция дело моё.

— Как скажешь.

— Не прижало нас ещё настолько, — в голосе Хассанди послышался легчайший намёк на извинения.

Дарен кивнул: понял, мол. Хассанди повернулся к чрезмернику:

— Возражения?

— Чернила приличные, от точки финиша ушли. Можно рискнуть.

— Ну, так и решим. Крайтова, готова работать? Прикинь сокращение цепочек, потерянное время надо бы наверстать.

Волька, не отрываясь от Дарена и не открывая глаз, сделала движение рукой. Подключилась к искину, помолчала. Через несколько минут пробормотала:

— До Фиолетки всего неделя осталась, много не сэкономим. Если только разгоняться сильнее обычного, тогда чуть-чуть доберём время в гипере. Часа три, не больше.

— Чем больше здесь сэкономим, тем меньше проблем за Границей, — недовольный Хассанди сверлил Вольку взглядом. А той как с горушки вода, даже глаз не открыла.

— Разгоняться сильнее? — ошарашенный Дарен не сразу и слова подобрал. — Четверть, да я не уверен, что клетка номинал даст!

Хассанди отвёл взгляд, пожевал пухлыми губами и признался:

— График у нас жёсткий, вместе с заказчиком дорогу считали. Я всего пару недель выторговал.

Волька открыла глаза и погладила Дарена по руке:

— Попытайся, очень уж плохо уходить от известных цепочек. До ближнего края Торговой Гансты больше тысячи прыжков. Прикинь, как это всё наново пересобирать?

Угрюмый Дарен лишь рукой махнул. Волька на корабле единственный нормальный пилот; Хассанди умел прыжки считать, но делал это мучительно долго, его предельный маршрут — сотня световых. Если девушка начнёт пересчитывать все прыжки, то либо дорога затянется несусветно, либо Волька до конца-то дороги и не доживёт.

И такие случаи бывали.

Дарен оглядел подругу и сердце ёкнуло. Лицо осунувшееся, под глазами тёмные круги, глаза лихорадочно блестят. И сама дрожит, хоть никто кроме него, Дарена, этого не видит. Неделя Вольке далась непросто. А ведь всего-то неполных три десятка прыжков, но — без перерыва и подмены вторым пилотом.

Да и то вышло: купленный маршрут хоть рабочий, но записан скверно. Его снимали кораблём с иной динамикой, полудохлыми сканерами, грубой топографикой и одним средним гипердвигателем, а не двумя малыми, как у блокадника "Твёрдые намерения". Все расчёты Вольке приходилось перепроверять, во время разгона набирать статистику по системе назначения и вновь перекраивать данные под блокадник, учитывая неровную синхронизацию стареньких движков. Когда и спала — непонятно; Дарен ложился один и вставал из пустой постели, хотя изредка, проснувшись ночью, ощущал рядом тепло и дыхание девушки.

— Ладно, чего время тянуть, — Дарен встал, украдкой погладил Вольку по плечу. — Я отключу синхронизатор, готовьтесь к невесомости.

— Погоди. — Хассанди собрал крошки с тарелки и забросил в рот; вздохнул, выкатился из рубки и через несколько минут вернулся, с двумя чашками, в которых плескалось по паре глотков свежезаваренного аркианского кофе. — Вот, тебе и Крайтовой. От кошелька отрываю!

Капитан хмуро покосился на чрезмерника, но тот лишь качнул головой и по лицу его мелькнула тень улыбки. Хассанди просветлел.

Дарен же изумился. Тысяча кредитов за порцию — зарплата наземника за три месяца. Цена внушала уважение и парень попытался прочувствовать богатый терпкий аромат со звёздными нотками, о которых любил рассуждать Фарид. Увы, заложенный нос всё портил: кофе хорош, но это всё что инженер мог сказать.

Волька сидела рядом и наслаждалась ароматом, укрыв чашку в ладонях. Внезапно вскочила и метнулась к выходу. Мужчины недоуменно переглянулись.

— Так, я ушёл, через полчаса-час невесомость, — и Дарен был таков.

В инженерке он упал в кресло и запустил визуализацию корабля.

Требовалось рассчитать на сколько и где сдвинуть эффекторы клетки. Синхронизатор штука хоть и сложная, но состоит всего из нескольких типов блоков: управляющей системы, центров создания вихревого потока, магистралей передачи воздействия и эффекторов клетки. И аварийного контура, про который можно забыть, всё равно не спасёт. Слегка заморочено и грубо, зато дёшево; современные военные системы с миллионами отдельных метастабильных сетей-эффекторов простому пустотнику не по карману.

Проверив связь системы управления с толкачами, Дарен взялся за магистрали передачи воздействия. Капилляры в трубах тонкие, а энергетику прокачивают изрядную. Но и с магистралями пока нормально — небольшая часть желтеет глифами, а вот отклики эффекторов все как один в красной зоне, да ещё и расползаются.

Главная проблема — отъюстировать клетку под текущее состояние корабля. Распределение массы на блокаднике непростое, корабль похож на уродливую гантелю, где почти кубические нос и корма висят на концах прямоугольной хребтовой трубы. После обстрела с "Крагиса" силовой набор корабля получил повреждения и идеальные точки для эффекторов сдвинулись. Новый синхронизатор сам бы справился с юстировкой и поддержанием клетки, но старенькое оборудование "Твёрдых намерений" на это уже не способно, да и многие эффекторы не в лучшем состоянии.

Перед Дареном возникла модель блокадника — носовой куб, стёсанный по переднему верхнему ребру, длинный хребет, на котором у самого носового модуля висит трюм, переделанный из трюма инженерный модуль и закреплен единственный малый транспорт — системный челнок, дальше полтораста метров с пустыми крюками-захватами, и корма, такой же куб, но обрезанный по продольным ребрам.

Собрали блокадник на верфи больше двух тысяч лет назад, в эпоху увлечения кораблестроителей Федерации концепцией частичной модульности и базовых форм. В те времена со стапелей сходили дешёвые корабли простой архитектуры, которые, при наличии у владельца денег, неплохо модернизировались.

Потенциал для модернизации — важная штука, ведь "Твёрдые намерения" — не простой грузовик для высоких систем, а транспорт глубокого космоса; корабль, способный пройти через опасные сектора и доставить груз хоть в пиратские анклавы, хоть на осаждённую планету. И потому прыгает блокадник дальше, светится на сканерах слабее и даже гипердвигатели при прорыве метрики дают меньший след. Всё ради скорости и скрытности, величина трюма хоть и важна, но не на первом месте.

Насколько знал Дарен, блокадник достался Хассанди голым — пустой корпус, да пара инженерных систем. Кошелька нужной ширины у Фарида Хассанди не нашлось, вот и получился корабль ни два, ни полтора: старенькие, но рабочие гипердвижки, приличные толкачи с новейшими форсажными кольцами, хорошие чернила, а всё остальное — на что денег хватило. С современными кораблями "Твёрдые намерения" не сравнить, да и военную блокаду им не прорвать, но для низин транспорт хоть куда. Даже людей можно возить — цепляй на крюки жилые модули со своей жизнякой и вперёд.

...Тут в симтеме появилась чем-то очень довольная Волька и потребовала:

— И где обещанные развлечения? Давай! А то усну прямо сейчас.

— Погоди, попробую так взвесить.

И Дарен занялся определением центра масс, а заодно и расчётом гравиматрицы. В пространстве симтема модель блокадника обзавелась миллионами тонких белых нитей, торчащих по нормали к поверхности. На одной из них, расположенной ближе к центру масс, Дарен и подвесил корабль. Тот покачнулся. Нити тут же окрасились всеми цветами радуги. Дарен перехватил другую нить. Затем — следующую.

Под управлением Дарена инженерный искин за одну секунду успевал перебрать сотни нитей, выдавая через эффекторы клетки легчайшие воздействия на корабль. По белому пуху, окутавшему модель корабля, прокатывались цветные волны, на миг-другой возникали устойчивые интерференционные картины, и тут же пропадали.

Через полчаса Дарен сдался. С повреждённой гравиклеткой нужной точности получить не вышло. Инженер отправил вызов всей команде, даже Хассанди. Почти сразу получил подтверждения.

Вначале Дарен выключил вентиляцию, закрыл клапаны и подождал пару минут. Лишь потом отрубил синхронизатор. Одной ошибки на заре пустотной жизни инженера оказалось достаточно: тогда Дарен провёл месяц в поисках разных мелочей, унесённых током воздуха.

Вес пропал. Мир провернулся вокруг инженера, его затошнило, но почти тут же неприятные ощущения прошли. Судя по бледнеющим иконкам в симтеме, невесомость зацепила всех, кроме Хикмана.

В дальнейшей забаве команда поучаствовала с большим удовольствием: хоть какое-то разнообразие на длинном скучном пути.

Чрезмерник вывел наружу обоих имеющихся боевых дронов, подвесил в километре от корабля и подсветил иллюминатором на минимальной мощности. Дронов инженер принял за точки отсчёта. Затем Волька по указаниям Дарена несколько раз толкнула блокадник маневровыми двигателями, а Хассанди потренировался во вращении корабля вокруг осей.

По модели корабля гуляли красочные волны, складываясь иногда в зелёную или алую сеть с яркими точками пересечения нитей. Вскоре статистики набралось с избытком и Дарен сумел сдвинуть центральную точку в реальное положение, а самое главное — определил матрицу массы.

На этом развлечения и закончились. Волька ушла отсыпаться, Хассанди — в кают-компанию, к любезной его желудку сладкой выпечке, омаланец же остался в рубке — следить за пространством. А Дарен следующие несколько часов гонял инженерных дронов по кораблю: передвигал эффекторы один за другим — где на миллиметр, а где и на полметра. Часто вместе с дронами шёл сам, за стальными болванами в таком деле нужен присмотр. Ещё несколько раз звал на помощь Вольку, один раз даже разбудив, но к вечеру клетка заработала. Прочно сидела в жёлтой зоне и не проявляла склонности уползать. Можно было прыгать; Волька уже час как разгоняла блокадник, пока на медленных ионниках.

Насмерть уставший инженер добрался до пенала, с тоской оглядел раскиданные вещи (вентиляцию-то выключил, молодец, а как насчёт вращения корабля?!), сбросил оповещение о готовности клетки капитану и упал на кровать, мгновенно утонув во сне. А через полчаса Дарена разбудили: прижались горячим, чуть влажным после душа телом, и требовательно укусили за ухо. Затем вцепились в самое важное.

Дарен подскочил и ошалело уставился на девушку. Светонить едва тлела и лицо Вольки пряталось в сумраке, но руками девушка действовала с очевидной целью.

— Волька, ты что творишь? — парень потёр кулаком красные от усталости глаза. — Сказано же: видишь спящего — помоги ему, приляг рядом и спи.

— Вот и помогаю! Сейчас ты проснёшься, нападёшь на беззащитную меня, а потом уснёшь крепче прежнего.

— А тебе разве не надо через полчаса идти считать следующий прыжок и всё такое?

— Может и надо. Или нет.

— Давай до утра потерпим, обещаю набраться сил к твоему возвращению.

— Эх ты, романтик. Хочешь секрет?

— Давай.

— Я прыжок чуть-чуть подправила. Снаружи час пройдёт, а у нас целых семь, — призналась без смущения девушка, но почти сразу же заалела. — Всё успеем!

Дарен от изумления аж заморгал.

— Что-то новое в навигации. Ты ничего не путаешь?

— У нас на "Геррате" все пилоты так умеют, да и лиса...

— Что лиса?

— Забудь, — девушка вспыхнула как мак и спрятала лицо подмышкой у Дарена.

— Эй, эй! Вылезай! Проговорилась, ага!

Волька повозилась, прячась, но была принуждена обернуться к Дарену лицом. Пару минут парочка шутливо боролась, и Волька сдалась.

— Ну, ладно. Мне лиса помогла. И думай что хочешь!

— Понятно, — протянул Дарен. — Так это шутка насчёт семи часов?

— Нет, правда!

Вздохнув, Дарен отвернулся и попытался устроиться удобнее. Спать хотелось неимоверно, и за такую вот побудку он был готов на подругу разозлиться. Но не получалось, просто вдруг стало грустно.

— Спи, фантазёрка.

И тут Волька больно укусила Дарена за руку.

— А ну, проснись, мужчина!

— Вот что за женщину я нашёл, а?

— Нормальную! Учись её слушать и всё хорошо будет. Слушаешь?

— Слушаю, — сказал Дарен и потёр укушенное место.

— Утром я решила, что аркианское-то кофе хочу из твоего подарка выпить. И лиса со мной согласилась: хороший кофе.

— Кто? Как?!

— Через браслет. Оказывается, она знает протоколы... Мы с лисой поболтали и она подсказала кое-чего. Теперь я умею растягивать прыжки не вдвое, как все на "Геррате", а чуть не в десять раз.

Дарен потёр лоб. Какая-то ерунда: чашка, лиса, браслет... как это всё с прыжком-то складывается?

— С ума ты сошла, женщина, с кофейными чашками разговариваешь.

— Ага, а парень с живой картой на спине, это нормально?

— Вот это — удар ниже... Ниже... Ну, куда-нибудь ниже. У меня голова сейчас не варит, что ты от меня хочешь?

— Что-что! Ты уже дней пять на меня внимания не обращаешь. Обрати сейчас!

— Обращ-у-у... эх-х-ха... — зевнув, Дарен прижал к себе Вольку, скользнул губами по её шее и двинулся ниже. — Вот так, пойдёт?

— Ничего так, продолжай, продолжай... Может даже расскажу как мы, герратцы, растягиваем прыжки... Ой, не там! Там не трогай!

Провозились больше часа, пока Дарен вовсе не иссяк. Впрочем, и Вольке требовалось отоспаться; знала — под утро объявится Хассанди, встревоженный непривычно долгим прыжком.

О лисе в тот день больше не вспоминали, а там стало не до неё.

— — —

Неделя до границы Фиолетового прошла до тошноты скучно и в то же время суетно. Волька прыгала и считала, считала и прыгала. Дарен ползал по закоулкам хребтовой трубы с дронами и инструментами. Недовольный всем на свете Хассанди накачивался в кают-компании чаем. Лишь чрезмерник бдил в рубке, и едва заметное подрагивание его ног и рук давало знать — вояка не только посматривает по сторонам, но и активно тренируется в симтеме.

В хозяйстве Дарена объявилась новая напасть: разладилась система жизнеобеспечения. Начал пропадать кислород, вода и углекислый газ. Поначалу инженер увидел лишь падение давления и надеялся найти мелкую трещину да и заклеить. Но анализ показал: уходит не вся смесь, а лишь её часть. Пока — доли процента, но утечка нарастала.

Утро дня, когда блокадник пересёк Границу, инженер начал с приятного: прошёлся поцелуями по телу спящей Вольки и принялся стаскивать с неё бельё. Ещё в прошлый раз решил не доводить дело до разговоров о невнимании и вот наконец-то подкараулил подругу. Сонная девушка лишь слабо потрепыхалась, а потом сдалась охотнику и, судя по всему, так и дремала в процессе. Но удовольствие получила, о чём не преминула Дарену заявить; ещё полчаса они нежились в объятьях друг друга.

На прикроватном столике звякнул браслет. Волька потянулась и мурлыкнула:

— А сегодня будем в Фиолетке.

По Дарену промаршировал легион мурашек.

— Уже?! Завтра, вроде...

— Сегодня. После полудня подходи в рубку, сам увидишь.

— Ладно, тогда я побежал, надо успеть кое-чего сделать.

Парень с неохотой оторвался от подруги и отправился собираться. Пора разобраться с утечкой из вентиляции, иначе "Твёрдые намерения" к середине пути потеряет воздух и придётся думать как пополнить запасы, а если не выйдет, то людям останется лишь жить месяцами не вылезая из скафов. За такую радость команда подвесит инженера за ноги и будет совершенно права.

Дарен надел комбез потеплее, захватил стремянку, пяток инженерных дронов и отправился на корму. Данные показывали, что утечка там.

Но начал с хребтового коридора, прошёл по центральной палубе. На нижнюю и верхнюю палубы время тратить не стал, вентсистема объединена, а значит параметры одинаковы. Открывал клапаны вентиляции, проверял состав газовой смеси. Шёл от одного клапана к другому, потом плюнул и начал проверять через раз.

В коридоре с атмосферой всё было нормально.

А вот за первой же кормовой дверью анализатор показал небольшое, но снижение уровня кислорода и водяного пара в воздухе. Дарен вызвал схему корабля и отметил на ней первый отсек кормовой части. С унынием окинул взглядом семь палуб и сотню помещений, — большую часть из них неделю назад с чрезмерником уже обследовал. И теперь вот опять осматривать, на этот раз в одиночку.

Наметив схему обхода, Дарен отправил стальную многоногую братву по маршрутам. Сам же уселся на пол, открыл перед собой экраны с трансляцией от дронов и принялся за ними следить. На экранах распахивались двери, мелькали отсеки, громоздилось оборудование. Была бы его, Дарена, воля, давно бы развесил здесь камеры наблюдения. Копеечное дело, но Хассанди даже на это кошелёк закрыл, выделил денег на установку камер только в помещениях на носу грузовика.

...Металлический пол холодил, даже через толстый комбез. Гиперпространство жадный мытарь, дай ему волю — выморозит, высосет блокадник насухо, до донца; до последней капли тепла и жизни. Система жизнеобеспечения пока справлялась, но при такой интенсивности прыжков вскоре придётся остановиться и греть корабль. И лишь потом продолжить путь.

Хоть здесь не такая стынь, как в отсеках у самой внешней брони, где пора сдирать со стен намороженную из воздуха шубу инея и льда. Заодно и в оборот системы жизнеобеспечения можно пустить тонну-другую воды, всё экономия. А экономию Хассанди очень даже уважает.

Инженер ухмыльнулся. И тут же нахмурился. Остановил одного из дронов, вернул назад. Что-то показалось странным. Оглядел проверяемый отсек через камеру дрона, ничего подозрительного не заметил. Но червячок шевелился, дёргался. Некая незначительная деталь цепляла Дарена, но какая? Парень выругался и отпустил стального подручного дальше.

Да и четверть, — решил он, — запись идёт, потом можно просмотреть заново.

Дроны почти одновременно добрались до отсеков внешнего пояса, расположенных у самой брони. И — два экрана разом погасли. Вновь разгорелись — камеры включили подсветку и перешли в ночной режим.

Дарен вскочил на ноги: вот оно!

Но — что?!

Остановил всех дронов, долго вглядывался в экраны, но понять ситуацию не смог. Пришлось отправиться на верхнюю палубу, примерно в те же места, где недавно плавил броню, заделывал дыры и трещины. Минут через пять и добрался. Потоптался у порога, глубоко вздохнул и открыл дверь. Из проёма явственно потянуло стужей, пар от дыхания заклубился в воздухе.

Облизав вдруг пересохшие губы, Дарен натянул маску и шагнул внутрь. В длинном низком помещении царил густой сумрак. Наклонный ячеистый потолок опускался слева почти до пола. Толстые рёбра корабельного каркаса выступали из стен, продольными элементами служили сами стены и пол. Посреди помещения торчал дрон, поводя верхними лапами и крутя головой. По стенам и силовому набору металось размытое световое пятно.

Инженер огляделся, подключил тестер к инженерному разъёму в стене, запросил проверку энергетики — светонить числилась исправной, но светила едва-едва, выхватывая из темноты лишь полосу на высокой части потолка. Маска приблизила изображение нити, та была покрыта грязно-серым налётом, похожим на кометный лёд. Примечательно, но на стенах изморози не нашлось. Дарен помнил, как возился здесь совсем недавно, стены и пол сверкали инеем. Заснеженный пол инженер тогда в процессе ремонта истоптал, да и стены местами пришлось чистить, чтобы пробоины заделать...

Сейчас вокруг темнел голый металл. Как будто кто-то высушил воздух, да настолько, что исчезла вся изморозь, лишь на светонити лёд задержался. Что само по себе удивляло.

Ситуация перестала нравиться Дарену окончательно: творилось непонятное, непривычное, неизвестное. Не простая авария в системе жизнеобеспечения, совсем иное. Он прошёлся вдоль отсека, оглядываясь в поисках подозрительного. Позади следовал дрон, светя расфокусированным фонарём. Инженер потрогал свежие шрамы, оставшиеся после ремонта на броне, поковырял наплывы на тех местах, где с помощью нанопасты заделывал трещины в каркасе.

Всё обычно.

Так ничего и не найдя, Дарен оставил дрона здесь, и отправился на нижнюю палубу. Если и там обнаружится схожее, тогда... но что тогда — никак не придумывалось. Ничего подобного в его практике не встречалось.

Пока Дарен спускался длинными переходами и лестницами, ему чудилось, что вокруг темнеет. Медленно, но неуклонно. В конце концов не выдержал и вызвал инженерный искин, но тот заявил: в главных коридорах освещение в пределах нормы. Что творится в боковых отсеках — неизвестно, а вот прямо сейчас вокруг Дарена полный порядок.

И ещё мерещился шорох и легкое постукивание. Причём — позади и сверху. Но крутить головой в поисках таинственных и зловещих теней казалось парню постыдным, даже перед самим собой. И потому держался, почти до самого низа. А там — не утерпел: замер, задрал голову и прислушался.

Ни шороха, ни движения, ни стука.

Лёгкий шелест вентиляции, едва слышное гудение термометаллических реакторов, привычное подрагивание палубы под ногами.

Всё.

Дарен мысленно сплюнул и двинулся дальше. Спустился на нижнюю палубу и увидел, что здесь темновато даже в радиальных коридорах. Искин тоже подтвердил — не кажется.

Светонить у входа в приброневой отсек едва тлела. За дверью же открылось помещение, тонущее в смоляной тьме. Первым туда заскочил дрон и лишь затем шагнул Дарен. Косая стена ячеистой брони здесь опускалась слева, сжимая проход до ширины в пару-тройку метров.

Дрон бежал впереди, освещая отсек; тени неохотно отступали. Позади двигался инженер, время от времени останавливаясь, осматривая стены, пол, шпангоуты, усиливающие балки и прочие части корабельного скелета. Ничего подозрительного так и не нашлось, разве что после схода инея стало особенно заметно, насколько стар корабль. Керамическая мастика в кракелюрах, изолирующая плёнка свисает лохмотьями. Местами проступают рыжие потёки ржавчины, на стенах виднеются обширные серые пятна. Заметных трещин в силовом наборе нет, что и не удивительно: разрывы легко обнаружить по нарушениям работы гравиклетки и за этим инженер следил особенно тщательно.

В целом старичок ещё бодр и крепок, но требовалось всерьёз заняться его здоровьем. Дарен дал себе слово, что по прибытии в Гансту стрясёт с Хассанди денег на нормальный ремонтный комплект, чего бы это ни стоило. Блокадник надо приводить в порядок, и начнёт он, Дарен, с синхронизатора, а уж затем — пройдётся по внутренним силовым элементам.

Но сейчас надо разобраться с текущей проблемой. Дарен решил отправиться на центральную палубу, посмотреть что там.

— Нашёл что-нибудь? — спросили с потолка.

Дарен шарахнулся, споткнулся об дрона и упал. В нависающей тьме шевельнулась огромная тень и зажглись глаза. Нет, не глаза. Осветилось забрало скафа, за которым инженер увидел хмурую физиономию чрезмерника.

— Так что, — с нетерпением в голосе поторопил Хикман. — Чем кончились твои изыскания?

— Ни... ничем, — сердце Дарена бухало, а язык, казалось, превратился в бревно. — Ты... зачем... кха!

Он со злостью пнул дрона, и тот укатился далеко вглубь отсека, остановившись посреди большого ржаво-серого пятна на полу.

— Морда у тебя особенная в последние дни. Что-то происходит, а ты не делишься.

— Нечем. Нечем пока. Делиться.

Дарен задрал маску, утёр внезапный пот со лба, вытащил из воротника комбеза питьевую трубку и надолго к ней присосался.

— Уф-х... Не знаю что происходит, — признался инженер. — Настоящая гляковина творится.

Чрезмерник спрыгнул с потолка и мягко опустился на пол. Крылья хлопнули. Тени метнулись по стенам. Скаф Хикмана засветился — неярко, как жук-светляк, разгоняя по углам мрак.

Сам же омаланец недовольно хмыкнул и предложил:

— Не знаешь. Плохо. Рассказывай, подумаем вместе.

Крепко потерев лоб, Дарен принялся делиться:

— Ну вот, смотри: темно. А светонить-то в порядке, я проверил. Энергию ест, целостность показывает. Но на нити какой-то мутный лёд нарос, вот и темно. И вентиляция в корме теряет кислород и воду. Инея на стенах не осталось. Помнишь, как мы мёрзли и ползали в снегу — искали дырки в броне и обломки контейнеров?

— Помню. Продолжай.

— Да не о чём продолжать-то. Вот тогда инея вокруг было полно, а теперь нет совсем. Что-то воздух сушит, а я понять не могу — что. Или кто. И куда кислород уходит.

— Н-да, точно не безбилетник.

— Ага, я прикинул, воды в инее было несколько тонн. Одно время думал содрать иней со стен и вернуть в систему, да ресурс дронов жаль. А теперь нет ни четверти, исчезло. И воздух сухой, аж горло дерёт. Сними шлем, сразу почувствуешь.

Чрезмерник медленно покачал головой.

— Ну-ка, — его правая рука метнулась к горлу Дарена, — покажи глаза!

Другой рукой сорвал маску инженера. Вспыхнул яркий свет. Дарен хрипел и дергался в стальных клещах скафа чрезмерника, ослеплённый и обескураженный.

Свет погас. Из тьмы послышался голос Хикмана:

— Признаков нет.

— Х-х-х... че-хо?! — возмутился Дарен, потирая шею. — Я не торч!

— Значит, ничего не нашёл? — как ни в чём ни бывало спросил чрезмерник.

Дарен проглотил десяток ярких и заковыристых слов. Молча кивнул.

— Совсем идей нет?

— Лёд хочу сковырнуть со светонити, посмотреть что за гляк. И вот, пятна странные на стенах.

— Какие пятна?

— Да вон, — инженер махнул в сторону стены. Двинулся к ней и протянул руку, желая ткнуть пальцем прямо в пятно. Когда на серую поверхность упал свет фонаря, чрезмерник присвистнул и выругался.

Дарена резко дёрнуло, он пролетел несколько метров по воздуху и впечатался спиной в скаф омаланца. Было чертовски больно. А ещё — страшно. Перед лицом инженера торчали льдистые лезвия двумерных мечей, курясь едва заметной дымкой. Клинки по всей длине согнулись в желобок и теперь удерживали Дарена.

И так можно? — проскочила у парня нелепая мысль.

Мечи мелькнули и исчезли, Дарен мешком свалился на пол.

— Стой тут и ничего не трогай. Или умрёшь, — сказал чрезмерник. Он подошёл к стене и надолго замер, согнувшись и рассматривая огромное пепельное пятно. Крылья с прозрачными перьями-мечами трепетали. — Вода, кислород. Что ещё?

— Ну, углекислый газ. И совсем немного азота, — прошипел, поднимаясь, Дарен. Спина ныла. — За азот не поручусь, система старая, точность никакая. Кстати, больно же!

— Зато живой.

Хикман отодвинулся от стены. Одно из перьев-лезвий мягко согнулось и осторожно, почти нежно, коснулось стены. Прочертило окружность по тусклому пятну и ещё нежнее принялось смахивать свинцово-серый налёт — как теперь видел Дарен — со стальных плит. Пыль вспыхивала в воздухе, сгорая в только что проявившемся щите скафа.

Несколько движений — и стена серебрится скоблёным металлом в центре тёмной отметины. С тихим щелчком лезвие обломилось у острия. Обломок воспламенился и рассыпался искрами. Меч ещё втягивался в крыло, а чрезмерник уже обернулся к Дарену. Вместо лица вновь темнела маска забрала.

— Кудрявые торговцы живут на "Крагисе", — проронил Хикман.

— Что?

— Занятные торгаши, говорю. Достали вещь, о которой и в Рантаг Омаланти не всякий специалист знает.

— И что это?

— Плесень. Лишайник. По-разному называют, но суть одна. Если будешь искать в инфире — ищи "серая плесень". А лучше я тебе информацию скину.

— Так что за плесень-то?

— Запрещённая у нас дрянь. Жрёт все: металл, пластик, керамику... и не отключается. Боевую нанопыль можно деактивировать, если ключ знаешь. А эта — распространяется бесконтрольно, пока не сожрёт весь корабль. Пойдём!

Хикман двинулся к выходу. За ним — потрясённый Дарен.

— И рот закрой, плесень залетит.

Парень рывком натянул маску и торопливо загерметизировал комбез. На полчаса воздуха хватит, а там чего-нибудь придумает. Инженер свистнул дрону, но чрезмерник бросил:

— Брось здесь, ему уже не помочь.

Дарена вдруг передёрнуло от леденящего ужаса. Вызвав искин, отрубил вентиляцию. Через несколько мгновений привычный шелест стих. Клапаны перекрыли систему жизнеобеспечения, отсекая корму от остальной части корабля, а саму корму деля на изолированные отсеки.

— Вот это правильно, а я, дурак, не догадался, — одобрил Хикман.

— Так нас заразили этой дрянью?

— Да. И теперь ясно, почему контейнеры не испарились при попадании. Они прямо перед щитом тормозили, чтобы сохранить иглы с заразой.

— Поня-атно... — протянул Дарен. — Это природная или боевая наника 69*?

— Приходилось сталкиваться?

— С природной — нет. А боевую обычно делают на основе стандартных систем. Берут редкую платформу, навешивают нужное, снимают ограничения и шлюзы перестраивают под свои ключи.

— Да четверть знает! — недовольно хмыкнул чрезмерник. Подождал, пока Дарен выйдет из отсека, закрыл дверь и парой движений мечей заплавил её. — Не уверен, что кто-то в курсе, окромя жнецов 70*... Ну, с этими гадами ты не столкнёшься.

Инженер нахмурился. Хикман же продолжил:

— У меня для тебя новости: одна плохая, другая ещё хуже. Которую выбираешь?

— Оригинально донельзя, — обозлился Дарен, которого потряхивало от страха. — А нельзя без дальних заходов?

— Можно, — усмехнулся чрезмерник. — Так вот, ещё никто не смог избавить свой корабль от плесени. Но распространяется она только крупными кластерами, спор у неё нет.

Дарен задумался.

— Значит, можно выстроить барьер? Ну, и бороться с центрами распространения.

— Можно. Дорога у нас, инженер, выйдет интересной. Скучать не придётся.

На этом разговор прервался. Оба, не сговариваясь, поспешили к выходу из кормы. Чрезмерник поднимался по лестницам, тяжко бухая по дырчатому металлу ступеней. Дарен только морщился: Хикман явно играл на нервах, ведь ему ничего не стоило двигаться совершенно бесшумно.

Пока поднимались до средней палубы, Дарен многое успел обдумать, но оставался не прояснённый момент. Инженер остановил Хикмана на площадке у выхода в среднюю палубу и спросил:

— А глаза-то... Зачем смотрел?

Забрало скафа прояснилось и Дарен вновь увидел лицо омаланца. Тот с саркастической усмешкой ответил:

— Плесень и человека ест, первым делом поселяясь у него в глазах.

— И какие признаки?

— Людям кажется, что вокруг темнеет.

Новость эту Дарен принял со злым весельем. Уж слишком много всего навалилось. Но искина на всякий случай запросил: тот инженера успокоил — освещённость в пределах нормы. Ответ хоть и бессмысленный, но на душе стало легче. Заодно Дарен позвал троих дронов, которые в заражённые отсеки не заходили.

Вскоре добрались до центрального переходного коридора, соединяющего кормовую и хребтовую часть корабля. Именно в этом, десятиметровой ширины и высоты отсеке, час назад сидел Дарен, рассматривая видео от своих механических ребятишек и не подозревая о серьезности проблемы.

Тут и дроны прибыли. На выскочивших из боковых коридоров помощников Дарена чрезмерник покосился, но ничего не сказал. Замедлив шаг, Хикман переступил через порог, огляделся и ткнул пальцем в пол:

— Встань тут.

Неподалеку лежала стремянка, помаргивая зелёным огоньком готовности. Но было не до неё. Дарен и жмущиеся к его ногам дроны остановились у начала коридора.

Дверь за ними закрылась.

Инженер понял задумку Хикмана: в этом отсеке можно организовать карантинный барьер. Вентиляционная система перекрыта клапанами, локальная массопередача в корме собственная, энергетика и магистрали гравиклетки упрятаны в бронекороба, — плесень быстро не проест. А вот широкий коридор — дыра в безопасности.

Оставалось смекнуть, как барьер-то сделать.

Чрезмерник тем временем прошагал до середины перехода, подпрыгнул, распахнул крылья скафа и завис в воздухе. Несколько секунд ничего не происходило, затем скаф засветился. Поначалу бледно и неярко, но вот сияние стало давящим, послышался лёгкий гул. Пыхнуло жаром.

Дарен, до которого было шагов двадцать, отвернулся и закрыл лицо рукой. Гул перешёл в рёв, воздух раскалился. Спину пекло. Прикрываясь локтем, Дарен рискнул бросить взгляд на чрезмерника. Казалось, в воздухе висит огненный шар. Но нет, всё же человек: крылатая пылающая фигура, источающая жар как выхлоп плазменной горелки.

Комбез начал обжигать. Пахнуло палёным.

— Придётся перетерпеть, — голос Хикмана был тягуч и тёмен.

Дарен молча сжался. Заразу в остальную часть корабля он точно не пустит.

Через несколько мгновений чрезмерник с грохотом упал на палубу, повозился, поднимаясь, встал на колени и, наконец, резко вздернул себя на ноги. Проковылял к выходу в хребтовой коридор, прижался к двери спиной и выставил щит. Бледно-лиловое светящееся полотно щита возникло вокруг скафа, а через миг распахнулось во всю ширину и высоту коридора. Чрезмерник влил в светящийся барьер энергию и тот вспыхнул режущим глаза светло-жёлтым сиянием.

— Те... теперь... Ты, — услышал Дарен.

Маска инженера потемнела, отсекая лишнюю яркость и дальше Дарен видел лишь черно-белую картинку. Пекло хуже прежнего. Инженер буквально чувствовал как на коже вздуваются пузыри.

Куполом щита, как поршнем, омаланец провёл от себя до середины коридора и там остановил. В щите на краткий миг вспыхивали крошечные светлячки: горела пыль. Или плесень?!

Из-за плазменного барьера раздался голос Хикмана:

— Не торопись, но и не медли! Поспешишь — плесень на тебе сохранится, промедлишь — сам сгоришь. Иди, как будто плывёшь. И ноги высоко поднимай!

Дарен глубоко вздохнул. Не торопиться. Не медлить. Плыть, плыть.

— Готов?

— Да! — издал то ли шипение, то ли всхлип инженер.

— Давай, иначе изжаримся!

Инженер бросился к огненной стене, остановился и медленно вошёл в огонь. За Дареном, отставая на пару шагов, потянулись и дроны.

Не мешкать. Не спешить. Плыть. Плыть.

В огне. Во тьме. Опять в огне. И — тьма.

— ...А-а-а! — завопил Дарен от накатившей боли.

Его схватили за плечи и потрясли.

— О-о-о! — заорал тот ещё сильнее. — О... отпусти!

— Дронов спасать будешь?

Инженер помотал головой. Дурнота отступила, но тело жгло.

— Ах... да!..

— Заставь прыгнуть! Меня они не слушают.

Упав на колени, Дарен сжал веки и резким движением головы сбросил слёзы. Вздохнул глубже и потянулся к через симтем к стальным ребяткам, застрявшим в пылающем щите.

— Давай, раз-два...

— ...Три!

Из огненной стены вылетели и грохнулись на палубу три оплавленных комка. Барьер двинулся дальше, в сторону кормы. Дарен едва успел дать команду на открытие двери, как раскалённый воздух, выдавленный щитом чрезмерника, с пронзительным свистом вырвался через щель во внутренние помещения кормового отсека.

Дверь захлопнулась, щит погас.

Дарен замер. Малейшее движение причиняло муку: ткань комбеза местами прикипела к коже. Отвратительно воняло горелым.

Чрезмерник придвинулся, в его руке возник острый длинный прозрачный шип, и Хикман ударил им Дарена прямо в сердце... нет, левее. Через несколько мгновений боль ушла. По телу инженера растеклась леденящая слабость. Руки и ноги едва ощущались, губы и пальцы онемели.

— А теперь — быстро! — прошипел Хикман. — Десять минут, потом станет ещё хуже.

Схватил Дарена за руку и поволок за собой через хребтовой коридор. Чрезмерник ослабел, двигался чуть не медленнее инженера, ковыляя и спотыкаясь. Никогда ещё Дарен не видел омаланца в таком состоянии. И сейчас, когда боль отступила, инженер невольно подумал: что же там, внутри скафа?

Представилось гадкое — красная опалённая кожа, волдыри и местами чёрное, сожжённое мясо. Чёрное, трескается; брызжет сукровица, уголь с отвратительным шуршанием шелушится...

...Очнулся Дарен в докторе. На прозрачной крышке капсулы крутился одинокий оранжевый глиф форсажного режима: доктор расточительно расходовал картриджи.

Глиф погас. Щёлкнуло, крышка поднялась. Из капсулы Дарен выбирался с осторожностью, слишком уж свежи были воспоминания о недавней боли. Как обычно бывает после скоростного излечения, всё тело чесалось и зудело. Инженер принялся с удовольствием, шипя и чуть не подвывая, скрестись.

Рядом пискнуло. Дарен подошёл к соседней капсуле. Там, за потемневшей крышкой, булькало и дымилось туманом. Очертания тела едва угадывались, а на стекле пульсировал алый глиф. Таймер показывал примерно полчаса до завершения работы. Похоже, омаланец едва не сгорел в своём скафе.

Тот, кстати, торчал у выхода, загораживая дверь из медотсека, застыв на полушаге, распахнув броню и светясь охристым внутренним слоем. Дарен воровато оглянулся на доктора с чрезмерником, подошёл ближе к скафу и заглянул: тёмно-оранжевую внутреннюю поверхность пятнали мерзкого вида чёрные кляксы и бугристые полосы. На глазах у инженера одна такая полоса осыпалась пеплом в нижнюю часть скафа; там чмокнуло и зашипело. Было в этом нечто непристойно-интимное и Дарен отвёл взгляд, принялся искать свой комбез.

Одежду Дарен нашёл на полу. Ну как, одежду? Располосованные обрывки и клочки комбеза, залитые красным; маска разорвана пополам. К бурым лоскутам инженер решил не приглядываться. Мало ли что увидит? Хикман здорово торопился — срезал комбез, и хорошо если не с мясом.

Подобрав с пола окровавленные лохмотья, инженер скачал из маски последние записи, и забросил бывший комбез в утилизатор. Подумав, швырнул туда же вполне сохранившиеся ботинки. А затем напечатал пару одноразовых белых восстанавливающих халатов, закутался в один из них и принялся ждать Хикмана, примостившись на выдвинутом из стены диванчике. Халат скоренько пообщался с доктором и принялся расчёсывать зудящую кожу Дарена.

Инженер же размышлял. Ситуацию требовалось срочно обсудить, а Хикман застрял в медкапсуле. Да ещё в чрезвычайном режиме, — чрезмерник пострадал настолько, что обычные схемы лечения могли не сработать. Заглянув в статус доктора, Дарен сумел разобрать, что идёт восстановление кожного покрова и повреждённых сухожилий на ногах. Остальное было такой заумью, которую толком понимали лишь капитан и чрезмерник, с их хорошо прокачанными медицинскими навыками.

Потому Дарен отключился от капсулы и взялся за инженерку общего назначения. Требовалось срочно рвать все связи между кормой и остальной частью корабля. Много тут не сделать, но все трубопроводы, каналы и короба инженер изолировал, кое-где даже использовав аварийные средства. В переходном отсеке и хребтовом коридоре наддул давления и, на всякий случай, полностью остановил вентиляцию; часов через семь-восемь начнутся проблемы, но это время Дарен планировал потратить с толком.

Тут на браслет упало сообщение. В нём — тощенький пакет с информацией от Хикмана, — буквально в двадцать страниц, десяток чертежей и видео, — о плесени. Дарен поднялся, осторожно заглянул в медкапсулу: там всё так же булькало и крутились туманные вихри; вернулся на диван и принялся изучать послание. Как чрезмерник умудрился отправить сообщение ещё во время процедуры восстановления, думать даже не хотелось.

А вот информация о плесени зацепила с первого же взгляда. Для специалиста по нанике, каким себя считал Дарен, нашлось много, скажем так, странного. А если сказать прямо — то бреда и ереси. На первый взгляд. И на второй. И на... нет, на третий... и Дарен утонул в моделях, числах, инфокинетических графах и посевочных структурах.

Через полчаса крышка капсулы поднялась. Из доктора выбрался Хикман, голый и мокрый, с торчащими волосами и обширными красными пятнами по всему телу. Он цапнул одноразовый халат, прошлёпал до дивана и повалился рядом с Дареном.

— Ну как?

Дарен поднял на Хикмана затуманенный взгляд. Перед мысленным взором ещё крутилась трёхмерная модель активного мицелия плесени. Да можно ли его назвать мицелием? Серая плесень оказалась конгломератом одинаковых организмов, находящихся в непрерывном взаимодействии: то накрепко соединяющихся, то скользящих вдоль друг друга, то образующих краткие, но явно важные для всей структуры связи.

Отдельный организм напоминал букву Г, на короткой перекладине которой с десяток пилообразных выступов, сидящих по спирали вокруг перекладины, а длинная часть на конце раздваивалась, образуя этакое незамкнутое кольцо. Этих, на первый взгляд, нехитрых приспособлений хватало для образования множества различных комбинаций, составляющих то линейные структуры, то непрерывную длиннейшую пространственную сеть из миллиардов элементов, то небольшие шары из десятка-другого.

Инженер позвал Хикмана в свой симтем. Показав модель одиночного организма плесени, принялся её крутить.

— Здоровенная какая кочерга, в десяток раз больше обычной наники. И никаких стандартных ключей или шлюзов. Как же ей управляют?

— Говорил же, плесенью не управляют. Она жрёт и жрёт.

— Так не бывает, — уверенно заявил Дарен. Представить, что кто-то создал неограниченно распространяющуюся наномеханику, было совершенно невозможно. Это противоречило всему... да вообще всему!

Омаланец хмыкнул.

— Если узнаешь как управлять — большие кредиты заработаешь. Есть целые системы в карантине, там когда-то за плесенью не уследили.

Пару минут оба молча рассматривали заразившую блокадник дрянь, затем Хикман вышел из симтема, выбросил в переработку халат и забрался в скаф.

— Пойдём. Нас давно ждут в рубке, скоро первый прыжок в Фиолетовый.

— О, — спохватился Дарен. И верно, во внутренней сети было подозрительно тихо, а ведь два члена экипажа попали на экстренное лечение. — Так они не знают?

— Я заблокировал наши статусы.

— Зачем? — изумился Дарен.

— Нельзя приходить к нанимателю с проблемой, — Хикман скривился. Он буквально выплёвывал слова: — Вот я такой красавчик. Явлюсь к Хассанди. И скажу: ты потерял свой блокадник. Нормально? Нет, руку мне на плечо, такого быть не должно! Я обязан принести решение. Ясно?! — и чрезмерник воткнул в Дарена колючий взгляд.

Тот почувствовал себя четверть как неуютно и неохотно кивнул:

— Ну... да.

— Вот и отлично. Не подведи меня, парень. Да и ты не захочешь зря волновать подружку, ей и так нелегко.

— Не хочу, но не дави на это.

Хикман насмешливо приподнял бровь:

— Тебе вилку или есть? Пожалей девчонку, она тайком в медотсек бегает.

— Да жалею, жалею, кому и знать, как не мне... — Дарен осёкся, понимая, что невольно проговорился.

Омаланец раздвинул губы в едва заметной улыбке:

— Хассанди тоже видит, что ей приходится туго. Наверняка клянёт себя на все лады, что сделал такое неудачное вложение, лучше бы опытного пилота взял или потратился на искин.

Дарен мысленно вздохнул: как же, уговоришь этого скрягу на искин. Тот ведь обойдется в десяток годовых зарплат Вольки. Но — и хорошо, что капитан столь деньги любит, иначе бы Дарен никогда с Волькой не встретился.

Закрыв симтем, инженер покопался в шкафу у выхода, нашёл простенький комбез, переоделся и обернулся к чрезмернику:

— Есть идеи, что с плесенью делать? Пока расковыряю структуру на симуляторе, времени немало пройдёт.

— Слышал о паре простых методов, должны сработать. Вечером расскажу. Распространение задержат, а там уж шевели форматом. Всё, идём.

Медотсек располагался на два уровня ниже рубки и в дальнем конце коридора, потому время подумать у Дарена нашлось. Скрывать от капитана такую новость не хотелось, но и чрезмерник прав: надо находить пути избавления от проблемы, а не только вываливать её перед нанимателем.

С выключенной вентиляцией в корабле было непривычно тихо. Тишина давила на уши, как будто выкинули тебя в пустоту в неисправном скафе, и вот есть только ты и твоё тяжкое, заполошное дыхание. А ещё — ожидание скорого конца.

От такой-то обстановки и мысли на ум шли тревожные. Одна из них не давала покоя Дарену, и он решился спросить:

— Так может, не торговцы с "Крагиса" нас заразили?

— А кто?

— Ну, может, того. За тобой хвост протянулся. Раз уж эта дрянь из ваших краёв.

Улиссан Хикман долго молчал. Они уже миновали коридор и поднялись уровнем выше, когда чрезмерник повернулся к инженеру. Уронил:

— Может.

— Что делать-то будем?

— Подумаю. Но чего не будем, так пугать капитана домыслами. Завтра расскажем.

— Ладно, до завтра успею в спецификации поковыряться, — принял решение Дарен. — Глядишь, найду как выключить.

Хикман лишь мрачно хохотнул.

В симтеме появилась радостная Волька и крикнула Дарену:

— Ты куда пропал? Быстро в рубку! Через час прыжок в Фиолетку!

— — —

Фарид Хассанди, пыхтя и отдуваясь, наряжал ёлку.

Капитан блокадника "Твёрдые намерения" висел под потолком рубки пузатым золочёным шаром, блестя богатым червонным шитьём на багряной ткани комбеза. Шар мотыляло туда-сюда, поскольку взобрался Хассанди на последнюю ступеньку высокой стремянки; лестница скрипела, гнулась, но пока держалась. И теперь, опасно балансируя на верхотуре, капитан кружил по рубке вокруг прикрепленного к потолку длинного штыря. Время от времени приходилось за этот дрын хвататься, удерживаясь от падения.

Снизу за стремянкой ходила изрядно подуставшая Волька, держа в руках большую коробку. Из коробки доставала ветви-крестовины из зелёного пластика, отыскивала и яркие цветные многоугольники, а то откапывала светящиеся пузыри, иногда вытягивала длинные серебристые шуршащие ленты. Хассанди, держась одной рукой за ёлочный ствол-штырь, с трудом сгибался, забирал из рук вытягивающейся на носках девушки очередной предмет и кое-как крепил к штырю. Ствол заканчивался в паре метров над полом, и чтобы собрать праздничную конструкцию, пришлось изрядно помучиться.

Больше всего возни потребовали крестовины, цеплять их следовало на определённом расстоянии друг от друга, а потом ещё отгибать "ветки". Хассанди сверялся с нужным порядком, рассматривая большой эскиз, нарисованный вручную на бумажном листе, засаленном и потёртом на сгибах.

К моменту, когда в рубке появились припозднившиеся чрезмерник с инженером, половину штыря уже обвесили крестовинами, так что конструкция взаправду напоминала диковатого вида дерево, а уже поверх пластиковых "ветвей" переливались яркими цветами шары, многолучевые звёздочки и блескучие ленты.

Изумлённый Дарен остановился у входа. Чрезмерник же взглянул на Хассанди, пробрался через рубку, ловко уклоняясь от вихляющей под капитанским грузом стремянки, и спокойно разлёгся на ложементе.

— Это что? — спросил Дарен.

— Это ёлка! — хихикнула Волька.

— Ага, — только и нашёл, что сказать Дарен. — Ёлка. А зачем?

— Крайтова, не отвлекайся, — пропыхтел Хассанди. — Давай следующую.

Девушка пошуршала в коробушке и протянула Хассанди очередную крестовину. Пока тот, тихо ругаясь сквозь зубы, навешивал деталь на штырь, Волька попыталась утереть пот со лба. Дарен очнулся, отобрал коробку, оказавшуюся весьма увесистой, и кивнул на пилотский кокон. За что получил улыбку и поцелуй.

Следующие полчаса капитану помогал Дарен. Наконец, всё оказалось развешено в должном порядке, Хассанди внимательно сверился с эскизом, облазил ёлку сверху донизу, убедился в правильности расположения деталей. Напоследок поправил пару шаров и отпустил лесенку, нахлобучив на неё опустевший короб. Стремянка поспешно удрала, только её и видели.

Хассанди же прямо под ёлкой поднял из пола стол и расставил на нём яркие объёмистые упаковки. На удивление — никому не доверил; разложил сам, опять же, сверяясь с эскизом, шевеля губами и что-то тихо бормоча. Дарен расслышал нечто вроде "всё равно сроки годности вышли", но предпочёл решить, что это почудилось.

И вот, готово — стол накрыт, ёлка сверкает, команда в достаточной мере заинтригована, а сияющий улыбкой Фарид Хассанди совершенно доволен собой. Хлопнув себя по лбу, Хассанди выкатился из рубки, но вскоре вернулся, принеся непривычного вида объёмистую пузатую бутыль — очень широкую, как бы приплюснутую сверху. Осторожно утвердив бутыль на столе, добыл из кармана четыре затейливого вида серебряных стаканчика.

С важным видом оглядев команду, Хассанди позвал всех к столу:

— Времени у нас маловато, придётся поторопиться.

Ложементы сдвинули к столу, и каждый уселся, а то и улёгся, на своём месте.

— Чего отмечаем? — спросил Дарен.

Хассанди не ответил, раздал стаканчики и лично набулькал тёмной остро пахнущей жидкости из бутыли. Вольке — меньше всех, что и понятно: ей ещё блокадник в гипер отправлять.

Дарен понюхал налитое: пахло лесом. Самым что ни на есть натуральным лесом, сосново-еловым, с небольшой примесью дубов и осин. Аромат свежести, сладкий дух мокрой листвы и терпкая смолистость молодого ельника, как будто после краткой летней грозы. На грозе парень и остановился, фантазировать перестал; запах был странным и незнакомым, слегка тревожащим.

Омаланец пригубил, удивлённо приподнял бровь и залпом выпил. Причмокнул и заявил:

— Достойно.

— Так вот, отвечу тебе, Вернер... — начал Хассанди, поднявшись и с торжественным видом держа перед собой стакан.

— ...кин-Вернер, — прервал его Дарен, для которого вопрос фамилии был до сих пор болезненным.

— Не перебивай! Так вот, сегодня годовой чек закончился. Подбиваем итоги.

— Это как?

— Новый год, говорю тебе, грошовник!

Дарен уставился на сошедшего с ума Хассанди.

— У нас на родине считают, — важно заявил тот, — как встретишь Новый год, так весь следующий год и проведёшь. Чем больше авансов выбьешь, тем больше тебе будущее и ассигнует.

— Новый год через месяц, — не выдержал Дарен.

— Ну да, — осторожно поддержала Волька. — Сегодня ведь конец ноября?

— Растратчики и оборванцы, — припечатал Хассанди, изрядно отхлебнул из стаканчика и плюхнулся в свой вычурный ложемент. Достал большой платок и принялся утирать пол со лба; гель-подушка мягко колыхалась под дородным телом. — С кем спорите? Сегодня закрываем финансовый год, кого волнуют календарные года!

Команда переглянулась: такая мысль никому в голову не приходила, даже омаланцу.

— А год назад мы праздника не устраивали, — заметил Дарен.

— В прошлом году мы и в Фиолетовый сектор не лезли.

— Так это что, ритуал? — наконец-то дошло до Дарена. — Этот, суеверный? На счастье и удачу?

— Сам ты суеверный! — рявкнул обозлённый Хассанди. — Верный обряд, всегда помогал.

Чрезмерник насмешливо хмыкнул. Хассанди тут же сбавил тон:

— По крайней мере, хуже не сделает, да и налоги с него не платить. Если дело серьёзное затеяно, то не помешает и за четвертью кредита нагнуться, всё в бюджет.

Он пододвинул Вольке цветастый пакет и взял такой же себе.

— Хватайте. Новогодняя еда, на неё рецепта для повара не найти.

Распаковал и извлёк ломоть небольшого размера в серебристой фольге. Разорвал фольгу, вытащил невзрачного вида серенький хлебец, сунул в рот и откинулся в ложементе, хрустя и вдумчиво пережёвывая.

Остальные последовали примеру капитана.

Дарен подтянул пакет, покрутил в руках. На боку нашлась скупая надпись: "Дрон-корпус. Офицерский паек категории Е. Срок годности: 8480 Д.Н.Н.". Инженер распаковал хлебец. Откусил. И — не заметил, как смолотил всё. Встряхнул пакет, нашел среди обёрток два последних ломтика, потянулся надорвать фольгу... и увидел, какими глазами смотрит на них Волька. Протянул ей хлебцы и отвернулся, скрывая улыбку.

Позади затрещало и захрустело.

— О-бал-ден-но, — протянула Волька и облизнулась. Подумав, добавила: — Даже и не подозревала, что такие вкусняшки бывают. У нас-то дома с хорошей едой не очень.

Дарена переполняли ощущения, кипели, пенились, плескали через край. Чувства были странные... Да и как рассказать о них?! Будто съел добрую порцию запечённого на углях говяжьего стейка, закусил салатом с фетой и зеленью, а после всего насладился парочкой сладких пироженок с начинкой из коричного суфле. Впрочем, через миг инженер был готов поклясться, что не стейк то был, а копчёная мист-курятина с барнарскими капустянами, да и суфле подсоленное, в староимперском стиле. А ещё через мгновение...

Помотав головой, Дарен сообразил, что верных слов найти не сможет.

— Слышал, паёк категории А в некоторых секторах внесли в список тяжёлых наркотиков, — заметил чрезмерник и смачно хрупнул последней порцией.

Хассанди довольно хмыкнул.

— Видите? Быть в моей команде — дело выгодное! Новые маршруты, редкие деликатесы... И хочу сказать, что хоть и не полностью доволен прошедшим годом, но выдался он не таким уж убыточным. Да и сегодняшний день радует — скоро уйдём в прыжок, дальше нас ждёт Фиолетовый, а через год выполним заказ и получим существенную прибыль. Я даже... — капитан замялся, — часть прибыли положу в премиальный фонд. Некоторую долю. Если получится. Знаки благоприятствуют, серьёзных проблем нет... должны заказ выполнить!

Дарен скосил глаза на чрезмерника и встретил его тёмный взгляд. Да, рассказать сейчас Хассанди о плесени — не лучшая идея. Не ко времени выйдет.

— И потому... — непривычно оживлённый Хассанди разлил остатки из бутылки по стаканчикам, — выпьем за лучшее будущее, которое нас ждёт! — Он запрокинул голову и вылил напиток в рот. Вытряс из бутылки последние капли и прищёлкнул языком от удовольствия.

Хикман на сей раз предпочёл цедить, Волька вообще отставила стакан в сторону, а Дарен, наконец, осторожно отхлебнул. И, как оказалось, не зря осторожничал.

Хассанди поморгал, тяжело вздохнул, провёл рукой по лбу и пробормотал:

— Крайтова... давай... ну, вперёд!

После чего завалился в ложемент, сунул под голову кулак и тут же захрапел.

Дарен отодвинул свой стакан подальше и с сомнением взглянул на Вольку. Та пожала плечами:

— Я в порядке. Основной расчёт сделала утром, мы давно в разгоне и через полчаса сможем прыгнуть.

Чрезмерник молча подошёл к Хассанди, вытянул из скафа серебристую полосу и провёл ей вдоль тела капитана. Присмотрелся к показаниям и качнул головой:

— Бутылка ельнички была не первая.

— И что теперь? — спросила Волька.

— Прыгай.

Девушка вздохнула, отъехала пилотским коконом на привычное место, закуклилась и появилась уже в симтеме, серьёзная и собранная.

— Двадцать четыре минуты.

Дарен и Хикман разошлись по своим местам, ложемент капитана укрыл того пологом и уполз к капитанскому месту. Светонити под потолком потемнели. Команда блокадника "Твёрдые намерения" как смогла, так и подготовилась к самому своему сложному путешествию.

— Волька, — осторожно спросил Дарен, — могу чем-то помочь? Я тренировался, хоть и давно. И несколько навыков пилотских есть. Первого уровня...

Рыжая чему-то мимолётно улыбнулась.

— Хорошо. Станешь моим попугаем!

— Эх... Согласен!

Попугай — помощник-неумеха; салага, без прямого доступа к навитированию, способный лишь сообщать те сведения, которые пилот и сам может легко увидеть. Но если нет приличных навыков — на что ещё рассчитывать?

В симтеме возникла россыпь экранов. В центре два самых больших: с нынешней системой и блокадником в ней, и — с расчётом прыжка, в котором лениво шевелилась оранжевая многомерная змея гиперпространственной траектории, вцепившаяся зубами в систему финиша, а хвостом обвив точку старта.

— У тебя три минуты. Разберёшься? — шепнула Волька.

— Постараюсь! — Дарен лихорадочно считывал заголовки окон, одновременно отправляя стандартную предпрыжковую последовательность на инженерный искин. О прямых обязанностях тоже забывать не стоило.

— Одна минута.

— Сейчас, сейчас...

— Не успеешь — отключу.

Дарен молча кивнул. Знал — Волька справится. Всегда справлялась. Но Дарен хотел хоть малым помочь девушке, взять на себя часть работы. В глубине души инженер подозревал, что не столько помогает, сколько мешает, но Волька не возражала, и Дарен не нашёл сил отказаться от возможности побыть пилотом, пусть и в смешной роли попугая.

И ещё обнаружил: Волька тут, в привычном ей пространстве навигационных расчётов, совсем иная — твёрдая, собранная, уверенная.

— Готов!

— Принято. Переход на фрактально-радиальные девятимерные координаты. Десять, девять, восемь... Один!

— Подтверждаю.

— Цель — Фиолетовый сектор, скопление 199-328, система FPT-DD37.

— Цель подтверждаю, система FPT-DD37 есть в каталоге цепочек.

— Ввод статистики по окрестным и реперным объектам.

Тут Дарен замялся, перепроверил данные и доложил:

— Статистика собрана двенадцать тысяч секунд назад.

Волька одобрительно хмыкнула и добавила в систему навигации огромный блок свежих данных с рассчитанной утром абстракцией первого приближения.

— Статистика уточнена, — подтвердил Дарен. После чего отдал инженерному искину команду и чёрные лопасти сканеров втянулись в корпус корабля.

— Определение класса и массы звезды.

— Класс и масса каталожные, из полученной гиперцепочки.

— Уточнение дальности.

— Дальность уточнена. Десять и восемьдесят восемь световых. Слабый положительный дрейф.

— Форма колодца?

— Сферическая, гравитационная детонация порядка двух процентов.

— Определение желаемой точки выхода: ближняя или дальняя полусфера колодца.

— Выход в ближней полусфере?

— Пусть так, — согласилась Волька. — Хотя в Фиолетке выгоднее в дальней выходить. Так. Определение вектора местного гиперпотока.

— Вектор стабилен, направление... определено.

Ярко-охристая змея изогнулась, добавив ещё кольцо к своим прихотливым извивам.

— Модуль скаляра гиперполярной скорости.

— М... не знаю.

Волька нахмурилась и провела коррекцию. Голова змеи замерла, а вот хвост нервически задергался. Дальше пошли действия, которые Дарену были неплохо знакомы по инженерной работе.

— Расчёт времени в гиперпрыжке.

— Три тысячи пятьсот восемьдесят секунд. Дрейф со снижением.

— Повышение скорости до расчётной гиперполярной.

— Коррекцию подтверждаю.

— Накопление энергии прокола.

— Наличие подтверждаю.

— Накопление энергии перехода массы.

— Прыжковый накопитель полон.

— Корректировка по объёму?

— М-м-м... — Дарен лихорадочно вспоминал всё, что помнил по расчёту объёма пузыря. — Не требуется? У нас же два малых двигателя.

— Верно, — Волька сверкнула краткой улыбкой. — На этом многие спотыкаются. Так. Готовность синхроклетки к отрыву?

— Клетка в жёлтой зоне. Якоря подняты.

— Прыжок!

Пространство вокруг "Твёрдых намерений" затрепетало. Две невидимые спицы — тоньше волоса, острее скальпеля, тяжелее горного хребта — вонзились в ткань мира. И — прорвали. Через мельчайшую долю секунды проколы соединились в широкий разрыв, куда и канул блокадник.

Короткий всплеск излучения и корабль исчез, превратившись в то самое нечто, о котором до сих пор спорят философы и инженеры, за тысячи лет так и не придя к однозначному выводу: существует ли это нечто, или оно переходит в потенциальность, в слепок бытия, тень суперпозиции полей, слабых, сильных и прочих взаимодействий и кипящей пены вероятностей.

А внутри этого нечта в затемнённой рубке раскрылся пилотский кокон, из него поднялась рыжая девушка. Покосилась на причмокивающего во сне Хассанди, на лежак с подозрительно неподвижным чрезмерником. Вздохнула, углядев блеск пустых обёрток на столе. Подошла к Дарену и легонько дёрнула за волосы.

— У нас час, — сказала Волька, взглянув со значением, и немедленно запунцовела.

Дарен вскочил, подхватил девушку под руку и едва ли не поволок в каюту. В конце концов, день сегодня сложный, новогодний, надо успеть получить все подарки.

Ведь нынешний день всему году фундамент.

* * *

< Кв[ — — — — — -]ии "Скачущи[ — — — — ]гам" >

" — ...Рот инфир[ — — -]млеройкам заткнули плот[ — — — ]ерь сладких новостишек от[ — — ] не льётся. Законоп[ — — -]ырку-то! И как тол[ — — — ]лось? Но ничего, ждём, пока [ — — — -]копится побольше и волды[ — — — — ]рорвётся.

А [ — -]очек лопнет всенепре[ — — -]. Да [ — — — ] торгаши не позв[ — — — ]ешнякам-инсайдерам держ[ — — — ]ебе вкусненькое. С руками оторвут, [ — — -] горячее и шкворчит!

Но се[ — -] тихо, глухо и пустын[ — — — ]зяшки мои... Уныло, четверть! Без слуховой трубочк[ — — — -]жарким местам и на рын[ — — — -]аешь чего рубить! Скучно мне, честно[ — — -]жевику, остаё[ — — — ]маться мелким и болотным... Верите, нет, скор[ — — -]ицу в ночь пойду, дружбанч[ — — -]скать приключений на все точки.

На [-]лижнем пике слился я в звонкое[ — — -] рядом с барабаном, жду когда [ — — — — — -]чат.

Но, хей! Там-тамы[ — — ]арили на даль[ — — -]западе. Кто [ — — -]подумать — Старая Империя в кое-то тысяч[ — — — ]шевелилась, вспом[ — — ] про поля сушёных кораблей и взялась их полива[ — -]одичкой.

Расти-расти, моя тютюн[ — -], вырастай бо[ — — ] дредноутиком...

Тьфу, [ — — ]ому торчевно!

Но сок и мёд [ — — — ] том, что двинулись имперцы [ — — -]се не во Внешно[ — — ]. Не во Внешность, дру[ — — -] — широкие кошелёчки! У Императо[ — — -] интерес, видать, образова[ — — -] Диком Западе. Чего там сродилось-то, кто слышал?

Сладк[ — -] есть? А горькое? [ — — ]юбое в котёл сгодится, готовить умею.

[ — — -] я про системку одну... ох, не профириться бы!

Если [ — — ]акой шнырь западный[ — — ]ающий тему, фирь мне смело, друз[ — — ]! Догово[ — — ]на честняк, не будь я [ — — — ]ий Хвостатый Скачущий По Деньгам!"

< То[ — — ] транс[ — — ] "Чайна Финанс" >

"[ — — — ] в Пекине прош[ — — -] пленум ЦК КП[ — — — -] созыва. В коммюнике, опубликова[ — — — ] итогам пленума, сообщается[ — — — -]итае супру[ — ]ким парам [ — — — ]зрешено иметь трёх дет[ — — ] позво[ — — — -] сохранить возраст[ — — — ]ланс населения и обеспе[ — -]рост эконом[ — — ]ериод до 2060 года.

[ — — -] [ — -] [ — -]"

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

12784 год Основания Мира, июнь.

Три месяца от точки Неизбежности.

Оранжевый сектор 5, скопление 352-410.

Система STN-WEQ20 (0,0)

В тот день бог родился снова.

Поначалу он обратился человеком. Человек кричал:

— ...Мне нужны данные! Йосанг, за тобой связь с этими летучими яслями! Тряси с них всё, что есть по кораблю: чертежи, состояние систем, и что именно сдохло!

— Делаю!

— Райка! Мне нужен скан этого корыта; всё, что ты сможешь! Сигнатура слишком большая...

— Да, командир!

— Теперь вы, ребята. Займитесь... хотя нет, погодите. Вам — ждать!

Аксён упал в капитанский ложемент, подключился к искинам и немедленно запустил режим экономии энергии. В рубке потемнело, на людей навалился полуторакратный вес — "Проныра" шёл в разгоне на грани пережога ускорителей, а компенсацию инерции клонер сейчас понизил. Смешные крохи, конечно, если сравнить с потоком из реакторов в накопители гипердвигателя, но иногда и такая мелочь важна. Тем более сейчас, когда уже не выйдет спрятаться за планетой и придётся активно маневрировать.

— Школьный кораблик отозвался, — сообщил Мур. — Обещают скинуть информацию... о, четверть!

— Что там?

— Какой-то мусор. Минуту, приведу в порядок. Вот, лови.

Из инфира Аксёну свалился большой пакет, по большей частью набитый личными заметками, запутанными инженерными листингами, историческими записями по некой Аджали, обрывками чертежей, планами обучения на сорок детей, учебниками, множеством фотографий и видеозаписей. Среди них изредка попадалась и полезная информация — планировки жилой части корабля, часть структурированных технических данных.

— Что это?! — озлился клонер.

— На связи девушка, аркианка. Единственная форматная на весь корабль. Сбросила всё, что в блокноте хранилось.

— Кто она у них?!

— Сейчас... Младший воспитатель.

— Замечательно. Очетвереть! Каз... — рявкнул Аксён и умолк, увидев зарождающийся страх во взглядах Райки и мальчишек.

Только сейчас до Аксёна дошло, что он кричит. Открытие неприятное и неожиданное. Случилась первая серьёзная проблема, и тут же выяснилось, что привычные седативные средства на Аксёна больше не действуют. Хлеще того, в крови бушевал шторм, хотелось бежать — куда?! — орать в ярости, бить по стенам кулаками.

Хуже могло быть. Могло. Точно могло. Но почему сейчас?!

— Так, всем успокоиться. Особенно мне, — Аксён подмигнул пацанве. Глубоко вздохнул, выдохнул, и бесконечно долгие двадцать секунд позволил себе ничего не делать. — Всё, работаем.

Он нарочито медленно вошёл в корабельный симтем и раскидал там полученный пакет, разложив по рабочим окнам документы сходного типа. В виртпространство тут же влезли дети и с напряжённым вниманием уставились на толстую пачку рассыпанных по виртуальному столу окошек. Да и Йосанг присоединился, успевая и шептаться с собеседницей-аркианкой, и коситься на тасующего файлы Аксёна. Тому же хватило минуты, чтобы понять — полезное можно вычленить, но работа затянется надолго. А время горело!

— Йос, пусть девчонка трясёт свою команду как грушу! Что вытрясет — шлёт немедля.

Тот кивнул и ненадолго ушёл в общение. Вернулся хмурым.

— Не получится.

— Почему?

— У них сдох главный искин, а вся внутренняя связь и преобразование пакетов шло через него. Корабль-то дичков! Дикая планета, со своими типами данных и протоколами связи.

Аксён лишь молча кивнул: если ситуация может стать хуже, она обязательно скатится в совершенно отвратительную.

Дикие. На полумёртвом корабле. В заднице мира и перед вспышкой звезды.

Лучше просто не бывает.

Но дело надо делать.

— Тогда словами. Мне нужны их точные координаты, скорость, ускорение, вектор, параметры вращения, схема и описание корабля, данные по материалам, из которых он сделан, пределы нагрузок, наименование и состояние основных инженерных систем, тип и расположение двигателей, возможность стыковки, тип и расположение шлюзов, возможность внешнего управления ими. Потом выдам дополнительные вопросы, когда разберусь с полученным мусором.

— Принято! — Йосанг кивнул и закрыл глаза. Губы его шевелились.

Аксён тоже смежил веки, сжал кулаки и запустил процедуру активации глубинных слоёв трансляционного пакета; он собирался нырнуть в само ядро. Так далеко заходить ещё не приходилось, до сих пор причин не было. Корпорация-разработчик крайне не рекомендовала работать с глубинными слоями напрямую, а только лишь через внешнюю оболочку-посредник. За всё приходится платить, невероятная гибкость и мощь ядра в обработке неструктурированных данных могла вылиться в небольшой, но реальный шанс повредить разум пользователя.

Человек иногда возвращался из глубин трансляционного пакета... странным, если не сказать сильнее. Не все выдерживали искушение безграничными возможностями в обработке данных, некоторые — так и оставались жить в химерической вселенной, не в силах расстаться с почти божественными способностями. За этот риск трансляционный пакет и обозвали солипсическим вирусом.

...Впрочем, была ли та вселенная нереальна?

Вирус уже начал действовать, мир за пределами разума Аксёна превратился в туман и зыбь. И тут Райка, единственная из всех, решилась спросить:

— Командир? Мы их спасём?

— Попробуем, — с трудом выдавил из себя Аксён. На этом этапе погружения общаться в медленном словесном режиме было тяжело. — Теперь всё... меня не отвлекать... говорю только с Йосом.

Вокруг помутнело, Аксён оказался в центре яйца с толстой скорлупой из медленно текущего дыма. Реальный мир проглядывал едва-едва. А вот внутренние процессы становились всё чётче и яснее. Казалось, Аксён может отследить появление, изменение и движение каждой мысли. Одна из них выделялась, ощущалась чуждой; возникла в пустоте, не имея начала и причины. Кто-то или что-то захотел знать: зачем Аксёну вход в ядро? и свой вопрос вложил прямо в разум клонера.

Сосредоточившись, клонер формализовал ситуацию, очистил от лишнего, задал параметры работы... и эту мыслеформу кто-то забрал. Слизнул. Выпил. Как и не было.

В тот же миг окружающее исчезло. Пропала рубка, бесследно истаяли люди, и перед Аксёном возникла стена. Абсолютно чёрная. Сверкающая. Она заполонила всё поле зрения, мир превратился в давящую тьмой плоскость. Пол выдернули из-под ног Аксёна, и он рухнул. Мимо проносилась маслянисто-смоляная поверхность. Гладкая, глазу не за что зацепиться, но ощущение стремительного падения нарастало.

Но вот падение замедлилось.

Аксён почувствовал под ногами твердь, а в бесконечной, протянувшейся во все стороны, ослепительно-чёрной стене возник узкий и низкий проём. Такой, чтобы клонер едва протиснулся, да ещё и склонился слегка. За проёмом клубился свинцовый туман, а посреди прохода остро поблёскивало: нитяное, едва заметное, жуткое неизвестностью и леденящее подозрением. Оно тянулось снизу вверх; казалось — воткнули лезвие двумерного меча и ждут неосторожного.

Лезвие. Или... зеркало? Чудилось, что блескучая нить — то не нить, а бритвенной остроты ребро тончайшего зеркала, в гранях которого отражается Аксён. Да и чудилось ли? Клонер видел сразу два своих облика-отражения. Левым глазом — смоляной силуэт, правым — белёсый, облачный.

В спину как грузовик въехал, Аксёна швырнуло на лезвие-зеркало-нить.

И то/та — разделила надвое.

Мир смурнел и шагренился.

Аксён спиной вниз падал в бездонную океанскую бездну. Глубже и глубже. Могильней. Поле зрения сужалось; пространство сворачивалось в мешок вокруг Аксёна, оставляя наверху лишь узкую горловину. Клонер захлёбывался в сумрачной ледяной воде, его затягивало в мёртвую тьму абиссали. Тащило всё сильнее и быстрее. Десяток метров, двадцать, сотня... Давление росло.

Аксён, раскинув руки, лицом вверх взмывал в небо. Изначально бледно-голубой небосвод потемнел, сошёлся в синий, налился фиолетовой густотой. Казалось, клонер неспешно взлетает в космос, словно наполненный гелием шар. Пучилось поднебесье выпуклой линзой, затем и колоссальным пузырём, сходясь острыми краями за спиной, оставляя крошечное светлое пятно внизу.

И теснилось в груди дыхание, сдавленное океанской толщей, и рвал грудь воздух в пустоте тропосферы... А меж Аксёнами, верхним и нижним, — через два светлых пятна протянулась дрожащая нить, зазмеилась опасная горная тропа, вскипело русло бойкого ручья.

Упал сверху нервный шепот. Скороговорка-пулемётица. Тихий треск слов на пределе слышимости:

— "Архонт Зенон, Рвущий преграды и разверзающий границы", порт приписки Аджали-Главный... Форма корпуса — цилиндрическая, шестьдесят метров по центральной оси, диаметр двадцать... Масса восемь килотонн...

Слова текли потоком, разбиваясь фильтром сознания на сотни ручьёв. Каждый был разъят и превращён в отдельные капли. А те падали в пространство, их подхватывали ожившие серые ленты. Капли скользили по кружевной путанице лент, плотно набившихся в разум Аксёна и в мир вокруг. Сама Вселенная стала тугим мотком тускло-серых полос, по которым катились слова-жемчужины и молнией проскакивали яркие строчки синта. От перуновых ударов жемчуг вспухал облачками смыслов и данных, чисел и взаимосвязей. Ватно-белые облачка разлетались в стороны, из них сучились нити и ткалась многомерная... сеть? картотека? смыслопространство?

Шепот утих.

Тот, наверху, иссяк.

Тот, внизу, ощутил недовольство. Сеть соткана едва ли на сотую; нет, тысячную; нет, миллионную. Он недовольно хлопнул по руслу пересохшего ручья. Потребовал больше... Ручей выдал очередную порцию шёпота, слов, данных.

Ещё и ещё взыскивал Аксён у Аксёна; наконец, данные стали сочиться совсем уж редкими каплями.

Мало. Недостаточно. Катастрофически скудно.

Глубина давила Аксёна всё сильнее, да так тяжко, что не осталось иного, как скинуть тело, да и влиться в кружева серых лент. Он стал одной из них: пепельным серпантином, частью дымчатой ажурности Вселенной. Ощутил голод и неполноту, тоскливую незавершённость. Огляделся. В дальнем верхнем далеке нашёл примитивный виртуальный рабочий стол со стопкой окон. Потянулся тем, верхним, и впитал их.

...Текст. Личный дневник, девичий. Рилла Леони Илана ен-Брайт. Младший воспитатель. Последние записи... Кадры, множество. На всех — смешливая девица с золотистыми волосами и характерно острыми ушами. Аркианка.

Видео. Троица детишек лет двенадцати устроила салочки в полутёмном помещении, заставленном здоровенными выгнутыми цилиндрами из стали и стекла. Весёлый женский голос со стороны: "А ну, детки, быстро ко мне! Вам говорю, Сорка, Игви, Тёма! Можете не прятаться за пузырями, я вас видела".

Кадр. Большая группа детей и четверо взрослых. Позади них огромное обзорное окно. За окном на фоне пустоты и звёзд виднеется ослепительно-белый корабль с алыми пятнами, квадратами, треугольниками раскиданными там и тут по корпусу... И ещё несколько кадров той же сценки, с других точек съёмки.

Текст. Список из сорока имён, три вычеркнуты. Подпись — старший наставник Коринер Дан-Данс Тракован. Комментарии к списку. Кадры, много. На каждом — ребёнок, некоторые схожи чертами лица. На последнем — высокий мужчина средних лет, затянутый в строгий зелёный комбез и с планшетом в руке.

Тот, внизу, вернулся к общему снимку. Движением мысли располосовал кадр на квадратики с лицами. Сорок один квадрат, тридцать девять имён. Квадраты с именами обрели объём, превратились в кубики и влились в смыслопространство, обрастая множеством нитей. Нити скользнули по сети, вцепились в другие кадры, тексты, записи...

Видео. Сухощавый и чернявый немолодой мужчина в отглаженном мундире. Улыбается: "Сейчас ты ахнешь, девочка! Наш "Архонт" — настоящий франт. Таких ни на пляжах Златого перстня, ни в ресторанах Ритейры не найти! Смотри, сейчас он расправит крылья...". На груди и левом рукаве офицера блестят пластины с надписью "Фелгин Хотайка". Предпоследний кубик обзавёлся именем. Получила объяснение и непомерно огромная для корабля такого класса сигнатура.

Текст и схема. Интерактивные. Способы эвакуации в случае аварии. Разработчик — Бранко Вотин, инженер. Мультяшка-аватар на схеме смахивал на одного из мужчин с общего фото. Последний кубик обрёл имя и скользнул в сеть.

Кадр. Текст. Видео. Схема...

Особого внимания и целой сотни миллисекунд удостоился рекламный буклет компании "Галактические вершины" с экскурсионной программой ознакомительного полёта для школьников и общим описанием прогулочной калоши. На беду, в документе нашлось с десяток версий буклета, но нигде работа не доведена и до середины.

Текст. Видео...

Тот, верхний, очнулся.

От него потекло свежее видео: аркианка и техник Бранко Вотин в дурацких громоздких скафах бегут по тёмным коридорам корабля. Остановились, инженер тяжело дышит, хватает ртом воздух, но показывает, рассказывает, объясняет... Срываются с места, влетают в большое помещение, скудно освещённое аварийными источниками и заполненное инженерными системами. Бранко хрипло дышит, спешит, выплёвывает слова, давится ими. Машет руками, подробно проговаривает, разъясняет. Рилла держит в руке комм, снимает Бранко, режет видео кусками и тут же шлёт через инфир. Вновь бегут; распахивают двери, останавливаются, рассказывают...

Тот, внизу, отвлёкся одиночной лентой разума: умна девица, решение здравое.

А вот дела у "Архонта" откровенно плохи. Судя по всему, большая часть корабельных систем исправны, потеряно управление ими. Почему — неясно. Искин перезагружен, но восстановить управление кораблём не удаётся.

Корабль в разгоне, хоть и небольшом. Когда системы начали сыпаться одна за другой, капитан решил уйти в тень планеты. С тех пор двигатели работали по первоначальным указаниям, не откликаясь на на новые команды.

Но — без толку, не успеет.

И нечто невнятное, но опасное происходит с энергетикой, чего явственно страшится инженер Бранко...

Тот, сверху, прислал поток данных с зондов. Райка не теряла времени. И хоть там, наверху и выше, прошли лишь минуты, успела прогнать цикл сканирования, используя даже те пробки, что были в полёте. Координаты "Архонта" подтвердились, данные по скорости разнились незначительно.

Вся информация оказалась разобрана, все кадры и видео просмотрены, тексты исследованы, пояснения инженера приняты к сведению. Выстроены сети, взаимосвязи, сделаны обоснованные предположения, уточнены исходные риски.

Пора считать, — решил тот, внизу.

И вновь в Аксёна влетел грузовик. Или нет, это был удар колоссального молота, кувалды размером со Вселенную. Того, что снизу, вышибло из кружев лент, вбило в постылое тело и вышвырнуло на поверхность. Тому, что сверху, досталось меньше: низвергло с неба и вмяло в того, что был внизу.

Бог родился.

Вселенная замерла.

Не стало того, что внизу, и того, что вверху. Исчез и Аксён. Некто иной взглянул на созданную многомерную сеть данных и под его взором та вспыхнула жарким пламенем, обуглилась и рассыпалась. Иной пошарил в пепле; нашлись оплавленные осколки цветного стекла, неровные бусины, яркие песчинки, тёмная окалина.

Тот, что пришёл, небрежно ссыпал пепел, стекло и песок в простую картонную трубку с тремя полосками посеребрённого стекла внутри. Прихлопнул на концы крышки с дырочками по центру, покрутил, потряс, и приставил трубу к глазу. Взглянул сквозь золу и красочные стекляшки прямо в багровое око звезды. Нахмурился. Встряхнул, вновь посмотрел. Помрачнел. Взмахнул так яростно, что зеркальные полоски раскололись бы, будь они действительно стеклом. Вгляделся...

...Клонер открыл глаза, сел в ложементе. Прокашлялся, вздохнул, увидел заинтересованные взгляды и хмыкнул. После чего азартно потёр руки и таинственным шёпотом вопросил:

— Так, ребята, нам предстоит принять много гостей. Кто скажет, сколько у нас готовых мест для жилья?

Райка скорчила высокомерную рожицу: мол, не королевское это дело. Последние недели она грызла навыки сканирования, изучение корабля совсем забросила. Но не признаваться же?!

Первым откликнулся Шкынд, неуверенно протянув:

— По изначальным ТТХ, такой крейсер рассчитан на двести десантников... Но часть кают убрали.

— Если техников потеснить, то шестьдесят четыре. А так — пятьдесят восемь, — ломающимся баском рубанул Зям.

— Быть тебе комендантом! — улыбнулся Аксён, встал и хлопнул его по полечу.

Парень покраснел.

— Зям, принимай командование над Райкой и Шкындом, — сказал клонер и весело подмигнул. — Готовьте каюты, проверяйте системы жизнеобеспечения, и так далее. Техников тоже к делу привлеките.

— Принято, командир!

Воодушевлённая молодёжь убежала.

Улыбка сошла с лица Аксёна, клонер обернулся к Йосангу Муру.

— Всё плохо? — спросил тот.

— Шансы есть. Ты будешь у руля "Проныры", я заберу шаттл.

— Я так себе пилот, ты знаешь, — сознался Йосанг и облизал пересохшие губы.

— Придется постараться, мой друг, — оскалился Аксён. — Пора взрослеть. Дети на тебе, присмотри за ними, если что-то пойдет не так.

— А может пойти?

Аксён растянул губы в улыбке; гневный бог выглянул из его глаз. Собеседника передёрнуло во внезапном ознобе.

— Нет. Но ты всё равно присмотри.

Йосанг нервно кивнул. Докрасна растерев лицо ладонями, Аксён криво усмехнулся, махнул партнёру и вышел.

Через два с лишним часа сигнал с челнока оборвался...

...Тот, кто сейчас ощущал себя почти божественной сущностью, опустил трубку калейдоскопа, встряхнул её раз, другой, и вновь взглянул на пламенеющий костёр в небесах. Глаз обожгло...

Внешность, территория Союза Фабрикантов.