Проклятие Хогвартса

— Агуаменти! — воскликнул Том, взмахивая волшебной палочкой.

Поливая перед собой путь водой, он с трудом поднялся и, превозмогая боль в раненом боку, устремился через образовавшийся на месте сгоревших ворот проход. Сверху с грохотом падали почерневшие, искореженные балки. Одна рухнула прямо на Марка, и Тому, не знавшему точно, где висит портрет Салазара Слизерина, дабы сохранить шанс на освобождение из картин, пришлось спасать парня, отбрасывая горящую балку тем же заклятием, которым он вытащил из дерева копье.

Поняв, что жертвы могут сбежать, дракон, взмахнув крыльями, поднялся в воздух. Издав дикий, заставивший окончательно развалиться амфитеатр крик, он выпустил из пасти гигантскую волну огня. Том почувствовал, как на затылке загораются волосы. Собрав последние силы, он рванул вперед, но, непроизвольно оглянувшись, с ужасом увидел, что пламя почти настигло их. Еще секунда и они превратятся в груду пепла.

Отчаянно прыгнув вперед, Том вдруг почувствовал, что земля под ногами исчезла и он падает вниз. Стена огня, амфитеатр, дракон — все померкло, уступая место свисту воздуха и чему-то серому, проносящемуся рядом с ним. Схватив Марка за руку, Том, понимая, что переносится в другую картину, потащил парня за собой.

Пузырящий кожу на лице жар сменился не менее обжигающим холодом. Том летел в пропасть, осознавая, что ничем хорошим это падение не закончится.

Глава тринадцатая

Стуча зубами от пробиравшего до костей мороза и с трудом удерживая Марка, Том судорожно перебирал в голове все известные ему заклинания, но ни одно не могло остановить падение. Видимо, одолеваемый такими же мыслями Эйвери попытался взмахнуть палочкой, но едва ее не выронил. Тогда Том переключил внимание на то, что находится вокруг него. С трех сторон их окутывал густой желтоватый туман, а с четвертой — что-то серое и на вид очень плотное. Если и искать спасение, то только там.

Вытянув правую руку, Том попробовал выяснить, что там такое. Содранные в кровь пальцы сообщили о чем-то очень холодном. Приглядевшись, он понял, что это гигантский кусок льда. Сиганув с соседней картины, он совсем немного не добрался до его края. И кому понадобилось такое рисовать?

Обмотав израненную руку школьной мантией, Том постарался ухватиться за льдину, в надежде нащупать выступ. На долю секунды ему удалось вцепиться в небольшой бугорок, но затем ладонь соскользнула, и он продолжил падение. Обмерзшие щеки уже ничего не чувствовали, из пересохшего рта валил пар, а ноги окоченели до такой степени, что отказывались шевелиться. Вдобавок висевший на его левой руке Марк сильно ее оттягивал, стесняя движения.

Отпустив Эйвери и позволив парню падать самостоятельно, Том повторил попытку. И на сей раз у него вновь ничего не вышло, лишь прибавилось боли в кровоточивших ладонях. Отчаявшись прервать полет ко дну ледяной бездны, Том в очередной раз огляделся, выискивая другие пути к спасению. И врезался во что-то твердое и невероятно холодное. В глазах потемнело, во рту появился неприятный солоноватый привкус. Он оказался на крохотной, выступающей из льда площадке. Рядом с Томом ерзал, пытаясь удержаться, Эйвери. Марк медленно сползал к краю выступа. Желая ему помочь, Том протянул парню руку, и тот ухватился за рукав мантии. Затрещав, ткань, порванная копьем рыцаря, не выдержала, и Эйвери, бросив на Тома полный ужаса взгляд, улетел вниз.

Том смотрел, как он исчезает в тумане, и ничего не чувствовал: ни жалости, ни сожаления, что не сумел спасти беднягу. Стуча зубами, он начал медленно ползти, стараясь подальше отодвинуться от края площадки. Наполненные усталостью мышцы отказывались подчиняться, и ему стоило огромного труда заставить их двигаться. Собираясь попробовать подняться и предпочитая не думать, что делать дальше и насколько вверх уходит эта глыба льда, он вдруг услышал голос Марка.

Вначале Том решил, что это вздумала проснуться совесть и образ Эйвери теперь будет преследовать его еще очень долго. Но крик раздавался вполне отчетливо и, главное, доносился снизу, а не шел из головы.

— Том, ты меня слышишь? — звал парень. — Том, я жив.

Вместо ответа Том, не удержавшись на скользкой поверхности, полетел в туман. Падение длилось недолго. Больно ударившись спиной, он оказался на твердой, засыпанной снегом земле. Над ним склонился Марк. Протянув руку, он помог подняться.

— Ты вновь меня спас. — На сей раз благодарил он более непринуждённым тоном.

Том представил, что случилось бы, не окажись они вначале на том выступе — лежали бы сейчас на этом самом месте мертвыми.

Отряхиваясь, он с сожалением оглядел порванную рубашку и изодранную в клочья мантию. Других рубашек и тем более мантий у него не было.

— Давай помогу. — Марк взмахнул волшебной палочкой. — Терсус! — И одежда приняла вид, словно ее только что принесли из магазина. — Планас партибус! — И по ней будто бы прошлись десятком щеток и парой горячих утюгов.

Дивясь и желая освоить столь удобное заклинание, Том непроизвольно поморщился — нанесенная копьем рана продолжала чувствительно жечь. Заметив гримасу боли, промелькнувшую на лице Тома, Эйвери предложил:

— Позволь помочь.

Том и сам был в состоянии наложить повязку — в приюте он неоднократно перевязывал себе ссадины и ушибы, не желая демонстрировать местным обитателям, что те могут причинить ему во время ссор увечья — но сейчас ему попросту не из чего было ее сделать.

Однако Марк и не подумал жертвовать на него свой платок, как вначале решил Том. Вместо этого он вновь наставил волшебную палочку.

— Вулнере санитас! — И рана медленно затянулась, следом с легким шипением испарилась кровь, а вместе с ней исчезла и боль.

Том все больше завидовал домашнему обучению в волшебных семьях, такому в школе не учили. Душу кольнула зависть, в очередной раз напомнив о пропасти, разделявшей его и детей колдунов. Он отличался от них не только рождением, но еще воспитанием и недополученными в детстве фамильными знаниями.

— И куда нам теперь? — Марк выглядел теперь вполне дружелюбно, смотрел прямо в глаза, от былой отчужденности не осталось и следа.

"Интересно, — подумал он, — продолжит ли он со мной общаться, когда мы выберемся из картины?"

— Вперед, — объявил Том; возвращаться обратно к дракону он не испытывал никакого желания.

Шагать вдоль ледяной глыбы оказалось делом не из легких: мешал сильный холод, затруднявший дыхание и сковывавший движения. Закутавшись в мантию и чувствуя, как на волосах образуются сосульки, Том ожидал очередного нападения. Что их ждет на сей раз? Обезумевшие тролли? Разъяренные оборотни? Стая одичавших домовиков? Или кое-что похуже? Однако вскоре понял, что их положение становится катастрофическим и без всех этих существ — с каждой секундой они все сильней замерзали. Лицо Марка приобрело мертвенно-бледный цвет, щеки покрылись тонким слоем инея. Остановившись, Эйвери пошатнулся и, закрыв глаза, рухнул навзничь, не подавая признаков жизни.

Ранее Том неоднократно мерз. Он провел в приюте не одну зиму, когда отапливалась только кухня да комната миссис Коул. И хотя сейчас его зубы стучали с такой силой, что он опасался, как бы они не раскололись, плюс он не чувствовал пальцев рук и ног, а спина превратилась в одну большую ледышку, он все еще находил в себе силы продолжать идти.

Все еще не веря в то, что они оказались здесь в результате действия проклятия, Том склонился над Марком. Проклятие не развешивает на стенах смертоносные картины. Если, конечно, не обладает специфическим юмором. Но о таком он никогда не слышал. И отчего-то не считал, что изображения, в которые они угодили, непременно должны были их убить. Зачем тогда тот рыцарь, а затем охотники интересовались их именами? И русалка ведь не утопила Марка, он сумел выбраться из болота. Значит, и сейчас у них должен иметься шанс на спасение.

Чуть поколебавшись, Том подхватил Эйвери за плечи и, пошатываясь под тяжестью его тела, поволок за собой. Может, сейчас он поступал глупо и, не обремененный обмороженным парнем, имел больше шансов на спасение, но что-то внутри подсказывало ему, что поступить следует именно так. Эх, как бы сейчас пригодились согревающие чары, до главы о которых он недавно как раз дочитал. Что, трудно было посидеть над книгой еще немного?

Разум незаметно затуманился сном, спокойным и несущим тепло. Зевнув, Том заставил себя сделать шаг, за ним второй. С блаженством прикрыл глаза и устремился в пустоту...

Тихий, убаюкивающий плеск воды выдернул его из забытья. На лицо упало несколько капель. Он лежал на боку и смотрел на зелень травы, на небольшое озеро за ней и играющий над искрящейся радугой водопад. Грело солнце, лаская своими лучами волосы. Преодолевая боль в каждом суставе, Том с огромным трудом сел. Он все еще не ощущал пальцев на руках и ногах. Взглянув на ладони, увидел, что они синие, с красными пятнами и покрыты инеем.

Неподалеку от воды в неестественно скрюченной позе распластался Марк. Парень не шевелился, все еще находясь без сознания. Вспомнив о сиротах, так и не переживших три года назад особо лютую зиму, Том подполз к Эйвери. Приложив ухо к его груди, удостоверился, что сердце хоть и медленно, но бьётся. Все еще думая, зачем ему это надо, он, пытаясь его согреть, столкнул Марка в теплую на ощупь воду, оставив на поверхности только лицо.

Несмотря на летнюю погоду, Тома все еще бил озноб. Он несколько раз оглянулся в ту сторону, где по его прикидкам заканчивалась картина, ведь, судя по всему, он находился рядом с ее краем.

"Отыскали ли Поппея с Абраксасом Слизнорта? — размышлял он, наблюдая за большим черным жуком, ползущим по травинке. — И что все-таки происходит в замке?"

Неожиданно он вспомнил, где находится коридор, с развешанными на его стенах странными картинами, в одной из которых он сейчас находился — неподалеку от галереи доспехов. Многие слизеринцы, в том числе Орион, Абраксас и Поппея, часто там бывали, ведь через галерею можно попасть в Зал наград. Руководство школы держало в том зале на всеобщем обозрении кубки по квиддичу, почетные грамоты, щиты с гербами, значки бывших учеников Хогвартса, добившихся успехов в учебе, наградные таблички и прочие подобные вещи. Отпрыски аристократов, еще ничего не добившиеся в жизни, обожали там слоняться, похваляясь друг перед другом достижениями своих родителей. Не упустил возможности в свое время заглянуть в этот зал и Том. Он надеялся отыскать среди сотни фамилий имя своего отца. Но, не обнаружив, больше не видел смысла туда ходить. Оттого и не сразу догадался, в каком очутился месте.

Открыв глаза, Марк в удивлении уставился на Тома. Несколько секунд Эйвери соображал, что происходит и где он находится. Затем, слабо улыбнувшись, едва слышно вымолвил:

— И снова ты меня спас. Я твой должник.

Том крепко отпечатал его слова в своей памяти, решив в будущем долг непременно взыскать.

Картина, в которой они очутились, сильно отличалась от предыдущих. Тома не покидало ощущение, что чего-то в ней не хватает. И немного поразмыслив, пока Марк сушил и приводил в порядок свою одежду, решил, что недостает портрета волшебника или волшебницы. Судя по всему, этот волшебник или волшебница отправились по каким-то делам, что в Хогвартсе, школе магии и волшебства, не было редкостью.

Но Том не собирался тратить время, набираясь сил и ожидая помощи. И едва Марк закончил возиться с мантией, идеально отгладив очередную складку, он двинулся в дальнейший путь. Следовало поторапливаться — надежда, что у него все еще есть шанс избежать отчисления, гнала вперед.

Они успешно достигли края картины, а никто и не подумал на них напасть. Следующее изображение — красивая комната с богатой мебелью и дорогим убранством — также пустовало. Пройдя еще несколько покинутых их обитателями портретов, они благополучно достигли конца коридора и вышли на лестницу.

Тому понравилось перемещаться по картинам, выходило даже быстрей, чем по каменному полу замка. Однако вскоре обнаружилось одно неудобство — первый же потревоженный ими портрет седовласого старичка в малиновом колпаке, завидев приближающегося к нему Марка, разразился громкой руганью.

— Вы что позволяете себе, молодой человек? — Он попытался стукнуть Эйвери позолоченным посохом, а затем послал в его сторону какое-то заклинание, на счастье парня пролетевшее мимо.

Обескураженный Марк после этого случая как-то незаметно для Тома пропустил его вперед. Самого же Тома возмущения нарисованных колдунов, встречаемых по дороге, нисколько не пугали. Единственное, чего он опасался каждый раз, когда начинал голосить очередной встреченный ими портрет — как бы они не привлекли внимания преподавателей или патрулировавших коридоры охранников.

Поднявшись на седьмой этаж, он, следуя указаниям Эйвери, принялся выискивать портрет Салазара Слизерина.

— Слушай, Том, — окрикнул его шедший позади Марк. — Я так и не успел тебе сказать. Мне кажется...

— Не сейчас, — обернулся Том. — Давай чуть позже.

Его вдруг охватило сильное волнение. Сейчас он встретит пусть и нарисованного, но все же самого Салазара Слизерина, одного из могущественнейших волшебников не только своего времени, но и за всю историю колдовского мира. Быстро преодолев аккуратно подстриженную лужайку, на которой пили чай три пожилых ведьмы, они миновали две темные, лишенные какой-либо обстановки картины. Затем последовало еще три покинутых их хозяевами изображения. Они показались Тому мутными и необычайно холодными. И, наконец, он нашел то, что искал.

На высоком деревянном стуле с резными ножками с угрюмым выражением на лице неподвижно сидел сурового вида маг. Согнув правую руку в локте, он оперся ею о колено, положив голову на ладонь. Одеяния мужчины, в которых преобладали черное с зеленым, отливали в свете висевшего в углу факела серебром. Из-под края доходивших почти до пола одежд виднелись носы кожаных сапог.

Внешне Салазар Слизерин совсем не напоминал те изображения, которые Том видел в книгах. В них знаменитого волшебника рисовали лысым стариком с длинной седой бородой. Перед ними же находился мужчина в самом расцвете сил: с прямыми темными волосами до плеч, гладковыбритым властным подбородком и лишенным морщин лбом. Однако узкие, похожие на щелки глаза и тонкие, кривящиеся в усмешке губы не оставляли никаких сомнений — это тот же самый колдун, слава о познании глубин магии которого пережила века.

Замерев, Том не знал с чего начать разговор. Впервые в жизни он ощутил, что не может подобрать нужных слов. В голове роем кружились десятки вопросов, а он никак не мог их сформулировать.

Салазар Слизерин, казалось, их не замечал. Полным глубокой печали взглядом он глядел куда-то вдаль, лишь уголки его губ слегка подрагивали в улыбке.

— Сэр, простите, что беспокоим, — наконец произнес Том. — Мы не хотели отвлекать вас от размышлений, но не могли бы вы нам помочь?

Колдун и бровью не повел. Создавалось впечатление, что он не слышит.

— Реддл... — Марк потряс Тома за плечо.

— Я пытаюсь с ним поговорить, — отмахнулся Том.