Принцесса из стали (Полная версия)

— Спасибо, — улыбнулся профессор, беззаботно откинувшись в кресле.

Никогда прежде он не получал такого удовольствия от курения. И никогда больше не получит. Последняя затяжка. Последнее горькое облако дыма.

Бережно стряхнув пепел в хрустальную пепельницу, он произнес:

— Пора...

— Пора, — шепотом согласилась Аска Фэнь и с этими словами опустила лезвие катаны точно между воротничком белоснежной рубашки и ухом профессора.

Шипение. Глухой стук. Запах обугленной кожи.

Вязкая, похожая на клей жидкость забрызгала весь стол. Репликант был мертв.

Глава 9

1

Столикий Генри, известный в определенных кругах полиморф, снял с полок фарфоровые тарелки и хрустальные стаканы, вынул из ящиков серебряные ножи, вилки и ложки, вытащил из электромагнитного погреба запотевшую бутылку 'Cabernet Sauvignon Napa Valley', урожая две тысячи шестьсот восемьдесят первого года по земному летоисчислению, и взял с буфета два широких подноса. Все это он разместил на небольшом стеклянном столике, стоявшем возле окна. Три щепотки молекулярного чибуса, и пустые тарелки тотчас наполнились деликатесами, в числе которых были и брускетта с элизиумскими 'ревунами', и варенный туманный кальмар, нашпигованный сыром, и земной фазан под вулканическим пеплом с планеты Олимп. Разумеется, Генри мог заказать всю еду в ресторане, но... Сегодня был особенный день, и особенный случай. Его бывшая возлюбленная, с которой он не виделся почти два года, вновь пожелала с ним встретиться. И где!? На 'Тиамат', в их старом уютном гнездышке пентхауса, арендованном на двести пятьдесят лет у некоей миссис Криппи.

Столикий волновался. Он нервничал. И даже был немного напуган. Он не знал, чего ожидать от столь внезапной встречи с любимой.

Генри был невероятно хорош собой. Длинные темно-синие волосы. Широкие плечи. Прекрасная осанка. Выразительно лицо. Желтые глаза, словно подсвеченные изнутри бенгальскими огоньками. Глухо выдохнув, он прислонился лбом к покрытому испариной стеклу и взглянул в окно. Монументальный городской пейзаж, утопавший в лучах холодного искусственного солнца, не вызывал никаких эмоций.

Пентхаус Столикого располагался в массивном стоуровневом здании, выстроенном в традициях советского классицизма. Неподалеку, в соседнем районе, находился некорпоративный космопорт 'Рэй', в который попадало большинство гостей по прибытии на станцию. Апартаменты Генри занимали несколько просторных, стоящих баснословные деньги комнат, что располагались под самым козырьком величавого строения. Обставлены они были роскошно, но без помпезного китча. Строгие линии, гладкие стеклянные поверхности, созданные в мастерских сундарианских дизайнеров, томное освещение, дорогие картины от признанных классиков, утопленная в потолке библиотека с настоящими бумажными книгами, стена-аквариум с карликовыми плезиозаврами, шкаф-наноассемблер для фабрикации одежды.

Район Держателей, где был расположен пентхаус, находился в носовой части 'Тиамат 76', как раз под тем самым местом, где огромные мусоросжигатели и день, и ночь, избавляли космическую станцию от лишнего веса. Границу района обнаружить было легко — четкая линия из фасадов богато украшенных особняков резко сменялась безликой вереницей серых зданий, которые в большинстве своем являлись заводами. Широкие проспекты, обсаженные кленами и дубами, обращались запыленными потрескавшимися дорогами, а сказочные акриловые домики, воплощение мечты о вечном городе Рождества, уступали место скверно сбитым проржавевшим сараям. Нескончаемая завеса из гари и копоти, сковавшая Индустриальный район, вынуждала работать очистительные системы станции на полную катушку. Свет мертвого солнца с трудом пробивался сквозь дымящее дыхание тысячи фабрик.

Если верить архивам, 'Тиамат' существовала уже полторы тысячи лет. Во время Консульской войны, случившейся в тысяча восемьсот тринадцатом году по земному календарю, группа опературосов запросила политического убежище у Кассиопы Джонс в обмен на то, что всего за одну ночь они превратят станцию в промышленный центр всего сектора. Кассиопа согласилась, и осколок былого могущества космических инженеров действительно расцвел за одну ночь, чтобы не увянуть и по сей день.

С тех пор, как Генри стал встречаться со своей несравненной второй половинкой, он трижды бывал в Индустриальном районе. И все три раза он искренне проклинал его, не понимая, как в таких условиях могут существовать разумные формы жизни. К тому же его возмущало отсутствие иерархического строя у опературосов, в чьих руках была сосредоточена значительная часть богатств станции, которые они фанатично инвестировали во всего лишь одно, похожее на католический храм здание, сотканное из слюды, стальной паутины и света. И это неспроста. За частоколом башен, шпилей и готических витражей скрывалось главное сокровище 'Тиамат 76'. Там билось ее механическое сердце. Станция была живой. И это не метафора. Впрочем, знали об истинной природе вещей единицы, к числу которых, по счастливой случайности, относился и сам Столикий. Он был вхож в высшие круги 'Тиамат' и не единожды посещал светские рауты обворожительной Кассиопы Джонс.

Неожиданно тишину комнаты разрезал протяжный писк секретаря-дрона. Паривший в воздухе светящийся тессеракт, постоянно менявший свою форму, принял сообщение и перекодировал его в аудио-сигнал.

— Я приехала, — радостным голосом сообщила девушка. — Уже поднимаюсь. Милый, готовься любить меня долго и нежно. Чмок.

Лицо Генри вспыхнуло и налилось краской. Все это время он старался выглядеть равнодушным, спокойным, невозмутимым. Но услышав заветное ' Я приехала', он растаял, как ванильное мороженное в летний полуденный зной. 'Она приехала, приехала, — захлебываясь мыслями, прикусил указательный палец Столикий. — Моя тростиночка. Мой обезжиренный десерт. Моя диетическая 'Кока-Кола' без сахара. М-м-м...'

Нездоровый энтузиазм в очередной раз взял верх над великим комбинатором. Искушение было громадным. Да, это всего лишь третья встреча с любовью всей его жизни. Да, предыдущие две заканчивались спонтанно и оба раза по прихоти дражайшей звездной госпожи. Все это правда. Правда, которая меркнет в лучах воплощения искренней мальчишеской мечты. А его возлюбленная таковой и являлась. Она была мечтой. Несравненной и абсолютной, как закат на берегу моря в октябре. Она украла его покой, растопила его черствое сердце. Она... она...

— Привет, милый, — произнесла она, стоя в проходе.

Ее вид согревал душу Столикого, как согревают маяки надежды одинокого странника. Матовая темно-фиолетовая помада делала ее лукавую улыбку похожей на чернильную кляксу, умышленно оставленную в конце любовного стихотворения. Стройная фигурка девушки была затянута в облегающее фисташковое платьице из прорезиненных полимеров, с тоненьки ремешками, из-под которых соблазнительно проглядывали бледные плечи и плоская грудь.

— Генри, мой дорогой Генри! Я так рада, что ты позволил мне вернуться. Я так скучала по тебе. Так скучала.

На ее глазах навернулись слезы. Сорвавшись с места, словно изголодавшийся гепард, она упала в объятья Столикого и подарила ему пахнувший ванилью поцелуй.

— Привет, — проведя языком по губам, ответил Генри. — Ты вернулась. Я знал, что ты вернешься. Я верил в это всем сердцем.

— Да, мой дорогой. Да...

Девушка продолжала целовать Столикого. Жадно. Голодно. Страстно. И тот чувствовал себя богом. Олимпийцем, к чьим ногам принесла свою любовь смертная жрица. Он желал ее больше всего на свете. Он был готов умереть ради нее. А Аска Фэнь была готова его убить.

С трудом подавляя желание, Генри на доли секунды отстранился от Иглы и посмотрел ей в глаза. Они сияли, как драгоценные камни в короне марсианского короля.

— Почему сейчас? Почему сегодня? — спросил Столикий. Его била дрожь. Он хотел знать ответ. И он не хотел.

— Кассиопа Джонс.

— Что?!

— Традиционный бал-маскарад Ее Бессмертного Святейшества, Фарфоровой Королевы, состоится сегодня. Через два часа.

Генри почувствовал, как сжалось его сердце. Симфония любви оставила его так же быстро, как и возникла. Мужчина попытался вырваться из объятий Аски, но те сковали его, точно чугунные скобы.

— Я не понимаю...

— Мне нужно твое лицо.

— Мое лицо?

— Да, одно из ста.

— Опять?!

На губах наемницы вспыхнула лучезарная улыбка, а в уголках миндалевидных глаз появились едва заметные морщинки.

— Любовь моя, ты не посме...

Но мисс Фэнь уже совершила задуманное. На правой ладошке Иглы ожила бабочка, чей серебристый контур был вытатуирован на ее коже с самого рождения. Она прижалась к Столикому всем телом — так сильно, что ее шею тотчас пронзили молнии невыносимой электрической боли.

Считывание — невероятно сложный процесс. И мучительный, так как оба его участника страдают в одинаковой степени. Твердое ядро сущности Генри навалилось на позвонки Аски всей своей массой, едва не измельчив их в придорожную пыль. Наемница скрипнула зубами. Так громко, что на стеклянном столике появились трещины. С каждой секундой ее сознание, подхваченное полупрозрачными крыльями бабочки, перестраивалось все сильнее и сильнее. Ее тело менялось. Мисс Фэнь преображалась, и это преображение ей стоило многого.

Время замедлило ход.

Каждая мысль Генри отдавалась в ее голове холодной болью. Словно ей пустили в висок пулю, словно ей насыпали в череп ледяных кубиков для 'Мартини'. Три, два один, и... Аска провалилась в пустоту. Но бабочка ее спасла. Решительно взмахнув крылышками, она выпорхнула из всепоглощающей бездны и прихватила с собой Иглу. Окружающий мир вновь обретал четкие линии. Наемница завопила, утопая в собственных слезах.

Слева от нее вдребезги разлетелся стеклянный стул. За ним последовали ваза, торшер, журнальный столик и даже секретарь-дрон. Осколки медленно парили вокруг нее, поблескивая в лучах искусственно солнца. Они сияли, как полноразмерная модель экспериментальной стеклянной галактики на выставке технологических чудес.

Аска присела на колени. Обессилевшее тело Генри упало рядом.

Активировав адапто-инструмент, она осмотрела себя с головы до ног. Она изменилась. Теперь она была мужчиной с коротко остриженными пепельными волосами, тонкими губами, выразительными зелеными глазами и едва приметным шрамом на правой щеке — бутончиком дикой орхидеи, оплетенным змеями.

— Люблю тебя, милый, — обратилась она к лежавшему на полу полиморфу. — Жди меня здесь и никуда не уходи. А мамочке тем временем предстоит кое-что украсть...

Генри, разумеется, никак не отреагировал. Но там, в глубине своих мыслей, там, на рубеже яви и грез, он понимал, что его третье свидание с Аской завершилось тем же, что и два предыдущих.

'Ничего, в следующий раз все будет иначе, — подумал Столикий и уснул крепким младенческим сном.

2

Аска Фэнь вышла на улицу. Внутри ее головы по-прежнему звенели ледяные колокольчики. Она знала, что побочные эффекты считывания пройдут не скоро. Ее мысли пребывали в некотором смятении. Они роились, словно пчелы, метались от одного к нейрона к другому и откликались ударами тока в затылке. Игла закрыла глаза. Затем открыла. Затем вновь закрыла. И снова открыла. Шум в голове постепенно угасал. Она посмотрела на свои рыжеватые туфли. Оксфорды, но не броги. Из шкафа-наноассемблера Столикого Ника. Родом оттуда был и ее деловой костюм серого цвета. Она стала мужчиной. На время.

Неспешно прогуливаясь по улицам 'Тиамат 76', Аска наблюдала за ленивым станционным движением, имитировавшим повседневную жизнь мегаполиса. Кругом сновали унылые пешеходы, разъезжали гравитационные такси, пулями пролетали капсулы трубочных электричек. Наемница заметила, что она уже не привлекает к себе такого внимания, каким могла похвастаться при первом появлении на станции. Очевидно, симпатичных мужчин на 'Тиамат' было больше, чем симпатичных женщин.

Искусственное солнце стало клониться к закату. Освещение района Держателей менялось, а вместе с ним менялся и контингент обитателей улицы. Повылазив из подземных нор, ночные торговцы, которые в большинстве своем были раталианцами, прямоходящими трехглазыми крысами с люминесцентно светящимися хвостами, принялись устраивать ночные палатки. Они торговали наркотиками — легкими и почти безвредными, которые получали из собственных слюнных желез.

Тусклые фонари нехотя озарили тротуары, готовясь к опускавшимся сумеркам. Наполненная взрывоопасным газом цистерна, похожая на перекормленную личинку, медленно парила в небе. Вокруг нее суетились рабочие боты, которые выравнивали ее температурные показатели и задавали новый маршрут. Разодетый в пестрящие одежды клоун, восседавший на самодельном кресле-скутере, выкрикивал в мегафон какие-то маловменяемые лозунги. Наемница прислушалась и поняла, что он был цирковым зазывалой. Его фальшивая улыбка переливалась кислотой и желчью. Типичный клоун типичного шутовского мира. Социум таких обожает.

Вдоль самого высокого небоскреба, офиса корпорации 'Сферанет', парил огромный полупрозрачный экран, обрамленный тонкой линией неоновой подсветки. На нем возникали смазанные низкополигональные картинки, рекламировавшие товары первой необходимости для неимущих — туалетную бумагу, зубные пасты и заплесневелые сыры с девяностопроцентной скидкой.

Аска слушала, как лился хорошо поставленный голос имама из минарета 'Последнего апокалипсиса'. Он созывал верующих на молитву. Или на что-то, сильно походившее на таковую. Он рассказывал о темном пути 'просвещенных', о посланниках черного Сердца, о вестниках позабытого прошлого.

Рядом с мисс Фэнь прошагал краснокожий тешуб, облаченный в безупречный иссиня-черный фрак и серебристый цилиндр. Он опирался на широкую трость, его ноздри отвисали под тяжестью золотых колец, а левый верхний глаз украшал монокль. Инопланетянин на доли секунды затормозил и, негромко прокашлявшись, достал из-за пазухи красивый старинный брегет.

— Боги-боги, я опаздываю на чаепитие, — неестественно тонким для тешуба голосочком заявил он и быстро засеменил прочь. Аска невольно усмехнулась.

Запустив руку в правый карман пиджака, Игла проверила свое оружие. Катана была сложена. Сейчас она напоминала обычную лазерную зажигалку. И размером, и формой. В левом — лежал пистолет MR 'Наследие'. Маленький и смертоносный, как сама Аска. Он был изготовлен в этой планетарной системе, и потому считался легальным. Опературосы снабдили его миниатюрными блокозарядными обоймами, которые генерировали сверхзвуковые костяные патроны. Многих это удивляло, но для изготовления одной обоймы была необходима скорлупа трех или четырех куриных яиц. Да, подобные пули не снабжались системой контроля и не были способны пробить мало-мальски крепкую броню. Но этого и не требовалось. Пистолет был легким, почти невесомым, и отлично подходил для тихих тайных операций. Например, для проникновения на бал-маскарад.

На район Держателей незаметно опустилась ночь. Деревья отбрасывали зловещие тени, в подворотнях шуршали редкие попрошайки, стекла особняков отражали блики сумеречных огоньков. Первая падающая звезда рассекла искусственный небосклон станции. Казалось, все жители разом замолчали, когда в небе появился ее нежный огненный след. Она опускалась с величественной медлительностью. С такой медлительностью, которой могли похвастаться лишь забытые древние предтечи. Толпа полуночных зевак зачарованно смотрела на небо.