Отторжение Платины

Поначалу отказавшись, барон легко дал себя уговорить, подчеркнув, что тронут подобным вниманием, и для него это большая честь.

Обед изрядно затянулся, поскольку за столом присутствовал сын опального учёного, и аристократ задал ему множество вопросов, интересуясь подробностями нападения разбойников, схватки на дороге и путешествии молодого человека в компании своих спасителей.

Разумеется, речь зашла и о сестре господина Таниго. При этом юный господин Асано всячески подчёркивал скромность и высокие моральные качества молодой женщины, не пожалевшей для него чудодейственного снадобья, унявшего боль в сломанной ноге.

Слушая сына, хозяин дома снисходительно улыбался, изредка бросая на гостя настороженные взгляды.

Вновь заговорили о таинственном исчезновении молодой дворянки, и спасённый ею юноша высказал твёрдое убеждение в том, что несчастная стала жертвой похитителей.

Землевладелец не согласился, и они даже немного поспорили, ибо барон полагал, что всё дело в тайной любовной связи, которую сестра господина Таниго скрывала даже от родного брата.

Сам опальный учёный предпочитал не делать никаких предположений, но, судя по всему, больше доверял суждениям барона.

Потом они сыграли партию в "стратегию". Господин Нависамо Асано выиграл, но победа досталась ему очень нелегко. Поэтому, провожая знатного визитёра, хозяин дома наговорил ему кучу комплиментов, в том числе назвав "достойным соперником".

Вернувшись в гостиницу, Хваро с неудовольствием узнал, что наставник до сих пор не пришёл.

Старый воин появился только вечером, когда аристократ уже начал раздумывать, не послать ли за ним кого-нибудь из своих охранников?

Выставив на всякий случай их обоих из номера, дядя и "племянник" стали обмениваться информацией.

— Вы оказались правы, Чиро-сей, — с плохо скрываемым раздражением признал землевладелец. — Скорее всего, это именно та, кого мы ищем. Жаль, что вы её не схватили, и она опять куда-то исчезла.

— Судя по тому, что я узнал, она уплыла на лодке, — сообщил собеседник. — На пристани рассказали, что как раз в тот день, когда она пропала, одна из лодок уплыла ещё до окончания комендантского часа и до открытия городских ворот.

— И почему вы решили, что она уплыла именно с ней? — скептически хмыкнул барон.

— Потому, господин, — назидательно произнёс Мукано, — что хозяин той лодки, некто Умак, за день до того сговорился с одним купцом о том, что доставит его товар в Фумистори. Тот пришёл, а лодка ушла, не дождавшись груза и оплаты за перевоз. Выходит, этому Умаку кто-то очень хорошо заплатил, раз он нарушил договор.

— Но это могли быть люди, не имеющие к ней отношения, — упорствовал Хваро. — Мало ли кому понадобилось срочно скрыться из города?

— Я спрашивал в порту, в харчевнях, в открытых заведениях Ветра и Луны, — терпеливо объяснял наставник. — Как раз в ту ночь ничего сколько-нибудь важного в городе не случилось. Кроме неё здесь больше никого не ищут.

— Власти знают об этой лодке? — нахмурился аристократ.

— Должны, — неуверенно пожал плечами старый воин. — Тот торговец на пристани целый скандал устроил, проклиная этого Умака. Да только кому надо его искать?

— Нам с вами, Чиро-сей, — внушительно произнёс землевладелец. — Но, возможно, проще будет дождаться его возвращения и спросить: кого и куда он возил?

— Этот пройдоха может здесь до зимы не появиться, — покачал головой собеседник. — Я узнавал. Такое уже бывало. Уйдёт на Ваундау или даже на Митиндзане. Там для перевозчиков всегда работы хватает.

— Тогда что же делать? — вроде бы даже растерялся барон.

— Думаю, надо в Фумистори ехать, — предложил Мукано. — Это ближайший город на Ваундау. Если уж этот Умак всегда там плавал, то вряд ли отправится в другое место.

— Он поплывёт туда, куда ему скажут те, кто заплатил, — с сомнением покачал головой Хваро. — Это всё равно, что искать горошину в мешке риса.

— Но это всё, что я могу предложить, — откровенно признался старый воин. — Давайте хотя бы попробуем поискать в Фумистори? А уж если не найдём, я сам вернусь сюда осенью и поговорю с Умаком.

— Я подумаю, — хмуро проворчал аристократ, — и завтра вам всё скажу.

Глава III

Дороги, которые нас выбирают

И тяжёл и далёк

путь за три горных края Ба

По опасным тропам,

где идти десять тысяч ли.

Средь неравных вершин

на проталине снежной в ночь

С одинокой свечой

из иной страны человек.

Мэн Хаожань

Мои чувства в последнюю ночь года

Негромкий вскрик и звук ударов заставил девушку вынырнуть из забытья. Напротив за еле тлевшим костром плясал соотечественник, звонко шлёпая себя ладонями по ляжкам.

Через секунду, когда зрение окончательно "прояснилось", Платина поняла, что бьёт он себя только по одной ноге, как раз по тому месту, где на штанине, прямо на заплате, образовалась новая дырка с обугленными краями.

Заметив, что спутница проснулась, мичман замер, нервно хохотнув.

— Пардон, мадемуазель. Задремал немного. Искры летят. Вот панталоны прожёг.

— Сильно обожглись? — сквозь зевок спросила Ия, поднимаясь.

— Нет, — заверил офицер. — Пустяки.

— Так дело не пойдёт, — со вздохом покачала головой девушка, протягивая ему куртку. — Вам тоже надо поспать. А я послежу за костром.

— Не нужно! — бурно запротестовал молодой человек. — До восхода ещё есть время. Спите, я больше не засну. Это случайность.

— Ну, Александр Павлович! — Платина скривилась, словно от зубной боли. — Не упрямьтесь, отдохните хотя бы часик! Завтра вам ясная голова понадобится больше, чем мне. Вы же будете изображать хозяина и со всеми разговаривать. А служанка может и помолчать. И я уже поспала.

— Нет, я так не могу, — продолжал упорствовать собеседник, но куртку принял. — Вы же девушка, а я мужчина. Это мой долг защищать вас, а не наоборот. Я, знаете ли, к этим вашим эмансипэ не готов-с!

— И не надо, — покладисто согласилась Ия. — Вы защитите меня, после того как я вас разбужу.

После этих слов Жданов явно заколебался.

— Не переживайте, я успею вас разбудить, — мягко, но настойчиво убеждала его беглая преступница. — Я уже ночевала в лесу и один раз даже на дереве. Отдыхайте спокойно, я буду настороже.

— Ну, если вы настаиваете, — пожимая плечами, мичман внезапно широко со вкусом зевнул и тут же смущённо потупился. — Пардон, мадемуазель.

— Идите на моё место, — радушно предложила Платина. — Смотрите, какая у меня куча сухих листьев. Всё теплее лежать, чем на голой земле.

— Благодарю, — кивнул офицер.

Обойдя костерок, Ия пододвинула поближе кучу хвороста и уселась на пятки. Подбрасывая в огонь свежую порцию сухих веток, она подчёркнуто старалась не смотреть на своего спутника. Тот торопливо улёгся, положил под голову её котомку, укрылся курткой и почти сразу уснул.

Усевшись поудобнее, девушка брала по одной веточке и клала в костёр, наблюдая за тем, как радостно вспыхивают оранжевые язычки пламени, раздвигая границы светлого пятна, скрытого во мраке бамбуковой рощи.

За этим кругом окружающий мир жил своей жизнью. Шелестели листьями, покачиваясь на ветру, высокие, коленчатые стволы. Время от времени ночную тишину разрывал резкий, противный крик ночной птицы, и постоянно висел в воздухе надоедливый писк насекомых.

Приёмной дочери бывшего начальника уезда приходилось то и дело отгонять от лица наиболее докучливых кровососов. А вот Сашка их, кажется, совсем не замечал и только тихонько похрапывал во сне.

Мысли в голове Платины ворочались всё медленнее, пляшущие язычки пламени начали как-то подозрительно раскачиваться, а телом овладела приятная истома.

Резкая боль в затылке заставила Ию, широко распахнув глаза, вытаращиться на раскачивавшиеся стволы бамбука, чёрными полосами пересекавшими тёмно-синее, усеянное звёздами небо.

Саднившая голова мгновенно прояснила сознание и ситуацию. Она всё-таки заснула, упала на спину и ударилась башкой как раз о ту лесину, которую сама притащила от ручья.

Шипя и потирая ушибленное место, девушка положила жердь в огонь, обложив её ярко вспыхнувшими веточками.

Подымив, лесина наконец загорелась. Тепла сильно не прибавилось. Горела она не так споро, но вместо быстро серевшего пепла, как от тоненьких сучьев, образовывала медленно гаснущие угли.

Пока Платина возилась со всеми этими улучшениями, небо на востоке порозовело от приближавшейся зари.

Спутник проснулся, когда сверкающий край солнечного диска приподнялся над ровной линией горизонта, и птички радостным щебетом приветствовали появление дневного светила.

— Доброе утро, — усмехнулась Ия, поднимаясь на ноги с флягой в руке. — Я пойду к ручью. Умоюсь и принесу воды.

— Право не стоит так себя утруждать, — сонно возразил мичман. — Я схожу сам.

— Нет, нет, — уже на ходу отмахнулась девушка. — Я прогуляюсь.

Холодная вода помогла взбодриться, на время прогоняя сонную одурь.

А когда она вернулась, офицер отправился по её стопам, тоже высказав желание ополоснуться.

За завтраком доели последнюю рыбину.

— Здесь будем ждать или пойдём к дороге? — деловито поинтересовалась Платина, вытирая руки пучком сухих листьев.

— Я пойду один, — заявил собеседник не терпящим возражения тоном. — А вы останетесь здесь.

— Нам лучше не разделяться без особой надобности, — легко подавив вспыхнувшее раздражение, спокойно возразила Ия. — Что, если на вас или на меня кто-нибудь наткнётся? Вдруг придётся убегать? Тогда по одиночке мы можем просто потерять друг друга.

— Да, вы правы, пойдёмте вместе, — удивительно легко согласился молодой человек, но нашёл своему решению несколько иное объяснение: — Если меня не будет рядом, вас никто не сможет защитить.

Вообще-то в их нынешнем положении девушка предпочла бы удрать от опасности, но если благородному русскому дворянину приятнее считать себя её ангелом-хранителем, то пусть так и будет.

Перед тем, как уйти, затушили костёр, старательно затоптав всё до последней искорки. Пожар в роще им совершенно ни к чему. Вдруг ещё придётся возвращаться к реке?

На саму дорогу выходить не стали, затаившись за зарослями молодого бамбука метрах в пятидесяти.

Поначалу Жданов пытался расспрашивать соотечественницу о жизни в её времени, интересуясь всем: от боевой техники до политики и поэзии. Однако после, как они едва не проворонили двух мужиков с корзинами за плечами, один из которых даже остановился на несколько секунд, прислушиваясь и глядя в их сторону, мичман сам предложил пока воздержаться от разговоров.

Платина охотно согласилась, поскольку беседовали они о мало интересовавших её вещах. Предосторожность оказалась лишней, так как люди на дороге появлялись очень редко. Тем не менее они продолжали помалкивать, изредка прикладываясь к фляжке с водой.

Несмотря на нарастающую тревогу, Ия твёрдо решила ничего не говорить своему спутнику. По крайней мере, до тех пор, пока солнце уж точно не перевалит за полдень.

Скоро девушка поняла, что мичман тоже начинает волноваться. Он то и дело выпрямлялся во весь рост, чтобы дальше видеть. Тем не менее Платина первой заметила высокого мужчину в длинном серо-зелёном халате и круглой шляпе с узкими полями, ведущего за повод серого осла, нагруженного вьюками и корзиной.

Ткнув офицера локтем в бок, Ия кивком указала на приближавшегося путника.

— Господин Хаторо! — с плохо скрываемым облегчением выдохнул молодой человек.

"Вот же-ж! — мысленно усмехнулась пришелица из иного мира. — Пришёл таки!"

Прихватив тощие котомки, они поспешили на дорогу.

Беглый дворянин разительно преобразился. Он не только облачился в одежду из дорогой, добротной ткани, но и подстригся, и привёл в порядок заросшую физиономию. Теперь на его лице красовалась аккуратная бородка и пышные, "моржовые" усы.

Жданов, едва не бросившийся обнимать побратима, вовремя удержался, ограничившись неуклюжим низким поклоном.

— Рад видеть вас, господин Хаторо.

Тот церемонно поклонился, прижимая ладони к животу.

— Надеюсь, я не заставил вас ждать слишком долго, господин Ждао?

"Хорошо, что вообще пришёл!" — буркнула про себя девушка, также отвешивая низкий поклон.

— Здесь ваша новая одежда, господа, — сказал собеседник, снимая со спины осла корзину с матерчатыми лямками и передавая её приёмной дочери бывшего начальника уезда. — Вы, госпожа, сходите переоденьтесь, а мы с господином Ждао здесь подождём.

"Чего он туда только напихал?" — мысленно ворчала Платина, направляясь к уже "обжитым" зарослям бамбука.

Сверху лежало сложенное серо-коричневое платье, вполне подходящее для служанки небогатых хозяев. Вроде бы чистое, тщательно выстиранное, но изрядно попахивавшее прелью. Ничего, на свежем воздухе быстро "выветрится".

Под ним размещались завёрнутые в тряпицу, неказистые на вид, но вроде бы прочные кожаные туфли, маленькое, ярко начищенное медное зеркальце, деревянный гребень и шпилька.

Торопливо сбросила куртку, штаны и верхнюю рубаху. Нижнюю оставила для тепла и чтобы скрыть поясок с золотыми монетами на талии. Натянула и расправила платье, сидевшее на ней, к сожалению, как криво сшитый мешок. Хорошо хоть, оно удивительно точно подходило по длине, не доставая до земли каких-нибудь десять — двенадцать сантиметров. А то Ия переживала, что придётся как-то подтягивать подол.

Сняла с головы тряпку и, достав зеркальце, взялась приводить в порядок волосы. Выдрав порядочный клок, кое-как их расчесала и заплела косу, скрепив её шпилькой.

Свою мужскую одежду убрала в котомку. Туда же последовали и новые туфли. Пока можно и в старых походить, а эти пусть останутся про запас.

Не утерпев, заглянула в корзину. Сверху лежал ещё один серо-зелёный халат, штаны без заплаток, туфли, какие-то накидки, вроде плащей, пара глиняных бутылок и деревянная коробка для еды.

— Платье вам идёт лучше, — одобрительно хмыкнул Хаторо, когда девушка вернулась на дорогу.

"Вот же-ж! — мысленно выругалась приёмная дочь бывшего начальника уезда. — Купил какой-то вонючий мешок, теперь ещё и издевается!"

— Теперь нужно переодеться и вам, — больше не обращая на неё никакого внимания, сказал мужчина побратиму. — Сами справитесь?

— Разумеется, — вроде бы даже слегка обиделся мичман и, взяв одежду, поспешил в рощу.

— Как теперь меня зовут? — поинтересовалась девушка, погладив ослика по пятнышку белой шерсти на лбу.

— Чтобы не путаться, я записал вас как Ини, — деловито ответил собеседник, доставая из рукава сложенную бумагу. — Вам восемнадцать лет, и мой отец, почтенный Тутан из Тарисакаво, передаёт вас своей дочери Юники, супруге Самса из Даяснору, на ближайшие пять лет.

— Вы позволите? — протянула руку спутница.

— Пожалуйста, — передал он исписанный лист. — Всё, как положено. Это письмо почтенного Тутана о том, что он посылает свою служанку Ини восемнадцати годов своей дочери Юники второй наложнице купца Самса из Даяснору, проживающему в своём доме на улице Мясников.