Фэнтези 2016. Четвертая эпоха

— Тебе не понравилось, Саша? — огорчилась одна из девушек, глядя на мое опечаленное лицо.

— Нет, что вы. Да я в жизни не одевала ничего подобного. Спасибо вам огромное, мастерицы вы мои.

Все разулыбались, защебетали комплименты, и мне и друг другу. Я сняла платье, и оделась в свою тренировочную одежду. Завтра буду блистать.

Ужинали с Пушиком мы вдвоем. Неспеша поглощая кусочки свежего фрукта, похожего на медовую дыню, он сказал:

— Завтра встаем пораньше. Проведем общее собрание и уйдем на площадь. Представлю тебя официально и со сцены.

— Пуш, спасибо тебе за помощь.

— Да брось. Это ты мне жизнь спасла. Только никому не рассказывай об этом, — хитро подмигнул отмит, — Кстати, мне уже доложили, что наблюдали тебя грустной. Что — то тебе не понравилось, маленькая осса?

— Все понравилось. Просто Лиуса вспомнила не к месту, — опять нахмурилась.

— Скучаешь по этому солдафону?

— Не то чтобы скучаю. В храме он был единственный, с кем я дружно общалась, и кто был добр ко мне. Особенно в первое время.

Я отодвинула тарелку и наклонилась над столом, ближе к Пушику:

— Ты же знаешь его? — отмит кивнул и вопросительно выгнул бровку, — Пуш, почему он наотрез отказывался рассказывать мне о четвертой эпохе? Я знаю только, что хранителем там сейчас является его старший брат. Я спрашивала мерсу, задавала вопросы Пелии и её прихвостням. Все почему — то отмалчивались или меняли тему. И на карте её территория так странно обозначена. Почему там не отмечены города и поселения? Ни лесов, ни рек. Пятно, окруженное черным зигзагом.

— Ну, Сан (это он подслушал у Клары, та меня и Саночка называла, и Сана, прямо как Вера, я даже чуть не расплакалась), это долгий разговор, — вздохнул Пушик.

— А мы торопимся?

— Нет, но...

— Пуш, хоть ты меня не динамь. Это что, местная тайна какая — то? Целая часть Форуса под эгидой неизвестности? — умоляла я домового.

— Ну, хорошо. Слушай. Хранителем четвертой эпохи, после смерти Коруна был выбран левир, старший из единственных оставшихся в живых братьев первородной семьи. В каждой народности есть первородные, созданные Овирами разнополые особи.

— Каждой твари по паре? — съязвила не к месту.

— Не перебивай. Живых первородных почти не осталось. Они не были бессмертными.

— А ты?

— Ко мне не относится. Не спрашивай как, но первородные отмиты живут сотни тысяч лет. Я просто долгожитель. Сана, не отвлекай! В общем, брат Лиуса — Като, когда очнулся избранным, в восторге не был. Самая мелкая эпоха, предыдущий хранитель которой развязал войну, радости не приносила. На маленькой территории остались банды преступников, и Лиус долго помогал ему очистить четвертую от убийц и предателей. А когда всё закончилось, оказалось, что жителей четвертой почти не осталось. В то же время все праздники побед и отряд осс были в первой, куда тянулись оставшиеся в живых. Я был рядом с Като в те дни, Сан. Это страшное зрелище. Разрушенные города и деревни, без признаков жизни. Брошенные жителями дома и хозяйства. Целые деревни, в которых не осталось не единого начала. Левир же не представлял себе, каким образом можно возродить жизнь на жалком клочке вверенного ему пространства. Тогда он закрылся в храме, где возле источника провел несколько затмений, без еды, взывая к помощи Ладира, Овира четвертой эпохи.

Пуш отпил из бокала и замолчал.

— А дальше? — спросила я.

— Та черная граница на карте, помнишь?

Я кивнула.

— Это Корун постарался. С одной из подэгидных планет ящеры помогли ему возвести вокруг четвертой эпохи горную гряду. Непролазные скалы с множественными острыми пиками окружают теперь эпоху до самых небес. Там даже птицы не могут пролететь. Ни один, кто пробовал пробраться к Коруну через эти горы, не выжил в этих смертельных камнях. Искусственно созданный, он не поддается никакому разрушению. Ни взорвать, не пройти. Когда Ладир услышал Като, эта преграда только увеличилась в два раза. Тогда я не понял почему. Да и не до этого мне было. Я как раз искал место для нового дома, выкрадывал у мучителей своих отмитов и прятал их как мог. В 'проклятых скалах', как их теперь называют, есть только один вход в четвертую эпоху. Ладир затянул его полем забвения. То есть все, кто выходит из эпохи, забывают о том, что там видели и что делали. Только с помощью Като можно сохранить воспоминания об увиденном.

— И что же это дало? Зачем было нужно воздвигать это поле забвения?

— А ты не понимаешь? Оставшись без своего народа, нормальной поддержки, Като возрождал эпоху несколько веков. Сам объезжал Форус, искал переехавшие народы, возвращал обратно уцелевшие семьи. Никто не знает, сколько сейчас проживает в четвертой начал и какие там порядки. Никто не знает, сколько городов там теперь. Поэтому на карте она обозначена сплошным цветом. Като строго следит за посетителями. Торговля там идет вяло. Ходит слух, что они, как и мы, сами обеспечивают себя всем необходимым. Еще поговаривают, что четвертая — самая безопасная территория всей реальности. Выходящих оттуда представителей Като можно пересчитать по пальцам.

— А ты там был? — поинтересовалась у Пуша.

— Только однажды, больше тысячи лет назад. Пришел узнать, не осталось ли среди жителей отмитов. А когда вышел, помнил только то, что — не осталось. Ну, и как выглядел Като в те дни.

— А почему никто не хочет про нее рассказывать? Почему Лиус не любил вспоминать о брате?

Пуш усмехнулся:

— Всё просто. Никто не знал, что тебе рассказать, Саша. Представители строго умалчивают о жизни в своих границах. Только и твердили, что всё у них хорошо и замечательно, да посмеивались над другими хранителями. Пока Пелия и остальные тужатся искоренить преступность в реальности, уравнять родовые неравенства, удерживают власть, как могут, четвертая эпоха процветает. Уже несколько веков туда практически не принимают новых жителей. Като, когда раз в пятьсот — шестьсот лет выходит в свет, делится только в общих чертах. Но и без того понятно, что после его собственного отбора, в эпохе нет ни бандитов, ни преступников.

— А оттуда изгоняли кого — нибудь?

— Конечно, не без этого. Но только изгнанники ничего не помнят, кроме своего приговора о выселении. Помнят причину, но не помнят, откуда их выдворили. Еще помнят, что там было хорошо. А как хорошо? Никто не может ответить.

— Понятно теперь, почему Пелия зеленела лицом, когда я у нее расспрашивала про четвертую, — я понимающе улыбнулась.

— Ага. Зависть — страшная вещь, — засмеялся отмит.

— Но причем тут Лиус?

— Саша, они поссорились очень много лет назад. Причин никто не знает. Но подозреваю, что Като не захотел делиться своими секретами с младшим братом.

— Хочешь сказать, что Лиус не знает, что там и как в четвертой эпохе? — удивилась я. Вот тебе и кровные узы, да семейная любовь.

— Не знает, — развел лапками Пушик, — По-моему, он хотел, чтобы Като поделился знаниями с остальными хранителями. Чтобы порядок на планете был всеобщим, как в старые добрые времена. Но хранитель непреклонен в своем неразглашении. Да я и сам не верю. Четвертой повезло, что она окружена скалами, и забвение Ладира помогает их уединению. Сомневаюсь, что в других условиях возможно воссоздать былой порядок.

— И что? Братья не видятся друг с другом?

— Нет. Като звал Лиуса, хотел сделать своей правой рукой, но тот отказался. Пелия как раз в те годы помогала ему развернуть обучение военному искусству.

— Променял черноглазый войну на мир, — буркнула я. Пуш отрицательно покачал головой.

— Лиус посчитал, что не имеет права бросать остальные эпохи.

— Если он такой добрый и хороший, чего же он идет на поводу у этой лохудры? На массовое убийство меня натаскивал.

— Саша, когда сотни лет бок о бок стараешься поддерживать порядок в реальности, хорошее и плохое становятся размытыми понятиями. Это минус всех бессмертных. Сегодня ты им лучший друг, а завтра инструмент для достижения своих целей. Не обижайся на него, а постарайся понять. Все же он помог тебе адаптироваться на Форусе.

Я не хотя согласилась. И почему — то жутко скучала по нашим тренировкам, по темному внимательному взгляду левира. Отмахнулась от грустных мыслей.

— Пушик, благодарю, что рассказал.

— Да не за что, — он поднялся из-за стола, — отправляйся — ка наверх, да выспись как следует. Завтра будет тяжелый, но замечательный денёк.

* * *

На одной очень важной планете

Ла-ла-ла-ла ты живешь среди мира и царства добра.

Писклявый голосок Кларимиссы ворвался веселой и задорной песенкой в мое сонное сознание. Открыв глаза, я увидела, как та, пританцовывая, кружится по комнате с подносом, на котором стоял чайничек и две чашечки.

— Доброе утро, Саначка. Сейчас мы выпьем чаю, и я буду тебя готовить к выходу.

— Доброе, Мисса.

Вскочив с постели, я умчалась в ванную. Какая же все-таки милая жена у Пушика. Настроение было приподнятым.

Облачившись в праздничное платье, я села на стул, а Клара взялась за мою непослушную шевелюру. Расчесала и уложила на макушке несколько локонов, закрепив их шпильками. Потом вплела в волосы несколько ниток с блестящими камушками и цветами, и подвела к зеркалу. Красные прядки кокетливо закрывали виски, цветы придавали яркость, сочетаясь с вышивкой платья. Я вздохнула, и чего было меня так наряжать?

Уже сидя в корзине, спускающейся прямиком к площади, почувствовала радость предстоящего праздника. Отмиты вырядились один краше другого. Мужчины одели разноцветные жилетки, девушки натянули на пушистые ушки венки.

На площади уже собрался народ. Меня усадили посередине первого ряда, а Пуш вышел на сцену и начал свою приветственную речь.

— Здравствуйте, дорогие мои, — он развел лапками в стороны, — родные вы мои.

Я тихонько засмеялась. Забавное начало.

— Уже много веков наш народ процветает, Дом укрыт от глаз реальности, и только Овиры освещают нам светлые дни нашего пребывания на Форусе. Жизнь каждого отмита важна и ценна. Каждый из вас любим своими близкими и все мы — одна семья, — народ счастливо захлопал в ладоши, — перед открытием праздника я хочу сообщить вам одну новость, хотя вы все уже знаете. В нашем Доме прибавилось жителей. Овиры разбудили последнюю Оссу, отряд которых остановил великую войну много лет назад. И так же, как и мы, она подверглась коварству, процветающему в эпохах. Саша, поднимись, пожалуйста.

Стало тихо, а я смущенно поднялась, и встала чуть позади Пушика.

— Александра Георгиевна Кубань будет теперь жить с нами. Помимо боевых навыков, присущим каждой оссе, Саша владеет обширными знаниями в области трав, что будет весьма полезно для нашего народа. Прошу любить и жаловать.

Все робко поаплодировали, я же улыбнулась и легонько помахала рукой в знак приветствия. Ну, Пуш. Тот взял мою руку и поднял над своей головой:

— Раз знакомство состоялось, ждать больше нечего. Объявляю день рожденья Дома открытым!

Народ заулюлюкал, захлопал громко, посыпались поздравления. Все соскочили с лавочек, обнимаясь и целуясь. Посмотрела на Пушика, типа 'и всё? Вся речь, что ли?'. Тот молча пожал плечами, как бы говоря 'нечего демагогии разводить, народ гулять пришел, а не слушать'.

Мы сошли со сцены. Детки, наконец — то добрались до моей персоны, обступив пушистой толпой. Кто-то тянулся и гладил руки, несколько детишек подергали за платье, а одна самая наглая девчушка резво запрыгнула на руки, уставившись на меня огромными карими глазками:

— Тебя разбудили Овиры, ты спала? — пропищала малышка.

— Да, милая, и видела прекрасный сон про другую жизнь, на совсем другой планете, — ответила я.

— А я, когда сплю, вижу цветы, и еще маму и папу. А вот братца ни разу не видела, потому что он мне хвост недавно отдавил, — возвестила малютка. Я засмеялась:

— И поделом ему. Вот извинится — и сразу тебе приснится.

Кажется, любопытство детворы, окончательно развеяло некоторую напряженность окружающих, по отношению ко мне. Да и всеобщая радость праздника немало этому способствовала. Несколько отмитов лично поздравили меня с 'новосельем', пожимали мне руки. Потом, одна осмелевшая самочка утянула меня в хоровод, закружив под веселое пение. Далее, мы ели фрукты, горой возвышающейся на многочисленных столах. Пели забавную песню про Дом, которую я слышала утром в исполнении Кларимиссы. Смотрели на выступление детей, неуклюже читающих стишки со сцены. В этой атмосфере доброты я счастливо смеялась вместе со всеми, чувствую себя настоящей частичкой их города.

Пушик подводил ко мне то одного, то другого отмита, знакомя с важными персонами Дома. Так, я узнала, что есть несколько отмитов, отвечающих за информацию из внешнего мира. Они, как и Пуш, делали редкие вылазки по мертвому лесу, подслушивая разговоры прятавшихся там бандитов. Сам Пуш, один раз в столетие выбирал одну из трех эпох и, замаскировавшись под мерс, навещал массовые мероприятия, вызнавая последние новости.

За одним из столов, я уличила момент и поинтересовалась у него:

— Откуда вы берете энергию для своих хранов?

— Ой, Саша, мы давно переработали и доделали инфин. Еще, когда я только искал место для будущего города. У нас их целый склад. Одного инфина хватает на энергию для всего Дома на несколько веков, а в хранилище их несколько тысяч.

— Но рано или поздно они закончатся.

— Тогда мы придумаем что — нибудь еще. Не забивай свою прелестную головку несуществующими проблемами, — отмахнулся домовой и утянул меня к сцене посмотреть на театральные выступления школьников.

Торжество длилось до позднего вечера. Детей увели, многие разошлись по домам продолжить веселье в тесном кругу семьи. Только самые стойкие все еще оставались на площади. Пуш с Кларой мирно беседовали с одними из своих соседей, обсуждая желанную перестройку одного из домов. Я устало сидела на лавочке, привалившись спиной к дереву, и лениво окидывала взглядом картину угасающего праздника. Рядом со мной присела одна из девушек, помогавших шить наряд. Маула, я узнала её по трем белым полоскам, расходившимся от щечки. У неё одной белый мех уходил еще и на плечики.

— Ты знаешь все травы в этом лесу? — полюбопытствовала она.

— Нет, наверное. Но большинство. Моя мать учила меня распознавать полезные растения и содержащие яды. Не только травы, знаю всю флору нашей планеты.

— Так ты не с Форуса?

— Мое начало не отсюда, — я прикусила язык. Рассказывать всем, что я с запретной планеты, не стоит. Даже таким добрым и милым горожанам.

— Откуда же? — настояла на ответе Маула.

— Далеко отсюда, да разве это важно? — я постаралась отвлечь любопытную отмитиху, — но ваша флора идентична растущей на моей родной планете. Только названия у Вас другие. И погладила ствол, на который опиралась.