Фэнтези 2016. Четвертая эпоха

Часть вторая. 'ХРАНИТЕЛЬ ЛАДИРА'

Глава 15. Неудачливая воришка

Густая плакучая крона вавилонских ив свисала, опустив блестящую листву в прозрачную воду озера. Тянущиеся вдоль основательно подтопленного берега деревья, закрывали своими гибкими желто — зелеными ветвями от яркого света Овиров. Причудливо скрученные листья гармонировали и сливались с молодой травой, плотно растущей у берегов. В нескольких метрах от водной глади поднимался туман, скрывая горизонт плотным серым облаком.

Я сидела, привалившись к широкому стволу многометровой ивы, и втирала в побитые бока обезболивающую и заживляющую мазь. Кларимисса потратила на мои раны только один лекулус, влив энергию остальных в полумертвого оракула. Мне же только срастили треснувшие ребра и плечевую кость. Качать энергию в храны, преобразуя её в лечебную, умел только Пушик. Поморщилась, переменив позу. Приятный прохладный ветерок с воды холодил ссадины. Рядом лежали свиксы, небольшой мешок с водой и провизией и небольшой чёлн, выдолбленный из сосны, с одним веслом. Как отмиты успели смастерить лодку под мой рост за те пару часов, что я провела у себя в комнате, до сих пор ума не приложу.

Закончив самолечение, достала ориентир. Ярко — голубая точка перемещалась по камню, словно стрелка компаса, указывая направление пути. Закинув вещи в долбленку, опустила лодку на воду, села в позу лотоса и оттолкнулась веслом от берега. Заплывая в туман, стало слегка не по себе. Немного закружилась голова, потому что густое молоко облака, обволакивающего все вокруг, скрадывало пространственные ощущения. Положив ориентир перед собой, я погребла по направлению светлячка. Клара предупреждала, что кроме меня никто не пытался доплыть до проклятых скал с озера, но я настояла на этом пути, доверившись совету Пушика. Как он там? Держит ли свое слово рыжий садист? Куда эти Овиры вообще смотрели, когда выбирали себе хранителя? Или это тысячелетняя жизнь делает из людей алчных чудовищ? Никакой, даже самый опасный хран не стоит жизни друзей и слез доброго и мудрого народа. Хотелось бы успеть выкрасть инфин и принести его в Дом до конца установленного договором срока. Пусть бы отмиты изучили его. Может, у них получилось бы изготовить какой — нибудь хитрый муляж, чтобы обмануть Прима и забрать домового, не отдав тому в руки желанную вещицу. Если бы у меня всё получилось, я добровольно отправилась обратно в первую эпоху, чтобы оповестить Пелию о коварных планах хранителя третьей. Да уж, планы были просто наполеоновские.

Прошло, наверное, около трех часов, когда я решила сделать перерыв. Туман и не думал рассеиваться, и плащ на мне покрылся мелкими холодными каплями. Но и без прохладцы мурашки ползали по всему телу. Гробовая тишина наводила на мысли о чистилище. Вспомнила не к месту описания буддистов, для которых оно представлялось как абсолютное ничто. Грандиозное ничто, заполненное ничем. И если бы не огонек ориентира, я бы сама уверовала, что не плыву в тумане, а переместилась в пристанище грешных душ. И, хотя у тех же буддистов пустота являлась источником творческого начала, окружающее меня бело — серое полотно энтузиазма не внушало. Руки ныли от непривычных однообразных движений, да и голод давал о себе знать противным урчанием в желудке.

— В загробном мире души кушать не просят, — приободрила себя и достала из мешка фляжку с водой и мягкие хлебные лепешки. Кинула один кусочек в воду. Никакого течения. Даже мелкая рябь от хлеба далеко не разошлась, и через мгновение вода снова стала гладкой. Жуть какая. Перекусив и отдохнув, поплыла дальше. Находясь в движении, не было так страшно.

Время тянулось безумно медленно. Туман чернел, становясь густо — синим и я поняла, что наступают сумерки и скоро совсем станет темно. Что — то подобное я предполагала, ведь на карте озеро казалось огромным. Сколько же придется плыть? Ориентируясь только на голубой огонек, устало загребала воду веслом, делая короткие передышки. Наконец, когда ночь вошла в полную силу, а глаза устали следить за мерцанием ориентира, я решилась на длительный привал. Уповая на судьбу, вытянулась в долблёнке, насколько позволяла длинна лодки. Подложила под голову мешок с едой и, закутавшись в сырой плащ, прикрыла глаза.

Проснулась от того, что замерзла. Да так, что зубы выдавали веселое стаккато. Ну, хоть глаза болеть перестали. Черная тьма и абсолютное отсутствие видимости нагоняли страху. Световых хранов я не взяла, а ориентир спрятала в нагрудный кармашек. Не хотелось светиться и рисковать быть замеченной. Прислушалась — тишина. Накрыв голову плащом, достала камушек и погребла дальше.

С рассветными лучами, туман начал потихоньку рассеиваться и я уже могла видеть воду на расстоянии нескольких метров от лодки. Это прибавило оптимизма и грести стало веселее. Когда по моим приблизительным подсчетом перевалило за полдень, я выплыла из противного облака и разглядела вдалеке черную полосу. Значит, до проклятых скал еще далеко, не меньше нескольких километров, а я уже не чувствовала рук. Свет Овиров припекал, плащ высох и стало даже жарко. По мере приближения, черная черта увеличивалась в высоту. После нескольких передышек и скудного обеда, я смогла разглядеть очертания скал, хаотично торчащих острыми конусами. Практически выбившись из сил, уже в сумерках я подплыла к огромному каменному терновнику. Даже невооруженному глазу было понятно об искусственном происхождении смертоносной стены. Длинные пики ветвились и разделялись на множество более мелких, усеянных острыми колючками игл. Потрогала одну — черный блестящий камень был холодным. Ударила свиксом и убедилась, что камень был еще и очень прочным. Кто мог сотворить такую защиту? Да тут даже муха не пролетит, застрянет или напорется на острие. Поводила ориентиром, но точка упрямо светилась только в прямом направлении, став очень яркой, как маленькое голубое солнышко. Вот засада! Дальше не пройти, неужели зря я тут спортивную греблю изображала?

Догадка пришла спустя несколько минут. Перевесившись за край лодки, я посмотрела вдоль водной глади. По направлению, куда светил ориентир, находился узкий проход, не больше метра в ширину и тридцати сантиметров в высоту. Прямо под всей этой черной массой необычного камня он становился совершенно незаметным, стоило хоть чуть приподнять от воды голову. Значит, придется лезть в воду. Сняв плащ, свернула его в жгут, закрепив концы импровизированной веревки за одну из колючек и швартовый сучок, торчащий из носа чёлна. Затем стянула шнурок с мешка с провизий и перевязала ориентир, нацепив его себе на шею. Аккуратно погрузившись в прохладную воду, занырнула, пытаясь рассмотреть под водой — насколько глубоко проход позволял развернуться. Вроде пару метров. Вынырнув, поплыла в тоннель, опасливо косясь на свисающие со всех сторон колючки. Через пару десятков метров проход извивался крутыми поворотами. Теперь видела только благодаря свету ориентира, маленьким фонариком, висевшим на шее. Что удивительно, при смене направления он не тускнел, наоборот разгорался всё ярче. Уставая, я переворачивалась на спину, давая ногам и рукам передышку. Вода всегда хорошо меня держала, и в таком положении я могла лежать очень долго. Надеюсь, я тут не утону. Продвигаясь все дальше, воображение рисовало мой хладный труп, нанизанный на острые черные иголки, распухший от воды. Очень устала, а конца моего пути не предвиделось. Через пару часов, я наглоталась воды, чуть не отрубившись от усталости, лежа на спине. Оцарапала бедра, в панике барахтая ногами, напрочь забыв об опасности снизу.

Наверняка утонула бы, но доплыла до небольшого гладкого островка из того же черного камня, с трудом залезла на него и распласталась, тяжело дыша и благодаря всевышних за эту спасительную площадку. Умудрилась даже поспать вокруг всей этой сырости, наплевав на то, что надо мной возвышались миллионы тон проклятого камня.

Счет времени я благополучно потеряла, а вскоре, черные иглы стали редеть. А на смену им пришли колышущиеся в воде странные водоросли. В свете ориентира они казались бледно — оранжевыми. Похожие на фоторецепторы глаза — палочки и колбочки, они пробивались сквозь камни. Через несколько десятков метров и вовсе застлали тоннель шевелящимся ковром. Не удержалась и провела по ним рукой. Мягкие и бархатные ворсинки повторили волной мое движение. И... тоннель кончился. Тупик? Куда дальше? Я растерялась. Ворсинки передо мной, надо мной и, похоже подо мной. Сунула руку в стену перед собой, водоросли расступились, а кисть начало засасывать и через мгновение меня потянуло в копошащуюся массу. Испугавшись, я закричала, а тело начало проваливаться сквозь живой ковер. Еще через секунду я полетела вниз и упала на мягкие водоросли. Попала в большую пещеру, только вместо каменных стен повсюду колыхались оранжевые палочки разных размеров. В паре метров от меня, над небольшой золотистой подставкой в воздухе застыл переливающийся блестящий шар.

Поднявшись на ноги, я подошла к нему, ориентир на моей груди вспыхнул и осыпался белой пылью. 'Инфин', догадалась я. Не знала, что путеводный компас Пушика одноразовый. Хран был размером с шар для боулинга. По всей его поверхности были расположены непонятные надписи, буквы которых вспыхивали белым и желтым светом. Вот значит, как выглядит желанная для хранителя игрушка, ставшая причиной многих тысяч смертей. Даже дотронуться страшно. Я огляделась по сторонам. Вроде никого. В пещере было светло, но источника света не наблюдалось, казалось, светился сам воздух. Стены извивались и пестрили многочисленными ответвлениями. Подняла голову — своды переливались оранжевыми водорослями, видимо, дыра, в которую меня засосало и выкинуло сюда, тут же и затянулась. И как же я отсюда выберусь? Ладно, подумаем об этом чуть позже.

Осторожно взяв инфин обеими руками, сделала шаг назад. Поискать выход не успела. Передо мной из воздуха возник огромный красный верзила и оскалился торчащими изо рта клыками:

— Ух ты! Гости! — схватил меня за руки и повалил, вжав в пол. Инфин выскользнул, но не упал, а благополучно вернулся на свое место над подставкой. Я даже испугаться не успела.

— Какая хорошенькая мокрая воровка. Не подскажешь, откуда пришла? — улыбнулось чудовище. Ярко-красная кожа лысого мужика пестрила черными татуировками и полосами. Одним коленом прижал бедра, здоровенной кистью он сжал мои руки над головой, отсекая любую возможность вырваться. Вот попала.

— Доложить о тебе хозяину, или самому расправиться? — приблизил лицо и лизнул щеку. Фу-у-у-у. Изо рта у него несло тиной и какой — то плесенью. Меня замутило. — Думаешь, я тебя не заметил? Я — это озеро! Я — это скалы, которые вы называете проклятыми!

Бугай провел пальцами свободной руки и водоросли затянулись на моих руках и ногах, превращаясь в черный камень. Верзила поднялся с колен и, посмеиваясь, продолжил:

— Поздравляю! Ты первая, кто добрался до инфина, не наколов пузо и не выпустив себе кишки в моем лабиринте.

Этот колючий терновник его? Поерзав и убедившись, что обездвижена практически полностью, пробормотала:

— Может, отпустишь, в качестве награды, вместо пальмовой ветви первенства?

Красный растворился в воздухе и появился уже лежа рядом со мной. Погладил меня по голове, от чего я замотала ей в разные стороны, пытаясь сбросить его руку. Он хохотнул и сжал волосы.

— Хоро-о-о-ошенькая. Ма-а-а-аленькая, — зарылся носом в мою растрепанную косу и с шумом втянул воздух, — вку-у-у-усная.

Он что, сожрать меня хочет? Чудище снова растворилось в воздухе и возникло уже стоящим у меня в ногах:

— Оставлю себе.

Исчез и снова появился, уже у головы, сидя на корточках, а его коленки, обтянутые черными дырявыми штанами, мелькнули в паре сантиметров от моего носа.

— Не мог утопить такую красоту. А где тот свет, что не давал мне выпустить в тебя свои шипы?

И возле моего виска в водоросли вонзились черные стрелы. Откуда? Он же рядом сидит! Никого больше не было видно. Кто выстрелил? Теперь мне становилось страшно. Напугать его липовыми когтями? Знает ли он, кто я? Вряд ли. Судя по его ужимкам, у него с головой слегка не в порядке.

— Не бойся, — заметил мой испуг краснокожий, — я пока что не решил, как с тобой буду играть.

Наклонился, чмокнул меня в макушку и растворился, чтобы появиться под потолком прямо надо мной, имитируя мое связанное положение.

— Помогите! Помогите! — заверещал фальцетом придурковатый чудик и состроил жалобную гримасу, — не могу не доложить.

И втянулся в водоросли...

Нет, я, конечно, догадывалась, что возле инфина могут находиться полчища охраны, но чтобы один умалишенный? Хотя, и его, по ходу, хватало. Прошло несколько минут и стянутые камнем руки и ноги начали затекать.

— Хорошо лежим? — раздалось рядом с ухом, отчего я дернулась. Красный мужик опять лежал, уже с другой стороны, подложив руку под голову. Секунда, и он уже полулежал на мне, кокетливо положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. — Как жаль! Как жаль! Нам бы было весело вдвоем, но хозяин не разрешил. Провел руками, отчего моя одежда высохла в одно мгновение.

И бухнулся на меня всем телом. Дышать стало тяжело, а верзила широко улыбнулся и впился в мои губы. Я зажмурилась, борясь с тошнотой. Почувствовала, что руки освободились, меня оторвали от пола и поставили на ноги. Попыталась вырваться, но краснокожий только крепче обнял, закрыв мне глаза одной рукой и продолжая впечатывать слюнявый мерзкий поцелуй. Еще немного и меня бы вырвало, как откуда — то сбоку раздался спокойный уверенный голос:

— Лютиций! Прекрати своё паясничество и отправляйся на место.

Красный оторвался от меня, послал воздушный поцелуй, буркнул 'простите, хозяин, но она такая вкусненькая', и пропал. А я поняла, что пока он закрывал мне глаза, переместил в какой — то кабинет. Слева, в нескольких метрах от меня, опираясь на тяжелый массивный стол, стоял высокий мужчина, деловито сложив руки. Черные глаза брюнета настороженно, но с интересом рассматривали мою персону. Собственно, как и я. Взгляд отметил смуглую гладкую кожу, стройное крепкое тело, литую мускулатуру, черную небольшую бороду и сумасшедшую красоту и брутальность. Выглядел мужчина довольно молодо, но слабая сеточка морщинок у глаз и мудрый взор выдавали возраст. Тридцать? Сорок? Невозможно было определить. Что— то смутно знакомое было в его образе, прямой нос и то же грубо очерченное лицо, и через мгновение я пораженно выдохнула:

— Като...

Мужчина выгнул бровь, как бы слегка удивляясь:

— Мы знакомы?

Я собралась с мыслями:

— Заочно. Я знаю твоего брата.

— Лиус якшается с воришками? — усмехнулся он, — до чего докатился.

Это было обидно. Сама не знаю почему.

— Я разве посягала на твою личную собственность? — сделала акцент на 'личную'.

Като нахмурился. Поразмышляв о чем то, он встал, обогнул стол, уселся в большое кресло и махнул рукой, приглашая меня сесть на стоящий напротив стул. Примостилась и нагло откинулась на спинку.

— Как ты узнала, где спрятан инфин?

Ага. Так я и сказала. Огляделась. Кабинет был оформлен в средневековом готическом стиле. По всем стенам были расположены стеллажи, заставленные пыльными книгами. Длинная и узкая стрельчатая оконница переливалась ромбами разноцветного стекла в пастельных тонах. Своды куполообразного потолка были пронизаны деревянными карнизами, оканчивающимися в центре большой металлической люстрой, над которой мерцали световые храны. Поставь сюда серединный столп и пюпитр для письма — и будет кабинет Фауста — один в один.

— Ты меня не расслышала? — раздраженно переспросил хранитель.

— Я обязана отвечать? — невежливо буркнула на заданный вопрос. Сама же при этом лихорадочно соображала. Судя по тому, что мне поведал отмит, Като был самым адекватным хранителем, радеющим за свой народ. Но он же был и нелюдим. Не захотел помочь брату, не вмешивался в жизнь Форуса за пределами проклятых скал. Что можно ему рассказать, а о чем лучше умолчать? Раз он столько времени держит хран и не пользуется им, выходит, грязных планов всевластия у него нет, и может, стоит ему довериться? Инфина мне не видать, это было очевидно. Значит, придется попросить о помощи. Откажет, ну и пусть катится ко всем чертям. Лишь бы отпустил побыстрей.

— Кто дал тебе задание украсть его? — в голосе мужчины послышались злые нотки.

— Пушик, то есть Пушинакуус, — решившись на откровенность, брякнула и уставилась на него во все глаза. Не поверил. Мгновенно разозлился, гневно подавшись вперед:

— Смеешь порочить имя легендарного первородного отмита?

Глаза его метали молнии, а в голосе было столько стали, что теперь я испугалась. Весь вид хранителя кричал о том, что лучше не перебегать ему дорожку. Он попытался схватить меня через стол, но я вскочила и забежала за стул, можно подумать, он бы защитил от ярости мужчины.

— Я говорю правду, и ему нужна помощь! И если ты не отдашь мне инфнин, Пуша убьют через восемь дней! — видимо отчаянье в моем голосе только подогрело вспышку гнева хранителя. Мгновенно переместившись ко мне, он прижал меня к стеллажу и прошипел:

— Кто убьёт? — ну, теперь хоть не на меня была направлена злость красавчика.

— Прим! Прим убьет! Успокойся, я все расскажу, честно, — пискнула зажмурившись.

Меня отпустили. Като снова сел и мрачно произнес:

— Выкладывай.

* * *

О себе я ничего не рассказала. Видимо, недоверие к хранителям все же сохранилось в моем сознании. Сразу начала о том, что спасла Пушику жизнь, вырвав из лап бандитов, нанятых Примом. Продолжила с места, где Пуш почувствовал опасность, грозящую Августу. По мере моего рассказа кулаки Като сжимались, а желваки гневно играли на челюстях. Объясняя суть вынужденного договора, вытянула ладонь и продемонстрировала ему печать из шрамов. А когда дошла до того, что порталом отправилась вместе с оракулом в Дом, мужчина перебил:

— Какой Дом?

— Дом отмитов, это целый город, укрытый в лесу.

Он поразился:

— Народ отмитов жив?

— Жив и здоров, и процветает.

— Молодец Пушинакуус, — улыбнулся Като, — их гибель стала бы великой потерей для всей реальности.

— А его гибель?

— Думаешь, если ты принесешь ему инфин, он вас отпустит? Как он вообще додумался послать тебя, прямого свидетеля его махинаций за храном? Неужели не понятно, что ты могла бы собрать союзников, разоблачить его перед хранителями? — он покачал головой, — всегда считал Прима недалеким глупцом. На его месте, я бы включил в условия договора клятву о неразглашении.

— Рада, что ты не он, — съязвила я, понимая, что мне даже где-то повезло. А то не смогла бы ничего рассказать Като, и прибили бы меня тут, как неудавшуюся преступницу.

— Я тоже рад, — усмехнулся тот. Мы замолчали. Пока хранитель размышлял над услышанным, я продолжала рассматривать его. Черные волосы были коротко выстрижены с боков, а с макушки переплетались в косу до плеч, перевязанную блестящим шнурком. Такая прическа очень ему шла, а темное одеяние с кожаной жилеткой с множественными ремешками, делали его чем — то похожим на пирата. Глаза чуть больше, чем у Лиуса и не так глубоко посажены, но сходство с братом неуловимо угадывалось в общих чертах. Чувственные губы были плотно сжаты, и, глядя на них, я почему — то вспыхнула. Чего это вдруг? Тряхнула головой и спросила, нарушив затянувшееся молчание:

— Като, ты же поможешь нам? — посмотрела с надеждой. Глаза у меня сейчас наверно были как у кота из Шрэка.

— Осталось восемь дней, верно? — я утвердительно кивнула.

— Мне нужно подумать. Однозначно, Прим должен быть разоблачен. Но и скакать к остальным хранителям сейчас смысла нет. Никто не поверит, нужно, чтобы он сам себя раскрыл. А для этого нужен план, — Като поднялся из-за стола, — время еще есть.

Я почувствовала облегчение и тоже встала, кабинет вдруг закачался в разные стороны, а паркетный пол опасно начал приближаться. Видимо, сказались усталость и стресс. Меня подхватили сильные руки, и настороженное лицо возникло перед глазами. Замерла, боясь даже дышать, фокусируя взгляд на черных бездонных глазах.

— Ты не ранена? Лютиций тебе ничего не сделал? — это что, он сейчас беспокоится обо мне? От мужчины приятно пахло лесными травами, выжженными на солнце. От этого аромата голова еще больше пошла кругом, только уже не от переутомления.

— Нет, устала просто, — я попыталась улыбнуться, — в плавании долго тренировалась. Сдала на отлично.

Като хмыкнул и повел меня из кабинета, приобняв одной рукой за талию. Мы вышли в широкий квадратный коридор, откуда далее отправились вниз по лестнице. Когда я дважды споткнулась, цепляясь в жилетку хранителя, дабы удержаться от падения, тот поднял меня на руки и продолжил спуск. Я не переставала удивляться. Чуть не прибил поначалу, а теперь на руках несет, как барышню какую. Но и не сопротивлялась. Почему — то его близость меня волновала, заставляя дыхание сбиваться. Так и вынес меня на улицу. Мы оказались во дворе белого дворца, иначе я этот мега — коттеджик назвать не могла. Оглянулась через плечо мужчины и увидела, что стены и башенки были вмурованы в черные скалы, возвышающиеся над крышей белокаменного замка. Он не был большим, скорее наоборот, походил на сильно уменьшенную копию сказочного обиталища королей.

— Это твой храм? — спросила, повернувшись к лицу Като.

— Да, но в нем нет жилых помещений.

Со двора вела пыльная дорожка за невысокий каменный забор, откуда начинался хвойный лес. Пройдя за ограду, он свернул по тропинке, и через несколько минут я увидела большой основательный терем из кругляка. На высоком пороге возникла пожилая дородная женщина, услужливо открывая дверь, пропуская нас внутрь. В большой гостиной стоял широкий полукруглый диван, на который меня бережно опустили.

— Рина, позаботься о гостье.

Като ушел, а женщина закудахтала вокруг меня. Прикатила столик с едой, потом отвела в ванную, выдав полотенце и неброское серое платьице. Одежду унесла, сказав, что постирает. Хотела свиксы забрать, чтобы почистить, но я их не отдала. Наконец, оставила меня одну в небольшой комнате, с видом на бор. Я завалилась на кровать. Спать не хотелось, и я попробовала вырастить когти, вспоминая наглую рожу Прима. Удивительно, но через час я уже могла отрастить их на приличную длину, правда, до электрических искр было еще далеко. Но и такой прогресс радовал. Не знаю, что повлияло на меня, что так быстро стало получаться. Наверно, спокойная жизнь в замке первой хранительницы не подстегивала мои внутренние резервы для раскрытия способностей Оссы. А здесь, за последние дни столько событий случилось, некоторые из которых были отнюдь не позитивными, что наверняка это как — то послужило катализатором для моего тела. Надо будет тренироваться почаще.

Рассветные лучи уже не так били в окно, я задремала, а когда проснулась, Овиры уже начинали темнеть. Усталость почти ушла. Почувствовав голод, решила самостоятельно найти здесь кухню. Заодно и осмотреться. Босиком и в платье вышла из комнаты. Судя по одинаковым дверцам в Т-образном коридоре, этот этаж был с жилыми покоями. Сойдя вниз по лестнице, миновала знакомую уже гостиную, по которой распространялся великолепный ванильный аромат свежей выпечки. Рот заполнился слюной, и я пошагала на запах. За дальней дверью из белого дуба, чуть приоткрытой, слышался звон посуды и веселое тихое пение. Я зашла и увидела, как Рина колдует возле печи. Раскрасневшаяся от духового жара, в переднике, перепачканном мукой, она выглядела такой родной и уютной, что напомнила мне Наденьку, нашу сиделку.

— Привет, я тут посижу у Вас? — поздоровалась я со служанкой. Она обернулась и по-доброму улыбнулась.

— Проснулись уже, — обтерла мучные руки о фартук, — проводить Вас в столовую? Ужин готов.

— А можно мне здесь покушать? Я бы лучше дождалась вашего шедевра, так вкусно пахнет, — я довольно вдохнула.

— Конечно, можно. Вы уж простите, у нас тут всё просто, без аристократических замашек, — засмеялась Рина, — и столовая, и гостиная — в одном месте.

— Да я как бы не голубых кровей, — ответила и села за свободную от мисок и чашек часть стола, — Меня Сашей зовут.

Женщина кивнула и заботливо поставила передо мной стакан с ледяным морсом.

— Чей это дом? — закинула я удочку. Судя, по расположенности прислуги, хотелось выведать побольше информации. В голове копошился целый рой вопросов.

— Здесь живем я и Като. Правда, он редко тут бывает, приходит ночью, уходит с рассветом, и почти никогда не водит сюда жителей. Ты даже не представляешь, как я рада тебе, я столько лет кукую тут одна, что кажется, разучилась разговаривать.

Ну-ну, подумала я. Какая удача. Вот мы тебя сейчас и разболтаем.

— Разве хранитель не должен жить в храме, возле источника?

— Зачем? — удивилась она, — куда он денется — то? Като и так в храме торчит, если не ездит по четвертой.

— А он ездит? — удивилась я. Помнится, Пелия из своего убежища редко куда выбиралась, предпочитая чтобы к ней все наведывались, а не наоборот.

— Конечно. Иногда сам сопровождает партии заряженных хранов. Ведет учет поставок внешних торговцев, строительства, с гограми вот недавно придумали какие — то железные штуки для орошения полей, которыми теперь все посевы собираются поливать.

Молодец какой, е-мое.

— Рина, а сколько народу живет в эпохе? Есть ли города, деревни?

Она посмотрела на меня и улыбаться почему — то перестала. Понятно, не доверяет, вон замолчала и отвернулась к печи. Догадалась, что я тут новое лицо.

— Рина, все равно, мне память отшибут этой вашей стеной забвения.

— Немного народу. У нас нет городов и деревень, мы все — один большой город. От одного края скал до другого — десять дней скакать. И то, если с перерывами, — передо мной возник поднос с дымящимся пирогом. Женщина отрезала добрый кусок и положила передо мной на тарелку, сунув в руки вилку. Я тут же набила рот вкуснейшей выпечкой с ягодной начинкой, и, толком не прожевав, пробухтела, решив смягчить допрос:

— Вкуснотища какая. Рин, а семья у тебя есть? Где ты научилась так готовить?

Она заметно расслабилась, отрезала от пирога еще один кусочек и села напротив.

— Мой муж ушел под свет Ладира сорок лет назад. Сын с невесткой живут в дне пути.

— Чего же ты не с ними?

Та погрустнела:

— Да не нужна я им, Саша. Когда Балинор с ней познакомился, у него словно мозги вытекли, понимаешь? Всех вокруг видеть перестал, дышать перестал, есть перестал. Ходил за ней повсюду, словно хвост обра прилип. Как же, первая красавица восточной стороны. Только стерва она распоследняя. Как свадьбу сыграли, такую из себя королеву строить начала. Дом вести мне помогать отказалась. Потом вообще меня, как прислугу какую, в кухню выгнала, да в прачки определила. А сама целыми днями только и знала, что отражениями любоваться. Сын меня не слушал, поэтому я и устроилась к хранителю. Сначала ездила к ним на выходные. А потом и вовсе перестала.

М-да. И этому миру не чужды семейные дрязги. Стало жаль эту добрую женщину. Глаза Рины увлажнились, и я быстренько сменила тему.

— Рин, а к какому народу ты относишься?

Выглядела она, как обычный человек.

— Мы отуры, но нас тут меньшинство. Как — то не прижились в реальности. Способностей никаких, выносливости тоже. Да и живем не больше восьми ста, — развела она руками.

— Здесь, как и в других эпохах есть главы народов? Чем они занимаются вообще?

— Нет. Есть некоторые главы семей. Но это у кого родни много. Като закон единства поддерживает, поэтому здесь никто не живет народными скоплениями. По всех эпохе расселены.

— А сколько народов?

— Хм. Даже не знаю, — Рина пожала плечами, — пару десятков. Как же тут посчитаешь, когда перепись ведется по началам, а не по народам? Все решения принимают советники, но последнее слово всегда за хранителем.

— Советники местные? — я доела пирог и довольно откинулась на стуле.

— Конечно, причем там нет никого из крупных семей. Да их всего четверо.

Грамотный хранитель. Чуть ли не демократию тут развел. Ни тебе классового неравенства. Ни сильных объединений, которые могли бы замышлять чего нехорошего. Какая замечательная страна.

— А войска у вас где расположены?

Рина вылупилась на меня:

— Ты что? Какие войска?

— Ну как, какие? Обычные. Вот если нападут на вас, что вы делать будете? Лопатами отбиваться?

Она звонко рассмеялась:

— Да кто ж нападет?

— Атака с воздуха, например.

Женщина отмахнулась:

— Ерунда какая. Все крылатые народы реальности имеют право посещать Форус только в количестве трёх особей. Закон Овиров, еще со времен становления эпох. А остальные через скалы не пройдут.

Не пройдут, это точно. Если бы не ориентир Пушика, который странным образом не дал красному меня заколоть, я бы тоже не прошла. Вспомнив об отмите, я сникла. За окном сгустились сумерки. Очередной день подходил к концу, а я ни на грамм не приблизилась к решению проблемы по спасению друга. Еще и сижу тут, прохлаждаюсь блин. Поднялась из-за стола.

— Пойду, прогуляюсь, Рин.

Та кивнула, вышла, принесла мне через минуту легкие балетки, и начала прибирать использованную посуду.

Я выскользнула из терема и не спеша пошла по тропинке, обратно к храму. Надеюсь, у Като уже созрел какой — нибудь план. Слабый шорох привлек мое внимание. Я насторожилась и бесшумно сошла с тропы, вглядываясь в темнеющую чащу. Шорох повторился за ближайшей сосной. Аккуратно приблизившись, я выглянула из-за неё. Прямо напротив моего носа, на стволе сидела рыжая белка. Самая настоящая белка! С серыми бочками и черными кисточками на больших ушках. Заметив меня, она, быстро-быстро перебирая лапками, взметнулась вверх по дереву. Я рассмеялась. До чего же приятно было увидеть знакомую мордочку. Значит, в этом лесу обитают звери. Здорово-то как! Даже настроение приподнялось.

Улыбаясь, вышла к храму. Белые стены в сумерках казались холодными и голубыми. В некоторых оконцах горел свет. Сразу пройти в кабинет, или сначала поплутать? Като вынес меня из крайней правой, очень неприметной дверцы. Ну и не пойду туда. Любопытство взяло вверх. Поднявшись по пологой лестнице к главному входу, толкнула огромную белую дверь. Та поддалась очень легко, бесшумно открывая мне вход в огромную залу. На гладком мраморном полу в самом центре был нарисован зеленый круг, от которого в ответвления коридоров уходили изящные широкие извивающиеся лучи. По лучам струились желтые цветы, будто сделанные из золота. Красиво. Наверно, это Ладир, а лучи — это его свет. А дальше куда? По бокам зала располагались лестницы с широкими белыми ступенями и коваными перилами, ведущие на верхние этажи. Не стала подниматься, и пошла по самому широкому лучу — в коридор, который располагался напротив входа. Луч плавно повел меня всё ниже, стены постепенно сужались, и через пару минут я вышла в большое помещение, устланное пушистыми коврами, в центре которого, переливаясь всеми оттенками зеленого, находился источник.

Он был абсолютно не похож на 'фонтанчики' Пелии и Прима. Белая каменная кладка, доходящая мне до колен, окружала огромный костер с зелеными лентами энергетического пламени. Огонь переливался и полыхал длинными языками изумрудных цветов. Словно завороженная я подошла к источнику и присела на бортик. Будто почувствовав, пламя перекинулось ближе ко мне и несколько раз лизнуло руку, на которую я опиралась. 'Словно живое', мелькнуло в голове, и я бесстрашно попробовала сама дотронуться до энергии. Мои пальцы обволокло зелёным светом, по руке потекло приятное тепло, а я удивленно уставилась на источник. Энергия Огнэма щипалась, у Прима свет Хозима вообще нестерпимо жег. А это ласковое зеленое марево лишь греет ладонь. Вынула руку и посмотрела на пальцы. Быть этого не может! Затянулись все мелкие царапины, посмотрела дальше — вся рука была как новая. Отогнув ворот платья, удивленно ахнула. Ни синяков, ни ссадин больше не было. Обалдеть! Прислушалась к себе и поняла, что ничего нигде не болит и не ноет, усталости как не бывало. Какая хорошая энергия у Ладира, улыбнулась я. Источник полыхнул, как будто отвечая на мои мысли.

— Я смотрю тебе жутко нравиться быть непрошенной гостьей, — раздался знакомый бас. Повернувшись, я увидела красного, развалившегося в неизвестно откуда взявшемся мягком кресле. Скривилась. Этот гад испортил всю прелесть нашего с источником 'общения'.

— А ты, как посмотрю, любишь появляться там, где тебя вообще нафиг никто не ждет! — огрызнулась и напряглась.

Лютиций состроил обиженное лицо:

— Ты не ждала меня, маленькая?

Исчез и появился возле меня, намереваясь схватить. Но я была готова к подобному маневру и отскочила от него на пару метров. Встала в боевую стойку, и прорычала:

— Приблизишься, кишки выпущу!

Он заржал, хлопая по бортику рукой и откинув назад голову.

— Ты?

Растворился и возник с другой стороны источника:

— Мне? Кишки-и-и-и?

Пропал и смех раздался уже со стороны кресла:

— Давай, начинай. Ха-ха-ха. А я посмотрю. Как воровка ты не состоялась, как убийца, может, большего добьешься, а? Ма-а-аленькая.

И подмигнул мне. До чего противный тип. Шут гороховый. Сделала шаг назад и согнула в локтях руки:

— Это я посмотрю, как твоя требуха будет валиться и пачкать ковры... Лютик.

— Лютик? Люу-у-у-утик! — мужик блаженно зажмурился, — Муа! Муа! Муа!

Красный поцеловал перед собой воздух, а меня аж перекосило от отвращения.

Жаль, что я свиксы с собой не взяла. Злость во мне смешалась с брезгливостью к этому татуированному чудику. Сконцентрировала мысли на ярости и раздражении, удовлетворенно отметив, как вытянулись коготки и засверкали, отсвечивая пламя Ладира.

— О-о-о-о! — вытянул лицо Лютиций, глядя на иглы, выросшие из моих пальцев, — у нашей малютки припрятаны в рукаве пару сюрпризов.

— А не свалить ли тебе отсюда подальше, по — добру по — здорову? — оскалилась я. Лютик закатил глаза и растворился. Обернулась вокруг — его нигде не было, эти его резкие перемещения ужасно нервировали. Красный не появлялся, что заставляло меня крутиться и напряженно ожидать возможного его нападения с любой стороны. Неужели послушал?

— Поиграем, вкусненькая? — раздался шепот прямо возле уха. Сдержав испуганный визг, я пригнулась и ударила, выкинув руку за спину. Пальцы прочертили воздух, а тот появился недалеко передо мной с разобиженной физиономией, — Я по-хорошему к тебе, а ты царапаться?

И попытался схватить. Отшатнулась от него, сделав кувырок назад и вскочила, выставив перед собой руки:

— Держись от меня подальше!

— Ты передумаешь, — улыбнулся он и помчался на меня. Приготовилась ударить, Лютиций вдруг резко подскочил, не больно толкнув меня в грудь, и опять пропал. Я повалилась на спину и увидела сияющего гада на потолке. Он подмигнул и начал падать на меня. Машинально закрылась руками. Тело красного застыло в нескольких сантиметрах от моего, а лицо Лютика удивленно уставилось:

— Да как ты могла-а-а? — простонал он. Чуть приподняла голову и увидела, что вся моя стальная пятерня вошла ему в солнечное сплетение. Он захрипел и закашлял, черная струйка потекла по подбородку.

— Я с тобой играл, а ты... убила...злючка, — горячая слеза упала мне на щеку, — хозяин расстроится. И осел, придавив меня своим тяжеленным телом.

Это чего он вообще? Я даже подумать не могла о том, чтобы прикончить его. Попугать, ранить может. Но убить?! Он, конечно, шизанутый на всю голову, и целуется, как будто тину съела. Но он же слуга Като, что я ему скажу? В ужасе я уставилась на лысую макушку, покоящуюся на моей груди. Кожа красного начала чернеть и дымиться, и через секунду его тело растворилось, оставляя после себя красноватую дымку. Я села, в шоке уставившись перед собой. Что я наделала?

Внезапно, спина почувствовала опору, а татуированные руки нежно обхватили талию.

— Испугалась за меня, ма-а-аленькая? — повернула голову и через плечо увидела ухмыляющуюся рожу красного, — я знал, я знал, что ты меня любишь.

— Что-о-о?! Ты!... Ты!..., — задохнулась я от злости, — убери от меня свои гадкие руки!

Попыталась проткнуть обхватившие меня клешни, но Лютиций снова исчез и появился спереди, толкнув меня за плечи. Я упала, а этот гад сел на меня и перехватил кисти, с силой прижав их к полу.

— Ну, что ты! — засмеялся он, — меня нельзя убить.

Забарахталась под ним. Как представила, что меня снова попытается поцеловать смердящее болото, услышала знакомое уху потрескивание. Коготки удлинились и между ними заиграли искорки.

— Ого, как ты можешь!

— Отпусти меня, бугай полоумный! — завизжала я.

— Что здесь происходит?!

Мы враз повернули головы и увидели стоящего в коридоре хранителя. Он деловито упер руки в бока и хмуро рассматривал нас. Красный пропал, я вскочила на ноги, пряча за спиной когти, но Като заметил мои искры между стальными иглами, удивленно выдохнув:

— Осса?

Вот черт! Спалилась. Лютиций появился возле хранителя и повинился:

— Хозяин, я ничего ей не сделал. Что это у вас тут ходят всякие, без спроса, — проворчал и покосился в мою сторону, — осса? А это не те самые, что...

— Лютиций, оставь нас, — грозно перебил его Като. Лютик захлопнул рот, поклонился и исчез.

Я придала рукам обычный вид и грустно посмотрела на мужчину. Ну вот. Сейчас и этот красавчик прицепится. Либо выгоду какую придумает с моей персоны, либо осмеёт, как Прим. Лучше уверовать его в своей никчемности как оссы, чем убивать кого по чьей — то указке. Стояла и смотрела, как Като подошел ко мне, обошел вокруг, хмыкнул и опустился в кресло.

— Лютиций! Еще кресло! — прогремел он. Рядом появилось такое же мягкое сиденье. Като махнул рукой, приглашая сесть. Что ж, посидим, поговорим. Хранитель продолжал меня разглядывать, под пристальным взглядом черных глаз я совсем стушевалась. Ну чего он так смотрит? Как — будто решает мою судьбу, как — будто может и имеет полное право распоряжаться моим существованием и решать, что мне делать, как — будто я, блин, нереально виновата перед ним, что не призналась.

— Что же сразу не сказала? — Като нарушил молчание.

— А должна была? — я разозлилась. Какое ему дело? — разве сейчас это важно?

Он застучал пальцем по подлокотнику:

— Я все думал, кого ты мне напоминаешь? Белая кожа, кость тонкая, ни на кого не похожа из реальности, а я повидал много народов, — он наклонился, — почему у тебя волосы красные? И глаза, не серебристые, а синие, словно небо?

— Наверно, потому что я не правильная осса, — заворчала я, — потому что я вообще не должна была здесь появляться, попадать в ваш чокнутый мир.

— Мир? — переспросил Като, — твое начало не с Форуса?

— Не с Форуса, — передразнила его, — с Земли.

— Какой земли? — не понял он.

— С запретной.

Хранитель перестал стучать по креслу и еще больше подался вперед:

— Ты пришла к нам с запретного мира?! Быть не может.

— Оказывается, что может, — развела я руками и ткнула пальцем вверх, — наверно, ваши там что-то понапутали. Воин из меня никакой, я по травам больше. Лиус твой замучился тренировать меня.

Като нахмурился и сказал, больше самому себе:

— Почему Овиры решили разбудить оссу? Начало с запретного мира! Ничего себе. Зачем это им? Ты ведь последняя, — это утвердительное уже мне. Выгнула бровь, типа, ну да, и что?

— Что послужило катализатором, ведь хранителей они давно не слышат? Что вообще может одна осса? (тут я согласилась — ничего) Войн нет, смертность... хм... на уровне. Неужели из-за жалких планов Прима? — спросил он сам себя и тут же отмахнулся, — не стоит того. Очень странно.

— Как это, не стоит? — перебила я поток его рассуждений, — считаешь, что это пустяки? Что Пушик может погибнуть, что одна из вас зажралась, а второй планы вынашивает по порабощению реальности?

Он как — то странно посмотрел на меня.

— Это и правда не стоит внимания Овиров. Оссы пришли на Форус, когда целые народы покосили войска Коруна, и наше поражение стало очевидным.

— Может, они подумали и решили не доводить до массового кровопролития? — предположила я. Мужчина покачал головой, типа такой вариант вообще нереален.

— Почему ты не обратилась к Лиусу? — вдруг спросил хранитель.

Я вскочила с кресла и заходила кругами.

— Да как бы я пошла к нему, если сбежала из храма. Ты хоть представляешь, что Пелия задумала?! Эта стерва хотела устроить показательную казнь, хотела, чтобы я перебила кучу народа, дабы всем показать, какой великий воин стоит теперь на страже первой эпохи! Великое зрелище, дарующее веру в защиту от банд на её территории.

— М-да, — Като вздохнул, — способ не плохой, когда козырять уже нечем.

— Вместо того чтобы усмирить свою жадность и пересмотреть плату за энергию, она велела Лиусу обучить меня искусству воина, — я истерично рассмеялась, — только ошибочка вышла. Мало того, что сама мысль об убийстве мне противна, я не освоила этот осский удар, как твой брат не пытался меня научить. Все оссы, которые появились у вас в военное время, лишились части памяти и проснулись уже с навыками опытных воинов. А я всё помню! Всю свою сознательную жизнь, близких, друзей, родные и любимые места. И когда я очнулась, меня еще два дня штормило от слабости, и никаких навыков у меня не было.

Я шмыгнула носом и почувствовала, что еще чуть — чуть и разревусь. Смачно так, с истеричными всхлипами. Като смотрел на меня с жалостью, еще не хватало! Чтобы успокоиться, я отвернулась от него и подошла к источнику, сев на бортик.

— Осторожнее! — вскочил Като, но я уже вытянула руки и погрузила их по локоть в изумрудное пламя. Энергия, словно понимая мое состояние, ласково обхватила, успокаивая, и тепло мягко полилось куда — то в район сердца.

— Ты не перестаешь меня удивлять, — сказал хранитель и сел рядом, — Ладир меньший из Овиров, но его энергия самая концентрированная. Ты могла сгореть.

Я хмыкнула:

— Твой источник приятный и теплый, в отличие от других.

— Даже так? — Като аккуратно взял меня за руку и серьезно посмотрел в глаза, — Я помогу тебе, осса. Точней, Пушинакуусу в первую очередь.

— Меня зовут Саша, — смутилась я от нежности в его голосе.

— Саша, — он погладил шрамы на моей ладони и мое дыхание вдруг перехватило, — тебя мы тоже вытащим. Не хотелось бы, чтобы осса оказалась в подчинении Прима.

Левир обнадеживающе улыбнулся:

— Тем более такая ... неправильная осса.

Сердце защемило. Почему — то отчаянно хотелось поверить этому неотразимому хранителю. Я посмотрела на него и вспыхнула. Черные глаза смотрели с такой добротой, что желание броситься ему на шею стало невыносимым. Выдернула руку и встала, отгоняя от себя наваждение. Като тоже подскочил и снова нахмурился, словно выдал минутную слабость, которую не хотел показывать.

— Есть план? — спросила его, боясь снова посмотреть в бездонные глаза.

— Почти, — прокашлявшись, ответил он, — нужно кое-что сделать. Тебе придется немного подождать меня. Лютиций!

Возле кресел возник красный.

— Проводи Сашу в мой кабинет. И без фокусов!

Лютик поник, как нашкодивший щенок, а на меня посмотрел так, что по сквозившей во взгляде жалости я поняла, что этот гад всё слышал. Подслушал весь наш разговор и знает теперь не меньше Като. А когда он появился возле меня и поклонился так, что лбом в ковры не стукнулся, я только убедилась в правдивости своих предположений. Что ж, может оно и к лучшему, и татуированный не будет больше изводить меня своими дурацкими шуточками.

Глава 16. Подготовка

Мы шли по коридору. Я чуть позади красного, а он, то и дело оборачивался на меня и только что уши не прижимал. Вздыхал с виноватым видом, шмыгал носом как малолетнее дите. Поднявшись еще на пролет, я не выдержала:

— Лютиций, прекрати немедленно!

Он обернулся и шагнул ко мне, а я отпрыгнула назад, на всякий случай. Тот замер на месте. Всё. Сейчас и правда зарыдает.

— Осса, простите мне моё поведение, — он вскинул руки, — я не знал, что вы великое порождение отцов наших. В великую войну я был совсем мальчишкой, и не помню ваших очертаний.

Ишь как заговорил. Неприязнь к этому сумасшедшему не прошла, но жалость брала вверх.

— Давай договоримся, ты больше пальцем меня не касаешься, и я тебя прощаю.

Чудик робко улыбнулся:

— А можно меня Лютиком звать? Мне так понравилось.

— Ок, а меня Саша, — я закатила глаза, но все же улыбнулась ему в ответ и добавила грозно, — и никаких 'осса'!

Лютик радостно закивал и довел меня до знакомого уже кабинета 'Фауста', низко поклонился, на что я неодобрительно фыркнула, и исчез. И сколько же мне ждать Като? Я походила по комнате. Потом покопалась в бумажках, беспорядочными кучами разбросанных на большом столе. Какие — то расписки, записки, графики. В общем, ничего интересного. Чтобы занять себя, прошлась вдоль стеллажей, заставленными книгами, и была приятно удивлена. Чего тут только не было! Многотомные жизнеописания по каждой эпохе Форуса, руководства по строительству и производству, кораблестроение, и даже романы! Целый стеллаж произведений местных знаменитостей. Взяла небольшой томик стихов и уселась прямо в кресло хранителя. А что? Удобное, с широкими мягкими подлокотниками, на которые я закинула ноги. Однако через пару страниц поняла, что данное чтиво — идеальное снотворное. Витиеватые описания природы были ужасно растянуты, а томные воздыхания по строптивым красавицам вынуждали зевать широко и со смаком. Ночь за окном набирала обороты, в кабинете неярко горели несколько хранов, светляками паря по помещению. Свет был от них таким уютным, с желтыми оттенками, как от свечей, а стихи неизвестного поэта такими нудными, что вскоре я и правда задремала.

Мне снились теплые, ласковые руки Веры Алексеевны, которые гладили меня по голове и перебирали волосы. Когда руки начали гладить по щекам и провели пальцами по губам, я поняла, что что-то тут не так, заворочалась и проснулась. Хранитель стоял возле меня, опершись на стол, и задумчиво уставился. Это мне приснилось или это Като руки распускал? Нет, отмахнулась я от дурацкой мысли, он же не Лютик. Проследила за его взглядом. Он стоял и смотрел на мои ноги, которые бесцеремонно болтались, одна уже на спинке кресла, а вторая на подлокотнике. Покраснев, я вскочила с него, томик упал на пол, а мужчина ухмыльнулся. Стыдливо уступила ему место, сама же уселась на стул. Като сел в кресло, подобрал книгу и прочитал название. Опять усмехнулся:

— Неудивительно, что ты уснула. Акрош снискал славу на Форусе, особенное среди дам в возрасте, но мужскую часть населения не впечатлил.

— Буду брать взаймы у тебя, когда заснуть не смогу.

— Да я так отдам, хоть сейчас, — засмеялся мужчина, протягивая мне сборник стихов самого скучного поэта планеты. Я покачала головой, не разделяя его веселья:

— Не надо, лучше расскажи, что там с планом?

Като перестал смеяться:

— Есть хорошие новости и плохие, с какой начать?

— С хорошей, — выбрала я.

— Я рассказал про Прима хранительнице второй эпохи — Авадалле, и она согласилась помочь. Завтра утром она прибудет, чтобы снять энергетические слои с инфина и изготовит его подробную копию. Внутрь заложит портальную проекцию, которая отразит в её библиотечном хране его реакцию и сохранит изображение. Это будет доказательством его нечестивости, и на совете мы вынудим его отречься от источника. Хозиму нужен новый хранитель, это очевидно, но без совета четырех такие вещи не решаются.

— Подделка инфина? Разве Прим не распознает подмены? — что — то мне не верилось.

— Конечно распознает, но не сразу. Во — первых, копия будет поглощать энергию Хозима и раскрытых хранов с энергиями других источников в течение нескольких минут. Прим обязательно притащит храны к источнику, чтобы проверить инфин в работе. Во — вторых, после насыщения, подделка саморазрушится, а проекция переместиться в хран Авы, — Като поднялся с кресла, взял листок и карандаш, — смотри. Надписи на инфине призывают энергетические потоки. Отмиты их зашифровали на бесконечное поглощение и отдачу, но этого никто не разберет. Мы не сможем досконально повторить их, но незаметно вплетем туда связку потокового единения.

Он начал чертить какие — то кружочки и закорючки, я застонала. Сразу начала гудеть голова.

— Всё-всё, Като. Я ничего не поняла, но верю, что у вас получится и рыжий не заметит разницы. Дальше-то что?

— А дальше, Саша все не очень хорошо, — он отложил листок и вздохнул, — мы не можем подойти к другим источникам без приглашения хранителя. Собственно, никто не может. Печать договора на твоей руке позволит тебе переместиться к Приму, но только тебе одной.

— Значит, мне придется идти без охраны? — иронично спросила я, уже готовая к подобному повороту событий.

— Да. Более того, Прим не захочет тебя отпускать. Не каждый день оссы хранителю прислуживают, — Като вернулся на кресло, сел и сдвинул брови, — отдашь ему лжеинфин только после того, как он позволит отправить из храма Пушинакууса. На другой вариант не соглашайся. Создание подделки выкачает у меня и Авы все резервы. Мы никогда не занимались ничем подобным, но я уже предвещаю события. Соединить в одном хране возможность поглощать энергию всех Овиров очень рискованно. Я дам тебе порталы, один из которых настрою на перемещение в мой храм. Отдашь его отмиту, у меня к нему дело. Когда убедишься, что он свободен, только тогда передашь хран Приму.

М-да. Просто замечательно. А если он не согласиться? Как его уговаривать? Да один кивок его алчной головы, и сумрачные амбалы отберут у меня инфин за пару секунд. Заметив мои сомнения, Като добавил:

— Припугнешь его, что храном можно пользоваться только с добровольного согласия предыдущего владельца, а на данный момент им являешься ты.

— Что за ерунда? — скривилась я.

— Не ерунда. На Форусе полно таких накопителей. Как, по-твоему, определяют уровень благополучия и богатства? Храны можно клеймить, и тогда их энергия будет служить только одному собственнику или роду.

— Да кому нужно это? Что у вас их мало, что ли?

— Портальных, например, мало. А подводных, с которыми можно дышать без доступа к воздуху, существует пару десятков на всю реальность, — хмыкнул хранитель, а я удивилась — и такие у них есть? — Даже не думал, что ты этого не знаешь.

— Ладно, уговорил. А как же я? — уставилась на мужчину, а Като заметно погрустнел.

— Это как раз плохая новость, Саша. Если бы не твой договор с Примом, ушла бы вместе с отмитом. И когда бы он спохватился, было бы уже поздно.

— То есть мне ты помочь не можешь? — прошептала я, отчаянно желая услышать от него опровержения моего вопроса, — он же убьет меня, когда узнает об обмане.

Като какое — то время смотрел на стол, потом поднял на меня глаза. В его взгляде была лавина сомнений.

— Я вижу только один способ вытащить тебя от хранителя третьей. Но он очень рискованный, и вряд ли тебе понравится.

Я разозлилась:

— Можно подумать у меня есть выбор. Выкладывай.

— Ты осса и можешь выбрать свой Овир. Если дашь клятву верности Ладиру, печать договора с другим хранителем скорее всего спадет, теряя силу. Тогда сможешь воспользоваться порталом, а возможно источник призовет тебя, переместив к себе.

— И все? — удивилась, разглядывая хмурого красавчика, — в чем риск?

— Это же не точно, Саша. Я даже не знаю, как отреагирует Ладир на то, что ты скреплена договором с Хозимом. Возможно, Овиры оставят в тебе привязку только к одному источнику, сейчас же твоя жизнь питается от всех четырех. Это огромный удар и потеря сил, и тогда тебе придется жить возле энергии Ладира какое — то время, пока резерв не восполнится. А может, это вообще убьет тебя, потому что прямое противоречие Овирам ведет к неминуемой гибели. Нельзя воспользоваться хранами разных энергий одновременно, невозможно сливать потоки воедино. Это как пытаться соединить огонь и воду, только оссы пропускают через себя все четыре вида, но и то, когда аккумулируют удар.

Я расстроилась, удар — то, как раз у меня и не выходил.

— М-да. Не знала, что моя жизнь питается от ваших богов.

— Ты их дочь и она зависит от них так же, как жизни хранителей.

— То есть по-сути, я бессмертна?

— Нет, но питаешься напрямую от Овиров, как и мы, — он устало потер лоб, — я не многое помню и знаю об особенностях осс. Это было так давно...

— Что ж, раз других вариантов нет, попробую этот, — я решительно покачала головой. Для меня не было страшным дать клятву какому — то сгустку энергетической силы. Всяко лучше, чем застрять у Прима. Он наверняка бы вынудил меня еще на какие — нибудь мерзкие поступки и задания, причем похуже, чем придумала Пелия. Постойте -ка. Вспомнила кое — что и прищурилась:

— А почему это именно Ладиру я должна приносить клятву?

Като улыбнулся:

— Можешь поклясться Огнэму, если хочешь. Примчишься туда, откуда сбежала.

Мне не улыбалось совсем.

— Мне оракул сказал, если выберу себе Овира — должна буду служить его источнику. Тоже нашел свою выгоду? Помощничек понадобился? — мне стало очень обидно. Везде подвох, даже красавчик вон, для себя тоже рассчитал, что поиметь можно. Осса в эпохе — хороший придаток.

Като расстроился и зло выкрикнул:

— Можешь поклясться Виуру, Ава тебя так припахает, что веками дальше второй никуда носа не покажешь!

Чего это он так взбесился?

— С чего ты это взял?

— Утром сама познакомишься. Саша, — успокоился он и снизил тон, — для Пелии ты будешь убивать, для Авы — однозначно собирать народы на болотах, заставляя тех работать без остановки.

— А для тебя?

— Да ничего мне от тебя не нужно, слышишь? — он подскочил и подошел ко мне, взяв за плечи, — если выберешь Ладира, сама решишь, чем заниматься, но во благо четвертой.

— А если решу ничем не заниматься? — упрямилась я, замирая от близости мужчины.

— Как решишь, так и будет, — он прожигал меня взглядом. И мне очень хотелось согласиться, но не просто так. Не на ту напали.

— Тогда поклянись, что в случае моей присяги твоему Ладиру, ты — ткнула его пальцем в грудь, — оставляешь мне свободу и право выбора, если это не будет вредить твоим народам.

Като вскинул бровь. Что-то изменилось в его взгляде, будто зауважал меня еще больше. Молчание тянулось, руки с моих плеч он не убирал. О чем задумался? Не хочет на моих условиях? Свободы моей не хочет, значит все — таки искал для себя выгоду, лживый гад? Во мне чуть не разрослось разочарование, но он отступил и кивнул:

— Я согласен и дам тебе эту клятву, если это тебя успокоит.

Вот и ладненько. Я кивнула, а Като взял меня за руку и повел из кабинета. Быстро так повел, уверенно. Сухая горячая ладонь крепко сжимала мою.

— Куда идем? — наигранно весело спросила раздраженного левира.

— Клятву давать, ты ж сама просила, — он ускорил шаг.

Чего он так торопиться? Боится, что передумает? Свалились мы на его голову. Наверняка, до моего прихода, жил себе спокойно, проблем не знал, обещаний никому не давал. Но и я не виновата в том, что у Прима мозги поехали.

Мы спустились к источнику и уселись по креслам. Като поднял одну руку, начал что-то шептать и зеленое пламя костра медленно поползло к нему. Скосил на меня взгляд, ждет, что я испугаюсь? Ничего подобного, ласковая энергия Ладира мне нравилась, поэтому я с интересом наблюдала за хранителем. Вот огонь уже достиг ног мужчины и взметнулся вверх, оканчиваясь и сливаясь в руке красавчика. Он отставил вторую руку, и из нее в мою сторону потекла маленькая искристая жилка света, которая оплела меня от ног до пояса. Красиво, словно светящаяся зеленая лиана. Она чуточку грела и будто питала меня своей силой. Я восторженно уставилась на свои ноги и поболтала ими. Лиана только ярче засветила.

— Я, хранитель четвертой эпохи, подданный Ладира Като Миран клянусь, в случае присяги верности Ладиру оссы Саши...

— Александры Георгиевны Кубань, — поправила красавчика, чувствуя всю торжественность момента. Решила, что так правильней будет. Хм... Миран, красивая фамилия, или второе имя, не знаю как там у них. Он гневно зыркнул на меня и продолжил:

— В случае выбора своим Овиром Ладира оссой Александрой Георгны... Георгины... Ге-ор-ги-е-вной Кубань, — еле выговорил бедняга, — не посягать на ее право выбора, свободу волеизъявления и не подчинять и не обязывать служить источнику, если это не противоречит и не угрожает землям, свободам, жизням и правам народов четвертой эпохи.

Аминь, чуть не добавила я, широко улыбаясь черноглазому. Като махнул руками, энергия взметнулась над нами, ярко расцвечиваясь по воздуху, и уменьшилась, уместившись обратно в своем 'кострище'.

— Фейерверков не хватает, — усмехнулась я.

— Чего? — не понял Като, устало откинувшись в кресле.

— Ничего, устроил тут представление. Но красиво, не спорю.

— Я скрепил своё обещание, теперь не отверчусь. Ты же так хотела? — проворчал он.

— Так, так, молодец, что скрепил. Я на слово ни одной живой душе тут не верю, — я зевнула, а хранитель нахмурился.

— До приезда Авадаллы не больше пяти часов. Нужно поспать, тем более клятвы порядочно выкачивают энергетические ресурсы, — сказал он, — пошли домой. Отдохнуть не помешает.

Он так произнес это слово — 'домой', как будто это был и мой дом тоже. Я приуныла, своего дома у меня здесь точно не было. Молча отправилась вслед за Като. Мы вышли из храма, и направились по знакомой уже тропинке. Следом за нами летел маленький световой хран, тускло освещая путь.

— Долго вы будете копию делать? — спросила я, прислушиваясь к тишине леса.

— К десятому дню должны успеть, — ответил левир, а я расстроилась. Ненавижу ждать. Вот просто терпеть не могу. Часто, в магазинах очереди не достаивала, даже к врачам, на медосмотре в поликлинике, не могла досидеть. Всякие государственные учреждения у меня вовсе вызывали неконтролируемое раздражение, потому старалась появляться там как можно реже. А тут мой друг в беде, можно сказать, судьба моя решается. Черт, никуда не денешься, а ждать придется.

— Като, а Лютик, он кто вообще? — задала еще один интересующий меня вопрос.

— Кто?

— Ну, Лютиций, — пояснила я.

Хранитель столбом застыл посреди дорожки, открыв рот:

— Лютиций? Лютик? — удивленно переспросил он и расхохотался, — святые Овиры, никто и никогда его так не называл. Ты совсем его не боишься?

— Вообще — то нет, — улыбнулась. Смех у Като оказался приятным до дрожи, с бархатными перекатами, — а должна?

-Должна. Лютиций это озеро, Лютиций это проклятые скалы.

— Да слышала уже, — перебила левира, — что это значит вообще?

— Знаешь, как эти камни появились вокруг эпохи? — спросил он, все еще посмеиваясь.

— Да, Пушик рассказывал. Их ящеры Коруну сотворили, а потом тебе Ладир помог и нарастил еще больше скал.

— Недалеко от правды, но не совсем. Лютиций — еще одно порождение Овиров, как и ты. Услышав мои призывы о помощи, они подарили эпохе стражника, соединив начало с водами озера, вплетая его в структуру скал. Так он и появился. Внешняя каменная гряда с частью воды возле них, а так же внутренние скрытые пещеры являются неотделимой частью стражника. Как твоя рука или нога являются естественным продолжением тела. Он может проявляться в любой части этой территории, но и в храме в том числе.

Понятно теперь, откуда у него способность телепортироваться с одного места на другое.

— Фантазия у ваших богов, — я покрутила пальцем у виска, — зачем они ему татуировок черных по телу придумали, и кожу красную?

— Откуда мне знать, — пожал он плечами.

— Его воспитанием, как понимаю, никто не занимался?

Като снова засмеялся:

— Это ты верно подметила. Единственное чему я научил Лютиция, это читать и писать. На большее у меня времени не было. Он верный слуга, преданный эпохе как никто другой. Но в его голове были заложены только примитивные команды: убить не прошеных гостей, не дать никому пройти через скалы. Лютиций прочитал всю мою библиотеку, и сам интерпретировал полученную информацию, — хранитель развел руками, — получилось то, что получилось.

— Фигово получилось, — констатировала я, замечая, что мы дошли до дома, который был погружен в темноту. Видимо Рина уже десятый сон видела.

— Не обижайся на него, Саша. Ты была врагом, которого он впервые не смог одолеть. Свет твоего ориентира странным образом не давал приблизиться к тебе, отражая все атаки... Лютика. Пушинакуус просто обязан будет мне рассказать о том, где его взял. Это может быть опасно для эпохи, — он поднялся на порог и отворил дверь, запуская меня вперед, — стражник растерялся и поначалу боялся доложить мне о том, что ты беспрепятственно подбираешься к инфину.

Иронично посмотрела на него. Ничего себе беспрепятственно, еле доплыла, вся исцарапалась.

— Александра! — вдруг назвал меня полным именем хранитель, — Лютиций не убил тебя только потому, что ты заинтересовала его тем, что почти добралась до цели. Но так как он не может от меня ничего скрывать, ему пришлось рассказать о тебе.

— Я еще и благодарить его должна? — это мне не понравилось. Как близко, оказывается, я была от смерти.

— Ну, еще может быть потому, что он посчитал тебя невероятно красивой, — добавил он, улыбаясь, — слышала бы ты, как он расписывал, что в пещере у него лежит маленькая, вкусная и очень красивая девушка. И ждет его одного.

— Что-о-о-о?!

— Я тоже не поверил. Знаю его характер, может он слегка приукрасить и предвосхитить события.

— Приукрасил, что красивая или что жду его? — Прищурившись, переспросила у левира.

— Второе, естественно, — выпалил он и замолчал. Естественно? Като считает меня красивой? Господи, как хорошо мне вдруг стало. Я усмехнулась:

— Не переживай, мы с Лютиком помирились. Заигрывать он у тебя совершенно не умеет, конечно, но эффектно доводить до белого каления у него получается мастерски.

— Это точно. Все мои немногочисленные посетители храма люто его ненавидят, — ответил Като.

Мы дошли до моей комнаты, я открыла дверь, вошла и обернулась:

— Но я этому гаду все равно отомщу, особенно за поцелуй.

Хранитель вдруг напрягся, сжав кулаки:

— Сам накажу его, — произнес он грозно, — спокойной ночи, Александра.

— Не надо, просто Саша.

— Саша, — повторил он, резко повернулся и скрылся во мраке коридора.

— Спокойной ночи, Като, — шепнула я темноте и прикрыла дверь.

* * *

Я мчалась в сторону храма. В глубине мелькавшего леса слышались птичьи трели, которых вчера и в помине не было, но мне было сейчас не до них. Я безнадежно проспала, не смотря на то, что накануне дрыхла до сумерек, а потом еще и в кабинете прикорнула. Неизвестно сколько бы я провалялась в постели, если бы не Рина, которая кое-как разбудила, тормошив меня, как тряпичную куклу. Даже не перекусив, выбежала из дома. Като, как оказалось, давно ушел встречать хранительницу второй эпохи, не побеспокоившись разбудить меня. Да еще задержалась, ругаясь с Риной, которая не хотела отдавать мне мой походный костюм, пытаясь всучить миленькое платье с рюшами и кружевами. Пришлось повышать голос на эту милую заботливую женщину, но в юбках было очень неудобно. Не привыкшая я к ним. Дома тоже носила в основном только классические брюки, если шла на работу, да джинсы и трико, в свободное от офисной повинности время.

Запыхавшись, ворвалась в храм. Дверь оглушающе хлопнула, и передо мной тут же возник красный.

— Привет, — поздоровался он.

— Ага, — еще не отдышавшись буркнула я, — где Като?

— В кабинете.

Я побежала к лестнице, но путь мне наглым образом преградили.

— Куда-а-а-а? — протянул Лютик, — он занят.

— Уйди противный, — отпихнула я стражника и взлетела по лестнице, но он опять встал в проходе.

— Саша, у него важный гость.

— Да знаю я. И он обещал меня с ним познакомить. Лучше пусти, — зашипела и проскользнула сбоку.

Больше мне не мешали, и к кабинету я уже подходила, выровняв дыхание и пригладив растрепавшуюся косу. Любопытство просто распирало изнутри. Троих хранителей уже имела счастье лицезреть и жутко хотелось посмотреть на хозяйку второй эпохи. Из-за приоткрытой двери доносились голоса, я вежливо постучала, открыла дверь и вошла.

Като сидел за столом, в своем кресле, а возле него стояла пожилая женщина и показывала ему какие — то чертежи. Она была невысокой и худощавой, с абсолютно седыми волосами, забранными в густой пучок. Лишь несколько прядок обрамляли узкое лицо с внимательными серыми глазами. Её кожа была гладкой, просто безупречной, лишь сеточка возле глаз и небольшие складки у губ обозначали возраст, и можно было подумать, что она не раз посещала пластических хирургов, если бы они тут существовали. Длинное черное платье строгого покроя подчеркивало белизну седых волос и стройность фигуры. На шее поблескивал круглый амулет с изображением голубого Овира.

Като поднялся и приветственно кивнул:

— Доброе утро. Авадалла, — повернулся он к женщине, — знакомься. Александра, та самая осса.

Ава прищурилась и медленно подошла ко мне. Цепкий взгляд окинул с головы до ног, рукой она взяла мой подбородок, чуть приподняв лицо:

— Осса, значит, — голос хранительницы обдал холодком, — не похожа. Волосы, глаза... лицо...хм... Като, у неё же все эмоции на лице написаны. Оссы, помнится, были практически бесчувственны.

— Я же говорил, — мужчина пожал плечами, — видимо у начал с запретной планеты память дюже цепкая.

Женщина нахмурилась, а мне стало не по себе. Что я, клоун? Отняла свой подбородок и шагнула назад. Авадалла хмыкнула:

— Очень молода. Неопытна. Ты ей доверяешь, Като?

Приехали. Не выдержав наглости, я переспросила левира, кивнув в сторону хранительницы:

— Ты ей доверяешь, Като?

Он завис, открыв рот, а женщина звонко рассмеялась:

— Оказывается... Ну, хоть ума не лишена, похоже. Отряд осс был довольно заторможен, и к беседам не располагал.

— Прости Ава, — хмыкнул мужчина, — у Саши были не самые приятные знакомства с хранителями. Видимо у нее сложилось не совсем правильное впечатление о правящих на Форусе.

Она снова посмотрела на меня, но во взгляде читалось только любопытство.

— Занятно, — и снова нахмурилась, — уверена, что справишься?

— Не уверена, — ответила я, глядя на нее исподлобья, — но буду очень стараться. Пуш мне очень дорог.

Авадалла удовлетворенно кивнула и вернулась к столу. Очень странная хранительница. Совсем не похожая на Пелию. Без лишнего снобизма, но неприступная как Эверест. Я тоже подошла к столу, где женщина продолжила объяснять левиру устройство подделки. От меня никто ничего не скрывал, но это было и не к чему. Совершенно не понимая ни чертежей, ни то, о чем переговариваются хранители, через час я откровенно заскучала. На меня не обращали внимания, погрузившись в детали строения храна. Я очень надеялась, что у них получится сделать вещицу вовремя. От этого зависела не только жизнь отмита, но и моя. Потерла шрамы на ладони, это движение уловил Като и произнес:

— Не переживай, мы все успеем.

— Но это все — таки пол дела, — грустно вздохнула я, — предугадать поведение Прима мы, к сожалению не в силах. Вдруг, что — то пойдет не так?

— Правильные сомнения, — согласно кивнула Ава, — в последний раз я видела его на ярмарке чудес. Уже тогда заметила странности в его поведении. Слишком откровенно скучал, не рассматривал новые изобретения наших мастеров, тогда как раньше самым первым скупал все новинки. Наверно, уже тогда инфин прочно засел в его голове.

— Думаете, он успокоится? Не боитесь, что потеряв возможность добраться до храна, он придумает другую гадость? — я вопросительно поглядела на них.

— Скорей всего, так и будет, — ответила женщина, — поэтому мы и хотим созвать совет четырех. Хранители не менялись со времен великой войны. Похоже, настало время почистить наши ряды.

— Разве не Овиры выбирают себе хранителя? — я вспомнила рассказы Лиуса.

— Выбирают, — почему — то грустно вздохнула Ава и я подумала, что ей не нравился их выбор, — но после войны мы заключили между собой договор, скрепив энергией. В нем мы поклялись, что в случае замыслов, подобных Коруну, хранитель может быть отстранен от источника. Для этого надо провести голосование. Кандидат на вылет право голоса не имеет. Овиры нас поддержали.

— Правда, совет ни разу не собирался, — добавил Като, — повода не было. Вот и проверим силу соглашения заодно.

Они так спокойно об этом говорили. Будто ничего из ряда вон выходящего. Тысячелетняя выдержка, нашла я оправдание поведению хранителей.

— Саша, — помотал головой черноглазый, — нам надо сосредоточиться. Помочь ты нам ничем не можешь, поэтому прошу тебя оставить нас.

Это было грубо, и я обиделась. Но виду не подала. Откозыряла рукой пожилой Авадалле и нарочито радостно произнесла:

— Желаю вам хорошо провести время.

И ушла, еле сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью. И чем мне заниматься все это время? Спустившись в огромный холл, я снова наткнулась на красного.

— Выгнали? — с сочувствием спросил он.

— Не очень -то и хотелось, — вздернула подбородок и прошествовала мимо стражника.

— Куда? — любопытству Лютика можно было позавидовать.

— На кудыкину гору, — нахамила, все еще обижаясь на Като.

— Куда-а-а-а? — Лютиций почесал лысую башку.

— Достал! — рявкнула и тут же смутилась, глядя на расстроенную донельзя физиономию красного, — прости, Лютик. Нервишки шалят. Не знаю я, что делать, пока эти двое работой заняты. Ненавижу ждать!

— Как насчет экскурсии по мне? — робко предложил громила, а я в шоке застыла. Это он мне сейчас что предлагает? В голову полезли всякие дурацкие мысли, от которых меня перекосило. Заметив мое состояние, Лютик заржал:

— Да скалы я тебе показать хотел, а ты что подумала?

Я стыдливо покраснела, и согласилась на прогулку.

— Закрой глаза.

— Нет уж, — Лютик мне точно доверия не внушал.

— Пожалуйста, Саша. Я же извинился, — он подошел ко мне и серьезно сдвинул брови.

Эх, рисковая моя душа. Я послушно закрыла глаза, он осторожно взял меня за руку, слабо дунуло ветерком.

— Открывай.

Это было... Было сногсшибательно. Гладкое плато на огромном пике, черным, как сама ночь. Широкая черная гряда каменного терновника разделяла пейзаж. Позади над водной гладью клубился туман. А впереди раскинулась зеленая чаща, невысокими холмами, уходящая за горизонт. То тут, то там расстилались ровные круглые поля, на которых точками перемещался народ. Отовсюду были видны черепичные крыши добротных домов.

— Нравится? — хитро прищурившись, спросил Лютик.

— Очуметь, — кивнула я, глубоко вдыхая от распиравшего восторга.

— Это мой наблюдательный пункт, самый любимый, самый высокий, — гордо оповестил красный.

— Четвертая эпоха вся такая... зеленая?

— Вся. Здесь нет городов или деревень. Вся территория — большой город, можно сказать город, размазанный по парку. Есть центральная площадь, до нее несколько часов пути. Там проходят самые главные праздники народов, — он грустно вздохнул, — мне её не видно из-за деревьев. Только салюты и голоса иногда доносятся до скал.

Я сочувствующе посмотрела на него. Все-таки это плохо, когда перемещаться ты можешь только по определенной части земли. Как тюрьма, только большей площади. Встала, подошла к Лютику, всматривающемуся в даль и погладила того по плечу.

— Тебе одиноко здесь?

— Очень, — он опустил голову.

— Обещаю, если все кончится хорошо, навещать тебя, — я улыбнулась, а красный... Если бы у него хвост был, то наверняка он вилял бы им в разные стороны от радости.

— Пошли, — уверенно возвестил стражник, и я смела вложила в его руку свою ладонь.

Почти до самой ночи он водил меня по каменным скалам, мы побывали на всех его наблюдательных пунктах, посмотрели его тайники внутри скал, где на мягких водорослях он катал меня на самодельных пещерных горках. В общем, время пролетело незаметно, и я была благодарна за скрашенное ожидание. Даже чмокнула его в щечку на радостях, от чего цвет его кожи стал просто пунцовым. И вообще, после того, как Лютик узнал, что я осса, вел себя гораздо вежливей. Даже шутил отвлеченно, не касаясь моей персоны.

Из храма я шагала с улыбкой на устах. Обернувшись у заборчика, увидела что свет в одном из узких окон до сих пор горит. Сидят, творят, подумала я, ну и пусть. И уверенно ушла к терему.

На следующий день хранители закрылись в другой комнате, лаборатории, как пояснил Като. Меня опять не впускали, объясняя тем, что это в целях моей же безопасности. Снова разозлившись, я ушла гулять в лес. Ту белку больше я не видела, зато набрела на заросли дикой жимолости. Выпросив у Рины корзину, насобирала кислой ягоды с горкой. Еще нашла ровную небольшую полянку, полную незабудок. Нарвала и их. Посреди полянки стояло старое пугало, с развалившейся башкой, и я решила на следующий день потренироваться на нем и попробовать все — таки вытянуть из себя этот злополучный осский удар.

Водрузив свои труды на стол в уютной кухне, попросила удивленную Рину:

— Варенье варить буду, есть большая кастрюля? А лучше таз?

— Из этого? — она изумленно ткнула пальцем в корзину.

— Вы что, жимолость совсем не едите? — я увидела, как Рина отрицательно покачала головой, — ну вы даете. Да в ней витаминов тьма! А варенье вкусное, и полезное, особенно для желудка и тонкого кишечника. Даже язвенникам можно чашечку съедать.

Та неверяще уставилась на меня, но потом отвернулась и вынула широкий медный таз. Шлепнула на стол большой бочонок, в котором оказался тростниковый сахар. Это меня приятно обрадовало. С медом было бы совсем не то. Короче, весь день я была занята приготовлением полезного варенья, пока оно настаивалось, я распихала незабудки по маленьким вазочкам и расставила их по всему дому. Добрая служанка разбавила их пучками ландышей, и в тереме стоял легкий аромат цветов. Когда Овиры перестали светить, и ночь опустилась на эпоху, мы с ней сидели на кухне. Точней Рина сидела за столом, а я налила горячее варенье в пиалу и поставила перед ней, придвинув тарелку булочек, которые она напекла, пока я была занята жимолостью. Она неуверенно отломила кусочек булки и макнула в пиалу, отправила в рот и замерла.

— Ну? — мне не терпелось узнать ее мнение.

— Саночка, это удивительно, — похвалила меня та и зачерпнула полную ложку варенья, — да у тебя талант! Мне бы такую невестку!

Я довольно хмыкнула, ну вот. А то не верила до самого конца.

— Привет, чем это у вас так вкусно пахнет? — раздался голос Като, стоящего в проходе. Явился, значит.

— Като, дорогой, садись скорей ужинать. Опять поздняя трапеза у тебя, — засуетилась Рина, вскакивая из-за стола, — Ты не представляешь! Саша сделала...

— Вы закончили?! — перебила я женщину, хмуро уставившись на хранителя.

— Нет, но близки к завершению. К десятому дню успеем точно. Саша, еще пару дней. Чего тебе так не терпится? — недовольно посмотрел на меня мужчина.

— А где госпожа Авадалла? — проигнорировала его вопрос.

— У Авы временное разрешение на портальные перемещения из моего храма в свой, — ответил Като и бухнулся на стул. Рина суетливо подвинула ему булки с моим! вареньем. Я прикрыла таз полотенцем и повернула на выход.

— Спокойной ночи! — буркнула удивленной Рине и жующему хранителю.

— Сладкий снов, — усмехнулся он. Я же ушла к себе в комнату и долго еще лежала, уставившись в окно, и думая о том, что два дня ожидания я просто не переживу. Это мне тут хорошо, а Пушик там, поди, весь уже измаялся от неведения.

* * *

Подпаленная солома пугала слабо дымилась, пучки иссохшей травы, служившие вместо рук, осыпались на землю. Я обвязала лапником кривой столб, формируя тело чучела, и задумчиво встала перед ним. Ничего не выходило. Ноготки из пальцев росли без проблем, даже искры вылетали на ура. Как — то я поймала то ощущение и концентрацию, позволяющие мне вызывать электрические разряды. Причем, даже без воспоминаний о злости, раздражении или страхе. Вытянув вперед руки, попробовала представить себе молнию.

— Не получается? — раздался низкий баритон хранителя возле уха. Вздрогнув, я обернулась и увидела перед собой широкую грудь мужчины в серой рубахе. Он стоял непозволительно близко, как умудрился подойти незаметным? Задрала голову и посмотрела в темные глаза, лучившиеся пониманием.

— Я же говорила, что неправильная.

— Саша, все ты правильная, — рассмеялся он, — это Лиус дурак. Ты же не бывалая вояка, как он не понял, что здесь нужен совсем другой подход. Так. Повернись.

Я развернулась, а Като движением заставил откинуться на него спиной, взял мои руки в свои и вытянул их вперед. От его груди в спину мне ударила лавина тепла, мурашки побежали по всему телу. Хотела отойти, но он только крепче сжал мои запястья.

— Не дергайся, — строгим голосом приказал левир, — смотри перед собой. Почувствуй силу, энергию в себе, как потоки рождаются в сердце и бегут по венам, питая тело. Представь, что это управляемая волна, которая подчиняется только тебе, слушается каждой твоей мысли. Силе не нужно говорить, что ей делать, ты должна пожелать, а не приказывать. Хотеть, а не представлять.

Я подавила нервозность, возникшую от его близости, и постаралась сделать так, как говорил Като. Прикрыла глаза и прислушалась. Почувствовав удары своего сердца, вдруг в голове возник образ из светлых ярких нитей, переливающихся во мне всеми цветами радуги.

— Ничего себе, — тихо вздохнула я.

— Не отвлекайся, Саша. Когда увидишь потоки, направь их в пальцы, придай им скорости. Пусть они вырвутся на свободу. Ты должна захотеть это, пожелай им направленной свободы.

О, я пожелала. Даже почувствовала, как энергия собирается от ног и перетекает в руки. Раздался грохот и, открыв глаза, я увидела, что вместо пугала на поляне красуется небольшая черная воронка.

— Вот видишь, — усмехнулся Като, — ничего сложного.

Он отпустил меня, отошел на некоторое расстояние и сказал:

— Теперь еще раз, только вон в ту кочку, и с открытыми глазами.

Я посмотрела, куда указывал хранитель. На небольшом возвышении рос куст чертополоха. С открытыми глазами представить силу внутри себя оказалось гораздо сложней. Поэтому сосредотачивалась гораздо дольше, Като терпеливо ждал и не мешал. Сверля взглядом колючие соцветия, вытянула руки перед собой и пожелала силе освободиться, направляя ее в свои стальные иглы. Искры между когтями слились в один шар и с грохотом устремились вперед, оставляя позади электрический след. Молния врезалась в кочку и ярко вспыхнула, оставляя после себя еще более глубокую воронку. Получилось! Удар оссы!

— Ура, — радостно взвизгнула я, подбежала и повисла на шее Като, — я смогла! Смогла! Спасибо тебе огромное!

И звонко поцеловала его в щеку. Он вдруг подхватил меня, оторвав от земли, и крепко сжал в своих объятиях, так, что затрещали косточки. Но тут же отпустил и хрипло прошептал:

— Пожалуйста!

Вспыхнув, я отвела взгляд.

— Почему ты сюда пришел? Есть новости? — постаралась переключить внимание.

— Да, лжеинфин готов, — Като быстро взял себя в руки и напустил невозмутимый вид.

— Значит, можно отправляться? Сейчас? — я как — то не была еще готова, но не стала говорить об этом.

— Чуть позже, Саша. Пошли, — он направился в сторону храма, и я поплелась следом. Вот и всё. Мне уже начало нравиться здесь. И Лютик и уютный терем с доброй служанкой, и хранитель. Особенно хранитель. Взглянула на него украдкой. Като уверенно шел впереди, размашисто шагая по тропинке. Властная походка хозяина жизни, широкая прямая спина, под рубашкой перекатывались мышцы. Невероятный мужчина. Я опять покраснела и постаралась отогнать от себя мысли о левире. Не вовремя, и совсем не к месту.

В храме мы спустились к источнику, где нас уже ждали Авадалла и Лютиций. Они сидели в креслах и спокойно попивали чай. Над небольшим столиком в воздухе парил инфин, переливаясь золотистыми буквами. Лютик махнул рукой и возле нас появились еще два мягких кресла, в одно из которых устало опустился Като. Только сейчас я заметила, как он бледен, под глазами залегли темные круги. Ава тоже выглядела слегка помятой.

— Лютиций, принеси из кабинета свиксы и порталы, — он повернул ко мне голову, — захватил твои мечи из дома. Ты решила, кому из Овиров подаришь свою верность?

Я усмехнулась.

— Боишься, что переметнусь?

— Зря я, что ли, обещаниями здесь раскидывался? — усмехнулся в ответ Като, но тут же нахмурился, — все просто, Саша. Клятвы верности звучат по-разному для каждого Овира.

— Я не видела энергию Виура, вдруг она лучше? — тянула я с ответом.

— Да пожалуйста, — встряла Авадалла и вытянула руку, с которой сорвался небольшой голубой луч. Он медленно подплыл ко мне, и я осторожно дотронулась до мерцающего света. Луч моргнул и не больно, но ощутимо уколол пальцы. В это же время пламя Ладира взмыло вверх. Като хлопнул в ладоши, и огонь успокоился. Левир бросил укоризненный взгляд на хранительницу, а та невинно пожала плечиками.

— Колется, — поморщилась я и посмотрела на Аву, — клятву дам Ладиру, Като сказал, что вы меня на болота загоните.

Женщина рассмеялась:

— Может, тебе бы понравилось. Като, мальчик мой, на топях давно уже трудятся провинившиеся вихры. Но Саше я бы нашла применение.

— Знаю я твои применения, — ухмыльнулся хранитель, — у тебя все при деле, круглосуточные смены, ни дня выходных.

— Все на благо второй, — кивнула Ава.

Появился лютик и передал мне свиксы, которые я сразу же нацепила на пояс. Като поднялся и подошел ко мне.

— У тебя будет только два портала, — он вложил мне в руки пару небольших хранов, — оба настроены на источник, поэтому мы будем ждать вас здесь.

— Устал? — я сочувственно посмотрела на него.

— Все наши резервы на мели, — вздохнул он, — давненько я не чувствовал подобного. Даже источник не помогает. Пришлось ваять разделитель, чтобы потоки не скрестились и не взорвали хран.

— Пару недель мы будем в отпуске, — сказала Ава, — надеюсь, за это время Прим не наделает глупостей. Совет будет собран, когда восстановимся.

Като наклонился ко мне и зашептал на ухо текст клятвы, но мне было тяжело запоминать слова, потому что его дыхание приятно щекотало и не давало сосредоточиться. Наконец он отстранился, легонько пожал руки и подал третий портал.

— Удачи тебе девочка, — негромко произнесла Ава. Лютик подскочил и сжал в объятьях:

— У тебя всё получится, великая осса.

Като отцепил от меня красного, гневно сверкнув глазами. Потом погладил меня по щеке и произнес:

— Мы будем ждать вас.

Мне не было страшно, но волнение заполнило всю меня. Сердце лихорадочно забилось. Я вздохнула, отошла от хранителя на несколько шагов, взяла в руку лжеинфин и, представив себе ненавистную комнату с помпезным троном, разбила портал.

Глава 17. Сила слова

Когда черный дым развеялся, я обнаружила себя возле пустующего трона. Обошла вокруг источника, настороженно поглядывая по сторонам. Помещение пустовало. И где искать этого гада рыжего? Подумав немного, быстро провела рукой по струям, текшим из фонтана, морщась от обжигающего ощущения.

— Где ж тебя носит, зараза? — прошипела я и потерла обожжённую ладонь о штаны.

Будто услышав меня, раздался топот и в храм влетела целая свита из сумрачных амбалов во главе с хранителем. Лицо его было искажено яростью, глаза метали молнии. Заметив меня, Прим заметно расслабился и уже вальяжно взошел на трон, уселся и закинул ногу на ногу. Заметив хран в моих руках, довольно потер руки.

— Явилась, недоосса? — съехидничал он, — даже раньше конца срока, молодец какая.

— Не скажу, что рада встрече, — сказала и отошла подальше, — где Пушинакуус?

Прим махнул рукой и в залу вошел один из охранников, волоча за шкирку отмита. Тот семенил лапками, сильно исхудавший, грязная шерстка свалялась и висела клочьями. Сердце болезненно сжалось, и я со злостью посмотрела на хранителя.

— Отпусти.

— Не так быстро, — хохотнул рыжий, — сначала инфин.

Я сжала подделку покрепче.

— Сперва отпусти отмита.

— Упрямая, да? — он махнул рукой и ко мне бросились двое сумрачных. Я выставила свободную руку, направляя поток силы. Когти вытянулись в момент, и молния с оглушительным треском испепелила ближайшего бугая. Призвала энергию и направила на второго охранника. Тот даже затормозить не успел, осыпался черными ошметками после моего удара. Остальные сумрачные окружили хранителя, стеной встав вокруг трона. Офигеть, подумала я, а Прим злобно скривился.

— Поднаторела, я смотрю.

— Сюрприз, — оскалилась рыжему гаду, — Пушинакууса освободи!

— Забирай! — рявкнул он, и бугай швырнул мне под ноги бедного Пуша. Как ненужную игрушку. Отмит шлепнулся на мои сапожки, вскочил и обнял за ноги, затравленно глядя в глаза.

— Не отдавай, Саша. Не отдавай ему инфин, — торопливо зашептал он. Я села и погладила беднягу, гоня прочь непрошеные слезы.

— Не переживай родной. Все в порядке, — я вынула один портал и вложила ему в трясущиеся лапки, — он настроен, Пуш, поэтому не загадывай место прибытия. Тот удивленно посмотрел, а я ободряюще подмигнула.

— Уходи дорогой, со мной все будет хорошо, — и поцеловала грязную щечку.

Пуш отошел, занес хран над головой, посмотрел на Прима и прошипел:

— Я отомщу тебе, тварь! — и исчез в черном дыме.

Облегченно вздохнув, я выпрямилась.

— Смелый грубиян, — возмущенно сказал Прим, — я выполнил твою просьбу. Отдавай инфин!

— Сними печать, — закинула удочку.

— Ну ты и нахалка, — с преувеличенным восторгом произнес рыжий, — нет, осса. Пока я не получу инфин, никакого расторжения договора ты не дождешься.

Жаль. Значит, придется давать клятву, выбора у меня не было. Узнав об обмане, он меня точно зашибет. Я бросила подделку в хранителя, тот подхватил её и повертел в руках, нажимая на буквы.

— Замечательно! Принесите храны! — приказал он сумрачным, те метнулись на выход и уже через мгновение заносили большую корзину с шарами разных цветов и размеров. Они поставили корзину возле трона и встали позади меня. Я хмыкнула, Прим это заметил и улыбнулся:

— Всех не перебьешь, осса.

— Проверим?

— Обязательно, но чуть позже, — согласился он и встал между фонтаном и хранами. Занес подделку над головой и крутнул шар. Небольшая струя потянулась из фонтанчика, вливаясь в подделку, а из корзины заструились более мелкие лучи энергии. Инфин впитывал энергию, даже из моего портала полетел слабый поток. Это на несколько минут, мелькнуло в моей голове. Я вскинула голову, нагло улыбнулась довольному донельзя Приму и громко произнесла заветные слова:

— Доверяю свое начало Ладиру. Свою волю и дух, свое тело и сердце. Клянусь в своей верности четвертой эпохе. Silyem Ladir. Avino!

Рыжий непонимающе уставился на меня, его образ вдруг поплыл перед глазами. Вспышка боли пронзила тело, и я со стоном выгнулась. Огонь! Казалось, повсюду вокруг меня вспыхнуло пламя, с шипением пожирая мои руки, волосы, ноги, лицо. Раскаленная лава потекла по венам, выжигая внутренности. Пальцы свело судорогой и я услышала треск ломаемых костей. Моих костей! Сил кричать не было, только хрип вырывался изо рта. Тело ломало и выворачивало наизнанку. Казалось, что попала в огромную мясорубку и я впервые пожелала себе смерти. Глаза застила алая пелена, но сквозь нее прорывались всполохи изумрудного цвета, оплетая корчащееся тело, поднимая его над землей, ломая и сминая еще больше. Из рук вырывались молнии, которые тут же заходили обратно, втыкаясь в грудь, плечи и спину, вызывая новые потоки огненной боли. Сквозь невероятный шум до меня донесся разъярённый голос рыжего:

— С-с-су-у-ука!

Я полетела в черную пропасть. Последним всплеском сознания стало уютное воспоминание о нашей милой беседе с Пушем в одном из его стражей, и тьма поглотила меня.

* * *

Мне было тяжело дышать. Что-то мешало. Запах влажной земли ударил в нос и я поняла, что лежу, уткнувшись лицом в пол. Стоп. Сырость? Я дышу? Я жива? Со стоном перевернулась и кое — как открыла глаза. Чернота вокруг была абсолютной, и на секунду показалось, что я ослепла. Где это я? Прислушалась к себе. Всё тело ныло, как после долгой и изнурительной тренировки. Мышцы сводило, голова трещала так, что моргать было больно. Пошарила руками — везде была земля. Закопали меня, что ли? С трудом встав на колени, я поползла вперед, ощупывая пространство. Через пару метров наткнулась на стену, хотела подняться, но безуспешно. Дикая слабость и дрожь в ногах не дали встать. Поползла дальше и вскоре наткнулась на мягкую лежанку, обогнула ее и рука нашарила мешок с небольшими шариками. Вынув один, провернула, и хран осветил большую пещеру. Я в страже, в том самом, где мы отсиживались с отмитом. Но как меня занесло сюда?

Вернулась и вскарабкалась на ложе, раскинув руки и ноги, и тяжело дыша. Значит, я жива. Это не может не радовать. Каким — то образом воспоминание об этом месте перенесло меня сюда. Я улыбнулась. Вот не могла Землю вспомнить, или хотя бы терем Като. Как отсюда выбираться? Пуш с хранителем наверняка волнуются. Интересно, сколько я провалялась в отключке? Ужасно хотелось пить, губы иссохли и растрескались, а горло сводило от жажды. Но сил встать просто не было. Я долго лежала, даже поспала немного, но боль и слабость никуда не уходили. Неудивительно, подумала я, после такого — то. Ничего себе, клятва верности. Да если каждая присяга сопровождается такое оглушающей болью, любому будет понятно, что количество желающих сократится до нуля. Даже не представляла себе, что могу вытерпеть такие пытки, не свихнувшись от раздирающих ощущений.

Приподняла голову и увидела котелок с упревшей полусгнившей травой. Воды в страже не было, как и еды. С Пушем мы всё выпили и съели тогда.

Портал! У меня же есть портал, вспомнила я и сунула руку в карман, выудив оттуда мерцающий шарик. Хран был цел, но энергия в нем почти погасла. Лжеинфин вытянул львиную долю из портала, поняла я и чуть не заплакала. Кто меня найдет здесь? Да ни в жизнь не догадаются, что меня могло выкинуть в один из тайников отмита. Умирать очень не хотелось, и я решила рискнуть. С трудом сев, зажмурилась, представив себе храм Като, и бросила хран под ноги. Раздался грохот, черный дым заволок пещеру, световой хран погас и... Ничего не произошло. Я никуда не переместилась, но от портала по полу пошла трещина, ушла в стену и отколола приличный кусок скалы, за которой показались верхушки деревьев. Ну, хоть так, и на том спасибо. Обрадованно я доползла до открывшегося прохода, с неимоверным усилием подтянулась и вывалилась из стража, больно ударившись головой об острый осколок камня. И сознание снова ускользнуло от меня.

— Сашенька, очнись. Давай, девочка моя, приходи в себя, — ласковый баритон обволакивал и просыпаться не хотелось, — нашел! Я нашел тебя, Сана.

Открыв глаза, я увидела взволнованное лицо хранителя, склонившегося надо мной и державшего мою голову у себя на коленях.

— Като, — прошептала я, и руки сами потянулись к мужчине. Он нежно обнял меня, приподнимая над землей.

— Жива, слава Овирам. Как же мы боялись за тебя, отважная ты наша, — он легонько коснулся моей щеки губами, а мне все еще казалось, что я сплю. И сон был очень приятным, не смотря на слабость и головную боль.

— Как ты оказался здесь? — спросила у левира.

— Твоя клятва Ладиру привела к мощному выплеску его энергии. Я почувствовал тебя, легко определив координаты твоего перемещения, и потратил последние капли резерва на портал. Пришлось его настраивать на тебя, что потребовало немалых усилий. Так что теперь я полностью опустошен. Зато тебя нашел, — улыбнулся он.

Слезы сами потекли по щекам.

— Это было ужасно, Като, — вхлипнула я, — боль была невыносимой, мне хотелось умереть.

Он крепче прижал меня к себе.

— Мне очень жаль. Ты потеряла связь с другими Овирами, поэтому тебе было так больно. Я больше не чувствую в тебе другую энергию, только Ладир. Ты восстановишься, Саша. Мы окунем тебя в источник. — Мужчина погладил меня по голове и помог подняться. Ноги предательски дрогнули и я повисла на руках хранителя.

— Кажется, идти я не смогу, — извиняющимся тоном произнесла я. Като подхватил меня на руки пошел в лес.

— Нам нужно добраться до озера. Придется идти пешком. Порталов нет, зарядить их я не могу, Ава тоже. Главное дойти до воды, оттуда нас заберет Лютиций, — он спокойно говорил и при этом нес меня, словно я пушинка. Прижалась покрепче к горячему телу и спросила:

— Мы далеко?

— Пару дней, может больше. Сейчас дойдем да стража Пушинакууса, он поделился своим секретом, — улыбнулся левир, — там переночуем.

— В его стражах могут быть порталы, — вспомнила я.

— Я не могу сейчас воспользоваться ими, и ты тоже, — нахмурился он.

— Почему?

— Я пуст, а ты слишком слаба. Нас либо выкинет неизвестно где, либо мы вообще застрянем в переходе. Нет. Риск очень велик. Поэтому придется добираться так, — пояснил Като.

— Тебе тяжело? — спросила и покраснела. Хранитель улыбнулся:

— Ты весишь не больше котенка, не переживай. К тому же в страже должен быть лекулус, подлечим тебя, и пойдешь своими ножками.

Я улыбнулась в ответ и расслабилась. В его объятьях почувствовала себя защищенной от всего на свете. Като шел не торопясь, аккуратно огибая кустарник, стараясь, чтобы я не задевала деревья и высокую траву. Под рубашкой я слышала размеренный стук его сердца. Облегченно прикрыла глаза и не заметила, как уснула на руках мужчины.

Очнулась уже лежа на широком ложе, укутанная в яркий белый плед. По пещере плыл дымок, Като обнаружился возле небольшого костерка, помешивающий что-то в небольшом котелке. Ничего и нигде у меня не болело, поэтому я бодро села, наблюдая за хранителем. Интересно, надолго ли он может выбираться из эпохи? И кто там остался за него? А-а-а, заместители, четверо выбранных доверенных лиц, как рассказывала Рина. Левир заметил мое пробуждение, налил из котелка в кружку, взял тарелку и подошел.

— Проснулась, — утвердительно сказал он, — поешь. Пушинакуус, хитрый жук, развернулся по мертвому лесу с размахом. Если у него во всех стражах так, неудивительно, что он возродил свой народ. Хозяйственный.

— Он такой, — я улыбнулась.

Като поставил передо мной небольшую тарелку с вяленым мясом и неизвестно откуда взявшимися свежими листьями салата, сунул в руки чашку с чаем и сел рядом.

— Как чувствуешь себя?

— Ничего вроде, здесь был лекулус? — он кивнул, — спасибо, сама бы я не выбралась из леса, это уж точно.

— Ты себя недооцениваешь.

— Почему ты отправился за мной, Като?

— Саша! — мужчина вскинул бровь, — ты же теперь полноправный житель четвертой эпохи.

— Это значит, будут привилегии?

— Это значит, что своих подданных я не бросаю. Особенно в трудные минуты. Даже таких, кхм, свободолюбивых.

Я нахмурилась:

— Я твоя подданная?

Мне это не нравилось. Даже обещание Като не приказывать мне и не принуждать не сглаживало ощущение, что меня загнали в кабалу. Я отложила кружку и поднялась с лежанки.

— Ты теперь под эгидой Ладира, — разулыбался он и откинулся на ложе, — прислушайся к себе. Сейчас уже можно. Должна появиться тяга, тебя будет тянуть на мои земли. Неосознанно, без нажима, но достаточно сильно. Ты отличаешься от других народов, у них больше выбора. Им необязательно пользоваться только одним видом энергии. У тебя остался только Ладир.

— Ты же вылечил меня храном с другой энергией.

— С чего ты взяла? Я же говорю, Пушинакуус хозяйственный. Да у него тут целый склад. Можно месяц не выходить из стража. Хотя, порталов, к сожалению нет.

Я закрыла глаза. Ничего не чувствовала. Здорова и все. Никакой тяги не было, поэтому решила, что хранитель может ошибаться. Я же осса, откуда ему знать, что будет, если мое тело останется только с одним потоком энергии. Направила силу в руки — ногти послушно увеличились и между ними забегали голубые искорки. Мои способности остались при мне.

— И что мне делать дальше? — я втянула когти обратно и повернулась к Като.

— Вернемся в четвертую. Дождемся, когда мой резерв и Авы восполнятся, и созовем совет. Ты, отмит и оракул засвидетельствуете преступление Прима. Его отправят на запретную землю, и у эпохи будет новый хранитель. После этого ты выберешь себе место, где будешь жить, — он закинул руки за голову, — у нас есть замечательные участки возле реки. Дом тебе возведут за пару недель.

— За просто так? — усмехнулась я.

— За службу Ладиру.

— Я не хочу никому служить.

— Тогда будешь жить на улице.

Я разозлилась.

— Это шантаж?

— Это разумная плата, Саша. Я еще не знаю, как ты можешь пригодиться нам, но обязательно что — нибудь придумаю.

Меня захлестнула волна возмущения.

— Ты! Не лучше Авадаллы, та хоть сразу была готова навязать работу и не скрывала этого, — а еще мне было ужасно обидно. За его отношение. Я — то, как дура, думала, что нравлюсь ему. Что его доброта вызвана симпатией, или хотя бы дружелюбием. Кого я обманывала? Передо мной лежал тысячелетний правитель, сумевший возродить целое государство, еще и оградить его от внешних посягательств.

— Я тебя ни к чему не принуждаю, — развел он руками, явно забавляясь моим состоянием, что бесило еще больше. Заходив по пещере кругами, я вдруг догадалась, остановилась и ехидненько так произнесла:

— Пожалуй, жить я буду у Пушика. У меня там и работа имеется. И никто прислуживать не заставляет.

На самом деле я лукавила. В Доме, конечно, хорошо, и жители там добрые и беззаботные. Место волшебное. Но... отмиты всё — таки не люди, а мне бы хотелось жить среди более похожих на человеческие народов. Зато хранителя проняло, Като подался вперед и рявкнул:

— Нет!

— И кабинетик у меня там свой уже есть. Уютный такой, с полочками и большим столом, — продолжала я, не обращая внимания на левира.

— Ты будешь жить в четвертой эпохе! — прорычал Като, приподнимаясь с ложа.

— А Клара мне подарила такое замечательное платье, м-м-м. Всего раз его одела, надо будет почаще в него наряжаться, — упорно игнорировала злющего красавчика. Тот вскочил, вихрем подлетел ко мне и схватил за плечи, слегка тряхнув.

— Ты-ы-ы, — яростно выдохнул он, гипнотизируя взглядом черных омутов, — будешь жить в четвертой эпохе. Это не обсуждается.

О, если бы можно было сжигать взглядом, я бы давно сгорела, как спичка. Я поморщилась, так сильно он сжимал меня.

— Чего ты так бесишься, левир? — совершенно не испугавшись, зло уставилась на него, — ты клятву дал и не можешь меня заставить.

— Саша, ты не сможешь жить у отмитов. Там тебе не место!

— А где место? Я что собачка, чтобы у меня было место? — я закатила глаза и рассматривала своды стража, — У Пуша дома замечательная комната. Моя. С обалденным видом на волшебный лес.

— Хорошо, — прошипел он, — будет тебе дом. За спасение оракула выделю.

— И служить я у тебя не буду, — я боялась смотреть в его глаза, но пришлось.

— Не будешшь. Будешь бездельничать сколько пожелаешь.

— И проект дома должен быть согласован со мной. И к источнику я могу ходить беспрепятственно, в любое время суток. И место для своего жилища выберу сама.

Глаза Като блеснули и он отпустил меня, потом вдруг закинул голову и расхохотался:

— Ты неподражаема. Даже керфам я не дарил таких подарков.

— Это кто такие? — полюбопытствовала я.

— Один очень нужный, но очень наглый народ с планеты Мерун, подэгидной четвертой. Не важно.

Хранитель уже не злился, выглядел довольно веселым. М-да. И что он так разъярился? Зачем я ему, если не собиралась на него трудиться? Думает, что уговорит? Или что я устану от безделья и прибегу к нему проситься на службу? Ох, не знает он меня совсем. В четвертой просто шикарный лес, найду себе занятие. Да даже хотя бы вон варенье буду варить.

— Так ты согласен? — уточнила я на всякий случай.

— Согласен, — Като улыбался. Как же быстро меняется его настроение. Просто крутое пике из эмоций.

— По рукам, — я подошла к нему и протянула ладонь. Он недоуменно посмотрел на нее, потом на меня.

— В моем мире так принято, — объяснила я, — жест договоренности. Нужно пожать в ответ.

Красавчик хмыкнул и сжал мою ладошку своей большой лапищей. Все — таки левиры огромный народ. И сильный, и очень красивый. Ой, что-то меня опять не туда понесло. Я вспыхнула и поспешно отвернулась.

— Саша, надо отдохнуть и выспаться. Завтра будем долго идти, до рассвета не больше шести часов, — сменил тему хранитель и опять завалился на ложе.

— Уже ночь? — удивилась я. Когда он нес меня, сквозь густую крону деревьев пробивался свет Овиров.

— Да, — он похлопал рядом с собой, — места тут на всех хватит.

Я стояла рядом и не решалась подойти. Спать рядом с ним? На одной лежанке? Как — то это было уже чересчур. Заметив мою растерянность, Като рассмеялся. Что-то прям очень хорошее у него настроение. Я сдвинула брови.

— Не бойся ты. Я пустой, резерв на нуле, а ведь нес тебя через лес и довольно долго. Устал, — выдал мужчина, и добавил с широкой улыбкой, — неужели ты думаешь, что я могу причинить тебе вред?

Это на что он намекает? А, была не была. Сидеть на холодной земле мне хотелось еще меньше, чем испытывать дискомфорт от близости хранителя. Подошла с другого края и аккуратно улеглась подальше от Като, забрав себе плед и натянув его. Потом еще и края под себя подоткнула, для надежности. Только вот сна не было ни в одном глазу. Выспалась, черт возьми. Или лекулус меня еще и бодростью накачал. Повозилась немного, и, не выдержав, повернулась к нему. Като лежал, подложив под голову руку, и смотрел на меня, но уже без издевательских смешинок в глазах.

— Не спится, — пискнула я.

— Расскажи мне о своем мире, Саша, — тихо попросил Като.

И я рассказала хранителю все то же, что и Пушу. Было такое ощущение, что я говорила не про себя. Та жизнь казалась бесконечно далекой. Даже воспоминания о Вере не раздирали сердце, а отдавали грустной болью. Като оказался неблагодарным слушателем. Он перебивал, задавал вопросы, уточнял интересующие его мелочи. Тоже подивился, что наша энергия добывается. Когда узнал, что население Земли превышает семь миллиардов, пришел в благоговейный ужас, что меня рассмешило. А потом просто уморил меня расспросами о политическом устройстве планеты, государственных режимах и войнах. Это было ужасно, историю я никогда не любила и с трудом вспоминала пройденный материал и прочитанное. В итоге, он измотал меня настолько, что я сама не заметила, как уснула, ворча себе под нос что — то про религии.

Я была на дне рождение одного из одногруппников. Веселая толпа народу еле помещалась в большой трешке на шестом этаже. Музыка и смех доносились отовсюду и я, стоя в коридоре, не могла понять, как здесь очутилась. Мимо проносились счастливые девушки с подносами, парни несли в зал большие кеги с алкоголем, меня же не отпускало чувство дежавю. Я это уже все видела и переживала. В тот день я ничего не пила и не ела, это был тот самый ужасный день, когда мне рассказали о неизлечимой болезни Веры Алексеевны. Нахмурившись, я отправилась в зал, где посередине стоял придвинутые впритык друг к другу столы с закусками. Хотела спросить одну из знакомых о времени и дате, открыла было рот, и не смогла вымолвить ни слова. А еще заметила одну странность. Меня никто не замечал, люди обходили, не толкая, никто не смотрел и не улыбался, не махал приветливо руками, не просил дать пройти. Это было очень странно. Повернувшись к стене, увидела небольшую фигуру человека, сидящего в кресле в углу. Он был накрыт белой простыней, огромной. Ни рук, ни ног из-под нее не было видно, и человека она закрывала целиком, как накрывают трупов. Мне стало не по себе, фигуру в кресле тоже никто не замечал. Я подошла к ней и осторожно приподняла край белой ткани. На меня смотрели мертвые глаза, затянутые дымчатой пеленой, бездвижные, с маленькими черными точками зрачков. Вскрикнув, я отшатнулась, не удержалась и упала, потянув за собой простыню. В кресле сидела Вера Алексеевна. Мертвая! Страх хлынул от сердца в мозг. Как она тут оказалась? Почему никто не замечает её? Она смотрела прямо на меня, худая, с впалыми щеками и синюшной кожей. Я хотела кричать и не могла, только хрип вырывался из груди. Вдруг тело чуть наклонилось, и у трупа открылся рот. На меня нашло оцепенение ужаса, и я перестала дышать. Изо рта показалась черная хитиновая лапка и на подбородок выползла огромная оса, подрагивая крылышками. Следом за ней показались еще несколько, а уже за ними потянулся нескончаемый рой, расползаясь по лицу моей умершей мачехи. Мгновение и все они взлетели, наполняя зал жутким гулом и оплетая своими тельцами парней и девушек, внезапно замерших в различных позах. Резко потемнело и я, наконец, отчаянно закричала. Замахала руками, пытаясь отогнать от себя ос, которые продолжали и продолжали выползать из разверзнутой пасти мертвеца. Труп наклонился еще ниже и ко мне потянулись костлявые руки.

— Нет! Нет! — заорала я, в панике отбивая тянущиеся пальцы.

— Саша! Это я, — раздался замогильный голос.

— Нет! — я зажмурилась, пытаясь отодрать схватившие меня клешни, — уйди! Уйди! Ты не она! Не она! Уйди от меня! Нет!

— Саша, успокойся, это я, — пробился в сознание низкий баритон, — Саша! Это сон! Тебе все это снится!

Темные мельтешения рассыпались, я открыла глаза и увидела взволнованное лицо хранителя, держащего мои руки с вытянувшимися ногтями.

— Почему? — прошептала я, — Почему я? За что?

Слезы покатились по щекам, и я зашлась в рыдании. Като отпустил мои руки, ставшие обычными, и обнял, подтягивая к себе. Гладил по голове и шептал, что всё хорошо, что это всего лишь ночной кошмар, что он здесь и никому не даст меня в обиду. Меня раздирала душевная боль. Все воспоминания оглушительно ударили по голове. То, как я носилась за лекарствами, как врала Вере, когда та бредила нашими детскими походами, как взбиралась на пик и высыпала прах, как налетели осы, и меня уволокло на Форус. Как на меня напали жуткие собаки у границ мертвого леса, как убила впервые в жизни. Левир долго меня успокаивал, пока я не затихла, перестав судорожно всхлипывать и шмыгать носом. Потом взял мое лицо в ладони и приподнял:

— Не пугай меня так больше, девочка, — он аккуратно подтер мокрые дорожки на щеках, — натерпелась, отважная осса.

Я попробовала улыбнуться, таким милым был сейчас хранитель, но получилось кривовато.

— Сны не должны влиять на тебя, — продолжил он, поглаживая меня большими пальцами рук, — разум смешивает воспоминания, особенно после стрессовых ситуаций. Постарайся отогнать их, не обращать внимания.

И откуда он все это знает? Учился на психолога? Легко сказать, забудь и не думай об этом. Тяжело вздохнула, и слезы снова готовились оросить грудь мужчины.

— Проклятье, — вдруг прошептал Като и склонил свое лицо над моим. Губы мягко коснулись моего рта, меня опалило горячим дыханием и время остановилось. Нежность поцелуя левира захлестнула, вытесняя впечатления ото сна. Я смотрела ему в глаза, и меня засасывало в черную бездну, в которой заполыхало зеленое пламя. Не выдержав, прикрыла веки, руки сами обвили шею хранителя, зарываясь в распущенные волосы. До ушей дошло тихое рычание и мои губы смяли, язык мужчины ворвался в рот, руки сжали спину, как тиски, вдавливая в тело левира. Голова закружились и все мысли покинули сознание, оставляя лишь жгучее ощущение страсти, волнами накатывающее от сердца и куда — то уходящее вниз. Я тонула, тонула в охватившем меня восторге и... все прекратилось.

Като резко отстранился и спрыгнул с ложа.

— Почему ты так влияешь на меня? — прошептал он еле слышно и добавил уже громче, — прости меня, Саша.

Развернулся и кинулся к стене, нажал на какой — то камень и исчез в открывшемся проходе, в котором брезжился ранний рассвет. Несколько секунд и проход закрылся, оставляя меня в одиночестве в каменном страже. Я села и обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Мне не было холодно, наоборот! Тело пылало огнем, сердце стучало в висках, а дыхание участилось.

— Ни хрена себе! — выдохнула я, пытаясь вернуть здравый рассудок. Никогда в жизни бы не подумала, что один поцелуй может вызвать такую бурю эмоций. Он не был первым, в институте я целовалась с парнями, правда без особого энтузиазма. Но это... это был не просто телесный контакт. Такое чувство, что сама душа хранителя открылась мне в горящих глазах. Это было, словно наше дыхание стало единым. Я потрогала опухшие губы. Почему он прекратил? Зачем извинился, я же ответила? Еще и ушел куда — то. Хранителям запрещено целоваться? Ерунда какая? Может... может у него кто-то есть? От этой мысли стало совсем не по себе. Откуда — то появилась непрошенная злость, которую я тут же попыталась отогнать от себя.

Подскочив с ложа, заметалась в поиска выхода. Все равно не усну уже. На какой там камень нажимал чертов левир? Перепробовав кучу камней, не нашла выхода и снова опустилась на лежанку, переводя дыхание. Моя реакция на все происходящее доводила и начинала раздражать. Разве можно вышибить мозги одним прикосновением к губам, так, что соображать перестаешь напрочь? Оказывается можно, подумала я, и со вздохом откинулась на спину.

* * *

Мы шли по лесу уже несколько часов. Като чуть впереди, расчищая заросли папоротника и прислушиваясь к шорохам, я позади. И была мрачнее тучи. Хранитель зашел в страж, когда я была готова подумать о том, что меня бросили. Еще раз извинился, сказал, что это больше не повторится и велел собираться. Больше не сказал мне ни слова, только жестом показал следовать за ним. Так мы и топали в направлении, известном одному левиру. Мне было неловко, я не хотела, чтобы этого не повторялось, Като мне нравился и, видимо, даже больше — это-то и напрягало. Он бесил, раздражал своей властностью. Но в то же время меня непонятно тянуло к этому красивому мужчине, а уж поцелуй... тут вспоминать не стоило, потому что щеки предательски заполыхали. Хорошо, что он сейчас меня не видит. Судя по излишне резким движениям, Като тоже заметно нервничал. Значит, его ночное происшествие тоже выбило из колеи спокойной уверенности, ехидно заметила я и не удержала довольного смешка. Он остановился и обернулся, сверкнув глазами:

— Что?

— Что — что? — не поняла я.

— Что смешного, я спрашиваю? — ух, какой злой. Хранитель явно был на взводе.

— А я смеюсь разве? — в миг нахмурилась я. Като ничего не ответил, развернулся и пошел дальше. Вот же зараза злобная.

Еще через час я тупо остановилась, потому что ноги нестерпимо ныли от изнуряющей ходьбы. И ладно бы, дорога была ровная. Но наш путь пролегал через холмистую местность, чаща была заросшая, с ямами подо мхом и выступающими корнями деревьев, о которые я периодически запиналась, ругаясь под нос. Като по инерции прошел еще несколько метров, встал, потом подошел ко мне.

— Привал, — выдавила я, с упрямством глядя в темные глаза.

— Хорошо, — быстро сдался красавчик, — но недолго.

— Куда мы так торопимся, Като?

— Я просчитался. До озера дойдем уже сегодня. Хочу успеть до темноты.

— Успевай, — я устало села под одним из деревьев и вытянула ноги, — мне нужна передышка.

Он помялся и сел неподалеку. Я достала из сумки кусочек мяса и неторопливо начала жевать. Като усмехнулся и прикрыл глаза. Перекусив и выпив половину воды из фляжки, я со стоном поднялась, готовая продолжить путь.

Вскоре местность стала более ровной, заросли папоротника исчезли, и идти стало много легче. Зато наше молчание стало более отчетливым, ведь я больше не отвлекалась на препятствия. Хранителя, видимо, это тоже напрягало.

— Расскажи мне еще про Землю, — он первым нарушил тишину, притормозив и поравнявшись со мной. Я ухватилась за предложение:

— Что ты хочешь знать?

Теперь его интересовали наши народы и расы. Потом флора и фауна. Далее он расспросил меня про культуру и искусство. Осторожно поинтересовался моими увлечениями, и тут меня, конечно прорвало. Даже не заметила, как на землю опустились сумерки, с азартом рассказывая ему походные байки и страшные истории про черных альпинистов. Като просил меня спеть ему несколько песен, но я постеснялась и отказалась наотрез. Голос у меня теперь был шикарный, но петь по заказу этого мужчины? Увольте. Напряжение между нами заметно спало. К щекотливой теме никто из нас не возвращался, делая вид, что ничего не случилось, и сейчас меня это более чем устраивало.

До воды мы добрались уже ночью. Ноги гудели, и я просто свалилась в высокую мягкую траву, стелившуюся по берегу.

— Что дальше, Като? — спросила я спустя некоторое время, сев и опершись на руки.

— Дальше мы запустим маячок Лютицию, — ответил хранитель и снял с пояса мелкий шарик, висевший на длинной цепочке, — я все учел, Саша, не переживай.

Он поднес шарик к воде и тот выпустил из себя стальные усики, засветившись зеленым светом. Усики ощупали водную гладь, и маячок соскользнул с ладони мужчины, почти исчезнув в черном омуте.

— Это хран, — спросила я, удивленно глядя как светлое пятнышко стремительно уносится от берега.

— Очередное изобретение отмитов, — кивнул Като, — маленькое послание, которое было создано для случайно заблудившихся путников. Слабенькое, работает на расстоянии не больше трех дней пешего пути, но зато очень точно добегает до цели. Лютиция найдет без проблем, а ведь тот может находиться где угодно в пределах своей территории.

— Интересно, и долго ждать?

— Не знаю, — пожал он плечами, — но будем надеяться, что скоро Лютиций появится.

Я опять откинулась на траву и уставилась на небо. Яркая россыпь звезд, какие — то туманные скопления разукрашивали ночной небосвод. Овиры зависли темными огромными кругами и я подумала, что этому миро повезло — их боги были рядом, они отвечали им когда — то. Прямое подтверждение бельмом стояло в небесах, в отличии от нарисованных наших, докричаться до которых не представлялось возможным. Разговаривать не хотелось — наговорилась уже. Като сидел неподалеку и кидал мелкие камешки в воду. Через несколько минут до меня донесся облегченный голос хранителя:

— А вот и стражник.

— Где? — вскочила я, всматриваясь в водную гладь, — ничего не вижу.

— Да вон же он, — усмехнулся левир, показывая куда — то вдаль. Я прищурилась, но ничего, кроме звездных отблесков в воде не замечала.

— Издеваешься? — скосила взгляд на мужчину. Он хохотнул и полез в воду.

— Надо доплыть. Лютиций не может приблизиться, его границы не доходят до берегов.

Я вздохнула и обреченно зашла в воду, морщась от холода. Постояла, немного привыкая к противной прохладе, и поплыла вслед за Като.

— Быстрей, быстрей, — раздался голос, и я разглядела темную фигуру стражника, аки бог восседающего на воде в позе лотоса. Плыть так же, как Като не могла, поэтому не спеша загребала руками воду, хотя хранитель давно меня обогнал и поджидал возле Лютика.

— Сашу-у-у-ля, — протянул счастливый красный, когда я к ним приблизилась, запыхавшаяся и нахлебавшаяся воды. Он погрузился в озеро и сгреб меня в охапку, сжимая сильными руками.

— Привет, Лютик, — я обняла его в ответ.

— Ты пахнешь по-другому, — сказал он, зарывшись носом в мои волосы. Сбоку послышался зубной скрежет и грозный голос Като:

— В кабинет, Лютиций! Живо!

— Закрой прелестные глазки, — шепнул красный, и я послушно прикрыла веки. Легкое дуновение ветерка, и мы уже стояли в комнате. Лютик провел руками, одежда на нас высохла, и он снова меня обнял.

— Верну-у-у-лась, маленькая.

— Лютиций! — взревел хранитель, — оставь Сашу в покое.

Красный обиженно отошел и растворился в воздухе. Я с укором посмотрела на Като, но тот даже бровью не повел.

— А Пушик где? — вспомнила я спохватившись.

— Дома. У меня дома, — уточнил левир и удержал меня за руку, потому что я бросилась из кабинета, — не торопись. Ночь на дворе, он спит, наверное.

Я притормозила, и мы не спеша направились из храма. Точней, я то и дело срывалась на бег, не смотря на общую усталость, а Като останавливал, в конце вообще взял меня под руку и повел до терема. В окнах гостиной тускло горел свет, я вырвалась и взбежала на крыльцо.

— Пуш! — крикнула, открывая двери.

— Саша! — завизжал отмит, сидевший на диванчике и подскочил ко мне, запрыгнув на руки. Я крепко обняла дорогого друга, сдерживая счастливые слезы. Пуш уже не напоминал того грязного зверька, но все еще выглядел истощенным.

— Получилось, Саночка, — рассмеялся тот, — у тебя все вышло, родная! Я чуть не поседел, как беспокоился.

Я поцеловала его в шерстяную мордочку:

— Пушик ты мой хороший. Мы справились, мы молодцы, мы лучше всех! — и закружила зверька по гостиной.

— Представляешь, как Прим сейчас бесится? — довольно проурчал он.

— Да пусть подавится, поганец рыжий! — вскричала я.

— Что за шум? — сонная Рина спускалась по лестнице. Увидела меня и чуть не упала, спешно спускаясь и подбегая ко мне, — Сана, вернулась. Жива, здорова. Здорова?

Я отпустила Пушинакууса на пол и приобняла женщину, чмокнув ту в пухлую щечку:

— Здорова Риночка. Я тоже рада тебя видеть.

— Друзья! — вклинился в наше торжество Като, стоящий все это время в сторонке и с улыбкой наблюдая за всеми, — нам с Сашей нужно отдохнуть. Давайте все поздравления принимать будем завтра. Все — таки уже ночь.

Рина заохала, соглашаясь с хранителем. Мы еще немножко пообжимались с Пушиком и разбрелись по спальням. Засыпая, я надеялась, что на этом все мои приключения кончатся. А то такая стремительная круговерть событий порядком выматывала нервы.

На следующий день меня опять никто не разбудил. Рина сказала, что Като и Пуш ушли в храм. Наскоро умывшись и одев голубое платье, приготовленное для меня доброй представительницей отуров.

— Сегодня вечером будет праздничный ужин, дорогая, — сообщила мне служанка, когда я уплетала завтрак, — стол накроем, советников позовем.

— Ты их хорошо знаешь? — спросила я.

— Четверка уже несколько веков не меняется, — задумчиво произнесла та, — двое из них женаты, у них большие семьи. Да добрые они, но хитрые и скрытные, хотя Като им доверяет.

Семьи, значит.

— Рин, а у хранителей может быть семья, жена? — задала я жутко интересующий меня вопрос. Служанка засмеялась.

— Конечно, Сан. Они же живые. Правда, из хранителей только Пелия замужем.

Я выронила из рук стакан с морсом, а челюсть отвисла до стола.

— Пелия замужем?! — вот это да. У противной стервы супруг имеется, с ума сойти можно.

— Ну что ты так удивляешься? — недовольно проговорила Рина, вытирая разлитую жидкость с поверхности стола, — уже почти тысячу лет. Правда муж у нее в последнее время всё больше по подэгидным планетам мотается, следит там за порядком. Ну, это я так слышала.

— Неудивительно, с такой стервой жить — лучше на луну сбежать, — буркнула я, все еще пребывая в легком шоке, — а остальные?

— Муж Авы ушел к Овирам пару веков назад. Сам так захотел, устал от долгожития. Вроде у нее осталась дочь, которая помогает ей управляться с эпохой, точно не знаю. У Прима вроде наложниц тьма.

— А Като? — я подобралась к самому интересному.

Рина грустно вздохнула:

— У нашего великого хранителя была невеста, еще до великой войны, мне один гул рассказывал, один из народов — долгожителей. Но ее убили ящеры Коруна, когда вырезали деревни, смевшие противостоять.

— Но это же было очень давно, — поразилась я, — неужели за все эти века он никого не полюбил?

— Никого, вроде есть у него поклонницы, ну а куда без них. Мужчина — то какой видный. Еще и правитель, да левир к тому же, — ответила Рина и вдруг как — то странно прищурилась и зыркнула на меня, широко улыбаясь, — нравится тебе, да?

— Еще чего! — взвилась я, — только и знает, что указывать, да условия ставить. Терпеть таких не могу!

— Ну-ну, — хитро сказала служанка и я еще больше разозлилась. Оценив мою реакцию, она сменила тему, — я тебе тут, кстати, платьишко пошила, наденешь вечером. Я думала подарить тебе его на память, когда бы ты нас покинула, но ты же остаешься? Вот на ужин и нарядим тебя.

— Ок, — улыбнулась я милой Рине и встала из-за стола, — я в храм.

— Только приди, когда Овиры темнеть начнут, поможешь мне, — кивнула женщина.

— Ок, — повторила я и шмыгнула из кухни. Вот кто меня за язык тянул такие вопросы ей задавать? Что она там себе подумает? Като мне нравится? Я так считала до тех пор, пока он не сказал эту дурацкую фразу 'это больше не повторится'. Сразу разонравился. Размышляя, добралась до храма, где в зале меня ждал расстроенный Лютик.

— Ты чего? — я остановилась возле него.

— Като сказал не прикасаться к тебе и пальцем, — печально ответил стражник, отходя от меня на пару шагов.

Вот черт! Разозлилась не на шутку на хранителя. С чего ради такие запреты?

— А если я погулять с тобой захочу по твоим скалам? — спросила, снова приблизившись к нему. Хотела дотронуться до плеча, но красный спешно отскочил.

— Только с его позволения, — буркнул он.

Как я выругалась. Даже у Лютиция глаза чуть на лоб не вылезли.

— Ну, если тебе нельзя, но мне — то можно, — схитрила я и опять подобралась к татуированному. Тот не отошел, подумал о чем — то и губы расплылись в улыбке.

— И правда же, — обрадованно воскликнул он, — на это запрета не было, поцелуешь?

— Обойдешься, — хохотнула и обняла его. Погладила по спине, отпустила и побежала в кабинет. Там нашла и Пуша и хранителя. Они сидели за столом и, по ходу, я прервала очень важную беседу своим появлением, потому что оба сразу замолчали и воровато посмотрели на меня.

— Привет, — махнула я Като, чмокнула Пушика в макушку и плюхнулась в кресло, услужливо появившееся возле стола. Спасибо, красный, мысленно поблагодарила. Я сжала кулачки, — Какого черта Лютику нельзя ко мне прикасаться?

Грозно посмотрела на красавчика. Не впечатлила.

— Слишком распоясался, — спокойно ответил тот.

— Давай я сама буду решать, кто может до меня дотрагиваться, а кто нет!

— Нет, — спокойствие хранителя выводило из себя.

— Като, это неслыханно. Я не понимаю причин! — кажется, с децибелами я перегнула, потому что он поморщился от высокого звука, но отрицательно помотал головой.

— Лютиций мой стражник и я буду решать, что ему можно, а что нельзя, — ледяной тон его голоса моментально охладил мою ярость. Такой непререкаемый тон отбил напрочь все желание упрямиться.

Аукнется ему, подумала я и повернулась к отмиту:

— Пуш, не поделишься новостями. Что вы тут делали?

Он посмотрел на Като, дождался от того утвердительного кивка, и ответил мне:

— Саша, мы решили переехать в четвертую. Като предложил массовое переселение, и я согласился. Здесь наш народ будет в большей безопасности, чем посреди мертвого леса. Более того, нам отдадут обособленную территорию на востоке эпохи, с выходом к реке. Там есть наши старые заброшенные лаборатории, которые мы можем восстановить. Ты не представляешь себе, сколько всего ценного там осталось. Я опять смогу начать свои старые разработки!

— Вы бросите всю эту красоту, что творили веками? Бросите свой дом? — удивленно спросила, не веря, что Пуш на это готов.

— Конечно нет. Я уверен, что не все согласятся на переезд. Скорее всего, останутся старожилы. А молодняк определенно побежит сюда на всех порах. У нас даже нарушение границ в последнее время участилось. Всем надоело сидеть на небольшом участке, как в тюрьме. Здесь больше свободы, больше общения с другими народностями. Мы сможем поделиться с эпохой своими накопленными знаниями. Саша, ты что, не рада?

— Если захочешь, — встрял Като, — можешь посещать Дом. Но только через порталы.

— Еще как захочу, у меня там свой кабинет, считай, уже есть.

— Саночка, этот процесс не скорый. Нужно построить дома, провести голосование среди народа. Да много чего.

— Пуш, я ужасно рада. Мы же соседями, считай, станем, — я улыбнулась отмиту.

— Кстати о доме, — опять встрял хранитель, — завтра утром приедет наш главный устроитель, чтобы обсудить планировку твоего будущего жилища.

— Спасибо, — махом подобрела я, — теперь — то, надеюсь, разбудите утром?

— Разбудим, — усмехнулся левир, — по нашим скромным подсчетам до созыва совета есть около недели. Мы с Авой восстанавливаемся гораздо быстрей, чем ожидали. Если не будешь медлить с решениями, то после отставки Прима сможешь въехать в новый дом.

— Не буду, не сомневайся, — улыбнулась я, счастливо потирая руки. Здорово как. Собственный дом, такой, какой захочу и где захочу. Это вам не квартира. У меня тоже будет свой теремок, только мой и больше ничей.

— Саночка, мы должны обсудить с Като детали переселения, но ты, безусловно, можешь остаться, — погладил меня по руке Пушик.

— Лучше я прогуляюсь, — не захотела оставаться я. Еще раз чмокнула Пуша и вышла из кабинета. Выслушивать подробности переезда особого желания не было. Зато присутствовал большой интерес прогуляться в окрестностях храма и присмотреть место для строительства будущего теремка. С этим намерением я и потопала на выход. Красный не показывался, наверно патрулировал границу. Уже взявшись за ручку двери, меня вдруг что -то остановило. Какая — то непонятная сила потянула обратно, и в зале внезапно стало очень холодно. От моего дыхания шел прохладный пар. Я поежилась, осматривая огромный холл. В груди выросло непонятное волнение, и до ушей донесся слабый шепот:

— С-с-а-а-аша, Са-а-ашша, — донеслось из главного коридора, ведшего к источнику.

— Кто здесь? — тихо спросила я, обняв себя за плечи.

— Са-а-аша, — шепот коснулся слабым дуновением.

— Красный, ты меня пугаешь, — сказала уже громче, неуверенно шагая в сторону уходящего вниз прохода.

— Са-а-а-ша, — меня снова обдало теплым ветерком, отчего я дернулась и уже уверенней зашагала в сторону источника. Ну, Лютик, получишь у меня за свои шуточки.

Войдя в помещение, никого не обнаружила. И шепот прекратился. Обведя взглядом святилище, уже хотела бы вернуться обратно, но изумрудное пламя вдруг ярко полыхнуло, а с бортиков по полу поползли маленькие светящиеся лучики.

Я подошла поближе к источнику, и изумрудные змейки обхватили мои ноги, поднялись выше по телу и приподняли над землей, потянув в центр сверкающего костра. Даже не успела испугаться, да и не было страха. Пламя ласково поглаживало кожу, словно ласковые руки матери, даруя мягкое тепло. Опустив меня в центр источника, энергия взвилась до потолка, ослепляя ярким сиянием. Я зажмурила глаза, не выдержав потока света. Пламя бушующими волнами сомкнулось над головой, стало жарко и неуютно, но через мгновение все прекратилось.

— Можешь открывать уже, — раздался мягкий низкий голос, и я открыла глаза. Вокруг меня ничего не было, только нежно-зеленый свет со всех сторон и даже под ногами, которые болтались в воздухе, будто я висела в невесомости.

— Где я? — спросила у мерцающего пространства, тщательно всматриваясь в окружающее свечение.

— Неправильный вопрос, — тихо засмеялся голос.

— Кто здесь, кто разговаривает со мной? — я перестала вертеть головой, потому что она закружилась без точки ориентира.

— Я, — голос опять засмеялся.

— Покажись, — попросила, потому что неприятно разговаривать, не видя собеседника.

— Каким ты хочешь меня видеть?

— Какой есть, — не поняла вопроса.

— Я уже перед тобой, какой есть, — хохотнул голос, — ладно, если тебе так угодно...

Свет передом мной начал темнеть, приобретать человеческие очертание, и вскоре из сотканных лучей появилась голова пожилого мужчины. Она мне улыбалась, была вся зеленой — кожа, волосы и длинная борода, глаза и даже зубы.

— Так пойдет? — спросила голова.

— А остальное где? — я тоже улыбнулась, не могла сдержаться, такой обаятельный старичок.

— Везде, еще не поняла кто я?

Сопоставив то, что меня затянул источник, зеленое свечение и теплоту окружающего света я сделала вывод:

— Ты Ладир.

— Умненькая девочка, — кивнул материализовавшийся Овир, — а ты, Саша, моя дочь. Рад видеть.

— Дочь? — поразилась я.

— Ага, — улыбнулся Ладир, и свет соткал продолжение головы — тело в тяжелой зеленой мантии. Он опустился на появившееся кресло, махнул рукой, и меня отнесло на точно такое же, мягко приземлив мой зад на бархатное сиденье.

— Если честно, я не знал — кому ты принесешь клятву верности. Да еще так быстро, — продолжило божество, — но я рад, что ты со мной теперь.

— Я твоя дочь? — повторила вопрос, — но как?

— Всё очень непросто, — перестал улыбаться Ладир, — прежде всего, мы устали, Саша. Можешь себе представить? Создать реальность, объединившимся самостоятельным и независимым друг от друга творцам. Вы все — извини, наш сумасшедший эксперимент. Даже твоя Земля — моя вынужденная доработка, куда я спрятал тебя — свою минутную слабость. Вы — наши творения — захватили мое внимание, в отличие от других Овиров, для которых все ваше существование — очередная игрушка создателей, от которой они уже готовы отказаться, потому что очень много новых идей возникло в наших, так сказать, головах. А я увяз, следя за вашими мирами, перестав обращать внимание на ту энергию, что дарю этой реальности, за что и поплатился предательством хранителя Коруна. Есть одна незаменимая составляющая вашей жизни, которая сломила и восхитила меня. Я даже какое-то время хотел стать вами.

— Любовь, — догадавшись, выдохнула я, и тут же добавила противоположную составляющую — и, может быть, ненависть?

— Я уже говорил, что ты умная? — расплылся довольно Ладир, — эти эмоции стали вашим творением, а не нашим. Но братья мои не обратили на них внимания. На самое важное, что двигало ваши миры и продолжает их движение. Твоя мачеха — первая осса, почти забывшая свое предназначение. Неразумно упрятанная хранителями, но именно её порождение восхитило меня. Я отыскал ее начало в двадцатой системе, воплотившись в одного из своих творений. Там — то меня и настигла любовь эта ваша. Поддавшись минутной слабости мы вместе с Верой сотворили тебя.

— Вера — первая осса? — я не могла поверить.

— Вера, — согласно кивнул старец, — и твоя мать. К сожалению, мы тоже не всесильны, и когда я прятал вас на земле, ваша память очистилась, тебя и её раскидало по планете, хорошо недалеко. И влиять я не мог, потому что нашей энергии не было у вас. Но вы, сами не понимая, забыв, кто вы есть на самом деле, нашли друг друга. А я себя возненавидел, и вас тоже, и братьев своих. За то, что никогда не познаю вашего счастья, никогда не познаю спокойствия смерти. Ненависть ко всему окружающему затопила мой разум и вытеснила любовь.

— У нас есть такая поговорка, — понимающе посмотрела на зеленого бога.

— От любви до нее самой? — понимающе склонил голову старец, — да, да. Саша, твое начало, душа -как ты привыкла — ни что иное, как следствие рождения любви. Я не против таких последствий, но братья не поняли. Узнав, что я уподобился вам, пришли в ярость. Тогда, сейчас это уже неважно. Ты выбрала меня, своего отца, и я помогу тебе.

— В чем поможешь? — напряглась я.

— Сохранить. Всё сохранить, Саша. Ты поймешь, позже или раньше — не важно. Твой выбор очевиден, лишь ты сама определишь степень своей важности. Препятствовать я не смогу — да и хотел бы, не стал.

— Чему? — непонимающе уставилась на зеленого старика, — Ладир, я ничего не поняла.

— Всему свое время, Саша — улыбнулся он, — а пока... не говори никому о нашей встрече — тебе же будет лучше. Ну, и подарочек мой тебе на прощание.

Он приблизился ко мне и поцеловал.

— До встречи, моя душа. Ты дала мне свое слово и я, кажется, опять ощущаю тот давно забытый полет чувств, — и меня окутала зеленая дымка, а яркие всполохи изумрудного света опять заставили зажмуриться.

Очнулась, стоя рядом с источником, который мирно полыхал, не выходя за границы каменного круга. Протянула руку к пламени, оно загорелось ярче, и языки повторили мое движение. Махнула рукой в сторону и изумрудный огонь отклонился вслед за ней.

— Ничего себе, — прошептала я, смотря, как энергия источника повторяет мои движения. Значит, я могу управлять потоком? Идея пришла в голову, надо будет провести кое — какой эксперимент, подумала я, и потопала на выход. Вышла из храма и долго бродила вокруг, выбирая место для дома, размышляя о неожиданной встрече с 'папашей'. Очуметь можно, я божья дочь — тут я хихикнула, не веря в происходящее. Сам Ладир стал отцом, предавшись любовному порыву с одним из своих творений. Зачем меня вырвало из запретного мира, если Овир меня туда собственноручно упек? И почему, только из-за стыда? Но чего стыдиться? Почему его браться разозлились? И если он влюбился в первую оссу, выходит, меня они создали (ишь как завуалировал, создатель, блин) сотни лет назад, а живу я здесь и сейчас. Как такое возможно? Время на Форусе и Земле течет по-разному? Фиг поймешь богов этих, вопросов стало только больше после этой встречи. Даже голова разболелась. Дойдя до терема, я истерзала себя, думая обо всем этом до того, что в спальне рухнула на кровать и уснула, не раздеваясь.

Глава 18. Советники, советы, совет.

На следующий день Като представил мне устроителя — невысокого пожилого мужчину, увешенного кожаными тубами, как елка новогодними игрушками. Рэйс оказался весьма строгим, но толковым и рассудительным человеком. Прямиком из храма мы направились на место моего будущего жилища. Правда, перед этим я переговорила с Лютиком, посвятив его в секреты своего будущего дома — он пришел в восторг и умчался обдумывать мои предложения. Я же показала устроителю небольшую полянку, вплотную прилегавшую к скалам, в десяти минутах ходьбы от левого крыла храма. За плотно росшими соснами ее не было видно, видимо, сама удача улыбнулась мне, когда я набрела на это замечательное место. О да, я хотела себе не простой сруб, а нечто подобное храму, встроенное в скалы, окруженное густой лесной порослью. Уединенное местечко, только мое, убежище и новый дом. Рэйс был в шоке от моего выбора, но требования понял.

— Сомневаюсь, что брус выдержит тяжесть проклятых скал, — начал было он противиться моему решению, но я убедила его в том, что Лютиций поможет встроить дом так, что скалы станут ему подпорками и фундаментом. Потом устроитель пришел в восторг, когда я объяснила ему устройство водопровода, рисуя схемы прямо на разложенных листах на зеленой травке. Это с красным мы тоже обсудили и он с радостью согласился поставлять мне только самую чистую озерную воду из подземных источников. А я благодарила небеса, что работала когда — то в огромной строительной компании и многое успела узнать из тех проектов, по которым я производила экономические расчеты. Я хотела небольшой двухэтажный терем, с боковыми балкончиками, одной башней — в которой мечтала разместить свой кабинет, и двориком с бассейном. Кстати, от бассейна Рэйс тоже пришел в профессиональную нирвану. Нигде, на всем Форусе не было 'открытых купален', как он выразился.

— Когда тебе жарко, а до водоема пилить пол дня — бассейн становится выручкой, — объясняла я мужчине свое желание, и он неожиданно был со мной полностью согласен.

Осмотрев место еще раз, мы ушли в терем Като, где до вечера обсуждали детали, чертили схемы, выбирали диаметры сруба и толщину напольного покрытия. Даже пришедший из храма Пушик не стал вмешиваться в нашу беседу, коротко пожелав спокойной ночи и вырвав у меня поцелуй в носик, удалился в свою спальню. Рина носила нам чай и булочки, которые мы сметали, не прерывая работы. Расстались уже глубокой ночью, довольные друг другом и договорились встретиться через пару дней на месте, после начала строительства. Я даже не заметила, что Като так и не появился дома, но уже лежа в кровати вспомнила, что не видела хранителя с раннего утра.

'Надо будет сказать ему спасибо' подумала, проваливаясь в сон.

— Сашенька, вставай! — пропела Рина, врываясь в мою комнату с подносом, на котором дымился чайничек.

— Какая честь, в такую — то рань, — проворчала я, поднимаясь с постели.

— Сегодня будет ужин с советниками, Саш. Я хотела попросить тебя набрать тех нежных цветов, что ты приносила.

— Незабудок? Наберу, — я вскочила с кровати и убежала умываться. Ужин! Совсем забыла, что у нас намечался небольшой праздник. Пока уплетала завтрак, Рина расчесала мои волосы и заплела косу, причитая и наслаждаясь этим простым занятием.

Внизу меня ждал наиприятнейший сюрприз. Пушику принесли портал, и к нам присоединилась Клара, с визгом повисшая на мне, а я чуть не расплакалась от радости.

— Сашуля, — рыдала счастливая отмитиха, — всю жизнь буду благодарить тебя за спасение мужа.

— Не стоит, Клар, — улыбалась я, сжимая пухленькую зверюшку, — лучше скажи, чем тут заниматься собралась?

— Как чем? Тобой и олухом этим многострадальным. Дела он задумал, переезд это не шутки. Знаю я его. Как увлечется чем — то поесть забудет, то поспать. А он и так у меня настрадался, свет мой.

— Древний свет — то, — засмеялась я, — первородный. Справится.

— Без меня не справится — упрямо насупилась жена отмита, — да и тебе пригляд мой не помешает. Что это ты шастаешь везде одна? С мужчинами одна, непорядок.

— Ух, какая ты у меня строгая, — опять рассмеялась и погладила белую шерстку на щечках Клары.

— Зато справедливая, — улыбнулась она, и мы вместе засобирались в храм. Мне не терпелось самой показать ей все, а Кларимиссе не терпелось принять живое участие в обсуждении и планировании переселения. Като и Пуш давно уже закрылись в кабинете, о чем нам успела доложить служанка.

— Только придите вовремя, — крикнула в след Рина, — одна я не успею, боюсь.

— Придем, — кивнули мы и поспешили на выход.

В кабинете Пуш и Клара разворчались, потому что муж не хотел признавать помощь своей дражайшей, отправляя её погулять со мной где — нибудь подальше. На что она упрямо отвечала отказом. Глядя на эту милую перепалку мы встретились взглядами с Като, он демонстративно закатил глаза, я пожала плечами, и мы друг другу понятливо улыбнулись. Впервые за все время с той ночи в страже. Смущенно попрощавшись, я бросилась к источнику, чтобы проверить кое — что. Красный не встречался, и это было мне на руку. Не хотела, чтобы кто-то знал про мои маленькие эксперименты.

Пламя Ладира встретило меня спокойным мерцанием. Присев на бортик я достала из кармана пустой световой хран, который позаимствовала из кладовки Рины. Вгляделась в огонь и поднесла над ним руку — энергия послушно обвила пальцы, погладила и подарила тепло. Закрутив небольшую изумрудную спиральку, медленно поднесла руку к храну, приставив к металлическому шарику окутанный сиянием пальчик. Поток послушно ушел внутрь, хран замерцал, показывая, что он полон. Значит, мои предположения насчет отцова подарка подтвердились, и теперь не один только Като может управлять энергией Ладира. Вздохнула, и что мне делать с этим знанием? Если хранитель узнает, какая у него будет реакция? Гнев, ярость, удивление — все вместе? Выходи, я тоже хранитель, или кто? И зачем мне этот дар? Вопросов стало еще больше. Спрятав заряженную игрушку, я отправилась в лес за незабудками для украшения.

До самого вечера я помогала Рине украшать гостиную в тереме. Пока та готовила блюда для ужина, я застелила огромный стол белоснежной скатертью, расставила вдоль стола маленькие хрустальные вазочки с букетиками полевых цветов, обновила светло — зеленые чехлы для стульев. После короткого сопротивления служанки вымыла полы и начистила посуду, только после этого удалилась, чтобы помыться и переодеться. Женщина сшила для меня замечательное голубое платье, очень простого покроя, с забавным бантом на спине. Прибежавшая Клара принялась за мою прическу — наплела мелких косичек, в которые вставила часть незабудок, подзавила несколько прядок волос. Когда все было готово — в зеркало на меня смотрела не воинственная осса со свиксами наперевес — а молодая девушка, легкая, весенняя. И бледная, как подснежник — отметила я про себя. Даже под солнцем кожа оставалась белой.

— Красавица какая, — ахала Рина.

— Прямо невеста, — поддакнула Клара.

— Спасибо, — кивнула я, но на 'невесту' ощетинилась, — никаких девушек на выданье.

— Ну-ну, — промычала служанка и что-то шепнула отмитихе, отчего та сначала ахнула пораженно, а потом заулыбалась вся. Это вообще мне не понравилось. Натянув злобную гримасу, я подошла к двери:

— Идем, Клара?

— Идем, идем, Сан, все в сборе.

Только у лестницы меня вдруг охватило волнение. Что за советники у Като, что согласились присутствовать на столь неформальном ужине? Ведь это не прием, и не светский раут — простое гостеприимство у себя дома, не деловая встреча, но что тогда обсуждать, сидя за столом с доверенными лицами левира?

Почти возле выхода из терема, на боковой веранде, с бокалами в руках толклись пятеро мужчин и гордый отмит. Они были увлечены беседой и не заметили нашего появления. У меня же появилась возможность рассмотреть приглашенных гостей. Трое из советников были солидного возраста, все бородатые, и высокого роста. У одного солидно выпирало пузо, на которое была натянута салатовая рубаха с золотыми пуговицами. У этого же толстячка борода была рыжей с проседью, а на глубоко посаженных глазах красовались самое настоящее пенсне в золотой оправе. Второй и третий советники были очень похожи, тоже с седыми прядями на каштановых головах, одинаково одетые в светлые длинные туники и узкие брюки. Единственное различие было в ушах — у одного из них органы слуха были с острыми большими мочками, доходившими чуть ли не до ключиц, увешанные серьгами с драгоценными камнями. Четвертый мужчина, стоявший ближе всех к Като, был невероятно молод и похож скорей на задорного забияку — парня, чем на доверенного советника. Блондин с голубыми глазами, розовощекий, с растрепанной прической и задорной улыбкой, казался лишним в их компании. Он единственный то и дело похохатывал в ходе беседы, и иногда трепал Пуша по макушке. Надо отметить, левир тоже приоделся к такому случаю. Кожаные черные штаны, темная рубашка с кожаными вставками и яркой зеленой вышивкой по рукавам делали Като похожим на рок-певца.

Кларимисса кашлянула, подозреваю, что специально, а я чуть не споткнулась от неожиданности. На меня уставились внимательные глаза советников. 'Спасибо тебе финидра', подумала я, благодаря свою бывшую начальницу за то, что она частенько засылала меня вместо себя на презентации проектов, где приходилось выступать перед толпой наглых инвесторов. Поэтому такого изучающего взгляда со стороны мужчин я не испугалась, наоборот, гордо распрямила плечи, чуть улыбнулась и подошла к беседующим. Като окинул меня восхищенным взглядом, я надеялась что тот был таковым, и произнес слегка официальным тоном:

— Здравствуй, Саша, познакомься с моими доверенными, — и повернулся сперва к толстячку, — первый и главный советник четвертой эпохи, почтенный Ласс Гаро. Моя правая рука и заместитель. Именно он правит эпохой в мое отсутствие.

Рыжебородый поклонился, я тоже чуть склонила голову.

— Второй и третий советники, ответственные за продовольствие и торговлю, народное обеспечение и учет, да за много еще что, братья Тибанны, Свэн, — тот, что ушастый поклонился, — и Ирэр.

Поклонилась и им. При этом они продолжали молча разглядывать мою персону.

— Четвертый советник, Конн Раус, — Като незаметно хмыкнул, но я уловила его ухмылку.

— Отвечаю за культуру и историю, традиции и развлечения, да за много еще что, — перебил его блондин, схватил меня за руку и, наклонившись, поцеловал, — бесконечно счастлив познакомиться с настоящей оссой. Никогда не видел, только слышал слагаемые о вас легенды. Вы прекрасны, Саша.

Мои щеки вспыхнули, а Като, нахмурившись, сказал:

— Александра, Конн!

— Можете называть меня Сашей, я не против, — улыбнулась я нахальному советнику и добавила, глядя на всех, — для меня огромная честь быть представленной советникам хранителя четвертой.

Ласс довольно хрюкнул, глаза братьев заблестели, а блондинчик радостно закивал, так и не отпустив мою руку. Пришлось самой добывать свою длань обратно.

— Прошу к столу, — раздался голос Рины, и мы прошествовали к угощениям. Ох и рассталась же та — наготовила, как на роту солдат, украсила все блюда, узорно разложила нарезки, а возле каждой тарелки наблюдался аккуратный ряд столовых приборов. Она пробовала объяснить мне, какие нужно брать и к каким блюдам, но я в итоге махнула рукой, сориентируюсь, смотря, как это делают остальные. Конн услужливо пододвинул за мной стул и уселся рядом, во главе стола, естественно разместился Като, по бокам от него братья Тибанны, на другом краю Ласс. Рина разлила по бокалам вино, и хранитель поднял бокал:

Мир четвертой, мир реальности — все подняли бокал и отпили. Я осторожно сделала глоток — вино оказалось восхитительным, чуть терпким, но со сладкими розовыми нотками. Больших сил стоило не зажмуриться от удовольствия — алкоголя я уже давненько не потребляла, даже отвыкла.

— Нравится вино? — шепнул блондинчик, когда все приступили к трапезе.

— Чудесное, — согласно кивнула я.

— Это особый рецепт, который разработали наши западные лоры. У них целые плантации карэй.

— Карэй? — спросила я, потому что не знала такого растения. Лоры — это коренной народ четвертой эпохи, внешне похожий на левиров с единственным различием — их кожа была еще более темной — это я знала из книг по мироописанию.

— Ты никогда не пробовала плодов карэйи? — спросил Конн и, увидев мое отрицание, продолжил, — это огромные сочные гроздься сладчайших ягод, ярко — красных. Растет только в четвертой эпохе. Из цветов и ягод делают вино и лекарства, помогающие от мигрени. Мы торгуем плодами карэйи с другими эпохами — огромная прибыль. А запах от них... Лучше тысяч других цветов. Я покажу тебе, хочешь?

— Хочу, — улыбнулась я. Милый парень.

— Отлично, — громко сказал молодой советник, — гарантирую тебе незабываемую прогулку по плантациям. Твоя красивая головка будет кружиться от ароматов красных цветов, а рот наполнится сладостью сочных плодов.

Вот специально он это сделал? На нас уставились абсолютно все, Като потемнел лицом, глаза его зло сверкнули и он, сжав кулаки, выдавил сквозь зубы:

— Ты забыл сказать о пчелиных ульях, такими же гроздьями свисающих с деревьев карэй, как и их ягоды.

— Ой, да ерунда, возле винодельни нет никаких ульев — их специально обрабатывают для получения семян. А вглубь зарослей я Сашу не поведу, если сама не захочет, — отмахнулся Конн, — а захочет — есть костюмы, в чем проблема — то.

Мне вдруг резко расхотелось смотреть на цветы и ягодки. Ну не могу я, не перевариваю все, что летает в желто — черную полоску.

— Мы обязательно посмотрим их, Конн, — кисло сказала я, — но позже. Сейчас у меня совершенно нет времени.

— И чем же решила заниматься благородная осса, присягнувшая Ладиру? — ядовито поинтересовался Като, промакивая губы салфеткой. Ну, аристократ — голубая кровь, как сквозь кожу не видать? Чего он злой такой?

— Во — первых, нужно закончить строительство моего дома. Я доверяю твоему Рэйсу, но прослежу за выполнением проекта. Контроль, знаешь ли, необходим на всех этапах постройки. Тем более устройство водопровода недоработано, а это займет определенное время, — начала я деловито. У советников вдруг расширились глаза. — Далее мне необходимо обустроить свою собственную лабораторию. Лютиций сказал, что у вас нет ни одной мази, а лекулусов на всех не хватит. Значит, придется искать альтернативу, и я знаю какую.

— Какую? — настороженно спросил хранитель. Ха, думал, я прибегу к нему, просясь на службу изнывая от скуки? Или голода? Нетушки.

— Увидишь сам, Като, — смело ответила я, — ваш богатый лес подарит много лекарств, которые я приготовлю.

Ложка первого советника звонко упала на стол, ударившись о тарелку и расплескав содержимое, не донесенное до рта Ласса.

— Ты будешь лекарем? — удивленно спросил тот.

— Не совсем, — пояснила я, — у меня нет медицинского образования, но познания в травах хватит на то, чтобы облегчить самые легкие, но частые заболевания. Простуды, аллергии, воспаления, боли и колики, и другое, простите, не за столом будет сказано.

— Но ты же осса! — пораженно воскликнули Свэн и Ирэр одновременно, но продолжил Свэн, — ты воин. Мы думали, ты будешь обучать воинскому искусству, или хотя бы встанешь в охране.

— Там, откуда я родом — я не была воином.

Всё. Финиш. Челюсти советников окончательно отвисли, чуть ли не до пола.

— Ты помнишь свое начало?! — спросил Ласс.

— Я помню все, — призналась, не боясь скрывать от доверенных лиц такой правды.

— И где же ты родилась, Саша? — спросил не менее удивленный блондинчик.

— О, далеко, в Сибири, — начала было я и заткнулась, глядя на Като, который стал мрачнее тучи. Поняла, что он не говорил о запретном мире — значит не все про меня поведал своим доверенным.

— Где это — Сибири? — озадачился Конн.

— Далеко, — ответил за меня хранитель, — ну, раз ты решила — пробуй. Надеюсь, у тебя получится.

Его пожелание искренностью наполнено не было. Что он хочет от меня? Чтобы я слушала только его приказы? Неужто не понял до сих пор, что нет в моем характере черт подчинения?

— Осса, помнящая кто она, удивительно, — прошептал Ласс, и дальше беседа потекла в более мирном русле. Меня, конечно, засыпали вопросами о том, кто я была до пробуждения, но я отвечала уклончиво, адаптируя ответы так, чтобы не было подозрений. Потом началось обсуждение массового заселения отмитов в четвертую эпоху, и от меня отстали, переключившись на Пуша. Зато Конн все это время наполнял мою тарелку и подливал вина, отчего голова начала заметно кружиться, не дождавшись его обещанных прогулок по плантациям карэйи.

— Александра, — томно произнес блондинчик, — ваше начало так звучит. М-м-м необычно, не похоже ни что. Будто среди серого тумана пробился лучик света.

— Конн, вы не поэт случайно? — смеялась я, под легким хмельком. 'Да ты флиртуешь, красавчик', подумала я. Ох, не был ты на наших студенческих квартирниках, где разгоряченные наглые парни заигрывали так, что язык волей неволей обострился. Като, наблюдавший за потугами Конна, сидел мрачнее грозовой тучи, но повода вмешаться в нашу милую беседу не было. Тем более мой дружище отмит просто разошелся, горячо объясняя всем преимущества их затеи, отвлекая на себя все внимание.

— Не поэт, — хохотнул советник, — мне больше удается душевное повествование. Я даже написал несколько книг по легендам и сказаниям четвертой. Но это было так давно, Александра.

— Обязательно прочту ваши произведения, — пообещала Конну, и тот расплылся в довольной улыбке. Мы перекидывались заигрывающими фразами, в беседу остальных вмешиваться я не могла, так как не очень понимала суть их диалогов. Вино все больше хмелило, я соображала, что пьянею, но отказать услужливому блондину было сложно. С каждой минутой тот шел, как танк, завоевывая мое внимание, но мне дико хотелось избавиться от его назойливости. В конце концов, когда тот начал клятвенно заверять меня в своей защите и покровительстве, я не выдержала.

— Господа, — чуть пошатываясь, я встала, — прошу простить меня, но у меня есть одно неоконченное дело. Если позволите, я присоединюсь к вам чуть позже.

Братья Тибанны и первый советник согласно кивнули, на Като я боялась смотреть. Чуть поклонившись, я вышла из-за стола и скрылась за дверью. Только вдохнув ночной лесной воздух, я поняла, что изрядно пьяна. Нужно прогуляться. У меня всегда так, в помещении себя контролировала, но свежесть уличного воздуха пьянила еще больше, зато потом ощутимо становилось легче. С этим намерением — вытравить из себя хмель я, шатаясь еще сильнее, от поступившего в легкие кислорода, пошла прочь от терема.

Воздух приятно холодил кожу, но голова закружилась еще сильнее. Я не любитель такого состояния, если и выпивала, то не больше бокала. Сегодня я явно превысила лимит трезвости. Споткнулась и чуть не упала, опершись рукой о ствол сосны, росшей возле тропинки.

— Ну и пьянь, — отругала себя и прислонилась лбом к прохладному дереву.

— Тебе плохо? — раздался голос Като совсем рядом. Я обернулась и увидела мужчину, стоявшего в паре метров от меня, тревожно разглядывающего мое лицо. В тусклом свете, отбрасываемом от порога терема, он смотрелся не рок-звездой, а настоящим бандитом.

— Перебор, — хмыкнула я, — пройдет скоро, полчаса, может, чуть больше.

— Обратно не пойдешь?

— Пока точно не пойду. Прогуляюсь, — и я пошла по тропинке, вглубь лесной чащи. Меня подхватили под локоть, и Като пошел рядом.

— Невежливо бросать своих гостей, — попыталась было противиться неожиданному сопровождающему.

— Поверь, они не обидятся. Мы часто видимся, им больше на тебя хотелось посмотреть, да на Пушинакууса. Они вообще не заметили, как я ушел, — и зло добавил, — кроме одного, который достал меня с вопросами про тебя!

— Като! — вскинулась я, — на перемены твоего настроения у меня скоро аллергия откроется.

— Прости, — смягчился он, — пройдемся вместе, не против?

Хранитель сжал мою ладошку своей сухой горячей рукой.

— Пошли уже, — вздохнула я, — хочешь посмотреть место моей стройки?

— Не откажусь.

Мы направились в лес и шли в тишине, нарушаемой лишь шелестом травы под ногами. Близость хранителя волновала и напрягала одновременно.

— Почему ты все время злишься? — спросила, первой нарушив затянувшееся молчание.

— Я? — удивился мужчина, — с чего ты взяла, что я злюсь?

— Като, я не дура и все вижу. То Лютику бедному прилетело ни за что, то голос повышаешь, и вообще, когда ты в гневе у тебя глаза темнеют, уже много раз замечала.

— Темнеют, говоришь? — задумался хранитель, — ты ошибаешься, Саша, и я не злюсь.

— Ну-ну, — повторила я тон служанки, — а еще не любишь, когда твоим командам не подчиняются, это тоже заметила.

— Я хранитель, управляющий эпохой. Когда не слушают моих команд, это подрывает мою репутацию.

— Перед самим собой, в первую очередь? — ехидно подметила я, начиная закипать.

— Перед Ладиром, — отрезал левир, — я привык, что мои приказы не обсуждаются и исполняются.

— Тебе тошно, что ли будет от того, что я сама по себе буду жить? Клятва покоя не дает?

— Решила всю жизнь травку пощипывать? — насмешливо спросил Като.

— Тебе то что?! — взъелась я, — Я не воин, и ты это прекрасно знаешь!

— Вообще — то я хотел сделать тебя пятым советником, Пушинакууса шестым. Но ты же не воин, и я давно оставил эти мысли. Я не хочу заставлять тебя или принуждать к чему — то, тем более я дал тебе обещание. Ты все поняла неверно.

Ничего себе. Советником! Какой из меня, к черту, советник? Он что, с ума сошел?

— Тогда в чем дело?

— Ни в чем, — пожал плечами мужчина, но я поняла, что он что — то недоговаривает.

— Если хочешь, вообще на глаза твои попадаться не буду, чтобы не напоминать, что есть одно начало в четвертой, не подчиняющееся тебе, — психанула я.

— Нет, этого я точно не хочу, — нахмурился он.

— Тогда чего хочешь?

— Ничего — буркнул себе под нос Като.

Выдернув руку, ускорилась и быстро пошла вперед. Не хочет он ничего, и дело ни в чем и вообще у него всё хорошо. Като шел за мной, я слышала. Вскоре мы вышли на мою полянку, я обернулась и обвела вокруг руками.

— Соседями, считай, будем.

— Не слишком ли близко к скалам? — задумчиво сказал хранитель, окинув взглядом место строительства.

— Самое то. Мой дом будет в них встроен.

— Но зачем? Что это тебе даст? Я думал, ты хочешь уютный домик в лесу. Что это будет? — Като удивленно смотрел на меня.

— Я так решила, это удобно. Лютиций будет поставлять мне воду. Конечно, ваши водные накопители бесподобны, но вода в них становится слишком жесткой, да и я привыкла к доброму старому водопроводу. Лютик, кстати, согласился, это не отвлечет его от своих обязанностей, — торопливо добавила, увидев, что хранитель хочет возразить, — кроме того, часть скал послужит опорными конструкциями, да и Лютик сможет бывать у меня в гостях.

— Смотрю, ты так тонко все рассчитала. Вода, стражник, вечно торчащий у тебя дома, — прошипел Като, — этого не будет. Ищи себе другое место.

— Да что ты злишься опять? — я повысила голос, — не тебе решать. Ты не можешь мне запретить, помнишь?

— Что это вы так сдружились с Лютицием? Ты же его терпеть не могла? -рычал хранитель.

— Теперь могу, — сказала с деланным равнодушием, — да и от храма недалеко, мне нравится пламя Ладира. А еще Лютик обещал мне перемещение по периметру. Это будет полезно и удобно.

— Ты отвлекаешь моего стражника, — хмурился левир.

— Специально звать не буду, — заверила я Като, — тем более, после строительства, я, наверно, приму приглашения Конна, он согласился побыть моим гидом по четвертой, и меня здесь не будет какое — то время.

— Ты. Никуда. С ним. Не поедешь,— тихо сказал Като, выделяя каждое слово, а его глаза стали чернее ночи. Даже свет от храна, летящего за нами не отражался в его черном омуте.

— Да что такое? Почему?! — громко крикнула я, пытаясь скрыть страх, потому что взгляд хранителя оковывал ледяным ужасом. Столько ярости плескалось в тьме, грозившись вырваться наружу.

Вокруг вдруг начали вспыхивать тысячи маленьких ярких огоньков, яркой волной расходясь по траве от нас — и по всей полянке. Еще секунда и в воздух взмыла огромная стая светлячков, заполнив собой все свободное пространство. Крохотные искры мерцали и кружились, оседая на траву, и взмывали обратно в воздух, хаотично летали вокруг нас, скапливались в кучу и тут же разлетались, словно брызги света.

— Като, — шепнула я, не в силах оторвать взгляда от лениво мельтешащих светящихся насекомых, — мы словно летим среди звезд.

Вся наша перепалка выпала у меня из головы. Я ошарашенно глядела на великолепное зрелище, развернувшееся на поляне. Хранитель вдруг порывисто обнял меня и взял мое лицо в свои ладони.

— Почему, Саша? Ты спрашиваешь — почему? — он прижался к моим губам и выдохнул, — потому что меня тянет к тебе, как магнитом и я не могу справиться с этим. Потому что, когда вижу, как до тебя дотрагиваются другие — во мне рождается бешеная ярость, которая ослепляет меня и не дает адекватно соображать.

И впился в мои губы, на этот раз страстно, словно хотел выпить меня всю. Руки Като сжали мою талию, выдавливая воздух, прижимая к своему горячему телу. И я ответила на его поцелуй, со всем желанием, которое затопило мой разум. Хранитель рыкнул и его язык проник в мой рот, лишая меня остатка рассудка. Боги, как он целовался! Я не могла различить — где его дыхание, а где мое, а в глазах левира опять полыхнул зеленый свет, ярко очертив черную радужку.

— Ты делаешь меня слабым, Александра, — шептал он в перерывах между поцелуями, — это опасно, это злит меня. Ты и есть моя слабость, Александра. Никуда не отпущу.

— И не надо, — шепнула я, и он снова завладел моими губами.

Я не могла поверить в происходящее. Он же говорил, что этого больше не повторится. Колени предательски дрожали и подгибались, я буквально висела в его объятьях, позволив себе запустить руки в его волосы, черные, как сама тьма. Но он первым оторвался от меня и отступил на шаг назад.

— Нельзя! — сказал он, не сводя с меня взгляда.

— Като, — я еще пребывала в головокружительной страсти, — у тебя глаза светятся.

— Что? — не понял он.

— Глаза, говорю, светятся, — повторила я, осмысливая его недавнее признание, — зеленым.

— Я же хранитель.

— Да, но я вижу это всего второй раз, первый был тогда... в страже, — и тут до меня дошло, — постой! Что значит — нельзя?

Левир нахмурился и сжал кулаки:

— Мне нельзя иметь слабости, Саша. У меня очень много врагов.

— Разве здесь не безопасно? — он что, с ума сошел? Я не понимала.

— Здесь да. Но у меня есть еще подэгидные планеты, Саша. Так вот там меня не очень любят. Мне достались планеты предателя, и даже через сотни лет тяжело подчинять себе ящеров, сумевших расплодиться практически по всем землям. Для них я враг, но без энергии Ладира они не выживут. Мирятся с моим правлением.

— И что? Чем тебе твоя слабость может грозить? — я сделала ударение на 'твоя слабость'. Мне вдруг стало неприятно и обидно. И свет летающих светлячков перестал впечатлять.

— Ящеры до сих пор вхожи в четвертую самостоятельно. Пусть всего по двое, но их периодически засекают на наших территориях, приходят без приглашения. Говорят, у них есть один из порталов, оставшийся со времен Коруна, позволяющий проходить сквозь наши портальные щиты. Сюда они не заходят — Лютиций чует их, но Саша! Если они узнают о тебе — не миновать беды. Ящеры обязательно воспользуются этой возможностью.

— Бред — какой -то, — буркнула я, все больше поддаваясь непонятной грусти, сдавившей грудь.

— Не бред, — он подошел и сжал мои руки, — ты слишком мало знаешь о них.

— Я тебе нравлюсь, — с нажимом сказала, решительно сжав губы. Като погладил меня по щеке.

— Да, но я не могу себе позволить рассчитывать на большее. Это поставит под угрозу всю эпоху. Все, к чему я шел с большим трудом.

— У великого хранителя есть вещи, с которыми он не сможет справиться? Не хватит сил? — я чуть прикрыла глаза от его нежной ласки.

— Я должен себя контролировать. Всегда, — твердо, но грустно произнес левир.

Вырвавшись из его рук, я отошла назад и иронично посмотрела на него.

— Извини меня, Като. Но ты дурак! — рявкнула и направилась быстрым шагом прочь с поляны.

— Саша, постой!

— Не смей приближаться! — остановила рванувшего ко мне хранителя, — я не буду тебе мешать... править своей территорией!

Я отвернулась и углубилась в чащу, где сорвалась на бег. Меня сжигала обида. Что за упрямый осел? Очевидно же, что нас тянет друг к другу. У меня, конечно, не очень много опыта в любовных отношениях, точней, почти никакого, но распознать взаимную симпатию я могу. Особенно после таких 'крышесносных' поцелуев. И тушить зажженную искру только из-за призрачной опасности? Он не может оторваться от меня, ревнует, тянет его ко мне. Но и поддаться этой тяги он не может — вдруг случится что?

— Ой, идиот! — взвыла я и ускорила бег.

Ворвавшись в терем, увидела презабавную картину. Стол убрали, зато возле камина поставили большие мягкие кресла, в которых сидели наши гости и чета отмитов. Потягивая вино из бокалов, они о чем — то мирно беседовали, тихо смеясь. Я бухнулась на свободное кресло, и Конн тут же поднес мне полный бокал.

— Спасибо, — поблагодарила я, — а что это?

— Всего лишь ягодный напиток, Александра, — насмешливо ответил советник, — боюсь, после вина ты опять куда — нибудь сбежишь по делам.

Я ничего не ответила. Беседа потекла дальше. Оказывается, они рассказывали друг другу про былые времена — после войны. Кто и как выживал, вспоминали смешные случаи и не очень. Но я не вслушивалась, глядя в камин, пыталась подавить в себе эту дурацкую обиду и злость. Ужасное ощущение — сдавливает грудную клетку, будто в ней завернулся тугой узел.

— Саша, ты слышишь меня? — помахал лапкой перед моим носом Пушик.

— А?

— Я говорю, попрощайся с гостями. Засиделись мы.

Увидела, что советники встают с кресел и направляются на выход, где стоял мрачный Като. Поблагодарила всех за замечательный ужин и приятное знакомство. Трое советников пожали мою руку, уверяя, что рады мне не меньше, а Конн опять поцеловал ладонь, задержав её в своих руках чуть дольше приличного. Не знаю, как на это отреагировал хранитель, потому что не смотрела на него — боялась что узел в груди станет еще больше. Когда дверь за советниками и левиром закрылась, я буркнула спокойной ночи и умчалась в свою спальню. Отмиты заметили мое состояние и благодушно не стали лезть с расспросами. Уже засыпая, решила, что буду держаться от Като подальше. Гордость не позволяла мне переубеждать его в чем — либо, упрямость хранителя бесила неимоверно, а его непринятие нашей тяги друг к другу обижало до слез. Ох зря он меня поцеловал, только распалил еще больше.

Глава 19. Неожиданная встреча и новые предатели.

Овиры нещадно палили, заставляя чувствовать себя, как в сауне. Трава в поле пожухла и легла на землю, задавив стеблями мелкие цветки, пробивающиеся сквозь заросли высокой живокости. В воздухе стоял удушливый аромат степной растительности, ветер огибал стороной это странное место, а насекомые попрятались в ожидании вечерней прохлады. Мы медленно ехали на обычных лошадях, обливаясь потом и все больше натягивая на лица белые капюшоны легких плащей, стараясь укрыть от жарких планет любой открытый участок кожи.

— Через час будет оазис, там дождемся сумерек и продолжим путь, — оповестил нас Като, уводящий лошадь вправо. Я и Пуш послушно последовали за ним. Говорить не хотелось, хотелось пить, но много воды не разрешал хранитель, потому что стало бы еще хуже. Мы ехали к главному храму всех четырех богов, на треклятый совет, где должны были свергнуть Прима с его престола хранителя. Огромное поле, окружавшее храм обладало странным свойством, не пропуская никакую энергию, и храны здесь не действовали. Как и порталы. Нейтральная территория, без жизненных потоков, усеянная только степной растительностью и населенная мелкими грызунами.

Наконец, достигнув небольшого островка с маленьким озерцом, окруженным деревьями, мы спешились, умылись и напились воды. Без сил я села, опершись спиной на ствол и наблюдала, как отмит и левир выкладывают провизию. Оракул все еще был очень слаб и не смог отправиться на совет. Авадалла выслала ему библиотечный хран, и он записал на него свои показания, готовый в любой момент подтвердить их, но после своего полного выздоровления. Я прикрыла глаза, вспоминая прошедшие дни. Старательно избегая встреч с черноглазым, пропадала на стройке, изводя услужливого Рэйса, засыпая его предложениями и требованиями. Отчитывала нерасторопных строителей как заправский прораб, ругала поставщиков за испорченный брус, объясняла методику изготовления и кладки паркета, требовала песочную и гравийную подушки под укладку полов, рисовала эскизы деревянной мозаики, которой планировала отделать стены. В общем, отрывалась, как могла, стараясь не допускать мыслей о хранителе. Лютик появлялся во второй половине дня и кроил скалы под наши чертежи. Пусть я была где -то излишне строга, зато дело спорилось и строительство дома пошло резвыми темпами. Однажды я уснула над наскоро сколоченным столом, а очнулась уже в своей спальне, но Рина упорно молчала и не хотела говорить, кто меня донес до терема. Она же и носила на площадку еду, поругивая меня за увлеченный труд. Пуш и Клара пропадали в храме, где после званого ужина, околачивались все четыре советника. С Като мы сталкивались пару раз, и то, в пороге, где я спешно здоровалась с ним и старалась убраться с глаз подальше. Мне было обидно, очень. Я упорно не хотела понимать, почему он там, где не надо проявлял свою железобетонную упрямость и стойкость, не видела этой опасности, накручивала себе до того, что уже думала, что он специально так сказал, чтобы не обидеть меня. А его ответная страсть мне только показалась, а признания послышались. Раз, он хотел поговорить со мной, но я позорно сбежала, сославшись на то, что меня ждет Рэйс. Струсила.

— Саша, — отвлек меня от воспоминаний Пушик, — за вон теми кустиками отличная заводь. Неглубокая, и вода там чище, сходи, искупайся.

Он показал на заросли молодого ивняка, и я благодарно кивнула ему. За ними действительно оказался песчаный бережок и полукруглое ответвление озерка. Скинув с себя одежду, предварительно убедившись, что мои спутники заняты и не собираются глядеть в мою сторону, я с блаженным вздохом зашла и опустилась в прохладную воду. Перевернулась на спину и застыла, наслаждаясь остужающим эффектом. Като поймал меня вчера возле двери в мою спальню, когда я еле передвигая ноги, шла с намерением и желанием обнять мягкую пуховую подушку.

— Завтра совет, Саша. Встаем рано, отправляемся сразу после завтрака.

Я даже не обратила внимания тогда, как он был напряжен, так устала. Зато сейчас вспомнила, как беспокойно он глядел в мои глаза, порываясь сказать еще что — то, но я кивнула и молча закрыла за собой дверь. Мы выехали сегодня утром, ушли порталом до какой — то деревушки с длинным названием, на границе второй и третьей эпох. Там взяли лошадей и направились сюда. Като и Пуш обсуждали предстоящее событие, объясняя мне детали и правила поведения на совете. Каждый хранитель имел право взять с собой до четырех сопровождающих, но только если они имели значение для предстоящего собрания. Говорить им разрешалось только с позволения хранителей. Высказывались в порядке, определенном инициатором. Потом голосование и вынос решения, скрепление его договором на всех четырех энергиях, специальная клятва и смена хранителя. По мере приближения, меня начало охватывать тревожное чувство, чувство, что что — то должно произойти. Не хорошее, неприятное и опасное. Но на все мои высказанные опасения, Като махал рукой, уверенно твердя, что совет хранителей пройдет так, как мы хотели. А ведь они ни разу за все эти года не собирались, тем более по такому важному поводу. Будь я Примом, обязательно бы придумала, как выкрутиться. Не думаю, что он настолько глуп, чтобы не понять причину собрания. Поэтому моя тревога не проходила.

— Сан, с тобой все в порядке? — раздался голос левира где — то неподалеку. Я охнула и опустилась на ноги.

— Все хорошо! Скоро выйду! — крикнула я, оглядываясь и не находя хранителя.

— Поторапливайся, — сказал он из-за зарослей.

Черт! Наскоро помывшись и выжав волосы, я оделась и вышла к спутникам. Пока мы перекусывали, Овиры, наконец — то, стали гаснуть и жара спала.

— Долго еще? — спросила у мужчины, помогая ему убрать остатки еды обратно в седельные сумки.

— В общем — то нет, — ответил он, — храм будет сразу на спуске, за холмом. Просто я не хотел, чтобы мы появились там в таком виде.

Я понимающе кивнула. Предстать перед остальными хранителями потными и грязными я не хотела тоже.

Мы покинули оазис и, обойдя небольшой пригорок, поднялись на холм. В низовье раскинулась небольшая лесная чаща, с редкими и полуголыми деревцами, за которыми стояло удивительное сооружение. Огромная широкая круглая башня, поверхность которой, словно хрусталь, переливалась всеми цветами радуги.

— Из чего стены? — удивленно спросила хранителя.

— Велейский камень, прозрачный только до середины. Никто не знает происхождение этого храма, но ходят легенды, что Овиры отсюда начали создание реальности, — ответил Като, и мы начали спуск. По мере приближения башня увеличивалась и я увлеченно разглядывала причудливые узоры, по которым, словно вода текло отражение Овиров. Очень красивый храм, огромный, необычный и сказочный. Возле башни было несколько деревянных заброшенных построек непонятного предназначения, возле одной такой мы спешились и привязали лошадей.

Я подправляла седло на своей кобылке, когда услышала знакомый, почти позабытый бас:

— Саша?! Ты?!

Замерла. Не может быть! Медленно повернулась и увидела Лиуса верхом на муке. Тот смотрел на меня с ошарашенным лицом, зажмурился, открыл глаза, нет, не показалось.

— Ну, здравствуй, наставник, — улыбнулась шокированному левиру. Вот как знала, что обязательно встречусь с ним еще раз, не такая уж и большая эта планета, чтобы дорожки наши не пересеклись.

— Живая! — прогремел Лиус, соскочил с Наргиза и подбежал, стиснув в могучих объятьях, так, что воздух разом вышел из легких. Отстранился, повертел в разные стороны и нахмурился, — где ты шлялась?! Мы весь мертвый лес обшарили, бандюков кучу переловили, а тебя и след простыл. Уже думали, что зашибли тебя в проклятой чаще!

И опять крепко обнял.

— Что, все планы вам переломала? — хрипела я, пытаясь выкарабкаться из клещей Лиуса.

— Дура ты, Сашка, — пробасил наставник, отпуская, наконец, мою потрепанную тушку, — я скучал.

Он улыбнулся и погладил меня по щеке. Я улыбнулась в ответ, тоже ведь часто вспоминала упрямого учителя.

— Лиус! — раздался недовольный голос хранителя, все это время недовольно наблюдавшим за нашими лобызаниями, — отойди от Александры!

Мужчина задвинул меня за свою широкую спину и грозно произнес:

— Еще чего!

— Я два раза не повторяю! — прорычал Като.

— Ты мне не указывай... братик, — рыкнул в ответ ощерившийся левир.

Я похлопала Лиуса по плечу и вышла из-за него:

— Все в порядке, я пришла вместе с Като.

Тот повернулся и недоверчиво взглянул на меня:

— Ты ... с ним?

— В каком смысле? — неудачно пошутила я, смутившись, — Лиус, я живу в четвертой. Это долгая история, потом расскажу, если время будет.

-Ты же моя..., — начал возражать наставник, — осса, моя ученица.

— Больше нет! — отрезал Като, и я кивнула в подтверждение его слов, отчего — то почувствовав себя виноватой перед хмурым братом хранителя.

— Так ты тоже будешь присутствовать на совете? — попыталась сменить тему, потому что обстановка накалилась до предела. Я стояла между двумя братьями, которые обменивались гневными взглядами друг с другом. Откуда такая враждебность? Что же их так поссорило?

— Да, Пелия и Каперий уже в храме.

— ииииго-ииго-ииго, — раздалось ржание. Мы обернулись и увидели, как из-за полукруглой стены храма на нас неслась огромная черная туша. За ним волочилась перевернутая на бок небольшая белая коляска с отломанным колесом.

— Мур! — завизжала я и побежала навстречу.

— Стой, Саша! — заорали испугавшиеся Като и Пушик и, хотели было побежать за мной, но Лиус схватил за шкирку отмита и удержал хранителя за рукав.

— Тихо вы, это её мук.

Те остались стоять, глядя как я обнимала радостного Гизмура. Тот мельтешил хвостом и все намеревался облизать меня с ног до головы своим здоровенным языком. Я смеялась и уворачивалась от слюнявых поцелуев моей родной 'лошадки'. Потом запустила руки в пушистую гриву, потрепала ушки и поцеловала довольную морду.

— Мурёночек мой хороший, котеночек мой сладкий, — причитала, еле стоя на ногах, потому что Мур тыкал меня головой под руки, — что ж они тебя запрягли, как лошадь какую? Изверги проклятые, чтоб им на месте не сиделось. Да мой ты славный, Мурчик мой красивый.

— Офигеть, — выдохнул Пуш, понабравшийся от меня словечек.

— А я — то думал, почему он не спокойный такой, на привязь не хотел вставать, землю рыл копытами. Поехал посмотреть, а тут ты, Саша, — усмехнулся Лиус.

— Что вы тут прицепили к нему? — спросила, показывая на сломанную коляску.

— Так он кроме тебя на своей спине никого не хочет возить, а на муках гораздо быстрей добираться, чем на лошадях. Пелия с Каперием ехали в этой коляске, — подошел к нам наставник, и почесал макушку, — м-да. Как обратно добираться будем?

Я сложила руки и твердо сказала:

— Не отдам. Мой Мур!

— Саша, — запротестовал Лиус.

— Не отдам!

— Ты же его бросила, когда сбежала, — возмутился мужчина.

— Обстоятельства, — я погладила мука, — и он меня понял. И простил, да Мурочка?

Тот одобрительно замотал головой и все же умудрился обслюнявить мне руки.

— Потом разберемся, — вздохнул Лиус и неодобрительно посмотрел на хранителя, — пошлите уже.

Я поцеловала Гизмура, попросила дождаться и подошла к левирам, попутно отмечая, как похожи были братья. Только Лиус был чуть меньше ростом, но шире в плечах, коренастее и лицо у него более грубое. Като же был стройнее и выше брата, да и черты его казались чуть изящнее, чем у наставника.

— Да, стоит поспешить, — Като взял меня за руку и повел к главному входу. За дверьми оказался огромный холл с широкой лестницей спиралью уходящей вверх. Внутри храм оказался довольно серым и невзрачным, с гладкими стенами и каменными холодными полами. Не было ни статуй, ни лепных потолков, только толстый слой пыли покрывал все вокруг. Я вляпалась в нее ладонью, когда схватилась за перила, подняв серое облачко и громко чихнула. Пуш нервно прыснул в ладошку, Като хмуро посмотрел на нас и продолжил подъем. А меня вдруг охватило волнение. С каждым витком ступеней оно нарастало, сменяясь сильной тревогой. Получится ли отстранить Прима? Ведь это происходит впервые — чтобы хранителя меняли не Овиры, а сами хранители. Все ли пройдет, как ожидают Като и Авадалла? А если Хозим воспротивится их решению и оставить рыжего подле себя? Что стоит богам отменить древний договор, которым ни разу не пользовались?

Уже возле входа в главный зал, Като сжал мою трясущуюся ладонь:

— Все будет хорошо, не дрейфь.

Хмыкнула. Легко сказать, не дрейфь. До сих пор с содроганием вспоминаю окровавленного Пушика и полуживого оракула. Лиус, глядя на нас, еще больше свел брови к переносице, обогнал и, отворив широкие двери, первым вошел в зал. Посреди огромного пустого помещения стоял большой каменный круглый стол, за которым сидели Пелия с Каперием, Прим, в окружении двух сумрачных, и Авадалла в компании какого — то плюгавенького мужичка в маленьких очках. В звенящей тишине мы прошествовали к свободным местам. 'Прям рыцари круглого стола', подумала я, оглядывая массивный круг с изображением Овиров, наложенных один на другой с одного края.

— Тварь, — плюнул мне под ноги рыжий, когда я проходила мимо него. Обернулась и поиграла вытянувшимися когтями с мелькающими искорками между ними.

— Патлы твои рыжие спалю, — спокойно сказала хранителю, зло глядящему на мои руки.

— Ах ты су... — начал подниматься из-за стола Прим.

— Тихо! — рявкнула Ава так, что мужчина плюхнулся обратно на стул, а я дернулась, — как инициатор совета, только я имею право вести ход совещания. И слова здесь еще никому не давала!

Она грозно посмотрела на меня, и я прошла к свободному стулу рядом с Като, гордо вскинув голову. Пелия, прищурившись, следила за моим перемещением, но не удивилась моему появлению, как Лиус. Странно это, очень странно. Даже Каперий смотрел на меня с открытым ртом и пару раз потер глаза. Хмыкнула. Не ожидал меня увидеть, да еще где — на главном совете хранителей. Почему же эта стерва сидит, как ни в чем не бывало?

— Итак, — начала Ава, когда мы все уселись и уставились на хранительницу в ожидании 'старта', — все хранители реальности присутствуют, сопровождающие тоже. Первый совет четырех считаю открытым. Причина собрания — предательство одного из хранителей, умышленный захват единственного оставшегося в живых оракула с целью шантажа первородного отмита. Попытка захватить запретный хран — инфин с неясной, но очевидной целью хищения энергетических потоков из других источников. Обвиняемый — Прим Ренский, хранитель третьей эпохи, подвластной Хозиму — третьему Овиру реальности.

Она повернулась к рыжему:

— Против тебя свидетельствует Пушинакуус Океранус. Свои слова подтверждает первородный отмит, которого ты пытался заставить отыскать и передать ему инфин. Свидетельствует последний оракул Август. В силу плохого состояния здоровья, Август не может присутствовать на совете. Оракул передает свои письменные показания, — она достала золотистый свиток, — после причиненных оракулу тяжких увечий в пыточной в храме хранителя третьей эпохи, Август обязуется предстать для подтверждения написанного, если в том будет такая необходимость.

Я сжала кулаки, наблюдая за нахальным и самодовольным выражением лица Прима. Он сидел, как напыщенный индюк, ядовито скалясь и явно забавляясь происходящим. Мы с Като хмурились, Пелия сохраняла беспристрастное выражение лица, а Лиус и Каперий пребывали в шоковом состоянии, близком к обмороку. Причем наставник периодически посматривал на меня, Каперий же просто сидел, открыв рот, переводя взгляд с Прима на Авадаллу и обратно.

— Свидетельствует последняя осса реальности — Александра Георгиевна Кубань, — строго молвила Ава, а я посмотрела на Като, когда он ей успел мое 'фио' выдать? Тот одобрительно кивнул мне и переключил свое внимание на хранительницу, продолжающую вещать, — именно её заставили добыть инфин, прибегнув к шантажу, пленив отмита и заключив договор с печатью Хозима. Пушинакуус и Саша, прошу подойти ко мне, чтобы закрепить свои показания.

Мы встали и подошли к женщине. Она опустила мою руку и лапку Пуша на пересечение кругов Овиров.

— Подтверждаете ли вы все, озвученной мной?

— Да, — твердо сказала я.

— Подтверждаю, — не менее уверенно произнес Пушик.

Круги на столе полыхнули и свет сконцентрировался на наших ладонях.

— Овиры принимают ваши слова, можете сесть.

Дождавшись, пока мы вернемся на свои места, Ава продолжила:

— Приговор — отстранение от источника и ссылка на запретную землю. До начала голосования, даю слово обвиняемому.

Прим усмехнулся и деловито сложил руки на груди:

— Ваши слова, уважаемая старушка, всего лишь слова. Даже подкрепленные энергией Овиров, они остаются лишь слабым колебанием воздуха. Я отрицаю все вышесказанное и буду настаивать на заговоре против меня всех указанных свидетелей.

Я выпала. Он еще и смеет кидать ответные обвинения?

— А так же, — хитро прищурился рыжий, — подтверждаю свои слова энергией.

Он потянулся через стол и шлепнул ладонь на круги. Те также ярко полыхнули и довольный Прим снова скрестил руки.

— Твои слова приняты, — Авадалла даже бровью не повела на действия рыжего, — даю слово всем хранителям, Като ты первый.

Левир поднялся, но выходить из-за стола не стал.

— Я, Като Миран, подтверждаю слова оссы и отмита. Ко мне Александра обратилась за помощью, когда Прим вынудил её согласиться на кражу инфина, чтобы спасти жизнь Пушинакууса. Отмит оставался в качестве залога выполнения договора. Инфин Приму не был передан, но осса спасла первородного и поклялась верности Ладиру, чтобы печати Хозима спали.

— Что-о-о?! — взревел Каперий и Лиус, вскакивая со стульев.

— Это была вынужденная мера, потому что гарантировать жизнь оссе я не мог, помочь тоже, так как не мог войти в храм хранителя третьей. Но клятва Александры была добровольной, у нее был выбор из других трех Овиров. Хозима она не выбрала по понятной причине.

— Ты теперь брату прислуживаешь? — воскликнул злой наставник. Я поморщилась:

— Никому я не служу, Лиус.

— Александра остается свободной оссой. Я принес ей ответную клятву, — пояснил Като.

— Тишина! — крикнула Ава, — слово давалось только Като, не устраивайте здесь базарный сход!

Лиус как — то странно посмотрел на брата, но сел обратно.

— Продолжай! — велела Авадалла.

— Собственно, я уже закончил, — Като не сводил глаз с Лиуса, — но слова своего не меняю.

— Хорошо. Пелия?

Като сел, а хранительница потянула тоненькие ручки, посмотрела на всех скучающим взглядом и тихо начала:

— Глас о собрании, конечно, очень меня удивил. Я уж и позабыть успела, что был у нас договор такой. Все дела вы мне спутали, созывом своим.

Я заскрипела зубами. Эка цаца важная, потревожили её. Знаю я твои дела, жадюга надменная.

— Скажу так, в услышанное мне слабо верится. Веками мы правим источниками, подэгидные планеты распределены еще создателями, территории тоже и причин предательства Прима я не вижу. У него одна из самых сильных эпох, одни из самых богатых планеты, зачем ему инфин? Тем более Овиры давно молчат, течение жизни стало хаотичным, а мы не можем на него влиять. Каждый заряжает свою энергию, зачем воровать то, чего своего в избытке?

Пелия скучающе закатила глазки, потом недовольно сморщила носик:

— Вы устраиваете здесь форменное представление. Я рада, что отмит жив, но верить ей! — она ткнула в меня пальцем, — по какой — то совершенно непонятной случайности последнее тело оссы ожило и приобрело нехарактерные черты — волосы... глаза... Её начало с запретной планеты! Она сама может быть опасной преступницей, забывшей свои коварные деяния. Как я могу поверить такой оссе?

— Ты что несешь, стервь? — вскочила я.

— Видите? — надменно покачала головой та, — её задевают мои слова, а значит, в них велика доля правды. Зная Прима, и не совершенно не зная начала оссы, я склоняюсь к тому, что она лжесвидетельствует. А так же настаиваю на отправке её начала обратно на запретную планету.

И она чинно приложила ладонь к столу, дождалась светопреставления и уселась обратно. Я же готова была оторвать этой желчной козе голову. Хватая ртом воздух от возмущения, собралась было высказать все, что я думаю, поведать о её изначальных планах на мой счет, но меня остановил Като, жестко взяв меня за плечи и опустив на стул.

— Что — то подобное я предполагала, — сказала задумчиво Ава, — у нас имеются неоспоримые доказательства, подтверждающие слова свидетелей. Рон!

Плюгавенький мужичок достал небольшой сундучок и водрузил его на середину стола. Поправив очки, он завозился с блестящим ключиком, ковыряясь в замке сундука. Прим напрягся, я это отчетливо заметила, а Пелия вдруг забегала глазами. Да что с ней происходит?

— Хочу засвидетельствовать свои слова, — молвила хранительница, — именно я помогала Като в подделке инфина, куда мы поместили часть почтового храна и он записал все, что происходило до распада лжеинфина.

У-у-у. У меня аж ладони зачесались в предвкушении. Ведь я тоже не видела результата. Рыжий нервно сжал подлокотники своего стула, а Рон, наконец, справился с замком и достал небольшой черный ящичек, нажал на крышку, и над столом возникло огромное изображение. Это было как голограмма, полупрозрачное изображение, чуть расплывчатое, но без помех и с полной передачей звука и цвета. Оказывается, запись велась с самого моего перемещения в храм рыжего. Вот Пушик слезно просит меня не отдавать гаду инфин, при этом выглядит чуть лучше, чем тряпка, которой Рина моет полы. Следом меняется кадр, будто в подделку была встроена видеокамера и видно, как я отправляю отмита порталом подальше от всего происходящего. Дальше, вносят заполненные разной энергией шары. Прим довольно махнул рукой, и из принесенных хранов потекли потоки энергии. Раздается щелчок и изображение меняется, показывая, как я произношу клятву Ладиру. Дальше все внимание почтовой игрушки переключается на хранителя, который в ярости смотрел на меня. Тут же побежали кадры, где мое тело поднимается над землей в жуткой неправильно изогнутой форме и слышен мой страшный крик, полный невообразимой боли. Здесь меня передернуло, не хотелось вспоминать об этих моментах. Последними секундами стали изображения, как из хранов энергия перестала тянуться и от инфина отвалилась какая — то часть. Видимо, в этот момент Прим понял, что его обманули, и заорал 'сука'. На этом коробочка перестала передавать записанное, и крышка захлопнулась с шумным эхом, распространившемся по залу. Все молчали и переваривали увиденное. Я видела, как ходили желваки на лице Като, он явно был в ярости и сверлил Прима глазами. Рыжий сидел чернее тучи.

— Что ж, — промолвила Ава, нарушая тишину, — доказательства очевидны. Приступим к голосованию. Есть два слова 'за' и 'против'. Согласно договору, выбор будет связан со всеми энергетическими потоками. Начнем.

Она ловко запрыгнула на середину стола, опустилась и прижала кулачок к небольшому черному овалу. Тот опустился в стол, хранительница вернулась на место и начала что — то шептать. Из углубления потянулись светлые нити энергии, белые, голубые и зеленые, оплетая хранителей. Они набирали силу и свет, становились ярче и толще. Прим было дернулся, но нити сжали его тело, не давая пошевелиться. Вскоре цветное плетение опутало тела настолько, что их невозможно было разглядеть, образуя искрящийся кокон вокруг каждого хранителя эпох. Еще через мгновение всех нас мягко отодвинуло от стола и энергия Овиров, переплетаясь, оградила сопровождающих высокой стеной, слепящей глаза. Я зажмурилась, не выдержав яркого сияния, но уже через минуту оно резко сошло на нет. Перед нами была глухая черная каменная стена.

— Что это? — спросила я, подходя к возникшей преграде. Потрогала и постучала по гладкой поверхности. Камень был ледяным.

— Странно, — произнес Каперий, — должна быть только энергетическая граница. Пока длится голосование — это своеобразная защита. По договору, на время выбора все хранители становятся смертными, чтобы их слово могло подкрепиться сразу всеми четырьмя энергиями Овиров, не входя в конфликт с главенствующей энергией хранителя.

— Значит, этой стены тут быть не должно? — спросил Лиус и ударил по ней. Черный камень поглотил звук удара.

— Не должно, — настороженно сказал Каперий.

Я начала волноваться. Что они там делают? Почему так долго голосуют. Мы подпирали стенку какое — то время, как вдруг сумрачные, сопровождавшие Прима, упали на четвереньки и начали обнюхивать часть черного камня, как собаки, водя носами по холодной преграде. Все это время мы машинально держались от них подальше, украдкой наблюдая за неподвижными амбалами, стоявшими метрах в десяти от нас. Сумрачные менялись. Их плечи резко раздались, послышался треск костей, черный дым обволакивал тела, кожа разрывалась, обнажая обломанные кости. Один из них выгнулся и протяжно завыл, а от второго отделился еще один сумрачный и поднялся. В его глазах плескалась сама тьма, заполнив глазницу и вытекая с одного краешка черной тоненькой струйкой. Но опять упал и с рычанием согнулся пополам, увеличиваясь в размерах.

— Святые небеса, — прошептал Каперий и испуганно попятился назад, развернулся и побежал к выходу. Но проход к лестнице закрыла такая же черная стена. Прислужник Пелии смачно впечатался в неё со всего размаху и осел, оглушено тряся головой.

Вой сумрачного прекратился, и он тоже отделил от себя еще одного темного. Теперь все четверо мужчин корчились на полу. Их лица странно преображались, челюсти раздались шире, обнажились острые клыки, кости продолжали трещать и чудовища разделились еще раз. Лиус схватил Пушика и задвинул меня и его за свою спину, наблюдая за множившимися телами.

— Это еще что за твари? — спросил он, не спуская глаз с чудовищ.

— Похожие амбалы были в храме у Прима, — ответила я, выглядывая из-за спины наставника, — но эти другие. Те просто здоровенные мужики и в зверей не превращались. Подвинься.

Я встала рядом с Лиусом и достала свиксы.

— Убить их как знаешь? — он тоже достал меч.

— Другие растворялись в дыму, когда я их резала, эти не знаю.

Он глянул на меня и хмыкнул:

— Резала?

— Я больше не та испуганная осска, — приосанившись, ответила я.

Наставник не успел ответить, потому что восемь новоявленных сумрачных, до неузнаваемости изменившихся и превратившихся в полузверей, разом зарычали, вскочив и обернув на нас свои разросшиеся головы. Из глаз чудищ текли тонкие черные струйки вязкой жидкости. Один, который завыл самый первый, пригнулся, словно готовился к прыжку, и медленно начал приближаться.

* * *

— Твой голос, Като? — спросила Авадалла, спустя время, когда сияние опало.

— Да, изгнание, — ответил хранитель, напрягшийся от хлынувших ощущений. Все тело ломило, он, будто чувствовал течение крови по венам и стук своего сердца, а так же холод, идущий откуда — то со спины.

— Пелия, твой выбор? — продолжала Ава, и хранитель заметил, как её руки чуть подрагивают. Осанка женщины изменилась — она сгорбилась под гнётом навалившихся лет, а седина в её уложенных в высокую прическу волосах потускнела и осалилась.

— Сделаю выбор после слов Прима, — жестко ответила Пелия, охватив руками свои плечи, холод достал и её нежную кожу.

— Мой выбор — изгнание, — простонала ведущая и обмякла, упав на колени, не в силах больше держать разрастающиеся артритом колени, — Прим, выскажись.

Като хотел было ей помочь, но тускло светящиеся нити энергии не отпускали хранителей, позволяя передвигаться лишь в паре метров от себя.

— Мой выбор... — Прим хлопнул в ладоши, — он только мой. И не в вашу пользу.

Хранитель захохотал и еще раз звучно ударил ладонью об ладонь:

— Глупцы! Не только знания об инфине живы в подэгидных мирах! — рыжий свел руки, рыкнул в них что-то и раскинул ладони, с которых вырвался серо — черный дым.

— dar nite, — донеслось до Като, и он увидел, как плетение энергий, отделявших хранителей от сопровождающих подернулось и затянулось глухой черной стеной.

— Dar har! — вскричал Прим, и обвязывающие людей путы энергетических нитей растворились в воздухе. Тут же, сквозь каменную стену, донесся глухой вой, еле прослушиваемый сквозь черную толщею.

— Голосую против, — засмеялась Пелия, — ваш договор — дурацкая игра Овиров, уверенных, что мы им никогда не воспользуемся. Сплошные дыры и недосказанность.

— Пелия, — прошипел Като, доставая меч, — Даже минуя обещания богов, ты разве не с нами?

— Я ни с кем, — надменно промолвила хранительница первой эпохи, — но Прим мне обещал даже твои территории. В это верится с трудом, но так хочется в это верить.

Она мечтательно прикрыла глаза и зашла за спину рыжего.

— Какие чудные ощущения, — оскалился Прим, — я их предвидел. Как только эта сука, принеся верность Ладиру, начала умирать на моих глазах, я сразу продумал пути выхода. Ваша осса мне семечка, она одна, еще и сердобольная, вообще лишь жалкий кролик среди охоты мадованских шигров.

— Решил с Форуса убежать? — подала голос Ава, силясь встать, но не смогла. Если бы голосование завершилось, она бы снова наполнилась энергией Виура, но странные выкрики и сопротивление Прима оставили её в состоянии, близком к смертной женщине.

— Разве в нашей реальности побег актуален? — хохотнул Прим и прислушался к шуму, доносившемуся из-за стены, — все правильно, щенки. Attach!

И тут же развернулся к Като:

— Беги обратно, за свои черные скалы, жалкое подобие правителя, — хохоча, прокричал рыжий, — твой жалкий кусок землицы ничто, по сравнению с тем, что я получу. Оставлю тебя, как музейный экспонат, якобы правящий частичкой реальности.

Прим сделал пасс рукой и возле него заструился дымчатый вихрь, охватывая руку повелителя до локтя. Он бросил дым в Авадаллу и та со вскриком ударилась о стену и упала без сознания. Като бросился к ней, призвал Ладира, коснувшись кулаком правой руки сердца, затухающе стучавшего в груди хранительницы. Но не нашел откликов, завершения голосования не было и все хранители сейчас были простыми смертными людьми. Что за черный дым, рассеивающий энергетические путы? Ава умирала, это левир понимал. Он встал и яростно взглянул на довольного Прима.

— Ты что творишь? Верни её к жизни!

— Еще чего, — расхохотался рыжий, — пусть сдохнет вместе со своими болотными топями.

— Прим, — Пелия легонько тронула плечо злодея, — ты обещал.

— Ах, да, — ухмыльнулся тот, — прости Като. Но все — таки тебя я не оставлю.

И он послал дымящуюся струю в мужчину. Тот ловко увернулся и ринулся на хранителя, не дав ему собрать новый виток дыма, подсечкой сбив того с ног. Прим хотел встать, но Като прижал его и перехватил черную руку. Пальцы обожгло, но он только крепче сжал кисть, придавливая ее к полу.

— Я человек, но ты забыл, кто я, — прорычал он в лицо рыжему, — забыл, что Ладир и мне даровал воинские тайны.

Он вывернул руку, послышался треск костей и Прим взвыл. Пелия кинулась на спину Като, обхватив его шею, и попыталась оттянуть назад, но женская сила, не подкрепленная Огнэмом, сильно уступала физической мощи правителя четвертой. Он схватил её и отшвырнул, как плешивую кошку, но рыжий успел воспользоваться паузой. Сжав зубы, он сделал мах сломанной рукой, шепнул что — то, с руки полетел дым, окутывая стол переговоров и возвращая на место овал, вдавленный Авадаллой до начала голосования. Еще одна часть дыма расползлась по стене, и та осыпалась черным пеплом.

* * *

Мы прыгнули одновременно. Я и сумрачный полузверь. Его челюсти раскрылись, непропорционально огромная пасть попыталась дотянуться до моего горла, но я резко ушла вниз и скрестила мечи над собой. Тело шмякнулось с противным звуком, а отсеченная голова по инерции пролетела дальше и упала у ног Лиуса. Тот восхищенно присвистнул, но тут же кинулся ко мне, отбивая атаку другого чудовища. Отбросив свиксы, я вытянула когти и пронзила молнией двоих сумрачных, одного за другим. Те взвыли и рассеялись, оставив после себя лишь черную дымку.

— У тебя получилось! — вскрикнул Лиус, отсекая голову от зверя.

— Я же говорила! — крикнула в ответ, собирая энергию в кончиках пальцев и направляя удар еще по двоим.

Оставшиеся в живых два зверя отскочили к дальней стене и дым вокруг них заклубился еще сильнее, а протяжный вой вынудил прижать руки к ушам. Они стремительно делились, и уже через мгновение, вместо двоих сумрачных переда нами стояла целая толпа когтистых тварей, припавших на четвереньки, готовых к прыжку.

— Тьма, — выругался Лиус, вставая в боевую позицию.

— Скотина Прим, — плюнула я, и искры между коготками засияли еще ярче.

Тут рухнула стена, и мы все повернули головы. Я увидела поверженного Прима и Като, схватившего рыжего за руку, неправильно выгнутую и окруженную черным дымом. За ними с колен поднималась Пелия.

Мой хранитель сжал горло предателя свободной рукой, Прим прохрипел с выпученными глазами:

— Attach.

И сумрачные бросились на левира, сбив его с ног. Сразу два зверя вгрызлись ему в плечи, оставляя после своих зубов глубокие рваные раны.

— Нет! — закричала я и бросилась к Като, в прыжке пронзая когтями головы чудищ. Откинув их от Като, я с тревогой осмотрела раны. Они молниеносно затягивались на теле хранителя, срастаясь с зеленоватым свечением.

— Энергия вернулась, — он облегченно выдохнул и вскочил, — надо добить тварей.

Я кивнула и бросилась в кучу сумрачных, теснящих Лиуса к вжавшимся от страха Пушу и Каперию. Като бросился к неподвижно лежащей Аве и прислушался, дыхание, неровное и прерывистое, все же было. Жива, отметил он про себя.

— Лови, — крикнул Лиус, швыряя брату большой клинок. Тот ловко перехватил его в полете и бросился на помощь, разрезая нападавших зверей.

— Когда ж ты сдохнешь?! — заорал мне Прим и медленно начал отходить в толпу сумрачных, окруживших своего хозяина.

— Только после вас, — крикнула я в ответ и получила болезненный укус в руку.

— Ах ты ж зараза, — прошипела, протыкая черные глаза зверя. Боль только разозлила и я пошла на Прима, расшвыривая молнии, убивая сумрачных, с шипением превращавшихся в дымок. Уже почти приблизилась, оставалось по одной твари, стоящих возле рыжего, но не идущих в атаку. Хранитель смекнул, что остается без своих призрачных защитников и спешно начал что — то шептать. Его руки окутались черным дымом, который заклубился и пополз вниз охватывая тело предателя. Я рванула было вперед, как острая боль пронзила справа, и стало трудно дышать. Я удивленно посмотрела вниз, и увидела окровавленное лезвие своего свикса, торчащее из моих ребер.

— Прим! Подожди меня, куда ты? — крикнула Пелия и, опустив рукоятку свикса, который вогнала в спину оссы, метнулась к исчезающему в дыме гаду. Ворвалась в разрастающийся тьмой поток и тот с громким хлопком резком сомкнулся в одну маленькую точку, и распался черными искрами. Оставшиеся сумрачные закатили глаза и повалились, тоже рассеиваясь в дым.

Я смотрела на это отстраненно, как на фантастическое кино, мое сознание ускользало, а в глазах начала появляться красная пелена. 'Вот и всё, что ли?', подумала я, рухнув на колени. Глупо как -то, и не правильно, и не вовремя, хотя разве можно умереть вовремя?

Ко мне кинулись друзья, Като осторожно обнял обмякшее тело:

— Саша, девочка моя, не умирай, слышишь? Потерпи, совсем чуточку, держись милая.

Я улыбнулась красивому обеспокоенному лицу хранителя и провалилась в бездонную тьму.

Часть третья. 'НОВЫЙ ПОРЯДОК'

Глава 20. Затишье

Я падала. Нет, не падала, ощущение было больше похоже на полет, только вот куда и как, не понятно. Тьма вокруг меня была густой и вязкой, как желе, но я все равно чувствовала, как меня куда — то тянет. Вокруг разливалось мягкое тепло и накатывало удивительно спокойствие, блаженное и сладкое, будто я получила что-то очень желаемое и больше мне никуда не надо торопиться. Было легко и ощущение счастья поглощало сознание. Немного погодя, тяга начала приносить дискомфорт и я поежилась, стараясь отвязаться от того нечто, что тащило меня. Вдруг меня сжали и тяга усилилась. Теперь я старалась освободиться от невидимых тисков еще сильнее, но с каждым усилием тиски сжимались еще крепче, а тяга стремительней набирала скорость. Не знаю, сколько длилось наше противостояние, но когда я подумала, что сдавили меня так, что можно лопнуть, впереди вспыхнула яркая вспышка и я резко полетела в неё, очутившись в знакомом салатовом пространстве.

— Ух, еле успел.

— Ладир? — спросила я зеленое свечение, и передо мной материализовался мой старичок — отец.

— Что ж ты, Сашенька помирать вздумала? — спросил он с легкой улыбкой, — не такую судьбу я тебе готовил, чуть все карты мне не поломала.

— Я умерла? — удивилась, садясь в заботливо сотканное из энергии мягкое кресло. Вспомнила! Меня Пелия заколола, и нахмурилась, — Выходит, получилось у этой гадины? Со спины, как тварь, рубанула.

— М-да. Неожиданно вышло. И увидеть нельзя было, в том храме наша энергия нам неподвластна, сами придумали, сами и напоролись.

— Ты меня вернул, зачем? — я прикрыла глаза, — там так хорошо было, темно, правда, но очень хорошо.

— Хочешь обратно? — засмеялся Ладир.

Я подумала, друзья мои наверное горюют, и Прим куда — то исчез вместе с предательницей. Нет, не хочу обратно умирать и отрицательно покачала головой:

— Не. Спасибо тебе. Ты сказал, еле успел, выходит, не всесильны ваши высочества?

— Пожалуйста. Смерть — блаженное забвение, Саш. Нет ни ада, ни рая, как вы сами себе придумали на Земле, — он опять усмехнулся, — начало невозможно вернуть, если оно само этого не хочет. Еще пару часов, и я бы не смог вытянуть тебя из этой ямы. Созданная нами, она, опять же нам не всегда подвластна, так нужно. Для порядка.

— Зачем ты вернул меня? — ох и намудрили же Овиры с реальностью своей.

— Я не хочу, чтобы ваш мир канул в забытье, но мои братья уже готовы уйти. Ты поможешь удержать баланс и реальность останется. Может, не в таком виде, как сейчас, но вы будете жить.

— Ты тоже уйдешь?

Ладир погрустнел:

— Да.

— Почему? Пусть уходят остальные, тебе же не обязательно следовать за Овирами? — тоже расстроилась я, не знаю, почему.

— Мы связаны, можно сказать, одно целое. Невозможно разделиться.

— Но как я удержу этот ваш баланс? — опять на меня возлагали важную миссию.

— О-о-о, — протянул 'отец', — ты сама поймешь. Еще рано, поэтому пока... возвращайся на Форус, девонька.

Он дохнул на меня блестящим лучиком энергии и я снова погрузилась во тьму.

Выплывала тяжело, с жуткой болью в легких и слабостью. Открыв глаза, я увидела сидящего напротив меня Като. Его голова была опущена, а легкие размеренно вздымались. Он спал. Я попробовала пошевелиться, но смогла лишь чуть-чуть приподнять руку, что сразу же отозвалось новой волной боли, концентрирующейся в правом боку.

— Като, — шепнула я, но он не услышал. Тогда, собрав всю волю в кулак, попробовала сказать громче, — Като!

Он поднял на меня мутный взгляд и я, превозмогая слабость, улыбнулась:

— Привет красавчик.

Хранитель помотал головой, рассеивая сонное наваждение, но я не закрывала глаз, усиленно пялясь на левира.

— Саша, — Като облегченно вздохнул и вихрем переместился к моей постели. Осторожно взял мою руку, — святые Овиры, как ты нас напугала. Выглядел он неважно, темные круги залегли под глазами, коса растрепалась, а короткие прядки спереди торчали в разные стороны, да и скулы стали более очерченными.

— Ты что...

— Не говори, тебе нельзя пока, — остановил он, — сейчас попьешь немного и поспишь, хорошо?

Я кивнула, и он влил в меня несколько ложек теплого травяного отвара не очень приятного вкуса, но роптать на это сил не было. Сразу повело потолок, и я улетела смотреть тревожные сновидения. Почувствовала только легкое поглаживание по щеке.

Когда очнулась снова, увидела Пуша, закачивающего в меня энергию из лекулуса. Тонкие салатовые струйки впитывались в мою раненую грудь и бок, разливаясь обезболивающими волнами, даря облегчение и некоторую бодрость.

— Залечишь, Пушик, — тихо сказала я. Он ойкнул, чуть не выронил хран, но вовремя схватил покрепче и улыбнулся.

— Это всего лишь пятьдесят шестой, — сказал он, обрезая энергетический поток, подходящий к концу, — и только девятый, который начал помогать.

Я удивленно посмотрела на него.

— Остальные поддерживали тело, потому что Като не хотел, чтобы мы тебя хоронили, Саш, — Пушик вдруг всхлипнул, сел в ногах и обнял мои лодыжки, — мы все уже смирились с твоей гибелью, только горевали очень. Прости нас, Саночка, один Като не верил, что ты умерла. Но ведь ты была мертва! Мертва, моя девочка.

Я поняла, что сейчас кто-то разразиться горючими слезами и поспешила утешить:

— Пушик, я и была мертва, — черт, начало не очень утешительное, — меня Ладир спас, не зря я ему верность принесла.

— Да ты что?! — поразился отмит, — обязательно помолюсь у его источника. Да что там — мы все принесем ему свои дары за твое спасение!

— Не думаю, что ему это нужно, — хмыкнула я, но Пуш не расслышал, продолжая сжимать мои ноги, — долго я была...в отключке?

— Две недели, — сказал вошедший Като. Он держал в руках поднос с едой, и какими — то склянками, — говоришь, Ладир тебя спас?

— Да, сказал что я ему помогу.

Като споткнулся и поднос полетел в Пуша, но тот успел перехватить его.

— Ладир говорил с тобой?

— Немного, — совсем мозги не соображают от слабости. Отмит и хранитель теперь сидели возле меня и взирали, как на диковинную экзотическую зверушку, — ну, что вы смотрите так? Спас, поболтали немного и отправил меня обратно на Форус.

— А о чем вы говорили? — Пуш первый взял себя в руки.

— Не помню, — буркнула я, — и вообще есть хочу.

Като спохватился и поставил передо мной поднос. Кормил он меня с ложечки, так как в моих руках она упорно не хотела задерживаться, и я облила одеяло. В его глазах было столько нежности и заботы, что я смутилась и прежний аппетит куда — то улетучился.

— Спасибо, — сказала, когда он отставил еду.

— За что?

— За веру. Все остальные, как я поняла, уже готовились к пышным скорбным процессиям.

— Пожалуйста, — улыбнулся Като, — как чувствуешь себя?

— Много лучше. Като, что случилось в том храме? Куда делись Пелия и Прим? Все целы? Что теперь будет? Почему ему удалось остановить голосование?

— Эй, эй, — рассмеялся он, — по порядку. Может, подождешь с вопросами, пока не поправишься?

Я отрицательно покачала головой:

— Я заснуть не смогу, пока все не узнаю.

— Ну хорошо, — он придвинул стул поближе, — Прим и Пелия сбежали. На Форусе их нет, подозреваю, что они прячутся на одной из подэгидной их эпохам планете, но отследить это сложно. Мы работаем в этом направлении.

— Как сбежали? — удивилась я, — а источники?

— Брошены. Точней были брошены, но оба храма заполонили сумрачные и ящеры. Никому не дают подобраться к ним. Выбросили партии заряженных хранов и народ их смел в первые же дни. А дальше они заперли входы. Непонятно зачем, все равно заряжать храны никто, кроме хранителей не может.

— Но, разве хранитель может оставить свой источник и уйти на другую планету?

— Кончено, мы привязаны к силе Овиров, но подпитка жизненных сил происходит в любой точке реальности. Ведь мы тоже были когда — то обычными жителями. Без источников им не зарядить храны. Подозреваю, что Прим нашел способ делать это удаленно, и будет, но не для народов Форуса. Хотя... кто знает, что они готовят, раз ящеры не дают никому войти в храмы.

— А как же жители? И почему Пелия бежала с ним? — ой что-то мне не нравилось это все.

— Сейчас поток беженцев только набирает силу. К нам он не такой сильный, но к Авадалле народ бежит с обоих эпох. Уже сообщают о первых погибших в болотных топях. Ава быстро оправилась от ранения и теперь работает без остановки. Наши партии хранов тоже отправляют бесплатно почти каждый день.

— Ты впускаешь народ?

— Нет, но посильную помощь оказываю. Лагери основаны возле озера и у стены забвения. Саша, наша территория не выдержит такое количество людей. Они потопчут весь урожай, и нам самим будет нечего есть. Мы отправляем партии хранов и продовольствия, заставляем их вернуться в свои дома, работа ведется, не переживай.

— Но ведь так не может продолжаться бесконечно? — я переживала.

— Да, и мы не можем знать, что задумали предатели. Но, то, что их двое, усложняет ситуацию на Форусе, — Като грустно покачал головой, — это начало войны, не иначе. Алчность Пелии подстегнула её на предательство. Прима подстегнула глупость, и опять же жадность. Кстати, мы так и не смогли определить, с какой планеты сумрачные. Очень странные создания, как будто в них нет начал, ненастоящие, как куклы.

— Почему война? — последнее слово произнесла шепотом, стало страшно.

— Потому что Форус, по сути, разделится со временем на два противоборствующих лагеря, но с Пелией и Примом останутся лишь те, кто был сломан под страхом, и старые народы, у которых начала очень привязаны к энергиям Овиров. Зато у них есть эти ящеры и еще и сумрачные, а это гораздо больше, чем было у Коруна, — Като потер лоб, — а осса у нас одна.

— Зато какая, — попыталась пошутить я.

— Единственная, — отрезал левир, — и в драке участвовать не будет.

'это мы еще посмотрим', — подумала я, но вслух сказала:

— Когда, ты думаешь, объявят военное положение?

— Как только мы поймем, что нужно предателям. Неделя, самое большее десять дней. Раньше они не нападут, им тоже нужно силы собрать, а мы уже подтягиваем к четвертой отряды из армейских школ. Сейчас мы отправили Скакуна, чтобы он нашел хранителей, и, по возможности, выведал их намерения.

— Скакуна?

— У нас тоже есть свои хитрости, — ухмыльнулся Като, — это одно из лучших изобретений отмитов, которое мне удалось сохранить. Раньше он был без надобности, но и его время пришло. Это хран — шпион с портальной возможностью перемещаться по всем планетам реальности, записывать происходящее и передавать мне. Отсюда же я могу им управлять. Правда команды доходят с опозданием, есть риск быть обнаруженным, но я осторожен, Саш.

— Вот бы посмотреть на другие планеты, — мечтательно произнесла я.

— Завтра, — ласково сказал Като, — сегодня Пуш тебя долечит, ночь пролежишь, завтра можно будет вставать и выходить. А мне пока надо идти, я еще проведаю тебя.

Я кивнула и Като вышел, не забыв при этом нежно пожать мои ладони. Надо же, теперь я ему телом своим целым обязана, а то плевалась бы сейчас земелькой сырой. Представила себе картину и хохотнула. Да, оживший зомби оссы, чумовая картина. Пару часов меня никто не беспокоил, потом забежал Пуш и истратил на меня еще три лекулуса, затем Рина поменяла повязки. Только сначала она меня всю исцеловала, отметила потом, что от раны остался только шрам. Пока никого не было, я даже умудрилась прогуляться в уборную, простите, в ушах булькало, а мелкое корытце под кроватью никак не прельщало к использованию. Поспать мне не дали, Клара и Рина пичкали меня едой, мазали почти исчезнувшие синяки, причитали по поводу грядущих событий, костерили хранителей по чем свет и даже меня немного поругали.

— Да я же поседела на пол головы, когда твою тушку привезли на этом черном чудовище, — чуть не рыдала Рина.

— Гизмур здесь? — обрадовалась я.

— Здесь, жрет за десятерых, и мясом не брезгует, — ворчала женщина.

Ох, как хочется полетать на моем милом муке. Завтра же прокачусь.

— Мы уж хоронить тебя думали, да Като не давал. Бегал в храм к источнику, закрывался там, потом опять к тебе. Не ел, не спал, все возле тебя сидел, — рассказывала Клара, — всех своих советников на уши поставил, чтобы обстановку разведывали, да помощь организовывали, а сам торчал тут, как крыч черноперый.

Мне очень приятно было это слышать. Волновался, да еще и закопать не дал. Устану благодарить.

— Пролили мы слёзонек, утопиться можно было, — поддакивала Рина.

— Всё — всё. Поняла я, — я замахала руками и запричитала им в тон, — простите меня родненькие мои, я больше так не бу-у-уду, честно-честно.

Сейчас сама разревусь.

— Да уж, потрепала нам ты нервов, — смягчились разом обе, видать сразу такого результата добивались.

— Кхм, — раздался вежливый кашель у дверей, — разрешите посетить пациентку?

Я повернулась и увидела Лиуса, скромно топтавшегося в пороге комнаты.

— Проходи, — я улыбнулась и присела повыше. Клара и Рина вежливо собрались на выход, взяв с левира слово, что он не будет долго утомлять меня разговорами. И волноваться мне нельзя и вообще, вот завтра на ноги встану и сама приду. Я прятала смешки, сами чуть не заморили болтовней. Наконец, они ушли, прикрыв за собой дверь, а Лиус достал из-за спины маленький букетик цветов, очень похожих на лесные гвоздики.

— Спасибо, — поблагодарила я, приняв букет и вдохнув терпкий аромат. Точно, гвоздики, только на Форусе их называли акмарак.

— Как ты? — спросил он, присаживаясь на стул рядом с кроватью.

— Лежать надоело, а так все в порядке. Жива и здорова. Пуш в меня столько энергии вкачал, что лопнуть можно.

— Отмит знает, как помочь, — кивнул он.

И мы замолчали. Его взгляд задумчиво блуждал по моему лицу, а я просто ждала продолжения. Что я могла сказать наставнику? Что он слепой дурак, не видел гнилой натуры Пелии? Да он, наверно, и сам это понимает, зачем давить на больное?

— Я был не прав, Саша, прости меня, если сможешь, — он вдруг взял мою ладонь, наклонился и прижался к ней лбом, — я во многом был не прав, но перед тобой вдвойне. Должен был разобраться в тебе, дорогая оссочка. Прости старого солдафона, постоянная муштра выветрила из меня душевную проницательность, а ведь ты напрямую говорила мне, что планы Пелии претят тебе, пыталась раскрыть мои глаза на её сущность. А я не видел, она много веков помогала мне строить военные гарнизоны, организовывать обучение, отлавливать в мертвом лесу бандитов, и я как преданные пес, носился по её поручениям. Да что я себя оправдываю? Я ведь когда искал тебя, злился и по её же указке строил тебе страшные наказания в своей голове. Я совсем не видел в тебе твое особенное начало, точнее видел, но не хотел видеть. Привык считать, что осса — послушный воин, не замечал, что план Пелии попахивает навозной куч... прости, в общем, план её никудышный. Прости меня, Саша.

Ну вот. И сам все сказал, даже заставлять не надо было. Я приподнялась и погладила его по голове свободной рукой.

— Лиус, я не держу на тебя зла. Я даже пыталась понять твои мотивы. Вам, бессмертным наверняка невероятно сложно оставаться людьми. Но глаза твои, надеюсь, раскрылись.

Он нежно поцеловал мою руку и потерся о нее многодневной щетиной.

— Еще как раскрылись, помогли раскрыть, — он усмехнулся, — больше этого не повторится. Я присягнул на верность Ладиру.

— Ничего себе, — удивилась я, — Като заставил?

— Почему же? Я сам.

— Вы помирились?

— Мы и не ссорились. Просто не понимали друг друга, но я надеюсь, что это в прошлом. Пока тебя не было, — мягко назвал он мою смерть, — я погулял по четвертой и должен признать, что он многого добился. Остальным хранителям и не снилось.

— Но что же вы не поделили? — Като мне не рассказывал, и я понадеялась, что брат будет более открытым.

— Взгляды на жизнь, — уклончиво ответил он. Я хотела обидеться, но он сменил тему, — зато сейчас мы вместе. Мои отряды стягиваются к четвертой. Не все, многих удержали сумрачные. Основные гарнизоны были расположены на территории первой, но доверие мне, как главнокомандующему, сильно.

— Като говорил, что будет война.

— Скорей всего. Но мы сделаем все возможное, чтоб избежать её.

Он не отпускал мою руку, продолжая прижимать её к своей щеке, гладил ладонь, а по моему телу разливалось приятное тепло. Все же черноглазый красавчик влиял на меня, как неотразимый представитель мужеского пола. Я смутилась, но руку не убирала, приятно же.

— Ты надолго здесь?

— Если все закончится хорошо, думаю перенести основной штаб к побережью. Навсегда, наверно, — он улыбнулся и в глазах его заплясали искорки.

— Сосед, — ухмыльнулась я.

— Сосед, — согласно кивнул он. — Ты точно меня простила?

Я не выдержала и тоже погладила его по щеке.

— Простила Лиус, не беспокойся. Главное ты сейчас здесь, с нами.

— Я смотрю, вы очень соскучились, — раздался гневный голос Като, бесшумно открывшего дверь, — не буду мешать.

Он резко развернулся и шандарахнул дверью так, что грохот наверно услышало пол эпохи.

— Като! — Крикнула я, поспешно отрывая руку от лица левира, — постой!

Но он меня уже не слышал. Я расстроилась. Представила себе картину, какую он увидел, зайдя сюда, и еще больше сникла.

Убрав руку и отняв у левира вторую, грустно посмотрела в окно. Видел бы он свои глаза, разве что молнии не метали.

— Саша? — подал голос наставник.

— Я очень устала Лиус, и хочу спать, — ответила, не поворачивая головы.

— Хорошо, — тихо сказал он и поднялся со стула, — до завтра?

— До завтра, — буркнула я, чувствуя, как слеза побежала по скуле. Чего он опять взбесился?

Лиус ушел, а я повернулась на здоровый бок и постаралась уснуть.

* * *

Следующий день начался с того, что меня растормошил Пуш, залив в меня еще пару лекулусов, после чего удовлетворенно отметил, что я готова 'к бою', и Като ждет меня в храме, потому что обещал показать другие планеты. Это подстегнуло и собиралась я со скоростью грациозной лани, роняя по комнате предметы туалета и расшвыривая тряпки, думая при этом, что одеть.

До храма меня провожал Лиус, придерживая за локоть, хотя чувствовала я себя почти прекрасно. Немного ныл бок и кружилась голова, но в целом, готова была бежать вприпрыжку. Наставника мои увещевания по поводу отличного здоровья не пробирали, поэтому я оставила попытки вырвать руку и в храм мы вошли как чинная парочка. В зале меня снес красный вихрь.

— Са-а-аша! — заорал Лютиций, сгребая меня в охапку, — живая, моя маленькая. Я знал, я верил! И Като был прав!

— Прав, прав, — сипела я, — если ты меня сейчас не отпустишь, Лютик, я повторно завернусь.

— Прости, — ойкнул он и чуть разжал объятья, — никуда тебя больше не пущу! У меня мозги чуть не вытекли от переживаний.

— Рада, что не вытекли, — засмеялась и погладила стражника по плечу, — в кабинет?

Он подмигнул, и мы исчезли, предоставляя Лиуса самому добираться наверх. Появились мы перед Като во всей красе — я счастливо смеялась, красный держал меня на руках и причитал о своих переживаниях, но хмурый взгляд хранителя заставил его резко замолчать. Он осторожно поставил меня на пол, поклонился и исчез. Я подошла к столу и села напротив левира.

— Привет, бука, — мое хорошее настроение его угрюмое выражение лица мне не портило. Ночью, когда я вертелась по кровати, в попытках заснуть, решила, что красавчика надо попробовать довести до кондиции и вспышки его ярости игнорировать. Да, признаюсь, я хотела повторения того поцелуя, до жути хотелось, но лезть вперед с инициативой не входило в мои планы. Либо пусть уже признается и перестанет сопротивляться, либо держится от меня подальше.

— Бука? — вскинул бровь черноглазый хранитель.

— Что — то типа вредины, — отмахнулась я, — ну? Где скакун?

— У источника, — ответил мужчина, — его постоянно нужно поддерживать энергией.

— Тогда чего мы ждем? — улыбнулась я и пошла на выход, возле двери остановилась и обернулась, — что расселся? Показывай.

Като хмыкнул, поднялся с кресла и последовал за мной. В коридоре мы столкнулись с Лиусом, и он молча потопал за нами. Пока мы спускались к источнику, я размышляла, стоит ли признаться левирам в своих способностях управлять энергией Ладира. С одной стороны немного боязно было, вдруг Като подумает, что я мечу на его место? А мне даром не надо, слишком почетно и... хлопотно. Не для меня уж точно. С другой, вдруг это знание как — нибудь поможет в борьбе против сбежавшей парочки зарвавшихся хранителей? В голове возникла совсем дурная мысль, но проверить мои предположения пока не было возможности. Нет, пока не буду говорить, вот, если эта дурная мысль станет совсем себе очевидной и проверенной, тогда признаюсь.

В пещере с источником уже стоял красный, раздвигая мягкие кресла поудобней. Слева от полыхающего изумрудного костра, в паре метров над землей висел огромный плоский овал с гладкой мутной поверхностью. Овал окружало пламя Ладира, тянувшееся толстым лучом прямо от костра.

— Садитесь, — сказал Като, а сам подошел к висящей штуковине. Он провел ладонью по поверхности и что — то прошептал. Муть развеялась, и мы увидели небольшую мостовую, залитую дождем и сверкающую в сумерках.

— Это скакун? — спросила я, глядя, как изображение перемещается со скоростью гоночной машины. Только картинка подрагивала, будто камера была установлена на каком — то зверьке, и он сейчас мчался по мокрым булыжникам.

— Да, мы видим то же, что и его глаза. У этого храна нет звука, но он настроен на поиск всплесков энергии, а также на привязку к источнику. Так что наших беглых хранителей сразу почует.

— А какая это планета?

— Тернолис, — ответил Като, садясь в кресло, — я решил начать с планет, подэгидных Приму. Это та самая, откуда Корун перемещал своих ящеров.

Я заинтересованно уставилась на изображение — мимо бегущего скакуна мелькали невысокие темные домики, не больше трех этажей. Полукруглые окошки в них были сплошь черные, ни в одном не горел свет, будто наш хран мчался по мертвому городу.

— А где же жители? Почему в окнах нет света?

— Здесь он не нужен. Ящеры видят по-другому, — пояснил хранитель и повернул кисть перед собой. — Пусто. Отправим — ка его на Морэм.

Он опять что-то шепнул, и изображение подскочило, а темный город начал стремительно уменьшаться. Дальше картинка повернулась в небо, усеянное звездами, и овал озарился яркой белой вспышкой. Я зажмурилась, но изо всех сил щурилась, пытаясь рассмотреть межпланетарный переход.

— Не пытайся, Саша, — подал голос Лиус, — в переходе энергия находится на пике, это вредно для глаз.

Я его не послушала и продолжала щуриться. Вскоре, сияние пропало, и взору предстала космическая картина со стремительно приближающейся красной планетой. Еще через минуту скакун мчался по огненному морю, а в отражении оранжевой жидкости картинка передавала причудливого паучка с крыльями. Насекомое переливалось и отражало волны, а лапки мелко подрагивали.

— Он живой? — спросила, переводя взгляд на хранителя.

— Нет, но хран напрямую подпитывается от источника Ладира, поэтому он кажется живым, — пояснил Като.

Мы еще какое — то время наблюдали за перемещением паучка, который пронесся по планете, как реактивный самолет, так что моя голова успела разболеться от мельтешащих изображений. Левир объяснил, что не обязательно постоянно следить за храном, в случае обнаружения хранителей, он подаст сигнал Като. Значит, у источника торчать не обязательно, и я повернулась к стоящему неподалеку стражнику:

— Лютик, что у нас с моим жилищем?

— Еще вчера закончили, — сказал красный.

— Здорово! — я подскочила с кресла, — пойду, посмотрю. Лиус, ты не занят?

— Мои гарнизоны пока справляются без меня, — улыбнулся он, — я, собственно, нужен только на боевых действиях. Вспомни, я же жил у Пелии вместе с тобой, и моего присутствия в школах не требовалось.

— Точно, — обрадовалась я, — тогда не откажешь мне прогуляться и посмотреть на мой собственный дом?

— С удовольствием.

— Като, — я усиленно изображала беззаботность, — мы тебя покинем. Я не зову тебя с собой, потому что предполагаю, что ты очень занят, да?

И при этом схватила Лиуса под руку и подтолкнула на выход. Хранитель заскрипел зубами, глаза потемнели, но он тут же взял себя в руки и ехидно улыбнулся.

— Почему же? Мои советники вполне себе справляются... без меня.

— Тогда идем с нами? — я придала голосу слегка недовольный тон, внимательно при этом наблюдая за реакцией черноглазого.

— Идем, — кивнул он, и я первая вышла в коридор, ведя за собой Лиуса, и Като пришлось дышать нам в спины. Всю дорогу до полянки я болтала без умолку, рассказывая наставнику про свои приключения. Вкратце, опуская свою злость на него и Пелию, а также подробности спасения Пушика от наемников Прима. Лиус хвалил меня за то, что я смогла обуздать осский удар, но просил не швыряться им налево и направо, как в храме, поясняя это тем, что мои энергетические резервы при этом слишком быстро расходуются, и это может привести к неприятным последствиям.

— Ей и не придется больше, — встрял в разговор Като, — Саша не будет участвовать в войне, если таковая произойдет.

— Это не тебе решать, — буркнула я.

— Он прав, — поддакнул Лиус, — ты сильна, но мы не можем тобой рисковать.

Я остановилась и посмотрела на братьев:

— Если будет война, то каждый боец будет на счету, не так ли?

Те нехотя кивнули.

— С моими способностями у вас никого нет, и я смогу пригодиться. И пойду с вами, хотите вы этого или нет, даже против вашего несогласия.

— Мы и так чуть не потеряли тебя, — возразил Лиус, — поверь, Саша, меньше всего на свете я хочу твоей гибели. Ты ведь единственная.

Моя уникальность начинала раздражать.

— И что? Мы не могли знать, что задумал Прим, и тем более, не были готовы к тому, что сумрачные превратятся в зверей и начнут нападать. Любой из нас мог погибнуть в той ситуации.

— Мы не допустим начала войны, Саша, не злись, — успокаивающе сказал хранитель.

— Да, проблемы будем решать по мере их наступления, но свое решение я не изменю, — оскалилась я, — тем более ни ты, ни Лиус не сможете на него повлиять.

Вскинула гордо голову и прошествовала вперед. Неужели они считают, что я смогу спокойно отсиживаться в четвертой, пока за скалами бурлит боевая деятельность? Зачем — то же спас меня 'папаша', разве не за этим? Неет, спокойно ждать исхода событий я точно не смогу.

Выйдя на полянку, я не смогла сдержать восхищенного возгласа. Мой собственный терем, даже не терем, а мини — крепость возвышалась за низким кованым заборчиком. Темное дерево удивительно стройно сочеталось с черными камнями проклятых скал, придавая строению готический вид, но не мрачный, а скорее торжественный. Каменные опорные колонны выступали над высоким крыльцом, крыша был покрыта тяжелой темно — коричневой черепицей, а рамы в окнах были из красного дерева. Два этажа были встроены в каменную гряду, причем первый этаж более выступал на поляну, чем второй, который заканчивался большой полукруглой лоджией. Тяжелую массивную дверь главного входа украшала деревянная резьба, а ступени и перила крыльца были тоже из черного камня. По обеим сторонам дома росли могучие сосны, скрывая окна боковых комнат, а мелкие елочки шли по всему периметру забора. На территории небольшого дворика был вырыт овальный бассейн, заполненный водой, а возле него журчал фонтанчик, выполненный в виде искусственного водопада, среди тех же черных скал.

— Мама дорогая, — прошептала я, оглядывая все это великолепие.

— Не мамкай, — хохотнул красный, появившийся в пороге моего нового дома, — Рэйс тебя не дождался, но просил передать, что получил огромное удовольствие от процесса строительства, а так же всегда готов к дальнейшему сотрудничеству с тобой, — он почесал затылок и добавил, — письмо тебе оставил внутри. Пойдем уже?

Мы вошли внутрь и следующий час я забыла о присутствующих, охая и ахая обходя свои новые владения. Рэйс молодец, ни грамма не отошел от моих требований, даже улучшил на свой взгляд сборные полы и настенную мозаику. Холл терема немного повторял залу храма, только вместо входа к источнику здесь находился огромный камин. Как и предполагалось, на первом этаже были гостиная, кухня и множество подсобных помещений. На втором были мой кабинет, спальня, и еще пять комнат для гостей, в каждой находились ванные и туалетные комнатки. Весь дом был выполнен в теплых тонах, а запах свежего дерева сводил с ума и навевал особый уют. Осматривала все я с красным, а братья сами разбрелись по дому, так же как и я, не переставая восхищаться моей фантазией и способностям бригады Рэйса. Наконец, мы снова собрались в гостиной и уселись перед камином на огромную мягкую группу.

— Не хватает мелочей, — начала я, — посуды, тряпок, ковров, штор и прочего. Като, где это все у вас можно приобрести? И чем вы рассчитываетесь за это?

— Через два дня в эпохе будет великая ярмарка, приуроченная к дню святого Ладира. Мы решили отпраздновать, не смотря на текущее положение. Так, народ не будет волноваться, создадим иллюзию, что за пределами скал вроде как все в порядке. Там и купишь все необходимое. Расчеты придут мне в храм в виде пустых хранов. Их я заполняю энергией. — Като покрутил головой, — возьмешь все, что посчитаешь нужным. Не экономь.

— И не собиралась, — фыркнула я, — но это будет последней твоей услугой для меня. Скажем так, приятный бонус за спасение Пуша и оракула. Дом и все к нему прилагающееся.

— У тебя вышло отличное убежище, Саша, — сказал Лиус, — я бы сам жил в таком с удовольствием. И место необычное.

— Так Лютик может присутствовать у меня, — пояснила я наставнику, — у Като он не может появляться, но так как дом встроен в скалы, Лютицию здесь вход открыт.

— Но это не значит, что он будет тут с тобой жить, — Като покосился на довольного стражника, — у него хватает своих обязанностей.

— Да ладно тебе, — махнула я рукой, — мы уже говорили, что Лютик будет приходить в гости. Лиус, могу помочь тебе со строительством собственного дома. Ты же остаешься здесь, а жилья тут своего у тебя нет.

— Это было бы замечательно, — улыбнулся левир.

— Обсудим проект позже, — обрадовалась я, — кстати, что за праздник и ярмарка. Не будет ли это выглядеть танцами на костях? Пока мы тут будем веселиться, у границ четвертой все будут ждать с моря погоды? Как — то это не очень красиво.

— Беглецов сюда никто не звал, — строго промолвил Като, — сюда я их не пущу, и это не значит, что я не должен заботиться о своих жителях. Слухи и так подорвали спокойствие народов и если сейчас отменить праздник, это только подстегнет возрастающее волнение. Празднику быть и это не обсуждается. А что это за мероприятие — сама увидишь. Отправляемся завтра вечером. Лиус, ты можешь не ехать.

— Почему? — обиделся тот.

— А зачем? Разве тебе не нужно контролировать своих воевод? — проворчал Като.

— Неа. И вообще, Като, это же мои дела. Тем более мне тоже не помешает осмотреться.

— Вот и договорились, — торопливо сказала я, пресекая назревающий конфликт, — пойдемте назад, я проголодалась.

Братья, молча и послушно вышли из моего дома, а Лютик махнул рукой и растворился в воздухе. В доме хранителя меня сразу же оккупировали Рина и Клара, уведя под руки на кухню, Като переговорил с Пушем и они вдвоем отправились в храм, а Лиус ушел проведать муков. Кстати, на Муре прокатиться мне никто не разрешил, но слушать я никого не собиралась и решила дождаться темноты.

На кухне, уплетая свежие булочки, я объяснила служанке и Кларе, что с сегодняшнего дня я ночую в новом доме, и попросила их помочь. Рину — поделиться постельными принадлежностями и собрать корзинку еды, а Клару — помочь уложить часть вещей. Возмущались они громко, пытаясь отговорить меня, но я была непреклонна. Кровать в моей новой спальне была много больше, чем в той комнате, которую я сейчас занимала. И вообще, хотелось побыть одной. Мы спорили до хрипоты, а за окошками уже ощутимо стемнело, но упорные женщины не хотели со мной соглашаться. Забежавший перекусить Лиус только поддакнул тираншам, и ускакал в храм.

— Ты же там будешь совсем одна, — верещала Рина.

— Я и собиралась там жить одна! — возмущалась я.

— Подожди, хотя бы пока не наймешь прислугу, — вставляла свои пять копеек Клара.

— Мне не нужна прислуга, — объясняла я взлохмаченной отмитихе.

— Ну конечно, сама что ли будешь надраивать полы? — Рина посмотрела на меня с сомнением.

— Разберусь со временем, — отмахивалась я.

В конце концов, устав от продолжительного спора, я молча удалилась в свою комнату и сама сложила сумку, утрамбовав туда свои походные тренировочные костюмы и платье — подарок отмитом. Нацепила свиксы и пошла на выход, где у дверей меня ждали понурые, злые, но грустные приятельницы.

— Саша, ты упрямая, как осел (этих животных тут называли так же), — проворчала Клара.

— Как сто ослов, — крякнула Рина и протянула мне большую корзинку, — мы тут собрали тебе. Ужин и завтрак.

— Спасибо, — я приняла припасы и благодарно улыбнулась служанке, — не обижайтесь, прошу вас.

— Не будем, если пообещаешь завтра, как проснешься, прийти, — буркнула женщина.

— Обещаю.

— И дождись Като с Лиусом, — сказала Клара, но я покачала головой.

— Нет. Так даже лучше, а то эти свяжут веревками и не пустят, — и пошла на выход.

За теремом стояли оседланные муки, которые, завидев меня, приветственно заржали. Я обняла Наргиза и отвязала Мура. Закрепив за седлом сумку и корзину с едой, села в седло и не спеша направила мука по протоптанной тропинке.

У развилки на храм, поехала через лес, хотя Рэйс проложил небольшую дорожку, ведущую к моему дому. Тишина и ночная прохлада успокаивали и умиротворяли, даже Мур еле перебирал ногами, но я не торопила его, лишь слегка направляла, погруженная в свои мысли. Предчувствие опять волновало своими сигналами. Не к добру такое затишье. Вроде и спокойствие планеты под угрозой — хранители бежали, оставив свои источники под грозной охраной. А вроде и не происходит ничего, легкие волнения народа, забывшего великую войну с Коруном. Точно что-то должно произойти. Но когда? Мне было тяжело мыслить в таких масштабах, дома я никогда не интересовалась политической ситуацией в стране и мире, очень редко смотрела новости, в основном читала только деловую литературу, не считая нашего с Верой хобби. Поэтому теперь мне трудно было соображать о положении дел на Форусе, и я с чистой совестью скинула эти мысли, оставив право разбираться что к чему умным Като и его советникам. Като... Я улыбнулась, вспомнив, как он бесился, глядя на мои ужимки с его братом. Я же вижу, что ревнует. Хотя, причины есть, ведь Лиус меня тоже волнует. Наставник провел со мной очень много времени у Пелии, я к нему несколько попривыкла, и когда мы шли к дому, я чувствовала рукой жар его тела, уютный и согревающий, и немного волнующий. Вспомнив ночное происшествие, когда мы чуть было не поцеловались, я опять ухмыльнулась. С того дня он больше никаким образом не показал, что смотрит на меня больше, чем на косорукую ученицу. Но и мои мысли тоже были заняты тренировками и планами побега.

Словно, услышав мои мысли, за спиной раздался шорох и вскоре меня нагнал Лиус на своем муке.

— Не убедили тебя остаться? — спросил он, поравнявшись со мной.

— Нет. Не вижу смысла оставаться в доме Като. Мой готов, надо же начинать обустраиваться, так почему не сейчас?

— Не страшно одной оставаться?

— Лиус, ты чего? — я насмешливо посмотрела на него, — я не маленькая девочка и темноты не боюсь. Кстати, чего ты поплелся за мной?

— Провожу, — твердо ответил он.

Провожатых мне не хватало, дороги, что ли я не знаю?

— Ладно, но только до полянки, — согласно кивнула я, — покажу тебе кое — что.

Мы выехали из леса и муки осторожно ступали по густой, но невысокой травке. Остановились посередине, не доезжая до забора. Лиус вопросительно посмотрел на меня, и я лукаво ему подмигнула.

— Только не пугайся.

— Чего не пугаться? — не понял он.

— Вот этого, — сказала я и, набрав в легкие побольше воздуха, заорала что есть мочи, — Э-э-эх! Как же здорово все — таки жи-и-и-ить!!!

Как по команде, в траве загорелись мелкие светлячки и взмыли в воздух, в считанные секунды окружив нас. Муки дернулись, но я жестом остановила их и соскочила с Мура.

— Смотри Лиус, какое я замечательное место выбрала для своего дома! На небе! — крикнула я и закружилась, раскинув руки и весело смеясь.

Тот завороженно озирался по сторонам и тоже слез с Наргиза.

— Красота, — лаконично заметил он, не спуская с меня глаз.

— Мы летим! — я взмахивала руками, разгоняя светлячков, которые волнами огибали контуры наших тел и хаотично перемешивались, освещая полянку мягкими искорками.

— Саша, — выдохнул Лиус и сгреб меня в охапку, закружив на руках. Потом осторожно опустил и посмотрел прямо в глаза, — ты невероятна! Я все никак не могу привыкнуть к эмоциональной оссе.

Я нервно хихикнула:

— Ты уж привыкай, других больше нет.

— Привыкну, — шепнул он и погладил меня по щеке. Я замерла. Что он делает? Одна рука обхватила меня чуть выше талии и потихоньку притянула к разгоряченному мускулистому телу, — А ведь я скучал по тебе, оссочка.

Его лицо склонилось над моим и теплые сухие губы левира чуть коснулись моих.

— Невероятная, — повторил он и окончательно завладел моим ртом...

Что сказать? Целоваться он умел мастерски, я даже невольно начала отвечать на его поцелуй, отчего он зарычал и прижал меня к себе еще сильнее, запустив руку в волосы. 'А с Като у меня поджилки тряслись', мелькнуло в голове, и я очнулась. Осторожно оторвалась от левира и выскользнула из его объятий. Врать себе самой не хотелось.

— Прости, Лиус, это было лишнее, — грустно сказала, боясь на него посмотреть, но на всякий случай отошла от него подальше.

— У тебя кто -то есть? — в его голосе слышались нервные нотки.

— Лиус, — удивилась я, — что за мысли блуждают в твоей головушке?

— Извини, что — то я и вправду не слежу за собой последнее время, — смутился он.

— Никого у меня нет, — рявкнула, видимо, нервы у меня тоже расшалились.

— Значит, у меня все шансы.

— Нет, Лиус, — отрезала я, — прости, но этого не должно повториться. И пожалуйста, я устала, спокойных тебе снов.

Я взяла Мура под уздцы и повела к калитке. Краем уха услышала ворчание левира:

— Будут они спокойными, как же.

Мука я оставила за заборчиком, вошла в дом, бросила корзину с сумкой и прижала руки к горящим щекам. Похоже, заставлять ревновать Като при помощи его же брата я больше не буду. Играть с проснувшимися чувствами наставника не хотелось. Как же так? Ведь он реально не давал поводов догадаться о своей симпатии ко мне. Нет, если Като не проснется, то лучше и правда быть одной. Поцелуй Лиуса был приятен, очень даже приятен, но не более того. Разложив на низком столике провизию, я отнесла сумку в свою спальню и спустилась к камину. На гладкой поверхности обнаружила записку от красного: 'Саша, нажми на голову тувика, который справа, и я приду'. Да, надо отвлечься и беседа с Лютиком не помешает. Я нажала на лысую головку забавного зверька с маленькими рожками и крыльями, как у летучей мыши. Он был выполнен полностью из черного камня и обнимал одну из колонн камина, смешно вцепившись в ту когтистыми лапками. Голова утопилась в плечики.

— Саша, ты чего тут делаешь? — спросил тут же появившийся стражник.

— Живу, — усмехнулась я.

— Уже?

— Да. Лютик, разожги камин, пожалуйста. И еще, я собиралась впопыхах и забыла для себя одеяло, молчу уже о подушке. Может, пошаришь по храму, есть там у вас какой — нибудь плед, или накидка?

— А чего же дома не осталась? — он продолжал столбом стоять возле меня.

— Потому что я уже дома! Лютик! — я закатила глаза.

— Момент! — и он ретировался.

Я села на диван и не успела даже поматерить недогадливого стражника, как в камине появились полешки и затрещал разгорающийся огонь.

— Като был еще в храме, сказал ему, он занесет, — пояснил Лютиций, усаживаясь рядом.

— Что?! Зачем ты ему сказал? — подскочила я.

— Ну, Сааа-аночкаа-а-а, — заныл он, — хозяин все равно бы все узнал и примчался, а так полезное дело сделает.

— М-да, — села я обратно, — а, может, и хорошо, что сказал. А то прилетел бы злющий, как черт, а так у него время есть успокоиться.

Он кивнул и какое — то время мы болтали ни о чем. Стражник видел мое беспокойство и пытался развеселить своими пошленькими шуточками, без конца и края называя меня то ма-а-аленькой, то вку-у-у-сненькой.

— Есть хочешь? — спросила я его, почувствовав урчание собственного желудка.

— Ты не выспалась сегодня? — в который раз удивился красный, — я не ем, забыла?

И легонько стукнул пальцем по моему лбу. Этот его жест окончательно развеял во мне напряженность и я хохотнула:

— Забыла, Лютик. Одной что-то не очень хочется.

— Может, я составлю компанию? — спросил Като, появившийся в дверях. Вот как он умудряется подкрадываться так бесшумно?

— Стучать не учили? — оскалбился красный и тут же испуганно вскочил и вытянулся в струнку, — ой, простите, хозяин.

И виновато опустил голову.

— Расслабься, Лютиций, дверь была приоткрыта, — улыбнулся хранитель, и добавил уже мне, — Саша, если собираешься тут жить, позаботься пожалуйста о своей безопасности и не забывай запирать внутренний засов.

— Хорошо, папочка, — ухмыльнулась я, и приглашающим жестом указала на стол, — поздний ужин на двоих?

— Пожалуй. А это тебе, — и он скинул с плеча сумку, выудил оттуда огромную подушку и мягкое одеяло.

— Спасибо, — прошептала я, благодарно принимая постельные принадлежности.

— Это не все, — сказал Като и достал со дна небольшую бутылку, — зенийское вино. Гораздо вкусней того, что ты пила на ужине с советниками. Лютиций, сгоняй в храм за бокалами.

— Слушаюсь хозяин, — отсалютовал тот и исчез.

Мы пододвинули столик поближе к дивану и уселись. Лютик принес бокалы и Като строгим голосом попрощался со стражником, намекая на то, что его присутствие здесь больше необходимо. А я сгладила обиду от хранителя, обещая завтра, как проснусь, позвать Лютика, на что левир снова заскрипел зубами, но промолчал. Какое — то время мы были заняты едой. Вино оказалось восхитительным и я, незаметно для себя, выпила больше двух бокалов. Като подбросил дров, которые красный заботливо сложил в специальный ящик в углублении возле камина, а я развалилась на диване, как довольная сытая кошка.

— Рина и Клара себе места не находят. Потребовали целый отчет, — улыбнулся Като, садясь рядом.

— Пусть приходят утром, — сказала я.

— Почему ты так резко решила уйти?

— Не знаю, — пожала плечами, — мне здесь нравится. Это же мой дом, нетерпелось испытать хозяйские чувства.

— И побыть одной? — догадался черноглазый.

— Да, — кивнула я, — только даже тут не удается.

— Мне уйти?

— Нет, что ты. Спасибо, что пришел... и что не орешь.

— Почему я должен был орать? — удивился хранитель.

— Ну, как же. Сумасбродка Саша решила уйти по-английски, не предупредив Ваше величество, — язвительно произнесла, отхлебывая вино из бокала.

— Твоя правда, — засмеялся он, и по моей спине поползли мурашки от звука его голоса, — но твои слова про мой вспыльчивый характер остудили.

— Злопамятный, да?

— Помню все полезное, — подмигнул он. Мы помолчали чуточку, он снова наполнил мой бокал, и я решилась попросить:

— Като, до праздника я бы хотела навестить Авадаллу. Мне нужно её согласие и портал.

— Зачем? — напрягся он.

— Визит вежливости, пожалуйста, Като, — заканючила я и он, как ни странно, быстро согласился.

— Хорошо, Пуш как раз завтра собирался отнести ей какое — то свое очень важное изобретение. Пойдете вместе.

— Спасибо, — сказала я. Вино начало действовать и меня потянуло в сон. Под мягким одеялом и теплом от камина эффект успокоения и уюта был очень сильным. Как само собой разумеющееся, положила голову на плечо хранителя, и его рука выпрямилась, позволяя мне удобней устроиться, и погладила мою руку.

— Какие новости? Скакун ничего не нашел?

— Пока нет. Советники уехали за пределы четвертой, только Конн остался. Праздник святого Ладира, его организация и проведение в его ответственности.

— Понятно, — зевнула я.

Мы говорили еще о чем — то. Като вдруг много рассказал о своей прошлой жизни, до его возведения в ранг хранителя. Я тоже разбавляла его повествование забавными случаями из своего детства и не заметила как уснула.

Глава 21. Расплата за веселье — подлости закон.

Я проснулась в кровати одна. Видимо Като отнес меня спящую в новую спальню и ушел. Вспомнив вчерашний уютный вечер, я улыбнулась и еще понежилась некоторое время под мягким одеялом. Овиры только набирали свет, значит, было очень раннее утро. Спать больше не хотелось, и я ушла пробовать новую ванную с водопроводом. В одном из шкафчиков лежали греющие храны, но ни полотенец, ни мыла не было, поэтому пришлось довольствоваться теплой водичкой без каких — либо вкусно пахнущих приятностей. Черт, расческу тоже оставила в доме Като. Походив в чем мать родила по спальне, я надела на влажное тело тренировочный костюм и спустилась вниз. Столик сиял чистотой. Какой заботливый, подумала я и живот голодно заурчал. Что ж, придется ехать и проситься на завтрак. Мур встретил меня во дворе довольным урчанием, мы немного пообнимались, и я дала, наконец, себе волю, пустив мука вскачь. Долетели до дома хранителя за считанные минуты, только вот волосы мои спутались окончательно и большой красной влажной паклей лежали на спине. Прокравшись по холлу, я шмыгнула сперва в свою бывшую комнату, где довольно долго распутывала и расчесывала локоны. Потом спустилась на кухню, где застала чинно завтракающих... всех!

— Сашенька, с добрым утром, — засуетилась Рина, ставя дополнительную тарелку для меня, — садись, поешь с нами.

— Спасибо, — смутилась я, поприветствовала друзей и уселась рядом с Пушиком, — когда идем к Аве?

— Сразу после завтрака, — ответил за него Като, — Авадалла обрадовалась, узнав, что ты тоже погостишь во второй.

Кивнув, приступила к еде. Лиус старался на меня не смотреть, был хмур и молчалив, а потом и вовсе покинул нас, сославшись на какие — то свои воинские дела. Насытившись свежей выпечкой и вкуснейшим бульоном, мы втроем отправились в храм. Лютик отдал нам храны и Пуш открыл портал прямо из залы.

Когда дымок развеялся, я увидела потрясающие статуи из голубого камня, стоявшие по периметру круглого огромного зала, с большим кристаллом голубоватого цвета посередине. Возле кристала стояла Ава и приветственно помахала нам рукой:

— Добро пожаловать, — сказала она и, подойдя к нам, порывисто обняла меня и чмокнула в щечку, — рада, что ты жива, непоседа.

От такого теплого приема строгой хранительницы я впала в ступор.

— Пушинакуус, — обратилась хранительница к отмиту, — у нас есть несколько часов, главы народов собраны, ты готов?

— Конечно, и давно, — ответил он.

— К чему готов? — не поняла я.

— К представлению выжившей народности отмитов, — улыбнулась Ава, — раз четвертая станет их новым домом, нет больше смысла скрывать существование мудрейших представителей реальности.

— А... можно я тут подожду? У Вас красивые статуи, я бы хотела рассмотреть их поближе.

— Конечно, Саша. Понимаю, не хочешь светиться? — понимающе кивнула та.

— Не хочу.

— Но отобедаешь с нами, представим тебя не как оссу, а как ... скажем, гостью из четвертой, сопровождающую великого первородного.

Это меня более чем устроило, и я демонстративно пошла разглядывать голубокаменных истуканов. Дождавшись, пока хранительница и Пуш покинут помещение, я еще немного побродила среди изящных изваяний. Потом убедилась, что осталась одна и подошла к кристаллу. Энергия Виура мягким излучением бурлила внутри него, вырываясь тоненькими струйками, которые спиралями заходили обратно в кристалл. Опасливо осмотревшись вокруг, я медленно поднесла к нему руку. Спиральки пронзили кисть, но я ничего не почувствовала. Осмелев, я приложила ладонь к кристаллу. Прохладная гладкая поверхность отозвалась вспышкой света, и энергия потекла в руку. Ощутив её, я взяла пальчиками пучок света, и тот послушно потянулся за мной. Достала припасенный пустой световой хран и направила в него лучик. Энергия послушно заполнила полость шарика, и я спрятала тот обратно. Выходит и здесь я тоже могла управлять потоками энергии. Не только Ладира! Обалдеть! И зачем мне 'папашка' даровал сию способность? Я заметила, как спиральки, кружившие вокруг моей руки, ускорили свой бег. Это еще что? Набрав темп, пронизывая ладонь и пальцы, они вдруг начали менять свой цвет с бледно голубого на яркий салатовый. Руку нестерпимо зажгло и я постаралась отдать энергию обратно в кристалл. Скопившись на кончиках пальцев, они ударили по камню, и меня с грохотом отшвырнуло на несколько метров. Что это сейчас было вообще? Подходить к кристаллу еще раз я побоялась. Потирая ладонь, которая горела, как после электрического удара, я ушла подальше и присела на небольшую скамейку, расположенную между двумя каменными мужчинами, державших перед собой огромные мечи. Надо будет вывести Ладир на разговор и расспросить его поподробнее о даре.

Примерно через полчаса вернулись Пуши и Ава, позвали меня на обед, и хранительница увела нас в большую столовую, где за столами уже расселись незнакомые люди. Слава богам, на меня не обратили особого внимания, потому что им целиков завладел отмит. Авадалла предусмотрительно посадила меня в углу стола, рядом с какой — то пожилой парой, которая сонно ковырялась в своих тарелках, не обращая ни на кого внимания. Последовав их примеру, я тоже, не обладая повышенным аппетитом, цепляла на вилку салат, не чувствуя вкуса, и думала об энергетических потоках Виура. Почему цвет энергии поменялся? И почему меня шарахнуло зарядом от кристалла? Пуш заметил мою задумчивость, посылал заинтересованные взгляды, но ему все время задавали вопросы, не давая толком подкрепиться. В общем, обед был, по моему, тягостен для нас обоих. Наконец, Ава возвестила всех присутствующих о том, что посещение закончено, договорилась о будущих сделках с представителями глав народов и проводила нас обратно в залу, откуда мы, поспешно попрощавшись, отправились обратно.

Уже дома, Пушик спросил меня:

— Сан, ты чего такая тихая?

— Ничего, Пуш, — я постаралась побыстрей смыться в кухню, где Рина готовила ужин.

— Вернулись? Как прошла встреча? — спросила та, взбивая что-то в железной глубокой чаше.

— Отлично, только я голодная.

— Как? — удивилась она, — вас разве не кормили на званом обеде?

— Кормили, но кусок что -то в горло не лез, — ответила я и служанка начала суетиться, выкладывая на стол тарелки с закусками.

— Ты ешь, ешь, нам еще к празднику готовиться, — приговаривала Рина.

— Кстати, о празднике. Когда отправляемся?

— Завтра утром. Прибудем туда к обеду, устроимся в одном из гостевых домов у Конна, соберемся и пойдем. Ой, Сан, ты не представляешь как это весело, и танцы тебе, и песни, и угощения разные, — защебетала женщина, — и еще. Мы с Кларой ночуем сегодня у тебя. Возражения не принимаются, будем готовиться к празднику. Покажешь мне себя в том чудном платье, что ты была у отмитов, заодно поможешь нам наши наряды поправить.

— Я только за, — обрадовалась я, — только где вы спать будете?

— Мы уже распорядились, чтобы в твои гостевые комнаты поставили кровати, и еще немного мебели. Если тебе не понравится, выкинешь.

— Да что ты! Доверяю вашему вкусу, спасибо.

Мы еще немного поболтали, и я убежала к Муру, на котором отправилась домой. Там убедилась, что мебель девушки подобрали со вкусом, не уходя от общего стиля дома. В храме сегодня я решила не появляться, так как Лиус и Като торчали там с самого утра. Вызвала красного и остаток дня провела с Лютиком, патрулируя вместе его границы. Заодно и обсудила с ним детали по воде, узнала, что в мой дом поступает она прямо с подземного источника, чистейшего, отфильтрованная естественными способами очищения.

Дома меня уже ждали Рина и Кларимисса. Они принесли мне ужин, который разложили все на том же столике. Я попросила Лютика и тот разжег камин, деликатно попрощавшись с нами.

— Ну, давай, Саш, — сверкнула глазами Рина.

— Что давай? — не поняла я.

— Платье меряй! Мне Клара про него все уши прожужжала.

— Дай поесть девочке, — пожурила ту отмитиха.

Еле дождавшись, пока я прикончу овощное рагу и мясную отбивную, Рина загнала меня наверх, с нетерпением потирая руки. Мне было не жалко, и, облачившись в роскошный наряд, я спустилась вниз.

— О-о-о-о, — вытянулось лицо служанки, — ты великолепна! Ты будешь самой красивой на празднике. Словно принцесса лирии.

— Какая принцесса?

— Есть такая легенда, — пояснила Рина, — давным-давно, еще до великой войны, на Форусе жила принцесса. Один из самых богатых народов Форуса — лиры, правили половиной первой эпохи. А у короля лиров была дочь — самая красивая в реальности.

— И самая вредная, — перебила её Клара.

— Ну и что? Зато её лик затмевал свет Овиров, а от голоса замолкали птицы, стыдясь своих переливов.

— Ага, а характером была такая, что её женихи разбегались после нескольких дней общения, — настояла на своем отмитиха.

— Да разве я об этом? — воскликнула Рина, — я же красоту сравниваю.

— Вот спасибо, — засмеялась я, — и что же там было с этой принцессой?

— Да ничего, красота её померкла, старой девой померла, — фыркнула Клара, вышивая узор на воротнике своего платьишка.

— Пока красивая была — замуж не хотела, а как стариться начала, к ней и ездить уже перестали. И если бы у короля не было больше дочерей, народ лиров бы вымер.

— Замечательная легенда, — хмыкнула я. К чему это они? Намекают на что — то? Расспрашивать не стала, а села помогать обшивать чудное бледно розовое платье Рины.

Наш вечер прошел замечательно. Женщины вспоминали еще множество сказочных легенд, переходящих из уст в уста не только на этой планете, но во всей реальности. В ответ я рассказывала какие — то бородатые анекдоты из своего мира, но юмор был не оценен. Бедняжки не понимали, кто такие Петька и Василий Иванович, удивлялись, когда я изображала грузинский акцент и закатывали глазки, когда я начинала говорить о блондинках. Оказывается, девушки с белыми волосами считались на Форусе чуть ли не голубых кровей. Про свою красную копну вообще молчу — таких волос у них вовсе не бывало. Потом мы пили чай, но Рина вытащила из огромной сумки объемную бутыль с красным вином, что было встречено с восторгом и тут же разлито по бокалам, которые женщина также предусмотрительно взяла с собой.

— Замечательный у тебя получился дом, — произнесла Клара, когда мы, уже чуть хмельные, прошлись по моему жилищу.

— Это что! У меня и бассейн есть, — гордо отвечала я.

— Это та лужа в дворе? — спросила Рина.

— Обижаешь, — расстроилась я и тут же придумала, — а не искупаться ли нам, дамы?

— Как это? Ночь же на дворе, — удивились те.

— Ну и что? Сейчас кинем туда пару греющих хранов. Давайте же. Платья готовы, спать еще рано!

Я помчалась наверх и взяла храны, заодно переоделась в тонкую сорочку — не голой же купаться. Степенные женщины этого точно не выдержат.

— За мной! — скомандовала и пошла во двор, — вино прихватите!

О, это было райское блаженство. Храны нагрели воду так, что она парила, и в бассейн я нырнула с головой, наслаждаясь ночным купанием. Клара и Рина поначалу долго стояли у бортика, но потом тоже разделись и осторожно опустились в воду. Через полчаса, подогретые очередной порцией вина, они уже вовсю расхваливали великолепную купальню под небом, да на свежем воздухе.

— А что я говорила, — ухмылялась я, прихлебывая из бокала.

Разомлевшие, довольные и чистые мы разошлись по комнатам, и засыпала я с улыбкой на лице. Все — таки замечательный был вечер, без мужчин и без трепания нервов.

На следующий день мы метались по дому, собирая разбросанные вещи, укладывали готовые платья и поторапливали друг друга, так как безнадежно проспали. Като даже красного послал и просил передать, чтобы мы не шли к нему в дом, и заберут они нас отсюда. Отмитиха и служанка, ругаясь на себя, все же отбыли домой, а я, прибрав за всеми, переоделась в походный костюм и села на мука. Как раз в это время подъехали остальные. Пуша и женщин усадили в карету, очень странную карету. Я таких никогда не видела. Большие колеса были затянуты в шины, похожие на наши велосипедные, только с протекцией, изображающей витиеватые узоры. А под основанием кареты была расположена подушка из материала, тоже напоминающего резину, только сине-серого цвета, амортизирующая короб кареты при движении. Сама же она была деревянной, с коваными вставками, оббитая бархатистой тканью.

— Я еду на Муре, — оповестила я Като и Лиуса, когда они хотели усадить меня рядом с Риной и Кларой.

— Девушкам не положено, — отрезал хранитель.

— Что за средневековье? — воспротивилась я, — в карету не сяду! Меня укачает.

— Като, пусть едет верхом, — встал на защиту Пуш, высунувшись из кареты, — будут вопросы, скажешь, что она воин из гарнизона. У нее даже костюм похож.

— Что, всем на тракте говорить? — заворчал Като.

— Ссс-с-сама скажу, — разозлилась я, — трясс-тись в карете не буду.

— Вредная лирра, — хихикнула Рина.

— Шипишь, как шикаса, — улыбнулся Лиус.

— Кто это вообще? — я вспомнила, как он однажды уже говорил мне эти слова.

— Покажу на празднике, — загадочно произнес тот.

— Ладно, — махнул на меня рукой Като, — сама от любопытных взглядов устанешь.

И мы поехали.

Весь путь пролегал по широкому тракту. По обочинам возвышались деревья смешанного леса. Оживленность на дороге поражала. Караваны из повозок, карет, пеших путников, и абсолютное большинство двигалось по тому же направлению, что и мы. Впервые я видела такое разнообразие народов: гогры и левиры, простые люди, кумани — великаны с кожей пепельно-серого оттенка, приземистые и каренастые олины, худые и длинные светловолосые опанены, похожие чем — то на наших сказочных эльфов, только с обычными ушами. Да и красотой неземной не отличались, скорее наборот — узкие вытянутые лица, длинные острые носы и глаза навыкат. Многие кланялись Като, но чаще всего просто приветливо махали руками, восклицая торжественные приветствия. Хранитель же всем улыбался и кивал в ответ. Ближе нескольких метров к нам не приближались, видимо отдавая таким образом дань уважения своему правителю, поэтому наша кавалькада двигалась без проблем, тогда как все остальные повозки замедлялись, пропуская нас вперед.

Через пару часов, когда плотность потока из людей и карет увеличилась, я услышала первый любопытный вскрик:

— Великий хранитель! Что за дивная красотка украшает ваш путь?

— Да, хранитель! Кто эта прекрасная дива? — я обернулась и увидела двух здоровяков на небольшой крытой повозке, пожирающих меня глазами. Като хмыкнул и многозначительно посмотрел на меня, ожидая ответа. Что ж, за словом в карман я никогда не лезла. Гордо вскинула голову и надменно произнесла:

— Я — подданная Ладира и свободная воительница первого гарнизона межпланетарной армии защитников Форуса и воинов всея Овиров, Александра Георгиевна Кубань. С кем имею честь разговаривать? — и презрительно так прищурилась.

— А...эм..., — опешили бугаи, Като хрюкнул, а Лиус спрятал улыбку.

— Не слышу, — грозно произнесла и повернула Мура так, чтобы им были видны свиксы.

— Леликор и Беликор, — мужчины склонили головы, и теперь я еле сдерживала смех.

— Цель вашего путешествия?

— Так... на праздник же, — не поняли они вопроса, — заодно вот везем на продажу копчения, изготовленные нашими женами.

— У меня есть к вам одна просьба! — пока эффект моей неожиданной наглости не прошел, поторопилась, — не могли бы вы сопровождать нас в качестве дополнительных информаторов? Для всех можете представлять нас как почетную делегацию с усиленной охраной в качестве меня, — тут я картинно вздохнула и сдвинула брови, — ваши вопросы рассеивают внимание, которое пагубно сказывается на моих охранных функциях. За это обещаю вам дать самые лестные отзывы о ваших продуктах.

Мужчины быстро-быстро закивали головами, тот, который Леликор, спрыгнул и поднес мне небольшую сумку:

— Мы сделаем как скажите, великая воительница. Отведайте же на привале нашего угощения.

Я приняла сумку, кивком головы отпустила верзилу и, обогнав нашу карету, с победным видом устремилась вперед.

Лиус уже откровенно ржал, а Като, пребывая в некоей прострации, ехал сбоку, слушая, как Лелик и Болик повествуют окружающем об усиленном сопровождении хранителя.

Восклицания по поводу красотки больше не повторялись, и наш путь до площади прошел спокойно.

Когда свет Овиров только начал меркнуть, мы въехали в небольшой городок, который назывался Ладиус (кто — то не заморачивался с названием). На привале, Рина объяснила мне, что город стоит на самой середине четвертой эпохи, а площадь, где будет происходить главный праздник, символизирует собой единение всех народов, проживающих на территории. Сам город действительно был мал, без особых грандиозных строений. Да и дома в нем были почти одинаковые, по большей части. Крепкие каменные невысокие заборчики не скрывали беленых стен двухэтажных коттеджиков с красной черепичной крышей. Дороги в городе были выложены плоскими каменными плитами, через которые то тут, то там пробивалась трава. Вообще, Ладиус оказался довольно зеленым — повсюду росли клены (камены — на их языке), кое — где встречались рябина и тополи. Многие дома были огорожены живой изгородью, вместо каменной. Все та же Рина пояснила, что Ладиус являет собой больше торговый центр. Сюда со всей эпохи мастера несут свои изделия, постоянных жителей в городе практически нет, все занимают свои дома на период торговых отношений. Есть несколько платных гостиниц, дом управляющего — местного городничего, несколько семей, следящих за порядком и чистотой и, собственно, все. Разместились мы в одном из коттеджей, ничем не отличающемся от остальных. Не смотря на комфортность передвижения на муке, ноги у меня гудели, покалывало ягодицы, и нестерпимо ныла спина. Поэтому первым делом приняла ванную, долго валялась на кровати, и только после настойчивых криков Клары, спустилась вниз на ужин. Все наши мужчины ускакали по делам, а мы, уютно разместившись возле небольшого камина, обсуждали планы на завтра.

С самого утра ярмарка мастеров, на которой мои милые подруги помогут мне купить необходимое в дом и обновить гардероб. На мои возражения по поводу отсутствия у меня хранов для расплаты, они махали руками, убеждая, что это за мои 'подвиги'. Далее небольшая передышка и подготовка к вечернему торжеству.

На следующий день мы чуть было не поругались. Ну не шопоголик я, в отличие от этих сумасшедших женщин. В свой новый дом я закупилась относительно быстро, но вот с гардеробом вышли накладки.

— Куда мне эта куча тряпок, — негодовала я в примерочной одной лавки, где, по мнению Рины, продавали самые модные платья из самых качественных тканей.

— У тебя должна быть одежда на все случаи жизни, — ворчала она, выуживая из вороха принесенных одежд какую — то розовую кошмарную юбку, — смотри, это подойдет для пикника.

— Ненавижу розовый!

— Это цвет юности, — возражала она.

— Я уже давно не юна!

— Мне виднее, — топала женщина ногами.

В итоге, я вылетела оттуда и не дожидаясь подруг убежала домой. Те пришли через несколько часов, довольно ухмыляясь мне, а я подумала, что зря дала снять с себя мерки.

Помирились, когда Кларимисса делала мне прическу, а Рина дошивала жемчугом узор на корсете моего платья, в котором я красовалась у отмитов.

— Все — таки зря вы купили мне те наряды, — вздыхала я, — все равно не одену.

— Посмотрим, Саночка. Не зарекайся, — хитро улыбалась Рина.

— И вообще, хоть ты и осса, но все же женского полу, — поддакивала ей Клара, — а носишь одни штаны.

— Я воин, а не принцесса в юбке, — возражала я, хотя... какой я к черту воин? Но свое мнение им не высказала.

— Вот будет война и будешь воином. Ой! — Рина испуганно прикрыла руками рот.

— Не будет, Рин.

— Да-да, — поспешно закивала та, но все же встала и три раза обернулась вокруг себя — примета у них такая, от словесной скверны.

Пуш и братья левиры с утра уехали по делам и обещали встретить нас на площади. Мы спешно облачились в готовые наряды и подошли к огромному широкому зеркалу.

— Саа-а-аша! — восхищенно вздохнула Клара, — ты и впрямь принцесса.

Я разглядывала в отражении бледную девушку. Красота была какой — то не земной. Хотя, к чему этот каламбур, я и так не была на земле. Жемчуг добавил платью еще больше блеска и изящества, а уложенные вьющиеся волосы казались красным водопадом среди голубого неба платья. По бокам от 'принцессы' стояли женщина в нежно — зеленом платье с вышивкой из блестящих золотистых нитей, идущей по подолу, корсету и рукавам, и отмитиха в длинной тунике, тоже зеленой, но более темных тонов — традиционная одежда.

— Мы тут все принцессы — засмеялась я, — пойдемте уже к нашим драконам.

— Каким таким драконам? — удивилась Рина.

— Ну не принцы же они, — хохотнула Клара, поняв меня, — не доросли еще.

Мы сели в карету, в которой приехали сюда, и отправились на площадь. До нас уже доносились веселые голоса, музыка, смех, крики поздравлений, детские писки восторга, и я елозила по сиденью от нетерпения. Еще бы. Впервые в этом мире находилась среди такого скопления людей, а не отмитов. Праздничное настроение заражало.

— Подъедем к концу речи хранителя, Саш, успокойся, — погладила меня по плечу Клара, — там ничего интересного, поверь. Като долго и нудно произносит, как он любит свой народ, готов защищать их и жизнь положит, ради благополучия четвертой. Это довольно утомительно.

— Ага, — кивала я, не слушая. В окошко были видны различные площадки, на которых стояли мини-сцены. Выступали театральные группы, я поняла, по куклам — перчаткам на руках у людей за высокими декорациями. Танцевали и водили хороводы, зазывалы предлагали пройти именно к ним и отведать необычайных сладостей с других эпох. Свет Овиров стремительно шел на убыль, но было еще достаточно светло, а красные всполохи на небе окрашивали площадь в уютные теплые тона. На многих столбах заранее были зажжены световые храны, а плафоны состояли из разноцветной мозаики, и казалось, что из них вылетают разноцветные лучики.

Наконец мы прибыли на площадь. Народу здесь было очень много, но Клара и Рина смело шли к центральной сцене дружным тараном, ведя меня за собой. На нас оборачивались, и я то и дело ловила восхищенные взгляды мужчин и завистливые — у женщин. Хоть и не любила внимание, но такое — оно мне жутко льстило и настроение достигло небывалых высот. Я уже видела, как Като и Лиус торжественно зачитывали новые послабления, связанные с праздником. Доносились лишь обрывки фраз, что — то вроде снижения налогов на тридцать смен дня и ночи, бесплатной раздачи семян шелкового льна и тому подобное. Обогнув сцену, Рина предъявила охранникам браслет — пропуск и мы зашли за невысокое ограждение. У ступенек стоял Конн и раздавал указания худенькому мужичку.

— Конн! — радостно крикнула я и помахала ему рукой. Тот встал как вкопанный и открыл рот.

— Привет, — рассмеялась я. Советник моргнул. Потом еще, потом потер глаза и уставился на меня, хлопая нижней челюстью.

— Саша? — наконец ожил он.

— Саша, Саша, — улыбнулась, подошла и протянула руку, — с праздником!

Конн взял в себя в руки, поцеловал ладонь и картинно ахнул:

— Ты великолепна. Я даже подумал сперва, что ты лишь виденье, почудившееся моему усталому одинокому разуму.

— Спасибо, Конн, — я сделала вид, что смутилась, — долго они еще будут речь читать?

— Нет, — советник вдруг замер, — и похоже у нас есть великолепный повод открыть торжество по-другому. Руди!

К нам подскочил худощавый мужичок:

— Слушаю вас, советник Конн.

— После речи, я произнесу пару слов, объявлю... — тут он склонился к нему и что — то жарко зашептал на ухо. Глаза у мужичка постепенно увеличились, он смотрел то на меня, то на сцену, и я заподозрила неладное. — Все понятно?

— Да, — закивал тот и умчался.

— Э-э-э, — я попятилась назад, — пойдем мы, посмотрим из толпы.

— Ни в коем случае, — Конн вскинул руки, и замахал Рине и Кларе, — приветствую вас дамы. Вы великолепны, пожалейте мое сердце, потому что оно не может разбиться на три части, чтобы я отдал его каждой из вас.

Те покраснели, а парень по-свойски обнял каждую, не забыв при этом что— то мило прошептать тем на ушко. Клара захлопала в ладоши, а Рина расплылась в счастливой улыбке и мечтательно закатила глаза. Я смотрела на это представление и ухмылялась. Кокетство и флирт били из советника нескончаемым фонтаном, а хитрющие глаза стреляли по сторонам, отмечая и фиксируя происходящее. Жук.

— Пора! — подергал советника за рукав Руди, возникший словно из воздуха.

— Дамы, — поклонился Конн, — прошу вас никуда не уходить. Сейчас будет самое интересное!

Что — то не понравилась мне эта его фраза про самое интересное, но подруги уже вовсю теснили нас к сцене, мотивируя это тем, что оттуда будет лучше слышно.

— Еще раз поздравляю вас с праздником великого Ладира, да будет свет его вечным и чистым! — раскатисто произносил Като.

— Ладир! Ладир! — скандировала толпа.

— Почему его так слышно? — задала вопрос, Като словно в микрофон говорил.

— А вон, храны усиления звука стоят, — Клара ткнула пальцем и я заметила, что по всему периметру и у самого края сцены в доски вмонтированы голубые шары. Хм. Занятные штукенции.

Конн величаво вышел на сцену и поднял руки, призывая к себе внимание кричащего народа. Когда крики немного стихли, он счастливо заговорил:

— Друзья мои! Вы самые счастливые народы на Форусе, потому что хранитель ваш безмерно мудр и добр, а справедливость его превосходит и сравнивается с судом самих великих Овиров...

Что — что, а речь толкать Конн умел. Даже я прониклась, восхищенно взирая на стоявшего рядом с советником левира.

— Мало кто помнит, — продолжал парень, — что одной из традиций открытия праздника был первый алеяс(Рина рассказывала мне, это традиционный танец — один в один наш вальс, только немного более медленный, без квадратных фигур и с более полным контактом партнеров. Мы даже потанцевали его с ней, когда пили вино в моем новом доме. Ничего сложного), который танцевал хранитель с первой леди эпохи. Так вот, друзья, впервые за многие века, мы открываем наш праздник этим великолепным звучанием и зрелищем изящества движений и единения с музыкой.

Толпа взревела, хранитель удивленно уставился на Конна, а тот ему хитро подмигнул. Я же вытянула шею, пытаясь разглядеть, кого это он сейчас поведет в местном вальсе, и не заметила, как мои дражайшие подруги мягко подтолкнули меня под пятую точку, вынуждая пролететь несколько ступенек. А Руди, стоящий на сцене рядом с лестницей, схватил меня за руку и выволок на сцену. Сойти обратно он мне не дал, с усилием направив меня к центру. Обернувшись, я увидела довольные лица Рины и Клары, которые махали ручками и шипели 'иди, иди', 'танцуй наша девочка' и все такое. Сердце упало в пятки, но я бросила злющий взгляд на женщин, обещая в уме самую коварную месть. Выпрямив спину, я гордо подняла голову и смотрела, как Като медленно поворачивается ко мне.

Челюсть у него, конечно, не отпала, но глаза хранителя стремительно потемнели, а руки вдруг сжались в кулаки. Я видела, что ему понравилось зрелище в виде наряженной меня, а тьма, полыхающая в глазах фонила откровенной страстью, которая захлестнула и мое сознание. Все окружающее вокруг почему — то перестало иметь значение. Он медленно подошел ко мне, не отрывая взгляда. До ушей донеслась медленная плавная мелодия. Като протянул руки и обхватил мою талию, и мы закружились в медленном танце. Он уверенно кружил меня по сцене, крепко прижимая к своему торсу, а у меня все мысли вылетели из головы. Остался только он, его теплые руки и бездонные глаза. Время растянулось в бесконечность и, когда все звуки стихли, на площади повисла оглушающая тишина.

— Спасибо, — еле слышно прошептал Като, и народ взорвался аплодисментами. Все поздравляли друг друга с открытием праздника, кричали хвалительные реплики своему хранителю. Мужчина взял меня за руку и увел со сцены, где нас уже поджидали расчувствовавшиеся подруги.

— Какая прекрасная пара, — всхлипывала Рина, утирая глаза платочком, и я покраснела. Вот уж не ожидала от себя смущения, видимо все еще пребывала под сказкой танца.

Като повел себя нетипично. Не отпуская моей руки, он двинулся вглубь площади, знакомя меня с какими — то важными людьми, принимая поздравления, лохматил попутно свободной рукой волосы подставленных родителями ребятишек. Да я и не вырывалась, с удовольствием наблюдая, как хмурость хранителя напрочь отсутствует на красивом лице. Проходя мимо рядов с выставленными угощениями, которые раздавались здесь бесплатно, он вытянул какое — то пирожное и передал мне, неожиданно чмокнув мою щечку. Я чуть не выронила сладость, и уставилась на него пораженно. Но тот будто бы не заметил. Неужто перестал изводить себя принципами, противоречащим его чувствам? Или это витающее в воздухе веселье растопило его сердце? В любом случае, я откинула от себя ненужные размышления и всецело отдалась празднику. И теплым ощущениям в груди, полыхавшим от близости черноглазого хранителя.

Толпа все прибывала, и вскоре нас просто отделили друг от друга, оттеснив меня желающими пожать руку правителю четвертой. Смирившись, я отошла к краю площади, взяла со стола с угощениями чашу с вином и поискала глазами своих друзей. К сожалению, их не было видно. Слишком много народа, слишком много кричащих цветов в праздничных одеждах, от которых у меня рябило в глазах. В сгущающихся сумерках, расцвеченных красочными фонариками на столбах, какофония цветов поражала. Музыка доносилась с разных частей площади, собираясь в совершенно сумасшедший коктейль. Я потерла виски.

— Тяжело осилить такое разнообразие? — поинтересовался Лиус, возникший рядом.

— Непривычно, — согласно кивнула я и посмотрела на него. Он выглядел весьма довольным, но небольшая бороздка темнела между бровями. Удивительное сочетание, казалось, он хмурился, но при этом все равно наслаждался происходящим.

— Знаешь, в четвертой, каждый год, в этот день празднуют, как в последний раз, — вдруг произнес он, — все же многие из живущих здесь, помнят все, что потеряли их предки в той войне. Помнят, как пришли сюда, на мертвые земли, по — сути, и до сих пор почитают смелость своих родных, которые возродили жизнь в эпохе.

— Я понимаю. Тем более ценно, что по прошествии веков, они до сих пор почитают победу, уважают те жертвы, которые принесли их родные, — зачарованно проговорила я. Не смотря на всеобщую радость было видно, что причина их веселья проистекает из истинно огромных жертв. По всему периметру площади были расположены огромные прямоугольные каменные изваяния, на которых серебристой гравировкой светились имена погибших в той войне. И каждый житель подносил к ним цветы, свечи, дети запечатывали в круглые колбочки послания благодарности для умерших.

— Саша, — замялся внезапно Лиус, — я видел ваш танец. И это не просто дань традициям, верно?

— Э...я не знала, что буду танцевать на сцене, — я покраснела.

— Ну да, ну да... — он взял меня за руку и заставил посмотреть ему в глаза, — я знаю своего брата, осса. И позволяю себе думать, что немного знаю и тебя. И не опускаю руки, не отступаю. А лишь смиренно склоняю голову, и попытаюсь примириться с фактами.

О чем он?

— Фактами? — выдавила я, краснея еще больше.

— Я был настолько глуп, что потерял твое доверие. И если бы у меня был шанс повернуть время вспять, я бы никогда, слышишь? Никогда не навредил тебе. И увез бы тебя из первой сразу же. Но платить за мою глупость я буду сам. А ты..., — он погладил меня по щеке, — знай одно. Саша, пожалуйста. Если с ним ты не будешь счастлива, если тебе понадобится моя помощь, только позови, хорошо?

Он вложил в мою руку тонкую цепочку:

— Разорви, когда надо будет позвать.

— Лиус, — выдохнула я, не зная, что сказать.

— Вот вы где, — вырвал меня из размышлений подошедший Конн, — Лиус. На минутку. Сашенька, не будешь скучать?

— Все в порядке, — улыбнулась я, позволяя увести от себя левира. Ой, как вовремя он появился. Мне было очень неловко. Симпатия наставника грела душу, как женщине, но невозможность ответить взаимностью напрягала. Учитывая, что в прошлом мне не приходилось купаться в таком мужском внимании, я не знала, как правильно себя повести. Так, чтобы не обидеть Лиуса. Тем более я не знала, что на самом деле испытывал ко мне Като. Только догадывалась. Взяв бокал, я пошла к одному из изваяний, пытаясь отвлечься. Удивительно. Тысячи надписей перемежались с небольшими рисунками сражений. Провела ладонью по прохладному камню. В любом из миров война — страшное событие. Почему Овиры, создавая реальность, допустили её? Неужели, это естественное развитие жизни — борьба за власть, убийства, предательство и коварство? Почему нельзя, обладая безграничной властью, возможностью создавать, созидания, сделать мир идеальным? Ох, папочка, сколько же вопросов к тебе копится в моей голове.

— Помогите мне, — раздалось сбоку.

Обернувшись, я увидела маленькую девочку, лицо которой было залито слезами. Она судорожно сжимала в ладошках платочек и испуганно всхлипывала.

— Что случилось? — я опустилась на колени.

— Мама и папа. Потерялись, — пробормотала она. Бедняжка, в такой толпе неудивительно потеряться.

— Ну, ничего, — подняла худенькое тельце на ручки, отмечая, что ей было не больше трех лет, — где же ты видела их последний раз?

— Вроде там, — она ткнула пальчиком во дворы, между двух одинаковых трехэтажных домов.

— Пошли, посмотрим. А если их там не будет, то пойдем к Като, хорошо? Он точно поможет, — я ободряюще улыбнулась малышке. Я дошла до небольшой калитки, отделяющей вход в подворье, которое объединяли фасады трех домов. Ни души.

— Наверно они тоже убежали на площадь, — предположила я, — давай, все же попросим помощи у хранителя.

— Не надо, — улыбнулась малышка, и глаза ее вдруг ярко всполохнули, наполняясь красным пламенем.

— В смысле? — не поняла я, — здесь никого нет. Наверняка твои родители пошли искать тебя, или за помощью.

— Мы уже пришли, осса, — девочка толкнула меня в грудь, заставляя разомкнуть руки, и спрыгнула на землю.

— Я не понимаю...

— И не надо, — ухмыльнулась она, доставая из кармана небольшой шарик, — глупая осса. Глупая и наивная.

Резко прыгнув ко мне, девочка разбила хран. Воздух наполнился красными клубами дыма и мир вдруг померк. В легкие мне будто набили ваты, кислорода резко стало не хватать и, задыхаясь, я начала проваливаться в красное пламя.

Глава 22. Плен.

Очнулась я в холодной темной каменной камере, лежащей лицом вниз, а от сырой, пропахший чужим потом и плесенью кровати, к горлу подкатывала тошнота. Голова кружилась, хотелось пить. С трудом поднявшись, я подошла к массивной двери и забарабанила кулаками.

— Эй. Есть кто? Откройте!

Без толку. Через несколько минут я выдохлась и присела на противную лежанку. Кому понадобилось похищать меня? Кто мог это сделать? Выхода не было и пришлось ждать. Пару раз я засыпала, не надолго, на несколько минут, а просыпаясь вскакивала. Несколько раз отчаянна стучала в двери и кричала, но никто не приходил. Когда, по моим меркам прошло около шести часов, наконец, гулко лязгнул засов, дверь открылась, пропуская в камеру яркий свет. Зажмурившись, я попыталась разглядеть вошедшего в камеру. Огромного роста ящер, с длинным чешуйчатым хвостом и зауженной пастью, подошел ко мне и поднял, схватив за шкирку.

— Ссссобирайсся. Тебя шшж-ждут, — прошипело чудище и потащило меня на выход, грубо дергая за воротник.

— Кто ждет? — я попыталась вырваться и пойти сама, но лапа ящера крепко держало ткань платья.

— Заткниссссь, — рявкнул тот и повел, толкая перед собой.

Мы вышли из камеры в длинный коридор, уходящий наверх грязными широкими ступенями. Поднялись в залу, прошли еще по нескольким коридорам, поднимаясь все выше. Все вокруг было из черного камня, с водными подтеками и пятнами плесени. Холод и противный затхлый запах заполнял помещения. 'жуткое место', подумала я про себя, катакомбы какие — то.

Наконец, ящер втолкнул меня в большой холл. Здесь было значительно теплее, даже какое — то подобие коврового покрытия устилало пол. В глубине мерцало пламя камина, а возле него в огромных глубоких креслах сидели потерявшиеся Пелия и Прим. На их довольных лицах светилось превосходство. Ящер замкнул массивные браслеты с цепями, заведя мои руки за спину, затем резко швырнул меня им под ноги, и я неуклюже повалилась на пол.

— Какая же ты дура, — захохотала Пелия.

Я пропустила оскорбление мимо ушей и попыталась встать. Получилось только сесть. Зло посмотрев на них, спросила:

— Где мы?

— О, ты не поверишь, — расплылся в злорадной улыбке Прим, — прямо под носом у твоего дружка. Лавос, седьмая подэгидная планета Като. Здесь уже несколько столетий правят ящеры. Но мы держим несколько посланников для хранителя, которые передают ему информацию о том, что дела тут идут более чем хорошо. Шарнайский гипноз, немного шантажа, — он картинно закатил глаза, — ведь что только не сделаешь, чтобы твои детки были невредимы. Кстати, одну из них ты уже видела. Хорошая девочка, правда? Еще несколько лет, и очередная слуга будет готова.

Вот черт! Совсем не там мы искали эту коварную парочку. Хотя, откуда было знать?

— Вы захватили целую планету? — я сделала удивленный и испуганный вид. Пусть потешат самолюбие.

— Ну, вообще — то не одну, — Пелия нахохлилась, — ящеры слишком плодовиты. Зато преданны, как лавайские псы.

— А я — то вам зачем понадобилась?

— Для тебя в нашем плане есть особая роль, — улыбнулся Прим. — Все дело в том, Саша, что ты последняя осса. Сама по себе ты не сможешь нам многого противопоставить. Но вот твои способности... Скорость, удар, регенерация, связь с Овирами. Все это весьма интересные свойства. И мы решили забрать их у тебя.

Забрать? Но как?

— Все довольно просто, — словно прочитав мои мысли, продолжил он, — на Лавосе находится самая оснащенная лаборатория во всей реальности. Когда — то давно, именно здесь отмиты создали инфин, и у нас есть один замечательный лавоец, который заберет у тебя твои способности. А когда мы присвоим себе силу осс, оставшиеся хранители перестанут представлять для нас угрозу. И вся реальность будет нашей.

— Вы просто спятили, — я покачала головой. Страха не было. Было неверие в происходящее.

— Хороший запасной план, правда? — хмыкнул Прим и махнул рукой ящеру, — уведи. Завтра, Саша, тебе предстоит очень интересное знакомство, которое ты, возможно не переживешь.

Ящер схватил меня за шкирку и потащил на выход. Я не сопротивлялась. Хотелось поскорее остаться одной и переварить услышанную информацию. Должен быть выход. Я просто обязана найти решение. И остаться в живых.

В холодной камере, оставшись одна, я прислонилась лбом к ледяной стене. Что — то недоговаривали это двое. Но что? Явственно чувствовала какой — то подвох. Чем им поможет моя врожденная способность к убийствам? Да и регенерацию осс сильно перехваливают. Мелкие царапинки затягиваются быстро, но синяки держаться довольно долго. Молчу уже о более серьезных повреждениях.

Страшная догадка врезалась в мозг, как резкая мигрень. Если предатели найдут способ передать осский удар другим, то смогут создать абсолютно непобедимую армию. Ведь оссы выиграли в войне. Сильнее их не было в реальности. И если Пелии и Приму удастся вырезать из меня это умение, размножить его и поместить в тела своих воинов — то Форусу придет конец. Да и всему существующему миру. Как же не допустить этого? В душе начала разрастаться паника, и я попыталась успокоиться. Значит нужно найти способ и сбежать. Или, на крайний случай... нет. Никаких жертвоприношений — самоустраниться у меня ни за что на свете не хватит духу.

Следующие часы растянулись в одну тоскливую линию. Дважды дверь открывалась и в нее просовывалась чешуйчатая лапа, швыряя вглубь камеры бутыль с водой и плесневелым обломком засохшего хлеба, а второй раз на пол шмякнулся куль, в котором оказалось грязное, но сухое одеяло. Заботливые какие, подумала я, превозмогая отвращение к запаху и кутаясь в грязную шерсть. Наверняка меня уже ищут. Только бы нашли, хотя это маловероятно. Не догадается Като искать в своих же владениях.

Спала я чутко, но даже на следующий, по моим меркам, день, никто не пришел. Очень хотелось пить и есть, а еще я жутко замерзала. Несколько раз пробовала пошуметь, стуча ногами по двери, но никто не откликался. Самым страшным было то, что я не могла сконцентрировать силу. Слабость в кончиках пальцев пугала до дрожи, даже вытянуть когти не удавалось. Как будто в моих мышцах поселилась нездоровая слабость, не позволяющая накапливать энергию и перемещать её в пальцы. Я куталась в одеяло, делала разминку, пытаясь согреться, мерила шагами камеру, двигала туда— сюда кровать, пела пахабные песни, читала стихи, сыпала проклятиями, в общем, развлекалась, как могла.

В один из моих полуснов, почувствовала укол в предплечье. Открыв глаза, я увидела ящера, склонившегося надо мной с небольшим шприцем. В страхе, хотела отпрянуть, но тот только сильней схватил меня за руку, вогнал шприц еще глубже и выдавил содержимое. Потом молча схватил меня за шкирку и потащил из камеры. Глаза, отвыкшие от света, тут же заслезились. Мы прошли по коридорам, и меня запихнули в туже комнату. На этот раз там был только Прим.

— Ужасно выглядишь, — сказал он с довольной улыбкой, будто делал мне комплимент.

Я стояла на ногах, чуть пошатываясь от голодного головокружения.

— Вашими стараниями..., — я попыталась изобразить реверанс, но получилось хреново.

— Будешь пока тут. Мертвая вонючая осса мне не нужна, — Прим махнул рукой в сторону столика, — поешь.

Я молча прошла к креслу, села и придвинула к себе поднос, на котором дымилось горячее овощное рагу. Не глядя на наблюдающего хама, я набросилась на еду. Хранитель подождал, пока я утолю голод.

— Что вы вкололи мне? — спросила, когда голод отступил.

— Всего лишь концентрированный настой кручинника.

Что? Вот почему я не могла вытянуть из себя силу для удара. Кручинник использовался на Форусе вместо наркоза, вместо обезболивающего и заменял собой все спазмолитики. Свойства этой коварной травки были поистине обширными. А основное действие заключалось в том, что нервные окончания и мышечная ткань подвергались этакому параличу, от чего люди, которым давали этот настой, не чувствовали боли. Интересно, кто им подсказал блокировать мои способности таким образом?

— Для тебя мы подобрали особую дозу, — ухмыльнулся Прим, — другие на твоем месте давно умерли, но тебе приходится колоть девяносто восьми процентный концентрат, чтобы ты не могла распускать тут свои клешни. А без своих выкрутасов ты всего лишь дерзкая девчонка, тощая и слабая.

— Понятно, а где же твоя мерзкая подружка? — я старалась не выдавать своего страха, скрывая его за грубостью.

— Пелия сейчас захватывает Форус, — мужчина потер руки, словно совершил гаденькое дельце, — еще пару дней и вся планета будет наша. Правда к четвертой не подступиться, стражник вырезает ящеров целыми отрядами, но и с Като и его народом мы справимся. Со временем.

— Зачем тебе такая абсолютная власть, Прим? Править миром? Ну, станешь ты владельцем Форуса, дальше — то что? Как ты справишься с энергетическими потребностями планет реальности в одиночку? Куда денешь просящие народы? — я смотрела на хранителя, на бывшего хранителя, как на полоумного.

— Мне ни к чему такое количество народа в своих владениях, — хмыкнул он, — ящеры неприхотливы и преданны. Останутся они и только те народы, кто сможет принести мне ощутимую пользу. Отмиты, гогры, реминты. Левиров мы истребим — слишком силен в них дух неповиновения, а жаль. Сильные особи, легкообучаемые. Многие планеты станут только местами разработки месторождений камней и тех веществ, которых не достает на Форусе. Зачем мне, к примеру, существование лиюнов? Каждый лиюн живет не больше трехсот лет, слабые и депрессивные карлики, которые только и знают, что полируют своими задницами каменные пещеры. Абсолютно бесполезный народец, только входы к глубинным залежам загораживают, и не выжить их оттуда по-хорошему. А по-плохому мы их быстренько сотрем с лица реальности.

Я слушала Прима, и все внутри меня покрывалось холодом. Это же не просто геноцид, а истребление форм жизни. Как можно было додуматься до такого? Да наш Гитлер просто амбициозный котенок по сравнению с этим чудовищем.

— Если не мы, то Овиры не дадут тебе уничтожать целые народы, — прошептала я.

— Уже дают, — воскликнул мужчина и рассмеялся, — как думаешь, почему на Лавосе осталось лишь несколько семей? Куда они по-твоему все делись? Еще два века назад здесь не было ни одного ящера.

— Ты безумен, — покачала я головой.

— Возможно. Но Овиры давно молчат. Мы склоняемся к тому, что они мертвы, и сейчас являются лишь источниками энергии, но неразумными.

О, как же ты ошибаешься, но переубеждать тебя я не буду.

Дверь отворилась и сиплый голос ящера оповестил:

— Циук прибыл, великий.

— Здорово, он уже в лаборатории?

— Да, великий.

— Тогда отправляемся немедленно. Хочу присутствовать при изучении. Свяжи оссу.

Опрокинув столик вместе с его содержимым, я отбежала к дальней стене. Но долго ловить меня ящеру не пришлось. Не смотря на то, что у меня оставались скорость и быстрая реакция оссы, ящер скрутил меня в углу, защелкнул на запястьях тонкие наручники и грубо вытолкал в коридор, под ехидные смешки Прима.

Мы прошли несколько этажей наверх, потом поплутали по длинным коридорами и наконец оказались перед металлической дверью, за которой оказалась самая настоящая лаборатория. С белыми стенами и яркими световыми хранами, холодным свечением освещающих большое помещение со столами, на которых располагались различные колбы, мензурки и примитивные спиртовые горелки. Полки вдоль лаборатории были заставлены потрепанными и мятыми тетрадями. В самой середине лаборатории стоял огромный стол со спинкой и подголовником, по краям которого болтались кожаные ремешки. Возле него возился со шприцами на подносе маленький седовласый мужичок в белом халате. Маленькие черные глазки внимательно разглядывали мою персону. Уродливое личико венчал огромный крючковатый нос и сеть шрамов, расходившихся от середины морщинистого лба по всему лицу.

— Великий Прим, — поклонился он, не спуская с меня цепкого взгляда.

— Циук, не надо церемоний, — сказал хранитель, подошел к мужичку и по-свойски потрепал его за плечо, — смотри, как и обещал.

Ткнув в меня пальцем, Прим встал сбоку от Циука и сложил руки.

— Да-да, вижу, — прихлебательски пробурчал седовласый мужичок, — вы вкололи ей кручинник?

— Чуть больше часа назад, — молвил хранитель.

— Да-а-а-а? — протянул удивленно Циук, — она же, как минимум должна спать. Видимо на осс эта трава почти не действует.

— Но силу блокирует, иначе она давно бы поджарила мою задницу, — хохотнул Прим, а я крепче сжала зубы.

— Очень жаль, — покачал головой мужичок в халате и посмотрел на своего повелителя, — выходит, она все будет видеть и чувствовать. Это же пытка!

— Да мне плевать! Делай что положено, лишь бы она не сдохла раньше времени! — взвился Прим.

— Конечно — конечно, великий, — запричитал тут же Циук, — положите ее сюда, — он указал на стол.

Ящер приподнял меня и впечатал спиной в холодную поверхность, потом снял наручники, развел руки и ноги и зафиксировал их ремнями. Всем своим видом я старалась не показывать тот ужас, что разрастался внутри меня. Плечо опять кольнуло.

— Я введу тебе еще одну дозу кручинника, девочка. Но, если и она не поможет, то извини.

— Остановитесь, пока не поздно, — прохрипела я, чувствуя, как сознание фокусируется в одной точке, а страх накатывает огромными волнами.

— Приступай, — приказа Прим холодным тоном.

Действие второго укола имело эффект алкогольного отравления. Картинка висящего светового храна под потолком над моей головой раздвоилась и закружилась. Я вертела головой, насколько позволяли ремни, охватывающие лоб, и молилась всем богам забрать мое сознание. Но отключаться оно упорно не хотело, подбадриваемое ужасом происходящего. Зажужжал какой — то прибор, запищал где — то за ухом хран причудливой прямоугольной формы, в районе груди возникла резкая боль и я закричала.

* * *

С того дня прошло больше двух недель, а я только начала вставать и боле менее шевелить пальцами. Циук сказал, что продолжить опыты можно будет не раньше, чем через декаду, потому что ему нужна чувствительность моих рук, которые я с трудом ощущала. Еще он говорил, что ему удалось генерировать мою способность концентрации энергии, но направлять её и преобразовывать в удар не получалось. То есть требовалось как минимум повторение той пытки, которой он подверг меня в тот день.

Я не хотела жить. Я умоляла своего 'папашу' услышать меня и забрать мою душу. Да хоть в пыль растереть, но проходить через ту боль еще раз я больше не смогу. Циук разрезал мне грудную клетку, отпилил небольшие фрагменты от ребер и располосовал мышцы на руках. А дальше лишил меня мизинца на левой руке и еще чего — то, но я уже не помнила. Когда меня вырвало кровью и съеденным рагу, Прим брезгливо кинул 'какая мерзость' и покинул лабораторию, но даже сквозь безумную боль, я уловила в его взгляде страх. Вставив мне в горло трубку для отсоса, Циук лишил меня возможности кричать. И даже, когда меня отнесли в комнату и уложили в постель, я не теряла сознания, а только мычала.

Тряхнула головой, отгоняя от себя страшные воспоминания, подошла к широкому подоконнику и уселась на него, согнув ноги и опустив подбородок на колени. Пелию я больше не видела, Прим обмолвился как — то, что она теперь надолго на Форусе. Четвертая все еще сопротивляется, отмитов пока еще не нашли. В общем, надежда, пусть призрачная и слабая, но была. Только не у меня. За все это время меня не нашли и вера в свое спасение угасла, как последний луч закатного солнца. И если раньше я думала, что не способна на самоубийство, то сейчас это становилось навязчивым желанием. Только вот наберусь сил побольше, чтобы суметь открыть тяжелую створку окна, за которым темнел скалистый двухсотметровый обрыв. Я отчетливо представляла себе, как делаю шаг с подоконника, на котором сейчас сидела.

Надо сказать, что уход мне устроили почти королевский. Еды теперь было много, а ящеры Прима натаскали каких-то книг. Сам хранитель больше не потешался и не пытался ехидничать. Да и навещал меня за все это время несколько раз, чтобы холодно справиться о моем самочувствии. Разговаривать с ним я не желала, за меня отвечал Циук, который торчал в комнате большую часть суток, менял повязки, проверял, как идет сращивание тканей, поил отварами и заживляющими лекарствами, а так же многократно вливал в меня энергию лекулусов. Раньше, с их помощью, у меня бы на третьи сутки не осталось бы и следа, но, видимо что— то такое он сотворил со мной в лаборатории и теперь мое тело украшали страшные тонкие полосы шрамов, синеющие на бледной коже. Но и на это мне было плевать.

Устав только от сидячего положения, я со вздохом отправилась обратно в постель. Накрылась одеялом с головой и прикрыла глаза. Ни слез, ни жалости к себе не было. Ничего не было, только пустота, и желание покончить с этим побыстрее. Пока мои попытки открыть окно не увенчались успехом, но я добьюсь своего. Циук же думает, что я еще даже с кровати встать не могу, а я уже самостоятельно передвигалась до ванной комнаты.

Дверь со скрипом отворилась, и я поглубже закуталась в одеяло.

— Я знаю, что ты не спишь, Осса, — громко произнес Прим, — у меня для тебя сюрприз.

'Не очень — то интересно', подумала я, крепче сжимая края покрывала.

— Мы тут подумали, зачем нам разделять охрану, когда вместе двоих стеречь проще, чем каждого по отдельности, — продолжил он.

' Кого — то еще надо стеречь?', мысль вяло протекла в голове. Мою дверь круглосуточно подпирал отряд ящеров, хотя я не видела в них смысла. Я даже до окна добиралась с одышкой, что уж говорить о побеге из комнаты, тем более из замка.

— Ладно, не буду вам мешать. Я сегодня добрый, и даже чуточку романтичный, — усмехнулся Прим и скомандовал, — тащите сюда!

Послышалась возня, и что — то упало на пол с глухим стуком. Потом дверь закрылась, знакомо щелкнул замок, и наступила тишина. 'Потом посмотрю, что там', подумала я, проваливаясь в полусонное забытье. Все — таки путь до окна и сидение на подоконнике отнимали у меня много сил. Но слабый стон, донесшийся с пола, выветрил из меня всю сонливость. Приподняв край одеяла, я выглянула в образовавшуюся щелочку: на полу, спиной ко мне, лежал человек, в неудобной позе, с неестественно вывернутой ногой, в темных одеждах, на которых бурели подсохшие пятна крови. Его дыхание было частым и лихорадочным, спина мелко тряслась. Он явно был ранен, или сильно избит.

'ну и чем я сейчас ему помогу?'. Хм... Хотя бы воды дать ему точно смогу. Выбравшись из-под одеяла, подошла к графину и налила прохладной жидкости в бокал. Медленно обошла кровать и приблизилась к человеку. Мужчина закашлялся, повернулся ко мне лицом, и стакан выпал из рук, расплескивая по ковру воду.

— Като!!! — пискнула я и опустилась на колени. Слезы, которых не было даже при страшной пытке, наконец, ручьем потекли из глаз. — Като, боже, неужели это ты?!

Взгляд левира был очень мутным, будто его опоили, или по голове огрели хорошенько. Подползла к нему поближе, аккуратно взяв лицо в ладони.

— Като! Ты слышишь меня?

— М-м-м,— зрачки у него были расширены, и он смотрел сквозь меня, не узнавая.

Торопливо осмотрев его, заметила, что тело покрывали мелкие и неглубокие царапины, ни гематом, ни тяжелых ранений не было. Что же тогда с ним такое?

— Давай, дружок, вставай, обопрись на меня, — я попыталась поднять его, перевернула и закинула руки себе на шею. Но все что получилось, это посадить его, привалив спину к одному из кресел, находившегося рядом с нами, сама же покрылась болезненной испариной, а мышцы натужно подрагивали от перенапряжения. Черт бы подрал Циука с его безумными опытами!

Отдышавшись, я аккуратно смыла грязь с лица хранителя, влила в него половину бокала прохладной воды, отчего он, кажется, с облегчением заснул. По крайней мере, дыхание его выровнялось, а веки закрылись. На этом силы мои кончились и я, положив голову на колени Като, прикрыла глаза, и сама не заметила, как сознание выключилось, отправив меня в какой — то безумный полет в сером тумане.

— Саша? — жаркий шепот вырвал меня из сна.

— Като, — всхлипнула я, обхватила его руками и уткнулась лицом ему в живот.

Он прижал меня к себе, крепко, гораздо крепче, чем я думала, может ослабленный левир.

— Ты в порядке? — я подняла лицо, вглядываясь в черные глаза.

— Переход... портал на другие планеты для хранителей настоящая пытка, но я, кажется в норме.

И правда, он легко поднялся и помог мне встать на ноги. Снова прижал меня к себе, и, отстранившись, внимательно оглядел с головы до пят. За окнами давно стемнело, и неяркий свет от храна, висевшего над пологом кровати не давал много света, чтобы рассмотреть мое нынешнее состояние.

— Ты сильно похудела, эти твари тебя не кормили?

— Кхм... Кормили, Като. Как ты меня нашел? — я не решалась рассказать ему о своих пытках.

— Когда ты пропала, я сразу понял, что на Форусе тебя искать бессмысленно. А с территории четвертой переместиться можно только на одну из подэгидных планет. Поэтому поисковик мы заслали на те, что наиболее близко расположены к Овирам. Тебя долго не удавалось обнаружить. Я вообще бы тебя не нашел, если бы Лютиций не принес мне ошеломляющую новость о том, что Лавос заполонили ящеры. Не трудно было догадаться, на какую из планет тебя доставили. Оставался вопрос — куда конкретно? Но и тут мы лишь сделали логические выводы: единственная крепость с тюрьмами, омываемая с трех сторон океаном, расположенная на обрывах горного кряжа, — он улыбнулся, но улыбка получилась горькой, — как видишь, я оказался прав.

— А почему ты отправился за мной сам? — я подумала, что раз меня вроде как нашли, мог бы и войско какое отправить на выручку. Это же так глупо — оставлять в таком положении свои владения и одному отправляться на свой страх и риск, неизвестно куда, с малой вероятностью обнаружить меня в замке.

— Лиус и Лютиций держат оборону. Да и никто бы не пережил перехода. Межпланетные порталы устроены очень своеобразно, Саша. На Форус могут прибыть несколько представителей и то, на несколько декад, не больше. Портал завязан с энергетической структурой каждого, кто через него проходит, и, если не вернуться назад, то тело истощается и погибает. А уж с Форуса отправиться по планетам могут только официальные представители эпохи, которых выбирает каждый хранитель. И тоже ненадолго. Вообще на пару дней. Мои советники могут путешествовать по подэгидным планетам, но доверить им тебя, в случае успешного поиска, я не мог. Во — первых, переход ослабил бы любого из них еще сильнее, а отправлять кого — то на планету, заполоненную ящерами — не слишком целесообразно. Во вторых, — добавил он шепотом, — еще бы несколько дней и я бы сошел с ума от волнения за тебя.

— Като, — на мои глаза навернулись слезы, — спасибо, что пришел.

Мы снова обнялись, и некоторое время неподвижно и молча стояли. Моя щека чувствовала размеренные могучие удары сердца хранителя, и это действовало лучше любого бальзама или лекарства. Неважно, что было, главное — хранитель здесь, и отчаянье начало уползать в темные углы сознания.

— Ты дрожишь, — сказал он, потерев мои плечи, — сейчас разожгу камин.

Он подошел к затухающим уголькам и подложил дров, затем присел и начал раздувать огонь. Совсем скоро веселое пламя приятно осветило комнату, даруя прохладному воздуху уютное тепло. Мы сели в кресла возле камина и тут же отворилась дверь, и ящер занес поднос, на котором предусмотрительно находилось две порции ужина. Поставив поднос на столик, ящер молча вышел и запер за собой дверь. Я хмыкнула, интересно, почему Циук не пришел с его ежевечерним ритуалом оздоровления.

— Сиди, Саша, — сказал Като, пресекая мои попытки подняться, — я сам.

Он подкатил столик и налил в мой стакан прохладный морс из запотевшего графина. Тут его взгляд скользнул в ворот моей рубашки.

— Та-а-ак, — протянул он, аккуратно поддевая меня за спину, и вынуждая подняться. Мои коленки предательски подогнулись, ведь я прекрасно поняла, что он там увидел. Като внимательно посмотрел в глаза, затем распустил шнуровку и отогнул края воротника, — это еще что такое? Откуда эти шрамы?

Я машинально прикрыла рукой оголенную кожу:

— Ах, это? Всего лишь Циук вырезал из меня возможность скопировать способность оссы аккумулировать энергетические потоки.

— Вырезал? — глаза хранителя потемнели.

— Ну да, — я нервно хихикнула, — не очень приятно, знаешь ли, когда наживую раскурочивают грудную клетку. И когда от ребер кончики отпиливают, и когда руки режут! Чтобы посмотреть, как устроены мышечные волокна. И когда жилы вытягивают, чтобы посмотреть, как они энергию передают! Это, можешь себе представить, так неприятно, что до того, как тебя втащили в мою комнату, я хотела только одного! Сдохнуть! Чем быстрее, тем лучше! Потому что мне обещали повторение процедуры!

— Саша, — он встал на колени у моего кресла и попытался прижать меня к себе, но мою разгорающуюся истерику несло все дальше. Оттолкнув его руки, я выливала копившуюся боль на бедную голову левира.

— Я поверила в то, что вы меня уже не найдете. Не видела выхода, поддалась отчаянью! — рыдала я, некрасиво хлюпая носом, — этот урод Прим хорошенько обработал меня, убедив в том, что Форус практически погиб, что помощи ждать неоткуда.

Като схватил меня за руки и с силой сдернул с кресла. Я впечаталась ему в грудь, но его руки ласково обхватили плечи.

— Саша, девочка моя, успокойся. Ну же, пожалуйста, милая. Я рядом и никому, слышишь? Никому больше не дам и пальцем до тебя дотронуться.

— Ты...не...сможешь, ты тоже пленник, — рыдала я. Но чувствовала, как напряжение спадает, и это было восхитительно. Даже не ожидала, насколько сильно я закрыла в себе слабость и ощущения самое себя. Жила, нет, существовала последние дни, как бездушный робот.

— Смогу, Сашенька. Что-нибудь придумаю, — Като гладил меня по голове и целовал макушку. Потом долго качал на своих коленях, сидя прямо на полу, на ковре возле камина, и ждал, пока пройдет моя истерика. А мне снова хотелось жить, хотелось, чтобы он никогда не выпускал меня из своих надежных объятий, чтобы сгинули проклятые враги и дали нам, наконец, пожить спокойно. А ведь с самого первого дня моего пребывания в этой реальности, у меня были лишь слабые моменты мнимой размеренной жизни.

— Като, расскажи, как обстоят дела в четвертой? — спросила я хранителя, спустя добрых пару часов после срыва. Он тяжело вздохнул, с сомнением посмотрев на меня. Видимо решался, говорить или нет. Значит, новости будут не самые приятные. Я состроила решительную гримасу, и он сдался.

— Можно сказать, от прежнего Форуса только четвертая и осталась в том виде, что была. Только теперь она более густонаселенная. Авадалла прячется у нас, как и несколько семей из ее владений. С эпох Пелии и Прима в четвертую, в поисках убежища, бежали многие. Но не все успели дойти.

Он прервался, размышляя над тем, что говорить дальше. Я нахмурилась, значит, Прим не врал, и они устроили настоящий геноцид на планете.

— А как с другими мирами?

— Несколько планет захвачены ящерами, даже мои, как выясняется, — мужчина горько усмехнулся, — к остальным, как я понимаю, пока никто не прикасался. Но, подозреваю, это дело времени. Наши силы, оказывается, сильно не равны, Саша. Пелия и Прим гораздо страшнее в своих целях, чем Корун. Эта война стала более разрушительной, чем первая. Никто не ожидал, что Прим столько веков будет размножать ящеров. Он ведь все это время растил свое собственное войско, и ни у кого из хранителей никаких подозрений. Он делал это все на своих подэгидных планетах, а их представители, посещая Форус, лгали о своем благополучии. До отмитов не добрались, но ящеры уже прочесывают мертвый лес, в поисках предателей и вся бандитская масса, что пряталась в деревьях, уже практически перешла на сторону, им более выгодную. Да и среди мирных жителей, многие предпочли рабство, чем благородную цель. Жить хотят все, а четвертая всех вместить не смогла.

— Почему же Овиры молчат?

— Мы сами находимся в недоумении. И я, и Ава неоднократно пытались связаться с ними. Но каждый раз — только глухое эхо наших молитв.

— Прим считает, что Овиры умерли, что остались лишь энергетические накопители.

— Может он прав, — погрустнел Като, а я приблизила к нему свое лицо и прошептала на ухо.

— Ничего он не прав, я лично общалась с Ладиром.

Эта фраза произвела эффект ядерного взрыва. Глаза хранителя широко распахнулись, он неверяще уставился на меня, а во взгляде промелькнул намек на мое безумие. Поспешно приложив палец к губам, призывая к тишине, я с жаром зашептала:

— Это мой отец, Като. Прости, что не сказала тебе. Он спас меня, там, в храме, после собрания и ранения. Если бы не он, я бы умерла, он вернул меня обратно в тело оссы. И вообще, он еще раньше обозначился, когда я к твоему источнику спускалась. Только он так и не сказал, зачем я ему понадобилась именно сейчас и именно в вашем мире.

Все это время левир смотрел на меня, даже не силясь что-то сказать.

— А еще я могу, вроде бы, управлять энергиями источника. И твоим и Авадаллы. Только не знаю, как у меня это получается.

— Что же ты раньше молчала? — наконец выдохнул он.

— А что бы тебе дало это знание?

— Да всё! — крикнул он, и стушевался, после того как я выразительно покрутила пальцем у виска, — как минимум знание того, что Овиры нас слышат.

— Только отвечать вам не торопятся. Като, не стоит на них надеяться, они хотят покинуть реальность.

— Тогда у нас совсем не остается надежды, — сник хранитель, — слишком много ящеров. Они банально берут числом. Даже многочисленное войско Лиуса, вставшее на нашу сторону не справляется. Мы еле удерживаем приозерные границы. И то, это ненадолго.

— Что — нибудь придумаем, — без особого энтузиазма произнесла я, — главное выбраться отсюда. Кстати, ты не знаешь, как мы сбежим от Прима?

— Пока нет. Портал выбросил меня аккурат под ноги отряда ящеров, я даже не успел подзарядиться хранами, что прихватил с собой. А уже Прим вколол в меня приличное количество кручинника, и еще какой — то фигни. Так что я сейчас не больше, чем обычный человек. Без особых сил и способностей. Это продлится пару дней, если эта тварь не повторит дозу.

— Похоже, эти прививки у них прямо универсальное средство для задержания, — прошипела я.

— Что? — не понял Като.

— Циук думал, что кручинник поможет мне пережить операции над моим телом. Только вот эффект был неожиданный. Я не только не вырубилась, я даже не смогла вырубиться, когда любой другой на моем месте потерял сознание. От болевого шока.

Я поежилась, а Като поспешно перевел тему.

— Не думай об этом. Прим отобрал у меня портал, но советники знают, куда я отправился. Через пару дней, если я не вернусь, сюда прибудет отряд вместе с Като. Продержимся пару дней?

— Куда ж мы денемся, — я улыбнулась ему. Как же хорошо, что он рядом.

Мы еще долго разговаривали, пока я не начала клевать носом. Упорно старалась отгонять сон, но после еды, это казалось непосильной задачей. Я так и уснула, сидя на коленях Като, который кормил меня с ложечки, как маленькую девочку. Проснулась ненадолго, уже лежа в кровати, обнаружив руку хранителя, прижимающую меня к своему телу, и опять провалилась в сон без кошмаров, но и без других сновидений, тягучий, темный, приносящий перегруженному разуму долгожданный отдых.

Глава 23. Невозможный выход.

— Ну, прямо голубки, гляди Циук, — насмешливый ненавистный голос вырвал меня из объятий Морфея.

Резко сев, я распахнула глаза и увидела взбешенного хранителя, прикрывающего меня спиной. Похоже, Като проснулся раньше меня, о чем свидетельствовали влажные после водных процедур волосы хранителя, очищенная, хоть и рваная одежда. Он сидел на кровати, между мной и стоящими неподалеку Примом и бешеным ученым.

— Твое счастье, Прим, что я не в силах свернуть твою поганую шею, — прорычал Като.

— Полегче, левир, — разозлился тот, — хотя. Можешь сыпать проклятиями сколько угодно, это слова всего лишь. Я и так дал вам достаточно времени для прощания. Надеюсь, вы как следует попрощались? — Прим противно захихикал.

Като кинулся к нему, но был остановлен охраной.

Циук махнул рукой ящерам, и те схватили хранителя, защелкнув на руках, заведенных за спину, кандалы. Для надежности они нацепили на него ошейник, от которого отходила короткая цепь к одному из ящеров. В глазах защипало, как собаку какую привязали, уроды. Потом ученый прошел ко мне, нагло сдернул одеяло и ощупал солнечное сплетение, задрал рукава рубашки и осмотрел шрамы на руках.

— Думаю, к вечеру мы будем готовы к очередному этапу, — оповестил он Прима, и я вжалась в подушки. Что? Опять на операционный стол? Так быстро?

— Вы не посмеете больше пытать Сашу, — дернулся Като.

— Еще как посмеем, — разулыбался Прим, — но ты этого точно не увидишь. И тем более не сможешь помешать. Для тебя у нас особенный подарок, сюрприз, так сказать. Убить тебя невозможно, заноза задницы моей, но погрузить тебя в вечный стазис, вполне по силам. На площадь его.

Предатель повернулся ко мне, потирая руки:

— Оссу доставить попозже. С удовольствием посмотрю на тебя, Саш-ш-ша. Точнее, на твое выражение лица, когда ты будешь наблюдать за тем, как твоего любимого хранителя затягивает в кокон алюций.

— Не может этого быть, откуда у тебя? — Като напряженно взглянул на Прима.

— О, это долгая история, я расскажу тебе по дороге, — ответил Прим, и удалился. За ними вышли ящеры, толкая моего левира в спину.

Тяжело поднявшись с постели, прибегнув к ненужной помощи ученого, я умылась и переоделась в свободное серое платье. Конечно, я могла сделать это сама, но раскрывать восстановившиеся силы не хотела, не смотря на угрозу повторной операции вечером.

— Что за кокон? — спросила я у Циука, разворачивающего сверток с лекулусами.

— На самой дальней планете реальности, третьей эпохи, кажется, что зовется Алюценной, росло три обауда. Это самые древние деревья, которые только можно найти. В первую войну их срубили и сделали три кокона, которые назвали алюциями. Каждый алюций вмещал в себя только одно начало. Планировалось поместить в него Коруна. Ведь убить его не могли. А помещенное в кокон тело разлагается, оставляя начало в состоянии вечного сна.

— Почему три? Как это, тело разлагается? — я не верила своим ушам.

— Ну, вроде как, первые два ушли на испытания, кокон дорабатывали. В первых двух поместили бандитов, приговоренных к смерти. Их оболочки разложились, но, открыв кокон, их начала освободились и заняли тела тех, кто находился ближе всего к алюициям. Третий доработали и оставили для Коруна. Это потом уже Овиры послали осс, изловили хранителя, и он благополучно отправился на запретную планету. Вроде бы, её для него специально и создали, я не помню уже. Алюций, за ненадобностью, был отправлен на какую — то планету для уничтожения, но потом пришла информация о его краже. В общем, кокон был утерян и многие века никто не знал о его судьбе.

Циук поочередно менял лекулусы, от чего я почувствовала себя вполне сносно.

— А что будет с Като, если его поместят туда.

— То, что предполагаемо должно было произойти с Коруном. Кокон высосет жизненную энергию, расщепит оболочку, тело то есть, и навсегда захлопнется. Открыть его уже будет невозможно, это и предусмотрели те, кто создавал алюций, когда первые два эксперимента неудачно провалились, высвободив начала бандитов. Насколько я понимаю, внутри кокона образуется однородная защитная энергетическая структура, и алюций станет неразрушимым.

Он будто не видел моего состояния, когда рассказывал мне все это. Сердце наливалось страшной тяжестью. Ощущение надвигающейся катастрофы росло, поглощая родившуюся вчера надежду на лучший исход этой разрушительной войны.

— Значит, он умрет? — тихо спросила я, бледнея от одной только мысли о гибели хранителя.

— В каком — то смысле, — равнодушно кивнул Циук, — Саша, я рассказал тебе все это только для того, чтобы ты не думала, что Като удастся спасти. Он сейчас вдали от своего источника, накачан кручинником, а силы его равны простым человеческим. Смирись, тем более, вечером тебе предстоит еще немного потерпеть.

Уж нет, подумала я. Если ничего не придумаю, то окно точно смогу открыть. Тьфу ты. Не смей думать об этом.

Циук ушел, и я, воспользовавшись паузой, переоделась в хлопковый костюм, состоящий из плотных брюк и рубашки с длинным рукавом. Эх, мне бы сейчас свиксы, хотя бы для уверенности. Влитая в меня энергия лекулусов дала результат, и теперь у меня получалось вытянуть когти. Немного, всего лишь на несколько сантиметров, но и такое 'оружие' было лучше, чем вообще ничего. Время потянулось бесконечно долго. Ящер приносил еды, но кусок не лез в горло. Я переживала, и очень сильно. Мысли о нашем спасении лихорадочно скакали, не обращаясь в дельные идеи. Ничего стоящего не приходило в голову, везде выходило, что мы в проигрыше. Я полумертвая, даже физически сопротивляться не смогу, быстро убежать тоже. Като закован и далеко от источника, а бригада по спасению если прибудет, то не раньше, чем через сутки. И то, не факт, что у них бы получилось вызволить нас из плена. Будь прокляты предатели!

Наконец, уже глубоко вечером, в дверь, естественно без стука, залетел Циук и спешно оповестил:

— О, я вижу, ты уже одета. Приказано привести тебя на так называемую казнь Като.

Глаза его лихорадочно светились. Он явно пребывал в предвкушении. Не то чтобы у этого человека была настолько подлая душонка. За все время общения с ним, я пришла к выводу, что Циук — самый что ни на есть чокнутый профессор. Исследовательский интерес сочетался в его натуре с жестокостью и непоколебимостью, отсутствием моральных принципов и жалости к подопытным. Поэтому я с деланным равнодушием послушно и молча отправилась за подпрыгивающим от нетерпения ученым.

Мы прошли по длинным грязным коридорам вниз, до огромного холла, где два ящера распахнули перед нами двери. Впервые я оказалась на улице. Все на этой планете было грязно — серым и черным. Как в старых фильмах. Ни одного пятнышка других цветов. Даже костюм на мне был грязно — белым. Вся площадь перед входом в замок была заполнена рядами ящеров, которые застыли, как каменные изваяния, ждущие приказа своего повелителя, готовые в любую секунду вступить в бой с противником. У меня даже мурашки поползли по всему телу от тревоги. Пробравшись сквозь чешуйчатую армию, мы оказались возле невысокого храма, круглого, с длинными колоннами, образующими идеальный круг.

Заметив мое недоумение, Циук пояснил:

— Кокон практически не поддается транспортировке. Его прятали здесь, и это было одной из первой причин завоевания этой планеты.

Что ж. Все ясно. Внутри нас ждали. Небольшой отряд хвостатых окружал стены храма. Посреди него стоял овальный кокон в полтора человеческих роста, кроваво-красный. Он был похож на выбитую скорлупу, обложенную красным бархатом, чуть светящимся в сумраке помещения. Прим, как и следовало ожидать, восседал на троне. Като стоял в нескольких метрах от кокона. Я заметила у него свежую кровь, струйкой стекающую из разбитых губ.

— Добро пожаловать на наше маленькое представление — противным голосом оповестил предатель, — сегодня мы станем свидетелями небывалого происшествия. Сегодня один из хранителей падет, да будет спокойным его вечный сон, ха ха.

Я, было, дернулась, но Циук придержал меня за плечо. Повиновалась. Не время показывать, что я сильнее, чем он думает.

— Твоя жалкая шкура еще пожалеет, — прошипела я, не сводя ненавидящего взгляда с Прима.

— Боюсь-боюсь, — всплеснул руками тот.

— Подонок, — это у меня нечаянно вырывалось.

— Тебя вообще не спрашивают, труп ходячий, — нахмурился Прим, — скажи спасибо, что я такой добрый и заботливый. У вас были почти сутки попрощаться, да и сейчас можешь сказать своему хранителю пару ласковых. Даже пролить оссьи слезки, я не против. Я очень хочу посмотреть, как ты будешь страдать, сучка.

Он махнул рукой, и ящер толкнул меня в спину. Я вылетела на середину, больно ударившись коленями и подбородком. Веревка больно впилась в запястья, потому что я попыталась интуитивно выставить руки перед собой. Като подошел и сел рядышком.

— Саша, не смей рыдать. Все будет хорошо, я уверен, — он говорил так, что слышала его только я.

— Что-то мне не верится во внезапное спасение, милый, — прошептала в ответ.

— Даже если меня затянет в кокон, не смей сдаваться. Ты обязана выжить. Обязана найти способ для побега и победить. А там уж найдете с Пушиком способ вытащить меня оттуда, — я смотрела Като в глаза, он жарко шептал мне слова утешения, но в глубине его глаз я сумела различить рождающееся отчаянье. Слишком очевидным стало наше поражение. Слишком глупы были хранители, надеясь на правое дело всех четверых. Покачав головой из стороны в сторону, уткнулась носом в грудь хранителя, вдыхая аромат полевых трав, стараясь запомнить его. Не верю, не может этого быть, что моего упрямого левира упакуют в этот алюций.

— Довольно, — донеслось до меня, Като подняли и потащили к кокону. Я осталась сидеть на холодном каменном полу, не в силах встать, но меня никто не трогал. Ящеры встали в полутора метрах перед коконом, развели цепи, сковывавшие запястья хранителя в стороны, отчего его руки разошлись, как на распятии. Мышцы на предплечьях напряглись, возникло ощущение, что эти чешуйчатые уроды просто хотят разорвать его напополам. Желваки заиграли на щеках левира, но он не произнес ни звука. Я почувствовала, как веревки натянулись и на моих руках и обернулась. Циук наматывал её на локоть, как собачий поводок. Видимо, в целях безопасности, чтобы не дернулась в сторону хранителя, ежели что. Я повернулась чуть боком, заведя связанные руки так, чтобы ему не было видно мои пальцы, и отрастила коготки, тут же начала подпиливать веревку.

— Sampreeee! Koopret! — начал читать заклинание Прим. Как объяснил мне ученый, алюций должен среагировать на этот набор звуков, такая, скажем, активация кокона.

Голос предателя гулким эхом расходился по зале храма. Я наблюдала за алюцием... и ничего не проиходило. Наконец, Прим замолчал и недоуменно уставился на кокон:

— Что такое? Я же все правильно зачитал!

— Попробуйте еще раз, великий. И не делайте пауз между предложениями. Это должно звучать, как одно слово, один непрерывный звук, — подал голос ящер, одетый в черный жилет с погонами.

Прим хмыкнул, уставился на потрепанный лист с заклинанием, прокашлялся и начал читать его заново. Он почти пропел его, не прерываясь на вдох, отчего глаза его выкатились из орбит от напряжения. Заканчивал он уже не гордо, а ссутулившись и похрипывая. Мы все уставились на алюций в ожидании. Еще несколько секунд тишина нарушалась лишь нетерпеливыми глубокими вдохами Прима, а потом... Кокон вдруг начал светиться. Красная поверхность внутренностей кокона заходила световыми всполохами, яркими и кровавыми. Откуда — то издалека послышался слабый гул, который постепенно нарастал и становился похожим на звук таежного гнуса, почувствовавшего кровь. И, словно подтверждая мою аналогию, от красного полотна начали отделяться бордовые точки, сначала немного, несколько десятков рассеялись по воздуху. Потом их количество выросло в геометрической прогрессии, и вот уже тысячи кровавых светлячков, мерцая и подрагивая, летали по воздуху. Все, кто был в храме, шарахнулись от них, как от чумных крыс. Даже державшие Като ящеры побросали веревки и вжались в стены. Я утроила усилия, продирая когтями веревки на запястьях. Мушки роились, кто-то пытался, махая руками, отогнать их и те ненавязчиво перелетали от одного ящера к другому. Прим суетливо отскочил к выходу, готовый в любой момент выбежать из храма.

Гул продолжал нарастать, а красные точки, облетев помещение, начали стайкой стягиваться к хранителю. Като махнул рукой, и те облепили её. С груди левира сорвался болезненный стон, послужив командой для смертоносных светлячков. Они ринулись к нему, обвивая руки и ноги. А затем рой сгруппировался, образовывая страшные жгуты, тянущиеся из середины кокона к телу левира. Медленно те поволокли его к алюцию. Като попытался воспротивиться, морщился, видимо это причиняло ему боль, но ничего поделать мог. Лишь обреченно посмотрел на меня и прошептал:

— Прости.

Что?! Какое, нафиг прости? Я рванула остатки веревок, освобождая руки, и кинулась к хранителю.

— Стоять! — рявкнул Прим от выхода, но я не слушала. В два прыжка преодолела расстояние, отделявшее меня от Като, и схватилась за жгуты, оттягивая их на себя. Руки пронзило страшной болью, и я на миг вернулась на горный пик, где меня пожалили осы. Ощущения были очень похожими, сразу потемнело в глазах, но я сжала пальцы еще сильнее. Время будто потекло медленнее. За страхом внутри росла железная уверенность. Кровавые лианы обхватили мои руки, обвились вокруг талии и потянули в кокон. Краем глаза я заметила, что и хранителя не удалось освободить. Я почувствовала, как из носа потекла горячая струйка крови, до ушей донесся собственный протяжный стон, отчаянный крик Като 'Саша! Нет!' Что ж, помирать, так вдвоем. Это стало моей последней связной мыслью.

* * *

— Саша, Саша! Очнись!

До меня, как из вязкого тумана доносился взволнованный голос. Что такое? Отстаньте от меня, дайте помереть спокойно. Я почувствовала, как меня осторожно трясут за плечи.

— М-м-м?

— Открывай уже глаза, — голос стал повеселей.

— Не хочу!

— Саша! — нотки раздражения.

— Ну что?! — я распахнула глаза и увидела встревоженное лицо Като, склонившегося надо мной, и тут же в голове всплыл самый главный вопрос, — мы живы?

— Не знаю, — ответил он, пожав плечами, — похоже, что живы.

— А... где мы?

— Хм... в коконе. Наверно. Как ты себя чувствуешь?

Прислушалась к себе. Хорошо чувствую, бодренько даже. Ни болей в руках, ни головокружения. Оглядевшись, увидела, что лежу на красном вязком полу. Или на тумане? В общем, мы находились непонятно где, непонятно в чем, но вокруг клубился кровавый туман, и нельзя было определить, где верх, а где низ.

— Нормально, — я вцепилась в руки хранителя и поднялась на ноги. Попробовала стопой поверхность, на которой стояла: вязкая трясина, — Сам — то как?

— Тоже ничего.

— Отлично. Что делать будем?

— Не знаю. Если мы в этом коконе, то для него — слишком много пространства. А еще мы могли умереть, и нас утянуло в какое — нибудь чистилище. Будем тут бродить вечность, пока не осознаем все грехи наши тяжкие, — это меня понесло. От волнения. Като удивленно вскинул бровь, потом ухмыльнулся.

— Ну, насчет бродить, ты права, пожалуй. Стоя на месте, мы точно ничего не добьемся. Поэтому, — он крепко сжал мою ладонь, — пошли?

— Пошли, — кивнула я, — а куда?

— Вперед. Только вперед.

И мы действительно потопали, перебирая ногами в вязком красном тумане. Он словно расступался перед нами, и тут же затягивался в непроницаемую стену за нашими спинами. Через несколько минут у меня начала кружиться голова от дезориентации. К горлу подкатила тошнота, но я упрямо терпела.

— Знаешь, — прервал наше молчание Като, — если мне суждено вечность идти в неизвестность с тобой, рука об руку, то я не против.

— Аналогично, только весь наш с тобой поход очень омрачает то, что четвертая осталась без своего хранителя, — скисла я, — Като. Что теперь с ними будет? Мы обязаны выбраться из этого... кровавого сиропа. Обязаны бороться. Если Прим выиграет войну, представляешь, что станет со всей реальностью?!

Левир остановился и осторожно обнял меня за плечи.

— Я думаю об этом каждую секунду. Каждый миг, начиная с того момента, как Прим сбежал с переговоров. Там Лютиций, советники, Лиус, в конце концов. Они не падут. Будут драться до смерти, но не отдадут четвертую этому скоту с его чешуйчатой армией. А мы с тобой обязательно выберемся, слышишь? — он приблизил лицо, прожигая меня уверенным взглядом, — я верю в это. И ты верь, милая.

— М-м-милая? — я почувствовала, как заливаются краской щеки.

— Милая, хорошая, сильная моя оссочка, — шепнул Като и накрыл мои губы своими. Это не был поцелуй бешеной страсти. Наоборот. Нежность, такая, от которой щемит душу, останавливается сердце, и слезы сами текут по щекам. Руки хранителя бережно оглаживали мою спину, поддерживая мое тело, потому что от поцелуя ноги перестали слушаться и держать. И плевать было, что место мы выбрали, мягко говоря, не совсем подходящее для этих процедур. Сказалось все — нервное напряжение, страх потерять друг друга, страх за гибель друг друга. А предшествующее непонимание и упрямство левира как — то само собой кануло в лету.

— Я верю, — выдохнула я, когда мы оторвались друг от друга, и погладила красивое лицо. Щетина приятно кольнула пальцы, а Като лизнул мою ладошку.

— Вот и хорошо. И чтобы никакого уныния.

Мы продолжили путь. Как слепые котята шли в никуда, рассекая кровавую марь. Шли долго, наверное, несколько часов, пока у меня не начали нестерпимо ныть ноги. Вестибулярный аппарат, видимо, привык и тошноты не было. Только мне показалось, или стало теплее?

— Жарко, — вздохнул Като, словно подслушав мои мысли.

— Я тоже заметила. Только устала. Давай передохнем, пожалуйста. Хотя бы несколько минут.

— Хорошо, — кивнул он, а я облегченно уселась на красную зыбь и вытянула ноги. Итак. Что мы имеем? Мы неизвестно где, даже неизвестно, живы ли. Идем уже чертову прорву времени и конца и края не видать этому туману. Стало заметно теплее, но и всего то. Очень хочется пить и есть, что, по всей видимости, означало, что наши тела таки бренны. Это радует. Отсутствие еды огорчает. Хм. Я прислушалась к себе. Вполне бодрое состояние, не считая натруженных мышц. Но гораздо лучше, чем в плену у Прима. Словно и не было той страшной операции, и Циук не кромсал меня своими острыми инструментами. Попробовала вытянуть коготки — далось с трудом.

— Попытайся еще, — попросил присевший рядом хранитель.

Попыталась. Собрала все мысли в одну кучу и направила поток струящейся силы в руки. Раздался знакомый треск, между когтями пробежали знакомые молнии. А туман... Он, как живой, отшатнулся от нас.

— Видал? — я кивнула в сторону красного дымка.

Като нахмурился, явно размышляя и обдумывая увиденное, а я на радостях размахалась руками, наблюдая, как всполохи разгоняют туманную вязь. Показалось, что даже дышать стало легче.

— Знаешь, — промолвил он, наблюдая за моим воистину детским восторгом, — я, вроде бы тоже чувствую энергию Ладира. Но идет она только от тебя. Не вокруг нас, как на Форусе.

Он схватил меня за пальцы, я не успела втянуть обратно молнию и та прошила его руку.

— Хорош-ш-шо, — прикрыл глаза хранитель, заставляя меня удивленно открыть рот.

— Что?

— Ладир, я чувствую потоки. Даже впитал немного. Выплесни еще молнию.

Что еще за обмен силами? Но послушалась и выдала очередную порцию. Като млея, вцепился в мои пальцы. Молнии уходили в его руки, отчего они чуть светились зеленоватым светом, ярко контрастируя с окружающим 'пейзажем'. Наконец он оторвался от меня, глядя куда — то вверх затуманенным взглядом, будто наркоман под дозой.

— Это что сейчас было вообще? — я вопросительно выгнула бровь.

— Похоже, ты только что поделилась энергией, — улыбнулся Като.

— И что?

— А то, что кокон заблокировал нас, отрезал от подпитки Ладира, но ты — то всегда носила в себе большой нерастраченный потенциал.

— Я рада, — улыбнулась, хотя ничего не понимала, — это нам как — то поможет?

— Надо попробовать объединиться. Если ты направишь поток энергии, не такой, сильнее, как для удара, в меня, может у меня получится позвать Ладира. Пробиться сквозь кокон. Для зова, когда мы молимся Овирам, требуется огромная концентрация сознания. Но зов не материален, как энергия, но чтобы послать сигнал, наши тела тратят большую часть сил. Поэтому мы зовем Овиров возле источников, настроив постоянный поток.

— С чего ты взял, что ты пробьешься через кокон?

— Ну, во-первых, нас затянуло вдвоем, и я надеюсь, что структура оболочки нарушена. Я же должен был превратиться в пыль, и осталось бы только мое начало, взаперти метающееся по этой клетке. А мы с тобой очень даже живы, и вполне себе материальны. Ведь его создавали только для хранителей, и никаких осс держать в плену алюцием не планировалось. Во — вторых, моего потенциала не хватит, но если объединить твои и мои потоки — у меня получится послать короткий сигнал Ладиру. На такое, думаю, кокон не рассчитан. Стоит попытаться, Саша. Ведь если Ладир услышит и не придет на помощь, то смысл существования реальности в принципе будет утерян. Зачем жить, если Овиры молчат.

— Как — то вы уживались с этим до предательства Прима, — неуверенно проворчала я.

— Да, когда в реальности царили мир и спокойствие.

— Надо звать вдвоем, вдруг решила я.

— Как это? — удивился Като.

— Не знаю как, надо подумать. Боюсь, если зов будет только твой, 'папочка' не услышит, и спасать тебя не придет. Меня же он вытащил с того света, может, и в этот раз не станет игнорировать. Дочь как-никак.

— Что — то ты не очень довольна отцом, — улыбнулся левир. Я пожала плечами:

— А повода для довольства нет. Жирует там наверху, пока здесь народы гибнут. А им там, Овирам в смысле, в общем — то все равно. Плевали они на свое детище под названием реальность с высокой... высоты.

— Возможно, ты права, — кивнул хранитель, — надо подумать.

Думай, милый. Я подползла к нему и положила голову на колени. Прикрыла глаза, размышляя о своей нелегкой доле. Неужели нам суждено погибнуть в этом коконе от голода? Стало вдруг обидно. Зачем тогда 'папаша' вытащил меня сюда. Или он не имеет представления — что со мной случилось? В это мало верится. Или он решил, что раз уж они собрались покидать реальность, то можно и на дочь болт забить? В общем, мыслей был целый ворох, и я уже собралась окончательно запутаться в выводах, как Като аккуратно потрепал меня по щеке. Я открыла глаза и уставилась на улыбающееся лицо левира.

— Придумал. Нам нужно замкнуть кольцо энергии. А зов пошлю не я, а ты. Точнее передашь мой и свой заодно.

Я немного ошалела, но Като, видимо, понял, что до меня туго доходит и начал пояснять:

— Саша, когда ты сосредотачиваешь свою энергию для удара, ты посылаешь сигнал в кончики пальцев, так? — я кивнула, и хранитель продолжил, — сейчас надо поступить несколько иначе. Попробуй не отдавать всю силу для удара, ведь ты умеешь вызывать искры. Я впитаю в себя эту энергию, и зов направлю не Ладиру, а отдам его тебе. А ты соединишь его со своим и позовешь отца. А чтобы отправить сигнал, сконцентрируешь поток энергии, как для удара, только направишь его не в руки, а от себя за пределы кокона.

— В общем, сделаю всю грязную работу? — нахмурилась я.

— Придется, — приободрил Като, — причем для этого нужно будет задействовать все свои резервы.

— А мы не помрем?

— Есть риск, но Саша, мы так и так погибнем. Но стоит попытаться, да? — Като рукой приподнял меня, вынуждая сесть.

— Попробую, — буркнула я, но улыбнулась и придвинулась к нему поближе, — прощальный поцелуй?

Показушная бравада схлынула с меня, как откатная волна цунами. Так вдруг серьезен стал взгляд левира.

— Саша, чтобы не случилось, ты знай одно. Я люблю тебя (ох как мне жарко стало). И если нам суждено умереть, наши начала встретятся рано или поздно.

Он наклонился ко мне и на некоторое время я выпала из реальности, наслаждаясь поцелуем и присутствием горячего мужчины рядом.

— Теперь к делу, — прошептал он прямо в губы и отодвинулся.

Я с сожалением вздохнула и подгребла под себя ноги, усаживаясь в позу лотоса. Като повторил за мной. Мы сцепили наши руки, образуя телами кольцо.

— Сосредоточься Саша. И... если будет больно, терпи. Ни в коем случае не размыкай рук.

Кивнула и прикрыла глаза. Вспомнила, как легко и играючи вызывала искорки и постаралась воплотить ощущения. Приятное тепло прокатилось от макушки к рукам.

— Вот так. Хорошо. Продолжай, Саша, не останавливайся, — чуть ли не простонал Като.

Офигеть. Мы тут чуть ли не погибнуть собрались, а он еще и кайф ловит. Но упорно продолжила отдавать силу хранителю. Продолжалось это довольно долго, но я ни разу не сбилась, и вскоре мне начало казаться, что с Като мы становимся единым целым, а поток силы, идущий от моей головы к левиру, превратился в текущий ручей. Где — то внутри я чувствовала, что мой источник, как небольшое подземное озерцо, потихоньку начинает мельчать. Медленно, но неотвратимо моя сила утекала в тело Като. Когда 'озеро' опустошилось почти наполовину, вдруг от рук начала подниматься обжигающая волна. Настолько горячая, что мне показалось, словно меня подожгли. От кончиков пальцев огонь потек в плечи и грудь, и наконец, яркая вспышка достигла сознания.

'Ладир!'

Одна бесконечная мысль, отчаянное желание быть услышанным, как предсмертный крик, и только одно слово, одно обращение, подкрепленное болезненным ощущением бушующего потока энергии.

'Ладир!'

Я поняла, что это и был зов хранителя. Чистый, без подтекстов и подводных камней, настолько сильный, что мне казалось — мой мозг выжигают напалмом. Боль была нестерпимой, и губ сорвался хриплый стон.

— Зови, Саша! — прошипел Като, крепче сжимая мои запястья.

Я подчерпнула всё! Всю оставшуюся энергию из 'озера' и одним резким толчком отправила её в огненный поток зова. В глазах начало темнеть и из последних сил я закричала (или только в мыслях?):

— Отец!

И тут же меня откинуло ударной волной. Распластавшись на вязкой красной трясине поверхности алюция, я тяжело дышала, как после марафонского забега. Вот это взрыв! Даже слышала гром, вроде бы. Все тело покалывало, а каждую мышцу будто пронизывали тонкие иголочки. С трудом приподняв голову, увидела, как Като пытается подняться.

— Ты как? — прохрипела я и перевернулась на живот. С усилием встала на четвереньки и поползла к левиру.

— Это что было? — Като безумными глазами оглядывался, словно пытаясь понять, остался ли он целым и невредимым.

— Зов? — то ли спросила, то ли утвердила я.

— Мощно, — выдохнул он, — будто мне молотом по голове огрели. Сама как? Встать сможешь?

Я попыталась опереться на хранителя, но безуспешно. В голове гудело, ноги и руки слушались с трудом.

— Давай — ка посидим немного.

— Давай.

Мы прислонились друг к другу плечами и замерли. Каждый приходил в себя. Интересно, услышал ли папочка? Если да, то почему не торопиться вытаскивать нас из кокона? Я чувствовала себя полностью опустошенной. Так бывает, когда у тебя и второе дыхание заканчивается. Сродни ощущению, когда добираешься до конечной точки привала в горах на последнем издыхании, а потом, скинув с себя тяжеленный рюкзак, лежишь на холодной земле, не в силах оторвать головы, пошевелить конечностями и связно размышлять. Так продолжается до тех пор, пока не восстановится дыхание, и истощенный организм не потребует восполнения утерянных калорий. Вот и сейчас я сидела, прикрыв глаза, и ни о чем не думала. Так продолжалось какое — то время, пока Като не потеребил меня за локоть:

— Эй, просыпайся. Смотри! — и ткнул пальцем вверх.

Повернув лицо, я изумленно уставилась на разгорающуюся ярко — зеленую точку. Прямо над нашими головами мерцающий изумрудный шар резко увеличивался в размерах, оттесняя красный туман.

— Услышал, — радостно оповестил Като, а мне вдруг стало страшно, и я крепко вцепилась в своего хранителя.

— Ты что, не бойся, — довольно улыбнулся тот, подставляя лицо лучам, исходившим от шара.

Что — то слишком много 'спецэффектов' на мою расшатавшуюся психику. Продолжая держаться за левира, я наблюдала, как шар мягко поглотил наши тела. В голове перестало звенеть, стало тепло и приятно, а страх куда — то испарился. Яркая вспышка заставила зажмуриться, а когда я открыла глаза, мы висели в знакомом зеленом тумане. Только это продолжалось недолго. Вскоре туман рассеялся, и мы оказались в огромном зале с круглыми колоннами и мозаичным куполообразным потолком. Все вокруг было сделано из камня, напоминающего мрамор, всевозможных зеленых оттенков. Наши тушки плавно опустились прямо по центру, в рисунок на полу, напоминающий солнце. Очень похожий на тот, что был в храме Като. Я продолжала держать левира за руку.

— Где это мы? — протянул удивленно Като.

— Не знаю, — я разглядывала причудливые фрески, висящие на колоннах. Наши голоса разлетелись звонким эхом. 'Хорошая акустика', подумала и попыталась встать. Вот это да! Ни капли усталости! Никакой слабости и дрожащих мышц. Наверно, при перемещении мы как — то подпитались? Посмотрев на ошарашенного хранителя, я улыбнулась и подтолкнула его коленкой в спину:

— Хватит прохлаждаться, поднимайся уже.

Не знаю почему, но настроение начало стремительно улучшаться, и надежда на лучший исход расцвела в душе. Мое внутреннее 'озеро' было снова полным, я даже не стала проверять и вытягивать коготки — и так чувствовала силу, бурлящую внутри меня. Выходит, Ладир нас услышал. Тогда где его черти носят? Мы прошлись по залу, но стены были глухими, без дверей и окон. Что за игры придумал 'папочка'? Я только и успела, что высказать вслух пару непечатных фраз по поводу гостеприимства родственничка, как в воздухе заклубился зеленый туман и Ладир материализовался. Опять в образе длиннобородого старичка, на парящем в воздухе кресле. С учетом окружающей обстановки, почему — то в голову закралось воспоминание о сказке и, не удержавшись, я ляпнула:

— Приветствую тебя, о, великий волшебник. Подари мне храбрость и сердце, а ему, — я ткнула пальцем в хранителя, — мозгов. И побольше.

Ладир непонимающе моргнул, а Като упал на колени и ткнулся лбом в мраморный пол:

— Ладир, мое начало принадлежит тебе, — проблеял хранитель. Я хмыкнула. Конечно, такое почтение и благоговение перед создателем мне было понятно, но относиться к этому зеленокожему 'отцу' также я не могла. Не там выросла, не с ним, и не в этом мире.

— Поднимись, Като, — прогрохотал папочка. Левир поднялся, тут же под нашими попами возникла пара кресел, мягко поддев и усадив нас.

— Спасибо, что услышал наш зов, — начал, было Като, но Ладир перебил его, взмахом морщинистой руки заставив замолчать.

— Не стоит. Чуть не оглох, — он, было, улыбнулся, но тут же свел брови, — как всегда вовремя. Как и было придумано. Немного не по-моему, но зато в согласии с братьями. Не лучшее решение для меня, но оптимальное для этой реальности. И со всех сторон для вас положительное.

Мой мозг взорвется сейчас. О чем он говорит вообще? Судя по выражению лица хранителя, он тоже ничего не понял, поэтому я перебила словесный фонтан отца и грубо поинтересовалась.

— Ладир, пожалуйста, давай по порядку.

Он недовольно посмотрел на меня:

— Мы покидаем вас, Саша.

— Ты уже говорил.

— Через одно затмение.

— К чему такая спешка? — я иронично выгнула бровь. Не нравился он мне. Точнее я чувствовала к нему нечто вроде тепла, но оно было какое — то неодушевленное. Это как любить сладкое и собак. Несравнимые ощущения, — может, сначала поможете?

— Овирам все равно, — выдал 'отец', и я взбесилась.

— И тебе тоже?! Нахрена ты тогда нас вытащил из кокона? Дал бы спокойно загнуться от голода и жажды!

— Успокойся и дай договорить! — прогремел Ладир, и я притихла, а Като недобро посмотрел на меня. А что он хотел? Нервы у меня стали совсем ни к черту с такими американскими горками, а не событиями.

— Между прочим, я вас не встретил, потому что мы... эм-м-м, обговаривали некоторые детали.

Он замолчал, и мы покорно ждали, пока он подбирал слова.

— Нами было принято решение. Мы покидаем эту реальность. Навсегда. Причем без возможности вернуться. Запечатываем вход и отдаем её вам на растерзание. Это одно из моих условий. Овиры учли, что в ней остается часть меня, поэтому пошли на уступки. Иначе реальность попросту была бы уничтожена. Одномоментно. Вы бы даже не поняли, что это произошло. Все планеты и существующие на них начала стираются с ленты бытия, хотя... зачем я вам это рассказываю. Не поймете ведь.

Я согласно кивнула. Звучит страшно и не очень понятно. Ладир продолжал:

— Без энергии Овиров основная часть реальности обречена на гибель. Но то, что мне удалось кхм, выторговать, вам хватит сполна.

— И что же? — я осмелилась спросить.

— Форус, Земля, все планеты под моей эгидой и по три планеты других Овиров на ваш выбор, — папаша продолжал хмурить брови.

— На наш — это чей?

— Твой и Като.

— Какая честь, — фыркнула я и задумалась. Что я знаю про подэгидные планеты? Практически ничего. Как же выбрать тогда? Понадеяться на хранителя? Я посмотрела на левира — тот, судя по всему, пребывал в глубоком шоке. Брови его свелись к переносице, темные глаза блестели лихорадочно, а губы сжались в тонкую полоску. Видимо, он совсем не ожидал такого предложения. Хотя я ему говорила, что Овиры собираются линять. Не поверил? Скорей всего. Что ж, милый, придется как — то управиться с этой информацией.

— Сомнительная честь, — отвлек меня от размышлений Ладир. Он вдруг вздохнул, как столетний старик, устало и печально, — Саша, мне не хочется оставлять тебя. Я, конечно, и не мечтал, что мы с тобой действительно будем вместе, как настоящий родитель и его дитя. Хотя вру, — хохотнул этот сумасшедший, — еще как мечтал. Но понимал её несбыточность. За все время твоего пребывания на Форусе стало понятно, что ты выросла весьма достойной девушкой. И ты справишься с этой ролью.

— Да какой ролью — то? — взвилась я.

— Хранительницы реальности.

— Что-о-о?! — промычали мы одновременно с Като.

— То, — улыбнулся Ладир, смакуя нашу реакцию. Специально видать речь готовил, чтобы посмотреть на наши ошарашенные лица, — ты часть меня, поэтому ты можешь сама аккумулировать и создавать мою энергию. Конечно, ты не Овир, но её как раз будет достаточно для оставшейся части реальности. Я все просчитал. А Като останется хранителем четвертой. Правда это будет теперь не четыре эпохи на Форусе, а одна. Поэтому не четвертой, а просто эпохи. Называйте, как хотите.

— Я не хочу, — выдавила я сквозь зубы.

— А придется, — Ладир точно забавлялся, — кроме тебя никто не сможет. Да тебе и делать ничего не надо, только иногда посещать туман Овира, чтобы заряжать его. Он останется здесь, и будет вам вместо... как это на Земле... Солнца! Здорово я придумал?

Папаша чуть ли не в ладоши хлопал, и мне закралась мысль о невменяемости создателя. Он замолчал, давая нам время обдумать услышанное.

— А почему ты не помог Саше, когда её в плен взял Прим? — подал голос Като.

— Мы не можем вмешиваться в жизнь своих созданий по одному только хотению, — ответил Ладир. Нам еще осс не простили, мою дочь мне будут вечность припоминать. На ваш зов я ответил только после оглашения решения всех братьев.

— Кто тебе меня припоминать будет? — удивилась я. Почему — то считала, что выше Овиров нет никого. Это не так? Есть еще более могущественные и чокнутые создатели? Точно мой мозг не выдержит.

— Омиры, отцы бытия, Саша тебе это знать не обязательно, — отмахнулся Ладир.

Да я уже пожалела, что спросила. Вся моя теория сотворения мира и так давно полетела к чертям.

— Ну что? — встрепенулся отец, — будем прощаться?

— Погоди, великий, — произнес Като, — у меня есть еще несколько вопросов, если ты не против.

— Слушаю, — кивнул тот.

— Не могли бы вы избавить нас от ящеров? — нагло спросил хранитель, а я подумала вот хитрец.

— Можем. Всех?

— Всех, — утвердительно кивнул Като, и я была с ним согласна. Ни один из чешуйчатых не вызывал жалости.

— Еще просьбы будут? — ухмыльнулся Ладир.

— Нет. С остальным мы и так справимся. Но я хотел бы уточнить кое — что.

— Ты бываешь довольно утомительным, — покачал головой старик.

— Извиняюсь, — отмахнулся Като, — но вопрос будет последний.

Он немного подумал, мы терпеливо ждали.

— Сможешь сделать так, чтобы сначала пали ящеры, причем с нашей подачи знака? И чтобы мы могли подготовиться и организовать вам проводы?

— Зачем? — это уже я спросила.

— Потом скажу, — буркнул хранитель и выжидательно посмотрел на Ладира.

— Хорошо, — кивнул он, — одна смена дня и ночи, достаточно?

— Вполне.

— Утомительный, но мудрый, — улыбнулся отец, — то, что надо моей девочке.

Като и Ладир сидели довольные друг другом, а я чувствовала себя дурой. Наконец, старик поднялся, в это же время наши кресла сдвинулись плотней друг к другу.

— Счастья вам, вы это заслужили. Вечность буду вас помнить и гордиться, — помпезно произнес Ладир, а мне вдруг стало грустно. Не верилось, что я больше никогда не увижу этого задорного старика. Вообще — то, не смотря на наше короткое знакомство, в глубине души я все равно чувствовала определенное спокойствие от знания того, что ему все про меня известно, и он наблюдает за нами. Эфемерная защита, но все — таки она.

— Может, мы все — таки увидимся?.. Когда — нибудь, — с надеждой посмотрела я на Ладира.

— Это вряд ли, девочка моя, — он сжал наши плечи и опять расплылся в широкой улыбке, — хотя...

Мы не услышали. Туман закружился вокруг нас и в следующее мгновение мы оказались сидящими на одном из опорных пунктов черных скал Лютиция.

Глава 24. Передел.

Като не мог дозваться красного. Кричал, ворчал, ругался, просил, но Лютик не отзывался, и это было странно. Пока хранитель изгалялся над речевыми оборотами, я рассматривала открывающийся пейзаж из фильма ужасов. Отовсюду, куда доставал взгляд, был виден пожар. Дым тянулся тугими клубами вверх, зарево пожарища ярким оранжевым полотном заслоняло горизонт, а запах дыма отчетливо ощущался даже нам. Причем такая картина была повсюду. Только в четвертой, защищенной острыми пиками скал, огня не наблюдалось.

— Саша, я больше не могу, — прохрипел Като, вставая рядом со мной, — попробуй ты. Никогда такого не было. Обычно Лютиций появлялся с первого приказа. Саша, ау!

Он потряс меня немного, и я оторвала взгляд от огненных всполохов:

— Как думаешь, много погибло людей? — мой голос мне показался холодным и равнодушным.

— Боюсь, что да, — вздохнул Като, но поймав мой обезумевший взгляд, порывисто обнял меня, — Саша, мы ничего не могли сделать. Хочешь, вини во всем Овиров. Но ведь они дали нам шанс выжить, причем очень неплохой шанс. Пусть нам не удастся спасти всех, но тех, кого удастся, мы обязаны приютить и обеспечить им достойное существование. Соберись, милая! Осталось немного потерпеть, поверь мне.

Со щек он собирал поцелуями мои слезы, которые я не заметила. Като прав, не время бояться, жалеть и отчаиваться. Тем более я же будущая хранительница. Я подошла к краю плато и крикнула, что было сил:

— Лютик, мать твою за ногу! Имей совесть!

— Сашенька? — раздалось удивленное за спиной.

Повернувшись, я увидела опешившего Лютика, грязного, как черт, хотя он и так очень был похож на черта, но сейчас из-за слоя то ли грязи, то ли сажи, его кожи практически не было видно.

— Ну? — нарочито грозно начала я, — и где ты шляешься? Крылья у нас еще пока не выросли.

— Вы живы! — заорал стражник и полез обниматься и целоваться. Причем одновременно сгреб нас с Като в охапку и, не обращая внимания на ворчание хранителя и мои попытки вырваться, стиснул так, что в глазах полетели белые мушки.

— В храм, — больше простонал, чем приказал левир, и мы окунулись в приятную прохладу до боли знакомого кабинета.

А дальше началось самое настоящее сумасшествие. Нас обнимали и тискали, пытались накормить и напоить, вокруг слышались облегченные причитания, громкие счастливые рыдания. Кабинет Като то наполнялся людьми, то освобождался, но ненадолго, чтобы уступить место новым посетителям. Пуш, Рина и Клара категорически отказывались отпускать мои руки, в которые вцепились и поглаживали, попутно орошая слезами, ну, Пуш не плакал, конечно. Левир расспрашивал всех, отмахиваясь между делом от докучливого Конна. Советники были в полном составе, а вот Лиуса не было, он проверял оборону у входа в четвертую. Стена забвения держалась крепко. Интересно, когда все кончится, будет ли в ней необходимость? Чумазым Лютиций был, оказывается, от того, что ликвидировал горящие снаряды, которые ящеры попытались забросить на территорию четвертой. К чести красного — ни один не долетел.

По рассказам советников удалось выяснить, что за пределами четвертой практически не осталось живых людей. Все, кому это удалось, перекочевали в четвертую и жили в полевых лагерях. Значит, большая часть планеты погибла. Продовольствие катастрофически быстро заканчивалось, советники совершали рейды на подэгидные планеты, те, до которых слухи о глобальном бунте Прима и Пелии и выкашивающей все живое войне, долетали только эхом. Это были малочисленные планеты, очень небольших размеров, без особых ресурсов. Но сейчас, именно с них советники привозили пропитание. Мне было непривычно слушать все это. По масштабам Форуса, наша Земля казалась гигантом. Еще пребывая в плену у Прима, я проводила сравнительный анализ. Получалось, что вся земля Форуса занимала территорию, чуть большую, чем наша Россия на голубом шаре.

За скалами укрепились ящеры. Как выяснилось, появились мы очень вовремя, завтра с рассветом должен был начаться решающий бой. Откуда у врагов появились летающие драконоподобные монстры, советники не знали, но это давало им возможность преодолеть вотчину Лютиция. И нам почти нечем было ответить, так как все войско Лиуса практически пало, пытаясь собрать уцелевших и сопровождая их в четвертую. Прим и Пелия также находились на Форусе, расположившись недалеко от стены забвения, видимо самолично пожелали наблюдать за падением четвертой, которое было очевидно. Тут Като особо ехидно хмыкнул, все навострили уши.

— На рассвете увидите, — отрезал хранитель и начал всех выгонять, оставляя в кабинете только доверенных и моего любимого отмита.

Клара и Рина повели меня домой. За заборчиком то тут, то там мелькали небольшие костерки, хаотично разбросанные палатки пестрым ковром устилали лес. Люди, всевозможные народы, целый винегрет разнокожих и разномастных представителей каждой эпохи перемешались и вполне себе мирно существовали рядом. Кто — то готовил на костре, кто латал одежду, тропинку пересекали небольшие отряды детишек, оборванных и грязных. Смотреть на них было больно, и я еще сильнее возненавидела Прима, когда Рина шепнула, что многих детей разобрали по семьям, так как их родители пали при бегстве. Каждый пробегающий ребенок считал своим долгом остановиться перед нами и сложить руки в приветственном жесте. Некоторые из взрослых, завидя меня, отвешивали поклоны, на мое удивление и раздражение. 'Как же их много', подумала я, и попросилась в свой дом. Естественно подруги пошли за мной. Почему — то никто из них не стал опровергать мои желания, мне это показалось странным. Еще более странным было то, что моя полянка пустовала.

— Это единственное место в четвертой, куда Лиус не пустил народ, — пояснила Кларимисса, когда я удивленным взглядом охватывала пустой двор.

Надо будет поблагодарить его.

Мне дали время на ванну, потом накормили и усадили перед камином. И опять меня никто ни о чем не расспрашивал и вообще, Рина и Клара на удивление вели себя тихо. Успокоились после первого потрясения? В зеркале ванной я не заметила в себе особых изменений, разве что худобу, но это объяснимо — я же в плену все — таки была. Тогда чего они так и зыркают на меня глазами? В конце концов, не выдержала.

— Хватит, дырку во мне протрете, — не очень вежливо рявкнула и тут же устыдилась.

— Извини Саша, — стушевались они, опустив головы.

Да что такое вообще?

— Я что, похожа на пугало? Или у меня рог на лбу вырос? Почему вы такие молчаливые? Почему все время меня рассматриваете? — я сыпала вопросами, правда голос уже не повышала.

Первой начала Рина:

— Ты изменилась, Саночка. Ты очень похудела, хотя я думала, что тебе уже и так некуда.

— Да знаю. Узник Бухенвальда, — я пожала плечами.

— Кто?

— Не важно. Вы только из-за худобы уставились? Отъемся, дело-то поправимое.

— Не только, — вставила Клара, — у тебя взгляд совсем другой, Саш. Жестокий, обреченный, холодный как тысячелетний лед на дне озера.

— И движешься ты по-другому, — продолжила Рина, — как шикаса на охоте. Только запуганная какая — то шикаса. Дергаешься при резких звуках. Не заметно, но мы — то тебя знаем.

— Да, — поддакнула отмитиха, — расскажи нам, девочка моя, что случилось с тобой в плену?

М-да. Смогу ли я когда — нибудь рассказать о подобном? Как можно описать словами океан боли? Такой, что люди сходят с ума и еще совсем не факт, что меня не постигла та же участь. Слишком нереальным мне казалось происходящее. Как будто все, что было, начиная с момента, когда в моей комнате — камере очутился Като, не иначе, как фантастический фильм. С очень реальными спецэффектами. Сто D, блин. Эффект присутствия и тому подобное. Я как — будто наблюдала со стороны, за собой в том числе. И вот что им сейчас сказать? Неправду, это уж точно. А что соврать этим милахам, так, чтобы поверили? Видимо все мои эмоции отразились на лице, Клара подошла ко мне поближе и накрыла мою руку своими мягкими лапками:

— Мы хотим помочь, девочка.

Я тяжело вздохнула:

— Все нормально, правда. Меня там плохо кормили, и на воздух не выпускали, не разговаривали. Вот и одичала чуточку, — сделала грустные глаза я, — да и сами понимаете, насколько для меня это было неожиданно. Посреди праздника в такую ж... кутерьму попасть.

Те закивали, но было ясно, что мне не очень-то поверили, но и настаивать на дальнейших расспросах не стали. Да и не успели, потому что отворилась дверь, и в дом зашел хранитель. Я подскочила с кресла, и подлетела к нему, но в последний момент остановилась, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Привет, — Като сам подошел и крепко сжал, обхватив за плечи, — Отдохнула?

— Ага, — выдохнула ему в грудь, наслаждаясь сильными объятьями.

— А я вот смертельно устал, Рина! — он повернулся к опешившим девушкам, — есть в этом доме что-нибудь съестное?

— Конечно, конечно, — засуетились они, а я уже отошла от левира и окинула его взглядом. И правда, выглядел он слегка помятым.

— Душ на втором этаже, — улыбнулась, глядя в темные глаза.

Он ушел наверх, а мои милые подруги быстро накрыли небольшой столик и еще быстрее попрощались и исчезли из дома. Пока я ждала Като, подкинула дров в камин и позвала красного. Тот явился сразу же и долго тискал меня, причитая о моей костлявости. Я попросила его рассказать подробней, что происходило в четвертой, пока нас не было, и сейчас, слушая его повествование, уже сильно жалела о просьбе. Лютик не стал ничего скрывать, жалеть мою нервную систему, и сухим языком излагал факты.

— Когда отряды ящеров заполонили первую эпоху, из мертвого леса повалили банды. Прямо по деревням прошлись, Лиус не справлялся. Не жалели никого, поэтому с пограничных с первой территорий выживших по пальцам можно пересчитать. С земель Авадаллы беженцев больше, они знали проходы через топи, и многим удалось оторваться от ящеров.

— Но зачем они убивают народы?

— Освобождают место. Ты разве не знаешь, как они плодятся? Одна семья за несколько столетий может занять половину планеты.

— Не правильно это все, — я закрыла лицо руками. Было страшно, страшно представить себе масштабы разрушений. Геноцид! Истребление, как и обещал Прим. Как же не вовремя Овиры решили забить на свою реальность, гады.

— Да-а-а, — протянул Лютик, — никто бы и не подумал никогда, что, по сути, от рук хранителей и погибнет все живое.

Прима имел в виду. Я вскинула голову:

— Что ты говоришь?! Ничего не погибнет. Разве мы сдались? Видишь, мы тут. Мы вернулись, и будь уверен, что победа будет за нами! Как ты можешь сомневаться?

— Что ты, Саш! — испугался красный, — я не это имел в виду.

— А что? — я вскочила и принялась нарезать круги возле камина, — нельзя отчаиваться. Всех оставшихся в живых мы обязаны отстоять. Какой тогда вообще смысл всего?

Красный ходил за мной следом, пытаясь успокоить, а у меня, видимо, начиналась истерика. Потому что эмоции зашкаливали и полярно различались. То ужас охватывал, как представляла себе все то, о чем рассказал Лютик, то радость, что Ладир нам победу практически на блюдечке преподнес, только никто не знает еще.

— Лютиций! — раздалось грозно сверху, — исчезни!

Красный поклонился и пропал, а я обратила свой взор на лестницу. Като с грозным видом медленно спускался. В темной хлопковой рубахе, просторных штанах и ... босиком!!! С влажными волосами, расчесанными и аккуратно убранными назад в нетугой хвост. Выглядел он так по-домашнему, что мне даже неловко стало. Как будто я не у себя дома. Хранитель прошел к столику и опустился в кресло, затем подтянул к себе тарелку и, не обращая внимания на замершую в ступоре меня, увлеченно начал поглощать пищу.

Я уселась на свободное мягкое кресло и, успокаиваясь, терпеливо уставилась на огонь, весело горящий в камине. Задумалась о словах Лютиция, в который раз поражаясь наивности всех, населяющих эту реальность. На Земле каждая, даже очень бедная страна имела свои войска. Что-что, а в искусстве воевать мы, кажется, превзошли все ожидания создателей. Еще бы! Отсылая на мою родную планету 'казненные' начала можно было ожидать, что рано или поздно, многие из них 'проявят' себя, так сказать, в наилучших качествах: жажда власти, алчность, предательство, карьеризм и прочие вкусняшки. Голова сразу предательски заболела, виски потянуло, и я потерла их указательными пальцами.

— Что тебе рассказал Лютиций? — внезапно прервал тишину Като. Я мельком взглянула на него и отметила сытый вид, хмурость уступила место настороженности. Он уже отужинал и теперь вальяжно развалился в кресле, положив ногу на ногу.

— Все, — мне вдруг стало холодно, и я пододвинулась ближе к камину.

— Мы должны смириться с положением, — продолжил левир, задумчиво глядя куда— то в сторону, — у нас нет выбора. Это будет печальная победа.

— Я знаю, — тихо ответила, протянув ноги к огню, — что ты рассказал советникам?

— Только самое необходимое, — я начала волноваться, но Като уточнил, — про тебя не стал. Я же сам не представляю, как это будет. Слов не нашел.

— Как думаешь, Ладир сдержит слово? — я машинально крутила в руке прядку своих волос.

— Что за глупый вопрос?

Ну, да. Совсем мозги расплавились. Я извиняющимся взглядом посмотрела на левира.

— Боишься? — спросил он.

— Хм. Это немного другое ощущение. Скажем, меня напрягает некоторая неопределенность. А еще злит очевидная жестокость Овиров. Зачем было доводить до такого? — я махнула рукой, как бы показывая на все, что творится за стенами дома, — политика невмешательства слегка лицемерна при всемогуществе создателей. У нас вся религия ей оправдывается.

— Значит, твое чувство справедливости будет весьма к месту, — по-доброму усмехнулся мужчина.

— Издеваешься? — я иронично выгнула бровь.

— Ничуть, — он, будто оправдываясь, вскинул руки, но искорки в глазах говорили о том, что это было несколько не так. Зато я ощутимо расслабилась, изо всех сил пытаясь настроиться на позитивный лад.

— Представляешь себе лица этих двух 'П', когда Ладир пройдется по их войскам своим карательным мечом, а потом передаст своей дочурке бразды правления, и тихонько свалит со своими дружками, под общий шок и гром фанфар? Уже предвкушаю завтрашнее зрелище.

Он чуть наклонился в мою сторону, прищурился и посмотрел на меня, широко улыбнувшись:

— Такой сюрприз, думаю, все оценят.

А меня резко в жар бросило. Вот просто от одной его улыбки. Като показался мне отчужденным, когда вошел в дом, но теперь это ощущение исчезло. Он же меня любит, вспомнила я, сам сказал. Так чего же так кидает, то в холод, то в жар? Только от одного его присутствия. И почему он не пошел в свой дом?

— Потому что там разместились советники и наши общие друзья, — ответил Като.

Я что, вслух это сказала? Приплыли, белы лебеди. Хранитель глухо рассмеялся:

— Ага, а еще у тебя такое выражение лица, Саша. Чего ты смущаешься?

— Эмм, ничего, — чувствуя, как жаром полыхнули щеки, соскочила с кресла. Что — то как — то резко мы сменили тему. В голову сразу полезли шальные мысли. Я и Като. Вдвоем в доме! Больше никого! А впереди целая ночь! Боже, о чем я думаю вообще?

— Я не смущаюсь.

— Ну, конечно же, нет, — хохотнул Като.

— Я волнуюсь.

Хранителю стало не до смеха. Потому что мой взгляд, видимо, откровенно выражал, о чем именно я волнуюсь. Его глаза стремительно потемнели:

— Подойди ко мне, — прошептал он.

Отрицательно качнув головой, не потому что не хотела подходить, а скорее действительно из-за смущения, которого я не хотела показывать. Даже отступила на шаг назад. В глубине души я понимала, что нас сейчас ничто не сдерживает, что эту ночь мы можем провести вдвоем. Одновременно хотела этого и страшилась. Скажем, не каждый день в меня такие брутальные красавцы влюблялись. Я почувствовала себя старой девой, добравшейся до запретного, от чего щеки еще сильнее заполыхали от развратных картинок, представшими перед глазами.

— Я, пожалуй, спать, — вырвалось у меня изо рта. Да, лучше не искушать судьбу, подумала я и повернулась к лестнице. Но успела пройти только пару ступеней, как руки левира обхватили меня за талию и потянули назад. Как он умудряется подкрадываться так быстро и бесшумно?

— Саашшшаа, — прошептал он мне прямо в ухо и прикусил за мочку. Потом нежно лизнул место укуса и продолжил шепотом, — я не видел тебя так до-о-о-лго, я соскучился.

Меня словно током прошибло от такой откровенной ласки. Руки Като сжались сильнее, он притянул меня к своей груди, и теперь отчетливо ощущала спиной тепло его тела и размеренные удары сердца.

— Всего-то половину дня, — прохрипела я, шумно втягивая воздух, которого вдруг перестало хватать.

— В свете последних событий, это очень много, — Като повернул меня к себе лицом и, придерживая за подбородок, поцеловал. Аккуратно и очень нежно, второй рукой при этом погладил меня между лопаток.

'Охренеть', подумала и целиком отдалась ощущениям. Сама запустила руку ему в волосы, подала корпус вперед, еще сильнее вжимаясь в могучий торс мужчины. Его объятия стали еще теснее, а поцелуй приобрел звериный напор. Одна рука хранителя спустилась со спины чуть ниже, я последовала было за ней, потому что ноги отказались держать, но Като не дал осесть на ступени. Мягко подхватив меня под попу, второй рукой он быстро закинул мою ногу себе на бедро, призывая обнять ногами его талию. Что я и сделала с удовольствием. Я чувствовала, что мы движемся, понимала, что Като несет меня в спальню, и совсем не была против. Его горячие поцелуи туманили голову, и ни одна мысль об отказе от происходящего не выжила, растворяясь в распаляющемся желании.

— Уверена? — прошептал он, опуская меня на прохладные простыни одной рукой, второй при этом сжимая мое бедро. Опять поцеловал, потом чуть отстранился, прикусил кожу на ключице и подул на место укуса. От этого в голове у меня вообще все помутилось.

— Да.

Сомневаюсь, что смогла бы ответить по— другому.

* * *

Стена забвения слабо мерцала, искажая изображение всего, что находилось по другую сторону. Но даже сквозь мутную, волнующуюся пелену были видны огромные скопления вооруженных ящеров, готовых по команде штурмом брать четвертую. Лютиций заводил руками по скалам, и те расступились, освобождая небольшой, не шире пары метров, проход.

— С богом, тьфу, ааа, пошла я, в общем, — сгоряча хлопнула себя по бедру.

Като ободряюще улыбнулся. Он казался очень уверенным в себе, во мне и во всем происходящем. А я робела. По-настоящему так, с дрожащими коленками и холодной испариной на лбу.

— Может, все — таки, я пойду с тобой? — нахмурился хранитель, замечая мою нервозность.

— Даже думать забудь, — отсекла я его колебания, и погладила по плечу. — Разве не ты мысленно пообщался с Ладиром, пока я думала, что вы просто красноречиво молчите? И разве не вы придумали такой шикарный план? И разве не он предупредил, чтобы возле меня в радиусе пары десятков метров не находился никто близкий?

— Я встану неподалеку, — упрямился мой левир.

— И вызовешь лишние подозрения у Прима, — продолжила я, отрицательно мотая головой, — Като, не нервируй меня. Все пойдет по обговоренному плану.

Сила убеждения во мне никакая, но сейчас, видимо, сработала.

— Люблю тебя, Сан. Ничего не бойся, — шепнул он, нежно чмокнул в щечку и подтолкнул к проходу.

Вздохнув, я взяла в руки свиксы, больше для храбрости, чем необходимости и медленно двинулась наружу. Высоко надо мной нависали скалы, давили своей мрачной неприступностью, отгораживали от солнечного света и свежего ветерка, но чуть позади крался Лютик, поддерживая свое волшебство, иначе черные пики давно пронзили бы меня насквозь. Подозреваю, что красный специально сделал проход длинным, чтобы у меня было немного времени настроиться. Только вместо того, чтобы продумывать речь, которую я должна буду задвинуть перед Примом, я постоянно скатывалась в воспоминания о том, что произошло несколько часов назад. И каждое, возникая в сознании размытой, но яркой картинкой, заставляло мои щеки полыхать, а тело отзывалось ноющей истомой.

Это было просто... офигительно! Это было ... Даже не знаю. Никогда бы не подумала, что заниматься этим такой кайф. Я хихикнула. Оказывается, девственностью оссы не страдают. По крайней мере, никакой боли, крови и прочих атрибутов дефлорации я не обнаружила и не ощутила.

— Саша? — отвлек меня Лютик.

— М-м-м?

— Что будет? — в его глазах читалась откровенная тревога, щедро сдобренная нервным непониманием.

— Красный, я сама толком не знаю. Главное делай, как Като говорит и, пока я не подам знак, не убирай тень.

Мы еще утром договорились с хранителем, точнее он меня просветил, что для Ладира стартом послужит мое тело, вступившее в свет Овира. До этого полагалось держать меня в тени.

— А если не сработает? — тяжело вздохнул Лютиций, смыкая смертельные камни за нашими спинами. Родные лица уже давно скрылись за черными камнями, но прохода на ту сторону стражник еще не открыл. Так что сейчас мы находились в небольшой капсуле, движущейся в такт моим шагам.

— Ты не веришь своему Овиру? — нарочито грозно накинулась на беднягу.

— Что ты... — замахал он руками, отчего камни вокруг заходили ходуном. Я пригнулась и пискнула:

— Лютик успокойся, быстро!

Тот встал как вкопанный и замер. Я вытерла выступившую испарину на лбу и покачала головой:

— Что-то ты совсем нервный стал. Поверь, мы сами волнуемся, не нагнетай еще больше.

— Извини, Саша, — еще один тяжелый вздох.

— Лютик, прекращай вздыхать за спиной и выводи меня уже из своих зарослей, — я ласково погладила смертельную каменную колючку и шепотом добавила, — скорей бы уже кончилось все.

Красный еще разок с шумом выпустил воздух из ноздрей и послушно замахал руками, тыкая пальцами по черным камням. Те послушно расступились, открывая воистину захватывающий вид: тусклый свет просыпающихся Овиров охватывал огромное поле, заполненное отрядами чешуйчатых воинов. Значительная часть мертвого леса была вырублена под военный лагерь, и верхушки палаток простирались до самого горизонта, сливаясь в яркую причудливую мозаику. Отряды ящеров, выстроившихся в нескольких сотнях метров от скал, образовывали собой крепкую оборонительную полосу из блестящих доспехов и звенящей массы оружия, различной степени длины, толщины и остроты наконечников. В воздухе витал аромат дыма от костров, к которому примешивался еще какой — то сладковатый, вызывающий непонятную тревогу. Тишина, стоящая над войском, была оглушительной.

Я непроизвольно съежилась под взглядом многих тысяч желтых глазок. И хотя я не могла разглядеть каждого ящера, чувствовала, что взор каждого обращен на меня. Каждый мой шаг, машинальное подмахивание руками, уверена, сопровождались вниманием войска Прима. Справа от меня, в пятидесяти метрах мерцала стена забвения. А вот возле нее стояли собственной персоной двое 'П'! И глядели на приближающуюся меня ошалелыми глазами. Я усмехнулась. Еще бы! И меня и Като они давно похоронили в алюции. А сам кокон наверняка замуровали куда-нибудь поглубже, чтобы наверняка. И тут нате вам. Оссу не заказывали? Свежую, слегка не выспавшуюся, но неправдоподобно счастливую. И что для меня удивительно — довольно-таки спокойную. Страха не было, но и злости тоже. Немножечко злорадства и волнения. Я не дошла до них несколько метров и остановилась.

Прим разоделся, хуже петуха. Под сверкающими латами пестрела ярко — оранжевая рубашка, на голове блестела золотом узкая лента короны. Пф-ф. Видимо уже мнит себя великим завоевателем. В одной руке он держал небольшой веер, который теперь мелко дрожал в его пальцах. На лице хранителя застыло выражение замешательства, неверия увиденному, а также крайней степени удивления. За Примом с открытым ртом стояла Пелия в платье, сочетающимся по цвету с рубашкой рыжего гада.

— Муха залетит, — непроизвольно вырвалось у меня. Вот я сейчас их вообще не боялась. Отбоялась свое уже.

— Что? — не понял Прим.

— Рот своей подруге прикрой. А то в четвертой и жалящие насекомые есть. Не приведи, опухнет красавица твоя... изнутри — я широко улыбнулась побледневшей Пелии.

— Тебя же утянуло в алюций! Вслед за дрянным Като! — провизжал возмущенно Прим.

— Чему ты удивляешься? — хмыкнула я, — ты всегда думаешь, что вот она, победа! Уже в твоих руках. Но каждый раз это всего лишь твое раздувшееся самомнение вводит тебя в заблуждение. Нравиться разочаровываться?

— Посмотри кругом, мерзавка! — рявкнул хранитель, — ты сейчас что видишь? Мое поражение?

— Я вижу то, за что твое начало даже не будет сослано на землю. Его просто выкинут из реальности! — прошипела я, закипая, — ты перестанешь существовать, а я уж позабочусь, чтобы любые воспоминания о тебе были стерты с Форуса.

Прим вдруг согнулся, хватаясь за живот, а до меня донеслось противное хрюканье.

— Ты? — поднял он лицо, по которому чуть ли не слезы бежали от смеха, — мне угрожаешь? Да одно мое слово и тебя сметут с лица эпох.

Теперь он выгнулся обратно, запрокинул голову и раскатисто расхохотался. Я тоже улыбнулась. Ну, смешно ему, пусть посмеется. Разве мне жалко? Даже Пелия приободрилась, глядя на ржущего хранителя, и с ехидной миной бросала на меня уничижительные взгляды.

— На моей родине есть поговорка: смеется тот, кто смеется последним. Я разделю твое веселье, чуть позже, — произнесла я, бросая взгляд на Лютиция. Тот стоял в обрамлении своих скал, вытянув одну пику так, чтобы она прикрывала меня от света уже проснувшихся Овиров. Он был уже достаточно ярок, чтобы дать команду красному, но мне приносило неслыханное удовольствие предвкушение и издевательство над Примом.

— Чуть позже мы закинем твою голову в стену забвения, для затравки. Как думаешь, оценят остатки эпох дохлую оссу? — сжал кулаки Прим.

— Еще больше они оценят твою буйную головушку, — вернула я гадливую фразу рыжему. Мне вдруг надоел этот фарс до печеночной колики. Поэтому недолго думая я повернулась спиной и метнула один из свиксов в скалы, прокричав при этом:

— Лютиций, свет!

— Взять её, — заорал, как ненормальный, Прим. Видимо, мои движения послужили поводом для атаки.

Я обернулась и увидела, как на меня стремительно надвигается огромная волна из мечей, копий, и чешуйчатых тел в доспехах. 'Хана мне', мелькнула мысль. Даже осские молнии не помогут. Слишком их много. Посмотрела в небо. Ну, где же ты, Ладир? Где твоя хваленая помощь, меня же в землю сейчас втопчут!

Меня окружили в кольцо, которое с ужасающей скоростью сужалось. Когда до меня оставалось пару метров, я не нашла ничего более глупого, как отчаянно зажмуриться. Вот и всё...

Щеки почувствовали прикосновение теплого и приятного ветерка. Не более того. Топот ног прекратился, и наступила оглушающая тишина. Осторожно открыв глаза, я увидела вокруг себя клубящийся зеленый туман, струи которого будто ласкали мою кожу. Стало вдруг непередаваемо хорошо. Вдохнув зеленую дымку, я развела руками в разные стороны. Все казалось до крайности правильным. Туман слушался даже дрожания кончиков моих пальцев. Я узнала эту энергию Ладира. Словно в подтверждение моим мыслям, он замерцал тусклым изумрудным цветом, и туман пронзили небольшие вспышки ярко зеленых молний.

Полюбовавшись немного, я махнула рукой, отгоняя его чуть дальше от меня, чтобы открыть обзор. И чуть не подавилась захлебнувшей меня радостью. Все войско, каждый ящер до которого дотянулся яркий свет Ладира, с легким пшиком исчезал, оставляя после себя лишь зеленое облачко с молниями, которое втягивалось в раздувающийся вихрь энергии. И туман, с вливающимися в него струями, все больше приобретал очертания смерча. Вихри сворачивались в воронку, гул нарастал, но ураган рос неправильно. В этот раз поток ветра устремлялся не с небес, а наоборот, набирал мощь от павшего войска Прима, исчезающего на глазах в бушующем водовороте энергии.

Мне было наплевать на Пелию и Прима в этот момент. Слишком сильно захватило ощущение правильности происходящего и неистовой радости от послушания энергетических потоков, щедро подаренных отцом. Мои руки действовали интуитивно, по наитию, двигаясь, словно в произвольном танце, смешивая восходящие потоки воздуха и распавшиеся на туман тела ящеров, скручивая в спирали получившуюся смесь и соединяя вихри в один огромный поток, берущий начало от меня. Хотелось громко смеяться, петь, танцевать и целиком отдаваться неудержимому чувству свободы.

Я знала что делать, мне не нужны были подсказки любимого или кого-либо еще. Я закружилась вместе с изумрудным смерчем. Он мягко подхватил меня, унося все дальше от земли Форуса, поднимая над эпохой и мертвыми скалами, все выше и выше. Я подставила лицо яркому свету Ладира, счастливо улыбаясь, чувствуя, как замирает сердце от окутывающего тепла.

— Наконец — то ты выглядишь довольной при моем присутствии, — раздался приглушенный голос за спиной.

— Ты сдержал свое обещание, спасибо. Отец, — прошептала я, обернувшись.

К моему удивлению, вместо зеленобородого пожилого мужчины, возле меня парил светловолосый парень, сверкая изумрудным взглядом.

— Ладир? — неуверенно спросила и парень рассмеялся.

— Не узнала папочку, да? — и ослепительно улыбнулся.

Я сразу же подумала, что если такой экземпляр когда — то искал любовь, неудивительно, что моя персона стала результатом. Поразительно смазливое лицо, как с обложки глянцевых журналов мод, обрамленное светло-русыми волосами до плеч. Длинное стройное тело. Сейчас Ладир был облачен в широкую тунику и бриджи, открывающие изящные лодыжки, покрытые светлыми волосками. Пришлось сглотнуть и помотать головой, отгоняя дурные мысли, о боже! О привлекательности собственного папаши. Тот видимо понимал, о чем я думаю, поэтому с широкой улыбкой приобнял за плечи и по-отечески потрепал макушку:

— Саша, я же создатель. Такая форма мне более привычна для путешествий, чем тело дряхлого старика. Кстати, попробуй — ка материализовать нам пару сидений, я передал тебе и это умение. Но только в тумане Овира.

— И как же это сделать? — нахмурилась я.

— Просто представь, — шепнул он над ухом, отчего я шарахнулась в сторону, а Ладир расхохотался. Надо же, какое хорошее настроение.

Зажмурившись, представила себе огромный квадратный диван с удобными подушками. Примерно такой же стоял в комнате отдыха на моей бывшей работе. Ну, представила. Но и подсказок мне было не надо. Тут же послала мысль волной силы до рук, а от них уже отделила энергию. Наши попы тут же плюхнулись на что-то мягкое.

— Молодец, — похвалил Ладир, а я, открыв глаза, убедилась, что квадратный диван воплотился в реальность, паря посреди тумана и веселя взгляд орнаментом всевозможных оттенков салатового. Круто, интересно, можно воссоздать все, что в голову взбредет?

— Неодушевленных предметов и в пределах тумана можешь создавать, сколько влезет, — будто прочитав мысли, тут же осадил меня парень. Жаль.

— Что дальше.. кхм... отец? — устроившись поудобней, я вперила взгляд на молодого отца.

— Я спас Форус, как и просил Като. С предателями, думаю, сами разберетесь. Тебе надо побыть в тумане, чтобы полностью слиться с моей энергией, иначе тебя просто разорвет.

— Долго?

— Пока сама не поймешь, что можно спуститься на Форус, — пожал плечами Ладир.

— А можно не сообщать о Вашем уходе? Боюсь, это посеет панику среди оставшихся в живых, — закинула удочку я.

— О, я тебя огорчу, — грустно улыбнулся парень, — это увидит вся реальность. Трое Овиров покинут ее, точнее четверо, но мой туман останется, аккумулируя энергию для поддержки жизни на Форусе и оставшихся планетах. Но можно не говорить, что ты стала моим заместителем. Пусть думают, что в реальности остался только Ладир.

— Мне нравится твоя идея, — кивнула я.

Не очень — то хотелось стать для всех отождествлением божественного творца. Вообще хотелось спокойной жизни, без эмоциональных качелей, без страха за свое здоровье и жизнь близких, без изнуряющих испытаний. Не этого я желала для себя и никогда не была готова к подобной судьбе. Как сил хватило, до сих пор удивляюсь. Что не сошла с ума, что сердце смогло полюбить. Но все равно мне было немножко страшно.

— Ладир, — тяжело вздохнула я, — ну вот куда вы уходите, и зачем? Можно же и тут придумать и создать что-то новое? Зачем бросать нас?

— Саша, ты все равно ничего не поймешь. Это слишком сложно для тебя, даже не буду пытаться объяснить, — Ладир взял мою руку в свои ладони, — можешь считать это предательством, если тебе так будет легче. Но мы не можем друг без друга, наши жизни оборвутся, если один вдруг решит покинуть остальных. Это теснее и сложнее, чем кровные узы у вас. И наша связь не просто на энергетическом и духовном уровне. Такие измерения точно не подвластны твоему разуму, дочь. Поэтому не пытайся понять. Это решение принято нами всеми, компромисс найден, ваша реальность останется существовать. Кто знает, может, через тысячи лет я вспомню про вас и решу навестить, — он подмигнул мне, пытаясь облегчить поток информации, и сменил тему, — вот приду проверить тебя и буду очень разочарован, если увижу жалкую горстку пепла вместо процветающих планет.

— Не много ли ты хочешь? — прищурилась я, — ты вешаешь непосильную ношу.

— У тебя есть твой левир, очень мудрый, — подмигнул Ладир и добавил, — и любящий тебя, не так ли?

Я зарделась.

— Ты справишься. Тем более, в будущем у тебя появятся помощники.

— Какие еще помощники? — не поняла я.

— Увидишь, — загадочно улыбнулся Ладир.

— Вечно ты недоговариваешь, — упрекнула я создателя.

— Зато так интереснее, — хохотнул тот и резко встал. В глазах парня мелькнуло нетерпение. Он торопливо облизнул губы и судорожно выдохнул:

— Пора.

Порывисто обняв меня, парень отошел, шепнул 'до встречи' и растворился в тумане. Я даже не успела сказать ответных прощальных слов. Тем более, не успела задать вопросы, роившиеся в голове. Возникло ощущение, что он сбежал от расспросов. Что ж, остановить я его не могла, поэтому растянулась на диване во весь рост и лениво повела руками, разгоняя туман над собой. Моему взору предстали четыре ярких шара стремительно удаляющихся в глубину черного неба.

'Вот, значит, как Овиры сбегают', хмыкнула я. На Форус мне пока нельзя, как сказал беглый папочка, нужно завершить слияние. Странно, но я совершенно не чувствовала себя плохо. Наоборот, не покидало ощущение, что тело потихонечку наливается силой. Чувство было несколько похоже на утоление жажды, и я решила подождать, чтобы уж не рисковать наверняка. Интересно, как там обстоят дела в четвертой? Уверена, что Пелию и Прима уже пленили. Наверняка им определили не царские покои в качестве тюремной камеры. С Като мы договорились, что приговор этим двоим будет выносить он, но в моем присутствии. Пелия будет отправлена на Землю, начало Прима же лишалось право на существование. Ладиром же были сняты все регалии хранителя с этого подонка.

Черт. Это было очень скучно, сидеть в тумане. Не помогали даже мои жалкие попытки медитации. Помучавшись несколько часов, я просто уснула, свернувшись клубочком на созданной шикарной кровати с балдахином.

Глава 25. Новая эпоха. Заключительная.

— Ха-ха-ха-ха-ха! Ы-ы-ы-ы, Сан! Это просто невозможно. Ты неподражаема.

— Хватит ржать, красный! — огрызнулась я, потирая ушибленную пятую точку.

— Не могу-у-у, — протянул Лютиций, вытирая тыльной стороной ладони глаза.

— Не может он, — продолжала делать грозный вид, хотя сама с трудом сдерживала улыбку. Слишком заразным был смех Лютика.

А рассмешила стражника я своим весьма неудачным приземлением. Не было никаких плавных полетов, изящной левитации или грациозной посадки. Можно сказать, что я спикировала на одно из смотровых плато красного как раненная в мягкое место птичка киви, которая совершала первый в своей жизни полет.

Проснулась я в тумане Ладира весьма довольная жизнью и дюже бодрая. Сила просто напирала и давила, требуя выхода, но не причиняла какого — либо дискомфорта. Тогда — то я и поняла, что достаточно пребываю в этом сгустке энергии, и пора бы уже домой. Довольно долго ломала голову о способе спуска. Даже зажмуривалась, пытаясь представить себе дом, или, на худой конец, источник в храме Като. Но ничего не происходило, моя попа продолжала сидеть на созданном диване, среди мерцающих всполохов изумрудного тумана. Тогда, уже почти подгребая к отчаянью, воссоздала аналог парашюта, даже рюкзак и кольцо (был за мной грешок в виде нескольких прыжков) и, разогнав туман, открывая обозрение предположительной траектории, сиганула вниз. Страшно не было. И прыжок получился. Только я совсем забыла, что все созданные предметы живут только в тумане Ладира. То есть в этой видимости Овира. Да и с расстоянием я точно не рассчитала. В общем, на подлете аккурат к краю четвертой, мой парашют растаял, и я начала натурально падать. Но и страха разбиться не было. В тот момент в голове лихорадочно проскакивали идеи как затормозить падение. Удалось лишь хиленькое отторжение гравитации Форуса, два мне по физике. Поэтому я пропахала коленками по скалам, содрав кожу с тех, и больно ушиблась при 'приземлении'. А Лютик, наблюдавший как мое приближение, так и состыковку с его плато, сейчас катался по полу, обняв себя и умоляя не смотреть на него так.

— Надеюсь, меня никто не видел? — я все же не выдержала и хохотнула.

— Нет, Саша. Полет такой птички только я заметил. Слишком быстрый и стремительно вертикальный, — продолжал издеваться красный.

— Ну, хватит! Мне нужна практика, наверстаю еще.

Мы обнялись, и красный перенес меня в храм, но до этого рассказал, что Като и войско Лиуса быстро схватили Пелию и Прима. И теперь все ждут меня, чтобы совершить страшный суд и вынести приговор. Не было меня три смены дня и ночи, но никто не переживал, даже обидно стало. Народ до сих пор не верил в свое спасение и все ждал, что ящеры снова восстанут из пыли, что тонким слоем покрыла поля вокруг четвертой. Никто не расходился и не покидал пределы владений моего любимого хранителя. Ава пыталась собрать народ, но страх все еще пересиливал здравый смысл. Решили подождать публичной казни Прима. Только отмиты активно продолжали переселение. Сейчас они оказались самой многочисленной расой, оставшейся в живых.

В кабинете хранителя было шумно и людно. Като как всегда восседал в своем здоровенном кресле. Напротив него сидели и стояли советники, а также Пушинакуус.

-Все в сборе, — хихикнула я, резко открыв дверь и едва оглядев присутствующих.

— Саша, — выдохнул Като и, сметая что-то со стола, рывком метнулся ко мне и сжал в объятьях.

— Мой левир, — я нежно обхватила его за пояс и уткнулась носом в грудь, вдыхая запах полевой травы под летним солнцем.

— Как ты? Тебя так долго не было, — он легонько целовал мои щеки, поглаживая при этом поясницу.

— Соскучился? — я даже зажмурилась от удовольствия. Это было восхитительно приятно — находится в объятьях Като. Весь мир становился по боку.

— Очень, — шепнул он мне в ухо, и моя кожа сразу же покрылась мурашками, — но ты наверно сначала захочешь все узнать?

Он чуть отстранился и с лукавым прищуром посмотрел на меня.

— Да-а-а-а, — улыбнулась я, и наконец — то повернула лицо ко всем присутствующим, — здравствуйте, дорогие мои.

Это было нечто. Кто-то из советников низко поклонился, чуть ли не падая на колени, Конн, сверкая глазами, широко улыбался и послал воздушный поцелуй, отчего руки хранителя сжались на моей талии еще сильней. Пушик, шмыгая черным носиком, подкатился и обнял за ноги, спрятав мордочку под коленками. В общем, встретили как надо, но Като быстро пресек начинающие возрастать причитания о том, какая осса у них хорошая и особенная и умыкнул меня из кабинета.

— Куда мы? — спросила я, когда хранитель, подхватив меня на руки, не спеша пошел к лестнице.

— Уйдем к источнику. Хм-м. Хотя, источником это теперь трудно назвать, сама увидишь. Там тихо и мы сможем все спокойно обсудить.

А потом остановился возле лестницы и мы долго целовались. Я с упоением отвечала ему, меня переполняло какое — то нереальное счастье. Все позади, никто больше не угрожает нашим жизням и благополучию других людей. Всё. Конец. Финита и тому подобное. Остались лишь формальности. И в это верилось с трудом. Теперь я понимала, почему народ до сих пор толпится в четвертой и не торопится разбредаться по освободившимся территориям.

Кое-как оторвавшись друг от друга, мы все же спустились вниз. М-да. То, что раньше было источником, сейчас напоминало миниатюрную копию Овира Ладира. Ровно посередине огромного помещение в воздухе завис сверкающий шар, около двух метров в диаметре. Будто почувствовав мое появление, от него потянулись яркие лучи. Смеясь, я перехватила энергетические потоки и вернула их в копию Овира.

— Как Ладир и предсказывал, — хмыкнул Като, усаживаясь в кресло.

Я обернулась к нему и поинтересовалась:

— Когда успел?

— Ко мне он тоже заходил...попрощаться.

— Когда? — удивилась я.

— После того, как сказал тебе напутственные слова.

— И что же он тебе напредсказывал?

— Только хорошее, Саша. Только хорошее.

Конечно. Так я и поверила. Хотя улыбка Като и была обезоруживающей, я предполагала, какие трудности у нас впереди. Навести после всего порядок. Мне очень хотелось понять границы реальности, оставленной в наше попечение. Если честно, мозги неимоверно напрягались от осознания уровня ответственности и масштабов 'владений'.

— Завтра на рассвете казним Прима. Пелию отправляем на запретную планету, как и договаривались? — приступил хранитель к делам.

— Да, — безразлично пожала плечами. В самом деле, про этих двоих уже на тысячу рядов все обсуждалось, и было решено.

— Как народ отнесся к тому, что Овиры ушли? Про меня им известно? — перешла я к тому, что волновало меня больше всего.

— Паниковали немного. Видели вихрь ушедший вверх и растворившийся в Ладире. Все считают, что он остался. Единственный, кто простил народам реальности их распри и помог. Почему — то все посчитали, что Овиры бросили их, обидевшись, глядя на то, как их создания норовят убить побольше, занять место повыше, урвать кусок пожирнее, — Като пренебрежительно хмыкнул, — зато теперь никто не косится друг на друга, пытаясь определить количество хранов за пазухой. Все такие дружелюбные друг к другу стали, на помощь приходят, ничего не требуя взамен.

Я тоже ухмыльнулась.

— Надолго их не хватит.

— Наверняка, — улыбнулся левир, — но все уверены, что Ладир остался единственным Овиром, я — его хранитель. Поэтому мое слово теперь как бы закон для всех.

— Значит, мое присутствие и управление не необходимо? — от радости, я, было, вскочила с кресла, но сдержалась.

— Да.

— И я могу теперь делать все, что захочу?

— Да. Но не забывай, что в туман, оставшийся от Овира, тебе придется периодически возвращаться, чтобы удержать энергетический баланс.

— Ясно. И на казнь могу не приходить?

Като нахмурился.

— Нет, тут тебе придется поприсутствовать. Почему — то печать хранителя все еще держится на его начале. Думаю, из чистого упрямства Прима. Нежелания принять поражение и уверенности в своей правоте.

— Что за печать?

— О, милая я потом тебе расскажу, — Като притянул меня за руку к себе, и посадил на колени, — ты не хотела идти на казнь?

— Не то чтобы, — хмыкнула я, усаживаясь поудобней, — просто это слово ассоциируется у меня с неприятными картинами.

— Придется потерпеть, — ласково произнёс Като, поглаживая меня по спине.

Мы обсудили процедуру отторжения печати, обозначения меня перед всеми, как первого помощника хранителя. Я предложила, чтобы Като был теперь просто хранителем, не первой и ни какой — либо еще эпохи. У нас же теперь одна эпоха, одна реальность. Периодически мы прерывались на страстные поцелуи. Причем левир стискивал меня так, что я карамелькой растекалась по нему, нашептывая на ухо о том, что пора домой. Бедрами явственно ощущалась готовность хранителя согласиться со мной, но он продолжал нас мучить по непонятной мне причине, удерживая на своих коленях, и объясняя текущее положение в реальности. Между одуряющими ласками воспринимать информацию о том, что четвертая становится центром реальности и от нее планируется географическое распределение оставшегося народа, было, мягко говоря, очень сложно.

— Всё, — не вытерпела, — я иду домой, а ты как хочешь. Можешь делать все свои хранительские дела, Като, но у меня нет никакого желания участвовать в управлении тем бедламом, который остался после войны. Тем более Ладир сам дал понять, что я могу оставаться в тени.

— Да, да — спешно ответил левир, почему — то отводя в сторону глаза и неохотно отпуская меня из объятий, — я приду вечером.

— Уже вечер, — грустно сказала я, — точнее наступит через часок.

— Лютиций тебя перенесет, — кивнул Като и махнул рукой. Красный тут же возник откуда — то сверху, аккуратно приобнял меня за плечи и уже через минуту меня мягко толкнули в мою же кухню, на которой Клара и Рина вовсю раскатывали тесто, уставив стол чашками с начинками. Видимо им доложились уже о моем прибытии. Надо отметить, что голод во мне проснулся зверский. Поэтому, не смотря на все возражения, я принялась помогать подругам. Заодно мне поведали местные новости. Немного задержались на моей худобе, надоели, честное слово. Но я очень была рада их видеть. Рина и Клара с Пушем заняли гостевые спальни в моем доме, чему я тоже радовалась. Все-таки он вышел очень большим, а с народом здесь сразу стал уютней. Казалось, стены уже пропитались запахами свежих букетиков, которые Рина расставляла по всему дому, взяв с меня пример еще в жилище Като. А аромат сдобы был слышен даже во дворе. Те дни, пока я прохлаждалась в тумане, они оккупировали мой бассейн, причем Пушинакууса оттуда было за уши не оттащить — так понравилась ему безопасная купальня. В общем, язык у моих подруг без костей, а я немного все же утомилась, отвыкшая от столь длительных бесед. А объевшись пирогов, вовсе разомлела до того, что еле дотащилась до своей спальни и рухнула на кровать, не набравшись сил раздеться. Наверное, сказалась все-таки на мне адаптация с энергией Ладира. Я не чувствовала, как в комнату вошел Като, не сопротивлялась, когда он раздевал меня и перекладывал. Лишь сквозь сон пришло ощущение тепла, запаха скошенной травы и горячих и уютных объятий.

* * *

На следующий день, Рина одевала меня в жутко длинное, узкое зеленое платье, уверяя, что для ритуалов именно в такую одежду следует облачаться лицам, приближенным к хранителю. Я ворчала и ругалась, но не сопротивлялась. Надо, значит, надо. День перетерпеть и забыть об этом, как о страшном сне.

Чуть позже меня проводили к месту казни Прима. Пелию приговорили к отправке на Землю и Като уже справился с этим без меня. И вообще без шума.

Возле храма расчистили большую площадку, засыпали мелкой белой мраморной крошкой. Посреди вкопали огромный каменный столб, к которому привязали бывшего хранителя. Он не выглядел испуганным или несчастным. Наоборот, когда меня провожали к Като, стоящему неподалеку, Прим окинул меня яростным взглядом. В его глазах было столько ненависти и злости, что я в очередной раз убедилась, что этого человека жалеть не имеет никакого смысла. Никогда его душу не постигнет раскаяние или добрый умысел. А за то, сколько народу он погубил, он полностью заслуживает своего наказания.

Я не слышала, как Като читал слова заклинания, махая руками и выводя в воздухе пальцами замысловатые иероглифы, которые отсвечивались салатовыми лучами и впечатывались в грудь Прима, принося тому дискомфорт. Он плевался и ругался, дергал связанными руками, но ничего не мог сделать. Никто не давал ему последнего слова, и сомневаюсь, что оно было бы добрым. Вокруг была тьма народа, но никто и слова не произнес за все время 'церемонии'. Все стояли и хмуро пялились на закованное в цепи тело. Казалось, напряжение, витавшее в воздухе можно было пощупать пальцами.

Наконец, Като подошел ко мне и прошептал на ухо, склонившись надо мной:

— Сейчас тебе придется подойти к Приму и положить ему на лоб ладонь.

Я испуганно уставилась на него. Об этом мы не договаривались.

— Не бойся, — прочитал мои мысли левир, — я буду рядом.

И, взяв за руку, уверенно повел к Приму. Не то, что бы я очень боялась. Было неприятно. Противно даже. С каждым шагом и словами Като, который продолжил произносить ритуальные заклинания, что-то тяжестью оседало у меня в районе лопаток. Стало труднее дышать, а кожа покрылась мурашками. Я снова посмотрела в глаза приговоренного и меня резко пронзила огненная стрела. Теперь я шла к Приму, не отрывая своего взгляда. Между нами будто установилась невидимая связь, и, судя по его расширившимся зрачкам, к нему пришло понимание, что через совсем короткий промежуток времени, его существование завершится. Его начало не отправят на Землю, где он, забыв себя, но все же мог бы продолжать жить. Не будет такого. Начало Прима будет уничтожено. Наверняка это очень страшно, потому что ужас, таившийся в глубине его глаз, отчетливо читался теперь. И я был причиной его шокирующего испуга.

Плевать. Он заслужил.

Като поднял мою ладонь и приложил к голой груди Прима. На его коже извивались, вспыхивали и исчезали иероглифы.

— desaeder! — прорычал Като, и мою ладонь больно зажгло. В глазах заплясали искры и я закричала. Тут же яркая вспышка озарила площадь. Не знаю, что было дальше, но меня вдруг потянуло в какую — то воронку, и, если бы Като не держал меня за талию, я наверняка бы провалилась в бездну. Это было очень страшно. Будто огромная пустота затягивала меня в свою зияющую пасть, вслед за Примом.

Все это заняло доли секунды, никто и не заметил, наверно. Колени предательски задрожали, и я обвисла всем телом на руках Като.

— Прости, милая, — прошептал он, подхватывая меня на руки, — так было нужно.

Я спрятала лицо у него на груди и поняла, что больше никогда не соглашусь на подобную казнь.

— Лютиций, — позвал он, занося меня в храм, — домой нас, живо!

— А как же народ? Наверно им нужно что-то сказать. Может, есть какой — то знак о том, что ритуал закончен, — сомневаясь, произнесла я.

— Не беспокойся об этом. Есть советники. Тем более исчезнувшее тело Прима, думаю, ясно дало понять всем, что его больше нет.

Ну и хорошо. Красный перенес нас домой и деликатно пропал. Като же сел возле камина, устраивая меня у себя на коленях. Мое же ощущение было такое, будто по мне прошлись асфальтоукладчиком. Я взяла дрожащими ладонями лицо хранителя и прошептала:

— Больше никто и никогда не заставит меня участвовать в подобных казнях, Като. Слышишь? Никто и никогда! Даже если в нашей реальности появится еще один такой Прим. Или Пелия. Это слишком страшно, это как уничтожить душу, даже такую подлую и злую, но это больно. Теперь у меня все болит, — слезы сами потекли из глаз. Я приложила одну руку левира к своей груди, — здесь особенно. Как будто часть меня шагнула туда, где не стоит никому бывать, потому что там ничего нет. Пустота. Это страшно.

— Тш-ш-ш, — Като легонько коснулся меня губами, — я знаю, милая. Прости. Я знаю и клянусь, что никогда тебе больше не придется ощущать подобное.

— Люблю тебя, — шепнула я в шею хранителя, довольно зажмурившись и вдыхая аромат любимого мужчины.

— А я тебя. Ты самое дорогое, что у меня есть. За всю мою долгую жизнь, — сказал Като в ответ, и я счастливо улыбнулась, поцеловав кожу под ключицей.

Он крепко сжал меня, и мы еще долго сидели возле трещащего огня, молча смотря, как языки пламени съедают древесину.

* * *

Через три года

— Като. Венера должна отойти под руководство Пушика. Там многое осталось от наследия отмитов. Ну, к чему она зауссам?

— Она принадлежала им больше тысячи лет, Саша.

— И что? А отмитов считали вымершими и того больше. Ты хоть понимаешь, насколько ценны их исследования? Отдай зауссам Венецию.

— Там слишком мало суши.

— Это проблема для заусс? — хмыкнула я, раздраженно кромсая в руках тонкую палочку ароматической свечи — новшество из моей бывшей 'лаборатории' в городе отмитов в лесу. Концентрация нектара и пыльцы, различных цветом, прошедших специальную обработку выдавали сногсшибательный аромат.

— Нет, но ...

— Тебе не хочется выслушивать ворчание их имперуна?

— Да, и...

— Поручи это Конну. Он у тебя великий дипломат.

Като, наконец, сдался и рассмеялся:

— И ты еще не хотела участвовать в управлении реальностью. Да ты мертвого уговоришь и заставишь плясать под твою дудку.

— Любимый, ты же знаешь, что я права, — я ласково погладила хранителя по щеке, — поворчат и перестанут.

— Я поговорю вечером с Конном, — он перехватил мою ладонь и поцеловал пальчики.

Мы сидели в кабинете в храме. Мой любимый левир как всегда, зарывшись в бумагах и чертежах, совсем забыл о времени и еде, и мне, как заботливой женщине, пришлось тащить ему обед. Лютик пропадал в своих скалах, до сих пор перекраивая острые пики под причудливые, но очень красивые фрески, и порой его невозможно было дозваться — так он увлекался архитектурой. Но мы не злились и не обижались. До сих пор не могу привыкнуть, что нечего больше бояться. Во всей реальности не осталось врагов. Конечно, нам досаждали мелкие распри, небольшие кражи, ссоры и драки между народами. Но это было ничтожно, по сравнению с тем, сколько потерь принесла последняя война. Все это понимали, и никто не переступал ту грань, незримую, но висевшую наикрепчайшим замком в сознании каждого, ограждая от подлых поступков и убийств.

Мы с моим хранителем прочно поселились в моем доме. Слегка перекроив тот и увеличив (потому что Рина и чета отмитов отказались переезжать куда — либо еще) на несколько этажей. Сейчас он больше напоминал замок, чем коттедж, но все равно был уютным и теплым.

Все до сих пор считали, что в реальности остался один Овир — Ладир. И мы всячески поддерживали эту веру. Я даже научилась создавать образ доброго старца из энергии бывшего источника в храме. Правда призрак держался недолго и через несколько минут распадался, но этого было достаточно, чтобы толпы паломников, которые со дня казни Прима, толпой повалили к источнику, уверовали в 'божество' Ладира. Знали обо мне только близкие и советники. Но в них всех мы были уверены.

Мне оборудовали новую 'лабораторию', неподалеку от храма, где я и пропадала, посвящая львиную долю времени фауне остатков реальности. У нас осталось чуть больше десятка планет, не считая Землю (на которую все равно нельзя было попасть), и я побывала уже на четырех, собирая и изучая местную растительность. При это не забывая активно совать нос в дела хранителя. Мне нравилась такая роль некоего 'серого кардинала'. Като смеялся, что это очень удобно с моей стороны — ни за что не отвечать, зато сильно влиять на решения. Но я отмахивалась, перекладывая всю ответственность правления реальностью на могучие плечи любимого левира.

— Вечером ты мой, — отвлеклась я от воспоминаний и укоризненно покачала головой. В последние недели Като разгребал планировки четвертой, на территории которой решили разместить постоянные представительства всех народов. Я даже под кроватью находила чертежи! И мы до сих пор не были женаты, представляете? А все потому — что не было в реальности никого, кто бы имел право связать нас узами брака. Пары в народах женили уполномоченные хранителем. Но никто не был уполномочен женить самого хранителя, только Овир, которого на самом деле уже не было в реальности. Но свадьбу мы все же отыграли, а кольцами обменялись в туманности Ладира, куда я утащила хранителя на тот самый диван. Потом мы часто отправлялись туда вместе, ведь более уединенного места, куда бы до нас никто не смог добраться и потревожить, не было нигде.

— Я помню, любимая, — Като резко подскочил и подхватил меня, пытаясь отвлечь, — Конн забежит всего на пол часика. Клянусь.

А у меня вдруг закружилась голова, и я вцепилась в плечи левира.

— Саша, ты в порядке? — обеспокоенно посмотрел на меня Като.

— Да, — выдохнула я, — просто ты слишком резко поднял меня с кресла... наверно.

— Ты завтракала? — Като последнее время уходил, когда я еще спала.

— Все в порядке, — и правда, головокружение уже прошло. Зато аромат чернил от чертежей вдруг показался слишком резким. Вместе с этим запахом в голову пришло подозрение.

— Эм-м-м, — я мягко освободилась от рук хранителя, — дойду до дома и попрошу у Рины еще булочек с маком.

— Мне оставь, — улыбнулся Като.

— Обязательно, — пробормотала я и поспешила удалиться. Пошла домой, к Рине, чуть не срываясь на бег.

Это что же со мной происходит то самое? Естественно женское, старое древнее таинство? Тьфу ты. Не думала, что тело оссы может зачать и выносить ребенка. Или что хранители способны продолжить свой род. Это было странно. Об этом нигде не говорилось в истории и казалось невозможным. Уже больше года я прекратила попытки найти хоть что-то об этом в свитках, хранящихся в огромной библиотеке, куда свозили литературу со всей реальности, названную Центральной и расположенной, конечно же, на территории четвертой. Пушик постарался. Было грустно немножко, но лелеять в сердце глупую надежду я считала пустым. Поэтому сейчас упорно списывала тошноту от чернил на отравление? Не похоже. Господи!

Ворвавшись в дом, я ринулась на кухню. Подруга, обливаясь слезами, нарезала лук. Это было как удар. Зажмурившись, я бросилась в боковую уборную, где провела не меньше часа, обнимая современный фаянсовый унитаз.

— Саша, что с тобой? — в дверях, которые я не успела закрыть, стояла Рина с красными глазами, удивленно глядя на меня.

— Милая, меня затошнило от чернил Като в храме. А еще голова закружилась, — при одном воспоминании о вонючих чертежах, меня опять вырвало, а голова закружилась еще сильнее.

— Не может быть! — подозрительно прищурилась она. Рина тоже знала о нашей проблеме, часто пропадая со мной среди вороха книг. Вообще это было особенностью её народа, которую она мне открыла чуть больше двух лет назад. Именно в их руках заключались возможности определения сроков беременности, пола ребенка и хода развития внутри утробы. Женщины их рода были прекрасными акушерками и гинекологами.

— Не может, — кивнула я. Дождавшись, когда тошнота отступит, кое-как, поднявшись, прополоскала рот и умыла лицо холодной водой.

— Пошли — ка, — Рина взяла меня за руку и повела в холл. Ткнула пальцев на софу, и я послушно легла.

Подруга приложила сухие ладони ко лбу, постепенно перемещая их по рукам, помяла живот, причмокивая и прикрыв глаза. Я перестала дышать.

Когда ладонь легла чуть ниже пупка, та ошарашенно вылупилась на меня.

— Ничего себе!

— Что? Что? — я резко села.

— Два мальчика, — на глазах у подруги выступили слезы, — двадцать восемь смен дня и ночи.

— Месяц?! И только сейчас меня тошнит? — я не могла поверить.

— Это как раз нормально. Пошла перестройка организма в полную силу, — Рина уже откровенно рыдала.

Мои губы расплылись в глупой улыбке, и слезы тоже катились по щекам.

— Красного надо позвать, — я встала с дивана и заорала ненормальным голосом так, что даже подруга шарахнулась в сторону: — Лютиций!!!

— Ты чего, Саш? — возник стражник, удивленно взирая на нашу рыдающую парочку, и тут же подбежал поближе, — что случилось? Вы чего ревете?

— Перенеси сюда Като. Немедленно! Я сама ему все объясню, — я задорно рассмеялась. Лютик от такой перемены, от слез к смеху, впал в ступор.

— Саша, все в порядке? — неуверенно начал он.

— Все хорошо, Лютик, милый. Все просто замечательно! Перенеси Като, ну же! — я даже топнула ножкой в нетерпении.

Красный пропал, а Рина, утерев слезы, прошептала:

— Не буду мешать.

И удалилась на кухню.

— Ты что сдурел? — Като, появившись в холле, сдернул руки красного со своих плеч и раздраженно уставился на него.

— Она приказала доставить тебя, — Лютик ткнул в мою сторону пальцем и тут Като повернулся ко мне.

Нахмурился, заметив дорожки слез на зеленоватого оттенка щеках.

— Что такое, любимая? — приблизившись, он тревожно разглядывал мое лицо.

— Ни что, а кто, — разулыбалась еще сильней. Взяла одну руку Като и приложила к животу, чуть пониже пупка.

— В смысле, кто? — не понял он.

Раздался громкий хлопок, мы обернулись и увидели красного, ошарашенного и сидящего на попе на полу. Я засмеялась:

— Даже Лютик догадался.

— Чего догадался? — опять не понял Като. Я погладила его ладонью свой живот и лицо хранителя удивленно вытянулось.

— Не может быть, — выдохнул он.

— Может, Рина подтвердила. Два мальчика, — сияя, констатировала я.

— Два-а-а-а? — еще больше удивился Като, неверяще уставившись на свою руку, накрытую моей ладошкой. А потом опустился на колени и прижался к животу губами:

— Великие небеса. Люблю тебя, — горячо зашептал он куда — то в пупок, отчего стало очень щекотно. И очень горячо, — Малышка моя, как же я тебя люблю. Вас люблю, — улыбнулся он.

— И мы тебя любим, — я просто смаковала это 'мы'.

А еще я вдруг поняла, о каких помощниках говорил мне Ладир.

КОНЕЦ

(C)