Ну, если так...
Огонь или лед?
На размышлениях о том, чем лучше заткнуть пасть мерзкой бабе (пока Элисон выбрала кляп из бумаги, осталось только его свернуть) поставила крест рена Глент, которая тоже успела прийти на работу.
— А ну-ка, детка, посторонись. Не заминай тут!
Элисон послушно сделала шаг в сторону. Рена Глент руки в бока упирать не стала, вместо этого она оскалилась и поинтересовалась.
— Рена Слифт, а хотите — освидетельствование устрою? В клинике для душевнобольных.
— ЧТО!?
— А вот то! Являются сюда с утра всякие чокнутые, несут невесть что, сотрудникам работать мешают!
— Да на твоей сотруднице пробы ставить негде! Шляется такая с мальчиком под руку, потом к себе домой зазывает, а потом еще и жениться потребует! Еще и ребеночка своего, невесть от кого нагулянного, на Симочку повесит!
Элисон и рот раскрыла от удивления.
Это ТАК выглядит?
Ну да, она с Симоном и правда шла под руку — условно. Она почти не касалась полицейского, так, кончиками пальцев. И в дом он заходил, чтобы переписать все из документа.
Но чтобы еще ребенок? И жениться?
Тут и сказать-то не знаешь, что!
Зато отлично знала рена Глент.
— Ты по себе, что ли, судишь? А ну, пошла отсюда, пока я тебя в дурку не сдала! Здесь тебе что — родной рынок? Орешь тут, как морковкой торгуешь! Еще раз такую чушь услышу, Лисси на тебя жалобу напишет, ты поняла меня? А я позабочусь, чтобы ее рассмотрели в суде — сразу!
— Что здесь происходит?!
Рент Шандер явился, как нельзя более вовремя. Арисса Слифт была небрежно подвинута в сторону, несмотря на свои шесть, а то и семь пудов, и рент воззрился на нее с изумлением.
— Что вам угодно, любезнейшая?
— Мне... за девками своими следите, милейший! Превратили приличное учреждение в бордель! Я этого так не оставлю!!!
Арисса вылетела на улицу, не забыв от всей широкой души хлопнуть дверью. Та, хоть и была тяжелой, деревянной и обтянутой кожей, все равно грохнула так, что Элисон аж присела.
— Ух!
— Что было нужно этой идиотке? — рент Шандер не собирался подбирать слова. — рена Даларвен? Что вы с ней не поделили? Опять ложечки пропали — или уже вилочки?
А вот так ее!
Элисон едва не зааплодировала! Не такой уж Шандер и дурак, знает, и кто сюда приходит, и к кому... так тебя, паразитку!
— Я поняла так, что наша новая сотрудница решила выйти замуж за ее сына, — медовым голосом отозвалась рена Даларвен. — Вот Арисса и проявила бдительность.
Лисси едва пятнами не пошла.
И что делают в такой ситуации?
Отказываться? Соглашаться? И то, и другое будет откровенно глупо.
Помощь пришла от рены Глент.
— Рент Свелен, неужели в городе есть хоть одна идиотка, которая, зная про Ариссу, позарится на ее Симочку? Я бы скорее поверила в то, что Симочка стал искать себе девушку, которая еще не знает о талантах его матери. Лисси, ты от них держись подальше, если что, сама видишь, больная семейка.
Элисон кивнула.
— Не знаю, как это выглядело со стороны, действительно, рент Слифт заходил к рене Шафф, он же в полиции работает, и меня проводил до дома, это было. Но, наверное, со стороны это выглядело как-то провокационно?
Шандер Свелен с сомнением поглядел на девушку.
Провокации?
Вот от этой?
Ладно, сейчас она выглядит чуть получше, прогулки заставили ее разрумяниться, да и кожаная куртка идет ей больше, чем унылое платье. Но все равно...
Шандер бы второй раз на такое сокровище и не покосился при наличии выбора.
— В следующий раз гоните эту дуру в шею, — распорядился он. — Рена Даларвен, чтобы больше этой скандалистки здесь не было. Как она сказала — не превращать порядочное учреждение в бордель? Последуем ее совету!
Леа пошла красными пятнами, но крыть было нечем. Рент Свелен посмотрел на сотрудников.
— Вопрос. Контрольная точка вот здесь. Кто поедет? Можно на весь день.
Энтузиазма не проявил никто. Контрольная точка была далеко, так что схалтурить и выкроить часок для себя не получится, тут и правда — на весь день.
Элисон, прикинув, что район-то получается интересный лично ей, подняла руку.
— Рент Шандер, я могу попробовать.
— Рента, это далеко.
— Я надеюсь не заблудиться.
— Тогда завтра с утра и отправляйтесь.
— Спасибо, рент Свелен. Мне горы нравятся...
Шандер улыбнулся. А, ну тогда понятно. Это через пару лет девушка насмотрится, а сейчас-то для нее все в новинку, все интересно.
— Рент Якоб, велосипед девушке проверьте. Мало ли что.
Рент, которому точно не хотелось ехать, кивнул и пошел проверять.
* * *
Элисон ехала в горы. Сверялась с картой, прикидывала... да, надо еще раз побывать на месте... преступления?
А как еще это назвать?
Ни один маг по доброй воле свой перстень не оставит, это просто немыслимо. Эти перстни даже в нужде не продавали, да и не бывают маги настолько нищими, всегда у них есть возможность законно подработать.
Тем более, маг одиннадцатого уровня.
Мысль, что кольцо могли украсть, Элисон отмела сразу. А кто тогда заклинания накладывал?
Она чудом кольцо заметила, а могла бы и не увидеть, это просто у нее время было и силы есть. А кто-то другой мог бы и внимания не обратить. И ведь не обращали.
Прискакали, сняли показания — и уехали.
А через пару лет и вовсе развеялось бы все, и кольцо бы какая-нибудь сорока унесла, или кто тут, в горах, водится? Вроде какие-то вороны есть...
Но вот что ей надо делать дальше?
Хммм... а если проглядеть газеты за последние лет пять? Пять лет назад был обвал, от этого и надо отталкиваться. Пять лет назад, пропал маг одиннадцатого уровня, это серьезно. Таких магов пара сотен, но все равно, за ними следят, и если кто-то исчез... может быть заметка? Да хоть что-то?
Правильный ответ — да!
Так что начала Элисон с той самой долинки, где нашла перстень. Конечно, в этот раз она показаний не снимала — зачем? Прошлые посмотрела, подумала, что надо бы проглядеть показания за пять лет. Вот, кстати! Если тут кто-то колдовал... когда маг колдует, он же берет силу откуда? На месте сражений магов эфирные струи едва чувствуются, линии тусклые, насыщенность никакая. Чтобы маг одиннадцатой ступени дал себя так просто скрутить?
Элисон в это не верила.
Следы должны оставаться! Обязаны просто! Кстати, интересное совпадение. Пять лет назад возвращается в город рент Лейтнер — и пять лет назад пропадает этот маг.
Совпадение?
Ладно, сходит она в архив, посмотрит, благо, все показания сохраняются в течение пятидесяти лет, на кристаллах это несложно и много места не занимает. Жаль, вчера не сообразила.
Смотрим вокруг.
И ничего не видим. Вообще ничего.
Понятно, почему мужчины ничего не замечали...
— Мурррм?
Элисон подпрыгнула чуть не на два метра вверх.
— Ой... ля!
Слово, которое у нее вырвалось, благородной девице не подобало, да и вообще девице, но кто бы сдержался, услышав за спиной такое хищно-вопросительное? И обнаружив за своей спиной ту самую здоровущую кошатину.
Да-да, ту самую, вон и детеныш рядом трется.
Элисон понадеялась, что киса пришла не пообедать, и протянула вперед руку.
— Здравствуй.
Здоровущая кошатина обнюхала ее ладонь и мурлыкнула. А потом пристально поглядела в глаза Элисон.
Нет, не было слов, не было каких-то осознаний. Но эмпатией кошатина определенно владела.
Благодарность.
— Ты хочешь сказать мне спасибо? Я была рада помочь, — искренне отозвалась на чувство кошки Элисон. — у тебя замечательный котенок. И ты очень красивая.
Кошка муркнула, мол, да, мы такие. Элисон подумала, и протянула кисе перстень на раскрытой ладони.
— Киса, а ты ничего об этом не знаешь?
Кошка посмотрела, прищурив глаза. Потом фыркнула и обнюхала вещицу. Элисон готова была поклясться, что кошка пожимает плечами.
Может, знаю, может, не знаю... я кошка, а не академик.
— Понимаешь, кажется, этот человек в беде.
Ответом ей было насмешливое мурчание и еще один взгляд в глаза.
И снова — чувства.
Кошка будет рядом. Ты позови, а она уж постарается помочь, чем сможет. Она не станет рисковать ради Элисон, ей еще надо вырастить малыша, но чем-то помочь она сможет. Хорошо, что у тебя все в порядке,. Но кошечка приглядит. Так, на всякий случай.
— Спасибо, киса.
Кошка развернулась и направилась прочь из ущелья.
Котенок замешкался, подпрыгнул, тоже обнюхал перстень и хотел, было, ударить по нему лапой, но после предупредительного ворчания от матери присмирел и побежал за ней. Правда, хватило ненадолго. Материнский хвост — это ведь тоже игрушка... точно-точно. Главное, чтобы мама сразу лапой не достала, а потом, может, и простит!
Элисон от души улыбалась, глядя на счастливую семью.
Красивые... есть что-то такое в кошках. Самодовольные, жестокие, своевольные и нахальные, но такие притягательные! Хорошо, что котенок живой, и что ее на ленточки не распустили. Просто — хорошо.
Элисон развернулась и поехала снимать показания. Ничего она в долине не нашла, и это неудивительно. Что тут могло сохраниться за такой срок? Да еще, если те, кто увел или убил мага, постарались замести следы?
Ни-че-го.
Четыре дороги с той стороны она тоже проверила. Но...
А вот правда, куда мог идти маг? Все четыре ведут в горы, все четыре потом переходят на другие дороги, чтобы понять, куда и к кому, надо местность знать намного лучше. Считай, зря проехалась.
Одна из дорог ведет в горы, другая к городу, но столько обходить — кусаться начнешь, есть пути намного короче, еще одна, судя по всему, в какое-то местное стойбище, или как оно тут называется?
Деревня?
Аул?
Элисон не знала, да и не рвалась общаться с местными жителями, ее уже успели предупредить, что горцы женщин считают за людей сильно второго сорта, а женщин Левенсберга еще по умолчанию и продажными считают. А то как же!
Ходят — страшно сказать! — с непокрытыми головами, с открытыми кистями и щиколотками, срамотища! А если женщина ходит легко одетая — значит, ищет мужского внимания, значит, развратница... все понятно?
Прекрасная логика!
А уж женщина в чем-то вроде штанов, это и вообще... кошмар, позор и поношение! Хорошо еще, если камнями не закидают, а то могут! Так что и нечего с ними общаться, у них свои женщины есть, пусть с ними и разговаривают. А то Элисон себя знала.
Не поубивает, конечно, но пару проклятий точно подарит. Например, десятидневного поноса!
Отлично накладывается, плохо снимается, а главное — как действенно! Даже во сне — и то действовать будет!
Последняя дорога ведет дальше в горы, и куда-то там далеко... чуть не на ту сторону. Нет, не понять, куда мог бы пойти маг. Куда угодно.
Ну и ладно, лично Элисон от этого ни жарко, ни холодно, у нее есть план, и она будет его претворять в жизнь. С тем девушка и отправилась снимать показания с датчика. И в этот раз уж она не заблудилась.
Постепенно, полегоньку, она осваивалась в горах, и ей здесь очень нравилось.
Горы словно обнимали, утешали, успокаивали.
Да, было в жизни плохое, но оно прошло, все пройдет, и это тоже пройдет, а мы останемся. Может, и мы тоже пройдем когда-нибудь, но в другом месте восстанут новые горы, и тоже будут смотреть в синее небо. Стоит ли переживать тем, чья жизнь не длиннее жизни песчинки?
Успокаивайся, человек...
Горы шепчут тебе — выдохни, и думай только о горах. О том, какое здесь синее небо, прозрачный воздух, чистая вода. О том, как кружит голову запах цветов и трав, о шальных песнях птиц...
Не думай о плохом, человек, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на боль, боли и так довольно. Просто вдохни горный воздух — и живи, а боль выдохни горы ее заберут, они и не такое видели...
Горы...
* * *
— Сегодня у нас неделя идиотов?
Вслух Элисон такого не сказала, хотя ей-ей язык чесался, пришлось прикусить.
Вчера на нее эта идиотка наорала — за что?! Век бы она этого полицейского не видела, жила и радовалась! А сегодня на ее столе стоит корзина с алыми розами. Да еще размер такой...
На ногу уронишь — неделю хромать будешь.
— Это что?
— А это уж тебе, милочка, лучше знать, кого ты так поразила своей красотой.
Леа Даларвен выглядела так, что Эдисон захотелось уронить корзину на нее. И розами, розами... скотина! Шипы не срезали!
Девушка надменно скривила губы.
— Фу, дешевка!
— Че-го? — Леа Даларвен как раз корзину дешевкой не считала, рент Даларвен такое бы ей не купил никогда. Скончался бы на пороге цветочной лавки от острого приступа скупости.
— В приличных магазинах шипы срезают, стебли полируют кончики стеблей и листья золотят или серебрят, по желанию заказчика, ленту подбирают в тон окантовке корзины и записке, подкладка магическая, чтобы человек не кидался все это сразу ставить в воду... там много тонкостей.
— Тебе-то их откуда знать?
— По работе, — коротко объяснила Элисон.
Леа тут же успокоилась. Понятно, девчонка, небось, где могла, там и подрабатывала, может, и в цветочных лавках, маги там востребованы. Не мастеров же пятого уровня и выше звать зачаровывать эти подстилки? Вот, как раз такие студенты и стараются, им и платят-то поменьше.
— Карточка есть. Оппа!
— Кто это?
— Марко Вебер.
— Ты — всерьез?!
— На карточке так написано.
— Ох ты ж... это ж ТАКАЯ семья... пользуйся, пока есть возможность!
— Чем пользоваться-то? Противозачаточными средствами?
Леа от удивления так открыла рот, что стали гланды видны. Элисон взялась за голову двумя руками.
— Рена Даларвен, вы всерьез думаете, что я могу его заинтересовать?
— Эмммм... нет?
— Правильно. А поиграться и удрать, оставив меня на развалинах репутации, а то и с ребенком — это запросто. Виверновы. Идиоты. Сопляки паршивые.
Леа захлопала глазами.
— Не боишься, что я им об этом скажу?
— Сделайте милость.
Если слушать будут. Для этих мальчишек и Леа, и Элисон, примерно на одном уровне — таракана. Просто Элисон их заинтересовала и превратилась из мимопробегающего таракана в объект для исследований. Ножки поотрывать, иголочкой потыкать... больно таракану? И что, его чувства никого не волнуют! А Леа Даларвен вряд ли их даже так заинтересует. Увы.
Леа это поняла и надула губы.
— И что ты будешь делать с цветами?
— Не знаю.
— Тогда давай их сюда, мы с Леа их поделим, — решила Ирэна Глент, которая тоже пришла на работу. — Половина мне, половина ей, и домой отнесем. Тебе сплетни ни к чему, а нам все равно.
— Корзина тогда моя, — решила Леа, которая вообще-то розы любила. Даже с необрезанными шипами и непозолоченными кончиками.
— А постоит пока пусть у меня, — припечатала Ирэна. — Вечером заберешь.
И унесла трофей.
Элисон выдохнула.
— Вот сволочи!
— А что у тебя с ними вообще было? — заинтересовалась Леа.
— Да ничего, — озлилась Элисон. — Два раза виделись... ладно — три! Первый раз они меня чуть не затоптали, а я же маг! У меня непроизвольно и сработало, у них лошади в разные стороны кинулись. У магов такое бывает... я напугалась, они напугались, животные нас хорошо чувствуют
