В общем, теперь, Шен имеет доступ даже к самым редким фолиантам. Последние он и переписывает, совершенствуя навыки каллиграфии. А я копирую иллюстрации, если таковые имеются.
Книгу всегда можно выгодно продать или подарить. Как оказалось, это очень полезно, иметь в запасе парочку. Особенно, если введение в ней написаны детской рукой принца. Да, сейчас книга эта была, просто, книгой. Но имела потенциал стать бесценной семейной реликвией. Потому как любой принц мог стать Императором. А книга, где хоть строчка написана Императором — это сокровище, которое будут передавать через поколения.
— Мой принц, будьте внимательнее, — строго говорит Шен Лисёнку. Джин фыркает. У него сегодня с утра плохое настроение и он даже не пытается этого скрыть.
Со мной и Шеном не забалуешь. Мы его убойному обаянию сопротивляться научились. Но из остальных он верёвки вьёт. Манипулятор пятилетний.
Девочки, конечно, ничего опасного ему делать не позволяют. Вот, например, поплавать в пруду не дали. Весна-то весной. Но какое может быть "плавать" когда у мелкого пар изо рта валит?
Картина была — загляденье. Джин упрямо лезет в воду. Ая с Рией его за одежду держат, ревут и сквозь всхлипы прощения просят. Сказать принцу "нет" они, физически, не способны.
Лей может на Лисёнка даже рявкнуть. Если дело касается его здоровья и безопасности. Однако, в остальном сословные предрассудки и ему не чужды.
А так как мальчик почти не болеет и крайне редко пытается самоубиться в какой-нибудь безумной авантюре, то призывать его к порядку вынуждены я и Шен.
Мама и наставник на его умильные рожицы давно не реагируют. Мне это даётся с большим трудом. Но если этого я делать не буду, на выходе мы получим второго Инлуна, даром, что сейчас он — лис, а не дракон.
Нет. Новое рождение — новая судьба. Без повторений обойдёмся. Однако, надо хоть поинтересоваться, отчего сын в таком дурном расположении духа, но он опережает меня:
— Десятый брат скоро умрёт.
— Он очень болеет. — Не уверена, что это может его успокоить. Но что тут ещё скажешь?
— Не болеет. Его выпила Тьма, что живёт в императорском дворце.
Алая Богиня намекнула, что отпрысков Императора убивает некая скверна. Ничем иным я настолько избыточную смертность объяснить не могу. У нас не было эпидемий или явных убийств. Однако, из восемнадцати детей, рождённых за последние десять местных лет, в живых сейчас всего пятеро. Да, и то, десятый принц очень плох. Восьмая принцесса — ещё совсем кроха, ей на днях лишь десять дней исполнилось. Второй и третий принцы живы, но болеют со дня своего рождения. И лишь Джин полностью здоров. Но это держится в строжайшем секрете.
— Это очень печально, милый. Но, к сожалению, мы не можем ничем помочь ему.
— Я знаю, — мальчик поднимает на меня несчастный взгляд. — Его уже никак не спасти. Тьма его уже выпила. Только, они же его мучают. Брату больно. Он, конечно, очень маленький и ничего не понимает. Но ведь чувствует. Целители вливают в него магию, а это лишь продлевает мучения. Разве не лучше было бы его отпустить?
— Джин, об этом нельзя говорить, даже в этом дворце, — Шен произносит это очень серьезно, за что удостаивается внимательного взгляда. Лисёнок знает, что наставник называет его имя лишь в исключительных случаях. Когда ему не до этикета. — У любых стен могут быть уши. Нельзя, чтобы до Императору донесли, что вы желаете смерти его сыну.
— Но я не желаю. Десятый брат мне ничего плохого не сделал. Он же маленький совсем. Я, просто, не хочу, чтобы он страдал. Что в этом плохого? И кто нас здесь может подслушать?
Шен пожимает плечами. Этот параноик считает, что даже в нашем дворце доверять стоит не всем.
Аю, Рию и Лея он, скрепя сердце, принял. Но остальные служанки у него были под перманентным подозрением. И чтобы бедняга не сходил с ума, мы сократили их количество до совершенно неприличного — семи человек, вместо положенных двенадцати. В связи с чем, сам Шен теперь таскает дрова и воду из колодца.
Такой вынужденный аскетизм имеет свои плюсы. В Золотом Городе меня начали считать кроткой затворницей, посвящающей всю себя постам и молитвам. Потому, что от глаз Императора я пряталась, одевалась скромно, ела то же, что и мои слуги. Правда, питались обитатели дворца Белых Лилий очень неплохо. Сбалансировано. Овощи, фрукты, мясо, морепродукты, крупы. Все были здоровы. А парни даже каждое утро тренировались с оружием в качестве разминки перед основными своими обязанностями. И силы у них на это были.
Лей, конечно, не большой любитель физических упражнений. Только Шену на предпочтения нового друга было слегка плевать. Здоровый мужчина, в его представлении, должен уметь держать в руках оружие, чтобы защитить близких, если понадобится.
А через годик наш целитель втянулся и сейчас вполне бодро со своей железкой прыгает.
У меня же с боевыми искусствами не ладилось. Я быстро уставала. Имела плохую координацию. И слишком слабые руки, чтобы сколько-нибудь долго махать железной дурой весом в полтора кило. С луком, было не лучше. Единственное, что у меня получалось, это метать ножи-ласточки.
А Лисёнка Шен дрессируют с азартом и плохо скрываемым восторгом. Говорит, редкий талант и надо бы более опытного наставника найти. Но с этим проблемы.
Влиятельного клана за моей спиной нет. О нелюбви Императора к пятому принцу и его матери уже известно всем. А придворные очень хорошо чувствуют такие настроения. Нет, все подчёркнуто-вежливы с Джином. Никто косого взгляда себе не позволит. На всякий случай. Знают: любит там, или не любит Император сына, а может так случиться, что этот наследник будет единственным, кто останется жив. Случалось уже такое. Но служить Джиндзиро не рвутся, а стараются крутиться возле второго и третьего принцев. Те же, кто шансов преуспеть рядом с любимыми наследниками Императора не имеют, готовы попытать счастье даже во дворце Белых Лилий. Да, только, они Шену в подмётки не годятся. Вот и обходимся своими силами.
Шум на первом этаже нас отвлекает. Мы слышим топот и радостный писк. В Солнечную гостиную, давно оборудованную под учебный зал, врываются Ая и Рия. Девчонки раскраснелись. Глазки горят. Стоят и глупо хихикают.
— Принц Киан прибыл? — спрашиваю я. Хотя, и так понятно. Что бы ещё привело их в такое возбуждённое состояние?
Им не столько интересен брат Императора, сколько сам факт его прибытия на торжества.
Золотой Город — это вечное болото. Тут всё события сводятся к тому, что раз в полгода появляется новая наложница, периодически кто-то рождается и кто-то умирает. Ну, ещё ротация слуг — одни уходят, другие приходят. Всё. Тут любой инфоповод вызывает дикий восторг.
Мы же, живём скучно, даже, по местным меркам. Почти безвылазно сидим во дворце. В гости почти не ходим. Только на сотый день от рождения принцессы или принца. Но это традиция. К себе никого не приглашаем. К нам, даже, новые наложницы, приходят лишь один раз. Чтобы формально выразить уважение. Да, и то, потому что игнорирование наложницы второго ранга и принца могут счесть проявлением высокомерия. Мне такое с рук сошло из-за беременности. Но других счастливиц, которые понесли после первой же ночи с Императором, не было.
Шен косится недовольно, но молчит. Тоже понимает. Соскучились девушки по хоть каким-то новостям. А о принце и посплетничать не стыдно. Молодой. Красивый. Знатный. Одет красиво. Да, одно обсуждение вышивки, украшающей его плащ, их на пару вечеров займёт.
Глава 19
— Принц Киан такой красивый! — восклицает Рия восторженно. — И так похож на юного господина. Прямо, одно лицо. Будто именно он его отец.
Девушка отсекается и испуганно смотрит на меня. А я даже не понимаю, что такого она сказала? Ну, похож ребёнок больше на дядю, чем на отца. Бывает. И достаточно часто. Что в этом такого? Это же близкий родственник, а не сосед какой-нибудь. Я, вот, тоже, не на маму с папой похожа, и даже не на дедушек-бабушек, а на тётку, которая, вообще, не понятно в чью породу пошла.
— Совсем ума лишилась такое говорить? — Шен вскакивает со стула и нависает над девушкой, как грозовая туча над одиноким деревцем. — Да, другая госпожа после таких слов язык бы тебе велела отрезать и с позором выкинуть из Золотого Города.
Я уже хотела вмешаться. Но Джин успевает раньше. Он бросается на защиту девочек не мешкая и не задумываясь.
— Наставник, вы их пугаете, — укоризненно восклицает ребёнок, вклиниваясь между ними.
— Я и хочу их напугать, юный господин.
— Нельзя. Мы должны друг друга любить и защищать! Никогда нельзя обижать близких! Вы же сами учили меня этому, наставник.
— Я их и защищаю. От них же самих. От дурости их. Что будет, если кто-то услышит эти слова?
— Ничего не будет, — раздраженно обрываю его тираду. — Принц Киан в Золотом Городе последний раз был на похоронах отца и церемонии коронации брата. Десять лет назад. Потом он безвылазно сидел на своём юге. Да, к тому же, если они, действительно, похожи, об этом начнут говорить, в любом случае. Мы же должны изображать недоумение по поводу того, что это кого-то удивляет. Принц Киан — родной брат Императора. Некоторое внешнее сходство между дядей и племянником никого удивлять не должно.
— Как можно быть такой легкомысленной? — Шен шипит не хуже гадюки, но уже на меня. — Император ненавидит младшего брата. А ещё, только и ждёт повода избавиться от вас.
Тут он, конечно, прав. Акинара Исао — обидчивая и мстительная скотина. Он до сих пор злится, что я выскользнула из его ледяных пальцев до того, как он успел наиграться. Не помогла ни история с обетом Богине, ни сплетни, тщательно распускаемые Леем и служанками, что у меня ужасные черные растяжки по всему телу, а на животе теперь сморщенная и обвисшая, как у старухи кожа. Этот человек не забыл нанесённого оскорбления. Но покарать дерзкую наложницу ему мешает данное им же самим слово. Пообещал же сжечь на погребальном костре сына. Мне кажется, смерть никого из детей не расстраивала его сильнее, чем то, что Джин жив и пока не собирается воссоединиться с предками.
Я сначала опасалась, что он решит убить моего принца. Но Ниэлон заверил, что у этого недостойного потомка его рода, даже мысли такой не возникнет. Теперь. И улыбнулся. Наверное, так кошка улыбается пойманной мышке, которую собирается скушать на обед после того, как наиграется с ней.
А через несколько дней по Золотому Городу прошёлся слух о том, что Императора начали мучить кошмары, а проснувшись он рыдает, словно дитя и клянётся, что даже думать не будет о том, чтобы навредить своей крови.
Все тогда подумали, что он решил избавиться, наконец, от ненавистного брата, а духи предков пришли к нему, дабы не допустить убийства родича.
Я же понимала, о чьей смерти, на самом деле, думал тот человек. И от этого становилось жутко. Потому что убить собственного ребёнка, чтобы покарать дерзкую наложницу, которая нашла способ не служить тебе постельной игрушкой, это, совсем уж, за гранью. При том, что жутким монстром, который ненавидит всех и вся Исао не был. К другим своим детям он отцовские чувства питал. Старших сам учил чтению и счёту. О здоровье младших каждый день справлялся у Главного целителя.
— Шен, всё хорошо, — пытаюсь успокоить того, кто прочно занял в моём сердце место брата. Я не могла любить Егора. Да, наверное, это говорит обо мне, как о не самом хорошем человеке. Но он постоянно делал мою жизнь хуже, чем она могла быть. Он ломал и разбрасывал мои вещи. Бил меня. Наша разница в возрасте, конечно, давала мне определённые преимущества. Я была быстрее. Не действовала импульсивно. И понимала, что будет со мной, если не справлюсь.
Только, самым паршивым в наших с Егором отношениях было то, что от меня требовалось всегда соизмерять силу. Мне запрещалось причинять ему боль, даже защищаясь. Ведь он болен и не понимает ничего. Почему-то его болезнь автоматически снимала с него ответственность за любые действия. И я вполне могла получить подзатыльник от матери, если Егор, подзуживаемый Катей, бросался на меня с кулаками. За то что не могу нормально с ним ладить. Далее, мне Катеньку в пример ставили. Она же с братиком никогда не дерётся.
Шена было любить легко. Он, потерявший в этой жизни всё, ценил свою новую семью сильнее жизни. И за любого из нас был готовы горы свернуть.
— Нет, всё очень плохо! — он раненым зверем мечется по комнате. — Я шкурой чувствую, что Лисёнок в опасности.
Подхожу ближе и провожу рукой по плечу моего друга. Он зовёт моего сына Лисёнком лишь в минуты наивысшего волнения. В иные моменты молодой человек говорит о нём, используя титул. Пятый принц. И никак иначе. Воспитание.
Значит, и, правда, чувствует что-то такое. И это его очень беспокоит. Потому, что моего сына Шен любит до безумия.
Наверное, он так привязываться к малышу не планировал. Но вмешался случай. Все служанки, рекомендованные Старшей управляющей, покинули наш дворец, а новых я к сыну не допускала из-за одного параноика, который послушал историй Старшей Госпожи. Вот и пришлось Шену принимать самое деятельное участие в присмотре за младенцем. Она на ровне со всеми нами менял пелёнки. Укачивал. Гулял с ним и играл.
Любовь к детям часто появляется не сама по себе, а рождается во взаимодействии. А этого у молодого человека было предостаточно. Джин был очень общительным малышом. И в колыбельке своей лежать не любил. Бодрствовать юный принц предпочитал, исключительно, на ручках. Ну, и обаяние лисье сыграло свою роль.
— Думаешь, отсидеться не получится? — спрашиваю убито.
— Не знаю. И не знаю, что делать. А от этого схожу с ума.
— Он сказал, что надо уходить, — Джин подходит ко мне и утыкается лбом мне в бедро. — Но сделать так, чтобы Император сам этого захотел. Только, я не понял, разве можно из Золотого Города уйти? Ну, то есть взрослому, конечно, можно. Только я — не взрослый.
— Кто "он"? — Шен настораживается.
— Древний предок. Он не вмешивается без крайней нужды. Говорит, боится меня с верного пути сбить.
— А с ним пообщаться можно?
— Не трать время, — криво усмехаясь я. — Ну, то есть, если очень хочется и заняться нечем, можешь сходить в храм. Жрец иногда становится проводником воли того самого предка. Да, только, если Он захочет что-то до тебя донести, сам придёт. В остальных случаях ничего ты от него не добьёшься. Лишь время потратишь.
Я, кстати, так и не поняла, был ли жрец аватарой Ниэлона Аки-Инара, имеющей собственную личность и периодически впускавшей в своё тело спутника Алой Богини или же им самим.
— Ну, если Он — жрец, то, наверное, беды ждать ее стоит? — Шен ещё сомневался. Я кладу руку ему на плечо и крепко сжимаю, выражая сочувствие и поддержку.
— От жреца, точно, не стоит. Этот... человек никогда не причинит вреда Джину. Так что будем делать с принцем Кианом? Уже одно то, что Император с Императрицей его не жалуют, свидетельствует в пользу данного человека. Да, и от жреца я слышала, что он — достойный молодой мужчина. Может стоит свести с ним знакомство?
— Познакомиться, конечно, можно. — Это Лей проскользнул в зал, плотно прикрыв за собой дверь. — Но следует помнить, что принцу есть за что ненавидеть брата. У него умерла мать. Одного этого хватило бы для кровной мести. Потом, далеко не своей смертью умерли две его официальные наложницы. Но это так... придворные интриги с целью очернить принца в глазах Императора. Дело обычное. А то, что происходит сейчас, уже, глумление над проигравшим.
