Кристиан Фэй: Угроза Теней

— Господин Червс, добрый день! — Салли стащила дырявую перчатку и протянула руку для поцелуя.— Сегодня я ищу что-нибудь неординарное, какой-нибудь новый подход в области психиатрии. И, конечно, что-то такое, чего я у вас еще не брала. Понимаете, о чем я?

— У нас появились замечательные переводы трудов из Южного Содружества. Хотите взглянуть?

Госпожа Кочерыж с готовностью кивнула.

Жители Петрополиса не очень-то любили читать, предпочитая иные развлечения, и заставленные томами комнатки обычно довольствовались одним-двумя посетителями в день. Также в библиотеке напрочь отсутствовали зеркальные поверхности, что являлось несомненным плюсом. На время неудавшиеся поиски психиатра были забыты, и Салли с радостью отдалась другим поискам.

Миновав две смежные комнаты, наполненные особым, книжным ароматом, она достигла отдела научной литературы. Библиотека давно не расширялась, и теперь потемневшие от времени шкафы громоздились так близко, что протиснуться между ними мог лишь один человек. Отыскав нужный номер, госпожа Кочерыж заглянула в сумрачные глубины ряда и отпрянула. На миг ей показалось, что на дальних полках что-то блеснуло, отразив свет.

— Господин Червс! Господин Червс! — позвала она, но ответом ей была лишь пыльная тишина. Библиотека словно опустела, что казалось странным: господин Червс никогда не покидал своего поста надолго.

Салли, конечно, могла пройти мимо, оставшись без вечернего чтива -особенно ввиду последних странных галлюцинаций.

Но, немного выждав, она все же втиснулась между шкафами. Больно ударила локоть о выступавший из общей массы том древнебрюхвальдской мифологии. В городской библиотеке никогда не висело зеркал, успокаивала она себя. Быть может, один из посетителей забыл металлическую безделушку: ключи или ручку?

То была совсем не связка ключей. На полке на уровне глаз стоял толстый том в бардовой, добротной обложке. "Жизнеописание Салли Кочерыж, старой девы" — гласили тисненые нежно-розовые блестящие буквы, и сердце вновь принялось отбивать чечетку.

Госпожа Кочерыж прижала руки к груди и подошла ближе, разглядывая книгу, точно диковинного зверя. Нет, глаза не обманывали, на обложке действительно красовалось ее имя. Может, то была чья-то злая шутка? Червс всегда казался ей слегка не от мира сего. Пару раз он приглашал ее отужинать, а Салли отказалась, сославшись на здоровье.

Решил отыграться и подсунул эту гадость?

— Господин Червс! — на всякий случай повторила она. Библиотека оставалась тиха, лишь прерывистое, тяжелое дыхание срывалось с губ.

Салли осторожно подцепила край обложки пальцем и раскрыла книгу. Она ожидала чего угодно, но только не этого.

Под обложкой таилось зеркало. Отполированное и вклеенное в страницу, оно зажглось в тусклом свете, сочившемся из окон библиотеки.

На сей раз отраженная Салли Кочерыж не шевелилась. Глаза на ее распухшем, покрытом синюшными пятнами лице были закрыты, кончик языка торчал меж бледных губ, а шею крепко стягивала черная шелковая лента. Такая хранилась в бельевом шкафу Салли. Помнится, она завязывала ей волосы на похороны матери.

Удавленная Салли захрипела, кровь из ее носа пошла пузырями. Заслышав исходящий из зеркала звук, госпожа Кочерыж пошатнулась, ухватилась за первую попавшуюся полку. Затем подхватила юбки и бросилась прочь.

— Куда вы? — окликнул ее наконец объявившийся библиотекарь, но Салли промчалась мимо, вне себя от ужаса и гнева.

— Это было не смешно, старый козел!— рявкнула она на бегу и выскочила наружу, не позаботившись закрыть за собой дверь. Даже оказавшись на улице, она не снижала темпа, жадно глотая морозный воздух. Больше никогда, пообещала она, ни единого раза ее нога не переступит порог этого мерзкого заведения.

* * *

Салли Кочерыж находилась на самой грани нервного истощения. Она боялась спать, боялась есть, выходить на свет божий и вообще приближаться к двери на улицу. Теперь город превратился в опасные джунгли, где зеркала появлялись в неожиданных местах, а казавшиеся надежными люди играли с ней злые шутки. Еще этот праздник Солнцестояния, будь он неладен...

Вечерело, и за окном принялись взрываться волшебные хлопушки с дальнего запада; искры, которые они рассыпали, просвечивали даже через плотные шторы. В газетах писали об их нестабильной начинке, что пара человек с их помощью даже лишилась рук. Хлопушки и волшебство в списке кошмаров Салли стояли в первой десятке.

Праздники она тоже не любила. Они вносили в ее бытие элемент мистики, грозя перевернуть жизнь на новый, чистый лист. И никто не обещал, что этот чистый лист окажется белым...

В дверь постучали, и госпожа Кочерыж едва не скатилась с кресла от испуга. Стряхнув первое оцепенение, она набросила на плечи халат.

— Да?— ответила она, на всякий случай придерживая ручку.

— Это Лоли,— сообщил юный голос, и Салли с другой стороны припала к двери спиной. Какое облегчение, то была лишь официантка из кафе, всего лишь...

Она внезапно похолодела от посетившей ее мысли. Но откуда Лоли узнала ее адрес? И почему явилась именно сейчас, когда вокруг происходило столько необъяснимых явлений?

— Прошу прощения, но я не могу сейчас открыть,— дрожащим голосом ответила госпожа Кочерыж.— Это что-то срочное?

— Вчера вы не заходили на обед, и я заволновалась. С вами все в порядке?

— Все прекрасно, можете не волноваться.

Однако Лоли не унималась. В ее тоне скользили настойчивые незнакомые нотки, и госпожа Кочерыж еще раз проверила цепочку на двери.

— Вы посещали врача? Если вам нужны лекарства или...

— Ничего не нужно, спасибо,— перебила ее Салли.— Чувствую я себя отлично, просто не в настроении для прогулок.

Некоторое время официантка молчала.

— Хорошо, госпожа Кочерыж. Приходите в кафе, я буду рада вас видеть.

Сердце Салли зашлось в крещендо, и она даже закусила губу, чтобы случайно не застонать от страха. Но спустя некоторое время каблуки девушки процокали по лестнице и затихли внизу. Парадная дверь хлопнула. Госпожа Кочерыж вновь оказалась отрезана от окружающего мира толстым пластом тишины.

В вечернем сумраке тянулись долгие минуты. Наконец убедившись, что действительно осталась одна, Салли выпрямилась. Неспешно прошла обратно в комнату, по пути поправляя картины на стенах. Надо бы протереть пыль, напомнила она себе и вытерла измазанные пальцы о халат.

Однако в гостиной она тотчас забыла и про пыль, и даже собственное имя.

С противоположной стены на нее смотрело большое зеркало. Оно тускло мерцало там, где совсем недавно цвел идиллический пейзаж; за овальную раму был заткнут ярко-розовый клочок бумаги.

На сей раз отражение было иным. За деревянными цветами рамы отражалась исчерченная полосами стена, буфет и комод. Не хватало лишь самой Салли, застывшей напротив. Комната в зеркале была пуста. Госпожа Кочерыж закрыла глаза, сосчитала до десяти и открыла их снова.

Зеркало никуда не исчезло.

Салли махнула рукой в надежде раскусить оптический обман. Но зеркало по-прежнему пустовало. Снаружи, за стенами дома снова загрохотали хлопушки, где-то наверху тихо заиграл граммофон.

Отражение вынырнуло из-за рамы внезапно, когда госпожа Кочерыж меньше всего этого ждала. Одетое в тот же старый халат, с тем же неряшливым пучком, как у Салли, оно таинственно улыбнулось. Поманило госпожу Кочерыж пальцем, и у той задрожали колени.

— Это — лишь игра моего воображения,— как можно уверенней произнесла она. Даже сделала шаг вперед, навстречу переливающейся поверхности. Отражение ободряюще кивнуло и приложило ладонь к обратной стороне стекла.

— Всего лишь галлюцинация на почве расстройства,— повторила Салли и, чтобы развеять сомнения, протянула руку.

Когда из зеркала вынырнули серебристые, холодные ладони и коснулись ее пальцев, разум покинул госпожу Кочерыж.

Она испустила глубинный крик и бросилась прочь, к двери. Та, как назло, оказалась закрыта на все замки, и Салли судорожно принялась подбирать ключи. Из комнаты доносился противный скрежет, будто кто-то скреб ногтями по стеклу.

Наконец дверь поддалась. Салли вынырнула в прохладу темневшего пролета лестницы и подавилась еще одним криком. Из гостиной позади ей вторил дребезжащий металлический визг.

А впереди блестела безжизненная поверхность зеркал.

Тупик

Зеркальная поверхность стен отливала серебром в утреннем белесом свете. Застыла странными формами: словно неведомые руки и лица пытались вырваться наружу. На стеклянной тверди пальцев можно было даже разглядеть витиеватый рисунок кожи. Парадная превратилась в монолит цвета ртути. Каждый лестничный пролет, каждая дверь и ручка сияли, отчего у инспектора Докопайца неистово слезились глаза.

— Я не знаю, откуда взялись эти чертовы зеркала!— уже который десяток минут распинался владелец дома.— Сначала Салли изводила меня, чтобы я от них избавился, несмотря на то, что господин Карнизз, известный дизайнер, настойчиво советовал мне использовать их при отделке подъезда и внутренних помещений. Но эта дамочка ничего не хотела слышать! Она даже расколотила пару декоративных вставок на парадной двери, представляете? А теперь я просыпаюсь и что вижу? Что эта сумасшедшая превратила весь дом в одно сплошное зеркало!

Докопайц вскинул бровь.

— У вас есть догадки, каким образом она это сделала?

— Понятия не имею, да и мне не интересно, если честно. Вы знаете, что она страдала психическими расстройствами? Именно такие любят использовать черную магию, что, между прочим, очень опасно и запрещено законом! И таким безумцам вы позволяете жить рядом с нормальными людьми бок о бок!

Домовладелец склонился ближе к инспектору, обдав его лицо крепким запахом лука.

— Бок о бок,— повторил он.

— То есть, вы и госпожа Кочерыж конфликтовали,— многозначительно произнес инспектор и сделал пометку в блокноте. Гнев домовладельца сменился растерянностью, затем испугом.

— Я бы не назвал это конфликтом. Скорее у нас были разногласия. Обычные споры, ничего серьезного, уверяю вас,— он натужно улыбнулся и покосился на подножие лестницы. Докопайц невольно последовал его примеру и взглянул на распростертое тело. Окруженная лужей крови и тремя констеблями, потерпевшая походила на изломанную пародию бегущего человека: ноги раскинуты и согнуты в коленях, а руки вытянуты вперед, словно в попытке ухватить нечто, ускользающее из пальцев.

Инспектор хотел было задать еще вопрос, но вдруг умолк и вновь глянул вниз. Затем с бешенством сунул блокнот в карман и принялся спускаться.

* * *

Послепраздничное утро Кристиана не задалось с самого начала.

Сначала его разбудили спозаранку, еще до первых лучей солнца. Фэй отпер дверь как раз вовремя: еще один удар сапога Лиса повредил бы обшивку безвозвратно. Выражение лица напарника было безрадостным, и, поняв все без слов, Кристиан принялся собираться.

Вынырнув из вечной весны Отдела Воздействия в Петрополис, они попали в белый вихрь, мгновенно вывернувший зонт Кристиана наизнанку. Под снежной лавиной исчезли даже крыши и могли пропасть и сами хранители, если бы остались стоять еще хоть минуту.

И, наконец, место преступления, которое походило на комнату кривых зеркал в бродячем цирке. Подъезд дома по Рельсовой улице был залит гладкой серебряной массой; даже на лестнице виднелись похожие на ртуть островки. Словно расплавленное зеркало капало на камень ступеней. Из стен холла, вдоль крутого подъема лестницы рвались наружу сотни зеркальных рук. Их скрюченные пальцы будто пытались поймать нечто, ускользавшее к выходу из дома. Кристиан дотронулся до одного, пробуя его на прочность. Тот оказался холоден и гладок, как обычное стекло.

— Никогда не видел ничего подобного,— пробормотал он.

— Взгляни сюда,— хрипло окликнул его Лис.

Так и не успевшая сбежать, госпожа Кочерыж лежала в россыпи серебристых осколков. Под ее телом стыла лужа крови, в которой таяли залетавшие хлопья снега. Лис стоял рядом, у укрытых халатом посиневших ног. В его руках розовел мятый клочок бумаги, на котором корявыми буквами было выведено:

"Доброй ночи".

Несмотря на пожелание, ночь у этой женщины явно не задалась. Охотник склонился к тому, что совсем недавно было лицом. Кристиан держался позади, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Тяжелый запах крови наполнял холл, ее аппетитный аромат щекотал ноздри и наводил на мысли о свежем, сочном мясе...

— Может, подождешь меня на улице? — словно издалека он услышал голос Лиса.

Фэй мотнул головой и подошел ближе, зажимая нос и рот перчаткой. Госпожа Кочерыж уставилась на него ощетинившимся осколками зеркала лицом.

— Она успела убежать,— прогудел он сквозь несколько слоев кожи.

— Но недалеко. Видимо, пыталась скрыться на улице, бежала по лестнице и упала на осколки.

— А умерла от чего? От сердечного приступа?..

— Доброе утро, господа! — их перебил похожий на масло голос.— Могу я поинтересоваться, что вы здесь делаете?

— Доброе утро, инспектор,— ответил Кристиан через прижатую к лицу перчатку. Запах крови казался все сильнее, и он едва сдерживал позывы завыть и впиться в тело зубами. Он резко обернулся, и инспектор попятился.

— По странному стечению обстоятельств вы оказываетесь на каждом месте преступления, и это не может не беспокоить,— сказал Докопайц, продолжая с тревогой вглядываться в лицо Кристиана.— И часто у вас светятся глаза?

— Наследственная болезнь,— кашлянул Фэй и торопливо отвернулся. Вид изувеченного тела был не лучшей альтернативой, но Кристиан не мог позволить инспектору строить домыслы еще и о своем происхождении. Оборотни никогда не вызывали доверия у полиции.

Запах пропитанного нафталином пальто усилился. Кристиан понял, что Докопайц придвинулся так близко, насколько позволяли приличия.

— Если вы не свидетели, и не родственники жертвы, в чем я уверен, будьте добры покинуть помещение.

В его масляном голосе заскользили угрожающие нотки.

— Извините, но нет, инспектор. Мы обязаны быть здесь.

— Почему это, позвольте узнать? Может быть, вы знали покойную? Или слышали что-либо об этих зеркалах?

— Нет и нет,— Кристиан пожал плечами.— Но хочу сказать, что архитектор, приделавший эти руки, наверняка приехал из Брюхвальда. Жутко выглядит, честное слово...

— Я не имею к данным зеркалам никакого отношения, заметьте!— оповестил их хозяин дома, с опаской наблюдавший за происходящим с высоты лестничной площадки. Словно в подтверждение своих слов, Фэй развел руками.

— Видите? Даже владелец не знает, откуда это взялось.

— Да бросьте, я уверен, вы что-то знаете о магии, которая здесь замешана...

— Инспектор,— вмешался Лис, до этого молча и внимательно слушавший их препирательства.— Мы очень заинтересованы в том, чтобы вам помочь и, может быть, имеем для этого некоторые возможности. Неужели вас не интересует бескорыстная помощь горожан?

— Ваша — нет,— отрезал Докопайц. Его лицо слегка порозовело.— Я еще не забыл вашу ложь и выходку с госпожой Помпонс, господин Листен! Что вы ей сказали, после чего она забрала свое заявление? Как повлияли? Гипноз? И положите улику на место,— он указал на розовую записку в руках охотника.— Смотрю, вас она тоже интересует. Значит, вам все-таки есть что мне поведать, не правда ли, господа?