— Кое-какие формальности, — к удивлению опального полицейского, в глазах предвкушавшего триумф главного мелькнула тень неуверенности. — Меня попросили кого-то подож...
— Вас попросили подождать меня.
Алиса Чоу возникла в дверях кабинета без единого звука. Чуткий Ву мог поклясться, что секунду назад у него за спиной никого не было. Но сейчас, обернувшись, полицейский видел ее, изящно-уверенную в своем темном костюме, будто сошедшую в реальность с мастерски нарисованной картины. Джон невольно отметил про себя, насколько привлекательной оказалась новая знакомая при внимательном рассмотрении, и тут же отвернулся, смутившись подобных мыслей.
— А вы кто, позвольте спросить? — поинтересовался главный настороженно.
— Мое имя вам знать необязательно, — девушка смотрела холодно. — Разве вам еще не позвонило начальство?
— Э... — главный моргнул. — Нет.
— Тогда чем же вы тут занимались? — Чоу скрестила руки на груди.
— Как было велено, — самодовольство в голосе главного растворялось так быстро и бесповоротно, будто его разъедала сильная кислота. — Отстраняем и сообщаем о помещении под следствие...
— Бюрократия, — мрачно фыркнула Алиса, подняв глаза к потолку. — Раковая опухоль оперативности.
— Не понял, — снова моргнул главный.
— Поясняю, — девушка строго посмотрела на него и проговорила не допускающим возражений тоном: — Вашим подопечным с этой минуты занимаюсь лично я.
— Что-что? С какой это ста...
Главного прервал требовательно пиликнувший стационарный телефон на столе. Нервно схватив трубку, мужчина произнес "Алло?" и мгновенно позеленел. Во всем облике сотрудника отдела внутренних расследований появилось столько тоски и горечи, что примолкнувший Ву сразу понял: начальство подтвердило слова Алисы.
— Кхм, — положив трубку, главный окончательно приобрел вид побитой собаки. — Да, мне только что подтвердили...
— Вот и прекрасно, — улыбка Чоу походила на кинжал-мизерикорд, вонзаемый прямиком промеж глаз собеседника.
— Что ж... — с чудовищной неохотой обратился главный к Ву. — Вы передаетесь в подчинение нашей многоуважаемой коллеге. Приказ в письменной форме получите позже, к начальнику заходить не надо. Можете идти.
— Отлично, — Алиса повелительно взяла двумя пальцами за ворот опешившего Ву, все смотревшего на несчастных сотрудников ОВР, и заставила подняться. Затем девушка оперативно вывела Джона в коридор, где он, наконец, опомнился.
— Слушайте, прекрасная незнакомка, — сказал полицейский голосом человека, которому приставили к горлу нож, но еще не потребовали кошелек. — Может, вы уже объясните мне, что происходит?
— Если будете вести себя послушно, то объясню, — с невозмутимым видом ответила Алиса.
— С послушностью у меня как-то не очень, — честно признался Джон.
— Вы уж постарайтесь, — пожала она плечами. — Вам предстоит на меня работать, а я требую самоконтроля.
— Вот давайте начнем с этого! — Ву оглянулся. Коридор управления был пуст, только за дверью кабинета что-то недовольно бурчали лишенные жертвы стервятники. — Над чем работать? И откуда вы вообще взялись в моей жизни?
— Пойдемте, я расскажу, — кивнула девушка и первой направилась прочь по коридору. — И уверяю, вам понравится услышанное.
Когда-то этот остров был одним из уютных экзотических уголков, где тратили деньги и любовались на красоту природы туристы. Однако чудовищная депрессия мировой экономики во времена, последовавшие за последней мировой войной, на долгое время сделала туризм неприбыльным делом. Жизнь на островке зачахла и начала возрождаться лишь недавно, когда могучий Гонконг вновь поднял голову.
Проданное десяток раз за долги здание старой гостиницы сменило множество хозяев и сейчас принадлежало кому-то, кто был достаточно богат, чтобы не волноваться об обветшалом строении, но слишком занят, чтобы его реставрировать. Гостиница смотрела давно погасшими окнами в сторону ветхого причала на морском берегу. Туда как раз направлялся крохотный серовато-белый катер, чья миниатюрность навевала сомнения в дальности хода. Тем не менее, карликовое суденышко резво достигло причала, вырисовываясь картонной фигуркой на фоне багрового заката.
Первым на доски причала спрыгнул юноша-азиат в неброской одежде с коротким бардаком цвета воронова крыла на голове. Обернувшись, он увидел юную девушку со светло-каштановыми волосами, по случаю отдыха распущенными, с грацией и ловкостью акробатки прыгнувшую через борт катерка и приземлившуюся чуть дальше спутника. Обернувшись, она сладко потянулась и вдохнула свежий морской воздух.
— Нравится мне тут! — расправив плечи и вытянув руки над головой, произнесла Эрика. Учики, невольно заразившийся вечерней бодростью, улыбнулся и тоже поиграл застывшими после сидения мышцами.
Последним на берег сошел внушительных размеров и объемов мужчина в черном костюме с галстуком, расслабленным так, будто его владелец был сильно пьян. Сэм Ватанабэ оглядел молодежь и командным голосом проговорил:
— Брысь отсюда! В дом идите, я с катером закончу и следом.
Учики вовсе не собирался бесцельно наблюдать за постановкой их кукольного судна на прикол, а от помощи Сэм, как всегда, отказался. Поэтому молодые люди повиновались и прошли по скрипящим доскам на берег. Гостиница, длинное четырехэтажное здание с кокетливым фасадом, сейчас, лишившись огней и ремонта, выглядела чужеродным сырым наростом на цветущей земле острова. Неухоженная дорожка, полная трещин в бетоне, вела к парадному входу. Мутные полупрозрачные двери, отражая закатный свет, казались сделанными из карамели. Учики шагал и слушал шуршащий звук собственных шагов, потревоживших неухоженный дворик. Здесь было так спокойно, так не похоже на шумный вечно суетящийся Гонконг, что юноша в который раз удивился: неужто до недавнего времени жизнь в мегаполисе казалась ему единственно правильной? Выросший в Токио и переехавший в столицу Европы Учики почти случайно, в силу привычки разглядывать и размышлять, открыл для себя прелесть степенной тишины, столь ценную среди горожан. И сейчас этой тишиной можно было наслаждаться в полной мере, ибо на острове не было ни одной живой души, кроме них.
Но нет, не совсем. Опередившая спутника Эрика с привычной порывистостью взялась за ручку входной двери и, рванув на себя, громко выпалила:
— Канзаки-сан, ау!
Огромного вестибюля, подобного тому, из которого они сбежали сегодня днем, здесь не было. Стойка регистрации расположилась всего в паре шагов от входа и много лет пустовала. Коридоры полнились гулкой и пыльной тишиной, нигде не зажглось ни единой лампы. Однако, едва переступив порог, юноша и девушка услышали мягкие торопливые шаги.
Мегуми Канзаки не любила выглядеть кокетливо, а потому была облачена в простую белую футболку и длинные шорты. Но все впечатление от наряда портил аккуратный синий фартук, повязанный вокруг соблазнительной женской талии. Удивленно моргнувший Учики невольно отметил, что красивая Мегуми-сан в таком виде смотрится очень уютно и совсем женственно. Учитывая, что впервые они встретились в разгар драки Канзаки с трикстером, подобная аура была не слишком характерна для лейтенанта Крестоносцев.
Хотя и в тот вечер она была в платье...
Мегуми понимала, что смотрится непривычно, а потому несколько упрямо, будто противясь собственной уютности, уперла руки в бока и почти строго приветствовала прибывших:
— Привет-привет, хулиганы.
— Почему это хулиганы? — возмутилась Эрика и повторила жест молодой женщины, упершись кулачками в бедра. — И не надо сурово гнуть брови, Канзаки-сан.
— Вы почему творите всякие гадости? — не сдавалась Канзаки. — С какой стати Сэму приходится вас эвакуировать?
— Не эвакуировать, а временно удалять из опасной зоны, — сварливо заявила Андерсен. — И нечего переживать, ему полезно прогуляться!
— Детский сад, — фыркнула Мегуми, и стало ясно, что сердиться на Эрику у нее никак не выходит. Секундой позже японка улыбнулась и сменила суровую позу. — Целы хоть? Здоровы?
— А как же! — бодро ответствовала девушка, будто пополнившая на острове запасы растраченной в Гонконге жизнерадостности. — Вон, этот подлый тунец набивает морды всяким мастерам у-шу.
Доселе молчавший Учики пожал плечами, встретив взгляд Канзаки, и проговорил:
— Все идет вроде бы по плану, но есть странности.
— Да уж я в курсе, — вздохнула Мегуми. — Ну, раз уж так вышло, отдохнете хоть от работы "на холоде".
— О да, шпионство утомляет, — подхватила Эрика и состроила недовольную физиономию. — Оно жутко занудное. Работа официанткой совсем не по мне.
— Зато она научит тебя собранности и самоконтролю, — назидательно сообщила молодая женщина. — Ты хоть не порывалась никого избить?
— Э-э-э... — попадание вышло в десятку. Эрика нервно передернула плечами и неестественным голосом выпалила: — Ничего я не порывалась! И вообще...
— Эрика... — угрожающе подалась вперед Канзаки.
Учики с привычным уже весельем наблюдал за напрягшейся Эрикой, понявшей, что сейчас ее могут отчитать. Удивительно, но за короткие промежутки времени, что все они проводили вместе в последнее время, дочка полковника Андерсена и лейтенант Крестоносцев успели сдружиться. Мегуми почти сразу начала относиться к Эрике как к младшей сестре, почти по-родственному отчитывая за проявления вспыльчивого характера. Андерсен в ответ приобрела привычку необидно дерзить. Удивлял Отоко не сам факт возникшей между девушками взаимной симпатии, прикрытой напускной строгостью и непокорством, а то, что нелюдимая и агрессивная Эрика столь быстро привыкла к японке. Быстрее получилось только с Инори, способной подружиться с кем угодно за секунды. Но ведь Канзаки была далеко не Инори с ее солнечной добротой. Напротив, в Мегуми ощущалась толика меланхоличной отстраненности, вежливая граница, которую не стоило переходить в общении. Как же так вышло, что две не самые открытые для общения девушки столь естественно притерлись друг к дружке?
И ведь он сам тоже... притерся. Учики было хорошо рядом с Канзаки, как и Эрике. Не ощущалось ни боли измученного тела, ни волнений, совсем недавно заполнявших разум. Не зря Мегуми-сан в фартуке показалась уютной — так оно и было. Отоко чувствовал себя так, будто вернулся в лоно семьи. Самая дорогая кровать роскошного гонконгского отеля не подарила молодому человеку ощущения, появившегося в вестибюле заброшенной островной гостиницы.
— Канзаки-сан, — произнес он, отвлекая внимание Мегуми от готовившейся обороняться Андерсен. — А... вы что, что-то готовите?
— Ну, да, — слегка смутившись, ответила молодая женщина. — Я наконец-то воскресила здешнюю кухню и, пока было свободное время, решила что-нибудь соорудить...
— Как это по-сексистски, — фыркнула Эрика.
— Да неужели, юная официантка? — прищурилась японка.
— Неужели-неужели, — гнула свою линию Андерсен, уходя от опасной темы рукоприкладства на работе. — Вы сидите на кухне и готовите, пока Сэм раскатывает на катере. Ужас и кошмар!
— Где ужас? — невинно поинтересовался Ватанабэ, вновь возникший рядом незаметно и неожиданно. — Где кошмар?
— Ых! — судорожно выдохнула застигнутая врасплох Андерсен и стремительно обернулась к стоявшему на пороге толстяку. — Ага, вот ты и появился, гадкий эксплуататор женского труда!
— Какие фразы, какая экспрессия, — голосом придирчивого режиссера отвечал Сэм. — И кого это я эксплуатирую?
— Не думай, негодяй, что я не замечаю, как ты делаешь из Канзаки-сан домашнюю рабыню! — голосом Цезаря воскликнула Эрика и ткнула в сторону собеседника обличающим перстом. — И совсем уж не думай, что я забуду нынешнее задание! Ты еще выслушаешь все, что я думаю по поводу работы официанткой в этой мерзкой кафешке!
— Зарплату отниму, — страшно пообещал Ватанабэ.
— Покусаю! — не сдалась Эрика. — И стукну.
— Да никто никого не стукнет и не обидит, — неожиданно встрял Учики. Искреннее неимоверное удивление, отразившееся на лицах мужчины и девушки, обратившихся к нему, молодого человека почти смутило. Стараясь не показать неловкости, он продолжил: — Я, конечно, понимаю, что вы так развлекаетесь, но сейчас как-то не ко времени...
— Хм, — Сэм солидно погладил бороду. — Ты, пожалуй, прав. Не будем дурачиться.
— Мы еще не закончили, — все так же угрожающе буркнула Андерсен, но тоже согласилась: — Ну, ладно... Все равно я есть хочу.
— Тут никаких проблем, — Канзаки философски развела руками. — Эксплуатация меня дала весьма вкусные результаты, смею надеяться.
— Когда в тебе накапливается достаточно кровожадности, сублимируешь ты ее умело, — заявил Сэм и получил в ответ суровый взгляд.
— Шути-шути. Только учти, эксплуататор, скалка мести у меня под рукой.
— Какие все грубые и требовательные, — притворно вздохнул толстяк. — Один Учики не нападает на несчастного.
— Хм... — издал неопределенный звук юноша.
— Да, кстати, — вспомнил Сэм, обернувшись к нему. — Ты есть не ходи.
— Почему?
— Лучше сделать дело на пустой желудок.
Расслабляющий уют будто испарился. Стены гостиницы мгновенно стали темными и сырыми. Отоко ощутил холодок, то ли и впрямь играющий в воздухе, то ли рожденный мыслью. Пропали и искорки веселья из глаз женщин. Эрика и Канзаки поняли, о чем речь.
— Помощь нужна? — спросила Мегуми.
Сэм медленно покачал головой в знак отрицания. Учики, внутренне подобравшись, проговорил:
— Сейчас я в неплохом состоянии. Наверное, не стоит дожидаться, пока утренние лекарства прекратят действовать.
— Именно, — кивнул Ватанабэ. — Так что дуй на второй этаж, третья комната справа.
— Хорошо.
Молодой японец шагнул мимо Эрики, благодарно кивнул отступившей в сторонку Канзаки и ступил на лестницу, ведущую к заброшенным номерам на втором этаже. Эрика посмотрела ему в спину, и в ее взгляде появилась неожиданная после ехидных шуток жалость.
— Опять будешь его колоть? — спросила девушка толстяка.
— Угу, — деловито кивнул тот. — Мегу-тян, ты пока Эрику умой, накорми, и все такое...
— Да что я, ребенок маленький?! — возмутилась Андерсен, но тут же сникла и посмотрела на ступени лестницы, с которых успел скрыться Отоко. — Не нравится мне твоя затея, Сэм.
— Почему?
— У него же здоровье сейчас никуда не годится. Я каждый раз боюсь, что не выдержит.
— Экая ты чувствительная, — мрачно хмыкнул Ватанабэ. — Переживаешь вся.
— Ничего я не переживаю! Я дело говорю, — упрямо вскинулась Андерсен, и наблюдавшая за ней Мегуми заметила возникший на девичьих щеках легкий румянец. Что-то внутренне отметив, японка вмешалась в разговор.
— Ну-ка, хватит тут эксплуатаций, сексизма и детей! Честное слово, так и тянет вас всех ремнем отходить! — весело воскликнула она и, подавшись к Эрике, положила руку девушке на плечо. — В самом деле, пошли. Отдохнешь и поешь.
— Фх! — по-кошачьи фыркнула Андерсен, но не стала противиться. — Угу, иду...
— Мы тоже придем, попозже, — пообещал Сэм.
И они разошлись. Оставив Эрику на попечении Канзаки, Сэм медленно поднялся по чуть скрипевшим ступеням на второй этаж. Там, в темном пустом коридоре, пропахшем пылью, светлело пятно открытой двери. Учики ждал в третьем номере справа, стоя у окна с поднятыми жалюзи. Юноша смотрел на солнце, медленно опускавшее раскаленные бока в безбрежное морское полотно, и в полутьме казался старше своих лет. А может, и не казался. Сэм прекрасно знал, что жизнь, которую приходилось вести этому застенчивому мальчишке, быстро заставляет взрослеть. Смесь физической боли и мучений духа, прячущаяся на краю сознания, была старой знакомой самого Ватанабэ, и его нисколько не радовало предстоящее действо.
