Сердце Арронтара. Две судьбы

— Она похожа на него, — прошептала Мара, садясь рядом с Родэном.

Он кивнул.

— Особенно глаза. Ты видел её глаза?

— Видел. Как не увидеть.

Мара всхлипнула.

— Не знаешь, кто она? И как её зовут?

— Нет, — Родэн покачал головой. — Спросим завтра, как очнётся.

Но наутро, когда старики проснулись, то обнаружили, что девочка уже ушла. Постель была заправлена, никакие вещи не тронуты.

Она просто ушла, не оставив о себе ничего, даже имени.

И Родэн не знал, как утешить Мару, которая всё утро проплакала, сидя на крыльце в старом кресле, тихо всхлипывая и вытирая слёзы уголком цветастой шали.

* * *

Примерно через пять лет после того, как он вернулся в Арронтар, Нарро начал отвечать "да" волчицам на предложение провести вместе ночь. Брал он только замужних, с согласия мужей, и лишь во время игрищ. В такие моменты Нарро почти полностью отключал в себе человека, и давал возможность зверю порезвиться.

Вообще дартхари не собирался делать ничего подобного, но вмешалась Лирин.

— Я знаю, ты можешь сделать так, что они никогда не будут задавать вопросов, — сказала она однажды. — Как не задают вопросов о твоём прошлом... Но подумай: а стоит ли тратить свои силы на подобную ерунду? Ведь твоему волку нужны волчицы...

— А твоему, Лирин? — огрызнулся он тогда. Он всегда злился на неё, когда она вмешивалась в подобные личные вопросы, но в тот раз не мог не признать правоту сестры. Волк действительно беспокоился и раздражался. Его волк не страдал излишней озабоченностью, но выплескивать негативную энергию было некуда, поэтому Нарро порой чувствовал себя чересчур злым. И это дартхари не нравилось.

Волчицы пошли его волку на пользу. Нарро начал воспринимать близость во время игрищ, как своего рода необходимость. И смирился.

У него стали появляться волчата, и Вожаку поначалу было трудно воспринимать этих детей своими. Свой ребёнок — это от любимой женщины, а не вот так, для "усиления рода", как говорили оборотни. Вот только есть у маленьких волчат особенность, из-за которой Нарро не мог просто забыть о собственных отпрысках. Они всегда чувствуют своих родителей, и даже если малышам не говорить о том, кто на самом деле здесь "папа", рано или поздно волчонок это поймёт. Никто не знал, как на самом деле это работает, и в первый раз, когда дартхари обнаружил на крыльце усадьбы угрюмого пятилетнего мальчонку, назвавшего его папой, Нарро чуть не упал от неожиданности. Но потом привык. И тоже смирился.

Они, его дети, были самыми разными. Кто-то приходил только один раз, просто посмотреть на него, а кто-то наведывался в усадьбу постоянно. Кого-то Нарро трепал на игрищах, а кто-то предпочитал наблюдать со стороны.

Дартхари не лез к ним в душу. При этом нельзя было сказать, что он не любил своих детей. Любил, но постоянно повторял им, что их настоящая семья не в усадьбе, а там, откуда они пришли. И что любовь важнее кровных уз. И, конечно же, важнее физической силы, которой Нарро обладал в избытке.

Некоторые верили Вожаку и уходили, другие продолжали стремиться к силе и власти.

Одним из таких детей был Лоран.

* * *

Мать Лорана звали Мариэт, и она была одной из самых красивых волчиц в стае. Стройная, чёрноволосая, с ярко-жёлтыми глазами и величественной статью, она и сама была ара, и вышла замуж за сильнейшего волка в клане чёрных волков, ставшего впоследствии калихари. Вот только Грэма — своего мужа — Мариэт было мало. Ещё до замужества, с того самого момента, как она стала считаться совершеннолетней, Мариэт крутилась перед глазами Нарро, изо всех сил стараясь, чтобы он её заметил.

Дартхари заметил. Но совсем в другом смысле. Он понимал, что Мариэт от него вряд ли отстанет, поэтому делал вид, что не понимает никаких намёков. И вздохнул с облегчением, когда девушка спустя несколько лет вышла замуж за Грэма.

Намёки действительно на какое-то время прекратились, но потом возобновились вновь.

— Что она ко мне привязалась? — не выдержав, один раз Нарро даже пожаловался на Мариэт Лирин, хотя вообще-то он очень редко обсуждал с сестрой подобные темы. — У неё же муж калихари, чего ей от меня-то надо?

— От тебя ей надо тебя, — улыбнулась Лирин. — Просто поставить галочку и успокоиться — мол, даже дартхари не устоял перед её чарами.

Нарро хмыкнул и покачал головой. Тогда он не собирался уступать Мариэт, но спустя пару месяцев пришлось — сам Грэм попросил об этом. Пожаловался, что никак не получается дать жене ребёнка, а вот у дартхари должно получиться, да и Мариэт уже мечтает о малыше.

В дни, когда самка может понести, она всегда по-особенному пахнет. Этот запах ощущали лишь оборотни-ара, и Нарро в том числе. Вот так и получилось, что Мариэт сразу же забеременела, а потом родился Лоран. Почему девушка не могла зачать от законного мужа, Нарро не знал, да и не хотел знать, но такое иногда случалось.

Лоран с детства был не менее амбициозным, чем его мать. Дартхари видел, что мальчик получился сильным, настоящим ара, но увы — его моральные качества оставляли желать лучшего. Да, он много тренировался, учился драться даже до своей Ночи Первого Обращения, но вот друзей у Лорана было мало. Немногие оборотни выдерживали характер мальчика. Он слишком сильно любил себя, при этом абсолютно презирая всех остальных. Всех, кроме Нарро. Даже к собственной матери Лоран относился с лёгким пренебрежением, а уж к Грэму тем более.

Дартхари же Лоран просто боготворил. И Вожак надеялся, что рано или поздно мальчик всё-таки вырастет и станет мягче и мудрее. Но в один прекрасный момент Нарро понял, что надеется он напрасно.

В тот день Лирин с советником Граншем вместе завтракали в библиотеке в ожидании дартхари, который накануне поздно вернулся из Нерейска и утром просто не смог встать как обычно.

Гранш появился в жизни Лирин и Нарро несколько лет назад. Просто, как и многие другие, пришёл в усадьбу и заявил, что хочет быть советником. И он был первым из претендентов, кто понравился Лирин. Она сама взялась учить его, а через год Гранш официально стал младшим советником. Но обучение, конечно же, продолжалось.

И в то утро Лирин рассказывала своему подопечному об особенностях языка орков, когда вдруг в библиотеку без стука вошёл Лоран. Только дверью грохнул так, что Гранш с Лирин синхронно подпрыгнули.

— И где отец? — недовольным голосом заявил мальчик — ему тогда было двенадцать — оглядывая комнату.

— Ну, во-первых, доброе утро, Лоран, — сказала Лирин, ставя свою чашку на стол и приветливо улыбаясь. — Разве тебя не учили, что сначала здороваются, а потом уже задают вопросы?

Мальчик фыркнул.

— С кем здороваться-то, а? С тобой, что ли? Тебе надо, ты и здоровайся.

— Лоран! — возмутился Гранш.

— Чего? Да она даже обращаться толком не умеет, тоже мне — волчица! С кем тут здороваться-то, а? Два пустых места!

— Лоран!

— Чего "Лоран", а? Чего вы мне сделаете-то, а? Особенно ты, — мальчик, смеясь, указал на Лирин. — Волчица недоделанная!

Возможно, советники бы ещё что-нибудь сказали юному оборотню, и услышали бы от него много комментариев, но они не успели — в библиотеку вошёл дартхари.

— Отец! — радостно закричал мальчик, оборачиваясь. — А я...

— Замолчи, — отчеканил Нарро, даже не взглянув на сына. — Советники Лирин и Гранш, я прошу вас встать со своих мест.

Удивлённо переглянувшись, советники встали с кресел. Лирин сжала руки перед собой, а потом начала мять ткань платья. Она всегда делала так, когда нервничала, и Нарро уже хорошо успел изучить эту привычку.

— Лоран, — сказал дартхари, повернувшись к сыну, — я хочу, чтобы ты сейчас повторил всё, что сказал Граншу и Лирин, с самого начала. При мне.

Мальчик молчал, только хлопал глазами.

— Я жду.

— Но, отец... я не помню...

— Не помнишь?

— Да...

— Подумай хорошенько, Лоран. Если ты не помнишь — тем хуже для тебя.

Юный оборотень испуганно шмыгнул носом, а потом всё-таки выпалил:

— Ну... я сказал, что здесь не с кем здороваться, потому что она не умеет обращаться... А я разве не прав, а?

— Поправь меня, если я вдруг окажусь не прав, Лоран. Ты назвал Лирин волчицей недоделанной?

Мальчик сглотнул.

— Да...

— И ты назвал её и советника Гранша пустым местом?

— Ну... я...

— Да или нет, Лоран.

Он вновь сглотнул, а потом вдруг вскинул голову и посмотрел на отца с вызовом.

— Да! Назвал! А что тут такого? Даже если их силу сложить и умножить на два, она всё равно будет меньше, чем у самого последнего оборотня в нашей стае!

Никто даже не осознал, что случилось в тот миг — Нарро сделал шаг вперёд, вытянул руку и так хлопнул Лорана по плечу, что тот охнул и неловко повалился на пол.

— Даже если твои мозги умножить на десять, Лоран, их всё равно будет меньше, чем у любого из моих советников, — сказал дартхари спокойно и холодно. — Ты решил, что можешь позволить себе всё только потому, что ты мой сын? Спешу тебя разочаровать — прав у тебя не больше, чем у любого другого оборотня. Не помнишь, что полагается за оскорбление советника?

Лоран побледнел.

— Порка...

— Верно. А теперь повернись ко мне спиной и приспусти штаны.

— Но, отец...

— Выбирай: либо я делаю это здесь, либо при всех, на общем собрании.

Мальчик шмыгнул носом и всё-таки повернулся к дартхари спиной. Приспустил штаны, обнажив молочно-белую попу, и чуть вздрогнул, услышав звон пряжки ремня.

Пять ударов — пять красных полос. И пять громких всхлипов. Нарро бил не со всей силы — Лирин видела, что он жалел парня, но всё-таки бил весомо. Несколько дней сидеть точно больно будет.

— А теперь вставай, — сказал дартхари, закончив порку, — и извинись перед советниками.

Мальчик встал, натянул штаны, чуть скривившись, когда ткань проехалась по следам от ремня, выпрямился и прошептал:

— Извините меня.

— Громче, Лоран.

— Извините меня, пожалуйста, зора Лирин, зор Гранш. Я больше так не буду.

— Хорошо. А теперь иди. И не показывайся мне на глаза ни сегодня, ни завтра, Лоран. Так будет лучше.

Парень кивнул и опрометью бросился к двери. Через пару секунд все присутствующие услышали громкий топот — как будто вниз по лестнице бежал не двенадцатилетний мальчик, а как минимум подкованная лошадь.

— Дартхари, — кашлянул Гранш, — а вы не слишком с ним жестоко?

— Так, — Нарро обернулся и смерил второго советника ледяным взглядом, — ты хочешь, чтобы я и тебя отлупил?

— Нет-нет, просто...

— Хватит! Чтобы больше никаких разговоров на эту тему, ясно? А то придётся и вам снимать штаны. Лучше дайте мне спокойно позавтракать. Остался ещё чай?

Советники синхронно кивнули и посторонились, пропуская дартхари к столу.

* * *

Лирин в то утро была, по-своему обыкновению, немногословна, поэтому Нарро ничего и не заметил. А сама она чувствовала, как её губ касается улыбка, когда она смотрела на брата. И что-то внутри сжималось. Наверное, сердце.

Нарро защитил её. Нет, конечно, это ничего не значило, он просто сделал то, что должен был. И всё-таки...

О Дарида, ну почему она такая глупая? Почему продолжает надеяться, продолжает ждать тех самых слов, что и раньше, когда Нарро звали Дэйнаром и он жил в Снежной пустыне?

"Глупое, глупое сердце. Ты отдало всё, что у тебя было, ради того, чтобы он вернулся. И всё ещё смеешь биться, смеешь жить, надеяться, ждать. Но он ведь не простит тебя, Лирин... ты умрёшь скорее, чем он простит тебя".

Она улыбнулась.

Нарро поднял голову от тарелки с завтраком и спросил, внимательно глядя на своего первого советника:

— Что-то случилось?

— Нет-нет, ничего. Я просто немного задумалась о завтрашних игрищах. Всё хорошо.

Дартхари кивнул и вернулся к завтраку.

* * *

Оборотни действительно сильно благоговели перед Нарро, и так продолжалось достаточно долго. Много лет в стае царили мир и согласие, но время идёт, и у сородичей дартхари появлялись разные недостойные мысли.

У Нарро был один существенный недостаток, о котором прекрасно знала Лирин — он не слишком обращал внимания на всякие слухи, сплетни и пересуды, да и властью своей не очень-то дорожил. Для него это была простая формальность, которую он принимал, как должное, но некоторых вещей, свойственных обличённым властью, стремился избегать.

Например, стражники. Только четверо у входа в усадьбу — и всё. Лирин считала это непростительной легкомысленностью, но раз услышав из уст своего первого советника о том, что количество охраны стоило бы повысить, Нарро немедленно отдал ей прямой приказ, из-за которого она не могла заговорить с ним на эту тему. Его вообще страшно бесили разговоры о собственной безопасности. А сама Лирин очень боялась, что с братом может что-то случиться.

И это была не простая прихоть — нет. Она слышала отголоски разговоров, невнятный шепот, который пока ещё не успел превратиться во что-то более серьёзное, и понимала, откуда растут ноги.

Оборотни привыкли к быстро меняющимся дартхари. Это была словно игра, эстафета, которую они передавали друг другу через каждые несколько лет. И получалось так, что всем ара доставалось по чуть-чуть власти. Пусть эфемерной, ведь реально Арронтаром правили, конечно, советники, но всё-таки. А вот теперь...

Арронтар словно обзавёлся собственным императором. Можно было даже не помышлять о том, чтобы победить Нарро — его сила в несколько раз превосходила силу даже всех трёх калихари, вместе взятых, но некоторые молодые оборотни всё равно бросали Вожаку вызов. Хотя это было скорее исключение, нежели правило.

Никто не спрашивал, откуда он взялся, такой сильный, и где пропадал столько десятков лет. Никто не сомневался в его праве на власть, и не удивлялся, отчего дартхари не стареет. Лирин понимала, почему так, ведь её брат всё-таки был магом Разума. Но он не мог — а может быть, и не хотел — запретить оборотням шептаться. Шептаться о том, не вредно ли столько лет находиться под властью одного и того же дартхари? Обсуждать то, не было бы полезнее для Арронтара, если бы Вожаки менялись почаще, как раньше?..

Лирин пыталась поговорить с Нарро, но он только отмахнулся. То ли действительно считал себя неуязвимым, то ли не считал угрозу серьёзной, то ли просто не хотел лишний раз пользоваться магией Разума. Ведь он так и сказал сестре: "Я не могу запретить всем оборотням мыслить, иначе это будут уже не оборотни, а мешки с овощами".

Она понимала, но боялась. Боялась, что однажды разговоры превратятся в заговоры, и сородичи начнут искать способ убить Нарро.

И больше всего на свете Лирин боялась, что они этот способ найдут.

* * *

В тот день с самого утра Нарро чувствовал неспокойное дыхание леса, его волнение, которое напоминало волнение моря перед бурей. На небе то собирались тучи, то светило яркое солнце — по-осеннему тёплое, но не жаркое, оно согревало землю, и в воздухе пряно пахло опавшими листьями.

И вроде бы ничего особенного — просто обычный осенний день, похожий на тысячи предыдущих, но... что-то было не так, как всегда.