Идущий на север

— Простолюдины? Знаешь, Гел, я бы обрадовался, встретив на том свете Гику.

— Гика хороший человек, спору нет. Но он не воин, увы, и небесные таверны у нас будут разные, — отрезал Гел. — Держи, я пояс принёс с твоими зажигалками, может статься, что они помогут тебе справиться с драконом.

Вот это вовремя! Угадал, спасибо, друг! В такой среде без пистолетов чувствуешь себя неуютно. Застегнув пояс, я прошёл по стене чуть дальше и склонился, глядя вниз.

Труп первого корта лежал прямо подо мной. Хорошо охотник за головами ему приложил, действительно, прямо по "рюкзаку", камень утонул в разломах хитина. Добавочный тоже лёг правильно, прямо на голову твари. Второй курт, которого я угостил двумя ударами клинка на глубину до сорока сантиметров, пытался уйти в лес, но Гика его добил.

Туман падал.

Дороги ещё не было видно, густые клубы плыли над аркой тёмно-зелёной аллеи. Во дворе дела шли своим чередом. Печка прогрелась настолько, что уже перестала дымить, чайник, поставленный с внешней стороны, закипал.

— Было бы неплохо их разделать и изучить, хотя бы поверхностно, — предложил я без особой настойчивости.

— Какая мерзость! — громко возмутился друг. — Господи, что ты хочешь там увидеть, кроме зловонной жижи зелёного цвета? Нет, в таком гадком деле я не стану тебе помогать, будь ты трижды любознательный учёный.

— Жаль.

А на самом деле я обрадовался, самому противно.

— Не сомневайся, тут найдётся, кому сожрать даже это дерьмо, — уверил меня Геллерт. — Нам же лучше не связываться. Читай свои научные псалтыри, уважаемый вольный странник, но не вставай между нормальным миром и тварями.

Далёкое протяжное ржание, донесшееся сквозь туман, одновременно привлекло наше внимание. Ветерок стих, посторонние звуки всё усиливались, кто-то двигался в нашу сторону среди плывущих внизу клочков тумана. Здесь, ва утренней тишине пустынной дороги, эти тихие шумы буквально гремели, предупреждали, настаивали.

— Нам лучше укрыться, — разумно предложил воин.

Нет, это была не трусость. Грамотная готовность к неприятностям. Кто знает, что за люди едут, сколько их, кто и зачем за ними может гнаться...

Мы присели за крупными обломками крепостных зубцов.

Из недр тумана, всё ещё висящего над лесной аллеей, до нас вновь донеслось ржание, на этот раз резкое, послышался стук копыт.

Серое марево расступилось, и из леса на уже чистый участок главной дороги медленно выехали трое всадников. Увидев, что здесь тумана нет, они явно обрадовались и тут же пустили своих коней рысью.

— Ого! Да это те самые типчики, которых я встретил в таверне старины Деза Спири! Узнаю коней. Как она называется, вылетело из головы...

— "Старая берлога" — машинально подсказал я.

Ну вот. В довесок ко всему прочему.

Отчего-то я надеялся, что здесь их будет меньше, и мне удастся проскочить незамеченным. Да я и сейчас надеюсь.

Серые плащи-накидки с капюшонами, добрые кони, хорошее оружие. У каждого на левом плече и чуть ниже должен быть прямоугольник чёрных полосок. Вижу! Это они! Не заметив старый форт, а, может, просто не обратив внимания на далеко не самый интересный придорожный объект, всадники уже скрывались за поворотом.

— Эй, Марк, что с тобой? — спросил друг.

— Серые, — только и вымолвил я.

— Ну да, рыцари из Ордена Полоски, их во многих городах можно встретить, что тут такого?

— Но не во всех. Не ожидал, что так быстро увижу их на севере, — я поднялся, продолжая смотреть в сторону, где скрылись всадники.

Тут надо сказать, что здешний институт рыцарства существенно отличается от былого земного. Настолько сильно, что становится очевидно: это разные вещи.

На Земле в средневековье рыцарями становились чаще всего представители землевладельческой аристократии, а судьбу их потомков заранее определяла родословная. То есть, земля наследовалась вместе со званием. Те из них, кто за заслуги получали землю в феодальное владение от своего господина, подчиняться неким феодальным стандартам. Рыцари всегда были военнообязанными, каждый год несли службу по регламенту, являлись личный охраной господина, его свитой. Но они же управляли своими землями, если таковые имелись.

Следующее справедливо лишь отчасти, но влияние церкви, поэзии и круга общения старательно действительно вырабатывали нравственный и эстетический идеал, а дух рыцарства мальчикам прививали с рождения.

Именно на рыцарстве некогда были построены европейские армии, а закат рыцарства наступил с созданием регулярных армий, когда нужда в личных спецотрядах отпала.

Впрочем, какое нам дело до земного рыцарства? Мы на Ванкоре!

Здесь нет даже полного доспеха — чем больше на тебе металла, тем хуже работают любые амулеты. Если мой браслет поместить под пластину, то он просто не воспримет сигнал опасности. Даже не экранируя напрямую, избыток металла сказывается и на приёме, и на передаче. То же самое происходит и с боевыми заклинаниями, которые, впрочем, применяют очень редко, уж очень велик расход энергии, после довольно сложного "бу-бу-бу" двигаться не можешь... Возникает парадоксальная ситуация: в человека, облачённого в полный доспех, можно успешно всаживать тяжёлые арбалетные болты. Кстати, против такого дурня лучше работают и заклинания.

Потому я обрадовался появлению дополнительного индикатора на шляпе — словно наружную антенну вытащил.

Здешние условные рыцарские ордена почти всегда имеют религиозную основу, каждый со своими закидонами. Тем не менее, они всегда выполняют общественно полезную функцию, заключая договоры на оборону с общинами отдельных городов или же целых провинций. Некоторые ордена пожёстче, часть даёт членам ордена определённый люфт свободы, именно из таковых выходят бродячие джигиты, ищущие свободных драконов.

Толкового анализа не будет, я ещё очень плохо представляю себе истинные политические и экономические расклады на Ванкоре, познания мои скудны и поверхностны. Не было времени на изучение, все те месяцы, что я провёл здесь, были заняты решением сугубо практических задач, порой очень сложных. Я и сейчас занимаюсь ровно тем же самым.

Не было времени для анализа.

Однако кое-что уже очевидно. На Ванкоре что-то не сложилось с феодализмом. Что-то не сработало в стандарте исторических процессов. Например, здесь много вольных городов, сумевших сохранить свою самостоятельность. В чём причина? Нужно разбираться. Первое, что приходит на ум — работает фактор существования на планете своеобразной магии и материально либо призрачно воплощённой мистики. Чудовищная каша, немыслимая в прагматичном материальном мире.

Ванкора идёт своим уникальным путём.

А теперь и технический прогресс говорит своё слово — наступает эра порохового дыма. Так что и "рыцари" в нынешнем виде вряд ли долго проживут.

Я просто выбрал наиболее подходящее для трансляции слово. Ну, не "членами" же их называть, или "резидентами"... В любом случае, это вооружённые и хорошо подготовленные люди, объединённые некой идеей, чаще всего с региональным окрасом. Есть ордена, живущие сами по себе, не заключающие никакие договора с общинами или церквями. Такие не базируются в городах, обустраиваясь в отдельно стоящих крепостях. Такие секты очень бедны, всегда герметичны, и больше напоминают монастыри, их сложно назвать рыцарскими.

— Странные они, парни из Ордена Полоски. Священники говорят, что они даже не молятся Пречистому Ванку, в церкви вообще не заходят, — тем временем продолжал Геллерт. — Стой, приятель! Даже мой чугунный ум способен понять, что мой друг чего-то опасается! У тебя с ними счёты?

Я нехотя кивнул.

— И давние. Они меня ищут, Гел.

— Ого! Марк, ты непременно должен рассказать подробней! — гигант с силой сжал мне плечи и легко переставил лицом к себе. — Ванк тебе в помощь, и я помогу. Веришь ли, стосковался по настоящему делу, интересному, мужскому! Надоела эта ловля всякой швали на больших и малых дорогах. Деньги? Деньги всегда можно найти, если ты сильный и смелый. Рассказывай, я сказал!

— Давай, чуть позже, хорошо? Надо подумать, кое-что оценить... Всё не рассказать, это не мои тайны. Точнее, не только мои.

— Что-то рассказать всегда можно, дорогой Марк. Вижу: тебе нужна помощь, и не ври, что это не так! Я умираю от тоски и беспросветности... Да и от любопытсва!

Судя по всему, Гика уже накормил лошадей, приготовил завтрак, вон, как машет, пора спускаться. А где девчонка? Понял. Накрывает в салоне.

— Когда расскажешь? — не унимался Геллерт.

Я положил руки ему на запястья, чуть выжал большие пальцы и освободился.

— Завтра! Или послезавтра. Не знаю.

Чем дальше я забираюсь к северу, чем ближе к своей цели, тем явственней осознаю: в одиночку мне до места назначения не добраться. Одиночкам всегда тяжело, здесь же — особенно. Нужны напарники, это норма.

Но как рассказать?

И что можно?

* * *

Понял, чем именно хороша осень. Ненавязчивым спокойствием. Природа неторопливо подводит баланс перед тем, как укрыться снегом. Что сделано за летний сезон, что упущено...

Вот бы ещё и люди успокоились, зима близко, хватит дурить.

Беда: ни люди, ни нечисть к тому не готовы. Они глупей природы.

Завтрак состоял из простого ржаного хлебы, небольшого круга достаточно жирного сыра с пряным привкусом и разлитой на всех фляги прославленного церковного вина храма Бикады с зелёной печатью на глине.

Мы тронулись в путь примерно через час после трапезы.

— Заметно теплеет, хозяин, спускаемся в равнину, — заметил возничий после прохождения очередного поворота.

Как-то незаметно получилось: вчера с какого-то момента дорога полого и незаметно пошла в гору, и мы поднимались вплоть до обнаружения заброшенного форта-спасителя. Хорошо бы дать ему название и нанести на карту.

Я вытащил документ, осторожно развернул и, почесав затылок, весьма приблизительно поставил отметку, приписав под стилизованным значком крепости: "Форт Росс".

Дилижанс ехал неспешно, а дорога всё спускалась и спускалась. Хорошую мы высоту набрали. Так вот почему Гика вчера не гнал лошадей!

Туман почти исчез.

Дорога пролегала через тисовую рощу. Ожили птицы, началось весёлое посвистывание, пернатые стремительно перелетали из одних деревьев на другие. Разболтались беззаботные сороки, заворковали дикие голуби, к гомону подключилось размеренное постукивание большого изумрудного дятла. По мере того, как дорога теряла высоту, горизонт по сторонам открывался всё шире. Потеплело! Свежий воздух и широта бескрайних далей поднимали настроение. Похоже, даже Геллерта тронула эта красота, через открытую дверь было слышно, как он начал фальшиво насвистывать какую-то незамысловатую мелодию из репертуара фриланской деревни.

Может, ещё наступит бабье лето?

Не наступит? Да и без него неплохо! Как это всегда бывает в предгорьях, микроклимат определяет высота, даже если перепад очень невелик. Стоило немного опуститься... А на сколько? Не знаю, может быть, всего метров на пятьдесят, — и стало ощутимо теплее.

Картинка изменилась, здесь даже не поздняя осень, а просто осень.

Вообще-то, смотреть не на что, я этих дивных пейзажей наелся на всю оставшуюся жизнь.

Наконец, дилижанс подъехал к перекрёстку с указателями, из которых один был без надписи, но с неплохо выполненным рисунком овцы с выпученными глазами, на другом же было указано — "Грандур". Оставшись на главной дороге, возница покатил по обширной и, скажем прямо, весьма унылой равнине. В горах было гораздо красивее, разнообразней. Далее дорога шла через огромное дикое поле, в конце которого стоял сложенный из каменных глыб столб высотой в два человеческих роста. Никаких табличек и надписей на камне не было, нет и потрескавшихся барельефов, как и загадочных рун. Очень старое сооружение.

Тем не менее, Гика знал, что это за место.

Сразу за столбом дорогу пересекал уже начавший пересыхать ручей. Лошади без проблем перешли его вброд, и, мы оказались на другом берегу, где возничий заявил, что об этом столбе он наслышан, а дилижанс только что пересёк границу. Теперь мы находимся во владениях лорда Грандура... Что-то хреновенько уважаемый лорд следит за своими окраинами, некому простейший мост построить. Скупердяй, поди.

— Дальше не поедем, хозяин, — закончил возничий, с кряхтением спускаясь на землю.

— Отчего так?

— Выждать надо бы. Самая низина начинается, видишь, там туман ещё остался? Не стоит в него соваться, поверь. Сейчас воздух нагреется, и тронемся.

Перерыв в движении.

Действительно, что ж я сам не заметил? С крыши надо посмотреть, всё повыше будет. Поднялся с сидения. Геллерт с ругательствами уже лез через тесный салон, но Лана первой заняла моё место рядом с возничим. Все зеваки в сборе.

Осторожно поставив ноги поудобней, я выпрямился, а потом сел на один из кожаных кейсов и посмотрел вперёд из-под ладони. Так и не добыл подзорную трубу, искомый прибор не нашёлся ни в одной торговой лавке Бикады.

— Гика, а почему ты говоришь, что туда не стоит соваться? — крикнул я сверху, вспомнив свои страхи на стене.

— Как почему? Нечисть напасть может! — Геллерт тут же ответил за возничего.

— Какая нечисть? — более идиотского вопроса придумать было невозможно.

— Обыкновенная. У нас не так давно четыре женщины возвращались в посёлок, — с нехорошей задумчивостью молвила Лана, тоже всматриваясь вдаль. — Несчастные попали в густой туман, когда шли мимо яблочных садов.

— И что? — икнув, спросил я.

— Их нашли только к вечеру, и все были мертвы. Жизнь несет нам немало страданий...

— Кто же это сделал?

— Староста посёлка так и не смог выяснить. Скорее всего, Марк, это были мерцающие прыгуны. Нечисть. У бедняжек глаза были открыты, а в них застыл последний ужас этого мира.

— Я знаю о таких случаях, — закивал Геллерт.

Последний ужас... А я, значит, как конченый идиот, стоял на каменной кладке перед стеной густого, как кисель, тумана, и размышлял о кинематографе как последний искусствовед! Достаточно спокойно, разве что потрясывало от холода. Но почему раньше ничего подобного не слышал?

— Ещё бывают туманные ящерицы, это страшные твари, очень быстрые и свирепые, — добавил стоящий возле лошадей Гика. — Хорошо, что они не могут бесшумно передвигаться. Ведь в туман всегда тихо...

— А ночью — призраки, — напомнил Геллерт.

— Ночью, да ещё и в туман никакой дурак на дорогу не выйдет, уважаемый, — тут же возразил ему возничий.

— Дураки обязательно найдутся! — отмахнулся воин.

Он прав.

Интереснейший разговорчик, скажу я вам!

Не мне одному так показалось, Лана опять решила поучаствовать в жутковатой беседе:

— Бабушка в детстве рассказывала, что горный тролль очень любит туман. Встанет, бывало, и стоит в нём, как ватой обложенный. Едет всадник, смотрит — скала с необычными складками. Остановится по недоумию посмотреть на диковинку, а это нога тролля, представляете? Тот сразу хватает его, и в пасть!