Институт моих кошмаров-3. Никаких демонов

Я вообще о жизни маленьких Охотников не размышляла.

— Думаю, что мы все-таки все одинаковые, — честно призналась я: — гени, демоны, Охотники...

С каждым днем находилось все меньше и меньше отличий. И даже взаимная ненависть к остальным легко вписывалась в усредненный портрет.

— Одинаковые, ага. Только вы умеете метать файерболлы, а мы нет.

— Ты придурок, — поведала я Лукасу, — если считаешь, что в жизни это главное.

— Скажешь, нет? Признай, это чертовски упрощает жизнь.

Мне было сложно представить, чем именно. Если, конечно, не решать все вопросы методом "нет человека — нет проблемы". Я постучала по крышке картонки, которую Лукас притащил вместе с кофе.

— Что в коробке?

— Хлам, — напарник скривился, отпивая из своей кружки. — Не говори, что реально будешь его сейчас просматривать.

— Есть идеи получше?

— Пошли спать.

В этом весь Лукас. Давай пожрем, выпьем и завалимся дрыхнуть. А после нас — хоть потоп.

— Твой дядя велел принести ему уже утром результаты, — напомнила я.

А, учитывая, что часы показывали половину первого ночи, времени оставалось не так много.

— Какие? Отпечатки сумеют снять самое раннее послезавтра. До того нам нечего делать.

В какой-то степени он был прав. Трансформация и отсутствие крови в первые часы после перерождения привели к тому, что вампир больше походил на мумию — или на кого-то еще из моей жизни, с заостренными чертами и ввалившимися глазами. Вывернутым магией костям не хватило чужой силы, чтобы расправиться, вампир так и остался со скрюченной спиной и пальцами, усохшей пожелтевшей кожей. Тут не то что отпечатки и черты лица, тут даже рост с комплекцией не определишь. Про тест ДНК и говорить было бесполезно после таких масштабных изменений. Внешне хотя бы его опознать... Кровь и вколотая Охотниками сыворотка уже начали работать, бельма на глазах постепенно растягивались, руки начинали двигаться, но нужно было время.

— Чего мелочиться, давай подождем, пока он не придет в себя и сам все не расскажет, — предложила я. Напарник пропустил сарказм мимо ушей. — Всего-то пара лет пройти может.

— Если эта тварь вообще что-то скажет.

Я кинула на него предупреждающий взгляд.

— Не смей.

— Что?

— Называть его так.

— Называть тварь тварью? — насмешливо переспросил Лукас и постучал по отделявшему нас от вампира стеклу. Тот встрепенулся на звук. — А кто он, по-твоему?

— Жертва.

— Ты, похоже, не видела, как он пытался отгрызть Тиму голову, когда его сюда засаживали.

Я поставила чашку и скрестила руки на груди.

— Мне и не нужно. Он не может отвечать сейчас за свои поступки, ты можешь. Его убили. И пока мы не выясним, за что, не смей его так называть. Слышал о презумпции невиновности?

Судя по хмыканью, по мнению Лукаса на нелюдей она не распространялась.

— Это в тебе какая-то ваша солидарность говорит? От чудовища к чудовищу?

Значит, как подкатывать ко мне — никаких проблем, а стоит напомнить о том, что гени должны иметь те же права, что и люди, — так сразу чудовище?

— Нет. Это говорит во мне тот факт, что моя подруга — вампир. И стала такой, потому что ее изнасиловал и убил человек. Обычный. Она больше никогда не увидит свою семью. У нее никогда не будет детей. Она каждый день живет с такими как ты и с их отношением. И если у тебя хватит мозгов назвать чудовищем Софию, а не ее убийцу, только потому что она не такая, как ты, клянусь, я сама тебе голову отгрызу. То же относится и к нему. Понял?

Трудно долго смотреть в глаза тому, кто намного выше тебя (Не говорю уже о угрожающем эффекте. К сожалению, отсутствующем). Но все же Лукас отвел взгляд первым. Отошел, резко сдернул крышку с коробки. Я с наслаждением потерла затекшую шею.

— И что ты хочешь здесь найти? — буркнул он, признавая поражение.

Я не знала. Вещей в коробке было мало. Полуистлевшая футболка, пробитая десятком дыр от корней и разрезанная потом в лаборатории. Старые кроссовки. Джинсы с высыпавшейся из карманов мелочевкой. Как ни ползай по ним носом в поисках следов, к выводам особо не придешь. И никаких документов, никаких личных безделушек — нет, это было бы слишком просто...

— Зато теперь мы знаем, что со свежим дыханием у него были проблемы. Охренительно полезно, — Лукас подбросил в воздух жестяную коробочку с мятными леденцами, поймал и сунул один из них за щеку. — Будешь?

Я сердито на него посмотрела.

— Нельзя посерьезнее?

Не говоря уже о том, что эти леденцы неизвестно сколько пролежали в могиле... Это же негигиенично! Меня проигнорировали.

— Ты что нарыла, Шерлок Холмс?

Ничего.

— Только, что он явно выше метра восьмидесяти и жил с мамой.

Лукас повернулся к вампиру. Ну да, в сгорбленном состоянии он сейчас был ненамного больше меня.

— Откуда знаешь?

Я продемонстрировала джинсы.

— Кто-то отпорол подгиб. А поскольку мужская одежда в нормальных размерах шьется на рост до метра восьмидесяти... Я замечаю такие вещи, — попыталась я оправдаться. — Я на другом конце спектра, мне все слишком длинное.

А сколько у меня было подшитых штанов — вообще грустная история.

— Ладно, а про маму откуда?

— Кто еще его будет настолько любить, чтобы этим заниматься?

— Девушка? — предположил Лукас.

Я представила себе Диза, который пришел бы с такой просьбой... Попыталась представить. Нет, никак не удавалось.

— Да ладно, — не поверил Лукас, — хочешь сказать, если твой таинственный миллионер попросит, откажешь ему? А как же любовь?

Я пожала плечами. Без понятия, где Диз подбирал одежду под свой рост, но, честно сказать, первой реакцией было не бежать за иголкой с ниткой, а спросить его, как он справлялся раньше и чего не обратится в ателье, если сам не может.

— Из меня получается плохая девушка.

— Не то слово. Хорошо, что такое счастье не мне досталось, — Лукас ухмыльнулся, допивая свой кофе со спиртом... или спирт с кофе, и достал из кармана телефон. — Окей, забьем в базу пропавших параметры по росту. Гляди-ка, всего тридцать девять совпадений! Потрясающая работа! Теперь-то мы точно все выясним!

Я хотела было посоветовать ему прекратить паясничать, но высокая цифра привлекла мое внимание.

— А это нормально, что у вас тут столько народа пропадает?

— Вообще да. Немного выше среднего, но не настолько, чтобы поднимать панику.

Поднявшись из-за стола, я встала Лукасу за спину. В экране смартфона напарник листал старые дела: фотографии и имена. И даты — жирным черным на белом фоне. Рождения. И последний раз, когда их видели.

— Ограничь период: не раньше две тысячи четвертого, — посоветовала ему. — И поставь возраст на момент исчезновения до тридцати.

— Почему это?

— У него футболка IAMX. До четвертого их не существовало. Не смотри на меня, будто у меня рога выросли, — ткнула я его в плечо. — Мне просто нравится их музыка. А возраст: вряд ли кто-то взрослый надел бы ее.

— С этим я бы поспорил, — пробормотал Лукас, — ты бы видела некоторых из старших. А с гени вообще никогда не понятно, сколько вам...

Верно. Стоило только вспомнить одного из моих бывших преподавателей, в нежном возрасте тысячи с небольшим лет предпочитавшего футболки с изображениями скелетированных единорогов и русалок.

— Но это не так вероятно. Давай сначала разберемся с более логичными версиями, а потом уже, если они не сработают, перейдем к менее правдоподобным?

— Так это версия? — удивился Лукас. Все-таки сегодня кто-то явно схлопочет. — Ладно, ладно, понял. Восемнадцать. Не сказать, что мало, но, может, Мартин пока отстанет... Эй, ты меня слушаешь вообще?

Вампир в боксе замер, глядя на меня во все глаза — уже серо-голубые. Я медленно вытянула руку вправо. Тот повторил движение.

— Мне кажется, он за мной следит.

— Это называется паранойей.

Возможно. Или избытком алкоголя в крови — спирт после того глотка все же продолжал шуметь в голове.

— Нет, серьезно! — пока я сидела на месте, это не было заметно, но стоило подойти к Лукасу... Я вновь обошла стол. — Смотри!

Беззвучно проскользив когтями по стеклу, вампир медленно проследовал за мной. И обратно.

— Похоже, ты ему нравишься.

— Идиот. Попробуй сам.

Лукас прошелся по нашему углу. Никакого эффекта, вампир остановился напротив меня и не обращал на Охотника никакого внимания. И это нервировало.

— Почему все неприятные вещи обязательно случаются со мной? — пожаловалась я в пустоту.

— Карма, — нашелся напарник с ответом. — Короче. Восемнадцать. Само собой, никто не ожидает, что мы сразу найдем именно его, но на пару-тройку дней у нас есть отмазка, чем мы занимаемся. А там и отпечатки придут. Привет? Ты еще здесь? — пощелкал он перед моим носом пальцами.

— Он что-то пытается сказать.

Прилипнув к стеклу, вампир разевал полную игольчатых зубов пасть.

— Умеешь читать по губам?

Нет. А стекло было звуконепроницаемым. На миг в голове шевельнулась мысль, что здесь что-то не так, но сразу исчезла.

— Тогда забудь, — порекомендовал напарник, отворачиваясь. — Просто жрать хочет.

Нет. Он хотел что-то сказать — говорил даже, несмотря на измененные челюсти.

Теперь, когда я больше не отвлекалась на Лукаса, я это понимала.

Он говорил.

Мне.

Что-то важное...

Я сделала шаг вперед. Все равно ничего не слышно.

Стекло...

Запирающая панель мигнула зеленым под моей ладонью.

— Ты что, сдурела?!

Дверь бесшумно отъехала в сторону и так же быстро вернулась назад у меня за спиной — отрезая звуки извне. Ненадолго.

— Тебе жить надоело?!

Я хотела сказать Лукасу, что в безопасности, что в таком состоянии вампир при всем желании ничего не успеет мне сделать...

Мне просто нужно услышать, что он пытается сказать...

Вместо этого вампир метнулся ко мне. Я не успела отшатнуться. Даже заметить движение.

Только зажмурилась, когда щеку забрызгало чем-то красным и теплым.

ГЛАВА 3

Я БОЛЬШЕ ТАК НЕ МОГУ

Хорошо, что охранная система "Хантерс" срабатывает быстро.

Еще до того, как Лукас падает — сначала на колени, а затем навзничь. Постепенно, как в замедленной съемке.

Первой реагирует его татуировка — маячок, как назвал ее Фабио. От нее занимается сложная вязь на стенах. Оглушает до звона в ушах. Сковывает как вампира, так и меня.

После этого я могу только смотреть.

Как толчками выходит из разорванного горла кровь. Ее слишком много. Она везде: на полу, у меня на руках. Капли ее холодят кожу.

Как меня оттирают в сторону. Медик опускается перед Лукасом, и тот хватает его за руку, силясь что-то сказать.

Как на вампира накидывают удавку. Под заклятием он не сопротивляется — но все равно получает удар шокером.

Кто-то кричит на меня. Я вижу широко раскрывающийся рот перед собой, но ничего не слышу. Нет никаких звуков.

— Подними руки, — приказывает Макс.

Вот первые слова, которые я могу разобрать. Мы в моей комнате. Когда мы успели туда добраться? Я не знаю. Все как в тумане, и я покорно следую его указаниям.

Макс стягивает с меня грязную футболку и швыряет на пол. В этот момент мир будто снова приходит в движение. Осознание случившегося как удар под дых, и я складываюсь пополам, задыхаясь. Цепляюсь за Макса так сильно, что чувствую под ногтями не только ткань, но и чужую кожу. Горло сдавливает спазмом, но слез нет: чтобы плакать, сперва нужно вспомнить, как дышать.

Укол я замечаю с запозданием и мгновенно проваливаюсь в темноту.

Берег реки весь был усыпан светлыми окатышами. Нагнувшись, я взяла один из плоских камушков; ледяная вода лизнула пальцы. Заставила отпрянуть. Чуть не поскользнувшись, в последний момент я удержала равновесие и в отместку запустила камушек в воду. "Блинчик" трижды отскочил от поверхности, прежде чем исчез в глубине.

— Почему ты переживаешь за него?

Резко обернувшись, я хлестнула себя волосами по лицу. Потерла щеку. Незнакомка смотрела, не мигая. Внимательно. Изучающе. Она была одета так же, как я. Джинсовые шорты. Серый джемпер. Ботинки для трекинга. С полдюжины серебряных колец в ухе. Короткий темный боб. Вряд ли она была сильно старше меня — внешне. Жесткий взгляд серых глаз говорил об ином.

— Так почему? — повторила она. — Он тебе никто. Он даже не твоего вида.

Стоило ей спросить, как воспоминания вернулись. Вампир. Когти в паре сантиметров от моего лица. Кровь на щеке. Падающий как в замедленной съемке Лукас... Воспоминания — но не чувства. В этом месте не было ни страха, ни отчаяния. Только горький привкус сожаления.

— Это не имеет значения. Я виновата в том, что с ним случилось.

На секунду на ее лице промелькнула улыбка. Странная, затронувшая лишь левую половину. Затем она наклонилась. После долгого выбора в ее ладони оказалась целая пригоршня камешков. Подумав, девушка протянула их мне. Я помотала головой, отказываясь.

— Нет, — возразила она. — Это не вина.

Ее "блинчик" получился удачнее и срикошетил семь раз. Только всплеска я не услышала. Стоило задуматься, как реальность рассыпалась на таких вот несостыковках. Понять бы только, что теперь и кому от меня нужно.

— А что тогда?

— Ошибка.

Я подавилась смешком. Может, я не могла здесь биться в истерике, но рассердиться мне удалось.

— Указать неправильный ответ в контрольной — это ошибка. Поставить температуру в духовке выше нужного. Забыть ключи. Подставить под удар другого — не ошибка! Я в этом виновата!

— Нет.

— Тебе откуда знать?!

На этот раз ответа пришлось ждать. Еще несколько камешков отправилось в реку — все так же без звука.

— Однажды я убила человека, — она поморщилась. — Одного из многих, но этот был особенным. Я не знала, что стреляла в него. Это была ошибка. Ты не намеревалась причинить Лукасу вред. Это тоже была ошибка, не вина.

— А есть разница?

Никакой. И так, и так пострадал Лукас. И неизвестно еще, выживет ли... Даже сквозь пелену безразличия к горлу подступил ком.

— Это организацию построили люди, винившие себя и других. Вина ни к чему не приводит.

Последний из камушков упал в холодную воду. Отряхнув ладони о шорты, девушка развернулась к лесу, бросив напоследок:

— Если он для тебя важен, он выживет. Вопрос только, какой ценой...

Она уже дошла до кромки леса, когда я спохватилась:

— Кто ты?

— Ди.

"...Ана", — вторили ей шелестом буки.

Когда я проснулась, солнце давно перешагнуло зенит. Теплый оранжевый свет проникал в комнату сквозь щель в шторах и яркой полосой разрезал постель пополам. Макс, по щеке которого как раз проходило это пятно, недовольно хмурился, но продолжал спать. Улыбнувшись, я высунула из-под одеяла руку, чтобы стереть складку между бровями... И замерла, заметив испачканные бурым пальцы.

Мы с ним давно уже не спали вместе. И в моей комнате он остался вовсе не потому.

Мы были даже не в ГООУ.

Я зажмурилась: перед глазами пронеслись события прошлой ночи. Занесенная не рука — лапа с почерневшими когтями. Лукас, бросившийся наперерез и лежащий на полу с распоротым горлом. Ладонь упала на одеяло. И оказалась перехвачена Максом.