Под звездой с именем Солнце

Ивонка, вышагивающая рядом с Гостом впереди всех, жадно разглядывала пейзаж, то и дело громко ахала от каких-нибудь увиденных мелочей или чего-то неизвестного. Теперь не только я и Дио объясняли ей названия цветов и деревьев, но и Леон, проживший здесь всю свою жизнь. Сам парень шёл рядом с нами, вновь и вновь рассказывая о городе что-то новое. Основные законы, структуру, особенности. Он выплёскивал на нас весь тот объем информации, что знал сам, нисколько не смущаясь того, что еще недавно вспоминал о нём с неприязнью. Леон желал оказаться там, желал увидеть братьев и снова почувствовать себя дома. И если уж наши пути сошлись, то так и должно быть, как выяснилось, полагал он.

Когда мы решили разбить лагерь, сумерки, уже дано сгущавшиеся на небе, охватили всё пространство над нами, забирая себе последние солнечные лучи. В этот раз местом для ночлега стала полянка рядом с большим валуном чуть восточнее от реки. Там не было ни кострища, ни следов остановок людей, лишь метрах в двадцати от нас белели колеи дороги. Собирать ветки в полумраке оказалось той ещё задачей. К поиску подключились все, исключая Госта, призванного охранять сумки и сам камень. К сожалению, пёс не особо оценил оказанную ему честь.

Разожгли костёр мы только в десятом часу. К тому времени Ивона уже валилась с ног от усталости, хоть и выглядела счастливой, а Леон и Дио вовсю обсуждали возможности работы в городе. Лантерс, прекрасно понимающий, что по— другому не получится, старался прощупать почву гораздо раньше, чем пришло бы в голову многим другим. Как оказалось, Рейтер, не появлявшийся в городе довольно давно, сам понятия не имел о том, чем можно поживиться в Эсшерре.

— Там могла измениться куча всего! — объяснял он Дио, посыпая картошку солью — Но, в чём я уверен на сто процентов: там всегда будут нужны умные люди с руками из нужного места. Кто-кто, а ты не пропадешь!

Быстро съев свою долю, я вновь стала рыться в рюкзаке Крауха, перебирая рисунки и тетради. Мысли путались, а это занятие более чем отвлекало меня от всего пережитого за день. Жёсткие листы бумаги, покрытые множеством карандашных линий, старые, почти затёртые до основания, мелки, да и сами мысли о том, что где-то далеко есть человек, чья душа хоть немного, но застыла на этих вещах, давали необъяснимое спокойствие и уверенность сердцу. Появлялось ощущение того, что Краух никогда и не исчезал из моей жизни. Он был рядом всегда, даже если я его не видела, даже если нас разделяли огромные расстояния. Встречи с этим человеком я ждала даже больше, чем прибытия в город. Больше, чем мне представлялось на тот момент. Это было неиссякаемое желание оказаться рядом, услышать голос, понять, что с ним всё хорошо, и бояться нечего.

Ивонка давно уже спала, когда мы потянулись к своим спальным мешкам. Дежурить оставался Дио, который и разбудил нас всего через два часа, заметив далеко позади свет машинных фар. Вместе с приближающимся силуэтом машины приходил и звук громко работающего мотора, и голоса людей. Руки Дио уже лежали на креплении ножей, я же достала пистолет. Ивона была отправлена к Госту, а Леон оказался рядом с нами. Заводить знакомство с оружием в руках было глупо, но осторожность никогда не помешает!

Вскоре машина и правду подъехала к нам. В свете горевшего костра из её кузова выпрыгнуло двое мужчин, третий занимал место водителя, но так же покинул своё место. Все трое направились к нам.

— Кто вы такие? — из полумрака сделал шаг первый из мужчин, оказавшийся крепким юношей лет двадцати.

За ним показались и его товарищи — парни примерно такого же возраста, на плече одного из них сидела небольшая птица. Все они смотрели на нас с недоверием и опаской. — И какого чёрта... Леон?!

Говоривший остановился по полуслове ещё до того, как мы смогли ответить. Он глядел на Рейтера, словно тот был призраком. Так же смотрели на парня и остальные мужчины. Мы же с Дио совершенно не понимали, что происходит. Сам Леон сначала молчал, а потом весьма громко усмехнулся:

— Нет, ну вы поглядите на них! Меня не было так долго, а друзья, только увидев моё лицо, чёрта вспоминают!

Он сделал несколько шагов вперёд, давая мужчинам убедиться, что это именно он, а не кто-то другой. В следующее мгновение он уже был заключён в объятия одним из парней.

— Люди, он живой! — громкий голос парня разнёсся по степи. — С этим придурком всё в порядке! И даже конечности все.

— А вы думали, я мёртв? Что за вздор?!

— Не вздор, когда полгода от тебя ни весточки нет, знаешь ли, — немного флегматично, но с улыбкой ответил последний из юношей. Именно у него на плече сидела птица. Атмосфера заметно потеплела. Теперь на нас не смотрели как на врагов, что не могло не радовать!

— И вообще, где тебя носило столько времени?

— Лучше не спрашивай.

— Вот только не нужно думать, что мы от тебя отвяжемся! — как-то по-доброму ухмыльнулся тот, что заговорил первым — Это твои друзья? Или нам все же нужно их допрашивать?

— Твоих допросов мы не переживем, — Леон вновь хохотнул, пожимая руку последнему. — Это Мишель и Дио, рядом с собакой — Ивона.

Дальнейшее знакомство вылилось в некий балаган. Как оказалось, эта троица — Стен, Фирс, Оск и Леон были друзьями ещё с самого детства: росли в одном квартале, бегали от одних и тех же проблем и выжили тоже вместе. Лишь потом, когда Рейтер покинул город, их пути разошлись, хоть и не на долгий срок.

— Значит, вы идете в Эсшерр? — спросил Фирст, сидя на коленях, пока Ивонка рассматривала птицу на его плече. Это оказалась никто иная, как пустельга — маленькая сестра степного сокола.

— Да, — Дио кивнул. Он только что закончил показывать любопытному Оску Госта.

— Значит, мы вас подвезём, — сказал Стен. — С докладом возвращаемся, а до города ещё долго идти. Если доберетесь к завтрашнему вечеру, и то хорошо.

Протестов никто не изъявил. Оказаться через несколько часов в городе, вместо того, чтобы тратить ещё один день для перехода, было просто подарком судьбы. Особенно если учесть, что зрение Ивонки могло ухудшиться в любой момент. И кто знает, насколько обратимы те последствия болезни, что уже есть?

Выехали мы уже через пятнадцать минут, сразу после того, как собрали вещи и затушили костер. Последние остатки сна слетели с нас от холодного ветра, бьющего в лицо. Что ни говори, а некоторые вещи отрезвляют гораздо лучше кофе.

— Оск, слушай, — послышался справа от меня голос Леона. — Откуда у нас здесь река? Я явно что-то пропустил!

— О, да, точно. Пока тебя не было, очень многое изменилось. Например, в городе всё окончательно уладилось. А река и вовсе пустяк: наши ученые нашли подземный источник, вот и вывели его через трубу. Её ты должен был видеть. Теперь этой воды нам хватит и для поливов, и для жизни. Всё ожило! А твои братья..

Дальше я уже не вслушивалась. Под разговоры парней я заснула, прижимая к себе Ивону. А проснулась только через несколько часов от того, что машина подскочила на кочке. На горизонте уже разгоралась утренняя заря, а совсем близко были видны высокие стены города. Не забытого, не брошенного всеми, а живого и бурлящего города, в котором люди живут под солнцем, не трясясь от страха перед хищниками, живут, не смотря на многие беды и невзгоды мира.

Словно откуда-то из далека прозвучал громкий голос Стена:

— Добро пожаловать в Эсшерр.

Глава?18.

Дио Лантерс, ценящий действительность.

На улице звенели детские голоса, перекрывающие шум города, прорывавшийся через бетонные стены. Мяч пролетел совсем близко от окна, задев раму. В ответ стёкла обиженно звякнули, но остались целы. В очередной раз можно было похвалить строителей одного из корпусов безопасности Эсшерра. Дом был выстроен на славу, и рушиться не собирался.

— Командир Лантерс!

В дверь постучали, а затем на пороге появился Стен:

— Наконец-то вы почтили нас своим присутствием. А то всё дальние земли! Вылазки!

— Прекращай так шутить, Стен. Ты же знаешь: в городе одна бумажная работа. Я же свихнусь за этим столом под слоем пыли!

— О, да, Дио.

Парень басовито рассмеялся :

— Тебе бы только с машинами возиться и людям помогать! Вот тебя при первой возможности и отослали назад. Негоже командиру появляться в столице реже, чем рядовым. Хотя я сомневаюсь, что ты здесь надолго. Как рука-то?

Я мельком взглянул на загипсованную левую руку. Перелому было уже недели две, и кости давно перестали ныть. Травма, на мой взгляд, не особо значительная, была получена при стычке с лесными тварями, решившими покинуть границы родных мест. Подобное случалось не часто, но, довольно, периодично. Одна-две вылазки животных в месяц давно стали закономерной данностью. В последней же мне и не повезло попасть под удар лапы одного из мутировавших волков. Весь остальной отряд отделался легкими вывихами и ссадинами, а животных удалось загнать обратно в лес, предварительно проредив их группу из шести особей более чем наполовину.

С переломом меня и отправили обратно в Эсшерр. На границе от человека со сломанной (даже левой) рукой столько же толку, сколько от подростка, впервые увидевшего оружие, из которого нужно бить по живыми мишеням.

— Всё с моей рукой нормально. Месяца через полтора снимут гипс, а ещё через месяц можно будет вновь проситься на полевые действия, — я хмыкнул, вспоминая лицо Главного, с которым он убеждал меня, что в моём случае подобные травмы лишь на благо, иначе и вовсе про город забуду.

Главным у нас называли действующего главу Эсшерра — мужчину лет сорока с лёгкой сединой в тёмных волосах и мудрым прищуром. Именно вместе с его приходом к руководству, город претерпел столь кардинальные изменения и смог выйти из того страшного мёртвого застоя, что царствовал здесь еще несколько лет назад.

— В том-то и дело, Дио, что "можно будет"! — Стен весело хохотнул, понимая, что покинуть стены города в ближайшие три-четыре месяца мне будет весьма проблематично. — Готов поспорить, до последнего здесь продержат. Главный считает, что такие профессионалы, как ты, не должны неделями проводить в разъездах.

— Ну, конечно! — я ещё раз кинул взгляд на детей, резво гоняющих мяч на улице, и отошёл от окна. — Если ещё раз услышу лекцию о том, что знания о мире и механике (будто других знающих людей нет) нужно передавать другим, а сделать это никак иначе нельзя, как рассказывая нудные лекции в Академии, я просто сбегу подальше от города!

Стен пожал плечами. Кажется, его и самого не прельщала идея безвылазно сидеть в городе, ведя до ужаса пресную мирную жизнь.

— Я всё это уже слышал, Лантерс, — парень, улыбаясь, опустился в кресло рядом с моим столом и, достав из сумки документы, оставил их на нагретой солнцем поверхности, — Скажи это Главному. Знаешь же, он так выражает свою благодарность. Ведь именно ты подтвердил слова Леона о бандах, торгующих людьми, да ещё и первый вызвался для участия в операции против них. Поверь, это много стоит. У нас ещё никто так быстро (всего каких-то четыре месяца!) не смог завоевать всеобщего доверия и уважения, кроме тебя и Мишель. Относись к этому проще.

Кивнув, я достал из ящика стола печать. Документы, принесённые другом, скорее всего, требовали скорого подтверждения, иначе провалялись бы на столе у секретаря добрые две недели. Да и стал бы Стен ждать подписи, если не так?

Стол, нагретый через стекло солнечными лучами, был приятно горячим даже для столь жаркой весенней погоды. Поверхность его грела руки, заставляя быстрее просматривать и подписывать документы, которые, как это ни странно, были рядовыми бумагами, касающимися жизни и действий патрульных отрядов. Только вот число, когда бумаги должны были быть заверены, стояло вчерашнее. Всё ясно... В последние две недели я занимался именно этим — полным курированием своих (и не только) отрядов, находясь в стенах города. В конечном счёте, работа была несложная и заключалась в разборе документов, поставках провизии на постоянные базы в степях Эсшерра, выписке оружия и медикаментов.

— Вот скажи мне, — Стен вновь заговорил, рассматривая фотографию в рамке на моём рабочем столе. Снимок был обычный, хоть и чёрно-белый (сказалось отсутствие под рукой хорошей камеры), с которого улыбались Мишель, Ивонка и я, был сделан в конце зимы, полтора месяца назад. В тот раз сестра настояла на фотографии, и я, только-только вернувшийся из очередной поездки на границу, не смог отказать. — Только честно! Зачем ты так рвёшься за пределы города? Здесь у тебя и дом, и сестра...

— Затем и рвусь, — я ещё раз пробежал глазами по одному из документов и поставил очередную печать. Во второй раз за день оконная рама подверглась атаке мяча и устояла. — Видишь этих детей? Они мало знают о том, что за мир за стенами. Самое ужасное для этих ребят — прошлая жизнь и жуткий пожар нижнего города. Но и эти воспоминания уходят дальше в прошлое. Мы уже прикрыли работу банд-работорговцев, пытаемся наладить связи с другими городами, а это значит, что нужно избавляться от тварей и укреплять защиту. Ивона и эти дети... Будем считать, что я, по мере сил и возможностей, хочу оградить их от того, что слишком хорошо знаю сам.

Стен кивнул. Видимо, ответ его вполне устроил, либо он сделал для себя какие-то определенные выводы.

К тому моменту, как с работой над документами было покончено, и друг получил подписанные бумаги обратно, часы на стене уже указывали на половину третьего. Я как раз вспомнил, что обещал сегодня пообедать с Мишель, поэтому вышли из моего кабинета мы со Стеном вместе. Несколько десятков метров мы шли рядом, перебрасываясь ничего не значащими фразами, но вскоре я и вовсе остался в одиночестве. Товарищ сам спешил домой к молодой жене, которой сильно не нравились частые опоздания мужа и пропуск обедов.

В этот час улицы города были довольно пустынны: многие прятались от жары по своим каменным коробкам, некоторые с самого утра не покидали своих рабочих мест, а большинство детей было загнано домой, под предлогом учебы и работы по дому. Оставшихся пешеходов было мало, как, впрочем, и самих жителей города (чуть больше сорока тысяч человек), машины же даже в самом Эсшерре были редкостью. Обычно их использовали лишь за городом, а, приезжая, оставляли в ангарах у ворот или на полигонах. Транспорт у нас не приветствовался.

На мгновение удивленно застыв от собственных мыслей, я продолжил путь, между широких улочек, первые этажи которых пестрели плакатами, объявлениями и лавками. Дело в том, что неожиданно мне пришло осознание того, что я не могу вспомнить, когда впервые начал говорить и думать о городе, как о чем-то близком себе. Слова "нам", "наш", "мой" были с самого начала пребывания здесь изъяты из ассоциаций с Эсшерром. И вот сейчас, такие далекие, они слились с ним в одно целое, будто так и должно было быть, будто так всегда и было. Эсшерр и вправду стал мне домом.

Мы оказались здесь в первых числах сентября прошлого года, чуть больше восьми месяцев назад. Пройти в город без особых проблем нам помогли друзья Леона, значившиеся на хорошем счету у властей Эсшерра. Помню, сколь суетливой и сложной стала для нас первая неделя за этими хорошо укрепленными стенами: для того, чтобы узаконить наше пребывание в городе, пришлось заполнить огромное количество бумаг и заявлений, пройти несколько комиссий и многое другое. Все эти меры объяснялись тем, что в Эсшерре городской порядок был на одном из первых мест. Власти не могли допустить беспорядков и разбоя, а значит, приходилось принимать суровые меры. Город, сравнительно недавно переживший свою собственную катастрофу, не был готов к волнениям и смутам.