Сказка где-то рядом

Еще один мир благоговейно склонил голову перед творческим гением Найка Борзова... Наташе в очередной раз страстно захотелось вернуться домой!

Поездка с ветерком и впрямь выветрила хмель из ее головы — выходя из повозки, благополучно опустившейся на твердую землю, Наташа уже не шаталась. Однако Вася, до конца решив остаться галантным кавалером, помог ей выбраться наружу, причем так осторожно, как будто девочка в любой момент могла рассыпаться на кусочки.

— Держи, — принц Антоний подал ей объемистый сверток, в котором Наташа с удивлением узнала свою сумку, где лежали аккуратно сложенные юбка и балахон, пожертвованные на веревки — чистенькие, без оборванных краев, точно такие, какими она получила их от Вольфа.

— Спасибо, — она прижала к груди сумку, вытирая ее уголком непрошенную слезу. Однако Антоний все еще не был совершенно доволен:

— Ах, да, не можешь же ты идти в город в таком виде, — критически заметил он, с недовольным выражением лица оглядывая ее с головы до ног: — Еще примут за ведьму!

После этой провокационной фразы волшебник щелкнул пальцами и, не дожидаясь повторных томительных изъявлений благодарности, отправил свиней в полет. Вася помахал вслед, выкрикивая слова прощания и предлагая заходить еще, а Наташа вдруг почувствовала, что начинает задыхаться — точно какая-то неведомая сила сдавила ребра, не давая сделать новый вдох. Несколько томительных секунд она прощалась с жизнью, до тех пор, когда руки, инстинктивно потянувшись к груди, вместо джинсовой курточки наткнулись на нечто иное.

Обхватив свою талию двумя пальцами, Наташа наконец-то догадалась: 'Чертов корсет!' Вместо привычной широкой футболки и свободного джинсового костюмчика она была затянута в нарядное платье с пышной юбкой и туго затянутым жестким корсетом, уподобляющее ее фигуру перевернутой рюмке. Начиная от выреза глубокого декольте, все платьице было густо задрапировано воланами и оборочками. Приноровившись к невозможности сделать глубокий вдох, Наташа покрутилась на месте, пытаясь представить, как выглядит со стороны, и пришла к выводу, что похожа на праздничный торт.

'Куда же подевались курточка и джинсы?' — пронеслась в голове паническая мысль. Вдруг без них возвращение домой окажется невозможным? Ах, нет — вот они, плотно утрамбованы в ту же сумку, но пережившую чудесную метаморфозу: сохраняя привычную форму, она сплошь покрылась рюшками и атласными розочками — под стиль платью. Рядом стояли походные ботинки — вместо них на Наташиных ногах красовались остроносые туфельки на каблуках, с высокой шнуровкой: очевидно, мода учла 'казус Золушки'. Вместе с ботинками тючок одежды получился довольно увесистым, но Наташа отбросила малодушную мысль прикопать его где-нибудь тут же, в иголках и запомнить место, чтобы потом вернуться, и перебросила через плечо длинную лямку.

— Пошли скорее, — торопил ее принц: — Скоро закат, и городские ворота закроются!

— Мне не нужно в город, — Наташа махнула рукой, и едва не потеряла равновесие — тоненькие каблучки оказались ненадежной опорой. — Свою задачу ты выполнил, вернулся домой как раз вовремя, чтобы предотвратить революцию, теперь беги скорее, поставь папочку в известность. А я лучше прямо здесь Вольфа подожду — все равно место, которое мне нужно найти, за городской чертой.

— Вообще-то сегодня новолуние, — с сомнением протянул Вася, бросая взгляд в ту сторону, где за деревьями уже виднелась городская стена. Наташа смысла намека не уловила, да и не собиралась забивать голову разной чепухой, поэтому просто пожала плечами, выбрала себе местечко посуше — не под сосной, чтобы не приклеиться к смоле, и не на муравейнике, — после чего подобрала юбки и села на ставшую такой объемной и упругой сумку.

Видя, что она приняла окончательное решение, и сдвинуть ее с места теперь можно будет только силой, принц вздохнул:

— Что ж, место тут тихое, да и город близко. Надеюсь, что до утра ты не встрянешь в какую-нибудь историю... Но если что — кричи, стражники близко.

— Буду иметь в виду, — пообещала Наташа.

Сделав вид, что поверил ей, принц пошагал к городу, постоянно оглядываясь, пока оставшаяся на поляне девочка-тортик окончательно не пропала из виду.

ГЛАВА 22

ПОГОНЯ ЗА БЕЛЫМ ЗАЙЦЕМ

Закат был прекрасен — пели птички, окружающая природа постепенно окрашивалась в теплые цвета, напоминающие о расплавленной карамели. Обняв ставшие мягкими от нескольких слоев нижних и верхних юбок, почти чужие колени, Наташа бездумно любовалась отходящим ко сну лесом, и сама не заметила, как уснула...

Она наверняка спокойно и безмятежно проспала бы до самого утра, настолько привыкла за время скитаний засыпать в самых неудобных и причудливых положениях, если бы не была разбужена неожиданным и сильным толчком, опрокинувшим сидящую девочку на бок. Запутавшись во взметнувшихся легких юбках, Наташа с трудом поднялась на четвереньки — и встретилась взглядом с крупным зайцем.

— Ой, дружок, ты немного ошибся, — зевая, пробормотала она. — Я не пенек, а человек. Ты меня не боишься?

Заяц молчал, прижимая к спине длинные уши, и Наташа осмелилась, протянув руку, погладить его по спине, как кота. Зверька явно бил озноб — он дрожал, точно сидел на стиральной машине, и испуганно жался к человеческим ногам.

— Ты боишься! — догадалась Наташа. — За тобой кто-то гонится!

Решительным жестом она вытряхнула из невероятно красивой сумки что-то, лежащее сверху, а заяц сам, как будто читая ее мысли, быстро занял освободившееся местечко. Не успела Наташа сесть обратно, прикрыв котомку подолом широкой юбки, как послышался дробный топот, и на полянку выскочили несколько собак, черные даже на фоне ночной тьмы, с горящими угольями красных глаз, а следом за ними из лесу выехал... всадник без головы!

Вернее, головы был лишен его угольно-черный скакун, над обрубком шеи которого поднимались языки голубоватого пламени, напоминающие газовый факел. В отбрасываемый ими мертвенно-бледном свете всадник с конской головой на плечах выглядел особенно жутко, под взглядом его сияющих белым светом глаз Наташа почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

— Не пробегал ли через полянку белый заяц... леди? — добавил всадник, очевидно, разглядев понтовый Наташин прикид 'под принцессу'. Говорила не конская голова, только сверкающая глазами и время от времени выпускающая из ноздрей клубы пламени пополам с дымом, а человеческая, зажатая у всадника под мышкой. От всех этих перестановок у девочки закружилась ее собственна голова, так что единственное, на что она оказалась способна, это протянуть с вопросительной интонацией:

— Э-э-э?..

Конь рыл землю копытом, собаки нетерпеливо повизгивали, окружив смертельно перепуганную Наташу, а всадник терпеливо повторил свой вопрос:

— Не видели ли вы здесь случайно белого зайца, леди?

— Зайца? Э-э-э... — вновь протянула Наташа и, собравшись с духом, отрезала: — Нет, не видела. С самого заката никто тут не пробегал. Только птички пролетали.

Собаки яростно втягивали ноздрями воздух около ее ног, заяц в сумке принялся дрожать так сильно, что казалось, будто юбку раздувает невесть откуда налетевший ветер.

— А что Вы делаете в это время в лесу одна? — подозрительно поинтересовался кавалерист. Его свободная от держания головы рука пробежала по рукояти свисающего с пояса длинного меча, мерцающего в свете звезд, и от этого жуткого зрелища в Наташе вдруг проснулся дар красноречия.

Вспомнив истории о благородных разбойниках, которыми с таким увлечением всю дорогу до кладбища потчевал ее принц, девочка экспромтом сообразила нечто не менее правдоподобное, ни разу не запнувшись и не запутавшись в количестве сопровождающей карету стражи и напавших на нее разбойников. Ей оставили жизнь, но не лошадь, и не привыкшая путешествовать пешком, да еще на каблуках (окончательно расхрабрившаяся или обнаглевшая Наташа задрала край юбки, демонстрируя неудобную обувку) она, конечно, моментально сбилась с дороги и заблудилась. В конце концов, лишь с заходом солнца ограбленная бессовестными бандитами и брошенная в густом лесу несчастная девочка благородного происхождения подошла к воротам этого вот города, о котором не знает совсем ничего, даже названия, и теперь, сидя на полянке, смиренно ждет, когда с наступлением утра откроются ворота...

Похоже, всадник поверил рассказу. Во всяком случае, руку с оружия убрал, и миролюбиво поинтересовался:

— Вы не боитесь: ночью, в лесу, совсем одна?

— Знаете, — совершенно искренне ответила Наташа, — не боялась, пока Вас не увидела...

— Понимаю, — грустно вздохнул всадник.

Так много было в этом вздохе: и неизбывная печаль какого-то большого горя, и жестокое разочарование в жизни, и остро переживаемое страдание одиночества, что Наташе даже стало его жалко. Но, прежде чем она открыла рот, чтобы подбодрить всадника, сказать, что не все в жизни так ужасно, есть и светлые стороны, как его конь резко развернулся и помчался прочь с поляны. Следом, разочарованно завывая, неслись адские ищейки...

Подняв лицо к небу, усыпанному яркими светлячками звезд, девочка возблагодарила его за моду, напялившую на женщин этого мира длинные широкие юбки, которые путались в ногах и мешали ходить — зато позволяли спрятать не только маленького зайчика, но и слоненка. Вознеся свою короткую молитву без слов, она достала спрятанную сумку и распахнула горловину:

— За эти десять минут я постарела, наверное, на все десять лет. И кто только придумал на живых людей таких чудищ натравливать! Интересно, головами они случайно поменялись, или так и было задумано?

— Ох, и не говорите! — вместо зайчика из сумки, отряхивая с мотыльковых крылышек блестящую пыль, вынырнула миниатюрная, меньше кошки, женщина, и повисла в воздухе, слегка покачиваясь вверх-вниз, как поплавок на неспокойной глади воды. Пропорций она была самых непотопляемых: широкое оборчатое платье делало ее фигуру почти шарообразной.

Отпрянув от неожиданности, Наташа не удержала равновесия и опрокинулась на спину, но быстро вновь приняла сидячее положение. Похоже, понемногу начала привыкать к чудесам — наибольшее впечатление на нее произвела не необычность, а внезапность и неожиданность события.

— Вы — волшебница! — отряхнув со спины налипший мусор, тут же определила Наташа.

— Я фея, — поправила ее колышущаяся фигурка.

— Э-э-э... Очень приятно, — пробормотала девочка. Колебания собеседника в пространстве заставляли ее ощутить приступ морской болезни. Приятное впечатление от встречи грозило быть вконец испорчено, но, к счастью, окрыленная фея отлетела к соседнему бугорку и опустилась на землю, не примяв ни травинки.

— Крылья не держат, — смущенно призналась она. — Отъелась на заячьих харчах...

— А что это Вы, — Наташа попыталась руками изобразить нечто, наводящее на мысль о скачущей блохе: — Развлекаетесь, охотничков дразните?

— Отнюдь, — феечка подвернула платье и присела на холмик, так что теперь они оказались как бы 'на одном уровне': — Все дело в наложенных на меня сильных чарах. Давным-давно я совершила одну неосторожную глупость — слово не воробей! Чем сильно прогневила... одно очень могущественное и влиятельное лицо. И теперь в образе зайца осуждена была вечно убегать от вечно преследующего загонщика, спастись от которого можно, лишь каким-то образом оказавшись позади. Не думала, что в ближайшую пару сотен лет отыщется смельчак, который не испугается сокрыть меня от огненного взгляда адского охотника!

— А он... кто такой? — невольно вздрогнула Наташа, вспоминая колоритного всадника.

— Демон, тоже зачарованный за какую-то провинность, — безразлично махнула рукой фея. — Не знаю, что он должен сделать, чтобы получить искупление, но если поймать меня — видно, придется еще какое-то время поносить голову под мышкой! — она хихикнула, осыпав холмик сверкающей пыльцой с крылышек. — Однако, скоро полночь, колдовская сила моя пойдет на убыль, а я так ничем еще и не отблагодарила свою спасительницу! — фея взволнованно вскочила на ноги и взмыла в воздух: — Возрадуйся, селянка, ибо отныне все твои наседки будут нести по два яйца сразу, твои коровы будут доиться круглый год, а твой муж никогда не победит тебя в споре!

Девочка хихикнула:

— Я не селянка! К тому же пока не замужем!

Фея прищурилась и, кажется, смутилась:

— Ох, прости, пожалуйста, стандартная формула. Отвыкла за эти годы от нормальных человеческих пропорций... что ж, — она сделала торжественную паузу: — Проси, чего хочешь!

Наташе не надо было долго раздумывать над заветным желанием:

— Вернуться домой! — тут же воскликнула она.

Расправив крылья, маленькая женщина взмыла над холмом и подлетела к сидящей девочке:

— Так, пространственное перемещение... хм-хм... не из легких, — бормотала себе под нос фея, нарезая круги округ Наташиной головы, точно маленький вертолет вокруг статуи Свободы. Вернувшись на землю, она не выглядела особенно довольной — даже опустила крылья, прижав их к спине на манер плаща или накидки:

— Увы, я не узнаю места. Похоже, оно находится слишком далеко, и всех моих сил может не хватить на это возвращение. Быть может, ты мечтаешь о чем-то еще — новом платье, туфельках? — и совсем уж неуверенно добавила: — Ну, выйдешь же ты когда-нибудь и замуж?..

— У меня и так все новое, — пригорюнилась Наташа. — А если я вдруг соберусь замуж, то только за такого, который не будет со мной спорить.

Фея лукаво прищурилась, как бы говоря: ах, все так говорят, а потом... но вслух ничего не сказала. Надежда на благополучное разрешение ситуации рухнула, погребая под своими обломками самое желание жить. Почувствовав, как ею начинает овладевать черная меланхолия, Наташа горестно вздохнула, уткнувшись носом в подтянутые к подбородку колени.

— Но могу дать совет! — спасенная вновь затрепетала, овевая девочку сладко пахнущим ветерком, пропитанным ароматом ночных цветов: — Ты движешься в правильном направлении!

Может быть, фея применила при этом свое волшебство, но Наташа сразу почувствовала себя лучше, на душе полегчало, и она даже нашла в себе силы, чтобы улыбнуться:

— Спасибо! Тем более, что до сих пор я только и делала, что металась из стороны в сторону — какое же из оставленных мной направлений было правильным?

— Последнее! — горячо заверила ее фея. — Придерживайся его, и в конце концов непременно достигнешь цели — так говорит мне мое волшебное чутье... Придумала! — Вдруг взвизгнула она, так что Наташа т неожиданности подскочила на месте: — Это тебе сразу настроение подымет! — спасенная волшебница взмахнула в воздухе рукой, оставляющей за собой след из огненных искр, точно хвост маленькой кометы, и подмигнула Наташе: — Ну, спасибо тебе за помощь, желаю удачи в поисках, и — прощай!

— Спа... кх, кх! — попыталась попрощаться ошеломленная, не заметившая ни в себе, ни в окружающем никаких перемен Наташа, но неожиданно поперхнулась. Выплюнув на колени огромный, слегка помятый цветок пиона, она призадумалась: что это — знамение, чудо или проклятие, к которым она уже начал потихоньку привыкать и была внутренне готова?