Круги по воде

Она перевела взгляд на мешочек. По лицу прошла и пропала тень отвращения.

— Я не хочу.

— Мне так нужно. Я не смогу больше ездить к тебе. Это слишком опасно.

— Ведьмы не покидают своих домов. — Она посмотрела на него со снисходительной улыбкой. В её голубых глазах он видел лишь доброжелательное терпение.

— Скажи, сколько ты хочешь за это. — Клиент присел на шаткий стул, кляня про себя ветхую мебель. Ничего, сказал он себе, скоро это изменится. Она будет принимать его в роскошных апартаментах, сидя в глубоком, упругом, прекрасном кресле, фасон которого он сам ей выберет и закажет у лучших мастеров. Видение будущего на миг предстало перед ним, и он с улыбкой подумал, что будет единственным её клиентом. А остальные лишь будут умолять его допустить прикоснуться тех тайн, к которым допущена эта потомственная ведьма.

Из сладких грёз его вырвал трезвый холодный голос:

— Мне не нужны деньги.

— Первый раз вижу человека, которому не нужны деньги, — усмешкой прикрывая досаду, ответил он.

— Ты знаешь, что мы не работаем просто за деньги. — Ведьма откинула голову, лицо её всё больше замыкалось. Ему показалось, что сейчас она укажет ему на дверь.

— Прошу тебя, не отказывай мне. — Теперь он умолял. — Скажи, что ты хочешь. Скажи, я всё для тебя сделаю.

— Неужели всё? — Она повела плечами, улыбнулась углом яркого рта. — Вы, обычные люди, не можете себе представить, что может пожелать ведьма.

— Я сделаю всё, достану для тебя всё, что ты захочешь — твёрдо ответил он, ликуя в душе. Он даже верил, что действительно всё сделает. Лишь бы она поступала так, как ему нужно.

Она опустила голову, волосы упали на лицо, и он не разглядел странного выражения, пробежавшего в её глазах и искривившего губы. Ведьма вздохнула, подняла голову, и легонько улыбнулась клиенту.

— Хорошо. Я поеду с тобой. Сейчас я скажу, что мне потребуется на первое время...

Ночью опять прошёл сильный дождь. Порывистый ветер принёс клубящиеся грозовые тучи. Огромные, чёрные, они надвинулись тёмной массой, закрыв быстро темнеющее вечернее небо, окончательно погасив остатки света. Когда мрак опустился на землю, покрытую плотными рядами палаток, казавшимися совсем маленькими рядом с каменными стенами Отера, высоко в небе прогремел первый удар грома. Спустя томительные мгновения, показавшиеся вечностью, извилистая светящаяся полоса соединила землю и кипящие в вышине тучи. Потом отдельные раскаты превратились в одни сплошной грохот, молнии били непрерывно, озаряя вытоптанную, высохшую равнину вокруг города, окаймлённую вершинами гор.

Но некому было видеть это буйство света и тени. Всё живое попряталось, кто куда смог, в страхе вздрагивая от громовых раскатов и укрываясь от хлещущих землю струй воды. Казалось, гроза будет продолжаться всю ночь. Но надвинувшиеся на небо тучи ушли так же быстро, как появились, молнии били всё реже и реже, гром затихал, рокоча уже издалека, и, наконец, затих совсем.

Утром выглянувшие из палаток увидели высокое, умытое голубое небо, чистое, как в первые дни творения. Солнце ласково пригревало, от земли поднимался парок, оставшиеся после ночного дождя лужи быстро исчезали, оставляя неглубокие рытвины, выбитые ливнем.

А когда лужи окончательно просохли, и ласковое солнышко превратилось в слепящий белый круг, безжалостно припекавший равнину с самой высокой точки неба, показался обоз, тянущийся с северного тракта. Колонна грохочущих повозок, запряжённых тяжеловозами, свернула с основной дороги и покатилась к лагерю.

— Прекрасно! Прекрасно! — Анри ходил по палатке, улыбаясь собравшимся углом напомаженного рта и милостиво поглядывая на маркиза. Тот самодовольно улыбался, разглаживая жидкие усы.

Изящно опустившись в кресло, герцог забросил ногу на ногу и засмеялся дробным смешком. Сощурив тёмные, круглые глазки, блестевшие от хорошего настроения и нескольких выпитых с утра кубков вина, оглядел подчинённых:

— Теперь посмотрим, как запоют эти горожане, когда мы покажем им дула наших пушек!

Маркиз хихикнул. Остальные согласно закивали.

— Дорогой маркиз, прикажите вывести орудия на позиции. — Анри опять отхлебнул из поднесённого лакеем кубка, повернулся к дядюшке: — Я хочу начать штурм как можно скорее. Мы и так слишком долго здесь топчемся. Должно быть, эти тупицы уже решили, что мы ни на что не годимся.

Он взглянул на барона Жоржа:

— Господин барон, готовьте свою пехоту. Скоро вам найдётся применение.

Барон поклонился. На лице его ничего не отразилось. Выпрямившись, он оглянулся на графа Эдгара. Тот поднял брови, дёрнул углом рта. И отвернулся.

— Разрешите доложить, Ваше высочество. — Барон Жорж кашлянул, глядя на герцога.

— Что такое?

— У нас осталось не так много людей, как было вначале... — нерешительно начал командующий пехотой.

— И что же? — нетерпеливо оборвал Анри. — Что вы хотите этим сказать?

— Ничего особенного, Ваше высочество. Просто многие заболели, и если Ваше высочество захочет планировать штурм одновременно с нескольких позиций... Это будет непросто сделать. — Барон опять откашлялся. Оглянулся на предводителя кавалерии, наблюдавшего за его стараниями, и продолжил: — Если пехоту не усилить за счёт других служб... Я хочу сказать, если бы у меня было больше людей...

Герцог подскочил в кресле. Вцепившись в подлокотники, он уставился на барона Жоржа.

— Разве вы не получили в своё распоряжение пехоту барона Рене?

Жорж пожал плечами, переступив на месте.

— Получил, Ваше высочество, — хмуро ответил он, стараясь смотреть Анри в камень золотой пряжки, скалывающей кружева на шее. Поднять глаза выше он не решался. — Только вот всего количества людей, что получилось в результате, для одного много, а для двоих мало.

Герцог фыркнул.

— Я не желаю слышать ваши жалкие отговорки.

— Кажется, горожане и правда могут думать, что мы ни на что не годимся, — пропел маркиз, растягивая в улыбке тонкие губы.

— А что скажет кавалерия? — Герцог перевёл взгляд на графа Эдгара.

— Мы достаточно укомплектованы, Ваше высочество, — спокойно ответил тот. На Жоржа он старался не смотреть. — Должен сообщить о нехватке боеприпасов для стрелкового оружия. К сожалению, прибывший обоз в этом не оправдал наши ожидания. И у нас ещё нехватка...

— Да что это такое? — Анри хлопнул ладонью по подлокотнику. — Все словно сговорились! Вы постоянно недовольны, господа! Берите пример с моего дядюшки — вот кто никогда не жалуется! — И он показал на маркиза. Маркиз выставил подбородок. — Идите, господа, идите, и готовьтесь к штурму!

И он, возмущённо фыркая, откинулся в кресле, протянув лакею опустевший кубок.

Когда в палатке не осталось никого, кроме самого герцога и барона Эверта, как всегда стоявшего за креслом, Анри вздохнул и поглядел на лакея. Обычно он не обращал внимания на прислугу, считая её чем-то вроде мебели.

— Выйди вон, любезный, — ворчливо сказал он, слегка приподняв палец с отполированным ногтем и указав им на полотнище, закрывающее выход из палатки. Лакей торопливо вышел, тщательно прикрыв за собой вход. После показательного наказания лакея, однажды этого не сделавшего, в палатке нельзя было найти ни одной щёлочки, в которую могла бы залететь докучливая муха.

— Вот что, дорогой барон. — Анри потеребил мочку уха, поморщился. — И выйдите из-за кресла, наконец! Вечно вы там прячетесь!

Барон выбрался на середину расстеленного у кресла цветастого ковра. Повернулся к Анри, разглядывая его подведённую бровь.

— Я даю вам важное и ответственное поручение. Вы займётесь моей почтой. Затем пройдёте по лагерю и посмотрите, как идут дела у наших вояк. Мне нужно, чтобы пушки были подведены к стенам как можно скорее. Ничего не упустите.

— Я считал, что почту вам приносит Вульф, — ответил барон, принимаясь рассматривать другую бровь герцога.

— К сожалению, дорогой мой, я не могу больше доверять моему милому Вульфу. — Анри непроизвольно ощупал спрятанный за отворотом тонкий лоскуток ткани. Письмо, полученное утром. И надо же, какая ирония, дуралей сам принёс ему это!

— Вы собираетесь прогнать его? — удивлённо спросил барон.

— Нет. Нет, пока не собираюсь. — Анри усмехнулся. — Он мне ещё пригодится. Бедняга никогда не отличался большим умом. Уверен, он сам не ведает, что творит.

И герцог в который раз принялся перебирать в памяти тех, кто смог бы переманить у него верного слугу. Должно быть, ему посулили что-то из ряда вон, раз даже такой человек польстился на это и переметнулся к другому хозяину!

Когда барон ушёл, Анри ещё посидел немного в кресле, ожидая, пока вернувшийся лакей наведёт ослепительный блеск на его и без того безукоризненные ногти, а другой лакей смахнёт пылинки с тонкого бархатного плаща, отделанного дорогим кружевом. Потом лениво поднялся, вытащил из-за отворота рукава надушенный платочек, поднёс к носу, вдохнул, взмахнул лёгкой тканью. Улыбнулся самому себе. И неторопливо вышел из палатки, сопровождаемый лакеем, в то время как оставшийся слуга кланялся в пояс, придерживая полотно, прикрывающее вход.

Мадлен приоткрыла край занавески, закрывающей выделенный ей уголок от посторонних глаз. Вышла на середину палатки и осторожно установила на край походного сундучка небольшое овальное зеркало. Отошла немного, и повернулась, разглядывая себя с боков. Вытянула стройную шейку, пытаясь увидеть часть спины. Новое платье сидело как нельзя лучше. Барон уверял, что так и будет. Но надо же убедиться!

— Надо было просить ещё зеркало. Побольше, — пробормотала она, вглядываясь в отражение.

Церемонно приподняла юбку двумя пальчиками, кланяясь воображаемому кавалеру. Счастливо вздохнула. Остаться в этом и подождать его, или надеть потом? Нет, барон сказал, что придёт поздно. Она повернулась к своему закутку, поднимая руки к застёжке на ожерелье. Пусть полежит. Лучше она наденет это перед самым его приходом.

У палатки послышались голоса, потом откинулся клапан, пропуская яркий послеполуденный свет, вместе с палящим зноем, и внутрь протиснулся Рой. Сразу вслед за ним вошёл невысокий, кудрявый франт. Он обвёл тесное помещение блестящими тёмными глазами, и остановил взор на Мадлен. Прикоснувшись кончиками ухоженных пальцев к краю бархатной шапочки, густо расшитой дорогими камнями, и украшенной пышным пером, прикреплённым золотой пряжкой, сказал томно:

— Я вижу, здесь обитает прелестная нимфа.

Мадлен присела, склонив голову и опустив глаза. Она лишь мельком однажды видела этого человека, но хорошо его разглядела. "Запомни, это Анри д'Барра, наш герцог. Брат короля, — барон говорил тихо, сухим тоном, сжимая её локоть твёрдыми пальцами. — Больше всего он любит, чтобы его слушались".

— Как тебя зовут, прелестная пастушка? — гость подошёл ближе, разглядывая её с головы до ног.

— Меня зовут Мадлен, господин. — Она присела ещё ниже.

— Ты можешь выпрямиться, дорогая, — милостиво сказал герцог. — Такой красавице не пристало прятать свои глазки.

Мадлен посмотрела на него. Гость улыбался, уверенный в своей неотразимости. Его глазки заблестели ещё больше, когда он обвёл взглядом её личико и приоткрытую вырезом платья грудь, обрамлённую тонкими кружевами.

— Ты скучаешь здесь, милое дитя? Я хочу пригласить тебя в своё скромное жилище, и развеять твою грусть.

Мадлен опустила ресницы и осторожно сказала:

— Мне вовсе не скучно, господин. — И тут же ощутила вспышку недовольства, нахлынувшую от мужчины. Вот ты какой. Так я и думала.

— Когда вы вошли, моя скука сейчас же пропала. — И она мило улыбнулась.

Анри протянул ей руку, расплываясь в ответной улыбке, не отрывая глаз от её белых маленьких зубок, приоткрывшихся за алыми губками.

— Иди за мной, прелестная нимфа, и, обещаю, ты больше не будешь скучать в одиночестве.

— Ну, ещё, ещё давай! Навались! — Команда артиллеристов, надрываясь, вытащила тяжелую пушку на намеченную позицию и остановилась. Площадка у рва, вытоптанная многочисленными ногами и копытами, разбитая ночными ливнями, была заполнена суетящимися людьми. Стучали молотки, плотники скинули рубахи под палящим солнцем, блестя потными спинами, и торопливо сколачивали грубые опоры из толстых деревянных брусьев.

От лагеря метались туда-сюда группы рабочих, тарахтели телеги, подвозя материал для плотников. У только что подтащенной пушки раздался взрыв чудовищной ругани. Возле косо торчащего дула яростно препирались двое мужчин. Они взмахивали руками то в сторону лагеря, то в направлении городских стен. Один из них, пониже рангом, поднял руку, и, тыча пальцем в зенит, прокричал нечто явно нелестное в лицо барону Жоржу. Неторопливо приближающийся барон Эверт расслышал только отдельные слова:

— ...угол стрельбы..., порох никуда..., ров слишком...

Подойдя поближе, барон увидел старшину артиллеристов, крепкого коренастого мужчину, стоящего с непокрытой головой перед бароном Жоржем, и остервенело отирающего струящийся по лицу пот. Коротко остриженные волосы торчали слипшимися косицами. В густых чёрных волосах белели неровные пятна неожиданной седины.

— А я вам говорю, эта площадка никуда не годится! — сорванным хриплым голосом в который раз повторил старшина.

— Где я вам возьму другую площадку? — тоже не впервые ответил язвительно Жорж. Он явно едва сдерживался.

— Если бы вы дали мне время, я нашёл бы подходящую позицию для стрельбы! — старшина обвёл взглядом стены города. Лицо его перекосилось от досады. — Вы видите эти проклятые стены? Нет, вам понадобилось ткнуть пальцем именно сюда!

— Это я ткнул пальцем? — не сдержавшись, заорал барон. — Я ткнул!? Да ты знаешь, как мне тычут!?

Артиллерист набрал полную грудь воздуха, готовясь дать достойный ответ. Оба набычились, с ненавистью глядя друг на друга.

— Господин Жильбер, если не ошибаюсь? — раздался рядом с ними спокойный голос. Оба обернулись. Барон Эверт разглядывал их в упор. — Так господин Жильбер считает, что выбранная позиция неверна? — И он посмотрел на Жоржа.

Тот молча кивнул, отдуваясь. Присутствие Эверта всегда действовало на него как холодный душ. Словно рядом вдруг обнаружился свернувшийся клубок змей.

Барон Эверт повернулся к старшине. Тот нахмурился. Махнув рукой, всё же ответил:

— Ежели пушки нужны для дела, а не ворон пугать, то я от своих слов не отступлю.

— Господин барон, — сказал Эверт, — к какому сроку вы намерены установить осадные орудия?

— Вы же знаете, что это зависит от сроков начала штурма, — ответил предводитель пехоты. — Я должен быть уверен, что пушки будут готовы к этому времени.

— И вы рассчитываете, что штурм начнётся нынче ночью? — скептически вопросил барон Эверт.

Жорж покраснел.

— Господин Жильбер, сколько вам нужно времени, чтобы найти подходящую площадку и сменить позицию? — Эверт повернулся к старшине.

— Обычно, если время позволяет, от восхода до полудня. Сейчас послеполуденное солнце, тогда к утру.

Барон Жорж открыл рот, задохнувшись от возмущения. Лицо его пошло пятнами. Барон Эверт поднял руку, останавливая его.