Девятимечье. Красный Меч

"Замечательно", — помрачнел Тальг, — "Магии нет, союзников нет, врагов целая планета... К слову, а что там насчет магии? Скоро я смогу ей пользоваться?"

"Еще дня три-четыре, максимум — неделя. Вы довольно неплохо восстанавливаетесь, но" — в голосе Меча прозвучал металл, — "я еще раз вас прошу: никаких экспериментов с магией"

"Да понял я все, не переживай, мой кристаллический друг... Сенешаль, а чем мне вообще грозила эта травма? Ну, кроме того, что колдовать нельзя?"

"Энергетические каналы", — тон Превращающего Радости снова был сух и спокоен, — "Связывают в одну систему тело, разум и Дух. Десинхронизация приводит к различным соматическим и психическим нарушениям. Галлюцинации, фантомные боли, быстро развивающаяся дистрофия органов и тканей, иногда — полное отделение сознания от физического тела"

От разговора их отвлек стук в дверь.

— Ты просил меня прийти, сюзерен, — с усилием отодвинув тяжелую створку и просунув внутрь белобрысую голову, произнес Кангельт. — Уже можно?

— Да, конечно. Садись... наливай себе вина, если хочешь.

Честно говоря, этого разговора Тальг боялся заметно сильнее, чем предыдущего. С ведьмой все было понятно... ну, или казалось понятным сначала. Чего можно ожидать от Кангельта, он не знал. Но бесконечно так продолжаться не могло.

— Благодарю, я уже успел перекусить.

Вежливые слова и скрытый вызов в голосе. Не лучшее начало.

— Отлично. Тогда перейдем сразу к делу.

Несмотря на уверенный тон, Хранитель замялся, не зная, как начать диалог. Наконец, он обрался с мыслями и решил не тянуть кота за хвост:

— Скажи мне, Кан, ты хочешь быть бароном?

Двухсекундное молчание. Кангельт ошарашено смотрел на Тальга, пытаясь понять, что же имеет в виду его сюзерен. Наконец, в глазах герольда мелькнула искра понимания. Его взгляд стал по-настоящему злым, губы сжались, стараясь не впустить рвущиеся наружу слова, но парень не совладал с собой:

— Ты хочешь купить меня, предложив место наследника, убийца?!

"М-да. Похоже, его прорвало"

"Сир, будьте внимательны. Вряд ли он успеет сплести заклинание, но маг на грани нервного срыва — это очень опасно"

— Во-первых, — предельно спокойно продолжил Хранитель, — твой бывший сюзерен вызвал меня на бой, ложно обвинив в воровстве. Я победил его в поединке, защищая свою жизнь и честь...

— Ты мог оставить его в живых!

— Спятил?! — искренне возмутился Тальг, — Да если бы я мог сбежать, я бы сбежал, к... Алому такую честь! Я жить хотел, понимаешь?

— Ты? Алый Охотник?

Хранитель обхватил себя руками за голову и выругался. Потом еще раз. Даже Сен, не выносивший обычно такого поведения, на этот раз смолчал. Кангельт выглядел растерянным. Кажется, он, как и Элха, ждал от своего сюзерена чего-то совсем другого.

— Много легенд прочитал, чтобы сделать такой глубокий вывод обо мне? — голос Тальга источал яд

— Достаточно. Самое лучшее доказательство — твое оружие. Оно состоит из красного кристалла, рубит железо как масло и разрушает враждебную магию. Правда, во всех книгах говорится про меч или лук...

"Лук?"

"Позже, сир"

— Да я не про это, — досадливо скривился Тальг, — В твоих легендах ничего не сказано о том, как Алый Охотник получает свою силу?

— Нет... — совсем растерялся Кангельт, не понимая, куда ведет его собеседник, — Там написано, что сила его безгранична, если не противостоит мощи Вседержителя. Алый может насылать землетрясения, ураганы, эпидемии и орды чудовищ на целые страны.

"Меч, такое действительно было?"

"Иногда. Существенно реже, чем об этом говорят. Ваши предшественники, сир, редко стремились к публичной власти, зато если уж вмешивались в развитие Эвклаза, то делали это с размахом. Как следствие — любое мало-мальски необычное событие люди стали списывать на козни Алого Демона"

— Так вот, Кан, Алый получает силу постепенно. И когда я дрался с бароном, магии у меня не было! Совсем! Еще пара минут, и Ганиор бы меня зарубил. Или сжег. Или он, или я, понимаешь?

— Ты же возрождаешься, — бросил Кангельт по инерции, но было видно, что запал уже ушел, сменившись задумчивостью.

— Не я, а Красный Дух. В разных людях. Носители умирают, сменяясь новыми.

Герольд кивнул. У Кана было одно важное качество, помогавшее просто сильным магам становиться действительно великими. Он умел учиться, собирая информацию по кусочкам из разных источников. Вот и сейчас парень пытался не разжечь в себе заново ненависть, а встроить то, что сказал Охотник, в свою картину мира.

— И все же, если не возражаешь, вернемся к нашим делам. Ты передумал меня убивать? В ближайшее время?

Кангельт неуверенно кивнул и криво улыбнулся. Тальга снова кольнула какая-то натянутость, неестественность в его поведении.

"Ладно, скоро меня все это не будет волновать"

— Когда я спросил, хочешь ли ты стать бароном, я не собирался тебя "покупать". Тем более, я не имел в виду место наследника. Просто, где-то через семь дней я уйду из этого места. Скорее всего, навсегда. Кому-то надо будет позаботиться о домене и его жителях.

— Я же не справлюсь...

— Энг с Вирреном подержат тебя поначалу. Хотя бы в том, что касается защиты от внешнего нападения. Ну, а с остальным ты как-нибудь справишься сам.

Неожиданно, Кангельт успокоился. Его глаза перестали бегать, парень выпрямился и посмотрел прямо в лицо сюзерену. И когда он заговорил, голос его был даже немного торжественным:

— Значит ли твой поступок, что ты мне доверяешь?

— Хм, даже не знаю, — на сей раз, с ответом не нашелся Хранитель, — Но, допустим, да. И что?

— Доверие — меч о двух сторонах, — назидательно произнес Кан и закончил буднично, безо всякого пафоса, — Я предал тебя, Тальгиар.

Вначале Тальгиар не совсем понял, о чем идет речь. На всякий случай уточнил, внимательно вглядываясь в собеседника, словно пытаясь понять, не пошутил ли он:

— Предал? Каким образом?

— Очень просто. Элху я поймал на самой границе земель баронов и Унии. И сделал небольшой крюк, заглянул в ближайший униатский город, а там поведал удивленному священнику, что по Эвклазу свободно разгуливает Алый Демон.

Кангельт улыбался, легко и радостно, словно только что совершил величайший подвиг в своей жизни. И совершенно не боялся смотреть в глаза своему сюзерену, до которого, наконец, начала доходить вся абсурдность ситуации.

Сказать, что Тальг удивился — не сказать ничего.

"Меч, он не понимает, что я его сейчас убью?!"

"Прекрасно понимает, сир. Возможно, именно на это и надеется"

От такого "пояснения" понятнее не стало. Тальгиар решил плюнуть на Меч и попытаться самому выяснить, что происходит:

— Только один вопрос — зачем ты мне об этом рассказал? Насколько я знаю, обычно предатели так не поступают.

Кангельт снова сгорбился на скамье. Отдающая безумием улыбка сошла с его лица, оставив только опустошенность.

— Я устал бояться, сюзерен. С того самого момента, как ты убил Ганиора... когда я понял, кто ты... я боялся тебя. Хотел отомстить и не осмеливался. Придумал, как мне казалось, замечательный план, чтобы самому остаться в стороне. Но когда вернулся, я понял — меня до сих пор мучает страх.

— А сейчас — не боишься? — Хранитель все еще с трудом понимал логику поступка вассала, но хоть что-то начало проясняться.

— Нет, — Кан снова улыбнулся, — Ты можешь меня казнить, но знай — я не боюсь тебя, Алый!

У Тальгиара уже не осталось сил даже злиться.

— Дурак. Я никогда не хотел тебе зла. Я вообще никого не хотел убивать.

— Понял уже. Честно, жаль, что так получилось. Ну, раз уж ты все равно собирался уходить... Придется сделать это на неделю раньше, только и всего.

А потом в зале раздался голос, заставивший вздрогнуть обоих собеседников. Тальгиар впервые услышал, как его Сенешаль говорит вслух. Надо сказать, Меч обладал довольно приятным баритоном, но все равно что-то в голосе давало понять — говоривший бесконечно далек от человека.

— Мальчик, ты так и не понял, что натворил?

И прежде, чем герольд успел ответить, а Тальг — вмешаться, взбесившаяся реальность темной волной опрокинула их, завертела и швырнула...

В ночь.

Во дворе маленького лесного хутора было неожиданно оживленно. Туда-сюда ходили группы людей, фыркали витороги, бряцало оружие. Посреди двора пылал костер. Сидящий рядом монах в серой рясе подбросил несколько поленьев, подождал, глядя, как они разгораются. Затем, обернув руку тряпкой, вынул один из лежавших в огне железных прутьев. Придирчиво осмотрел накаленный до красного свечения металл, тяжело поднялся и пошел в дом, захватив прут с собой.

— Я... не знаю... куда... он... ушел.

Висящий на стене человек говорил хрипло, переводя дыхание после каждого слова. Кажется, собеседник ему не верил. Худощавый Ревнитель с жидкой бородкой хмыкнул, принял из рук вошедшего раскаленный штырь и с размаху вогнал его в бедро мужчины. Дикий рев перешел в срывающийся хриплый вой, когда монах начал поворачивать прут в ране. В воздухе повис тошнотворно-сладкий запах паленого мяса.

— Куда направился Вейраэль?

— Не... зна... — силы окончательно оставили пытуемого, и он обвис мешком, потеряв сознание.

— Похоже, действительно не знаешь. Очень жаль.

В руках Ревнителя появился небольшой топорик, каким обычно рубят мясо. Первый удар получился очень неаккуратным — топор занесло вверх. Хрустнула под ударом кость, кровь хлынула потоком, нижняя челюсть криво повисла на лоскутке кожи. Мужчина даже не заорал — он заревел, хрипло и страшно, мгновенно сорвав голос, и не прекращал кричать до того момента, когда второй удар монаха, наконец, не оборвал его жизнь.

— Это не Алый, — устало произнес адепт Тени, обращаясь к своему товарищу, который все это время с профессиональным интересом наблюдал за его работой, — Заканчивайте с остальными и можно ехать.

Монах вышел и принялся деловито отдавать распоряжения. Уже через десять минут все, схваченные на хуторе были согнаны в один из амбаров. Через пятнадцать минут амбар пылал, и даже рев огня не мог заглушить несущихся из него криков. Через тридцать минут кавалькада всадников уносилась прочь от остывающего пепелища. Испытания огнем не прошел ни один человек.

— Это запись памяти одного из монахов. Вейру я её не показывал... решил, что не стоит.

— Зачем?! Зачем они все это сделали? — Кангельт не сразу понял, кто транслировал ему образ, поэтому он обращался к Тальгу.

Вместо Хранителя ответил Меч:

— Сражаясь с врагом, который способен менять свое лицо, трудно не ошибиться. К счастью для Алого Охотника и к несчастью для всех остальных, даже лучшие ясновидцы способны только приблизительно определить, где он находится. Но самых фанатичных врагов Хранителя это никогда не останавливало. Для них было пустяком разменять сотню своих или чужих жизней на его смерть.

Кан начал догадываться, что в комнате присутствует кто-то третий, но в данный момент это его волновало отнюдь не это:

— И что ты собираешься делать?

"Присоединяюсь к вопросу, сир"

Тальгиар закрыл глаза и откинулся в кресле. Посидел немного с выражением полной отрешенности на лице. Сенешаль и Кангельт, Меч Предела и неудачливый предатель, одинаково терпеливо ждали решения Охотника. Наконец, парень открыл глаза и произнес, мечтательно и нехорошо улыбаясь:

— Это мой домен и мои люди. Я не могу оставить их на расправу церковникам. Я принимаю бой.

Глава 8.

Ветер гнал по равнине волны снежной пыли. Сталкиваясь, переплетаясь друг с другом, они превращались в белые вихри, уносившиеся к низкому темному небу. Вихри рассыпались, сверкающие ледяные башни рушились, и воздушный поток опять подхватывал снежинки, бросая их в новую круговерть.

Нечто бестелесное и безымянное мчалось на крыльях снежной бури, и в завываниях ветра слышалась песня кристально-чистой, незамутненной радости. Полет казался бесконечным — сущность не знала, что такое время. Часы? Дни? Года? Единственное, что имело значение — свобода, бесконечная свобода танца в потоках морозного ветра. И да будет так!

Внезапно, чья-то чужая воля сковала крылья летящей и начала методично опутывать её липкой нитью. Пойманная сущность забилась птицей в силке, пытаясь выбраться. Но тщетно — ловец (или — ловцы?) были гораздо опытнее. Стоило прорвать паутинный кокон с одного края, как он выворачивался наизнанку, снова обволакивая, подчиняя, затягивая...

Надя рывком села, судорожно глотая воздух. Возвращение в тело далось ей нелегко, поэтому она не сразу вспомнила, где она и кто же эти девочки, сидящие вокруг нее.

— Сильно, — с уважением сказала Альтрая, наблюдая за пробуждением "подруги", — А ведь еще немного, и переродилась бы в элементаль. Чисто сработано, медиум.

— Мой долг — проводить через Грань. И возвращать из-за нее тех, чье время еще не пришло, — с этими словами Иннея устало откинулась на траву. Только что состоявшийся ритуал отнял у нее массу сил.

— Аль, что произошло? Где мы? — Надя окончательно пришла в себя и огляделась. Кажется, непосредственная опасность им не грозила. Восходящий Джанитар окрашивал золотом кроны небольшой рощицы, где и расположился их отряд. Все, не принимавшие участия в "возвращении" Нади, в данный момент расположились вокруг костра, Кетма разливала в протянутые миски какую-то еду из бурлящего котелка, а остальные с интересом слушали увлеченно болтающего Тэлафа. С губ Нади сорвался облегченный вздох — Фирелен как ни в чем не бывало сидела у огня и выглядела совершенно целой и невредимой.

— Как видишь, все закончилось хорошо. После того, как ты... словом, когда ты потеряла сознание, драться стало уже не с кем. Я остановила Фире кровь — там ничего серьезного не было, просто кожу рассекло — и мы потащили вас обоих к выходу. Надо сказать, без нашего нового друга было бы нелегко. Он не только показал подземный ход, ведущий за город, но и героически помогал нести вас. Возможно, мальчишка не так бесполезен, как мне поначалу показалось.

Судя по голосу Альтраи, ей самой в это не очень верилось. Впрочем, Надю волновали совсем другие вопросы.

— Аль, а почему я потеряла сознание? Я видела такой странный сон...

Предводительница команды внимательно и немного недоверчиво посмотрела на девочку, потом махнула рукой:

— Совсем забыла, ты же пока ничего не знаешь о магии. Это был не сон. Сознание ты потеряла просто от перенапряжения — тяжело пропустить такой объем энергии за один раз. А потом пришел откат. Помнишь, я тебе рассказывала насчет инициации? Твой дух летал где-то в экзосфере, поэтому нам природный катаклизм не грозил. Зато тебе... Твоя проснувшаяся, наконец, сущность стихийного мага радостно рванулась подальше от тела. Не окажись у нас в команде медиума, ты бы вряд ли смогла вернуться.

Надя немного помолчала, затем, прижав правую руку к сердцу (жест пришел откуда-то из подсознания), повернулась к Иннее и произнесла:

— Ты спасла мне жизнь. Я в долгу перед тобой.

Девушка хотела сказать еще что-то, но натолкнулась на печальный и немного насмешливый взгляд бледно-голубых глаз ведьмы.