"Охота на гончих"

— Не знаю. А только впускать...

— Не велено, я поняла, — раздосадованно буркнула Нэрис. И, сделав знак Творимиру, спустилась с крыльца. — Черт знает что такое! Эйнар прямо из рук ушел, и собрание это полуночное! А все ж почему Ренгвальд Фолькунг не приехал? Конунг ведь на свадьбу всех своих ярлов... О! Ярл?

Воевода повернул голову: на подворье въехал маленький отряд во главе с Гуннаром. Верный сподвижник Олафа вид имел растрепанный, взгляд — дикий. Не иначе как с постели подняли. Русич напрягся, чуя беду.

— Эх!..

— Согласна, — медленно кивнула леди, отступая в тень высокой поленницы. Потом проводила взглядом скрывающегося в дверях сонного ярла и посетовала: — Надо было Ивара будить, а не соваться со своей инициативой... Теперь уж поздно. Ну почему у северян в домах окошек нету?!

— Эх, — неодобрительно проскрипел русич. Нэрис сердито фыркнула:

— Ой, как будто Ивар бы об этом не подумал!..

Творимир сконфуженно потупился. Она была права: дорогой друг и командир, изо дня в день пеняющий супруге на ее неуемное любопытство, сам всегда был не прочь погреть уши, если того требовали обстоятельства. Он бы и к Гюнтеру тому без зазрения совести в дом влез, кабы не собаки... Что, между прочим, ему все равно не помешает.

Как не помешало бы и сейчас отсутствие окон — дело-то, похоже, нешуточное. Вся верхушка в дому заперлась — вон, даже ближние хёвдинги Гуннара, все трое, снаружи стенку подпирают. Вытурили, значит. И, вестимо, не просто так. Воевода с сомнением покосился на отведенный им домишко. Будить Ивара? Или у Вячко попытаться разведать, что за оказия, — он ведь с Эйнаром ездил, знать должен?.. Творимир задумался. А потом, придя к неутешительным выводам, качнул головой: пока одного будить будешь, да второго расспрашивать, конунг с ярлами и разойтись успеют. Он повернулся к Нэрис — но только ахнул, увидев скрывающийся за углом подол плаща.

— Эх-х!..

Русич бросил короткий взгляд на зевающих хёвдингов у крыльца и попятился следом за неугомонной леди. Только ведь на миг отвернулся! На миг единый!.. Ну вот что за напасть такая? Без того приказ нарушили, так не хватало еще у задней двери на караульных нарваться! И ведь нарвутся ж, к бабке не ходи! Вечно этой егозе на месте не сидится. Творимир, шипя в бороду что-то воинственно-неразборчивое, на всех парах завернул за угол и встал столбом.

В отличие от окон, задняя дверь в доме конунга действительно имелась. А при ней, как и подозревал воевода, имелся караульный. Который, вместо того чтобы честно нести свою службу, торчал у двери с оттопыренным ухом. Рядом, в той же позе, замерла леди Мак-Лайон. Творимир задохнулся от возмущения: мало ей мужа позорить, так она еще и других с пути сбивает? И ведь хоть бы постыдились оба!..

— Эх! — свирепо пророкотал он, нависнув над ослушниками грозовой тучей.

— Тс-с-с! — бессовестная парочка, на мгновение оторвавшись от своего занятия, замахала на воеводу руками. Да так яростно, что Творимир аж опешил. Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Сдвинув брови, русич шагнул вперед. И, уже занеся над их головами карающую длань, услышал вдруг:

— Да как они посмели, псы?!

Трубный рев, колыхнувший стены, без сомнения принадлежал Гуннару.

— Не ори, ярл. Весь Берген на ноги подымешь. Рано...

Это был голос конунга. Творимир нахмурился:

— Эх?..

— Даны, — быстрым шепотом пояснила Нэрис, растирая покрасневшее ухо. И добавила: — Ярен осажден... Только тс-с-с! Услышат.

— Гуннар меня убьет, коли поймает, — жалобно поддакнул караульный. Творимир прищурился и хмыкнул — он узнал Йорни, одного из дружинников вспыльчивого ярла. Ну, теперь ясно, почему норманн эту кошку любопытную от дверей не прогнал. Они же с леди всю дорогу от побережья бок о бок ехали, ртов не закрывая. Уболтала, значит? Прав командир, ох как прав — его женушка и черта под свою дудку плясать заставит...

За стеной что-то грохнуло. Воевода, махнув на все рукой, вклинился между Нэрис и Йорни. И затих, напряженно разбирая гомон голосов с той стороны двери.

Лорд Мак-Лайон, сгорбившись на табурете, мрачно барабанил пальцами по колену. В комнате было тихо, только потрескивала догорающая свеча, да скрипело перо — это Творимир, примостившись с другого краю стола, торопливо переносил недавно услышанное на бумагу.

— Замечательно...

— Ивар, ты только не сердись, — жалобно пролепетала сидящая на уголке кровати Нэрис, не смея поднять глаз на супруга. — Тебя бы тоже не пустили, а Эйнар так быстро...

— Да причем тут Эйнар? — пальцы, отстукивающие неслышную дробь, сжались в кулак. — Даны! В декабре, у чужих берегов!.. Чтоб я сдох, только этого нам еще не хватало!

— Но они же на юго-востоке высадились, — припомнив подслушанную беседу, сказала она. — И даже Ярен еще не взяли. А Берген...

— Берген в каком-то дне пути оттуда. Даны, милая, в набегах не хуже норманнов — и большие расстояния шутя преодолевали. У Олафа, конечно, конница, а даны водой пришли, но толку-то? Если Эйнар не ошибся с количеством... Ч-черт!

Ивар встал и, заложив руки за спину, заходил по комнате. На жену он не сердился — в конечном счете, она права, гончей Кеннета Мак-Альпина вход на совет вождей действительно был заказан. Сэконунга, учитывая обстоятельства, ему бы тоже перехватить не удалось... Да и смысла в этом уже не было, какие теперь побеги? Тихо выругавшись, Ивар еще раз вызвал в памяти сбивчивый рассказ супруги: Эйнар, все-таки добравшийся до Ярена, был неприятно удивлен царящей в городе неразберихой. Жизнь зимой замирала не только в Шотландии — так откуда вдруг такая суета и толпы вооруженных бойцов, стекающиеся со всех окрестностей? Мысль о мятеже сын конунга отбросил сразу — иначе его отряд до Ярена просто не дошел бы. Да и формирующееся на глазах ополчение стремилось не на запад, к Бергену, а совсем в другую сторону. Куда, зачем? Здраво рассудив, что ответ на этот вопрос следует искать в другом месте, Эйнар повернул лошадей к дому Ренгвальда Фолькунга, но, увы, его хозяина там не нашел. Зато застал супругу ярла, которая и разъяснила, что стряслось и где искать ее мужа.

Фолькунг вместе со своими хёвдингами обнаружился на побережье, к юго-востоку от Ярена. Норманны стояли лагерем в паре миль от берега. Напротив — и локтей трехсот не будет, в этом Эйнар на совете поклялся, — стеной стояло войско данов. А за их спинами, взвившись на мачтах пятнадцати кораблей, реяли флаги ярла Сигвальда Железное Брюхо.

Лорд Мак-Лайон прикрыл глаза — это имя было ему знакомо. Причем не только ему — от Сигвальда стонали все окрестные земли. Он не был сэконунгом, в отличие от того же Асгейра, которого уважали даже даны. Что уж там — Железное Брюхо и ярлом-то звали скорей по привычке! Кровавый разбойник, лишенный своим конунгом всех земель, два года назад изгнанный из страны за жестокую расправу над собственной семьей, Сигвальд умел и любил только одно — убивать. Причем, как поговаривали, не столько даже из-за золота, сколько ради самой крови. Этим слухам Ивар верил мало, в конце концов, среди норманнов паршивых овец хватало тоже. Но один факт сомнению не подлежал: Железное Брюхо, при всей своей худой славе и черной душе, имел одну очень неприятную для остальных особенность — талант увлечь за собой. Тогда, в день изгнания, он ушел от гнева своего правителя всего с одним кораблем. Через год их уже было семь. А сейчас?.. Фолькунга спасло только то, что Ярен не прибрежный город, и то, что Сигвальд перед сражением решил поторговаться. Это было для северян в порядке вещей, и, пожалуй, норманны предпочли бы откупиться, однако... Железное Брюхо запросил немыслимую цену. И обдери даже ярл Ренгвальд своих бондов как липку, он все равно бы столько не собрал.

Ивар, который раз наткнувшись на перегородку, чертыхнулся и вернулся к столу. Сел. Откинулся спиной на стену. И после паузы повторил:

— Замечательно...

— Это настолько опасно, дорогой? — рискнула спросить Нэрис. Муж вяло шевельнул плечом:

— Не исключено. Особенно если вспомнить, до чего они досовещались. Эти норманны! День без мордобоя — зря прожитый день? И ладно бы еще подтянуть в Ярен бергенское ополчение да пугануть Сигвальда количеством с берега — небось не идиот, прикинул бы шансы да отчалил без претензий. Но нет, это для конунга слишком просто! Ему всенепременно надо корабли на воду спускать! Это же только идти вдвое дольше — пока северо-западную оконечность обогнешь, пока с погодой совладаешь... Да и черт бы с ним, вплавь так вплавь. Но зачем это лично делать, кто бы мне объяснил?

— Я так поняла, у Олафа с Сигвальдом личные счеты, — неуверенно отозвалась жена. — Для северян это еще какой повод. Ты бы слышал, как Длиннобородый вражеского ярла честил! А уж когда узнал, какой он откуп потребовал — так мы за дверью чуть не оглохли!..

— Эх, — согласно прогудел Творимир. И, обмакнув перо в чернила, улыбнулся: да уж! Когда Эйнар сообщил, что даны вторглись на земли норманнов, конунг с трудом заткнул рот своему ярлу, зато когда прозвучало имя командира захватчиков и его требования... О, Гуннар был посрамлен на веки вечные! И он, и его луженая глотка. Видно, встал когда-то Олафу тот дан поперек горла, да так основательно, что и по сию пору там. А чему удивляться? Норманны же. Страсть до чего злопамятный народ.

— Мда, — усмехнулся Ивар. — Жадность никого еще до добра не доводила.

— Это ты о ярле Сигвальде?

— И о нем, и о Длиннобородом. Первый слишком рот разинул — не подавиться бы, а второй... Дай угадаю, вопли конунга звучали примерно как: 'Никогда мы врагам откупа не платили! И платить не станем — ни грошика медного! Откупиться? Свободу потерять, честь свою растратить?!'?

Нэрис завороженно кивнула:

— Да... А как ты узнал?

— Велика задача, — отмахнулся королевский советник. — Милая, да это же у северян обычные разговоры. Что у норманнов, что у данов. 'Кто к нам с чем зачем, тот от того и того' — при том, что все это брехня безбожная. И платили, и сами брали. Кстати, Олаф там не обещал, случаем, все это золото Сигвальду в пасть запихать?

— Обещал, — леди залилась краской, — и не только в пасть...

— Хе! Ну кто бы сомневался?

Творимир улыбнулся в бороду и отложил перо. Придирчиво перечел написанное — вроде бы все, ничего не упустил.

— Закончил? — обернулся лорд Мак-Лайон. — Молодец, давай сюда. И... не знаешь, Ульф там еще не проспался?

Русич пожал плечами. Нэрис обеспокоенно подалась вперед:

— Ульф? Ты ему про данов рассказать хочешь?

— Делать мне больше нечего, — промычал муж, бегая глазами по неровным строчкам. Дочитал до конца, удовлетворенно кивнул и поднял голову: — Тихоне свои доложат еще до обеда. Нам же сейчас не мститель нужен, а охрана — Творимир и так вторые сутки без смены, плюс с тобой кого-то оставить надо. Мне придется отлучиться ненадолго.

— Ивар! — она подпрыгнула на кровати. — Если ты собрался в Ярен...

— Да бог с тобой, милая, — расхохотался первый советник государя Шотландии, откладывая в сторону лист. — Еще я от норманнов к данам парламентером независимым не бегал. Успокойся, там и без меня разберутся. Причем, чует мое сердце, куда быстрее, чем хотелось бы. В порт мне надо, только и всего. Уже давно рассвело, подозрений не вызовет.

— В порт?!

— Ну тихо, тихо! Линять от тебя в объятия к Сигвальду Железное Брюхо я не собираюсь. Тем более что Длиннобородый раньше завтрашнего дня корабли спускать не намерен. Ярл Фолькунг будет тянуть время до последнего, а Сигвальду торопиться некуда. В конце концов, сумму, что он запросил в качестве отступных, еще собрать надо, а это дело не одного дня. Чем, собственно, Ренгвальд и мотивировал, выпрашивая отсрочку... Так что даже если б мне сильно приспичило, никуда бы я отсюда не делся. Что ты сопишь?.. Поклясться? Котенок, ну ей-богу! Я что, сумасшедший — в такую петлю голову совать?

— Обычно ты именно этим и занимаешься, — насупленно буркнула супруга. — Ну, ладно, пускай... А в порт-то тебе зачем тогда?

— Загляну в одно местечко, повидаться со старым знакомым. Или ты думала, что одни только наши соседи в Шотландии своих соглядатаев держат?

— Ой, — сконфузилась Нэрис. — Извини, как-то я... А это не опасно?

— Жизнь, милая, вообще опасная штука, — от нее еще никто на своих двоих не уходил. Тс-с! Успокойся. Не опасней, чем везде... Друже, найди Ульфа все-таки.

Творимир кивнул и вышел. Леди Мак-Лайон вздохнула:

— Значит, мне до твоего возвращения из дому — ни-ни?..

— Почему же, — задумчиво выговорил советник, извлекая из недр сундука знакомый кованый ларчик и снимая с шеи ключ. — С провожатым — пожалуйста. Тем более что выйти тебе все равно придется, вот-вот должен обоз из Тронхейма прибыть. С Ингольфом Рыжим и его дочерью.

— Как? — изумилась Нэрис. — Свадьбу не отложили? Но ведь даны же и... конунг, конечно, ничего не говорил про это, но я думала, оно само собой разумеется. До свадеб ли, когда враги в ворота стучат?

— Как раз самое время, — обронил Ивар. Открыл ларец, спрятал туда испещренный каракулями друга листок и пояснил: — Ты слышала не все.

— Но как же, я ведь... А-а, Творимир?

— Да. В отличие от нас с тобой, его ухо способно различить даже шепот. Так вот, Эйнар тоже надеялся, что отец повременит со свадьбой. Увы, Олаф, напротив, решил ее ускорить. Вместо завтрашнего дня праздник состоится сегодня. Вечером, насколько я понял. Рыжий и его родня пока что сами не в курсе: обоз из Тронхейма до Бергена идет около двух суток. Но, думаю, возражать никто не станет.

— Бедный Эйнар...

— Не сказал бы, — покачал головой лорд Мак-Лайон. — Я не одобряю затею Длиннобородого с этой женитьбой, но сейчас он прав. Ему как никогда нужна поддержка своих ярлов. Ему и его семье. И чем скорее они породнятся с Ингольфом, тем скорей ее получат. В войне частенько каждый за себя, вот конунг и торопится расширить круг 'своих'. Это правильно.

— Да, наверное, — грустно ответила Нэрис, с ногами забираясь на кровать. — Правильно, но так несправедливо! Эйнару придется взять в жены нелюбимую девушку, а любимая его так и не дождется нынче ночью. А он ведь обещал... и она будет ждать...

Советник, уже взявшись за плащ, обернулся:

— Только не вздумай явиться к ней с этой новостью, дорогая. И не надо, не надо такие глазки делать!.. Я твои привычки знаю. Хоть на шаг к торговой слободе подойдешь — точно из этого дома до самой весны не выйдешь.

— Ивар, я даже не...

— Угу! Аж уши вон покраснели. Не смеши меня, пожалуйста. И глупости из головы выброси, мало нам приключений?

— Вредина, — буркнула леди, сгребая в охапку подушку. — Ладно, хорошо, не пойду я к ней! И писем анонимных писать не стану, не надо так бровями дергать. Что ты улыбаешься? Езжай уже в свой трактир, изверг бессердечный. Я буду паинькой.

— Еще бы, — хохотнул он, — при Тихоне-то! Который, ко всему прочему, еще и с похмелья.

— Ивар!

— Ухожу, ухожу, ухожу...

Дверь хлопнула. Нэрис, недовольно сопя, отбросила от себя мятую подушку и растянулась на кровати. 'Глупости ему, видите ли, — подумала она. — Конечно! Когда у тебя все хорошо, так чужие беды пустяками кажутся. Самому бы вот так-то!'