Интервенция

— Слушай, а этими... машинами... Кто ими управляет? — Спросил он Ваську.

— А на фиг ими управлять? Да и кто с ними сможет справиться? Сам только что видел, чем такие финты ушами заканчиваются.

— Мать твою так! Да объясни мне, что это такое?

— Вот заладил, как попугай. Ну, живут они тут! А вас в Бостоне что, таких нет?

— Да, нет...

— А у нас есть. Ваши тоже молодцы. Если у тебя бы дома какие-нибудь козлы дверь разнесли и вломились без спроса, ты бы как отреагировал? Вот и эти стали разбираться.

— А вороны с чайками?

— Есть такое правило: наших бьют! Или у вас в Америке о нем не слыхали? А у нас его хорошо знают.

Башка у Джекоба шла кругом. Все, в общем, выходило правильно и логично — каким бывает бред шизофреника. Но это ведь, к сожалению, это не было бредом! Валяющиеся вокруг трупы и остатки автомобилей это наглядно демонстрировали.

В голове крутилась совсем уж бессмысленный вопрос: а мою-то машину почему не тронули? Ладно, его могли не заметить в суматохе побоища. А машина-то стояла на самом виду! Но у кого спросишь? От Васьки, как уже понял Джекоб, толку не добьешься. То ли и в самом деле не знает, то ли темнит. Не идти же спрашивать в тот ангар!

Журналист взялся за руль и вдруг увидел под ногами книжку. Он нашел ее в штабе, валявшейся под кроватью в комнате, где они ночевали — и прихватил потому что очень понравились иллюстрации. На обложке значилось: "А.С.Пушкин. Медный всадник".

Мистер Спенсер, первый редактор Джекоба, преподавший ему начальные уроки настоящей, а не университетской журналистики, любил повторять:

— Запомни, парень: нет необъяснимых фактов. Есть бездарные журналисты, которые не умеют докопаться до истины. Если не можешь найти объяснения — значит, ты просто накопал мало фактов. И еще. Если ты закончил свой дурацкий колледж и прочел пару десятков книг — это еще не значит, что ты знаешь, как устроен мир. И в может может быть много такого, о чем мы и понятия не имеем. Болтать языком — работа ведущих ток-шоу. Работа журналиста — смотреть и слушать.

Слова матерого газетного зубра, сделавшего себе имя на журналистских расследованиях, всплыли в памяти очень вовремя. Они внесли некоторую ясность в ту кашу, которой являлись мозги Джекоба. Выходило — он пока что просто мало знает. Теперь стоит не носиться, как ошпаренная кошка, гоняясь за событиями — а разобраться — что, собственно, тут творится?

Правда, оставался очень серьезный вопрос: какие объяснения давать начальству на этот раз? Пораскинув мозгами, Джекоб решил: самое простое — рассказать, что видел возле того ангара. А разговоры с Васькой — они к делу не относятся. Тут журналист поймал себя на мысли, что, по большому счету, ему плевать на проблемы генерала Адамса. Зато он очень не хочет, чтобы его подруга вляпалась в неприятности, чтобы ее начали мурыжить в разведке. Они там это умеют.

Словно прочитав его мысли, девчонка хлопнула его по плечу:

— Да не парься ты, Яшка! До меня ваши гебисты не дотянутся. Руки у них коротки.

Впрочем, в конце концов все решилось куда проще, чем он думал. Во-первых, как оказалось, уцелел не они один. Пока Джекоб отсиживался с Васькой в сортире, десятка полтора солдат сумели — где бодрой рысью, где раком — достичь Обводного канала. К тому же, многие офицеры армейской разведки сопровождали военные части на операцию. Очень уж им хотелось раскрыть страшные тайны международной мафии. Раскрыли, мать их... Теперь эти особисты уже никого никогда спрашивать не будут — сами уже несли ответ перед Господом Богом. И те, кто уцелел, находились в состоянии полного ступора. Как и все армейское начальства. Оно и понятно. ТАКОГО оглушительного разгрома не случалось даже во Вьетнаме.

Что же касается остальных уцелевших, то они пребывали в прострации, какая наблюдается у человека, которому двинут по башке бейсбольной битой, обмотанной мягкими тряпками. То есть, это когда на ногах стоять можешь, а соображения никакого.

Все это выяснилось, когда Джекоб сунулся в штаб. На него замахали руками так, что ветер поднялся. Журналист малость опешил, но в это время из кабинета вывалился бледный шатающийся солдат. Джекоб его узнал. Это был тот адвентист, который, когда полетели компьютеры, орал о дьяволе. Теперь он бормотал то же самое.

— Господи, прости нас, защити от нечистого...

И, шатаясь, побрел куда-то прочь.

Оказалось, что начальству наговорили уже такого, что они уже были не в состоянии что-либо воспринимать. Из показаний свидетелей выходило, что против трех батальонов спецназа, поддержанных танками и прочими причиндалами, вышел из ада если не сам Сатана, то Абадон при поддержке Мерезина — точно. Кстати, у одного из штабистов к вечеру стало совеем плохо с головой. Он забежал в Смольный собор, начертил на полу круг и отказывался оттуда выходить. Стоял себе в кругу на коленях и бормотал молитвы.

В общем, никому до Джекоба не было дела — даже коллегам, которые, набрав интервью, чесали в затылках, соображая, как все это можно превратить в статьи и репортажи. Ехать же на место и поглядеть самим — такой преданности профессии не обнаружилось ни у кого. Поэтому все решили подождать, что скажет начальство.

С дуры спрос короткий

Джекоб уже как-то привык, что являясь к себе, обнаруживал, что называется, разнообразные картины маслом. Вот и сейчас так вышло. В его койке лежал Риккардо в компании с Речел.

— Так уж вышло, шеф, — смущенно оправдывался солдат, натягивая мундир, — девушка вернулась сильно расстроенная, надо же было ее утешить.

Журналистка же, как была — в костюме Евы, бросилась к Джекобу и со скоростью пулемета затараторила про свои многочисленные печали.

Дело было так. На следующий день после первого визита на Сенную, она отправилась туда снова — и достаточно быстро нашла среди тамошних завсегдатаев человека, с которым его накануне познакомила Васька — длинного угрюмого мужика в видавшем виды кожаном плаще. Он находился в состоянии, которое называется невыносимым похмельем.

— Извини, подруга, — выдавил он из себя на плохом английском, — не смог я вчера смотаться за товаром. Но мы могли бы прямо сейчас вместе двинуть. Пятьсот баксов за наколку дашь? Только вот...

Он мог не продолжать. Речел во время ее музыкально-журналисткой карьеры приходилось работать с оператором, который был беспросветным пьяницей. Поэтому она имела представление, как решать такие проблемы. Журналистка порадовалась, что захватила с собой бутылку виски, и, достав сосуд, накапала в стаканчик пару дринков. Тот жадно глотнул и вожделенно посмотрел на сосуд. Но та знала, что будет, если продолжать наливать клиенту. Тогда уже точно никто никуда не поедет.

— Едем! Пить будем потом! — скомандовала она беаппеляционным тоном.

Есть в мире люди, отчаянная смелость которых является следствием полного отсутствия мозгов. Речел была именно их таких. Она никогда раньше не работала в военной журналистике, и не имела дела с криминалом. Поэтому даже представить себе не могла, чем могут кончиться такие поездки. Девица была твердо убеждена, что поскольку она является гражданкой США, с ней ничего и нигде не может случиться. От этой святой уверенности ее не смогли отвратить даже трупы американских солдат, на которых она здесь успела наглядеться. Вид многочисленных убитых соотечественников не ее мировоззрение никак не повлиял. По ее мнению все было правильно — у солдат работа такая. Они пошли служить в армию, а в армии убивают. А она журналистка, поэтому ей бояться нечего. Поэтому Речел без лишних слов запихала мужика на сиденье джипа и села за руль. Вот уж в чем ей невозможно было отказать, так это в энергии.

— Показывай дорогу, — бросила она спутнику и завела мотор.

Проехали они довольно далеко. Миновали Невский проспект, название которого даже Речел сумела запомнить, они переехали одну из бесчисленных речек, свернули на какую-то длинную улицу, а потом зарулили во двор.

— Теперь вылезаем и двигай за мной, — сказал ее спутник.

Мужик двинулся куда-то в угол, где виднелась дверь парадной. В ней ступени вели не только вверх, но и вниз. Они спустились по ним — и оказались в подвале, в полной тьме. Впрочем, пришедший с ней человек тут же вытащил из угла какую-то штуковину, оказавшуюся допотопным керосиновым фонарем. На родине Рэчел, в Новой Англии, такими штуками любили украшать кабачки в стиле "ретро". Чиркнула спичка, вспыхнул свет — и журналистка увидела, что находится в довольно обширном сводчатом подвале. В углу стоял стол, на котором лежала какая-то донельзя грязная стеганая одежда и резиновые сапоги. Мужик скинул плащ и натянул все это на себя.

Потом он оглядел Речел.

— Одежка у тебя не того для этих мест, но что делать. Спецодежды тут больше нет.

Они подошли к середине подвала — там обнаружился люк, в котором вниз вели железные ступеньки. Мужик спустился вниз, из тьмы донесся его голос:

— Валяй, спускайся, я тебя подстрахую.

Спуск был коротким, метра в три. Внизу оказалось какое-то небольшое помещение, откуда вел проход, наполовину прикрывавшийся железной дверью невероятной толщины, снабженной чем-то вроде рулевого колеса. У Речел под ложечкой засосало от сладкого предчувствия — она шла в тайные бункеры международной наркомафии. Девица уже представляла себе бестселлер, который появится на прилавках Америки — и сделает ее известной всему свету. И тут раздался большой "плюх!". Замечтавшись, Речел ступила не туда и провалилась по колено в какую-то дурно пахнущую жидкость.

— Острожнее, подруга.

Миновав дверь, они оказались в огромном помещении, сплошь занятом двухэтажными нарами. Миновав его, снова прошли в такую же железную дверь.

— Теперь, снова осторожнее.

Опять последовал спуск по вертикальной лестнице. Теперь они находились в узкой низкой кишке, с полтолка которой свешивались какие-то мерзкого вида наросты. Тут Речел снова не повезло. На этот раз она грохнулась уже всерьез, во весь рост — вся одежда и лицо оказалась в липкой грязи.

— Я в говорил осторожнее... Тут тебе не Невский проспект.

Кое-как вытершись, журналистка поспешила за мужиком. Они некторое время шли по узкому и низкому коридору, по стенам которого тянулись толстые кабели. Снова куда-то поднялись — и оказались в подобии круглого колодца, посредине которого находилась некое сооружение из ржавого железа.

— Ну, давай бабки.

— А... Товар? — Спросила Речел, подражая крутым персонажам из виденных боевиком.

— Не боись, я никого не кидаю.

Получив деньги, мужик показал на сооружение, возле которого они стояли — это было нечто вроде бочки или выпирающей из пола обрезанной трубы.

— Вот тебе товар. Бери.

Речел, по кинофильмам как-то иначе представляла себе процесс продажи крупных партий наркотиков. А тут... Не было ни дорогих машин с тонированными стеклами, ни элегантных людей с мрачными лицами, ни громил а автоматами. А была труба — или бочка — заглянув в которую, журналистка убедилась, что она до отказа набита этой самой мерцающей синей глиной "глиной".

— И... Сколько?

— Сколько тут? Полтонны, наверное. Не парься, тебе хватит.

— Да, нет... Сколько стоит грамм?

— Не понял. Какой грамм? Почему он должен что-то стоить? Смешная ты, право слово. Ты мне деньги заплатила — я тебе место показал. Чего тебе еще? Бери, сколько хочешь. Если мешка нет, вон держи, у меня пакет с собой. Да, ты не жадничай, если еще понадобится, потом еще придешь. А если дорогу не запомнила — давай еще десятку, когда выйдем на свет, я тебе схемку нарисую. Только у меня такая просьба — не показывай это место кому попало. А то начнется тут проходной двор... Набегут всякие дураки. Особенно из ваших, которые без понятия.

— И что, многие про это место знают? — Пролепетала Речел, все еще ничего не понимая.

— Про это место — я, Сева, Пархатый и Дымок. Ты пятая будешь. Но ты не парься — здесь на всех хватит. А если не хватит — найдем другое место.

— А... Оно не одно?

— Нет, ты все-таки какая-то странная. Да полно таких мест! Вопрос ведь не в том, чтобы эти места найти. Если пошаришься по подземельям — так при желании найдешь. Вопрос не в этом, а в том, чтобы эту лабуду загнать. Для этого надо иметь нужные контакты с финиками или чухонцами. Вот это каждый бережет как зеницу ока. Но тебе, как я понимаю, это ни к чему, ты со своими янкесами будешь дуло иметь, а я к ним лезть не хочу, у вас ведь наверняка что-то типа ментов имеется. Так что мы не конкуренты. Ладно, бери сколько надо — и пошли.

— Я потом...

— Как хочешь, твое дело. И вот еще что. Если будешь приходить, можешь брать одежду и сапоги. Только клади на место. И фонарь если возьмешь, пополняй в нем керосин. Лады?

Речел все никак не могла ничего понять.

— А... Мафия?

— Какая мафия? Мафия раньше у нас была. А как начался бардак, так все и свалили. Что здесь мафии делать? И бизнесмены свалили. Только такие как мы, раздолбаи, и остались.

— Я не о том. — Речел наконец сумела собраться с мыслями. — Кто это все сделал?

— Да никто не делал, я так полагаю! Само собой как-то вышло. Как нефть в земле образовалась? Ее ж никто специально не делал. Так и тут. Экология плохая, стоки канализационные из прохудившихся труб просачивались, пока работала канализация. Плюс еще химия всякая, разные там кислотные кислотные дожди. И еще такая штука. Ведь, ну, ты видела — это бомбоубежище. Может, здесь какая-нибудь фигня страшная была запрятана на случай войны...Рассказывают, еще когда коммунисты только-только грохнулись, так люди тоже под землю полезли, подломили склады, там лежали на случай войны какие-то аптечки — то ли против радиации, то ли против химии, то еще против чего... В общем, наркоманы тогда этой дрянью долбились и очень даже были довольны. Вот и тут что-такое образовалось... А что, химик или геолог, чтобы в этом разбираться?

...Рыдать Рэчел начала еще в машине. Рыдала всю дорогу, и потом, когда, даже не почистившись, побежала за утешением к Джекобу. А утешать ее пришлось Риккардо.

— Шеф, а я вот одно не понял, что она так расстраивается, что отдалась простому солдату? Говорят, до этого ниже офицера она не опускалась. — Удивился латинос. — Ведь, как я соображаю, тайну-то этой дряни раскрыла все-таки она? Так в чем проблема? Накатает она про это дело статейку или там фильм снимет — и все будет в лучшем виде.

Джекоб только засмеялся.

— Риккардо, сразу видно, что ты не читаешь газет. Знаешь, куда можно засунуть такую тайну? То что она раскопала — это совершенно не в тему. Никто этой информации не купит. Читателя ведь что волнует? Жуткие тайны и глобальные заговоры. Всякие там могущественные мафии или агенты спецслужб. Вон, вспомни, в кино каждый второй герой спасает человечество, никак не меньше. А тут что выходит? Страшный наркотик оказался дерьмом из петербургской канализации? К тому же такую публикацию просто не пропустят. Хотя бы как рецепт изготовления наркотиков. Представь, что по всем городам люди в подземелья полезут.

Речел зарыдала снова. Обхватив журналистку за задницу, Риккардо потащил ее к кровати. Вскоре оттуда послышались звуки утешения.