Прерванная поездка

— Что-то говорил, но не помню, что.

— Так вот. После того, как Вьетнам освободил Кампучию, там начался сильный голод.... Да ты ешь, нечего на голодный желудок слушать.

Послушался его совету и стал орудовать открывалкой. Взял вилку и рука потянулась к хлебу.... Но, никакого хлеба на столе не нашлось. Да, не подумали на этот счёт. С другой стороны, как на него посмотрят в кают-компании, если он будет куски хлебы засовывать в карман. Увидев мою заминку, Александр хлопнул себя по лбу и сказал:

— Погоди есть, сейчас за хлебом сбегаю.

И правда, через пару минут, передо мной лежали несколько кусков судового хлеба. Его буханка немного больше, магазинного. Пока ел, спросил у него, почему голод начался в Кампучии. Тот продолжил свой рассказ.

— Полпотовцы перемешали всё население по всей стране. Мужа на север, жену на юг, детей в другие места. Деньги отменили в первый же день, захватив Пномпень. К слову сказать, Китай, их главный союзник, отпечатал для них купюры и отчеканил монеты. У меня дома даже где-то лежат.

— И что на них?

— В основном военная тематика. На одной солдат стреляет из гранатомёта, на другой расчёт ведёт стрельбу из миномёта. Так вот, после того, как Пол Пот со своей бандой сбежал, народ стал возвращаться по домам, иначе никак не узнать, кто из семьи остался жив. В итоге, посевная была сорвана и рис не вырос. Начался голод. Международные организации стали закупать его в других странах и отправлять в Кампучию.

— У них много портов?

— Всего два. Пномпень, но он на Меконге, далеко от моря. И Кампонгсаом, бывший Сиануквиль, в Сиамском заливе. Значит, суда с продовольствием прибывали в порт, а разгрузка велась еле-еле. Всех специалистов, да и вообще грамотных, убивали в первую очередь. Техники не было никакой. Поэтому, обратились к Советскому Союзу, с просьбой помочь в этом деле.

— А почему к нам?

— А это опять же, из-за той войны Китая с Вьетнамом. Когда захватчики ушли, то Вьетнам стал получать помощь, а с портовыми работами не справлялся. Наши откомандировали в Хайфон докеров. По тридцать человек с Владика и Находки, по пятнадцать с Ванино и Холмска. Пришли на ״Любови Орловой״, пробыли они там два месяца. Наверно, по этой причине, снова обратились к нам, тем более, вся власть в стране принадлежала им.

— Ты и во Вьетнаме был?

— Нет, я ещё учился. А как закончил, то попал на судно четвёртым штурманом. Немного походил по Приморской линии. И тут нас снимают с неё и срочно возвращают во Владивосток. Грузят продуктами, погрузчиками, тракторами с тележками, тросами и всякими другими нужными вещами. Пришли мы туда в конце октября. Выгрузили всю технику и докеры принялись за работу. Но судов скопилось много, и решили работать в три смены по шесть часов. Экипаж тоже привлекли к работе.

— Оно вам надо было?

— Так мы же за это деньги зарабатывали, помимо основной зарплаты. Типа халтурки.

— После восьми часов вахты, ещё шесть часов работать в трюме, тем более при такой жаре?

— Не так. Мы пять дней работаем на разгрузке, потом меняемся, и пять дней на вахте. Тем более, нам платили по сорок три копейки в час!

— Да я бы и за рубль не стал бы.

— Это, смотря какие копейки. Нам платили бонами.

— Получается, что за смену двадцать пять рублей советскими? Неплохо.

— Нормально. Потом наша производительность, ударила нам же по карману. Раскидали все скопившиеся пароходы, а новых нет. Моя смена идти на разгрузку, но приходится идти на вахту. Потом появляется судно. Но не моя смена работать на берегу.

— А причём здесь пленные полпотовцы?

— Вначале мы работали в паре с докерами. Всё-таки, разгружать тоже нужно уметь. Допустим, уложишь ты тридцать мешков с рисом, и поддон начнут поднимать с трюма, а он возьми и развались в самом верху. А внизу народ работает. Потом набрались опыта и стали типа бригадиров у пленных, которых пригнали на разгрузку. Один русский и с ним в бригаде пятеро-шестеро местных.

— На каком языке ты с ними общался?

— На интернациональном.

— А, на английском.

— Не угадал. Жестами, в основном. Тем более, это бывшая французская колония, какой там английский. Часть докеров стала готовить мастерские по ремонту оставляемой нами техники, учить кхмеров плести тросы. Потом восстановили водопровод в порт. Я даже ездил на ремонт детского дома. Да, вспомнил! У нас на пароходе жил пацанёнок местный. Сирота. Из всей семьи он один спасся. Нарекли его Максим Орлов. Известность получил там большую.

— Кажется, я смотрел про него один из выпусков ״Документального экрана״. Роберт Рождественский её вёл.

— Вполне мог. Там вообще журналисты со всего мира не переводились.

— Долго там работали?

— Должны были уходить двадцать третьего декабря, чтобы успеть до Нового года вернуться. Но за несколько часов до отхода, нам объявили, что: ״По просьбе Правительства Кампучии, Советское Правительство согласилось продолжить работу по оказанию интернациональной помощи״. Вернулись мы двадцать восьмого января.

— Наградили?

— Как же без этого. Орденами и медалями. По два человека от докеров каждого порта, руководства и экипажа. И все они, заметь, коммунисты.

— А остальным?

— От наших — грамоту, от Кампучии — памятные знаки, в честь годовщины освобождения. После возвращения стали на ремонт в Славянке. Но через какое-то время стали его сворачивать, чтобы снова отправиться в Кампучию...

— Так ты там два раза был?

— Да ты что!? Хватило одного. Мне после мореходки приодеться хотелось прилично, музыку купить.... Зачем мне страна, в которой даже денег нет!? Я быстро списался и ушёл на пассажире в круизы по Японии. А те бедолаги, почти полгода там пробыли.

Сашка замолчал, видимо вспоминая былое. Я тоже попытался вспомнить про судно. Кажется, встречал сообщения в интернете и по ТВ, тоже что-то было.

— Сань, я кое-что слышал про ״Орлову״ в своём времени. Её продали. Она вроде ходила летом в Антарктиду, а зимой по Амазонке. Потом ещё где-то. А когда иностранный владелец задолжал деньги, то её в счёт погашения долгов продали на ״гвозди״. Но при буксировке конец оборвался и её унесло. Несколько недель ничего про неё не было известно. Потом вроде с самолёта её нашли, но чем дело закончилось, не в курсе.

— Ничего себе! Жаль, что такая судьба сложилась, то есть, сложиться.

Мы помолчали немного. Дальше Сашка ушёл в столовую команды, она же и кинозал, смотреть фильм ״Дачная поездка сержанта Цыбули״. Так прошёл весь вечер. По радио стали сообщать о возобновившемся Пленуме. Но чем там дело кончилось, не успел узнать, так, как в одиннадцать вечера радио отключили. Посидел ещё немного у иллюминатора, дыша морским воздухом. Очень хотелось прогуляться по палубе. Потом он ушёл на вахту, а я лёг спать.

Следующий день начался с сенсации. Сашка пришёл с вахты и принёс жареную картошку. Разбудил меня и стал взахлёб рассказывать новости с Пленума. Оказывается, там твориться полный бардак и Пленум пошёл вразнос. Его участники стали вести себя как школьники, которым объявили, что учительница заболела, поэтому сидите в классе и видите себя тихо.

Голосование по выборам нового Генерального секретаря так и не состоялось, ввиду того, что список разросся до семи человек. Потом дело приняло совсем уж небывалый оборот. Решили переизбрать новый состав Политбюро, причём, не разделяя его на членов и на кандидатов в члены. Возражений, что Устав КППС такого не предусматривает, даже не стали слушать. Что удивительно, членов Политбюро избрали довольно-таки быстро. Причём, не только из членов ЦК КПСС, но и кандидатов. И, что самое интересное, из прежнего состава членов Политбюро и кандидатов, вошло всего двое! Так, как этот список повторяли несколько раз, он успел всех записать.

1. Ахромеев Сергей Федорович. — Маршал Советского Союза.

2. Варенников Валентин Иванович. — Генерал армии.

3. Велихов Евгений Павлович. — Академик.

4. Вольский Аркадий Иванович. — Зав отделом ЦК КПСС.

5. Замятин Леонид Митрофанович. — Посол в Великобритании.

6. Крючков Владимир Александрович. — Руководитель Внешней разведки.

7. Лаптев Иван Дмитриевич. — Главный редактор газеты ״Известия.״

8. Лигачёв Егор Кузьмич. — Член Политбюро.

9. Лукьянов Анатолий Иванович. — Зав отделом ЦК КПСС.

10. Маслюков Юрий Дмитриевич. — Заместитель Рыжкова.

11. Примаков Евгений Максимович. — Директор Института Мировой Экономики.

12. Рыжков Николай Иванович. — Член Политбюро, Премьер-министр СССР

13. Фалин Валентин Михайлович. — Председатель правления АПН.

14. Чаковский Александр Борисович. — Главный редактор ״Литературной газеты״.

15. Щербина Борис Евдокимович. — Зам Рыжкова. Председатель комиссии по ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС.

16. Яковлев Александр Николаевич. — Секретарь ЦК КПСС. Бывший посол в Канаде, Академик.

— Тебе этот список о чём-нибудь говорит? — спросил Сашка, после того, как я перечитал его несколько раз.

— Как тебе сказать.... С одной стороны, в нём нет тех одиозных фигур, которые после развала Союза взяли власть. С другой стороны, тут присутствуют те, которые были у власти до августа девяносто первого года и не смогли справиться с всё ухудшающейся экономической и политической ситуацией.

— Например?

— Последним в списке Яковлев. Его называли ״Архитектором перестройки״. Был идеологом всего это. Показал себя антисоветчиком, разрешил публикацию трудов Солженицына и тому подобных. Принижал роль СССР в победе над Германией, руководил реабилитаций всех репрессированных.... Про Лигачёва ты и так всё знаешь, тоже ״Идеолог Перестройки״, но уже как фанат коммунизма, противоположность Яковлева. Про остальных....Даже не знаю, что сказать.... Ни в каком радикализме не замечены, каждый большой специалист в своём деле. И подстраиваться под изменившуюся конъюнктуру не стали.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну вот, возьмем, к примеру, Ельцина. Первый секретарь, член Политбюро. А спустя короткое время стоит в храме со свечкой и крестится. Когда он врал? Когда писал заявление в партию? Или когда стоит в главном храме страны?

— А какой у нас главный храм?

— Ты что, забыл? Храм Христа Спасителя. Впрочем, откуда тебе знать, его ведь только лет через десять построят заново.

— Значит, в целом, новый состав Политбюро тебя устраивает?

Я снова стал вчитываться в фамилии, ища в этом списке ответ на вопрос. Но не находил однозначного ответа. Потом, как будто током ударило.

— Слушай Саня, а ведь это будет посильнее ״Фауста״ Гёте.

— В каком смысле?

— Ты заметил здесь хотя бы одну не русскую фамилию?

— Пару-тройку еврейских вижу....

— Я не их имею в виду. Где среднеазиатские или кавказские?

— Нет таких, ну и что?

— С одной стороны — хорошо, но с другой.... В республиках обидятся. Боюсь, что исход русских начнётся раньше, чем было. Если только власть не побоится применить силу против ярых националистов. Тот же Варенников, как мне помниться, навёл порядок в Вильнюсе, отбив телебашню. Да и Крючков прошёл школу венгерских событий.

— А если захотят воспользоваться правом свободного выхода из СССР?

— Я бы отпустил. Только пусть выплатят за всё построенное в советское время. А не захотят, мы вывезем, за их счёт. И не в такой спешке, как в сорок первом году.

— Значит, из-за того, что мы сделали, только хуже будет.

— Хуже...лучше, не известно. Знаю только, что уже становиться по-другому. Теперь осталось дождаться, кого изберут генсеком, тогда ясности прибавиться.

На этот раз поел без аппетита. Интересно, кто режиссировал такой сценарий? Не вериться, что вот так, массово и с воодушевлением, партийные функционеры стали ломать устоявшийся порядок, лишь только подвернулась такая возможность.

Выключил свет в каюте, и некоторое время вглядывался в темноту моря. Где-то на горизонте были видны огни проходящих судов. Вдруг, поверхность моря стала фосфоресцировать, и область зеленоватого цвета расползалась всё дальше от судна.

— Саня, — тихо позвал я.

Но он не ответил, наверное, уже уснул. Впрочем, я догадался, что это. Где-то слышал, что так может светиться планктон. Ладно, пора и мне на боковую. Нужно выспаться и готовиться к прибытию в порт и дальнейшему, на этот раз, сухопутному этапу пути.

Второй штурман ушёл на вахту, а я вскрыл ящики и стал укладывать рюкзак. В него уложил АКМС, завёрнутый в спальник и все патроны к нему. Свой ТТ повешу на ремень и прикрою курткой. Правда, в августовскую жару буду дико в ней смотреться, но ничего. Подумают, что раз с рюкзаком, то не на голое тело же его надевать. ТТ Толика и ПМ лейтенанта уложил в самый низ рюкзака. Но ״Ермак״ имеет ״молнию״ ниже средины. Так, что, не обязательно вытаскивать всё из него, чтобы достать со дна.

Слева от спальника, разместил оставшиеся двенадцать банок браконьерской тушёнки, избавив их от этикеток. Над ними уложил галеты и сухари. В котелки уложил каши и супы в пакетах и последние три бутылки водки. Справа, примус, костровой набор, свечи и обувь. Одежду оставил в самом верху. По карманам рюкзака рассовал компасы, фонарики, атлас и охотничьи спички. Остальные продукты, а именно хлеб, овощные консервы, чай и сгущёнку возьму с собой в дорогу, чтобы съесть в первую очередь.

Надел рюкзак на себя и прошёлся по каюте. По прикидкам, весит он килограмм двадцать, не больше. Ничего страшного, по мере поедания продуктов, вес будет неуклонно снижаться. Тем более, я не собираюсь добираться пешком.

С вахты вернулся Сашка и предложил ещё продуктов добавить на мой выбор. Я согласился на маленькие баночки с куриным паштетом и две банки сгущёнки.

— Во сколько приходим?

— Ещё до моей вахты. Но не знаю, сразу поставят к причалу или придётся подождать на рейде.

— Ты не в курсе, вокзал далеко от порта?

— Понятия не имею. Да ты не переживай. Узнаю у докеров, когда придут вытаскивать ракеты.

— Я не помню, билеты на поезда ещё продают без паспорта? Не как на самолёт?

— Нет, пока не вписывают паспортные данные. Единственное, что во Владике при покупке любых билетов требуется документ. Но это из-за обстановки, как ты понимаешь. Не думаю, что по всей стране так стало. По любому, на вокзал поедем вместе.

— А как мне уйти с судна? Тем более, с рюкзаком. Наверное, потребуется показать, что там у меня?

— Бумагу на вынос вещей я подготовлю. Показывать ничего не нужно. Напишу, что личные вещи. Был у нас один дурацкий случай. Стояли в Находке. Знакомый моего матроса, попросил принести буханку флотского хлеба. Тот после вахты, уже вечер был, пошёл к своему другу. На проходной потребовали разрешение на вынос этой буханки. Но я уже давно был на берегу, а печать у меня в сейфе. Тот не смог их уговорить и повернулся, чтобы уйти и выйти через другую проходную. Вахтёры, предвидя это, сказали, что позвонят и предупредят о нём. Тому ничего не оставалось, как вернуться на судно и оставить хлеб в столовой, а в гости идти с пустыми руками.