Я согласился, не раздумывая. Отчасти потому, что иначе завтра меня всё-таки ждала бы порка от настоятеля. Об этом я тоже честно сказал Кристаль, на что она улыбнулась и сказала, что там, куда мы поедем, меня пороть никто и никогда не будет. Это окончательно убедило меня в правильности моего выбора, и тем же вечером мы уехали. Кристаль не почтила пир своим присутствием.
Когда мы прибыли в монастырь Первейших Сестёр...
— А я знаю этот монастырь! Мама нам с Ташей про него читала, помнишь, Таш?
— Помню-помню. Только не перебивай, ладно?
— Хочу и перебива-ах... ю!
— Кто-то зевает, я смотрю? — Арон шутливо коснулся носа Лив, словно нажав на кнопку, и девочка немедленно скорчила обиженную рожицу. — Так вот... там сироты жили не в кельях, а в отдельных домах, которые выстроили на территории монастыря специально для них. Для нас. В комнатах мы жили по двое, и по прибытии меня поселили с мальчиком на три года старше меня. Всего три года... но он был куда взрослее и меня, и своих лет. Его семью убила нечисть, когда ему было шесть, и он рос при монастыре на территории нынешней Равнинной. В обитель Кристали его привезли за полтора года до меня, в сравнении со мной он был старожилом... и, как шутили другие ребята, немедля 'распростёр надо мной крылышки'. Подолгу разговаривал со мной, играл, тормошил, веселил, выводя из уныния, в котором я пребывал. Утешал меня. Он дал мне то, чего тогда не могла дать даже Кристаль... на мои слёзы и вопрос 'почему' он сказал, что даже посланница Пресветлой не всесильна. Что она всё-таки обычный человек, далеко не всесильный... и именно в этом её сила. Потом, когда я дорос до того, чтобы беседовать с Кристаль на равных, я принял другое объяснение, но тогда это оказалось тем, что я хотел услышать. И однажды, в очередной мой приступ уныния... я по натуре вообще меланхолик... этот мальчик предложил мне ритуал кровного родства.
Таша понимающе кивнула: этот ритуал она знала. Из тех же учебников. Сейчас эта традиция была давно позабыта, но тысячу лет назад ей придавали большое значение; она шла со времён варваров, прибывших в Аллигран из-за моря. Два человека резали себе ладони, брались за руки так, чтобы их кровь смешалась, и таким образом для всех официально породнялись. С помощью этого нехитрого действа и дети, и взрослые становились полноправными членами чужих семей и кланов.
На секунду Таша удивилась, почему Лив, которого всего этого знать не могла, не задаёт никаких вопросов, но затем взглянула на сестру — и её закрытые глаза вкупе с мерным сопением мигом развеяли удивление.
— Он предложил мне стать моим братом, — продолжил Арон, — а я понял, что он давно уже им стал. Старшим братом, защитником и другом. С другими ребятами спустя какое-то время мы тоже подружились так, что стали одной большой семьёй. Я заново обрёл всё, что потерял... но человека ближе и роднее, чем мой новообретённый брат, у меня не было и не могло быть.
— И его звали Лиар, — негромко сказала Таша.
Мгновение Арон молчал.
— Да, его звали Лиар, — просто ответил он потом. Скосил глаза. — А наша стрекоза всё-таки уснула, как вижу... пожалуй, закончим историю в следующий раз.
— А, может...
— В следующий раз, — непреклонно повторил Арон, бережно подхватывая на руки спящую Лив, невзирая на жалобу в Ташиных глазах. — Джеми, пойдём. Таша, не забудь выпить настой.
Вздохнув, она послушно пожелала всем спокойной ночи. Выслушав ответные пожелания, проследила, как выходят на лестницу Арон и Джеми, аккуратно прикрывший за собой дверь. Сделав пару глотков, отставила кружку обратно на тумбочку — и, потушив прикроватный светильник, легла, глядя в потолок.
Как он может помнить всё это? Его детство ведь было так давно... хотя он же говорил когда-то: главное — забыть, как долго живёшь на этом свете. Если думать, что был маленьким каких-то тридцать лет назад...
Дождь вкрадчиво шептал что-то за тёмным окном, — пока Таша смотрела прямо перед собой, думая, как странно и круто порой оборачивается чья-то жизнь.
...Лиар. Арон.
Названые братья. Лучшие друзья.
И непримиримые враги...
* * *
Портьеры раздвинулись, шурша по карнизу деревянными колечками, выдёргивая Ташу из сна. Даже сквозь закрытые веки она почувствовала, как в глаза ударил солнечный луч.
Откатившись в тень, поближе к стене, Таша щёлочками приоткрыла глаза, ожидая увидеть Алексаса у окна — но тот стоял у кровати. Одетый, улыбчивый, уже застёгивавший плащ.
— Доброе утро. — Таша отчаянно зевнула. — Ты... шторы... магией, что ли?
— Простейший фокус из всех возможных. — Прежде, чем двинуться к выходу, Алексас указал на стол, где вил ароматный дымок поднос с завтраком. — Ешь.
— А ты куда собрался? — спросила она, послушно встав.
— Проверить, как там твой деревенщина. Защиту никто не трогал, однако он вышел из дома, вот в чём проблема. Если всё хорошо, скоро вернусь.
— А если нехорошо?
Алексас, мельком обернувшись, улыбнулся.
— Всё равно вернусь. И, может, ещё скорее.
И, поклонившись, закрыл за собой дверь.
Пижон, фыркнула Таша, щедро сдабривая кашу вареньем.
Алексас действительно вернулся скоро: она только-только успела позавтракать и умыться.
— Всё в порядке, — сказал он, — но я наложил руну оповещения. Как только рядом с твоей деревенщиной окажется нечисть, я об этом узнаю.
— А если они наймут человека?
— На этот случай я наложу ещё кое-какие чары, но несколько позже. Сейчас я не хотел задерживаться, просто перебросился с ним парой слов и начертил руну. Для этого же заклятия придётся завязать разговор подольше... а теперь одевайся, мы идём закупаться.
— Зачем?
— Полагаю, тебе пригодится сменная одежда. К тому же, как ты вчера и говорила, всё королевство знает, как выглядит Ищущая господ Норманов. Это определённо создаст нам некоторые проблемы, которых я хотел бы избежать, а потому нужно приобрести кое-что, что поможет тебе замаскироваться. Я мог бы купить всё и один, но не хочу оставлять тебя одну надолго.
Таша, согласно кивнув, проследовала к одёжному шкафу, и вскоре они уже вышагивали по облитым солнцем улочкам к рынку.
— И как же ты хочешь меня... замаскировать? — осведомилась Таша, пряча лицо в тени глубокого капюшона.
— Проще простого. Сменить цвет волос.
— Цвет волос? — она оторопело выдернула руку, но Алексас, ловко поймав её ладонь, вновь невозмутимо подхватил Ташу под локоток. — Я... не хочу!
— Боюсь, твои желания здесь не учитывается. Это не капризы, а необходимость.
Таша уже видела широкую рыночную площадь, пестревшую палатками и лотками, — но, чуть-чуть не дойдя до конца улочки, выводившей на рынок, Алексас толкнул дверь какой-то лавчонки в доме слева. 'Кокетка', гласила табличка на обшарпанной двери.
Не буду я ничего менять, мрачно думала Таша, наблюдая, как Алексас выбирает флакончик с красителем для волос; и мысли её были тем мрачнее, что она прекрасно осознавала всю детскую глупость своего поведения. Действительно: хочешь, не хочешь, а маскироваться надо. Цель оправдывает средства.
Ибо цель 'остаться в живых' — весьма стоящая.
— Теперь одежда, — объявил Алексас, покинув 'Кокетку'.
Рынок встретил шумом, гамом, бурей ароматов, пестрядью толпы, запахом наживы и торговыми препирательствами. Ташу на миг удивило, что Алексас не спешит вновь взять её под руку — но, увидев впереди Гаста, который стоял и придирчиво разглядывал что-то на витрине оружейной лавки, перестала удивляться.
— Ты назначил Гасту встречу?..
— Именно.
— И что, ты так просто подойдёшь к нему и наложишь чары?
— Конечно, не просто. А сейчас, если можешь, постой вон у той палатки и постарайся за пару минут не найти себе неприятностей.
С этими словами Алексас направился к вывеске, красноречиво сделанной в виде скрещённого меча и топора — а Таша, вздохнув, к палатке зеркальщика.
— Приветствую, госпожа, — приветливо улыбнулся пожилой продавец, когда она приблизилась. — Что вам угодно? Обычное зеркало, двустороннее, многостороннее? Мне как раз пару привезли только сегодня утром.
— Благодарю, но мне нужно самое обычное. Какое-нибудь... изящное. — Таша постучала пальцем по стеклу витрины. — Вот это подойдёт.
Забавно. Дома, в Фар-Лойле, двусторонние зеркала валялись у них в кладовке, заботливо завёрнутые в тряпицы. Многостороннее зеркало, позволявшее связаться с любым обладателем подобной безделушки, Таша когда-то хотела, — но не после того, что произошло летом. Игры амадэев сильно усложнили и её отношения с магическими зеркалами, и жизнь заодно: если бы сейчас они могли связаться с Ароном по двустороннему зеркалу, всё было бы куда проще.
— Резьба по серебру, горный хрусталь. — Мужчина с поклоном передал ей небольшое зеркальце на длинной ручке. — Прекрасный выбор.
Таша посмотрела на своё отражение. Незаметно накренила зеркальце так, чтобы увидеть происходящее за своей спиной — и парочку, стоявшую под вывеской оружейной лавки.
Теперь чуточку напрячь слух оборотня...
— Как Таша? — взволнованно спрашивал Гаст.
— Давай зайдём внутрь, — невозмутимо отвечал Алексас. — Здесь слишком много ушей... оборотнических в том числе.
Вот же нахал, фыркнула Таша.
— Что, за ней и оборотни гонятся?!
— Я и так сказал слишком много для улицы. Заходи, не медли.
Звякнул колокольчик — и дверь надёжно лишила Ташу возможности подслушать что-либо.
— Берёте? — осторожно осведомился продавец.
— Я, пожалуй, ещё что-нибудь посмотрю, — буркнула она, возвращая зеркальце и тоскливо обозревая витрину.
Долго ждать Алексаса, впрочем, не пришлось. Он вышел из лавки каких-то пару минут спустя — а Таша, извинившись перед продавцом за беспокойство, поспешила навстречу своему рыцарю.
— Сделал всё, что хотел? — спросила она, уже привычно пристроившись к нему под бок, чтобы зашагать рядом.
— И даже больше.
— А где Гаст?
— Видишь ли, чтобы мы с Гастом могли поговорить приватно, мне пришлось на время обезвредить продавца. Трюк с остановкой личного времени человека, ты уже с ним сталкивалась. А следом мне пришлось 'заморозить' и твою деревенщину... иначе он не дал бы мне ни спокойно наложить на него охранные чары, ни взять это.
Алексас достал из кармана чёрный бархатный свёрток. Развернув его, продемонстрировал арбалетные болты, покоившиеся в петельках, пришитых к плотной ткани.
— Что это?
— Цвергово серебро. Когда имеешь дело против эйрдалей, оно не бывает лишним. — Алексас, вновь свернув футляр, вернул его в карман. — Гаст выйдет из своего личного безвременья раньше продавца. Двух минут ему должно хватить, чтобы убраться подальше. Собственно, именно это я велел ему сделать, прежде чем сотворить заклятие, и, надеюсь, у него хватит ума последовать моему приказу, как только он очнётся.
— Подожди-ка, — медленно произнесла Таша. — Ты что, взял болты... без разрешения продавца?
— Даже если б я испросил это разрешение, мне не смогли бы ответить, — справедливо заметил Алексас. — Но я оставил ему деньги.
От возмущения Таша даже споткнулась.
— Ты... украл их?!
— Не кричи на всю улицу, пожалуйста. Моё пребывание в темнице не поспособствует твоей безопасности. Я забрал их и оставил плату. Полагаю, эта плата немножко меньше, чем с меня потребовали бы, так что можешь называть это кражей, если хочешь. Но когда твой святой папенька своей силой убеждения выбивал из цвергов тройную цену на перстень Сэмперов, это тоже было грабежом, только грамотно завуалированным.
— Он ничего не выбивал, он добивался настоящей цены! Цверги — известные скупердяи!
Брошенный на неё взгляд резал насмешкой, словно стеклянной кромкой.
— Это Арон тебе сказал?
Таша разомкнула губы, — и промолчала.
— Мне лучше знать, сколько стоил этот перстень. — Алексас отвернулся, спокойно и чуть отстранённо глядя вперёд. — О, смотри, симпатичный магазинчик. Заглянем?
Таша замерла напротив одежной лавки, пока рыночная толпа пёстрой рекой струилась мимо них.
Сказать или нет?..
— Алексас...
— Да?
Таша облизнула пересохшие губы.
— Я...
Слова, так складно собиравшиеся вместе в сознании, куда-то терялись по дороге к гортани.
— Я слушаю, — мягко проговорил Алексас.
Таша отвела взгляд.
— Я...
...ну же, шептал тоненький голосок в её сознании; говори...
...говори: 'я не узнаю тебя, Алексас. Ты стал другим, стал жёстче, взрослее...'
— Просто...
...говори: 'да, тому есть причина — конец Двоедушия, слияние сознаний, — но ты должен был стать Джеми с чуточкой Алексаса или Алексасом с чуточкой Джеми, а в тебе нет ничего от Джеми и осталось не так уж много от прежнего тебя...'
— Подумала...
...говори: 'и не могу сказать, что мне не нравится тот, кем ты стал, но иногда я думаю...
...кто же ты теперь?'
— Что подумала?
Таша глубоко вздохнула.
— Что... что это всё, в сущности, неважно. — Она растянула губы в улыбке. — Прости. Подумаешь, болты.
...трусиха, презрительно прокомментировал голос разума, — и Таша была с ним согласна.
Алексас, мельком пожав плечами, отвернулся.
— Надеюсь, — бросил он через плечо, толкая дверь лавки, — позже ты всё-таки выскажешь мне, что хотела.
Сердце почему-то нервно дёрнулось.
— Я...
— Позже. — Оглядев вывешенные на стенах платья, штаны и рубашки, Алексас улыбнулся молоденькой продавщице, трогательно зарумянившейся и поспешившей к ним, оправляя юбку. — А сейчас мы подберём вашему высочеству новые одеяния, достойные красоваться на вас.
* * *
— Только встала, а уже темно, — пожаловалась Таша, выходя из ванной комнаты, на ходу ожесточённо вытирая голову полотенцем.
— Темнеет рано, а я разбудил тебя довольно поздно. — Алексас сосредоточенно разводил склянку с красителем в тазу с водой, выпрошенном у служанки. По соседству лежал гребень и ножницы, которые он зачем-то тоже приобрёл в 'Кокетке'. — Садись.
Повесив за спинку стула одно полотенце и плотнее закутавшись в другое, заменившее ей халат, Таша опустилась на стул:
— А мне казалось, для покраски не надо мочить голову.
— Верно. — Сняв полотенце со спинки, Алексас накинул его на Ташины плечи. — Зато для стрижки — надо.
Таша, вздрогнув, уставилась на него.
— Ты... собираешься... меня постричь?
— Ты оценишь все преимущества отсутствия волос, раз. На такую гриву, как у тебя, изведёшь флаконов десять красителя — два. — Он взял в руки ножницы. — И это неотъемлемая часть твоей маскировки — три.
Таша беспомощно взглянула в зеркало. Намокнув, золотистые пряди завились колечками. Длинные, тяжёлые, красивые.
Единственное, что Таша всегда считала в себе безоговорочно красивым...
— Алексас, я не могу.
— Почему?
— Они... Я всегда была с длинными волосами. Сколько себя помню. Мама никогда меня не стригла, только подравнивала немного, говорила, стричь всё равно бесполезно... — Таша отчаянно стиснула кулаки. — Я не могу, понимаешь?
— Можешь. И сможешь. — Синева глаз Алексаса была холодной, как небо за окном. — Таша, повзрослей наконец. Тебе приходилось идти на куда большие жертвы, чем стрижка волос, и ещё придётся. В ином случае ты увидишь своих друзей на плахе. Если вообще увидишь.
