Кровавая Ладонь

Пламенной речью, барду удалось выцепить из повседневной городской рутины с дюжину прохожих. Успех. Этого достаточно. Теперь, из любопытства, публика будет расти в геометрической прогрессии. "Пропустите!" — послышалось из толпы, — "Позор!".

— Зря вы так сделали. — подняв забрало, с кривой ухмылкой сказал солдат Ари. — Теперь под конвоем пойдете. И все внимание будет вам.

* * *

Какой-то внеплановый праздник сегодня случился у торговцев овощами и фруктами! Вместо того, чтобы выкинуть пропавший товар, они сумели его сбыть. Пускай за бесценок, да пожалуйста! Как ни крути, бесценок — это больше, чем ничего.

Изначальное настроение толпы, заданное менестрелем, безвозвратно утерялось по мере роста ее численности. Подлинную историю трех "пришлых", передавая из уст в уста, извратили до неузнаваемости. Кто? В основном те, кто ее даже не знал. Примкнув к толчее и увидав, что именно удерживает на себе ее внимание, люди не утруждали себя справиться что к чему и делали выводы самостоятельно. Нетрудно догадаться, какие именно. "Выродки!" — бесновалось стадо, требуя немедленно казнить путников себе на потеху.

В "волков" летели испорченные овощи и пустые бутылки. Из окон домов, нависающих над дорогой, на их головы лились нечистоты. Арцея вырвало. Слышались такие проклятия, услышав которые в обычное время, раскраснелся бы даже самый заядлый пошляк и матершинник.

Бард, зеленый от тошноты лекарь и Мартин Хеннмель шли, потупив взгляд. Каспар же, не скрывая презрения, смотрел на хоровод озлобленных лиц. Твари. Очень смелые в своих выкрикиваниях. Смелые, когда кидаются в "выродков" тухлятиной. Но подойти ближе, на расстояние вытянутой руки... нет. Кишка тонка. И вряд ли причиной тому городская стража, обступившая телегу в кольцо. "Бессильная злоба" — вспомнились слова Гастаафа.

Вот в толпе мелькнуло рябое лицо кожевенника, который живет в зеленом трехэтажном доме, что близ посудной лавки. Это не ветрянка тронула его кожу, испещрив сотней шрамов. И юношеские прыщи тут тоже ни причем. Сифилис. Банальный сифилис, запущенный аж до фурункул.

Нет, конечно, он ходил к врачам! Но вместо того, чтобы лечить, эти недоучки лишь добивали бедолагу ртутными примочками и разводили руками, мол, на все воля Единого. Совсем отчаявшись, кожевенник отбросил предрассудки и обратился в Храм. Светлый лекарь сделал то, что должно — спас ему жизнь. Взял, помнится, всего ничего. Пять серебряников. И ведь вполне нормальный мужик оказался! Хоть и выглядел страшно с этими своими бельмами и клыками.

А у кожевенника этого есть брат, что работает возничим на одного богатого купца. Порой, по долгу службы, ему приходится на несколько месяцев уезжать из Алкмара. То в Мерсену, то в Батти, то на самый-самый юг, к морю. Перевозка грузов по Пустоши — опасное дело. В дороге всякое может случиться. Но жаловаться не на что, ведь за риск хорошо платят и в свои выходные кучер кутит, как только ему вздумается. Для него, этот большой плюс перевешивает все остальные минусы и... да, можно сказать, что у него хорошая работа. Даже завидная!

А как-то случай был. Вез он в Мерк, ко двору императора, шелковые рубахи из Эволле. Тряпка тряпкой, а стоит — закачаешься. Если ограбят, за всю жизнь не расплатиться. Не искушая судьбу, на подъезде к Пустоши, караван нанял в охрану "одноглазых". Чтоб поспокойней было. Вместе они пробыли в пути чуть меньше месяца и, конечно же, притерлись со временем! Хорошие ребята оказались, веселые. А еще... то ли магия какая темная, то ли что-то другое, но перепить их невозможно! Даже и пытаться не стоит, только печень испортишь.

Хорошо тогда на этих рубахах купец наварился. Хватило на двухэтажный дом в центре Делфта. Город-порт! Столица торговли! Для уважающего себя торговца, иметь здесь собственное жилье и престижно, и выгодно одновременно. Наверху он оборудовал для себя рабочий кабинет и спальную, а нижний этаж сдал под ключ. Одним из квартирантов, за неимением других, оказался темный. Одиночка, не клановый, трудяга с местной верфи. Платил вовремя, общался вежливо, в дом никого не водил, но все равно у купца к нему имелось какое-то недоверие.

До одного инцидента... на лестнице три ступеньки подряд прогнили, так что с пьяных глаз убиться можно. Нанял торговец строителей, чтобы залатали. Ушлые типы оказались. А купец, он на то и купец, чтобы знать цену товару, а не человеческому труду. Темный, мимоходом, случайно услышал, какую строители запросили за починку плату и... психанул! Прогнал взашей и сам все сделал за пару часов. И ведь не корысти ради, а справедливости для.

Вот такие вот три коротенькие истории, вырванные из жизней трех совершенно разных людей. Только к чему они? А вот к чему! И кожевенник, и возничий, и купец, в один голос могут сказать: "Не все "пришлые" плохи! Есть исключения". И это правда, ведь исключения бывают из всего на свете.

Только вот что интересно... никто лично не знаком с тем самым, плохим "пришлым". С этим гротескным персонажем, беспричинно сеющим зло и разрушения на своем пути. А почему? Наверное, потому, что перезнакомься хоть со всеми темными и светлыми в мире, такого не сыщется. Знакомьтесь, узнавайте, вникайте. Но даже личное знакомство с каждым не сможет помешать ненавидеть их всех вместе, как племя. Ведь ненавидеть так много людей по отдельности очень трудно и утомительно. Да и невозможно, ведь ненависть сильное и стойкое чувство. Им на всех не напасешься. Но если уж надо... если это модно или просто принято. Обезличиваем, объединяем в группу, нарекаем "пришлыми" и ненавидим в свое удовольствие.

Гнилой помидор угодил Шакалу прямо в нос, забрызгав все лицо прелой красной мякотью. Раздался звонкий мальчишечий смех. Тут же, его подхватил второй, как две капли похожий голос. Смахнув с лица, Каспар уставился на близнецов. Не может быть. Или может? Черные волосы, густые брови, носы с небольшой горбинкой. Явно имперцы по происхождению, как и он сам. Но это еще ни о чем не говорит.

Или говорит? Толкаясь локтями, сквозь толпу к ним пробиралась мать... сомнений не осталось. Мирари. Все та же, совсем не изменилась. Разве что появились тоненькие морщинки вокруг глаз и стрижена она теперь покороче, чем раньше. Встретившись взглядом с бывшим мужем, женщина явно перепугалась. И правильно...

Привет из прошлого. Не такой приятный, как хотелось бы. Пусть человеческая память и избирательна. Пусть ей и свойственно подавлять все плохое, но это... это не забудется. Все можно простить, но не измену. Один раз в жизни поступился принципами. Один раз, замахнувшись, остановился и убрал меч обратно в ножны. И один лишь раз соврал не для того, чтобы победить. В Алькахесте все до сих пор уверены, что тело ублюдка унесло вниз по Юне. На самом деле, он уехал вместе с Мирари и детьми.

Не простил. Не смирился. Но приложил огромные усилия на то, чтобы не сорваться и не натворить дел. И что в итоге? Собственные сыновья, кидаясь гнилью, куражатся вместе с тупорылым стадом и кричат "выродок". Воспитала. Молодец. Больше таких ошибок делать нельзя, а эту нужно исправить.

Мстить плохо? А что еще плохо? Что еще нельзя? Как сказал бы Куница, "нельзя в раскаленное масло воду лить"! А "нельзя", основанное на морали и, так называемых, "общечеловеческих ценностях" — бред. Придуманный тупыми и ленивыми, чтобы свою тупость и лень оправдать.

Пример? Да пожалуйста. Хочется тебе украсть и есть такая возможность, но ты этого не делаешь. Говоришь, мол, "зато я хороший человек". Тебя хвалят и ты очень рад. Что ж, поздравляю, ты очень редкий гуманист. А заодно, идиот. Ведь все те, кто одобрительно кивает, слушая тебя, давным-давно воруют. Только они предпочитают не тешить самолюбие, выискивая для себя такого же одобрения, как ты. Вывод? Все эти "нельзя" летят из уст либо идиотов, либо лицемеров. Оставьте их при себе. Мне можно все.

Злость нестерпимо душит. Ничего-ничего... скоро она слегка утихнет и поможет завершить клановые дела. Ведь расправиться с Бриартаком нужно как можно скорее. Приоритетней и быть ничего не может. Ну а потом, первым делом, сюда. Обратно в Алкмар. Ту тварь, которую близнецы называют "папой", быстро убить не получится. Уж очень хочется послушать мольбы и крики боли. Увидеть слезы. Доказать свое полное превосходство, перед тем как закончить его жалкое существование.

Или, может быть, оставить его ущербным? Что, что? Это тоже плохо и "нельзя"? У него будут все шансы постоять за себя, так в чем же тогда несправедливость? А Мирари пускай живет, но сыновей она больше не увидит. Не будут они расти столичными слюнтяями с мозгами, промытыми Церковью. Вольный город — отличное место для того, чтобы провести детство. Уж кому лучше меня об этом знать?

— Арцей, Хеннмель, сочтемся позже. На сегодня свободны. — тайный канцлер похлопал Мартина по плечу.

Подавляя ярость внутренним монологом, Каспар и не заметил, как их конвой добрался до парадной "Небосвода". Его спутникам не нужно было повторять дважды. Злые, голодные и усталые, они с облегчением бросили телегу и направились в ресторан. И правильно, ребята молодцы и заслужили хоть немного отдыха. Под шумок, бард Александр увязался вслед за ними. А рядом с Шакалом теперь были Колин и Алезандезе. Эти двое отложили свои прения ради общего дела, как и подобает "одноглазым".

— Разошлись! — вскрикнула Дез, метнув в толпу пузатенький пузырек с каким-то серым порошком. Стекляшка разбилась и произошло... ничего. Ни взрыва, ни клубов дыма, ни внезапной паники среди народа. — Дышите ртом. — добавила она, обращаясь к своим.

— Слышали? — с вызовом прикрикнул Колин на стражников. — Ртом дышите. А теперь взяли и понесли!

Командный голос тайного сработал. Солдаты, подхватив оглоблю, двинулись вперед вместе с телом мартихоры. "Что за вонь?" — раздалось позади и переулок, не испытывавший доселе подобных унижений, потихоньку начал заполняться рвотой. До Церкви шли молча и, даже спустя несколько кварталов, на всякий случай вдыхали через рот.

* * *

— "...свалился на пол и лишился чувств". — вывел в своей тетради Марцэль и мокнул перо в чернильницу. — И что же было дальше?

— Ничего. У меня теперь рука стальная. — чавкая, ответил Мартин. За то время, пока победители Красной Кошки освежались с дороги, Куница накрыл нехилый стол закусок и прямо сейчас возился с горячим. — Ты бы пивка бахнул, что ли.

— Великодушное спасибо, воздержусь. Я не могу творить пьяным. Слог не тот. "И стала плоть его тверда отныне, будто сталь, а смертоносна, как...".

— Молот! — Хеннмеля очень забавило то, что прямо на его глазах бард слагает легенду. Грешно в этом не поучаствовать. Особенно учитывая, что легенда о нем, любимом.

— Хм... Ну, раз вам так угодно, то пусть будет "молот". Поправить никогда не поздно. Так зачем же вам, Мартин, было так рисковать?

— В смысле?

— Насколько мне дают судить познания в фольклоре, связывать свою судьбу с волшебником... чревато. Зачем вам понадобилась рука из стали?

— Ну как, "зачем"? Нормально же получилось.

— Нормально? Если хотите знать мое мнение... замечательно! Лучше и не придумаешь! Но вот мотивы... — Александр заговорщицки подмигнул. — Наверное, хотели отличиться?

— Отличиться, не отличиться. — шмыгнув ломаным носом, Хеннмель напрягся. Начиная издалека, блондинистый стихоплет решил его в чем-то обвинить. Только непонятно в чем. Или показалось? Мудреный слишком, все у него как-то сложно. — Знаешь, сколько "волков"? А сколько командиров карателей? Как собак нерезаных! А помнить будут лишь некоторых. Тех, кто лучше остальных был. Ну или там... отличился чем-нибудь. Тех, кто сильней или ловчей других был! Тех, кого враги боялись!

— Мартин, что ты перед этой шишиморой распинаешься? — вставил свое неразборчивое слово лекарь, уплетая за обе щеки балык кеты. Редкий деликатес в это время года, так что моментом нужно пользоваться.

— Так я виноват, что ему все разжевывать надо?

— "Теперь, влекомый жаждой славы боевой, он сам себе решил стать лучшим воином на свете. И будущее — белый лист, и кровь врагов — чернила, и рука — перо. Прослыть в веках отвагой, силой, храбростью и честью, огромным списком сокрушительных побед. Вот это цель, достойная героя".

— Про чернила, это ты складно придумал.

— Спасибо, Мартин! Поверьте, для меня ваша похвала дорогого стоит. А дальше, как я понимаю, вы откликнулись на зов о помощи из деревни Пурр?

— Нет, это ты далеко вперед забежал. Дальше чудище было. Ну, то... большое. Лысый, помнишь? — немногословный лекарь утвердительно кивнул. Рыба сама себя не съест.

— Погонщик бесов. Помню-помню, господин Каспар его упоминал. Так это он сразил монстра?

— Ну... там странная история вышла. Толпой на тварь навалились. — Хеннмель задумчиво почесал затылок. — Но последний удар, вроде как, за мной был. Хотя! На самом деле, это Арцея нужно благодарить за то, что выжили тогда. Да, лысый?

— "Не зная страха, наш герой, бок о бок с юным лекарем Арцеем"...

— С юным? — светлый чуть не подавился. — Ты знаешь, сколько раз за ночь я по нужде просыпаюсь?

— "Не зная страха, наш герой, бок о бок с дряхлым лекарем Арцеем"...

— Ой, прямо обидел. — закусив пробку острыми звериными клыками, лекарь откупорил бутыль вина и сделал добрый глоток. В данный момент алкоголь не оставил и следа от бывшего обидчивого нытика, коим являлся трезвый Арцей. — Пиши, что хочешь, гыргалица обдристанная. Чтоб у тебя нога мохнатая во лбу выросла.

— Пропущу мимо ушей. Мартин, а как же, все-таки, вы вышли на след Красной Кошки?

— А я и не выходил. Был банкет... вот прямо тут. Что на нем творилось, я не знаю. После него Каспар сказал, что нужно становиться паладинами. Приказ старшего по званию не обсуждается, ну мы и нашли тварь. Перышко сожгли.

— Перышко?

— Дурак... — вздохнул Арцей, про себя ругая простодушие молодого "волка".

— Ага. Мне когда Черный руку сделал, тот, второй маг, мне два пера подарил. Они, вроде как, удачу приносят в любом деле.

— Второй маг?

— Ага. Мужик-лиса. Странный такой, весь в обносках.

— Как же я завидую, Мартин, вашей насыщенной жизни! Встречи с волшебниками, битвы с чудовищами, путешествия! Эх, завидую.

— Было бы чему. О, горяченькое! — обрадовался парень, увидев, как с кухни выходит Куница. Не мудрствуя лукаво, повар просто пережарил куски говядины, сложил их горкой и облил перечным соусом. Просто, вкусно, а главное быстро.

— Погодите-ка, Мартин. — Александр отложил перо. — У вас есть волшебный артефакт, претворяющий в жизнь желания владельца? И вы потратили его на... поиски монстра? Зачем, скажите мне!? Ведь вы могли желать любви, богатства, счастья, бесконечной жизни...

— Да погоди. Ты не понял. Это не так работает. Перья удачу приносят, а не желания исполняют.

— Не суть! Удача в поиске суженой дарует тихое семейное счастье! Удача в дуэли с заклятым врагом спасет от гибели. А если уж говорить на чистоту... — Марцэль потер большой палец об указательный. — С такими козырями, как у вас, в игорный дом дорога.

— Ну а я поступил так, как поступил. — да этот смазливый писака издевается! Но ведь умело как, стервец. Вроде бы и дураком выставляет, а вроде бы и по роже ему дать не за что. И как у него так получается?