Решив для себя бороться за должность Хранителя Королевской библиотеки до конца, Оскар решительным шагом, легко отыскивая нужную дорогу в лабиринте стеллажей, двинулся к выходу. Двери неожиданно подались от легкого толчка рукой, и барон вышел в коридор. Стражники удивленно переглянулись поверх его головы, один из них украдкой надавил на камень перстня, украшавшего указательный палец, и мужики вновь вернулись к своему твердокаменному состоянию.
— О, а ты быстро, молодец, — похвалил Оскара Элтон, тут же появляясь в коридоре вместе с сестрой. — Поздравляю!
— Мои комплименты Хранителю Королевской библиотеки, — неожиданно сердечно улыбнулась принцесса.
— Издеваетесь? — нахмурился Оскар Хоу. — Когда Посвящение? Давайте займемся, хватит меня пугать.
— Так ты уже его прошел, — сочувственно кивнул принц Элтон. — Посмотри на медальон. Книги рассмотрели тебя, признали достойным и избрали своим Хранителем!
Барон сжал в руке маленькую серебряную книжицу, только сейчас понимая, что она уже давно не холодит его кожи, скорее, наоборот, по всей шее и груди распространяется приятное тепло, желанное в любую жару, согревающее не тело, а саму душу. Не снимая знака, Оскар поднес его к глазам и увидел проступившую на гладком серебре медальона-книжицы привычную вязь высокого лоулендского шрифта: Оскар Хоу — Хранитель Королевской Библиотеки.
— Ну и сволочи же вы! — в сердцах ругнулся барон, отпуская ставший за считанные минуты таким привычным медальон.
— Да! — как ни в чем ни бывало, радостно согласились с обвинением боги.
— А если бы я не подходил на эту должность? — опасливо поинтересовался Оскар Хоу, желая, пусть и с опозданием, выяснить подробности.
— Тогда ты мог бы вообще не вернуться из библиотеки, или вернуться помешанным, — доброжелательно пояснила принцесса. — Такое случалось. Кандидат не всегда соответствует требованиям. А пропавшего могут и не сыскать вовеки.
— Ах, вот значит как, — протянул барон, сердито нахмурившись, и его пробил запоздалый озноб. — Стерва! Это ж надо так подставить ни в чем неповинного человека!
— Я считала, что ты подходишь для этой должности, и готова была поставить твою жизнь против своей убежденности, — посерьезнев, ответила богиня. — Лучше уж рискнуть, чтобы стать кем-то, чем жить с воспоминаниями бога в теле человека, искать себя и не понимать, чего же тебе не хватает в жизни, писать памфлеты и жаловаться на бесцельность существования, заливая горечь лиенским вином и поверяя свои огорчения лошади.
Оскара передернуло от того, насколько точно принцесса воспроизвела его образ мыслей и уклад жизни. Но, все еще не желая признавать ее абсолютной правоты, барон пробормотал почти жалобно:
— И все равно, вы могли бы меня предупредить!
— Зачем? Чтобы только еще сильнее напугать тебя? — удивился Элтон и, небрежно хлопнув барона по плечу, заявил: — Хватит ворчать, парень, тебя Элия из такого дерьма вытащила, а ты к ней с претензиями. Пошли лучше выпьем, отметим твое назначение! А потом я тебе уже подробнее о работе расскажу. Если хочешь разгрести завалы быстро — лет за пятнадцать — первое время тебе придется дневать и ночевать в библиотеке.
Оскар смерил принца подозрительным взглядом, ища подвох, и понял, что тот если и преувеличивает, то лишь самую малость.
— Пошли, выпьем, — обреченно согласился новый Хранитель.
Глава 8. Последние приготовления.
(Время лоулендское — за день до визита посольства)
В одном небольшом кабаке Альхасты, практически на границе миров и торговых путей, в разноцветных клубах дыма листьев фейха, клач и табака вещал, размахивая щербатой кружкой с элем, тощий изрядно замурзанный мужик. Рядом с ним сидели и толпились вокруг завороженные слушатели, внимая изрядно гнусавому пьяному голосу:
— Никогда бы не подумал, что самому доведется поглядеть! После такого и надраться не грех! О, Силы, если б вы видели его меч! Здоровущий, небось с меня размером.
— А не брешешь? — восхищенно уточнил один вислоусый дядька из толпы, наслаждаясь ощущением ужаса, продиравшего его даже заочно от одних только слов.
— Может, и больше, — чуть поразмыслив, глубокомысленно уточнил рассказчик и выразительно посмотрел в опустевшую кружку.
Ему тут же наполнили ее вновь и попросили:
— Ну ты, давай, рассказывай. А?
— Ежели б он его из ножен при мне вытянул, я б, небось, там и помер от страха, ну а если б не помер, то обмочился б точно. Ой, страсть!
— А сам-то он какой? — замирая от восторженного ужаса, продолжала выспрашивать толпа.
— Высоченный, глаза прозрачным янтарем сверкают, как у зверя хищного, а лицо спокойное, точно он с самой смертью запанибрата...
— Да уж, так оно и есть, взаправду, — глубокомысленно подтвердил кто-то.
Восхищенно заахали прислушивающиеся украдкой служанки: 'Глаза сверкают янтарем! Как у хищного зверя! Красавчик!'
— Здоровяк? — уточнил любопытный вихрастый паренек, видно, мечтающий о воинской славе.
— Не-е, — протянул тощий рассказчик, тряхнув сальными волосами. — Высокий, да, жилистый, сразу видно, что силен, но на бычью тушу не похож. О! Точно! Он на меч похож, на свой двуручник. Меч разве толстым быть может? Не-е, клинок он и есть клинок, острый, сильный, гибкий... А армия его словно волна идет, и не понять, что люди, сразу-то. Стихия! Вот это муштра. Взмаху руки повинуются! Маневры они у нас проводить будут, тренироваться то бишь, сам слышал...
Тощий рассказчик еще долго вещал, отвечая на жадные расспросы досужей до сплетен публики и время от времени прикладываясь к наполненной на дармовщину кружке.
Через некоторое время от толпы отделилась неприметная фигура в сером плаще и поднялась на второй этаж кабака, где располагались жилые комнаты постояльцев. Тщательно заперев за собой дверь и прошептав что-то над замком, тип в сером старательно задернул на окнах полинялые занавески в ядовито-фиолетовый цветочек. Потом подошел к стене и извлек из сундука свою сумку. Порывшись в ней, достал причудливо ограненный прозрачный камень, напоминающий дымчатый хрусталь. Сжимая кристалл обеими руками, неизвестный издал несколько бессвязных, абсолютно непереводимых звуков, более всего напоминающих мычание коровы. Дождавшись того, что камень засиял мягким приглушенным светом, тип о чем-то быстро-быстро заговорил...
Спустя полчаса тощий мужик-рассказчик, покачиваясь, вышел из кабака и, забросив котомку за плечо, упрямо зашагал по дороге, выписывая замысловатые петли, при одной мысли о которых умерла бы от зависти любая кружевница.
Скрывшись за поворотом, Ваха Браст тут же перестал петлять и покачиваться. Убедившись, что за ним никто не следит, граф нажал на невидимое чужакам кольцо-телепорт и материализовался в личных покоях родового замка. Весело насвистывая, мужчина отправился переодеваться. Задание принцессы Элии пришлось Вахе изрядно по душе и обнаружило в ее глубинах изрядный запас авантюризма, дремавший до поры до времени.
'Никогда бы не подумал, что сплетничать так увлекательно!' — снова ухмыльнулся уже чистый и облаченный в подобающую его титулу одежду мужчина, отправляясь к любимой супруге.
В Лоуленде время приближалось к вечеру. Принцесса Элия неторопливо спустилась по боковой лестнице в центральный холл замка и, свернув налево, направилась к боковым дверям, именуемым малыми, поскольку в отличие от больших центральных в них не могла въехать дюжина всадников разом. Выйдя на внутренний двор, женщина, все еще мысленно придерживая нить заклинания поиска, двинулась к казармам — отдельно стоящим массивным и длинным каменным зданиям. Сейчас рядом с ними было почти пусто и подозрительно тихо, только пара проштрафившихся стражников усердно исполняла трудовую повинность, поднимая клубы пыли с брусчатки длинными метлами. Зато слева раздавались звуки, свидетельствующие о наличии немалого числа живых существ, занятых некой бурной, весьма интенсивной деятельностью, отличной от нудного стояния на посту или методичного вышагивания по заданному периметру. В этом направлении принцессу и тянуло заклинание.
Элия обогнула горе — дворников по широкой дуге, чтобы избежать принятия незапланированной пылевой ванны, и вышла к большой открытой площадке для тренировок за казармами, безукоризненно утрамбованной сотнями ног и огороженной низким каменным парапетом до середины пояса.
Сейчас там интенсивно потело с сотню стражников. На мужчинах оставались лишь летние форменные бриджи темно-синего цвета и сапоги. Воины сходились в учебных поединках на тяжеленных деревянных палках, с залитым внутрь свинцом, а начальник королевской стражи Дарис, организовавший этот садистский аттракцион, меланхолично наблюдал за своими подчиненными, облокотившись на парапет, пожевывал травинку, да еще отпускал время от времени очередной едкий комментарий, подстегивающий слегка расслабившегося бойца:
— Фарк, подбери брюхо, рацион вдвое урежу! Эдмон, левый бок прикрой! Дик, тебе что, ноги к площадке гвоздями приколотили? Двигайся! Мигель, посох не девушка, сожми его крепче, не бойся! Ральф, у тебя лишняя рука в казарме лежит? Запрещу дядюшке Мирку тебя лечить! Усиль защиту!
Муштруемые старались изо всех сил, чтобы не попасть на язык командира, но тут возникло непредвиденное обстоятельство, сбившее четкий ритм тренировки. Ощущение присутствия дивной Богини Любви, сводящей мужчин с ума одной своей легкой улыбкой, подобно легкому аромату ее духов — ванили, свежести и роз альтависте — повисло над площадкой. Кажется, в воздухе натянулись нити силы и зазвенели невидимые серебряные колокольчики, возвещая приход Элии. И ладно бы в воздухе витал только запах, а то совсем близко был и физический, весьма соблазнительный образ богини в сильно декольтированном по летней вечерней моде платье.
Воины на несколько секунд замешкались, их движения замедлились и сбились, потеряв свою целеустремленность, но тут же спустя мгновения возобновились с новым небывалым рвением, коего не мог добиться даже Дарис своими ехидными подколками и несгибаемым авторитетом.
Начальник стражи, почуяв присутствие принцессы раньше остальных, резко развернулся. Элия улыбнулась мощному широкоплечему, сильно загорелому, что лишь подчеркивала белизна рубашки, мужчине с цепкими карими глазами. Тот, кто пронес возвышенную любовь к ней через инкарнации, Уровни и века, стоил толики внимания и тепла. Тосковавший по принцессе Элине в далеком Альвионе — прежней родине семьи Лимбера — Дарис узнал избранницу своего сердца в новом обличье богини Элии и сделал все, чтобы быть рядом с ней, помогать и оберегать, чтобы не допустить новой беды.
Неторопливо приблизившись, женщина встала рядом с воином, облокотилась на парапет и доброжелательно сказала:
— Прекрасный вечер.
— Прекрасный вечер, моя принцесса, — Дарис позволил себе маленькую фамильярность, приветствуя свою единственную любовь, и поинтересовался, с легкой настороженностью в тоне: — Что привело вас сюда? Уж не стремление ли сорвать тренировку, вскружив голову страже одним своим присутствием?
— Интересная идея! — рассмеялась богиня, и мелодичный этот звук опять рассеял внимание доблестных воинов настолько, что пяток особенно чутких к воздействию ее чар получили весьма чувствительные удары от менее уязвимых собратьев. Дарис недовольно цокнул языком, но от ругани воздержался.
Пара мужчин вынуждены были прислонить палки к барьеру и поковылять в сторону мага-целителя, присутствовавшего на тренировке и надзиравшего за ней с другой стороны площадки из легкого тенька. Судя по ехидной улыбке на губах сухонького старичка — дядюшки Мирка, кроме целительных чар он уже приготовил немало шпилек для зазевавшихся вояк, падких на женские чары.
— И неплохое упражнение на внимание, — скривил губы Дарис, задумчиво коснувшись тонкой белой полоски старого шрама на мочке уха.
— Вот именно, — гордо заявила Элия. — Пусть упражняются в устойчивости к моему сногсшибательному обаянию, а когда враги подступят к стенам Лоуленда, твои стражи найдут в себе силы запросто перебить зачарованных моей несравненной красотой захватчиков. По-моему, гениальный тактический ход!
— Не шути так, не надо, — очень серьезно попросил мужчина, и в его голосе проскользнула тень былой муки, длившейся несколько веков по счету Сил Времени и целую вечность по его личному счету.
— Больше не буду, — покаянно улыбнулась принцесса, положив руку ему на плечо, и только сейчас замечая, что совсем не стало серебряных прядей в волосах Дариса. Обретя потерянную любовь, бог снова помолодел: слегка разгладились даже суровые складки морщин на лице мужчины, обретшего заново цель и смысл жизни.
— Дело? — напомнил Элии воин о своем первом вопросе, решительно, как врага, отбрасывая старую печаль.
— Завтра в пять вечера откроется южный портал телепортации, — коротко и по существу сообщила богиня, — прибывает полное посольство из Жиотоважа. Ты назначен командиром эскорта с правом открытия временного личного телепорта. Подбери из своих людей человек двадцать попрезентабельнее для встречи и сопровождения высоких гостей. Форма одежды парадная.
— Жиотоваж? Мир грани? — переспросил Дарис, чуть нахмурившись. — Что им нужно от нас?
— На первый вопрос — да, на второй — не знаю, — покачала головой богиня, давая понять, что на эту тему лучше не распространятся.
— Ясно, — коротко кивнул мужчина. — Когда мне выдадут амулет-телепорт?
— Завтра в четыре зайдешь в кабинет короля.
— Где предполагается разместить посольство? — задал следующий вопрос Дарис.
— В королевском замке, — ответила принцесса, искоса наблюдая за реакцией начальника стражи. — Третий этаж, западное крыло.
— Так это для них, — уяснил воин, уже извещенный о суете в тамошних покоях. Все настолько серьезно? — насторожился Дарис, исповедовавший, как и все воины, старую заповедь: держи друзей близко, а врагов еще ближе.
— Быть может, — уклончиво ответила принцесса, показывая, что еще неизвестно, как повернется дело.
— Как насчет усиленных постов почетной стражи у апартаментов гостей? — прощупал почву начальник стражи.
— На твое усмотрение, — разрешила богиня, доверяя его чутью и предоставляя мужчине по первому впечатлению решить, насколько могут быть опасны послы.
— С эскортом отправляется кто-нибудь из членов королевской семьи? — уточнил Дарис, надеясь уяснить степень важности посольства.
— Нет, мы встретим их у южных ворот города, — покачала головой принцесса, давая понять, что жиотоважцы — это серьезно, но не настолько, чтобы принцы вынесли свои афедроны за пределы городских стен.
— Мы? — снова уточнил воин.
— Я, Энтиор и Мелиор. Так распорядился его величество, — пояснила Элия, тряхнув головой, и, глянув на серебряные часики с мелкими сапфирами, закончила разговор: — Все, дорогой, я удаляюсь, дабы не смущать долее необходимого дух наших доблестных стражей. Если у тебя возникнут еще вопросы, можешь заглянуть ко мне после ужина, перемолвиться словечком.
Уловив в последней фразе принцессы желанный намек, Дарис улыбнулся ей одними глазами, храня на лице прежнее чеканно-суровое выражение, и ответил:
