Лень, страх и жадность

В субботу Железный Альби пришел к мысли, что недолго еще Минерва будет его союзником. А раз так, то не стоит на нее полагаться — нужно действовать решительно, и найти ту базу, в которой он сам будет главным, независимым от чьего-либо влияния. Если в общем с выбором места вопросов не возникло — только Хогвартс и его окресности, то дальше были варианты. За восемь десятков лет в Хогвартсе он узнал о замке ОЧЕНЬ много — и о тайных ходах, и о тайных помещениях, и о катакомбах под замком, которые были построены не людьми, и населены которые были также не людьми. Он мог в любой момент времени сказать положение каждой лестницы. Альбус положил глаз на катакомбы. Конечно, водится там всякое, недоброе. Но ему то какое дело? Он железный голем, управляемый разумом сильнейшего мага Британии этого столетия. У него вес уходит сильно за сотню стоунов, и сила соответствующая. Какие бы обитатели не поджидали его в катакомбах, ничего хорошего им не светит — мелких Альбус передавит, тех что покрупнее — передушит, а крупных пошинкует мечем — в его время в Хоге преподавали фехтование вполне достойно. Это ведь он отменил этот предмет, как и кучу других, желая отупить население.

Мысль у великих редко расходится с делом, поэтому приняв решение, Альбус не стал задерживаться. Поглубже укутавшись в мантию он направился к главным воротам Хогватса. В это время все старшекурсники, которые хотели уйти в Хогсмит, уже ушли, и у ворот уныло скучал мистер Филч. Подходя к старику-сквибу (ха, они теперь с Аргусом в одном классе играют) Альбус снял капюшон.

— Аргус, мальчик мой. Прекрасная погода, не так ли? — прошел мимо оседающего старика голем Дамблдора. У мистера Филча глаза силились вылезти на лоб, а рукой он схватился за сердце.

Альби подумал, что не может себя раскрывать, даже ради жизни старого сквиба. Общее благо не потерпит такого. Поэтому на помощь он никого звать не будет. Сделав еще шаг, аватар бывшего директора беспрепятственно перешагнул незримую границу и вошел в замок. Будучи сделан Минервой из охранного голема Хогвартса, он имел свободный вход.

"Прелестно" — подумал Альбус. По потайным ходам он незамеченным добрался до тайника с мантией-неведимкой. Дальше еще один рывок по потайным ходам, и через скрытую дверь Альбус спустился в катакомбы — свои новые владения. Катакомбы замерли в тревожном ожиданиях безвозмездных люлей.

Глава 23. Сталкновение.

Меч Железный Альби прихватил по дороге у одной из статуй. Так себе, если что, меч. Ему бы больше подошел обрезок рельса ярда в полтора — в его сильных "кибернетических" руках голема рельс был бы более убойным. Все-таки Минерва как следует поработала над этим телом — потратила на оживление двухнедельный запас силы, а рунные конструкты на спине и конечностях обеспечивали до дюжины кило фунтов на фут в секунду физической энергии, позволяя чуть ли не порхать — это если не удаляться далеко от Хогвартса. Впрочем, связь с портретом пропала бы куда быстрее, чем исчезла бы внешняя подпитка энергией. Как и любой голем Альбус "видел" почти всей поверхностью тела — он мог развернуть свой "фокус внимания" в любую сторону, оставаясь неподвижным. Темнота подземелий не доставляла никаких неудобств, во всяком случае пока. Особо опасный боевой голем обследовал свои владения.

Сначала Дамби думал полностью зачистить катакомбы, но потом решил, что это неконструктивно. Все-таки местная живность или там нечисть — это ресурс, нерационально его просто уничтожать. А так она послужит ему и охраной, и сигнализацией одновременно. Спустившись на второй уровень, Альбус был атакован полчищем крыс. Его кожаные ботинки в один момент были сгрызены, и ходить бы ему голышом, если бы минерва не выполнила одежду одним куском с телом. Кожаные же ботинки нужны были, чтобы не цокать стальными пятками по камням. Альбус приподнял левой рукой сверток из обычной накидки и мантии смерти и принялся давить мелочь. Довольно быстро крысы сообразили, что что-то у них идет не так и отхлынули от Альбуса. "Первый зачет сдан" — подумал Альбус.

Катакомбы на этих уровнях представляли собой естественные пещеры, кое-где расширенные самыми примитивными методами. Иногда (на относительно ровных поверхностях стен) попадались схематичные рисунки, смысл которых однозначно определить было почти невозможно. То ли это просто картина, то ли запись иероглифами. Можно было только уловить некие геометрические принципы — элементы изображения были расположены то в концентрических окружностях, то по спирали. Спустившись по нескольким наклонным переходам еще на уровень вниз, Альбус заметил, что кое-что поменялось.

Во-первых, проходы стали шире — ярда четыре-пять в ширину. "Пол" и местами "стены" на высоте от ярда до двух были будто-бы отполированы гиганским напильником. Иногда эти "полированные" ходы упирались в стену — надо полагать, это был магически закрытые ходы. Крысы почти исчезли — зато появилась паутина. Самих пауков Альбус пока не заметил, но, судя по паутине, размером они должны были быть где-то с собаку (это если ног не считать). С крупную собаку. Ради интереса Альбус подергал ближайшую свежую паутину. Паук показался, посмотрел на голема и вернулся обратно в темноту, в засаду. С Альбусом ему ловить было нечего.

Так как колдовать бывший директор не мог, то, чтобы хоть как-то считать время он считал шаги. Когда счет подошел к пяти тысячам, он подошел к подземному озеру. Все. Глубже он уже не спустится. Финиш. И где все эти монстры, о которых вещали легенды? Альбус был разочарован. Как прикажете защищать свет в таких условиях. Постояв минутку, голем двинулся обратно. Он как раз успеет уйти в визжащюю хижину, пока Главные Ворота не закроют для школьников. План-минимум он выполнил — мантия невидимка у него. Теперь будет куда меньше сложностей с посещением Хогвартса. Место под резервную базу он тоже посмотрел. Жить в катакомбах, конечно, убого, но если натаскать кое-какой мебели, книг — все будет не так и плохо. И вообще — это ведь будет именно резервная база? Пока никто его там быть не заставляет.

Когда Альбус возвращался из Хогвартса, на воротах уже стоял новый человек, неизвестный Альбусу. Аргуса не было видно. "Надеюсь, что он выжил" — подумал Альбус. Он, конечно, моральный урод и все такое, но просто так убивать людей ему не хотелось. Хотя, "не хотелось" — не значит, что это ему как-то мешало. Альбус — волевая натура, он может убивать "через не хочу".

Практиканты из медкрыла Аргуса откачать не успели — когда его нашли, тот уже остывал. Похороны назначили на вечер вторника. Приглашать на них учеников Филиус посчитал бессмысленным — все таки Агргус был "ночным пугалом" Хогвартса.

В понедельник Годлумтакати вместе директором Флитвиком подготовился к встрече Сириуса. Несмотря на то, что Филиус Флитвик определенно мог постоять за себя, у мистера Гиены был определенный опыт, которым он поделился со своим учителем. Основным посылом была полная беспомощность современных волшебников при лишении палочки. В результате под директорским столом расположился kalashnikov, за спиной у директора в ременной петле расположился baby glock. Директор Флитвик, меж тем, похвалив предусмотрительность ученика, продемонстрировал метательные ножи в бортах пиджака и выдвигающийся стилет в рукаве. После этой демонстрации оба хитро улыбнулись. Очевидно, что ни учитель, ни ученик не показали друг другу всех секретов. У Филиуса, наверняка, были дополнительные артефакты. У Годлумтакати дополнительно был легкий бронежилет, парочка "под крышечку" заряженных Гри-Гри и куча интересных кармашков на поясе. И постоянная бдительность.

Наконец, Годлумтакати разместился за приемным столиком, приклеил под него еще один пистолет и принялся ждать. В назначенное время Филиус открыл камин, и через половину минуты из камина нарисовался Сириус Блэк. Директор Флитвик усадил его за стол, так, что Годлумтакати и Сириус были расположены по торцам стола; сам же он занял "боковое" место судьи.

— Мистер Гиена, — начал Филиус, — Мистер Блэк связался со мной, заявляя, что ему есть, что Вам сказать.

Филиус не собирался упрощать дело Сириусу. Нет, не в коем случае. Тому сложно будет объяснить, что ему нужно, и зачем.

Сириус решил зайти с козырей. На стол была извлечена пробирка со светло-бирюзовым наполнителем.

— Мистер Гиена — перед Вами зелье родства. Если туда добавить кровь двух человек, по изменению цвета станет понятно, в каком родстве они состоят.

Мистер Гиена энтузиазмом не загорелся. Ему как-будто (а может и на самом деле) было по:

— Положем, Вы правы, мистер Блэк, — дальше, по идее, должен был последовать вопрос, но Годлумтакати промолчал. Мистер Блэк — темная лошадка. Единственный инсайд Годлумтакати в стане врага — Чарли — ничего про него конкретно не говорил. Досье на "школьные годы" Блэка прояснили мало чего. Пусть сам озвучивает, что ему нужно.

— А Вас не интересует, что мы, скорее всего, родственники, мистер Гиена? Неужели Вы не хотит найти родных людей?

— Нет. Не хочу, — как то устало, будто втолковывая очевидную истину "особенному" ребенку, ответил Годлумтакати.

— Почему? — удивился Блэк.

— А почему вы спрашиваете? — ответил вопросом на вопрос Годлумтакати, — мистер Блэк, наше общение почему-то похоже на допрос. Говорите прямо — что Вам от меня нужно.

— Мистер Гиена, я имею основания надеяться, что Вы мой племянник, о котором я хочу позаботиться.

Годлумтакати ответил не сразу.

— Мистер Блэк, предыдущие гм.. назовем их людьми, которые обо мне заботились, делали это ну очень своеобразно. Я не прощаю такую заботу. Если мне попадет в руки кто-тобудь из тех заботливых людей, я приложу все усилия, чтобы он жил не долго, но очень болезненно. ОЧЕНЬ. БОЛЕЗНЕННО. Сейчас я эмансипирован, и забочусь о себе сам. Мне не нужны люди, которые будут "заботиться обо мне", какую бы лживую ложь они не вкладывали в эти слова.

Годлумтакати говорил пока что спокойно, но терпение его было на исходе. Тут Сириус сделал ошибку.

— Но мы ведь родственники. Дальние. Твои родители завещали мне заботиться о тебе..

Не известно, какую еще бредятину собирался морозить Блэк, потому что последнее предложение вывело шамана из себя:

— Так это по твоей милости, мразь, надо мной издевались девать лет? — волосы шамана встали дыбом, серые обычно глаза засверкали желтой радужкой, как у оборотня, черты лица заострились, — А как только у меня все стало хорошо, откуда ни возьмись появляется какой-то собачий хрен и заявляет, что, дескать, его невротебенное высочество будет заботиться обо мне? Даю тебе минуту пол минуты, чтобы оставить нас, _мистер_ Блэк.

Сириус понял, что сегодня ничего хорошего он не добьется. Ничего, змея подождет. Попрощавшись с директором, он покинул кабинет.

— Плохо, очень плохо, ученик, — заявил Директор Флитвик, впервые назвав Годлумтакати учеником, — я недоволен. Сейчас Сириус — последний из Блэков. Через него можно было бы попытаться вызнать знания Блэков, а это очень дорого стоит.

— Я понимаю, учитель, — раз уже пошел такой разговор, то и Годлумтакати назвал Флитвика учителем, — но я никогда не позволю кому-то "опекать" меня. Мне прошлого раза хватило на всю жизнь.

— Одно ты сделал правильно — не воспользовался зельем родства. На основе этого он мог бы попытатья получить опеку над тобой в суде. А так — у него только призрачные надежды на разговоры Макгонагалл, которая сейчас то ли некромант, то ли террористка — в любом случае, допросить ее сейчас нельзя. Давай сделаем так, ученик. Ты ведь не собираешься работать за еду, когда вырастешь?

— Я займу достойное место, учитель. Уже то, как плотно некоторые уроды взялись за мое детство, доказывает, что с меня есть чего взять. Во всяком случае, они явно не от нечего делать со мной возились.

— Тогда знания Блэков тебе точно пригодятся. Я сам свяжусь с Блэком, объясню ему, что он был неправ, и в чем. Может чего и получится добиться — в крайнем случае, хуже не будет. Иди, мне нужно подумать.

Мистер Малфой размышлял о ситуации в министерстве. Как-то внезапно оказалось, что все его противники либо померли, либо разъехались, либо дискредитированы. Так называемый "Орден Феникса" вообще развалился, Директор Дамблдор помер, Макгонагалл в бегах вместе с мумией Дамблдора, Кингсли в тюрьме, Бешеный Глаз сгинул где-то заграницей. Сириус Блэк, как рассказала супруга, занимается исключительно делами семьи — взялся наконец-то за ум, даже пытался вытащить из Азкабана миссис Лестрейндж, о чем год назад и подумать было невозможно — настолько они были врагами. Можно сказать, партия чистокровных почти добилась власти — "светлые" сами сдали позиции, без войны. Если бы еще дневник повелителя не трахал ему мозг! Люциус посмотрел на огонь камина через стакан огневиски, и отпил. Только волшебная жидкость держит его в относительно адекватном состоянии. B ведь — непонятно, что ему нужно. Давит на мозг и давит.

Нехватало только еще возвращения ТЛ. Без него то как хорошо — противники самоубились (сами или об кого-то), никакого терроризма нет, бизнес от этого процеветает, ставки по кредитам минимальные, импорт, экспорт, понимаешь — все то, что накроется чем-то мохнатым и пахнущим рыбой, как только начнутся долбанутые "рейды". И главное ведь — ну в чем был смысл тех рейдов? Тьфу!

В среду, после занятий клуба Годлумтакати подготовил сюрприз для Гермионы. По его просьбе домовые эльфы подготовили стол на несколько блюд, так что когда они остались в клубе вдвоем, эльфы по щелчку принесли уже готовый стол и пару стульев.

— Не ешь пока ничего, — предупредил Годлумтакати. Это все не для ужина. В посуде разного цвета находятся разные по типу зелья. В некоторых — компоненты двухкомпонентных ядов. В других — неволшебные яды. Сейчас у нас будет практическое занятие, где мы проверим наши записи по ядам и антидотам.

Результаты проверки были неприятные. Нет, то что какая-то магия была в еде, определить было можно. Другое дело, что некоторые магические яды, надо полагать, только в процессе приготовления были магическими, а будучи в готовом виде имели абсолютно немагическое активное вещество растительного или животного происхождения. С немагическими ядами было вообще все глухо.

Другое дело, что, как прочитала в специфической литературе Гермиона, организмы магов были куда более выносливы по отношению к немагическим ядам. Однако никому не мешает увеличить концентрацию в сотню или тысячу раз — тут любой магичекий организм загнется, никакой волшебной выносливости не хватит, ну никак. А ведь могут быть и распыленные в воздухе яды.

По результатам практики решили, что никакого хорошего решения нет. Никто им не даст ходить по школе в скафандре высшей защиты. Это не устроило перфекционистку Гермиону. Решили написать "Эссэ" Флитвику, с тем чего у них получилось и тем, чего бы они хотели достичь.

Без нападений троллей и "бывших" пожирателей смерти время летело быстро. Большинство учеников рейвенкло — тихие, замкнутые дети, не ищащие общения. Но, как говориться, гнида везде найдется. Зависливая, как Уизли #6. Нет, это, конечно же, шутка — такими зависливыми гнидами как Уизли могут быть только Уизли. Только вот небо не может быть безоблачным каждый день. На горизонте межфакультетских отношений пока еще не солнцем, но уже не звездочкой пыталась сверкать Чо Чанг. А так как самый простой метод занять место в коллективе — показательно загнобить кого-нибудь (Годлумтакати сам такое проделал со Снэйпом), то выбор у Чо был невелик. На своих бычить ей было не с руки. На старших — и подавно. Вот и оказалось, что вариантов то, кроме Гермионы, по сути то и нет. Нет, Чо, ни в коем разе, не была по себе — она пыталась вписаться самой младшей в клуб "хозяев жизни" Рейвенкло. Пока что дальше толканий и неприязненных взглядов дело не шло — но это ведь только пока. Гермиону уже делали изгоем и в прошлой школе, и на Гриффиндоре — и она уже видела, что будет дальше. Предъява, с точки зрения Чо, была стандартная. Годлумтакати после столкновения со Снэйпом был эдаким "рыцарем печального образа", который ни к каким отношениям не стремился, но, тем не менее, вес его на Рейвенкло был велик — ведь никому другому директор Флитвик не уделял столько внимания. А неведомая грязнокровка Гермиона "не понимала своего места" и проводила слишком много времени рядом с Годлумтакати. По сути, от зарождающегося конфликта зависело, кто станет главным на первых-вторых курсах. Для Чо это было "партийное задание" и "экзамен" от группы "хозяев жизни". Для Гермионы это был вопрос выживания в коллективе. Эх, не тот факультет назвали Слизерином. Гриффиндор и Рейвенкло с таким же успехом можно было назвать Слизерином. С Хаффами Г & Г еще не сталкивались, но, почему-то, прогноз был аналогичный. И проигрывать сучке Чо Гермиона не собиралась. Вопрос был только в том, как угомонить узкоглазую без убийства и чрезвычайного членовредительства. И дело вовсе не в человеколюбии — просто это бросит тень на Флитвика, а это их с директором отношениям на пользу не пойдет. Тут нужно сработать более тонко, чем со Снэйпом. И вот на этот счет у Гермионы умных мыслей пока не было. "Неумные" заключались в угрозах, и приведению к подчиненному положению методом дачи Чо обета. С другой стороны, если это не сработает, ее нужно будет хоронить, а этого Флитвик не одобрит. Диллема. "Муж" предложил создать куклу Чо. Это, с одной стороны, было неплохо (несмотря на то, что Чо, как и все чистокровные, своими частями тела не разбрасывалась, так что материал на куклу еще нужно было добыть). Но, все же, это было не то. В поисках подходящего решения, Гермиона сделала Годлумтакати заказ на несколько книг по зельям, которые не нашла в открытой секции библиотеки. В данном случае, получать доступ к закрытой секции через директора было бы слишком большим палевом. Да и не стоило оно того — директор свои услуги ценил совсем не скромно.