Лень, страх и жадность

Глава 1. For the very first time.

Когда это началось? Да на первой же неделе школы, когда Дадли встретил Гордона и Малколма. На следующий день три дегенерата (тогда Гарри еще не знал таких слов, но быстро учился), решили, что неплохо бы отпиздить мелкого одиночку, и к кому они прицепились — угадайте с трех раз? Трех раз было достаточно, чтобы даже недокормленным мозгом сделать простой вывод (благо недавно просмотренный "Горец" прямо-таки вбивал в подсознание эту фразу).

Три недели ушло на подготовку. Мозг школьника не охватывал все науки, откровенно хреново решал задачи и разгадывал кроссворды, но будучи поставлен в рамки одной простой задачи, раскочегарился до максимально допустимых атмосфер. Они заплатят. Эти ублюдки заплатят. Останется только один! (прим. автора: черно-белый властелин!).

Дурсли Гарри не любили, это если мягко говоря. Они никогда за него не заступятся. Детей не сажают в камеры-одиночки (наверное?), только вот жить среди детей-убийц в казенном доме то еще удовольствие. Уж лучше Дурсли. Так что попытка будет только одна.

Гарри долго не мог решить, что делать с телом. Устроить несчастный случай? У него не получится сделать все достаточно достоверно. Тело не спрячешь. Это даже не смешно. Как только станет ясно, что исчез "ребенок" (если этого малолетнего пидара можно так назвать), как сразу поднимется вой в прессе, окресности наводнят бобби и "добровольцы", которые будут рыть землю так глубоко, что найдут в парках пару-тройку неразорвавшихся бомб времен Битвы за Британию. Оставить его на месте? — тогда к нему сразу протянутся ниточки.

В конце концов дело решил случай. Гарри поздно возвращался из школы — либо чтобы пропустить вперед "охотников", либо чтобы проследить за ними же. Раньше придешь — и мымра-Дурсль найдет тебе работу в стиле копать от забора и до обеда. Так вот, Гарри в тот день из последней недели сентября по привычке не спешил домой, когда поймал "подарок судьбы": Гордон стоял перед распахнутым окном, уперевшись руками в подоконник.

"Подготовка" Гарри на тот момент заключалась в основном в слежке. Чтобы держать цель "издалека" он усиленно тренировал слух, и достиг в этом кое-каких успехов. Поэтому Поттер прислушался несколько секунд, неспешно оглянулся и беззвучно подошел к врагу. Дальше не было смысла скрываться. Поттер рывком наклонился, ухватил хулигана обеими руками в районе колен и рывком же распрямился, и даже немного выгнулся в обратную сторону, перенося центр масс Гордона по ту сторону окна. Меньше секунды Гордон пытался сопротивляться, но створки окна были распахнуты слишком широко, а ухватиться за подоконник из такого положения можно было только кистями рук (считай только большими пальцами). Сопротивление ничего не дало, и Гордон исчез за окном третьего этажа. Он не кричал пока летел и не закричал после, из чего новоявленный киллер сделал вывод, что дело сделано.

"Вряд ли он меня видел, а если и видел — то наверняка мельком. Буду все отрицать. Даже если меня поймают — то потом будут только больше бояться" — успокоив себя таким образом, Гарри потратил 10 минут, чтобы покинуть территорию школы незамеченным.

Через 10 минут, углубляясь в свой любимый парк, Гарри услышал сирены скорой.

На следующий день на созванной линейке директор школы сообщила, что с одним из их учеников произошел несчастный случай: он выпал из окна, и сейчас находится в коме. Судя по формулировкам — надежды на излечение нет.

Несколько дней от Дадли не было никаких поползновений, но затем в дружную компанию Дадли влился Пирс, и Гарри понял, что терапевтический эффект инцидента с Гордоном подходит к концу. Дадли нужно было как-то развлекать своего нового "камрада", а мозги у него не были изобретательными. У Гарри они тоже не были изобретательными. Зачем менять хорошо работающий метод. Столкновение виделось неизбежным. Только если у Дадли не было мозгов, то у Пирса было какое-то звериное чутье на неприятности, и он пока не велся на подначивания Дадли. Но надолго ли его здравого смысла хватит? В стае самое жалкое зверье становится храбрым.

Сам же Гарри наоборот успокоился, уверившись на примере в том, что он может решать проблемы. Беспросветное будущее, где его будут колотить не только Дадли, но и его шайка, отступило. Он справится с ними.

Изменения в Гарри заметили и Дурсли, не сразу поняв, в чем они заключаются.

Глава 2. Гарри и Дурсли старшие.

Если вопрос с Дурслем младшим временно был решен (и в будущем понятно, как поступать при рецидивах, то в отношениях со старшими Дурслями назревала революция. Низы в лице Гарри не хотели жить по прежнему, а верхи в лицах Петунии и Вернона не могли править по прежнему — старые аргументы уже не работали. Мелкому засранцу сгинувших наркоманов стало плевать на крики, угрозы и крикливо-угрожающие лица. А бить урода было страшно. Когда Петунья пожаловалась Вернону на мальчишку, тот не на шутку разозлился.

— Иди сюда, мелкий поганец. Я выбью из тебя эту дурь, ублюдок.

(Вернон был в курсе, что Гарри был рожден в законном браке, но так уж сложилось, что самые обидные ругательства завязаны на происхождение).

Вернон уже почти схватил мальчишку за плечо, когда тот посмотрел ему в глаза и прочел в них явное желание переламать ребра, руки или ноги. Внезапно вид паршивца сменился с испуганного на спокойный, с примесью отвращения и холодной ярости. Так глядят на покойников.

Вернона же в этот момент как будто ударило электричеством и тяжелым мешком по голове одновременно. Перед глазами встала картина, как поганец в их с Петуньей спальне перерезает любимым кухонным ножом Петуньи (для овощей) ей и ему горло. Вернон застыл в ужасе на несколько мгновений, а когда осознал себя, паршивца и след простыл. Несколько попыток повторить завершались так же — только картина иногда менялась. То изображены были различные смерти Вернона лично (например под автомобилем, когда урод спускает домкрат, то от пореза шеи все тем же любимым ножом Петуньи для овощей, то от удушья, будучи подловленным засранцем во время раздумий, так что тот надел и затянул пластиковый хомут на шее) либо с кем либо из семьи — а то и всех сразу. Когда Вернон получил первую седую прядь, стало ясно, что таким методом вопрос не решить. Затем последовали попытки "наказать" урода лишением еды, хотя, надо признать, кормили его и до этого так себе. Только стало хуже. Из дома стали пропадать мелкие вещи и деньги. Даже Дадли похудел и осунулся.

...

Когда Дурсли не смогли бить Гарри, он понял, что победил. Когда же они попытались уморить его голодом, он решил, что так просто его не взять.

Это война!

Самая большая проблема была в том, где сбывать мелочевку в Литтл-мать-его-Уингинге. Но решение проблемы было найдено. Пройдя город по диагонали, Гарри затем пересек поле шириной в полторы мили, выйдя на гибрид трейлерной стоянки, станции техобслуживания и торговой точки. Там (хоть и за сущую мелочь) можно было сбыть все, да еще и отовариться едой, что называется, не отходя от кассы. Ежедневная ходьба через поле не прибавляла Гарри светского лоску — пыль и зелень растений делали свое дело, и он стал окончательно похож на бродягу. Но обильное питание вместе с ежедневными длительными прогулками на свежем воздухе делали свое дело — он стал больше походить на худого мальчика, чем на узника Бухенвальда.

Тем не менее, была одна ситуация, которой Гарри реально опасался. Ничего не стоило Дурслям закрыть его в чулане, забить гвоздями, да не выпускать. Уж если при встрече "глаза-в-глаза" он научился "взгляду ужаса", или как это назвать (когда смотришь в глаза главному жиробасу и представляешь, как зарезаешь его вместе с мыморой) — название вполне подходящее, если после нескольких раз этот выкидыш кита поседел, то вот из-за закрытой двери такой трюк сложно оформить. Попытка заночевать в здании автосервиса (начало ноября, однако) привела к странным результатам. Гарри проснулся в своем кошмаре — запертый в чулане под лестницей, без воспоминаний о том как он туда попал, и с чужими, слизкими мыслями о том, что Дурсли — святые люди, и их нужно слушаться аки Господа. Только вот мгновенно вспыхнувшая злость смела эту дрянь, а ужас заставил действовать. Заранее приготовленным гвоздем Гарри после пятнадцати минут ковыряния открыл засов. Нужно бежать. Очевидно же, его похитили долбанные инопланетяне, пока он спал, внушили ему идиотские мысли (он видел такое по телевизору) — а никакими другими мысли "слушайся Дурслей" быть не могли.

Это вызов, и он принимает его. Сраные пришельцы пожалеют, что прилетели со своей сраной Альфы-центавры на своем сраном звездолете. Это война!

Гарри был слаб на выдумки, да это и не понадобилось. Хотя он и не ходил в кино на "Один дома", в целом сюжет фильма ему был знаком: меньшими силами можно одолеть бОльшие силы, если как следует окопаться на своей территории. До "когда ты силен, притворись что ты слаб" Гарри еще не добрался.

Глава 3. Клоуны-убийцы из космоса.

Альбус-много-имен проснулся от настырно жалящей сигналки. Снова у этого избранного (им лично) суицида шило в заднице закрутило. Только ведь пару часов назад его возвращали, обливиэйтили! Пока он доставал свою старую магическую задницу из кровати, пока надевал халат, пока вызвал Дингла, прошло минут пять.

— Ты уж конфудусни его от души, мой мальчик. Не надолго же твоего прошлого внушения хватило.

— Директор, ничего удивительного. Семья его действительно ненавидит.

— Дедалус, мой мальчик, ты преувеличиваешь. Это его родная тетя. Ступай.. Эх, молодые, столько с ними мороки, — напутствовал Дингла на ратные свершения в деле укрощения Гарри Поттера старый педераст.

На Тисовой Динглу открылось феерическое зрелище. Дом, который "Надежное Укрытие Мальчика-Который-Выжил" не просто пылал — полыхал. Магловские пожарные усиленно тушили его. Через пару минут обнаружились Дурсли всем составом — магловские целители оказывали им первую помощь. Как подслушал Дедалус, спасаясь от огня они выпрыгнули из окон.

"Мде" — глубокомысленно подумал Дедалус. "Директору давно пора на покой. Вот тебе и надежное место". За мелкого поганца Дингл не беспокоился — амулет показывал то же направление, что и несколько часов назад. "Упрямый стервец" — подумал Динг и аппарировал неподалеку от площадки с трейлерами и станцией техобслуживания, откуда он вытаскивал Поттера. Там, в завалах металлического хлама, под крышей (хотя и открыто всем ветрам) в проходе у стены Поттер устроил свое "гнездо" — магловскую одноместную палатку. Амулет указывал туда же, откуда Дингл несколько часов назад забрал Поттера. Заклятье хамелеона и маглорепеллент все еще были на нем, так что Дедалус проследовал в знакомый закуток.

Под ногами захрустело битое стекло (когда успели насвинячить), затем с оглушительным звуком разбилась пивная бутылка. "Черт, теперь паршивец точно проснулся" — заспешил Дингл, споткнулся о натянутую проволоку и упал на заботливо вкопанные в землю арматурины. Одна прошила правое легкое, вротая — шею. Корчась от боли на земеле, Дедалус понял, что вот — все. Слишком быстро вытекает кровь из шеи. Попробовал ворочаться — процесс только ускорился. Даже если сейчас аппарировать (и если не разорвет) — помощь оказать не успеют. Мелькнули детские шаги на грани уплывающего сознания, и Дедалус Дингл умер.

Тем временем Поттер в два приема свернул палатку, побрызгал на землю под палаткой и вокруг Дингла раствором аммиака и убрался прочь. Неплохо было бы поджечь — но повторяться это плохой тон. Тут уже и самый тупой сможет связать два пожара с поджогом. Никаких трофеев брать не стал — пришельца точно будут искать. Тот, благодаря идиотскому цилиндру и роскошным бакенбардам, да и старинной одежде напомнил Гарри фильм "Клоуны-Убийцы из космоса" восемьдесят седьмого года. Теория с пришельцами подтверждена самым непосредственным способом. Вывод один — нужно валить. Как раз на днях Гарри освоил новый майнд-трик — просящие-глазки-беззащитного-мальчика-которому-нельзя отказать. Побродив минут десять по стоянке и ошарашив пяток водителей майнд-триком, Поттер сел на попутку до Портсмута. Через полтора часа, придумав на ходу шоковый майнд-трик, Гарри покинул страну морским путем. А далеко в Шотландии задремал в кресле Величайший Светлый Волшебник Со Времен Мерлина. Когда он по полувековой привычке проснулся к завтраку, было уже поздно: амулеты Поттера не отслеживали, Дедалус на патронус не отвечал. Пришлось привлекать Хмури, чтобы выяснить страшные новости: Избранный похищен, дом, который "Надежное место" сожжен, Дингл мертв.

Глава 4. Истинное место обитания морщерогих кизляков пока не раскрыто.

Что сделает среднестатистический обыватель (пусть даже магический), узнав, что у него в голове обитают странные существа "мозгошмыги"? Убедится, что вреда от них никакого, да и забудет; в крайнем случае задвинет на дальнюю полку закромов разума. Однако, если об этом узнает Ксено Лавгуд, он начнет печатать психоделические (не сказать наркоманские) статьи в свой журнал. Не совсем ясно — то ли сначала появился журнал, то ли навязчивые идеи о мозгошмыгах, но журнал и статьи о мозгошмыгах давно неразлучны.

Однако творческая личность в лице Ксено на одних мозгошмыгах не остановилась, а только взяла разбег, придумав(ли?) очередных там ракокрабов или, скажем, кракозябров. Но лето девяносто первого года (как и многие года ранее) Ксено потратил на поездку в поисках морщерогих кизляков кизляков, в их естественной среде обитания. Единственным минусом было то, что никто особо не интересовался их естественно средой обитания, а Ксено, когда он обдумывал эту концепцию, то ли не хватило плана, то ли жена отвлекла. Поэтому приходилось искать наугад.

Так как с крышей Ксено не дружил где-то со смерти жены, а кроме дочки ни с кем не общался, никто не сказал ему ни слова возражения против гениальной идеи посетить разрываемую "борьбой с апартеидом" ЮАР. Вместе с дочкой. Это в Африку, где по поверьям лучший метод излечиться от СПИДА — изнасилование белой девственницы. Возможно, для Полумны было бы в чем-то безопаснее, если бы она была сиротой, но это уже отдельный разговор.

Осознание того, что что-то пошло не так посетило Полумну в пригороде (трущобах?) Ричардс Бэй, когда их с отцом окружила шестерка местных борцов с апартеидом, с намерением собрать посильные пожертвования на борьбу и как следует отапартеидить белую няшку. Ксено при всех своих мозгошмыгах совсем идиотом не был, и после того как аборигены привели стволы в нигга-боевое положение, отказался от ступефаев с перфиктусами в пользу секо и редукто. Аборигенов палочковая магия совсем не смутила — найдите такого негра в Африке, который таки не знает за шаманизм, так что после извлечения огнестрела они начали его с достойным лучшего дела усердием применять. Самый авторитетный борец владел Sturmgewehr, однако не спешил шмалять, подбадривая своих камраден на ратные подвиги выкриками. После пятой редукты, несмотря на анекдотичную точность африканцев вообще и этих пламенных борцов с апартеидом в частности, Лавгуд получил по пуле в живот и в ногу, в результате чего его оперативно подхватили за плечи и поволокли за угол. Владелец StG, как самый хитрожопый, направился к Полумне, но внезапно остановился закатив взгляд, затем упал на колени и потом — ничком, открывая вид на нашего старого знакомого, Героя Магического мира, отпустившего самодельный стилет.

Несколько мгновений Луна боролась со страхом, но наконец оценила Поттера менее опасным, чем апартеиден камраден, подхватила выпавшую палочку отца и кивнула за угол: "Отец!". Гарри материализовал в левой Вальтер ППК и завернул за угол; раздалось два выстрела; Луна поспешила туда. За углом Луна увидела Поттера обыскивающего труп справа от отца — Лавгуд тяжело дышал, лежа на спине, его пиджак был раскрыт (во время "обыска"). Не теряя времени, девочка достала из бездонного кошелька два зелья — одно применила на раны, другое дала выпить Ксено. Чуть подождав, споила ему третье. Через три минуты шок у мужчины начал проходить, во взгляде появилось подобие мысли. Оглянувшись по сторонам, он не заметил никого, кроме дочери, ухватил ту за руку и активировал портключ в посольство.

...

А Поттер не терял время зря. Подобрав ценный лут и ингридиенты, которых ему как раз не хватало, Гарри отправился на урок к своему учителю Гиене Джитинджи.

— Чего так долго.

— Нужно было найти печень врага, учитель Джитинджи.

— Так в чем проблема, Годлумтакати?

— Здесь у меня нет врагов. Они или слишком мелкие — боятся меня, или слишком крупные — мне их не одолеть.

— Так ты принес, или нет? Зачем я учу такого бестолкового?

— Принес. Он стал моим врагом, когда покусился на то, что будет мое.

— Кошка то у тебя есть?

— Две.

— Пожрать то захватил?

— Само собой.

— Это хорошо, Джитинджи любит пожрать. До темноты еще далеко, а зомбировать все равно днем не выйдет. У тебя есть на что купить у Дьюб'а раба?

Гарри вытащил из рюкзака StG.

— Сильно жирно ему будет. Это отдашь мне, я сам с ним расплачусь.

Учитель махнул в сторону циновок, на средней из которых стояло несколько тазиков. Гарри полез в рюкзак за провиантом. До ночи еще далеко, а нажравшись, у Джитинджи будет хорошее, болтливое настроение. Как раз чтобы "объяснить теорию".

Глава 5. Любовь к жизни.

Первое сентября наступило, а никаких Мальчиков-Который-Выжил в Хоге не появилось. Пришлось Альбусу в очередной раз лепить горбатого, про причины отсутствия этого самого героя — впрочем, ему не привыкать. Объяснения он давал такие пространные (Баян бы позавидовал), что даже у людей, синхронно присутствующих на этих сеансах клоунады возникали координально противоположные идеи — один "понимал", что Гарри Поттер заболел или там после сражения с Володемордой стал сквибом, другой был уверерен, что Поттер тренируется у крутейших профессионалов (зачем, ТЛ же повержен), третий ... А не пофиг ли нам? Смысл в том, что слушать пустопорожений пиздежь старого педераста, щедро умасленный педофильскими "мальчик мой" после двадцати минут не хотел никто: информации (ценной информации) все равно не получишь, зато чувствуешь себя после этих разговоров как после грязного изнасилования, совершенного в извращенной форме и с особым цинизмом.

В "Пророке" было несколько статей, но и там не было единого посыла, куда же все-таки делся Герой.

А в школе, меж тем, формирование запасной геройской команды серьезно пробуксовывало. Бабушка Невилла через свои знакомства в Аврорате поняла, что Гарри Поттера Шмеле проебал (из надежного места, ага) и осознала чего ждет внучка. В связи с чем внук остался на домашнем обучении. Камин был заблокирован, письма попадали в эльфийский файрвол, после которого их читала Августа, дом был скрыт под фиделиусом, Альбус со своими идеями попадал нахуй.

До конца сентября он прекратил свои безуспешные попытки выйти на контакт, но не бросил идеи Лонгботтомов поиметь. Для в прессе началось очередное пуканье в тазик, что мы мол точно знаем что избранный — Лонгботтом, иначе чего он так секретничает. Помешать этой факханалии идиотизма Августа не могла, поэтому предпочла перетерпеть. И вообще серьезно так задумалась о переезде, куда-нибудь в США.

Сначала миссис Лонгботтом изобрела гениальную стратегию изображения Невиллом сквиба, неумехи и идиота, но потом поняла, что против Альби такое не прокатит. Несколько курсов зелий, живительная легилименция, и вот — к каникулам бабка уже внука не узнает. Возможно, что и он ее. Будет герой без страха и упрека совать свою задницу в каждую проблему ради Общего Блага. А оранизовать из Невилла сироту Дамблдору раз плюнуть. Он в этом отношении руку набил.

А перед Шмеле стояла серьезная задача — из кого делать избранного. Два главных претендента так или иначе ускользнули. Нужно срочно найти самоубийцу ради Общего Блага. Только тут есть проблема. Какого-нибудь маглорожденного никто всерьез не восприймет. Да и не так много их есть. Про рыжих и так всем известно, что они рабы Дамблдора, причем не только пожизненные — их дети и внуки тоже от Шмеле никуда не денутся. Так что изображать из раба "ИЗБРАННОГО" — это, конечно, выдает большое чувство юмора, но все же не то, что надо. На наследника рода что-ли покуситься? Давно никто не болел драконьей оспой в Британии. Нет.. Не пойдет. Потому что не только родители наследников родов смертны, но и сам Шмеле тоже. Альбус прямо-таки чувствовал, что еще одного покушения ему не простят. Просто начнут убивать, не считаясь ни с министерством, ни с авроратом, ни с его дутой славой "Величайшего Мага", которую он заработал якобы за победу над Геллертом. Еще одни героически погибшие родители нового "избранного" и туго натянутая струна народного гнева лопнет, в лучшем случае выбив ему глаз.

Тут как раз кстати пришелся сентябрьский номер Придиры, утверждающий, что избранный, мол, работает по основному профилю в ЮАР — тобишь спасает волшебников, попавших в беду.

...

Когда к Ксено домой заявился Дамблдор, тот понял, что Шмеле что-то надо. Просто так такие фигуры на чай не заходят. Единственный вопрос в том, как безболезненно Ксено может это что-то отдать. Когда после получаса пустопорожнего пиздежа о Общем Благе, Великой Силе Любви и про то что трава мол раньше была зеленее, а х*й — стоял, Шмеле перешел к Гарри Поттеру, Ксено более-меннее успокоился. Да, мол, спас их Гарри Поттер. Нет, Он сам не видел — был в отключке. Видела Луна. Нет, никакой легилименции — Альбус, ты с дуба рухнул? Какое блядь общее благо — детей нельзя легилиментить, пока они не выростут, и точка. Нахуй пошел Альбус! Дверь — там.

Когда после десятикратного приглашения Альбуса нахуй тот таки соизволил удалиться, Ксено позвал дочь.

— Тыковка, ты не пойдешь в Хогвартс.

— Почему, папочка?

— Потому что у Дамблдора злокачественные мозгошмыги. Нельзя тебе находиться рядом с такими уродами. Ему ребенка отлегилименьтить — как чпокнуть ... эээ... короче говоря нечего тебе рядом с таким уродом находиться. Точка. Никаких у него моральных ограничителей не осталось.

— А что такое чпокнуть, папочка?

— Забудь этот момент, Вишенка. Пожалуйста.

— А как же я буду учиться, папочка?

— Мы что-нибудь придумаем, Абрикоска моя.

Лучше бы мигрировать в магические КША, да только денег нет. Ладно, прорвемся. Всему, чему надо он сможет научить дочь сам. Все равно в Хогвартсе давно ничему полезному не учат.

...

Африка — прекрасное место. Где толпами носятся местные аборигены, самые успешные из которых имеют kalashnikov. Где на полном серьезе используют одноразовые армии 8-12-летних пиздюков, которые в силу своего малолетства не осознают страха смерти. Впрочем, они не даром называются именно одноразовые. Где борьцы с апартеидом доборолись до того, что начался локальный армагеддон. Где белые ежедневно готовы к нападению, и на них нападают. Лучшего места для взросления героя не найти. Конечно, Шмеле нужен был совсем не такой герой, а абсолютно противоположный. Который не думает о выживании. Который может заниматься совершенно идиотским самопожертвованием ради того/тех, кто этого никаким образом не заслуживает. Короче говоря, нужно было срочно выправлять ситуацию. Спасать героя от самого себя. Не дай бог ведь решит жить в свое удовольствие, а не подставлять башку под аваду, ради Общего Блага!

В Зондер комманду включили Грюма и Уизли ?2, так называемого драконолога Чарли. Хотя какой из него драконолог — умение выносить дерьмо из драконьих клеток и изучение драконов — это две большие разницы. Это, впрочем, не мешало всей семье рыжих говорить, что у них — сын/брат драконолог. А остальные не посылали их нах*й только потому, что общаться с Уизли — моветон. Шмеле думал прибавить еще тяжелую артиллерию — "друга родителей" избранного, Ремуса Люпина, но после размышлений отказался. Все-таки Поттеру предстояла серьезная промывка мозгов (по сути, обливиэйт до возраста 4-5 лет), скрыть которую будет невозможно. Кто его знает, как на это среагирует Люпин? А оборотням мозги промывать сложнее. Вернее, сложнее привычными методами. Ничего, еще придет черед "друга родителей".

В начале октября серьезно упакованные Грюм и ?2, вооруженные хитроумным детектором Поттера от Дамблдора прибыли в Ричардс Бэй.

А сволочной Поттеродетектор сбоил. Во первых, поиск по крови, взятой более года назад — вы серьезно? Все бы ничего, только вот в 11 лет произошла стабилизация магического ядра, и теперь кровь, взятая до 11 лет, уже не годилась, практичеки. Плюс поиску по крови серьезно мешала куча кровавых ритуалов, чуть ли не ежедневно происходящих то там то тут — засоряя при этом "эфир". Поиск по имени был вообще бесполезен — Поттер то того-этого.. не знал, что он — Поттер. Никогда его при нем так не называли. Да и не было никакого "Гарри" — был Годлумтакати. Искать пришлось по старинке — опросами и легилименцией. Учитывая еще, что далеко не каждый местный говорил по-английски, у Грюма уже на второй день в голове били колокола. Ну а сами попробуйте отлигилиментить две дюжины аборигенов. Еще непонятно, кому было хуже — жертвам Грюма, или самому Грюму. Наконец, Грюм вышел на "дом" избранного, обследовал его, поставил сигналку и начал думать думу — что делать дальше? Судя по обстановке — вещи собраны, ловушки расставлены — птичка в гнездо больше не вернется. Конечно, с волшебным глазом Грюму те ловушки были на один зуб. Хотя местами хитроумно. Грюм даже зарисовал себе несколько, для милого дома. Отчаявшись взять "героя" с лету, Грюм расширил поиски.

Глава 6. Конспирация.

Когда в Ричардс Бэй появилось двое белых, спрашивающих за белого мальчика со шрамом на лбу, Годлумтакати пришлось затихариться. Слишком уж лихо и бесцеремонно эта пара вскрывала мозги направо и налево. Залетного фраера с такими привычками прихлопнут как муху, но если не прихлопнули — значит за ним сила. И эту силу Годлумтакати наблюдал лично (и посредством сторонних наблюдателей), когда следил за "работой" пришельцев. Далеко не у всех не было защиты от промывания мозгов — у кого-то была артефактная, у кого-то поставлена шаманом, кто-то просто от рождения хорош. Поэтому "агрессивные распросы" несколько раз переходили в "агрессивные переговоры", что порождало трупы. Но пришельцам ничего не было! Трупы образовывались только из оппонентов.

Будь у Годлумтакати своя банда, он бы сам расспросил пришельцев на предмет кто они такие и куда им идти. Только он был учеником шамана, так что такое ему было невместно. Кроме того, пришельцы были серьезно упакованы амулетами, которые точно наговаривал сильный шаман — пуль они за несколько инцидентов во время расспросов словили не меньше дюжины, но никаких видимых повреждений не наблюдалось. И еще. УКАЗКИ! Они везде тыкали своими палочками, при опасности доставали их, и колдовали тоже УКАЗКАМИ! Но очень быстро.

Пришлось Годлумтакати лечь на дно, даже отдать на растерзание свою берлогу в индустриальных трущобах. Местные туда заходить не решались, будучи наслышаны о большом количестве ловушек, но два странных белых прошмонали здание потратив десять минут и не задев ни одной ловушки. Они их явно видели! Да и при столкновениях с местными старший пришелец прямо-таки видел спиной. Были и хорошие новости — все это "волшебное" зрение работало явно не дальше тридцати-сорока ярдов — иначе сам Годлумтакати не смог бы абсолютно безопасно наблюдать пришельцев в бинокль. А вообще, ситуация складывалась скверная. Явно его ищут не для того, чтобы конфетку подарить. Да и история со стиранием памяти в Литтл-Уиннинге все еще была свежа в памяти (вот каламбур) Годлумтакати. И не факт, что таких историй не было до того, но просто ему помогли о них забыть. Кто-то был серьезно его настроен его поиметь, и вот — врядли эти х*и появились в городе просто так, от нечего делать.

Гиена Джитинджи выслушал Годлумтакати, вдумчиво сожрал подношения ученика и предложил валить. Куда-нибудь, за большую воду — даже очень сильное шаманство не может заглянуть за нее.

Но эта мысль нуждалась в уточнении:

— Учитель Джитинджи, мне рано или поздно нужно будет столкнуться с этими людьми. Я от них бежал с северных островов. Вопрос в том, готов ли я. Они меня пугают — у них могущественные амулеты и очень сильное колдунство. Только здесь я на своей земле, а они чужаки.

После жратвы Гиена Джитинджи был настроен расширить сознание, так что пока ученик произносил свой монолог, он набил самокрутку и затянулся. Эх — хорошо пошла. Как медитация, только лучше. Помогает отбросить все неважное, и думать о главном.

— Ты еще юн, Годлумтакати, но уже должен понимать, какое самое сильное шаманство в Африке. Держи, — Джитинджи передал план ученику.

— Voodoo! — брякнул Годлумтакати, после чего затянулся, уставившись просветленным взглядом в стену халупы учителя из рифленого железа. На веревочке у стены висели пучки трав и вязанки корней.

— Плохо же я тебя учил! Есть ли хоть хоть одна страна с куклой вуду на флаге? Глупый Годлумтакати!

Учитель забрал косяк у застывшего взглязом в стену Годлумтакати. С него хватит — мал еще. Вот лет через шесть выростет настоящий джелани чимола. Если доживет.

— Самое Сильное Шаманство в Африке — это Kalashnikov! — по словам, убедительным тоном внушал Гиена нерадивому ученику, — Его создали северные демоны in Soviet Russia — далеко во льдах, где от холода подохли даже северные волосатые слоны! Kalashnikovым пролито столько крови, что, не смотря на то что это не магическая вещь изначально, он превратился в самый могущественный артефакт колдунства в мире. А Aфрика — это его место силы. Нет колдунства сильнее в Африке, чем Kalashnikov, поэтому какие бы могущественные амулеты ни были у пришельцев — здесь у тебя все равно больше шансов на победу. Нужно только не просрать эти шансы. Для Kalashnikov все равно — сто, двести, триста шагов, а их колдунство действует только на тридцать шагов. Да и то — лучше всего им колдовать шагов с восьми — так чтобы не добежать до них, и не уклониться за время полета колдунства.

За время монолога Джитинджи Годлумтакати успел немного прийти в себя, сосредоточившись на вопросе, ради которого он и пришел.

— Старший пришелец очень опасный шаман, однако. Да и младший тоже хорош, но до старшему ему далеко. Рыжего я бы взял сам, а вот старого даже убить будет совсем не просто. А вообще, нужно их разделить. Плохо только то, что они умеют исчезать. Мне нужна помощь сильного шамана.

Разговор перешел в деловое русло.

— Все трофейные амулеты отойдут ко мне. Пять Kalashnikov. Десять тысяч рэндов — наймем нам помощников из "двадцать седьмых". Транспорт я найду сам.

— Совсем меня разорить хочешь, Джитинджи.

— Всяко ведь дешевле, чем уезжать впопыхах, Годлумтакати, бросать дела.

Дела бросать Годлумтакати не любил. Бросать дела — это убытки. Репутация, опять же, страдает. Убытки — это плохо. Жаба против.

— Покажешь мне и объяснишь всю подготовку. Таков мой путь шамана! (прим. автора: Dattebayo!)

Глава 7. Мечты о справедливости.

А тем временем Аластор напрягал свой ветеранский мозг, на тему куда бы мог подеваться Гарри Поттер. Он уже обследовал почти весь город. В порту заимпериуснытые наблюдатели — при встрече они схватят Поттера и прострелят ему руки и ноги, чтобы не был такой резвый. И вообще — пусть с ним Альбус ебется. Для пророчества слепой, безрукий и безногий Гарри Поттер ничем не отличается от просто Гарри Поттера. Не зря же их верховный гомосек всея Британии так чутко следил, чтобы каждый день избранный был отпизжен и недокормлен. Очевидно, что физическое и духовное состояние избранного должно быть ниже плинтуса ради исполнения пророчества. А кто он такой, чтобы спорить с пророчествами?!

Его уже достали местные макаки. Сколько можно рисковать задницей ради непонятно какого Поттера? Альбус на старости лет вообще ебанулся. Бери любого ребенка да объявляй избранным — нет, нужен ему только один. Остальные не подходят. Дак что ж ты урод сам свою жепу от трона в Хогвартсе не оторвешь ради "Общего блага". Самое главное, когда начнется новая войнушка с упиванцами, Альби снова будет отогревать свою жепу в Хогвартсе, пожирая 100500 видов мармелада, и пять сотен Хогвартских домовиков будут ему подносить чай, а он, Грозный Глаз, будет скакать за упиванцами по всей Британии, чтобы схватить их за черномагическую задницу. А потому какой-нибудь молодой журнашлюх заявит в "Пророке" -Альбус Дамблдор, единственный человек, которого боится Темный Лорд. Ага, боится, что тот весь мармелад на планете сожрет.

Ладно, будем думать конструктивно. Допустим он — избранный, которого всю жизнь пиздили. И вот — приехали люди, которые явно жаждут ему не конфеты подарить. Что сделает Поттер в таком случае? Да то же самое, что он уже делал. Свалит далеко-далеко за большую воду — это ведь его на год обезопасило от посягательств на тело и мозги. Порт блокирован. Ближайший порт — Дурбан. Туда ведет две дороги. Нужно блокировать и их. Какие там банды на них промышляют? Нужно найти каких-нибудь подонков. Аластор намеревался обследовать прямоугольник миля на две. Ради Общего Блага. Не для его протезов задание.

— Визли, собирайся. Сегодня последний день. Если не найдем сегодня — пусть Альбус сам ебется.

Чарли вздохнул. Его поиски Поттера вполне себе устраивали. Как и все рыжие, он был клинически беден, поэтому даже возможность спиздить подштанники для него была шансом заработать. А тут — держи главное сумку с раширением пространства пошире, да подбирай лут за Бешенным Глазом. А ведь в милой Англии, где почти каждый год вводят очередное анальное ограничение на владение оружием (никак за магов беспокоятся, чтобы ни дай Б-г какой-нибудь магл не пристрелил опизденевшего от тотальной безнаказанности мага) этот лут можно будет продать за вполне себе реальные деньги. Причем абсолютно безопасно — расширенную сумку маглы открыть не смогут, доказательств никаких. Ну и выручат его в любом случае. Эх, последний день лута.

— Готов.

Великолепная двойка начала с ж/д станции, и дальше, продвигаясь на юг уже через четверть часа после попытки ограбления получила языков, из которых выбила сведения о дислокации местной банды. Через четверть мили ходу Ал и #2 подошли к бетонной недостройке, и уже собирались перейти к агрессивным распросам, когда в Ала уперлась очередь из зеленых трасс, сразу после которой заговорило еще два ствола, и в Бешенного Глаза попало сразу два десятка пуль с красно-черными носиками. Такого никакой амулет без прямой подпидки Хогвартсом или там философским камнем выдержать не мог. #2 получил одну пулю в правый бок, и еще одну правую ногу. Какая ирония — ведь это они хотели прострелить избранному ноги.

Двадцать седьмые швырнули на улицу перед "недостройкой" несколько дымовых шашек, а в само здание полетели гранаты. Не хватало еще, чтобы местные высунулись. Из-за угла появился Джитинджи на открытом Лэнд Ровере, притормозил у великолепной двойки. Из-за кустов и забора выбежали "двадцать седьмые", в темпе закинули тела в машину, кинули еще по гранате и дымовой шашке, и вся компания с пробуксовкой умчала прочь.

Годлумтакати должен был уйти сам. "Официально" он тут был как помощник Гиены Джитинджи — ведь наемников у двадцать седьмых заказывал он. Какие-то левые залетные белые пытались отбить у шамана Джитинджи ученика, а тот был в своем праве — так история была представлена цифрам. Им вообще-то все равно. Плохо было только то, что теперь историю в криминальных кругах не скроешь. Плюс же — вряд ли злобный персональный недруг Годлумтакати сразу же разродится второй зондер командой.

...

От дозы наркотиков #2 отошел после заката. К этому времени Джитинджи уже провел для Годлумтакати мастер класс по присвоению амулетов старого белого шамана с помощью ритуалов кровной магии. Особенно его обрадовал искуственный глаз. Далее наступил черед Годлумтакати демонстрировать мастерство — Гиена Джитинджи принимал у него полевой экзамен по зомбированию #2. Когда под утро процесс был завершен, наступило время воспользоваться его плодами. Дело было за Годлумтакати — Гиена ведь говорил только на Африканс (из тех языков, что могли знать белые). После каждого вопроса Годлумтакати переводил ответ учителю.

— Зачем Вы приехали в Африку?

— Чтобы захватить Гарри Поттера, мастер.

— Меня зовут Гарри Поттер?

— Да, мастер.

— Учитель Джитинджи, они говорят, что приехали сюда чтобы захватить меня, и что меня на северных осторовах звали Гарри Поттер.

— Спроси его, что они собирались делать после захвата.

После нескольких уточняющих вопросов, Годлумтакати ответил:

— Они хотели стреть мне память и зомбировать, чтобы сделать куклой северного Шамана Дамблдора. Мне сложно его понять, но он видимо, глава их банды, похожей на "двадцать восьмых". Они называют себя Силы Света и Всеобщего Добра.

Джитинджи усмехнулся.

— Спроси его, есть ли у них еще воины как старый белый. Придет ли подмога этой двойке.

После долгих распроссов ученик ответил, что старый белый был самый боевой из их банды "северных двадцать восьмых" — так их решил назвать Годлумтакати.

На вопрос, чем знаменит Годлумтакати и о причинах интереса к нему гланого в банде "северных двадцать восьмых" последовал рассказ о том, что Гарри Поттер еще в детстве завалил Авторитетного Северного Шамана Володьеморта, а за одно является наследником состояния богатых родителей.

После уточнений, стало ясно, что Володьеморта — это не тот великий шаман Володья, трупу которого поклоняются русские, построив у себя с столице Зиккурат имени Володьи. Джитинджи вытер холодный пот. Этого еще не хватало.

На самом деле, по авторитетности Володьеморта сильно не дотягивает да Володьи — ему поклонялись от силы два десятка семей.

Как понял ситуацию Годлумтакати, главный северный "двадцать восьмой" ждет, что Володьеморта восстанет разумным зомби. А так как сам он из своего Зиккурата по трусости никогда не выходит, то бороться он хотел методом зомбирования Гарри Поттера (ну и наследство у него отобрать заодно). Как выяснил Годлумтакати, наследство хранится в волшебном банке гоблинов (еще одна банда?) и находится в безопасности. Большей частью. Дом у него уже отобрали под лозунгами добра, света и справедливости.

От этих новостей хозяйственный Годлумтакати решил, что немедленно отправит немного тепла, света и справедливости главному 28-му северных островов. Фунтов двадцать, не меньше.

...

После такого вечера охуительных историй настала пора задуматься, что делать. Потому что кто виноват было в первом приближении ясно. После короткого совещания было решено, что Годлумтакати необходимо нанести ответный удар. Жить как раньше было нельзя — рано или поздно появится еще одна зондер команда от Дамблдора, и, возможно, она будет более успешная, чем эта.

Бросить наследство хозяйственная натура Годлумтакати не могла. Он тут, понимаешь, работает ради каждого цинка патронов, а где-то на северных островах, в подземельях банды гоблинов его ждут сейфы с золотом. Непорядок!

Кстати, найденная безразмерная сумка Чарли послужила приятным бонусом. Лута в ней было столько, что можно было вооружить банду, которая взяла бы контроль над половиной Ричардс Бэй. Большую часть конфисковал Джитинджи, заявив, что Годлумтакати — богатый наследник, а Гиена Джитинджи — бедный шаман, которому просто таки необходим частный пенсионный фонд. Годлумтакати не сильно возражал — без учителя Джитинджи у него точно не получился бы этот захват, да и ответную доставку справедливости без него сложно будет организовать. Мыслями он уже был на северных островах, возвращая контроль над сейфами с золотом.

Глава 8. Надежды.

— Учитель, а главный северный "двадцать восьмой" не распознает зомби?

— Белые шаманы ничего не понимают в зомби. Они называют "зомби" только ходячие трупы. А в создании абсолютно живых зомби дольше всех продвинулась Африканское искусство! — после пожирания очередного подношения ученика Джитинджи был настроен благостно, а лучше всего ништяки усваивались когда он читал лекцию, — суть зомбирования не в поднятии трупов! Недоступная многим красота древнего искусства — в создании полностью покорного тебе существа практически без использования магии. Именно поэтому белые шаманы не могут их определить. Кстати, запомни, ученик! Спецслужбы Американских и Советских военных тоже умеют делать зомби. Конечно, не таких качественных, как получится у шамана, но все же. И распознавать их они также умеют. Так что не считай себя умнее всех.

Во дворе в теньке сидел Чарли Уизли и ждал своего часа. Вчера он целый день рисовал граф связей всех своих знакомых и их отношений, записывал приметы, особенности характера и все-все что могло пригодиться Годлумтакати на северных островах. Когда вся информация, кроме подробностей взаимоотношений непосредственно разных номеров Уизли была сохранена на бумагу, ученик и учитель принялись обсуждать доставку тепла, света и справедливости непосредственно Дамблдору. В желательно в тротиловом эквиваленте, который через границу проще всего было пронести в безразмерной сумке. Только вот такой артефакт в африке был ценен сам по себе, и очень уже не хотелось с ним расставаться. И пусть в Британии такую можно было купить за разумные деньги, но где Британия и где ЮАР. К счастью, #2 знал заклинания по уменьшению и увеличению грузов, которые после натурного теста были признаны годными для целевых нужд.

— Ученик, ты точно должен научиться делать такие сумки.

— Но учитель Джитинджи, у нас тут будет не так уж много покупателей. Да и не-шаманам их продавать нельзя.

— Вздор. Это Африка. Тут каждый первый практикует Вуду. И это ихнее мгновенное перемещение очень полезная штука. Ты просто обязан научиться делать так. Вай, какие дела можно провернуть!

Годлумтакати согласно кивнул. Мечты рисовали мгновенное незаметное перемещение на склад конкурентов с ништяками, погрузку ништяков в безразмерную сумку, такое же мгновенное исчезновение и появление в людном месте в качестве алиби минуту спустя:

— Да, очень полезное шаманство.

Сам план нанесения добра разработать было не сложно. Сначала допросили #2, как бы он поступил, если бы нужно было возвращаться самостоятельно. Затем слегка подкорректировали его, включив в детали доставку 40 фунтов добра. Благо заклинания уменьшения размера облегчения веса вполне себе работали. Правда, благополучно переживали применение и того и этого только химические детонаторы, но и то — хлеб. После дневных сборов (а таки что вы думаете, у каждого шамана в хозяйстве вот так просто найдется 40 фунтов TNT?) и финальных установок #2 отбыл в последний рейс. А Гиена Джитинджи отправился в Магическое посольство Британии в ЮАР, где подписался на периодику из Британии. Если все будет успешно, то в прессе будет некролог. А если не будет — потребуется срочно сменить место жительства. Годлумтакати не раз предлагал учителю переехать на западное побережье — мол, там прохладнее.

...

Из министерства Чарли направился в Дырявый Котел и вызвал по камину мадам Помфри. Таких нищебродов ни в какое Мунго не возьмут, да и Котел был, в принципе, серьезным ударом по бюджету. Но не в Нору же переться — там долбоебы близнецы вполне могут пошариться в вещах.

Появилась Помфри, посетовала, что, мол, такой лоб здоровый а занимается такой фигней — лучше бы уже своим драконам жепу подтирал — и безопасно, и можно драконьего дерьма спиздить. А так ей приходится лечить дырки в теле всяких фулиганов. Сказала, что передаст просьбу явиться Дамблдору. Сам он отсюда никуда не уйдет — будет два дня отдыхать от ран. О подробностях своих с Грюмом приключений Чарли умолчал.

Дамблдор в дырявый котел не явился. Не барское это дело — всяких нищебродов-предателей крови навещать. Даже если они пострадали ради Дела Света и Общего Блага. Сколько таких долбоебов подохло, пока Альбус жрал сладости в Хогвартсе, и сколько подохнет еще — так кто же их считать будет. А может у него какой радар на неприятности сработал. Поэтому выждав два дня, биоробот отправился на место постоянной дислокации, убирать дерьмо за драконами, написав родне письмо, что мол он видал он Дамблдора в гробу в белых тапочках, с ослиным органом во рту, и работать на него больше не будет, потому что тот — чмо. Вопиллеры и письма Молли были проигнорированы. Меж тем время шло. Посетивший #2 Кингсли был покрыт хуями, уличен в родстве с макаками и послан отсасывать у Хагрида. С заверениями, что с такими предательскими мудаками как Орден Феникса он никогда больше дел иметь не будет. Так как общение происходило на публике, пришлось Кингсли убраться.

Наконец, когда через две недели биоробот пришел в свою съемную квартиру, он обнаружил потревоженную сигналку. Сигналка была насквозь механической, и представляла собой раздавленный грифельный стержень — при своей простоте она абсолютно не детектировалась магией. Снаружи активировав минутные химические детонаторы к двум зарядам TNT (по числу комнат), #2 отпер дверь. Не спеша повесив на вешалку мантию, Чарли остался в жилете, в подкладке которого было десять фунтов TNT, и взял нить от детонатора на изготовку. Также не спеша одел домашние туфли. В случае необходимости он может обезвредить детонаторы в одно мгновение, а сейчас не помешает потянуть время. В кухне его поджидал Альбус, который немедленно наградил его экспелиармусом, параличем и связыванием. Вирутальный секундомер тикал сорок вторую секунду. Будучи парализованным, #2 не мог потянуть за веревку, поэтому потянул время, закрыв глаза.

— Ты повел себя очень плохо, мальчик мой. Не стоило себя так вести. Я очень разочаро...

Ответственность за теракт взяли на себя сразу три организации. Никто не опознал в мельчайших фрагментах Альбуса Дамблдора — тот никому о своих передвижениях не докладывался, так что и предполагать такое было неоткуда. Альбус Дамблдор просто исчез с рабочего места. Т.к. Чарли разорвал всякое общение с семьей, о его смерти Молли узнала по часам-артефакту.

Уже вечером стало известно, что Хогвартс остался без директора. После коротких дебатов выбрали Флитвика, как абсолютно нейтральную персону. Выбирать МакКошку было бы идиотизмом — на это совет попечителей пойти не мог, т.к. по факту школой управлял бы портрет Дамблдора через нее. Феникс, получив шок во время смерти хозяина через связь фамилиара, переродился, и был некоторое время нефункционален (хотя должен был перенести крестражи Альбуса в надежное место). Таким образом, занявший директорские покои Флитвик обнаружил делюминатор, золотой снитч и сказки Барда Бидля, с одного взгляда понял что это такое и уничтожил их к хуям собачьим. После такого он бы уничтожил и портрет Альбуса в кабинете директора, но этого сделать было нельзя — его защищала магия Хогвартса. В "Ежедневном Пророке" появилось сообщение о загадочном исчезновении и смерти Дамблдора, кавалера бла бла бла, а также исчезли объявления с кодовыми словами от биоробота Чарли. Ни что не мешало Годлумтакати появится на северных островах — ну это он так думал.

Глава 9. Обустройство.

На острова Годлумтакати попал купленным в Британском посольстве в ЮАР портключем. По документам он проходил как Гиена Годлумтакати, приемный сын Гиены Джитинджи, посетивший Британию в целях получения образования. В самом министерстве не было отдела образования (хотя было куча других идиотских отделов), а в приемной ему рекомендовали обратиться сразу в Хогвартс. Но сначала нужно было посетить банк. Волшебники в приемной министерства все же дали ему немного информации о Хогвартсе, в том числе и о цене учебы для иностранцев. И это были солидные суммы — всех накоплений наличности не хватило бы даже на год. А продавать свою коллекцию вещей на все случаи жизни было недальновидно. Да и мало бы он выручил от спешной распродажи.

В Годлумтакати он представился наследником Поттеров, и после обязательной проверки получил доступ к единственному сейфу. Денег в сейфе было около тридцати тысяч галлеонов. Было бы больше, если бы главный двадцать восьмой не снял около двадцати под разными предлогами. На вопрос о закономерности таких трат был получен ответ — сейф не фамильный, доступ по ключу, у кого ключ, тот и прав. После чего последовала процедура смены ключа, куплен фирменный гоблинский кошелек с чарами против утери и воров, завязанный на кровь. Последним деньги снимал некто Хагрид, известный по допросам покойного #6. Сняв годовой лимит в две тысячи Галлеонов, он покинул банк два дня назад. Как мило.

Годлумтакати решил, что придумать для Хагрида адекватное наказание займет некоторое время, и спросил о доступной недвижимости. О недвижимости Поттеров гоблинам были известны только слухи.

Магическая недвижимость всяких бумаг, подтверждающих право владения, не имела. Кто сильнее, тот и прав. При продаже можно было заключить магический договор. Дом в Годриковой Лощине непонятно какого хрена был объявлен достоянием нации министерством. Про родовой дом Поттеров (который должен быть у каждой уважающей себя семьи) гоблинам не было ничего известно. Никто такие сведения гоблинам не доверял. Заказав у гоблинов оценку стоимости ремонта дома Годриковой Лощине в купе с установкой подходящего комплекта чар, Годлумтакати покинул банк и отправился устраиваться в гостиницу. Несколько дней уйдут на покупки и согласования ремонта дома — так что было нужно временное пристанище.

Вообще, чары на жилище накладывает сама семья, которая в нем проживает. Но в случае Годлумтакати так поступить не получилось бы — он не был обучен соответствующим образом. Конечно, после того как работа гоблинов будет выполнена, никто не помешает дополнить их систему безопасности механическими ловушками. Только вот шаманства лучше не творить — вдруг разные системы пойдут вразнос.

Годлумтакати думал о своем статусе. Будучи Гиеной Годлумтакати, ему нужно будет платить более полутора тысяч галлеонов за каждый год в Хогвартсе. Но, с другой стороны, будучи Гарри Поттером, он сразу получит какого-нибудь жадного пидара в опекуны. Спасибо, но нет. (Годлумтакати отметил в уме еще раз: не забыть стрясти с Хагрида бабло. Троекратно. Надо же как-то пополнять расходы). Определившись с этим, написал письмо с просьбой о встрече директору Хогвартса, Филиусу Флитвику: мол, молодой но очень перспективный иностранец, заинтересован в обучении в Хогвартсе на платной основе; отправил письмо из гостиничной совятни. Сразу после этого он отправился в банк, ради консультации на предмет что можно стрясти с Хогвартса, и что Хогвартс может стрясти с него. Среди этих северных дьяволов было очень популярно наебать ближнего магичеким контрактом, а Годлумтакати не собирался давать и шанса всякому сброду поступить так. Кроме того — Хогвартс — это обитель миньонов Дамблдора, главы северных "двадцать восьмых". Там наверняка остались его подельники. Из записей допроса #6 было известно о двух самых опасных боевиках Дамблдора — Кингсли и Снейпе. Причем Снейп обитал в Хогвартсе.

Филиус Флитвик получив письмо ухватился за него как за спасательный круг. Его не волновало, что прошло уже почти два месяца учебного года. Хогвартс жил на взносы попечителей, а лишние (вот же слово дурацкое) две тысячи галлеонов позволят хотя бы купить новые метлы, а то дети вот-вот убьются на этом хламе. Да много куда их можно распределить, хоть и не на много хватит. Благодаря скотскому Альбусу Хогвартс потерял всех иностранных студентов — по сути, кроме чар, трансфигурации и зельеварения в нем ничего полезного не преподавали. Образовался заколдованный круг: без платных студентов (британцы, согласно законам, получали образование бесплатно) не было денег на найм преподавателей по дополнительным дисциплинам, а без дополнительных дисциплин все потенциальные абитуриенты презрительно плевали на Хогвартс. И было за что.

Не теряя времени даром, Филиус отправил обратное письмо.

В назначенное время Флитвик активировал в камине гостевой пароль, и через несколько минут из камина шагнул абитуриент. Рост чуть ниже среднего — ну, не Флитвику на такое пенять, сильный загар (?) — темнее Блейза Забини, белые волосы (явно не его натуральный цвет). Никаких эмоций на лице и в глазах. Когда гость заговорил, в его голосе эмоций тоже не было. Голем.

(Глаза Годлумтакати после серии фирменных шаманств от Джитинджи стали лучше видеть (и даже в темноте), но посерели, утратив "цвет авады")

Директор предложил мистеру Гиене стандартный для иностранца контракт, но тот отказался: мол, во времена, когда этот контракт разрабатывали, трава была зеленее, деревья меньше, а Хогвартс — уважаемой магической школой. И предовали в нем тогда не отвратительно не три предмета. Цена с тех пор не поменялась. Тогда нужно поменять контракт. Флитвику, с его гоблинскими кровями, был не чужд торг, а уж Годлумтакати было до кровавых слеж жадно расставаться с деньгами, поэтому он хотел потратить их с максимальной отдачей. Договорились, что Годлумтакати будет посещать те предметы, которые ему интересны. Ни магическая история, ни маггловедение, ни прорицание в том виде, в каком они преподавались в Хогвартсе не были ему нужны. Трансфигурация, Чары, Травоведение. Возможно — зелья. На вопрос, почему "возможно" зелья, мистер Гиена ответил коротко но емко:

— Слухи о преподавательской импотенции мистера Снейпа распространяются куда шире, чем известность мистера Снейпа как зельевара.

Юный мистер Гиена особенно интересовался боевыми и защитными чарами, а также методами расширения пространства. Филиус ответил, что кое-что можно почерпнуть на его факультативе, а методы расширения пространства — сложный вопрос. Подготовительные занятия в этом вопросе в виде рун и арифмантики начнутся на третьем курсе.

Флитвик умом понимал, что в Африке мистеру Гиене не понадобятся идиотские предметы типа магловедения, поэтому в этих вопросах пошел навстречу.

Что же касается условий проживания в закрытом пансионе, Флитвик не хотел идти навстречу. Слишком много поблажек он давать не хотел — свои не поймут. Однако вынужден был отступить. Мистер Гиена был эмансипирован по законам ЮАР при содействии его отца Гиены Джитинджи. Как он сам высказался — "у нас в 11 дети часто имеют своих детей и часто умирают". Поэтому запирать себя в тюрьме с воспитательными целями он не позволит никому. Да и дела у него есть кое-какие.

Филиус резонно закивал. Дела для гоблинов — это важно.

Сошлись на следующем. В дни, когда у Годлумтакати не будет Чар, Трансфигурации и Травоведения, он волен находиться где угодно — в том числе в своем доме, который сейчас ремонтируют. Это включает в себя вечер после уроков предыдущего дня и утро перед уроками следующего дня. В остальные дни (ночи) он будет находиться в с обственной комнате в Рейвенкло.

Затем Годлумтакати поинтересовался, как в Хогвартсе обстоят дело с физической подготовкой. Дела обстояли никак. Денег на преподавателя не было, хотя Флитвик как дуэлянт (да и как педагог) понимал важность физической подготовки для подрастающих магов. Годлумтакати предложил открыть клуб для занятий физической подготовкой, для всех желающих. Флитвик согласился и пообещал свою помошь с оформлением зала. Наконец, когда все детали были оговорены, Годлумтакати взял экземпляр договора и отбыл камином. Теперь работа за гоблинами.

Глава 10. Тяжелые думы в Хогвартсе.

Портрет Дамблдора сразу расколол Годлумтакати — потребовалось всего пару минут. Благо — не так то и много возможных вариантов было. Кто это мог быть? Известно кто. К кому он посылал зондер команду, после отправления которой Грюм откинул ласты, а затем и он сам, Его Дольжорное Величество? Поттер, Волдеморт его дери. Такая убогая маскировка его не обманет. Недоработал все же Альбус чуток — недотравил, недорубил Поттеров, недообливиэйтил и недонапоил зельями. Да и вообще — слишком много старых семей никак не желает подохнуть. Блэк никак не откинет лапы в Азкабане. И Лейстренджи. Малфой так вообще цветут и пахнут, вместе со своими вассалами. Нужно думать, как поступить, чтобы как следует подгадить всему человечеству — а тут такой бонус нарисовался — Избранный.

И верховный светлый с привычной скотопидару циничностью принялся раздумывать, как бы его использовать. А что ему еще остается — бытие портретом накладывает свой отпечаток на загробное существование морального урода. Во-первых, чувство времени — его не было. Совсем. День мог пролететь для портрета, как одно мгновение. Мигнул — и уже новая неделя наступила. Во-вторых — сложно было действовать. Никого, понимаешь, не заобливиэйтишь, мозги не выпотрошишь, зельями не напоишь. С большинством из ордена Феникса нет связи. Грюм тоже отошел. Рыжие его слушаться перестали — чего с портрета взять то? Остались одни Снэйп да Маккошка. А еще эти провалы в памяти! В Хогвартский Портрет Директора были записаны только те воспоминания, которые касались пребывания в Хогвартсе — всякие сессии в Визенгамоте и полевое нанесение блага очередному сироте ради бабла туда не входили. Но не стоило отчаиваться — все свои подлости старый скот имел привычку обдумывать в кабинете директора, обжирая школьников на непомерные суммы тоннами элитного мармелада. (Вы спросите как можно съесть тонны мармелада? А магия Вам на что?!) Так что самый "провалистый" провал был только один — когда он отправился из Хогвартса на встречу с #2. Отправился — и все. И он портрет. Не такое посмертие он себе готовил — ох не такое. Не даром ведь были заготовлены крестражи. Только вот внезапно — люди могут быть смертны, даже если они — Великий Светлый Маг. Ну или чмо, которое под него косит. Смерть свою Альбус планировал, когда подрастут предполагаемые реципиенты его разума. Его бы удовлетворило и неподросшее тело — но только вот скотина Фоукс сгорел невовремя, да Флитвик подсуетился. Никакого, блядь, уважения к крестражам Великого Светлого Мага. Так что быть ему теперь портретом.

Первая новостью о возвращающемся Поттере была осчастливлена Маккошка. Вывалив на ту тонну пустопорожнего пиздежа о схватившихся в извечной схватке Бобре и Осле, Свете и Тьме, Великой Силы Любви и прочую хренотень, Дамблдор ненавязчиво так, в стиле доброго дедушки, порекомендовал присмотреться к сыну таких заслуженных гриффиндорцев. И попросил передать Снэйпу желание поговорить со стариком. Маккошка не могла обмануть ожидания своего идола, и тем же вечером Снэйп прошел инструктаж Альби.

#6 мечтал о том, как он станет богатым и знаменитым, после того как подружится с Гарри Поттером. У него будет самая очешуительная метла, много жратвы и он будет играть за Пушки Педдлс — это все было результатом разговора, когда Альби подловил #6, и осчастливил того новостью, что скоро в школе появится его новый лучший друг, Гарри Поттер. Наконец-то #6 перестанет быть просто чмом, а станет другом Гарри Поттера.

Гермиона Гренджер была возмущена тем, что местные хулиганы не желают учиться, и одновременно печалилась на тему, что те не хотят с ней дружить. Думать о том, зачем ей дружить с идиотами, маленькой зубрилке не приходило в голову.

Снэйпу было над чем задуматься. С одной стороны — замечательная возможность поиздеваться и добить поттеровского ублюдка. И ничего, что тот был рожден в законном браке — для Снэйпа все Поттеры — ублюдки. Только вот Альбуса больше нет — и глава Визенгамота больше не отмажет его от пыток и убийств простой фразой "это был мой шпион". Слишком много людей помнит, кто он такой. Вот и приходится из Хогвартса выходить под обороткой — верховный пидар всея Великобритании больше его не прикроет. Альбуса слушать смысла нет. Тоесть, слушать его можно, но делать ничего не нужно. Награды от бородача он все равно никогда не дождался бы, а вот перспектива отгрести светила неиллюзорная. Конечно, старый хрен мог его заложить по старым грехам, только он не станет это делать, по крайней мере сразу. Потому что тогда у него в школе станет на одного (самого ценного) исполнителя меньше. Партия Дамблдора проиграла эту игру. План простой — поиздеваться над Поттером (вполне в рамках плана Альбуса), кончить ущерба, свалить из Хогвартса, затихариться и ждать возвращения Володьеморды. Можно, и даже нужно с десяток грязнокровок (если их столько в Хогвартсе найдется) грохнуть. У Володьеморды зачтется. Ну или просто не будет лишним. Удовлетворенный принятым решением, самый молодой мастер зелий Британии прилег отдохнуть.

Володьеморда на затылке Квиррелла размышлял о том, где спрятан философский камень и как его достать.

Квиррел размышлял о том, что он долбоеб, потому что "сила и знания" от Володьеморды по факту обернулись неминуемой кончиной в течение полугода. В то что Дамби якобы спрятал где-то в Хоге Философский камень мог поверить только Хагрид — или Володьеморда, по причине того что тот просто ебаный псих.

Флитвик думал о том, как повысить качество образования. Все-таки, тщеславие не было ему чуждо, и для полугоблина было бы особенно ценно оставить в веках память о себе как о директоре-который-вытащил-хогвартс-из-задницы. Подумав, он написал письмо Батильде Бэгшот, приглашая ту занять вакакнсию учителя истории. Трелони он выгонит на мороз — ее зарплата достанется Бэгшот, только бы та согласилась. Согласится, куда денется. Старики волшебники хорошо себя чувствуют на сильных магических источниках, особенно если могут переваривать их магию. В этом отношении источник Хогвартса выше всяких похвал. Некоторые директоры протянули по три сотни лет. Дамблдора вон не выгнать было — только вперед ногами удалось транспортировать с кресла директора. Годлумтакати он также раскрыл. Пришлось просмотреть старые альбомы, открыть книгу учеников Хогвартса и сложить один плюс один. Только ничего особенного замышлять он не стал — он ведь не Дамблдор. Хотя маскировка Поттера все равно долго не продержится. Его же дело — оставить большой след в истории, чтобы диаспора полугоблинов смогла раскрыться. Возможно, для этого будет необходимо взять Поттера в личные ученики. Ради своего народа он пойдет на это, став великим лидером, память о свершениях которого будет жить среди полугоблинов.

(Да. Вы же не думете, что Флитвик — один такой? Хотя... Он один такой публичный.)

Тем временем, Флитвик подумал, а не выгнать ли ему нафиг Хагрида. Денег тот, конено, не получал никаких — только столовался на Хогвартских харчах. Но ресурс у него был хороший — целый Запретный Лес ингридиентов. Нет, так не пойдет. Лучше нанять родича, чтобы тот выдавал ЦУ Хагриду типа "собирай волосы единорога отседа и до обеда" — тогда на ингидиентах можно будет солидно заработать. Даже Хагриду на бормотуху в Кабаньей Голове что-нибудь останется. Заодно, загрузив его заказами по сбору ингридиентов, Филиус уберет его подальше от детей.

Хагрид не о чем не думал — он спешил пропить спизженные из хранилища Поттеров деньги, пока не успел их проебать по тупости своей. Такое уже не раз случалось, не смотря на то, что он пытался противостоять ударам судьбы — но тупость, помноженная на опьянение собирала уверенную статистику ввиду печально проебанных Хагридом заначек. Молчать он не умел (особенно по пьяни), так что как только у дибил-великана заводились деньги, местные жулики наперегонки спешили избавить его от груза моральной ответственности куда их деть.

Мадам Спраут думала о дерьме. О коровьем, гипогрифьем, фестральем и драконьем дерьме. О том, что в этом году завезли много дерьма для ее теплиц, где теперь и мандрагора заколосится, и дьявольские силки заплодоносят. Представив зеленого дендро-тентаклевого монстра, усыпанного яблоками, госпожа декан уснула с улыбкой на лице.

Годлумтакати же был не в Хогвартсе, а в гостинице. И думал он о нанесении нескольких стоунов справедливости лично тетушке Мардж и группе ее бульдогов, желательно в тротиловом эквиваленте. Жаль, что ее перевоспитание (и смена взглядов отношения с собаками) пройдет практически перед смертью. После такого просветления ведь жить и жить. Но нет — судьба-злодейка. Годлумтакати печально поцокал языком и отправился спать.

Глава 11. Воспоминания о школе.

Проснувшись, Годлумтакати мысленно представил план нанесения добра и причинения справедливости. Из допроса #2 выходила, что старая карга Фигг, оказывается, шпионила на Дамблдора. Такая работа, по мнению Годлумтакати, не должна была быть оставлена без вознаграждения. Во время инструктажа перед отправкой в ЮАР глава северных двадцать восьмых ругался на дуру Фигг (от которой нет никакого толку) и ее зоофильские наклонности к книззлам.

Нужно было что-то делать. Если Дурслям и тетке Мардж Годлумтакати хотел отомстить... из мести, то уж карга Фигг могла знать что-то полезное. Хотя чтобы ее допросить, ее нужно было вывезти из дома. А это не так-то просто. Вернее, не так то просто вывезти Фигг из дома в состоянии, доступном для допроса — а она может носить с собой портключ или средство связи. Взвесив все, что он о ней знал, Годлумтакати решил, что каргу наверняка использовали втемную или около того. Вряд ли кто-нибудь посвящал бы бессильную старуху в серьезные планы. Хотя она наверняка была знакома с Дамбодором очень давно, но вряд ли ее воспоминания были актуальны времени. Приняв решение, юный Гиена отправился выполнять его. Флитвик дал ему время на улаживание дел до понедельника.

Сначала Годлумтакати задумал очень сильное шаманство, чтобы нейтрализовать волшебных котов карги. Потом решил обойтись несколькими пузырьками валерьянки. Единственное колдунство, которое потребовалось — ритуал незаметности, на который жертвой пошла сбитая отрезком стальной трубы сова. В когтях у той было сложенное трубочкой письмо, которое было распрямлено методом тыкания палочкой. Что привело молодого Гиену в состояние полнейшего фалломорфирования — так это то, что, когда он перевернул письмо палочкой, на конверте он увидел надпись "Гарри Поттеру". Не ожидал он, что его инкогнито будет раскрыто ТАК быстро. Вскрывать явно волшебное письмо он не стал — сложил небольшой костерок и палкой затолкал туда письмо, сразу же после чего воспользовался сто первым приемом карате.

На самом деле, это подсуетилась свиноматка Уизли. Перси разобрал в возбужденном бурчании #6 информацию о скором прибытии Гарри Поттера и поделился с главой семьи (Артур на эту позицию не тянул совершенно). Вот Молли и решила оперативно осчастливить сиротку набором контактных зелий. Благо, Дамблдор откинул коньки и избранного можно невозбранно выжать досуха.

Пока Годлумтакати разливал валерьянковую ловушку в ближайших от дома миссис Фигг кустах, и ждал прибытия целевых животин, мысли его сами собой возвратились домой, в ЮАР. В Британии он получил некоторые консультации у Гоблинов, и даже успел пролистать прошивку "Пророка" — так, одним глазком. И создалось у него впечатление, что что Магическая Британия — это такая извращенная версия криминального мира ЮАР. Пожиратели Смерти соответствовали банде "двадцать семь" — основа их "бизнеса" были убийства. Орден Феникса соответствовал банде "двадцать восемь" — по большому счету различий с двадцать седьмыми у них не было никаких, кроме того, что их лидер — пидарас. Собственно, оригинальные банды "двадцать семь" и "двадцать восемь" ровно этим и отличались. Министерство занималось грабежами населения (и прочими экономическими преступлениями), воспроизводя функцию банды "двадцать шесть". Все тре группировки тесно сотрудничали в своей преступной деятельности, несмотря на то, что декларировали независимость и свой единственно верный курс. Конечно, Годлумтакати молод, поэтому думал об этих сходствах в более простых терминах и понятиях, но суть не поменялась.

Тем временем в ловушку Годлумтакати попались Мистер Лапка, Снежок, и Хохолок. Дольше всего пришлось ждать четвертое шерстяное чудовище, имя которого Годлумтакати благополучно забыл. Тем временем на халявной валерьянке прибалдел уже пяток котов. Наконец условно-безымянный кот миссис Фигг почтил своим присутствием молодого африканского шамана, который не тратя времени спеленал его и положил в сумку. Т.к. Годлумтакати не помнил его имя, то (вполне логично, с его точки зрения), пустить на ритуал этого кота первым.

Поймите правильно: с профессиональной точки зряния шамана котики, эти милые комочки шерсти (утю-тю ми-ми-ми) вызывают у него эмоции, как бревно у рабочего лесопилки. Увы, таков жестокий мир африканской магии.

Спустя два котика (использованых в ритуале по повышению удачи) Годлумтакати был готов ко второй фазе плана по нанесению добра конкретной сквибке в этом Годлумтакати проклятом городе. Первоначальная идея состояла в попытке выпотрошить мозги Арабеллы на предмет всех ее контактов и связей. Или просто сделать так, чтобы она никому ничего больше не рассказала, если не подвернется удачный момент. И вот — удачный момент не подвернулся, а создавать его было лень. Просто уморить старую каргу будет явно неконструктивным моментом. Использовать бафнутую удачу Годлумтакати решил по назначению, о котором давно мечтал.

Так как удача зашкаливала, а отправился он в парк искать Дадли и его подельников, Дадли и подельник в парке и нашлись. Подельника не повезло изображать Пирсу. Хотя — против него Годлумтакати как раз ничего не имел. Но не подфартило Пирсу сегодня. Всей его удачи хватит на то, что Годлумтакати разрешит ему убежать.

Годлумтакати выхватил из куртки обрезок железной водопроводной трубы и коршуном кинулся на Дадли, сидящего на лавочке вместе с Пирсом и жрущего отобранную у малышни шоколадку. Первым делом нужно было лишить свинопотама мобильности, поэтому первый удар с размахом от души был на целен в колено. Взвыв раненным бараном, Дадли свалился с лавочки на четвереньки (хотя, скорее уже на три конечности), после чего Пирс словил в голову патриотически-футбольный удар с проносом, временно выключивший его из экшона. Уделив минимальное внимание Пирсу, Годлумтакати вернулся к Дадли и принялся охаживать его по ребрам и конечностям стальной трубой. Он не пытался убить Дадли, поэтому не бил по голове. Но месть за те три групповых избиения Дадли прочувствовал вполне. Ему досталось и за себя, и за Малколма, и за Гордона — в тройном объеме и даже с горкой. В процессе курочения Дадли пришел в себя Пирс — ему не оставалось ничего другого, как в ужасе удрать, роняя кал. Когда Дадли превратился в скулящего и повизгивающего обгадившегося свиночеловека, Годлумтакати не выдержал и зарядил ему с ноги в челюсть, поставив таким образом точку в избиении. Некое чувство справедливости намекало ему, что без этого наказание будет неполным. После этого он как ни в чем не бывало вернул обрезок трубы в куртку, надел простейший маглоотталкивающий амулет и отправился в сторону базирования.

Душу грело ошущение, что он все сделал верно. Дадли всегда его бил, но одно дело он один, а совсем другое — в стае шакалят. Тогда, когда Дадли собрал свой первый состав банды, ему нужно было утвердиться вожаком, поэтому он охаживал Поттера с особой жестокостью. Чтобы шакалятам было страшно.

В некотором роде Годлумтакати был ему благодарен. Если бы Свинодадли не мутузил его с таким диким опизденением, он не перешел бы черту, когда решить вопрос ублюдков стало просто вопросом выживания. Он так бы и остался Гарри Поттером — мальчиком, который живет в шкафу, терпилой, которого пиздят все. Который срывается и сбегает от свинородственников, за что его ловят скотопидарские подручные Дамблдора, стирают память, внушают идиотские мысли о собственной никчемности и богоподобности Дурслей, которых прямо-таки необходимо слушаться во всем. И сбегать от них нельзя (до следующего раза).

Но будучи поставлен на грань выживания, ему хватило сил выжить — он эволюцинировал в Гиену Годлумтакати, шамана, которого боятся и уважают в одинадцать лет (впрочем, по меркам Африки вполне взрослый возраст). И как он поступил с Дадли, как он поступил с #2 — так он поступит с каждой мразью, что станет у него на пути.

Не смотря на эфемерное чувство благодарности к Дадли, у юного Гиены не возникло никаких идиотских идей вроде сочувствия к свинопотаму. Путь молодой кандидат в двадцать восьмые радуется, что Годлумтакати было лень думать, как спрятать труп.

Но тут Годлумтакати подумал, что настроение у него сильно хорошее, в гостинице делать нечего, а энергия прямо-таки бурлит. И главное, совершенно ничего не мешает ему навестить Марджори Дурсль.

Глава 12. Знакомства.

— Какое стремление к силе. Вам определенно подойдет Слизерин.

— В Мире Магии знания дерево силы ростет из корней знаний. Рейвенкло.

— Какая самозабвенная самоуверенность. Может Гриффиндор?

— Я отправился через экватор, чтобы познать британскую систему волшебства, а не для того чтобы жить в одном общежитии с идиотами. Заканчивай сношать мой мозг.

— Воу, воу, палехче!!! Жаль, что я не могу отправлять в Азкабан. РЕЙВЕНКЛО!

Такой вот разговор случился между известной одушевленной шляпой и Годлумтакати. Перед этим пришлось долго ждать в небольшом классе у Большого Зала, ожидая сигнала Флитвика. Когда колокольчик на столе зазвонил, юный Гиена поднялся и направился в большой зал, к столу преподавателей, около которого Филч примостил табуретку с Распределяющей Шляпой. Меж тем Филиус во всю отрабатывал оплату Годлумтакати за обучение:

— ... из Южной Африки, который, к сожалению, в силу определенных причин, смог присоединиться к нам только сейчас. Встречайте мистера Годлумтакати Гиену. Напоминаю, что мистер Гиена — первый иностранный ученик Хогвартса за последний тридцать один год. Благодаря средствам, полученным в счет оплаты обучения мистера Гиены, мы смогли полностью обновить парк метел Хогвартса на модель этого года (тут Флитвик нагнал ажиотаж, растягивая некоторые гласные, как Майкл Баффер при объявлении фамилий боксеров) — Ччччииистомет Семь!

Новость о современных метлах была принята радостными выкриками — фирма Чистомет в этом году превзошла сама себя, выпустив приличный товар за скромные деньги. Ну ... это ... семьдесят шесть галлеонов — это скромные деньги, ведь так? Так или иначе, по характеристикам метла почти догоняла Нимбус-2000, который стоил значительно дороже, и была разумным потолком для подавляющего большинства непрофессиональных игроков. Это всякие Малфои могут потратить несколько сотен галлеонов на метлу (и то, не очень-то и заметно, чтобы они таки спешили их тратить!)

Годлумтакати мысленно поставил директору жирный плюс. Тот явно постарался, чтобы нового ученика приняли доброжелательно.

И вот теперь Годлумтакати ловил на себе заинтересованные взгляды своего факультета, и не только его. Смуглым лицом он сильно выделялся среди бледных англичан. Хорошо хоть он как следует отъелся на благодатной африканской земле и больше не выглядел узником из концлагеря в Клерксдорпе или там Феринихинге. Годлумтакати еще раз пообещал себе найти всех родственников Дамблдора, всех его подчиненных, все что ему дорого — и уничтожить. А почему не друзей? Очевидно, что у такого скотопидара не могло быть друзей. Любил то он явно только самого себя.

После этих мыслей он сам собою переключился на тех, кому еще он должен нанести немного добра. Тетя Мардж по-прежнему была в списке. Все-таки, он не хотел ее убивать — нет, желание было показать ей, как она неправа. Для этого ее стоило накормить ее же лекарством — притравить собаками, да организовать все так, чтобы она сама же уничтожила своих собак в стремлении выжить. Пока что Годлумтакати не придумал, как это сделать, да еще так, чтобы не бросить тень подозрения на самого себя. Ничего — никуда она от него не денется. В итоге выходные были продуктивно потрачены на поездку во Францию, где Годлумтакати купил две одинаковые волшебные палочки (одну — прозапас; или, чтобы накастовать что-нибудь явно запрещенное, выставляя напоказ другую палочку). Никакой тебе надзор за несовершеннолетними теперь ему не страшен — а в Англии ему бы втюхали именно такую палочку, и плевали бы на его африканские документы о совершеннолетии (честно говоря, не так уж и дорого они ему обошлись). Скоты-с.

После ужина староста показал ему гостиную Рейвенкло, его комнату, передал расписание и был таков. В среду у него был абсолютно пустой день, в пятницу — в середине дня застряли чары. Да и вообще расписание сквозило окнами от "бесполезных" предметов.

На трансфигурации науськанная Дамблдором Маккошка пристально пялилась на Годлумтакати, ища в нем приметы родителей и признаки "падения во тьму". В конце урока она не выдержала, и заявила:

— Я знаю, у Вас сейчас окно, мистер Гиена. Задержитесь, пожалуйста.

Годлумтакати нужен был подход к персоне из его расстрельных списков, поэтому он с удовольствием остался после урока. Палочку он демонстративно положил в передний карман мантии — у местных магов была идиотская традиция перед нападением кидать экспелиармус. На его настоящую "волшебную палочку" — обрезок водопроводной трубы под правой рукой, и "запасную палочку" — Вальтер ППК под левой рукой экспэлиармусы не подействуют. Папа Легба храни эти идиотские традиции англичан в плане ношения безразмерных баллахонов, под которые можно засунуть все что угодно — даже десантный Kalashnikov, бронежилет четвертого класса и несколько гранат (и никто не заметит ничего подозрительного). Так что палочка в переднем кармане была эдаким дополнительным шансом для ответного хода.

Но не случилось ничего страшного — Маккошка дала ему список литературы и домашних заданий по тем урокам, которые он пропустил. "Сначала вотрется в доверие, а потом вербовать будет" — подумал Годлумтакати. Маккошка меж тем выразительно зыркала глазами, явно порывалась что-то сказать, но сдержалась. Молодой Гиена не форсировал события — у него будет время, чтобы закопать всех и каждого.

В тот же день после чар (Флитвик не стал его задерживать, а просто передал список заданий на пергаменте) его подкараулил рыжий террорист #6, обрушив на него цунами словесного поноса о том что он его узнал, что он Гарри Поттер, что они станут друзьями, и целый океан слов про Квиддич. Аргументы, что мол — какой из него Гарри Поттер (и шрама нет, глаза серые, волосы светлые) не имели успеха, так как должны были достучаться до разума оппонента (с чем у #6 наблюдался дефицит). Выслушав очередную стопятисотую хрень о квиддиче и о том, как они станут друзьями и будут всегда вместе, Годлумтакати аккуратно оглянулся (убедившись, что все покинули коридор), положил руку тому на плечо и глядя в глаза, ответил: "обязательно будем", после чего шарахнул рыжего шоковым майндтриком. Рыжий замер в шоке. "Только ты будешь моим рабом, всегда, до самой твоей смерти"— добавил Гиена и пошел по делам. Нужно было как следует разобраться со школой — найти укромные места. Где-то ему нужно работать. Уизли сам себя не зазомбирует. Кроме того, у него много домашнего задания — нужно как минимум приняться за него.

Среду Годлумтакати потратил на поиски полезных чар в библиотеке. Жадность до силы и власти жгла его. Ведь полезное заклинание послужило бы во славу его, во власть его на Черном Континенте. Все-таки он заплатил десять тысяч фунтов за год, и жадность не позволит ему профукать эти деньги. Каждый фунт должен принести пользу. Найденные полезные заклинания он тщательно записывал в журнал, зачарованный на приватность (на кровь). "Неполезные" на данный момент он также записывал с кратким комментарием. Улов был небогатый, хотя это как сказать — за всю среду он занес в полезные чары:

— Воющие чары — сигнализаци о нарушении периметра человеком.

— Эванеско — заклинание исчезновения — для зачистки следов.

— Серпенсотиа — призыв змеи (учитывая, что змеям можно приказывать — архиполезное как в обороне, так и в нападении и разведке заклинание)

— Гоменум ревелио — поиск замаскированных людей, эдакий тепловизор.

Флитвик практически каждый день проводил факультатив для разных курсов, поэтому Годлумтакати после окончания факультатива озадачил Флитвика вопросами — срабатывают ли Воющие чары и Гоменум ревелио на магических существах? Флитвик ответил, что да — ключевой момент — наличие разума. Флитвик даже продемонстрировал на практике и то и другое. На вопрос, можно ли использовать Эванеско как боевое заклятие, тот ответил, что можно, но неэффективно. Чем больше масса объекта и плотность магии, тем больше сил нужно приложить. Одно дело, очистить котел, где одна-две пинты зелья, и совсем другое — "стереть" волшебника весом, скажем... да хоть вот в десять стоунов. Расход сил будет раз в шестьсот больше. Для подавляющего большинства магов — нереально. Во всяком случае в бою. Флитвик похвалил Годлумтакати за рвение и потребовал, чтобы тот разучивал новые чары как минимум под присмотром старшекурсников в тренировочном зале Рейвенкло. Это касалось чар первого курса — что же касается остальных чар, то их Флитвик запретил изучать, пока мистер Гиена не продемонстрирует ему лично все заклинания из курса чар и ЗОТИ за первый курс.

В четверг была двойная гербология и зелья. Годлумтакати осознавал важность различных трав в жизни шамана, поэтому подошел к вопросу со всей тщательностью, заслужив несколько комплиментов от мадам Спраут. Предмет иногда мог вызвать отвращение у домашнего ученика, но к Гиене это не относилось. Большая часть работы шамана проходит в различных состояниях расширенного сознания, которые не обходятся без разных полезных растений — так что он был серьезен, как никогда. Мадам Спраут даже пригласила его на дополнительные занятия по вторникам, если он пожелает. И он пожелал.

Далее было окно, после окна обед, а после обеда должны были быть Зелья. И во время окна была последняя возможность решить, что делать со Снэйпом. Судя по описанию #2, это был (из оставшихся) самый ценный агент Дамблдора, не гнушавшийся никаких методов. Впрочем, ничего сверхумного придумать было нельзя — слишком много неизвестных в уравнении. С одной стороны — если все пройдет хорошо, то посещать зельеварение полезно. С другой — посещать его совсем не обязательно, с директором уже оговорено. С третьей — Снэйп должен все рассказать. После этого он, так уже и быть, может умереть, но до этого — ни-ни! Так что ничего не оставалось, кроме как действовать по ситуации.

После обеда Годлумтакати пристроился за сокурсниками и так вышел к кабинету зельеварения. К счастью, кабинет был открыт, так что юный Гиена ответственно подошел к выбору места (потому что рабочая рука (пистолет) у него была левая). Рейвенкловцы торопливо присаживались по левой стороне класса, а Хаффлпаффцы — по правой. Такой расклад Годлумтакати совершенно не устраивал. В середине ряда Хаффов Стеббинс (Годлумтакати не запомнил его имя) располагался слева от Сьюзен Боунс, которая знаменита тем, что была родственницей начальника ДМП. А ее семья была убита Пожирателями Смерти. "Благодарю тебя Лва за этот подарок судьбы! Я воспользуюсь предоставленным шансом!" — помолился Годлумтакати и направился к Стеббинсу.

— Мистер Стеббинс? — юному Гиене нужен был глазной контакт, и как только Стеббинс посмотрел на него, Годлумтакати ошарашил его майндтриком, — У меня не очень хорошее зрение, а с последней парты я не увижу записей на доске и действий преподавателя. Не могли бы мы с Вами поменяться местами?

Против Стеббинса работало все: репутация Хаффов, которые, якобы, полжны помогать (не понятно кому и за что), майндтрик, который Годлумтакати тренировал уже год на всех жителях Ричардс Бэй (и не только там), вежливая просьба Годлумтакати в контрасте с самой зверской гримассой, на которую он был способен. Сегодня юный Гиена не поленился и вытащил поверх мантии пару Гри-Гри, а в волосы вплел несколько разноцветных шнурков с зубами животных. Для полной аутентичности. Стеббинсу не оставалось ничего иного, кроме как согласиться, и вот уже Годлумтакати совсем другой улыбкой улыбнулся Сьюзен и в два приема распаковал свои зельеварческие девайсы.

Через минуту в аудиторию вжопу ужаленным бэтмэном влетело его мышейшество профессор Снэйп, процедил несколько саркастических (ну это он так думал, а на самом деле просто унылых) фраз и принялся за перекличку. Даже первокурсники заметили, что размер шила в заднице Снэйпа сегодня перебивает все замеченные до этого показатели.

— Гиена, наша новая знаменитость! Какая честь для всех нас!

Наконец, Снэйп закончил перекличку.

— Начнем с того, что вам известно по предмету. Поттер!

Половина класса осторожно посмотрела на профессора, как на психа.

— Гиена! Встать когда я с тобой разговариваю! — изо всех сил рявкнул Снэйп.

Гиена неторопливо встал, направив взгляд сквозь тело профессора. Судя по допросу #2, Снэйп был окклюментом и легилиментом, но в этом психованном существе, которое продолжало само себя накручивать, не было ни унции спокойствия. Окклюмент из него был, мягко говоря, как из дерьма пуля. Нужен был лишь небольшой укол, чтобы этот надутый воздушный шарик порвало. Но для Снэйпа не жалко и удара тараном.

— Что будет если я смешаю ....

Годлумтакати практически не слушал, что это животное кукарекает. Это не важно. Он даже повернул голову немного вбок, чтобы получше разглядеть этот особенно ебанутый экземпляр. Меж тем экземпляр, привыкший к ужасу со стороны учеников, доводил себя до новых высот самоопизденения при виде игнорирующего его ученика.

— Гиена, вы совсем не слушаете меня! Очевидно, что известность — это еще не все! — дальше он окончательно распалил себя, — Поттер, вы наглый, никчемный, ...., такой же как Ваш отец! — выдал Снэйп и на какое-то время заткнулся, ожидая реакции. И она последовала.

— Меня зовут Годлумтакати Джитинджи Гиена, запомни это имя, жалкий Пожиратель Смерти! Я самый сильный шаман Вуду своего поколения на всем восточном побережье — от Порт Элизабет до Мозамбика. А чего добился ты в мои годы, гнусный урод?

— Двести баллов с Рейвенкло за оскорбление преподавателя и полгода отработок!! — на тон выше заорал Снэйп.

Тут то Годлумтакати решил добить бэтмэна:

— Это правда, что Темная Метка устанавливалась Пожирателям Смерти методом анального изнасилования?

Снэйп забыл как дышать. В глазах полопались сосуды, делая его похожим на киношного вампира. Затем он затрясся всем телом, зашипел, сделал глубочайший вдох и выхватил палочку, направляя ее на ненавистного ученика.

— Авада Ке..

Самые наблюдательные ученики с ряда Рейвенкло смогли увидеть беспалочковую невербальную магию в исполнении мистера Гиены — вот он стоит перед снейпом, а вот он уже спрятался за партой, левая рука вытянута в сторону Снэйпа — и в ней материализуется артефакт, затем Гром и Огонь!

Годлумтакати слитным движением упал на колено, вытряхивая в левую ладонь из рукава Вальтер ППК, и три раза пальнуль в левое плечо зельевара. Одна из трех надрезанных крест-накрест пуль дум-дум, заговоренная недобрым ритуалом Вуду, практически оторвала руку бэтмэна чуть ниже плечевого сустава. Снэйпа дернуло назад и провернуло против часовой стрелки. Задрав вверх правую руку с палочкой, пожиратель смерти повалился на спину в болевом шоке.

Годлумтакати подождал секунду, и, не отводя дула от врага, подошел к тому в упор. Обойдя Снэйпа со стороны головы, он резко, вкладывая весь вес в движение, наступил "преподавателю" на запястье, после чего правой рукой забрал палочку себе в карман. Наконец, закатал на левой (держащейся на лохмотьях кожи) руке зельевара рукав, обнажив Темную Метку. Задумчиво поцокал языком. Снэйп тихо дышал, не подавая признаков опасности. Теперь самое время правильно расставить акценты!

— Эрни, сообщи, пожалуйста, директору, что пожиратель смерти сошел с ума и напал с авадой на учеников.

Эрни подорвался и исчез в дверном проеме.

— Сьюзен. СЬЮЗЕН!!

— А?

— Свяжись с ДМП: сумасшедший пожиратель смерти напал с авадой на учеников.

Сьюзен не сразу поняла, что от нее хотят, но также покинула кабинет, направляясь к госпоже Декану.

— Джастин. Сообщи, пожалуйста, мадам Помфри, что профессору Снэйпу требуется срочная медицинская помощь.

Тут Годлумтакати не уточнял — он был и без того уверен, что на вопрос Помфри "Почему?" тот сам ответит "сошел с ума и напал с авадой на учеников". Тем временем он расстегнул пояс уже, видимо, бывшего профессора Хогвартса и как мог затянул ему жгут, закручивая ремень своей водопроводной трубочкой-выручалочкой. Да и в принципе — какое ему дело, сдохнет скот или нет? Первую помощь он оказал, последующую помощь вызвал — его совесть чиста. Все равно, при текущем раскладе если кто и будет потрошить мозги сальноволосой мыши, это будет не Годлумтакати. А, скажем, родственник Сью из ДМП. Беспокоиться стоило о другом:

— Кто нибудь знает, как мне быстрее всего отправить письмо?

Посыпались предложения. Наконец, хафф, имя которого Гиена еще не запомнил, выдал самый полезный совет:

— Можно щелкнуть пальцами, чтобы вызвать Хогвартского домовика, и попросить его отправить письмо Хогвартской совой.

Годлумтакати вернулся за парту, и кося одним глазом на Снэйпа, своим корявым детским почерком (а что вы хотите — у него и так слишком много талантов, но красивый почерк в них не входит) вывел:

"В редакцию ежедневного пророка." — перевернул лист.

"Срочная новость!

ЧП в Хогвартсе: преподаватель — пожиратель смерти — сошел с ума и напал с авадой на учеников!!"

Свернул пергамент трубочкой, так чтобы "в редакцию ежедневного пророка" было на виду и щелчком пальцев вызвал эльфа.

Через минуту после отправки письма в коридоре послышался разночастотный топот, и в кабинет вломились Флитвик и Помфри, а затем и Спраут.

Кавалерия прибыла. Когда она уже не нужна. Теперь предстояло самое интересное — объяснения.

Глава 13. И еще знакомства.

Когда с госпожой Боунс через камин связалась совершенно неадекватная племянница, Амелия уже была готова жестоко кого-то покарать. Но когда из слов Сьюзен стало ясно, что Снэйп (то самый ублюдок, для справки, которого отмазал от суда Дамблдор, пролепетав что-то про шпионов — как будто это отменяет убийства и издевательства пожирателей) пытался кинуть авадой в ученика, как начальник ДМП она поняла — вот он, шанс. Теперь ей никто не посмеет и слова поперек сказать, если она вольет в ублюдка пинту-другую веритасеума. А потом еще и сольет избранные моменты допроса в прессу. Взяв со Сью обещание не покидать покои декана, пока она сама не зайдет за ней, Амелия подняла тревожную группу ДМП. Через минуты обыватели Хогсмита имели возможность наблюдать ОБР ДМП вместе с Боунс, прямо из камина оседлавших метлы и погнавших в Хогвартс. В кабинете зельеварения они застали только первокурсников Рейвенкло и Хаффпаффа, половина которых с галдежом обсуждали происшествие — в то время как другая половина пребывала в прострации. Короткий опрос показал, что Снэйпу оказывают помощь в медицинском крыле. Еще через четыре минуты быстрого шага (почти переходящего в бег) Снэйп был обнаружен на кушетке в больничном крыле, где ему оказывала уже явно не первую помощь Поппи Помфри, проводя манипуляции над левым плечем. Снэйп то ли пребывал в отключке, то ли его усыпили специально. На ближней к Амелии койке присела Помона Спраут, которая при виде Амелии дернулась встать, но, видимо, передумала. В проходе, заложив руки за спину, туда-сюда ходил миниатюрный директор Хогвартса. На дальней от входа кушетке, держа всех под контролем, уперев руки в бедра сидел смуглый блондинистый первокурсник.

Тем временем директор в очередной раз развернулся и узрел Амелию, во главе с шестеркой ОБР. А Боунс узрела мрачно-задумчивое выражение на лице Флитвика. Филиус был в своем обычном строгом наряде — черной мантии поверх костюма-тройки. Совершенно ничего общего с феерическими прикидами Дамблдора, напоминающих одновременно о карнавалах в Рио и таиландских трансвеститах.

— Директор Флитвик, сэр. Почему меня посреди рабочего дня беспокоит Сьюзен, сообщая о нападающих с авадой на учеников преподавателях.

Тем не менее, в голосе Амелии не было сарказма или ненависти. Не Флитвик принимал под крылышко Снэйпа — наоборот, он начал чистку преподавателей, в результате чего из преподавателей пинком под зад вылетела Трелони.

— Сейчас мы во всем разберемся, госпожа Боунс. Мистер Гиена отказался давать объяснения до прибытия ДМП. Должен признать, вы прибыли весьма оперативно. Наверное, нам следует направиться в мой кабинет. Мистер Гиена, пройдемте.

— Я настаиваю на присутствия вооруженного конвоя у Снэйпа, мэм! — обратился Годлумтакати Боунс, — Который будет бить на поражение при малейших признаках агрессии этого психа, мэм!

Боунс разделила ДМПшников. Двое вместе с Помоной отправились в кабинет зельеварения, собирать показания у учеников. Двое достали палочки и изобразили "постоянную бдительность" у Снэйпа в отключке. Еще двое отправились вместе с Боунс, Флитвиком, и Гиеной в кабинет Директора. Гиена увязался в конце процессии. На попытки ДМПшников оказаться у него за спиной он заявил, что четверть часа назад какой-то псих напал на него с третьим непростительным, предложил не нервировать его ради всяких глупостей, во избежание неприятных инцидентов.

А кабинет директора также преобразился. Исчезли непонятного назначения блестящие и тикающие агрегаты с металлическими шароебинами, отвлекающие внимание. Стул директора стал заметно выше, ради удобства Флитвика. На столе, который при Дамлдоре использовался только для пожирания килотонн мармеладов и распития цистерн чаев, теперь появились блокноты, ежедневник и книги. Непонятно куда делся феникс и его клетка. Короче говоря, исчезло ощущение, что хозяин кабинета анальный клоун — теперь это было явно рабочее помещение. Ниже возвышения со столом директора был расположен длинный журнальный стол с шестью обычными школьными стульями, на которых и расположились все перечисленные. Один из ДМПшников достал свиток и самопишущее перо, надиктовав число и название протокола. Наконец, так как никто не начинал первым, разговор начал Флитвик:

— Мистер Гиена, ДМП прибыли, так что пора уже посвятить нас в суть инцидента, при котором пострадал преподаватель Хогвартса.

— Суть заключается в том, что явно неадекватный так называемый профессор (он изобразил руками кавычки) Снэйп напал на меня, попытавшись применить Аваду. Я реагировал в рамках необходимой самообороны, после чего вызвал ДМП, медика и, убедившись что Снэйп временно безопасен, наложил ему жгут. Я сказал.

Амелия ради традиции изобразила "плохого полицейского":

— Какие Ваши доказательства?!

— У меня два факультета первокурсников свидетелей, палочка Снэйпа.

— Дайте ее мне.

Годлумтакати вытащил палочку, но никуда передавать не стал.

— Я требую, чтобы после проверки палочку вернули мне!

Амелия чуть не задохнулась от такой наглости.

— На каком основании?

— Это боевой трофей.

— Передавайте палочку.

ДМПшники поерзали, и замерли, уставившись на Гиену, своим видом демонстрируя готовность применить силу.

— Кто направит на меня палочку — подохнет, — ледяным голосом заявил Годлумтакати, — Я учусь только третий день, а меня уже попытались убить. Поэтому я не позволю никому тыкать в меня палочкой. Одна гнида уже тыкала в меня палкой сегодня — для нее это закончилось чрезвычайно неприятно.

Через мгновение обстановку разрядила Боунс.

— Вы получите назад палочку, после моей проверки.

Боунс получила палочку, и принялась обследовать ее своей палочкой. Для протокола она заявила:

— Обследование палочки Северуса Снэйпа. Проверочное заклинание выдает незавершенную структуру заклинания, с большой вероятностью являющейся незаконченной Авадой Кедаврой. Палочка Северуса Снэйпа передается..— тут она посмотрела на директора, который шепнул "Годлумтакати Гиене", — ..мистеру Годлумтакати Гиене как боевой трофей, полученный по праву силы.

Когда палочка Снэйпа перекочевала к Годлумтакати, Амелия задала вопрос:

— Мистер Гиена, Вы можете предоставить ДМП воспоминания о инциденте?

— Не понимаю о чем Вы. Объясните.

Амелия пустилась в объяснения. Флитвик левитировал с полки омут памяти Дамблдора (или все же Хогвартса?) и Боунс продемонстрировала извлечение воспоминаний, и вместе с Годлумтакати просмотрела их. Воспоминания были о начали их встречи в этом кабинете. После еще одной порции наставлений Годлумтакати таки извлек воспоминания и просмотрел их вместе с Боунс. После чего воспоминания просмотрели Флитвик и оба подчиненных Амелии. Меж тем Боунс молчала. Когда она увидела психованного Снэйпа, судорожно тыкающего палочкой в ряд учеников (в том числе и на ее Сьюзен), она поклялась себе, что Снэйп не доживет до суда. На суде то у него в любом случае будет возможность выкрутиться — хоть его патрон подох, к его услугам помощь оставшихся на свободе пожирателей — взять, хотя бы, Малфоя. Нет — сегодня Снэйпа накачают галлоном веритасеума, а после он попытается сбежать. Такие дела. Бесславный конец для бесславного ублюдка.

Пока Боунс размышляла о печальном будущем Северуса Снэйпа, Флитвик и ДМПшники закончили просмотр.

— Однако! — выдавил из себя Флитвик, — Если бы Снэйп атаковал не Вас, мистер Гиена, я подумал бы о Вашей награде перед Хогвартсом. Но за самозащиту награды давать не положено. Годлумтакати кивнул в ответ на это.

— У ДМП нет претензий к мистеру Гиене, — заявила Боунс и встала, — мистер Снэйп задержан и будет помещен в камеру предварительного заключения ДМП. Боунс и оба ОБРщика покинули кабинет директора, слив воспоминания во флакон и забрав свиток с протоколом. Годлумтакати не требовалось ничего подписывать, так как при нахождении того в Хогвартсе за него мог говорить Флитвик, как директор.

Когда директор и ученик остались вдвоем, Флитвик задумчиво взъерошил себе чуб.

— Ну и задали Вы мне задачку, мистер Гиена. Где я возьму учителя зелий посреди семестра?

Годлумтакати задумал, но ненадолго.

— Со всем уважением, сэр, не думаю, что Хогвартс что-то потерял из-за этого инцидента. Если Снэйп проводил уроки хотя бы вполовину так же плохо, как этот, его следовало выгнать отсюда куда раньше.

Флитвик собирался смещать Снэйпа, но это была тяжелая задача — слишком сильны были позиции упиванца в совете попечителей. Теперь же вопрос решился сам собою.

— Если не возражаете, сэр, я хотел бы побыть один. Мне необходимо прийти в себя.

— Не возражаю. Идите. Я, когда отменял факультатив на сегодня (чтобы заняться помещением спортивного клуба), не предполагал что выйдет так. Вы в состоянии сегодня присутствовать?

— После ужина буду в состоянии, сэр.

Флитвик не был бы полугоблином, если бы не попытался бы обернуть эту ситуацию себе на пользу. Призвав пергамент и чернила, он принялся писать письмо Слизрноту. И у него было чем его заинтересовать. Да и Гиена-Поттер теперь приблизится к нему, а со временем и станет личным учеником.

Годлумтакати отправился к себе в комнату. Тренировки выхватывания пистолета позволяли сосредоточиться на движениях и прогнать из головы лишние мысли. Ну и свою полезность они доказали уже не первый раз. А потом следовало поразмыслить, где достать еще "информатора" из Ордена Феникса. Был еще некий Наземикус, о котором #2 узнал через байки родителей о превозмогании в Ордене Феникса (ага, сидели дома, еблись как кролики, детей рожали один за другим, иногда даже по два — вояки эротического фронта). На #2 Наземикус вышел сам, предложив ряд выгодных дел. Контрабанда драконьего дерьма, и так далее. Эдакий северный двадцать шестой — тоже грязная личность: не по мокрухе, а по экономическим вопросам.

Северус Снэйп отправился в камеру предварительного заключения ДМП. Ему предстояли укрепляющее зелье, все запасы веритасеума ДМП, побои в следствии новооткрывшихся обстоятельств и попытка бегства. Неудачная. Чрезвычайно.

Мадам Помфри пыталась возражать против транспортировки Снэйпа, заявляя, что это может помешать сохранить его руку, которую она только-только привела в не слишком угрожающий вид. Один из бойцов ОБР попытался успокоить ее, заявив, что, мол, в Азкабане она ему все равно особо ни для чего не понадобится.

Занятия у первокурсников были закончены, и по Хогвартсу разлетались слухи один дичайшее другого. За ужином директор обтекаемо заявил, что во время уроков Профессор Снэйп получил травму руки, и, скорее все, некоторое время будет отсутствовать в Хогвартсе. Не уточнив какое именно время.

Три факультета радовались, что избавились (хотя бы на время, но, почти наверняка, навсегда) от ненавистного "преподавателя". Гриффиндор так вообще готов был песни петь. Близнецы Уизли поглядывали на сложенный лист пергамента и о чем-то перешептывались.

Факультет Слизерин пребывал если не в трауре, так в прострации точно. У Драко Малфоя появился человек, которого он мог ненавидеть.

Портрет Дамблдора был в печали. Без Снэйпа он ведь как без щупалец. И мальчик все глубже погружается во тьму. Нужно срочно что-то предпринять. Пусть Макгонагалл расскажет ему о родителях. Да и юный Рональд как-то не продвинулся, совсем. Хотя рано отчаиваться — еще только три учебных дня прошло. Пусть Хагрид пригласит их в гости, на чай — там и подружатся.

Филиус собрал преподавателей на внеочередное совещание, где осветил ситуацию, и порекомендовал даже не пытаться направлять палочку на мистера Гиену. А то он нервный после сегодняшнего инцидента — как бы чего не вышло.

Глава 14. Чаепитие.

Назовись Годлумтакати Гарри Поттером — годовалым победителем Темного Лорда, и то он не достиг бы большей популярности. Ведь нынешнее поколение о тирании Володьеморды знало только из сказок, тогда как Снэйп — Темный Лорд Хогвартса — проводил свою тиранию прямо на них. Хуев Снэйп выебал в мозг целое поколение англичан. Володьеморда на его фоне так — дитя малое. Ходили слухи, что с этого года будет учрежден всеХогвартский праздник избавления от Снэйпа.

Куда бы он не шел — на него смотрели, о нем шептались, говорили в слух и спрорили во весь голос. Слизеринцы (пока что) никак не проявили своего отношения. Рыжий Рональд поджидал Годлумтакати на каждой перемене. И его иммунитет к майнд-трику рос быстрее, чем Годлумтакати прокачивал этот скилл. Годлумтакати предполагал, что это из-за отсутствия мозгов — нервы от глаз и ушей #6 наверняка шли сразу в спинной мозг. Однако это в чем-то даже был вызов — #6 давал Годлумтакати превосходную возможность бесконечно прокачиваться. Каждую перемену. Каждый обед. С ужасом думал Годлумтакати о скором открытии спортивного клуба — уж туда то точно припрется #6. Хотя... он ленивая скотина. Ничто не стоит составить такие правила, чтобы #6 не смог состоять в клубе. Например, подниматься пораньше. Или, скажем, запрет на жирную пищу — да, так он точно отвадит рыжего.

Дружбы у Годлумтакати ни с кем не вышло. Слишком уж эти дети были ... домашние. Говорить не о чем. Квиддич? — Хуидич!!! Рыжий траглодит внушил ему лютую ненависть к этому дибильному виду спорта. Причем дибильным Годлумтакати его считать стал только после монологов надоедливого #6. Очевидно, что #6 — дибил, и способен учавствовать только в дибильном спорте. Как еще искать "друзей", о чем говорить — о учебе? Так на Рейвенкло все идейные одиночки.

Меж тем Флитвик проявил чудеса директорской расторопности (подключив свою родню) и смог договориться с одной из маглорожденных практиканток Мунго — бывшей студенткой Рейвенкло, о преподавании. Слизрнот проигнорировал его приглашение. Уже с понедельника Мэгги Смит должна была приступить к преподаванию зельеварения в Хогвартсе. В результате чего Годлумтакати имел разговор с директором, в котором тот поставил юного шамана перед фактом, что Филиус ценит и уважает свою бывшую студентку, а в случае, если отношения между ним и зельеваром повторятся, он — Филиус Флитвик — будет сильно недоволен. Годлумтакати был не дурак, и заявил, что внял предостережению. И ведь действительно внял. Флитвик был зубр поматерей Дамблдора. Во всяком случае, в люди он выбился не сладкой жопой, как некоторые, понимаешь, директоры. И настраивать Флитвика против себя Годлумтакати не хотел. Силой не вышел. Рано пока.

Наконец, в пятницу Годлумтакати пришло письмо с приглашением на чай от Хагрида. Нужно сказать, что Годлумтакати сам думал, как к нему подобраться, а тут такой подарок судьбы.

Но Хагрид — это тебе не Снэйп. Да и если всех под корень мочить — не с кем работать будет. А Хагриду много отработать нужно. И Уизли. Уизли — это хорошо. Народу много. Но Хагрид бесил на данный момент больше всего. И должен болше всего. Ведь это Хагрид, мать его великаншу, похитил Годлумтакати из дому и отвез свинолюдям! Короче, Хагрид обречен, но еще не знает про это. Но гениальный план Годлумтакати требовал некоторой подготовительной работы. Поэтому школьная сова отнесла Хагриду письмо Годлумтакати, в котором упоминалось, что он, Годлумтакати, не может представить, откуда бы такой член общества как Хагрид может знать его родителей, но к предложению сходить на чай относится положительно. Только вот со временем беда сплошная, поэтому посетить Хагрида он сможет только на следующей неделе. Такие дела.

Прямо в школьной совятне его настиг рыжий уродец и принялся агитировать сходить на чай к Хагриду. Этожжж неспроста. Да и в разговоре с Хагридом третий будет явно лишний. Выполнив уже практически ритуальный майндтрик на рыжем, Годлумтакати удалился по-английски.

Выходные Годлумтакати решил провести в Лондоне. Почти все дела он успел закончить еще в вечер пятницы — остались только дела с гоблинами. Но гоблины работают круглосуточно, семь дней в неделю, а большинство магловских магазинов и развлечений — нет. Так что Годлумтакати отложил дела с гоблинами на воскресение, приготовил кэш и посвятил всю субботу прогулкам по Лондону. Особенно его внимание привлекла секция Тхэквондо — прямо-таки брала за душу: идея пиздить врага ногами нашла в лице Годлумтакати верного последователя. Именно этим по отношению к Хагриду и хотел заняться шаман, но пока что размеры слишком несопоставимы. Это, пожалуй, может даже оказаться расслабляющим массажем для Хагрида. Договорившись с тренером о хорошо оплачиваемом занятии (после завершения занятий по расписанию), Гиена отправился в Косой Переулок. Наверняка у магов были какие-то зелья как для физических упражнений, так и для запоминания движений (заучить, к примеру, движения палочку), не говоря уже о общеукрепляющих.

В Косом Переулке Годлумтакати направился в сторону двух аптек, расположенных рядом: аптеку Малпеппера и "Слизень и Джиггер". Все-таки, Косой переулок был невелик (с Лондоном так вообще не сравнить), так что проблем с поиском аптек у него не возникло. К его удивлению, ассортимент был вовсе не волшебным. Нет, конечно, всякой дряни, типа сушеных дрюченогих хреноцветов, вяленых хвостов книзлов и прочих толченых анусов фестралов там продавалось великое множество. Но реально полезных вещей в обоих аптеках было меньше десяти наименований. Шаман даже пожалел о так расточительно потраченном Снэйпе. Хотя.. Пользы с урода явно было бы как с козла молока. Договориться с ебанутым не вышло бы. Взять под контроль — не осилил бы. Вот года через три — другое дело. Но пока рано. А вот на Хагрида и сегодняшнего его вполне хватит.

Из всего ассортимента в обеих аптеках под критерии полезности в данной конкретной ситуации подпало только общеукрепляющее зелье. Годлумтакати записал показания и противопоказания в свой журнал. Распросив Малпеппера, он выяснил, что зелья, подходящие под его требования существуют в природе, но, как правило их делают самостоятельно либо же на заказ — в продаже же присутствуют только наиболее востребованные зелья. Что касается зелья с эффектом улучшения мышечной памяти, так то вообще запрещено к производству на территории Британии, так как содержит "темные" компоненты. Министерство с его гениальными законами, едрить его колотить.

Приняв зелье, Годлумтакати отправился на свой первый урок Тхэквондо. Он сразу обговорил с сэнсэйем, что учится в пансионате и присутствовать может только по выходным. Поэтому его обучение следует рассматривать как объяснение какой-то базовой техники, которую Годлумтакати будет самостоятельно отрабатывать в школе в течение недели. Благодаря не такой уж и плохой форме и принятому зелью урок прошел вовсе так напряжно, как мог бы. Шаман записал в отдельный журнал последовательность разминки, зарисовал стойки и передвижения, последовательность упражнений и отдельные тренировки на выносливость. Сэнсэй заявил, что в принципе, первые два месяца ничего более ему не потребуется, но все же каждую субботу он (Годлумтакати) должен присутствовать на тренировке, где сэнсэй проверить правильность усвоения и будет понемного усилять нагрузку. Так пройдет первый год обучения. А во второй год сэнсей добавит его в субботнюю группу. В принципе, Годлумтакати мог бы без проблемм ходить и на тренировку в среду, но в первые полгода смысла в этом особого нет — по сути, его нужно сначала подтянуть физически и поставить минимум техники.

Уладив все свои дела с гоблинами в первой половине воскресения, Годлумтакати вернулся в хогварс и занялся рыбалкой. К сожалению шамана, потратив две гранаты он поймал только довольно мелкую рыбу — не больше восьми-десяти дюймов. На контуженного гриндлоу он не позарился, быстро устроил костер и зажарил полдюжины рыбешек. "Все же, ловить рыбу на гранаты невыгодно" — подумал Годлумтакати, — "Нужно будет купить на следующее воскресение спиннинг и воблеров. Хотя — это все не важно; главное — как следует отдохнуть".

Утро понедельника Годлумтакати встречал в своем "спортивном клубе" — если проще говоря, в спортзале, оформленном Флитвиком. Шведская стенка по одной стене, разной высоты брусья и турники у нее. Выложенный из матов прямоугольник служил как для отработки кувырков и прочее, так и как ограничитель — с внешней стороны образовалась "беговая дорожка", а внутри Годлумтакати думал проводить отработку упражнений Тхэквондо. После консультаций и мелких покупок у гоблинов, замечательного отдыха на рыбалке, утренней тренировки и контрастного душа шаман был морально готов к разборкам с Хагридом. Отсидев уроки и объяснив рыжему зануде с помощью майндтрика, что к Хагриду он пойдет завтра, Годлумтакати направился к избушке лесника. Еще издали собака то ли собака Хагрида почуаяла его, то ли она просто была из породу пустобрехов, но шаман услышал лай и богатырское сюсюканье Хагрида. Поняв, что Хагрид в доме, Годлумтакати потащил из безразмерной сумки стальной тросс. Это будет его "страховка". Натянув несколько троссов, он разложил пару тройку петель и привычно уже вкопал заостренные колья. Наконец, когда его все устроило, постучал в избушку лесника. Из-за двери послышался лай дурковатой псины Хагрида и сам Хагрид: "Назад Клык, назад". Наконец, дверь отворилась.

— Ты эта, таво, заходи Гарри.

Годлумтакати зашел. Прыгающий дибильный "Клык" получил кулаком по морде и забился за кресло Хагрида, поближе к камину. Шаман дождался, пока Хагрид сел в кресло, и сел напротив него на деревянный стул, расстегнул мантию. В "хижине" (на самом деле, вполне приличное жилище) было натоплено. "Милое местечко, жаль будет его поджигать вместе с трупом Хагрида" — подумал Годлумтакати.

— Мистер Хагрид, меня зовут Годлумтакати.

— Да какой я мистер, зови меня Хагрид. И я этово-тово, понял что ты Гарри.

Хагрид поставил на решетку в камине медный чайник, который, должнл быть, в прошлой жизни был паровым котлом небольшого катера.

— С чего бы вдруг?

— Мне директор Дамблдор сказал, тово-этово. Велиииикий чел-век он, Дамблдор.

Годлумтакати мысленно приплюсовал к долгу Хагрида еще сотню галлеонов. Хотя — тот ему уже должен по жизни. Сотней больше..

— И что теперь?

— Я твою мамку знал.

— Мистер Хагрид, следите за словами. ЕЩЕ БЛЯДЬ ОДНО такое заявление и я тебе яйца отрежу, дегенерат хуев.

Хагрид не понял, как себя вести в ответ на такую предъяву, поэтому продолжил как ни в чем не бывало

— А ты вылитый отец.. тово-этово. А глаза у тебя мамины.

Хагрид снял с огня чайник-переросток и водрузил его на деревянную подставку. Выложил на стол свои фирменные кексы, наполнил и подвинул к Годлумтакати гигантскую кружку.

— Ты, это, пей.

— Пусть остынет сначала.

— Я этово-тово, был другом твоих родителей.

— Что же ты у меня из сейфа украл две тысячи галлеонов, друг ты хуев?

— Я этово-тово.

— Возвращай сиротские деньги, урод.

Хагрид растерялся.

— А я их уже этого.. эвона..

— Проебал?

— Как-то этак.

— Нет проблем, Хагрид. Заключим договор, и мы, считай, в расчете.

Годлумтакати достал из внутреннего кармана мантии свиток и кинул его на стол перед Хагридом.

— Читай его вслух и капни на него своей крови.

— Ну так Гарри, мы того-этава, друзья ведь были. А эта вот — магический договор.

— Так друзья ведь не крадут у детей друзей две тыщи галлеонов. Хагрид, того-этого!

— Так ведь..

— Тебе что Дамблдор сказал? Подружиться со мной?

— Великий Человек, Дамблдор!

— Вот без этого мы с тобой точно неподружимся.

Хагрид с явной неохотой развернул свиток.

— Я, Рубеус Хагрид, своей жизнью и магией клянусь исполнять волю Годлум... — на полувеликан напал гнев. Дамблдор Дамблдором, а жить Рубеусу хотелось, и желательно не рабом. От охренения он даже забыл даже про свое "того-этого" — Ты меня рабом хочешь сделать, мерлкий ублюдок?! — Хагрид в ярости порвал пергамент пополам.

— Ну наконец-то ты показал свое истинное лицо! — довольно улыбнулся Годлумтакати, — а то "друг родителей, друг родителей". Да, я тебя хочу видеть рабом, великанский ты выкидыш. Потому что ты меня в рабство отправил не задумываясь. Ради бородатого пидора, которого ты зовешь Дамблдором.

Этого Рубеус выдержать не мог: рыча, он начал медленно подниматься с кресла с явно недобрыми намерениями. За креслом Хагрида зарычал Клык — впрочем, у него то мозгов хватило не высовываться. Годлумтакати распахнул правую полу мантии, одним плавным движеним наполовину опустил предохранитель и взялся за рукоять. Kalashnikov с открученым прикладом (с прикладом бы не поместился под мантией) загрохотал короткой очередью на пять-шесть патронов, и Хагрид рухнул как подкошенный (хотя — почему "как"?) через левое колено. Годлумтакати тем временем поспешил отойти назад, чтобы на всякий случай разорвать дистанцию. Через минуту Рубеус осознал окружающее, и его глаза нашли шамана в противоположной части хижины. Бабахающий артефакт того был направлен ровно в лицо Рубеусу.

— Хагрид, принимай контракт или подохнешь.

Хагрид припомнил судьбу Снэйпа, и желание жить включило его хитрость:

— Я же тово-этаво, разорвал контракт, — Хагрид "типа" смущенно улыбнулся.

Годлумтакати левой рукой достал из мантии еще один пергамент и кинул Рубеусу.

— Не беспокойся, урод. Я же знал, с кем мне работать. Читай.

Хагрид зачитал клятву ненанесения вреда и выполнения воли Годлумтакати. Едва ощущаемая вспышка магии подтвердила принятие контракта. Шаман без всяких опасений забрал пергамент и поставил на стол бутылочку рябинового отвара:

— Цени мою доброту, раб. Чтобы завтра был здоров. Если прямо или косвенно выдашь кому угодно что угодно обо мне — приказываю тебе подохнуть.

Сняв во дворе ловушки на Хагрида, Годлумтакати удалился в башню Рейвенкло. Это, конечно, не то что ему было нужно, но хоть что-то. Нужно было успокоиться после такого вечера. C Хагридом можно будет провернуть много каких дел. Например, серию ритуалов по выпиванию жизненной энергии жертвы. В запретном лесу много каких зверушек водится — недостача некоторых будет совсем незаметна. И пусть выхлоп от таких усилений невелик — нужно же с чего-то начинать. А тушки на ингридиенты пойдут. Нужно только прейскурант у гоблинов получить.

Глава 15. Совпадение.

Вычислительный кластер из Володьеморды и Квиррела пытался решить задачу по тыренью Философского Камня. План с выпуском тролля на Хэллоуин завершился пшиком. Не успел Квиррел драмматически упасть на пол, как Флитвик заявил, что тролль локализован и блокирован охранными системами Хогвартса. И можно продолжать праздник. И посмотрел так — добро-добро — на него, вернейшего слугу Темного Лорда.

Квиринус уже понял, что курс Хогвартса благодаря новому директору медленно но верно менялся с "ы-ы-ы у нас тут колония для дебилов" на "мы здесь даем образование". И продемонстрированная связь Филиуса с управляющими системами Хогвартса была возможна только после принятия полной клятвы. Уже это намекало на то, что Флитвик решил серьезно заняться своим делом, а не поебывать смазливых пятикурсников да обливиэйтить их, как некоторые. Было ясно, что следующей жертвой под катком качественного образования будет он сам, а затем Помфри (эта сучка очень на многое закрывала глаза при Дамблдоре, покрывая старого педераста). То, что Квиррел одержим, Флитвик не знать не мог. А уже после тролля счет пошел если не на часы, то на дни. Это Дамблдору плевать было что там со школьниками будет — хоть всех на органы пустят предприимчивые личности, а Флитвик клятву директора давал. С одной стороны — бери пару-тройку предателей крови в заложники и диктуй ему условия. Да только Филиус на подпитке Хогвартса и с полным контролем над замком много чего натворить сможет. А уж он кровно заинтересован в благополучии учеников.

Дамби, мать его — тролья шлюха, стребовал с Квирелла почти полную клятву преподавателя, да и еще, такое ощущение, эту клятву придумывали для преподавателей, находящихся на поруках. Потому что от трех законов робототехники она отличался только отсутствием третьего правила. Престарелому скотопидару Дамби вовсе не нужно было, чтобы дети научились хоть чему-то, поэтому в клятве ничего о выполнении профессиональных обязанностей сказано не было (иначе Квиринус загнулся бы без всяких одержимостей — хуже его уроков были только уроки покойного Снэйпа и Бинса; хотя о Снэйпе можно поспорить — там была практика, хоть это и не заслуга сальноволосого скота, компенсирующего свои комплексы на подконтрольных ему детях). Надо полагать, Дамби хотел поржать, наблюдая, как Квиррел будет барахтаться, ища "Философский камень" с такими ограничениями. Единственное, что радует — ни слова о подчинении Дамби, прямо или косвенно, там не было — бородатый педофил понимал, что ТАКУЮ клятву Квиррел не даст.

Володьеморда же никакой клятвы не давал — и это было бы прекрасно, если бы он не был опухолью на затылке. Трудно как-то влиять на окружающую реальность, если ты — ОПУХОЛЬ!!! Приказывать можно только Квирреллу — а от идиота толку мало. Был бы Володьеморда во плоти — через 3 минуты уже все преподаватели, во главе с директором, пробовали бы на вкус его тыл. Достаточно было бы взять пару-тройку заложников. Хотя, он уверен — Маккошки бы среди них не было. Наверняка, она не давала серьезных клятв, иначе бы магия удавила бы ее на пару с Дамби еще в семидесятые, когда бесчинствовали Поттер и его дебил-друзья, покрываемые этой сладкой парочкой. Володьеморда уверен, что и Дамблдор, и Маккошка давали минимальные клятвы, достаточные только для проникновение в соответствующие покои директора/декана и гостевого управления над домовиками.

Но все эти, несомненно интересные размышления не решают его проблему. Не сегодня так завтра Флитвик раскидает текучку (история со Снэйпом дала ему несколько лишних дней) и возьмется за него, со всем тщанием. Нужно действовать, и действовать быстро. Как раз, чтобы успеть к ужину — когда соберется весь народ. За полчаса до ужина Квиринус покинул свои покои и отправился в туалет Плаксы Миртл.

* * *

Не только у Володьеморды в этот вечер были очешуительные планы. Драко Малфой собирался поквитаться с Гиеной за угандошенного крестного. Для этого требовалось: 1. усыпить бдительность Гиены, который, на секундочку, упокоил (ну почти) взрослого упиванца, который в деле нанесения добра ближнему своему кое-чего мог. 2 разучить дополнительные заклинания. 3. неожиданно захватить Гиену и как следует отомстить.

Тут следует учесть, что папочка Люциус не мог отпустить в Хогвартс своего наследника неподготовленным — а вдруг какому-то быдлу вздумается вызвать его на дуэль по всем правилам, а Малфой-младший из-за врожденного идиотизма (уж сам с собой Люциус был честен — Драко самое место на Гриффиндоре, напару с Уизли кидаться бешенной собакой на кого укажут; c удивлением и разочарованием узнал он о чаяних младшенького стать пожирателем смерти, т.е. рабом) не сможет отмазаться, даже под тупым предлогом типа "был под империо". Так что в Драко в последнее его лето перед Хогвартсом наемные учителя пытались вложить все, что могли. Так как ребенку не стоит брать в руки палочку до одинадцатилетия, в Драко запихивали дуэльный кодекс и зельеварение, а также некоторое подобие магического ОБЖ (в основном, правила обращения с артефактами). Все-таки, зельеварение — одно из древнейших магических искусств, никакой палочки там (для начала) не нужно, а использованное к месту зелье может как защитить волшебника, так и помочь повергнуть врага. Конечно, ничего сильнодействующего Драко не показывали — рано ему такое знать, без мозгов сильные зелья использовать смерти подобно — но его "предхогвартская" подготовка была сильно лучше, чем то ничто, что ее заменяло у большинства других студентов-первогодок. За три месяца до одинадцатилетия его начали подготавливать к работе с палочкой — обучать подводящим упражнениям и разучивать на муляже палочки заклятия. Набор заклятий был небольшой — но для одинадцатилетки этого было больше чем достаточно. Особенно учитывая, что бытовые заклинания младшему Малфою учить было не к спеху — благо есть домовики. Джентельменский набор Драко состоял из Люмос Дуо — для ослепления; Арма — для защиты (на Протего или Рефлекто силы бы не хватило, а Армой какой круг опишешь палочкой — такой и щит будет по размеру); Стингус — для отработки дуэлей, Баубиллиус — удар молнией, на сколько хватит сил; Инсендио — для поджигания; Агуаменти в связке с Глациус, Релашио либо Баубиллиус. Ну и Фасциа — для бинтования ран.

О таком наборе юного пожирателя и мечтать не могли большинство первокурсников, но в данном случае все эти заклинания неподходили: Драко хотел обезвредить, а затем вдоволь поиздеваться над выскочкой (то, что того придется убить — не останавливало юного наследника — в качестве метода "взросления" папаша заставил его упокоить пятерочку маглов). Нужно было что-то типа Ступефая или Петрификуса Тоталуса. За галлеон старшекурсник-полукровка устроил Малфою и его миньйонам тренировку по Ступефаю. Не то, чтобы у них все сразу все получилось — но несколько дней повторений одного и того же действия принесли свои результаты — даже у Гойла. Слежка за Гиеной выявила, что тот много времени проводит в одном и том же запароленном классе. Поэтому, когда Квиррел направлялся в туалет Миртл, на его пути уже стояла слизеринская застава из Драко и подельников.

Вообще, такое впечатление, что сегодня место "у спортзала Годлумтакати" стало неким метафизическим ядром Хогвартса. Иначе, какого хрена там искал #6? Все-таки заебать человека до абсолютной ненависти — это вовсе не путь к дружбе с ним. Но дебилам то это не дано понять; есть и пить (и вообще принимать всяческие подарки) ни от #6, ни от Маккошки, ни от кого-нибудь из ихней кодлы Феникса Герой Маг Мира не собирался, так что на дружбу с Годлумтакати Шестой рассчитывать не мог. А про абсолютную ненависть — это вовсе не фигура речи. Годлумтакати серьезно решил, что следующий учебный год он встретит без #6. Все-таки, даже как от раба от того пользы будет немного — а и жрет ведь, тварь, за десятерых. И хотя исполнять шестерочку рано, подготовиться как следует стоит уже сейчас — благо, собрать ногти, волосы и прочие реквизиты шестерочки, при общей опрятности того, не составило труда.

Но спешить с устранением #6 тоже нельзя. Во первых, это кинет тень на Директора, а с ним у Годлумтакати сложились деловые отношения. Упаси нас Папа Легба, еще заменят Флитвика на кого-то еще. От добра добра не ищут. Поэтому окончательное решение вопроса будет на каникулах — на нейтральной территории.

Не говоря уже о том, сколько будет проблем, если шестерочка откинет коньки в Хоге и Флитвик подумает именно на Годлумтакати. Спасибо, но нет.

И вот сегодня он сделал в тренировке паузу и развернул походно-полевой алтарь. Собственно, ничего сложного там не было, африканское колдовство — оно такое: все можно сделать, так сказать, из дерьма и палок. Больше всякого стафа — лучше. Короче говоря, когда Годлумтакати поливал песочек куриной кровью и раскладывал корешки по кругу, Квиррел повстречался с Драко и подельниками.

Драко не был бы элитным долбоебом, если бы не нарвался. Едва заметив Квиринуса на горизонте, младший Малфой изобразил рожу "я прямо сейчас ем дерьмо самого нелюбимого сорта", и брезгливо начал бормотать про грязнокровок. У Квирелла последние ограничители уже слетели, он либо подохнет сегодня либо достанет философский камень (хотелось в это верить), поэтому ничто не мешало как следует покуражиться. Про себя он мысленно проговорил, что Круцио — исключительно учебная мера, иначе Малфой долго не проживет из-за своего долбоебизма (так что все последующее — исключительно польза для Малфоя, и клятве преподавателя его карать незачем).

— Как же ты меня заебал, малолетний ты пиздюк. Круцио, хуесос, — обратив внимание на Кребба и Гойла, выдал указание, — Вы, сукины дети. Замерли, или я за себя не отвечаю.

Всю жизнь будучи в попу целованным ребенком, Драко даже представить не мог, что физическое насилие может быть применено именно к нему. Пусть Круцио — это ментальное заклинание, но боль была вполне реальная, да и выкручивало его неслабо.

Продержав заклинание четверть минуты, Квиррел решил провести накачку (т.е. обучение). Иначе клятва могла бы прибить его.

— Ты, долбоеб малолетний, в силу своего врожденного дибилизма не догадываешься, что за слова нужно отвечать. В этой школе даже собака Хагрида меньше лает, чем ты. Вот ты, тупой как два стада ослов, нарываешься на смертельные последствия по десять раз на день, поэтому я научу тебя, тролячья ты отрыжка, что за слова нужно отвечать. Круцио!

Драко обосрался. Винсент и Грегори пока держались, изображая шланг.

— Тебе было недостаточно того, что произошло с "профессором" Снэйпом? Вдумайся, дермо Морганы, он имел неосторожность заебать первокурсника, и закономерно отгреб. Почему? Да потому что за хлебалом не следил. Круцио!

Тем временем с другой стороны коридора за всем этим перфомансом и артхаусом наблюдал #6; от зрелища Малфоеныша под Круцио он откровенно перся. В кармане шестерочки Питер ахреневал от частоты Круцио над Малфоем, и даже начал что-то нехорошее подозревать. Ну слижком уж близкая параллель со старыми добрыми временами проглядывала. Тут и шестерочка понял бы, если бы хоть раз поприсутствовал на вечерах Темного Лорда. Питер уже думал привычно делать ноги (#6 тоже начал пятиться), когда неожиданная случайность перечеркнула планы и не только их.

Дело в том, что Годлумтакати как раз доделал куклу #6, нарек ее Рональдом и провел ритуал единения с основой. После чего, не откладывая дело в долгий ящик, ткнул куклу разогретой на свече иглой в ногу. Так — чисто профилактики ради. Вряд ли сработает — для причинения зла кукла должна находиться недалеко от объекта привязки. Но не отказывать же себе в такой малой радости? Не сработает — да и фиг с ним.

В коридоре у Рона Уизли дернулась от нестерпимой боли нога, и он рухнул в проход, начав подвывать уже в полете. И рухнул он крайне шумно и заметно для развлекающейся компании. К тому же — крайне неудачно для Питера, которому он при приземлении свернул шею и переломал ребра.

От неожиданности Квиринус перестал пытать Драко и с явным неодобрением поглядел на Уизли. Откуда-то взялось впечатление, что это не он пытает — это его пытаются поиметь в мозг.

— Минус десять баллов с Гриффиндора за подглядывание за учителем, мистер Уизли.

Но на этом сюрр не кончился. Разрывая бок мантии #6, быстро увеличиваясь и одновременно теряя мех, под Уизли выросло пузатенькое тело Питера Петтигрю со свернутой вбок шеей. Квиррел после мысленных переговоров с Темным Лордом смог идентифицировать неожиданного участника.

— Еще минус двадцать баллов с Гриффиндора за убийство кавалера Ордена Мэрлина первого класса. Ай-яй-яй, мистер Уизли, какая оплошность.

— [Дай мне поговорить с ними] — протелепатировал Володьеморда учителю-белочке.

— [Но господин, Вы сейчас слишком слабы]

— [На пару дегенератов меня хватит]

Квиринус набитой рукой в два приема освободил второе лицо.

— Ну шшшто, юный Малфой, ты готоффф ответить ссса сссвои ссслова? Убеййй предателя крови — и сссстанешшшь моим слугоййй!

— Ммммоооййй ЛЛЛЛллллоооо... МмМмоооо, — короче говоря, от мычания это отличалось слабо.

Если бы сторонний наблюдатель смог увидеть это шоу заик, его ждало бы разбитое ладонями лицо. Володьеморда "заикался" шипением, а Драко просто потому что обосрался второй раз, на этот раз от страха.

Поняв, что с таким Малфоем каши не сварить, Володьеморда отложил вербовку педиковатого наследника древнего рода на следующий раз:

— Вы дфое — сссхватили этохо дерьможуя и съебали отсссюда.

Кребба и Гойла не нужно было просить дважды. Как только Володьеморда обернул свой взор на фалломорфировавшего #6, они подхватили Драко под ручки и волоком потащили того прочь. Меж тем от внимания Квирелморта #6 пришел в себя и даже начал судорожно отползать.

— Уиссли... Предатель кроффи... Я не отпущщу тебя просто так.. Или сстановиссь моим сслугой, доброффольно, или ссдоххни... Шшить хочешшь, тварь?!

Шесть быстро закивал. Вроде бы, формально все требование выполнены — Уизли только что убил человека, и желает стать его слугой. Тем временем Квирелл, управляя своим телом, догнал Уизли, наклонился и ткнул палочкой тому в руку.

— Моссморде!

Рональд закричал от боли и обгадился. Квирелл скривился от отвращения. Превратили тут коридор в сортир.

— Ссъебал в общешшитие, мой фферный сслуга. Быстра блядь!

Чтобы дибилу было понятнее, Квирелл пустой рукой схватил Уизли за шкирку, с разворотом поставил на ноги и придал начальное ускорения.

— Скоты-с! — выразил общее мнение Квиринус, уменьшил труп Питера и сунул его в карман.

— [Не расслабляйся, дело еще не сделано!]

Закончивший тренировку Годлумтакати обнаружил, что в коридоре насрано в двух местах. "Опять долбоебы Уизли гадят!" — подумал Годлумтакати, и был наполовину прав.

Глава 16. Иногда они возвращаются.

Утром директор визуально обнаружил недостаток преподавателя ЗОТИ, когда тот не пришел на завтрак, а затем не посетил уроки. С этим Квиреллом вообще все было не как с человеком. Во-первых, контракт с Хогвартсом был — это хорошо, это тебе не хренов Снэйп, которого престарелый педераст вот просто так допустил к детям. Во-вторых, артефактная книга преподавателей показывала, что он мертв.

Посмотрев артефактную книгу о награждении баллами, Флитвик нашел там шикарную последнюю фразу Квирелла "минус двадцать баллов с Гриффиндора за убийство кавалера Ордена Мэрлина первого класса". С одной стороны, шестерочку можно было брать за яйца. С другой — не стоило выносить мусор из избы — не хватало еще ТАКОЙ славы Хогвартсу под его мудрым руководством. Филиус решил не устраивать себе проблемы собственными руками.

И хотя конкретно с этим случаем Филиус ничего поделать не мог, но упредить повторение такой ситуации он был обязан. Поэтому вечером он согнал всех преподавателей, Филча, Помфри и Хагрида на собрание, где со всех стребовал клятву учителя по тому самому варианту, который давал при поступлении на работу много лет назад.

Шесть маялся тяжкими думами, стал гораздо тише и даже в какой-то мере начал меньше жрать. Как себя вести? Можно было бы стать героическим рыцарем скотского образа — по типу Снэйпа, но ведь Дамблдор то — того, тю-тю. Кому доносить? Можно было признаться мамаше — но кроме выеба мозгов, которого та устраивала по любому поводу любому члену ее семьи, ждать от нее было нечего. Именно поэтому не было никакой дружной "семьи" Уизли — была Молли и группа волшебников, которым она ебет мозги. По поводу или без. В планне выеба мозгов Молли была как та уличная собака, которая "никогда не нападает на людей, если ее не спровоцируют" — вот только за провокацию вполне мог сойти укус блохи под хвостом — т.е. все что угодно.

Короче говоря, Шесть решил, что обсуждать свою черную метку с семьей неперспективно. C "аристократскими" выблядками обсуждать тоже было бессмысленно — они только постебутся над проблеммой. Поразмышляв немного, #6 решил не делать ничего — если победят аристоблядки, то он будет "на коне", а если победит "свет" — то он "шпион".

У Драко тоже было о чем подумать — в основном, так ли он хочет возвращения Темного Лорда. То, чего не доходило через голову удивительно хорошо дошло через задницу. Власть аристократов, с одной стороны — это круто. Толко вот когда пытают его — аристократичнейшего няшку — это совсем не круто. Так что Малфой тоже был тих и задумчив. И не спешил никого задирать — уж крепко в нем засела квирелловская наука.

В условиях отсутствия двух основных раздражителей Годлумтакати остаток семестра пролетел легко и быстро. Спортивный клуб пополнился несколькими студентами (всего 6, все маглорожденные) — Филиус и Годлумтакати решили не усердствовать в пиаре спортивного клуба. Пускай он просуществует год, а может даже и два-три в скромном составе — тогда можно будет пиарить его целенаправленно (когда станут видны преимущества клуба). Годлумтакати же всего лишь отрабатывал в клубе домашнее задание, которое он получал от сэнсэя Тхэквондо на выходных — и не собирался менять такое положение вещей ближайший год. Пусть сначала утрясутся другие дела. Все-таки бить морды ногой — это для удовольствия. Для всего другого существует MasterCard Калашников. Вот так тихо и незаметно подошли зимние каникулы.

На полмили на север от слияния ручьев Мпукутван и Мфази. Стоянка Гиены Джитинджи.

— Тебя только за смертью посылать, — притворно возмутился Гиена Джитинджи, — и это после всего того, что я для тебя сделал!

— Я тоже рад Вас видеть, учитель Джитинджи. Вам, наверное, совсем неинтересны амулеты северных дьяволов, что я привез?

— Амулеты-шамулеты... Небось кучу денег потратил? Давай сюда.

— Это еще не все — я записал подходящую магию, которая может пригодится в деле.

— В деле говоришь? Есть у меня тут одно дело. Я слыхал, что великий северный шаман Володья, перед тем как уйти через ворота к Луи, завещал делиться. И я абсолютно случайно знаю, где находятся два склада двадцать шестых с абсолютно необходимыми нам вещами. Конечно, их как следует охраняют, но что это для такого великого северного шамана, как мой ученик? Особенно, когда ему нужны деньги!

— Учитель Джитинджи, у меня тут совершенно случайно с собой дюжина сумок с увеличенным пространством. И еще я выучил магию для уменьшения необходимых вещей. Насколько дело потянет то?

— Миллионов на пятнадцать-двадцать.

— Рэндов?

— Стал бы я дергать своего важного ученика по такому поводу, — отшутился Джитинджи, — Долларов конечно, долларов!

Сильнейший шаман Вуду на всем восточном побережье — от Порт Элизабет до Мозамбика — и его ученик планировали полезное дело — финансовое обогащение. Вуду вовсе не самое сильное колдунство в Африке. Калашников сильнее будет из-за пролитой крови, а Доллар силен, потому что про него все время думают. А эти двое не собирались упустить шанс получить настоящую силу, во всех ее проявлениях.

А тем временем свободная от школьников МакГонагалл продуктивно тратила время на высшее благо — т.е. на благо Альбуса Дамблдора. Альбус, вот какая незадача, был мертв — но дело его жило. Хотя бы в виде портрета Альбуса и его прозомбированных почитателей. И вот, наконец-то, в тиши деканских аппартаментов, с постоянными консультациями Альбуса Миерва закончила шедевр анимированной трансфигурации — платформу "Минерва сто один", или если сокращенно "М 101". Псевдоживая плоть на боевом шасси, полностью бронированном, управляемом микропортретами Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора. К сожалению, платформа не могла удаляться от основного портрета дальше чем в Хогсмит — терялась связь с микропортретами, да и подпитки маны для работы хватало только в насыщенной атмосфере Хогвартса — но это было и не нужно: Хитрая Жопа Альбус никогда и не старался собственноручно угнетать тьму во имя света — у него для этого были рабы, т.е. последователи. А тут — ну абсолютная неуязвимость. Гибель платформы ничего не будет значить, пока цел центральный пороцессор Cкайнета портрет Альбуса. А платформу "М 101" Минерва еще наклепает. Минерва без пререканий дала непреложный обет о молчании про истинную природу "бессмертия" Альбуса. Сразу после этого Альбус созвал подельников по Ордену Феникса на сходку в "Кабаньей Голове". На собрании присутствовали: Альбус, Минерва (женщина-кошка), Люпин (волк-нытик), Гестия Джонс, шоколадный заяц Кингсли, Хагрид, и пара изумительных нищебродов Артур + Молли. Все, как на подбор, истинные борцы за свет и общее благо.

Первым, как и водится, вступительное слово взял Железный Альби. Загнул о том, что Тьма коварно нанесла первый удар, что павшие герои не забыты, что им предстоит великая битва...

Молли принялась прикидывать, удастся ли ей забеременеть от Артура, или нужно будет искать рыжего магла на стороне. В гробу она видала борьбу Альбуса. Вон — всю первую магическу пророжала — и вторую пророжает. Это Альбуса кочергой не убьешь — так эта жопа еще и ныкалась всю жизнь в Хогвартсе, рядом с Фениксом, чтобы если что — бежать сподручнее. А теперь вот в виде нежити снова будет ныкаться в Хогвартсе. Пусть дураки воюют. Чарли вон уже — довоевался. Нужно срочно восстановить поголовье Уизли — отличная отмазка, ведь так?

Альби тем временем перешел на личность Героя, что на него, несомненно, оказывают плохое влияние, и что нужно срочно оказать правильное влияние, как минимум комплексными мозголомно-медикаментозными методами.

Как минимум, Герою в вину вменялось убийство Снэйпа (тут кибернетический педераст отрешенно забормотал "мой мальчик" и наверняка пустил бы слюни от эротической мечты, но трансфигурированная платформа такой функции не поддерживала). Ведь Снэйп явно не мог сделать мальчику ничего плохого — он ведь хороший, глубоко-глубоко в душе. Так что однозначно необходимо как можно скорее переформатировать избранному мозги поселить его с милыми родственниками Дурслями.

После этого спича волк-тряпка Люпин принялся канючить, что это дескать неправильно и непедагогично.

Голем Альби скосил глаза на Минерву, и та скастовала на Ремуса Обливиэйт.

После этого беседа перетекла в более конструктивное русло. Молли, как наиболее компетентный после Снэйпа живой зельевар, была озадачена варкой подчиняющих зелий.

Артур, как местный клоун, был озадачен сидеть тихо.

Ремус был озадачен поиском Избранного, в основном в косом переулке, как месте наиболее вероятного появления. Плохо было, что негде было взять запах Избранного — свои вещи Годлумтакати увез с собой, а комнату оперативно и качественно прибирали эльфы. Хотя, куда он денется? — все равно на учебу в Хогвартс явится.

Кингсли был озадачен проталкиванием идеи ареста Годлумтакати Джитинджи в аврорате. Все-таки, арестовав Героя и отобрав палочку, промыть тому мозги — раз плюнуть.

Рубеусу пока дела не нашлось — поэтому он должен был "наводить мосты" с избранным и готовить того к захвату. Конфликт дирректив в мозгах Хагрида не позволил ему ничего возразить. Новоявленный двойной агент испытал сильную мигрень.

Гестия Джонс тоже была кое-чем озадачена, но ей честно говоря было на это плевать. Достаточно с нее того, что в первой войне Орден Феникса представлял из себя сборище анальных клоунов. И чем все закончилось — Альбус банально подставил две пары молодоженов (и еще кучу народу) с малолетними детьми — вояка хуев. Больше ей с этими уебками не по пути, пора отмежеваться от ошибок молодости. Альбус и при жизни не был особо адекватен, а уж посмертие мало кому идет на пользу. Поэтому, когда народ стал расходиться, она попросила у Альбуса приватного разговора и незатейливо кастанула Обливиэйт Максима, заставляя забыть все про Гестию Джонс. В течение следующих пары дней Гестия посетила всех участников сходки, и всем повторила лечебный Обливиэйт. Джонс понимала, что это не панацея, и что кое-кто ведет дневник, а кое-кто сохраняет воспоминания в омуте. Но какое-то время это действие ей точно даст. Окрутив по-быстрому магловского миллионера, Гестия обналичила три десятка миллионов фунтов и мигрировала в Магические КША.

Глава 17. Новый семестр.

За несколько дней до окончания каникул Минерва принесла Железному Альби "Ежедневный Пророк" с интригующими новостями: какой-то бдительный гражданин заметил, что не может посетить "мемориал" Дом Поттеров, так как забыл, где тот находится (и доложил о том в министерство). Бдительным чиновникам министерства, разумеется, делать было как всегда нечего, и они с радостью ухватились за возможность пропиариться — а там, гляди, может даже выбить повышение.

Сам министр Фадж дал интервью Пророку, в котором заявил, что некие злоумышленники, личности которых устанавливает доблестный аврорат, похитили памятник — Дом Поттеров, предположительно скрыв его под Фиделиусом. И примерное местоположение скрытого дома уже вычислили сотрудники отдела тайн: это Годрикова Лощина. Так что в ближайшее время будет проведена акция по "проявлению" дома — для этого в предполагаемых местах размещения дома будут расположены патрули дементоров, которые своим присутствием высасывают магию из всех наложенных заклинаний. Таким образом Дом Поттеров, являющийся памятником и национальным достоянием Магической Британии, снова станет доступен для общего доступа.

"Совсем Фадж ебанулся" — подумал Альбус. Хотя, понять его можно — дементоры высосут не только Фиделиус, а вообще ВСЕ защитные заклинания в Годриковой Лощине. Ведь чем беззащитнее люди, тем комфортнее чувствует себя власть; однако же такое отношение к избирателям может аукнуться Корнелиусу. Достаточно 1-2 жертвы, и проблемы на выборах обеспечены, не говоря уже о кровниках. Да и хрен с ним, с Фаджем. Все это движение вокруг дома Поттеров может быть вызвано двумя причинами — либо Гарри Поттер активизировался, либо происходит нечто очень нехорошее, возможно, даже с некромантией. Нужно перенаправить Люпина в Годрикову Лощину.

За некоторое время до описываемых событий.

Годлумтакати вернулся за несколько дней до окончания каникуд. После отдыха у учителя Джитинджи налички хватило на солидный транш гоблинам, в результате чего коттедж Поттеров в Годриковой Лощине был моментально отремонтирован, приведен в жилой вид, снабжен защитными чарами-рунами и укрыт Фиделиусом. Это, несомненно, полезное заклинание имело свой минус — хранитель Фиделиуса обязан был находиться снаружи укрытой территории — иначе она "проявлялась". Так что стать хранителем секрета Годлумтакати не мог — в этом не было никакого смысла. В результате хранителем секрета стал псевдоразумный артефакт. Минусом такого способа была невозможность добавления новых пользователей "на лету" — артефакт создавался в момент наложения Фиделиуса и содержал предопределенный список лиц, после чего располагался в специальной ячейке в банке — такой сервис предоставляли гоблины за определенную плату. Однако уже на следующий день после новоселья скотский министр решил помешать счастью Годлумтакати (в плане обретения отчего дома), о чем явно заявил в газете. Ситуация выглядела скверной с точки зрения пользователя магии — "неубиваемые" общедоступными "одобренными министерством" заклинаниями (а другие заклинания в школе не учили) дементоры, и особенно печально с точки зрения первокурсника Хогвартса. И в то же время, дементоры не представляли ничего особенного с точки зрения магловского школьника, знакомого с xимией. C помощью скотча, термитных шашек, рыболовных крючков, проволоки, плоскогубцев и такой-то матери Годлумтакати соорудил "антидементорские" зажигательные "гранаты", снабженные разнообразными крючками и зацепами. Стоило дементору появиться вблизи участка Годлумтакати, как тот, не выходя из-за границ Фиделиуса поджигал и метал в серый балахон термитную гранату. Термит с алюминиевой пудрой прожигал дементоров с настойчивостью Адского пламени, а проволочно-крючковые зацепы не давали дементору избавиться от подарочка, пока не становилось слишком поздно. Покончив с популяцией Годрико-Лощинных дементоров, Годлумтакати пообещал себе проводить профилактику несколько раз в неделю.

После убыли двух с половиной десятков дементоров и закономерного butthurt'а ответственного чиновника министерства долбоебская операция "Оккупай Годрикову Лощину" была свернута, а Министерство обосралось от страха — и их можно понять, ведь основной инструмент запугивания, нанесения добра, так сказать, который раньше считался неотвратимым и неуничтожимым, вот так вот вдруг оказался бесполезным. Стоит только сообщить об этом в газетах — и падение "авторитета" Министерства неминуемо. Ведь бороться с дюжиной дементоров не хватило бы сил и у тройки-четверки сильных магов (ну, это если бы они не использовали адское пламя), а тут просто падеж этих некроскотин наступил.

А тем временем, в глубине Хогвартских подземелий грустил самый несчастный в Шотландии василиск. Когда зазвенел звонок открываемой двери (рта статуи Слизерина), тот всерьез настроился на общение, но все что он увидел, был ходячий труп, а с трупами у него разговор короткий. Поиграв с получившейся статуей пару недель, василиск перетащил ее к стеночке — в качестве украшения — продолжительно и всерьёз погрустил и отправился досыпать в гнездо. Было очень жаль: ведь когда его разбудили, он как раз видел задорный эротический сон, который не запомнил. Дав себе обещание следующий раз сломать посетителю ноги, василиск закрыл глаза и принялся считать баранов.

Наступили учебные дни. Железный Альби с радостью притащил бы Люпина в Хогвартс (чтобы тот сравнил запахи из Годриковой Лощины с запахом Гарри Поттера), но закрученные Филиусом гайки такого не позволяли. Все камины по умолчанию были настроены только на войсчат. Из камина в лазарете можно было попасть в больницу Святого Мунго — но только под пароль. Обо всех посещениях через камины нужно было договариваться с Флитвиком — благо тот, в отличие от Альбуса, не разъезжал по Визенгамотам и собраниям МКМ, а всегда был на месте в рабочее время. Через ворота выйти и войти могли только ученики и учителя. Короче говоря, пересечься с Гарри Поттером у Люпина было мало шансов. Различные "тайные ходы" директор замуровал. Так что Люпин продолжал скитаться по Годриковой Лощине, и уже даже в его убогие рабские мозги начали проникать мысли вида "а не бросить ли всю эту фигню и не уйти ли в леса". Что бы Даблдор не пиздел про общее благо, это не меняло того, что Люпин при нем всегда играл роль раба. Когда нужно подохнуть на идиотском задании — "Люпин, к ноге". Закончилась "магическая война" — "пошел нахуй, не мешай". Нужно бродить среди дементоров и что-то там вынюхивать — "Люпин, к ноге". В гробу Альбуса он видал такие задания. И вообще — Альбус подох, об этом явно говорили исчезнувшие обеты, завязанные на него. А та трансфигурированная хрень, что все время рядом с Минервой — это скорее материальное проявление спятившего мастера трансфигурации, чем что-то живое. Да и "новый Альбус" ни разу ничего не кастовал. Голем, как есть голем. С Минервой Люпина не связывали никакие рабские обеты, поэтому еще раз все взвесив, Ремус послал спятившую Минерву нахуй и отправился в леса.

На очередном факультативе Флитвика, дождавшись, когда все разойдутся, Годлумтакати задал вопрос.

— Профессор, расскажите, пожалуйста, про родовую магию.

— Ну, мистер Гиена, и задали Вы вопрос. Если вкратце, то это закрепленная в генах предрасположенность к какому-то разделу магии. Тут следует различать два параллельных случая. Когда семья живет на магическом источнике и когда не живет. Когда семья не живет на магическом источнике, то на врожденные способности детей влияют способности родителей и некоторые их особые действия. Например, ритуалы, проводимые для лучшего сродства с каким-нибудь разделом магии.

Флитвик выпил воды.

— А если семья живет на магическом источнике, то на врожденные способности детей влияет и магия источника. Это, если вкратце, и объясняет что же такое родовая магия.

— А что такое магические источники, и как они связаны с менорами?

— Ох ох.. Сразу видно, мистер Гиена, что у Вас не было домашнего образования. Магические источники бывают естественные — скажем, волшебное озеро, и искусственные — например, место жертвоприношений. Искусственные магические источники, как правило, нужно периодически "подзаряжать". Когда кто-то находит магический источник, у него возникает естественное желание — обладать этим сокровищем единолично (или семьей). На источнике строят дом или поместье с системой сбора магии из окружающего фона в накопитель. Если специальным способом обеспечить семье поддержку магии из накопителя — получится родовой накопитель. Также любая семья старается максимально ограничить доступ к своему месту силы — для этого его либо окружают мощными защитными чарами, проводят ритуалы, чтобы увеличить сродство своей магии с конкретно с этим источником, либо вообще стараются выделить менор в отдельный подпространственный карман.

— Спасибо, сэр, это очень познавательно. А я вот еще слышал про кодексы рода. Что Вы можете сказать по этому поводу?

— Кодексом рода, молодой человек, называют книгу, содержащую все знания семьи, и внутренние правила семьи. Сейчас существует типовый набор заклинаний для создания кодекса рода — на неразрушимость, на бесконечные страницы, на быстрый поиск по ключевым словам, на призыв кодекса из любого места, на доступ только кровным родтвенникам. Кстати, последнее условие может иметь несколько вариантов, но все их сейчас усиленно запрещает министерство, как и все, где встречается слово "кровь". Очень уж удобно пасти стадо баранов.

— Благодарю за ответ, директор, сэр. А кто тогда "предатели крови"?

— Вы, должно быть, услышали это у некоторых слизеринцев, мистер Гиена? Если коротко, то в основном это обидная кличка. Так могут называть изгнанных из рода, или отказавшихся чтить кодекс — но от кличек магия не меняется, да. Может быть, если молодой человек сам разрушит родовой накопитель своей семьи — на нем могут появится некоторые проклятья. Но все равно, это так и останется обидной кличкой. Не стоит прислушиваться ко всяким глупостям.

— А как насчет того, что магия защищает маленьких детей, и их убийцы станут предателями крови?

— Чушь полнейшая. Люди воюют столько, сколько существуют, и вырезают врагов целыми семьями, кланами и народами — с детьми и беременными. Никого такая необходимость не останавливала. Вон, — Флитвик хитро сощурился, — Тот-которого-нельзя-называть пошел убивать Гарри Поттера, и убил бы, если бы его не остановило непонятно что. И маленькие мальчики у него перед глазами не стояли бы с немым укором.

Годлумтакати задумался.

— А что Вы можете сказать про Лордов Магии?

— Чушь и хвастовство. Лордом можно стать по праву силы — когда Вы найдете тех, что считает Вас своим Лордом. Лордом можно стать по праву рождения — если Вы родитесь от Лорда, и удержите власть. Все остальное — хвастовство. Выходит, что Лорд Магии — это человек, которого сама магия признала своим Лордом — а это бред, так не бывает. Магия если и не бездушная сила, то уж Лордом пока никого не признавала.

— А как тогда работают всякие магические клятвы и непреложные обеты? Кто карает за их невыполнение?

— Такие клятвы — это как ментальная закладка, которую маг устанавливает сам себе. Если он в нее не поверит, то и клятва/обет "не встанет" — не будет "вспышки" магии. Люди, воспитанные в традиционных магических семьях верят в магию, что их покарает — и таким образом карают сами себя. А маглорожденные могут и не смочь дать магическую клятву. Плохо это или хорошо — это отдельный вопрос. В магии очень много зависит от намерения.

— Так что — можно "дать клятву" не веря в нее, изобразить "вспышку магии" — и кто-то будет уверен, что я "дал клятву"?

— Не стоит об этом распространяться, мистер Гиена. Очень плохо такое рассуждение скажется на Вашей репутации. А уж если поймают...

— Директор Флитвик, а если я знаю, что у моей семьи был кодекс и менор, но сейчас это все утеряно.. как мне узнать, существуют ли они по сей день?

— Увы, никак, молодой человек. Это Вам могут подсказать только члены рода, или ищите неволшебными методами.

— Сэр, а Вы сможете научить меня создавать кодекс и камень рода?

— Вот же молодежь — все вы спешите и спешите. Приходите с этими вопросами после сдачи СОВ (обязательно вместе с Рунами и желательно с Нумерологией) — а пока я могу дать Вам только список литературы, чтобы Вы постигали теорию. Не то, чтобы Вы могли там что-то понять — просто прочитайте, как художественную литературу, чтобы знать, чем Вы будете заниматься, когда вырастете.

На этом Годлумтакати перестал терзать Филиуса, поблагодарил за науку и покинул факультатив. А Филиус все качал головой (прим. автора "Эх, шпанье!").

Железному Альби нужен был агент влияния на избранного. Нужен был Хороший Коп, который пользовался бы доверием избранного на фоне Плохого Копа. Учитывая, что на место второго был назначен Снэйп, то даже можно было бы сказать "на фоне УЛЬТРА МУДАЦКОГО Копа". На фоне Снэйпа даже нытик-тряпка мудак Люпин был бы хорошим — но он куда-то свалил, и не обещал вернуться. "Плохого Копа" в школу ему внедрить не выйдет — не при Флитвике. А Минерве сложно будет обосновать убийство Флитвика "ради общего блага". А даже если обоснует — Флитвик то не лох — слишком большие шансы потерять Минерву.

Сама Минерва на роль Хорошего Копа тоже не канает. У нее диапазон эмоций — как у Кристен Стюарт, т.е. Дамблдор конечно же не знал, кто такая Кристен Стюарт, но думал в схожем ключе. Кошка только и умеет, что строить из себя Суровую Шотладскую Леди.

Нет — тут нужен кто-то тупой и непосредственный, с интеллектом первокурсника — чтобы легко было им манипулировать, да и чтобы с Гарри был на одном уровне. Жаль, Хагрид не смог с ним подружиться — на вопросы о их (Хагрида) отношения с Поттером только бубнит что-то непонятное. Эхх... План все равно идет не по плану. Летом нужно заманить Гарри к Уизлям, а сейчас, пока Избранный окончательно не отбился от рук, нужно принять меры. После ужина он сообщит Минерве свое решение.

А Избранный как раз направился к Хагриду наводить, так сказать, мосты общения. Во время предыдущего визита он долго выяснял у лесничего, какие животные в лесу водятся; на каникулах Годлумтакати посетил гоблинов и получил актуальный прейскурант. Сейчас же настало время обложить Хагрида оброком. Должен же этот урод как-то отрабатывать потраченные денежки из хранилища Поттера? Заодно, в процессе общения, Годлумтакати имел возможность потренировать на Хагриде живительное Круцио (запасной палочкой, естественно). В итоге они подумали и Годлумтакати решил установить месячный оброк:

— один единорог

— два фестрала

— пять акромантулов

— два гиппогрифа

— два гриндлоу

У Короля много В Запретном лесу много всякой живности, и пора ей уже приносить пользу Годлумтакати.

Амелия Боунс не понимала, с чего бы вдруг ее пригласила на завтрак в Хогварс Минерва Макгонагалл. Очевидно, что не просто так. У нее мало общего с этой фанаткой Дамблдора. Но пригласила явно неспроста, так что Амелия приняла приглашение — в письме был одноразовый пароль для камина Макгонагалл, который сгенерировал Филиус. Племяшку, опять же, стоило увидеть и расспросить, что да как.

Так что когда Минерва попыталась притянуть Акцио крысу Рональда Уизли, Амелия была готова к зрелищу. Но крыса не приманивалась. После завтрака Макгонагалл вызвала в свой кабинет Рона, и в присутствии Амелии распросила о крысе. Никогда еще Шесть не был так близок к провалу. Он задрожал, вспотел и чуть не заплакал. Наконец, взял себя в руки и сообщил, что крыса издохла.

"Какой милый мальчик, так переживает о смерти своего любимца. Настоящий гриффиндорец!" — подумала Маккошка. Когда Уизли вышел за дверь, Амелия поинтересовалась, чего же, мол, та хотела узнать у Рыжего и зачем вообще пригласила Хог.

— Понимаете, мисс Боунс.. У меня есть основание полагать, что Сириус Блэк не убивал Питера Петтигрю и не предавал Поттеров. Не могу сказать почему — я связана клятвой. Эти сведения попали ко мне после смерти Альбуса. У мистера Уизли я надеялась найти доказательство, но не срослось. Думаю, если допросить Сириуса Блэка с Веритасеумом, будет очевидна его невиновность. Мне страшно представить, что он пережил, сидя невиновным десять лет в Азкабане.

— Его же туда Альбус определил.

Минерва не могла сказать, что Альбус не прав. Потому что в ее простом, выпотрошенном фанатичном мозгу Альбус всегда был прав.

— Видимо, того требовали обстоятельства.

— Выходит, сука твой Альбус. Хорошо что сдох, — Амелия не боялась грубить кошке драной. Уже всем стало известно, что Флитвик стребовал со всех преподавателей строгую клятву. Минерва сама подохнет, прежде чем сделает плохо Сьюзен.

Минерва не стала отвечать — "общее благо" превыше всего, но про себя поклялась убить Амелию, за богохульство.

— Ладно. Я посмотрю, что можно будет сделать. А пока, освободи мою племянницу от уроков — я хочу с ней поговорить.

Покинув Хог, Амелия задумалась. Ясно, что кошка драная не от доброты душевной поведала ей эту информацию. Та без подсказки Дамблдора в сортир бы не сходила. У Амелии появилось очень плохое предчувствие. Альбус всегда завуалированно педалировал тему "иногда они возвращаются" в отношении Того-кого. А эти барахтанья Минервы ничем как подготовкой к возвращению Альбуса быть не могли. Плохо.

Глава 18. Планы приручения.

Прибыль!

Тридцать стоунов отменной собачатины церберятины. В живом виде!

Филиус с каждой мыслью все глубже погружался в мир приятных экономических калькуляций.

Два галлеона за фунт!

Доход!

Пятьдесят стоунов премерзко вонючего тролля. В хорошем состоянии.

Три сикля за фунт.

Выгода!

Древний артефакт — зеркало желаний. Бесценно. Пойдет с аукциона, со стартовой ставкой в полторы тысячи галлеонов.

Зароботок.

Переплавить серебрянный ключ и серебрянный замок. Мелочь — но не выкидывать же.

Вот куда деньги то сиротские шли — ну и на тонны мармелада в год.

Профит!

Самое интересное Филиуса поджидало в покоях Квирелла — это было драконье яйцо. Тут уж минимум тысяча галлеонов, которая, в зависимости от обстоятельств, может плавно вырости до двух. Хорошо, что есть связи с гоблинами, и для продажи не нужно быдет выезжать за границу. Это так.. напряжно.

Силки, так уж и быть, пойдут Помоне. Тратить на них время — невыгодно.

Дело в том, что разобравшись с текучкой, у директора Флитвика появилось свободное время, чтобы заняться "запретным коридором". Он не мог даже догадываться, что найдет там свой персональный пенсионный фонд (Дамби не показывал преподавателям всю "полосу", а только получал с каждого его участок). И выручит директор с этого не меньше четырех тысяч галлеонов, не будь он Филиус Флитвик. А с третьего по седьмой курсы мистера Гиены он пополнит фонд еще на пять — десять тысяч галлеонов — он же видит, что Годлумтакати морально готов к частным урокам, и деньги у того водятся. Мастер Чар из него вряд ли выйдет — слишком уж прикладной склад ума, но ученик "подмастерье" тоже неплохо скажется на репутации директора. Рано или поздно Годлумтакати вернется в Англию раздавать долги, вооруженный кучей денег и штыков — и вот угадайте, с кем у него будут хорошие отношения? — конечно, с его учителем! Поэтому нужно его как следует учить, да еще и сформировать ему команду. Чем он хуже мужеложца Дамби? Тот ведь тоже собирался в команду к избранному засунуть шестерочку, Хагрида, да и Снэйпа наверняка. Дамби то был совсем на голову ебанутый со своей фиксацией на Снэйпе. Куда он только этого ублюдка не совал.

С чего бы вдруг Флитвик ударился в политику? Дело в том, что все срочные дела по образовательной части были выполнены. Слишком усердствовать с реформами также не стоит. Бюджет то не резиновый, и его рост за счет одного "иностранного" студента и отказа от тонн мармелада был не таким впечатляющим, как хотелось бы, увы. Откровенно мудацких учителей он так или иначе заменил. Всех привел к клятве преподавателя. Даже Помфри получила сапогом под зад — Филиус договорился с Мунго о дежурствах для практикантов, что было на пользу и Хогвартсу и Мунго. Плюс практиканты, в отличии от Помфри, не будут мурыжить пациента в лазарете любой ценой — в случае настоящих проблем отправят в Мунго. Это Дамби покрывал свои темные делишки в лазарете, в сговоре с Помфри, любой ценой укрывая информацию, да еще не стесняясь вскрывать почту всей школы.

Если с преподавателями он больше ничего сделать не мог, то оставался ресурс самих студентов. Спортивный клуб Гиены был первой ласточкой — Филиус как минимум готовился открыть клубы языков и магловских естественных наук — естественно, если найдутся ответственные студенты. К сожалению, дуэльный клуб нельзя спихнуть на студентов — нужен квалифицированный преподаватель. Но и с этим разберемся, со временем. Сам он еще и дуэльный клуб не потянет — нужен отдельный человек.

Хотя, как ни странно, должность директора занимала не так много времени. Учитывая, что Альбус ничего не преподавал, не удивительно, что у него было время на Визенгамот и МКМ — Дамби школой вообще не занимался — только ЖРАЛ и получал зарплату (теперь же зарплата попадала в руки директора куда более заслуженно, чем раньше). У Дамби было много времени, чтобы воспитать из учеников своих политических союзников (по факту, исполнителей). Теперь этим займется он, Филиус Флитвик, как куда более достойный директор. И со временем, в недалеком будущем, полугоблины займут достойное место в обществе.

Боунс тем временем организовала инспекцию Азкабана, где смогла поговорить с Блэком. Тот производил впечатление удивительно вменяемого (для просидевшего десяток лет среди дементоров) человека. Нельзя сказать, что Блэк полностью убедил ее в своей невиновности — в маг мире существует много способов преодолеть клятву, так что сказать наверняка может только следствие, с веритасеумом и несколькими свидетелями. Блэк убедительно заявлял, что не убивал Петтигрю, и соглашался подтвердить это под веритасеумом. То же самое насчет "предательства" Поттеров. С другой стороны, не существовало законов, которые запрещали бы ему "предавать" Поттеров, раскрывая местоположение их дома. Просто после "победы" Крауч и Дамблдор творили произвол устраивая денежным мешкам суд, а неугодных засовывая в Азкабан без суда и следствия.

Амелия не была уверена, что этого хватит, чтобы начать процесс. Даже не "повторный процесс", а просто процесс. Все будет зависеть от Фаджа. С Блэком она договорилась, что тот никаких претензий не выдвинет — иначе Фадж будет мешать суду изо всех сил, учитывая, что нужно будет еще и выплачивать компенсацию Блэку.

Убивал ли Блэк дюжину маглов? Он не помнит. Может кого-то и убил во время дуэли с Петтигрю, но точно не всех. Он согласен на просмотр памяти легилиментом. Он на все согласен. Он согласен "поторговать лицом" перед камерам, восхваляя администрацию Фаджа и ее борьбу за истину. После десяти лет с дементорами за здорово живешь он на все согласен.

С этим уже можно идти к Фаджу. Формально, он как бы не имеет никакого отношения к Визенгамоту — но это только формально. В Маг Англии, где каждый каждому сват или брат, социальные институты работают не так, как их работа декларируется, и самое главное — заинтересовать шишку повыше, тем или иным способом.

Амелия задумалась, зачем ей вообще копаться во всем этом дерьме? Да потому что больше некому — должен же быть хоть один человек среди этих нелюдей. Потому что против ее личного кодекса низачто сажать невиновного в тюрьму.

— Сука-сука-сука! Еб твою мать! — материлась проснувшаяся от кошмара Грейнджер. Снова этот, мать его, кошмар. Видимо, поспать сегодня нормально уже не получится. Два месяца кошмаров вывели девочку из себя. Случайность — ага, как же. Сначала мелкий колзлоеб Уизли до нее доебался, а потом — ее в туалете пытался замочить тролль. Побывав на пороге смерти, Гермиона отринула скорлупу "пай девочки" и прочую шелуху, типа безусловного подчинения и веры к учителям.

Не то, чтобы тролль — это какой-то невероятно непобедимый соперник, не говоря уже о том, что "не каждый волшебник может победить тролля" — это если иметь ввиду современных унтерменшей с палочкой, то да, не каждый. Да его тренированный маггл с холодным оружием разделает на раз-два. Вообще удивительно, что такие бесполезные существа способны самостоятельно выжить в дикой природе. Что тут говорить — магия!

Но вот маглорожденной первокурснице в этой ебаной хогвартской школьной мантии (которая, очевидно, создана только для того, чтобы первокурсницы в ней путались, спотыкались и вообще никаким образом не могли ни от кого убежать) тролля гарантированно хватило бы. После пары попыток уклонений она таки запуталась в этой ебанной мантии, в лицо понеслась дубина, и девочка зажмурилась. Именно этот момент вновь и вновь повторялся каждую ночь.

Времени поразмыслить было достаточно, и мысли все были слишком нехорошие. Случайность ли, что из всех детей в замке, ебанный тролль напал на одну из двух маглорожденных первокурсников? Еще раз, на саму бедную из двух маглорожденных первокурсников? У Финч-Флетчли была богатая родня, и маглы-маглами, а инцидет замять так просто не получилось бы. Министра Магии выебали бы в рот за такой прокол, а директора так вообще поймали бы в клетку и показывали в зоопарке. Большие деньги — сами по себе магия. Гермиона поняла, что если бы ее жизнь была фильмом про маньяка, то она однозначно была бы первой жертвой. Никаких убер связей у ее родителей нет, сама Гермиона даже школьных друзей не имела. Убьют ее — два обливиэйта — и все путем. Никто в магическом мире и не почешется. Ведь какой-то чистокровный урод решил, что ему ничего не будет, если убить бедную грязнокровку. А выжила она только потому, что связанный клятвой директор послал за ней эльфа. А еще ведь очень плохо для репутации директора, когда у него в школе в сортире плющат дубиной маленьких девочек, даже грязнокровок. И с тех пор Гермиона изменилась.

Заучка никуда не делась — она все так же сидела в библиотеке все свободное время, но цель была другая. СИЛА! Ей нужна сила, чтобы справиться с каждым чистокровным (да и вообще любым) ублюдком, который решит дешево самоутвердиться за ее счет. Володьеморда, сам того не предполагая, породил личинку темной леди, которая не меньше его жаждала жизни. А для выживания необходима сила и власть. Заучка, которая стелилась перед преподавателями, была убита в туалете троллем. Новая заучка никому не демонстрировала свою силу. Да и всякая литературно-повествовательная хуитка для легкого чтения перестала быть целью Гермиона. Ее интересовали сигнальные и боевые чары, боевая трансфигурация, яды и антидоты, полевая медицина, проклятья, доспехи и амулеты. Домашняя работа скатилась до уровня чуть ниже среднего. Никакой вытянутой руки на уроках. Чем меньше о ее готовности и силах будут знать, тем лучше.

Хуже всего был ее социальный статус. Мелкий Малфой убьет ее — ему ничего не будет. Если она убьет Малфоя — нужно немедленно бежать из страны, вместе с родителями. А родителям она ничего не говорила. Они немедленно выкинули бы какую-нибудь фигню, которая закончилась бы скверно. Бросать магию Гермиона не хотела. Это все равно, что жить долго и счастливо, но без рук и без ног. Может тем, кто всю жизнь жил без рук и без ног это и подходит, но вот ей — нет.

Кстати, Гермиона размышляла о убийстве Малфоя совершенно спокойно. Тут дело в том, что когда Малфой вещал на всю школу о убийствах и унтерменшности "грязнокровок", он не понимал, что это работает в обе стороны. Люди, которых он не считал за людей и декларировал готовность их убивать, также не будут считать Малфоя за человека. Это же просто уебок какой-то, мать его, очевидно, что это не человек. А значит, никакие "не убий" к нему не применяются. Как можно жалеть бешеное животное?

Недолго размышляя, Гермиона нашла перед собой пример того, кто успешно защитился от декана факультета чистокровных ублюдков, причем ему за это ничего не было. И, мало того, ему слово боялись сказать. Слишком уж не хотелось никому из богатых детишек сдохнуть, как Снэйп. И если с вопросом, у кого учиться, или хотя бы с кого брать пример, в первом приближении проблем не было, оставался вопрос, чем заинтересовать Гиену. Знание в магическом мире было аналогом силы. В школе же готовили, по сути, слуг и работников. Даже самая "боевая" дисциплина ЗОТИ была выхолощена до уровня "ломайте водяным пальцы". На кой хер это делать, ответ был один — нельзя было давать быдлу думать, что проблемы (даже смертельные) можно решить убийством. А то, не дай Мэрлин, у них могут возникнуть плохие мысли о господах, на тему, что с теми делать. Так вот силой никто просто так с ней делиться не станет, это Гермиона поняла четко. В поисках чего же она может предложить и чем же она может быть полезна, девочка отправилась в библиотеку. Ей нужно выйти на контакт с Гиеной, и вообще, может даже из них выйдет отличная пара — у них даже инициалы общие!

Глава 19. Обещания.

После разговора с Амелией Корнелиус затворил дверь и вернулся в кресло, не глядя открыл верхний ящик стола и достал резную деревянную коробку размером с том энциклопедии Британики старого издания. Из коробки были извлечены пепельница, гильйотинка, большой коробок магловских спичек и деревянная упаковка сигар. Мистер Фадж отрезал кончик, прикурил и расслабился.

Причудой мистера Фаджа было курение сигар, хоть и мало людей догадывались о том. Тройка заклинаний — и вот уже все улики уничтожены, и ничто не указывает на маленькую слабость министра. Хотя — слабость ли это? Магловский ритуал курения сигары позволял очистить разум получше окклюменции, повышая работоспособность первого лица Магической Англии. Насладившись сигарой и положив окурок тлеть в пепельнице, министр вышел из-за стола, заложил руки за спину и привычно зашагал туда-сюда, погружаясь в размышления.

Не расследовать случай с Блэком он не может. Дело вовсе не в том, что ему будут ночью сниться маленькие Блэки, протягивать к нему руки и стенать "ЗАЩО?!" — плевать он хотел и на Блэков, и много еще на кого. Только вот если Блэк действительно невиновен и это когда-нибудь вскроется (а оно вскроется, рано или поздно), бездействие министра припомнят, и это в лучшем случае. Можно ведь и нарваться на кровную месть от одного из родственников Блэков — т.е. по сути от кого угодно в Англии, и не только. Так что этот путь отметаем, как невыгодный. Был бы он уверен, что ничего не всплывет — у Блэка уже сегодня случился бы несчастный случай с дементором, но что знают двое — то знает и свинья, а тут как минимум четыре фигуранта. Тайну не утаить.

В таком случае следует подумать, как организовать расследование. Тут еще не факт, что Блэк невиновен — случиться может всякое, вполне возможно, что это такая попытка организовать ему побег. С этой стороны провалов быть не должно — министр озадачит невыразимцев подстраховать авроров при транспортировке Блэка в зал суда, в самом зале и, если потребуется, обратно в Азкабан. А раз невиновность Блэка не гарантирована, следует организовать это как проверку — разбирательство по вновь открывшимся фактам. Проявление бдительности власти. А если бдительность выльется в торжество справедливости — это же прекрасно. Если все выйдет, как предполагает Боунс — будет шанс пропиариться. Нужно только предварительно все обговорить с Блэком, и взять с того непреложный обет о серии восхваляющих министра интервью.

Неплохо. Из этого можно извлечь выгоду. Главное — провернуть все чисто, на мази. Скримджер тут может все испортить. Нужен исполнительный малый, который выполнит его поручения по букве, а не по духу. Корнелиус достал палочку и скастовал патронуса. Да, Джон подойдет.

— Мистер Долиш, зайдите ко мне за два часа до окончания рабочего дня.

На следующий день Белла ощутила, что что-то изменилось. Только не могла понять, что. Вид из камеры не поменялся. Дементоры тоже никуда не делись, но что-то поменялось.

— Руди.

— Белла пришла в себя, Рабастан. Белла, как ты? Ты не отвечала уже три дня.

— К черту, Руди! Что не так? Я чувствую, что-то не так.

— А что, десять лет все было так?

— Руди, не зли меня! Ты меня знаешь! Просто, блядь, не зли меня! Отвечай, что не так.

— Вчера увели Сириуса. Взяли — и увели. Ничего не сказали. Ничего не спрашивали.

— Неужели этого предателя решили поцеловать? Давно пора. Надо же быть таким дебилом! — Белла расхохоталась совершенно безумно, показывая всю глубину своего сдвига.

— Как бы нас не поцеловали, — пробормотал про себя Рабастан во время взрывов хохота Беллы. Никакой надежды на великого Темного Лорда уже не было — ну, у всех, кроме Беллы. Только Белла была ебанутая и до Азкабана, а уж дементоры точно не пошли ей на пользу.

Жить Рабастану не хотелось. Всмысле — так жить. Но подыхать от дементора было бы еще печальнее — это означало потерять душу. Есть ли у него душа или нет, Рабастан доподлинно не знал. Но быть поцелованным все равно не хотел. Так вот придут и за ним, через пару дней, уведут — и нет его.

Самоубийство в магических семьях порицалось. Магические портреты самоубийц молчали и имели проблеммы с невербальными коммуникациями — становились, таким образом, бесполезными для семьи. Отпрысков старых магических семей воспитывали никогда не сдаваться. Только вот в сравнении с поцелуем дементора самоубийство — это не предательство и не трусость, это, в некотором смысле, победа.

С Рудольфусом и Беллой он не стал говорить о своем решении. Рудольфус был воспитан как глава рода, а значит традиции-стереотипы магических семей в него вдалбливали в три раза активнее. Ничего кроме ссоры не вышло бы. Белла же вообще большую часть времени была не в себе, вернее, она бывала в состояниях "не в себе" и "совсем не в себе". Оставалось только попрощаться, только вот так, чтобы его ни в чем не заподозрили.

— Я рад, что ты вернулась, Белла. Не теряй себя, без тебя Руди будет трудно, — как можно более спокойным голосом сказал Рабастан, не слушая ответный мат Беллс.

Когда наступил вечер и дементоры собрались у камер, Рабастан закатал левый рукав и чиркнул по руке от запястья до локтя. Ослабленное плохим питанием, постоянными холодом и сыростью, ну и, конечно, дементорами, тело не могло долго сопротивляться. Погружаясь в забытье, он в последний раз испытал свои кошмары.

Пока Флитвик думал, как усилить его будущего падавана, мисс Гренджер после урока решила задать несколько вопросов. Дождавшись, пока остальные школяры покинут аудиторию, личинка темной леди начала допрос:

— Директор, у меня есть несколько вопросов, не найдется ли у Вас время ответить?

— Только если быстро, мисс Гренджер, — несмотря на то, что урок был в расписании последний, лишнего времени у Флитвика не было. И хотя он любил учить, особенно тех, кто хотел учиться, но делать это предпочитал на факультативах. Да и сложно было чему-то дополнительно научить детей, пока они не вобрали в себя базу первых двух курсов. Не то чтобы там была какая-то объемная теория — напротив, практика палкомашества и визуализации играли основную роль. Да и тренировка дикции.

— Сэр, в Хогвартсе большое количество шутников. Особенно в Гриффиндоре. Очень доставучих, простите сэр, ДЕБИЛЬНЫХ шутников. Которых миссис Макгонагалл покрывает, как будто они ее наследники. Мне необходимо упреждать таких шутников, и иметь возможность им противостоять. А за некоторые их шутки, которые состоят из унижений учеников, вплоть до раздевания, они вполне могут получить адекватный отпор, — тут мисс Гренджер выразительно провела по горлу указательным пальцем.

"Да, Альбус, воспитал ты скотов" — подумал Филиус. "Шутки" рыжих близнецов раз от раза становились все масштабнее и унизительнее для жертв. В то, что эти выкидыши Молли не доживут до выпуска, Флитвик не сомневался. Просто сейчас они своей крысоподобной натурой чуют, что не стоит нападать на старшекурсников. А когда сами будут старшекурсниками — не удержатся. Слишком колкое у них шило в жопе встроено. И вот когда прилетит ответ от старшекурсников — мало не покажется. "Нужно выпереть этих дебилов из школы под любым предлогом, как можно раньше. Пока трупов нет".

— На многие вопросы я даю ответы на факультативе чар. Только туда допускаются студенты третьего курса школы и выше. Раньше туда ходить нет смысла.

Глаза Гермионы загорелись зомби огнем маньячки знаний.

— Но ведь я точно знаю, что к Вам на факультатив ходит иностранный студент, сэр!

— Мистер Гиена — отдельный случай. Напоминаю, что он платит за обучение из своего кармана, а не из бюджета — благодаря чему мы смогли закупить в этом году новые метлы и другое оборудование, которого долгие годы не хватало в Хогвартсе. Ради расширения бюджета на благо Хогвартса я готов терпеть одного первокурсника на факультативе — благо, большуй часть вопросов ему отвечают старшие товарищи.

Родители Гермионы, конечно, не бедные, но выложить тыщу галеонов за интерес дочери к чарам не смогут. Так что придется ей самой справляться. Гермиона поняла, что консультации у директора ей не светят. Тогда остался последний вопрос.

— Директор Флитвик, я слышала много рассуждений о магической силе. Как обоснованных, так и всяких рассуждений о, простите, грязнокровках. Меня интересует, как развить свою магическую силу.

Флитвик задумался, формулируя ответ.

— Мисс Гренджер, Вы, должно быть, понимаете, что развитие с детства в магически насыщенной среде — я говорю о местах поселения старых семей — положительно влияет на магическую силу ребенка. Но сейчас Вы находитесь в Хогвартсе, так что сделать что-то сверх этого невозможно, потому что в Хогвартсе одна из наиболее магически насыщенных сред на островах. С другой стороны, mens sana in corpore sano. Поэтому, я рекомендовал бы Вам следующее: займитесь физической подготовкой — этим пожно заняться в клубе мистера Гиены. И раз в неделю, скажем, в пятницу вечером, максимально расходуйте Ваш резерв слабыми заклинаниями. На истощение. Таким образом, чтобы в субботу Вам кроме покушать и поспать ничего не хотелось — соответственно, в воскресение Вы займетесь письменными домашними занятиями и эссэ, а в понедельник будете готовы к полноценной учебе с использованием магии. Поверьте, сейчас вы не заметите никакой разницы, но к шестому-седьмому курсу, если будете работать по этой схеме, Вы (и все окружающие) ощутите большую разницу в магической силе, и серьезно вырветесь вперед.

"А ты, мой ученик, не раз и не два поблагодаришь меня за толчок этого цветка в твою сторону" — мысленно обратился Флитвик к Гиене.

Гермиона поняла, что разговор окончен. Директор Флитвик дал ей дельный совет по развитию магической силы, и она оценила это. Кроме того, Флитвик дал ей формальный повод к знакомству с Годлумтакати Гиеной, именно то, что ей и было нужно.

— Спасибо, директор, сэр. Я так и поступлю.

Тихо и незаметно прошел суд над Сириусом Блэком, но от обещанных Фаджу интервью тот отвертеться не мог. Тут уж ничего не поделаешь — иначе и дальше сидел бы кормом для дементоров. Но что Блэка воистину бесило — отовсюду вылезли "друзья", которые были за него "искренне рады". Минерва Макгонагалл какого-то хуя зазывала на собрание свежесозванных ошметков Ордена Феникса. Не смотря на то, куда и каким образом он хотел засунуть Минерве этот самый орден, вместе с фениксом вместе, Сириус собирался собрание посетить. Врагов ведь нужно знать в лицо. Десять лет с дементорами ни за что кому угодно прочистят остатки мозгов. Только нужно будет как следует подготовиться, и чтобы как можно больше людей знало, куда он направился.

На самом деле, как ни странно, отсидка пошла Сириусу сильно на пользу, если не считать расшатанных нервов. Сириус, постоянно мерзнущий на северном курорте, вынужден был постоянно тратить магию на обогрев и лечение тела, чем сильно прокачал магическую проводимость тела. Собственно, этим и отличались чистокровки древних семей — силы у них хватало в Азкабане не сдохнуть. Если всякая шушера типа Флетчера не выдержала бы и полугода, сдувшись, как высосанная вампиром тушка, то отдельным сильным магам Азкабан был как маглам регулярное посещение спортклуба.

Вместе с "хорошими воспоминаниями" дементоры высосали "розовые очки", которыми дибилушка-гриффиндорец смотрел на жизнь, да и зелья подчинения все выветрились. Под влиянием дементоров развалилась и та помесь гипноза с ментальными закладками, которыми Дамблдор пичкал своих золотых протеже. Дементоры вообще позволяли взглянуть много на что с критической точки зрения.

Решив, что жить нужно по новому, и особенно не спотыкаться по второму кругу в старых ямах, Сириус принялся превращать свою слабость в свою силу. Для этого он сделал вид, что благодарен Фаджу, и готов войти в его команду. То же самое и с Амелией. У министра Блэк даже "пробил разрешение" появляться в Азкабане и разговаривать с узниками, в целях поиска других "несправедливо осужденных", да и просто как нечто, похожее на гуманитарную миссию, с раздачей теплых одеял и шоколадок. Министр и Блэк ни о чем не говорили, но оба понимали, что за некоторые услуги и суммы могут появиться и другие "внезапные обстоятельства" и "несправедливо осужденные". Министру нужно было на что-то жить, да и Блэку поправлять дела семьи тоже было необходимо. Ни о каком экстремизме во славу "дела света" тот уже не помышлял — "лечение" жизнью пошло в прок. Он внезапно понял, что семья его почти уничтожена, и нужно спасать, что осталось, иначе Блэки станут историей. Причем, выходит, что руку к тому приложили в основном его "светлые" соратники.

Из глубин английских лесов внезапно, но в то же время вполне ожидаемо, вынырнул Ремус Люпин, "настоящий друг", "искренне радующийся справедливому освобождению". Его Блэк, решивший жить по-новому, пригласил на Гриммо 12, обездвижил, накачал веритасеумом и распросил по заранее составленному списку вопросов. Не то чтобы он узнал что-то новое. С прошлым нужно было порвать, и таким образом Сириус "сжег мосты". Окончил свою жизнь Люпин в подвале дома, заряжая родовое защитное заклинание Блэков, по функционалу частично похожее на Фиделиус. Новый Блэк был по-новому эгоистичен, и интересы всяких отбросов он учитывать отказывался.

Самое смешное, что его расправа с Люпином по нынешним законам, принятым не без светлейшего дедушки Дамлдора, была практически ненаказуемой. Самое большее, что ему грозило — штраф. Против подобного беспредела со стороны волшебников оборотней защищала стая, но Люпин, не смотря на свою волчью фамилию, всю жизнь был дворовой шавкой Дамлдора, да еще и практически бесплатно — за идею. Никто бы за него не вступился. Сам Сириус недалеко от того ушел — и вот результат — за не тоже никто не вступился.

Свет, тьма — это все Блэка уже не интересовало. Есть интересы семьи, а все остальные — враги или временно полезные враги. Именно это держал в мыслях Сириус, направляясь на свидание со своей кузиной — Беллс, набрав дешевых, но теплых одеял, мантий, шоколадок и прочей пайки. "Посмотрим — выйдет ли что-нибудь из этого" — думал Сириус, — "или все планы о восстановлении семьи закончатся там, где и начались".

Годлумтакати читал уже вторую статью в оправдание Сириуса Блэка без всяких чувств. Предал Сириус Блэк родителей Гарри Поттера или нет — непонятно. Да и, по сути, не важно. Сириус Блэк предал Гарри Поттера, оставив его Дамблдору. А сам Гарри Поттер под опекой Дамблдора приказал долго жить. Так что история (не?)предательства Сириуса Блэка его интересовала только с той стороны, что этот организм может вдруг однажды свалиться как снег на голову в Ричардс Бэй (или в Хогвартс) и заявить на него свои права. С другой стороны, беспокоиться по этому поводу — преждевременно, а даже если и так — и не таким козлам рога обламывали.

Сам же Годлумтакати занимался тем же, чем и в прошлом семестре — искал подходящие слабые чары (слабая трансфигурация была пока что бесполезна для этих дел, до нее дело дойдет на третьем — четвертом курсе, когда будет трансфигурация из неживого в живое), которые могут защитить периметр/волшебника, и при необходимости поднять тревогу. Также он с удовольствием ходил на зелья. Несмотря на то, что изучаемые на первом курсе зелья были слабоприменимы в деле защиты себя и нанесения добра всем окружающим, он понимал, что со временем в программе появятся и действительно полезные зелья. Африканское искусство зельеварения было слишком узконаправленное, так что совместим Северную и Африкансую школы, он сможет стать истинно сильным шаманом. Конечно, по меркам Африки он уже сильный шаман — полгода в северной школе дало ему очень много. Но даже так он понимает, как далек по силе и знаниям от по-настоящему сильного шамана, как, например, Флитвика. Или Макгонагалл. О силе миссис Росток Годлумтакати не имел ясного представления. Конечно, в растениях она разбирается так, что Папа Легба позавидует, но сильна ли она как шаман? Случаев, чтобы проверить это, не было.

Неожиданностью для Годлумтакати стал вызов от директора. Мистер Флитвик сообщил молодому Гиене, что в его спортивный клуб, скорее всего, придет одна первокурсница, рассказал, что это та самая девочка, которая едва не пострадала от тролля (что было явно чей-то слишком жестокой шуткой, потому что девочка могла пострадать), и что мисс Гренджер серьезно озабочена защитой, а также попросил не обижать ее, заметив, что их (ее и Годлумтакати) интересы в целом и общем схожи.

Годлумтакати был не против. Сейчас он только приглядывается к участникам клуба — но ведь это только сейчас. Дело в том, что все или почти все посетители спортивного клуба не попали в мэйнстрим "чистокровного" движения Хогвартса — об этом говорило уже занятие магловским спортом — в основном это были полукровки, непосредственно знакомые с магловской жизнью. И это сейчас они ему только "знакомые и товарищи" — а вот когда он будет придавать своему клубу более боевую направленность, эти маги превратятся в подчиненных и соратницов. Некоторые, конечно, к тому времени уже выпустятся, но на них он все равно не смог бы повлиять, да и оставшихся хватит. И новички будут. Главное — правильная мотивация.

Тут Годлумтакати мыслями понесся в будущее, где его соклубники/соратники/подчиненные переходят от упражнений, развивающих выносливость к парным играм на реакцию, которые кроме того тренируют уклонение и точность. А со временем он введет и командные игры (когда будет достаточно народу) — сначала два на два, затем четыре на четыре, и так далее. И так, шаг за шагом боевая подготовка его юнитов станет лучше, чем у аврората (что, на самом деле, не такое уж и большое достижение — оборотней (которые без палочек) гонять или там торговок данью обкладывать в Лютом — много ума не нужно). Главное правильно повязать сторонников чувством локтя, возможно дружбой, и, конечно, клятвами — сначала "взаимопомощи", а там и дальше пойдет. Дело, конечно, не простое — но у него на это есть несколько лет. Благо, он не раз и не два наблюдал как структуру преступных группировок на западном побережье, так и вербовку и другие социальные процессы. Он справится.

Через несколько дней в спортивном клубе действительно появилась Гермиона Гренджер; не откладывая дела в долгий ящик, после занятия она вызвала Годлумтакати на разговор:

— Мистер Гиена, можно называть Вас Годлумтакати?

— Будьте так добры.

— Тогда и Вы называйте меня Гермиона.

— Нет проблем.

Гермиона очень волновалась. От разговора зависит ее жизнь. О том, что шансы дожить до выпуска (хотя бы на пятом курсе) очень малы, она думала слишком много. Черт возьми, ей двенадцать лет, а она вынуждена думать о таком! Долбаные маги. Она найдет ту блядь, которая выпустила тролля, и жестоко убьет. Потом поднимет и еще жестоко убьет. Ладно, это потом, пока нужно выдать домашнюю заготовку разговора:

— Вы, должно быть, заметили, что общество английских магов очень плохо относится ко всем, кто хоть немного выделяется. Возникают конфликты. Смертельной опасности конфликты, — девочка выжидательно замолчала.

— Я так понимаю, Гермиона, ты тоже попала в конфликт, в котором чудом выжила.

— Меня страшит то, что такими темпами я могу эту дурацкую школу не пережить. Слишком много опасностей тут. Слишком много людей, которые считают, что если у них родословная, как у корги королевы, то им все сойдет с рук. Хуже того, что, скорее всего, им на самом деле все сойдет с рук. Даже убийство... грязнокровки.

— И что ты предлагаешь?

— Нам нужно объединиться. Ты сильный, раз справился со Снэйпом. А я прилежная и трудолюбивая, я обеспечу тебе информационную поддержку, а со временем подтянусь за тобой в силе.

— У меня сейчас есть много чего. А что можешь мне предложить ты?

— Если мы станем союзниками, мы сможем делиться магией, сможем чувствовать общее состояние друг друга, не сможем выдать секреты друг друга никаким образом, не сможем предать друг друга.

— Что-то я не слышал о такой магии, — с сомнением заявил молодой Гиена.

— Видишь! Я уже приношу пользу! — с воодушевлением заявила Гермиона.

— Откуда ты все это взяла?

— Сейчас, у меня книга в сумке.

Гермиона проделала хорошую домашнюю работу. Отличница ведь. Сбегав в раздевалку, она вернулась с библиотечной книгой, название которой Годлумтакати не разглядел. Девочка раскрыла книгу на закладке в виде календарика с котиком и передала Годлумтакати, указывая пальцем на главу "Разновидности полного магического брака".

— Вот, Годлумтакати, тут.

— Однако! — заявил Гиена. Это было внезапно. С другой стороны, ему рано или поздно нужно будет женится, так что от этого все равно не убежать — сильный шаман должен иметь большой клан.

Прочитав описание ритуала и эффектов, Годлумтакати не нашел ничего отрицательного.

— Я собираюсь быть сильным шаманом. У меня будет не одна жена!

Гермиону кинуло в жар от этого заявления. Она, конечно, на многое готова, но не на такое же.

— Но не больше, чем еще одна! И только если я буду согласна на ее кандидатуру! — скороговоркой заявила Гермиона, поражаясь своей смелости.

— А почему только еще одна?

— Потому что вчетвером спать будет неудобно! Справа я, слева она. Или наоборот! — практически пропищала красная мисс Гренджер.

Тут возразить было нечего. Годлумтакати и сам не собирался окучивать сотни жен, как африканские царьки — они то делали это только для поглаживания собственного ЧСВ. Много жен — это напряжно. Еще раз прокрутив главу из книги в голове, Гиена сделал свой выбор. Взяв правую руку Гермионы, он поцеловал ее тыльную сторону ладони и спросил.

— Мисс Гренджер, не изволите стать моей женой?

Это был короткий миг триумфа будущей темной леди.

— Мистер Гиена, я согласна.

Годлумтакати привлек Гермиону к себе и неумело поцеловал в губы. Мисс Гренджер в очередной раз покраснела.

— Тогда жду Вас здесь послезавтра через час после последнего урока. А сейчас, позвольте проводить Вас до общежития. До портрета Серой Дамы они добрались в полном молчании. Оставшись один Годлумтакати шумно вздохнул. Завтра у него свободный день, а значит он должен как следует проконсультироваться и купить все необходимое.

Глава 20. Союз.

Сириус вернуля с первой "инспекции" узников Азкабана. Вообще-то, у него был список всех заключенных, но в первое свое посещение этих мрачных стен в качестве свободного человека его интересовала только Беллс. Из всех Блэков осталась только Кассиопея, но она уже не молода, и, положа руку на сердце, не ясно, как долго протянет. Конечно, семьдесят семь лет — не возраст для волшебницы, но детьми семью Блэк она больше не одарит. Нужно брать ситуацию в свои руки.. эээ.. ладно, не будем пошлить.

Если кратко, то с Беллс ничего не вышло. Все-таки, не смотря на краткие периоды "почти просветления", в общем и целом старшая из трех сестер Блэк была не в себе. С трудом удалось отдать ей "гуманитарные" одежду, одеяло, паек и короткое письмо от Нарциссы. С Нарциссой Сириус еще не встречался, а стоило бы. Ему нужно подыскать подходящую жену, а в этом Нарцисса может помочь как никто. Непонятно только, как ее муж отнесется к их общению — хотя, впрочем, не все ли равно, как отреагирует этот напышенный скот? Плевать Сириус на него хотел.

В последнее время Сириус был не то чтобы на позитиве, но скорее пребывал в неоканчивающейся твердой уверенности в себе. Что стоит приложить силы, обязательно схитрить, кого-то убить, кого-то обмануть — и все выйдет как нужно. И остались еще дела, которые просто необходимо выполнить. Сириус не забыл, как его бросали в тюрьму за здорово живешь. И еще долго не сможет забыть. Может быть, осознание, что все причасные к этому скоты подохли, вместе со всеми родственниками, поможет? Тот, кто говорит, что "месть ничего не решает" — тряпка и моральный пидар. Некоторые дела просто нельзя оставлять неотомщенными. Поэтому Сириусу предстоит поездка во францию и найм наемников. Жаль, что Скотоальбус подох. Но это ничего — у него ведь есть брат. Да и Барти Крауч все еще жив. Хотелось бы задавить гадину Крауча лично — но это чересчур опасно. Он ведь последний мужчина Блэк. Никакого, блядь, больше гриффиндора головного мозга. Когда наемники будут убивать Крауча, а затем и младшего Дамблдора, у него будет железное алиби — он в Азкабане будет раздавать анкетки сидельцам, спрашивать на что жалуются, чего хотят, цокать языком, мол, много хотите, и задумчиво произносить что-то из серии "посмотрим, чем мы сможем Вам помочь".

Не дело это — ему пачкать руки о всякую мразь. Очень хочется, но семья важнее.

Годлумтакати потратил время с пользой. Он приобрел и кольца, и все необходимое для ритуала (полный магический брак, как и всякий старый ритуал, требовал очень мало; по сути, он мало отличался от непреложного обета или устного магического контракта) — всего то нужно было дубовую чашу и вино. Кольца для ритуала не были необходимыми.

Во всем предстоящем романтики Годлумтакати не видел ни на сикль, но это не значит, что он не попытался поднять градус романтичности — девочкам это важно. Все-таки, с Гермионой они не просто союзники, им теперь вместе жить всю жизнь, так что нужно все делать хорошо и основательно. Поэтому к вопросу выбора места для церемонии он подошел основательно. Староста Рейвенкло, Роберт Хиллиард, был озадачен поиском относительно красивого, но заброшенного помещения с большими окнами, его чисткой и приведением в образцовый порядок. Конечно, не забесплатно. Все работы, включая ремонт магических светильников, так чтобы они продержались несколько дней, обошлись Годлумтакати в двадцать галлеонов. На вопрос Хиллиарда "зачем?" он ответил, что хочет провести свидание, и чтобы все было идеально. Роберт также пояснил, как устроить все небольшое чаепитие силами домовых эльфов.

Гермиона, вопреки традиции опаздания невесты, пришла на десять минут раньше, и была под ручку сопровождена в аудиторию недалеко от класса заклинаний — вотчины Флитвика. Было уже темно, поэтому починенное Хиллиардом магическое освещение в виде факелов работало. Прежде всего Годлумтакати накастовал на помещение самые сильные чары помех (от подслушивания и подглядывания), какие знал. Затем извлек из кожанного планшета на заранее подобранный круглый резной стол с каменным орнаментом необходимые предметы — дубовую чашу, бутылку вина и отпечатанный золотыми буквами на превосходного качества пергаменте текст клятвы. Все же, эта клятва станет основой его семьи и частицей семейной истории. Кривым ножом очистил сургуч и извлек пробку. В чашу (на самом деле, совсем небольшую, в четверть пинты или меньше) на две трети налил вина, очистил нож заклинанием, надрезал ладонь и накапал в вино крови. Заживил ладонь, снова очистил нож и передал Гермионе. Гермиона повторила операцию. Зачитав с пергамента клятву, Годлумтакати отпил половину вина и передал Гермионе. Когда девочка закончила свою часть ритуала, между возникло свечение заключенного магического контракта. Годлумтакати достал из кармана маленькую шкатулку, и открыл и поставил на столик. В шкатулке лежали два одинаковых серебрянных кольца-печатки. На "печати" фигурными буквами была написана суть их союза:

H J H

&

H J H

Серебро, по замыслу Годлумтакати, символизировало чистоту намерений.

После того, как супруги надели друг другу кольца и поцеловались, Годлумтакати пояснил:

— Обычно в кольца встраивают портключи или детекторы ядов и зелий. Проверять зелья мы должны научиться сами, не полагаясь на артефакты. Портключи у меня уже готовы, отдельные. Поэтому у кольца всего две функции — оно не дает сработать портключу и незаметно для окружающих. Если провернуть его печатью внутрь, то портключ сможет сработать. Эта функция — против похищений. Через неделю, жена моя, будут готовы сигнальные амулеты, чтобы мы всегда были на связи. Раз уж мы теперь вместе, давай узнаем друг друга получше.

Годлумтакати убрал со стола в планшет чашу, пергамент с клятвой и коробочку от колец, после чего щелкнул пальцами. Вызванный по предварительной договоренности эльф притащил небольшой квадратный стол, два высоких стула и сервировал черный чай — просто чай, без ничего.

— Мои родители — стоматологи, это как магловские целители, — начала Гермиона, — до того, как ко мне пришла миссис Макгонагалл, я не знала о том, что я волшебница. Конечно, иногда случалось всякое, но я и мои родители списывали это на "показалось", да и сами не верили, что такое возможно. Только Макгонагалл не сказала, что ко мне тут будут относиться как к человеку третьего сорта, по-идиотски шутить, травить коллективом и убивать троллями в туалете. Так что сейчас я сильно озабочена выживанием. Твоя очередь.

— Так как мы не можем выдать тайну друг друга, я признаюсь. Мои родители были убиты, когда мне был год. Шайка маньяков садистов похитила меня и передала на воспитание другим садистам, которые плохо ко мне относились — морили голодом, избивали, и вообще, такое чувство, что держали только лишь для того, чтобы было на ком сорвать злость. Если я пытался убежать от этих вторых садистов, первые садисты ловили меня, стирали память, внушали мысли о послушании вторым садистам и возвращали на место. В десять лет я начал понемногу управлять своей силой — мне удалось расправиться с садистом из первой шайки и покинуть острова. Потом я повстречал Гиену Джитинджи — моего учителя, который раскрыл мне силу африканского искусства. Так я стал Годлумтакати Джитинджи Гиеной — шаманом с юго-западного побережья Африки. С помощью учителя я смог расправиться с поисковиками шайки маньяков-садистов и нанести ответный удар, выбив их лидера и подельников. Теперь же я вернулся на острова познать силу северного искусства, чтобы стать сильным шаманом, как директор Флитвик. Чтобы убить всех моих врагов мне понадобиться много силы.

Гермиона и не знала что ответить на такую биографию. Это было слишком.. слишком.

— И многих ты убил?

— Не беспокойся, они все были плохие. Ты же не считаешь, что тот, кто хотел убить тебя троллем, не достоин смерти?

— Что мы будем делать дальше? У тебя ведь есть планы как стать сильнее?

Ох уж эти женщины, спрашивающие два раза разными словами одно и то же.

— Прежде всего, я хочу, чтобы ты перевелась на Рейвенкло. Тогда мы будем вместе и сможем позаботиться друг о друге. Я думаю, что смогу это организовать. Затем мы определим план занятий. Я постараюсь сделать так, чтобы факультатив директора мы посещали вместе. Мы объеденим усилия в поисках нужной информации о искусстве. Я займусь всем этим уже сегодня, а пока, расскажи мне о своей семье.

— Я живу в Сюррее в кирпичном двухэтажном доме. Моя комната на втором этаже, очень светлая. Мои родители...

Железный Альби с нетерпением ждал собрания Ордена Феникса. Ему нужен был кто-то, чтобы влиять на мальчишку, и этим кем-то станет Сириус Блэк, его ручной темный маг. Тут нужно сказать, дело не в том, что Альбус был самоуверенным или наивным — дело в том, что бытие портретом накладывает свои ограничения на разум. Точнее, на псевдоразум. Ключевые черты личности заостряются, доходя до максимума, второстепенные, которые художник (в данном случае Хогвартс) не уловил или посчитал несущественными — пропадают. Основа псевдоразума портрета — эдакая википедия по знаниям начального носителя, плюс псевдоинтеллект, могущий поддерживать несложный диалог с визави портрета, чаще всего в рамках нескольких тем. В этом отношении портрету Альбуса повезло — основные "извилины" его портрета, как и при жизни, были "борьба с Волдемортом" (если эту проэкцию пассивных сексуальных предпочтений Дамблдора можно было так назвать — единственным методом "борьбы" было подставление коллективной жопы Ордена Феникса под противоестественную "любовь" Темного Лорда, так чтобы тот наебался до смерти и помер от силы любви — сколько при этом орденцев пойдет в расход Дамби не волновало; что ж — у каждого джентельмена свои причуды), Чмырение (с большой буквы, если не большими буквами) Мальчика-Который-Выжил и интриги по наебыванию ближнего своего, методом гипноза, легилименции, зелий, шантажа, косвенных убийств и использованием силы и авторитета "Великого Светлого Мага". Только вот программа портрета была слегка ограничена в IQ. Дело в том, что служить обществу в виде портрета Альбус вообще никогда не собирался. Он, как и все "слуги народа", предпочитал, чтобы служили именно ему. Хогвартс уловил "желание нежелания служить" Дамблдора, и наделил его портрет минимальными "процессорными мощностями" — как раз, чтобы на "три извилины" хватило. Непонятно, как тот не растерял свои знания по трансфигурации до уровня первокурсника.

Второй проблемой Железного Альби стал его новый статус. Это для Минервы он оставался учителем и бла-бла-бла. Для всех остальных он был то ли личем, то ли разумным зомби — в любом случае, существом насквозь темномагическим. Причем базовая программа зомбирования членов Ордена Феникса здесь только мешала — какой же ты Великий Светлый Маг, якщо ты нэгр если ты зомби. Слишком долго вбивал Дамблдор своей пастве установки о деле света и служению Великому Светлому Магу. Теперешнее служение зомби могло вызвать у орденцев либо неприятие, либо тотальное сумасшествие — в зависимости от интеллекта, силы воли и степени зомбированности конкретного члена.

Все это вылилось в то, что нынешний портрет Альбуса не мог рассчитать свои силы — протому что при расчете "комбинаций" он учитывал свои прежние параметры крутости, светломагичности, авторитета, магической силы и совокупной силы своих — будем говорить прямо — рабов. Не замечая своего текущего статуса. Что поделать — портреты живут в прошлом, да и Альбус готовил себе другое посмертие, даже мысленно не вкладываясь в то, что получилось. Так что если на планы чмырения избранного и пассивно-анальной борьбы с Темным Лордом у него хватало портретных мозгов, то уж с исполнением этих планов могли выходить накладки.

Нужно сказать, что борьбе с Волдемортом внезапная кончина Альбуса пошла только на пользу — ведь только за первый семестр в края вечной охоты отправились Северус Снэйп и Питер Петтигрю, которые были мечеными пожирателями, а также эпический моб — Квиринус Квиррелл — последнее воплощение Темного Лорда. Потеря меченых уменьшала тому приток магических сил, которые призраки тратят даже на простое существование, не будучи способны вырабатывать их самостоятельно. А в место силы для отжора никто бы его не пустил, вплоть до развоплощения. Потеря же Квиринуса вообще лишала Володьеморду свободы действия. Сам Дамби никогда на такое не пошел бы, давая Темному Лорду и силу, и свободу действия. Что в очередной раз доказывает, что он больной на голову педераст. Уж сама идея заманивать одержимого Темным Лордом зомби в школу, полную детей, доказывала как сумасшествие Дамби, так и то, что тот — беспринципный, больной на голову ублюдок, который будущее целой страны готов уничтожить ради своих амбиций.

Кроме того, что Дамби не собирался подрубать крылья Темному Лорду методом сокращения числа меченых, он наоборот, этих меченых всячески усиливал, оправдывал, давал средства к существованию и трибуну для агитации — Снэйпу как декану в Хогватсе, а Люциусу — как политическому деятелю в министерстве. А ведь стоило Альбусу вырезать меченых пожиранцев после событий Хеллоина 81-го, и он навсегда поставил бы крест на идеях пожирательского движения — всем бы было известно, что каждый пожиратель — лох и неудачник, что пойти за Темным Лордом означает просто сдохнуть. Вместо этого Дамби создал упиванцам ауру неприкасаемых — всему обществу стало известно, что стоит тебе получить татушку на руку и начать убивать направо и налево, то ничего тебе не будет — нужно только в суде заявить, что был по Империо, и сам Дамблдор, председатель МКМ и главный колдун Визенгамота аж повизгивая от счастья будет тебя оправдывать, метафорически облизывая тебе яйца в суде, уверяя всех в идиотской чуши и "давая второй шанс оступившимся членам общества".

Если кратко, то никто не сделал и не смог бы сделать столько для консервации пожирательского движения в восьмидесятые, как Дамблдор.

Основными (и единственными) планами победы Дамблдора был эпический слив членов Ордена Феникса во имя общего блага и Чмырение Избранного с последующим доведением до самоубийства (как еще, как не самоубийством, можно было назвать планируемое столкновение первокурсника с зомбиквиреллом) — т.е. "добровольная" жертва Мальчика-Который-Выжил. И вот у портрета Альби эти планы выковырять из его лакокрасочной башки не смог бы никто — портреты ведь живут прошлым, на изучение нового неспособны. Поэтому после сбора Ордена Феникса Сириус Блэк должен был послужить Общему Благу, методом Чмырения Избранного. Он, несомненно, сможет организовать Летнее Чмырение Избранного пребывание Гарри Поттера в безопасном месте летом. После двух лет свободы это окажет на избранного еще более чмырящее воздействие. Почувствует, так сказать, разницу.

В среду Блэк пригласил министра Фаджа обсудить дела. И Сириус, и Корнелиус понимали, что если получится так или иначе "оправдать" еще кого-нибудь, из этого можно будет извлечь финансовую или политическую прибыль. На самом деле финансы мало волновали Сириуса сегодня. Ему нужно было алиби. Встреча происходила в одном из заведений Косой Аллеи, которое облюбовали высокопоставленные служащие министерства. Сириус в разговоре упирал на то, что скорее всего "освободить" больше никого не получится — это если не нарушать закон явно. Зато оставался путь "гуманитарной помощи" и "улучшения положения заключенных". Под это Блэк подводил идею — за соответствующие пожертвования команде Блэк и Фадж организовать для нужных заключенных камеры без дементоров, с достойным снабжением, доступом к книгам, газетам и так далее. Чем больше пожертвование — тем больше гуманизма к заключенным. Нельзя сказать, что такая идея не приходила Фаджу раньше, но теперь у него был "великомученник" Блэк, которого обвинять в чем угодно было просто неудобно, который "ратовал" за права заключенных, и готов был тянуть все направление на себе — Корнелиусу оставалось только получать свой процент. Через два часа обсуждений сошлись на том, что в министерстве будет организован соответствующий отдел по надзору за соблюдением прав заключенных, пока что состоящий из одного Блэка. А там как деньги пойдут.

Тем временем Барти Крауч старший вернулся с работы домой. Ударная группа команды наемников получила от наблюдателя сообщение, что Крауч покинул министерство. Гомункуловы чары показали, что в доме Крауча появился еще один человек. Боевики установили антиаппарационный щит, отвлекающий построронних барьер и сожгли дом адским пламенем. Через десять минут от дома остался только выгоревший котлован. Отвлекающий барьер остался стоять, его должно было хватить до утра. Наемники незамеченными вернулись на континент. Чистая работа.

В это же время, где-то на западе Косово.

Темный Лорд собирал силы привычным способом. Прицеплялся и отсасывал жизнь из какой-нибудь зверушки или птички. Ему потребовалось десять лет для накопления достаточного количества сил, чтобы вселиться в Квирелла. Только вот после смерти Квирелла делать это было существенно сложнее — во время пребывания Квирелла в Хогвартсе приказали долго жить два меченых пожирателя — Снэйп и Петтигрю. Меченых пожирателей было много, только вот Володьеморда тянул силы, выдаивая в основном тех, кто остался на воле, благодаря "вере во второй шанс" одного педерастичного директора некой магической английской школы. Небось старый ублюдок желал его возвращения, чтобы потом с невероятным пафосом превозмочь. "Накося выкуси, старый урод" — ведь умудрился бородатый дибил сдохнуть, как раз в начале аферы с Квиреллом в Хогвартсе. Теперь Володьеморда с Альбусом в худшем случае в равных условия.

С тех, что сидели в Азкабане, пользы было, как с козла молока — почти все высасывали дементоры. Да. Без двоих меченых все это грозится растянутся еще на десять лет. Сил едва хватало, чтобы занять эту крысу. Тут по "голове" Темного Лорда будто ударило молотом. У одержимой крысы потекла кровь из ушей и глаз. Бедное животное от боли выблевало свой завтрак и, заодно, темного лорда, избавившись таким образом от одержимости. А Володьеморда пребывал в ступоре. Разрыв "питательного" канала с еще одной темной меткой выбил его обратно в состоянии призрака, причем серьезно оглушив.

Через четверть часа крыса пришла "в сознание", почувствовала себя намного лучше и умотала по своим крысиным делам. А Володьеморда остался на месте, с трудом ворочая призрачными мозгами на магической бескормице, на тему кто виноват и что делать. К вечеру он принял единственное возможное решение — "овладевать" теперь нужно будет жуками и прочей мелочью. Ни на что другое у него сил в ближайший год не хватит. А может и два. А может и три. Отставить панику! Он же Величайший Темный Лорд!

Несмотря на свою показную "для самого себя" браваду, Володьеморда давно понял, что создавать крестражи было ошибкой. Десять лет бытия то духом, то одержимым животным его в этом убедили. Лучше бы сразу сдохнуть. Но теперь ведь пути назад нет, так? Так что имеем то, что имеем.

На собрание Ордена Феникса Блэк собирался со всей тщательностью, как диверсант перед заброской во вражеский тыл. Кричер всплакнул от счастья, когда подносил Сириусу все новые и новые темные артефакты. Наконец-то молодой хозяин взялся за ум! Сириус же отбирал защитные, сенсорные и боевые артефакты, руководствуясь соображениями о том, что ему может пригодится в "вылазке" в стан врага, и внимательно следя, чтобы артефакты из набора не конфликтовали друг с другом. Кричер даже не помнил, когда в последний раз кто-то надевал скрытый бронежилет из кожи дракона, мантию с защитными кожаными вставками, артефактные защитные очки, бронесапоги. Даже шарф имел дополнительные функции. Сириус не ограничился запасными палочками — в кармашки под амуницию пошли посеребренные ампулы с БОВ, против которых он заранее выпьет антидот. Кстати, этот элемент наступательного вооружения был достаточно компактным, а по весу так и вообще составлял где-то четверть от магловской гранаты. Удобная, и совсем не запрещенная штука. Стилеты в рукавах, лезвия в ботинках — даже Рэмбо позавидовал бы такой комплектации. Наконец, выпив успокаивающее, повышающее реакцию зелья, зелье удачи и антидоты Сириус посидел перед дорогой и отправился в общественный камин Хогсмита. Пребыть сразу в камин "Кабаньей головы" могло быть чревато последствиями. Кричер же отправился к портрету Вальбурги, делится радостью, что ее сын наконец то начал вести себя как Блэк.

Обследовав окрестности тошниловки Аберфорта, Сириус не нашел ничего подозрительного и проследовал в комнату, которую ему в письме указала Макгонагалл. Постучав условным стуком, он зашел в комнату, в которой находились самые стойкие Воины Света, в лице Кошки Минервы, Шоколадного Зайца Кингсли, Большого Человека Хагрида и еще одного человека, лицо которого было укрыто длинным капюшоном, тенью и чарами невнимательности, не позволяющим сосредоточиться на нем. Сириус молча, соблюдая покерфэйс (а по другому и не вышло бы, после выпитых зелий эмоций не могло быть) сел на место у торца стола, напротив непонятного индивида. Не успел он сеть на стул, как в дверь застучали кодовым ритмом, и мгновение спустя зашел Артур Уизли с абсолютно идиотской улыбкой.

— Что тебя задержало, Артур? Где Молли? — спросила Минерва.

Не снимая дебильную улыбку, Артур сел за стол и поведал:

— Мы с Молли последнее время как будто проживаем заново медовый месяц. Сегодня она отправилась в Мунго — возможно, у нее задержка.

"Ебаный фестрал" — механически подумал Сириус. Из этой новости следовало две вещи. Первая: у свиноматки Уизли еще не наступила менопауза. Хотя — зелья то она хорошо варит, уж кому как не ей с таким справиться. Вторая: намечается совсем эпическая мясорубка, тотальный пиздорез. И Молли решила как всегда превозмогать ПСов и бороться за дело света раздвигая ноги и рожая рыжих байстрюков. А то ведь ссыкотно жизнью то рисковать.

— Поздравляем вас, Артур, — Минерва сделала вид, что улыбнулась, — Раз уж мы все собрались, — кошка махнула рукой в сторону двери и запечатала ее.

Блэк надвинул на подбородок шарф делая вид, что мерзнет. Кашлянул, шмыгнул носом. Пусть думают, что он никак не может отогреться после Азкабана. Он не собирался снимать бронемантию, лишая себя половины защиты. Нет необходимости, чтобы его воспринимали всерьез. Театрально рассеянным жестом протер очки и беспомощно проморгался.

— Я вижу, что годы в темнице не пошли тебе на пользу, мальчик мой, — зазвучал из-под капюшона незнакомца знакомый голос. Если бы Сириус не был под зельями — однозначно дернулся бы от неожиданности и страха. Или обосрался бы. Вот это поворот! Иногда они возвращаются.

Меж тем Железный Альби снял капюшон и засверкал глазами. Непривычно было видеть его без очков.

А Сириус лихорадочно думал, что это за подстава. Смерть Дамблдора была зафиксирована соответствующими артефактами школы и официально объявлена. Не могло быть никаких сомнений в ошибке. Кроме того, всем извесно, что эта бородатая сволочь покинет пост директора Хогвартса только вперед ногами. Так что примем как данность, Альбус брат его козлоеб Аберфорт Дамблдор мертв. Что за за существо его сейчас изображает?!

— Кто Вы такой? — абсолютно безэмоционально спросил Сириус. Кстати, орденцы его видели в первый раз, так что холодность в общении списали на длительное воздействие дементоров.

— Смерть — это всего лишь очередное приключение, мальчик мой. Моя борьба за Свет и Общее благо еще не закончены, поэтому я здесь, Сириус.

На такое пафосное заявление Сириусу ответить было нечего, и он промолчал. Очевидно, что это либо лич, либо шибко умный инфернал, либо просто шарлатанство какое-то. Как будто сложно полиморфное зелье достать, и волос с задницы Дамлдора в него кинуть. Или другую какую чать. Поэтому Блэк терпеливо ждал, когда же ему объяснят, чего от него хотят.

Железный Альби выдерживал продолжительную паузу. Блэк, придя к мысли, что это не настоящий Дамблдор, понял, что ему в его артефактном наборе ничего не угрожает и никуда не спешил. Наконец, когда стало ясно, что Сириуса не перемолчать и не вытянуть на поговорить, Дамлдор продолжил.

— Я беспокоюсь о твоем креснике, мой мальчик. два года назад он пропал, его родственники были очень недовольны. И вот осенью мы нашли его следы в Южной Африке. На помощь мальчику отправился Аластор и Чарли Уизли, — Дамблдор замолчал, ожидая вопросов Сириуса, которые не могли не последовать. Однако ничего не дождался. Снова.

— Аластор не вернулся из той поездки. Я пытался расспросить мальчика Уизли, и погиб при этом.

Минерва подумал, что Азкабан сильно повлиял на Сириуса. Очень сильно. В нем почти не осталось эмоций. Он почти не реагировал на тревожные новости о Гарри Поттере. А ведь раньше он был таким веселым и импульсивным!

— После этого в Хогвартс пришел Гарри, под другим именем. Я уверен, мальчика кто-то склонил во тьму — не мог ведь он отказаться от имени своих родителей.

Артут всхлипнул от жалости к бедному мальчику и почти пустил слезу. Блэк подумал, что такая чуствительность — наверняка результат очередного зелья Молли, иначе с чего бы вдруг у Артура встал на такую свиноматку. Артур был тот еще ходок, а палочка позволяет сократить цветочно-конфетный период ухаживания, что особенно важно для нищего Артура, до нуля. С беззащитной маглой, конечно. С этой стороны особенно привлекательно выглядит должность Артура. Удивительно только, что Хогвартс не заполонили рыжие ублюдки Артура. Тут дело, должно быть, в том, что полукровки в девяносто пяти процентах случаев рождаются когда мать — ведьма, а не когда отец — колдун. Иначе уже пришлось бы организовать пятый факультет рыжих байстрюков.

Хагрид странно дергался, вращал глазами, но молчал.

— Я очень беспокоюсь за мальчика. Летом его нужно будет вернуть в безопасное место, к его родственникам, под кровную защиту Лили.

Сириус размышлял, как бы покинуть комнату и запустить внутрь адское пламя. К сожалению, выход не находился.

— Я расчитываю на тебя, Сириус. Ты должен вернуть мальчика в безопасное место. Ради общего блага. Нужно вернуть его к свету.

Дальше Железный Альби разливался морем слов, массой аргументов, кучей НЛП-шных якорей. Толька на Блэка это не действовало. "Дешевая фальшивка" — думал Сириус — "ни давления магической силой, ни легилименции, ни даже распыленного зелья в воздухе — как же славно, что Нюниус откинул копыта". Наконец, даже Железному Альби надоел этот фарс, и он подсек очередной НЛПшный крючек:

— Ты все сделаешь, мальчик мой?

Сириус ничего не сказал. Просто сидел и молчал. Наконец, через минуту встал, подошел к двери, невербальным беспалочковым жестом сломал колоптопус Минервы и вышел.

Минерва в очередной раз подумала, что Сириус сильно изменился в Азкабане.

Альби испытал странное, неклассифицируемое фантомное чувство в заднице. Это наверняка что-то значило.

Артур так и не вышел из эйфории. Шоколадный Заяц и Большой Человек молчали.

Филиус ожидал мистера Гиену в своем кабинете. Несколько дней назад Годлумтакати запросил встречи. Так как просителем выступал оппонент, директор разумно расчитывал, что их встреча повлечет за собой выгоду Филиуса. Профит! Доход! Наконец, точно ко времени в кабинет вошел Годлумтакати Гиена. Филиус демократично поднялся из-за рабочего стола и прошел на встречу ученику.

— Проходите, мистер Гиена. Рад Вас видеть, — Филиус не был ни педофилом, ни педерастом, поэтому он не собирался вызывать агрессию во всех, с кем общается, называя их "мой мальчик".

— Спасибо, что уделили мне Ваше ценное время, Директор, — принял игру Годлумтакати.

— Присаживайтесь, — Филиус указал на памятный журнальный столик, окруженный обычными стульями из классов, за которым происходило памятное разбирательство с ДМП.

— Благодарю, сэр.

— Чаю?

— Не откажусь, сэр.

— Тинки! Ты слышал? Крепкого черного чаю мне и мистеру Гиене.

Наконец, чай был доставлен, учитель и ученик почти синхронно сделали глоток и поставили чашки на блюдца. Социальный ритуал был выполнен.

— Что привело Вас ко мне, мистер Гиена?

Годлумтакати явно формулировал сложный ответ, но по его лицу стало ясно, что передумал.

— Я женился, сэр.

"Однако!" — подумал Флитвик. И на автомате выдал, что должен был:

— Что же, поздравляю Вас с этим, без сомнения, важным, поступком. Могу я поинтересоваться, кто же Ваша счастливая избранница?

— Миссис Гермиона Джин Гиена, в девичестве Гренджер.

— Что ж. Совет да любовь! Вы не перестаете удивлять меня, мистер Гиена. Приятно удивлять. Мало кто в Ваши годы совершает такие поступки. А родители Вашей жены в курсе?

— Мы вместе обрадуем их летом, сэр. Или позже.

— Что ж. Мда. Ну да ладно. Рад за вас обоих. Так что же..

— Сэр, я, вместе с супругой хотел бы, чтобы она перевелась на Рейвенкло. На Гриффиндоре она не прижилась. Все эти шумные шутки — никакой, понимаешь, возможности учиться в такой обстановке. Кроме того мы хотим быть ближе друг к другу и присматривать друг за другом. Возможно ли пройти повторное распределение?

— Это.. бывает довольно редко, мистер Гиена. Даже не припомню, когда такое происходило в последний раз.

— Возможно, сэр, небольшое пожертвование, скажем, в пятсот галлеонов, сможет покрыть накладные расходы? Я уверен, Вы распорядитесь этими деньгами ко всеобщей пользе.

— Даже не знаю, мистер Гиена.

— Тысяча.

"Выгода!" — подумал Флитвик. Хотя, конечно, не стоит откровенно доить золотого мальчика. Долгие, взаимовыгодные отношения куда полезнее одноразового торопливого грабежа. Не стоит перегибать копье — треснет.

— Думаю, мы сможем это организовать, мистер Гиена, — сказал Филиус, и подумал, что он как-то слишком быстро становится похож на Дамблдора. Старый бородач любил сортировать по факультетам по своему усмотрению.

— Благодарю, сэр. Меня также интересует, сможем ли мы разместится в покоях для женатых студентов. В истории Хогвартса указано, что такие есть.

Филиус задумался.

— Давайте поступим следующим образом, мистер Гиена. Вы все равно живете один в комнате. Девочки имеют доступ в комнаты мальчиков. Мы поселим Вашу жену в женской комнате. Так как все комнаты уже заняты, ей мы выделим отдельную. Мне не нужны слухи, мистер Гиена. И Вам они не нужны. Сдав СОВы, Вы будете считаться взрослыми. Тогда я выполню Ваше пожелание. До тех пор НЕ СОЗДАВАЙТЕ МНЕ ПРОБЛЕМ, и мы много достигнем, к общей выгоде. Напоминаю, что по Британским магловским законам, которые никто не отменял в Магической Англии, возраст согласия шестнадцать лет. Аристократам плевать на магловские законы, но Вам и мне могут это припомнить, и это не будет хорошо.

— Я услышал, сэр... Позвольте задать еще два вопроса.

— Я всегда открыт для вопросов студентов.

— Сэр. Моя жена — в высшей степени увлекающаяся учебой натура. Если бы Вы не были против ее посещения Вашего факультатива, я был бы готов компенсировать Ваше время, потерянное на вопросы моей жены в размере тысячи галлеонов в семестр.

— Не боитесь ли Вы растратить родительское наследство, мистер Гиена? — Флитвик все-таки был не готов зарабатывать деньги любой ценой. Что делает ему честь, — Я в курсе, какая у Вас была раньше фамилия. В принципе, это не так сложно узнать. Такими темпами Ваш детский сейф в Гринготтсе скоро покажет дно. Готовы ли Вы встретится с последствиями?

— Спасибо за беспокойство, сэр. Я очень продуктивно провел зимние каникулы. В различных активах моя прибыл составила около.. — тут Годлумтакати задумался; не сильно разумно озвучивать доход школьника в полтора миллиона галлеонов за зимние каникулы — эдак директора может воспаление жадности скрутить, — ..в общем, большую сумму, которую сложно оценить из-за плавающих цен на некоторые товары. Но на обучение своей семьи я заработал.

От Флитвика не укрылась заминка Годлумтакати. "Не доверяет. Ну да ничего, у меня много времени, чтобы завоевать его доверие".

— Отрадно слышать, что не перевелись на Оловянных Островах мужи, с юных лет думающих благосостоянии семьи. В озвученных условиях буду рад видеть миссис Гиену на своих факультативах.

— Спасибо, сэр!

— Вы упоминали два вопроса, мистер Гиена. Каков же второй?

— Я много думал над нашей первой встречей, сэр. Уже тогда я хотел задать Вам этот вопрос, но он показался мне слишком дерзким. Вы знаете фамилию, под которой я был известен ранее. Таким образом Вы можете понять, что почти от рождения у меня появились могущественные враги, — тут Годлумтакати кинул взгляд на пустующий портрет Дамблдора, замеченный еще в первое посещение кабинета директора, — которым плевать на мой возраст, и которые пытаются меня уничтожить любыми средствами. Вы сами имели возможность наблюдать инцидент с "профессором", — это слово было сказано как ругательство, — Снэйпом. Я прошу Вас взять меня в Ваши личные ученики — насколько я знаю, у Вас их сейчас нет. Меня интересуют все направления искусства, которым Вы сможете меня обучить, и которые я смогу применить в обороне, разведке и нападении. Меня не интересуют публичные соревнования, скажем, по дуэлям. Меня интересует выживание моей семьи в условиях сильных врагов, и абсолютно противоположный процесс у врагов. У Вас есть то, что интересно мне. У меня есть то, что, возможно, заинтересует Вас.

— Знания, это величайшая ценность, мистер Гиена, его сложно измерить деньгами — начал торг Филиус Флитвик, мастер чар. И любитель торга.

Сириус поддерживал контакт с Амелией, поэтому когда он добрался домой, принял очишающее и общеукрепляющее зелья и еще раз прокрутил в мыслях встречу "ордена", бросился к камину вызывать начальницу ДМП.

— Амелия, я должен сообщить нечто очень важное. Хогвартс в опасности. Подозреваю темнейшую магию. Дам воспоминания. Нужно срочно что-то делать, собирать штурмовую группу.

— Тогда жду тебя в приемной ДМП, через пять минут.

Амелия терпеть не могла, когда ей кто-то указывал, как ей нужно работать, но объявила получасовую готовность ОБР. Работа у них такая — реагировать на тревоги, даже если они ложные. Чай не сахарные.

Когда миссис Боунс переоделась и появилась в приемной, она обнаружила не только Сириуса Блэка, но и миниатюрного директора Хогвартса, Филиуса Флитвика. И ему Блэк испортил вечер.

Амелия провела их в свой кабинет, и там Блэк поведал историю приглашения на собрание "Ордена Феникса" от Макгонагалл. И продемонстрировал в омуте памяти фрагменты воспоминаний о встрече в комнате "Кабаньей Головы".

— Почему воспоминания не полные? — спросила Амелия.

— Потому что содержат тайны, касающиеся моей семьи.

— Ладно. Что же это у нас за оживший мертвец?

— Это не Дамблдор. Вернее, не тот Дамблдор, которого я знал, — ответил Сириус, — этот ничего не колдовал. И не было давлении его ауры — а вы помните, какая она у Дамблдора то была. Или шулер, или нежить. Если нежить — то нужно их немедленно брать. Минерва его первая приближенная. Кингсли — боевик. Артура и Хагрида всегда найдем.

Амелии нечего было возразить против планов Сириуса. Все-таки, кое-какую подготовку, как боевую, так и тактическую, тот имел. В итоге решили организовать задержание следующим образом:

— Арестовывать Кингсли отправилась снятая с патрулирования смена из Косого переулка. В Косой была досрочно отправлена следующая смена.

— В Хогвартс отправились директор Флитвик, глава ДМП Боунс и ОБР ДМП в составе трех двоек оперативников.

Сириус Блэк отправился домой. Амелия заявила, что он будет только мешать сработавшимся парам бойцов. И вообще, ему бы не помешало пройти курс реабилитации после Азкабана.

Минерва чувствовала себя .. неспокойно. Слишком _неправильно_ вел себя Сириус Блэк на собрании. Он как будто умер морально, но в то же время стал сильнее. Как лич. Холодная, мертвая сила. Тут ее мысли были прерваны стуком в дверь. Открыв дверь в свои деканские покои, Макгонагалл обнаружила директора Флитвика и Амелию Боус, в окружении группы человек. Боунс взяла общение с подозреваемой на себя.

— Минерва, ты арестована по подозрению в использовании некромантии. Сдай палочку. Действуй разумно.

Минерва действовала бы разумно, только в ее комнате отдыха находился Железный Альби собственной персоной, плюс две "заготовки" под него, в которых не хватало только управляющих модулей-микропортретов. Станут ли чиновники разбираться, что из себя представляет Альбус? "Гибкость" чиновников и толерантность к "темной магии", под определение которой подпадало что угодно, были одими из основных тем анектодов. Наконец-то сложилась ситуация, когда остервенелая пропаганда Альби против темной магии действовала против него же. А Минерве нужно было срочно что-то делать.

— Это, наверное, какая-то ошибка, Амелия, — скорчила удивленную гримасу Минерва, делая левой рукой, должно быть, жест удивления, овтлекая внимание от рабочей руки. Молниеносно выхваченная палочка невербально сотворила серебряную стену, перекрывшую проход. Половина резерва ухнула в пропасть. Теперь уже "экс" декан Гриффиндора почувствовала ломоту в правой руке тяжесть в животе. Минерва снитчем метнулась в комнату отдыха. — Альбус, мы уходим! Сейчас! Все вопросы — потом! Редукто! Редукто! Редукто! Редукто! — минерва точечными ударами выбила большое окно с тонким деревянным переплетом, и в стиле фильмов категории Д (у которых в трейлере обязательно взрывается вертолет) лихо расправила спину, закинула шарф через плечо и сиганула в окно, налету превращаясь в полосатую кошку. Альби ненадолго от нее отстал, не менее пафосно, но куда более тяжеловесно прыгая в окно, изображая киборга-убийцу. Через пять секунд рядом с дверью в покои декана образовался еще один проход, "проплавленный" Хогвартсом по запросу Флитвика. В него, страхуя друг друга и рассыпаясь по помещению, проникли ОБРщики. Убедившись, что помещение покинуто (скорее всего через выбитое окно) туда прошли Боунс и Флитвик. В комнате с выбитым окном у стены стояли два Альбуса Дамблдора, на месте сердца которых зияла дыра в металле. Посланные по горячим следам оперативники обнаружили, что следы прерываются за границей антиаппарационного щита Хогвартса.

Глава 21. Заботы о семье.

В расположении ДПМ Амелию ожидал допрос Кингсли. Формально, он относился к другой силовой организации, а в Аврорате и ДМП не было принято носить свое сердце на рукаве. Но в данном случае Боунс наплевала на обстоятельства — она могла обосновать все что угодно Некродамблдором рядом с Хогвартсом. Сразу стало понятно, что Кингсли увяз в милом клубе Дамблдора, и увяз уже давно. В том пресловутом "Секретном обществе Секретного феникса" — том самом, о котором было известно всей стране, но почему-то не было известно, чем же блядь оно занималась! Т.к. при декларируемой борьбе с Темным Лордом и Пожиранческим движением, Дамблдор на судах после падения ТЛ причмокивая вылизывал упиванцам зад, уверяя всех в их невиноватости и второшансовости. Серьезно экономя им деньги на взятки. Создавая им славу неприкасаемых. Амелию весь этот морально-пидарский кружок помощи пожиранцам дико бесил, поэтому Бруствер был оперативно напоен ударной дозой веритасеума. Веритасеумом можно получить ответы даже на те вопросы, которые укрыты за обетами молчания. Достаточно проанализировать косвенные признаки при "неответе" на вопрос. Мало кто способен контроллировать себя под веритасеумом, а у Амелии был широкий опыт. Допрос выявил следующее:

— Кингсли связан как минимум несколькими обетами молчания (по косвенным признакам).

— Это вторая встреча "псевдокружка" — за "Орден Феникса" Бруствер инвалид-компанию не считал.

— Кингсли был законспирированным шпионом Дамблдора в Аврорате, и сливал его кружок по интересам внутреннюю информацию Аврората.

— Кингсли проверял Некродамблдора на "темную магию" доступными ему способами, и уверен, что тот "не содержит темной магии". Кингсли считал его лично обманом и инициативой Макгонагалл. Доверия, впрочем, его слова совершенно не вызывали.

— Суть собраний кружка была в том, что Некродамблдор видел в одном из студентов потерянного Мальчика-Который-Выжил, и собирался вылепить из того поддельного МКВ ударными дозами зельий, массированными обливиэйтами и нелимитированными сеансами легилименции.

Короче говоря, Бруствер наговорил себе на два-три срока в Азкабане. Даже если у него и были какие-то покровители в Аврорате, после НекроДамби это бы уже не сработало, а все надежды Шоколадного Зайца были на Дамби. Но после смерти того не осталось людей, способных повлиять на судьбу Бруствера с учетом того компромата, что записала под веритасеумом Боунс. После короткого суда Кингсли отправился кормить Дементоров на пять лет. Смягчающим обстоятельством выступило то, что Шоколадный Заяц не успел ни в чем замазаться, однако планируемое участие в убийстве личности школьника не позволило отделаться испугом.

Амелия завела следственную группу, по расследованию и поимке Макгонагалл и ее кружка.

Также на следующий день были допрошены Хагрид и Артур Уизли. Допрос Рубеуса информации не дал — что возьмешь с дебила. Самыми популярными ответами на любой вопрос были "Гы", "Эээ" и "Великий Человек Дамблдор!!!", причем последним Хагрид отвечал на любой вопрос, содержащий слово Дамблдор.

Артур охотно сотрудничал со следствием, причем подробно рассказывал, как он боролся со злом вместе с Дамблдором. Борьба со злом заключалась в вечеринках, где Артур ел или пил. Еще он активно делал детей — побеждать зло то нужно было "силой любви". В общем, не уволили его только потому, что тот был дебил-дебилом. Работает в министерстве, отлавливая рыгающие унитазы в магловском мире — так кто-то ведь должен эти унитазы отлавливать. Пусть отлавливает дальше — так его энергия пойдет в конструктивное русло.

Через неделю отсидки Кингсли, когда он достаточно проникся мыслями на тему того, что его ожидает ближайшие пять лет, в его камеру с инспекцией заглянул Сириус Блэк. Кингсли совсем идиотом не был, а выживать как-то было нужно. За некоторые послабления режима он выдал Блэку доверенность для Гринготтса и почти всю информацию, что сообщил Амелии. За оставшейся Сириус зашел к Амелии сам, как причастный к делу. Аругментируя свой интерес соображениями безопасности своего племянника, Блэк получил доступ к копии протокола допроса Кингсли. Боунс не препятствовала интересу Блэка, потому что без него не вскрылась бы эта террор-ячейка в сумасшедшей (а кто еще будет заниматься таким идиотизмом и грязью, как некромантия?) Минервой.

Дрэд и Фордж, или как их там (всем пофигу), прибыли в кабинет директора в назначенное время. Директор демократично принял их за "журнальным" столиком.

— Директор, чтобы там ни было, мы ни в чем не виноваты! — шутя заявили близнецы почти в голос.

— Знаю, мистер Уизли и мистер Уизли, — с такой же шутливой улыбкой заявил директор Флитвик, — потоэтому я пригласил Вас заранее.

— Мистер Дрэд!

— Мистер Фордж!

— Мы с Вами достигли новой степени успеха шутников — нас предупреждают заранее.

— Это Успех, брат мой.

— Воистину, брат мой.

— Дело в том, мистер Уизли и мистер Уизли, что вы уже исчерпали лимит шуток. Раньше Вас покрывал директор Дамблдор и декан Макгонагалл. Не знаю, по какой причине они занимались таким непотребством. Сейчас нет их власти, а есть власть моя. Я не буду потакать Вашим взбрыкам. Еще один инцидент, который мне покажется неправильным — и вы вылетите из Хогвартса бытрее свинячьего визга. Я ясно изъясняюсь? Вы достали всех, но вот внезапно Ваши покровители исчезли. Я мог бы закрыть глаза на противодействие вашим дебильным шуткам — вы готовы к этому? Вы готовы, что, скажем, за "шутливое" отравление Хаффов весь их факультет будет бить вас смертным боем в коридорах школы? Ногами. Но я не такой скот как Дамблдор, и покрывать моральных уродов (которые творят свои мерзкие, так называемые "шутки", над первокурсниками) не буду. В первую очередь не потому, что мне Вас жаль, а потому, что мне жаль детей, которые вас убъют или покалечат абсолютно вами заслуженно — и получат за это наказание. Я ясно выражаюсь?

— Кристально, сэр.

— Тогда я Вас больше не задерживаю.

За завтраком весь Хогвартс был шокирован. В утреннем пророке было опубликовано, что при встрече Минерва Макгонагалл должна быть задержана по подозрениям в использовании некромантии и планам по нападению на школьников. Те же, кто был постарше, цинично похмыкивали да похихикивали. Всем было известно, что сотрудники Аврората — в лучшем случае крепкие середнячки, они только неумех гонять могут. Они вон с безоружными оборотнями справиться не могут, о чем может идти речь? Другое дело — Минерва Макгонагалл, мастер трансфигурации. Попробуй ка арестуй такую — тут кровью можно умыться. Так что Макгонагалл могла, при некоторых предосторожностях, жить как прежде и, в принципе, ни в чем себе не отказывать. Покуда у нее не появятся по-настоящему могущественные враги.

Сразу после перераспределения Гермиона переселилась в общежитие Рейвенкло, в отдельную комнату. Домовики оперативно перетащили вещи девочки из старой комнаты в новую. После этого в комнате Годлумтакати состоялся первый Семейный Совет молодой ячейки общества. Первым делом Годлумтакати сообщил Гермионе договоренность о посещении факультатива Флитвика.

— Больше, чем я договорился, мы вряд ли получим от Флитвика. Поэтому, сейчас нам нужно просто становиться сильнее. Сейчас нам не нужны никакие конфликты, но это не значит, что мы будем избегать их любой ценой. Нам нужно хотя бы года три, чтобы стать сильными по меркам школьников, и семь лет, чтобы стать сильными по меркам Англии. Т.е. еще как минимум семь лет мы будем слабы, а этого нам допустить нельзя. Свою слабость мы компенсируем артефактами (и магловским оружием в том числе), магловскими искусствами, которые позволят нам стать сильнее, и африканской магией, там, где это возможно. Таков мой план. Что ты об этом думаешь, Гермиона?

— До семнадцати-двадцати лет, когда заканчивается активный рост магической силы, мы не сможем противостоять чисто магически тем, кто старше нас, т.е. практически всем. И нам нужно до этого дожить в этом сумасшедшем доме с вооруженными психами. Именно поэтому мы создали наш союз. В вопросах силы я полагаюсь на тебя.

— Вот, держи, — Годлумтакати передал Гермионе неприметное медное колечко, — колечко одень на указательный палец. Оно с протеевыми чарами. Когда ты постучишь по своему, я почувствую, и наоборот. Один стук — "как дела", два стука — "все хорошо", три стука — "плохо, на помощь!".

Годлумтакати стукнул по своему колечку и получил в ответ от Гермионы два стука.

— Но как я узнаю где ты, когда тебе плохо, или ты узнаешь где я?

Годлумтакати достал из кармана латунный или бронзовый круглый медальйон на цепочке из того же материала, подвинулся ближе к Гермионе (сидели они на кровати Годлумтакати, комната все же была обставлена довольно скромно) и надел ей на шею. Потом продемонстрировал, как открыть медальйон — там оказался компас, разделенный на румбы. Годлумтакати встал и прошелся по комнате, демонстрируя работу артефакта.

— У меня точно такой же. Компасы зачарованы указывать друг на друга, ну и на неприметность, чтобы враги не сразу заметили его у тебя. Хотя, против того, кто целенаправленно будет искать артефакт — а опытные наемники убийцы или похитители так и действуют — это и не поможет; но против школьников-младшеклассников сойдет. Держи его спрятанным под одеждой, там меньше вероятность, что найдут.

Гермиона послушалась и спрятала компас под рубашку.

— Покажи мне свои записи.

Дети уже обсуждали свои планы по обмену знаниями, но если Гермиона записывала полезные вещи в обычный блокнот, то у Годлумтакати блокнот был зачарован так, что открыть и прочитать его мог только он сам. Так что пока обмен информацией был односторонний. Пока Годлумтакати листал блокнот Гермионы, та терпеливо ждала его оценки.

— Очень хорошо. Я в своей подготовке почти полностью упустил яды и антидоты, отложил боевую трансфигурацию на будущее, и не рассматривал доспехи и амулеты — по ниму трудно найти нужные данные. Я же сосредоточился на более простых в использовании вещах, зато я могу применять их прямо сейчас. Это хорошо — мы дополним друг друга. Как ты и говорила.

Гермиона согласно кивнула. Конечно, она все говорила правильно, на их первой личной встрече. Если бы говорила неправильно — не было бы союза.

— Я хочу посмотреть твои записи. Можешь ли ты как-нибудь дать мне доступ к твоему блокноту?

— Боюсь, это невозможно. Когда я покупал его, то не предполагал, что когда-нибудь захочу показать кому-нибудь. Наоборот, я считал, что мои тайны должны остаться моими. На каникулах закажем два персональных блокнота, связанных протеевыми чарами. Туда перепишем все найденное нами — так у меня и у тебя будут одинаковые экземпляры. И секретность не пострадает. Позже, когда станем старше, на основе этих записей напишем Кодекс Рода.

— В книгах написано, что эти все родовые заморочки устарели, — выдала Гермиона.

Годлумтакати с удивлением на нее посмотрел, как на человека, который не понимает очевидное, но потом разъяснил:

— Это все дезинформация чистокровных. На этом строится их сила, вот они и не хотят объяснять, как она работает, маглорожденным. Мол "только не кидай меня в этот терновый куст". Сила рода состоит из людей рода, их силы и их знаний. Кодекс рода хранит знания рода.

— Как же нам выжить? У чистокровных ведь должна быть куча знаний о боевой магии, которые их рода копили столетиями. И влияние, чтобы после убийства отмазаться от любых обвинений.

— Нет одного простого правила, но есть комплекс мер. Я покажу тебе их все. А пока ты не усвоила их — держись ко мне поближе.

На следующее утро Гермиона на завтраке разместилась за столом Рейвенкло. Годлумтакати мог бы заняться своими делами в этот день, но он предпочел поддержать.. ох, неужели он говорит это? — жену. Да, он предпочел поддержать жену. Следующим летом ему будет двенадцать — по меркам Африки вполне себе взрослый, самостоятельный человек. Так что и вести себя нужно соответственно.

Так вот, поддержать свою жену он решил потому, что не сомневался, что в Гриффиндоре у кого-то взыграет "храбрость", а на самом деле идиотизм — какой-нибудь дебил обязательно попытаеться выпендриться за чужой счет. Он даже угадал какой, хотя сомнения были.

Дело в том, что сам бы #6 никогда бы не заметил, что что-то в раскладе поменялось, пока на столе есть жратва. Но в этот день то ли дети за столом разговаривали слишком громко, заметив Гермиону за столом другого факультета, то ли Перси слишком часто жалил Рональда маленькими молниями (Назначенная Филиусом деканом Гриффиндора миссис Вектор поставила Перси условие, при котором тот останется старостой — научить Рональда вести себя за столом) — так или иначе шестерочка обратил внимание на Гермиону.

Пылая справедливой яростью, народный мститель взмыл над столом, не выпуская из руки куриную ногу и пережевывая еду. Пылающий взор нашел жертву за столом Рейвенкло, правая нога взмыла вверх, над лавкой. Все эти приготовления Рональда не остались незамеченными Годлумтакати, который выхватил из планшета на боку куклу Рональда, взял со стола вилку и ткнул одним зубцом куклу в левую ногу.

Шестерочка издал то ли рык, то ли визг, левую ногу прострелило адской болью, она сразу перестала держать. Рональд упал из неудачной позиции, больно и с грохотом. Перси оперативно левитировал брата в больничное крыло.

Гермиона заметила и порыв Уизли, и действия Годлумтакати, но тот сжал ее руку, прерывая поток вопросов, мол — потом поговорим. Что ж — муж от нее никуда не денется, они теперь вместе, пока смерть не разлучит их. Он ей все расскажет. Гермиона заподозрила, что побочным результатом ритуала женитьбы является невозможность хранить секреты друг от друга. Да и нежелание, тоже.

Сразу после пересечения границы антиаппарационного щита Минерва схватила за плечо Железного Альби и аппарировала. Аппарировать она далеко не могла — иначе "Альбус" потерял бы связь с портретом в кабинете директора и отключился бы. Поэтому Минерва прыгнула на противоположную сторону Хогвартса. Нужно сказать, что тут было довольно сыро и неуютно.

— Все же, мальчик обратился во тьму, — завел свою вечную шарманку бессмертный педофил, — Старые семьи всегда более склонны..

— Заткни хлебало, мать твою! — энергично возразила Минерва. Только что она благодаря этому скотопидару потеряла свое теплое местечко в Хогвартсе. А он еще и выебать ей мозг решил, — не ты ли вдолбил ему легилименцией и зельями подчинения ненависть к темным искусством, пидар ты козлиный, "ради общего блага"?! — Минерва изобразила пальцами кавычки, — не ты ли ему мозг выебал так, что он даже издеваясь над одинокими школьниками вместе со своей бандой "мародеров" использовал ТОЛЬКО СВЕТЛЫЕ заклинания? Я понимаю, что ты настолько привык ебать окружающим мозги, что даже себе их выебал! Наконец-то ты пожрешь сам своего лекарства! Кем, как ты думаешь, выглядит воскресший Дамблдор перед окружающими? Инферналом, мать твою Кендру! Вот он и заявил о тебе, дегенерат ты эдакий. Потому что не терпит темную магию.

Раньше Минерве и в голову не пришло бы общаться со своим кумиром в таком тоне, но за последние недели Альбус изрядно ее выбесил. Да и был то он сейчас пустым местом — ни силы, ни денег, ни связей. Только мозгоебство, которое без магического давления и зельеварческого гения Снэйпа вызывало исключительно раздаражение. Минерва почти начала задумываться — а что она нашла в этом самом пустобрехе. Но "почти" — это не значит "совсем".

Сейчас перед "Минервой" стоял вопрос организации оперативной базы для себя и Железного Альби. А Альби нельзя было забрать далеко от Хогвартса, поэтому выбор возможных вариантов был сильно ограничен. Можно было вырыть нору и замаскировать ее. Но для кошки Минервы жить в норе — бррррр. Не нужно ей такого. В итоге, после недолгого размышления была выбрана Визжащая Хижина. Неплохо было бы скрыть ее поди Фиделиусом — вот только хранителем ни она, ни Железный Альби быть не могут. Хранитель секрета должен находиться вне периметра, иначе тот падет. Также нельзя стереть хранителю память о секрете — тогда секрет также падет (когда хранитель перестанет осознавать секрет). После короткого перебора вариантов, кошка остановилась на Поппи Помфри. Ты была замазана в куче делишек Альбуса, и дерьмом больше — дерьмом меньше роли не играет.

Уже через полчаса Железный Альбус и Минерва обустраивались в Визжащей хижине. Собственно, вещей у них никаких не было, но для настоящего мага это не проблема — была бы палочка. Еще через пару часов "хижина" сверкала чистотой и порядком — Минерва владела ремонтными заклинаниями не хуже семьи Уизли. Припасы нужны были только на нее — Альбусу хватало магического поля Хогвартса. Но уж о себе то Минерва сможет позаботиться. Наконец, когда все дела были закончены, подельники уселись за столом поговорить за жизнь. Минерве хотелось вылить на кого-то то, что у нее было на душе. А Альби в текущем состоянии кроме как попиздеть не на что и не годился. Усевшись, Шмеле принялся томно вздыхать.

— Чего пыхтишь, Альбус?

— Жаль, что пришлось так рано покинуть Хогвартс, Минерва. У меня в тайниках было припрятано много чего полезного.

— Разве Филиус не наложил руку на все в твоих покоях?

— Кое-что ценное я хранил не в моих покоях, а в хитроумных тайниках.

— Это например, что? Уж не философский ли камень? В жизни не поверю, что Фламель кому-нибудь отдал бы его. Я даже не верю, что это камень.

— Мантия-невидимка Смерти, хотя бы.

— Но погоди — она ведь принадлежала Джеймсу.

— Ну, незадолго до его смерти я взял ее на исследования.

Отвечать на такое пиздецовое заявление было нечего. Это означало, что Альбус признался, что практически лично угробил семью своих вернейших сторонников, потому что ему так захотелось. Минерве вдруг расхотелось иметь какие-то дела с этим скотопидаром. Да и почти полгода без зельеварческой и ментальной обработки положительно сказались на ее мозгах.

— Можешь наведаться по потайному ходу в Хогвартс.

— Я мог бы, если бы Филиус не перекрыл все потайные ходы в Хогвартс. Совсем он отбился от рук и погрузился во тьму. При настоящем директоре не бывает потайных ходов в Хогвартс.

— А ты каким директором был?

— Правильным, с точки зрения Общего Блага.

— Ладно, делай что хочешь, — от "Общего Блага" у Минервы последнее время начали ныть зубы, как у покойного Снэйпа простреливало плечо, при упоминании Воландеморта.

Годлумтакати практически все свое время стал проводить в Хогвартсе. Во-первых, благодаря директору Флитвику, он получал достаточто новых знаний по интересующих его вопросам. Все они требовали поиска доплнительной информации и значительной отработки, как отдельных элементов, так и вопроса в общем. Подход Флитвика к обучению сам по себе был новой страницей в магическом искусстве, до того неизвестной Годлумтакати. Например, Флитвик изобразил на одном из заданий, как он видит стандартную оборону нагеря в полевых условиях. В масштабе один к пяти — натрансфигурировал кукол солдат, палаток, анимировал куклы, установил дозоры и защитные заклинания. Потом изобразил поиск защитных заклинаний. Затем — детектор поиска защитных заклинаний. Взлом обороны. Штурм лагеря. Встречный Штурм. Отступление. Ловушки на пути отступление. Установка ловушек нападающими на предполагаемом пути отступления защищающихся. И это все — подготовка демонстреции и подробные объяснения (!) — заняли у мастера Флитвика всего три четверти часа. Флитвик, конечно, не был действующим наемником, но будучи мастером чар и действующим дуэлянтом осваивал и навыки смежных профессий.

— К сожалению, мистер Гиена, военное искусство — высокое искусство, изящное — значительно ослабилось после войн первой половины века. Казалось бы — военное искусство, и увяло от войны! Слишком была нарушена связь поколений. И последняя глава в книги этого искусства ковалась в смешанных боях — с достижениями и магловской и магической военной мысли. Те адепты, которые не участвовали в войне, чрезвычайно отстали. Те, которые участвовали — почти все были выбиты. Поэтому все что я показал Вам сегодня — это, так сказать, методичка начального уровня, между тем, в Британии практически неизвестная. Проходить мы эту тему будем до конца учебного года, а практиковаться и обучаться по этой теме следует всегда.

— Директор Флитвик, но почему я, когда читал хронику так называемой "войны" в семидесятые-восьмидесятые, не заметил ничего подобного? Такое ощущение, что школьники, впервые дорвавшиеся до авады и бомбарды, нападали на домохозяек, вооруженных бытовыми посудомоечными заклинаниями. Неужели ни у кого не хватило денег на две-три команды профессионалов? Они закончили бы эту "войну" детей в песочнице за пару дней! Не говоря уже о том, что магловское оружие позволяет уничтожать врага не на дистанции в тридцать футов — пушки и самолеты позволяют курочить что угодно с расстояния в две мили.

— Пока столкновения происходили между гражданами, все плевали на эти маргинальные разборки. Предположим, уже завтра так называемый Воландеморт захватит власть в министерстве. И что? Кого это волнует? Большая часть старых семей — это не выскочки типа Малфоев, а по-настоящему старых — может даже не по старости, а по поведению. Они закроются в своих мэнорах под защитой, и будут плевать на голову осаждающих. Все эти Малфои и прочие Воландеморты как раз и стремятся к власти над маглорожденными, потому что ни на что большее их убогих потуг не хватит. И смею надеяться, после того как я пробуду директором хотя бы десять лет, вся эта садистская кодла никогда больше не сможет взять власть. Потому что МОИ выпусники не будут долбаным стадом, которое себе Дамблдор растил на убой общего блага. А Ваши начинания, со временем, мне в этом помогут. Вы ведь планируете расширение деятельности клуба, мистер Гиена?

— Да, сэр. Со временем, я надеюсь, курс получит продолжение. От ствола физической (а затем и магической) подготовки отростут ветви магловской и магической самообороны. Но ближайшие два года рано об этом говорить, сэр.

Годлумтакати не собирался освящать свой "курс" Флитвику. Не на той стадии доверия они находятся. Вот через пару лет можно и пересмотреть кое-что между ними. Плюс, основным методом "самообороны" Годлумтакати была максимизация насилия. Это Филиус может спеленать старшекурсника, или, скажем, опизденевшего от мочи в голове Снэйпа, без нанесения тем фатальных повреждений. Годлумтакати не находится на том же уровне силы, что и Филиус, поэтому методы его будут КРАЙНЕ травматичны. Посте такой самообороны ему придется покинуть Хогвартс, скорее всего, навсегда. А образование ему после такого, возможно, получится получить где-нибудь в Северной Америке. Или в Южной. Он еще не решил.

— Я Вас понял, мистер Гиена.

Урок мастера Флитвика, как его про себя (абсолютно заслуженно!) называл Годлумтакати, был законспектирован в один из двух пар блокнотов. Поэтому, когда он вернулся в общежитие, в его комнате его уже ожидала Гермиона. Краткую суть урока она уже прочитала через парный блокнот (Во время последней отлучки в Маг Лондон Годлумтакати прикупил две пары "защищенных" блокнотов — в первой паре записывали "Знания Рода" — то, что накопали самостоятельно; вторая пара была расчитана под личные уроки директора Флитвика). Годлумтакати пересказал девочке урок директора, некоторые вещи зарисовывая на страницах — т.к. пока не мог показать тот мастер класс магической демонстрации, который походя обозначил Флитвик. Затем они распределили обязанности по поиску информации, и перешли к обсуждению того, что записали вчера вечером в Знания Рода. Годлумтакати был недоволен.

— Гермиона. Не нужно переписывать источник один в один. Нужно максимально кратко, но в то же время полно для самостоятельного применения описать заклинание. Если я захочу почитать источник — я возьму и почитаю его. Ты наверное и уроки зубришь один в один?

Гермиона смутилась и покраснела.

— Это хорошо, что у тебя хорошая память, — поспешил загладить Годлумтакати свою оплошность. Еще разлада ему не хватало, — но для обучения подобный метод не подходит. У тебя о всем должно быть собственное мнение, а не набор зазубренных букв.

— Учителя всегда хватили меня в младшей школе! — привела железный, как она думала, аргумент Гермиона.

— Значит это были плохие учителя, которых нужно гнать в шею. Какой мне был бы толк зазубривать какую-нибудь книгу о стрелковой подготовке наизусть. Как ты думаешь, помогло ли бы это мне пристрелить Снэйпа?

Молчание Гермионы было вполне себе красноречиво.

— Поэтому тебе нужно тренироваться в пересказе. Везде видеть суть. Я знаю, ты трудолюбивая девочка — вот и начни учиться по-настоящему, для себя, а не для учителей. Им на тебя плевать.

— Хорошо, — еле слышно, ответила нахохлившаяся девочка.

— Кстати, я сам недавно был неправ. Серьезно неправ. И только сейчас почему-то заметил это.

— Это когда?

— Когда запросил директора Флитвика назначить первой темой ту, что он сегодня мне преподал. Я думал в первую очередь о том, что может пригодиться на каникулах — нам нужно заработать денег для семейного бюджета. И это, в целом, правильно.

— А до каникул нужно то еще и дожить.

— Да, дорогая. Ты такая умная! — Годлумтакати каждый удобный случай старался либо похвалить Гермиону, либо подарить ей что-нибудь; так или иначе, он проявлял заботу, чего та от сверстников никогда не видела, — В Хогвартсе слишком много опасностей. Мы присмотрим друг за другом, но этого может нехватить. Нужно попросить его один урок выделить под технику безопасности проживания в Хогвартсе — как защититься от ядов, проклятий и прочих "школьных шалостей".

— Ты еще обещал рассказать мне, как ты избавил меня от той вспышки "внимания" рыжего! И до сих пор ничего не сказал!

— Я расскажу дома. Тут могут быть уши. Даже несмотря на наше невероятное владение антиподслушивающими заклинаниями.

Нарцисса изволила посетить Сириуса на Площади Гриммо. Благодаря "Благотворительному" отделу-шараге Сириуса тот имел возможность практически ежедневно посещать Азкабан, став основным каналом связи между сидельцами и их родственниками. С передачей писем, на самом деле, была куча проблем. Любой предмет, передающийся заключенным, подлежал куче проверок. Поэтому в основном Сириус передавал информацию лично, и, таким образом, был в курсе практически всех околоазкабанских сведений. Единственное что его беспокоило — как бы кто-то не решился прикопать такого осведомленного парня, как он. Спасало только то, что он наотрез отказался передавать хоть какие-нибудь секретные данные, и не собирался давать никаких обетов. Хватит, надавался.

— Сириус, ты ведь видел Беллу, как она? Я, конечно, читала твое письмо, но расскажи сам.

— Плохо, Нарцисса. Она все время не в себе. Едва отреагировала на твое имя. В время бредит, что ОН освободит ее. Боюсь, мы ее не сможем вытянуть оттуда.

— Погоди, Кузен. Никогда не говори никогда. Разве ты не читал всей этой бредятины в газетых, что неведомый злоумышленник накрыл Фиделиусом дом Поттеров в Годриковой Лощине?

— Нет, что-то я упустил этот инцидент.

— Суть я тебе уже рассказала. Министерство пришло в ярость — как же так, дом Героев, монумент, практически, к котором не зарастает народная тропа, кто-то украл. Им даже не пришло в голову, что это ОНИ украли дом у наследника Поттеров. Так вот, эти идиоты запустили в Годрикову Лощину дементоров, чтобы те высосали магический фон и Фиделиус, таким образом, вскрылся.

— Узнаю мудаков в нашем министерстве. Ситуация, конечно, интересная, но как эти дементоры у Фиделиуса помогут с Азкабаном? Зачем ты это все мне рассказываешь?

— Дело в том, что потом эту историю в прессе замяли. Дальше молчок. Но вот Люциус по своим каналам, — Нарцисса проигнорировала гримасу и рык Сириуса, — выяснил, что из отправленных тридцати дементоров осталось только четыре. Свидетели видели сгорающих насмерть дементоров. Окончательно. Оставшихся четырех дементоров отозвали, пока они целы.

— Интересно. Значит кто-то, так или иначе связанный с наследством Поттеров, либо настолько силен, что поджигает дементоров как дрова в камине, либо владеет каким-то хитроумным методом их уничтожения?

— После такого Азкабан можно будет брать голыми руками.

— Это, конечно, не надежда вытащить Беллу, но хоть что-то. Ты права, что сообщила это мне — рано или поздно я с этим человеком пересекусь. Но это работа на перспективу. Цисси, ты же не хочешь, чтобы Древний и Аристократический род Блэк вымер? Ну пжалуйста.. — Сириус сделал собачьи глазки.

— Чего тебе, лентяй?

— Мне нужна жена. Чтобы продолжить род Блэк. Подумай над этим — уверен, лучше тебя никто не справится.

— А как же твоя "свобода", Сириус? Ты помнишь, ради чего покинул отчий дом?

— Сейчас я тут главный. Некому мне мозги трахать. И жена мне это делать не будет — ты об этом позаботишься. Но делать что-то надо. Наше поколение наполовину вымерло. Что бы не произошло, приоритет у нас может быть только один — наше выживание.

Нарцисса задумалась ненадолго, явно что-то прикидывая.

— Есть тут один вариант, дамочка не от мира сего. Тебе понравится. Двоюродная сестра Лавгуда, в Хогвартсе не училась, ты ее наверняка даже и не видел. Только учти, засранец — это твой единственный шанс, иначе все, на что ты сможешь расчитывать — шлюхи да охотницы за наследством. Ну, еще можешь с аммортенцией поохотиться на маглорожденных. И вообще, что я с тобой вожусь. Пришла пора тебе сеять дикое зерно. Соблазни тройку-четверку магл, ты ведь это умеешь. Ты успеешь и больше. Род Блэк не должен прерваться, любой ценой. А через полгода я устрою тебе свадьбу с этой Риверсайд.

Годлумтакати и Гермиона остались в спортивном клубе после завершения "официального" времени занятий клуба. На сегодня Годлумтакати запланировал познакомить Гермиону с основой "самообороны", как он ее видел сам. После того, как все посторонние посетители клуба ушли, Годлумтакати вытащил из подсобки самовосстанавливающийся манекен, выпрошенный у Флитвика. Отойдя от манекена на десять ярдов, он жестом подозвал к себе Гермиону.

— Вот, перед нами противник, среднестатистический волшебник. Он задумал что-то недоброе. Что ты будешь делать, чтобы победить его?

Гермиона, не будь дура, сразу же шагнула за спину Годлумтакати и указала пальцем в сторону манекена:

— Муж, убей врага.

Годлумтакати не стал медлить, в левую руку из рукава выпал вальтер, и он произвел три выстрела по манекену, после чего тщательнее прицелился, и выстрелил контрольный в голову. Затем сменил магазин в пистолете и спрятал того в рукав, после чего развернулся к Гермионе.

— Ты даже не можешь представить, как ты меня порадовала, жена моя. Правильная оценка обстановки и оружия в наличии. Это хорошо. А теперь, перечисли мне слабости стреднего волшебника, как ты их видишь.

— Большое время от выхватывания палочки до попадения заклинания в цель. А ведь по правилам этикета палочка должна быть спрятана, дабы не демонстрировать агрессию. Хотя, ее можно спрятать и в рукав.

— Хорошо, еще.

— Вблизи ловкий человек может попытаться выхватить палочку.

— Еще.

— Издали заклинание долго летит, можно успеть увернуться. Издали заклинанием сложно попасть, если это не заклинание взрывного или площадного типа.

— Хорошо. В кратце — вблизи маг уязвим от физической атаки, издали он теряет точность, заклинания летят медленно давая время увернуться либо спрятаться. Можно еще поднять магический щит. Поэтому, выход, на мой взгляд, очевиден: вблизи режем ножом, издали стреляем. Совсем в упор можно сломать палочку и избить особо тупого нападающего.

— И что, мы все это будем делать? — удивленно спросила Гермиона.

— Будем, но не сразу, — успокоил ее Годлумтакати, — сначала будут подводящие упражнения. Спринт — чтобы быстрее добраться до врага. Пинг-понг — чтобы быстрее двигаться. Вышибалы — чтобы уворачиваться. Рукопашный бой, чтобы бить лицо и ломать кости. Это будет не скоро, не бойся. Тебе сначала нужно прити в форму. А пока я хочу рассказать тебе притчу про хорошего полицейского с питолетом, плохого злоумышленника с ножом и правило двадцати одного фута...

На встрече с Макгонагалл и НекроДамби Сириус так и не узнал, под каким именем скрывается Гарри Поттер — он ушел до того. Но хорошие отношения с Амелией, бонусы, заработанные на доносе на "НекроДамби" и некоторые деловые связи с Министром помогли просмотреть протоколы допросы членов шайки сумасшедшей профессора трансфигурации. Как следует из этих бредней сумасшедших маньяков-садистов (а кто еще на полном серьезе будет планировать насилие над личностью ребенка), Гарри Поттер скрывался под личиной репатрианта из ЮАР, неким Годлумтакати Джитинджи Гиеной. Бррр, ну и имечко. Нужно бы навестить предполагаемого крестника. Лучше поздно, чем никогда. Филиус Флитвик в некотором роде должен ему за раскрытие ячейки Макгонагалл и НекроДамби, поэтому вряд ли станет отказывать во встрече по личным обстоятельствам. Посланная с письмом сова вернулась с ответом: директор Флитвик будет рад увидеть Сириуса Блэка через два дня, в пятницу. Письмо директора также содержало пароль для камина, который будет действовать на одну персону и в указанное время.

Появившийся из камина Сириус был сразу же усажен директором за столик для совещаний. Филиус Флитвик в общении старался быть ближе к собеседникам, как правило, детям. Ему не были нужны дешевые трюки Дамблдора с "моральным давлением", отчего тот то восседал на королевских тронах, то за монструозными столами. Филиус пытался не зачморить, а расположить собеседника к себе. По щелчку эльфы организовали чай. Прозвучали фразы о погоде, об общих знакомых, замечания о аромате чая и прочее. Наконец, наступило время собственно разговора.

— Директор Флитвик, сэр. Во время встречи с Минервой Макгонагалл НекроДамблдор сообщил мне, что мой крестник, Гарри Поттер, находится в Хогвартсе. После допроса всех причастных к этой шайке я получил информацию, что ОНИ считали Гарри Поттером некоего первокурсника Рейвенкло, мистера Гиену. И вот я хочу убедится, является ли мистер Гиена Гарри Поттером, моим крестником, или нет. И хочу выполнять мои обязанности крестного, если он и есть Гарри Поттер.

"Вот же мразь" — подумал Филиус — "Пока Гарри Поттер был никем, всем было насрать. Как только за него взялся Филиус — нате ка, выложите Гарри Поттера из кармана и начинайте делиться."

Только все начало налаживаться, как тут же появились конкуренты на его потенциально заработанные деньги и влияние на избранного. "Хрен тебе, а не влияние на Гарри Поттера" — подумал Флитвик — "Это на Гарри Поттера всякие чмошники могли влиять, а на Годлумтакати Гиену они будут только облизываться".

— Положим, запретить общаться с мистером Гиеной я Вам не могу — это может сделать только суд. Но с чего Вы решили, что Ваша опека нужна мистеру Гиене? Даже если он, возможно, тот самый Гарри Поттер.

Этот вопрос поставил Сириуса Блэка в тупик.

— Но, как же так? Он ведь еще ребенок. Он нуждается в опеке, — вопросительным тоном пробормотал Блэк.

"Хрен тебе а не опека, мародер х*ев" — подумал Флитвик.

— Мистер Блэк. Вы десять лет провели с дементорами. Вам нужно несколько лет после такого лечиться. Не сочтите за дерзость, — тут Филиус лукавит, даже если Блэк "сочтет за дерзость", на дуэли он раскатает Сириуса на раз два, и Блэк это понимает, и Флитвик понимает, что Блэк это понимает, — но это Вам, возможно, нужна опека. А мистеру Гиене — нет. Я за свою карьеру вряд ли видел более серьезного молодого человека, который менее нуждался бы в опеке, чем мистер Гиена. Недавно он стал моим личным учеником — а я девять лет не брал личных учеников, мистер Блэк. Вот, ознакомьтесь! — Филиус порылся в ящике стола и вытащил Ежедневный пророк с заголовком "ЧП в Хогвартсе: сумасшедший преподаватель напал на учеников!!", — мистеру Гиене не потребовался опекун, он решил сложившуюся ситуацию самостоятельно.

Посыл Филиуса был прост: "Мое, не отдам!"

— Могу ли я хотя бы встретится с ним до начала каникул?

"Как будто у тебя получится сделать это после.."

— Я сообщу мистеру Гиене, что Вы желаете встретиться с ним в понедельник вечером. Пароль для камина вышлю совой.

— Спасибо, директор Флитвик.

— Не за что, молодой человек, всегда рад видеть своих бывших учеников, — "и показать им их место, чтобы не дерзили".

Глава 22. Альби и падение во тьму.

Сразу после отправки мистера Блэка Филиус закрыл камин и послал домовика за Годлумтакати. Когда тот появился, у директора Флитвика уже все было готово. Нужно было показать своему ученику, что Филиус действует на его стороне. Эту встречу стоило сохранить в секретности, поэтому обращением к Хогвартсу директор заблокировал портреты в кабинете.

— Присаживайтесь, мистер Гиена. Вы уже знакомы с работой омута памяти. Просмотрите эти воспоминания.

Пока Годлумтакати просматривал воспоминания о двух последних встречах Блэка и мастера Флитвика — первая о предупреждении Филиуса о Кошке и НекроДамби и затем о попытке их захвата, вторая — собственно разговор о персоне Годлумтакати, Филиус думал. Стоит ли ему раскрыть ученику все что знает. И выходило, что стоит — иначе мальчик не простит. Он бы сам не простил. Когда Гиена вынырнул из омута, он даже не поменялся в лице — на самом деле, Годлумтакати ожидал нечто подобное. Он читал газеты, и история с Блэком там была описана раз шесть. Естественно, достоверность информации из газет была низкой, но факт остается фактом — Сириус Блэк, которые "был другом его отца", появился на горизонте. Стоило ожидать проблем.

— Спасибо за информацию, директор Флитвик. Это было ожидаемо. Мистер Блэк станет союзником, так или иначе.

— Это еще не все, мистер Гиена, ради чего я позвал Вас. Подождите тихо, и не отвлекайте меня.

С этими словами директор очистил омут и сцедил туда новую порцию воспоминаний. Пару минут, что потребовалось Флитвику на это, Годлумтакати являл собой пример сдержанности. Наконец, Филиус закончил, и со словами "Прошу Вас" предоставил омут Годлумтакати.

— Это воспоминания о воспоминаниях, поэтому качество будет так себе, — заметил Филиус мистеру Гиене.

Тот просмотрел новый кусок воспоминаний заметно быстрее, чем в первый раз.

— А х ты ж старый звероеб! — выматерился Годлумтакати, пылая ненавистью, — "Мальчик скатился во тьму", отрыжка ты говноеда!

Некоторое время Годлумтакати матерился, пока не взял себя в руки.

— Прошу прощения, сэр, за эту вспышку. Не каждый день узнаешь, что мерзейший из людей, устроивший тебе жизнь раба, внушения и стирания памяти, до сих пор не сдох окончательно.

Некоторое время оба собеседника промолчали, пока беседу не продолжил Годлумтакати.

— На самом деле это даже хорошо. Я не получил удовлетворения, заманив эту мразь в ловушку. Я вижу, он ослаб — это мне на руку. Я буду убивать его снова и снова, снова и снова, пока не почувствую удовлетворение за то, что он мне сделал.

Флитвик понял, что этот тот самый момент, когда он может усилить свое влияние на "избранного", на наследника древнего рода, будущего владельца обширного наследства.

— Мистер Гиена, возможно, если Вы расскажите мне некоторые подробности, я смогу помочь Вам советом, а может, даже и делом. Я знаю кое-что про Дамблдора, что, смею полагать, не знает про него никто из живущих.

Совет от такого титана волшебства может стоить целого состояния. А намеки на тайны Дамблдора могут стоить жизни. Что тут думать — это то предложение, от которого невозможно отказаться.

— Дело в том, сэр, что детство свое я помню весьма смутно. Но из чего оно состояло, я сказать могу — из побоев, издевательств, голода и прочих детских радостей. Когда же я попытался сбежать, я обнаружил себя снова в доме тех мерзких скотов, от которых сбегал. С явно правленой памятью, и внушением "слушаться" и уважать этих животных. Возможно, так было много раз. Сразу после того, как я осознал вмешательство в свой разум, я снова сбежал, расставив ловушки. На этот раз мне повезло — в ловушку угодил мой предполагаемый стиратель памяти. Я воздал ему, как он того заслужил, и покинул Британию. На юге черного континента я повстречал своего учителя, Гиену Джитинджи — могучего шамана, который открыл мне мир африканского искусства Вуду.

Тут Годлумтакати сделал паузу, прочищая горло. Директор Флитвик отреагировал молниеносто, так что через пару мгновений на столе был сервирован чайный сервиз.

— Благодарю, сэр, — сказал Годлумтакати после того, как опустошил небольшую чашку, — так вот, на чем я прервался? Осенью прошлого года на юге Африки объявились два волшебника. Как я узнал позже, их целью был мой захват, потрошение мозгов, и, по сути, стирание личности. Старому скотопидару Дамблдору нужен был его "избранный" в Хогвартсе — вилять хвостом и тявкать, на кого укажут. У меня были други платы, поэтому скоро этот выкидыш сколопендры отправился туда, куда ему положено. Только, насколько я вижу, не до конца.

Над таким спичем директор надолго задумался. И было отчего! Наконец, директор выдал свой вердикт:

— Очень опасно недооценивать Дамблдора, даже мертвого. В Магической Британии он возглавлял Визенгамот — верховных законодательный и судебный орган. И одновременно возглавлял Хогвартс — единственную школу в стране. Сложно представить величину его власти и влияния на людей. Сейчас, однако, большая часть его власти ему недоступна, чем бы он ни был. Если он нежить — то его репутация, как светлого мага, угроблена, это отвернет от него его же сторонников. Возможно, это просто какой-то шарлатан под обороткой — но только это противоречит тому, что было найдено в кабинете Макгонагалл, — на немой вопрос Годлумтакати он ответил, — у нее в покоях было найдено еще две трансфигурированных заготовки под таких "Дамблдоров", но не хватало каких-то частей, самых важных.

— Сэр, у меня весьма смутное представление о том, как вообще волшебник может возродиться после смерти.

— На самом деле, сами понимаете, мистер Гиена, что бессмертие — лакомый приз. Только вот практически всегда плата за бессмертие выходит слишком высока, обесценивая это самое бессмертие. Пока что, самое достойное бессмертие, которого смогли добиться люди, гоблины, или другие существа — это дети, ученики, последователи, почитатели таланта. Торжество идеи над плотью. А всякие методы некромантии, химеризации, одержимости и магических искусственных интеллектов — неполноценны. Минусы от бессмертия выше плюсов — это какой-то закон мироздания, наподобии закона сохранения энергии у маглов. Вас ведь не привлекает посмертие в виде призрака в Хогвартсе?

Подумав, Филиус решил рубить до конца.

— Я лично уничтожил три якоря Дамблдора — предметы, которые привязывали его душу к этому миру и позволяли вернуться. Это старый, известный метод бессмертия. Но не без изъяна: для создания каждого якоря нужно расколоть собственную душу, а это очень негативно сказывается. Рано или поздно, сделавший такое сходит с ума. Однако с помощью якорей можно после смерти получить живое тело — нужны лишь преданные люди, согласные заняться твоим возрождением. Ну и жертвы там, куда же без этого. Сомневаюсь, что у Дамлдора были еще якоря. Я думаю, этот НекроДамби — это какой-то обман, трюк. Сам то он ничего не делал — только пытался вновь завербовать старых последователей. Как самозванец. Но это не повод расслабляться. Будьте всегда начеку. Считайте, что у Дамблдора всегда есть еще один неучтенный Вами фанатик.

— Спасибо за совет, сэр. А Ваши воспоминания о воспоминаниях вообще много дали мне, сэр. Я знал, что Макгонагалл что-то против меня замышляет, но не знал что она планирует убийство ученика. Дамблдор собрал занятную компанию в школе. Снэйп. Макгонагалл. Все сплошь и рядом готовы ученика убить. Я бы, сэр, на Вашем месте плотно проверил и других "учителей", нанятых Дамблдором. На всякий слуй, сэр. Мало ли кого он еще успел внедрить?

— Я провел большую работу в этом направлении, мистер Гиена. Однако о Минерве узнал по факту. Думаю, на сегодня нашу встречу следует завершить. Стоит ли подтвердить Вашу и Блэка встречу?

— Да сэр, стоит, благодарю Вас. А субботу и воскресение, которые Вы любезно предоставили мне, сэр, я использую с пользой.

— Тогда не смею больше Вас задерживать, мистер Гиена.

— До свидания, директор Флитвик.

Выходные Годлумтакати провел в поиске информации Блэке. Несмотря на потраченные деньги и время, нельзя сказать, чтобы он чего-то добился. Через частных детективов он узнал о работе Блэка в министерстве, в том числе получил несколько копий документов из отдела Блэка. Ясности это не прибавило. Список с кем Блэк контактирует по работе — это, конечно, полезно, но не само по сбе. В тесных отношениях с министром и главой ДМП. Детективы предупредили, что могли бы больше узнать о школьных годах Блэка, но это потребует больше времени — хотя бы неделю. Годлумтакати оплатил эту работу. В понедельник он не собирался ничего решать, и не говоря уже о том, чтобы давать Блэку какие-либо ответы и обещания. Так что отчет о школьных годах также будет к месту.

Для школьного кружка Годлумтакати приобрел два стола для пинг-понга, вместе с ракетками, сетками и шариками. На следующий год он задумал устроить соревнования с подарками — перед зимними и перед летними каникулами. В качестве дисциплин будут выступать спринт, челночный бег, парный пинг-понг и парные вышибалы. Жаль, нельзя ввести стрельбу. Он то, конечно, ее введет, но только для избранных, для своих. И позже. А сейчас можно ввести метание — ножей или звездочек. Под лозунгом, что, мол, "это убогое упражнение безмозглых и беззащитных маглов может положительно повлиять на точность работы палочкой". Он вычитает какую-нибудь похожую фразу в учебнике магловедения — тот весь из подобного дерьма состоит.

В субботу Железный Альби пришел к мысли, что недолго еще Минерва будет его союзником. А раз так, то не стоит на нее полагаться — нужно действовать решительно, и найти ту базу, в которой он сам будет главным, независимым от чьего-либо влияния. Если в общем с выбором места вопросов не возникло — только Хогвартс и его окресности, то дальше были варианты. За восемь десятков лет в Хогвартсе он узнал о замке ОЧЕНЬ много — и о тайных ходах, и о тайных помещениях, и о катакомбах под замком, которые были построены не людьми, и населены которые были также не людьми. Он мог в любой момент времени сказать положение каждой лестницы. Альбус положил глаз на катакомбы. Конечно, водится там всякое, недоброе. Но ему то какое дело? Он железный голем, управляемый разумом сильнейшего мага Британии этого столетия. У него вес уходит сильно за сотню стоунов, и сила соответствующая. Какие бы обитатели не поджидали его в катакомбах, ничего хорошего им не светит — мелких Альбус передавит, тех что покрупнее — передушит, а крупных пошинкует мечем — в его время в Хоге преподавали фехтование вполне достойно. Это ведь он отменил этот предмет, как и кучу других, желая отупить население.

Мысль у великих редко расходится с делом, поэтому приняв решение, Альбус не стал задерживаться. Поглубже укутавшись в мантию он направился к главным воротам Хогватса. В это время все старшекурсники, которые хотели уйти в Хогсмит, уже ушли, и у ворот уныло скучал мистер Филч. Подходя к старику-сквибу (ха, они теперь с Аргусом в одном классе играют) Альбус снял капюшон.

— Аргус, мальчик мой. Прекрасная погода, не так ли? — прошел мимо оседающего старика голем Дамблдора. У мистера Филча глаза силились вылезти на лоб, а рукой он схватился за сердце.

Альби подумал, что не может себя раскрывать, даже ради жизни старого сквиба. Общее благо не потерпит такого. Поэтому на помощь он никого звать не будет. Сделав еще шаг, аватар бывшего директора беспрепятственно перешагнул незримую границу и вошел в замок. Будучи сделан Минервой из охранного голема Хогвартса, он имел свободный вход.

"Прелестно" — подумал Альбус. По потайным ходам он незамеченным добрался до тайника с мантией-неведимкой. Дальше еще один рывок по потайным ходам, и через скрытую дверь Альбус спустился в катакомбы — свои новые владения. Катакомбы замерли в тревожном ожиданиях безвозмездных люлей.

Глава 23. Сталкновение.

Меч Железный Альби прихватил по дороге у одной из статуй. Так себе, если что, меч. Ему бы больше подошел обрезок рельса ярда в полтора — в его сильных "кибернетических" руках голема рельс был бы более убойным. Все-таки Минерва как следует поработала над этим телом — потратила на оживление двухнедельный запас силы, а рунные конструкты на спине и конечностях обеспечивали до дюжины кило фунтов на фут в секунду физической энергии, позволяя чуть ли не порхать — это если не удаляться далеко от Хогвартса. Впрочем, связь с портретом пропала бы куда быстрее, чем исчезла бы внешняя подпитка энергией. Как и любой голем Альбус "видел" почти всей поверхностью тела — он мог развернуть свой "фокус внимания" в любую сторону, оставаясь неподвижным. Темнота подземелий не доставляла никаких неудобств, во всяком случае пока. Особо опасный боевой голем обследовал свои владения.

Сначала Дамби думал полностью зачистить катакомбы, но потом решил, что это неконструктивно. Все-таки местная живность или там нечисть — это ресурс, нерационально его просто уничтожать. А так она послужит ему и охраной, и сигнализацией одновременно. Спустившись на второй уровень, Альбус был атакован полчищем крыс. Его кожаные ботинки в один момент были сгрызены, и ходить бы ему голышом, если бы минерва не выполнила одежду одним куском с телом. Кожаные же ботинки нужны были, чтобы не цокать стальными пятками по камням. Альбус приподнял левой рукой сверток из обычной накидки и мантии смерти и принялся давить мелочь. Довольно быстро крысы сообразили, что что-то у них идет не так и отхлынули от Альбуса. "Первый зачет сдан" — подумал Альбус.

Катакомбы на этих уровнях представляли собой естественные пещеры, кое-где расширенные самыми примитивными методами. Иногда (на относительно ровных поверхностях стен) попадались схематичные рисунки, смысл которых однозначно определить было почти невозможно. То ли это просто картина, то ли запись иероглифами. Можно было только уловить некие геометрические принципы — элементы изображения были расположены то в концентрических окружностях, то по спирали. Спустившись по нескольким наклонным переходам еще на уровень вниз, Альбус заметил, что кое-что поменялось.

Во-первых, проходы стали шире — ярда четыре-пять в ширину. "Пол" и местами "стены" на высоте от ярда до двух были будто-бы отполированы гиганским напильником. Иногда эти "полированные" ходы упирались в стену — надо полагать, это был магически закрытые ходы. Крысы почти исчезли — зато появилась паутина. Самих пауков Альбус пока не заметил, но, судя по паутине, размером они должны были быть где-то с собаку (это если ног не считать). С крупную собаку. Ради интереса Альбус подергал ближайшую свежую паутину. Паук показался, посмотрел на голема и вернулся обратно в темноту, в засаду. С Альбусом ему ловить было нечего.

Так как колдовать бывший директор не мог, то, чтобы хоть как-то считать время он считал шаги. Когда счет подошел к пяти тысячам, он подошел к подземному озеру. Все. Глубже он уже не спустится. Финиш. И где все эти монстры, о которых вещали легенды? Альбус был разочарован. Как прикажете защищать свет в таких условиях. Постояв минутку, голем двинулся обратно. Он как раз успеет уйти в визжащюю хижину, пока Главные Ворота не закроют для школьников. План-минимум он выполнил — мантия невидимка у него. Теперь будет куда меньше сложностей с посещением Хогвартса. Место под резервную базу он тоже посмотрел. Жить в катакомбах, конечно, убого, но если натаскать кое-какой мебели, книг — все будет не так и плохо. И вообще — это ведь будет именно резервная база? Пока никто его там быть не заставляет.

Когда Альбус возвращался из Хогвартса, на воротах уже стоял новый человек, неизвестный Альбусу. Аргуса не было видно. "Надеюсь, что он выжил" — подумал Альбус. Он, конечно, моральный урод и все такое, но просто так убивать людей ему не хотелось. Хотя, "не хотелось" — не значит, что это ему как-то мешало. Альбус — волевая натура, он может убивать "через не хочу".

Практиканты из медкрыла Аргуса откачать не успели — когда его нашли, тот уже остывал. Похороны назначили на вечер вторника. Приглашать на них учеников Филиус посчитал бессмысленным — все таки Агргус был "ночным пугалом" Хогвартса.

В понедельник Годлумтакати вместе директором Флитвиком подготовился к встрече Сириуса. Несмотря на то, что Филиус Флитвик определенно мог постоять за себя, у мистера Гиены был определенный опыт, которым он поделился со своим учителем. Основным посылом была полная беспомощность современных волшебников при лишении палочки. В результате под директорским столом расположился kalashnikov, за спиной у директора в ременной петле расположился baby glock. Директор Флитвик, меж тем, похвалив предусмотрительность ученика, продемонстрировал метательные ножи в бортах пиджака и выдвигающийся стилет в рукаве. После этой демонстрации оба хитро улыбнулись. Очевидно, что ни учитель, ни ученик не показали друг другу всех секретов. У Филиуса, наверняка, были дополнительные артефакты. У Годлумтакати дополнительно был легкий бронежилет, парочка "под крышечку" заряженных Гри-Гри и куча интересных кармашков на поясе. И постоянная бдительность.

Наконец, Годлумтакати разместился за приемным столиком, приклеил под него еще один пистолет и принялся ждать. В назначенное время Филиус открыл камин, и через половину минуты из камина нарисовался Сириус Блэк. Директор Флитвик усадил его за стол, так, что Годлумтакати и Сириус были расположены по торцам стола; сам же он занял "боковое" место судьи.

— Мистер Гиена, — начал Филиус, — Мистер Блэк связался со мной, заявляя, что ему есть, что Вам сказать.

Филиус не собирался упрощать дело Сириусу. Нет, не в коем случае. Тому сложно будет объяснить, что ему нужно, и зачем.

Сириус решил зайти с козырей. На стол была извлечена пробирка со светло-бирюзовым наполнителем.

— Мистер Гиена — перед Вами зелье родства. Если туда добавить кровь двух человек, по изменению цвета станет понятно, в каком родстве они состоят.

Мистер Гиена энтузиазмом не загорелся. Ему как-будто (а может и на самом деле) было по:

— Положем, Вы правы, мистер Блэк, — дальше, по идее, должен был последовать вопрос, но Годлумтакати промолчал. Мистер Блэк — темная лошадка. Единственный инсайд Годлумтакати в стане врага — Чарли — ничего про него конкретно не говорил. Досье на "школьные годы" Блэка прояснили мало чего. Пусть сам озвучивает, что ему нужно.

— А Вас не интересует, что мы, скорее всего, родственники, мистер Гиена? Неужели Вы не хотит найти родных людей?

— Нет. Не хочу, — как то устало, будто втолковывая очевидную истину "особенному" ребенку, ответил Годлумтакати.

— Почему? — удивился Блэк.

— А почему вы спрашиваете? — ответил вопросом на вопрос Годлумтакати, — мистер Блэк, наше общение почему-то похоже на допрос. Говорите прямо — что Вам от меня нужно.

— Мистер Гиена, я имею основания надеяться, что Вы мой племянник, о котором я хочу позаботиться.

Годлумтакати ответил не сразу.

— Мистер Блэк, предыдущие гм.. назовем их людьми, которые обо мне заботились, делали это ну очень своеобразно. Я не прощаю такую заботу. Если мне попадет в руки кто-тобудь из тех заботливых людей, я приложу все усилия, чтобы он жил не долго, но очень болезненно. ОЧЕНЬ. БОЛЕЗНЕННО. Сейчас я эмансипирован, и забочусь о себе сам. Мне не нужны люди, которые будут "заботиться обо мне", какую бы лживую ложь они не вкладывали в эти слова.

Годлумтакати говорил пока что спокойно, но терпение его было на исходе. Тут Сириус сделал ошибку.

— Но мы ведь родственники. Дальние. Твои родители завещали мне заботиться о тебе..

Не известно, какую еще бредятину собирался морозить Блэк, потому что последнее предложение вывело шамана из себя:

— Так это по твоей милости, мразь, надо мной издевались девать лет? — волосы шамана встали дыбом, серые обычно глаза засверкали желтой радужкой, как у оборотня, черты лица заострились, — А как только у меня все стало хорошо, откуда ни возьмись появляется какой-то собачий хрен и заявляет, что, дескать, его невротебенное высочество будет заботиться обо мне? Даю тебе минуту пол минуты, чтобы оставить нас, _мистер_ Блэк.

Сириус понял, что сегодня ничего хорошего он не добьется. Ничего, змея подождет. Попрощавшись с директором, он покинул кабинет.

— Плохо, очень плохо, ученик, — заявил Директор Флитвик, впервые назвав Годлумтакати учеником, — я недоволен. Сейчас Сириус — последний из Блэков. Через него можно было бы попытаться вызнать знания Блэков, а это очень дорого стоит.

— Я понимаю, учитель, — раз уже пошел такой разговор, то и Годлумтакати назвал Флитвика учителем, — но я никогда не позволю кому-то "опекать" меня. Мне прошлого раза хватило на всю жизнь.

— Одно ты сделал правильно — не воспользовался зельем родства. На основе этого он мог бы попытатья получить опеку над тобой в суде. А так — у него только призрачные надежды на разговоры Макгонагалл, которая сейчас то ли некромант, то ли террористка — в любом случае, допросить ее сейчас нельзя. Давай сделаем так, ученик. Ты ведь не собираешься работать за еду, когда вырастешь?

— Я займу достойное место, учитель. Уже то, как плотно некоторые уроды взялись за мое детство, доказывает, что с меня есть чего взять. Во всяком случае, они явно не от нечего делать со мной возились.

— Тогда знания Блэков тебе точно пригодятся. Я сам свяжусь с Блэком, объясню ему, что он был неправ, и в чем. Может чего и получится добиться — в крайнем случае, хуже не будет. Иди, мне нужно подумать.

Мистер Малфой размышлял о ситуации в министерстве. Как-то внезапно оказалось, что все его противники либо померли, либо разъехались, либо дискредитированы. Так называемый "Орден Феникса" вообще развалился, Директор Дамблдор помер, Макгонагалл в бегах вместе с мумией Дамблдора, Кингсли в тюрьме, Бешеный Глаз сгинул где-то заграницей. Сириус Блэк, как рассказала супруга, занимается исключительно делами семьи — взялся наконец-то за ум, даже пытался вытащить из Азкабана миссис Лестрейндж, о чем год назад и подумать было невозможно — настолько они были врагами. Можно сказать, партия чистокровных почти добилась власти — "светлые" сами сдали позиции, без войны. Если бы еще дневник повелителя не трахал ему мозг! Люциус посмотрел на огонь камина через стакан огневиски, и отпил. Только волшебная жидкость держит его в относительно адекватном состоянии. B ведь — непонятно, что ему нужно. Давит на мозг и давит.

Нехватало только еще возвращения ТЛ. Без него то как хорошо — противники самоубились (сами или об кого-то), никакого терроризма нет, бизнес от этого процеветает, ставки по кредитам минимальные, импорт, экспорт, понимаешь — все то, что накроется чем-то мохнатым и пахнущим рыбой, как только начнутся долбанутые "рейды". И главное ведь — ну в чем был смысл тех рейдов? Тьфу!

В среду, после занятий клуба Годлумтакати подготовил сюрприз для Гермионы. По его просьбе домовые эльфы подготовили стол на несколько блюд, так что когда они остались в клубе вдвоем, эльфы по щелчку принесли уже готовый стол и пару стульев.

— Не ешь пока ничего, — предупредил Годлумтакати. Это все не для ужина. В посуде разного цвета находятся разные по типу зелья. В некоторых — компоненты двухкомпонентных ядов. В других — неволшебные яды. Сейчас у нас будет практическое занятие, где мы проверим наши записи по ядам и антидотам.

Результаты проверки были неприятные. Нет, то что какая-то магия была в еде, определить было можно. Другое дело, что некоторые магические яды, надо полагать, только в процессе приготовления были магическими, а будучи в готовом виде имели абсолютно немагическое активное вещество растительного или животного происхождения. С немагическими ядами было вообще все глухо.

Другое дело, что, как прочитала в специфической литературе Гермиона, организмы магов были куда более выносливы по отношению к немагическим ядам. Однако никому не мешает увеличить концентрацию в сотню или тысячу раз — тут любой магичекий организм загнется, никакой волшебной выносливости не хватит, ну никак. А ведь могут быть и распыленные в воздухе яды.

По результатам практики решили, что никакого хорошего решения нет. Никто им не даст ходить по школе в скафандре высшей защиты. Это не устроило перфекционистку Гермиону. Решили написать "Эссэ" Флитвику, с тем чего у них получилось и тем, чего бы они хотели достичь.

Без нападений троллей и "бывших" пожирателей смерти время летело быстро. Большинство учеников рейвенкло — тихие, замкнутые дети, не ищащие общения. Но, как говориться, гнида везде найдется. Зависливая, как Уизли #6. Нет, это, конечно же, шутка — такими зависливыми гнидами как Уизли могут быть только Уизли. Только вот небо не может быть безоблачным каждый день. На горизонте межфакультетских отношений пока еще не солнцем, но уже не звездочкой пыталась сверкать Чо Чанг. А так как самый простой метод занять место в коллективе — показательно загнобить кого-нибудь (Годлумтакати сам такое проделал со Снэйпом), то выбор у Чо был невелик. На своих бычить ей было не с руки. На старших — и подавно. Вот и оказалось, что вариантов то, кроме Гермионы, по сути то и нет. Нет, Чо, ни в коем разе, не была по себе — она пыталась вписаться самой младшей в клуб "хозяев жизни" Рейвенкло. Пока что дальше толканий и неприязненных взглядов дело не шло — но это ведь только пока. Гермиону уже делали изгоем и в прошлой школе, и на Гриффиндоре — и она уже видела, что будет дальше. Предъява, с точки зрения Чо, была стандартная. Годлумтакати после столкновения со Снэйпом был эдаким "рыцарем печального образа", который ни к каким отношениям не стремился, но, тем не менее, вес его на Рейвенкло был велик — ведь никому другому директор Флитвик не уделял столько внимания. А неведомая грязнокровка Гермиона "не понимала своего места" и проводила слишком много времени рядом с Годлумтакати. По сути, от зарождающегося конфликта зависело, кто станет главным на первых-вторых курсах. Для Чо это было "партийное задание" и "экзамен" от группы "хозяев жизни". Для Гермионы это был вопрос выживания в коллективе. Эх, не тот факультет назвали Слизерином. Гриффиндор и Рейвенкло с таким же успехом можно было назвать Слизерином. С Хаффами Г & Г еще не сталкивались, но, почему-то, прогноз был аналогичный. И проигрывать сучке Чо Гермиона не собиралась. Вопрос был только в том, как угомонить узкоглазую без убийства и чрезвычайного членовредительства. И дело вовсе не в человеколюбии — просто это бросит тень на Флитвика, а это их с директором отношениям на пользу не пойдет. Тут нужно сработать более тонко, чем со Снэйпом. И вот на этот счет у Гермионы умных мыслей пока не было. "Неумные" заключались в угрозах, и приведению к подчиненному положению методом дачи Чо обета. С другой стороны, если это не сработает, ее нужно будет хоронить, а этого Флитвик не одобрит. Диллема. "Муж" предложил создать куклу Чо. Это, с одной стороны, было неплохо (несмотря на то, что Чо, как и все чистокровные, своими частями тела не разбрасывалась, так что материал на куклу еще нужно было добыть). Но, все же, это было не то. В поисках подходящего решения, Гермиона сделала Годлумтакати заказ на несколько книг по зельям, которые не нашла в открытой секции библиотеки. В данном случае, получать доступ к закрытой секции через директора было бы слишком большим палевом. Да и не стоило оно того — директор свои услуги ценил совсем не скромно.

Получив мантию-невидимку Смерти, Альби стал намного более свободным в своих перемещениях, а вместе с ним и Минерва. До каникул оставалось всего ничего, поэтому было решено возвращать мальчика к свету прямо сейчас. В воскресение вечером экс-директор заявил Кошке, что отправляется на разведку до субботы, надел мантию-нивидимку и был таков.

Уже в понедельник у Годлумтакати наступило весеннее обострение паранои. Постоянное чувство взгляда в спину, в сумме с редкими тяжелыми шагами (как бы тихо не ходил Альби, для привыкшего к ночевкам на природе Годлумтакати это было похоже на звон колокола. Пока сталкер не был обнаружен, Годлумтакати держал дистанцию с Гермионой, в то же время не выпуская ее из виду.

Заглушающие чары, накинутые Кошкой, на сапогах Альбуса держались не более пары часов) — такое не могло радовать. Все же Альбус, несмотря на мантию, не рисковал свободно перемещаться по Хогвартсу — мантия вовсе не гарантия необнаружения. Поэтому он заранее занимал место в каком-нибудь помещении, которое Годлумтакати не мог не заметить, и сверлил его взглядом Избранного, пока тот помещение не покидал.

Градус паранои Годлумтакати повышало то, что невидимый сталкер не детектировался стандартными обнаруживающими заклинаниями. Даже заклинание для обнаружения призраков его не брало — ведь он не был призраком. В субботу, когда Годлумтакати был готов кидать гранату на интуицию, взгляд в спину исчез. Альбус отправился на совещание с подельницей — нужно было обдумать захват и "возврат к свету" Избранного.

Годлумтакати провел выходные, судорожно ища хоть какие-то обнаруживающие заклинания и в двадцатый раз укладывая девайсы по кармашкам и в планшет, пробуя как они выходят из кармашек, стучат ли при шаге и т.д. и т.п.

В субботу в его поиске произошел прорыв. Выписав все заклинания, которые он использовал, на листочек, Годлумтакати установил, что все они были расчитаны либо на поиск жизни, либо на поиск разума, либо на поиск магического отклонения. Слишком он магический подход выбрал в решении магической задачи. Это неправильно. Нужно быть ближе.. к природе, что ли? К маглам, опять же. Достав новый лист, Годлумтакати изобразил на нем три овала, вписав в них список из первого листа. Овалы он обозвал "жизнь", "разум", "маг. источник". Сам листок он озаглавил "магический подход" и отодвинул в сторону. Еще один лист был извлечен на белый свет и озаглавлен "магловский подход". После долгих размышлений слова "магловский подход" были подчеркнуты несколько раз, и от них отросли несколько веток:

1. Подготовленная территория — среда, которая не позволяет чему-либо находиться в невидимости. Например, сырой песок не поможет невидимке подкрасться к тебе незаметным. То же можно сказать про гм.. струи дождя или там дыма. Вообще, на эту тему стоит подумать подробнее, так так Годлумтакати было бы интересно увидеть такой "магический дым" или "магический дождь". В минимальном варианте — горсть песка или баллончик с краской. Если бы еще как-нибудь видеть плотность воздуха..

2. Звуковая локация, как у летучих мышей.

3. Тепловое зрение, как у змей или .. Годлумтакати не знал, есть ли у животных тепловое зрение.

4. Как вариант пункта #3 — змееуст он или нет — достаточно вызвать змею, и дальше пусть работает она. Заодно и нападет. Заклинание вызова змеи Годлумтакати давно усвоил. И даже использовал призванных змей для разведки и других дел на зароботках вместе с учителем Джинтжи во время каникул.

Честно говоря, когда Годлумтакати вписал на лист пункт 4, он себя долго и со вкусом ругал. Папа Легба, он должен был подумать об этом раньше.

5. Наверняка есть какое-нибудь магическое зрение, используя которое соответствующие специалисты придумывают чары, мастерят артефакты и курочат магическую защиту. Кстати, интересно, почему Флитвик в своих уроках не упоминал это? (Директор Филиус обходился специализированными заклинаниями, хотя логичнее было бы использовать магическое зрение).

Иными словами, Годлумтакати решил всегда держать в памяти школьный опыт с магнитом и железной стружкой на бумаге: даже если магнитное поле не видно, следы его присутствия легко обнаружить.

Упаковав листы со своими измышлениями в планшет, Годлумтакати достал компас и отправился искать Гермиону — вместе они быстрее найдут соответствующие заклинания. А в субботу он собирался украсть немного внимания самого директора — тот наверняка что-то дельное подскажет, особенно, когда увидит, какую работу они уже проделали (после назначения директором Филиус изменился — стал ценить свое время, поэтому, для него нормальным решением было направить учеников самих решать проблему).

Приближались годовые экзамены, когда Драко наконец-то отошел морально от урока Квирелморта и вернулся мыслями к жестокой мсте убивцу его любимого кресного, очевидно же, грязнокровке и вообще мудаку-предателю-крови Годлумтакати. Почему предатель крови? Очевидно же! Только Малфои истинные носители древних традиций предков, а все, кто им не нравятся — грязнокровные предатели крови. Обучение Квирелморта Драко забыл (он очень старался), так что к концу весны наследник Малфой полностью вернул себе свой пафос, зазнайство и прочие мажористые привычки. Но где-то в подкорке что-то от тех уроков у Драко осталось. Если сформулировать то, что чем теперь Драко руководствовался, сам не осознавая это, то будет что-то около "Не стоит залупаться на тех, кто тебя сильнее, во всяком случае сильно нагло. Далеко не каждый из них готов отсосать, стоит лишь сказать фамилию Малфой — некоторым это только повод посильнее пнуть Драко по ребрам. Ногами". И вот на Гиену Драко залупаться не хотел. Слишком неправильно все пошло в тот раз. В голове у мажорчика сама собой сформировалась ментальная закладка, что Гиену лучше не трогать. Ну не тогать лучше Гиену. Ну просто ну его.

Так вот. Это не значит ведь, что Гиене вообще не нужно делать пакости. Уже ни для кого не было секретом, с кем проводит время Гиена — с грязнокровкой. Впрочем, чего еще ожидать от предателя крови? А вот показать грязнокровке ее место — это ли не прекрасно? Достойное дело достойного носителя чистокровных традиций (как их понимает ущербный мозг наследника Малфой). Решено. Этим он и займется. Нужно себя порадовать, чтобы было что вспомнить перед каникулами.

Филиус не бросал слова на ветер, поэтому направил Сириусу письмо, в котором по-старчески сетовал, что ему, дескать, больно видеть, что мистер Блэк не смог подобрать подходящие слова, а мистер Гиена, мол, молод, но горяч, и т.д. и т.п. — и вообще, почему бы им не встретиться, да не обговорить как следует, что можно на эту тему сделать.

Пока Сириус читал это письмо, он стойко пытался понять — что же нужно Флитвику. Флитвик, очевидно, не собирался выпускать Гиену-Поттера из когтей. Опять же, если задать вопрос аналогично "кому выгодно?", только в данном случае, "что выгодно?" — ответ может быть только один. Или два. Что взять с Блэка? Знания Блэков. Или деньги Блэков. Влияние Блэков, увы, больше не решает. Прое*ано влияние Блэков, и нужно не одно поколение, чтобы это влияние восстановить. Да и деньги Блэков уже не те, что раньше. Остаются только знания Блэков. Полугоблин хочет через своего ученика запустить когтистые руки в библиотеку Блэков. Чтож — не он первый, не он последний. Главное, как много ему дать, и что за это можно получить. Это к вопросу о восстановлении влияния.

Дело в том, что на крестника Блэку было немного плевать. Все же, между позаботиться о нем и погнаться за предателем Сириус выбрал вовсе не позаботится. Нет — позаботиться он бы позаботился. Но это далеко не самое интересное для двадцатилетнего парня, у которого вся молодость впереди? Молодость известным образом прошла в Азкабане, хотя зрелость так и не наступила. О крестнике заботиться по-прежнему не особо хотелось. С одной стороны как бы и нужно — с другой — Гарри ведь сам отказался. Но так дело не пойдет. Рано или поздно эта ситуация выплывет в широкий доступ — а Филиус вполне может использовать это к своей пользе. И вот тогда репутации Блэков будет нанесен удар, от которого будет сложно оправиться. Как же так — Блэк бросил крестника, да так, что тот потом от него отказался, и знать его не захотел. Это будет полный конец. Так что делать нечего, нужно устанавливать дружественные отношения с Поттером.

Разговор с Филиусом прошел продуктивно. Тот сообщил Сириусу некоторые детали детства Гиены-Поттера, которые ему были известны, и почему тот вспылил при разговоре с Блэком. Что не стоит относиться к нему, как к дитю малому. Что до конца года вряд ли стоит что-то предпринимать. А каникулы он, скорее всего, проведет с приемным отцом. Увы, Вы упустили свой шанс занять самое важное место в его жизни, мистер Блэк. А вот в следующем учебном году директор что-нибудь придумает, чтобы помочь мистеру Блэку.

Собственно, где-то ровно на это Сириус и расчитывал. Формально, он по-максимуму "заботится" о Поттере — насколько это позволяет ситуация. А что до лета — у него есть более важные дела. И более приятные.

В четверг на обеде Годлумтакати снова почувствовал взгляд в спину. На этот раз он собирался вскрыть маскировку злобного сталкера. То, что сталкер злобный и вообще добра ему не желает, было понятно по той ненависти, что ему прилетала. Только сегодня Годлумтакати не старался быть на виду минимум у курса, и вообще вел себя "беспечно". И нашел. Через урок после обеда у него было окно, о чем Годлумтакати радостно, четко и громко сообщал всем желающим и нежелающим, в купе с тем, что он проведет это время в клубе. Несколько раз. Поэтому ничего удивительного, что когда Годлумтакати подходил к клубу, сам собою проявился сталкер-взгляд. В этот раз Годлумтакати был готов, насколько позволяло его уикэндное исследование — на нем был накинут каст, позволяющий "видеть" как летучие мыши. Чтобы обозначить сканирующие "импульсы", молодой шаман в ритм щелкал пальцами, как будто напевая про себя. Увы, ни тепловое зрение, ни магическое зрение, ни чувствительность магии применить было нельзя. Тепловое зрение хорошо работает практически в полной темноте — любые источники света сильнее свечи вызывают сильный тепловой засвет. С магическим зрением то же самое — в Хогвартсе слишком сильный магический засвет. Существует еще "чувство магии", только у него обратный минус — наоборот, работает только на очень сильных магических скоплениях. Увы, ничего кроме "звукового" зрения летучих мышей в Хогвартсе использовать было нельзя.

Когда Годлумтакати определил, что прямо посреди коридора, напротив двери в клуб, находится таинственный невидимый сталкер, он без затей запустил руку в карман и метнул в того горсть песка. Сразу стали видны контуры баллахона. Железный Альби, поняв, что он раскрыт, решил давить авторитетом, и снял капюшен мантии.

— Ты меня очень огорчаешь, мой мальчик. Ты обратился во тьму. Ничего, я помогу тебе вернуться к свету. Не сопротивляйся, или будет больно, — всю эту ахинею Дамби изрек, медленно надвигаясь на Годлумтакати.

— Мяу! — подтвердила его слова Макгонагалл, которая для удобства проникновения в Хогвартс находилась в своей аниформе на плече у Альбуса, под мантией-невидимкой.

Годлумтакати никогда не видел Альбуса лично, но изображений гомостарца хватало, и о своем враге #1 он забыть никак не мог. Зашуршали терочные запалы извлекаемых из кармашков шипастых ежиков термитных шашек, и мантию Альбуса проткнули их крючки-зацепы, с металлическим звоном останавливаясь о железный корпус бывшего директора Хогвартса. Больше всего не повезло Минерве, которой один из ежиков намертво застрял в левой лапе, моментально выведя ее из строя. Ей осталось только со звериным воем кататься по плечу Альбуса, все больше запутываясь в разгорающейся мантии.

— Тинки! — позвал Годлумтакати эльфа Хогвартса (все-таки будучи личным учеником директора, ему перепали некоторые плюшки, как приставленный к нему домовик), — Немедленно сообщи директору Флитвику, что на мистера Гиену нападает неизвестный у спортклуба!

Годлумтакати хотел бы отдать какой-нибудь более короткий приказ, но он уже давно убедился, что с мозгами домовиков это не сработает. Тем нужно отдавать приказ максимально четко, без разнотолков.

Альбус меж тем понял, что его "моральное подавление" не работает, сбросил горящую мантию-невидимку (вместе с Макгонагалл) с плеч и рванул за Годлумтакати. Тому же было достаточно зрелища невозмутимого лица Дамблдора, игнорирующего горящюю у него на голове термитную шашку, чтобы понять, что все серьезно. Кидая Глациос на пол, он зигзагами отступил.

Дамблдор, поскользнувшись, кубарем влетел в первый же поворот, растерев в щепки и пыль декоративную глиняную то ли вазу, то ли амфору на деревянной тумбе. Годлумтакати тем временем уже заворачивал за поворот, из-за которого в свое время Уизли #6 вывалился прямо под светлые очи Квиреллморта.

Железный Альби как двадцатилетний вскочил на ноги и бросился в погоню за поганцем Поттером. После второго падения он перестал кочевряжиться, и попер на четырех конечностях — железные пальцы пробивали тонкую пленку льда от Глациуса, создавая надежное сцепление с каменным полом. За поворотом шел прямой коридор длиной около шестидесяти ярдов, и Альбус прошел его на половину, когда Годлумтакати оставалось до поворота ярдов семь. В этот момент из временного потайного хода навстречу молодому шаману вышел непропорционально опасный в своей изящной миниатюрности действующий директор Хогвартса Филиус Флитвик. Общение ученика и учителя заняло всего лишь мгновние: на вопросительный взгляд Филиуса Годлумтакати скосил глаза назад, после открыл директору сектор огня, уйдя в почти футбольный подкат. Флитвик сразу же воспользовался положением, и запустил в несущегося на карачках Альбуса серию из пятерки Бомбард. Альбус кувыркнулся через плечо и затормозил, а затем относительно неспешно поднялся. Места попадания Бомбард сверкали шестидюмовыми воронками блестящего металла, глубиной дюйма в три. Взгляды директоров, между которыми осталась дуэльная дистанция в десять ярдов, сошлись.

— Я смотрю, стоило мне только отлучиться из школы, как тут все обратились во тьму, мальчик мой, — проворковал известно кто.

— Я не позволял тебе называть меня твоим мальчиком при жизни, не позволю и при смерти, старый ты гомомаразматик, — ответил Филиус, — а твой мальчик, Северус, ты знаешь — плохо кончил. Они все плохо кончают, твои мальчики.

Филиус тянул время пытаясь понять, что это такое. В это же время Хогвартс, повинуясь мысленной команде, вводил осадное положение, запечатывая учеников в аудиториях, помещениях факультетов и больничном крыле. Как и говорил Сириус, он не ощущал от "Альбуса" темной магии. Тогда что же это? Воскресший крестраж? Выходит, их было четверо?

— Ты стал слишком вульгарен, Филиус.

Филиус тем временем ощутил отклик от Хогвартса, что в коридорах учеников нет. Ну, кроме Годлумтакати. Более ничто не задерживало действие, и Альбуса захлестнули магические веревки, а затем в него полетели оглушители и парализаторы. Пользы с того было ноль. Абсолютно ненапрягаясь, тот разорвал веревки, проигнорировал оглушители с парализаторами и сиганул в стрельчатое окно. Через пару секунд раздался звук приземления "Альбуса" вместе с осколками окна, а затем звук еще одного разбитого окна.

"Хогвартс, указуй" — приказал Филиус, и почувствовав нарушителя, метнулся к лестнице. Годлумтакати последовал за нарушителем. "Альбус" ощущался двумя этажами ниже, на лестницах, и он направлялся вниз. Филиус подошел к пролету, но заглянуть в него не смог: маленький рост тут играл против него — перила были выше роста директора, и он не мог через них перегнуться. "Хогвартс, разомкни лестницы" — приказал директор. Через четыре секунды звонкий звук удара стали о камень принес известие, что экс-директор просто прыгнул вниз. Когда учитель и ученик добрались до основания лестницы, экс уже едва ощущался в глубине подземелий. И вот сигнал пропал. "Катакомбы" — подумал Филиус, и остановился. Искать нечисть-Альбуса в катакомбых под Хогвартсом, вдвоем — нет, он этим заниматься не будет. Не такими силами.

— Ну-с, молодой человек, извольте рассказать, что случилось? — спросил директор Флитвик, направляя свой путь в кабинет. Нужно было вызывать ДПМ. Да и заодно просмотреть воспоминания Годлумтакати в омуте: все равно с "мальчиками Амелии" разговаривать будет он, на правах директора.

Когда на разбор полетов прибыла Амелия с тревожной группой, Хогвартс уже нарастил над всеми входами в катакомбы трехметровый слой камня, а осадное положение было отменено. У портрета, под которым скрывалась дверь в спортивный клуб, была найдена экс-замдиректора Хогвартса, мастер трансфигурации Минерва Макгонагалл. Замотанная в абсолютно испорченную мантию-невидимку самой Смерти, погибшая то ли от удушья, то ли от болевого шока, вызванного множественными тяжелыми ожогами.

Представив фееричный завтрашний заголовок Пророка, директор отпустил Годлумтакати. Для объяснения с ДМП будет достаточно его воспоминаний в омуте.

Глава 24. Когда готовишься не к тому, что случится.

Годлумтакати много времени проводил с Гермионой, в основном за домашними и дополнительными заданиями. Нужно ли говорить, что они сработались, и в определенные моменты понимали друг друга без слов. Но вот передача эмоций случилась впервые, когда она сидела за партой на истории магии. Страх ударил по разуму, колени сделали попытку разогнуться, но всего лишь на мгновение. Чем дальше, тем сильнее разогрелась ярость, затем снова страх, затем облегчение, снова ярость, покой. Наплевав на историю магии, Гермиона покинула кабинет, достала артефактный компасс и отправилась искать Годлумтакати, который был найден у себя в комнате, уставший, сидящий на полу прислонившись спиной к кровати. С очешуевшим взглядом, направленным вникуда.

Гермиона села рядом, коснувшись плечем плеча. Иногда помолчать вместе лучше, чем что-то говорить. Да и по накалу чувств в трансляции было ясно, что произошло нечто неординарное — во всяком случае, раньше такого никогда не было. Наконец, она дождалась:

— Сегодня на меня напал Дамблдор. Мертвый Дамблдор. Мои фейерверки против нежити, в которых отлично горели дементоры, почти не вредили ему. Учитель Флитвик попал в него бомбардой несколько раз, но на нем возникли только небольшие блестящие раны. Не знаю, что бы со мной было, если бы не учитель. Я был бы мертв, или чего похуже.

Гермиона сжала его руку чуть повыше локтя в знак поддержки.

— Мы справимся.

Годлумтакати долго молчал, прежде чем ответить.

— Я буду убивать его снова и снова, пока не почувствую, что отомстил за свое детство и его грязные планы на меня. Из него выйдет отличный тренажер. С каждым столкновением я буду становиться сильнее.

— Покажешь мне? — спросила Гермиона.

— Может, завтра. Сегодня, наверняка, директор Флитвик будет будет занят, и омут взять не получится.

...

С этого дня паранойя Годлумтакати расцвела еще пышнее — никакого сравнения с тем, сто было до того. По всем помещениям, в которые он посещал, были расставлены метки сигналки, и Годлумтакати периодически их обновлял. Перемещение молодого шамана стали еще незаметнее. На дезиллюминационное заклятье у него сил и умений еще не хватало, но это не мешало ему рассекать по сумеречному и ночному Хогвартсу подобно призраку — набор из заглушающих, затемняющих, вызывающих туман, шум и повышающих давление заклятий давали в сумме примерно тот же эффект. Благодаря относительно несложным заклинаниям тени становились все глубже и размытие, пряча бесшумный силуэт шамана (тут должен быть баян про "летящего на крыльях ночи", но мы без него обойдемся) среди темных пятен. Только вот сам Годлумтакати не ощущал себя защищенным. В памяти крепко держались бомбарды директора Флитвика, оставляющие всего лишь блестящие раны на теле НекроДамби. Все его разрушительные умения были подобны стилету, а против такого монстра нужна была кувалда, даже, скажем так, ему нужен Мьёльнир. Недавно вышедший фильм Терминатор 2 подсказывал в качестве решения проблемы "неубиваемых" персонажей расплавление в домне и глубокую заморозку, с последующим разбиванием на осколки и уничтожением оных. В плане энергетики второй вариант был, по идее, раз в десять менее затратным. Оба следовало рассмотреть с профессором Флитвиком, однако уже сейчас Годлумтакати видел подводные камни — достаточно было добавить слой "брони" с низкой теплопроводностью вокруг зомби-Дамблдора, чтобы если не свести эффективность обоих способов на нет, то как минимум сильно замедлить их действие — на время, достаточное, чтобы зомби Дамби исполнил свои грязные замыслы. А это не радовало — совсем.

Через день Годлумтакати и директор Флитвик собрались в кабинете у последнего, чтобы обсудить прошедший инцидент. Флитвик уже насмотрелся на столкновение, годна общался с Боунс, но разбирать его пошагово все равно придется в омуте.

— Мистер Гиена, прежде чем мы перейдем к обсуждению. Я знаю, что Дамблдор планировал возродиться так или иначе. Более того — сразу после вступления в должность мне повезло уничтожить некоторые предметы, которые, как я полагаю, и лежали в основе плана воскрешения Дамблдора. Чтобы быть уверенным, я наведался в Банк и получил от гоблинов уведомление, что Альбус-много-имен-Дамблдор мертв. Окончательно. Это подводит нас к вопросу, чего же такое мы с Вами видели, кому это выгодно и с кем это бороться.

— Не могло ли случиться так, что.. — Годлумтакати не окончил фразу. В мозгу всплыла аналогия с Терминатором — Некро Дамби оказывался "роботом из будущего", "полностью бронированном". Непонятно только, кто его заслал. И все же, — Не могло ли случиться так, что это идея Макгонагалл?

— Даже если и так, после ее смерти он не развоплотился и не перестал быть управляемым. Нужно его изловить, и как следует поковыряться во внутренностях — тогда, возможно, что-то проявится.

Далее разговор зашел о средствах противодействия. Филиус отверг идеи Годлумтакати со сжиганием и заморозкой.

— Нет, молодой человек, не в Ваши годы. Было бы Вам семнадцать-двадцать, я бы не возражал, но пока у Вас не хватит сил как следует заморозить его всего за разумное время — за секунду или меньше. Тут, нужно использовать трансфигурацию, или рунные ловушки — то, но что сил много не нужно, но что дает хороший результат. Ведь, трансфигурация позволяет при определенной искуссности и малых затратах силы достичь серьезных результатов. Это как кунг-фу у маглов — искусство, позволяющее превзойти более сильного, но прямолинейного противника.

— Профессор, а из чего состоят веревки, наколдованные Инкарцеро?

— Пенька, мистер Поттер.

— Сэр, маглы в семидесятых изобрели особые волокна, веревки из которых выходят на разрыв в неколько раз прочнее таких же по толщине стальных троссов. И такие веревки сопротивляются открытому огню, к тому же их почти невозможно разрезать ножом. Возможно, пришло время модифицировать заклинание, усилив его в несколько раз?

— Отличная идея, мистер Поттер. Хотя, конечно, это и не мой профиль, но ничто не мешает привлечь профессора Вектор. Таким заклинанием, возможно, можно будет остановить оборотня. Как минимум, это обеспечит Хогвартсу публикацию в Вестнике Нумерологии, а может и в Трансфигурации Сегодня.

— Сэр, не хотелось бы выпускать даже такой мелкий козырь наружу. Я не против публикации, но через пару-тройку лет — а тогда ценность такой публикации будет нулевая.

— Я подумаю, что мы можем сделать. Вы правы, молодой человек — безопасность прежде всего. Сначала нужно решить главный вопрос.

Когда с выработкой предполагаемых мер противодействия стало более-менее ясно, зашел разговор о сути Некро Дамби.

— На мой взгляд, молодой человек, это либо боевой голем, либо бронированный зомби, — обрисовал свои подозрения Филиус, — пока все, что мы видели, это были либо потеки металла, либо воронки в металле. Из того, что Вы мне рассказали о Ваших зажигалках, я делаю вывод, что они должны вполне себе уничтожать обычного зомби. Значит — это либо необычный, бронированный металлом зомби, либо голем. Я вызывал домовиков проверить коридор, где произошло столкновение. Все что они нашли, не считая, конечно, мертвой Макгонагалл, завернутую, обратите внимание, в сгоревшую фамильную мантию-невидимку Поттеров, так вот, все что они нашли — это были фрагменты металла. Где капли, где осколки от Бомбард. Это нам ничего не дает. Нужно изловить этот боевой юнит, и как следует вскрыть ему кишки. Возможно, тогда и ответы появятся.

На этом разбор полетов закончился. Нельзя сказать, что Годлумтакати остался удовлетворенным. Нет, он на плане модификации Инкарцеро не остановится — идей у него хватит. Но несколько идей сверлили череп молодого шамана сильнее остальных.

...

Вечером следующего дня, Гермиона зашла в комнату Годлумтакати — обычно они в это время занимались своими изысканиями (и домашними заданиями). Последнее время мистер Гиена прямо-таки фонтанировал различными идеями, большей части деструктивного характера. И его можно в этом понять. Гермиона с одной стороны считала это мальчишеством, с другой — понимала, что все это не от лучшей жизни. Но вот сегодня что-то пошло совсем не так. На центральной части стола, очищенной от книг и тетрадей, располагалась большая клетка (шириной фута в два и высотой в фут), убранная опилками. В клетке также стояла небольшая плетеная корзинка, укрытая тряпками, изображая гнездо. На стуле рядом сидел Годлумтакати и заботливо кормил из бутылочки маленькую зверюшку, размером с ладонь — в которой он зверюшку и держал.

Зрелище было настолько психоделическим, насколько и милым — Годлумтакати, каждый день тренирующийся в убийстве, и маскирующий это под занятия спортивного клуба, кормил мелкого зверька из бутылочки. Зверек издалека был похож на крысу.

— Привет, — обратила на себя внимание Гермиона, — что это такое?

— Привет, — ответил Годлумтакати, — это мой фамильяр, Райнхард. Он — ласка.

Гермиона знала, что Годлумтакати ничего не делает просто так, поэтому спросила:

— И чем он может быть полезен?

— Из него выйдет отличный разведчик. Быстрый, ловкий, способный стащить что-нибудь мелкое, или подбросить что-нибудь мелкое. Змей не везде можно использовать. А пока, пусть подрастает. Пока он растет, его нужно кормить как можно чаще. И мне лучше быть с ним рядом, чтобы он привыкал к моей магии.

— Я тоже хочу фамильяра! — заявила Гермиона, — а ты сможешь смотреть его глазами?

— Если провести ритуал привязки фамильяра, запрещенный министерством из-за капли крови, и ты сможешь. Только тебе нужно будет подобрать что-нибудь побольше — способное защитить тебя. Без ритуала животное останется обычным животным — не будет ни связи разумов, и умрет зверюшка через пару лет, как ей и полагается. А фамильяр будет с тобой всю жизнь. Каникулы скоро — тогда ты и получишь своего.

— Годлумтакати, у меня проблема.

Молодой шаман оставил корзинку с фамильяром и развернулся на стуле так. Чтобы видеть Гермиону, продемонстрировать ей свое внимание.

— Кто-то вломился в мою комнату, испортил мои тетрадки. Я подозреваю Эджкомб и Чанг.

Годлумтакати задумался.

— Что ты хочешь, чтобы я с ними сделал? Нежелательно их убивать — это сильно усложнит нам жизнь.

— Что ты, что ты, — перепугалась Гермиона, — никаких убивать! Достаточно сделать так, чтобы у них не возникло и мысли повторить это.

— Значит, нужно ОЧЕНЬ СИЛЬНО их испугать. Я займусь этим. Их действия направлены только на твою комнату, или они мешают тебе на уроках?

— Пока что только на комнату.

— Это хорошо. Если что — вызывай меня. Я устрою засаду в комнате.

(Годлумтакати как раз недавно обсуждал с директором методы защиты от магического обнаружения. Это будет хорошая засада.)

Защищать Гермиону было частью сделки. Вот, наступил тот самый момент, когда ее нужно защитить.

— Можно его покормить? — потянулась Гермиона к корзинке.

— Конечно, держи, — передал Годлумтакати корзинку. Иногда нужно просто морально отдыхать, а общение с домашними животными как нельзя лучше успокаивает. Райнхард фамильяр, поэтому вырастет больше, чем обычные ласки. Может, фут, или больше. Красавец будет.

Нужно было нейтрализовать местных долбоебов и устроить им сеанс запугивания. Не дело, когда какие-то унтерменши пытаются достать его .. жену. У них была сделка, а ублюдочные 'bullies' еще не раз пожалеют, что выбрали Гермиону в качестве жертвы. За последнее время он.. сработался с ней. Каких-то теплых чувству пока еще не было, но магический брак позволял понять друг друга и 'притереться' друг к другу. Постепенно возникало понимание, что с этим человеком ему идти по жизни. Ощущение 'дома', когда она рядом. Медленно ползли медленные мысли. Годлумтакати изображал шланг в комнате Гермионы вот уже девятый час, когда медное сигнальное колечко завибрировало: 'та-та-та Та.. Та.. Та.. та-та-та'. Годлумтакати сорвался с места, резко открыл дверь, сметая с ног Эджкомб, Чанк и еще какую-то ссучку прямо у комнаты Гермионы, и на ходу показал им пальцем поперек горла.

'Компас' был уже не нужен — после проведенного вместе времени направление брачная связь уходила вдаль струной, достаточно было потереть серебряное снаружи и стальное внутри кольцо с печаткой, чтобы 'натянуть' ее. Долбаные подземелья. И почему Годлумтакати не удивлен? Шаман на ходу набросил на себя заглушающее заклятье, черный туман и тени.

'Пеленг' на Гермиону двигается с каждым шагом, значит он близко, наверняка, девочка за тем поворотом. По связи ясно, что пока что с ней все в порядке. Высунув палочку за угол, скастовал локальное повышение давления и площадный нокс — в отличие от обычного, он медленно гасит источники света. Эти два заклинания в сумме это давали интересный психологический эффект, а вместе с 'туманом', 'тенями' и заглушением на Годлумтакати давали ему вполне себе ощутимое преимущестово. Конечно, дезиллюминационное заклятие подошло бы куда как лучше, но оно было не по силам первокурснику.

А тем временем за поворотом два незнакомых старшекурсника неторопливо, растягивая удовольствие, стягивали с Гермионы трусики. Рука сама собой легла на обрезок трубы. Шаман обтек коридор по большой душе справа, и удар в затылок срубил правого. Левый старшекурсник отпустил Гермиону, и она завалилась на правого, тем временем шаман не терял времени и нанес два удара по кисти и локтю правой руки и затем без паузы горизонтальный удар в челюсть, выбивая зубы. Для верности, наградил контрольным в колено, сел на поваленного и привялся вязать. Стальной трос куда лучше Инкарцеро, да и его можно зачаровать от порезов и Эванеско — и никакая финита не поможет. Покончив с этой жертвой неудачного аборта шакала, сильнейший шаман Вуду юго-восточного побережья Африки своего поколения аккуратно поставил на ноги Гермиону, извлек из расширенного кошелька свою мантию и накинул на жену. И принялся за связывание сына собаки и отрыжки дементора.

Гермиона все еще была в ступоре, так что Годлумтакати привлек ее к себе и принялся нашептывать всякие успокаивающие глупости. Наконец, вызвал домовика, приказав доставить диван, кресло и привести директора.

Директор в таком случае может быть непредсказуем, так что следовало его встретить со всей серьезностью.

Директор не заставил себя ждать — явно не без помощи Хогвартса он добрался менее чем за минуту, явившись во всем своем великолепии — в пижаме, халате, тапочках и колпаке. Оглядев место преступления, Филиус Флитвик детектировал галактических размеров задницу, в которой он оказался. В несколько взмахов палочки он определил антишумовой барьер, наложенный старшекурсниками, а порванные юбка и нижнее белье говорили сами за себя. Что печальнее, один из учеников уже остывал (затылок — он так плохо сопротивляется удару стальной трубы). Вот и первый его провал в карьере директора. Провал, который не получится замолчать — получивший радикальную дозу добра мистер Харрис был из небогатого, но многочисленного чистокровного семейства. У таких слишком много родственников, а пуффендуйцы держаться друг друга и имеют уйму знакомых. В разочаровании, Филиус уселся на кресло напротив дивана, на котором находились Гиены.

— Наверное, мне стоит спросить Вас, мистер Гиена, что здесь произошло? — задал вопрос директор Флитвик.

— Чрезвычайно жестокое самоубийство тут произошло, директор. Напрочь повергающее мои представления о логике и здравом смысле.

Тем временем Гермиона таки начала приходить в себя, что вылилось в истерику. Беседу пришлось прекратить на четверть часа, пока Годлумтакати не смог достаточно успокоить ее, и напоить зельем сна без сновидений.

— Надеюсь, Вы не возражаете, мистер Гиена, если я провожу мистера Филлипса в медпункт? — Директор как бы невзначай потянулся за палочкой, и кастанул на еще живого Филлипса Фините. Естественно, тот остался связанным.

— Конечно, возражаю. Мистер Филлипс уже умер, учитель, — при этом упомянутый студент задрыгался на полу и замычал, пытаясь в возражении то ли сместить, то ли разгрызть липкую ленту, которой у него был заклеен рот, — осталось только решить, в каких обстоятельствах это произошло. Позвольте, я расскажу Вам притчу, учитель. Жили были Отец и Дочь. Отец очень любил дочь, души в ней не чаял. И вот, однажды, произошло ужасное — большая собака, ни с того, ни с сего, напала на Дочь, и покусала ее. Но хуже физических ран были раны душевные — Дочь стала панически бояться всех собак, да и иногда просто бояться, без повода. Вы следите за мыслью, учитель?

— Да, мистер Гиена, — ответил Филиус, уже понимая, к чему тот ведет.

— И тогда Отец придумал, как вылечить фобию дочери. Он пристрелил ту собаку и показал дочери ее труп. Сказал, что мол, смотри, доча, теперь собачка тебя не обидит. И Дочь излечилась от своих страхов. Я ясно излагаю?

— Кристально, Мистер Гиена, но мне не простят два трупа за полмесяца до каникул.

— Учитель, я понимаю Ваши проблемы. Именно поэтому я не стал их убивать, — в это время Флитвик скосил глаза на Харриса, а затем на небо, сообщая молодому Гиене о его зублуждении, — Я не стал их специально убивать, — исправился Годлумтакати. Констатировать их смерть можно и вне Хогвартса. Нет никакого смысла уничтожать Вашу репутацию.

Годлумтакати говорил мягко, тихо, но под бархатом его слов твердела стальная стена уверенности. Он не хотел уничтожать те деловые отношения, что наладились между ним и директором (за солидную сумму в галлеонах, слишком большую, чтобы забыть о ней), которые очень много давали ему. Еще пару лет таких занятий, и он заматереет настолько, что ему никто не сможет стать на пути, кроме, разве что считанных человек в Британии. В Африке так вообще никто. Но вот в этом вот сегодняшнем вопросе он не может дать слабину. Все зависит от того, что выберет директор — и если он выберет неправильно, их деловым отношениям придет конец.

— Мистер Гиена, Вы же понимаете, что я не могу допустить такого по отношению к ученикам Хогвартса, — устало сказал Филиус; было заметно, что он и сам не в восторге, — меня не поймет общественность.

— Не вижу никаких проблем, директор, — похоже, Флитвик только потерял честь называться Учителем перед Годлумтакати, — за то, что они сделали, их следует исключить, после этого Ваши клятвы о защите учеников перестанут действовать.

— Тогда, после исключения, мистер Филлипс подпадет под юрисдикцию Министерства Магии. И над ним нельзя будет творить самосуд.

— Директор Флитвик, мне что-то непонятно, Вы за меня или за насильников, — вопросил Годлумтакати, — потому что мне кажется, что за них. У нас что, отменили кровную месть?

— К сожалению, мистер Гиена, ничего поделать нельзя. Министерство не признает кровную месть за достаточный повод для убийства человека. Вам придется предстать перед судом за убийство мистера Харриса, а судьбу мистера Филлипса решит суд. И да, они будут исключены, один посмертно.

Филиус знал, что играет с огнем на нервах Годлумтакати, поэтому открыто достал палочку и направил ее на шамана:

— Вам ничего не остается, кроме как подчиниться мистер Гиена. Мыслите разумно — я владею палочкой куда лучше Вас. У Вас нет шансов. Сложите пало..

Договорить Филиус не успел. Беззвучный взрыв отбросил его с кресла прямо под ноги шамана, выбивая дух и отправляя сознание в нокдаун. Годлумтакати поднялся, аккуратно положив на диван спящую под зельем Гермиону.

— На это я пойти не могу, учитель, — произнес Годлумтакати, натягивая перчатки из драконьей кожи, забирая палочку директора и в темпе обыскивая его, — Вы владеете палочкой лучше меня, но я лучше делаю ловушки, сэр.

Ущерб здоровью директора был велик, но не смертелен. Директор не должен ответить на вопросы хотя бы некоторое время, поэтому шаман перевернул Флитвика, и посадил его на пол так, чтобы спина опиралась о сиденье дивана. Голова Филиуса сама собой откинулась, что позволило влить в него зелье сна без сновидений.

Щелчком пальцев он вызвал домовика.

— Принеси мне зеленую сумку из моей комнаты — ту, которая на полке над столом.

Домовик увидев неподвижного директора, от страха начал крутить себе уши.

— Быстро, мне нужно отправить директора в медпункт!

Когда Годлумтакати получил таки свою сумку, он вытащил из нее ковер-самолет, с трудом разместил на нем всех присутствующих (хорошо, что Филиус отличался миниатюрностью даже на фоне первокурсников, да и остальные не были взрослыми), уничтожил фрагменты порванной одежды Гермионы на полу и повел ковер в медпункт. Оставив ковер за поворотом, он схватил Филиуса (благо, тот был меньше его самого) и затарабанил в дверь медпункта и сдал директора на руки дежурящим интернам. Палочку директора, после некоторых колебаний, вложил в карман его пижамы. Все вопросы были проигнорированы под предлогом "сперва позаботьтесь о здоровье директора". Избавившись от обузы, Годлумтакати отправился в башню Рейвенкло, собирать вещи. Пленника и труп, опять же, не помешает упаковать в безразмерный сундук. Представляя объем предстоящего геморроя, шаман застонал. Особенно, если учесть, что в Хогвартсе после занятий ходит по своим делам куча студентов. Годлумтакати выматерился, и завернул в ближайший пустой класс. Пусть домовики доставят все прямо сюда. Как у протеже директора, у него были свои привилегии, в том числе ограниченное послушание домовиков.

Гермиона проснулась около полуночи в незнакомом помещении, в большой постели, в мальчишеской одежде. У постели на кресле задремала ее мать, держа ее за руку. От движений девочки миссис Грейнджер проснулась, обняла дочь. Им нужно будет о многом поговорить.

Мистер Филлипс очнулся в подвале, в компании Годлумтакати и мистера Грейнджер, озверевшего отца единственного ребенка. Ему предстояла долгая и несчастливая ночь, полная признаний.

Драко Малфой праздновал победу. Он избавился от врага и, в некотором роде, отомстил за крестного. Пусть все пошло не так, как планировалось, и подробности не ясны — плевать, получилось! Те тупые пешки со Слизерина, плевать на них.

Их предназначение — служить его целям.

Ночью Филиус Флитвик лежал на больничной койке и думал. Луна вполне себе освещала больничное крыло, было слишком светло, да и спать не хотелось — он кучу времени проспал под зельем. И думы его были не легкими. С одной стороны, он не мог поступить иначе. С другой стороны, сколько еще таких ублюдков училось в Хогвартсе? Сколько девочек (и не только) пострадало? И он даже ничего не подумал по этому поводу. Его репутация как директора школы после этого скандала все равно улетела псу под хвост. Как ни странно, именно это развязывает ему руки. Не можешь остановить — возглавь. Конечно, всякая мразь и мерзость будет шипеть ему в спину — но будут бояться до мокрых штанов высказать ему в лицо. Он выдаст этой стране такой подсрачник, от которого лопнут многие гнойники, только вот заляпают они не его. А он будет стоять в стороне весь в белом, и, в отличие от Альбуса, не будет гнилью внутри. Не будь он Мастер Чар!

Амелия Боунс готовилась засыпать, и тоже думал. С одной стороны, она должна арестовать Гиену и доставить на суд. С другой — заранее ясно, чего этот суд (напрочь купленый) присудит. Как бы она сама реагировала, если бы какие-то ублюдки тронули Сью? Не хотелось ей побывать в шкуре Гиены. Гиена уже второй раз вычищал грязь, до которой у нее не дотягивались руки. С одной стороны — "светлые победили" в восемьдесят первом — только как всегда породистые ублюдки насилуют девочек (и не только) в школе, и если им что-то за это будет — то только из-за случайности, подобной этой.

В доме Филлипсов не спали, смотрели на артефакт, отражавший статус члена рода, и молились. Утром статус сменился — начались траур и планирование мести. Время нанимать ищеек и убийц.

Глава 25 (часть).

Утром вся семья собралась в гостиной на первом этаже. Грейнджеры вчера были выдернуты из дому мальчишкой, заявлявшим, что их дочь едва не пострадала, находится у него дома и ей необходимо участие родных. Ночь миссис Грейнджеры провела с Гермионой, а мистер Грейнджер вместе с Годлумтакати, сначала расспрашивая, а потом провожая в последний путь Филлипса. Сейчас же все собрались за одним столом (из мореной темной доски благородного дуба) чтобы не осталось никаких умолчаний. Гермиона впервые видела Годлумтакати в обстановке, которую создал он сам. Нужно сказать, что дом был обставлен с некоторым аскетизмом (или минимализмом). Никаких фотографий. Никаких безделушек. Никаких осветительных приборов (зачем они волшебнику?). Однозначно, Годлумтакати нравились разные оттенки серого в обстановке. Посуда же была закуплена наоборот ярких, кричащих расцветок, асбтрактного рисунка. Но что сервиз, что монструозный чайник, который, изображая хозяина, притащил Годлумтакати, были раскрашены какими-то мазками и пятнами — никаких цветочков или там геометрического узора (на самом деле, шаман возненавидел то и это у Дурслей). Наконец, когда все необходимые телодвижения были выполнены (Годлумтакати несознательно копировал манеру Флитвика принимать гостей), хозяин дома начал монолог.

Годлумтакати не придерживался хронологии — начал с того, что ему стало известно из допросов Уизли #2, упомянул судьбу своих родителей, затем перешел на описание своего успешного побега, пересказал свои приключения на Черном Континенте, о том, как он нашел своего учителя, совсем вскользь коснулся темы собственно обучения. После наполнения чашки чаем перешел на историю прибытия в Ричардс Бэй миньонов ДДД, особенно напирая на их цель, после чего поведал о засаде на них и на самого ДДД. Затем пошла история обучения в Хогвартсе. По теме женитьбы Годлумтакати прошелся очень мутно. Закончил он тем, что сообщил:

— И вот мы находимся в доме, в котором и началась эта история, в котором по наводке Дамблдора и убили моих родителей, которые, по сути, были его вассалами. Дамблдор пытался предательством вывести весь мой род ради каких-то его мутных интересов, а в ответ я вывел его род. Есть, все-таки, какая-то вселенская справедливость. Предательство наказано.

Затем за рассказ принялась Гермиона. Повествование текло плавно (тролль уже забылся), пока девочка не дошла до последнего инцидента — тут ее пришлось успокаивать Годлумтакати, причем, к удивлению Грейнджеров, ему это быстро удалось. Особенно помогло обещание, что "они больше никого не обидят". Меж тем такой эпичный двойной рассказ не мог не вызвать вопросов у родителей, так что начала распросс мисс Грейнджер:

— Так Вы решили помогать друг другу?

— Мы поклялись быть вместе, помогать друг другу, — ответил Годлумтакати.

— Заботится друг о друге в горе и в радости, — продолжила Гермиона.

— Пока смерть не разлучит вас? — полуутвердительно спросила мисс Грейнджер?

Дети кивнули.

Мисс Грейнджер выдохнула и откинулась на спинку стула. Мистер Грейнджер же напротив закрыл глаза ладонями, оперся локтями на стол.

— Вы сами слышали, что магический мир — это дурдом с психованными клоунами, которые жонглируют гранатами, — взял слово шаман, — по отдельности мы были слабы, а вместе мы можем усилить друг друга, присмотреть друг за другом. Нам пришлось рано повзрослеть, — Годлумтакати коснулся своей левой руки левой руки девочки; стало очевидно сходство колец.

Мистер Грейнджер до сих пор молчал, оставив разговоры жене, но сейчас не выдержал:

— А ты не думал, что это из-за тебя с Гермионой случилась.. случился последний инцидент? Этот мелкий ублюдок-заказчик, Малфой, может он тебя хотел достать через Гермиону?

(дело в том, что проведенный допрос дал информацию о заказчике, но не дал причин найма — в какой-то раз Драко смог себя удержать в рамках и не болтал).

— Я с ним не пересекался, от слова совсем. Впрочем, я это выясню, когда и мыспросим его вместе. Что же касается нападения — думаю, в такой школе это рано или поздно ожидает любую девочку, за которой не стоит сила рода. Мой род сейчас в упадке, но и так — я смог зашитить ее. А иначе над ней поиздевались бы, кинули бы заживляющие чары да стерли память. А может, им бы понравилось, и они забавлялись бы так каждую неделю. Филлипс вон.. да чего я говорю — Вы и сами все слышали.

— И что теперь делать? — спросил мистер Грейнджер.

Дело в том, что ночью Годлумтакати просветил тестя в отношении перспектив "добиться справедливости" маглорожденной студентки против чистокровных в четвертом поколении и полукровки известной семьи. И что даже, если вдруг Супермен, Будда и Бэтмэн внезапно повлияют на суд, и тот примет решение в пользу маглорожденной, это не отменит мести со стороны семей. Так что не стоит заниматься бессмысленными движениями.

— Заканчивать с делами здесь и переезжать другую страну. На прошлых каникулах я получил прибыли примерно на полтора миллиона галлеонов, — этих волшебных слов Грейнджерам хватило, чтобы посмотреть зятя совсем другими глазами, — Конечно, большую часть товаром, но две сотни тысяч фунтов я выделяю на переезд. Вашу клинику и дом можно продать через поверенных. Вас могут искать не только родственники ублюдков, но и наемные убийцы, и сотрудники министерства, и просто какие-нибудь идиоты, которые захотят "показать маглам их место". В отношении страны Вам фатально неповезло — из всех развитых стран отношение к маглорожденным откровенно скотское только в Британии. Из-за чего вообще создались условия, когда такие ситуации возможны. По текущим законам Гермиону насильно возвратят в Хогвартс, а Вам, если будете упираться, промоют мозги. Вариантов у нас несколько — США, Франция, Бразилия — да, впрочем, и все. Больше нигде нет возможностей для нашего обучения.

Большую часть дня потратили на обсуждение вариантов переезда, в итоге сошлись на США.

На этом, в принципе, можно было бы завершить историю о приключениях шамана в Британии, но .. НО .. НО!

1992, ночь с октября на ноябрь.

— Говори со мной, Слизерин.. гх кх кхм ... как там дальше ... Говори со мной, Слизерин, величайший из Хогвартской Четверки! — пропищала Джинни Уизли, держа в руке Черную Тетрадь, судорожно оглядывая Тайную Комнату. Тем временем в этом помещении наблюдался небывалый наплыв посетителей: у стеночки сиротливо стояла статуя Локхарта; за одной из колонн замер под дешевой мантией-невидимкой магокибернетический Дамблдор. Делать он ничего не собирался — его дело столкнуть избранного с Томом. Избранного нет — так что Дамблдор занимался, чем и обычно: ничем. Вот такой он убыточный тип.

Внутри гнезда от скрежета подъемного механизма и специального звонка в придачу просыпался Василиск. Очень злой Василиск, которого еще в прошлый раз разбудили не в той фазе сна. Дальше-больше. Когда змей переместился внутрь основного помещения Тайной Комнаты, он узрел мелкую рыжую, которая что-то бредила насчет полного его подчинения ее приказам. Подобного унижения он терпеть не стал, и хлестанул рыжей по ногам.

— Я ведь обещщщщал — следующшшшему ничтожшшшеству сломаю ноги. И сссломал, — на этой позитивной ноте змей вернулся в гнездо, пнув хвостом рычаг, закрывающий рот "Слизерина".

Джинни потеряла сознание от боли в переломанных ногах. Дневник отлетел на несколько ярдов в сторону. Железный Альби даже не двинулся. Избранный явится сразить это воплощение Тома. О том говорит пророчество.

1992, первое ноября.

Филиус Флитвик растирал ладонями голову; голова полугоблина не сдавалась и не переставала болеть — это дело с пропажей мелкой Уизли грозит его доконать. Всем, в принципе, на нее плевать, кто угодно бы и сам пристукнул при случае дочь семьи "предателей крови", но тут другой коленкор — этим инцидентом ведь не пренебрегут воспользоваться, чтобы подвинуть его с кресла Директора. Или хотя бы попытаются. А Филиус не хочет покидать кресло директора. Кресло директора вообще мало кто по собственному желанию покидает.

Расследование, с обращением к портретам, привидениям и замку, показало, что Уизли проникла в тайных ход, закрытый, надо полагать, паролем на парселанге. Контроля над замком было недостаточно, чтобы открыть проход. Директор без особых усилий взломал дверь, спустился на значительную глубину и уткнулся в очередную преграду. И вот эту сломать уже было сложно — добротно сделана, с защитой, с подключением к источнику замка и автономными накопителями. Такую за разумное время не вскроешь. Donnerwetter!

Филиусу, не смотря на все его заслуги и действия, не простили казнь двух дибилов в прошлом учебном году. Еще один труп ученика, даже такой, ему не нужен. Нужно что-то решать, и решать быстро. Приведя себя в порядок, директор Флитвик отправился в Гринготтс. Время возобновить заброшенное знакомство. Ученичек ему кое-что должен — пусть расплатится услугой за проблемы, которые создал.

То ли письменные гарантии выглядели убедительно, то ли ученик действительно чувствовал за собой какую-то вину, но уже ближе к шести на камин директору пришел голосовой вызов, и после разблокировки доступа в кабинете появился Годлумтакати Гиена, собственной персоной. Проследовала неловкая пауза, но, наконец, директор Флитвик на правах принимающей стороны взял слово.

— Удивительно видеть вас тут, мистер Гиена, после событий прошлого учебного года.

— Удивительно слышать от Вас такое, господин директор. Или Ваше письмо было последней надежной, отправленной наобум, только чтобы покрыть все возможные варианты?

— В некотором роде так и есть... да... так и есть. Мне требуется помощь змееуста, а достать их Британии практически невозможно — даже если их тут полно, они не афишируют свои способности. Последствия идиотской политики и дегенеративных предрассудков, мда.

— Директор, я так понял, нужно найти студента? Тогда не будем терять время на разговоры, — с этими словами Годлумтакати натянул шарф с капюшоном на лицо, — ведите, а в ход дела посвятите по пути.

По дороге к Тайной Комнате директор успел поведать и хронологию исчезновения Джинни Уизли, и ход своего расследования, и даже легенду о Тайной Комнате, в которой, якобы, Салазар оставил некий ужас. По пути к взломанному туалету директор и его ученик захватили метлы, на которых и спустились по наклонному тоннелю глубоко под фундамент Хогвартса. От тоннеля отходили многочисленные боковые тоннели меньшего диаметра. У Годлумтакати было время подумать, что было бы интересно исследовать те в свободное время. Филиус был тут не первый раз, так что думал только о спасении ученицы.

Наконец, спасательная команда достигла "дна", во всяком случае, никакого понижения рельефа больше не наблюдалось. Тут уже никакие права директора не действовали — несмотря на сильный магический фон, не было отклика от магии Ховартса.

Тоннель перешел в длинный (ярдов 25) коридор с барельефами змей на стенах, плавно переходящих то ли в светильники, то ли в держатели для факелов. Так или иначе, встроенное освещение не работает. Т.к. Люмос, по-сути, "занимал" палочку, молодой шаман погасил его, скинул плащ и активировал встроенные в бронежилет прожекторы. Директор одобрительно цокнул языком. В противоположной от тоннеля стороне коридора ход был перекрыт фигурной, но довольно толстой решетчатой дверью, в верхней части которой располагалось кольцо и переплетенных змей (ну, а что тут еще могло быть), соединявшее две створки прохода — они, судя по всему, должны были расходиться в стороны, открывая проход. Пока Флитвик смотрел это древнее произведение искусства, шаман высадил на пол Райнхарда.

— Вот то, о чем я Вам говорил, мистер Гиена, — сообщил Филиус, — эти двери чрезвычайно пропитаны магией, и не относятся к Хогвартсу. Боюсь, что при попытке их взломать активируется какой-нибудь механизм защиты. На вдумчивый взлом потребуется неделя времени, а у нас его столько нет. Попробуйте подобрать слово-пароль на парселанге — вряд ли оно сложное.

— Впусти, открой, проход, — не заставил себя ждать Годлумтакати. Кольцо из змей завращалось, разъединилось, и створки убрались в стены. Проход открылся.

— Райнхард, туда, ищи! Прошу, директор, — Годлумтакати вовсе не собирался первым заходить туда, где папа Легба не бывал. Вместо этого он отогнул от наруча небольшой планшет, и поводил им вправо-влево, как радаром. Этот артефакт включал в себе все известные Годлумтакати способы обнаружения.

— Директор, сорок ярдов на двенадцать часов, живой организм.

Директор тоже времени не терял, и серией чар подвесил под потолком с дюжину светящихся шаров.

На Тайную Комнату это ну совсем не тянуло — скорее на тронный зал. Длинное и высокое помещение, разделенное колоннами на три неравные "полосы" — центральная была чуть ниже. Вместо трона — довольно уродливый бюст, надо полагать, Слизерина. Минуту-полторы Филиус проверял "комнату", прежде чем пойти в дальнюю часть ее. Годлумтакати следовал за ним. Очевидно, что в таком месте, наиболее безопасное положение — за спиной мастера чар. Ярдах в шести от бюста Слизерина без сознания лежала Джинни Уизли, на груди у которой прыгал туда-сюда Райнхард. Ноги ее загнуты совершенно неестествено, дыхание слабое. В два приема директор Флитвик обнаружил палочку уизлихи #7 и какой-то гримуар в виде черной (внезапно, да?) книги, наколдовал магические самоходные носилки и собрался отчаливать.

— Ходу. Нужно доставить ее в лазарет, а лучше — в Мунго. Пусть авроры ее допрашивают, чем таким она занималась с темным артефактом.

— Райнхард, ко мне, — скомандовал шаман, и ласка забралась ему на плечо, ткнувшись носом в ухо.

Годлумтакати уже двинулся за директором, когда в углу помещения послышался шорох, а планшет издал писк и нарисовал красный кружочек.

— Директор, — обратил внимание шаман, движение в том углу. Прожекторы на его жилете осветили угол, а из палочки Годлумтакати выдул облако тумана, которое, клубясь и оплывая, очертило высокий силуэт.

Филиуса не нужно было просить дважды — сразу после предупреждения мистера Гиены он толкнул носилки в сторону выхода, а в туманный силуэт полетели три залпа в полудюжину Редукто, а затем два залпа огненных шаров. "Силен, чертяка" — подумал шаман. Фигура от такого негостеприимного отношения заискрилась и превратилась в испорченную мантию-невидимку (не мантию смерти, обычный ширпотреб). Наконец, Железный Альби скинул с себя уже бесполезный элемент костюма и явил себя зрителям.

— Я знал, что мы с тобой встретимся, мой мальчик. Пророчество ведет тебя, ты должен уничтожить Темного Лорда под моим мудрым руководством. И погибнуть, само собой. Тебе не уйти от судьб...

Годлумтакати тем временем не терял времени. Определив, что перед ним ненавистный Дамблдор, он скинул с плеч рюкзак, достал оттуда абсолютно затрапезного вида железную кувалду; без всякого видимого усилия замахнулся одной рукой и швырнул ее в аватару Дамби. Железный Альби, само собой, инстинктивно поднял руку, чтобы защититься от молота (хотя при его габаритах и массе это было абсолютно лишнее), когда произошло непредвиденное — его смело обратно в угол помещения, попутно снеся колонну за которой тот изначально прятался. Тем временем ласка тактично затихарилась — когда сражаются гиганты, ее могут просто затоптать, не смотря на всю ее скорость и реакцию.

Филиус кинул оценивающий взгляд на Годлумтакати. Шаман тем временем щелкнул пальцами, и молот вернулся ему в руку; удержание молота не причиняло юноше никаких видимых неудобств.

— А я то уж думал, что тут обошлось без тебя, собачий ты пидарас, — сообщил Годлумтакати встающему в углу потрепанному Альби, — и ведь ничего не указывало на тебя, да, гнида? — молот полетел в Альбуса второй раз, и нужно сказать, что выглядел тот ну совсем неприглядно: правая рука, прикрывшая тело от первого броска, была изогнута под прямым углом, и практически оторвана в месте попадания. Второе попадание привело в негодность левую ногу. Но это не остановило порыв ярости шамана:

— Ты ведь, дементорский хуесос, вовсе не причастен ко всей гадости в Хогвартсе? (еще один бросок) И твоя карманная шлюха из семьи карманных шлюх (снова бросок) — та самая, которую ты мне определил в жены, когда держал меня на положении раба и затирал мне память, ууу, пидар (за этот монолог Годлумтакати подошел к Дамби вплотную и принялся его избивать, не выпуская молот из рук) — так вот, твоя карманная шлюха тут тоже не при чем? Получи мразь! Получи! Ты не устоишь перед моей Грубой Силой!

Тут он вынужденно замолчал, потому что не удобно говорить, когда ты превращаешь молотом нечто, похожее на копию бывшего величайшего светлого мага столетия, в кусок металлолома. Наконец, доведя Дамби до такого состояния, что двигаться тот уже не мог, спросил Филиуса.

— Профессор? Не могли бы Вы, пожалуйста, применить на этом куске дерьма Адское Пламя?

— Мистер Гиена, мне было бы бы интересно изучить, что это такое.

— Ну, как скажете, — без всякого удивления ответил Годлумтакати, вернулся к брошенному, вернул в него кувалду и потащил рюкзак к останкам Дамби. Там извлек из него несколько бумажных пакетов, разорвал их и засыпал Дамби бурым порошком. Отошел подальше, и метнул в получившуюся композицию несколько зажженных спичек.

— Хаста ла виста, Альбус, — устало заявил Годлумтакати, — Что то не так, директор? — спросил в ответ на осуждающий взгляд директора.

— Вы крайне скверно воспитаны, мистер Гиена, — ответил Филиус.

— Само собой, директор, само собой. И чтобы Вы поняли, как серьезно я отношусь к воспитанию и образованию (и работаю над собой), прошу заметить, что сейчас в углу Тайной Комнаты догорает та самая мразь, которая всячески препятствовала моему хорошему воспитанию и образованию. Керамический, т.е. Кармический бумеранг настиг гниду. Вселенская справедливость явила свое возмездие, — закончил свой монолог шаман, изобразив благостное выражение на лице, седлая метлу, — Надеюсь, я смогу эвакуироваться без всяких там сюрпризов?

Тут Годлумтакати клацнул защелкой на одежде, из-под бюста Слизерина выскочил Райнхард и юркнул в карман.

— Само собой, мистер Гиена, само собой. Величайший светлый любитель сюрпризов этого поколения, как Вы изволили выразиться, догорает в углу. Мой Вам совет — следующий раз перед сожжением расчленяйте.