— Это кто тут такой безнадежно смелый и непроходимо тупой, что собрался мою корчму подпалить? — голос у женщины оказался басовитым, но не глухим, а надтреснуто-раскатистым, подобно первому весеннему грому. — А ну ходи сюда поближе, смельчак недоделанный родителями! Я тебе живо мозги вправлю, если они вообще в твоем кочане капусты имеются...
Черноволосая сделала шажок вперед, и толпа ровно на такое же расстояние отшатнулась от крыльца.
— То-то же, поджигальщики тупоголовые! — удовлетворенная одержанной малюсенькой победой, жена корчмаря самым наглым образом оскалилась в кривой ухмылке.
Анкл, по неведомой причине с первого взгляда проникшийся стойкой антипатией к черноволосой колдовке, едва успел подумать о том, что рано она обрадовалась. Толпа — одно из самых страшных животных: подлое, жестокое и совершенно неуправляемое. И словами его трудно напугать и отогнать, когда оно уже выбрало себе цель, уставившись на жертву, чаще всего беззащитную, налитыми кровью и злобой глазами. Оно может отказаться от своих намерений, лишь только получив хлесткий и чрезвычайно болезненный удар по оскаленной пасти.
Наспех кем-то подожженный факел, коротко прошипев чередой падающих капелек горящей смолы в недолгом полете из задних рядов, только подтвердил правильность мыслей волшебника. И хотя до цели он не долетел, плюхнувшись на утоптанную землю в паре шагов от крыльца, но, как говорится, лиха беда начало. Наверняка за первым почти сразу же последует второй, а потом еще, и еще...
Черноволосая тоже быстро сообразила, что к чему. И она тут же перенаправила остриё своей атаки на более податливую цель, выхлестнув всю накопившуюся злость на муженька:
— Да отдай ты им её! Тебе жить что ли надоело? Или ты хочешь, чтобы нас всех из-за этой, — слово прозвучало не столько презрительно, сколько брезгливо, — спалили? А о нас ты подумал, хомяк бестолковый?! Обо мне? О Гжехе, сыночке нашем? О себе, наконец... Всем гореть из-за одной ненормальной?...
Не дожидаясь ответа от растерянно хлопающего ресницами мужа, женщина ухватила стоявшую рядом с ним девушку за нечесаные рыжие лохмы и с силой рванула за них, а затем и выпихнула её с крыльца, отдавая на растерзание толпе.
Дальше события развивались стремительно, замелькав, как стекляшки калейдоскопа.
Канапатую тут же с радостным визгом и похабным улюлюканьем окружила толпа односельчан, добившихся желаемого. Без лишних разговоров они поволокли её на заранее приготовленное место расправы. Свежесрубленное вчера дерево послужило столбом, к которому споро привязали несчастную. На заре хвоину ободрали от коры, и гладкая поверхность дерева еще сочилась смолянистой влагой. Но большая поленница дров, аккуратно, со знанием дела, уложенная в основании, была отборной, сухой, и моментально занялась веселыми язычками пламени от поднесенных к ней факелов.
Когда буйно конопатую девушку вытолкнули с крыльца на потеху толпе, Анкл на краткий миг застыл в ступоре мыслей и чувств. Такого поворота событий маг не ожидал. Сказать по правде, он думал, что в колдовстве обвиняют жену корчмаря. Жалко, конечно, женщину, ну да ничего не попишешь. Лично он вмешиваться в происходящее вряд ли стал бы. Хотя и знал наверняка, что обвинения в так называемом колдовстве, то бишь в несанкционированном использовании магии не обучавшимися специально этому ремеслу людьми, безосновательны и вздорны. И причин так полагать у мага, знакомого не понаслышке с положением дел в Лоскутном мире, имелось даже больше, чем требовалось бы для оправдания почти всех когда-либо обвиненных и по большей части давным-давно сожженных. Да только при самосудах противоположное толпе мнение обычно никого из линчевателей не интересует...
Но спалить ни за что, ни про что несмышленую девчонку-подростка — это уже перебор!
— Никто никого не сожжет! — громко и четко рявкнул Анкл, но жители посёлка, деловито привязывающие девушку к столбу, похоже, даже не услышали наполненный гневом выкрик.
Тогда дэр решил не жадничать в расходовании имевшихся в его распоряжении магических прибамбасов. Быстро прикинув в уме, какой артефакт уместнее использовать, он остановил выбор на массивном платиновом перстне с желтым бриллиантом, украшавшем средний палец на правой руке. Сильно надавив на драгоценность, волшебник скорее почувствовал, а не услышал негромкий щелчок, с которым камень опустился вниз в своем ложе, раздавливая капсулу с загодя приготовленным заклинанием. Дождавшись появления из-под камушка тонкой иссиня-черной струйки дымка, Анкл вскинул сжатый кулак вверх к безоблачному лазоревому небу, тихо прошептав полагающееся для активации заклинание. Струйка дыма стремительно унеслась ввысь, утолщаясь, уплотняясь и матерея на глазах. И уже через минуту погода резко испортилась.
— Развлекаловка отменяется, расходитесь по домам, — спокойно произнес маг в тот самый момент, когда первые язычки пламени с голодной жадностью перекинулись с поднесенных факелов на поленницу дров под ногами девушки.
В этот раз его услышали все. Слова дэра, усиленные заклинанием, отразились от свинцово-черных туч, которые, клубясь, в мгновение ока накрыли поселок похоронным саваном. Многим из толпы даже показалось, что это сам Безымянный так оглушительно рявкнул на них с небес, крайне огорченный творящимся внизу непотребством. Басовитые раскаты грома, прозвучавшие следом, только утвердили жителей поселка в правильности их догадки. Пламя под ногами девушки даже еще не успело подобраться к босым ступням, хотя и попыталось резво рвануть вверх, а из туч уже хлынул ливень. Его сила и плотность были такими, что спустя три удара сердца, все находившиеся на площади перед корчмой вымокли до последней ниточки на исподнем. А еще через пару судорожных вздохов они улепетывали со всех ног по домам, промокшие насквозь, разочарованные несостоявшейся казнью, злые от собственного бессилия навредить так некстати вмешавшемуся магу и перепуганные его мощью.
Еще бы! Завидную начальную скорость сельчанам придала молния, ослепительно-белым искрящимся зигзагом воткнувшаяся прямиком в толпу. Будь она природной, а не магической, контролируемой Анклом, никто бы не убежал, повалились бы, как свежескошенная трава. Но жителям Шитфлиса на сей раз неслыханно повезло. Когда они опомнились и шарахнулись во все стороны от места, куда ударил разряд, похожие в своем стремительном бегстве на тараканов, застигнутых посреди ночи вспышкой факела врасплох на столешнице, то даже не обратили внимания на распростертое в мокрой жиже площади тело одного из своих заводил. Впрочем, и обуглившийся Квасий, неспешно чадящий едким дымком, разбегающимися односельчанами тоже уже не интересовался. У его души отныне забот невпроворот, чтоб на всякие мелочи отвлекаться. Собственно, как и у Анкла.
Маг не стал заморачиваться с развязыванием тугих узлов на уже изрядно промокших веревках, которыми привязали к столбу спасенную им от самосуда девушку, а просто достал из котомки нож и быстро перерезал их.
— Тебя как зовут, рыженькая? — участливо поинтересовался дэр, помогая малявке спуститься с поленницы на землю.
Девушка была испугана учиненным над ней беспределом еще хлеще, чем разбежавшиеся несостоявшиеся палачи магическими молниями. А потому не сразу смогла выдавить из себя собственное имя, прозвучавшее как-то неуверенно и тихо, особенно на фоне громового раската:
— Айка...
— Пойдем-ка отсюда, Айка, — дэр взял девушку за руку и нацелился на окраину поселка, противоположную той, откуда появился в нем. — Нас тут не любят... Впрочем, это обстоятельство ничуть меня не расстраивает, потому как нелюбовь взаимная.
Когда они отдалились от крайних домов не меньше, чем на полет стрелы, маг остановился, развернувшись к покинутому селению лицом. Резкими взмахами рук, он направил с небес целый веер молний, целенаправленно метя ими в самые густо застроенные места. А последней шандарахнул точнехонько по крыше корчмы. Затем он разогнал тучи, активно махая руками подобно дирижеру большого симфонического оркестра, наяривающего в бойком темпе замысловато-бравурную мелодию. И лишь убедившись, что в разных частях поселка огонь принялся жадно пожирать постройки, маг с чувством глубокого удовлетворения тронулся в дальнейший путь.
Айка молчала и лишь изредка тяжко вздыхала. Но это не страшно. Вот пройдет шок, затем девчонка наверняка поревет всласть, а потом... А потом жизнь наладится!
Глава 9. Старина Хэзл
— Да как Вы смеете! А ну немедленно позвольте мне...
— Ишь чего захотел!.. А вот возьму, да не позволю. И что ты тогда мне сделаешь, отрыжка сморчкового минотавра?.. Он еще спрашивает, как я смею? Хочу, могу — вот потому и смею!
Гоша и Янка с опаской покосились на двух крайне раздраженных волшебников, чего-то не поделивших невдалеке от входа в шатер и готовых вцепиться друг другу в глотки голыми руками, позабыв об умении колдовать. Ребята посчитали за благо сделать небольшой крюк, вовсе не желая случайно оказаться в "зоне боевых действий", где страсти накалялись с каждой секундой, от каждой новой реплики оппонента. С драчунами они благополучно разминулись, но попасть внутрь шатра друзьям не удалось.
Едва они приблизились к входу, как занавешивающий его полог резко откинулся в сторону, и изнутри шустро, словно укушенный цепохвостом за мягкое место, выскочил зазывала. Вид он имел немного всколоченный, сильно озабоченный и неимоверно злой одновременно. Широко расставив ноги и переплетя руки на груди, мужчина загородил проход и сквозь ожесточенно сжатые зубы недовольно процедил, мимоходом скользнув небрежным взглядом по Каджи и Лекс:
— Валите отсюда, малявки. Шоу закончилось.
— Да мы видели уже этого цепохвоста, — начал объяснять Гоша. — Нам бы с хозяином поговорить...
— Тогда тем более убирайтесь, раз уже видели, — не дослушав, перебил мальчика кряжистый крепыш-зазывала, одновременно выполнявший функции охранника, и, криво усмехнувшись, снизошел до краткого пояснения. — Не до вас сейчас, мелюзга. Своих забот полны карманы, а тут еще эти идиоты, по шесть капыров им на каждое плечо, буянят. Другого места не нашлось выяснить отношения?
Мужчина нервным взмахом руки указал направление, куда, по его мнению, ребятам стоило прямо сейчас начать бодро вышагивать, пока он не разозлился, и не стало слишком поздно удирать. Сам охранник при этом не отрывал пристального взгляда с двух забияк, что невдалеке от шатра уже настойчиво тягали друг друга за грудки, не забывая громогласно оглашать окрестности отборным сквернословием. Эпитеты для оппонента подбирались у них обоих на редкость образные, сочные, хотя порой и трудно сочетающиеся между собой. "Кухонный грызь", "упырь подматрасный" и "дракон туалетный" — оказались едва ли не самыми ласковыми в лексиконе драчунов. При других обстоятельствах подобные словосочетания вызвали бы как минимум улыбки, а то и веселые смешки, но сейчас...
Янка сердито нахмурилась, но спорить с зазывалой посчитала пустой тратой времени. А вот Гоша наоборот собирался проявить настойчивость, нарываясь на неприятности. Мальчик, уперев кулака в бока, даже успел открыть рот, чтобы для затравки душевной беседы сообщить кое-что новенькое крепышу о его умственных способностях, передающихся у них в роду по наследству, по всей видимости, без изменений аж от косматого прародителя-питекантропа. Завидное постоянство! Но подружка не дала свершиться глупости, с силой дернув юношу за руку и многозначительно приложив палец к губам. И не давая опомниться или возразить, потянула прочь от входа. Отдалившись всего на три шага, она остановилась и с жаром выпалила:
— С ума сошел?! Гошка, ты-то чего на грубость напрашиваешься? И не отпирайся, я же по твоим злющим глазюкам прекрасно вижу, что ты собирался такое ляпнуть охраннику, что мне потом пришлось бы твои останки ножичком соскребать с мостовой. Он же, как асфальтный каток, по тебе проедется и не заметит мелкой кочки.
— А чего он такой упертый? И вдобавок наглый, словно танк на пьедестале! Я ему русским языком говорю, что нам нужно с хозяином поговорить. Там же Хэзл, и ему плохо...
Каджи предпринял попытку вырвать руку из Янкиного захвата, чтобы всё же выполнить задуманное и потолковать с обнаглевшим охранником по душам. Но девушка оказалась гораздо сильнее, чем он предполагал, и смогла удержать его на месте. Она лишь только еще крепче сжала ладонь друга да намертво уперлась каблучками в булыжник мостовой.
— Не тупи, Гоша! Баран, прущий на новые ворота — не твой стиль. Не писай кипятком, сейчас что-нибудь придумаем, — колдунья смешно сморщила носик, пустившись в размышления. — Значит твоего очаровательного монстрика Хэзлом зовут? Запомним...
Взгляд Лекс бегло пробежался по окружающему пространству, оценивая возможности людей и предметов, способных помочь проникновению внутрь шатра. Но ни одной толковой мысли от увиденного на площади в её голове не прибавилось.
— Думай живее, Янка! — в голосе парнишки проскользнули откровенно злые нотки. — Торчим тут у всех на виду, как два мухомора посреди макарон на сковородке.
— Не нравится мне всё это, — тихо, только для себя, прошептала ведьмочка и тут же твердо скомандовала, повышая голос: — А ну глянь мне в глаза, Каджи! Ты чего тут истерику закатываешь? Это моя, девчачья, привилегия, а не твоя. Но смею заметить, что я еще пока ею не воспользовалась, берегу на крайний случай. Что с тобой творится, Гоша? Ты становишься таким же нервным и злющим, как и все вокруг.
Мальчик с явной неохотой выполнил приказ, скорчив недовольную рожицу. Но стоило только ему на пару секунд соприкоснуться взглядами с подругой, всего на миг окунуться в серо-голубые озера ее глаз, как вся злость, непонятно когда успевшая окутать его разум туманной пеленой, растаяла без следа. Её, словно мелкий сор с прибрежного песка, смыло набежавшей теплой волной чувств колдуньи, настолько сильных, искренних и любящих, что Гоше стало неимоверно стыдно за свое поведение.
— Прости, Янка, я не хотел тебя обидеть. Сам не понимаю, с чего так распалился. Это, наверное, город на меня, как и на всех здесь, дурно повлиял. В Старгороде что-то ненормальное творится, и желательно поскорее убраться из него подальше. Вот только вначале нужно цепохвоста спасти. Не знаю почему, но мне кажется, я обязан его вызволить из беды, чего бы мне это ни стоило. Возможно, что он тот самый Хэзл, который пару раз меня выручал, да и тебя, кстати, тоже. Но даже если сидящий здесь в клетке цепохвост не наш спаситель, то разве это что-то меняет?
— Полегчало значит? — удовлетворенная улыбочка слегка тронула губы Лекс. — Такой ты мне больше нравишься, а посему — прощаю. Хотя вроде как и не за что. Ты прав, этот город сам сошел с ума и других заражает паранойей. Может быть кто-то случайно колбу с бациллой массовой шизанутости разбил? А возможно и не случайно.
Окончательно пришедший в себя Каджи рассеянно пожал плечами, не соглашаясь с гипотезой подружки, но и не отвергая её. Просто разум сейчас полностью погрузился в расчеты: насколько вероятен шанс проскользнуть мимо зазывалы, если Гоша воспользуется СКИТом и накинет на себя иллюзию невидимости? Мальчик склонялся к мысли, что...
