История первая. Сны зачаровня.

Он развел руки в стороны — и словно отдалился, растаял среди кипящих во мне противоречий. "Я бы не позволил себе насилия!" — горячо возразил мне его голос. Издалека.

Там, внизу, люди, — напомнила себе, спускаясь по западному склону. Они начнут расспрашивать. Готова ли я не произносить лишних слов? Наверное, нет.

Нечто рядом невольно привлекало внимание, нечто знакомое. Я остановилась, огляделась. Что такое могла увидеть? — перелесок на пологом склоне, дымы деревни, поднимающиеся ровными столбами в рассветном небе, белеющий бок Шпильки. Точно!

Узнавая нужные уступы на ощупь, взобралась на знакомую площадку, покрытую ровным ковром хрупкого морозного вереска, и, упала в него, бездумно уставилась в небо. Облака, похожие на те, что не так давно мы разглядывали вдвоем, постепенно утратили красноватый оттенок, побелели, пухом пролетая надо мной. Я лежала, не замечая времени, не отслеживая мысли, не отсеивая чувства. То и дело небо надо мной расплывалось в радужной дымке, а потом на щеках застывали холодными льдинками капли слез. Они таяли, постепенно стекая вниз, но спустя время, на их месте вдруг появлялись следующие. Я лежала не шевелясь, позволяя слезам катиться свободно. Сейчас я еще могу плакать о нём, но, наверное, это в последний раз.

Когда облака начали темнеть, я осознала всю неразумность своего поведения. Если так мучительно покидать Зачаровень, к чему тогда все гордые взбрыки? Прощание затянулось, пора его заканчивать.

"Навсегда" — сказала себе, выходя на опушку Зачаровня. Навсегда — стучало в висках, когда спускалась в долину, на огоньки какой-то порубежной деревушки. "Навсегда?" — спросил образ Эллорна, и, не дождавшись ответа, растаял.

*

Я бываю слишком озабочена внутренними переживаниями. "Много о себе думаю" — как выразился Рэм. Когда-нибудь невнимательность не доведет до добра. Вместо того чтобы терзаться вопросами надуманными, надо бы чаще помнить о насущном — сделала вывод, подойдя к деревенской околице слишком близко для соблюдения осторожности. Если бы среди пепелища остался хоть один разбойник, этот вечер мог стать последним в моей жизни.

Деревня была сожжена и вырезана. Слегка дымились кострища, обозначая в быстро сгущающихся сумерках контуры деревенской улицы, повсюду царил признак смятения и внезапности. И всюду — трупы, скрюченные, раздутые, разделанные, словно туши на бойнях... всякие. А запах!

Решив, что прятаться бесполезно, — если кому-то надо было следить за местностью, меня уже увидели, заставила себя пройти по деревенской улице через весь хаос смерти, от одной околицы до другой. Кто-то мог остаться в живых. Я могла им понадобиться...

Хотя, конечно, нет, — понимала, разглядывая все еще ясно видимые следы набега. Здесь не мог выжить никто. Скорее всего, всё случилось под утро, как раз когда я взбиралась на Шпильку, и длилось недолго. Банда была хорошо вооружена и умела... многое умела, если судить по позам некоторых тел. Час — два, и всё.

Оставаться ночью среди пожарищ мне не хотелось. А куда идти — не знала. Вперед, по берегу Точилки? А если банда ушла именно в том направлении? По следам Рэм смог бы это определить, но Рэма не было. Именно его я надеялась отыскать, но теперь даже не знала, как именно мне это удастся. За спиной — Зачаровень, в который поклялась не входить больше никогда. Впереди — полная неизвестность. И безысходность.

Деревня была местом, где можно было достать еду и новости. Почему-то я возлагала надежду на местных, догадываясь об особой значимости для них Охотников, для них, живущих в непосредственной близости с эльфами. Ведь не может быть, чтобы столь близкие соседи не имели совершенно никаких контактов. Общая граница — она для обеих сторон общая. В чем-то эйльфлёр должны были соприкоснуться с людьми, хотя бы вынужденно. Та же торговля; я видела много занятных вещиц во Дворцах явно не эльфийского происхождения.

Наверное, поэтому они не выставляли стражу — думала, сидя на самой опушке Зачаровня, наблюдая переливы остывающих углей вдали. Они слишком полагались на страх перед эльфами у всех остальных племен материка. Скорее всего, сюда, в приграничье, редко кто забредал, и они привыкли к личной безопасности. Потому и пали так просто...

А эльфы... Они не союзники. Они даже не соседи, в общепринятом смысле слова. Конечно, на границе Зачаровня есть постоянная охрана. Она и сейчас есть, скорее всего, где-то рядом со мной притаился пограничник. Я не вижу, но чувствую их присутствие, однажды также почувствовала стаю волков — вспомнила свои первые дни в обществе Охотников. Росни сказал, что этот дар — чувствовать мир глубже, чем обычные люди, можно развить, если тренировать достаточно долго. Пока что еще не научилась отличать взгляд дикого зверя от взгляда эльфа, хотя могла "прочувствовать" и направление, если очень сосредоточиться. Не исключено, что сейчас за мной наблюдает не эльф, а зверь, что ждет лишь окончательного погашения костров, возможности спуститься в долину, возможности насытить свой голод. На всякий случай переложила поближе большой нож.

Ах, эльфы, эльфы. Даже сейчас не могу я предать вас анафеме. А ведь вы все видели! Вы все слышали! Неужели вас не тронули вопли умирающих людей? Вы могли защитить их, уверена, не армия же здесь хозяйничала — обычная банда. Почему же вы не вмешались?! Почему не помогли отбиться? Как мало бы вам это стоило, при вашем-то опыте!

Странно, но взгляд больше не ощущался. "Некто" ушел. Что ж, тем, погибшим, общество зверя уже не помешает.

Тряпица, которую обмотала вокруг головы, оберегая нос от дыма и гари, постепенно напиталась ночным туманом, и перестала спасать от запаха смерти. Я мстительно бросила ее тут же, на опушке.

После целого дня на вершине Шпильки не хотелось спать. К тому же меня начал тревожить голод, и слегка пощипывал страх перед неизвестностью дальнейшего. Однако если не уснуть сейчас, завтра не уйти далеко — сказала себе строго и принялась шарить в округе, собирая хворост. Обилие трупов, наверняка, привлекло к себе много зубастой живности, которая не слишком будет озабочена отличиями человека мертвого и человека спящего. Благоразумие заставило развести два костра, хоть и пришлось повозиться. Поплотнее закутавшись, свернулась между ними калачиком и уснула, оставив все нерешенные вопросы, как считала, до утра.

Спалось мне достаточно тревожно, и потому постороннее присутствие почувствовала сразу. Осторожно разомкнула ресницы, понаблюдала некоторое время за неподвижной фигурой напротив, пытаясь понять, кто это мог бы быть. Не обычный крестьянин, не эльф. По островерхому капюшону угадывался Охотник, но я не видела Охотников с такими лицами. Впрочем, не важно.

— Я чувствую, что ты не спишь. — негромко признался Охотник. — Не бойся меня, я не причиню тебе вред, Элирен. Ведь ты Элирен, да?

— Колючка. — представилась, перестав притворятся, и принимая вертикальное положение. — меня зовут Колючка.

— Колючка?.. Нет! Тогда лучше Ренни. — предложил он, разглядывая меня из-под капюшона. — Здесь, на материке, с недоверием относятся к людям без имени.

— Пусть будет Ренни. — я не возражала против любого имени, что не намекало на эльфийское происхождение. К тому же мягкость, с какой он назвал меня, мне понравилась. Я уже почти отвыкла не слышать в обращении к себе надменного пренебрежения.

— Голодна? — догадался он, и полез в мешок, зашуршал тряпицами, забулькал флягой. — Конечно, голодна, как же ещё... — и, наблюдая, как я ем, покивал одобрительно. — А ты не робкого десятка.

— Война — войной, а обед по распорядку. — буркнула, и замерла, ошеломленная собой. Откуда взяла фразу?! Из каких глубин она всплыла, несшая явно нездешний оттенок?

Охотник долго и заразительно смеялся. Смех вообще был отличительной чертой Охотников, — так, как Охотники, не смеялся никто, открыто и необидно. Наверное, сказывалось их особое отношение к жизни... Особое собственное положение в ней.

— Знаешь, я запомню, как ты ответила. — пообещал, отсмеявшись. — Ты и вправду необычная, девушка Ренни. В твоем роду нет гномьей крови, а? — я пожала плечами. Вот уж чего не знаю... — Не обиделась? Правильно. Но философия, тобою проявленная, близка сему достопочтенному племени. Что бы ни произошло накануне, день закончился, наступил новый. Поэтому, предлагаю следующее: мы, не дожидаясь утра, уходим. До побережья долгий путь.

Я согласилась, не раздумывая. Да и о чем, собственно, задумываться? У меня что, другие планы? Мне собраться — с земли подняться. Незнакомец между тем затоптал костры, набросал сверху влажной листвы, искоса поглядывая на меня, представился:

— Кстати, меня зовут Ренди.

Открытое окончание. Поэтому его облик удивил — негармоничные, крупные черты, широкие плечи, чрезмерная громоздкость... Понятно.

— Рада нашему знакомству, Ренди. Спасибо, что нашел меня.

— Да я тебя, собственно, и не искал, случайно наткнулся. — честно признался тот. Я улыбнулась. Идти было неудобно, темнота скрывала землю, ступать приходилось с осторожностью; здорово, что впереди шел Охотник, выбирая дорогу. Ренди без лишних вопросов с моей стороны рассказывал: — Банда воргов пробилась с севера, наши получили сообщение ещё две недели назад. Конечно, ворги нападали по пути, но шли как-то уж очень целенаправленно, словно стремились к определенному месту. Стычки с ними были, конечно, хорошо мы их потрепали. А все ж не уследили, когда от банды ватажка откололась. Потом, когда тех добили, стали разбираться — видим, след-то в сторону вильнул. Мы за ними, да не успели, видишь.

— Значит, ты не один? — уточнила, стараясь попасть в такт его шагов, как учил Рэм.

— Как "гостей" угомонили, увидели, что груженные они шли. С разбоя, значит... проверить было необходимо, всех ли на этот раз достали. Сюда, к деревне, я один спустился, остальные на Выстрим ушли. Там опять неспокойно...

— А... с вами не было, случайно, Рэма или Росни?

— Рэм ждет тебя на побережье. — ответил Ренди, как показалось, с неодобрением. — А Росни давно уже на Тронг-Нльи.

Ну, что же. Спросить можно было еще много о чем: почему пошел один к разоренной деревне, не боясь возможных остатков ватаги, откуда знает о планах Рэма на мой счет, и как собирается передать ему, что меня встретил — до утра вопросов хватило бы. Почему не задала ни одного — не знаю.

*

Отвыкнув от обычных тягот путешествий и дальних переходов, сознавала, насколько серьезной обузой являюсь для Охотника, но ничего не могла поделать: уставала быстро, отдыхать приходилось долго. Хотелось тепла, и сухой постели. К вечеру одиннадцатого дня после выхода из Зачаровня, — я невольно считала дни, — мы вышли на довольно сносную дорогу, и решили заночевать в небольшой деревушке. Каково же было удивление, когда, проходя под покосившейся воротной балкой постоялого двора, мы буквально наткнулись на Рэма, со двора выходящего.

— Ты!.. — странно выдохнул он, словно столкнулся не со щуплой женщиной, а с груженой телегой.

— Свободного пути! — радостно поприветствовал Ренди, улыбаясь во весь рот. — Надо же! А я ее к тебе провожаю!

— Ага. — еще непонятнее согласился Рэм, не двигаясь с места. — Я тоже рад вас видеть. Знаешь что, Ренди, ты иди в дом, там народу много... Иди, там ужин готов. Устал ведь, наверное. Отдохнешь.

Ренди некоторое время пытался осмыслить бессмысленное, но понял тщетность усилий и махнул рукой, настороженно присматриваясь к Рэму.

— Я слышал, что ты убита. — пояснил Рэм, разглядывая меня так, словно не верил своим глазам.

— Кто?.. — опешила я. — Откуда такие вести?

Ренди, потоптавшись, все-таки ушел в дом. Рэм проводил его взглядом, вздохнул очень тяжело. Мне не понравился его вздох.

— Что происходит, Рэм? — спросила, в тревоге заглядывая ему в лицо. — Почему ты здесь, ты же был на побережье? Рэм, что случилось?!

— Пойдем во двор, там костер, и нет никого. — предложил он, отбирая у меня сумку. Я изумленно уставилась ему в спину. Ты не хочешь разговаривать в доме? Да что тут у вас творится?!

— Ешь. — не допускающим возражений тоном приказал Охотник, я принялась поскорее жевать. Закон леса: сначала накорми, потом беседуй. Спорить бесполезно. Рэм отстраненно поглядывал на меня, но, по-моему, не видел. Я, в свою очередь, заметила еще кое-что: темные тени под не смеющимися глазами. Либо были тяжелые дни, либо случилось горе.

— Думаю, тянуть нет смысла, и лучше уж я сам тебе расскажу. — решился, наконец, Рэм. Я кивнула, поторапливая; нехорошие предчувствия захватывали всё больше. — Сейчас мы возвращаемся с горных окраин Зачаровня. Недавно там была резня... эльфы и гномы, обычная история... Эллорн убит.

— Не может быть! — обескураженная, я пыталась вспомнить разом забытый подсчет дней, прошедших с моего побега из Мерцающих Дворцов. — Мы же вот, совсем недавно!..

Рэм крепко взял меня за плечи, встряхнул, приводя в чувство.

— Он убит, это точно. Я был там, я видел их могилу. Гномы отдали нам памятки, среди них — кинжал в изумрудных ножнах, символ Королевского Дома эйльфлёр...

— Это невозможно... там был кто-то другой, Рэм, это не он!..

— Конечно, я порасспросил хорошенько. Видишь ли, ошибиться тут трудно, он довольно хорошо известен... Белый убийца Эллорн — одно его имя наводило ужас на приграничных. Гномы точно описали внешность каждого убитого, и во Дворцах подтвердили: он ушел с тем самым патрулем... рассказать подробности?..

— Да. — решительно соврала, наблюдая, как потеряли четкость и расплылись в радужных бликах контуры костра.

— Я был на побережье, когда Эллорн отплывал на Тронг-Нльи. — тяжело начал Рэм, больше не глядя в мою сторону. Я молча давилась слезами. — Мы поговорили о тебе... он был довольно сдержан, но я видел его обеспокоенность, и предположил, что у вас не все гладко. И как сердцем почувствовал, что скоро ты сбежишь. С эльфом сомнениями делиться не стал, конечно, но попросил Охотников приглядывать за границами Зачаровня. Рассказал о тебе, решил подождать. А тут еще и Рэй встретился, говорит, его Королевский Дом вызвал к возвращению Эллорна, и он идет в Мерцающие Дворцы. Я вроде и успокоился, будешь под присмотром. И вдруг, на прошлое новолуние появляется один из наших, рассказывает: на северных склонах Трабба смута, опять эльфы с гномами повздорили, убитых много. Всех, кого встретил, туда завернул, и ты, говорит, поспеши к ним, охлади накал. Мол, к тебе здешние прислушиваются, попробуй утихомирить. Там сейчас совсем шатко, принц Эллорн убит, Управитель Бланшетт убит, один Охотник убит, второй смертельно ранен, переговоры закончились резней. Вот-вот перемирие рухнет...

— Рэм! — позвал из темноты Ренди. — Ренни! Вы идете ужинать или нет?

— Сейчас подойдем!.. — рявкнул Рэм. Я вздрогнула. Он не разговаривал обычно таким тоном. — Что еще за "Ренни"? Почему "Ренни"? Сама придумала? Впрочем, дело твое... ну, одолжил я у него лошадь, и помчался туда. Только когда прибыл, уже без меня все улеглось, сами разобрались: убитых с обеих сторон слишком много оказалось, и все указывало на случайность, а не преднамеренное нападение. Предполагались переговоры по определению границ на Безымянных Полянах, от гномов был Верховный управитель, от эйльфлёр — Эллорн. С ними по два десятка в сопровождении. Странное дело, непонятное... никто не искал конфликта, эти переговоры давно намечались. Я Бланшетта, гномьего управителя, много лет знал, он всегда был рассудителен и осторожен. Не похоже на него в драку без причины лезть, гномы только выигрывали от мирного разрешения вопроса. А уж если где выгода намечалась, так Бланшетт на многое был согласен!.. Ну, а Эллорн... он, конечно, вспылить мог запросто, но он никогда не терял бдительности в подобных ситуациях. Что такое два десятка гномов даже для него одного? Ерунда. А уж для дюжины его бойцов... — Рэм растерянно покачал головой, с искренним недоумением глядя в огонь. Я глотала рыдания пополам со слезами, изо всех сил сжимая зубами тоскливый вой. — И зачем он вообще на них пошел?.. Из всех Старших он менее всего склонен был к переговорам, не его это стихия. Сейлин находился на соседней заставе, если уж обязательно нужен был кто-то от Королевского дома! Или Бринон, ему с гномами договариваться дело привычное, он тоже рядом был!.. да любой Старший лучше бы справился, хоть из вторых, хоть из пятых детей! Эллорн сам обычно уклонялся от таких встреч. Что же в этот-то раз его туда понесло?.. — почти про себя спросил Охотник, видимо, забыв на время обо мне, и полностью погрузившись в собственные раздумья. — А уж Рэй, так и подавно, одним из лучших здешних Охотников считался, его и те, и другие уважали. Светлая голова, умнейший парнишка... как он смуту допустил?.. Да и второй Охотник, по слухам, был не новичком... Словно специально их там свело что-то всех вместе... а потом — столкнуло... Охотники убиты, эльфийский патруль весь погиб, из гномов только двое выжили, и то, те, которые случайно отделились. Толком ничего рассказать не могут, говорят: когда уходили, все было мирно, когда вернулись, все убитые. Судя по ранам, ножами орудовали, но как вышло, что выживших нет — загадка...