Квартирный вопрос

— Такое нельзя придумать.

— Очень даже можно. Тебе чаю ещё налить?

— А ключи от моей квартиры он где взял? Тоже придумал?

— Ключи? — Сонька насторожилась. — Ты не меняла замки? Ох, Женька... Я завтра же мастера вызову.

Я беспомощно смотрела на неё.

— Соня, в договоре о купле-продаже имя его бывшей жены.

— Интересно. Там прямо так и написано было — его бывшая жена?

Я застонала и уронила голову на руки, сложенные на столе. Сонька тем временем снова присела напротив меня, и некоторое время молчала, помешивая ложечкой чай. Потом протянула руку и меня по голове погладила.

— Жень, не расстраивайся. Всё пройдёт.

— Мне кажется, что никогда не пройдёт, — глухо проговорила я. — Сонь, за что он так со мной?

— Дурак потому что. И Аферист. Все они дураки, Женька. Не поняла ещё?

— А вдруг с ним что-то случилось?

— Перестань себя терзать. — Сонька нетерпеливо поморщилась. — Ничего с ним не случилось. Он просто сволочь, этому нет объяснений.

Я крепко зажмурилась. Про "сволочь" я вспоминать не хотела.

— Почему он так тебя зацепил? — вдруг спросила Сонька.

Я голову подняла, и устало потёрла лицо.

— Я не знаю. Я... Когда он был рядом, мне было спокойно. — Я усмехнулась. — Как это ни странно. — Поднялась, не в силах больше сидеть на месте, и принялась расхаживать по кухне взад-вперёд. — Я просто не понимаю, почему он так уехал. Как он мог так со мной поступить?

— Вот об этом и думай. Какой он гад и как ты его ненавидишь.

— Я его не ненавижу!

— Ничего, возненавидишь. — Сонька поднялась из-за стола, вымыла чашку и убрала её в шкаф. — Завтра мастера вызову, он замки поменяет. А ты приходи в себя. Я вернулась, так что чахнуть дома я тебе не позволю. К чёрту Калинина, к чёрту этого Глеба. Займись собой. Полюби себя, и будешь счастлива.

— Чистой воды эгоизм.

— Пусть. Что в этом плохого? Что за странное стремление дарить себя кому-то? Ты уверена, что они этого стоят?

Я прошла к дивану и села. Усталость неожиданно накатила, и мне захотелось снова остаться одной. Было немножко стыдно перед подругой, но всё, что она говорила, мне не нравилось. У неё выходило как-то по-особенному пошло и оттого бессмысленно.

— Я просто хочу, чтобы он вернулся, — прошептала я, больше для себя самой, но Сонька как-то расслышала.

— Это пройдёт. Ещё несколько дней и ты захочешь, чтобы он провалился к чертям и никогда оттуда не вылезал. — Она подошла к дивану и наклонилась ко мне. — Жень, я пойду, иначе Боря примчится сюда, а тебе это ни к чему сегодня. С тобой всё в порядке, слышишь?

Я кивнула.

Как бы мне хотелось, чтобы со мной всё было в порядке.

С дядей пришлось встретиться на следующий день. Он начал мне названивать с самого утра, привыкший, что встаю я рано, требовал срочной личной встречи и соблазнял привезёнными подарками. Отказаться было нельзя, но соврать всё-таки пришлось. Сославшись на головную боль, я пообещала приехать после обеда — раньше ну никак не могу, честно! — и всё оставшееся время старательно приводила себя в порядок. Синяки под глазами замазывала и улыбалась, стоя перед зеркалом, очень старалась выглядеть естественной. Очень боялась, что дядя заметит, что со мной что-то не так. Объяснять ему, что и как случилось, мне не хотелось. С его дотошностью я этого испытания просто не переживу.

Правда, когда я приехала к нему домой, там уже была Сонька, а дядя Боря явно куда-то торопился, потому что постоянно поглядывал на часы, а не на меня, быстро съел обед, в десятый раз меня стиснул и, посоветовав нам с Сонькой провести свободное время с пользой, отбыл в неизвестном направлении. Я с улыбкой понаблюдала за тем, как подружка рукой ему в окошко машет. Всё-таки здорово, когда кто-то счастлив.

— Всё хорошо? — спросила я.

Сонька, конечно же, поняла, к чему я клоню и улыбнулась.

— Нормально.

— Я за вас рада.

— Тебе парео понравилось?

— Да, очень красивое.

— Очень воодушевлённый ответ.

— Сонь, — я умоляюще на неё посмотрела.

— Да ладно, что ж я, не понимаю? Тебе Димка не звонил?

— Нет. А должен был?

— Не знаю. Я же ему звонила... Ну, когда ты пропала. Решила, что ты к нему уехала. А он сказал, что ты и на его звонки уже несколько дней не отвечаешь. В принципе, должен был забеспокоиться.

Я только слабо усмехнулась.

— А должен ли?

— Жень, а ты о Калинине вообще не вспоминаешь, что ли? — Я не ответила, и подружка потрясённо мотнула головой. — Надо же... Мне даже интересно, что же это за Глеб такой. Супермужик, что ли?

Я отодвинула от себя чашку.

— Сонь, я домой пойду.

— Страдать в одиночестве?

— Что ты пристаёшь ко мне? — не выдержала я и прикрикнула на неё.

Сонька подняла руки, сдаваясь.

— Да я не пристаю.

— Нет, пристаёшь!

— Хорошо, пойдём, я тебя провожу.

— Зачем это?

— Прогуляемся. Смотри, погода какая сегодня. Или для тебя уже и солнце не так светит?

— Вообще-то, я собиралась на такси, — пробормотала я, не зная, как от подружки отделаться, но когда Сонька не хочет, чтобы от неё отделывались, сделать это практически невозможно. Вот и сейчас она заявила:

— Нужно больше ходить пешком, это полезно для здоровья. — Сунула ноги в туфли, взяла сумку и распахнула передо мной дверь. — Пойдём.

— Ну, пойдём, — тоскливо отозвалась я. Правда, когда мы вышли из подъезда, я решила Соньку немного отрезвить. — До моего дома семь остановок.

— И что? Мы прогуляемся. Мы давно не гуляли по улицам, просто так...

— Точно. С тех пор, как у тебя появилась первая машина. Лет пять назад.

— Вот именно. Так что, идём.

— Ты хочешь меня уморить, признайся. Чтобы я пришла домой и рухнула от усталости.

— Господи, Жень, это всего семь остановок. Мы же не до Москвы пешком собрались.

— Ты очень хорошая подруга, Сонь, — призналась я, когда мы весьма бодро прошагали метров двести.

Она кивнула.

— Я знаю. Кстати, я, кажется, натёрла ногу.

— Возьмём такси?

— На площади.

Перед собственным подъездом меня ждал сюрприз. Я просто остолбенела, когда его увидела. Мы из такси с Сонькой вышли, она всё рассказывала мне о море и пальмах, описывала всё так красочно, что, кажется, даже таксист зависть почувствовал, потому что к концу поездки вздыхал всё чаще и заметно загрустил. Я тоже заслушалась и поэтому по сторонам не смотрела, только Соньку слушала, и вздрогнула, когда услышала зычное:

— Женя.

Мы с Сонькой оглянулись. Она удивлённо приподняла брови, а я нахмурилась. Не верилось, что Кирилл Александрович случайно проезжал мимо моего подъезда и решил поздороваться. Да и знакомые мне такие были без надобности, если честно.

Кирилл стоял у шикарной тачки, в шикарном костюме с отливом и улыбался шикарной голливудской улыбкой. У меня от переизбытка шика свело зубы, а Сонька тоже начала хмуриться.

— Чего ему надо? — шепнула подружка.

Я усмехнулась.

— Кто это — ты не спрашиваешь. Очень интересно.

— А чего спрашивать? Я и так вижу.

Кирилл тем временем подошёл к нам и попытался улыбнуться ещё шире, но не вышло. Смотрел то на меня, то на Соньку, причём на Соньку куда более пристально.

— Добрый день, девочки.

— Здравствуйте, Кирилл, — произнесла я официальным тоном. — Александрович, если не ошибаюсь?

— Ну что вы, Женечка, зачем такие формальности? Мы же с вами подружились.

— Не помню такого. Что вам нужно? — Сглотнула и добавила: — Его нет, он уехал. Вы ведь Глеба ищите?

— Нет. Я вас ищу.

— Зачем?

Кирилл снова посмотрел на Соньку, а меня вдруг затрясло. Вдруг я оказалась права и с Глебом что-то случилось? А этот... друг на Соньку пялится!

— Кирилл, так какое у вас ко мне дело? — нетерпеливо поинтересовалась я.

Он пожал плечами.

— Никакого. Меня попросили вам кое-что передать.

— Что?

Кирилл вернулся к своей машине и открыл заднюю дверь.

— Ох, не нравится мне всё это, — нервничала рядом со мной Сонька. — И тип этот не нравится.

Я никак не отреагировала на её слова и в предобморочном состоянии наблюдала за тем, как он достаёт из машины букет пионов.

— Вот. — Кирилл протянул мне цветы. — Служба доставки, так сказать.

Цветы я взяла. Облизала пересохшие вдруг губы.

— Ещё что-нибудь? — тихо спросила я.

Кирилл покачал головой.

— Нет. Только цветы и спасибо.

— Спасибо, значит... — Я кивнула и медленно пошла к подъезду.

— Женя! Я могу передать что-нибудь в ответ!..

Я вошла в подъезд, металлическая дверь страшно грохнула за моей спиной. Ожидая лифт, сунула нос в пионы и закрыла глаза. От напряжения меня трясло.

— Значит, не аферист, — задумчиво пробормотала Сонька где-то рядом. — Значит, всё серьёзно.

Я не ответила.

Я смотрела на пионы и злилась. Цветы, конечно ни в чём не виноваты, но подумать только, какая сволочь!..

— Чтоб тебе пусто было, мерзавец, — пробормотала я. Снова посмотрела на пионы, подошла и поправила цветы, чтобы красивее смотрелись в вазе. А сама вопросом задавалась — для чего я это делаю? Выкинуть их с крыши и Мартынова бы следом сбросить...

Я безумно злилась, причём в первую очередь опять же на себя, что в очередной раз оказалась такой дурой. А Глеб... Какой толк на него злиться? Он сделал мне больно, видимо, для него это не было большой жертвой, если он вообще обо мне задумывался. И сам сознался, что сволочь, я никогда не забуду его взгляд и улыбку в этот момент. Да и не появится он больше никогда в моей жизни, так что злиться, а уж тем более ненавидеть его, дело бессмысленное. Намного важнее с самой собой согласие найти. От себя-то мне не отделаться, мне с собой жить как-то дальше нужно. И не вспоминать ни о чём.

Так что, пионы я оставила. Они красовались в моей лучшей вазе, в гостиной, напротив окна, лёгкая занавеска, которую трепал ветер, едва их касалась, и я невольно засмотрелась. Снова стало горько от мыслей о Глебе, а рука потянулась за альбомом и карандашами.

— Как ты? — спросила Сонька, чей звонок оторвал меня от любимого занятия спустя час.

— Нормально.

— Скажешь мне что-нибудь интересное?

— Да. Он сволочь.

— Ревёшь?

— Нет.

— И то хорошо. Вчера, признаться, ты меня немного напугала, когда начала ногами топать.

— Я злилась.

— Да понимаю... Чем занимаешься?

— Рисую.

— Здорово. А что?

Я помедлила с ответом, потом всё-таки призналась:

— Пионы.

Сонька тут же радоваться прекратила.

— Сдурела? Выкини их!

— Зачем? Они красивые.

— Ох, Женька...

— Не вздыхай, пожалуйста. Я смотрю на цветы и вижу... цветы. Ничего больше. Всё прошло.

— Неужели?

— Да. Мартынов — сволочь и сукин сын. А ещё бабник. Такие не в моём вкусе.

— Ещё и бабник? — заинтересовалась Сонька, а я её невежливо перебила:

— Ты зачем звонишь?

— Вообще-то, по делу.

— Так давай о деле.

— Оно касается твоего благоверного. Тот, который сволочь. И о которым ты не думаешь и не говоришь вот уже полминуты.

— До свидания. — Я всерьёз хотела повесить трубку, но подружка завопила, и всё-таки пришлось её выслушать. — Ладно, говори.

— Ты же хочешь всё выяснить?

— Что именно?

— Да что ж с тобой так трудно-то? Я про то, что же ему всё-таки было нужно в нашем городе. Мне кажется, что ты должна это знать. Это справедливо.

— Ты так думаешь, потому что тебе тоже любопытно.

— А кому было бы не любопытно? Ну, Жень!

Я снова посмотрела на пионы.

— И как ты собираешься удовлетворить своё любопытство?

— Очень просто. Нужно найти его бывшую жену и спросить её.

— Какая потрясающая идея, — язвительно проговорила я. — Главное, простая. Мартынов меня неделю по городу таскал, пытаясь её разыскать, а это ведь его жена. И вообще...

— Жень, я её уже нашла.

Я замолкла на полуслове, потом кашлянула.

— Как это?

— Очень просто. Все данные её из договора купли-продажи переписала и позвонила одному Бориному знакомому. И всё.

Я опустилась на стул.

— Да что же это такое делается, — пробормотала я, жалуясь кому-то невидимому.

— Фролова Галина Андреевна, — говорила тем временем Сонька. — На данный момент прописана в Нижнем Новгороде, точнее в посёлке недалеко от города.

— Что за знакомый?

— Такой лысый дядечка в мундире. Помнишь? Мы ещё к нему на дачу заезжали прошлым летом, когда из дома отдыха возвращались.

— Это который по участку ходит в спортивном костюме и фуражке милицейской?

— Точно! — обрадовалась Сонька. — Этот что угодно отыщет, пятки отгрызет, если от органов спрятаться задумаешь.

— Господи, — я закрыла глаза.

— Так что, поедем?

— Куда?!

— В Нижний. Проветримся.

— Сонька, ты не в своём уме? Проветримся? Ты хоть думаешь... Что мы ей скажем?

— Я найду, что сказать, поверь. Жень, ну поедем.

— Зачем?

— Она расскажет тебе, какая Мартынов сволочь и что он всегда таким был, и ты успокоишься. В том смысле, что он не только с тобой так...

— Я не хочу этого слышать, Сонь.

— А ты считай, что это профилактика, против рецидивов.

— Не будет никаких рецидивов... Подожди, мне кто-то в дверь звонит.

— Кому ты рассказываешь? Я что, по-твоему, жизнь не жила? Вся храбрая такая, а по ночам, небось, в подушку ревёшь. Кто там к тебе пришёл?

— Не знаю... — Прежде чем открыть дверь, я глянула на себя в зеркало и приказала себе про слёзы в подушку не думать. — Не буду я реветь, — тихо сказала я, отпирая замки. — Смысла в этом нет, да и вообще... — Я замолчала и уставилась на Димку, который и оказался моим незваным гостем. Калинин мне улыбнулся. — Сонь, я тебе потом перезвоню.

— Почему? Кто пришёл? Он, что ли? Жень, не смей его впускать, слышишь?

— Потом, Сонь. — Телефон я выключила и кивнула Димке. — Привет.

— Привет. — Он удивлённо приподнял брови. — Ты меня не впустишь?

Если честно, я засомневалась, но потом всё-таки позволила ему войти. Какой смысл от него прятаться? Уж лучше всё сразу выяснить.

— Что ты тут делаешь? Вернулся?

Я прошла в комнату, он за мной. Разглядывал меня, думал, что я не замечаю.

— Я к тебе приехал. Беспокоился.

— У меня всё хорошо.

— Цветы возьми.

Я обернулась и взяла у него букет роз.

— Спасибо.

Димка сунул освободившиеся руки в карманы брюк и оглядел комнату, потом снова на меня посмотрел.

— Ева, что происходит?

Я вздохнула.

— Да ничего не происходит, Дима. — Взяла с полки ещё одну вазу и занялась цветами.

— Ты мне врёшь, правда? — Калинин прошёл к дивану и сел. — Ты пропала куда-то. Я пытался дозвониться до тебя несколько дней, но ты, кажется, меня избегаешь.

— Не тебя, Дима. Всех... У меня не было настроения общаться.

— Даже со мной? Раньше такого не случалось.

— Всё когда-нибудь случается в первый раз. — Я отнесла вазу с розами на журнальный столик и поставила рядом с пионами. Отошла на несколько шагов и посмотрела.

— Что случилось, пока меня не было?

— Ты и сам знаешь. Тебя, наверняка, просветили.