Маруся перевела дух, посмотрела в глаза мужу и, поняв, что тот не удовлетворён объяснениями, решилась на отчаянный шаг: вытащила из-за голенища кинжал и рукоятью вперёд протянула Ричарду:
— Если не доверяешь — убей! Нет человека — нет проблемы!
Король принял клинок и заворожено уставился в лицо жены: именно такими были лица инмарских солдат, когда они шли в смертельный бой с лирийскими магами...
— Ты готова умереть, лишь бы не выдать своей тайны... — Ричард уронил кинжал и опустился на песок: — Зачем, Маша? За что ты сражаешься? Кто стоит за тобой?
— Бессмысленные вопросы, Ричи. Сейчас важно только одно: либо ты доверяешь мне, как прежде, либо убиваешь. — И тихо добавила: — Из милосердия, ибо одна я не выживу в Камии.
Ричард опустил голову и невидящими глазами уставился в сыпучий буроватый песок. Мысль убить жену представлялась чудовищной, но и оставить всё, как есть, он не мог. После встречи с герцогом Маквеллом странности в поведении Маруси, на которые он раньше смотрел сквозь пальцы, стали понятны — именно так должна была вести себя камийка, волею судеб избавившаяся от рабства. "Она камийка, я уверен. Но почему это следует держать в строжайшей тайне? Объяснение одно: Маша служит тому, кто держал Диму в плену, а потом выбросил нас из Лайфгарма! И я должен узнать кто это! — Ричард вскинул голову, посмотрел в стальные серые глаза жены и мысленно застонал от бессильной ярости: перед ним стояла бесстрастная чужая женщина, готовая принести себя в жертву ради своего неведомого повелителя. В другое время инмарец восхитился бы мужеством Маруси, но сейчас оно только взбесило: — Ничего не скажет! Хоть калёным железом жги! А раз так, я должен убить её! Как бы мне ни было больно".
Подобрав кинжал, Ричард поднялся на ноги. Маруся спокойно стояла перед ним и ждала. Красивое лицо походило на восковую маску, и только глаза светились бесстрашием и готовностью принять судьбу, какой бы она не была. "Ну и женщина! Понятно, почему мои подданные так любили её! Жаль, что служит она не Инмару, не мне, а своему драгоценному господину, которому я, честно говоря, завидую".
Король решительно шагнул к жене и тихо произнёс:
— Я буду милосерден, Маша. Прощай.
Ричард замахнулся и нанёс удар. Однако кинжал отскочил от груди женщины, словно она была облачена в крепчайшие гномьи доспехи или защищена магией.
"Скорее — магия", — со злостью подумал инмарец, свирепо взглянул на побледневшую, как снег, жену и протянул ей кинжал:
— Придётся тебе самой, Мария.
Женщина до боли закусила губу и взяла из рук Ричарда кинжал. Несколько секунд она смотрела на сверкающее под камийским солнцем лезвие, потом слизнула кровь с прокушенной губы и, перехватив рукоять поудобнее, резанула себя по горлу. Но магический щит не позволил коснуться кожи. И тут Маруся не выдержала: отбросила бесполезный кинжал и заорала в воздух:
— Скажи, наконец, что ты хочешь от меня или позволь умереть! Я устала от вранья, от неизвестности, от ежеминутного ожидания приказа. У меня больше нет сил выносить всё это!
"Тряпка! — раздался в голове Маруси глухой, недовольный голос. — Ты провалила задание. Пустышка! От тебя требовалось всего лишь сохранить инкогнито. Ты ни на что не годишься! Даже наивного, как телёнок, инмарца приручить не сумела. Я убью вас обоих!"
— Нет! — Мария упала на колени и воздела руки к небу. — Да, я заслуживаю смерти, но Ричи здесь ни причём! Оставь его в живых! Пожалуйста! Он найдёт друзей и уйдёт в Лайфгарм...
"Заткнись, размазня! Как жаль, что ты родилась глупой, хилой девчонкой, а не сильным боевым магом, как мне мечталось!"
— Прости, — склонила голову Маруся. — Сохрани Ричарду жизнь, и я сделаю для тебя всё, что пожелаешь!
"В самом деле? — В голове женщины зазвенел ехидный смех. — По-моему, ты всегда делала то, что я хотела".
— Да, госпожа...
По щекам Маруси катились слёзы, во рту чувствовался солоноватый привкус крови, а пальцы бессмысленно перебирали песок.
— Госпожа? — изумлённо переспросил Ричард, внимательно слушавший реплики жены. — Как её зовут?
"Камия!"
Голова инмарца едва не взорвалась от оглушительного голоса мира, но он выдержал боль и зло осведомился:
— Зачем ты подослала её? Что тебе надо от нас?
"Не твоё дело, инмарец! — рявкнула Камия, и в лицо Ричарду ударил хлёсткий песчаный ветер. — Молчи и слушай: Милена останется с тобой. Ты, как прежде, будешь оберегать и защищать её. И хранить тайну её происхождения. Раскроешь рот — умрёшь!"
— Да, пожалуйста! Лучше сдохнуть, чем собственными руками привести к друзьям врага!
"Хорошо", — услышал инмарец и в следующее мгновение захрипел, схватился за шею и рухнул на бурый песок, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.
— Не надо, госпожа! Прошу! Если ты убьёшь его, Дмитрий и Артём захотят отомстить! А ты знаешь их! Они разрушат тебя! Они могут! Ты знаешь!
"Пожалуй, ты права, — усмехнулась Камия, и смешок мира волшебным образом успокоил истерику Маруси. — Я оставлю его в живых, а тебе позволю пользоваться магией в полную силу. Можешь колдовать, как душе угодно, говорить и обещать своему муженьку всё, что пожелаешь. Но имей в виду: если ты не выполнишь следующий приказ — пощады не будет. Ясно?"
— Да, госпожа, — смиренно кивнула Маруся. — Я не подведу.
"Дерзай", — фыркнула Камия.
Резкий, горячий порыв ветра хлестнул женщину по спине, повернул к лежащему на песке Ричарду и стих. Над бескрайними просторами Харшидской пустыни вновь царили палящий зной, густая, тягучая тишина и ослепительно белое солнце.
Король Инмара открыл глаза, с опаской потрогал шею и сел. Марусю, которая, опустив голову, стояла перед ним, он словно не заметил. Встал с песка, проверил легко ли выходит из ножен меч, ощупал кинжалы, спрятанные за голенищами, и направился к лошадям. То, что таинственным хозяином девушки оказалась Камия, потрясло Ричарда. Он не знал, что делать и как вести себя с женой.
— Ричи! — с мольбой в голосе воскликнула Маруся. — Нам надо поговорить!
— Зачем? Мне прекрасно известно, что ты скажешь: "Прости, я не могла иначе. Во всём виновата Камия и так далее!"
Инмарец повернулся и с болью взглянул на жену:
— Почему ты ничего не сказала об этом в Лайфгарме? Мы могли бы посоветоваться с Димой! Или с Тёмой, который, в конце концов, принц Камии! Вместе мы бы обязательно что-то придумали!
— Если б я произнесла хоть слово, Камия убила бы меня.
— А Тёма?
— Что Тёма?
— Он не дал бы тебе умереть. И ещё: почему он не признал в тебе камийку?
Маруся безнадёжно махнула рукой:
— Артём очень сильный маг, но камийская магия ему неподвластна — она, как и Камия, ускользает от взоров. Никто в Лайфгарме не догадался, что я маг...
— Ты маг?
— Да. Только меня никто и никогда не учил. Я почти ничего не умею. Только прятаться и скрываться.
— Понятно... — разочарованно протянул инмарец: надежда отыскать Диму с помощью магии рухнула.
Словно прочитав его мысли, Маруся облизнула сухие губы и тихо произнесла:
— Я чувствую, что Дима, Артём, Валентин, Стася и Ника в Камии, но где именно определить не могу. Просто знаю, что они здесь и они живы.
— Точно живы? И Стася с Никой?
— Да. Им повезло, что они маги. Будь они обычными женщинами... Ну, ты понимаешь.
— Понимаю. — Ричард шагнул к лошади: — Поехали, что без толку стоять на одном месте?
— Сейчас! — Маруся подхватила брошенные на песок плащи, ловко скатала их валиком, увязала тюк и вскочила в седло. — Куда направимся?
— В ближайший оазис.
— Значит, нам туда! — Королева указала рукой на север. — К вечеру доедем.
— Откуда ты знаешь?
— Это одно из немногих доступных мне умений.
— И то хорошо, — пробормотал Ричард и тронул повод. — Поехали!
Супруги снова скакали по пустыне, и снова каждый размышлял о своём. Маруся думала о том, что теперь, когда муж узнал правду, общаться с ним станет гораздо легче. Король Инмара был сильным и благородным, и, обманывая его, женщина чувствовала себя неуютно. Ричард же, впервые за время своего брака, открыто думал о Станиславе. Выяснив, что Мария камийская шпионка, он перестал считать фривольные мысли о зеленоглазой Хранительнице изменой и с головой погрузился в воспоминания и откровенные, красочные фантазии. Станислава понравилась инмарцу ещё в Москве, и, если бы она не влюбилась в Диму, то королевой Инмара стала бы не воинственная камийка, а домашняя и уютная Хранительница, так похожая на его маму. "Если мой народ устраивала королева Прасковья, то и королева Маргарет пришлась бы ко двору! — вздохнул Ричард, вспомнив какой рачительной и умелой хозяйкой была Стася в лирийском дворце. А уж её кулинарные шедевры... Взор короля затуманился, словно наяву он увидел, как изящные пальчики с розоватыми ноготками подносят к его губам божественно вкусные кусочки мяса в янтарных кисло-сладких каплях... Инмарец осторожно берёт их губами, аккуратно слизывает соус с нежной кожи, целует мягкие ладони, запястья... С губ сорвался едва слышный чувственный сон, а тело совершенно недвусмысленно откликнулось на сладкие воспоминания.
Ричард облизнул пересохшие губы, искоса взглянул на жену, но та пристально всматривалась в горизонт. "Вот и славно", — подумал король и, чтобы немного успокоиться, решил припомнить другие, не столь радостные события своей жизни, по иронии судьбы связанные всё с той же зеленоглазой Хранительницей. Он вспомнил безумную, кровавую скачку под серым, мрачным небом, освобождение несчастных пленниц и кипящую ненавистью Станиславу, которая выплёвывала в лицо побратиму обидные, несправедливые слова. Кривясь от неприятных воспоминаний, Ричард повертел головой, и, не обнаружив ничего интересного или опасного, попытался представить, как могли бы развернуться события, если бы в тот день рядом с ним не было Маруси, если бы Дима не был до одури влюблён в сестру и если бы Тёма не начинал сходить с ума всякий раз, когда его другу было плохо... Он вспомнил несчастное лицо Хранительницы, её истеричное признание в любви к родному брату и скрипнул зубами. В этой сцене было что-то до обидного фальшивое и неправильное: инмарцу вдруг показалось, что если б тогда все они немного повременили и поразмыслили, их судьбы сложились бы иначе. "Стася слишком домашняя и мягкая, чтобы быть подругой Смерти. Её удел — тихие семейные радости, а не вечный бой! — Ричард от досады закусил губу. — Бедняжка с трудом выжила в Лайфгарме, где её почитали как сестру Смерти, а уж для камийской жизни она и вовсе не приспособлена. Как она сумеет выжить в этом долбанном мире?" Коварное воображение тут же подсунуло красочную сцену захвата Станиславы наёмниками, и инмарец в сердцах плюнул на песок.
— Что случилось, Ричи?
— Ты уверена, что с Никой и Стасей всё в порядке? Вдруг ты чувствуешь, что они живы, а бедняжки — в плену!
— Да, Ричи, я уверена — они избежали опасности. Вереника прекрасный маг, а Станиславу защищает Ключ! Они живы и свободны!
— Будем надеяться, — пробормотал Ричард: убеждённый тон жены немного успокоил его.
Над дальними барханами поднялось облако пыли, говорившее о приближении каравана, и король Инмара ощупал пояс.
— Лишние деньги нам не помешают.
Маруся согласно кивнула, и разбойники пришпорили коней. Караван они догнали без труда. Да и боя с наёмниками не случилось. Караванщик узнал камийскую мечту и беспрекословно отдал деньги, а также снабдил бандитов новой картой Харшидской пустыни. Караван отправился своей дорогой, а Ричард развернул пергамент, внимательно изучил карту и протянул её жене:
— Получается, мы едем в Полур.
— Да, — взглянув на карту, подтвердила Маруся, и разбойники снова поскакали на север.
Палящий белый шар клонился к горизонту, дневная жара спадала, а оазис всё не показывался. Ричард забеспокоился, в голову полезли дурные мысли, но тут на горизонте возникли высокие белые башни и массивные стены. Кони, почуяв близкий отдых, побежали быстрее, но камийская мечта всё равно едва не опоздала: когда они подъехали к воротам, стражники как раз закрывали их на ночь. Но Ричард издали помахал кошельком, и движение тяжёлых створ замедлилось...
Оазис Полур располагался на пересечении нескольких караванных путей и изобиловал гостиницами, постоялыми дворами и рынками. Один из рынков располагался прямо за воротами, и, несмотря на поздний вечер, здесь было многолюдно и оживлённо. Камийскую мечту узнали, и Ричарду с Марусей не пришлось проталкиваться сквозь толпу — люди сами расступались перед ними, низко кланялись и исподтишка посматривали на боевую наложницу. Женщина с мечом за спиной магнитом притягивала их взгляды. Ричард печально улыбнулся. Он всегда гордился воинственной и независимой женой, но события последних дней изменили его отношение к Марусе. Ричарду чудилось, что тонкие невидимые нити любви, согласия и доверия порвались и жена стала ему чужой и далёкой.
Погруженный в нерадостные мысли инмарец не заметил, как они выехали на центральную площадь города. Копыта лошадей зацокали по каменным плитам, пахнуло прохладой, лицо оросили мельчайшие капли воды, и Ричард вскинул голову: посреди площади бил высокий, пенистый фонтан. Низкая широкая чаша, сложенная из разноцветных камней, блистала в свете площадных фонарей, а вокруг росли берёзы с белыми стволами и нежной зелёной листвой. Ричард удивлённо поднял брови, и Маруся с готовностью пояснила:
— В каждом оазисе непременно есть своя достопримечательность. В Полуре это фонтан и чарийские берёзы. Местные жители утверждают, что их посадил сам великий Олефир.
— Да уж, без магии тут явно не обошлось, — пробурчал Ричард, посмотрел по сторонам и поймал за шиворот проходившего мимо торговца сладостями: — Скажи-ка, милейший, какая из ваших гостиниц лучшая?
— "Дар повелителя", господин, — побледнев то ли от страха, то ли от оказанной чести, ответил камиец и указал на противоположный конец площади: — Вон та улица выведет Вас прямиком к воротам достопочтенного Зариба.
— Ясно.
Ричард отпустил торговца, порылся в кошельке, бросил на мостовую серебряную монету, и камийская мечта поскакала в указанном направлении — гуляющие по площади горожане, едва успевали убраться с их пути.
Во дворе гостиницы правители Инмара спешились, небрежно бросили поводья в руки конюхов и отправились в общий зал. Маруся шла рядом с мужем, думая, что сейчас он, как никогда, похож на сильного, грозного разбойника, презирающего всех и вся.
Переступив порог общего зала, инмарец на мгновение остановился, огляделся и безошибочно направился к кряжистому, седовласому камийцу в коротком синем халате и жёлтых шароварах, который вполголоса распекал пожилого раба. Хозяин спиной почувствовал приближение важного гостя, обернулся и тотчас склонился перед ним:
— Приветствую Вас, господин Ричард! Я — Зариб, хозяин сего скромного заведения. Прошу Вас, чувствуйте себя как дома!
Он снова поклонился и зычно крикнул:
— Тамур! Проводи гостей в наш лучший номер!
Из-за неприметной двери возле стойки выскочил юноша лет пятнадцати, стрелой подлетел к Ричарду, поклонился и мелкими шажками затрусил к лестнице. Поднявшись на второй этаж, он пробежал по коридору, застеленному тёмно-красной ковровой дорожкой, и распахнул расписанную затейливым орнаментом дверь:
