-Долго он там пробудет?
-Не знаю, чужеземцы. Может и год, может и день.
-Нам нужна его помощь.
Он кивнул и ничего не спрашивал, будто ему все равно и даже любопытства у него не возникало по случаю нашего появления в городе.
-Может быть, вы нам поможете?— робко спросил Константин.
-Нам запрещено помогать чужеземцам.
-Мы — хорошие люди,— сказал я.
-Люди? — удивился торговец.— Но ведь всех людей истребили!
И он начал раздуваться, как шар, и из человечекого облика обращаться в высокого шестиногого зверя, со змеевидно извивающимся телом.
Эта метаморфоза длилась не более минуты. Не успели мы прийти в себя от изумления, как шестиногое чудо вернуло себе человеческий облик.
-Вы меня разволновали, — коротко сказал он, — когда я волнуюсь, я возвращаю себе свое настоящее тело.
-Но почему вы прячете его под человеческой личиной, — изумился Константин.
-Мудрый Старик попросил жителей города об этом, а его просьбы все выполняют.
-Вот это да! Так он очень влиятельный человек, да?
-Он тот, кому отказывать нельзя, — туманно ответил шестиногий.
Мы стали наперебой задавать вопросы. Большей частью они приводили его — то в испуг, то в смущение.
Но откуда этот Мудрый Старик появился на этой горе? — спросил я.
-Из страны Любопытных!— проворчал знакомый голос у меня над ухом. — Вы мне тут бросьте подрывную деятельность устраивать, всех моих подданных распугаете.
-Как вы нас тут нашли? — удивился я.
-Разведка донесла! Что с корабликами проблемы?
-А вы откуда знаете?!
-У вас все на лбу написано, юноша!
-Можете ли вы чем-нибуль помочь?
-Как сказать?! Вы и сами неплохо можете себе помочь, но вы всегда предпочитаете идти сложным путем. Пойдемте ка отсюда, вы привлекли к себе много внимания, и потом, время — кормить ветельеров.
И в мгновение ока мы оказались на его горе. Пахло душистой нагретой солнцем землей, горными травами; родник, высеченный мной из скалы, тихо журчал меж камней. Засмотревшись на огромную панораму, открывающуюся с горы, я вдруг понял, что нашел здесь Старик — настоящий покой и миросозерцание. Сам-то я еще был так далек от них.
Ветельеры, как ласковые кошки, припали к его ногам, и он по очереди бросал им куски мяса.
Когда этот ритуал был закончен, Старик вернулся к нам.
-Так вы пришли ко мне за помощью?
-Да.
-Птичка на хвосте принесла известие, что ваши неуклюжие галеры не смогут пересечь океан?
-Дело не в том: неуклюжие они или самые что ни на есть исключительные, дело в том, что существует барьер, через который не пройдет ни один корабль.
-Да?! Как странно! А вот у меня есть другие сведения, и они утверждают обратное — пройти океан можно, весь вопрос — как?
Вы ничего не говорите о другом пути через океан — пусть не таком близком, но...он существует!
-Это еще менее реально, чем проделать известный нам путь!
-А! Так вы не хотите рисковать! Но вам придется это сделать! Иначе вы своей золотой мечты никогда не достигнете! Вы ведь за золотом туда собрались!
-Отчасти. Мы ищем новые пути, новые земли.
-Ну да ну да в старых-то разобраться пока не можете,— пробормотал старик.
-Вы о чем это?
-Да так ни о чем! Ну, так вот, путь к этим обетованным землям можно проделать, только, если плыть с другой стороны, будет дольше — зато наверняка! Но на ваших утлых суденышках плохое выйдет плавание. Мощные высокобортные парусные суда — вот, что вам нужно!
-Где же взять такие?
-Все чем я могу вам помочь,— сказал после небольшого раздумья Старик,— так это добыть чертежи и человека, что умеет строить такие корабли. Еще у меня есть один человечек, который умеет со всем этим обращаться и может научить ваших мореходов всем премудростям с парусами. А вам, жителю Аландакии, известно, что существуют три мощных океанских течения, которые облегчат половину вашего пути?
-Нет.
-И с такими познаниями вы собрались открывать Новый Свет?! — усмехнулся Старик.
Он хлопнул палкой по полу трижды и перед моим носом на стол грубо шлепнулись толстые папки с чертежами, коробки с инструментами и две тяжелые книги.
-На первое время вам этого хватит.
-А как же люди, мастера?
-Через десять дней, саллу, как вы их называете, к вам в Мэриэг прибудут два типа, вот их-то вы проводите к кому надо.
-Карту прохода через Темный океан я вам изобразил, и карту течений тоже.
-Но скажите мне ради всего святого, кто вы? Откуда вы, живя в ином мире, столько знаете о нашем?
-Я старик. Кстати, как вам мой город? Понравился? Я иногда с ним экспериментирую, например, — крыши! Система окружностей. Видели вы где-нибудь такую планировку?
-Меня она очень впечатлила,— сказал Константин,— я, ведь, архитектор.
-Погодите!— возмутился я,— так вы мне лгали? Вы же сказали, что вы торговец — ювелир.
-Нет, архитектор я по образованию, а ювелир по необходимости.
-У него их несколько,— равнодушно заметил старик.
-Чего?
-Образований!
Он напоил нас вкусным высокогорным чаем с аппетитными плюшками, и, когда я собрался обрушить на него миллион приготовленных вопросов, сказал:
-Все, мальчики, настала пора прощаться. Желаю вам успехов в морском деле, и помните про первый закон гостеприимства — гость, который приходит в дом чаще, чем этого хочет хозяин — рискует однажды стать его ужином.
С этими многозначительными словами нас словно ветром из-за стола выдуло.
Приземлились мы на мягкой травке, в чистом поле, за крепостными стенами древнего городка Наледин.
-Вы довольны? — спросил Константин, потирая бока — он неудачно присел.
-Вполне, за иключением того, что, если старик говорит правду, то нам придется все начинать сначала-готовить экспедицию, строить корабли.
-Да,...а почему вы сомневаетесь в его словах? Смотрите, — он кивнул на толстые фолианты и огромные папки.
Старик выкинул их вместе с нами. Значит, это не сон.
-Ладно, надо вернуться в ваш дом, забрать мою лошадь.
-И отобедать,— любезно пригласил меня Константин, — наша хозяйка, скажу вам по секрету, влюбилась в Джованни, она нас просто на руках готова носить и кормит такими вкусными пирогами! Мгм, как итальянец, человек, знающий тонкость и изысканность вкусов, могу сказать: стряпня ее несравненна! Ах, вот кого вам надо было писать, старые мастера, женщин занятых стряпней, изготовлением пирогов и булок!
-Я не разделяю вашего восторга по отношению к этим дамам, но от обеда не откажусь.
-И заодно мы откроем бутылку старого доброго вина за наше деловое предложение.
-То есть?
-Вы ведь вращаетесь в высшем свете, не так ли, — говорил он, шагая вместе со мной по дороге.
-Верно.
-Так вот, нам надо сбыть в вашем мире партию камней. Но дело в том, что не все ювелиры хотят иметь с нами дело — побаиваются, вопросы задают — кто мы такие, откуда. Нет ли у вас на примете такого человека, к котрому мы могли бы обратиться без опаски?
-Может и есть, а что за партия?
-Большая. Но мы готовы уступить ее за очень скромную цену, по здешним меркам.
-А почему вы торгуете себе в убыток?
-Кто сказал, что в убыток? У нас есть выход в такие места, где все эти камушки ничего не стоят, а здесь, мы на вырученные деньги закупим очень ценные в нашем мире масла, травы, и прочие натуральные вещи, которые стоят в нашем мире намного больше, чем эти камни — в вашем.
-Вот как! Хотите обогатиться.
-Взаимовыгодный обмен.
-Я обдумаю ваше предложение.
Обед в просторном деревянном домике на окраине Наледина был великолепен. В окна бил солнечный свет, огромный стол в центре гостиной был застелен накрахмаленной красно-белой клетчатой скатертью. Три огромных пирога с начинкой и золотистой корочкой дымились жаром, и сумасшедшие ароматы вились по всему дому и окрестностям. Даже теленок, гулявший на улице, подошел к окну и раскрыл его створки своей милой мордой.
-Хотите молочка?— смущенно спросила цветущая, и телом, и душой, хозяйка.
Она подавала все новые блюда, а мы наслаждались изобилием и роскошью вкусов. Один пирог был с индейкой в черносливе, другой — с ветчиной, сыром и зеленью, третий — вообще из чего-то невообразимо-вкусного и сказочно-непонятного, и мы ели, ели, ели, пока я не подумал о своей лошади — бедняге еще тащить меня до Мэриэга.
-Так вы согласны на наше предложение? — спросил Константин.
-Я спрошу одного человека в Мэриэге, если он захочет иметь с вами дело без лишних вопросов, то он пошлет к вам человека.
-Он надежен, этот ваш знакомый?
-Там где дело касается его выгоды, он надежен как часы на Малой Королевской площади.
Глава 24 Карета, стрелы и женщины
Я возвращался в хорошем расположении духа — моя поездка в Наледин оказалась успешной. Старик помог найти мне выход, и я обдумывал теперь, как осуществить его советы на практике. Наверное, эти размышления так увлекли меня, что я отпустил поводья, и конь мой двигался, не спеша. Подъезжая к храму Яблочного Духа, который стоял поблизости от Манча, еще издали я увидел быстро приближающуюся карету. Но что-то необычное показалось мне в этом.
Прямо на меня неслась четверка великолепных лошадей, золотистой масти. Кучер завалился на бок: то ли пьян, то ли мертв.
Лошади несли карету ровно по дороге — справа зиял большой обрыв, а под ним шумела река.
Карета стремительно приближалась ко мне, и я не придумал ничего умнее, чем просто встать у нее на пути, ближе к правой стороне. Лошади мчались на меня и не думали сворачивать и останавливаться. Мой конь возмущенно заржал и встал на дыбы.
Больше всего я хотел сейчас остановить бег этой четверки. Все, что я увидел в считанные секунды — это бешеные карие глаза в черных ресницах одной из кобыл прекрасной анатолийской породы. Такие кони стоили огромных денег и могли принадлежать только очень богатым людям.
Четверка пронеслась мимо. Я успел уклониться в сторону и уже думал, что все пропало. Но бег ее стал замедляться, и вскоре лошади остановились. Возница уже совсем свалился со своего места. Я подъехал к экипажу. Дверца кареты осторожно приоткрылась и из нее вышли две очень испуганные женщины — в одной, той, что была помоложе, я узнал очаровательную маркизу Фэту, другая — была баронесса Энцуана Товуд, дочь коннетабля Ничарда Турмона.
Кажется, баронессе стало плохо: она начала медленно опускаться на землю.
-Помогите же!— в отчаянии закричала Фэту, — ей плохо, она в положении! О, боги, они могли нас убить!
Подлинный страх звучал в ее словах. Я сошел с коня и помог привести в чувство бедную баронессу — она была так напугана, что отказывалась садиться в карету.
Я подошел к кучеру — из его груди торчала стрела с маленькими, тонко заточенными перьями, на которых была искусно нарисована веточка и ягоды шиповника — символика ордена Дикой розы.
Я был в недоумении. На всякий случай, я отломил кончик стрелы с этим рисунком. Ни кэлла Фэту, ни кэлла Товуд не обратили на это внимания.
Решено было, что я останусь с баронессой, а Фэту сядет на мою лошадь и доберется до Манча.
-Вам это будет по силам? — спросил я, с сомнением глядя на ее хрупкую фигурку — такой изящной женщине в пору ездить на иноходцах.
-Вполне. Вы должны остаться с кэллой Энцуаной на непредвиденный случай.
Она с моей помощью села на коня по-мужски, отчего все ее юбки высоко задрались и показались дивные ноги. Я похлопал своего коня по холке и велел вести себя спокойно. Впрочем, он никогда еще меня не подводил.
Светлые кудри маркизы растрепались на ветру и она, бодро улыбнувшись, помчалась вперед.
'Пожалуй, я недооценил ее', — подумал я.
В ожидании маркизы, я успел поговорить с баронессой, и ее рассказ заставил меня задуматься. Дело в том, что это покушении, а в том, что это было покушение не оставалось никаких сомнений, судя по рассказу кэллы Товуд, имело своей ни маркизу, ни тем более ее.
В этой карете с гербом коннетабля должен был ехать сам коннетабль.
Маркиза и его дочь пересели в его карету, по чистой случайности, на постоялом дворе в Манче. Они совершали прогулку: у их кареты лопнула рессора.
В Манче они встретили коннетабля, и он пересадил их в свою карету, а сам остался дожидаться, пока починят карету маркизы.
Около храма, где вдоль дороги растет множество кустов и навалены кучи камней, женщинам что-то показалось — как будто кто-то закричал. После этого карета стала неуправляемая — женщины не сразу это поняли, но кони понесли, и они безумно испугались, когда не смогли дозваться кучера.
Баронесса непонятно почему решила, что кони остановились только благодаря мне. И я с трудом выдержал приступ горячей женской благодарности со слезами и нервным смехом.
Меж тем я размышлял о том, что задержало лошадей.
Медальон из 'сокровищницы' Олдеев — других вариантов у меня не было. Я не страдал манией величия и не разделял уверенности баронессы в том, что повлиял на возбужденных лошадей силой своего несокрушимого авторитета.
Впрочем, спорить с ней был бесполезно, и я чувствовал себя ужасно неловко.
Вскорости к нам прибыли на помощь в карете графа Пушолона, барон Товуд, второй возница, чтобы увезти карету коннетабля и прелестная маркиза Фэту, которая с каждой новой встречей стала приводить меня в некоторое волнение, и во вторую встречу на дороге 'некоторое' волнение самым необъяснимым образом сделалось чуточку больше. Мне было приятно ее снова увидеть, как будто это приключение подружило нас.
Барон Товуд, зять Турмона, бросился к своей жене, осыпав поцелуями. Потом подошел ко мне и стал горячо благодарить за помощь.
-Пустяки,— сказал я,— мне ничего не пришлось делать. Эти чудесные лошади, кроме остальных великолепных качеств, обладают еще и прекрасным нравом.
-Ну, это навряд ли,— возразил Товуд,— они довольно горячие создания, к тому же, в упряжке. Я не представляю, как вам удалось их остановить, но вы просто спасли всем нам жизнь. Если бы что-то случилось с Энцуаной, я бы это не пережил. Прошу вас пожаловать в мой дом,— заявил пылкий супруг, — его двери для вас теперь всегда открыты.
Я поклонился, уголком глаза поймав взгляд Фэту. Он был, как будто радостным и, вместе с тем, одна бровь была слегка приподнята, словно кэлла Лалулия тоже не понимала: как мне все удалось.
Я оставил компанию с их заботами, а сам поехал по своим делам.
Мысли мои возвращались к стреле в теле возницы. Или я чего-то не знаю, или от меня что-то скрывают. Мне бы не хотелось думать, что принц решился на войну с орденом неберийцев — у него и без того забот хватает, и ему был бы более выгоден союз с Турмоном, чем вражда. Так же думают и мадариане, — осенило меня. Может, это попытка подставить вражеские партии?
Я пошел к принцу и прямо спросил его об этом. Удивление на его лице развеяло мои сомнения.
-Что за чушь! Что вы несете, Орджанг?! Зачем мне нужна война с неберийцами, а тем более с Турмоном? Я ни с кем не веду войны. Моя политика — нейтралитет. А почему вы спрашиваете об этом?
Я подробно рассказал об утреннем происшествии. Слушая меня, принц хмурился.
