Холодная осень сорок седьмого

++++++++++++++++++++++

Эти узкоглазые сузуки с мицубисями испытывали к тому времени острейший дискомфорт от американской авиации. Особенно остро стоял вопрос в защите кораблей и судов. Несмотря на наличие замечательных универсальных 100-миллиметровок, даже с автоматическими установщиками взрывателей и приборами расчета зенитной стрельбы — без радиовзрывателей дело обстояло грустно. А уж с малокалиберной артиллерией и вовсе паршиво — единственным орудием японского флота так и оставались 25-миллиметровые Гочкисы, причем кроме строенных установок на крупных кораблях — все остальные имели ручное наведение. Технологию на Бофорсы и аналоги им еще гитлеровцы передали, но дело не пошло. И потому водоплавающие любители гейш и саке отчаянно страдали от воздухолетающих любителей гамбургеров и колы. Для них-то и стали старые и не нужные уже в СССР снаряды М-8 желанным подарком (на складах этих снарядов было немало, и их тоже по-быстрому сплавили японцам взамен на какие-то сторожевые корабли). Японцы решили, что, несмотря на очень высокие характеристики их огромных 610-миллиметровых кислородных торпед, и немалые успехи в применении оных эсминцами и даже крейсерами в начальный период войны — в нынешних условиях вряд ли имеет смысл сохранять очень мощное и многочисленное торпедное вооружение легких кораблей. Впрочем, это был общий тренд — обычно эсминцы и легкие крейсера к этому периоду имели по одному многотрубному торпедному аппарату 'на всякий случай'. Противолодочные торпеды тут как-то не сообразили пока соорудить, хотя акустические самонаводящиеся уже вполне пущены в серию в СССР, с англичанами тут, в отличие от нашей реальности, никто информацией не делился, и эти торпеды доставляют по сих пор ой сколько горя американцам. (Юрьев опять нервничает, снова подслушивает, гадюка...). Но японцы пошли еще дальше — они здраво рассудили, что нападение серьезного броненосного отряда на конвой — уже маловероятно. Заметят раньше и не дадут толком прорваться. А коли и прорвется — то в выгодных для себя условиях, днем, и даже многочисленные эсминцы эскорта просто бесполезно погибнут при попытке атаки. Время торпедных атак снова прошло, автоматические пятидюймовки американцев не оставляли японским эсминцам шанса. При атаке же конвоя легкими силами — легкими крейсерами и эсминцами — торпедное оружие снова оказывалось малополезным, при этом еще и увеличивая опасность для носителя. А все решать будет только артиллерия — и тут японцы пусть и уступали американцам, но некритично. Посему, на тех эсминцах, коие были определены в эскортные силы — отказались от торпед вообще. Особенно на уже изрядно устаревших, которых в Императорском флоте имелось немало.

Однако, они не установили на освободившееся место и вес дополнительных орудий. Они туда впихнули огромные блоки пусковых для М-8. Если стандартная пусковая старинной 'катюши' времен начала войны содержала 48 снарядов — то самая дохлая установка для патрульных кораблей имела вдвое больше направляющих. А на эсминцах и вчетверо больше. Установки были подобны артиллерийским, позволяли их наводить по горизонту и вертикали. Вроде бы идея не новая — так и англичане пытались защищать свои объекты и корабли, так и сами американцы начали в том же 44м пытаться бороться с атаками камикадзе. Но и те и другие пытались заменить ракетами крупнокалиберные зенитки, атакуя врага на дальних подступах. А японцы решили применять их на средней дальности, но все же задолго до рубежа выхода в атаку пикировщиков или торпедоносцев. Советские М-8 для этого вполне подходили, заряда модифицированной боевой части хватало, дальность в пять километров тоже устраивала. А дальше вступил в игру изощренный азиатский ум и насекомообразная старательность. Ну, то, что матросики натренировались перезаряжать установки словно автоматы неудивительно, в их театрах кобуки и не такое бывает. Но ведь просто выпустить разом сотню ракет во врага — даже прицеливаясь — толку пало. Взрыватель контактный, или с замедлением, то есть эффективность не особо высокая должна быть. И тут сыны Аматерасу снова вывернулись. Пусковая стреляет не разом, она от этого разрушится, а с минимальными промежутками выпускает ракеты. То есть, грубо говоря, по очереди. В определенном с порядке. Можно пустить залпом все ракеты, можно — часть. И японцы стали устанавливать на М-8 стандартный взрыватель 76миллиметровых зенитных снарядов. Позволявший устанавливать дальность плавно, от 300 до 5000 метров. Матросик-заряжающий, выбегая со снарядом к установке, обязан был сунуть его носом в автоматический установщик трубок, и только после этого бежать и заряжать — причем строго в определенную пусковую. В итоге на пусковой имелся некий 'набор', обеспечивающий при пуске практически полное накрытие определенного участка, весьма плотное. Заведовал каждой ракетной пушкой офицер, в должность которого и входило рассчитывать и выдавать на АУТ программу установки трубок, и, зная какие значения установлены — производить прицеливание и полный или частичный пуск для поражения цели. Офицеров отбирали тщательно, а в виде тренировки очень прижилась японская забава 'судоку'. Кстати, от японцев эта головоломка пришла и распространилась и среди артиллеристов в СССР, некоторое время будучи очень популярной. Японцы же совершенствовали систему , устанавливая ее и на крупные корабли и на транспорты, пусть и в упрощенном варианте, и даже на земле — на обороне от штурмовиков стационарных объектов, аэродромов, и даже зон высадки десантов, используя легкие мобильные станки вроде советских горных пусковых. На флоте пошли еще дальше — когда выяснилось, что установленные с замедлителем ракеты с некоторым успехом можно применять и как аналоги старинных 'ныряющих снарядов'. Не сильно эффективно, конечно, но шанс потрепать подлодку, замеченную на погружении или отработав по буруну от перископа — был. Так флотские, для охраны конвоев в водах, где появление надводных сил врага было уже маловероятно — поснимали с патрульных кораблей и вовсе крупнокалиберные орудия, заменив и их ракетными установками. Резонно считая, что оборона от самолетов важнее, а если подлодка, обнаглев, решит атаковать в надводном положении — то залп сотней ракет сможет ее сильно-сильно огорчить. Нельзя сказать, что японцы таким образом смогли полностью обезопасить себя от авиации янки, но потери американцев подросли пусть и немного, а эффективность их ударов снизилась значительно, да и сил теперь привлекать приходилось больше. Японцы примерялись было и к советским М-13. Но сорокакилограммовый снаряд оказался тяжеловат для дрищеватых сушиедов — это семикилограммовый М-8 вполне поддавался быстрой перезарядке, а скорость перезарядки была крайне важна.

А вот в Союзе, эта идея не пошла. Опыты проводились, в основном во всяких фронтовых мастерских, немного на флоте на катерах, и конечно у летчиков, в частях ПВО аэродромов. Но — ничего не вышло, эффективность установок по 8-16 снарядов была мала, а выстреливать по сотне снарядов по одному-двум атакующим самолетам на русском фронте считалось западло. Десяток убитых пехотинцев и пара лошадей, да разбитые телеги, как результат штурмовки — обходились государству рабочих и крестьян явно гораздо дешевле нескольких центнеров стали, пороха и взрывчатки. Все поменялось в конце 43го года, когда, почему-то очень хорошо осведомленные, чего и как надо брать в этой реальности, русские вытребовали с американцев технологии по радиовзрывателям. Возможно, это и стало последней каплей, из-за которой президент Рузвельт и получил сердечный приступ и паралич уже весной 44го. С чего собственно и началась подготовка к горячей войне между бывшими союзниками...

— ...Говорю, Прибалтику помнишь? Был там? Тама этии Аськи наши, они десант здорово снабжали — Это, оказывается, Михалыч все чего-то рассказывает Юрьеву

— Был, был — отвечает тот — Как раз вот в десанте раз и был. И в Прибалтике, и дальше.

...Десанты на Балтике в 43-44м году были важной составляющей стратегического плана наступления. Немцы не очень опасались советских десантов, памятуя неудачные десанты под Петергофом, Ивановское и на Дубровку, да и на Черном море с десантами дело обстояло... не очень. Впрочем, и тут в этой реальности все вскоре 'пошло не так'.

Вообще-то, гениальный конструктор Астров еще перед войной развернул выпуск не танка Т-40, но некоей 'разведмашины' — тот же Т-40, но с открытой рубкой и ДШК на турели. А потом и вовсе машин на его базе — тягачей и некое подобие БТРов — впрочем, числившихся как 'машины снабжения'. А потом пошли и небронированные машины, а с началом войны — и мобилизационный танк Т-60. Но вот танка Т-70 не появилось вовсе — сразу пошла СУ-76, вскоре смененная СУ-85, и Су-122 с гаубицей. А сам Астров в 41м году, буквально за неделю до войны сделал очень интересный танк, обозначенный как ПТ-2. Танк ПТ-1А, созданный в 35м году, был одновременно чудом конструкторской мысли — и ужасом технолога. Он никак не подходил на роль основного танка РККА, как его позиционировали в задании, ни даже на роль разведмашины. Астрову же, после запуска в начале 40го линейки машин Т-40, поставили задачу создать полноценный плавающий танк с 76миллиметровой пушкой. Техзадание подозрительно напоминало ПТ-76. Да и результат был очень похож. Основанный на узлах БТ, танк с получил модифицированную пушку Ф-32, противопульную броню и отличную плавучесть. Все бы было хорошо, но было два 'но'. Экипаж насчитывал троих — механик-водитель, командир и стрелок. Как в БТ. Однако к тому времени уже полностью осознали порочность такого разделения труда — что собственно и стало основным аргументом сворачивания выпуска Т-34 к середине 42го года и замены его КВ-1С а потом с начала 43го и КВ-85. Но в легкий поплавок большая башня с еще одним человеком в ней никак не лезла. Усугублялось это тем, что маленькая башня на тонком подбашенном листе не могла выдержать отдачу выстрела от дивизионной трехдюймовки. Все же танк получился очень 'изящный' и легкий. Потому Ф-32 была изначально заточена под стрельбу полковыми выстрелами. Кумулятивные снаряды приемлемой пробиваемости в СССР испытали уже в Финскую, на осколочные никто не жаловался, в тесном низком корпусе поплавка обращаться с коротким выстрелом к полковухе (для танкистов быстренько соорудили сборный унитар, по образцу английских 25тифунтовых), все бы хорошо, но без заряжающего эффективность сильно падала. А если заряжающим становился командир — то еще хуже становилось. Рацией при этом пользоваться было и вовсе некому. Напрягли ведомство Ванникова, и уже осенью 41го для полковушек стали гнать единый унитар, для удешевления и ускорения выпуска и обучения расчетов (да и сами пушки сильно упростили, сваяв что-то типа пушки образца 43го года) — универсальный кумулятивно-осколочный. Снаряд сразу прижился, и постоянно улучшался — 76миллиметровка до сих пор вполне была любима и востребована пехотой как легко орудие поддержки. Но в танке ПТ все равно не хватало заряжающего... Имя конструктора, которому Астров поручил решение этой задачи, Юрьеву было неизвестно, но этот парень извернулся и сделал чудо. Фактически в ПТ впихнули видоизмененную карусельную автоматизированную боеукладку от старой доброй БМП-1. Еще той, старинной, которая имела всего один тип выстрела и была полностью автоматической. Компоновкой все было так же устроено, сорок выстрелов первой готовности находились в вертикальном положении по периметру погона башни, еще пара ящиков запасных снарядов валялись где-то на дне боевого отделения, рядом с механиком. Разве что здесь, в отличие от БМП-1 в основном использовалась, механика и пневматика, и работала от отдачи орудия. В итоге командир полностью освободился от обязанностей заряжающего, и занялся наблюдением, командованием и радиостанцией. А стрелок — стрельбой из орудия и пулемета и помогал наблюдать за местностью. Танк получился весьма неплохой, особенно для задач поддержки десанта, и в целом, так и применялся до сего времени. Но выпущено их было немного. При вех его плюсах — не нашлось ему много места на войне. Некий аналог БМП технологии еще не тянули, а вот БТР-50 в исполнении Астрова на базе своего ПТ-2 — Красная Армия получила. Он-то и стал вскоре основным гусеничным БТРом РККА. Однако до начала дружбы с японцами технологию спуска на воду и доставки к берегу придумать не смогли. Потому вся эта техника помогала только при форсировании рек и озер, не более. А на морском побережье все должно было быть по старинке — катера МО, торпедные катера, транспорты, шлюпки с десантом... Максимум — минометы, полная беззащитность, отсутствие подкреплений и снабжения, огромные потери и потерянные плацдармы... Однако, тут все было немного не так, как там...

К концу 42го года советская пехота обросла жирком в виде множества пулеметов ДШК. Какой бы он ни был, а все же сразу отбил охоту особо наглым летунам, да и по земле работал очень даже серьезно. Насытилась пехота и противотанковыми средствами — 82мм безоткатки и 'реактивные минометы'. И те и другие пулялись стандартными 82мм минами (могли и 81мм трофейными). Только первая имела длинный ствол и заряжалась с казны миной с допзарядами в специальной гильзе, кидая ее на полтора километра прицельно и на четыре максимально, а второй — заряжался с дула стандартной миной с основным зарядом и плевался на сто метров от силы. Зато при использовании кумулятивной мины, которую стали спешно выпускать в 41м, попадание ею в практически любой танк (а попадание случалось гораздо реже, чем стрелку хотелось бы, но все же одной миной из трех шанс попасть был) лишал головной боли по поводу обслуживания этого танка немецких тыловиков. Но добавлял головной боли немецким командирам... Это было только началом — вскоре в войска массово поли 23мм зенитки — на базе не очень удачной сначала авиационной пушки ВЯ. Ее довели до ума для работы на земле, прежде всего снизив почти втрое темп стрельбы, и внезапно пушка 'заиграла'. Насыщение войск автомобилями Газ-61 и Газ-67 тоже начало играть роль — впрочем, для десантников эти все изыски были уже недоступны. Максимум на что рассчитывали морские пехотинцы и парашютисты — это ДШК, РМ-82 и безоткатки с минометами. Уже после победы над Германией в их арсенал добавился 12,7мм пулемет Слостина. Слостин его сделал в винтовочном калибре к 39му году, но тогда он не впечатлил военных — время даже очень скорострельных винтовочных пулемётов ПВО прошло. В 41м пулемет попробовали переделать под патрон 14,5 от ПТР. Вышло плохо — слишком мощный патрон разваливал конструкцию и рвал гильзы. Пулемет забросили, но после появления у американцев массового бронированного штурмовика А-41 вспомнили, и не долго думая, перестволили под стандартный уже в РККА 12,7. И снова, негодная до того поделка заиграла — будучи довольно тяжелым, по весу как пара ДШК, Слостин, или КПС-45 официально, был в два раза эффективнее спарки ДШК, и даже эффективнее счетверенной ЗПУ-12-4. Стоит заметить, что пулемет Владимирова тут так и не появился, и патрон 14,5 сошел со сцены вместе с ПТР. ПТР впрочем, тоже перестволили под 12,7 применяя местами в войсках, как раз в не оформившейся еще концепции далекого будущего — 'антиматериального ружья'. Хотя основную массу, вместе с запасами патронов — продали японцам. Американские легкие танки и высадочные средства ПТР Дегтярева и Симонова поражали хорошо, разве что отдача для японцев была великовата — но терпели, самураи хреновы. А слостины стали спасителями десанта от штурмовиков и бичом американских штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков.