Я не была наивной, жизнь отучила меня верить в чудеса, но это не мешало мечтать. О несбыточном.
А еще я понимала, что искренность не терпит неволи и стен из правил и законов.
— Моя лери. — Кимела вышла на балкон, не дождавшись моего возвращения.
Я же задумалась, забыв о том, что мы с Эриаром собирались объехать ближайшие деревни. Нужно было своими глазами посмотреть, что необходимо для их скорейшего восстановления.
— Меня уже ждут? — Я обернулась к ней, похоже, не сумев скрыть волнения.
Непростительная беспечность! Я не имела права быть слабой.
— Нет, моя лери, — отступила она на шаг назад. У нее было звериное чутье, о котором я постоянно забывала. — Дор Шинар просил князя Эриара спуститься в нижнюю крепость. У северной стены драка среди наймитов.
Впору было благодарить их за передышку. За несколько мгновений тишины и одиночества, которые позволили осмыслить, собрать воедино все, что произошло за последнюю луну.
— Спасибо. — Я улыбнулась ей, как можно беззаботнее. — Я дождусь его здесь.
Посчитав, что разговор на этом закончен, я отвернулась. Облокотившись на перила, попыталась вспомнить, о чем думала, прежде чем Кимела меня отвлекла. Не успела.
— Лери Талина... — Развернулась я резко, предчувствуя, что мне не понравится то, что я услышу дальше. — Я и Локар...
Молчание оказалось более красноречивым, чем слова. Все, что она хотела мне сказать, читалось на ее лице. Знала она о чувствах Локара ко мне. Не просто знала — радовалась им. И причина этого тоже была ясна, стоило только задуматься, какой проказник случай мог свести их вместе.
— ... не спутники, — выдохнула я, понимая, что хочу вернуть утро. Оно было нелегким, но без этой обреченности. — Ты была его смотрящей?
— Шепчущей, — горько усмехнувшись, удивила она меня. Чем отличаются одни от других, мне было известно. — У князя Сомея. А до него, у отца князя Виджара, а до него...
Она не стала продолжать, щадя меня. Или... так же, как и я, не желала показывать свою слабость.
— Как вы с ним познакомились? — спросила я, усаживаясь в плетеное кресло и показывая Кимеле на второе. Я не рассчитывала, что этот разговор состоится так скоро, но не забывала, что он необходим. Как оказалась, ей не меньше, чем мне. Вряд ли соратник мужа был способен оценить, что творилась в ее сердце.
Кимела, словно подтверждая мои мысли, грустно улыбнулась.
— Давно это было, вы, моя лери, еще даже не родились.
— Я не думала, что мне так рано придется встать во главе клана. — Я сдержала тяжелый вздох.
Вспоминать о тех днях было больно. Мама словно чувствовала, что рано покинет этот мир. Мне было восемнадцать, когда они с отцом объявили меня наследницей, мне только исполнилось двадцать, когда я впервые вошла в храм.
А ведь... действительно, чувствовала. Дар нимеры должен был подсказать, за какой из ночей не наступит день.
Все сжалась у меня внутри, я старалась не выказать смятения. Это понимание настигло меня только сейчас — предугадывая свою судьбу, она должна была знать и о том, кто именно станет виновником ее смерти.
Она ни разу не дала ощутить нам с сестрой, что одна из нас будет убийцей, а вторая... изгнанницей.
— Я бы не хотела об этом говорить. — Ее голос был чуть слышен, что удивило меня еще больше, чем обман Локара. Какими бы ни были отношения спутников, определенные обязательства они на себя брали. Хотя бы внешне, но он следовал им.
Не знаю, чего ожидала Кимела, но мои слова прозвучали раньше, чем я сама пожелала их произнести:
— Я должна знать!
Чутье нимер... Будь оно проклято!
Нелина вскинула на меня обеспокоенный взгляд. Еще одно открытие — она переживала за меня!
— Это касается князя Эриара. — Ледяное спокойствие в прозрачно-голубых глазах. Очередная догадка. Теперь о том, какая именно стихия была заперта в ее теле. Клан Тароков. Водные.
— Мне известно о славе палача Круга, — равнодушно бросила я, очень надеясь, что она мне поверит.
Не поверила. Усмешка пропала слишком быстро, но легко заметить то, что ожидаешь увидеть.
— Это произошло чуть больше сорока лунаров тому назад.
— Совместный набег Тароков и Шотаров на вольный город Ахмель? — опять не сдержалась я.
Могла не спрашивать, история Лерикана мне была хорошо известна. В тот период ничего более значимого, чем эта бойня, не происходило.
— Для меня это был подарок на четырнадцать лунаров. Я впервые сопровождала отца, одного из соратников князя Сивиа. Он вел отряд избранных. — Она будто и не заметила, как я откинулась на спинку кресла. Продолжала говорить, не мешая мне думать. Опять о превратностях судьбы. Избранные — лучшие из воинов, бесстрашные, не ведающие жалости, не знающие привязанностей. Для них существовал лишь князь, да командир, которого они выбирали сами. Это служило лучшей характеристикой для ее отца. И... для нее. — Я ехала не в обозе, а рядом с ним. У меня уже был свой арбалет и короткий меч. Отец хотел вырастить меня телохранителем князя.
Она с горькой насмешкой посмотрела на меня, уточняя, нужно ли объяснять, где и как она должна была его охранять.
Я, ничего не сказав, качнула головой. Сколько ни говори, что законы одного мира не приемлемы для другого, память выбирает то, что кажется правильным. Впрочем, если бы я не встретила на Земле в тот день моего будущего мужа, еще неизвестно, как бы я рассуждала сейчас.
— В город мы ворвались на рассвете, а к полудню его окружили воплощенные.
В этот раз тяжелого вздоха я не сдержала. История мертва, пока ты не встречаешься с тем, кто был свидетелем тех событий. И тогда она оживает и обрушивается на тебя красками, звуками, чужими судьбами, заставляя смотреть в глаза правде, которую ты не принимал.
Ахмель был достаточно большим по меркам Лерикана и стоял на пересечении торговых путей. Пустынные земли, вольница, кланы воплощенных и ансаиров... Ворота торжищ были открыты для всех, действовал закон гостеприимства в те дни, когда власть в городе отдавалась торговому люду.
Проклятые напали как раз в это время. Добычей становилось все, наиболее ценным призом были дети и юные девушки — ходовой товар на невольничьем рынке.
Кровь, огонь, крики, безжизненные тела тех, кто пытался защитить своих близких... Ансаиры не щадили никого.
А потом подоспели воплощенные, которых вел палач Круга, князь Эриар, мой муж и глава клана Арлаков.
— Отец приказал дюжине воинов сопровождать меня. Пока кольцо не замкнулось, у нас был шанс спастись. Но я отказалась покинуть его, о чем жалею до сих пор. — И опять улыбка. И не поймешь, чего в ней больше: насмешки над собой или принятия того, что прошлое не изменить.
— Мы вылетели прямо навстречу отряду Эриара. Сражались, не спешиваясь, раненые падали под копыта лошадей. Отец крикнул, чтобы я уходила, но было уже поздно. Из седла меня выкинули за шкирку. Сам палач. Я упала на камни мостовой, чудом успела отползти к стене дома. Спустя несколько мгновений все было закончено, в живых осталась только я. Я не обманывала саму себя, знала, что это ненадолго.
— Локар не дал тебя убить?
— Не только, — подтвердила она то, что было ясно и без слов. Быстрая смерть для нее должна была стать милосердием. — Эриар распорядился отдать меня воинам, но Локар сказал, что заберет меня себе.
— И тот отдал?
— Не сразу. — Я вздрогнула от тона, которым это было сказано, но Кимела меня успокоила, насколько это было возможно. — Локар долго что-то доказывал князю, отведя в сторону. Эриар отказывался, оглядываясь, злобно смотрел на меня, но все-таки согласился. Так я попала к воздушным.
— А потом он тебя приручал, — с невольно вырвавшейся злостью прорычала я, представляя себе методы, которыми Локар делал из нее шепчущую. Если смотрящие просто добывали информацию, то эти действовали иными методами. Сколько ложных сведений передавалось через них, знали немногие. Потому первых в случае разоблачения просто казнили, для вторых же смерть растягивалась надолго.
— Все было не столь страшно, — попыталась убедить меня Кимела, но я жестом остановила ее.
— Он не нуждается в твоей защите.
— Вы правы, лери, — теперь уже она не дала мне продолжить, — он не нуждается в моей защите. Он служит своему князю, но когда Сомей догадался, что я не просто так оказалась в его постели, Локар нарушил приказ и в одиночку отправился вызволять меня. Эриар подоспел, когда мы уже выбрались из крепости.
— Не оставил соратника, — съязвила я. На душе было гадко.
Изумление во взгляде Кимелы я проигнорировала. Ей было трудно понять то, что чувствовала я. Это я прожила на Земле двадцать лет, не она.
И вновь мне пришлось возразить самой себе. Если начать сравнивать два мира, еще неизвестно, в чью пользу окажется это сравнение.
— Он не оставил друга, — произнесла она спустя мгновение и... внезапно, улыбнулась. Весьма многозначительно. Спрашивать, что именно из тех событий вызвало такие эмоции, не пришлось, ответила она сама: — Самое интересное началось, когда мы на выходе из подземелья натолкнулись на Маркирера. Он, вроде как, тоже пришел за мной.
Ее настроение передалось и мне. Или это была женская солидарность?!
— Князь огненных ансаиров? — изумленно переспросила я.
— Вы бы видели его. — Ее глаза потемнели, став похожими на морскую синь. — Князь Эриар хорош собой, но его красота более спокойная, приглушенная. В него нужно вглядеться, чтобы увидеть ее. Маркирер же ярок, безудержен, безумен. От него невозможно отвести глаз, он покоряет с первого мгновения.
— И ты отказалась?
Желала я того или нет, но протянувшаяся между нами ниточка крепла с каждым словом. Рожденные врагами, мы были похожи друг на друга. Наверное, в этом таился какой-то глубокий смысл, но... сейчас мне было не до того, чтобы его искать.
— Локар и в этот раз был убедителен, — загадочно произнесла Кимела, поднимаясь. — Он предложил мне свободу, а Маркирер только свою постель. — А вот и князь, — неожиданно переменила она тему, жестом показывая на аллею в саду, по которой в сопровождении Шинара шли Локар и Эриар. — Вам пора.
Я только кивнула, вставая, но в последний момент вспомнила, о чем забыла ее спросить. Задавать этот вопрос мужу я не решилась:
— Ты не знаешь, где похоронили Кассире?
Кимела оборачивалась медленно, потом непонимающе посмотрела на меня:
— Вам разве не сказали, что вашей сестры не было в крепости, когда ее захватили?!
Мне не сказали. Хотелось бы знать, почему?
Маркирер
У людей это называется — мучиться совестью. Было бы смешно заподозрить в чем-либо подобном ансаира. Так что мысль о том, что будет неблагодарностью с моей стороны похитить юную лери, если и посещала меня, то лишь как подтверждение разного восприятия действительности. Для одних это — подлость, для других — способ выживания.
К тому же я не собирался мстить Талине через ее дочь. Слишком примитивно и грубо. Я рассчитывал, что о моем участии в этом она даже не узнает.
Про собственного сына тоже не стоило забывать. Если Ромио последует моим советам, может стать первым проклятым, очаровавшим наследницу Арлаков.
Да и вряд ли Эриар, придя ко мне, рассчитывал на ответный жест. Он сделал то, что ему было выгодно в тот момент. Что же касается нашей мирной беседы... Мы так давно были врагами, что могли позволить себе на время об этом забыть.
— Мой господин сегодня рассеян. — Меч Кима в очередной раз добрался до моего тела, на этот раз оставив на нем кровавую полосу. Ни один из нас не использовал защиту.
Я кивнул и отступил назад. Откинув голову назад, замер, вглядываясь в прозрачное небо. Разговор с Эриаром не шел из памяти, заставляя вновь и вновь перебирать слова, искать ответы за интонациями. И ведь не скажешь, что он способен изменить мои планы, повлиять на решения. Беседа, как беседа, без попытки влезть в тайные помыслы. Я слишком хорошо знал палача Круга, чтобы надеяться на подобные подарки. Да и он не должен был рассчитывать на мою лояльность.
Оставалось понять, почему я тогда не ощущал обычного спокойствия.
Или дело было в Локаре, своим присутствием растревожившим воспоминания?! Но и в этом случае особой причины для беспокойства не было. Ну не поделили мы одну женщину, ну из нас двоих она выбрала его... Правильно выбрала, с ним — надежнее. К тому же именно он спас ее от Сомея, я лишь придержал того, дав им время скрыться.
Даже местью не назовешь, предательство Демайи и побег Кимелы в один ряд не становятся.
А может... Крейз! Их было двое, кого я притащил в крепость за последние пять лунаров.
Леда и мальчишка Виджара.
И двое воплощенных, подаренных Аранаром и давших мне клятву. Много ли она значила для них?
— И задумчив.... — со странными интонациями вторил Киму Раст.
— Скорее, тревожен, — хмыкнул Ким и подмигнул бесстрастной двойке ансаиров. В отличие от огненных эта парочка чаще отмалчивалась.
— Остается только догадываться, — поддержал друга Раст. — Спросить — не ответит.
— А если пари?
Я ожидал чего-то подобного от Кима.
Джаред — он был со мной не первый десяток лунаров, пожал плечами:
— Господин откажется.
Неужели я стал для них столь предсказуем?! Неужели подпустил столь близко, что позволил им переступить ту грань, за которой замолкала осторожность?!
Это было даже не безрассудством — непозволительной глупостью. Но я ее совершил.
А раз так... я внутренне посмеялся над самим собой. А раз так, стоило ли скрывать то, что они и сами скоро узнают. К тому же, если убийца среди них, игра станет только тоньше. Если же нет — их помощь лишней не будет. Не могу я сдохнуть сейчас, когда счет идет уже на дни!
Приняв решение, я опустил голову, потом с любопытством посмотрел на окружившую меня четверку. Стоят через одного (ансаир, воплощенный), держа друг друга взглядом, словно не вместе, они — враги, но объединились против меня, вопреки тому, что связывало их самих.
Странные ассоциации, неожиданные. И... правильные. Они научились понимать друг друга, доверять, храня мою жизнь, но продолжали оставаться недругами, помнящими свою суть, свое прошлое.
Бросив меч Киму — тот его поймал, не выказав удивления, я остался безоружным.
Наслаждение! Несравнимое ни с чем наслаждение опасностью! Кровь бурлит, их лица расплываются в алой пелене, но уже неважно видеть, когда ощущаешь движение еще до того, как его начинают делать.
А ведь я еще помню ту, чья любовь была не менее желанна...
Ненавижу! Ненавижу ту тварь, которая сделала это со мной...
После тех слов, которые она шептала в ночи, пальцами впиваясь в мое тело, умоляя утолить ее страсть. Ненавижу...
— В крепости крейз. — Мой голос был равнодушным. За сотни лет плена в этом теле можно было научиться сдерживать свои порывы.
Что порадовало, ни один из них даже внутренне не напрягся. Лишь Ким переглянулся со стоящим за моей спиной Растом и загадочно улыбнулся Верану. Тот среди них считался старшим не только по возрасту, но и по опыту.
Это еще ничего не значило — убедить в его невиновности меня мог только признавшийся в задуманном убийца, но на сердце стало чуть спокойнее. Мысль о том, что спасший меня когда-то внук лишь отсрочил мою гибель, чтобы совершить злодейство самому, претила, вызывала жгучую боль.
