Крестоносец: Железная Земля

Нет, не стоит даже задумываться об этом. Нельзя. Может быть, настоящий мужчина должен вести себя по-другому — брать любую женщину, которая готова отдаться ему? Девять из десяти мужчин на моем месте не отказались бы сейчас весело побарахтаться в этой бадье с прелестницами, которых я пару минут назад выставил вон. Наверняка бы многие парни из моего мира посмеялись бы надо мной, покрутили пальцем у виска. Отказаться потрахаться просто так, безо всяких обязательств, добавить в свой список приключений такую пикантную интрижку — ха! Разве не об этом мечтает каждый мужчина моего возраста? Разве не количество партнерш — одно из мерил мужской успешности? Я четыре месяца был один. Взял бы и расслабился, устроил себе амур-труа. Девушки ведь были настроены на секс, а я взял и обломил их.

Глупость какая-то. Может, я и впрямь дурак набитый. Но я так воспитан. Меня научили уважать женщин. В детстве я видел, с какой любовью и вниманием относились друг к другу мои родители. Никто не приучил меня к скотству.

Мой отец любил говорить, что сила мужчины не в том, чтобы переспать с тысячью женщин, а в том, чтобы ради одной отказать всем. Мне хочется верить, что я пошел в отца.

Я не хочу изменять Брианни, это было бы подло. Не хочу — и все равно задаю себе вопросы, которые не должен задавать.

Я не буду сомневаться. Просто закрою глаза и шепну — люблю тебя, Бреанни. Люблю всем сердцем, всем душой. Жаль, ты не можешь услышать и прочесть мои мысли. Жаль, что тебя сейчас нет рядом со мной. Жаль....

Что-то с силой ухватило меня за плечи и толкнуло вниз, в бадью. Это было так неожиданно, что сердце мое замерло. Крикнуть я не смог, вода набралась в рот. Страх и чувство опасности буквально выбросили меня из бадьи. Мне понадобилось одно мгновение, чтобы обнажить меч, однако, оглядев комнату, я понял, что купальня пуста. И это было очень странно.

— Что за черт! — пробормотал я, опуская оружие.

Купание было испорчено, поэтому, стерев остатки пены с тела полотенцем, я быстро оделся и вышел. Домаш не ожидал, что я помоюсь так быстро — раскрасневшийся и веселый, он бойко флиртовал с теми самыми девушками, которые сопровождали меня, приобняв одну и масляными глазами глядя на другую. Девушки хихикали и стреляли в роздольца игривыми взглядами.

— Ну, мы пошли! — заявил он и, подхватив девушек под руки, повел их в купальню.

В отведенной мне комнате слуги уже разожгли камин, было тепло и довольно уютно, даже несмотря на застоявшийся в комнате сильный мышиный запах. Мэтр Ганель заметил, что я встревожен.

— Что-то не так, милорд? — спросил он.

— Скажите, Ганель, вы верите в привидения? — спросил я, бросая меч на кровать.

— Разумеется, — глаза мэтра сверкнули. — Я сам неоднократно встречался с ними повсеместно, как же мне в них не верить? Помню, в Нейфе я....

— Домаш наверняка займет лохань надолго, — перебил я его, — потому сомневаюсь, что до ужина вы успеете помыться.

— Это не существенно, — заявил Ганель. — В последний раз я мылся неделю назад и с того момента не успел особенно испачкаться.

— Похвально, — я улыбнулся. — Тогда ступайте, переоденьтесь к ужину, а я хочу побыть один.

Ганель понимающе кивнул, поклонился и ушел. Я раскинулся на кровати, глядя в потолок. Горячая ванна разморила меня, но в то же время странное происшествие в купальне не давало мне покоя. Что это было? Может, действительно, привидение, барабашка какая-нибудь? В конце концов, это другой мир, если в нем есть вампиры, то почему тут не быть призраку. В таком старинном замке ему самое место. Он тут давным-давно обитает, а я ему чем-то не глянулся....

— Ты один? — Элика вошла медленно, на ходу поправляя волосы. — Как купание?

— Прекрасно. Ты тоже могла бы освежиться.

— Я уже, — тут эльфка лукаво улыбнулась. — Ничего необычного с тобой в купальне не случилось?

— Что?

Элика расхохоталась. Видимо, ее очень позабавил мой огорошенный вид.

— Прости, Эвальд, это была я, — сказала она. — Но я сделала это не для того, чтобы поиздеваться над тобой. Ты должен помнить, что персекьютор не может расслабляться ни на миг. Даже в ванной, даже в постели с женщиной. Расслабленность может стоить тебе жизни.

— Дьявол, но я тебя не видел!

— Конечно. Покров Невидимости очень хорошее заклинание.

— Так, — я понял, что Элика наверняка видела, как я бегал вокруг лохани, голый, в мыльной пене и с мечом. Уши мои загорелись. — Никогда так больше не делай, поняла?

— Я хочу с тобой поговорить, пока мы одни, — Элика закрыла дверь, подошла ближе. — Тут творится что-то странное. В этом замке пахнет смертью.

— Я чувствую только запах мышей.

— Епископ упомянул имя Бодина. Пару лет назад я слышала это имя. Охранительная Ложа расследовала дело магов-диссидентов, которым долгое время удавалось скрываться от инквизиции. В конце концов, их схватили. У магов нашли кое-какие чернокнижные тексты — копии, сделанные с оригиналов, хранившихся в архиве Ложи. Так вот, следствие вел как раз Бодин. Странно, что он оказался в Кале именно в то время, когда сюда приехали мы.

— Ну и что?

— Среди текстов, что были у этих магов, была очень редкая рукопись. Точнее копия рукописи, которая существует в единственном экземпляре. Она называется "Об истинной природе Зверя". Только высшие иерархи Ложи имеют к ней доступ, поэтому совершенно непонятно, как диссиденты могли снять с манускрипта полную копию. Книга была написана уже после того, как покинувшие Ростиан магистры-чернокнижники основали свое государство в Земле Суль. Возможно, что разоблаченные инквизицией маги работали на сулийцев.

— Не вижу никакой связи с Бодином.

— А ты подумай хорошенько. Могильник Третьей Эпохи в Баз-Харуме принадлежал каттирской королеве Иштар, последней жене Зверя. Монета из него снова оказалась у Субботы. Случайность? Сомневаюсь. Сэр Роберт отдал жизнь, чтобы остановить Иштар, ставшую роэллином. Зачем ее пробудили? И почему Суббота считает, что сэр Роберт не довел дело до конца? По какой такой причине сулийцы так интересовались эльфийской магией порталов на Порсобадо, и зачем охотились за Харрас Харсетта? А инквизитор, который вел дело магов, возможно работавших на сулийцев и располагавших копией сверхсекретного манускрипта, в это время удивительным образом оказывается в Кале, заштатном городке, куда — и это тоже важно, — время от времени заходят корабли виари, на которых вполне могут быть агенты Суль. Интересно, правда?

— Мне непонятно, куда ты клонишь.

— Убитый в Роздоле курьер, вскрытое захоронение вампира, события в Баз-Харуме, расследование сэра Роберта, то, что случилось на Порсобадо — это все взаимосвязано, Эвальд. И я очень боюсь того, что может произойти.

— Мы ищем Зерама Ратберта, так? Кажется, такое задание нам дали. Какое нам дело до всего остального?

— А твои враги ищут тебя, или ты забыл?

— Они считают, что я на каторге в Хольдхейме. Или уже мертв.

— Ты в этом уверен?

— Слушай, ну что у тебя за манера говорить загадками? Научись, черт возьми, называть вещи своими именами. Если наши враги в Рейвеноре, кто бы они ни были, что я жив — очень хорошо. Пусть попробуют помешать мне.

— Ты невежественный и самоуверенный ребенок, ты знаешь об этом?

— Зачем ты напросилась в это предприятие? Чтобы помогать мне, верно. Давай каждый из нас будет заниматься своим делом. Я воин и буду драться. А ты будешь ворожить и строить гипотезы, как говорят в моем мире.

— Что ты за воин, если на твоем теле нет ни единого шрама? — хмыкнула Элика.

— Знаешь что? Нам надо собираться на ужин. Так что позволь мне переодеться, — тут я помолчал, пытаясь подавить нарастающее в душе раздражение. — Если, конечно, не хочешь опять увидеть меня голышом.

— У тебя ужасные манеры. Брианни ты тоже грубил?

— Ты не Брианни. — Я шагнул к ней, заглянул в глаза. — Элика, может, хватит меня подкалывать? Или тебе доставляет удовольствие наблюдать идиотское выражение на моей физиономии? Что мне сделать, чтобы ты прекратила разговаривать со мной таким тоном?

— Стать взрослей, Эвальд. Это нужно не мне — Брианни.

— Хорошо, я учту твое пожелание. Теперь я могу переодеться?

— Не раньше, чем ты скажешь, что был неправ.

— В чем?

— Неважно. Ты был неправ. Я хочу, чтобы ты это признал.

— Ты зашла в купальню, напугала меня, заставила голышом бегать вокруг бадьи — и я, получается, еще и неправ?

— Да. Просто потому, что я так хочу.

— Ладно, черт тебя возьми. Я неправ. Теперь ты довольна?

— Да, — она улыбнулась своей неповторимой лукавой улыбкой. — На этот раз тебе удалось усыпить во мне кобру, которая уже начала распускать капюшон. Но не надейся, что я отстану от тебя. Встретимся за столом, милорд шевалье.

* * *

Ветер с побережья был холодный, сырой и очень неприятный. Кутаясь в плащ, я смотрел на образовавшие огромный каменный параллелепипед стены Харемской обители — мощные, будто вросшие в огромный утес, на котором был некогда выстроен монастырь. Такого мне еще в этом мире не приходилось видеть. И внезапно у меня появилась мысль, которую я не мог не озвучить.

— Это ведь виари построили эти стены? — спросил я, обращаясь к отцу Бодину. — Монастырь был возведен на руинах виарийского поселения?

— Вы правы, шевалье, — ответил инквизитор. Отец Бодин был классическим охотником за еретиками, как я их всегда себе представлял, хотя ничем не напоминал недоброй памяти отца Дуззара. Тощий, костлявый, с длинным изрытым оспой и морщинами лицом, с кустистыми бровями и белой козлиной бородкой, одетый во все черное и оттого напоминавший ворона. Голос у Бодина был тихий, вкрадчивый, и почему-то мне от звуков его голоса становилось как-то не по себе.

— Истинно так, шевалье, — прошелестел инквизитор, глядя на меня, как гадюка на мышь. — Когда-то на этом месте была цитадель виари. Ее разрушили нежити во времена Нашествия, а потом сюда пришли воины империи и святые отцы. Они и основали монастырь.

— Значит ли это, святой отец, — встряла Элика, подъехав ближе, — что подземелья, о которых вы говорили, остались с тех времен?

— Именно так, дочь моя, — ответствовал Бодин. — Посему нам надлежит ждать всякого.

— Странно, что столько лет никто не пытался со всем этим разобраться, — сказал я и поехал вперед.

— Зато мы теперь со всем разберемся, — заявил Домаш. Он уже перебросил свой щит вперед так, что теперь он держался на гьюже, поэтому храбрый роздолец мог сражаться обеими руками. Его слова показались мне малость самоуверенными, но с другой стороны, почему я должен не доверять Домашу. Человек он отважный и хорошо владеет оружием, а это главное...

— Эй, что это там? — внезапно воскликнула Элика.

Я присмотрелся. На берегу, со стороны леса, показались пешие воины. Человек десять, не больше. Крепнущий ветер трепал их рваные плащи и полоски грязной ткани на алебардах и шпонтонах. Было совершенно непонятно, откуда они появились. Будто из-под земли. Я не видел, как они вышли из-за деревьев.

— Не волнуйтесь, шевалье, — пояснил отец Бодин, поравнявшись со мной. Он будто угадал мои мысли. — Это я их вызвал.

— Вызвали?

— Это воины праха, — заявил инквизитор с кривой улыбкой. — Нежить. Полезная нам нежить, мессир.

— Вы сошли с ума! — Элика засверкала глазами. — Это запрещено Охранительной Ложей!

— Сэра Элика, вы сейчас не в Рейвеноре, и я, помимо прочего, не подчиняюсь вашей ложе, — тут же ответствовал Бодин. — Я делаю то, что уравняет наши шансы в сражении, если нам придется пробиваться внутрь обители. Иначе даже ваше магическое искусство нам не поможет. Посему соблаговолите держать себя в руках.

— Элика права, — сказал я, глядя на инквизитора. — Что за странная прихоть!

— Это не прихоть, шевалье. Если бы вы лучше знали историю Харемской обители, вы бы поняли, для чего я это делаю. Поверьте, это необходимо. Вы все поймете, когда мы спустимся в подземелье. Я ручаюсь за то, что смогу держать их в подчинении. Ничего не бойтесь.

— Я не боюсь, — я посмотрел на Элику, которая была в ярости. — Я всего лишь высказал недоумение.

— Вы хотите добраться до кельи Хомрата?

— Почему вы решили, что для этого нам понадобится помощь живых мертвецов?

— При всем уважении к вам, шевалье, нас всего пятеро. Я не сомневаюсь в вашем мужестве и вашей решимости, но его преосвященство велел мне сделать все для того, чтобы тайна Харема была наконец-то раскрыта. Мы не знаем, с чем можем столкнуться. Эти руины — я имею в виду нижний уровень руин, подземелья, на которых был построен монастырь, — сохранились еще со времен, предшествовавших эпохе Нашествия, посему мы можем встретиться там с чем угодно. Еще раз говорю вам, будьте спокойны, — добавил Бодин с самой любезной улыбкой. — Я вполне уверен в своих силах.

— Некромантия, чертова некромантия, — пробормотала Элика.

— Да, некромантия, — ответил Бодин. — Но вы же не донесете на меня, сэра?

— Вы совершаете преступление, отец Бодин. Церковь запрещает использование черной магии.

— В Золотых Стихах написано: "Не средства выбирают человека, а человек средства. Все, что совершается к вящей славе Моей, будет осенено благословением Моим, и не посрамится служитель Мой", — заявил инквизитор и поехал к своим упырям.

— А меня обвинили в безбожии, — сказал Ганель с презрительной усмешкой. — Нет справедливости в этом мире!

Пока мы поднимались к заброшенному монастырю, я старался держаться подальше от Бодина и его вояк. Инквизитор увлекал их за собой вперед, и нежити следовали за ним, молча, в колонну по двое, двигаясь с какой-то нечеловеческой синхронностью. Двигались они угловато, резко, будто роботы. Да, собственно, их и можно было в каком-то смысле назвать роботами, страшными, лишенными души машинами из мертвой плоти. Несколько раз я перехватывал взгляды Домаша, Ганеля и Элики, направленные на них — эльфка смотрела на мертвецов с брезгливостью, Ганель равнодушно, Домаш со страхом. Хорошо еще, что мы не могли видеть лица солдат праха — их скрывали забрала шлемов. Тем не менее, мы ехали дальше и вскоре оказались у каменного гребня, с которого открывалась великолепная панорама берега и расположенного справа от нас леса. Монастырь, окруженный выросшими на вершине утеса соснами, был прямо перед нами: вблизи его стены казались обветшалыми, их пятнал черный и белый лишайник, от возвышающегося над стенами купола звонницы остался лишь каркас. Дорога совершенно заросла низкорослым кустарником с плетевидными ветвями, ее обозначали только сложенные из камня полуразрушенные бордюры. Я почему-то подумал, что осаждавшим эту крепость корсарам достаточно было перекрыть дорогу, по которой мы ехали, чтобы уморить обитателей монастыря голодом — вряд ли в скале, на которой стоит Харем, возможно прорубить подземный ход. Хотя кто знает.

По приказу Бодина упыри взялись за мечи и секиры и начали рубить кусты и деревья, расчищая путь к воротам обители. Работали они быстро и сноровисто, и уже через полчаса мы смогли подъехать к воротам под арочным входом в монастырь. Солдаты праха встали справа и слева от ворот. Бодин спешился, подошел к входу и положил руки на массивную стальную балку, запиравшую створы. После этого он начал нараспев произносить какие-то заклинания, причем я готов поклясться, что никогда прежде не слышал этого языка. На наших глазах ржавые винты, удерживающие балку, начали сами собой отворачиваться, и балка упала в снег, к ногам инквизитора. Бодин протянул ладони к воротам, и створы с противным скрежетом начали раскрываться.