Well groomed mind 1 часть

— Если ты беспокоишься о магглах, — он фыркнул, — я не буду делать этого.

— Не их. Моих одноклассников. Это станет еще одним поводом для их, чтобы проклинать меня в коридорах. Преподаватели не остановят их. Они этого никогда не делают. Десять недель с Дурслями уменьшат риск.

Он запрокинул голову и уставился на облака.

— Я не согласен с этим, но я не заставлю тебя выдвигать обвинения. Я боюсь, что это единственная защита, которую я могу дать тебе.

Риддл прикоснулся своей волшебной палочкой к моему виску и закрыл глаза. Холодная жидкость влилась в мою голову, но я не почувствовал никакой разницы и мои воспоминания нисколько не изменились. Я склонил голову под насмешливым взглядом.

— Ты увидишь это, когда Дамблдор полезет. Нашу "встречу " — вот все, что он увидит. Он не вытащит дальнейшее ее развитие. Она должна стереться через несколько дней после того, как закончится срок. Используй это с умом.

— Спасибо.

— Не за что. Продолжай практиковаться в медитации, но пусть все уляжется прежде, чем ты возобновишь уроки по Окклюменции.

— Да, сэр. — Я колебался, грызя нижнюю губу. — Как я должен называть вас?

— Томас. Уичвуд, если ситуация носит формальный характер. — Он помог мне подняться. — Гринготтс вчера огласил завещание. При небольшой толике удачи, турнир займет Дамблдора и он будет слишком занят, чтобы заметить это. Попроси Барти, чтобы он выдал тебе два аварийных портала. Один в Св. Мунго. Другой в Министерство. Я сделаю все, что смогу, чтобы получить там Открытое слушание** прежде чем школа началась, но Дамблдор может отсрочить дату слушания. Если что-нибудь случится, используй портключ и скажи им, чтобы вызвали по каминной сети твоего paterfamilias Томаса Риддла-Уичвуда в Зал. Мой дом находится под одной из вариаций чар Фиделиуса. Они не смогут сделать ничего другого, как вызвать меня туда. Убедись, что ты сказал им, что я твой paterfamilias. Это связано с козырем о наличии опекуна.

— Я не понимаю.

— Иди.

Я схватил портключ. Мир закружился вокруг меня. Я приземлился перед встревоженным Моуди-самозванцем и профессором Дамблдором.

Моуди поставил меня на ноги. Затем Дамблдор сделал невероятное. Без предупреждения он схватил меня за подбородок, заставляя меня встретиться с его ледяным взглядом и ворвался в мой разум. Никаких предупреждений или шептания заклинаний. Просто таран, который сбил меня с ног. Я смотрел с нескрываемым ужасом, как я был привязан к надгробию, и там был вырезанный момент, где я почесал руку, когда я боролся с акромантулом. Червехвост отрубил себе руку, проговорил заклинание, и Волдеморт, змееподобный человек, в которого он превратился перед тем, как Червехвост увидел его, вышел из котла. Мы обменялись насмешками. Он хотел вызывать своих Упивающихся, чтобы засвидетельствовать мою смерть, но передумал.

— Отпечаток моей ноги на твоем трупе и будет соответствующим сообщением, — сказал он и бросил первое проклятие. Сruciatus — подумал я. Затем полетели еще проклятия, но ни одно не попало. Затем Аvada kedavra и Еxpelliarmus (почему я использую заклинания второго года, когда я имел более сильные в моем арсенале, я не знаю) столкнулись. Наши палочки, соединенные вместе. Затем в золотой клетке формируется и появляются призрачные фигуры из кончика палочку. Последние кто умер. Старик. Женщина. Мои родители. Я побежал за Кубком.

С торжествующим блеском в глазах Дамблдор повернулся к Фарджу и объявил о возвращении Волдеморта. Я молчал. Фардж по-прежнему, заламывал руки и бормотал глупости, а Дамблдор отвернулся от меня к Моуди, который не спускал с меня глаз, пытаясь потребовать ответа от Дамблдора. Все в соответствии с тем, как будет реагировать настоящий Моуди.

Действие противоядия подходило к концу. Онемение начало распространяться по спине. Я покачнулся на ногах.

— Поттер! — Моуди подхватил меня под руки.

— Нужно к мадам Помфри, — прошептал я.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Заказ Аварийной Защиты* (* Emergency Protection Order (EPO)): позволяет ребенку быть изъятым у семьи или опекунов или быть задержаным для их собственной защиты. Любой человек может обратиться к ЕРО.

Открытое слушание**( ** Residency Hearing) : Леди Кали говорит, что не уверена в правильности термина. Однако документ называется Приложение для Проживания.

Глава 17

Помфри лечила меня в течение двух дней. Она прогоняла доброжелателей, говорила вторженцам засунуть его себе в задницу, и защищала меня, насколько она могла. Моуди остался у моей постели в первую ночь, но ушел к себе на вторую. Я не виню его. Часы Барти будили его каждый час, чтобы принять оборотное. Он нуждался во сне. Плюс, ему нужно тщательно следить за приемом оборотного, чтобы его не раскрыли прежде, чем закончится учебный год. Однако, мадам Помфри не могла держать меня у себя вечно под давлением Дамблдора отпустить меня, как только я смог пройти через полкомнаты.

Его действия после турнира подчеркнули тот факт, что он не заботится о моем благополучии. Я был укушен акромантулом, якобы боролся с Темным Лордом, спасся и вернулся все еще покрытый кишками мантикраба и у меня шла кровь из носа, и вместо того, чтобы взять на себя ответственность и вызвать медсестру или доставки меня в Св. Мунго, он незаконно вторгся в мой разум, начал распространять необоснованные слухи и обсуждать их с министром магии. Все то время, пока я стоял там, умирая от проклятого паука Хагрида!

Не принимая ее возражений, Дамблдор настаивал, чтобы мадам Помфри лечила меня здесь в школе, пока он и Моуди ищут преступника. Единственная хорошая новость за тот вечер была в том, что Каркаров сбежал, прежде чем кто-нибудь проверил его на проклятие Imperius или влияния зельев, то есть, Каркаров был тем человеком, на которого Барти переложил все, что было там на него, и он не мог защитить себя. Поэтому, естественно, Каркаров был признан виновным.

В субботу вечером, через два часа после того, как мадам Помфри отпустила меня, я обнаружил, что нахожусь в кабинете Дамблдора с Моуди на одной стороне, и Сириусом Блэком, которого Моуди по-прежнему упрекал в том, что он верит только слухам, а не доказательствам, на другой. Дамблдор сидел за своим столом, играя свою роль мудрого пожилого директора.

— Ты мне веришь, теперь, Гарри? — спросил Дамблдор с грустной улыбкой. — Пророчество — это очень реально. Даже Волдеморт знает о нем. Вот почему он охотится на тебя.

Я фыркнул.

— Профессор, есть так много несостыковок в вашем утверждении. С чего бы мне начать? — Я задумчиво похлопал себя по подбородку. — Давайте начнем с возвращения Волдеморта. Единственного человека, которого я опознал там, был Петтигрю, и, насколько я знаю, он работает на вас.

Я стер улыбку со своего лица. По словам Томаса — которому я неполностью доверял, когда спрашивал его о Дамблдоре — я должен был противостоять ему задавая свои вопросы, аргументируя их, тем самым оставляя ему возможность для опровержения. 'Осторожнее со своими желаниями, директор школы', подумал я. До тех пор, пока я ничем не открыл Дамблдору то, о чем он не мог знать, я оставался его 'золотым мальчиком'.

— Гарри! — запротестовал Сириус, а Дамблдор удержал на своем лице улыбку, выглядящую наклеенной.

— Сириус, единственный раз, когда мог с уверенностью сказать, что встретил Волдеморта вживую был, когда он был на затылке Квиррелла. Я понятия не имел как он выглядит.

— Это не правда, Гарри. Ты встретился с Томом в третий раз, — сказал Дамблдор.

— Профессор, когда-то вы сидели в этом кресле и говорили мне, чтобы я никогда не доверял ничему, что может думать само за себя. Дневник утверждал, что принадлежит Тому Риддлу (1) , но я никогда не видел ни одиного доказательства, что это правда. Поэтому, я могу лишь предполагать чей был этот дневник, но не и утверждать кому он, на самом деле, принадлежал.

Дамблдор открыл ящик стола и бросил проклятую книгу мне на колени.

— На нем написано его имя. Если ты посмотришь сзади, на обратную сторону обложки, увидишь название маггловской типографии на Воксхолл Роуд. Если мне не изменяет память, она находилась менее чем в трех кварталах от его интерната и я уверен, что так оно и было.

Я рассмеялся.

— Профессор, я понимаю, что волшебники не всегда вершина логики, и что большинство из них полностью невежествены как обстоят дела у магглов, но я никогда не думал, что вы один из таких. До сегодняшнего дня. Знаете ли что мы узнали в маггловской школе? — Он был озадачен. — Нет? В четвертом классе мы учили все о карточной системе распределении продовольствий. Видите ли, сэр, — сказал я язвительно, — в 1940 году немцы захватили Францию. Вскоре после вторжения у нас начало не хватать нескольких продуктов, в том числе бумаги, которые магглы начали официально лимитировать в 1942 году. Пожилая учительница, которая вела у нас уроки в третьем классе, рассказывала нам о том, что карточная система в действительности не имела значения, потому что ко времени, когда она заработала, некоторые продукты просто были уже слишком дорогими для среднего потребителя. 'Спрос-предложения' — в действии. Гражданское население получало бумагу после газет и военных, не раньше. То немногое, что попадало на прилавок, было примерно такого же качества, как дешевая туалетная бумага. — Я все еще держал книгу за уголок между большим и указательным пальцами. — Я понятия не имею, кому эта книга принадлежала, но я сомневаюсь, что она принадлежала школьнику возраста Тома Риддла, потому что он не смог бы купить новую книгу такого качества в маггловском Лондоне во время второй Мировой Войны.(2)

Дамблдор хватал ртом воздух, как рыба, в то время как Сириус, открывал и закрывал рот, очевидно, в поисках достойного выговора как опекуна. Моуди сохранял стоическое молчание, но его настоящий глаз щурился от смеха. Я был рад, что кто-то счел это смешным. Не я. Честно говоря, Дамблдор пережил 30-е и 40-е годы. Мне не следовало напоминать ему о них.

— Может быть, он купил его, прежде чем пошел в Хогвартс.

Я фыркнул.

— На какие деньги?

— Может быть, он нашел его на улице или украл.

— Тогда имя, выгравированное на нем, не его, не так ли? И, конечно, есть возможность, что, может быть, вы переложили преступления Волдеморта на невинного человека.

В этой комнате только у двух человек были конкретные доказательства, что Волдеморт и Риддл были одним и тем же человеком и он не был невинным. Но Барти и я не стали бы распространяться об этом.

— Как я вам уже говорил, Директор Школы, я не верю ничему без доказательств. Тем не менее, вы по-прежнему поставляете мне домыслы и необоснованные обвинения, не доказательства.

— А разве Миртл не доказательство?

— Нет, профессор. Миртл услышала голос и увидела василиска. Она никогда не видела, кому принадлежал этот голос, и Министерство сломало из-за этого происшествия палочку Хагрида, не Риддла. Все, что Миртл знала, это то, что голос принадлежал мальчику. А это указывает на половину школы.

— Но он был единственным змееустом.

— Вы не можете быть уверенным в этом. Учитывая то, как британские волшебники относятся к змееустам, любой змееуст, который вырос в магическом обществе, держал бы язык за зубами. Опять же, профессор, где ваши доказательства?

— До того, как он приехал в Хогвартс, он повесил кролика маленького мальчика на стропилах, — выплюнул Дамблдор. Я подумал, а не в родстве ли он со Снейпом. Плохая мысль. Тогда он имел бы пятьдесят на пятьдесят шансов быть связаным со мной. Я вытер плевок с рукава моей одежды и покачал головой.

— Профессор, я думаю, вы забываете, что я вырос в семье магглов, которые ненавидели магию. Я представляю себе множество ситуаций, в которых убийство кролика было необходимо. Для начала, Соединенное Королевство было в депрессии до второй Мировой Войны. Возможно, кролик был единственным домашним животным в приюте, правдоподобный сценарий, и кролик ел то немногое продовольствие, которое они могли себе позволить. Убить кролика и оставить его еду себе было бы вполне логично. Повесить его на стропилах было просто способом, который заставил бы повара обнаружить его и приготовить кролика на ужин.

— Он убил его, чтобы пострадал еще один ребенок.

— Допустим, вы правы. — Его улыбка превратилась в подлинную. — В таком случае, другой мальчик, вероятно, сделал его жизнь невыносимой, потому что странные вещи происходили вокруг него или он первым убил питомца Тома. Вы забыли, профессор, что я вырос с Дадли. Я представляю себе множество ситуаций, в которых убийство кролика было бы оправданным.

Дамблдор вздохнул.

— Возможно, но мальчик был вором.

— Воровство непростительно? — спросил я, расставляя мою следующую ловушку.

— Какая логика в этом вопросе? — закричал Сириус.

— Вопрос вполне логичный. Вы не поняли меня. Ни один из вас не имеет ни малейшего представления о том, чему Дурсли учили меня. Все вы знаете, они растили меня вором-домушником.

— Они вполне порядочные люди, — сказал профессор Дамблдор, — и я уверен, ты никогда не воровал в своей жизни.

Я одарил его улыбкой Чеширского кота.

— На сегодняшний день, я крал карандаши, книги, игрушек солдатиков, Йо-Йо, еду, обувь, и шоколад среди других вещей. Это же не делает меня плохим человеком, профессор?

— Нет, не могу поверить, — прошептал Сириус, напоминая мне Фаджа, заламывающего руки и причитающего, что Волдеморт не мог вернуться.

— Сириус, — я похлопал его по ноге, — воровство еды — моя личная специальность. Приезжай повидаться со мной перед отъездом. Я дам тебе несколько советов.

— Наверное, ты в некотором заблуждении, — сказал Дамблдор.

— Меня ввел в заблуждении человек, который оставил меня на пороге в ноябре, тот самый человек, который подал на опеку по причине неправильного завещания, который бросил меня на девять с половиной лет у магглов, которые относились ко мне хуже, чем к бродячим собакам. Мне очень жаль, профессор, но у меня возникают разногласия с кем-то, который называет это 'вводить в заблуждение', как вы сделали. Я делал это, чтобы выжить. С вашей стороны, не было похоже на то, что вы готовы были помочь мне.

Сириус нахмурился, его губы задвигались, как будто он пытался выдавить из себя обвинения.

— Профессор?

— Я признаю, что оставить тебя на пороге, было моей не лучшей идеей, но Петуния нашла тебя, и взяла тебя в свой дом.

— Вы никогда не думали, хотя бы раз, что должны дать объяснение сестре одного из членов вашего ордена? Вы не думали, что должны сказать ей, что ее сестра, под вашим руководством, погибла в войне и она никогда не увидит ее снова.

— Я не мог сказать Петунии, как умерла ее сестра в войне, о которой она ничего не знала. Это нарушило бы Статут Секретности.

— Но, конечно, вы могли бы, профессор. По-видимому, вы написали это в письме. Вы послали Хагрида сообщить моей тете, дяде, и двоюродному брату, что я волшебник. Статут не запрещает уведомить о смерти, он распространяется лишь на магглов не связанных с волшебством. Вы ничего не сказали лично, потому что не захотели.